Флейта из нефрита. Арка 1: Ночной убийца

- Считаешь, что это все же один из кланов Лис?! – Я задумчиво побарабанила средней длины рельефно зачерненными ноготками по краю обшарпанной столешницы, в который раз полюбовавшись и порадовавшись прогрессу, произошедшему с ними. Стол, правда, за которым сидела, не особенно блистал чистотой, и не соответствовал моим внутренним стандартам, но с этим я могла смириться, и с легким недовольством посмотрела на своего, немного нервничающего собеседника. Однако нервничал он совершенно не из-за своего заказа, который он для меня выполнял, а скорее из-за окружения, так как приходилось осуществлять двойные функции.

Таверна, в которой мы остановились по пути домой, совершенно не подходила моему довольно высокому статусу, и это моего личного помощника заставляло быть крайне внимательным и предельно осторожным. Хотя мне не впервые останавливаться в подобных сомнительных заведениях, в непонятной глуши, он всегда нервничал. Не спасало то, что я всегда путешествовала инкогнито, и вряд ли кто-либо из присутствующих в таверне, вообще представлял, кто находится рядом с ними. Да и посетителей, на удивление, оказалось немного. Всего трое за одним столиком и еще двое в углу.

- Определенно, - ответили мне с крайней степенью уверенности, не обращая особенного внимания на мой откровенный протест против его уверенности, и даже покачали головой, для пущего подтверждения своего убеждения, - больше некому.

- Плохо, - я озабоченно поморщилась, все также машинально проверяя крепость своих недавно отращенных ноготков, совершенно не нужных в обычной жизни, но необходимых мне для кое-каких заклинаний, и тем более, повышения уровня магических навыков, наращивающих заодно мой внутренний резерв, - совершенно не хотелось бы связываться с ними. Официальным образом приобщить к делу совершенно невозможно.

- К сожалению, очень характерный след, - заверил меня мой помощник еще раз, суждениям которого я в принципе доверяла. По крайней мере, раньше он меня никогда не подводил, а уж в чтении едва различимых обычными людьми следов, или нахождения нужной информации, ему не было равных среди моих знакомых.

- Плохо, плохо, плохо, - прошептала я, и вскинулась, когда заметила чье-то легкое движение. Подняв голову, обнаружила подавальщицу, принесшую нам обоим по кружке местного пойла, называемого бамбуковым вином и острые закуски к нему. Постаравшись не выдать свое истинное отношение к такому роду сомнительной выпивке, позволила молодой женщине поставить обе кружки, тарелки на стол и снова посмотрела на своего помощника, с вожделением уставившегося на свой напиток. И что они в нем находили? Чуть пожав плечами, кивком поблагодарила подавальщицу и, вздохнув, осторожно прикоснулась к глине толстостенной кружки. Никогда не пила или ела в незнакомых мне местах, но… ни один внутренний звоночек не поднял голову, а значит, содержимое кружки совершенно натуральное, ничем необычным не приправленное, кроме, пожалуй, специй, и повредит лишь моим умственным способностям, из-за чрезмерно большого количества алкоголя, находящегося внутри. Не жалую крепких хмельных напитков, особенно произведенных чужими кланами. Посему, не став набрасываться на остро пахнущий напиток, только одобрительным кивком в сторону кошака, позволила тому начинать без меня. Проводила задумчивым взглядом подавальщицу, уже направившуюся к другому, страждущему клиенту, и тихим голосом продолжила. – Закажешь комнату.

- Леди остается здесь на ночь?! – Мой помощник, пригубивший вожделенный напиток, к которому так были охочи все кошачьи, моментально подобрался, удивленно взглянув на меня поверх края широкой кружки своими чуть раскосыми, округлыми зелеными глазами цвета темной листвы, с едва обозначенным вертикальным зрачком. Это единственное, что отличало его довольно заурядную внешность от обычных людей. За это мне и нравился клан кошачьих, за то, что моему отцу и невдомек было, что его единственная дщерь водит дружбу с Иными. – Так вроде бы до утра должны добраться до Фожаня. С каких это пор леди вдруг стала осторожной?

- А ты так жаждешь отправиться на ночную вылазку?! – Я смерила помощника удивленно-скептическим взглядом, и даже слегка поежилась, хорошо представив такую не лестную перспективу для себя болезной. – Когда вот-вот пойдет дождь?

