Жена из прошлого

Глава 1. Выступление с последствиями

Женя Исаева

Интуиция никогда меня не подводила и сегодня она не просто шептала — она кричала глубоко в сердце, требуя, чтобы не выходила на сцену. Обычно к чутью я прислушивалась, но...

Но, видимо, в тот вечер высшим силам было угодно, чтобы я оглохла.

— Всё будет хорошо. Вейя, посмотри на меня. — Тёплые ладони Кастена обхватили моё лицо, вынуждая заглянуть ему в глаза, шёпот смешался с гомоном толпы за пыльным пологом.

Провинциальный городишко, захолустный театр, но зрителей набилось столько, что от вида толпящихся в проходах людей мне стало не по себе.

— Это опасно! — прошипела я и сжала запястья мужчины, пытаясь отнять его руки от своего лица.

Не потому что мне были неприятны его прикосновения — хотелось сбежать отсюда. Как можно дальше и как можно скорее.

— Это наш шанс! — Глаза Кастена сверкнули в полумраке. Шероховатые пальцы, скользнув по шее, успокаивающе опустились мне на плечи. — Шанс на новую жизнь. На домик на холме с уютным садом. В Вальдене или Нортраме. Где угодно! Несколько таких выступлений, и тебе больше не придётся обращаться к дару. Никогда. Подумай только! Ты, я и никаких теней. Дом, сад, а в будущем, возможно, дети.

Кастену были хорошо известны не только мои страхи, но и слабости. Дети... Семья... То, о чём я мечтала в прошлой жизни, но так и не обрела. То, к чему стремилась в новой.

Женя Исаева в прошлом. В настоящем — зрящая. В будущем... просто мама.

Ничего другого я не желала.

— Я видела в зале законников.

Тёмно-синие мундиры с эполетами из золотистой бахромы и белоснежными перевязями я бы заметила даже в кромешной тьме. А уж в щедро освещённом зале сразу выхватила их из толпы взглядом.

— Мы не преступники, Вейя. Не шарлатаны, — вкрадчиво проговорил Кастен. — Мы не убиваем и не грабим. Ты честно зарабатываешь на жизнь своим даром. В Кармаре это не запрещено.

Чего нельзя сказать о присвоении чужого тела. Вот что точно вне закона. Да и дар этот не мой.

Её.

Больше законников я боялась разве что драконов. Но всемогущие никогда не появлялись в маленьких окраинных городах вроде этого, а в крупные нам с Кастеном хватало ума не соваться. Мы разъезжали только по Пограничью, мечтая, как соберём достаточно денег, купить билеты на идущий в Солнечные земли корабль и убраться как можно дальше и от законников, и от всемогущих. Ото всех тех, кто мог обвинить меня в присвоении чужого тела и чужой силы.

— Всего несколько выступлений — и мы отсюда исчезнем.

Ответить я не успела, да и спорить уже было поздно. Бессмысленно.

— Начинаем! — бросила, пробегая мимо, девушка, что пару часов назад показывала мне театр, и я поспешила шмыгнуть обратно за кулисы.

В нос снова ударил резкий запах пыли, но я справилась с желанием чихнуть. Только потёрла нервно нос и, глядя на то, как медленно ползёт, раскрываясь, латаный занавес, надела маску. Серый бархат плотно прилегал ко лбу и вискам, опускаясь на нижнюю часть лица вуалью дымчатого кружева.

«Под твои глаза выбирал», — заявил утром Кастен, сдёрнув с огромной картонной коробки сначала пышный бант, а потом и крышку.

В коробке помимо маски обнаружилось платье из такого же цвета кружев и бархата. Для выступления.

Для сегодняшнего вечера.

«Дымчатые... Штормовые...» — добавил он, а потом, приблизившись, склонился к моим губам и поцеловал.

Я ответила на поцелуй рассеянно, почти не почувствовав тепла его губ. Почему-то в тот момент вспомнилось, что у хозяйки тела глаза были зелёные. Но постепенно потускнели, стали... моими. Привычно тёмными, серыми.

Как по мне — обычными, а никакими не штормовыми.

