Galactic Warriors

"Гамма" Ориона

На жаркой Еврибии, в единственном городе Пасогурате, был день, как правило более жаркий, чем где-либо еще в галактике. На многих планетах температура в среднем порядка тысячи градусов выше абсолютного нуля, но Еврибия последняя в этом списке и первая в списке пригодных для обитания. Все коренные жители и все новоприбывшие ютились в глубоко под корой расположенных бункерах, обладающих хорошим кондиционированием и надежно защищающих своих обитателей от зноя. За прямоугольными столами на сидениях с высокими спинками ютились посетители прохладной забегаловки, судя по поведению, плохо воспитанные – то и дело из одной компании в другую что-то летело, а в ответ слышалась брань. Кто-то жадно похлебывал освежающую порцию из своей тарелки, не скрывая при этом и отвратного звукового сопровождения. Другие вели себя вроде бы тихо, хоть среди последних все же и были завсегдатаи устроить междоусобные бойни. Такое случается крайне редко даже в таком обществе – зачинщики потасовки непременно будут выгнаны хозяином на поверхность разогретой планеты. Поэтому такие помещения как это не часто становятся свидетелями чего-то большего, чем словесные грубости. Но стены бункера, если бы имели уши, жалели бы об этом сильнее.

Один, не выделяющийся из толпы, сидел поодаль в углу и бесшумно потягивал из граненного стакана сок из сочного и питательного растения Еврибии, без сомнений важной для галактики планеты.

Двери в зал, полный разных антропоморфных созданий, распахнулись. Тепло, задуваемое с поверхности планеты, означающее прибытие нового посетителя, заставило некоторых посмотреть на нарушителя прохлады и тут же отвернуться обратно. Никто не выражал недовольства. Прибывший, одетый в плащ темно-серого цвета, медленно вошел в помещение, стуча своими тефлоновыми подошвами на каждом шаге. Его лик был скрыт от взглядов некоторых любопытных посетителей планеты, то и дело пытающихся рассмотреть чужеземца, отвлекаясь на миг от разговоров в шумных компаниях.

                ― Ты! ― немного хрипло прогремел пришелец. ― Я тебя знаю?

Капюшон был все так же опущен вниз, как он и зашел сюда.

Его услыхали многие и повернулись в сторону незнакомца.

Шуму немного убавилось.

                Говоривший поднял рукав в сторону, откуда показалась человеческая рука и показал пальцем на сидящего в углу перед граненным стаканом молчуна.

                ― Это я что-ли должен ответить? ― сидевший в углу, не поворачиваясь, сорвал смех незнакомых ему присутствовавших в зале человекообразных существ.

                Из-под капюшона пришельца показалась недовольная ухмылка.

Его кулаки сжались.

Он одним махом обеих рук создал в воздухе ударную волну такой силы, что все окружающие попадали со своих сидений на пол. Неизвестный будто бы пригвоздил всех к полу, ни кого при этом не коснувшись. Никто не мог и даже не пытался подняться, оторваться от пола. Наступила гробовая тишина, будто-бы все упавшие на пол умерли.

Смельчак так и остался сидеть за своим охладительным напитком.

                ― Вон! ― процедила зловещая ухмылка из-под капюшона.

Все посетители зала подскочили и, ничего не ответив, понеслись к выходу, оббегая стороной незнакомца, толкаясь и сбивая на пути легкие предметы. Где-то за дверью медленно угасал топот и жалобы выгнанных посетителей заведения, среди которых был и хозяин бункера. Паника улетучилась.

И вновь в помещении стало тихо.

                Новоприбывший, не произнося ни слова, подошел, чуть слышно шагая по полу фтористым углеродом и сел напротив единственного оставшегося.

                ― Я повторю вопрос. Гравитация, если она становится слишком сильной, может убить. Поэтому не вынуждай меня применять ее вновь.

Ответь. Мы... знакомы?

                ― Если ты так же как и я не знаешь своих корней, то может быть что-то общее между нами и есть, ― не глядя на теперь уже собеседника говорил сидевший.

