Жар-птица

от автора

Истинная трепетная любовь рождается не от встречи двух сияющих влюбленных глаз, а от мелодичного перезвона двух сердец, звучащих в унисон.

.

.

Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.

Ты позабыла: я свободы
Для заблужденья не отдам;
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбке и глазам,

И так я слишком долго видел
В тебе надежду юных дней
И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.

Я был готов на смерть и муку
И целый мир на битву звать,
Чтобы твою младую руку —
Безумец! — лишний раз пожать!

Не знав коварную измену,
Тебе я душу отдавал;
Такой души ты знала ль цену?
Ты знала — я тебя не знал!

М.Ю. Лермонтов

Глава I. Ветреное утро

.

Санкт-Петербург, Васильевский остров

1824 год, Ноябрь, 7, утро

.

Кутаясь в теплый подбитый мехом редингот, Ирина вышла на улицу, миновав церковную ограду. Пронизывающий ветер тут же подхватил юбку ее дорогого темного платья, и девушка сильнее запахнула ворот.

Уже рассвело, но ледяные лучи осеннего солнца почти не грели, освещая ближайшие здания проспекта. Отстояв всю раннюю литургию, Ирина немного устала, потому намеревалась как можно скорее вернуться домой. Моросил неприятный ледяной дождик, а сильные порывы ветра пытались сорвать с нее шляпку. Через противную морось девушка пыталась рассмотреть ближайшие экипажи, желая отыскать свой, и осторожно перешагивала многочисленные лужи, быстро образующиеся на мостовой.

Раздался очередной залп пушек с бастионов Петропавловской крепости, и Ирина вздрогнула, предполагая, что опять в гавани Невы разбушевался шторм, раз пушечные залпы извещали об опасности. Озираясь по сторонам, Ирина наконец увидела карету с фамильным гербом Трубецких, которая подъехала к ней. Кучер спрыгнул с облучка и раскрыл перед девушкой дверцу:

— Садитесь скорее, барышня, — поклонился Игнатий. — Ветер-то какой дрянной, все срывает.

Ощущая, что за несколько минут ходьбы по мостовой она продрогла от пронизывающего ветра и намочила свои легкие ботиночки, Ирина быстро запрыгнула на подножку кареты и велела кучеру:

— Гони побыстрее, голубчик!

Закрыв дверцу, кучер проворно забрался на козлы и начал стегать лошадь.

Плюхнувшись на бархатное сиденье, девушка сунула ручки в небольшую вязаную муфточку и, откинувшись на спинку, чуть прикрыла глаза. Здесь, в карете, было гораздо теплее, чем на промозглой ледяной улице. Северная столица Российской империи славилась своим влажным суровым климатом, и бешеные ветра и влажность были обычными в это время года.

Карета покатила по мостовой, неприятно заскрипев колесами.

Ветер начал завывать в щели окна, а Ирина решила немного подремать до дома, чувствуя усталость. Встала она сегодня очень рано, чтобы успеть на службу в Андреевский собор. Этот храм на Васильевском острове когда-то давно посещала ее покойная матушка, и ее духовник, отец Иоанн, теперь был духовником Ирины. Именно поэтому каждую неделю Ирина исправно посещала этот храм. Когда она стояла на службе там, ей казалось, что дух матушки находится рядом, и она чувствует его. Ирина совсем не помнила покойную Анну Ивановну, ведь та умерла при родах, давая ей жизнь, потому девушке было отрадно говорить о ней с духовником, он часто вспоминал о доброте и милосердии покойной госпожи Трубецкой.

Путь до особняка Трубецких на Фонтанке предстоял получасовой, и Ирина даже немного задремала.

Она проснулась от резкого толчка, когда карета вдруг остановилась. Открыв глаза, девушка быстро выглянула в окно и нахмурилась. Они не проехали и половины пути, хотя, по ее подсчетам, должны были уже находиться около дома.

— Что случилось, Игнатий? — окликнула она кучера, открывая дверцу, и тут же вскрикнула.

Воды на мостовой было выше колена, и она бурлила под колесами кареты, вот-вот грозя залиться внутрь экипажа. Окинув взором вокруг, Ирина отметила, что вода заполонила всю улицу, разливаясь грязными волнами до самых домов.

— Бревно, барышня, прямо под копыта угодило! Лошадь запнулась! — прокричал с козел Игнатий, отворачивая лошадь чуть в сторону и пытаясь объехать плавающее большое бревно. — Похоже, ураган идет с Невы.

— Так гони быстрее к дому, Игнатий! Что мы еле тащимся? — воскликнула она.

— Дак, вода все прибывает, барышня. Лошадка едва тянет, тяжело ей по воде-то. И ветер этот жуткий!

В подтверждение его слов тут же сильный ледяной порыв начал срывать шляпку с головы Ирины, ленты которой она развязала чуть ранее. Девушка попыталась удержать ее, но повторный более яростный порыв все же сорвал шляпку и утащил прочь, уронив прямо в воду позади кареты. Испуганно оглядываясь, Ирина видела, что мостовая превратилось в некое подобие мелкой реки с перекатывающимися волнами. Ее шляпку отнесло довольно далеко, и девушка поняла, что ее уже не спасти. Дождь вмиг намочил ее светлые волосы, и локоны повисли мокрыми прядями.

Примирившись с потерей, Ирина нервно откинула локон с лица. Порывы ветра не прекращались ни на минуту, а вода едва не заливалась внутрь кареты. Ирина поняла, что началось наводнение, это было обычным явлением по осени в Петербурге. Похоже, не зря каждые полчаса с бастионов Петропавловской крепости раздавался пушечный залп, предупреждающий горожан о непогоде.

— Вы бы дверцу закрыли, барышня, пока вода не налилась! — крикнул ей кучер, вновь правя вперед по мостовой, а лошадь с трудом тянула карету.

— Да-да, Игнатий! Езжай побыстрее, прошу! — выкрикнула она ему и быстро захлопнула створку.

— Слушаюсь, барышня!

Теперь Ирина совсем не могла дремать. Наоборот. Она приникла к закрытой дверце кареты, с испугом смотря вокруг.

Вода все прибывала и прибывала, уже просачиваясь внутрь кареты и приподнимая ее на своих волнах словно лодку. Лошадь дико ржала, а Игнатий матерно ругался, пытаясь еще управлять экипажем. Опять лошадь наткнулась на препятствие, на постовую будку, смытую водой. Ирина не видела, что происходит, боясь распахнуть дверцу, ибо вода снаружи достигла середины кареты.

Глава II. Наводнение

Ирина невольно вскинула глаза на молодого человека. Он как-то странно смотрел на нее — не отрываясь и как бы изучая. Вновь смутившись от его настойчивого взора, она отошла от Измайлова. Она уже немного успокоилась и пришла в себя от пережитого.

— Чей это дом? — спросила она, оглядываясь и видя немногочисленную мебель в комнате, затянутую тканевыми чехлами.

— Не знаю. Забрался сюда чуть ранее, решил переждать непогоду. Похоже, хозяева в доме не живут.

Неожиданно раздался громкий скрежет, и дом сотрясло от сильного удара. Рядом с ними звучно разбилось вдребезги соседнее окно, а стену протаранил деревянный мощный нос небольшого судна, вклинившийся между окон. Ирина вскрикнула, видя, как комнату заполонил обломанный корабль.

— Идите сюда! — воскликнул Измайлов, быстро оттаскивая девушку в другой угол, чтобы ее не задело неуправляемое судно.

Барка снова жутко заскрипела, ибо вода потянула ее назад. Уже через минуту ее нос вышел из стены. Волны, бешено качая судно из стороны в сторону, как игрушку, потащили его дальше по проспекту, наполненному бурными водами.

— Боже… мне страшно… — выдохнула Ирина, отвернувшись от огромной дыры в стене и разбитых окон.

Она непроизвольно уткнулась лицом в широкое мокрое плечо Измайлова, притиснув руки к своей груди.

— Тише, все будет хорошо, — шептал он над ней, прижимая девушку сильнее к себе и отмечая, что за окном все такой же хаос, как и раньше.

Время перевалило уже за полдень, а наводнение, похоже, все набирало силу. Вода была уже на уровне второго этажа, где они находились. В круглую брешь в стене дома начала заливаться грязная вода. Ветер продувал все помещение насквозь, врываясь в разбитые окна.

— Давайте поднимемся выше на чердак, — предложил Александр. — Видите, вода все прибывает.

— Пойдемте, — согласилась она, отстраняясь от него.

