Железный Дровосек

40 плюс

40 плюс

Я стояла голая перед зеркалом приподняв голову. Одна рука придерживала лохматую копну волос, вторая оттягивала двумя пальцами кожу под подбородком. Тонкая бледная кожа в ответ растягивалась, а потом неохотно - будто раздумывая - возвращалась на место. Как разварившаяся макаронина.

- Чёрт.

Глядя на кожу-макаронину, я буквально прохладой по спине ощутила, как позади захлопывается дверь с табличкой «Молодость». Всё, дорогая. Приехали.

Стало не по себе.

В поисках новых признаков увядания пальцы пробежали по разлёту ключиц, направились к веснушчатым скулам, попробовали подтянуть кожу лица немного вверх – как это было лет десять назад. Но стоило убрать пальцы, как сорок три оборота вокруг Солнца устало опустились обратно к земле. Гравитация, бессердечная ты сука.

Я всегда бдительно следила за собой, не давала себе поблажек ни в еде, ни в физической активности, у меня был хороший косметолог. Потому я выглядела лет на 5-7 моложе своего паспортного возраста. Когда сверстницы начали через одну поправляться и сдавать позиции, я была огурцом. И наивно полагала, что спокойно отнесусь к старению.

Какая самоуверенность.

Спокойно относишься к старению, пока оно не перешло в заметную фазу.

Рука на балетном станке, макушка тянется вверх, лопатки собраны.

- И раз, и два! Три пуанте: пам-пам-пам!

Множество ног разной длины мелькают под мою команду.

Снова ловлю себя на том, что слежу в зеркало за своей усталой линией подбородка, а не за техникой исполнения учениц. Теперь что, всегда так будет? Злюсь, стараюсь вернутся в процесс занятия, но взгляд падает на упругие коленки Вики. Ей 25.

Хочется взвыть. Колени... Кожа над коленями такая же предательница, как и на шее – эти крысы первыми покидают тонущий корабль.

Медленное умирание. Вот что это такое.

- Марина Николаевна, у вас всё в порядке?

На меня, поправляя пуант, смотрит Кристина.

- Да, всё хорошо, - вывешиваю дежурную улыбку на витрину лица. Получается, наверное, не очень, потому что Кристина добавляет:

- Ммм.

Потом вытирает пот со лба и бурчит под нос:

- Ладно, по дороге поговорим.

- Мать, не чуди. Уж кому бы жаловаться на возраст!

На улице пахло клейкими почками, волосы были ещё влажными после занятия.

- На прошлом фестивале кто-то, помнится, получил награду за лучший танец. Тётя 40+ порвала даже молодёжь. А?

Я уже пятый раз за пять минут пожалела, что призналась во всем Кристине. Не стоило обнажать своё уязвимое место. Она, конечно, занималась у меня уже пять лет, мы часто вместе возвращались домой или зависали в кафе. Но я всё же была её педагогом, наставником и должна была оставаться примером. Это я её должна была успокаивать по поводу наступающей старости, а не она меня. А я разнюнилась. Но, с другой стороны, выговориться было больше некому.

Я тяжело вздохнула.

- Да дело не в этом. Я понимаю, что для своего возраста ещё "ого-го" и мне грех жаловаться. Но сама неизбежность старости меня последнее время убивает. Двери возможностей закрываются, понимаешь? Не знаю, как объяснить.

Мы помолчали, потому что поравнялись с группой молодых парней. Румяные, дерзкие, смеются. Вся жизнь впереди. Раньше я постоянно ловила на себе взгляды таких. И это, помню, даже раздражало. А сейчас ребята прошли мимо, будто мы пустое место. Ни один не посмотрел на взрослых тёть. Не то чтобы это так уж важно. Просто ещё одна закрывшаяся дверь. Интересно, Кристина заметила, что они на нас не обратили никакого внимания?

- А какой выбор тебя волнует? Ну, вот, например, у тебя есть муж. Сколько вы уже вместе?

- 17 лет.

