Фиктивная жена для миллиардера

Глава 1

– Лана, зайдите ко мне, – звонок от главного редактора в самом начале рабочего дня не предвещал ничего хорошего. Кажется, я знаю, что сейчас будет. Вчера ведь наконец отправилась взять интервью у заместителя мэра. Задание успешно провалила. Тот чиновник – старый хрыч продержал меня в приемной битых два часа. Когда у меня уже пригорало, его секретарша с ботоксным лицом и приторной, словно приклеенной улыбочкой сказала: «Ах, простите, Герман Львович вас сегодня принять не сможет, у него срочное мероприятие».

Ненавижу, когда так поступают! Каких сил мне стоило с ним договориться! И каждый раз в ответ звучало: «Простите, он у мэра», «он уехал в командировку», «он на выездном мероприятии». У меня, пока пыталась добиться встречи, возникло ощущение, что я – брошенная любовница. Стараюсь увидеться, а он от меня отпихивается руками и ногами. Вон, секретаршу выставил, словно собачку. Чтобы лаяла и не пускала. Правда, я на себя лаять мало кому позволяю. Характер не тот. Мне с детства говорят: «Лана, тебе мальчишкой надо было родиться, вон какая ты смелая и даже отчаянная».

Я встала, схватила сумку со стула и, посмотрев зло в глаза этой надменной секретарше, бросила, уходя:

– А знаете что? Плевать я хотела на интервью с вашим начальником! Сам пусть теперь меня ищет!

И ушла, гордо постукивая каблучками по паркету.

Ох, достанется же мне теперь! Только теперь я не цокаю, поскольку туфли остались под столом. Не стану же я по редакции весь день в них ходить! Ноги отвалятся. Потому у нас тут среди девчонок так заведено: пришла, переобулась в мягкое и удобное, и ходи, не стесняйся. Все свои, коллектив у нас дружный. Ну, почти. В семье не без урода.

Шагаю в балетках к кабинету главного. Он у нас – кот вальяжный. Всеми делами заправляет его заместитель, Надежда Михайловна, а Алексей Алексеевич сидит у себя в кабинете и слушает тихонечко джаз. Он его обожает после того, как в молодости в Сан-Франциско побывал. Привез оттуда кучу компакт-дисков, и хотя времена уже давно другие, и все слушают музыку по интернету, наш главред наслаждается стареньким музыкальным центром.

Вот и теперь. Вхожу, а он сидит с блаженной улыбочкой, прикрыв глазоньки, ноги на стол положил и балдеет. Ну чисто кот на завалинке! Не припомню, когда он кричал на кого-то. Или даже голос повышал. Кажется, я стану первой. Ох, будет тебе сейчас, Ланка, по мягкому месту!

– А, Светлана! – Алексей Алексеевич открыл свои бледно-голубые очи, смотрит на меня приветливо. – Проходите, присаживайтесь!

Сама иду к столу для совещаний, приставленному к его письменному, и сразу в бой:

– Алексей Алексеевич! Этот заместитель мэра – козел! Я битых два часа проторчала в его приемно, но он так и не соизволил…

– Как? Вы разве ничего не знаете? – улыбочка с лица главреда мгновенно сползла.

– Не знаю чего?

– Он же умер этой ночью.

Я брякнулась на стул. Хлопаю ресницами, но не взлетаю.

– Как это?

– Да видите ли, там такая история вышла, – неожиданно Алексей Алексеевич пошленько так хихикнул и наклонился, чтобы я лучше слышала его шепот. – Поехал он после работы с молодой любовницей развлекаться. То да сё, ресторан, шампанское с черной икрой. Повез потом ее в отель, а потом, – главред прыснул в ладошку, – случилось нечто весьма пикантное. Помер чиновник, когда девица, уж простите за подробности, оседлала его. Только бодрый на вид скакун оказался стареньким конём, и в самый приятный для себя момент отдал Богу душу.

Алексей Алексеевич снова хихикнул и ладошку убрал под стол. Кажется, вытер об штанину.

– Ужас какой, – сказала я. – Так вы меня только за этим вызвали? Думала, ругать будете?

– Разве есть за что?

– Ну, я там… мягко говоря…

– Так-так?

– Да ничего особенного. Просто сказала, чтобы отправлялся этот заместитель мэра в пешее эротическое, если так к журналистам относится. Мы ж все-таки четвертая власть, а он…

– Что, прямо так и сказали? – начальник криво ухмыляется. Он когда так делает, на Дмитрия Нагиева становится похожим.

Я дерзко кивнула.

– Ай-ай-ай, Светлана! – погрозил мне пальчиком Алексей Алексеевич. – Так нельзя. Невежливо. Вы же знаете: наше издание без господдержки вполне себе может вылететь в трубу. Так что мы должны дружить со всеми. Или хотя бы делать вид.

Отчитал. Поняла. Кивнула. Буркнула:

– Я больше так не буду.

– Хорошо, Светлана, проехали этот инцидент. Тем более что, – главред хрюкнул, – с той стороны отчитывать вас больше некому. Ладно, – сделал серьезное лицо. – У меня к вам очень ответственное поручение. Вы знаете, кто такой Артём Валентинович Бельский?

– Конечно знаю. Кто ж его не знает? Плейбой, меценат, миллиардер, – отвечаю с ходу, поскольку помню этого красавца. Он правда очень хорош: пронзительные зеленые глаза, чуть широкие скулы, фигура вообще умопомрачительная! Я видела его несколько раз неподалеку, так от него, когда он рядом, такая мощь исходит, что аж мурашки по телу. Альфа-самец, да и только!

– Да, всё верно. А еще – мизантроп жуткий, – сказал главред, глядя на меня как-то… оценивающе, что ли. Чего он так рассматривает? Сомневается? В чем? Я вроде повода не давала. Одна из лучших журналисток в регионе. Без ложной скромности. Это моё призвание. С детства мечтала об этой профессии.

– Что вы на меня так смотрите? – не выдержала я, зыркнув на начальство. Алексей Алексеевич опустил взгляд.

– Понимаете ли, Светлана... Николаевна, – сказал главред загадочно, покусывая губы. – Нам очень нужно наладить отношения с господином Бельским. Дело в том, что он владеет половиной медиа-холдинга, в который входит издательство, при котором действует наш журнал. Ха-ха, матрёшка получилась, – засмеялся Алексей Алексеевич, но тут же состроил серьезное лицо, покашляв для солидности. Он всегда такой. Смешливый, как девчонка. – Ну вот. Скоро Бельский отправляется на международный экономический форум в Женеву. Сверху, – главред глянул в потолок, – пришло поручение: выпустить интервью с этим господином. Большое, добротное. Это потому, что он дружит с губернатором, понимаете?

Глава 2

Слухи такие. Например, что первый миллион заработал в шестнадцать лет, пока еще учился в школе. Придумал сайт в интернете, на котором дети (и родители этим не гнушались) могли покупать друг у друга домашние задания. Хочешь – в электронном виде, хочешь – в бумажном. Доставка курьером до двери. Например, не выучило чадо домашку по математике, а завтра урок. Зашло на сайт, оставило заказ, и через пару часов «дзынь!» – какой-то ботан за денежку все выполнил. Осталось только переписать. А если доплатишь, то есть умельцы, которые твоим почерком напишут.

Второй слух, что Бельский мизантроп. То есть терпеть не может людей в принципе, хотя старательно пытается всех убедить в обратном. Много жертвует на благотворительность, участвует в разных акциях, даже построил в каком-то селе школу на свои деньги. Но живет один, у него даже дамы сердца нет, ни подружки, и услугами путан не пользуется. Из этого третий слух – потому он мизантроп, что у него с мужской силой не всё в порядке. Говорят, в детстве сильно болел, вот и результат. Его нижние часы всегда полшестого показывают.

Но это всё глупости, мне кажется. Потому что чаще всего о Бельском говорят иное. Мол, бабник страшный. В его постели перебывали самые красивые женщины страны. Актрисы, модели, певицы, блогерши и прочие. Ни одна (ну почти), в том числе замужняя, отказать ему не может. Вот и какому слуху верить? Что он не может или, наоборот, может даже очень многое?

Вообще мне, как журналисту, в слухи верить не положено. Я опираюсь всегда исключительно на факты, потому что в приличном издании работаю. Наш журнал недаром называется «Зеркало», потому что отражает жизнь, ничего не придумывая и не приукрашивая. По крайней мере, я такими вещами не занимаюсь. С детства была правдолюбкой. И хотя к моим 25-ти годам многие пытались меня купить, чтобы я старательно обходила острые углы или замалчивала некоторые факты, а вот шиш им с маслом! Пока руководство на моей стороне, я пишу, как думаю. Станет давить – уйду. Такая вот принципиальная.

Утром встал вопрос: как одеться на интервью с миллиардером? Я прошерстила свой гардероб в глубокой задумчивости. Вечернее платье не натянешь, потому как в 10 утра это будет выглядеть глупо. То, в чем я обычно на работе хожу, – джинсы, блузка и балетки, – тоже не вариант, потому как вроде несолидно. Не хочется перед очень богатым человеком выглядеть нищенкой. Еще решит, что нашему изданию последние дни приходят, раз один из его ведущих журналистов так стрёмно одевается.

Так что пришлось натянуть (слава Богу, что налезает пока) деловой костюм, который я купила по случаю торжественного приема в губернаторской резиденции. Мне там вручали какую-то грамоту. Костюмчик этот, в котором я сама себе нравлюсь, надевала всего один раз год назад. С тех пор в шкафу скучает.