- Дождь?! – Мужчина недоверчиво повернулся к настежь распахнутым входным деревянным дверям лесной таверны, созданной именно для таких как он, субъектов, не желающих шляться перед сонмами лишних взглядов, и восхищенно цокнул сквозь зубы, глядя на ночную мглу и тихую погоду, видимую в проеме черным пятном. – Всегда поражался вашим непостижимым для моего куцего понимания, навыкам, леди!

- Ты же знаешь, что я могу предвидеть подобное, - я недовольно поморщилась, и болезненно передернула плечами, ощущая неприятную ломоту в затылке, так не вовремя проявившуюся, особенно в дне пути от дома.

- Тогда я сейчас же озабочусь о комнате, леди, - отозвался мой постоянный помощник в вылазках, отрываясь от своего напитка и поспешно вскакивая на ноги. Все его движения, даже порывистые, были плавными, легко и ненавязчиво перетекающие одно в другое. Всегда поражалась отточенной веками пластике кошачьих кланов. Вот и сейчас невольно залюбовалась его грациозными для довольно крупного мужчины, движениями, и тут же одернула сама себя. Родившись человеком, я никогда не смогу приобрести даже толику подобной запредельной плавности, так что и завидовать нечему.

- Хорошо, - я благодарно кивнула, в свою очередь, поднимаясь с места. Тут же на столешнице, едва я убрала руку, проявился небольшой полотняный мешочек с деньгами, который моментально оказался в руках моего помощника. Едва заметно улыбнувшись, проговорила тихим размеренным голосом, - пойду, пока пройдусь.

Глава 2

Резко остановилась. Наступила ранняя ночь, что и так способствовало излишней настороженности. Потому, что меня конкретно, обеспокоило, даже не бралась судить, так как вокруг вроде бы все было спокойно, как я не прислушивалась. Единственное что могло насторожить, это само место, куда я так уверенно направлялась. Особенно в такое позднее для благовоспитанной девушки, ненадежное время. Опустившаяся короткая летняя ночь, одновременно стала мне благословением, так как не приходилось встречаться с праздношатающимися мужчинами, могущими узнать в просто одетой девушке, дочь высокопоставленного министра, так и проклятием, так как приходилось пробираться буквально тайком, в обход этих же самых подвыпивших любителей веселья, чтобы оказаться в нужном для меня месте.

Если честно, ни место встречи, ни время для предстоящего свидания меня совершенно не устраивали, хотя пришлось наступить на горло обычной для меня, осторожности, и, тем самым, пойти на, надеюсь, оправданный риск и отправиться согласно четко указанному в коротком лаконичном послании месту, и конечно, меня крайне удивило то, что всегда такой благонравный, даже очень смущающийся моего присутствия, шицзе Хон Хон Тушань вдруг пригласил свою давнюю подругу в столь странное место, как Павильоны Утех, считающиеся несколько спорным и неоднозначным местом для вполне благопристойных свиданий. Да, я знала, что эти разбросанные среди хорошо разросшегося крупного парка небольшие помещения с фигурно выполненными двускатными крышами, павильончики, использовались не только для того, для чего были созданы изначально. Однако от Тушаня я подобного не ожидала. Думала, пригласит в респектабельный ресторан при своей торговой палате, которая славилась хорошей кухней, великолепным обслуживанием и чистой великосветской публикой. Однако присланная мне записка, написанная именно рукой Тушаня, заставила усомниться в том, что я вообще знаю этого мальчика, с которым когда-то дружила в своем невинном детстве.

Хотя отчего мальчика. Я знала Хон Хон Тушаня с моего довольно раннего детства, когда я сбегала из своего расположенного в укромном месте, подальше от городка, родового поместья на лесные прогалины, где игрались выводки юрких лисят из славного рода Тушань. И после того нашего знакомства прошло без малого десять годочков, к тому же по меркам людей, сам шицзе Хон Хон был старше меня лет на десять-пятнадцать (я не очень разбиралась в летоисчислении, принятом у кланов Иных), а потому сейчас ему уже перевалило за тридцать по человеческим меркам, пусть лисы и взрослели несколько иначе, нежели люди. И на данный момент Тушань считался взрослым юношей даже по меркам лис. Вот благовоспитанным ли, это вопрос отдельный, как оказалось. Может это в моих туманных и далеких детских воспоминаниях он остался нескладным, чуть сутулым, не умеющим от смущения и двух слов связать мальчишкой, немногим старше меня самой, а на поверку, уже вырос и даже дорос до вот таких взрослых приглашений, не вполне подходящих для меня самой. Хотя, встреча в павильоне предполагала некоторую долю не столько сексуальной интимности, сколько особенной скрытности, что явно превалировало, если исходить из характера нашего будущего общения.