Выйдя из гостиной, молодые люди прошли по коридору, осматриваясь. Во всех пяти комнатах гулял ветер, ибо многие окна были разбиты. Когда они приблизились к старой деревянной лестнице, ведущей наверх, увидели, что она сгнила, а ступени давно провалились. Лишь резные перила еще держали контур.

— Чердак, определенно, там, — сделал вывод Измайлов, задирая голову и смотря на проем в потолке, который был закрыт.

— Нам не пробраться туда. Лестницы нет, — сказала Ирина удрученно и тут же увидела под ногами воду, которая выливалась из ближайшей комнаты. — Вода уже здесь…

— Оставаться здесь нельзя, все же надо попытаться забраться выше. Вдруг вода сильнее поднимется. В этой ледяной сырости долго не протянем, — размышлял он вслух, оглядываясь. — Подождите, я, кажется, кое-что придумал.

Быстро доломав прогнившие ступени, Александр приволок из соседней гостиной секретер. Подтащив его к нужному месту, он умело взобрался на него и уперся головой в потолок. Он начал с силой толкать закрытый деревянный люк. Вскоре ему удалось открыть чердак, так как доски были ветхими. Он ловко подтянулся на руках и влез в чердачный лаз.

Уже через миг он склонился к Ирине и, устремив на нее взор, велел:

— Забирайтесь на секретер. Лучше стул еще пододвиньте, чтобы удобнее было.

— Но я не смогу забраться как вы, — неуверенно ответила Ирина.

— Доверьтесь мне, я подниму вас. Ну же, не медлите.

Понятливо кивнув, девушка устремилась в гостиную, ступая прямо по воде, которая уже покрывала пол этого этажа. Она принесла стул, бойко встала на него, затем залезла на секретер.

— Что теперь? — спросила она, устремляя лицо вверх.

Немедля встав на четвереньки, Измайлов склонился в проем и приказал:

— Давайте руки!

Она послушно протянула ему обе руки. Ловко обхватив ее кисти, он потянул девушку вверх. Уже через миг, перехватив второй рукой ее за талию, он втащил Ирину на чердак.

— Вот и все! — выдохнул он, ставя Ирину на сухой пол, и как-то по-мальчишески улыбнулся ей.

— Благодарю, — вымученно улыбнулась она в ответ, нервно откидывая влажные волосы с лица.

Ирина прошла дальше в пыльное помещение и заметила небольшую лавку, стоявшую неподалеку от круглого грязного окна. Устало опустившись на нее, она вытянула промокшие ноги и огляделась. Чердак был почти пустым, лишь пара облезлых столов и сломанная кровать составляли интерьер. Грязь и большой слой пыли свидетельствовали о том, что сюда уже давно никто не заходил.

В это время Измайлов подошел к большому круглому окну и посмотрел, что творилось на улице. Уже через миг, поморщившись от неприятного вида, он вздохнул и, приблизившись к девушке, присел рядом с ней на лавку.

— Здесь хоть и пыльно, но зато сухо, — констатировал он, желая завести с ней разговор, но девушка в ответ только смущенно кивнула, бросив на него мимолетный взор.

Он же, наоборот, рассматривал ее с каким-то невероятным воодушевлением, упорно и даже немного вызывающе. У нее были густые локоны цвета светлого янтаря и невероятные темные бархатные очи. И это странное сочетание янтаря и взора с поволокой притягивало внимание Александра.

Ирина видела его интерес к своей персоне и не знала, как себя вести, ведь ни разу она не оставалась наедине с малознакомым молодым мужчиной.

Глава III. Друзья по несчастью

— Может, поговорим о чем-нибудь? — предложил Александр.

— О чем же? — Ирина обратила на него нежный взор, отмечая, как его ясные голубые глаза светятся добром, преображая скуластое бледное лицо и делая его невозможно красивым.

Поджав под себя ноги, девушка посильнее укуталась в его теплый плащ, ощущая приятное тепло, исходившее от небольшого костерка внизу.

— Как вы оказались на улице в такую рань и одна?

— Возвращалась из церкви с утренней литургии.

— Сколько вам лет? — спросил он.

— Я не думаю, что мне следует отвечать на этот вопрос, — смущенно ответила она. — Это неприлично с вашей стороны, спрашивать меня б этом, сударь.

— Кроме нас тут никого нет. Почему бы не говорить открыто?

— Вы правы, мы одни здесь. Но все равно ваш вопрос весьма бестактен, — медленно, но беззлобно заметила она.

— И все же сколько вам лет, сударыня? — настаивал он и улыбнулся ей. — Шестнадцать? Семнадцать?

— В январе будет восемнадцать, — пролепетала она тихо.

— Это замечательно. Вы обручены?

— Нет. Какое это имеет значение? — удивилась она, смотря ему в глаза. — И вообще, почему задаете вопросы только вы?

— Спрашивайте, я отвечу, — кивнул он.

— Вы давно служите?

— Почти восемь лет. В семнадцать поступил на службу в Семеновский лейб-гвардии полк, — ответил Измайлов и тут же поинтересовался: — Когда ваш батюшка намерен вывозить вас в свет?

— Обещал этой зимой, — ответила Ирина. — Знаете, я очень этого жду. Моя подруга Лиза Волконская очень лестно отзывается о зимних балах, особенно о блеске императорских. Вы там бывали?

— К сожалению, нет. У меня нет парадной одежды для подобных увеселений, а жалование скудно. К тому же все мое время занимает служба. Это единственное, что приносит мне деньги, дабы достойно содержать себя.

— Но разве вы не имеете своего поместья, которое приносит вам доход? — удивилась девушка.

— Поместье есть, но оно очень мало. Всего одна небольшая деревенька и одноэтажный особняк. Потому мы с братом едва сводим концы с концами. Отец умер, когда мы были еще детьми. Наш двоюродный дядя похлопотал, чтобы мы получили хорошие чины в полку. Если всё пойдет удачно, я волне смогу дослужиться до майора или капитана.

— А моя матушка умерла при родах, меня удалось спасти. Потому я видела ее только на портретах в гостиной. Батюшка сразу женился во второй раз, у меня есть младшая сестрица — Оленька. Мы сильно дружны с ней, ведь ее матушка тоже давно умерла.

— Ваш батюшка весьма уважаемый человек при дворе императрицы, — констатировал Александр.

— Да, вы правы.

— А как он смотрит на ваше будущее?

— Не поняла вашего вопроса?

— Ну, он же наверняка говорил вам, что хочет для вас богатого жениха? Или чтобы вы вышли замуж по любви?

— Он не говорил со мной на эту тему. Но я приму с покорностью любой его выбор.

— В смысле любой? — нахмурился Алекс. — Даже если жених будет стар и уродлив, вы подчинитесь воде отца?

— Непременно, — твердо сказала Ирина. — Разве хорошая дочь не должна слушаться во всем отца? Батюшка не может мне желать плохого.

Они оба замолчали, словно ожидая вопроса от друг друга. Некоторое время они сидели в тишине, смотря на горящие дрова, и Александр пару раз подложил в костер небольшие обломки лестницы, чтобы жар огня не спадал.

— Вы согрелись? — спросил участливо он через некоторое время, поправляя длинной палкой горящие обломки лестницы.

— Да, вполне. Спасибо вам, не дали мне окоченеть от холода. Вы были правы, так гораздо теплее, — улыбнулась она ему.

— Я предупреждал, — закивал он довольно. — И зачем надо было упрямиться?

— Сама не понимаю, наверное, это все моя няня. Она постоянно твердит — девушка должна правильно себя вести и делать только то, что положено, иначе ее репутация будет испорчена.

— Хорошо, что я не девица. Я бы, наверное, и недели не протянул со строгими запретами, в которых держат вас няни и маменьки, а еще эти ваши корсеты, пытка одна, — пошутил он.

— Но согласитесь, если бы нам позволялась все, мужчины бы этим пользовались, и наверняка было бы много неприятных историй о лишенных чести и обманутых девицах. Вы же, мужчины, ох как коварны! — добавила она с умным видом.

— Вы-то откуда это знаете? — рассмеялся он. — Вы, вижу, домашняя девица, в свет-то еще не разу не выезжали, а говорите так уверенно. Опять ваша нянюшка вас просвещает?

— Не только, еще моя гувернантка, мадам де Брилье, говорит, что мужчины только и думают, как соблазнить девиц, ведь у них одно на уме.