Надела. Покрутилась перед зеркалом. А что? Хороша чертовка! Максимально сдержанный макияж, из украшений только плоские часы Swatch (всякие там цепочки, кольца, серёжки с браслетами я не ношу, и пирсинга тем более нет). Костюмчик – что надо! Бежевого цвета, прямая юбка-карандаш до колена, пиджачок приталенный и светлая блузка, на ногах черные туфли-лодочки. Ну, и сумку взяла тоже чёрную, формата А4, запихнув туда блокнот с карандашом, диктофон, а свою привычную сумку оставлю-ка в машине.

В таком деловом виде и с решительным настроем ровно в 9.55 я стояла в холле внушительного, пятиэтажного, из стекла, металла и бетона, здания по улице Южной, 20. Табличка на прозрачных дверях гласила, что внутри располагается «Общество с ограниченной ответственностью «ПромСтройИнвест», и мой собеседник, кстати говоря, был единственным владельцем этого монстра: больше 20 тысяч работников, а еще филиалы в других регионах и даже парочка в Европе. Занимается эта организация строительством промышленных объектов для нефтегазовой отрасли. Вплоть до буровых платформ на земле и в море. Словом, у господина Бельского денег очень много, – если он вздумает больше никогда не работать, то ему придется их тратить по миллиону в день, и то хватит надолго.

Я подошла к пункту охраны, и два дюжих молодца одинаковых с лица заглянули мне в сумочку, попросили редакционное удостоверение, затем позвонили кому-то, и вниз через пару минут спустился стройный юноша, напоминающий пенал. Весь такой гладкий, вылизанный, упакованный в костюм-«двойку», вежливый до отвращения. Он приветствовал меня вкрадчивым голоском и попросил следовать за ним. Отвел на третий этаж в большую приемную, где оказался еще один то ли помощник, то ли секретарь. Он был настолько на первого похож, что мне сначала показалось – близняшки. Но вроде нет, разные.

Здесь первый попросил секундочку подождать, взял трубку, что-то туда интимно прошептал, потом обратился ко мне:

– Прошу вас, заходите, господин Бельский вас ожидает.

«Как в лучших домах Лондона и Жмеринки, – хмыкнула я мысленно. – Интересно, как они к нему обращаются? Ваше высокоблагородие или превосходительство? А может “барин”?» Мне стало смешно, и я с трудом постаралась не улыбаться. Вошла через высокую и широкую дверь и оказалась в просторном, выполненном в стиле минимализма кабинете. Справа – огромное окно во всю стену и от пола до потолка, не закрытое даже жалюзи, слева – глухая стена. Ни кадки с фикусом, ни напольных часов с маятником, ни обитой позолоченной парчой резной мебели, ни хрустальной люстры на потолке. Даже привычного для людей такого ранга портрета Несменяемого над рабочим местом – ничего. На полу – также нет ковра, а просто паркет (ну да, «просто», каждый квадратный метр стоит, как моя машина). В правом дальнем углу – обычный письменный стол из темного пластика с небольшим приставным. На нем – минимум бумаг и большущий моноблок с клавиатурой и мышкой рядом. Вот и всё убранство.

Так и не скажешь, что здесь работает человек, ворочающий миллиардами. Сам его хозяин, когда я зашла, что-то увлеченно рассматривал в мониторе.

– Здравствуйте, Артём Валентинович! – сказала я четко и громко, привлекая к себе внимание.

Глава 3

Раз он так хочет, будут ему вопросы. Я вытащила стул из-под столика для совещаний, развернула на 90 градусов и уселась в него так, что оказалась прямо напротив Бельского. Положила нога на ногу, разместила на коленке блокнот, достала ручку (в отличие от миллиардера, у меня простенькая, за десять рублей) и кинулась в атаку.

– Про вас, Артём Валентинович, говорят, что вы то ли филантроп, то ли мизантроп. Так вы любите людей или их ненавидите?

– Ого, с чего вы начали, – усмехнулся собеседник. – Что-то не пойму. Ваше издание вроде не похоже на бульварный листок. Или вы решили пожелтеть специально для меня? – ехидно поинтересовался он.

– Вы ведь и так уверены, что все работники СМИ – журналюшки продажные, зачем же я стану вас разочаровывать? – не менее язвительно ответила я. – Так что насчет вопроса?

– Бизнесмен, у которого несколько десятков тысяч людей в подчинении, от решений которого зависят их жизнь и финансовое благополучие, априори ненавидеть их не может. Но человек – да, вполне способен никого к себе не подпускать. Удовлетворены?

– То есть вы – двуликий анус?

Бельский в ответ громко расхохотался. Аж до слёз. Достал свой аккуратно уложенный в кармашек платочек, промокнул лицо.

– Я думал, вы лучше образованы, – сказал, насмешливо посмотрев на меня. – Не анус. Янус. Бог начала и конца, входов и выходов, старейшее божество Римского Пантеона. Как можно так перепутать!

– Бывает, – пожала я плечами. Ха-ха-ха, господин Бельский. Если вы думаете, что я не отличу анус от Януса, так глубоко заблуждаетесь. Я специально вас так назвала, чтобы позлить. Жаль, вышло иначе. Продолжим.

– То есть успешный бизнесмен возвращается с работы домой, а там его никто не ждет потому, что он терпеть не может людей рядом с собой? – спросила я.

– Если не считать прислуги в моем доме, то да, – просто ответил миллиардер.

– Почему вы такой? Вас били родители? Обижали сверстники?

– Боже упаси, – махнул рукой собеседник. – Меня все обожали. Потом стали уважать, ценить. Причина в другом. Но скажу, если вы ответите: почему такая элегантная дама до сих пор не замужем? А ведь вы уже, насколько я могу догадаться, не девочка.

«Вот нахал! Ладно, отвечу» – подумала я.

– Знаете, есть такая поговорка – «все мужики – сво..» Дальше можете сами догадаться.

– О, так вы мужененавистница?

– В некотором роде. Но интервью даете вы, мне кажется. Разве нет?

– Да.

– Тогда следующий вопрос. Ваша личная жизнь как-то влияет на то, как вы ведете свои дела в бизнесе?

– Никак.

– Совсем?

– Нечему влиять. Моя личная жизнь сосредоточена вся здесь, в этих стенах.

– Ого. Крутое заявление. У вас тут что, на каждом этаже по любовнице? Служебные романы крутите? – ехидно поинтересовалась я.

– Вовсе нет, – ответил Бельский. – Я недостаточно для этого развратен. Так что не стоит судить людей по себе, милая барышня.

Я аж вспыхнула. Это кого он развратной назвал?! И еще барышней?! Да какая я тебе барышня?! Но снова пришлось сдержаться. Ничего, миллардеришка. Я потом на тебе отыграюсь. Когда статью напишу. Ты у меня попляшешь тогда. Я тебя таким выставлю… увидишь!

– Меня тут, – я покрутила в пальцах презренный листок с вопросами, которые мне главред подсунул, – попросили узнать о планах вашей компании на ближайший год. Расскажите, – тон у меня стал скучный-прескучный. Сейчас услышу нечто вроде «наша компания нацелена на выполнение ряда задач и реализацию плана мероприятий по повышению производительности…» Стошнит сейчас. Я такую галиматью каждый божий день получаю по электронной почте из пресс-служб губернатора и мэра. Сидят там попки-дурачки и клепают одно и то же.

– Не разориться.

– Что, простите?

– У вас со слухом плохо? – ухмыльнулся Бельский. – Если хотите, я могу вам купить слуховой аппарат. У меня есть один знакомый врач в Швейцарии – выпишет рецептик.

– Спасибо, не стоит себя так утруждать. Поберегите швейцарского доктора для другого случая. Сами знаете: простатит не дремлет, – уколола я миллиардера в ответ. Он лишь хмыкнул.

– Так вы сказали «не разориться». Неужто так всё плохо? То-то я смотрю, – обвела глазами пространство вокруг, – кабинетик у вас какой-то… пустоватый. Распродаёте последнее?

– Нет, я сторонник минимализма. Слишком много вещей отвлекает.

– Как и наличие красивых женщин, да?

– В смысле?

– Ну, у вас в приемной два клона мужского пола сидят. Обычно у людей вашего статуса там фотомодели, а здесь… Наводит на мысли.

– Какие же?

– Что вы… не такой, как все, – сказала я и дерзко глянула Бельскому в глаза. Думала – разозлится. Он снова рассмеялся.

– А вы очень забавная, – сказал.

– Я вас сюда не развлекать пришла.

– Не совсем уверен в этом, – заметил миллиардер. – Нет, я не гей. Помощники у меня мужчины, поскольку они избавлены от глупых качеств, присущих представительницам вашего пола.

– Да? Каких же?

– Не флиртуют с моими посетителями, не кокетничают, не строят им глазки, не устраивают истерик, не опаздывают и не беременеют! – выдал Бельский. – И вообще они братья. Так что контакты определенного рода, на которые вы намекнули, между ними исключены.

– Надеюсь, что и между вами тоже? – язвительно спросила я.

– Абсолютно.

– Так почему вы сказали «не разориться»?

– Разве это не цель любого бизнеса?

– Вряд ли начальники нефтегазовых холдингов с вами согласятся, – заметила я. – Ну, или других корпораций.

– Это потому что они кормятся из бюджета. У них связаны руки в принятии решений. Над ними довлеют чиновники, надо мной – никто. Они могут позволить себе работать в убыток. Я – нет.

– Или просто потому, что вы пессимист, и ваш стакан всегда наполовину пуст?