- Ты хочешь любовника? Или другого мужа? - Кристина посмотрела искоса, а потом заговорщицки придвинулась поближе, ухватив меня за локоть: - Если хочешь поменять мужа - только свистни, я Игоря с руками оторву.

Я заулыбалась.

- Нет. Не хочу любовника и мужа другого тоже.

- Ну? И…

- Ну так это мой выбор, понимаешь? А скоро я потеряю фертильность, поморщусь, как яблоко в духовке и просто никому уже не понадоблюсь. Даже если захочу. То есть это будет уже не мой выбор – быть с мужем - а отсутствие альтернативы. Понимаешь?

- Нет. А твой выбор-то куда денется? – удивилась Кристина. – А, дошло!

Она от души рассмеялась.

- Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Кошку, которой закрытые двери не дают покоя. Даже если эта шерстяная зараза в комнату заходить не собирается – у неё должен быть выбор. Должен быть, и всё тут! И она орёт, пока дверь не откроют. Чтобы потом в эту дверь… не войти.

Это было метко. Я тоже посмеялась.

- Брось, Марин. Просто дамам в возрасте, чтобы не обнаружить себя раньше времени на огороде в растянутых трениках, нужна дополнительная самореализация. Самореализация открывает новые двери вместо закрывшихся. Но если уж самореализовываться, так точно не за счёт смазливого табла, ног и жёпы. Курице ж понятно, что излишне вкладываться во внешность - делать ставку на заведомо дохлую лошадь. И дуры те бабы, которые вбухивают в свой скоропортящийся товар бешеные ресурсы, а потом все равно остаются ни с чем и ноют. Я вот собираюсь кандидатскую защитить, а может и на этом не остановлюсь.

Я одобрительно выпятила губу и кивнула.

- Кандидатскую? Похвально.

- А то! Когда жёпа отвисает, всегда есть возможность удивлять интеллектом. Или творческим потенциалом. У тебя и для того и для другого есть чудесная профессия литературного редактора. Может ты сама мемуары напишешь в конце концов? Не всё ж чужие произведения править.

- Думала над этим.

- Ну вот! Будешь восхищать всех литературным талантом. И плевать всем будет на твоё поморщившееся лицо, и ненужных тебе поклонников будет хоть отбавляй.

Я вздохнула и посмотрела вверх. Небо чертили стрижи – их взбалмошный писк летел с высоты и падал на улицы. Солнце клонилось к горизонту, свет был желтым, как мёд. Этот волшебный свет делал потрепанный город сценой романтической книги.

Счастливые

«Ты такая рыже-красивая. Мужу повезло.»

С целью флирта мужчины в Сети обращались ко мне крайне редко, но дело тут точно было не в возрасте. Я больше афишировала себя как редактора, а не как хореографа, подчеркнуто одевалась в классику и скромные платья, потому что считала вызывающую одежду неуважением к мужу. Плюс на моих страничках часто мелькали счастливые фото с Игорем. Глядя на такое безобразие, охотники за фертильными самками самоликвидировались. А что касается интеллигентов, привлечённых собственно моей интеллектуальной архитектурой и строгой одеждой – они могли распушать хвосты в полемике под моими статьями, но в ЛС решались лишь прислать открыточку и сдержано поздравить с 8 марта. Такое положение меня вполне устраивало.

«Рыже-красивая...»

Не отрывая взгляда от экрана, я медленно сошла с пешеходной дорожки и приостановилась под кроной дерева. С аватарки смотрел вполне обычный, но приятный шатен в чёрной футболке. Я вспомнила его – пару месяцев, как попросился в друзья. А на днях размещал ссылку на историческую статью, которая меня заинтересовала. В подписках, помимо истории, археология, астрономия, библиотеки современных писателей и шутки про инженеров. Больше похож на книгоеда (наш человек!), а не на любителя присылать фото собственных причендалов.

«Ты такая рыже-красивая. Мужу повезло.»

Было приятно, что мной заинтересовался не озабоченный, а (наверное) интересный человек. Может даже историк или археолог. Или инженер. А узнать, что я всё еще красивая (такая красивая!) было сегодня чертовски кстати. Но вот сразу на «ты» это нахально, повода не давала. Тем более что я точно старше него.