Он заметил краем глаза, что севший через стол от него незнакомец скинул капюшон.

Лица парень со стаканом перед носом не узнал, но определил внешние характеристики.

                ― Вот так дела... ― изумился он, посмотрев в глаза человека, снявшего головной убор.

                Оба с минуту сидели молча.

Человек, не знающий своей родины, не знающий откуда он, никогда раньше не видевший во Вселенной точно такого же как он сам... Несомненно, он был впечатлен. Такие же внешние отличительные черты: бинарный зрительный и слуховой аппараты, один дыхательный и один коммуникативный орган, относительно похожий цвет эпителиального покрова, на голове коротко стриженные волосы. На вид ему было от двадцати пяти до тридцати лет. Для парня, прибывшего сюда за прохладным напитком, не оставалось сомнений, что перед ним сидит такой же как и он, человек.

Нет, ему раньше виделись люди, но только не такие как он сам, а инопланетного происхождения.

Люди, которые так на него непохожи. Нечетное количество глаз и рук, кожа цвета карнеола, сетчатка цвета талька и многие другие характеристики, делающие его в таком обществе белой вороной. А таких, которые совсем одинаковые – только во снах. Но данная встреча походила не на сон, а на правдивую реальность.

Somnium

Корабль мерно дрожал, будто сбиваемый космическими частицами метеоритов. Полет от Еврибии к неизвестной планете мог бы быть и лучше, но когда никто не платит за перевозки, то и комфорт никто не гарантирует. Вообще, эти перевозки временны. Ходят слухи, что планета, месяц назад внезапно появившаяся около Еврибии, так же внезапно может и исчезнуть. И это не займет много времени, как обычно занимает образование и расформирование планет, скорее ее таинственное перемещение от Гамма Ориона к еще какой-нибудь звезде. А может, так оно и происходит. Планета летает себе по галактическим рукавам, созвездиям, от одной звезде к другой. Во всяком случае, слухи ходят разные...

К Эрт-Ми-Стару подошел Крио Тазаут и молча уставился на светящегося парня.

Тот не сразу обратил внимание на то что парень недоверчиво рассматривает его с ног до головы.

― В чем дело?

― Ты решил отправиться с нами, но мы даже не знаем о тебе ничего, кроме имени. Будто поджидал нас около челнока.

Ты сам откуда?

― Я с планет великих Риши, как называли в древности мое родное скопление звезд.

Позднее стали звать это Большой Медведицей.

― Кто называл?

― Я не помню названия этой цивилизации. Помню только что на одном из их древних языков моя планета зовется Сатьялока. Я не знаю как могло это название, да и вообще какая-либо информация об этом, попасть к этой расе, но дело в том, что это ее ИСТИННОЕ название – так мою планету называют и у нас, как и многое другое, например, что мы живем триллионы лет по их исчислению.

Почему ты так смотришь?

― Думаю, ты знаешь что нехорошо выдавать фольклор за истину.

Из стольких возможных вариаций происхождения этой мифической планеты ты выбрал объективно неподходящую. Кроме того, выбрал не того, кому можно рассказывать подобные сказки.

Это определенно не те величины, чтобы экстраполировать их на космические масштабы.

Такая большая периферия форм, структур галактик и скоплений звездного вещества во Вселенной, обладающих такими многочисленными свойствами, заложена в каждом отдельном случае составом энерго-информационных временны́х витков. Более плотные по атомарной структуре галактики локализуются в центрах этих временных инфраструктур, а посему и скорость их вращения сравнительно ниже, чем на периферии Вселенной. Таким образом, время на их планетах и звездах протекает в разы медленнее. Но если медленнее время, то и эволюция будет двигаться, соответственно, дольше. Однако, для живых существ этих обитаемых миров будет необъяснимо быстро идти эволюция такого мира как наш, ведь мы располагаемся именно на периферии. Каждая галактика совершает вокруг центрального скопления спиральное движение, но и сама – оборот за оборотом – совершает галактический год. То есть ее движение, как и движение каждого объекта меньшего порядка, фрактально-спиральное. Один год для галактики равен многим миллионам лет на таких уровнях, на котором находишься ты. Логично, что и жизнь на планетах, какую описываешь ты, в миллионы раз менее стремительно развивающаяся, а значит и менее развитая. Ибо с повышением плотности времени разряжается пространственная структура.

