Гарем для сестры султана.

Глава 1.

Глава 1.

Султанша по ошибке

Если бы кто-нибудь сказал Марии, что всё закончится вот так — со шлейфом, саблей и собственным гаремом мужчин — она бы в лучшем случае покрутила пальцем у виска. В худшем — насмешливо заявила бы, что её максимум в этой жизни — это спать в пижаме с котами и заказывать доставку с промокодом.

Но у судьбы, как выяснилось, были свои причуды.

---

— Мария, ты опять в своих тряпках! — голос мамы донёсся с кухни, пахнущей оладьями и кофе.

— Это не тряпки, это реплика костюма Хюррем-султан, — Мария, ни капли не смущаясь, стояла перед зеркалом, подтягивая пояс на талии.
Костюм действительно был великолепен: алый бархат, вышивка золотыми нитями, драгоценные камни на корсете — точь-в-точь, как в сериале, который она смотрела три раза подряд.

Кто-то фанатеет по рок-группам, кто-то по супергероям, а вот Мария обожала Восток.
Точнее, весь этот роскошный, блестящий, пахнущий розовой водой мир, где женщины могли править миром из-за полупрозрачных занавесей.

И что, что ей уже двадцать семь, она работает в офисе и носит очки? На фестивалях она — настоящая Хюррем.

Она поправила тюрбан, взяла в руки зеркальце и оценила себя критично: — Роксолана? Да я лучше. Я — Роксолана с доставкой суши и ипотекой.

---

Турция встретила её солнцем, морем и толпами туристов, которые, кажется, сговорились щёлкать затворами телефонов каждую минуту.

Фестиваль исторического косплея проводился прямо в Стамбуле, рядом с дворцом Топкапы. Для Марии это было как паломничество.

Целых три дня она ходила в своём шикарном наряде, получая комплименты, участвуя в фотосессиях и ощущая себя настоящей султаншей.

Но настоящий восторг ждал её позже.

---

— А теперь, дамы и господа, — объявила гид, — те, кто хочет, могут посетить закрытую секцию дворца. Только для тех, кто приобрёл специальный билет. Остальные — ждут на выходе.

Мария мигом сунула руку в сумочку и вытащила заветный билетик. Как не взять?! Она ради этого в Турцию и ехала!

Группу повели по полутёмным коридорам, где пахло сыростью и ладаном. Стены были покрыты тончайшей мозаикой, на полу лежали истёртые ковры.

И вдруг, чуть сбившись с пути, Мария заметила, как в углу, за массивным занавесом, скрыта старая дверь.

Любопытство, конечно, штука опасная. Но кто бы устоял?

Она посмотрела по сторонам — никто не заметил.

Подняла занавес.
Толкнула дверь.

---

Запах. Это был такой аромат, что у неё закружилась голова: роза, сандал, мед, пряности.
Перед глазами промелькнуло что-то золотое, багровое, и...

Темнота.

---

Очнулась она от странного ощущения. Как будто кто-то опустил ей на лоб прохладную ткань, а рядом говорили тихие женские голоса:

— Хатидже-султан ещё слаба. Велено приносить ей только розовую воду и гранаты.

— Но как же так? Вчера её светлость была бодра, словно соколица...

Мария открыла глаза. Над ней — шатёр, украшенный парчой. Вокруг — женщины в восточных нарядах.
А сама она... Она резко села и ахнула.

На ней — не её наряд косплея, а другой: изумрудный топ, украшенный золотом, широкие штаны, пояс с кинжалом.
Запястья в браслетах, на пальцах перстни, волосы убраны в сложную причёску.

И это тело...

— Господи, это не я! — сдавленно прошептала она, оглядывая чужие руки, грудь, живот.

Женщины ахнули, бросились к ней.

— Хатидже-султан! Милость небес! Вы пришли в себя!

Мария посмотрела на них в ужасе.
Нет, это сон. Точно сон. Перегрелась на солнце. Фестиваль. Гид. Туристы.

Но нет, это было слишком реально.
Особенно когда одна из женщин с поклоном поднесла ей на подносе бокал с розовой водой и прошептала:

— Сегодня прибудет Хюррем-султан. Она просила доложить ей о вашем здоровье.

Мария выдохнула:

— Роксолана? Тут? Она живая?!

---

Спустя час она сидела на шёлковых подушках, прикрытая полупрозрачной вуалью, и слушала, как ей объясняют, что она — сестра султана, вдова могущественного визиря, Хатидже-султан.

Женщина с дурной славой, которая держит гарем мужчин и умеет обращаться с саблей не хуже янычара.

И да, у неё, кажется, сегодня приём. Ей в подарок должны привести... нового раба.

— Я же просто хотела сфотографироваться! — мысленно взвыла Мария.

Но судьба уже смеялась где-то в вышине, под звуки восточных флейт и звон браслетов.

---

Мария всё ещё не до конца верила тому, что с ней происходит. Восточный дворец был слишком ярким, слишком настоящим. Всё вокруг источало аромат роз, ладана и ещё чего-то густого, медового. Она сидела в обрамлении золотых подушек, чувствуя, как ткань наряда приятно холодит кожу, а в волосах тяжело покачиваются подвески и жемчуг.

Перед ней, склонившись, стояла девушка-служанка.