Когда я посмотрела на год его рождения, все приятное послевкусие от комплимента скисло. Семь лет разницы. Семь - это не пять, это как будто почти десять. Мама дорогая. Перед глазами встали обострившиеся носогубные складки и дрябнущая кожа над коленями. Подумать только: мужику 36 лет, а он для меня уже слишком молод. Не ЕЩЁ молод. А УЖЕ.

Дожили.

Я сердито сунула смартфон обратно в карман и пошагала домой.

Вспомнила я о незадачливом историке-археологе уже перед тем, как лечь спать: пока в кожу впитывался крем, заглянула в смартфон и наткнулась на открытую страничку переписки.

«Ты такая рыже-красивая. Мужу повезло.»

А, чтоб тебя. Как-то невежливо было оставлять порыв человека без ответа, я ведь женщина культурная. Потому я натыкала по экрану:

«Спасибо. Мне тоже с мужем повезло»

Перечитала. Да, приемлемо. Вроде и не обидела, и поставила в разговоре точку. Пока автоматически крутила ленту новостей, выпрыгнул ответ:

«Здорово, счастливые)».

Что это, сожаление? Мы счастливые, а ему, стало быть, повезло меньше? Я увеличила фото собеседника. Фотографировался на смартфон, и, как все ретрограды за тридцать, держал его при этом снизу. Потому смотрит будто свысока. Подбородок красивый. Полуулыбка, лицо доброе. Но вот взгляд какой-то напрочь лишенный радости. Пустой. Бывает у людей, в чём-то здорово разочаровавшихся. Может, развод пережил? Или что похлеще.

Бывает.

Я сочувственно вздохнула.

Счастливые, говорит... А мы с Игорем правда счастливы? Впервые я задумалась, прежде чем ответить.

Муж сидел в боксерах за своим ноутбуком, свет падал с монитора на крепкие грудные мышцы – рукопашка за два года сделала то, чего он не мог добиться за десяток лет походов в качалку. Игорь был моим ровесником и тоже выглядел ещё будь здоров, хоть в бороде уже поблёскивала седина.

Конечно мы счастливы. Бесспорно. Несмотря на измену со стороны Игоря, которая произошла семь лет назад, мы смогли сохранить брак, наладили взаимопонимание (на это ушло два тяжелейших года!). Зато теперь даже ругались редко. Наверное, это можно назвать счастьем. Но мы как-то перестали обращать на это счастье внимание, что ли. Почему-то так и захотелось ответить человеку. Честно.

«Счастливые. Но надо почаще вспоминать об этом. Спасибо, Максим.»

«Пожалуйста, Марина. Рад что наполнил твой день приятными эмоциями»

И снова я уловила едва заметную безнадёгу. Многолетняя работа с текстами обостряла чуйку на эмоции между строк. Как говорят японцы, я умела читать воздух. Или мне просто хотелось, чтобы так было? Чтобы кто-то немного нуждался во мне (такой красивой) сегодня, пусть даже какой-то (слишком молодой!) незнакомец из Сети. Но разговор продолжать не было смысла, и, закрыв мессенджер, я отправила телефон в режим полёта.

- Ложимся? – Игорь приготовился выключить ноутбук.

- Ага.

По вторникам у нас обычно был день секса. Я повернулась к мужу задом, задрала шелковую ночнушку и потерлась ягодицами о его бок.

- О, кто-то хочет вкусного?

Его ладонь проникла мне между ног.

По правде, я не хотела секса. И уже давно. Но муж-то в чем виноват? Ему надо. Регулярно. Я тихонько застонала и раздвинула пошире ноги.

Мы с Игорем никогда не могли похвастаться хорошей совместимостью в постели. Я плохо умела расслабляться, а он не сильно старался меня расслабить, постоянно куда-то спешил – будто на поезд опаздывал. Потому кончить у меня получалось редко. А после истории с Катей оргазмы и вовсе отчалили куда-то в далёкие края. Муж встречался с любовницей за моей спиной три года. Катя была очень похожей на меня – такая же рыжая и курносая – только ниже ростом и сиськи на три размера больше. И моложе меня она была на 10 лет.