Ко всему прочему, я еще во время нашей первой встречи сообразила, что Тушаню не очень уместно вести со мной откровенные разговоры, особенно в торговой палате, куда я так самонадеянно приволоклась. Удивительно то, что юноша вообще узнал меня, так нагло поведавшей о нашем давнем знакомстве. Встречались все же, мы последний раз довольно давно, с тех пор я стала выше, стройнее, увереннее, бесстыднее, и, наверное, краше. По крайней мере, по меркам людей я считалась писаной красавицей, даром, что родилась в весьма уважаемой семье. На что мой отец возлагал определенные надежды, думая каким образом меня, понадежнее и выгоднее пристроить в замужество…

И тут едва не осела от мгновенно прошившего мое тело острого страха, когда на мои губы легла чья-то крепкая ладонь, закрывая мой рот и таким жестким образом предотвращая мой невольный вскрик, хотя я крайне редко позволяла страху вырываться наружу. Другая рука легонько скользнула на мою талию и с силой прижала мое тело к твердой мужской груди, не давая возможности дернуться или каким-то образом отодвинуться подальше. Что самое страшное, я не слышала, как тот подошел, хотя свой резервный слух на полную катушку.

- Прикройте глаза, - у самого уха раздался вкрадчивый властный довольно низкий мужской голос, заставляя меня невольно подчиниться приказу, сухо и настойчиво прозвучавшему в этом едва слышном голосе.

Не став сопротивляться, так как в последний момент вдруг ощутила… магический удар такой силы, что невольно сама подалась назад и еще сильнее впечаталась в чужое тело. Глаза я уже послушно закрыла, чтобы не ослепило от вспышки, которую хорошо могла увидеть, так как всегда была отзывчива на проявление магии и… стоять.

Инстинктивно, чтобы спрятаться понадежнее, от налетевшей на нас обоих энергетической отдачи, повернула голову набок, коснувшись лбом подбородка мужчины, придерживающего мое тело в неподвижном состоянии и доверчиво прижалась щекой к его груди. Тут же отчетливо услышала, как громко, сильно и размеренно бьется его сердце, оказавшееся у меня под ухом. Лежащая ладонь на моей талии прижалась плотнее, и я вдруг поняла, на нас обоих уже успели поставить довольно мощную магическую защиту, так как уже опосредованно ощутила разлившуюся вокруг меня охранную магию. Едва заметно запахло озоном, из-за хорошего отражения враждебной магии...

- Что леди делает в столь неподходящем для нее месте? – Едва магический фон слегка стабилизировался, вновь над моим ухом раздался все тот же красивый вкрадчивый тембр, с чуть высокомерными нотками.

Глава 3

Причем, думать пришлось о многом. Слишком уж немало вокруг образовалось конкретных несостыковок, которые, казалось бы, совершенно не имели никакого отношения друг к другу. По крайней мере, на первый взгляд, но отчего-то вызывали головную боль.

Негласно, после смерти моей матери, произошедшей, когда мне исполнилось 14 лет, на меня легли основные обязанности по поддержанию процветания рода. Пришлось взвалить на себя ответственность, не только не гласной главы уезда, в котором было расположено мое родовое поместье, но и все остальные обязанности, которые в свое время выполняла моя мать. Да и что, греха таить, материнский род был не просто богат, а сказочно богат, из-за чего я и стала дочерью министра самого императора Ван Сяо. Мой меркантильный отец никогда не мог упустить то, что может привести к его личному обогащению, и в свое время благополучно женился на вроде бы незаметной в столичных кругах, молодой девушке. На поверку, оказавшейся изумительно богатой, и родовитой. Отчего моя мать согласилась связать свою судьбу с отцом, никогда не могла понять. Красивая, родовитая, богатая и весьма образованная, она могла отыскать и более подходящего кандидата, кроме моего отца, в то время еще не ставшего первым министром императора и кроме древности рода ничего особенного не имевшего за душой, кроме нескольких наложниц и старшей супруги, у которой уже подрастали двое отпрысков. Однако моя мать не только вышла за него замуж, причем в качестве первой супруги, так и помогла с восхождением по служебной лестнице, лелея его непомерные амбиции, сама же безвылазно оставаясь в Фожане и практически не бывая в столичном родовом поместье супруга, которое отреставрировала на собственные деньги. Вместо этого новоявленный супруг посещал имение жены, пусть и не частно, но эти посещения оказались плодотворными, и в положенный срок моя мать разродилась хорошенькой девочкой. Вот только отец моментально охладел к супруге и практически перестал ее посещать, оставив нас с матерью на полное самообеспечение. Что для меня оказалось наиболее выгодным, нежели для матери. Не уверена, любила ли моя мать своего супруга, но, по крайней мере, открыто никогда не выражала недовольство им, а еще не заводила интрижек, хотя поводов у нее хватало. Мать была красивой, видной и откровенно обаятельной со всеми, особенно с мужчинами. Это она привила мне интерес к представителям Иных, поощряла мою дружбу в детстве и советовала внимательнее относиться к нелюдям, используя их, не только в качестве охраны, помощников, возможности обогатиться, но и как равных себе.