— Сегодняшний вечер особенный! — на сцене уже звучал хорошо поставленный голос Кастена Толя. Моего спасителя, друга и, кто знает, возможно, в будущем — мужа. — То, что откроется вашим глазам сегодня, дамы и господа, — не просто развлекательное представление, какие вы привыкли видеть на этой сцене. Вы... — Кастен выдержал паузу, обводя притихшую публику лукавым взглядом, — вы и вы... — все вы (!) — сегодня прикоснётесь к тайному, сокрытому от людского взора миру. Миру теней, которые способна видеть, слышать и ощущать только она. Моя несравненная невеста!

Невеста?

Так Кастен никогда меня не называл, да и предложения руки и сердца я от него не получала. Что это? Ляпнул для красного словца? Или очередной сюрприз, от которых у меня сегодня уже шла кругом голова!

Сначала дорогущее платье, потом неожиданное выступление в театре вместо частных встреч с теми, кто надеялся через зрящую связаться с умершими, а теперь я вдруг стала невестой.

— Давайте же поприветствуем госпожу зрящую! Вейя, дорогая... — Толь протянул руку, приглашая меня выйти к зрителям.

В очередной раз пройдясь пальцами по лентам маски и убедившись, что узлы на затылке сами собой не развяжутся, я сглотнула застрявший в горле ком и шагнула на сцену. Слишком много света, бьющего в глаза... слишком много тонущих в полумраке лиц...

Глава 2. Дракон и я

Женя Исаева

И снова интуиция закричала, завопила, требуя убегать как можно скорее и как можно дальше. Не оглядываясь, не думая, больше не медля. На этот раз я послушалась, хоть и понимала, что поздно. Я привлекла внимание законника, и что-то мне подсказывало, что непростого.

Пошатнулась, словно падая в обморок (уже и правда хотелось в него сорваться!), и ко мне тут же подскочил Кастен.

— Вейя!

Он подхватил меня, и я в изнеможении закатила глаза:

— Больше не могу...

К счастью, Толь не стал хлестать меня по щекам или встряхивать, или уговаривать поднажать и ещё хотя бы немного поразвлекать почтенную публику.

С тревогой скользнув по моему лицу взглядом, выкрикнул:

— На сегодня достаточно! Если у вас, дамы и господа, остались к теням вопросы, будем рады видеть вас на завтрашнем выступлении, — не упустил возможности рекламы.

Я мысленно хмыкнула. Нет, дорогой, больше никаких театров. Поплавали в новых водах — хватит.

Зал взорвался возгласами: взволнованными, разочарованными и даже злыми. Тени тоже злились, настырно кружили вокруг нас с Толем, раздосадованные, что не успели поговорить с родными. Я прикрыла глаза, не желая их видеть, но прежде чем это сделала, скользнула взглядом по ложе с законником.

Однако увидела лишь тьму, густившуюся на нижних ярусах балконов, и тут же перед лицом зависла искажённая в злой гримасе дымчатая морда призрака.

А ну брысь! Пугает тут своим оскалом...

Глаза я не открывала до самой гримерной, где оставался мой нехитрый скарб: ридикюль, расшитый цветами из бисера, тонкой кожи перчатки и жакет с пышными рукавами. Первый месяц осени выдался солнечным и тёплым, но вечерами уже ощущалась прохлада. А я всегда была мерзлячкой и, кажется, прежняя хозяйка этого тела тоже. Вот и сейчас я дрожала: от холода, которым пронизывали меня духи умерших, тянущиеся за нами траурным шлейфом, от чувства тревоги, сдавившей сердце могильной плитою.

Да что же это такое! Жуткие сравнения. Жуткое место!

Жуткий вечер.

— Вейя, ты как? Ты меня напугала.

Кастен, словно рыцарь-спаситель, нёс меня узкими, бесконечно длинными коридорами. Весила я немного, килограмм пятьдесят, но многослойная юбка и корсаж добавляли тяжести.

—Устала, — отозвалась тихо, и это была правда. — Никогда не чувствовала себя такой опустошённой.

Толкнув плечом дверь в гримерную, Кастен поставил меня на ноги. Шипение теней ещё слышалось, но уже не такое громкое и не такое возмущённое. Да и сами они таяли, постепенно исчезая. Теперь вокруг нас вилась лишь лёгкая дымка тумана.

Кожу на предплечье больше не жгло, я вообще больше ничего не чувствовала, и это радовало. Наверное, просто показалось.

Должно быть, просто переволновалась.

— Ничего, — Кастен ободряюще улыбнулся. — Ночью отдохнёшь как следует и завтра, полная сил, в бой за новую, лучшую жизнь.