– Вовсе нет. Я не отношу себя ни к оптимистам, ни к пессимистам. Привык оценивать ситуации без эмоций. Потому и говорю. Главная задача – не разориться. По крайней мере, в нашей стране это так.

Глава 4

Я покинула «замок Дракулы», как окрестила уродливое здание по улице Южной, 20, совершенно неудовлетворенной. Во всех смыслах: ни как женщина, поскольку мне ясно дали понять, что мои прелести господину Бельскому безынтересны; ни как журналист, которому также прозрачно намекнули, что в моих услугах, в общем-то, не нуждаются, а интервью дали только потому, что к Женеве надо приготовиться. По сути, от меня лишь требовалось сделать информационный вброс о том, как распрекрасно идут дела у ООО «ПромСтройИнвест».

Это я поняла, когда ехала обратно в редакцию. О, как же меня это выбесило! Они там что о себе думают, этот Бельский вместе с моим главредом? Что я стану под их дудку плясать и писать заказуху? Так мы, журналисты, между собой зовем статьи, выпячивающие чьи-то достоинства. Проще было бы назвать такие материалы рекламой, но в ней показываются лучшие качества товара или услуги, а здесь – персональные. Блин, как я заказуху терпеть не могу! Правда, за нее обычно выдается повышенный гонорар, но плевать я на него хотела!

«Всё. Сейчас приеду и устрою главреду скандал. Пусть увольняет, если не нравится. Все равно бумажная журналистика умирает. Все давно уже перешли в интернет, я сама там на несколько изданий параллельно стараюсь, так что без денег не останусь!» – думала я, пока ехала на работу. Едва припарковалась у издательства (его построили в советские времена, в и те годы о необходимости парковок не задумывались вообще). Но стоило мне выйти, как завибрировал телефон. Я вытащила его из сумочки.

О-о-ой! Опять Нюша! Блин, как же он меня достал!

Да, Нюша – это не от Анна, а от Николай. Я сама ему придумала это прозвище, потому что не могу всерьез воспринимать это в общем-то милое, доброе и абсолютное беззлобное существо 27 лет отроду. Он трудится в издательстве на весьма ответственной должности – заместитель генерального директора по общим вопросам, и его можно было бы назвать даже мажором, поскольку родители – одни из владельцев холдинга, который я называю «матрёшкой» – в него входит наше издательство, при котором действует (пока еще) мой журнал. Ну, не в том смысле мой, что я его собственник, а просто работаю здесь.

Но Нюша – существо, лишенное мужских качеств, которые нам, девушкам, нравятся. Нет в нем ни силы воли, ни характера, ни решительности. Не способен он взять и повести в светлое завтра. Правда, есть одно свойство, за которое я его терплю, хотя сама не знаю зачем. Нюша в меня по уши влюблен. Он с его богатыми родителями (у них нет столько денег, как у Бельского, но все же немало) мог бы давно найти себе какую-нибудь девушку из «высшего общества», жениться и жить спокойно. Так ведь нет! Однажды увидев меня в редакции (что он там делал – не знаю), замер столбом и уставился. Помню, я даже сказала ему какую-то колкость. Мол, не прожгите во мне дырку взглядом, молодой человек! А он не отреагировал – так и стоял, пока не ушла.

Какими-то неведомыми путями Нюша чуть позже нашел мой номер телефона и теперь названивает. Приглашает на свидание. Я то не беру трубку, то говорю, что сильно занята. Так нет, упрямый. Уже месяца три периодически идут от него сигналы. Черт, замучил! Согласиться, что ли? Пойти, устроить ему скандал, чтобы отвалил наконец. Ну не мой он типаж, неужели не понимает?! Мне нравятся высокие, крепко сбитые, патетичные… описывая это, я невольно подумала о Бельском. Ха-ха-ха, Ланочка! Облизнись и забудь! Не его ты полёта птичка!

Нюша – его полная противоположность. Роста он среднего, 175 см примерно, рыхловат, с животиком. Небольшой второй подбородочек имеется, тонкие губы, пухлые щечки, маленькие глазки. Правда, лицо интеллигентное, взгляд умный. А если бы я была падкой на деньги, так давно закрутила с ним роман: с такими-то родителями! Но я не продаюсь. Кстати, о продаже. Пора бы это объяснить Алексею Алексеевичу. Еще раз, а то он, кажется, забыл.

Я вознеслась на этаж редакции и простучала каблуками по коридору. Как была, то есть не переодевшись, внеслась в приемную. На вопрос «У себя?» секретарь молча кивнула. Я стукнула в дверь и, ответа не дожидаясь, влетела в кабинет.

– Алексей Алексеевич! Какого чёрта?!

Главред чуть не слетел с кресла. Спешно убрал ноги со стола, сделал строгое лицо.

– Лана, в чем дело? Вы почему так врываетесь?

– Потому что вы меня подставили!

– Ну-ка присядьте. Успокойтесь, – в бледно-голубых очах главреда тревога пополам со страхом. Думает, наверное, что я Бельскому по морде дала или обругала. – А теперь рассказывайте.

– Во-первых, вы мне совсем не сказали, что это будет не интервью, а натуральная заказуха. Повыпячивать миллиардера перед форумом в Швейцарии. Во-вторых, вы не оговорили с ним, что он должен мне всё сразу рассказать, а не…

– А он что? – нетерпеливо перебил главред.

– А он перенес интервью на другое время!

Алексей Алексеевич помолчал и развел белыми ручонками.

– Фух! Лана! Как же вы меня напугали! Я уж думал, что у вас ничего не получилось. Так до форума еще две недели. Вы вполне всё успеете. И вторично с господином Бельским пообщаться, и материал написать, и даже с ним согласовать.

– Согласовать?!

– Да, милочка, – Алексей Алексеевич сделал профессорское лицо. – Разве вы забыли требования закона о СМИ, нашей журналистской конституции?

– А вы разве забыли, что у нас цензура запрещена?

– Нет, Лана! – голос главреда чуточку повысился. И он наизусть продекламировал. – «Цензура массовой информации, то есть требование от редакции…» так, здесь пропустим… «предварительно согласовывать сообщения и материалы (кроме случаев, когда должностное лицо является автором или интервьюируемым)… не допускается». Это значит, мы обязаны будем согласовать статью с господином Бельским.

– Вам надо – вы и согласовывайте! – дерзко ответила я, вставая и давая тем самым понять, что эти препирательства у меня уже в печёнке сидят.

– Лана! – голос главреда зазвенел металлом. – Вернитесь! –

Я оглянулась и так сверкнула взглядом на руководство, что тот сразу опустил глазки и сник.

Глава 5

Следующий рабочий день начался с планерки. Обсуждали в кабинете Алексея Алексеевича, что будем ставить в новый номер нашего журнала. Как и всегда, суть свелась к тому, что заместитель главреда, Надежда Михайловна, наш полубезумный генератор идей, как всегда раздала всем задания, не встретив особых инициатив. Все уже давно знали: если Роднянская чего придумала, ее переубедить уже не получится. Даже Алексей Алексеевич не пытался с ней спорить, поскольку был, откровенно говоря, слаб перед ней во всех смыслах. Ну, кроме разве что мужского.

Но даже нам порой казалось, что настоящий мужик в редакции – это она. Всё благодаря ее сильному характеру, который она не слишком умело маскировала периодическими капризами и эмоциональными закидонами. Могла прийти, например, вся из себя в костюмчике от Дольче и Габбана и полчаса рассказывать, какой артхаусный фильм она посмотрела намедни и как много слёз пролила, догадавшись, о чём кино. Заодно исподволь демонстрировала нам, молодым, демонстрируя свою любовь к высокому искусству, какие мы глупые и недалекие. Оно и понятно: по образованию Роднянская была не журналист, а драматическая актриса. Окончила ГИТИС, но с ее мужиковатой внешностью и крошечным ростом – 157 см – ее не захотел принять ни один театр. Тогда она решила стать театральным критиком, и даже немного преуспела на этом поприще, но журнал, в котором работала, разорился, пришлось искать другое место.

Вот уже лет двадцать Роднянская трудится в «Зеркале», и за это время добилась, чего хотела. Фактически редакцией управляла она, Алексей Алексеевич лишь подписывал документы, изредка вальяжным барином приходил посмотреть, как верстается очередной номер, дать пару «ценных указаний» и вернуться в свою башню из слоновой кости, чтобы слушать джаз. Вот и теперь Надежда Михайловна раздала всем сестрицам по серьгам и даже собиралась навешать на меня своих очередных придумок. Я ее остановила:

– У меня поручение от главреда.

– Да? Какое же? – сегодня маской Роднянской была «экзальтированная чувственная женщина» (были еще «деловая леди», «грустная одинокая женщина», «строгий заместитель главного редактора» и другие).

– Я занимаюсь интервью с Бельским. Надеюсь, вам не нужно объяснять, кто это такой, – сделала я акцент, хотя на самом деле просто ёрничала. Надежда Михайловна, и я это знала точно, давно пыталась выдавить меня из журнала, поскольку была уверена: я мечу на ее место. Вот же глупая тётка! Даром не сдалось мне ее замредакторство! С таким руководителем? Ни за какие деньги! Позориться не хочу. Алексей Алексеевич сливки снимает, получает некислую зарплату, ездит по всяким журналистским форумам за границу, пока мы тут будем беспросветно пахать на благополучие его и господ учредителей? Ага, разбежалась! Вот поднакоплю опыта и свалю отсюда. Все-таки «Зеркало» – издание авторитетное и солидное, имея практические навыки работы здесь, потом спокойно сможешь трудиться где угодно.