— А-а-а, — протянул Александр, прямо забавляясь ее «умными» знаниями о мужчинах. — Оттого вы боялись раздеваться? Думали, что я… — он запнулся, ибо она смотрела на него такими чистыми невинными глазами, что не то что говорить, но и думать о ней в подобном похотливом ключе было крайне неуместно. — И напрасно. Скажу вам прямо — вы, ваши мадам гувернантки и няни совсем не разбираетесь в мужчинах. Точнее, вы судите обо всех одинаково. Но есть и другие мужчины. Поверьте, когда предлагал вам раздеться, я думал только о том, чтобы вы не заболели, и все. Никаких других мыслей у меня и в помине не было.

Глава IV. Кулон

.

Санкт-Петербург, пролесок близ Р. дороги

1825 год, Май, 12, утро

Утренние солнечные лучи проникали внутрь кареты, которая быстро передвигалась по проселочной дороге. В экипаже ехали две юные девушки, сестры Трубецкие, они спешили на венчание в храм в пригороде Петербурга, находившийся в родовом поместье князя Кудашева.

Отец невесты, родственники и гости уже ждали в Успенской церкви, уехав туда еще час назад. Лишь карета с невестой чуть запаздывала. Старшая Ирина и младшая Оленька задержались в особняке Трубецких из-за поздно привезенной венчальной вуали на голову, сложную вышивку которой мастерицы закончили только сегодня поутру. Чтобы не расстраивать жениха, Николай Николаевич, отец невесты, поспешил в церковь с гостями, а Оленька осталась с сестрой, чтобы помочь ей как можно быстрее собраться. Теперь же обе девушки с нетерпением ждали, когда появятся очертания приметной деревеньки и голубого храма, куда они спешили на венчание.

— Ты сегодня невероятно хороша, Ирочка, — улыбнулась Оля, с удовольствием оглядывая чудесный подвенечный наряд старшей сестры, вышитый по низу и рукавам серебряными нитями.

— Неверное. Впрочем, как и все невесты в день венчания, — пролепетала безразлично Ирина, переводя печальный взор на милое лицо младшей сестры, обрамленное тугими темными кудрями.

— Нет-нет, ты неправа, сестрица, — замотала головой Оля, проводя взором по золотистым локонам Ирины, кружевной вуали на ее голове и по чуть приоткрытым белым плечам. На тонкой шее Ирины блеснул небольшой золотой кулон, и Ольга твердо добавила, улыбнувшись: — Этот лазурный шелк тебе очень к лицу, ты самая красивая из всех невест, которых я видела.

— Оленька, голуба моя, сколько же ты видела невест за свои шестнадцать лет? — печально усмехнулась Ирина. — Немного, я думаю.

Послышался гулкий цокот копыт, мимо кареты пронесся некий всадник, и в следующий миг Трубецкие отчетливо услышали крик: «Стой!».

Карета резко остановилась. Девушки были вынуждены схватиться руками за подлокотники, чтобы не упасть с сиденья.

— Что-то случилось? — удивилась Ольга, выглядывая в окно на улицу.

Девушка не успела даже взяться за ручку дверцы, чтобы выйти и поговорить с конюхом, как вдруг створка резко распахнулась, и в дверях показалась высокая фигура гвардейца в зеленой форме.

— А вот и краса-невеста! — выдохнул заплетающимся голосом Александр Измайлов, оставшись стоять на земле и загораживая своими широкими плечами проход.

Он был без головного убора, со взлохмаченными темными волосами, блуждающим воспаленным взором, и от него невозможно разило перегаром.

— Поручик, что вам угодно? — с вызовом спросила Ирина, задрожав, всем телом.

— Что мне угодно, сударыня? — выпалил он, испепеляя ее горящим взглядом. — Вы, несносная кокетка, клялись мне в любви, а теперь едете на венчание с другим?! Я требую объяснений!

— Не надо этого. Мы всё выяснили с вами неделю назад, Александр Григорьевич, — дрожащим голосом ответила Ирина, пытаясь держать себя в руках и неистово сжимая пальцами венчальный букетик цветов.

— Неделю назад вы решили порвать со мной! И все из-за него?! — не унимался Измайлов, видимо, не собираясь отступать.

— Да, — уже нервно заявила Ирина. — И прошу вас, не надобно теперь устраивать скандал, господин Измайлов.

— Вы все это время молчали о том, что намерены выйти замуж за этого придворного фанфарона, так?

— Не надо кричать, — возмутилась Ирина. — Между нами всё кончено, я же вам всё объяснила.

— Лицемерка! Вы говорили, что любите меня! Говорили! И не смейте отпираться!

После его слов Ирина как-то испуганно поджала губы и втиснулась в глубь кареты, несчастно смотря на молодого человека.

Переводя недоуменный взгляд от молодого гвардейца на сестру и обратно, Оленька не знала, как себя вести. Этот Измайлов, как назвала его Ирина, был крайне агрессивен и пёр напролом, видимо, намереваясь помешать предстоящему венчанию. И в этот миг Оля понимала одно: еще немного — и ее сестра станет героиней публичного скандала.

Чуть приподнявшись с сиденья, Оленька ударила концом веера несносного гвардейца по плечу и грозно заявила:

— Вы пьяны, поручик! Моя сестра не любит вас! Пойдите вон немедля!

— Не вмешивайтесь, сударыня! — выпалил в сторону Оли Измайлов и вновь обратил яростный взор на Ирину.

— Ты так и будешь молчать? Я требую правды! — цедил он.

— Александр Григорьевич, прошу вас, не надо этого всего, я… — попыталась возразить ему Ирина, с каждой секундой сильнее бледнея. — Зачем эти крики...

— Я еще не то устрою! — пригрозил Александр и, поднявшись на подножку, заглянул внутрь кареты. — Ты что же, пленилась его богатством и положением? Так? Говори правду! Ты же намеренно скрыла от меня это венчание! Ведь так?!

— Сударь, оставьте в покое мою сестру! — опять возмутилась Оля, снова ударив поручика веером. — Ирина, скажи ему! — И тут же закричала в открытую дверцу кареты кучеру: — Эй, любезный, чего смотришь? Немедля убери этого господина из кареты, мы опаздываем на венчание.

Глава V. Беседка

.

Российская империя, кавказские минеральные воды

Кисловодск, 1827, июнь

.

В этот год июнь у предгорья кавказских гор стоял невыносимо жарким и душным. Лишь ночью, когда свежий воздух спускался с гор, окружавших живописную долину, где располагался курортный городок, местные жители и приезжие гости могли насладиться приятной прохладой.

В летнюю пору последние годы в Кисловодске кипела жизнь. Изысканная публика не только из столицы, но и из многих уездных городов приезжала сюда поправить здоровье горным воздухом, принять лечебные ванны и испить минеральной воды. Сюда прибывали богатые дворяне целыми семействами, командированные для поправки здоровья офицеры и даже члены императорского дома Романовых.

Кирилл Измайлов и Андрей Загорский прибыли в Кисловодск для лечения после последней военной кампании. Расквартировавшись в частном секторе еще в начале июня, несколько недель подряд они изнывали от безделья. Единственным их развлечением были пешие и конные прогулки. Однако в середине июня в Кисловодск начали приезжать многочисленные отдыхающие, и общество в городке стало более разнообразным и пестрым. Появились молодые дамы и незамужние девицы с дородными маменьками, важные чиновники и полковники в летах с семействами и прочая разномастная публика, желающая провести лето в теплом солнечном климате на юге империи.

В это утро Кирилл впервые за долгое время решил выйти на променад по окрестностям. После плотного завтрака в местном трактире он, желая наконец выполнить указания доктора, направился к главному источнику с кислой водой. Чуть прихрамывая и стараясь увереннее наступать на раненую ногу, чтобы разрабатывать ее, он приблизился к нужному месту ближе к полудню. В руке он сжимал новую глинную кружку для питья, которую приобрел по приезде, но ни разу не пользовал. Здесь уже прохаживались немногочисленные отдыхающие: мужчины в летних сюртуках и дамы в изысканных нарядах, пришедшие так же к источнику. Измайлов с нескрываемым воодушевлением оглядывал окружающую публику, а в особенности молодых барышень, которые для него были в диковинку.

Последние два года штабс-капитан Кирилл Измайлов безвылазно провел на Южном Кавказе, воюя с персами. Только два месяца назад, получив опасное ранение в ногу, был отправлен на лечение домой, а затем сюда в Кисловодск с еще десятком сослуживцев. Офицеры прибыли в городок в начале лета и все это время томились от скуки, так как в городке было мало увеселений. Молодые люди занимали себя картами и стрельбой, вечером упиваясь вином. На прошлой неделе к Кириллу приехал его брат Александр с друзьями, получивший увольнение до осени, и это немного скрасило монотонное существование Кирилла. Ведь в этом маленьком курортном городке, кроме кислых ванн, пяти источников, живописных садов и близлежащих лесов, ничего интересного не было.