— Кастен, я больше не буду... — Слова застыли на губах, когда за спиной у Толя неожиданно возникла высокая чёрная фигура.

Мой друг... жених(?) был высоким, но по сравнению с незнакомцем в чёрном вдруг показался каким-то насекомым.

Почувствовав, как из глубин души снова поднимается страх, почти паника, я отпрянула. Кастен поймал мой взгляд, устремлённый на незнакомца, резко обернулся.

— Извините, но выступление окончено.

Я не видела его лица, но точно знала, что Толь хмурится.

— А о частных встречах можете договориться со мной. Госпожа зрящая плохо себя чувствует.

Мрачный тип на моего друга даже не взглянул и как будто его не услышал. Смотрел на меня так, словно Кастен был прозрачным или вдруг превратился в тень, которых простые люди без дара не замечали.

Но этот мужчина не был простым.

Этот мужчина мне не нравился.

А точнее, я его боялась.

— Выйдите, — коротко приказал он, продолжая смотреть мне в глаза.

— Послушайте! — раздражённо выкрикнул Толь, делая шаг навстречу, и осёкся, когда незнакомец вошёл в гримерную. В свете бра, тускло освещавших комнату, сверкнула нашивка у него на груди, и я поняла, что ошиблась.

На синих мундирах законников красовались скрещённые кинжалы и венчавшая их корона Кармара. У этого же на грубой ткани не то сюртука, не до длинного до колен мундира мечи заменили распахнутые драконьи крылья, а зубья короны больше походили на клыки чудовища.

— Дважды просить не стану, — всё так же ровно, без эмоций проговорил незнакомец.

Кастен знак на груди тоже заметил, и ему как-то сразу разонравилась роль рыцаря в сверкающих доспехах. Плечи его поникли, голос охрип от волнения:

— Я вас... оставлю. — Он оглянулся на меня, лишь на мгновение, чтобы одарить испуганным, беспомощным взглядом, и, просочившись в щель между стеной и незнакомцем, пробормотал чуть слышно: — Вейя устала. Ей нужно отдыхать.

— Дверь можете не закрывать. Я сам, — даже не повёл тот взглядом в его сторону.

Глава 3. Предложение без права отказа

Женя Исаева

С каждой секундой ощущение, что я для этого типа — загнанная в ловушку добыча, только усиливалось. О драконах ходило немало слухов, и я бы не сказала, что обнадёживающих. Чувство сострадания им было несвойственно, как и многие другие чувства. В отличие от людей, те, в чьих жилах текла огненная кровь, рождались с дарами, и чем больше в тебе было магической силы, тем сложнее обстояли дела с эмпатией.

Судя по всему, конкретно в этом драконьем индивиде силы было немерено, а вот способность испытывать чувства если и имелась, то слабенькая, можно сказать, в зачаточном состоянии. Рядом с ним хотелось поёжиться, не только от страха, но и от исходящего от него холода.

Кусая до боли губы, я лихорадочно соображала, как выкрутиться, как исчезнуть из театра. Взгляд невольно скользнул по заветной двери, и дракон усмехнулся:

— Он тебе не поможет, Вейя. Никто не поможет. Я вообще не уверен, что твой... друг всё ещё здесь, а не сбежал с вырученными за выступление деньгами.

— Ты его не знаешь! — запальчиво выкрикнула я, но под ледяным взглядом дракона от запала не осталось и следа.

— Если бы он на самом деле о тебе заботился, не превратил бы в провинциальное развлечение.

И столько иронии в голосе... У меня аж зубы свело от злости.

— Кастен многое для меня сделал.

Первые месяцы после моего «переселения» я была не в лучшей форме. Тело (как выяснилось — драконицы) не сразу приняло чужую душу. Я постоянно ощущала слабость, недомогание, могла неожиданно упасть в обморок, а ночами умирала от терзающих разум кошмаров. Иногда голова готова была взорваться от боли, а иногда тошнило так, что, казалось, те крохи еды, что запихивала в себя через силу, вот-вот покинут меня вместе с желудком.

Ещё и призраки не давали покоя...

В общем, адаптация была сложной, и, если бы не Толь, я бы закончила или в местном дурдоме, или и того хуже — в морге. Он всегда был рядом, так что вариант, что Кастен смылся с деньгами, я даже не рассматривала.

Наверняка сходит с ума от беспокойства в коридоре.