Если исходить из простейшей логики планетогенеза, то ты выдумываешь небылицы.

Либо ты не помнишь своих корней, своих истоков, как я, например, либо обманываешь. Фантазируешь там где забыл. Но я не уверен, что у звездного света могут быть признаки конфабуляторного расстройства памяти.

Вот смотри: если взять шкалу пространственных величин и сопоставить ее с величинами хронологическими, то по последним твоя Сатьялока превосходит нашу галактику, а значит не вписывается в Млечный Путь. Это парадоксальное несоответствие между временными промежутками. Она превосходит по длительности жизни даже рождение и смерть Великой Стены Слоуна. Что уж говорить о таком маложивущем в сравнении с ней созвездии Большой Медведицы? С этой точки зрения твою планету можно считать выдумкой, красиво, но недостаточно предусмотрительно замаскированной.

― Хорошо, что ты это понимаешь и принимаешь во внимание.

Но, я думал, ты не такой низкодуховный, каким кажешься на первый взгляд, ― опустил взгляд Эрт.

― Что?

Нет.

Духовность я уважаю, но предпочитаю изучать вещи более материального характера.

― Тогда ты в тупике.

― Почему же?

― Тебе следует забыть все что ты изучал ранее и пересмотреть это другими глазами. Пересмотреть все с более объективной стороны.

― Постой. Ведь знания нельзя удалить из головы, как со съемного диска.

― Просто понизь их важность или вообще не принимай.

― Что-то я не пойму, к чему ты клонишь?!

― Парадокс науки в том, что нет логического пути определения законов, которые в конце концов доказываются именно логически, хотя и на интуитивной почве.

― Я не интуит!

― ...Но, тогда математику ты бы считал единственной логической наукой, а значит и единственной наукой, в принципе.

― Вот тут ты не прав.

Все науки логически обоснованы и имеют отнюдь не рыхлую почву под фундаментом.

Ареонавты

Летя над каньонами, покрытыми слоем мхов, парни почувствовали, что начинают мерзнуть. Вдали показались еще одни снежные шапки. Джетри, на миг спустившись на твердую почву, достал из ранца шапку-ушанку, а Крио, не приземляясь с полюбившейся ему высоты, с которой можно хорошо осмотреть окрестности, набросил свой капюшон и затянул на нем шнурки с узлами вместо эглетов. В таком же порядке, ребята надели и рукавицы – им действительно стало холодно и они немного снизились. Им показалось, что вдалеке то ли снег идет, то ли дождь мокрый. Почти сразу Крио стало ясно, что дождь, однако слепой. Давно его глаз не видел таких вот чудес. Его любимой погодой была именно дождливая, потому как он помнил, что живые существа как правило прячутся от дождя – они всегда прятались, разбегались по укрытиям, оставляя Тазаута на улице одного. И он мог побыть особняком ото всех! Гамма Ориона светила почти так же хорошо, как днем, когда они высадились из челнока. Глаза друзей, ранее не видавших подобного, приковал вид, который оба могли назвать лишь фантастической выдумкой их воображения. Это была самая настоящая дифракция звездного излучения – радуга, какой парни никогда ранее не видали. Стена дождя вдалеке шла параллельно восторженным взглядам друзей и не грозила им намоканием. Такого прекрасного явления природы друзья не забудут никогда, так же как и память Тазаута не утеряет того пейзажа из его сновидения, где он угодил в океан на неизвестной планете. А что-то схожее между ними и есть, если подробно разобрать детали сна и сравнить их с наблюдаемым ребятами явлением.