Вот как бы я не ругала Роднянскую, а журналист она от Бога. Талант, правда зарытый в землю. Всё, кончились у меня для нее комплименты.

– Почему я об этом ничего не знаю? – скуксилась Надежда Михайловна, поджав начинающие покрываться старческими морщинами губы.

– Видимо, Алексей Алексеевич не счел нужным поставить вас в известность, – пожала я плечами, снова уколов начальство.

– Я с ним поговорю, – сухо ответила Роднянская.

Планерка закончилась, и Костик с Наташей опять пошли курить на балкон. Они занимаются этим раз по двадцать в день. Сначала его сигареты скурят, потом ее. После кто-нибудь бежит за новыми. У них бурный служебный роман. Настолько эмоциональный, что я как-то раз застукала их в нашем кабинете: заперлись изнутри и предавались оральным ласкам. Целовались то есть, и судя по распухшим губам, делали это долго. Я пришла тогда к обеду, была на мероприятии. Значит, они несколько часов наслаждались обществом друг друга.

Через час меня снова вызвал к себе Алексей Алексеевич. Да, для краткости буду называть его Карлсон. Не потому, что у него пропеллер торчит из одного места. Просто забыла сказать, что под пиджаком носит наш главред подтяжки, и когда его снимает, то с пузиком своим становится похож на того персонажа. Ну, еще он «мужчина в самом расцвете лет», как сам себя полушутя-полусерьезно именует. Так что далее – Карлсон.

Когда я вошла, он был явно чем-то встревожен. Видимо, Роднянская выкинула его на несколько минут из привычной зоны комфорта. С ее станется. Она в образе экзальтированной женщины умеет слезу пустить, говорить с надрывом, подражая Белле Ахмадуллиной. Даже становится чем-то на нее похожа: так же возводит очи к небу, говорит с придыханием и носит короткую черную стрижку. Правда, прическу она позаимствовала у другой особенной дамы – французской певицы Мирей Матьё. Сама рассказывала: в молодости один «любовник» (так она звала своих мужчин) ей сказал: «О, Наденька! Ты безумно похожа на Мирей!», и с тех пор причёска не менялась. Уже лет тридцать, а то и больше.

Я зашла, остановилась у двери.

– Присаживайтесь, Лана, – грустно почему-то сказал Карлсон.

– У вас что-то случилось? – делая сочувственный вид, спросила я.

– Ага, Роднянская случилась. Принеслась черной птицей и едва не разрыдалась, требуя объяснить, почему я не предупредил ее о Бельском.

– Ей-то какая разница?

– О, вы разве не знаете?

– Не знаю чего?

– Присядьте.

Я подошла и расположилась за столом для совещаний.

– Роднянская, – шепотом заговорил Карлсон, пригнувшись к столу (как будто здесь кто-то его подслушивает!), – страстно влюблена в Бельского! Да-да, только тс-с-с-с! Это страшный секрет, и если спросить ее об этом в лоб, она станет кричать и возмущаться.

– Так она же старая, – ляпнула я. То есть сказала, а потом поняла, что ляпнула. Главред-то примерно того же возраста, что и Надежда Михайловна. И если она старая, то он… тоже не молодой.

– Любви возраст не помеха, – сказал Карлсон, не заметив моей колкости. – И вообще она очень хотела пообщаться с ним лично.

Глава 6

Такого платья, чтобы сразить миллиардера наповал, у меня не было. Пришлось его позаимствовать у Анны – подруги, которая недавно счастливо вышла замуж. То есть по любви и по расчету одновременно. В приданое молодожёнам достались коттедж, крутая иномарка и много что ещё. В общем, упакованы они теперь по высшему разряду. Мне даже немного завидно. Но в моей голове зависть всегда бывает только белая. Это когда «хочу жить, как вы», а не наоборот.

Анна, узнав о том, на кого мне надо произвести впечатление, очень обрадовалась. Даже стала мне советовать. Мол, подруга, действуй смело, бери этого быка за рога и тащи под венец. Посмотри, будешь жить не как я, а во сто крат лучше. Пришлось её атаку отразить. Мол, ты чего вообще напридумывала себе? Я иду к нему интервью брать, а не в постель ложиться! Этого ещё не хватало!

В ответ получила упрек в собственной недальновидности. Аня так прямым текстом мне и заявила. Мол, ты, Ланочка, дурочка наивная. Тебе такой шикарный шанс выпадает, а ты все о работе одной и думаешь! Ну где, когда и при каких обстоятельствах ты потом окажешься рядом с Бельским? Разве на каком-нибудь мероприятии, и только. Но там обычно ни подойти, ни поговорить, а только обменяться приветствиями. Словом, мне было настоятельно рекомендовано варежку не разевать и окучивать этого фрукта по полной программе.

Я не стала с Анной спорить. Может, в её случае это сработало. Её супруг, Дима, оказался рохлей, потому подруге моей удалось его так легко окрутить. Стоило ему намекнуть о беременности, как тотчас сделал предложение, про аборт не заикнулся даже. Правда, это была лишь тактическая уловка, и сразу после свадьбы Аня устроила супругу трагический финал своей счастливой беременности. Мол, упала в ванной, случился выкидыш, такое горе… Наивный добряк Дима поверил.

Мне подобные финты ушами глубоко противны. В отношениях уважаю честность и порядочность. Чтобы никакого обмана. А поскольку в России, я это знаю как журналист с опытом, невозможно стать богатым без нарушений закона, то Бельский наверняка из тех, у кого рыльце в пушку. И уж если ему взятки не несут, то он наверняка раздает их налево и направо вместе с откатами (по сути, одно и то же, только форма разная), а в глазах закона это также преступление.

Но обвинять его в этом я не стану, конечно. Моя цель – добиться от него интересных ответов на свои вопросы, да заодно не ударить в грязь своим симпатичным личиком. Потому я тщательно приготовилась, навела марафет и даже не стала садиться за руль, чтобы не выглядеть глупо. Вызвала такси и отправилась к ресторану «Тургенев». Хотя правильно бы написать «Тургеневъ», поскольку заведение стилизовано под XIX столетие. На входе – швейцар в украшенной позолоченными пуговицами ливрее и стилизованной под военную фуражке, да и само здание, кстати, было выстроено лет двести назад. Потому у него очень красивая архитектура: над арками окон головы драконов, две чугунные птицы феникс, словно выступающие из стены и держащие в лапах фонари. Тяжелая двустворчатая резная дверь из черного дерева. Да и внутри всё выглядит так, словно только приготовились к балу, описанному Львом Толстым в «Войне и мире».

Внутри меня встретил симпатичный молодой человек – метрдотель и повел по сверкающему белизной, позолотой и хрустальными люстрами залу, пол которого устилал лакированный паркет с причудливым узором. Мне даже боязно было первый раз наступить на него – побоялась испортить каблучками. Да заодно не рухнуть бы. Вот умора-то получится! Вместо сиятельной дамы в вечернем наряде – корова на льду.

К моему удивлению, несмотря на вечерний час, когда ресторан должен быть заполнен народом, тут никого не было. Когда мы прошли один зал, то следующий оказался намного больше. И тут я удивилась ещё больше: посередине стоял сервированный стол, за ним восседал Бельский, а остальные места вокруг были совершенно пусты.

Увидев меня, миллиардер поднялся, учтиво склонил голову и отвесил комплимент по поводу того, как я выгляжу. Так и сказал: «Хорошо выглядите, Лана». Хорошо? В русском языке сотни синонимов, – восхитительно, превосходно, блистательно, чудесно, очаровательно и т.п., а он выбрал это нейтральное «хорошо»?! Да что он за человек за такой, раз девушка три часа потратила, чтобы сверкать этим вечером, а он оценил её на «четвёрочку»! Я была разгневана, только виду решила не подавать. Вернее, лишь ответила колко:

– Вы тоже ничего так выглядите.

Бельский усмехнулся. Оценил. Сам-то он был безупречно хорош в своем шикарном темно-синем костюме. Правда, джентльменом оказался так себе. Когда я усаживалась, стул мне пододвинул метрдотель, после чего удалился. Не успела я рта раскрыть, как Бельский сделал знак рукой, подзывая официанта. Не спрашивая, чего я хочу, сделал заказ и отпустил парня.

– Может, следовало меня спросить, чего мне хочется? – язвительно спросила я.

– Позвольте мне сегодня угадать, хорошо? – хитренько улыбнулся Бельский.

– Попробуйте, – ответила ему. – Кстати, почему здесь никого нет? – я покрутила головой.

– Я арендовал ресторан.

– Как это? Весь? – у меня брови поднялись.

– Да. Чтобы нам никто не мешал.

– Ого. Вы крутой, – усмехнулась я. – Деньги девать некуда? Стольких людей лишили радости провести здесь приятный вечер.

– Деньги мне всегда есть куда девать, как вы выразились. А насчет людей… Я об этом не думал.

– Ну ещё бы! – дерзко сказала я. – Может, вернемся к интервью? Собственно, я сюда не ужинать пришла.

– Давайте, – согласился Бельский.

– Вы прошлый раз сказали, что мадам Бельская, цитирую, «интересуется лишь тем, покушал я, здоров ли, не простудился и надел ли теплые носочки». Давно вы женаты?

– Я не говорил, что женат.

– Да, но мадам Бельская…

– Моя мама, – усмехнулся миллиардер.

– Ах, вот как. То есть вы, несмотря на свои триллиарды, по-прежнему маменькин сынок? – я вложила в это весь свой сарказм.

