Флоренц — принц Нарнийский

Глава 1. Яблоневая палочка

Ветер играл в волосах, прочесывая белые тонкие пряди. Легкие мощно вбирали свежий воздух, распирая ребра, как верхние, так и нижние… Сильные ноги гудели от напряжения, гулко впечатывая острые копыта во влажную почву.

Он спешил. Торопился изо всех своих немалых сил, разогнавшись до запредельной для кентавра скорости — скаковой лошади, о чем никогда-никогда не заговаривали кентавры Запретного леса. Странный народ. Имеют с рождения лошадиное тело и человечий торс, а стыдятся этого, как нечто постыдного, неприглядного, непристойного, неприличного. Презирают людей и ни во что не ставят коней, несмотря на то, что переняли от них самое лучшее. Не то что он…

Но Марс нынче очень красный и надо спешить. На скаку уклонившись от ветки, Флоренц поднажал. Гарри Поттер сейчас в лесу, и он в опасности. Ну вот и он… С треском выломившись из зарослей, кентавр перемахнул через бурелом, пролетая над мальчиком, и едва не смял жуткого типа в черном балахоне, но этот урод увернулся и взлетел в небо, как вспугнутая драная ворона.

Флоренц прислушался — белобрысый мальчик с трусливой собакой убегали прочь и были уже далеко, с другой стороны на ту же поляну спешили разозленные чем-то кентавры. Гарри барахтался позади, путаясь в складках мантии и ветвях. Повернувшись, Флоренц с сомнением оглядел тщедушного мальчонку. Гарри наконец-то справился с мантией и ветками, выбрался из кучи дров и теперь стоял перед кентавром, уморительно округлив глаза и открыв рот. Что ж, ребёнка можно понять, он, Флоренц, очень сильно отличается от кентавров Запретного леса. В отличие от местных вороных и бурых у него необычная масть тобиано — белая с черными пятнами, а ещё у него светлые волосы и голубые глаза. Да и телосложением он заметно другой — высокий и стройный, в противовес коренастым и угловатым аборигенам.

— Вы в порядке? — вежливо осведомился Флоренц, краем уха слушая приближающийся топот копыт. Мальчуган захлопнул рот, вернул глаза в орбиты и торопливо закивал. — Садитесь, — велел Флоренц, подгибая ноги для мальчишки.

Однако не успел Гарри усесться толком, как на поляну вылетели Ронан и Бэйн. Они тяжело дышали, а тела их блестели от пота.

— Флоренц! — прогремел Бэйн. — Что ты делаешь? У тебя на спине человек! Тебе не стыдно? Ты что, верховая лошадь?

— Вы разве не видите, кто это? — сквозь зубы процедил Флоренц. — Это ребёнок. Чем быстрее он покинет лес, тем лучше для него.

— Что ты ему рассказал? — прорычал Бэйн. — Запомни, Флоренц, мы поклялись не препятствовать тому, что должно случиться по воле небес. Разве движение планет не показало нам, что произойдет в ближайшее время?

Ронан нервно взрыл копытом землю.

— Я думаю, Флоренц решил, что так будет лучше, — агрессивно произнес он.

— Лучше?! — Бэйн от негодования взбрыкнул задними ногами. — Всё происходящее не имеет к нам никакого отношения! Кентавры не должны мешать тому, что предсказано звездами! И не наше дело, подобно ослам, бегать по лесу в поисках заблудившихся людей!

Флоренц в бешенстве взвился на дыбы, на какую-то долю секунды забыв о всаднике, но Гарри успел ухватиться за плечи кентавра и смог удержаться.

— Ты что, не видишь этого единорога? — яростно крикнул Флоренц, обращаясь к Бэйну. — Эта тварь, шныряющая по лесу, убила волшебное существо! Уйди с дороги ты, вонючий мул, не мешай мне защищать ребёнка! К твоему сведению, даже безмозглые лошади не выгоняют из табуна жеребят моложе трех лет. Посторонись!

Получив столь впечатляющий втык, приправленный мулом, Бэйн и Ронан нехотя расступились, освобождая путь своему во всех смыслах неправильному сородичу, который когда-то приблудился к ним откуда-то с дальних краев. Сколько они себя помнили, этот Флоренц везде и всегда держался как не от мира сего, в придачу к своей ненормальной коровьей масти. С людьми контактирует зачем-то, то и дело к Хагриду наведывается, а то и с разговорами пристанет к профессору мимохожему. Придет тот, в мантии своей неизменно-черной, начнет цветочки-корешки собирать, а белый кент тут как тут, здоровается за ручку, о погоде-здравии спрашивает, и докладывает, подумать только, где что растет… Уж и ругали пегашку, и били, чего уж греха таить, да всё впустую, как об пенек каштаном — не слушает никого! Выгнать бы его из стада, да не за что — жеребят они действительно не трогают…

Добившись своего, Флоренц гордо вскинул подбородок и неспешной рысью понес прочь мальчика. Гарри сидел на широкой спине белого кентавра, держался за сильные плечи и таращился на серебристый затылок. Наконец уложил разбегающиеся эмоции и мысли в кучу и робко спросил:

— Почему Бэйн так разозлился? И кстати, от кого вы меня спасли?