Вчера же весь Кисловодск облетело известие — позавчера поутру из самого Петербурга прибыли три дюжины экипажей с изысканной публикой. Почти неделю они ожидали в Железноводске благоприятный погоды для дальнейшего вояжа и только позавчера после разрешения местного начальства направились в Кисловодск. Теперь новоприбывшие дворяне остановились в роскошной ресторации с колоннадой и лестницей на главной улице города, чтобы вскоре подыскать себе местные дома для проживания на ближайший месяц. Ресторация была двухэтажной, имела ресторан, залы для танцев и балов, а также съемные комнаты для приезжающих.

Когда Кирилл приблизился к источнику с минеральной водой, облицованному белой плиткой, там находились три барышни в модных легких платьях и соломенных шляпках. Они что-то оживленно обсуждали и то и дело игриво смеялись, оглядывая окружающую публику. Измайлов остановился от них в десятке шагов, невольно любуясь их прелестным видом.

Одна из трех девиц более всего привлекла его внимание. Темноволосая, с густыми кудрями, спускающимися на изящные чуть приоткрытые плечи, с неимоверно тонкой талией и изящными икрами в белых чулках, которые виднелись ниже подола ее нежно-розового платья, она была сама грация и красота.

Юная прелестница стояла к нему боком, и Измайлову хорошо был виден ее совершенный профиль с прямым носиком и округлыми щеками. Она что-то говорила своим подругам, которые крутили на плечах ажурные зонтики. Не в силах удержаться от соблазна, Измайлов приблизился к девушкам сзади в тот момент, когда темноволосая красавица, видимо, забывшись, нечаянно выронила из рук кружку из белой эмали. Та со звоном упала, разбившись, и все три девицы ахнули от неожиданности.

— Ой, какая я неловкая! — рассмеялась темноволосая девица, видя, как глиняные осколки разлетелись по земле.

Ее две подруги, стоявшие рядом, так же мило рассмеялись, видимо, находя все это забавным.

— Ах, теперь совсем нет кружки для питья этой вонючей воды, — продолжала темноволосая красавица. — Жаль, что я не смогу выполнить предписания немецкого эскулапа.

— Сударыня, не сочтите за дерзость, — тут же вмешался Кирилл, наблюдая за всей этой сценой и быстро приближаясь к девушкам ближе. — Я могу предложить вам для питья свою кружку.

Оленька медленно обернулась и окинула взглядом молодого широкоплечего офицера в зеленой форме, который приветливо улыбался ей, протягивая кружку.

— Она новая, я не пил из нее, — уже тише произнес Измайлов, пораженной чудесным видением юной девицы.

Вблизи она оказалась еще краше, чего стоили только ее светлые серо-голубые глаза, сверкающие и приводящие в невольный трепет. Темные крупные локоны обрамляли нежное лицо, а яркие губы дополняли ее чарующий облик.

Глава VI. Шутка

Вмиг придя в себя от дурмана, которым окутала его эта сирена, Измайлов разжал руки и резко отстранился от девушки, понимая, что может скомпрометировать ее. Однако, на его удивление, Оленька сама отстранилась от него и громко выпалила:

— Я выиграла спор! Выиграла! Вы всё видели?!

Тут же в беседку, словно легкие птички, впорхнули три девушки в ярких платьях, двумя из которых были Зиночка и Мари. Они в один голос смеялись и защебетали, окидывая насмешливыми взглядами Измайлова.

— Оленька, я в тебе нисколько не сомневалась! — воскликнула княгиня Мари, чуть отводя Ольгу с сторонку, подальше от молодого человека.

— Да, это было сделано так мастерски! Ты царица соблазнения! — закивала Зиночка.

Ничего не понимая, Кирилл стоял молча и, только когда в беседку поднялись два дворянина, один из которых был муж Мари, князь Васильчиков, Измайлов сбивчиво обратился к ним:

— Милостивые государи, это небольшая… это не то, что вы могли бы подумать, я лишь придержал Ольгу Николаевну, она запнулась и едва не упала, — начал выкручиваться Кирилл, подбирая слова, чтобы сохранить честь Трубецкой.

— Ах, сударь, не надо ничего объяснять, — смеясь воскликнула, обмахиваясь веером, третья молодая дама, Лидия, повиснув на руке второго кавалера, который так же как-то ехидно и насмешливо смотрел на Измайлова. — Мы всё прекрасно видели, как вы почти упали к ногам нашей несравненной Оленьки, она и вправду божественно хороша, ведь так, господин Измайлов?

Около беседки Кирилл заметил еще нескольких офицеров, которые наверняка тоже видели их поцелуй, но, видимо, не желая смущать Измайлова, остались стоять внизу. Двое из них были его сослуживцы, с которыми он снимал дом.

— Мари, это что же, все розыгрыш? — возмутился князь Васильчиков, только теперь понимая, зачем жена затащила его в эту беседку. Видимо, для того, чтобы выставить господина Измайлова в дурном свете.

— Конечно, мой милый! — закивала ему Мари. — Оленька у нас такая выдумщица!

Подтвердив свои догадки, князь еще более помрачнел, ему все это совсем не нравилось. Он строго взглянул на молоденькую Трубецкую и спросил:

— Ольга Николаевна, может, вы объяснитесь?

— Нечего объяснять, князь, — пожала белыми плечами Ольга, с насмешкой и неким презрением смотря в сторону Измайлова. — Мы поспорили на персидскую шаль вашей жены, Борис Андреевич. Что я за два часа смогу соблазнить любого незнакомого мужчину, и он непременно поцелует меня. А штабс-капитан как раз оказался рядом.

— Да, милый, я проиграла шаль Оленьке, — закивала княгиня Мари.

Девицы опять тихо защебетали, смеясь и обсуждая весь этот водевиль, который казался им забавным и возбуждающим. Они были явно в восторге от своей дерзкой проделки. Оленька стояла меж ними и вальяжно хитро улыбалась лишь уголками губ, как довольная кошка, только что проглотившая мышь. Она то и дело окидывала неприятным надменным взором своего незадачливого поклонника Измайлова.

Князь Васильчиков, чувствовал себя неловко, как и Измайлов, который недовольно погладывал на девушек, не понимал, как далее себя вести.

— Какая дурная каверза, — наконец выдал князь беззлобно, обращаясь к жене и Трубецкой. — Зачем вы придумали всё это? А вы, месье Измайлов, как могли повестись на сладкие речи этой несносной кокетки? Прямо конфуз случился.

Смысл того, что теперь произошло, начал доходить до Измайлова, но он все равно не мог поверить в какие-то каверзы или злой умысел по отношению к нему со стороны этих юных прелестных девиц.

— Ах, отставьте, князь, — махнула рукой Ольга. — Я вот сильно проголодалась, пойдемте уже в ресторацию обедать.

— Сударыня, я бы… — начал Кирилл, чуть приблизившись к девушкам и решив сделать вид, что ничего плохого не произошло.

— Что вам еще, сударь? — с вызовом спросила Ольга, сверкая на него очами.

— Я бы мог сопроводить вас в ресторацию.

— Вам не кажется, что это уже лишнее? — с вызовом спросила она.

— Не думаю, — начал Измайлов опять.

— Штабс-капитан, умерьте свой пыл! — выпалила она уже недовольно. — Вы мне более не интересны сегодня.

Ольга отвернулась от этого простодушного Кирилла Измайлова, который оказался такой легкой добычей, что даже не стоило теперь думать о нем. Продержался даже менее двух часов и, как и остальные глупцы мужского пола, упал к ее ногам, даже не понимая, что сейчас стал для всех посмешищем. Оленька сразу же потеряла к нему интерес и вновь обратилась к Васильчиковым:

— Мари, Борис, идемте уже, — она ухватилась за второй локоть князя и обратила взор на двух молоденьких подружек, одна из которых была с кавалером. — Зиночка, Лидия Филипповна, Альфред, вы с нами?

— Непременно, Ольга Николаевна, — поклонился, сняв шляпу Альфред.

— Да, надо подкрепиться, а то от этих прогулок я ужасно проголодалась, — закивала Лидия.

Лидия и Зиночка, ухватившись за локти Альфреда, спустились вниз по ступеням беседки. Князь Васильчиков глухо прокашлялся, обращая на себя внимание Измайлова, и извиняющимся тоном сказал:

— Простите, Кирилл Григорьевич, за это глупое недоразумение наших пташек. Тут довольно скучно, оттого они и придумывают всякие шутки, не держите на них зла.