— Хатидже-султан, вас ждут в Золотом зале. Хюррем-султан прибыла и велела немедля сопроводить вас.

Мария молча смотрела на неё. Она уже поняла: её принимают за ту самую Хатидже — вдову, сестру султана, грозу дворца. По словам слуг, она не только не ушла в тень после смерти мужа, но ещё и завела… гарем. Из мужчин.
Причём никто не посмел ей в этом перечить. Потому что Хатидже здесь не хрупкая, не забитая. Она — львица.

Мария вздохнула.
Ох, ну не выходить же в таком виде…

Она встала, и тут же служанки подбежали, начав поправлять её наряд, вуаль, укладывать волосы. Всё это напоминало готовку к выходу на сцену, только куда масштабнее.

Мария поймала своё отражение в зеркале.
Господи, да она… она прекрасна. И опасна.
Зелёные глаза, обведённые сурьмой, чёткие скулы, губы, словно налитые гранатовым соком. Чуть хищный изгиб бровей.
И тело — выносливое, стройное, но не хрупкое. Бёдра, грудь — всё при ней, но вместе с тем в движениях угадывалась ловкость.

— Ну вот, — пробормотала Мария, — теперь я официально опасная женщина Востока.

Служанки замерли, не понимая слов, но с благоговением посмотрели на неё. Видимо, они привыкли к её странностям.

Глава 2.

Глава 2

Днём дворец будто дремал под завесой солнца и полуденной жары, но внутри стены буквально шептали.
Сплетни, перешёптывания, осторожные взгляды — всё крутилось вокруг неё.

Хатидже-султан.
Или, как она уже начала сама себя называть в мыслях, с лёгкой ухмылкой — Джасултан.

Да, именно так теперь к ней обращались. И знаешь что, судьба? Звучит не хуже «Мария» в офисе возле ксерокса.

Она стояла перед зеркалом, пока служанки убирали её волосы в сложную причёску, оставляя длинную косу, переплетённую нитями золота и жемчуга.
На ней был не тяжёлый наряд, как вчера, а практичный костюм для прогулок во дворце: свободные штаны из тончайшего шёлка, расшитый камзол, короткий жилет с открытыми руками и лёгкие туфли на мягкой подошве.

Даже тюрбан был завязан небрежно — так, как носят его женщины, привыкшие к вольности.

— Хатидже-султан сегодня особенно сияет, — промурлыкала одна из служанок, поправляя пояс.

Джасултан хмыкнула.
Сияет она, ага. Она просто привыкла к этому новому телу, к этим движениям, к ощущению, будто её руки действительно умеют больше, чем сжимать мышку на компьютере.

В этом теле каждая мышца отзывалась упругой силой, лёгкой и стремительной, словно оно создано для танца или боя.

И она ещё прошлым вечером поняла — Хатидже не просто так носит кинжал у пояса. Её руки помнят клинок. Её спина горда, осанка прямая, походка уверенная.

— Пойдём, — велела она служанкам. — Я хочу в сад. И позовите янычарина Исхана.

Женщины ахнули.
Имя было сказано с особой тяжестью. Янычар Исхан — воин, которого при дворе опасались и уважали.

---

Сад был как из восточной сказки. Деревья, тяжёлые от гранатов и инжира, высокие кипарисы, журчание фонтанов, ароматы мяты и жасмина.

Там, на залитом солнцем мраморном помосте, стоял Исхан.

Высокий, широкоплечий, с лицом, словно вырезанным из камня. Его шрамы говорили сами за себя.

Он поклонился ей, но в его глазах не было страха. Лишь уважение и… лёгкая насмешка.

— Хатидже-султан снова хочет тренироваться? — спросил он, подавая ей деревянный меч.

Джасултан ухмыльнулась, беря оружие.

— Хочу. Хочу напомнить себе, каково это — чувствовать сталь в руке.

Она вышла на помост. Тело будто ожило, само вспомнив движения.

Исхан напал первым — резко, с нажимом.
Но она легко парировала удар, уворачиваясь с грацией танцовщицы.

Они двигались быстро, словно в боевом танце. Джасултан ощущала, как горячая кровь разгоняет сердце.
Каждый шаг, каждый поворот был наполнен азартом.

Вокруг собрались слуги и стража, поражённые зрелищем.

Никто не смел тренироваться наравне с янычаром. Никто, кроме неё.

В какой-то момент Джасултан сделала резкий выпад, и деревянный меч едва не выбил оружие из рук Исхана.

Он рассмеялся.

— Вот она, истинная львица дворца!

Она тоже засмеялась, смахивая каплю пота со лба.

— Я не забыла, как держать клинок.
И да, мне нравится побеждать.

Исхан поклонился.

— Это честь для меня — быть твоим противником.

Она кивнула, довольная.

— А теперь, Исхан, принеси мне кое-что другое. Пусть проведут ко мне моего… нового питомца. Перса.

---

Назим вошёл в сад неспешно, без цепей, в свободной рубахе и шёлковых штанах, но с тем же нахальным блеском в глазах.

Он прошёл мимо стражи так, словно не замечал их, словно дворец — его дом, а не золотая клетка.

— Султанша решила развлечься снова? — с усмешкой спросил он, поднимая на неё тёмные, блестящие глаза.

Джасултан сделала неторопливый шаг вперёд, позволяя ему рассмотреть себя поближе.