– Говорят, мужчина становится взрослым, только потеряв мать, – спокойно, словно не замечая моей язвительности, ответил Бельский. – Я, к счастью, пока маменькин сынок. Но не в том смысле, как принято считать.

Глава 7

Когда основное блюдо оказалось в наших желудках (пока мы кушали, болтали о пустяках), я вернулась к интервью. Говорят, конечно, что в такие моменты лучше предаваться приятному процессу переваривания пищи, чем рабочим вопросам. Но уж мне деваться было некуда. Я сюда, в общем, не питаться пришла.

– У вас есть враги?

– Конечно, – ответил Бельский.

– Знаете их в лицо?

– Ну, если бы я их не знал, усмехнулся миллиардер, – то наверняка не смог бы стать богатым.

– Потому что вы слабый? – уколола я собеседника.

– Нет, потому что чем больше бизнес, тем крупнее акулы. И если ты в упор их не замечаешь – окажешься внутри одной из них. Или сразу нескольких, это как повезет.

– А сами были акулой?

– Да.

– Что, и людей жрать приходилось? – я сузила глаза. Знаю, что иногда мене переклинивает, перехожу рамки дозволенного. Но в интервью – как на войне. Чем опаснее, тем больше шансов, что человек раскроется.

– Людей – нет, бизнес – да, – прозвучал ответ. – И полагаю, что вы прекрасно знаете, о чем я, – бросил мне вызов Бельский.

– Хотите сказать, что я людей поедаю?

Миллиардер рассмеялся.

– Не зря же вас, журналистов, называют акулами пера. Только мы, бизнесмены, когда захотим, питаемся чужими предприятиями и компаниями, а вы – эмоциями, хотя можете и чью-нибудь репутацию запросто слопать, – сказал Бельский.

– Я не такая.

– То есть вы беззубая акула? – усмехнулся собеседник. Ох, доиграется он у меня сейчас!

– Я вовсе не акула, а журналист, который честно делает свою работу. Так сколько бизнесов вы, как сами выразились, поглотили?

– Хотите заглянуть мне в пищеварительную систему? Поверьте, зрелище будет неаппетитное. И кстати, если вы хорошо помните уроки анатомии в школе, то начинается эта система ртом, а выбираться придется через… ну, вы понимаете. Или предпочитаете начать процесс поискать именно с той стороны?

Черт! Вот ведь какой острый на язык! Причем он явно стебётся надо мной, как ни один мужчина прежде себе не позволял! Хорошо, у меня нервы крепкие. Другая бы на моем месте разревелась, как последняя дура.

– Я согласна совершить это увлекательное путешествие лишь в одном случае: вы станете поим проводником, как Вергилий у Данте, – ответила я, скривив губы в подобии улыбки.

– Пожалуй, отложим его на другой раз, вы не против?

– Хорошо. Скажите, в каком инкубаторе готовят к жизни таких, как вы? Или это спец-интернат для подростков с девиантным поведением? – перешла я в новое наступление.

– Нет, обычная семья. Мама и папа, дедушки и бабушки, ничего особенного. Даже скучно в каком-то смысле, – ответил Бельский.

– И что? Никто вас не бил, не ругал, не заставлял мыть посуду после гостей холодной водой и убираться в квартире дважды в неделю?

– Мне кажется, или это у вас такое детство было? – усмехнулся миллиардер. Да чтоб тебя! Невольно чуточку своего детства вспомнила. Правда, мыть приходилось не холодной водой, но много посуды, а убирались мы каждую субботу. До сих пор терпеть не могу это занятие! Потому, как только стала зарабатывать, сразу съехала от родителей, покинув «зону комфорта» и поселившись в однушке. Правда, дом новый, хороший, почти элитный. И хотя платить за него приходится много, но лучше так, чем обратно туда, где меня регулярно будут припахивать.

– Нет, – пришлось соврать, – у меня было такое же, как у вас, хорошее детство. И все же вы не ответили.

– Страсть к открытиям – вот что мне стало интересно. Примерно лет в десять прочитал «Таинственный остров» Жюля Верна и так впечатлился, что захотел стать путешественником. Потом были «Цусима», «Порт-Артур», «Мастер и Маргарита» и другие книги. Они сделали меня таким, каков я теперь.

– Что-то не припоминаю, чтобы там деньги учили зарабатывать, – заметила я.

– Нет, конечно. Там их в основном только тратят, – улыбнулся Бельский. – Но зато и показано, что такое честь и совесть, каким нужно быть, чтобы иметь право считаться настоящим мужчиной. Опять же, прививают лидерские качества. Ну, и путешествия, конечно! Только чуть позже я понял: чтобы иметь возможность ездить, куда хочешь, нужно много и упорно трудиться, как персонажи «Таинственного острова».

Мне в этот момент даже иронизировать почему-то не захотелось. Наверное, за все время нашего диалога это был первый ответ, который не имел сильного привкуса сарказма. Показалось, что Бельский в эти секунды говорил очень искренне, душевно даже. Но увы. Недолго музыка играла.

– А вас, я так полагаю, воспитывали женские любовные романы? – спросил собеседник.

Испортил такой момент!

– Нет, «Пятьдесят оттенков серого», – ответила я с вызовом. – Только мне всегда мечталось, что в реальной жизни я буду указывать главному герою, где встать, куда сесть и чем заниматься.

– Как хорошо, что у нас не та история, – заметил Бельский.

– Что, боитесь сильных женщин?

– Нет, ну что вы. Наоборот, ценю и уважаю. А вот всякое там насилие терпеть не могу.

– Даже если это всего лишь игра?

– В том числе. Можно ведь и заиграться.

– Вам, я так понимаю, доводилось?

– Мне нет, но я знаю некоторых господ, которые увлеклись и до сих пор остановиться не могут.

– Имена, конечно, называть не станете?

– Нет, ну что вы. Это же их личное дело, не моё.

Я подумала немного и решила, что с меня хватит. Напишу из того, что получилось. Иначе… как-то мне стало не по себе. Бельский вдруг превратился из острого на язык, холодно-рассудительного бизнесмена в привлекательного мужчину с красивыми и главное теплыми зелеными глазами. А может, это вино так на меня подействовало? Нужно поскорее выйти на воздух, чтобы выветрились из разгоряченной головы эти мысли. Я здесь на работе, а не на свидание пришла.

– Что ж, на этом наше интервью можно считать оконченным, – сказала я.

– Как? Так быстро? – с усмешкой спросил Бельский. – Я думал, посидим еще часика два, поговорим по душам.

Глава 8

С видом победительницы я пришла на следующий день в редакцию и, распечатав статью, отнесла её сразу к главреду, минуя Надежду Михайловну. О, я прекрасно знаю, как она разозлится. Ещё бы! Эта несносная девчонка (я то есть) посмела прыгнуть через её голову! Но у меня есть стальное оправдание: задание мне давал Алексей Алексеевич, потому я не обязана перед ней отчитываться. Если ей так уж хочется сунуть в это дело свой короткий картошкой нос, так пусть с Карлсоном общается. И я ещё посмотрю потом, стану ли выслушивать её нотации, где и что исправить.

У меня на Роднянскую есть зуб. Большой и острый. Меня однажды приглашали в пресс-службу очень крупной государственной организации. Так эта мелкая зараза, знающая, кажется, всех руководителей служб по связям с общественностью, позвонила тамошней начальнице и отговорила меня брать. Сказала, что на самом деле Светлана Межерицкая вовсе не так талантлива, как о ней говорят. Мол, все её статьи пишу я сама фактически, поскольку «эта журналистка только приносит мне ужасное сырье, над которым приходится долго работать». Анна Ахматова, блин!

«Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда,

Как желтый одуванчик у забора,

Как лопухи и лебеда».

Конечно, меня в то место после этого демарша не взяли. Тогда я решила, что Роднянская слишком засиделась в кресле заместителя главреда, и следующим, кто его займет, буду я. Война объявлена, боевые действия начаты. Правда, пока Надежда Михайловна крепко держит оборону. Ничего, у меня найдутся и на неё крупнокалиберные снаряды. Интервью с Бельским – один из них. Потому я отнесла его к Карлсону, положила перед ним на стол и уселась ждать, пока прочитает.

Бегая глазами по строчкам, Алексей Алексеевич сначала покрылся одним красным пятном. Затем вторым. После потянул, ослабляя, узел галстука. Дальше расстегнул пуговку на воротнике рубашки. Финалом стали два стакана воды, которые он выпил подряд, обливаясь потом. Ну, а уж в самом конце он посмотрел на меня, бледный и напуганный (никогда его таким не видела) и спросил дрожащим голосом:

– Лана, что вы мне принесли такое?

– Как что? – бодро ответила я. – Интервью!

– Вы с ума рехнулись?

– Нет, с утра была в ясном сознании, – прищурилась я и ощетинилась иголками. – Что не так?

– Если мы это опубликуем, то знаете, что Бельский с нами сделает?

– И что же?

– Пустит по миру с котомкой. Вы помните эту песенку – «У Курского вокзала Стою я молодой, Подайте Христа ради Червонец золотой»? – спросил Карлсон, и вид у него был такой несчастный, что мне даже его жалко стало немного.

– Послушайте, Алексей Алексеевич, – перешла я в атаку. – Знаете, почему каждый год тиражи нашего издания падают? Дело вовсе не в рекламе, как вас тут все убедили, а вы поверили. Нет! Дело в содержании. Мы давно уже превратились в «Кривое зеркало». Пишем какую-то глянцевую дребедень, тогда как статьи нужны яркие, интересные и острые. Наши журналисты превратились из акул пера в аквариумных рыбок. Их кормят, очищают им водичку, а они только жиреют и даже кусаться разучились! Я так не хочу!