На самом деле, Тазауту уже перестало казаться, что за радугой, чьи контуры обрисовывала стена дождя, наблюдают только они с Хроно. Сначала он подумал, что ему померещилось, но после все же решил приглядеться, что его в общем-то ужаснуло, хотя он, слегка содрогнувшись, продолжал делать вид, что ничего не замечает.

                ― Джетри, а что бы ты ответил, если бы я сказал, что мы здесь не одни?

Он заметил беспокойство в глазах друга.

                ― Тогда бы я, что бы это, или кто бы это ни был, не паниковал. Постоять за себя – мне не привыкать. Тебе – тем более, или... Мы ведь удерем, если что? ― на вопрос Хроно его друг ничего не ответил, а лишь то и дело переводил взгляд с Джетри на то, что увидел вдали.

К ним двоим, уже стоящим беспечно, приближались. Крио понял, что теряет свою власть над гравитацией, когда Хроно, обернувшийся назад и попытавшийся взять ноги в руки – улететь одним прыжком, позвав с собой приятеля, рухнул о твердую породу этой безымянной планеты. К ним, на расстоянии менее ста метров, подходили двое существ, явно инопланетного происхождения. Один из них был одет довольно тепло – в комбинезон с высоким воротником – а второй слишком легко для этой планеты, будто ему совершенно не холодно. Оба шли в их сторону. Хроно не знал, что и сказать. Он, не обращая никакого внимания на боль от падения, вновь собирался взлететь, напоминая о гравитационных маневрах другу. Видно, уж очень полюбились Джетри эти прыжки кузнечиков и ощущение себя бумажным самолетиком. У двоих незнакомцев уже можно было узреть отличительные характеристики – у неизвестного на зеленом комбинезоне справа сидели золотистые аксельбанты. Громадная голова. Кожа у него была серая. У второго из них – темно-синяя. Видно, местные, патрулирующие окрестности, оценили издалека отсутствие угрозы и поэтому не спешили, слабо интересуясь гостями. Тогда сами гости могут поинтересоваться у местных. В конце концов, за этим парни и прилетели на эту планету – задавать вопросы.

Они не боялись чужаков.

Но вдруг незнакомец – тот, что был в зеленом комбинезоне – стал быстрее двигаться в направлении гостей.

                ― Ого! Земляне. Надо же... ― незнакомец шел в их сторону.

Второй, с темно-синего цвета кожей, нехотя, шел следом.

                Хроно и Тазаут замерли.

Они хотели было сбежать от этого внезапного дуэта неизвестного происхождения, но и у одного и у второго будто что-то перемкнуло. Их не держала какая-то особая сила, заставляющая их с ужасом в глазах ждать событий, о которых они ничего не знают заранее, но им, напротив, было любопытно, особенно Хроно, так, что они пошли навстречу незнакомцу, лучезарно улыбающемуся им издалека. Джетри ощутил что весит на все свои семьдесят килограмм, а потому после грандиозных прыжков в высоту с весом как у клочка бумаги он немного ощутил перегрузку на мышцы ног, еще не пришедшие в тонус.

                ― Кто, кто? Как он нас назвал?

                ― Эй! Никогда не видел живых землян!

Джетри и Крио уже могли внятнее его услышать.

― А что вы делаете на моем корабле? ― прозвучал он.

                ― Корабле?

                ― Ты глухой, что-ли?

                ― Мы думали, это планета?!

                ― Это же корабль для дальних полетов.

                ― Ты, вообще, кто? А это кто такой? ― Тазаут показал на синекожего, идущего в их сторону.

                ― Погоди, ― перебил его Хроно. ― Еще раз, кто мы?

                Он совершенно не боялся и не чувствовал угрозы от двоих незнакомцев, понятно что из других цивилизаций, других галактик, возможно, с другими восприятиями хронологических характеристик. Первый незнакомец проглотил свою лучезарную улыбку и серьезно поглядел на Хроно, стоявшего столбом и смотрящего ему в глаза. Джетри переводил взгляд то на одного, то на другого незнакомца.