— Я решила проверить тебя, Назим, — сказала она медленно, будто смакуя каждое слово. — Узнать, на что ты годен, кроме дерзких слов.

— А если окажусь негодным? — прищурился он.

Она улыбнулась. По-хищному.

— Тогда я тебе покажу, что бывает с теми, кто плохо служит своей госпоже.

Назим усмехнулся, но от его взгляда по коже пробежал холодок.

— Я бы хотел увидеть это, султанша.

Слуги ахнули. Исхан напрягся, готовясь вмешаться.

Но Джасултан лишь протянула персу деревянный меч.

— Бери.

— Думаешь, я не знаю, как обращаться с оружием? — его голос был ленивым, но в нём проскользнула тень интереса.

— Я думаю, ты слишком привык бросать вызов, не отвечая за слова, — сладко протянула она.

Назим взял меч.
И в этот миг его движения стали другими — точными, выверенными, уверенными. Он легко вскинул меч, словно это продолжение его руки.

— Кто тебя учил, раб? — ледяным голосом спросил Исхан.

— Я родился с оружием, — спокойно ответил он.

И тут начался бой.

Они двигались стремительно, словно тени в солнечном свете.
Назим не уступал. Более того — он был опасен. Хищный, как дикий зверь, но не безрассудный.

Джасултан чувствовала, как в груди разгорается азарт.
Вот это мужчина. Вот это кровь.

Они дрались до тех пор, пока Исхан не подал знак остановиться.

Джасултан смотрела на Назима, тяжело дыша. Их взгляды сцепились, как клинки.

— Ты годишься, — медленно сказала она, будто решая его судьбу.

Назим провёл тыльной стороной ладони по губам, вытирая каплю пота.

— А ты, султанша, слишком любишь опасные игры.

Она рассмеялась, глубоким, тёплым смехом.

— А как иначе здесь выжить?

---

Вечером, когда сад наполнился ночными запахами цветов, Джасултан сидела в своём покое, лёжа на подушках, пока ей разливали ароматное вино с инжиром и медом.

— Хатидже-султан, — прошептала служанка, — вас ждёт Назим. Он сказал, что пришёл… чтобы исполнить долг раба.

Джасултан хмыкнула, глядя на вуаль, за которой скрывался полумрак комнаты.

— Пусть войдёт, — сказала она, и голос её прозвучал, как шелест шёлка.

Назим появился в проёме, неспешно, лениво, но от его взгляда плавился воздух.

Он опустился на колено, не отрывая от неё глаз.

Глава 3.

Глава 3

Гарем, как оказалось, не так уж сильно отличался от обычного офиса.
Ну разве что вместо кулера с водой — фонтаны с лепестками роз, вместо строгих начальников — султан и валиде, а вместо скучных совещаний — бесконечные приёмы, встречи и интриги, замаскированные под светские чаепития.

Но атмосфера — та же самая.
Все строят глазки, улыбаются, шепчутся за спиной и тихо точат кинжалы — если не настоящие, то словесные уж точно.

Джасултан быстро поняла одну простую истину: здесь либо ты, либо тебя.
И чем быстрее она перестанет удивляться происходящему, тем выше её шансы на выживание.

Утром, сразу после рассветной молитвы, в её покои вбежала взволнованная служанка:

— Хатидже-султан! Хюррем-султан просит вас на завтрак.
Она… сказала, что хочет угостить вас новым лакомством.

Джасултан потянулась на подушках, чувствуя, как мягкие ткани ласкают кожу.
После вчерашней ночи, в которой было слишком много вина, пряных слов и того самого перса, ей хотелось только одного — ещё полчаса тишины.

Но, увы, с Хюррем не шутят.

---

Завтракали в павильоне, окружённом мандариновыми деревьями.
За столом, уставленном серебром и фарфором, Роксолана выглядела, как сама невинность: простое светлое платье, едва заметные украшения, волосы аккуратно убраны.

Но глаза — внимательные, цепкие.

— Ты выглядишь… расслабленной, сестра, — с лёгкой улыбкой сказала она, наливая гранатовый сок.

— Видимо, воздух гарема на меня так влияет, — лениво ответила Джасултан, откусывая инжир.

Они обменялись взглядами, полными подтекста.

— Я слышала, ты вызвала янычаров. Тренировалась? — с мягким интересом спросила Хюррем.

— Мне надо держать себя в форме. Кто знает, что ждёт нас завтра?
Иногда лучше уметь орудовать саблей, чем веером, — ответила Джасултан, намекая на слухи.

Роксолана едва заметно улыбнулась, будто признавая её правоту.

— Кстати о саблях, — сказала она чуть позже, когда служанки ушли и они остались наедине. — Этот перс.
Говорят, он хорошо владеет клинком.

— Говорят? — переспросила Джасултан, выгибая бровь.

— У нас тут много ушей, ты же знаешь, — Роксолана сделала глоток сока. — Говорят, что ты уже его… испытала.

Джасултан усмехнулась, медленно прокручивая в пальцах драгоценное кольцо.

— Я люблю проверять своих… подданных на прочность.

— И как впечатления? — тихо спросила Роксолана, словно невзначай.

Джасултан ответила не сразу. Она смотрела на цветущий сад, на бабочек, порхающих над жасмином, и наконец сказала, чуть прищурившись:

— Этот Назим — как кинжал с затейливым лезвием. Красив, но опасен. И знаешь… иногда хочется порезаться.