Карлсон меня молча выслушал, протянул листки с интервью и сказал печально:

– Мы это не опубликуем. Или переделайте интервью так, чтобы оно подходило стилистике нашего издания.

– Посмотрим ещё, что Бельский скажет! – фыркнула я, схватила бумажки и умчалась прочь из кабинета. Внутри меня клокотал вулкан и готовился взорваться. Я позвонила в приемную миллиардера и потребовала встречи с ним. Да, вот так: не попросила – потребовала. Мне сказали подождать, а через пять минут ожидания – мол, Артём Валентинович вас примет в 12.25 до 12.35. Десять минут? Отлично, мне хватит!

С трудом дождавшись полудня, я рванула на улицу Южную, дом 20. Там привычно поднялась на нужный этаж, улыбнулась одинаковым с лица помощникам Бельского, и ровно в 12.25 была у него в кабинете.

– Лана! Вы ли это! – радостно встретил меня миллиардер, но даже со стула не поднялся. – Какими судьбами?

– Журналистскими, – ответила я. – Вот интервью, – и брякнула листки ему на стол.

– Ого. Интересно! – Бельский придвинул их к себе и погрузился в буквы и строчки. В отличие от Карлсона, его чтение сопровождалось приступами то смеха, то хихиканья, то хохота. Я же сидела и страшно злилась. Да что с вами такое, мужики! Один бледнеет и потеет, как проститутка в церкви, у которой грехов столько, что Мессалина по сравнению с ней покажется невинной девушкой. Другой ржёт, как конь, словно ему фельетон принесли или юмористический рассказ.

– Да, Лана… – сказал Бельский, откинувшись на спинку кресла. – Вот вы дали стране угля! Это не интервью, а настоящая порка. Один заголовок чего стоит – «Акула с человеческим лицом»! Ха-ха! Да если мой PR-менеджер это прочитает, умрет от ужаса. Он-то привык меня выставлять повсюду белым и пушистым, а в вашей статье я натуральный Сатурн, пожирающий своего сына. Видели эту картину Гойи?

– Не видела! И что же, вам интервью тоже не понравилось?

– Тоже как кому?

– Карлсону?

– Да ладно? Он снова вернулся?

– Откуда? Он не уезжал.

– Как откуда? С крыши, естественно. Мы же о нем? – спросил Бельский и опять рассмеялся. «Барин сегодня в чудесном расположении духа», – язвительно подумала я о нем.

– Нет, я о нашем главном редакторе.

– Забавно вы его окрестили.

– Так вот ему интервью тоже не понравилось!

– А мне очень даже.

– Правда? – я с надеждой потянулась к Бельскому, наклонившись над столом. – Вы не обманываете?

– Я говорю правду. Только…

– Ох! Опять это «только»! – я всплеснула руками. Момент был испорчен.

– Только опубликовать это ну никак нельзя.

– И вы туда же! Сказали же, что понравилось!

– Артёму Бельскому – да, очень. Глава компании «ПромСтройИнвест» себе такую роскошь позволить, увы, не может. Реноме, знаете ли, пострадать может, – ответил миллиардер. – Но вы не расстраивайтесь. Зато я теперь знаю, что в «Зеркале» работает очень талантливая журналистка.

Глава 9

Бельский в кабинете был один, и даже в его приемной оказалось пусто. Он встретил меня, выйдя из-за своего простенького стола, улыбаясь и раскинув руки так, словно мы с ним сто лет знакомы и вообще старые приятели. Да, как-то не так я себе представляла встречу с человеком, которого откровенно пропесочила в своей статье. Можно сказать, славно поточила об него свои коготки, и он теперь по идее должен на меня страшно злиться, а он стоит и улыбается по все тридцать два зуба. Отчего такие белые и ровные? Виниры, понятно.

– Добрый вечер, Светлана Николаевна! – радушно приветствовал Бельский. – Проходите, чувствуйте себя…– он на секунду замялся, подбирая слова.

– Как дома? – подсказала я.

– Боже упаси делать офис своим домом! Хотя знаю парочку богатых людей, которые в кабинетах буквально живут. У них даже позади есть комнаты отдыха, – ответил миллиардер. – Нет, я хотел сказать, чтобы вы чувствовали себя здесь уютно. Присаживайтесь, прошу.

Я уселась на тот самый стул, на котором расположилась раньше во время интервью.

– Слушаю, – сказала, делая вид, что я вообще строгая дама, у меня нет времени на ночные посиделки с малознакомым мужчиной.

– Светлана, ведь вы не замужем, верно? – неожиданно спросил Бельский.

– С чего вы решили, что готова обсуждать с вами свою личную жизнь? – спросила я в ответ, покачивая носком, но не туфли, а обычного кроссовка. И вообще вид у меня теперь был самый обычный: спортивки, джинсы, футболка и худи сверху. Он же меня внезапно позвал, времени на подготовку не дал. Получите, распишитесь.

– Значит, информация верна, – сказал хозяин кабинета.

– А, так у вас на меня целое досье! – усмехнулась я. – Что же ещё там интересного накопали?

– Да самые общие сведения. Что родители ваши, Николай и Екатерина, состоят в браке двадцать шесть лет, что у них собственный бизнес – небольшая оптовая компания по продаже кормов для животных. Что вы окончили факультет журналистики, работали в разных изданиях и вот уже несколько лет лучший сотрудник журнала «Зеркало». Что терпеть не можете запах ванили, но любите зеленый чай с жасмином и магнолией. Предпочитаете пионы, сирень и акацию всем другим цветам, снимаете квартиру и вообще, девушка смелая и самостоятельная. Замужем не была. Детей нет. В отношениях… ну, это опустим.

– Отчего же? Продолжайте. Что там про меня ещё выяснилось. Интересно же.

– Что у вас в университете был роман, длившийся три года, но ничем не закончился. Юноша уехал учиться за границу и не вернулся. Вот, собственно…

– И зачем вы это сделали? – строго спросила я. Да кому же понравится, что его жизнь препарировали, словно лягушку в медицинском вузе?!

– Сделал что?

– Собрали на меня целое досье. Зачем? Хотите отомстить за интервью? Так можете расслабиться. Его всё равно не опубликуют – главред зарубил материал. Сказал, чтобы я переписала.

– А вы?

– А я отказалась. Так что простите, потратила ваше время впустую.

– Я так не думаю.

– Разве?

– Да. Я убедился в том, что вы мне подходите.

– В каком это смысле? – усмехнулась я. – Любовницей предложите стать или содержанкой? Желаете быть моим папиком?

– Нет, я предлагаю вам руку и сердце.

Кха! Кха! Кха! Это не ворона каркает. Это я закашлялась от такой новости.

– Боже мой, – иронично заметил Бельский. Подошел к шкафу, достал оттуда бутылочку воды, налил в стакан и протянул мне. – Вот уж не думал, что моё предложение приведет вас в такой шок и трепет. А в досье сказано, что решительная.

Я отпила воды, ком в горле постепенно стал сходить на нет. В голове прояснилось.

– Это у вас, миллиардеров, такая изощренная форма сарказма? – спросила я.

– Помилуйте, зачем же мне над вами так шутить? – приложил Бельский руки к груди, что означает «я невиновен, аки агнец». – Даже в мыслях не было вас обидеть! Я же вполне серьёзно.

Я встала, поставила стакан на стол. И не просто, я звонко брякнула им по столешнице. Ещё чуточку сильнее, разбила бы. Подошла к Бельскому вплотную, между нашими лицами осталось сантиметров двадцать и выпалила ему прямо в глаза, глядя снизу вверх:

– Да пошёл ты!..

Развернулась и зашагала к выходу. Останавливать меня миллиардер не стал. Я покинула здание, готовая взорваться от клокотавшей внутри меня злости и засыпать всё вокруг острыми осколками, как граната. Да кем он себя возомнил, этот напыщенный буржуй, чтобы вот так играть моими чувствами! «Ладно, гадёныш, я тебе отомщу, – шла к машине и думала. – Заведу анонимный телеграм-канал и стану раскрывать всё, что только узнать смогу. Пусть твой PR-менеджер обгадится от ужаса, ежедневно получая новую порцию густо сваренных наездов на его босса.

Села в машину, завела её и рванула прочь, аж покрышки засвистели на асфальте. Знаю, что делать так нельзя, но черт возьми, у меня эмоции лупят фонтаном! Чтобы развеяться немного, покаталась по ночному городу. Пришла в себя. Подъехала к дому, припарковалась. Вышла, глубоко вдыхая прохладный воздух, и вдруг…

– Зачем же вы, Светлана Николаевна, так быстро умчались? Мы же не договорили.

Бельский!!!

Я аж захлебнулась от злости, развернулась, раскрыв рот, чтобы объяснить этому козлу популярно, в какое далёкое путешествие ему следует пойти, но замерла. Он протянул мне букет шикарный пионов (где только взял, их время весной, а теперь осень!), от которых распространялся такой будоражащий аромат, что я невольно взяла цветы и зарылась в них лицом, глубоко вдыхая. Как же я люблю вас, мои беленькие с розовым! И этот запах… Я полюбила его в тот год, когда удачно сдала ЕГЭ и без проблем поступила в университет. Пионы для меня стали символом счастья, начала чего-то нового.

– Светлана, я вполне серьёзно, – продолжил Бельский. – Жаль, что вы не дослушали. Я не предлагал вам руку и сердце на постоянной основе. Это будет фиктивный брак, заключенный в целях… но об этом скажу лишь в случае, если примете мое приглашение. И давайте… продолжим наше общение где-нибудь в другом месте, а не на парковке?