Глава VII. Сестры

Ольга шла в компании Мари и ее мужа, держась за локоть князя Васильчикова, и жмурилась от ласкового слепящего солнца. У нее было прекрасное настроение, весь сейчас ей удалось выиграть глупое пари только оттого, что этот простофиля штабс-капитан, который явно не поднаторел в ухаживании за дамами, оказался таким наивным и правильным.

Чувствуя сильный голод, резко возникший от всей этой суеты с поцелуями и пари, Ольга уже предвкушала, как теперь в ресторации поднимется в комнаты княгини Кудашевой, и они вместе с сестрой Ириной спустятся в ресторан. Возможно, к ним присоединится и князь Кудашев, супруг сестры, если, конечно, он уже вернулся. Все последние дни Виктор Сергеевич занимался поисками пригодного для проживания дома на ближайший месяц.

Когда они приблизились к двухэтажному роскошному знанию ресторации, взгляд Ольги невзначай остановился на паре молодых людей, стоявших чуть поодаль у ажурных скамеек и говоривших о чем-то. Одной из них была Ирочка, а второй…

У Ольги по спине прошел холодок, ибо она отчетливо узнала в мужчине человека, который вызывал у нее стойкую неприязнь.

.

С Оленькой они условились пообедать после двух пополудни, но скучать в комнатах Ирине совсем не хотелось. Еще к полудню она привела себя в должный вид, надев утреннее розовое платье из французского шелка и приказав горничной Глаше причесать ее по-модному с локонами по бокам лица. Муж покинул их комнаты еще до полудня. Ирина была этому только рада, надеясь, что до вечера Виктор Сергеевич, как и накануне, будет заниматься поисками частого дома для съема.

Вообще, с самого венчания между Ириной и князем установились вежливые довольно прохладные отношения. Все прошедшие два года они мало общались, постоянно находили поводы побыть порознь и не обременять надолго своим обществом супруга. Однако Кудашев исправно раз в неделю посещал спальню Ирины, дабы зачать наследников, именно так он ей объяснял свои интимные порывы. Ирина была покорна, приветлива, мягка с супругом, не отказывала ему в близости, но и особых восторгов от прикосновений мужа не испытывала. Она знала свой долг и пыталась стать хорошей примерной женой. Но желанный наследник никак не появлялся в ее чреве.

Ирина мужа не любила, но уважала и слушалась, как требовало ее воспитание, потому на протяжении всех двух лет даже не давала повода усомниться в своей верности. Однако до сей поры она не узнала мужа более близко. Он был старше ее на пятнадцать лет и оттого казался ей зрелым мужчиной, спокойным и влиятельным царедворцем при императоре. Мягкий характер Ирины очень импонировал Кудашеву, ибо сам он был довольно властным и авторитарным мужчиной. Потому послушная и юная жена, которая безгранично доверяла ему, весьма украшала его богатую жизнь.

Однако никто не знал, что образцовая роль супруги давалась молодой княгине нелегко, поскольку все это время ее терзала одна сердечная тайна, а точнее, один настырный поклонник — призрак из прошлой жизни, Александр Измайлов. Первые полгода после венчания с Виктором Ирина даже не видела молодого человека, слышала лишь, что он получил небольшую должность при дворе императора Николая II.

Вскоре Ирина стала встречать Измайлова на всех раутах и балах. Поначалу Александр вел себя отстраненно, даже не здоровался с новоиспеченной княгиней Кудашевой, видимо, все ещё тая обиду на нее. Но чуть позже, а именно, прошедшей зимой, Александр начал вести себя довольно странно. На некоторых балах он все же подходил к Ирине, приглашая на танец. Она, естественно, отказывала ему, ибо боялась даже намеком показать, что молодой поручик все еще занимает значительное место в ее сердце. От ее отказов Измайлов злился, негодовал, порой даже ронял в адрес молоденькой княгини обидное слово. Но на следующее утро от него неизменно доставляли огромный букет цветов с запиской, с извинениями и уверениями в сердечной привязанности.

Ирина очень боялась, что муж узнает об Александре и о том, что они были знакомы до свадьбы, и сжигала все письма молодого человека. Но Кудашев особо не волновался по поводу интереса к его жене других мужчин и даже не подозревал, что его супругу преследует молодой гвардеец. Ведь часто после больших балов Ирине присылали цветы поклонники, потому выделять именно Измайлова Виктор Сергеевич не думал, считая его обычным воздыхателем, каковые были у многих хорошеньких дам при дворе.

Обо всех своих страхах и о постоянном преследовании поручика Ирина тайком рассказывала сестре Оленьке. Ведь еще с детства они были очень дружны и любили друг друга безмерно. Хотя Ирина свою любовь к Александру держала глубоко в сердце, не говоря о ней даже Ольге, та инстинктивно чувствовала страдания старшей сестры и замечала, что воспоминания об Александре вызывали у Ирины мучительные приступы меланхолии и печали, перетекая в продолжительные головные боли.

Беспокоясь за любимую сестрицу, Оля советовала Ирине избегать Измайлова, потому что с этим человеком из прошлого не могло быть будущего. Ольга убеждала Кудашеву в необходимости полюбить мужа, но Ирина твердила, что не может любить Виктора, он был слишком степенным безэмоциональным человеком, холодным и спокойным, словно заледеневший Финский залив зимой. Именно все эти переживания за последний год расшатали нервны Ирины, и потому этом летом по совету докторов и по настоянию Ольги Кудашевы отправились для лечения на воды.

Ирина вышла на улицу из ресторации, желая побыть на воздухе и подождать Ольгу здесь. Однако не прошло и пары минут, как к ней приблизился статный военный в форме.

— Добрый день, Ирина Николаевна, — раздался сбоку от нее низкий знакомый голос с хрипотцой.

Глава VIII. Несчастная

Натягивая на руки тонкие кружевные перчатки, Ольга прошествовала по широкому коридору ресторации, поднимаясь на второй этаж по главной лестнице. Навстречу ей попался знакомый господин, который снял шляпу в знак приветствия и с которым девушка быстро поздоровалась.

Оленька спешила. Сегодня она наметила посетить одно местечко в Кисловодске вместе с сестрой, ведь отец отказался с нею ехать. На ней было новое прелестное платье в модную клетку и кокетливая шляпка, и девушка мечтала показаться в этом наряде на людях.

Подойдя к нужным комнатам, которые занимали князья Кудашевы со своей прислугой, она вошла в просторную гостиную, претворяющую две спальни и кабинет. Камердинер Виктора Сергеевича в этот минуту чистил сапоги князя и, немедля встав, поклонился барышне. Ольга проигнорировала его приветствие, лишь холодно взглянув на слугу, и прошествовала далее в господскую спальню, надеясь на то, что Ирочка уже готова к променаду по городку, как они и договаривались вчера.

Открыв дверь, Ольга стремительно вошла, оглядывая просторную комнату с задвинутыми на окнах портьерами. Ирина лежала на широкой неубранной кровати в ночной рубашке и расстегнутом пеньюаре. Ее длинные светлые волосы, разбросанные по подушке, тускло переливались в солнечном свете, едва проникающем в спальню.

— А… Оленька, это ты, — протянула бесцветным тихим голосом молодая Кудашева, чуть поворачивая голову в сторону сестры.

— Ирочка, уже полдень, а ты в кровати! Где твоя бездельница-горничная? — воскликнула Оля, кинув быстрый взор на неубранные волосы Ирины. — Погода чудесная, идем гулять. Я ведь говорила тебе вчера про одно местечко в городе…

Подойдя к окну, Ольга быстро раздернула портьеру, впуская в мрачную комнату яркие дневные лучи.

— Не надобно этого, Оленька, — каким-то обречённым голосом вымолвила Ирина и, прикрыв глаза рукою, простонала. — Все это уже неважно…

Нахмурившись, Ольга обернулась к сестре, не понимая ее хандры. В следующую секунду Ирина несчастно застонала, сильно согнувшись и притягивая ноги к животу, словно претерпевала сильную боль.

— Неважно? Что с тобой? — вмиг встрепенулась Оля и, быстро кинув свой кружевной зонтик и небольшой ридикюль на ближайшее кресло, подошла к кровати. Она склонилась к сестре, окидывая ее взглядом. Она заметила, что ее ночная рубашка промокла от пота, а лицо имеет нездоровый цвет. — Ты очень бледна, Ирочка. Ты заболела?