Они обе рассмеялись, словно две старые ведьмы, делящие тайное зелье.

---

Вечером, когда тени сгустились и гарем снова зашептался, Джасултан устроила ужин в своих покоях.

Она велела накрыть стол не на подушках, а в дальнем зале, где стены были украшены картинами с охотничьими сценами, и окна выходили в сад.

И, конечно же, велела позвать Назима.

Он появился, как всегда, уверенный и расслабленный, но в его глазах уже плескалось что-то большее, чем игра.

— Ты снова позвала меня, султанша, — его голос звучал медленно, лениво, будто шёлк тянулся по коже.

— Я люблю привычки, — ответила она, наливая себе вина. — Садись.

Назим сел напротив, склонив голову в лёгком поклоне, но губы его кривились в усмешке.

— Странные у тебя привычки.

— Не страннее твоей самоуверенности, — усмехнулась она.

Они ели молча. Но это молчание было насыщено.
Пальцы Джасултан неторопливо водили по краю кубка, Назим наблюдал за ней, словно зверь, готовящийся к прыжку.

— У тебя есть привычка смотреть слишком дерзко, — сказала она, когда на столе остались лишь остатки фруктов и мед.

— Я привык смотреть на то, что мне нравится, — ответил он, не отводя взгляда.

— И ты думаешь, тебе это сойдёт с рук?

— А ты хочешь наказать меня, султанша? — его голос стал ниже, плотнее.

Джасултан медленно встала, подошла к нему и, не торопясь, опустилась рядом, так, чтобы их лица были почти на одном уровне.

— А ты сам этого хочешь?

Между ними повисло напряжение, горячее, как солнце полудня.

Назим не шевелился.
Он смотрел прямо в глаза, в самую душу.

— Ты знаешь ответ, — сказал он тихо.

Джасултан медленно провела пальцем по его щеке, обвела контур губ.
Её прикосновение было лёгким, но в нём читался приказ.

И в этот миг она поняла — всё, она играется с огнём, который может её сжечь.

Но, Боже, как ей хотелось гореть.

Назим вдруг перехватил её запястье, осторожно, без грубости, но твёрдо.

— Ты слишком хорошо умеешь играть, султанша, — прошептал он. — Только помни: даже у игрушек есть зубы.

Джасултан не отвела взгляда.

— Пусть попробуют укусить, если осмелятся.

И её голос был не менее опасен, чем его.

---

Ночь снова опустилась над дворцом, принесла с собой аромат жасмина и таинственный полумрак.

А за резными дверями, в покоях Хатидже-султан, закручивалась игра, где каждый шаг был на грани.

И никто уже не знал, кто тут хозяин, а кто — пленник.

Глава 4.

Глава 4

Ночь ушла медленно, оставив после себя сладковатую истому и странное чувство, будто весь мир теперь пахнет жасмином и мужской кожей.
Джасултан проснулась рано, но не потому, что кто-то посмел её разбудить — нет, она просто слишком хорошо знала себя.
После таких ночей сон становился роскошью.

Она лежала на шёлковых простынях, под тонким покрывалом, и смотрела в узорчатый потолок, лениво перебирав волосы.

Назим уже ушёл. Или, скорее, его ушли, потому что у стражи хватило ума не допускать, чтобы пленник оставался в её покоях на рассвете.
Но ощущение его присутствия всё ещё витало в комнате, будто он оставил за собой не только тепло тела, но и едва заметную насмешку в воздухе.

— Слишком ты умён для своего положения, — шепнула она в пустоту и, зевая, потянулась, будто кошка после долгого сна.

---

День начался с новостей.

Едва она оделась — на сей раз выбрав лёгкий наряд из тонкого голубого шёлка, который идеально подходил к цвету её глаз, — как в её покои явился янычар Исхан.

Он вошёл молча, но в его лице читалась тревога.

— Говори, — велела она, смахнув рукой служанок.

— Хатидже-султан, во дворце ходят слухи, — начал он, чуть склоняя голову. — Говорят, что вчерашняя ночь не осталась тайной.

Она подняла бровь.

— И что же там шепчут?

— Шепчут, что ты приручила дикого льва, — Исхан посмотрел ей прямо в глаза. — И что этот лев слишком хорошо знает, как обнажить клыки.

Джасултан рассмеялась — тихо, но с таким удовольствием, что Исхан невольно усмехнулся в ответ.

— Султанский дворец, Исхан, всегда полон змей и шёпота, — сказала она, подходя ближе и беря в руки кинжал. — Если бояться шёпота, можно прожить всю жизнь под покрывалом, боясь выглянуть наружу.

— Но этот шёпот уже на пути к Валиде, — тихо добавил янычар.

С этими словами он протянул ей пергамент, где аккуратным почерком было написано:
«Некоторые женщины забывают своё место. А некоторые рабы — своё предназначение. Пора напомнить всем о границах».

Без подписи. Но почерк был узнаваем.

---

— Михримах, — пробормотала она, разглядывая письмо.

Старшая дочь султана, та самая, кто годами пыталась укоротить её и Роксолану, словно усмиряя слишком вольных птиц.

И если в сериалах Михримах показывали милой и мудрой, то здесь она была женщиной холодной, злопамятной и чрезвычайно опасной.