С минуту-другую Флоренц размышлял, что говорить и как вообще разговор с ребёнком начать, и решился:

— Гарри Поттер, вы знаете, зачем нужна кровь единорога?

— Нет, — удивленно ответил Гарри, не понимая, почему кентавр задал ему такой странный вопрос. — На уроках по зельям мы использовали только толченый рог и волосы из хвоста.

— Это потому, что убийство единорога считается чудовищным преступлением, — заметил Флоренц. — Только тот, кому нечего терять и кто стремится к полной победе, способен совершить такое преступление. Кровь единорога спасает жизнь, даже если человек на волосок от смерти… Но человек дорого заплатит за это. Если он убьет такое прекрасное и беззащитное существо ради собственного спасения, то с того момента, как кровь единорога коснется его губ, он будет проклят.

— Но кто же решился на такое? — озадачился Гарри. — Если тебе предстоит быть навеки проклятым, то уж лучше умереть, чем убивать единорога, правда?

— Правда, — согласился Флоренц. — Но он делает это ради того, чтобы набраться сил и завладеть напитком, который полностью восстановит его силы и сделает его бессмертным… Мистер Поттер, как вы думаете, что сейчас спрятано в школе?

— Философский камень, — без раздумий и без утайки сообщил Гарри.

— Нет… — тяжело вздохнул Флоренц. — В школе спрятано что угодно, но не философский камень. Видите ли, настоящий камень выглядит совсем не камнем, а рядком чисел на пергаменте, понимаете, мистер Поттер? На деле философский камень — это формула, составные части которой и позволяют совершать все эти чудесности: превратить любое вещество в золото и сварить Эликсир долголетия.

Глава 2. Нарнийские лошади

Дети завороженно глазели на светлое окошечко солнечного дня, проглядывающее словно в конце тоннеля из зловещего мрака ночного леса. Неведомый мир звал, манил, обещал настоящие чудеса…

Потому что это уже было чудом — узнать, что существует ещё один параллельный мир помимо мира волшебников. Стояли дети и переживали новое знание — миров-то, оказывается, много! Не только тот, где стоит волшебный Хогвартс и прячется магическая улочка за «Дырявым котлом», есть ещё один — родина славного кентавра Флоренца и палочки Невилла.

— Идемте, — позвал Флоренц. Он к чему-то прислушивался, и это что-то ему не нравилось. Мальчикам приближающийся звук тоже не пришелся по нраву, он был похож на грохот камнепада, и вскоре стал просто ошеломительным — загремел-загрохотал весь лес. Северус закинул за спину Гермиону, в правой руке сама собой возникла палочка, после чего профессор отрывисто бросил ребятам:

— Уходите!

Гарри и Невилл тут же спешно спустились в канаву, оставшуюся от болотца, за ними спрыгнул Флоренц. Оглянулся на шум…

Северус, загораживая собой Гермиону, водил перед собой палочкой, выцеливая врага, но их было слишком много. Со всех сторон на двух человек наседали гигантские пауки. Ругнувшись, кентавр выпрыгнул обратно, пинками прогнал трех мелких акромантулов, добрался до мужчины с девочкой, схватил одного за руку, а вторую бесцеремонно засунул под мышку, развернулся и волоком втащил обоих в канаву. Что-то затрещало, и отчаянно-громко заорал Северус, перепугав Гарри до полусмерти. Он прямо оцепенел от страха, не представляя до сего момента, что профессор может так вопить.

— Бегите! — гаркнул Флоренц, уворачиваясь от черных плетей лохматых лап пауков. Откуда-то появилась Букля, пролетев над головами, она метко шлепнула хозяина по макушке крылом и усвистела в сияющий проем, опомнившись, Гарри втолкнул Невилла в свет и сам упал следом в туманную неизвестность.