Взор Ольги нечаянно упал на прикроватную тумбочку, и она увидела множество лекарственных порошков, каких-то пилюль и пустых оберток. Страшная догадка осенила Олю, и она метнула нервный взор на лицо сестры. Она отметила чрезмерную бледность, темные круги под глазами, пересохшие губы. Руки Ирины тряслись, как будто у нее была лихорадка, и она хрипло дышала.

— Что это за лекарства? Отчего их так много? — выпалила Ольга, перебирая на столике не менее дюжины пустых оберток от порошков. — Ты вызывала доктора?

— Оставь, Оленька, все кончено, — простонала едва слышно Ирина, даже не открывая глаз.

— Что кончено? — вспылила Оля, склоняясь к сестре. Она приподняла ее за плечи и начала трясти княгиню, всматриваясь в ее мертвенно-бледное родное лицо. — Ирина! Ты слышишь меня?

Та открыла глаза, и в следующий миг ее лицо исказилось от судороги, и она чуть согнулась, а Ольга разглядела на ее пересохших губах белый порошок.

— Слышу, милая, — выдохнула несчастная через силу, вперив в девушку ненормальный болезненный взгляд.

— Что случилось? Где Виктор, черт его побери?! Почему ты одна?

— Не знаю, — ответила Ирина еле слышно. — Наверное, ушел к… — Ирина замялась, как-то обреченно смотря в серебристые глаза сестры и не решаясь далее продолжать, а про себя добавила: «Этой своей девице, этой актерке…» — она сглотнула горький ком в горле и прошептала: — Князь ушел еще утром… мне уже все равно…

— Где?

Разум Ольги тут же захватили неприятные думы. Позавчерашний разговор Ирины с Александром Измайловым на улице, во время которого поручик явно намеревался в очередной раз добиться расположения ее сестры, тут же связался с недомоганием Ирины и этими пустыми обертками из-под лекарств.

Мгновенно сложив все в голове, Ольга похолодела.

— Ты пила эти порошки, Ирина?! Что ты наделала? — вскричала она, понимая, что сестра сотворила с собой нечто ужасное, видимо, наглотавшись этих порошков.

— Пила… более незачем жить…

— Не смей так говорить! Ты сошла с ума! — Ольга торопливо бросилась к столику и сильно позвонила в колокольчик.

Но горничная не появилась даже спустя минуту.

Понимая, что надо немедленно послать за доктором, Ольга стремительно подбежала к двери и выглянула в гостиную, но, как назло, там никого не было, камердинер князя тоже куда-то подевался. Оставить сестру одну в таком состоянии она не могла.

Более не медля ни секунды, Ольга вернулась в спальню и стянула с рук кружевные перчатки, с головы соломенную шляпку. Небрежно все кинув на кресло, она подбежала к кувшину с водой. Вытащила пустой тазик из-под кувшина и вновь подошла к сестре. Присев к ней на кровать, Оля приподняла дрожащую Ирину за плечи. Она попыталась раскрыть губы несчастной, с усилием засовывая ей пальцы в рот и далее в горло, намереваясь вызвать рвоту. Но Ирина, разгадав намерения девушки, начала отталкивать ее слабыми руками.

Глава IX. Измайловы

.

Почти стемнело. В небольшом домике на окраине Кисловодска двое офицеров резались в вист и пили вино. Третий спал, прикорнув на жестком облезлом диванчике сбоку, последний что-то писал на листе бумаги, сидя у теплой печи. Дом у местного татарина, с четырьмя спальнями и общей комнатой, молодые люди снимали впятером. Было не так накладно и не так скучно. От нечего делать все дни напролет молодые офицеры резались в карты, пили вино и устраивали всякие шалости, типа неожиданного поцелуя местной трактирщицы или скачек на скорость под окнами ресторации.

Андрей выложил очередную карту-пик перед Черкасовым и криво оскалился:

— Козырная дама, взятка моя!

Отмечая, что опять проиграл и Загорский вновь собрал больше взяток, Роман небрежно отодвинул от себя несколько золотых монет.

— Забирай! — ухмыльнулся мрачно Роман.

Допив свою чарку, Андрей небрежно сунул деньги в свой мундир и предложил:

— Еще партию в вист?

— Уволь! — отмахнулся от него Роман. — Сегодня не везет, не мой день.

— Как знаешь, — хмыкнул Андрей, вставая, и направился за очередной бутылкой вина в погреб. Пройдя мимо Черкасова, он похлопал его по плечу сказал: — Ниче, в любви повезет.

— Шутишь? — огрызнулся Роман. — В этом городке даже волочиться не за кем. Одни замужние дамы, девиц по пальцам перечесть. И то за всеми бдят кумушки да маменьки.

— А че тебе замужние не по нарву? — ухмыльнулся Загорский. — Они очень даже ничего, особенно у которых мужья стары. Так сами и льнут на балах.

Неожиданно послышался громкий звук хлопнувшей калитки. Распахнутые от духоты окна пропускали все звуки вечернего городка. Андрей немедля выглянул в окно и бросил через плечо другу:

— Погоди, Роман, кто-то пришел.

Пошатываясь на ногах, Загорский направился наружу, зная, что хозяина нет дома, и придется самому узнать, что надобно той женщине, которая вошла во двор. Он вернулся обратно спустя четверть часа, не забыв наведаться в погреб и прямо из горла отпивая вино.

Остановившись на пороге общей комнаты, Андрей провел пьяным взглядом по трём гвардейцам и нахмурился, пытаясь вспомнить, какого именно Измайлова желала увидеть эта несносная кокетка. Однако поход в погреб напрочь выбил из памяти точное имя гвардейца. Мотнув головой, Загорский решил позвать того, который еще был в состоянии стоять на ногах.

Оглядев пьяного вдрызг Александра, развалившегося на диванчике и уже второй час храпящего на весь дом, и далее переместив взор на Кирилла, единственного трезвого в их компании в этот поздний час, Андрей решил остановить свой выбор на последнем. Кирилл в эту минуту что-то резво строчил пером по бумаге, то и дело поднимая глаза в потолок и что-то бурча, словно подбирая рифму.

— Эй, стихоплет! — обратился Андрей к нему. На его окрик Кирилл даже не поднял глаз, сосредоточенно продолжая свое действо и шурша пером. — Измайлов! Тебя там эта… как ее, — мысль опять ускользнула из пьяной головы Загорского, и он добавил: — Э… барышня дожидается на улице. Выйди!

— Барышня? — удивился Кирилл, переводя взор на Андрея.

Нахмурившись, Измайлов быстро отложил перо и приблизился к распахнутому окну. И правда, у вишни стояла дама в светлом платье и кружевной шали, изящная и темноволосая. Нечто знакомое было в ее облике и невероятно притягательное.

— Ага, и самая прехорошенькая во всем городке, это точно. И если ты не поторопишься, я сам составлю ей компанию для разговора.

Вмиг обернувшись на пьяного друга, Измайлов пригвоздил его предостерегающим взором.

— Ты, Загорский, полегче. Дама пришла ко мне. Я и выйду к ней, а ты не суйся, — буркнул Кирилл и, набросив на плечи мундир и на ходу застегивая его, устремился на улицу.

Она стояла к нему спиной, вполоборота, но уже с крыльца Кирилл отметил знакомые темно-каштановые локоны и грациозный стан с тончайшей талией в светло-зеленом платье. Кружевная шаль покрывала ее плечи, а изящная ножка в туфельке виднелась из-под подола. Девушка стремительно обернулась, видимо, заслышав его тяжелые шаги, и Измайлов тут же глухо выдохнул. Нет он не ошибся, это была она собственной персоной, Оленька Трубецкая, та самая, которая два дня назад сыграла с ним злую шутку с поцелуем, и которая последние дни занимала все его мысли.

Сейчас, в этом полумраке замирающего дня, она показалась ему еще краше, чем утром, когда он мельком видел ее в ресторации на завтраке. И его сердце вмиг сильно забилось, ведь утром в ресторане она даже не взглянула в его сторону, пройдя мимо со своим отцом. А теперь каким-то чудом оказалась здесь и искала именно его. В это было невозможно поверить, но Кирилл отчаянно хотел, чтобы все оказалось правдой, потому как даже теперь он уже два часа сочинял любовную поэму в ее честь, хотя совершенно не умел слагать стихи.

Опешив в конец от появления этой прелестницы здесь, Измайлов на миг замер в трех шагах от нее и, лишь когда взгляд ее светло-серых чарующих глаз остановился на его лице, невольно выдохнул:

— Вы меня искали, сударыня?