Джасултан медленно скомкала письмо, потом вдруг резко метнула его в чашу с водой. Пергамент зашипел, впитывая влагу.

— Исхан, — сказала она ледяным голосом, — прикажи готовить карету.
Я еду на аудиенцию к Валиде.

Явление должно быть достойным.

---

Она прибыла во дворец Валиде как буря, одетая в цвета неба и серебра, волосы убраны в сложную корону из жемчуга и сапфиров, взгляд — холодный, как у вершительницы судеб.

Слуги расступались, будто чувствовали грозу.

Во внутреннем зале её уже ждали.

Валиде-султан сидела на подушках, окружённая своей свитой. Она была всё той же — сдержанной, строгой, с лицом, на котором годами вытачивалась власть.

Рядом, словно змейка на солнце, сидела Михримах, одетая в дорогие ткани, но с таким выражением лица, что в комнате моментально потемнело.

— Хатидже, — Валиде кивнула ей, приглашающе указывая на место напротив.

Джасултан села плавно, сдержанно, будто каждая её жилка была соткана из льда и яда одновременно.

— Я слышала… странные вести, — начала Валиде, глядя на неё испытующе. — О твоих… развлечениях.

Джасултан медленно налила себе чаю, не спеша, наслаждаясь паузой.

— Вестей во дворце всегда много, Валиде, — сказала она негромко, но с таким спокойствием, что даже Михримах едва заметно напряглась. — Люди здесь любят шёпот. Он им слаще фиников.

— Но есть вещи, которые могут обернуться бедой, — проговорила Валиде, не отводя взгляда. — Твои игры с пленником вызывают вопросы.

Джасултан улыбнулась уголками губ.

— Я не играю, Валиде. Я воспитываю.

В зале повисла тяжёлая тишина.

— Воспитываешь? — ядовито переспросила Михримах, глядя на неё, как на куклу, которой вот-вот вырвут голову.

— Именно так, — ответила Джасултан, поднимая чашу к губам. — У меня свой гарем. И в нём каждый мужчина знает, кто здесь госпожа.

Она сделала глоток, не отводя взгляда от собеседниц.

— Назим — не исключение, — добавила она после паузы. — Я приручу его, как приручала других. Станет послушным — останется. Нет — я сама выставлю его за ворота.

И она улыбнулась так, что даже Валиде на миг замолчала, глядя на неё оценивающе.

---

Позже, когда она покидала дворец, её догнала Хюррем.

— Ты сегодня была великолепна, — сказала Роксолана, идя рядом. — Даже я бы так не смогла.

Джасултан усмехнулась, идя по коридору, где стены звенели от отголосков её поступи.

— Они думают, что я сумасшедшая, — сказала она, не оборачиваясь.

— Они боятся тебя, — с улыбкой ответила Хюррем. — И правильно делают.

---

Вечером, когда все разговоры затихли, в её покои снова провели Назима.

Он вошёл без тени страха, как всегда.

Но на этот раз в его глазах плескался не вызов, а что-то иное.

— Ты сегодня наделала много шума, султанша, — сказал он, подходя ближе.

— Иногда стоит греметь, чтобы другие услышали, кто здесь гром, — ответила она, снимая с себя серьги.

Он замер, глядя на неё, как на чудо.

— Они тебя боятся, — тихо сказал он, протягивая руку, чтобы помочь ей снять тяжёлое ожерелье.

— А ты? — спросила она, поворачиваясь к нему, позволяя прикоснуться к коже.

Назим провёл ладонью по её шее, замершей под его рукой.

— Я… восхищаюсь, — выдохнул он, и голос его был хриплым, честным.

Она улыбнулась, позволяя пальцам скользнуть по его запястью.

— Тогда ты уже почти приручен, Назим.

— Возможно, — шепнул он, наклоняясь ближе, — но ты не замечаешь: иногда зверь сам решает, кого приручить.

Глава 5.

Глава 5

Ночь, как ни странно, принесла не только страсть, но и прозрение.

Джасултан проснулась до рассвета, в полной тишине. В её покоях царил полумрак, шторы были задёрнуты, и лишь лёгкий ветер шевелил их краешки, принося аромат свежести и далёких розовых садов.

Она лежала, прислушиваясь к дыханию Назима, который спал рядом, расслабленный, но всё равно похожий на зверя, что дремлет, но чутко чует каждый шорох.

И вот тогда она впервые подумала — а кто, собственно, кого здесь приручает?

---

День начался странно.

Исхан появился с рассветом. На его лице было напряжение.

— Хатидже-султан, прибыла депеша из порта, — сказал он, едва она успела сесть за утренний кофе.

— Что за депеша? — лениво спросила она, глядя, как тонкая струйка молочной пены стекает по стенке чаши.

— В гавань прибыл караван из Персии. Среди них люди, которые ищут… — он замялся.

Она подняла бровь.

— Продолжай.

— …Принца Назима, который якобы пропал во время междоусобицы. Они уверены, что он жив. Более того, они уверены, что он… здесь.

Джасултан поставила чашу на стол. Глухо, как колокол в тишине.

— Ах вот как, — медленно проговорила она. — Значит, мой «питомец» оказался настоящим тигром.

---

Она велела вызвать Назима сразу же. Без шума, без лишних глаз.