Охотник за искажёнными (кажется, таких, как он, ещё называли палачами) откинул крышку карманных часов, явно старинных, с гравировкой по краю циферблата. Опустив на миг взгляд, нахмурился и нетерпеливо сказал:

— Если поторопимся, успеем на последний дирижабль до Гратцвига. Пойдём, Вейя. По дороге расскажешь, как ты стала Раннвей.

Захлопнув золотую крышку дорогого аксессуара, снова попытался меня схватить (манеры у него отвратительные), но я не позволила. Жаль, гримерная была совсем крошечной, лишая возможности для манёвров. И тем не менее сумела отскочить в другой конец комнаты, поближе к выходу, за что получила хмурый, раздражённый взгляд из-под длинных густых ресниц.

Ресницы, к слову, у дракона были красивые. Но вот манеры действительно отвратительные.

— Ты не можешь просто взять и перечеркнуть мою жизнь. Твоей жены больше нет, а я не собираюсь становиться её заменой. И не надо пытаться мной распоряжаться! Я не кукла, не марионетка и не твоя собственность. — Я выставила вперёд руку, когда он снова попытался приблизиться, не то чтобы схватить, не то чтобы всё-таки стать вдовцом. — Можешь и дальше продолжать пугать магией, пытками, дознавателями — твоё право, но этим ничего не добьёшься. Я тебе нужна, иначе бы ты не стремился, как сам выразился, со мной подружиться. Так что, господин дракон, придётся договариваться, а не ставить мне ультиматумы.

Я рисковала, высказывая всемогущему всё, что думаю и чувствую, сознаваясь в том, что я не Раннвей. И тем не менее смотрела прямо, хоть внутри всё дрожало. Мышцы свело от напряжения, живот скрутило от спазма. Как бы ни хорохорилась, а здесь он сила и власть и при желании может запросто превратить в свою собственность. Забрать хоть в Гратцвиг, хоть в камеру пыток, хоть к черту на кулички.

Дракон молчал, не торопясь отвечать. Правда, и хватать больше не пытался, и хотя бы этому можно было порадоваться.

Наконец он произнёс: тихо, спокойно, ровно:

— Ты будешь нужна мне. На год.

Я мысленно поперхнулась (год — это не неделя), но вслух ничего не сказала, продолжила вслушиваться в тихий, лишённый эмоций голос:

— После этого сможешь уехать куда угодно и с кем угодно. Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чём не нуждалась ни пока будешь со мной, ни после. Вознаграждения, которое получишь, будет достаточно для спокойной, безбедной жизни.

— На год, — повторила эхом, представляя реакцию Толя. Нервно дёрнув себя за прядку — детская привычка, от которой так и не смогла избавиться, — спросила прямо: — Зачем тебе жена на год? Что я должна буду делать? Какие у меня будут... обязанности?

Супружеский долг я точно выполнять не собиралась.

Словно прочитав мои мысли, дракон с усмешкой успокоил:

— У нас будут раздельные спальни. И никаких интимных отношений — даю слово. Ты мне нужна для другого.

— Для чего же?

Несмотря на золотые горы, которые мне пообещали, ощущение, что где-то тут кроется подвох, не покидало.

Он снова замолчал, словно обдумывал всё, что собирался сказать.

Глава 4. Борьба за даму

Утром, проснувшись, я не спешила подниматься. Казалось, если останусь в кровати, то и лететь никуда не надо. Ни в какие столицы, ни с какими драконами... В Гратцвиге я никогда не бывала и была уверена, что столица Кармара, самого могущественного королевства мира, колыбели драконов, так и останется для меня террой инкогнита.

Но это было до Эндера Делагарди и его на меня планов.

Невольно нахмурилась, вспоминая о муже Раннвей, о выступлении в театре, о ссоре с Кастеном. Спокойного разговора у нас не вышло, мы разругались ещё по дороге к «Трём лилиям». Он ничего не желал слышать, ещё и обвинил меня в том, что так легко повелась, клюнула на заманчивые предложения дракона.

Клюнула? На заманчивые предложения? Да меня скорее схватили за шкирку и подвесили на крюк, болтающийся над пропастью!

Увы, ревность не позволила Толю понять очевидное — мне не оставили выбора.