Да, мы сохранили брак. Но после измены я стала жестко комплексовать и о расслаблении больше не было речи. Вообще. Секс проходил теперь исключительно под бдительным тоталитарным контролем моего разума. Я постоянно следила, какую позу лучше принять, чтобы грудь не казалась слишком маленькой. А если трахались без света, то каждый раз, когда ладонь Игоря нащупывала мою сиську, я с тошнотой думала о том, что сиська моя для него мелкая. И что он с тоской в этот момент вспоминает внушительные баллоны своей подружки. Это засело таким глубоким ржавым гвоздём у меня в башке, что даже через семь лет ничего не изменилось. Стало только хуже, потому что моя крепкая девчачья грудь, хоть ещё торчала, но уже стала опадать.

Когда уезжает цирк

Юность и молодость щедро одаривают человека гормонами и нейромедиаторами, насыпают биологической «наркоты» с горкой - ни в чём себе не отказывай. Кордебалет биохимии влечёт за собой, дарит чувство всесилия, побуждает искать, хотеть, соблазняет воздушными замками будущего. Юность и молодость – это прекрасное время, но это возраст, в котором биология всё решает за тебя. Так нужно. Для эволюции жизни и сохранения вида.

Потом, лет так после 35 ты начинаешь постепенно терять биологическую ценность, и «автопилот» сдувается. Природе ты становишься больше неинтересен. Разодетые в блёстки и перья гормоны незаметно покидают сцену, прихватывая с собой цветную бутафорию и реквизит, к сорока-сорока пяти годам цирк с конями уезжает. А на обветшалых подмостках в свете единственного прожектора остаётся лишь твоё голое сознание. Его не встречают ни фанфарами, ни аплодисментами - зал, который буквально недавно сквозь дымку биохимической наркоты выглядел забитым зрителями, оказывается молчалив. И больше чем наполовину пуст.

Пока ты стоишь, щурясь протрезвевшими глазами на свет и пытаешься разобраться, где ты (и кто ты?), приходит понимание, что тебя по-цыгански закружили, обвели вокруг пальца и обобрали: твоя лучшая половина жизни каким-то образом оказалась уже позади. Но предъявить некому. Веселый бродячий цирк уже не догнать - он уехал развлекать кого-то другого, биологически более ценного. А тебе теперь что-то со всем этим делать. И как-то дальше жить.

«Привет, шикарно выглядишь.»

Историк-археолог. А я была уверена, что отшила парня навсегда. Сколько же он молчал? Глянула на начало переписки. Четыре месяца. Почему-то стало приятно, будто повстречался старый знакомый. О чём это он? Ах, да - я вчера разместила заметку с литературной конференции.

«Ты, кстати, очень хорошо пишешь, зачитываюсь. Умничка.»

...Умничка.

Ишь ты. Давно меня никто не хвалил. А так уменьшительно-ласкательно даже мама никогда не называла. Это, конечно, было непростительно фамильярно с его стороны, но я обратила внимание, что улыбаюсь в монитор. Под аватаркой горел зелёный значок онлайн.

«Привет) Спасибо)»

Пальцы на мгновение замерли над клавиатурой, а потом решительно допечатали:

«Значит, книгам быть!»

«Обязательно быть. Хочу с твоим автографом.»

Я отправила улыбающийся эмодзи и дружеское рукопожатие.

А оставшуюся половину дня я почему-то думала об этом "Хочу".

...Хочу.

Как будто он хотел на самом деле не книгу с автографом. А меня - голым задом на развороте этой книги. С автографом.

Меньше надо "читать воздух", дорогая. А то можно такого себе нафантазироать.

Ровно через неделю я снова получила от нового знакомого внезапное и ни к чему не привязанное сообщение, без всяких приветствий:

«Если вдруг (чудеса происходят) будешь в городе М-ск, напиши пожалуйста. Спасибо.»

Интересный он. Закрыл просьбу словом «Спасибо», чтобы не получить отрицательный ответ. Будто за меня всё уже решил.