Это действительно было падение, стремительный полет в Никуда. Гарри летел, видел впереди вращающееся тело Невилла и отстраненно думал об Алисе, провалившейся в кроличью нору. Ассоциации, по крайней мере, были такими. И тем страннее было очнуться и обнаружить, что он стоит рядом с Невиллом посреди солнечного разнотравья. Как появились остальные, Гарри не заметил, просто вдруг услышал их сзади, оглянувшись, он оглядел перепуганную Гермиону, растрепанного Флоренца и Северуса, чей сюртук превратился в полужилет — отсутствовал левый рукав.

— Что это было? — желчно спросил Гарри, заставив вздрогнуть друзей.

— Вы о пауках? — невинно осведомился Флоренц.

— О них, — желчности в голосе явно прибавилось.

— Оу… — Флоренц скромно копнул кочку. — Так они каждую ночь охотятся…

— Вы хотите сказать, что они обитают в Запретном лесу? — Гарри аж задохнулся от гнева. Гермиона посмотрела на него и побледнела, Невилл же, напротив, налился злостью, покраснев, он взбешено заклокотал:

— И нас отправили туда на отработку ночью?! Я… я напишу бабушке!!!

Северус вздернул бровь, с удивлением глядя на тихоню Невилла. Потом, поразмыслив, пришел к выводу, что пацан прав в своем негодовании, как никак он единственный наследник рода Долгопупс, и Минерва, пожалуй, заработала кровную виру, подвергнув смертельной опасности отпрыска древнего семейства. Н-да, совсем старая кошка берега потеряла, ну куда это годится: вытащить малолеток из постелей и отправить их на ночь глядя в жуткий, кишащий всякой нечистью лес? И ведь не первое правило она нарушила, загнав первокурсника в квиддич, а туда, согласно закону, допускаются только студенты второго курса, наученные правильно летать на метле! Ох, Минерва-Минерва, нарвешься ты однажды на Железную Августу, когда она припрется в школу и объявит тебе сатисфакцию. Поттера-то некому защитить…

Пока Северус анализировал характер Невилла и последствия, остальные, заинтересовавшись тем, куда их забросило, с любопытством осматривались. Стояли они, как уже говорилось, посреди солнечного разнотравья, вокруг, насколько хватало глаз и воображения, простиралась бескрайная долина, испещренная рощицами и распадками, из которых во всех направлениях струились говорливые речушки. Вся эта сине-зеленая милота нежно освещалась щедрыми лучами странно огромного солнца. Оно было явно больше того, что висело над Англией и спорило с туманами. Но пейзаж, как ни странно, был английским, во всяком случае — европейским. Елочки и дубы ничем не отличались от знакомых британцам деревьев.

Флоренц вдохнул полной грудью и блаженно выдохнул:

— Нарния… Как давно я тут не был.

Северус потянул носом и нахмурился — воздух значительно отличался от привычного горного в Шотландии и от смога Коукворта. Воздух здесь был чище, насыщеннее, в нем аж ионы серебра ощущались, так он был богат… Покосившись на голое плечо, Северус досадливо поморщился. Как известно, Репаро — это восстанавливающее заклинание, но может ли оно восстановить то, чего нет? Рукав-то остался там… И ведь крепко вцепился паук, оторвал рукава и сюртука, и рубашки под ним. Хорошо хоть рука выдержала — а то был бы он сейчас одноруким калекой. Перед Северусом встала дилемма: или ходить, изображая шута, или вернуть одежде симметрию, став при этом оборванцем.

Шутом и оборванцем выглядеть не хотелось категорически, и Северус принял поистине соломоново решение, попросту сняв испорченную одежду, оставшись в белой майке. Ниже на нем были элегантные черные брюки, так что внешний вид Северуса никого не оскорбил. Метка на левом предплечье привлекла внимание постольку-поскольку и была воспринята молодежью, как прикольная татуировка, ничего больше.

Гарри так и вовсе залип, против собственной воли глазея на ставшего ну очень стильным учителя, шутка ли, без своей наглухо застегнутой мантии он теперь выглядел крайне молодо, стройный, легкий, смоляные волосы небрежно рассыпались по плечам, на левой руке клевая татушка, как у рокера… Гермиона, слава Богу, была более цивилизованной и на Северуса не таращилась, чего нельзя было сказать о Невилле. Бедный затюканный первачок дышать боялся в сторону профессора, не то что глазеть. Он не был самоубийцей, в отличие от безголового Поттера. А Гарри не стеснялся, любопытно смотрел, как Северус вешает на пояс кобуру, снятую с рукава. Она, оказывается, висела раньше внутри правого рукава, и палочка выскальзывала в руку при необходимости. Для Гарри это было внове, и он подошел поближе, чтобы рассмотреть крепление кобуры, которая, как выяснилось, имела многофункциональную систему ремней и могла крепиться к руке, поясу и ноге.