Тот пришёл спустя полчаса, с таким видом, будто уже всё знал. Спокойный, собранный. Его лицо было уверенным, взгляд — прозрачным, как ночное небо.

— Ты слышала новости, — сказал он, даже не дожидаясь вопроса.

— Слышала, — холодно ответила она, подходя ближе. — Хочешь что-то добавить?

Назим усмехнулся.

— Разве ты не подозревала с самого начала, султанша? Разве ты не видела во мне того, кто привык держать меч не ради забавы?

Она смотрела на него долго. Пристально. Тот редкий случай, когда всё в ней колебалось между яростью и… уважением.

— Ты играл со мной, — сказала она наконец.

— А ты играла со мной, — спокойно ответил он, приближаясь вплотную. — Мы оба знали, что это не просто гаремная забава.

Его голос стал тише, горячее:

— Но я не лгал, султанша. Всё, что было между нами, было честно. Даже если я и есть тот, за кем охотятся.

---

Джасултан велела закрыть двери.

— И что ты теперь хочешь? — спросила она, сложив руки на груди. — Сбежать? Воссесть на трон? Или использовать меня, чтобы выйти отсюда целым?

Назим подошёл вплотную, так близко, что между ними не осталось воздуха.

— Хочу только одного, — сказал он, и в его голосе было нечто странное, глубокое. — Быть с тобой на равных.

Она рассмеялась — коротко, почти горько.

— На равных? В этом дворце? С султаншей, которая играет судьбами?

— Да, — уверенно ответил он. — Я не хочу твоего трона. Мне не нужен твой гарем, твоя власть или твои драгоценности.

Он наклонился ближе, почти касаясь губами её уха:

— Мне нужна ты, Джасултан. Не как госпожа. Как женщина.

---

Она отстранилась, тяжело дыша.

Её разум пытался найти подвох. Её сердце — уже сдалось.

Но она всё ещё была женщиной, которая не спешит поддаваться.

— Ты не представляешь, что говоришь, — прошептала она, зная, что всё уже сдвинулось с места.

Назим улыбнулся, дерзко, но не вызывающе.

— О, я очень хорошо понимаю.

---

Вечером того же дня дворец снова зашумел. Визит персидского посла всколыхнул всех.

Джасултан наблюдала за этим со своего балкона, лениво глядя, как слуги суетятся, подготавливая приём.

Она знала: этот вечер многое решит.

А внутри её уже рвалась на волю мысль, сладкая и пугающая:

А если он действительно не враг? А если этот мужчина — твоя судьба?

---

Перед ужином она встретилась с Хюррем. Та, как всегда, была спокойна и мудра.

— Ну что, — с мягкой усмешкой сказала Роксолана, когда Джасултан поделилась новостью. — У тебя настоящий шахматный матч, сестра.

— Боюсь, он уже перешёл в азартную игру, — мрачно усмехнулась Джасултан.

— Ты хочешь от него сбежать? — прямо спросила Хюррем.

— Я… — Джасултан на мгновение замолчала. — Я хочу понять, что между нами правда, а что — игра.

Роксолана улыбнулась, беря её за руку:

— Иногда даже самые опасные игры заканчиваются любовью, сестра.

---

Вечером, на приёме, она вошла в зал так, как могла войти только она — грациозно, но словно ураган в жемчуге и золоте.

Посол, смуглый, пожилой, с проницательным взглядом, склонился перед ней.

— Хатидже-султан, я пришёл за тем, кто вам… по праву не принадлежит, — сказал он, не мигая.

— А вы уверены, что он сам этого хочет? — с тонкой усмешкой спросила она, чувствуя, как взгляды гостей впиваются в них обоих.

И тогда Назим, стоящий чуть позади, сделал шаг вперёд.

Он взглянул прямо в глаза послу и сказал громко, чтобы слышали все:

— Я остаюсь.

В зале воцарилась гробовая тишина.

— Я остаюсь не как раб, — его голос звучал, как вызов, — а как человек, который сам выбирает свою судьбу.

И он повернулся к Джасултан, спокойно и твёрдо:

— Я выбираю остаться с ней.

Все ахнули. Даже Валиде, даже Хюррем.

Но Джасултан, вместо того чтобы растеряться, медленно, с опасной улыбкой сказала:

— Тогда ты остаёшься в моём гареме. Но не как раб.
Как мужчина, которого я сама приглашаю в своё сердце.

---

Эта ночь в истории дворца запомнилась как ночь шока, скандала… и начала новой легенды.

А в её покоях, за занавесями, где уже давно не было нужды скрываться, она сидела рядом с Назимом, глядя в его глаза и шепча ему на ухо:

— Смотри, чтобы ты потом не пожалел о своей смелости, принц.

Он лишь усмехнулся, беря её ладонь в свою.

— Я уже выиграл главный трофей, султанша.

И его поцелуй был не сладким и медовым, как у всех во дворце.

Он был как вино с перцем — обжигающим, пряным, опасным.

Глава 6.

Глава 6

Наутро весь гарем гудел.
Слуги шептались, наложницы ахали, а придворные евнухи тайком строили догадки, кто же первым осмелится обсуждать вслух то, что случилось.

Хатидже-султан…
Нет, теперь уже Джасултан, — не просто приняла беглого персидского принца под своё покровительство. Она объявила его своим мужчиной.