Глава 10

После ужина Бельский отвез меня домой и галантно открыл дверь с пассажирской стороны. Я кисло ему улыбнулась и отправилась к себе, в свой маленький уютный мирок, где привыкла проводить время одна в обнимку с ноутбуком. Но этой ночью мне было не до блужданий в сети, не до обдумывания журналистских заданий и даже не до сна. Всё моё внимание сосредоточилось на предложении миллиардера. Шутка ли: всего-то на некоторое время (это, кстати, мы не обговорили) стать его пусть и дефектив… вот зараза, слово дурацкое привязалось!.. фиктивной женой (а заодно и эффектной, уж я им покажу там в Женеве, как должна выглядеть настоящая русская красавица!) и получить за это целое состояние!

Когда я так подумала, то поймала себя на мысли, что с предложением уже согласилась. Ну и ладно! Только страшно немного. Вдруг попаду в сексуальное рабство? Хотя что за глупости, Лана! У Бельского денег столько, что он может купить себе дом терпимости и ходить туда в качестве эксклюзивного гостя. Или обзавестись гаремом фотомоделей, который станут послушно выполнять все его прихоти, от бытовых до сексуальных. Он же вместо этого предложил мне руку и сердце таким необычным способом. Забавно все-таки: Светлана Межерицкая – супруга миллиардера! Аж сердце сладко защемило в груди.

Короче говоря, к трем часам ночи я была готова сказать Бельскому «да», только следовало для приличия дождаться хотя бы утра. Не звонить же ему в столь поздний час. Спит уже, наверное. Но… меня распирало от перспективы стать его женой, потому я не выдержала и отбила ему сообщение: «Я согласна». И буквально через минуту пришел ответ – «Завтра в 10.00 у меня в кабинете». Ох ты какой быстрый! Бессонница его мучает, что ли? Я представила, как Бельский ходит туда-сюда по своим апартаментам и нервно перебирает пальцами в ожидании моего ответа. Ха-ха! Станет он так делать, как же! Но ведь приятно думать, что мужчина ждет тебя, волнуется. Ах, все-таки романтичная я натура, хотя и журналистка.

После этого я с чистой совестью уснула, а очнулась только в семь утра по звонку будильника. Всегда люблю встать пораньше, чтобы никуда не торопиться. Принять душ, высушить и уложить волосы, которые у меня хотя и не слишком длинные, чуть ниже плеч, но очень густые – досталась эта красота мне от мамы. Впрочем, как и ее средние губы, и выразительные голубые глаза, и прямой носик… Пока смотрела на себя в зеркало, пришла в очередной раз к приятному выводу: «Все-таки ты, Лана, красотка!»

Ага, оставалось теперь только стать такой для Бельского. И тут я себя почувствовала героиней фильма «Красотка», которая так же вот стала общаться с богатым мужчиной, чтобы потом стать его невестой. «Да, но ведь та девушка была проституткой», – прозвучала у меня мысль в голове строгим тоном. «Но ведь говорят, что журналистика – вторая древнейшая», – сказал другой. Стало неприятно. Терпеть не могу, когда намекают на продажность людей моей профессии. Не скрою, есть среди нас такие, и их даже больше чем достаточно. Наташа, например, коллега моя. Она ради гонорара напишет что угодно и о ком угодно. Может, потому ей не доверяют писать про чиновников. Не то накатает еще какую-нибудь критическую статью, а наш Карлсон старается ни с кем не ссориться, беззубое создание.

Нет. Я не «Красотка». Я – Лана и буду поступать так, как велит мне совесть. И чтобы так делать, сначала внимательно изучу договор, который предоставит мне Бельский. Или брачный контракт? Да, второе точнее.

Наведя марафет и превратившись из сонной тетери в эффектную блондинку, я отправилась в офис Бельского, упрямо игнорируя звонки из редакции. Меня пытались отвлечь сначала Наташа, затем Роднянская, а после позвонили несколько раз из приемной Карлсона. Видимо, хотели узнать, когда я переделаю статью о миллиардере. Вот фиг им! Ничего не стану переписывать. Я не в школе и «двойку» за сочинение не получала. Кстати, и пока там училась, подобного не было. Мне всегда ставили «пятерки» за содержание и «четверки» за грамотность. Потому что так спешу всегда, что хоть одну букву или запятую, но пропущу.

Бельский ждал меня не один, а с двумя мужчинами в строгих одинаковых костюмах. Они сидели за столиком для совещаний, напряженные, словно струны, и перед ними лежали какие-то бумаги. Миллиардер подниматься, чтобы меня поприветствовать, не стал. Поздоровался довольно сухо и попросил располагаться. Представил двоих – оказались начальником юридического департамента и адвокатом. Они показали мне «Договор на оказание услуг» и брачный контракт. Пришлось внимательно всё прочитать.

В общем, ничего особенного там не оказалось, хотя документ был прописан очень детально. Первый указывал, что мне на время брачного союза (который, кстати, опять оказался безвременным и продлевался до тех пор, пока одна из сторон не пожелает его прервать) надлежит выполнять все поручения Бельского, связанные с «решением вопросов наследования имущества». Второй документ прописывал, как мы с миллиардером будем сожительствовать. Получалось, что как соседи по коммуналке. Спать в разных комнатах и даже встречаться по договоренности. Правда, жить мне предстояло – непременное условие – в апартаментах Бельского.

Читая бумаги, я воспринимала это всё как забавное приключение, очень полезное для моего журналистского опыта. «Может, потом даже книжку напишу, как всё было, и она станет бестселлером. Ну, какая еще девушка из обычного журнала может похвастаться таким поворотом судьбы?», – подумала я и поставила свою подпись. Бельский сделал то же самое, потом велел юристам покинуть кабинет. Те солдатами встали, сделали полупоклон и вышли.

– Меня тоже так дрессировать станете? – насмешливо поинтересовалась я.

– Давай на «ты»? – предложил Бельский.

– Хорошо.

– Не стану. Мне нужна спутница свободно мыслящая, а не как эти крючкотворы. «В соответствии с постановлением правительства Российской Федерации номер такой-то от такого-то числа, предусматривающим…» – занудно проговорил Бельский. – Тьфу, тоска! Но… без этих ребят тоже было бы трудно. Слишком много нюансов в работе.

Глава 11

Ночь была трудной. Легла спать в третьем часу, проснулась в половине пятого, чтобы успеть до приезда машины привести себя в порядок. Не хотелось оказаться в аэропорту неухоженной распустёхой, которая не нашла ничего лучше, чем просто встать, одеться и пойти. Я все-таки жена миллиардера, пусть и фиктивная! Надо марку держать. «Мы, Бельские, люди солидные», – сказала сама себе в зеркало, стоя в зубной щеткой во рту. И так фыркнула от смеха, что зубная паста фонтаном полетела изо рта. Пришлось срочно всё вытирать.

Успела вовремя, даже не забыла положить в чемодан диктофон с фотоаппаратом и любимый блокнот с енотиками. Мне его Нюша подарил. Как всегда, в тот день дождался, пока выйду из издательства, подошел, страшно смущаясь, и вручил. Я сначала не хотела брать, но вид у парня был такой несчастный, что приняла презент. Дома открыла, а там оказался чудесный, в мягкой кожаной обложке ежедневник, на котором был нарисован очаровательный енот и написано «Дружеский блокнот». Внутри, на страницах, я нашла разные рисунки с этими же зверятами, рассказывающие о разных моментах их дружбы. Что надо делиться, уважать, ценить друг друга и так далее. Нечто вроде картинок из жвачки «Love is…», только с енотиками. Блокнот стал моим любимцем, теперь ему предстояло отправиться со мной в Женеву.

Я выскочила из дома ровно в половине шестого, решив, что надо же будет еще успеть на регистрацию рейса, а это занимает минимум час или даже больше. Волновалась страшно! И когда подъехало представительское авто, и водитель галантно открыл мне дверь, я забралась в салон и, не обнаружив там Бельского, спросила:

– А где Артём Валентинович?

– Он вас ждет в аэропорту, – ответил водитель, и мы помчались по спящему городу.

Обожаю это волнение перед предстоящей поездкой! Да, сил физических подготовка занимает немало: пока решить, что взять с собой, голову сломаешь, а еще постоянно боишься что-нибудь важное забыть. Но зато какое сладостное томление в груди! Я увижу Европу, Швейцарию, Женеву! Господи, да я так мечтала вырваться хоть куда-нибудь из России! Ну что видела к своим 25 годам? Ни разу не выбиралась за пределы нашей страны! Будь я журналистом-международником, другое дело. Ну, а так… Сиди в своем болоте и не квакай. Командировок никуда за рубеж не предвидится.

Теперь вдруг такой шанс выпал! Чудо просто, и всё так быстро!

Я ехала на заднем сиденье и улыбалась, глядя на просыпающийся город. Было еще довольно темно вокруг, но уже кое-где в окнах стали зажигаться огоньки: люди ставят чайники, собираются на работу или учебу. Помню, я в старших классах так рано вставала, чтобы успеть домашку сделать. Вечером терпеть не могла ей заниматься, училась же с первой смены. Встанешь, зевающая и косматая, и начинаешь что-то писать, учить или зубрить даже. Наверное, потому что я жаворонок.