Чудеса-то, конечно, происходят, но точно не в данном случае, подумалось мне. Город М-ск находился от моей точки обитания не только за 7000 км, да ещё и в другой стране, в которую я точно не собиралась. Ни в ближайшее время, ни вообще никогда. Но мне не хотелось расстраивать человека категорическим "нет", тем более что он и сам явно понимал иллюзорность подобной встречи. Потому я просто согласилась, даже без всяких "если":

«Хорошо. Будет как раз повод книгу с автографом передать)»

В голове загорелась красная надпись: "Ты флиртуешь, ты это понимаешь?" Но где-то глубоко внутри зашевелилось давно забытое, обросшее пылью ощущение. Оно было настолько приятным, что я в этот раз решила предупреждение проигнорировать.

Ответ пришел только после обеда: между моей и его реальностями было семь часовых поясов.

«Отлично)»

– Чему ты там улыбаешься?

Игорь. Я от неожиданности растерялась.

– Да как обычно. Коты. Смешные.

– А мне чего не скинула?

– Не хотела отвлекать.

– Ммм.

– В следующий раз обязательно отправлю, не дуйся, - я, улыбаясь, встала из-за ноутбука, потянулась. Подошла к сидящему за компьютером мужу, наклонилась и поцеловала его в стриженный затылок.

– То-то же. А то ишь, оставила меня без котиков.

Я обняла его сзади за шею и положила подбородок на плечо. И подумала о том, как легко соврала. И как легко у меня появился, пусть и безобидный, но секрет от мужа.

– А теперь колись.

В кафе было безлюдно и уютно. Но взгляд Кристины неприятно сканировал меня с другого края столика.

– В смысле?

– Для начала: с каких пор у тебя эта красная помада?

– Купила на днях.

– Не важно, где ты её взяла. Вопрос, почему она сейчас на тебе, – Кристина вызывающе отправила в рот кусочек пирожного. – Ммм?

– Вообще-то помада не красная, а кирпичная, – я предприняла попытку съехать с темы.

– В твоём случае - неважно, – отмахнулась испачканной ложкой Кристина, – Ты ярче натурального ничего не красишь столько лет, сколько я тебя знаю, а последние года два вообще помаду не меняешь.

– Ну хорошо, – я сделала вид, что сдаюсь. – Наверное, это просто очередная попытка запрыгнуть в уходящий поезд. Скоро я постарею и не смогу позволить себе красную помаду. Она откровенно вульгарно выглядит на сморщившихся губах.

Кристина моргнула.

– Сморщившихся губах? А буфера ты выставлять на всеобщее обозрение не собираешься? Ну, пока всё не сморщилось.

Я рассмеялась, ковыряя свой чизкейк.

– Нет, не собираюсь. Обойдусь помадой.

– Ладно, зайду сразу с козырей, – вздохнула Кристина. – Как его зовут?

Ложка в моих руках как-то слишком громко звякнула о блюдце. Хоть мы и были знакомы с давних пор, этого было мало, чтобы я бросила тень на статус идеальной жены, который носила с достоинством много лет. Но в то же время я последние дни испытывала желание орать на каждом углу о том, что у меня появился поклонник. Потому что это было чертовски приятно, пьянило и разбрызгивало яркие краски на мои давно выцветшие будни. За годы брака я успела даже позабыть, насколько кайфово внимание незнакомого мужчины, который и тебе тоже понравился.

Параллельные вселенные

- До свидания, Марина Николаевна.

- До свидания, девочки.

- Спасибо, Марина Николаевна! До свидания.

- До свидания. Будьте осторожны за рулем.

Я неспешно раскладывала по местам реквизит и коврики, в ожидании пока душный и влажный танцевальный зал опустеет. В темноте позднего вечера за высокими окнами валил снег. Я открыла откидную створку, подставила разрумяненное лицо под свежий морозный воздух и замерла, ощущая, как снежинки оставляют на щеках мокрые поцелуи. Как же хорошо! Почему так хорошо?

Конечно, я догадывалась, почему.