Приподнявшись на локтях, я прислушалась, а потом вздохнула. Мы сняли парный номер, две маленьких смежных комнаты, и из соседней не доносилось ни звука. Вчера вечером Кастен довёз меня до гостиницы, проводил в холл, но до лестницы так и не дошёл. При виде двух громил в синих мундирах, поприветствовавших меня кивками и улыбками, словно добрую знакомую, сквозь зубы выругался и отправился обратно.

— Куда это ты?

— В ближайший кабак! — рыкнул, не оборачиваясь. — Забывать о нашем расставании!

— Но мы... не расстались, — последнее слово я произнесла еле слышно и не слишком уверенно.

Ощущая на себе заинтересованные взгляды законников, поспешила к лестнице. Не всякие отношения выдерживают испытание разлукой, и Кастен ясно дал понять, что ждать меня не намерен. Он просил, почти требовал сбежать, не понимая, что такие, как Эндер Делагарди, найдут и накажут. Раннвей удалось исчезнуть, но теперь дракон будет настороже, во второй раз жену не упустит. Синие мундиры были тому подтверждением. Да и не хочу я всю жизнь жить, оглядываясь. Опасаясь, что рано или поздно меня поймают.

Одеяло соскользнуло с плеч, и кожа тут же покрылась мурашками. Мы взяли самые дешёвые номера, каминами в них даже не пахло. Зато пахло — вернее, воняло — плесенью, буро-зелёными цветами распускавшейся на стенах в тех местах, где когда-то колосилась пшеница на дешёвых обоях. Кое-где они всё же сохранились, как напоминание о былом уюте и скромной, но некогда аккуратной обстановке. Когда-то мебель была красивой, но лак на ней облупился, а ковёр на полу выцвел. Из каждого угла, из каждой щели несло сыростью, которая после пролившегося ночью дождя ощущалась так, словно я ночевала в бочке, барахтающейся в замшелом пруде. Пыльные шторы закрывали не слишком чистые оконца, а ламбрекенами им служили паучьи тенёта.

Представляю выражение лица дракона, когда он сюда заявится.

Эта мысль заставила меня подняться. Лучше быстро соберусь и встречу его внизу. Договор — если он удосужился его составить — подпишем в кофейне через дорогу. Стоило так подумать, как желудок недовольно уркнул, напоминая, что ужин я вчера пропустила. Да и в обед почти ничего не ела, так волновалась перед выступлением.

Злосчастное выступление!

В сердцах пнула ножку кровати и зашипела. Я. От боли. А вот кровать жалобно скрипнула, словно умоляя её не трогать.

— Живи уже, — пожелала столетней мебели и, кутаясь в шаль, побежала в уборную. Одну на всех на этом этаже.

К счастью, было раннее утро, и мне не пришлось прыгать от холода перед запертой дверью. Стараясь дышать через раз, быстро сделала всё, что собиралась сделать, и умытая, посвежевшая вернулась в номер. Заглянула в смежный — Кастена, как и предполагала, в комнате не было.

Пребывая в прескверном настроении, я оделась в простую тёмно-синюю юбку, расчерченную рыжей клеткой, застегнула светлую блузу с жабо из кружев, к которому прицепила брошь-камею — одно из моих немногочисленных украшений. Собрала волосы в простую причёску, пересчитала деньги в ридикюле, гадая, забрал ли вчера Толь нашу долю у антрепренёра и, если да, не осела ли та в кармане какого-нибудь ушлого кабатчика. Ещё минут пять ушло на то, чтобы сложить вещи в саквояж. Их у меня было раз, два и обчёлся, поэтому я всегда путешествовала налегке.

Вздохнула, ещё раз бросила взгляд на застеленную кровать, видневшуюся в проёме приоткрытой двери, и, подхватив свой скромных размеров чемоданчик, пошла вниз дожидаться Делагарди и Толя.

Что тот, что другой приносили одни расстройства.

* * *

Уже на лестнице я поняла, что торопилась зря. Можно было ещё час-другой посидеть в номере, пока эти двое... Вздохнула, обозревая вредную для моих нервов картину: пьяного Кастена и взбешённого дракона. То, что дракон взбешён, было очевидно. Даже вчера, когда мы «бодались», у него на лице не проступали желваки. Заметила, как дёрнулся кадык Делагарди, когда мой уже не жених выдал, пошатываясь:

— Ты что, чистоплюй, к нам из прош-ш-шлого тысячу... четия... ик!.. яви-и-ился? — Толя повело, и он едва не повалился всей своей помятой персоной на охотника. — Это вы рашьне... ньше... деву-шек у нас кра-а-али. А теперь они нашки! Нашши-и-и... ик!