Мы приехали в аэропорт, и я думала, что увижусь с Бельским в зале оформления билетов и багажа. Но машину свернула куда-то в другую сторону. Проехала через автоматические ворота, а потом и вовсе резво помчалась по бетону аэродрома. Я с удивлением крутила головой, не понимая: как нас пустили сюда? Но когда вскоре автомобиль остановился, и водитель всё так же выпустил меня, поняла, что будет дальше.

Передо мной сверкал в оранжево-алых лучах встающего солнца маленький турбореактивный самолет. К нему был приставлен трап, устланный алой ковровой дорожкой, рядом стоял юноша-стюард. Он приветствовал меня и любезно предложил подняться в салон. Спрашивать, где мой новоявленный супруг, я не стала. Так понятно. И верно: Бельский оказался внутри, в шикарном салоне с большими мягкими креслами, обитыми светло-бежевой кожей. Да и всё внутри было выполнено в таких же тонах. Супруг поднялся, предложил мне сесть напротив, а вот ручку целовать или щечку не стал, произнес лишь «Доброе утро».

Я уселась, переводя дух и озираясь по сторонам, словно ребенок, попавший в сказку. Стюард тем временем (кажется, это был другой парень, но очень похож на первого) принес мне латте, и я удивилась: откуда знают о моем любимом кофе? Но тут же догадалась: досье. Наверное, там указано всё вплоть до размеров моей одежды и, pardonne-moi, предпочитаемом виде средств женской гигиены.

Осторожно взяв бокал и грея об него чуточку продрогшие пальцы (хотя скорее это было из-за адреналина), я отпила чуточку и поставила на место, поскольку неожиданно у меня перехватило дыхание. Я вспомнила одну страшную, жуткую, непозволительную для журналиста вещь: у меня нет загранпаспорта! Гражданский там, в сумочке, но заграничный! Ведь его же надо было оформлять заранее, а я не успела бы тогда с Бельским в Швейцарию – документ изготавливают почти месяц, и даже если ускорить процесс деньгами, всё равно получится пара недель.

– Что случилось? Ты так сильно побледнела, – сказал участливо Бельский.

– Простите… – проговорила я (все никак не могу до конца перейти с ним на «ты»). – Мне так стыдно. Я такая идиотка… Господи, – закрыла лицо руками, чтобы не разреветься.

– Да что произошло?

– Я не смогу с вами полететь, извините меня, – пробормотала сквозь ком в горле и подступившие к глазам слёзы. Встала и направилась к двери.

– Лана, остановитесь и объясните толком, что произошло! – потребовал Бельский строгим голосом. Он тоже по-прежнему путался, говоря мне то «ты», то «вы».

Остановилась. Горько вздохнула. Развернулась и промямлила, глядя в пол:

– У меня нет загранпаспорта…

– Фух! – выдохнул супруг, и мне даже показалось – весело. Нашел чему радоваться. А может, так и хотел – поиграть со мной в кошки-мышки? Но он не мог знать, есть у меня… или мог? С его-то возможностями! Я прищурилась, глядя на Бельского. – Я-то думал что серьезное приключилось. А тут всего-то бумажка.

– Без этой бумажки меня за границу не пустят, – ответила я. – Между прочим, вообще не понимаю, как сюда пустили.

– Потому что это мой личный самолет, – ответил супруг, белоснежно скаля зубы. – И чтобы попасть на борт, нужны не документы, а моя добрая воля.

Глава 12

Через десять минут маленький самолетик, ревя крошечными турбинами, выехал на взлетно-посадочную полосу, разогнался и довольно легко взмыл в рассветное небо. К этому времени я прильнула к иллюминатору и смотрела, как стремительно уменьшается всё внизу. Сначала исчезли люди, затем превратились в крошечные точки автомобили, а здания – в коробочки. После стали заметны только кварталы и серебристые линии рек, затем начались сначала небольшие, потом средние, и наконец большие зеленые и светлые пятна – леса и поля.

Наконец, самолётик резко нырнул в облака, и я уже подумала, что дальше весь полет пройдет в этой хмурой сырости. Но неожиданно маленький авиалайнер вырвался из плена и оказался в сверкающей вышине. Здесь ярко светило солнце, а облака внизу стали напоминать большой, пушистый и волнистый ковер, словно сотканный из ваты. Выше были только бескрайнее небо, которое казалось преддверием космоса. Даже подумалось: если мы дальше станем подниматься с такой скоростью, то вскоре окажемся в невесомости, пространство вокруг почернеет, появятся звезды. Они и теперь были видны, только лишь немногие, самые яркие, но даже они растворялись в ярком свете.

Я смотрела на всю эту красоту и пребывала в настоящем восторге. Не первый раз летала на самолете, но предпоследний был несколько лет назад, рейс проходил ночью, я толком ничего не запомнила – стоило сесть в кресло, как заснула, а очнулась лишь когда стюардесса по громкой связи предупредила о предстоящей посадке. А я ведь обожаю на самолетах летать – это такое редкое событие в моей жизни! Если же добавить к этому предвкушение от встречи с одной из самых красивых стран мира, то… у меня аж дыхание несколько раз перехватывало.

Бельский изредка посматривал на меня и улыбался. Наверное, я теперь напоминала ему маленькую девочку, которая счастлива только потому, что летит на самолетике. Но я не боялась показаться ему смешной и наивной. Ведь, если честно признаться, я такая и есть, а строгость, колкости, ирония и сарказм – лишь маска, под которой скрывается моя добрая и романтичная натура. Только если стану всем ее показывать, получу в ответ лишь нехорошее. Пробовала уже. Обожглась. Когда поверила Роднянской, например, и та меня предала при первой же возможности, записав в бездарности. Когда встречалась с одним парнем, а он, когда прекратила над ним откровенно стебаться и стала мягкой и послушной, вдруг разочаровался. Да, есть мужчины, которым нужны ласка и забота, а есть и те, кто без постоянного унижения ни дня прожить не могут. Вот такой мне и попался.

Я ушла в глухую оборону. Теперь вот лечу рядом с человеком, который нажил своё богатство, нацепив маску гораздо толще моей. Да у него там целая броня. Ничего толком так и не узнала о том, какие книги он любит, какую музыку слушает, что ему нравится пить и кушать. Как он общается со своими родителями, есть ли у него вообще близкие люди? Всё это мне предстоит узнать, но при одном условии: если Бельский хотя бы на час раскроет свой панцирь. А вот готова ли я быть с ним искренней? Тоже вопрос, кстати.

Пока рассуждала, не заметила, как погрузилась в глубокий сон. Ничего не снилось, но пробуждение оказалось таким, что лучше бы… Самолет качнулся. Я открыла глаза. Посмотрела на Бельского. Он сидел почему-то нахмурившись и смотрел в иллюминатор. Теперь уже тряхнуло, и я вцепилась в подлокотники.

– Что происходит? – спросила миллиардера.

– В воздушную яму попали, – постарался улыбнуться он, только вышло как-то неправдоподобно.

Бу-бух! Ощущение было такое, словно по нижней части самолёта кто-то стукнул огромным мягким кулаком. Но сделал это предупреждающе, будто намекая – дальше станет намного серьезнее, начинайте готовиться прямо сейчас.

– Ай! – вскрикнула я от неожиданности и сжала губы – незачем показывать, что мне вдруг стало очень страшно.

Бельский нажал кнопку вызова. Через несколько секунд пришел стюард. Миллиардер поманил его рукой и, когда тот согнулся пополам, что-то спросил. Член экипажа кивнул, ушел в сторону кабины.

– Артём Валентинович, может, посвятите меня в курс дела? – я постаралась говорить спокойно, хотя сделать это было очень непросто: самолет дрожал своим тонким телом, его буквально лихорадило теперь, как это происходит с человеком, когда у него высокая температура. Кажется, что ты замерзаешь, а на самом деле у тебя почти тридцать девять. У меня такое было однажды в детстве, когда сильно простудилась. Даже вспоминать страшно: лежала под тремя одеялами и всё равно тряслась, зуб на зуб не попадал.

– Всё в порядке, Лана. Простая турбулентность.

– Трубу… чего?

– Ланочка, – улыбнулся Бельский теперь искренне. – Не старайтесь выглядеть глупее, чем вы есть на самом деле. Вам не идёт.

– Просто пошутила, – ответила я и поправила ремень безопасности, который не отстрагивала даже. На всякий случай. Кажется, он и пригодится теперь. Лучше бы не надо!

Стюард вскоре вернулся, лицо у него было озабоченное. Он снова прошептал что-то миллиардеру, тот кивнул, и они затем вместе направились в кабину пилотов. Что, трудно мне хотя бы слово сказать? Разве не видно, как мне страшно?!

Самолетик продолжал трястись, и когда Бельский ушел, неожиданно я почувствовала, словно моё тело вдруг потеряло половину веса. Такое же ощущение испытываешь, когда едешь на скоростном лифте. Он резко начинает опускаться, и ты будто попадаешь в невесомость. То есть она вот-вот начнется, если падение будет ускоряться.

Я зажмурила глаза. «Отче наш, иже еси на небеси…» – начала вспоминать молитву.

– С вами всё в порядке? – раздался рядом голос. Это была стюардесса. Стояла, крепко держась за подголовник кресла напротив и широко расставив ноги, насколько позволяла юбка чуть выше колен.

– Не сказала бы, – проговорила я ломающимся от волнения голосом. – Что происходит?

– Небольшие технические неполадки, – постаралась улыбнуться девушка. – Ситуация под полным контролем.

– Господи… – вырвалось у меня. Я журналист, меня байками кормить не нужно, у меня к ним стойкий иммунитет. Если говорят, что ситуация под контролем, значит, всё очень плохо.