Одним из образований у меня было педагогическое, потому я знала, что наибольшая потребность в коммуникации выпадает на подростковый возраст. Именно подростки активно заводят друзей, способны формировать крепкие социальные связи и стремятся узнать друг друга. А с возрастом эта потребность (как и способность) постепенно сходит на нет. Это не удивительно: гормональный коктейль с годами меняется, возникают другие задачи, появляется горький опыт и… пропадает желание сближаться.

Коммуникация человека с человеком – одна из самых сложных задач для мозга. Нужно выразить мысли в словах (то есть закодировать мысли в символы). Затем воспринять символы, которые тебе выдали в ответ и правильно раскодировать их. Всё это уже нетривиальная задача, но человеческий разум с нею вполне справляется при формальном общении.

Неформальная же коммуникация усложняется в разы, потому что каждый человек – целый мир. Это не просто красивая фраза про внутренние богатства, а научный факт: нервная система любого живого организма, для того чтобы нормально существовать, создаёт внутри себя модель окружающей среды. То есть в каждом есть проекция реальности, с которой он лично взаимодействует, и даже у червяка она есть: пусть это крохотный, примитивный, но всё же мирок. Что говорить о людях? Тут уж, бывает, встречаются не просто миры, а целые вселенные.

Но самое сложное (и одновременно великолепное) в том, что настоящая реальность одна, а модели её будут до неузнаваемости различаться. Люди не просто вычислительные машины, они эмоциональные вычислительные машины с разным интеллектом, опытом и базовыми прошивками в виде темперамента. Вот и получаются чудеса: реальность одна, а человеческих параллельных реальностей на ее основе уже больше 8 миллиардов. И все они - разные. Ведь даже усвоенная книга интегрируется в систему знаний и "перепрошивает" тебя внутри, а некоторые произведения аккумулируют в себе десятилетия и даже столетия, потраченные на добычу истины - целые жизни. Путем осмысления таких книг создаются уникальные и необъятные люди-вселенные, в которых сталкиваются галактики, закручиваются хромосомы, фотосинтезируют деревья, шумят революции.

И это восхитительно на самом деле. Но сблизиться с параллельным миром получится только одним способом: для этого необходимо построить в своей модели реальности подробную модель реальности другого человека. Вот такая умопомрачительная матрёшка.

Естественно, мозг при этом проделывает колоссальную работу и тратит уйму ресурсов – энергия, время, образование новых нейронных связей. А опыт прошлых знакомств уже нашептывает, что такие чудовищные затраты не стоят того: они чаще всего не окупаются и потому в них нет смысла. Это одна из самых веских причин, почему в зрелом возрасте многие не стремятся идти на близкий контакт с незнакомой личностью.

Лень.

Но всё же, самое ужасное и самое прекрасное что может случиться с человеком – это другой человек. Ведь он может оказаться дверью в совершенно незнакомый мир, в котором дождь идет снизу вверх.

Я оставила окно открытым и завязала пуанты. Настроила смартфон на съёмку видео, поставила его у стены. Пришлось повозиться – я постоянно снимала своих девчонок, но уже года три как перестала записывать свои собственные танцы. Смысла не было. В соцсетях я ими не хвасталась, а Игорь за годы брака так привык к моим выкрутасам и балетным ногам, что уже на них не реагировал. Понаблюдав за его незаинтересованным лицом и услышав несколько раз формальное «Круто», я перестала ему вообще что-то показывать. Ну, и снимать соответственно.

Я поправила облегающие рукава черного боди, разгладила бежевое трико на коленях. Включила музыку и встала на пуанты.

С упоением я написала послание. Собой. Рассказ о моей вселенной для другой незнакомой вселенной. Снег из окна вихрями кружился вместе со мной.

«Я несколько раз пересмотрел. Я думал, так исполняют только в кино. Потрясающе. Моего словарного запаса не хватит передать весь спектр эмоций.

Спасибо, Марина.»

Я лежала в постели и улыбалась в темноту. Самое ужасное и самое прекрасное что может случиться с человеком – это другой человек