Живя в родовом поместье матери, я выросла в полном достатке и благополучии, не зная, что такое чужая семья и борьба за место под солнцем под крылышком стремящегося к славе и богатству, отца. в последние годы жизни моей матери отец вообще перестал ее навещать, только иногда через письма справлялся о здоровье и благополучии ее торговых начинаний. Зато, после довольно ранней смерти моей матери, отец нещадно, без зазрения совести воспользовался ее многочисленными накоплениями, не обращая внимания на возмущения материнского рода, уже ослабленного неимением сильного мужского плеча. В последние несколько поколений делами управляли в основном женщины.

К счастью, после его масштабных хищений, называемых вложением в государственные дела, у меня в распоряжении все же остались свои преимущества. Во-первых, уезд, причем довольно обширный, в котором были размещены несколько процветающих городков, остался только в моем непосредственном подчинении. Отец так и не сумел оттяпать этот жирный кусок, как ни старался. И пусть официально незамужняя девица, восемнадцати лет от роду, не имела никакого юридического права управлять собственными землями, однако, на это все государственные службы, размещавшиеся на территории уездного города Фожань, благополучно закрывали глаза, так как благодаря моей крепкой руке, они все процветали, и за счет моих денег жили припеваючи. Негласно вся информация также стекалась ко мне. Во-вторых, я имела торговую монополию на добычу золота, руды, соли в уезде, так как все эти разработки, с легкой руки матери, в свое время сумевшей приобрести права на добычу у самого императора, оказались под моим началом благодаря завещанию. В-третьих, только я имела личное право на разрешение селиться на территории моих земель и, к тому же, поощряла свободное поселение Иных, так называли нелюдей, изначально имеющих звериную сущность и во многом отличавшихся от простых людей, начиная с образа жизни, заканчивая своими магическими навыками, заметно отличающимися от магии людей.

Не сумев экспроприировать все главные сбережения матери, отец, опасаясь обвинений в коррупции, насилии над дочерью и тем, что чиновник на службе императора, не мог иметь торговых амбиций, на время отступил. Пока, худо-бедно, удовлетворенный постоянными крупными отчислениями в его карман, отец, перестал замечать мои обширные торговые дела, предпочитая на это закрывать глаза, пока я делаю выплаты в его пользу. Тем более, что он считался самым непогрешимым и честным министром императора Ван Сяо и вел все имперские дела своей крепкой рукой, одновременно считаясь лучшим другом императора. А значит, не мог вмешиваться в дела моего клана. В свое время я даже фамилию отца не стала брать, чтобы, не дай Боги, не повредить его безупречной репутации.

В отличие от отца, я, не стесняясь, тесно сотрудничала со всеми официальными службами в Фожане, в котором жила с самого рождения и не собиралась перебираться еще куда-то. Меня целиком устраивала тихая провинциальная жизнь, дающая мне много преимуществ и вольностей, которых не было в столице. Тем более, туда меня никто и не звал. Меня всегда интересовала жизнь моего родного городка, и не только официальная, в которой обо мне знали тоже не очень много. Я, не являясь любительницей светского веселья, не посещала светских тусовок, и вела больше затворнический образ жизни, столь необходимый для благовоспитанной молодой девушки на выданье, в то же время, закулисная жизнь у меня была бурной и продуктивной. Потому я была в курсе всех крупных и мелких событий, время от времени случающихся в моем уезде, а потому, даже официально не вмешиваясь, знала о том, что происходит что-то не совсем хорошее в последнее время.