— Леди сама согласилась со мной уехать. — Эндер отстранился, с явной брезгливостью обозревая «соперника».

Глава 5. Кинжал, палач и дирижабль

Сказать, что откровения Делагарди вызвали у меня удивление, — это не сказать ничего. Как такое вообще возможно, чтобы у драконицы-пустышки вдруг появилась сила? Да ещё такая... нервозатратная. Я бы предпочла, чтобы Раннвей обладала вечной красотой, а может, могла лишь одним прикосновением своих нежных пальчиков превращать речную гальку в драгоценные камни. Или пусть бы даже у неё проявились целительские способности. Хотя нет, быть врачом — точно не моё призвание, меня от одного вида крови начинает подташнивать.

Кстати, о подташнивании. Вестибулярный аппарат у этого тела был ни к чёрту, как и просёлочные дороги, по которым мы ехали, оставляя позади маленький городок Пограничья.

— Думала, дирижабль отправляется прямо из Бримна.

Эндер покачал головой и негромко хмыкнул:

— Из Бримна отправляются только дилижансы. Раз в неделю, не чаще.

— И долго нам ехать? — Паромобиль снова тряхнуло, и я схватилась за сиденье, чтобы с него не съехать.

— Через полчаса будем на месте.

Ещё полчаса... Глубоко вдохнув, откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Наверное, у меня на лице было написано, что сейчас я не в том состоянии, чтобы как губка впитывать новую информацию, потому что «муж» мне больше ничего не рассказывал. И я не спешила задавать вопросы, вместо этого мысленно ругала ухабистую дорогу. Понимая, что лучше от этого не станет, попыталась сосредоточиться на том, что уже узнала о Раннвей.

Интересно, с какой такой радости дракон, аж целый эйрэ, на ней женился? Драконицы без дара считались бракованным товаром и могли рассчитывать разве что на какого-нибудь завалящего виконта или баронета. Возможно даже, что и простого человека. Но Раннвей, несмотря на свою «ущербность», отхватила главу Высокого дома. Удивительно! Если не сказать невероятно...

Может, всё дело в наследстве Фарморов? Может, он и в воспитанницу свою вцепился по той же причине. Вдруг у этого Делагарди финансовые проблемы, которые можно решить только с помощью чужих богатств. Вдруг девочке как раз и было бы лучше с двоюродной бабкой, а из-за меня ей придётся остаться с хитроумным мерзавцем. Вдруг...

Мысль оборвалась, потому что машина резко затормозила, и я, открыв глаза, поняла, что мы прибыли. Размышления о Раннвей помогли отвлечься. Меня всё ещё мутило, но уже не так, как полчаса назад.

— А в дирижаблях сильно качает? — с тревогой спросила я, оглядывая огромную площадку, к которой стекались машины и экипажи, и на их фоне, словно гигантское чудище, возвышалось невероятных размеров воздушное судно. Я по сравнению с ним чувствовала себя микробом.

— Никакой качки. — Делагарди вышел из паромобиля и протянул мне руку. — Не бойся, Раннвей, нет ничего безопаснее дирижаблей. И быстрее. Уже завтра утром мы будем в Гратцвиге.

И снова от прикосновения дракона в меня словно ударило тысячей крошечных молний. Не успела ощутить под ногами твёрдую землю, как тут же поспешила прервать наш короткий, невинный контакт. Натянуто улыбнулась, заметив, как эйрэ вопросительно дёрнул бровью. Хотела уже расспросить его об этом месте — воздушном порте, о которых только слышала, но никогда не бывала, когда услышала громкий девичий голос, в котором отчётливо звучали взволнованные нотки:

— Эндер? Эндер Делагарди и... О, Великий Дракон! Раннвей!!!

Я только и успела что повернуть голову, как на меня тут же налетел визжащий от радости надушенный смерч в лице незнакомой девушки. Она повисла у меня на шее, явно пребывая на седьмом небе от счастья. А вот я... Я растерялась. Поймала взгляд палача и прочла досаду в чертах его лица.

— Я просто не верю своим глазам! — на миг от меня оторвавшись, пропела незнакомка и снова прижала к своей груди.

Вроде и мелкая, даже ниже меня будет ростом, но объятия у неё оказались крепкими.