Девушка нахмурилась и окинула его с ног до головы странным взглядом. Он сделал еще один шаг к ней, протягивая руку для поцелуя. Она же невольно попятилась от него, смущенная его порывистым поведением, а еще более горящим взором, который он устремил на нее.

Глава X. Ночь

.

Что без тебя просторный этот свет?

Ты в нем одна. Другого счастья нет.

У. Шекспир

.

Не спуская глаз с распахнутого окна второго этажа ресторации, Александр стоял в темноте улицы, словно часовой на посту, и ждал. Он видел, как по ее спальне, едва озаренной отблесками свечей, хаотично перемещается Кудашев, размахивая руками в явно взбудораженном настроении. Он что-то говорил повышенным недовольным тоном, и обрывки его обвинительных фраз долетали до Измайлова через открытое окно. Ириши не было видно, только сухопарая фигура Виктора то и дело оказывалась в проеме окна.

Алекс не надеялся на удачу, но все же она улыбнулась ему.

Не прошло и получаса с момента, когда он занял свой наблюдательный пост, как Виктор покинул спальню жены. Сразу же появилась горничная княгини, потушив часть свечей, пару раз показалась у окна и также вышла из комнаты.

Желая убедиться в верности своих догадок, Измайлов поспешил внутрь сверкающей огнями ресторации. В ярко освещённом, сияющем чистотой и помпезной роскошью вестибюле играла негромкая музыка, привлекая постояльцев-гостей. Уже через пару минут он отыскал глазами князя Кудашева за столиком ресторана. В этот момент лакей подал Виктору Сергеевичу вино и закуски, а к князю подсел некий тучный военной в форме.

Пребывая в крайней степени волнения, а точнее, в безумной мучительной агонии, Александр лишь железной волей сдерживал себя, чтобы не натворить необдуманных глупостей. Пройдя в залу ресторана, молодой человек заказал дешевой водки и, сев за пустой столик, сделал вид, что пьет.

Его душа безумно рвалась прочь. Туда, наверх, в спальню Ирины, и каждый миг промедления его сердце отбивало мучительные глухие удары. Алекс понимал, что может не успеть и не увидеть ее до того, как она уйдет на тот свет. Как одержимый, всем своим существом он стремился наверх, в ее комнату. Но сейчас он не мог туда пойти. Он понимал, что даже перед лицом смерти и трагедии честь Ириши превыше всего. Он не мог допустить, чтобы ее имя было запятнано подозрениями в связи с другим мужчиной. Она бы никогда ему этого не простила.

Именно поэтому два часа назад он заявил этой взбалмошной красотке Ольге, что не придет к ее сестре, и сказал так громко, чтобы все слышали, и ни у кого не осталось сомнения в безгрешности княгини Кудашевой. После ухода Ольги он поднялся в свою комнатку в съемном доме, якобы спать, но спустя полчаса тайком выпрыгнул из окна спальни и стремительным шагом направился в центральную часть городка, а именно к ресторации, где пока еще снимали комнаты князья Кудашевы. И теперь по той же самой причине он не кинулся сразу к ней, а уже битый час, как коршун, следил за Виктором. Измайлову надо было удостовериться, что ее муж не вернется в ближайшее время в ее спальню.

Как он и предполагал, через полчаса князь направился в соседнюю залу и уселся за игорный стол с тем самым грузным военным. Алекс знал, что муж Ирины азартен и не может провести даже одного вечера без игры в карты.

Понимая, что настал нужный момент, молодой человек немедля рассчитался за водку, даже не притронувшись к ней, и стремительным шагом направился к широкой лестнице, ведущей на второй этаж ресторации.

Горничная, сидевшая в комнате рядом со спальней княгини, не остановила его. Он сунул девице два серебряных рубля. Та понятливо кивнула и, не задавая вопросов, сама отворила перед Александром дверь в комнату барыни. Второго слуги не было видно.

Гробовая тишина спальни испугала Александра.

Он прошел далее, обратив тревожный взор на молодую женщину на кровати. У изголовья на прикроватном столике горела тусклая свеча, отбрасывая тень на чело Ирины. Она лежала на спине и не двигалась. Измайлов быстро приблизился и склонился над больной. Его глаза пробежались по тонким рукам на ее груди, закрытым глазам, растрепанным разметавшимся по подушке волосам и влажной рубашке. Ему показалось, что она не дышит.

Он замер над ней, понимая, что пришел слишком поздно. И его сердце лихорадочно забилось, а в голову полезли самые страшные мысли. Его сознание вмиг воскресило воспоминания двухлетней давности, когда они вместе спасались от наводнения на чердаке заброшенного дома. И тогда ее лицо сияло такой свежестью и жизнью, а теперь поражало своей мертвенной бледностью.

— Ириша… — позвал он, чувствуя, как его накрыла душевная острая боль утраты.

Зная, что она уже не ответит ему, и он действительно опоздал, Измайлов весь сжался и думал только об одном — как несправедлива судьба, раз забрала ее на небо так рано, в самом расцвете звенящей юности.

Вдруг Ирина открыла глаза, и ее мутный взор остановился на молодом человеке, склонившемся над ней.

— Сашенька…— выдохнула она, не веря своим глазам, и пролепетала одними губами: — Ты все же пришел…

Опешив, Александр чуть отпрянул от нее, и его лицо озарилось радостью.

— Ириша, я не мог не прийти, — выпалил он над ней с горячностью, окидывая влюбленным взором милое изможденное лицо с синими кругами под глазами. — Что ты натворила, Ириша, зачем? Доктор что сказал? Тебе лучше? Ты поправишься?

Осторожно касаясь пальцами ее волос, он убирал влажные светлые пряди с ее бледного лица.

— Он был днем, — промямлила она, сглотнув горечь в горле, ей было трудно говорить. — Сказал, что все в руках Боженьки…

Глава XI. Вдова

.

Кисловодск, 1827, 3 июля

.

— Все же я волнуюсь, папа, — произнесла Оля, осматривая разномастную публику вокруг. — Лакомка хотя и быстра, но всегда есть место для удачи.

Свежее утро был прекрасным. Теплая безветренная погода располагала к прогулкам.

Сегодня местные власти Кисловодска устраивали уличное гуляние, точнее сказать, подвижное увеселение. Скачки на скорость обещали стать довольно увлекательным зрелищем, собрав много здешних отдыхающих дворян.

Трубецкой с младшей дочерью и князья Кудашевы прибыли одними из первых на равнинную местность, раскинувшуюся у подножья гор, и теперь находились в самой гуще дворян-отдыхающих. Играли местные музыканты, нечто веселое и приятное слуху. А многочисленные дворяне прохаживались по зеленой лужайке, беседуя и выбирая скамьи для лучшего просмотра. Дело в том, что место для скачек было выбрано неслучайно, и путь для забега пролегал чуть ниже, на склоне холма, и прекрасно просматривался сверху, где и находилась основная публика.

Оленька тоже участвовала в сегодняшних скачках. Хотя Николай Николаевич был не в восторге от этого, запрещать дочери что-то он не посчитал нужным.

Ирина с мужем сидели на одной из лавочек, расставленных длинной вереницей, а Оленька с отцом стояли чуть в стороне от них, разговаривая с графом Игнатьевым и его женой. Во время разговора Оля крутила в руках небольшой хлыст, волнуясь о предстоящих скачках. Хотя она и знала, что забеги будут разделены на мужской и женский, но все же ей было неспокойно, проигрывать она не любила еще с детства.

Участники скачек и гости все прибывали, и стало уже довольно многолюдно.

Игнатьевы вскоре покинули Трубецких, пригласив Николая Николаевича с дочерями к себе завтра в гости на ужин в номера ресторации.

Спустя некоторое время среди глазеющей и беседующей публики появилась группа молодых офицеров, среди них были братья Измайловы, подпоручики Черкасов и Анненский. За локоть штабс-капитана Измайлова держалась прелестная дама, шатенка лет двадцати пяти. Ольга сразу же узнала ее.

Это была Евгения Ивановна Красовская, вдова майора. Рано потеряв мужа, который погиб в боях под Шушей на Кавказе, Евгения осталась вдовой в весьма приятном молодом возрасте, хотя и без большого достатка. Она была красива, статна, имела бледный цвет лица по моде и обладала чарующими черными очами с азиатским разрезом. Красовская пользовалась успехом у мужчин. Но, насколько была осведомлена Ольга, Евгения Ивановна искала себе нового мужа именно по достатку, не гнушаясь поклонниками в возрасте. Потому появление ее с молодыми офицерами, которые явно не могли похвастаться богатством, вызвало недоумение у Ольги, ведь Красовская предпочитала более состоятельных мужчин.