И в эту жаркую утреннюю пору весь дворец трепетал: одни — от восхищения, другие — от ужаса, третьи — от зависти.

А она…
Она спокойно сидела на террасе, укрытая кружевными занавесями, и неспешно ела ягоды, наслаждаясь сладостью и мягким хрустом винограда.

— Они всё ещё шепчутся, — лениво заметила Хюррем, появившись без предупреждения, как тень, легко скользнувшая в её покои.

— Пусть шепчутся, — отозвалась Джасултан, даже не подняв глаз. — Им не привыкать.

Хюррем уселась напротив, разглядывая её со смешком:

— Ты ведёшь себя так, будто только что купила себе новый персидский ковер, а не взяла в покои мужчину, за которого половина Востока готова отдать полцарства.

Джасултан усмехнулась.

— Возможно, он и есть мой ковер. Редкий, дорогой и… очень удобный.

Обе рассмеялись, словно две подруги, которым плевать на мнение мира.

— И что теперь? — спросила Хюррем, наконец посерьёзнев. — Ты думаешь, тебе дадут спокойно наслаждаться победой?

Джасултан взглянула на неё внимательно. В её глазах больше не было той беззаботной иронии — только ледяное спокойствие хищницы, которая точно знает, где бить.

— Нет, — медленно сказала она, беря в руки бокал с гранатовым вином. — Поэтому я не буду наслаждаться. Я буду действовать.

---

Первым шагом стала встреча с Валиде.

Та не стала медлить и сама позвала Джасултан во внутренний зал, где в воздухе пахло шафраном и ладаном, а на стенах висели редкие персидские ковры — тонкий намёк на тему их разговора.

— Ты решила испытать дворец на прочность? — Валиде смотрела на неё холодно, словно через лупу.

Джасултан чуть наклонила голову, изображая уважение:

— Я просто защищаю своё, Валиде.

— Свое? — в голосе Валиде скользнуло презрение. — Гарем — не место для игр с чужеземцами.

— Гарем — не только место для сладких чаев, — спокойно ответила Джасултан, глядя в глаза женщине, которая держала дворец в своих руках годами. — Это место силы. И я собираюсь напомнить об этом всем.

— Ты осознаешь, что ставишь под удар не только себя, но и весь династический порядок? — Валиде сжала веер так, что косточки пальцев побелели.

— Я осознаю, что давно пора напомнить мужчинам, кто в этом дворце действительно управляет судьбами, — её голос звучал мягко, но внутри него была сталь. — И я не боюсь играть открыто.

Валиде долго молчала. Потом вдруг усмехнулась — коротко, почти со злостью.

— Ты достойна быть сестрой султана, — сказала она медленно. — И ты только что подписала себе приговор.

— Возможно, — с лёгкой улыбкой ответила Джасултан, — но приговоры здесь умеют оборачиваться коронами.

Она встала, плавно, словно танцуя, и покинула покои Валиде с видом женщины, которая уже выиграла, даже если враги ещё этого не поняли.

---

Назим тем вечером сидел на её балконе, расслабленно вытянув ноги, словно был у себя дома.

— Ну, султанша, ты сегодня весь дворец в дрожь бросила, — лениво заметил он, когда она вернулась.

— Это только начало, — ответила она, подходя к нему и опускаясь рядом.

Он посмотрел на неё с тем самой открытой страстью, которая не нуждается в словах.

— Ты меняешь правила игры, — сказал он, проводя пальцами по её запястью.

— Я их создаю, — поправила она, позволяя ему коснуться своих губ.

Их поцелуй был мягким, но за ним уже плескался новый вкус — вкус власти, страсти и того самого чувства, которое не оставляет выбора.

— Что дальше? — прошептал он, касаясь лбом её виска.

Джасултан усмехнулась.

— Дальше… мы будем собирать союзников.

---

На следующий день её дворец стал похож на муравейник.

Одни за другими к ней начали стекаться женщины из высших кругов: жёны визирей, дочери полководцев, богатые вдовы, которым наскучили поклоны мужчин.

Все они хотели одного — прикоснуться к её дерзости, к её силе, к её игре.

И Джасултан принимала их одна за другой, словно королева, раздающая привилегии.

Она угощала их редкими винами, дарила изысканные духи и, главное, дарила им самое сладкое — внимание.

— В нашем мире, — говорила она, разливая чай, — женщины не слабее мужчин. Мы просто годами притворялись, что нам это интересно.

Они смеялись, раскрепощённые, восхищённые. А Джасултан внимательно наблюдала за каждой — кто из них искренна, кто будет шпионкой Валиде, кто захочет стать её союзницей.

В этом танце слов она чувствовала себя как рыба в воде.

---

— Ты превращаешь гарем в военный совет, — вечером сказал Назим, когда они вновь остались наедине.

— Я превращаю его в мой дворец, — усмехнулась она, снимая украшения.

Он посмотрел на неё внимательно, долго, будто впервые.

— Знаешь, ты страшная женщина, султанша, — сказал он с тенью восхищения.

Джасултан подошла ближе, провела пальцами по его груди, заставляя его сердце ускорить ритм.

— Да, — прошептала она, глядя ему прямо в глаза. — Страшная.
Но в этом дворце страшные женщины выживают лучше всех.