Трубецкой тоже заметил компанию молодых людей и замолчал, поменявшись в лице. Это не укрылось от Ольги, и она увидела, как отец вперил в Евгению и Кирилла цепкий взор. Молодая Красовская как-то вызывающе кинула темный взор на Николая Николаевича, словно показывая свое превосходство. Нахмурившись, Оля поняла, зачем Евгения явилась на гуляние под руку с этим молодым гвардейцем, видимо, специально, чтобы позлить ее отца. Девушка прекрасно знала, что с этой Красовской отец имел интимную связь уже пару лет, исправно посещая ее дом на Васильевском спуске. Но, насколько помнила Ольга, месяц назад между Николем Николаевичем и этой своенравной вдовой произошла неприятная размолвка и они расстались. И Оля думала, что Трубецкой позабыл о Красовской, но, судя по нервной бурной реакции отца, он все еще испытывал некоторые чувства к Евгении.

Измайловы со своей дамой приблизились к Кудашевым, а Черкасов и Анненский последовали далее. Александр чересчур вежливо поздоровался с князем Виктором и поцеловал руку Ирине, задержав пронзительный взор на ее лице. Та же в ответ так же поздоровалась со старшим Измайловым.

Следя за сестрой и этим невозможным поручиком, Оленька решила, что на этом все кончится. Но не тут-то было. Александр завел разговор с Виктором, спросив его о чем-то, и тот ответил ему. Далее к беседе присоединилась вдова Красовская, что-то уточняя у Кудашева и уж очень призывно улыбаясь то князю, то своему спутнику Кириллу Измайлову. Однако Евгения не забывала косить взглядом в сторону Трубецкого, видимо, желая увидеть его реакцию. Кирилл, на руке которого висела вдова, вел себя безразлично и холодно, словно разговор с князями Кудашевыми его совершенно не волновал.

Ирина следила за всей этой пафосной слишком уж дружелюбной картиной и чувствовала некую фальшь в поведении и словах Красовской и Александра.

В какой-то момент, когда Кудашев отвечал на очередной вопрос Евгении, Ирина, так и сидя на скамье, вдруг обронила на землю свой платок. Немедля Александр сделал два шага к молоденькой княгине и подал ей платок, но зоркий взор Оленьки отметил, что вместе с платком поручик сунул в ладонь сестры записку.

Понимая коварство Александра, который, похоже, не сделав выводов из последнего трагичного происшествия, продолжал преследовать ее несчастную сестру, Ольга вмиг пришла в негодование. Но ее недовольство было прервано яростным выпадом отца, который процедил сквозь зубы:

— Несносная ветреница! Как она смеет показываться с этим мальчишкой на людях!

Ольга метнула испуганный взор на отца, но Трубецкой уже отошел от нее и приблизился к князьям и их собеседникам.

Глава XII. Скачки

Проследив глазами за Трубецким, Оленька отметила, что отец отошел к фуршетным небольшим столам и залпом осушил бокал вина, видимо, решив спиртным залить свое нервное состояние после встречи с Красовской. Да, ее отец не был молод, но все же он не был и стар. Он выглядел моложаво и довольно эффектно для своих сорока четырех лет. Седина на висках нисколько не портила его приятное, с остатками былой красоты лицо, а фигура была подтянута, не имея даже намека на выступающий живот, которым грешили мужчины после сорока. Потому Оля искренне не понимала, отчего Трубецкой, имея достаточное состояние и положение в обществе, так распинается перед этой нищей Красовской, у которой явно на уме были одни деньги.

Вся в возмущении от этой сцены, Ольга оглянулась на Александра, который тоже отошел от Кудашевых, направившись чуть в сторону, там, где собирались участники предстоящего забега. Она быстро приблизилась к сестре и спросила:

— Ирочка, как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — улыбнулась ей так довольно Ирина, что Оля поняла, что причиной сменившейся утренней меланхолии на довольное настроение сестры послужила записка от Александра.

Но устраивать нравоучительную речь сестре, которая едва отошла от своей болезни, она не собиралась. Она жаждала поговорить с этим наглецом, который никак не желал унять свои порывы. Она быстро отыскала глазами Алекса Измайлова, который стоял у коня, проверяя его упряжь и седло, гладя его рукой и что-то говоря жеребцу. Ирина поняла, что он тоже намерен участвовать в скачках, но это ее сейчас мало волновало. Поблизости от него не было людей, и Оля решила этим воспользоваться.

Она быстро приблизилась к молодому человеку и в его спину громко выпалила:

— Милостивый государь, когда это все закончится, я вас спрашиваю?!

— Что вам угодно, Ольга Николаевна? — спросил он, стремительно оборачиваясь к ней.

— Вы прекрасно знаете, о чем я! Ваша записка! Когда это все прекратится?!

В два шага Александр приблизился к Ольге и схватил ее за локоть, неучтиво припечатав ее спиной к столбу, укрыв ее за лошадьми от посторонних глаз.

— Прекратите кричать, сударыня! Кругом люди, — процедил он над ней.

— Вы еще не знаете, как я умею кричать! — парировала она непокорно, но все же благодарная ему, что он оттеснил ее сюда, где их не могли ни слышать, ни видеть. Все же не стоило выносить сор из избы.

— Вы мне угрожаете? — спросила он с вызовом.

— Да. Если вы не прекратите мучить Ирочку, я расскажу обо всем не только Кудашеву, но и отцу. И тогда посмотрим, как быстро вас исключат из приличного общества и откажут от дома все благородные семейства.

— Вы многого не знаете, — начал он.

— Я знаю достаточно!

Он склонился к ней очень низко и тихо прошептал:

— Ольга Николаевна, вы должны понять, я обожаю вашу сестру и никогда, вы слышите, никогда не причиню ей зла.

От его угрожающей близости и какого-то странного напора она напряглась всем телом. Вдруг она заметила, как сбоку на них смотрят. Чуть в стороне стояли молодые офицеры и вдова Красовская. Все они весело о чем-то болтали, но один из них напряженно смотрел прямо в их сторону. Это был Кирилл, брат Александра. Остальная компания даже не смотрела в их сторону. Младший Измайлов прямо испепелял их взглядом.

Тут же Ольга осознала, что стоит в непозволительной близости от Александра, который склонялся над ней и держал ее за плечо. И со стороны их перепалка наверняка выглядела более чем интимно и явно казалась спором между двумя влюбленными. Но они не были возлюбленными, потому как этот дерзкий гвардеец преследовал ее сестру, а она всего лишь пыталась ее защитить. Кирилл так и не убирал от них своего горящего взора, видимо, решив, что они точно близки, и Ольга окончательно разозлилась. Не хватало еще, чтобы завтра пошли сплетни о том, что она любовница Александра.

Она с силой оттолкнула Измайлова от себя и отскочила от него на пару шагов.

— Оставьте меня в покое, сударь! Я вас предупредила!

.

Прозвучал гонг. Оленька ударила хлыстом свою лошадь и понеслась во весь дух по узкой каменистой дороге, сразу же обогнав десяток своих соперниц. Спустя пару минут рядом с ней оказались фаворитки: четыре другие дамы. Две из них были девицы, ровесницы Оли, две другие более зрелые. Трех из них она знала, они были знакомые их семейства, оттого азарт Оленьки тут же разгорелся сильнее. Ведь она понимала, что если выиграет сегодняшний забег, то уже завтра весь Кисловодск будет сплетничать о том, какая Ольга Трубецкая лихая наездница и ей нет равных.

Женская посадка на лошади боком не была столь удобной, как мужская, но Оленька с детства умела ездить верхом и по-женски, и по-мужски. Она обожала верховые прогулки и ежедневно в их усадьбе в хорошую погоду проезжала по два десятка вест. Оттого Лакомка, которую она взяла с собой на летний вояж по водам, слыла тренированной, выносливой и резвой кобылой, и девушка была в ней уверена как в самой себе.

Спустя четверть часа, уже проскакав большую половину пути, Оля так и держалась в фаворитках забега. От них отстали все остальные наездницы, и теперь их было всего трое. Екатерина Ланская и Дарья Иванова Забелина, которые не уступали Оленьке по мастерству. Они гнали своих лошадей галопом, и оставалось всего немного до финиша. Первыми шли Катерина и Забелина, ноздря в ноздрю, не уступая даже полкорпуса коня друг другу. Ольга же сидела у них на хвосте, отставая всего на три корпуса, и берегла силы Лакомки.