---

Ночь была длинной.
За занавесями витали ароматы восточных благовоний, на коврах мягко ступали босые ноги, а в покоях Джасултан вплела в свой гарем не только сладость тела, но и вкус победы.

Она знала: теперь её слово будет весить больше, чем приказ султана.
Она стала не просто женщиной гарема. Она стала сердцем дворца.

И пока её враги шептались, сговаривались и строили козни, она наслаждалась своим новым положением — с мужчиной, которого выбрала сама, и с армией женщин, что теперь смотрели на неё, как на свою королеву.

Глава 7.

Глава 7

Скандалы во дворце обычно начинались с шёпота.
Но на этот раз всё началось с кинжала.

Утро было тихим, даже слишком. Джасултан, привыкшая к тому, что в её покоях всегда кто-то снуёт — слуги, стража, евнухи, — вдруг почувствовала тишину, от которой мурашки пошли по коже.

Она сидела у окна, перебирая ожерелья, когда вдруг тонкая струя дыма потянулась из-под двери. Запах… терпкий, душный, сладковатый.

— Ладан? — хмыкнула она, но уже в следующую секунду всё внутри напряглось.

Это был не ладан.

Это был яд.

---

Реакция сработала быстрее мысли.

Джасултан вскочила, схватила ткань, окунула в воду и приложила ко рту и носу. Затем, не теряя ни секунды, распахнула окна и метнулась к дверям.

Но стоило ей открыть их — как прямо в лицо блеснул клинок.

Янычар. Один из тех, кто охранял её покои.
Но сейчас его глаза были пустыми, зрачки расширены, лицо — бледное, словно мрамор.

— За… Валиде… — выдохнул он перед тем, как взмахнуть кинжалом.

Она увернулась инстинктивно, движения отточенные, как в детстве, когда дралась с мальчишками на саблях.

Клинок прошёл мимо, но второй удар был куда опаснее.

И тут всё случилось мгновенно: из тени вынырнула высокая фигура — Назим. Его рука перехватила запястье убийцы с такой силой, что послышался хруст. Затем — резкий удар, и янычар рухнул на пол, не издав ни звука.

Назим резко обернулся к Джасултан:

— Ты ранена?

Она покачала головой, всё ещё держа ткань у лица.

— Нет. Но, кажется, мы только что с тобой перешли черту.

---

Через час её покои кишели стражей.

Исхан, мрачный, как туча перед бурей, склонился над телом янычара и произнёс тихо:

— Его опоили дурманом. Тот, кто это сделал, знал своё дело.
И я почти уверен, кто заказчик.

— Говори, — велела Джасултан, всё ещё держа лицо в спокойствии.

Исхан вскинул на неё тяжёлый взгляд:

— Это был приказ Валиде.

---

Слухи полетели по дворцу быстрее стрел.

Попытка покушения. Яд и кинжал.
Хатидже-султан спасена персидским принцем.
Сама Валиде стоит за заговором.

Это было беспрецедентно.
Впервые за многие годы кто-то посмел атаковать сестру султана открыто — и провалился.

Но самое интересное началось вечером.

---

Вместо того чтобы спрятаться, Джасултан сама велела созвать всех женщин гарема и визирей во внутренний двор.

Она появилась среди них, как буря — в тёмно-красном наряде, с распущенными волосами, словно сама кровь воплотилась в женщине.

Назим стоял позади, молчаливый и грозный, его взгляд был холоден, как сталь.

— Сегодня ночью, — произнесла она громко, так, чтобы слышал весь дворец, — на меня было совершено покушение.

Шёпот мгновенно прошёл по рядам.

— Меня пытались убить в моих покоях, там, где я должна быть под защитой закона и Аллаха.

Все затаили дыхание.

Она сделала шаг вперёд, голос её был чист, словно колокол:

— Я не стану скрывать: я знаю, кто за этим стоит.
Но я не стану мстить. Пока.

Все замерли, не смея даже моргнуть.

— Я лишь скажу одно, — продолжила Джасултан, её глаза горели холодным огнём. — Тот, кто поднимает на меня руку, должен помнить: я не просто женщина гарема. Я — сестра султана.
И я умею защищаться сама.

Она взмахнула рукой — и Исхан внёс в зал кинжал покушавшегося.

— Этот кинжал отныне будет храниться у меня, — заявила Джасултан. — Как напоминание. И как предупреждение.

Потом она резко повернулась к Назиму и громко, чтобы все слышали, произнесла:

— А этот мужчина — мой защитник.
И теперь он не просто мой избранник.

Она подошла к нему, взяла за руку и подняла их сцепленные ладони:

— С этого дня он мой муж.
По обряду и по сердцу.

Гарем взорвался. Женщины вскрикивали, евнухи бледнели, визири не могли поверить своим ушам.

Но Джасултан смотрела только на него — на своего принца, ставшего её мужем.

И, склонившись к его губам, шепнула с хищной улыбкой:

— Кажется, я только что объявила войну всему дворцу.

Назим тихо рассмеялся:

— Зато теперь мы в одной лодке, султанша.

---

В ту ночь дворец не спал.

Одни молились. Другие шептались. Третьи готовили новые козни.

А Джасултан, сидя на балконе в объятиях своего новоиспечённого мужа, смотрела на звёзды и знала точно:

Эта история только начинается.

Она будет долгой. Страстной. Опасной.

Но теперь — её историей.