— Вас можно поздравить? — К нам приблизился молодой мужчина, высокий брюнет с тёмно-карими глазами, и девушка наконец от меня отстранилась, встала с ним рядом.

По сравнению со своим долговязым спутником она казалась сущей дюймовочкой. Светлые кудри обрамляли нежное личико, зелёные глаза блестели от радости и любопытства.

— Думаю, что поздравления мы будем принимать уже в Гратцвиге, — вежливо, но как-то уж слишком прохладно улыбнулся Делагарди. — По случаю возвращения Раннвей устроим приём, а сейчас...

Он подхватил меня под руку, скользнув по запястью пальцами, но увести не успел. Продолжая сиять, незнакомка прожурчала:

— Ах, Раннвей, какое счастье! А вы, эйрэ, представляю, как счастливы!

Дракон снова изобразил нечто похожее на улыбку, но она не помогла ему казаться счастливее.

— Раннвей, где ты пропадала? Столько времени... — продолжила задавать вопросы блондинка.

Её кареглазый спутник, бросив взгляд на Эндера, коснулся локтя девушки и мягко сказал:

— Шанетт, милая, у вас ещё будет немало времени, чтобы поговорить. Уверен, леди Делагарди-Фармор будет рада с тобой пообщаться.

— А как же, — кивнула я осторожно.

— Раннвей, у меня к тебе столько вопросов! — в ажиотаже затрясла кудрями девица, и мне почему-то подумалось, что из неё получится куда более въедливый дознаватель, чем из Делагарди.

Глава 6. Знакомство со старыми друзьями

Эндер Делагарди

С надеждами, что мне досталась копия Раннвей, пришлось распрощаться сразу. У иномирянки было её лицо, её тело, но это точно была не Раннвей. Не тот характер. Впрочем, и фигура у новой версии моей жены тоже стала... какой-то другой. Когда мы поженились, младшая Фармор больше походила на слабого, болезненного подростка. Я боялся лишний раз до неё дотронуться, чтобы не сделать больно. Сейчас же я видел перед собой молодую женщину. Стройную, среднего роста, красиво сложенную. Небольшая, но притягивающая взгляд грудь, тонкая талия и бёдра... Пальцы ещё помнили прикосновения к тёплой, мягкой коже, а перед глазами, словно колдовское марево, стояли злосчастные кружева, которые было так просто с неё сорвать...

Тряхнул головой, прогоняя мысли и ощущения, что вызывала во мне эта незнакомая девушка. Раннвей была мне безразлична, но я сделал то, что должен был. И с Женей будет точно так же. Надолго она в моей жизни не останется.

Чтобы скрасить время ожидания и окончательно избавиться от непонятного наваждения, бегло оглядел каюту. То, что нужно! Алкоголь поможет расслабиться и перестать думать о всякой чуши. На кофейном столике, к счастью, вместо кофе стояли графины с крепкими напитками. Плеснул в бокал самый крепкий и осушил залпом. Добавив ещё, подошёл к окнам, за которыми в лучах заходящего солнца облака окрашивались в цвета меди.

Совсем как волосы Жени...

Добавку проглотил, даже не почувствовав пряного солодового вкуса, и снова попытался выдернуть себя из мыслей о незнакомке.

Раздобыть аарах — кинжал, способный запечатывать магию древнего языка, оказалось непросто, но мне повезло. Можно сказать, фантастически. В Гратцвиг возвращался один знакомый антиквар, скупавший по всему миру такие вот древние реликвии, и я сделал то, что собирался сделать сразу по прилёту в столицу. Встреча с Флемингами дала понять, что медлить нельзя. Одно случайное столкновение с кем-нибудь из ульторов, и проблем потом не оберёшься.

Чудо, что за два с половиной года она не привлекла ничьё внимание необычными очертаниями своей ауры.

— Я готова.

Обернувшись, невольно прошёлся по иномирянке взглядом. В серых глазах по-прежнему клубилась грозовая тьма. Значит, ещё злится на меня за... защиту и предусмотрительность. Я усмехнулся. Можно подумать, мне хотелось делать ей больно. Другого выхода просто не было, метка была необходима.

Кажется, я немного увлёкся её грозовыми глазами, а может, слишком пристально смотрел на яркие, сочные губы: девчонка нервно кашлянула и, подхватив юбки, ринулась к выходу, нетерпеливо бросив:

— Ты идёшь?!

— Смиренно следую за своей женой. — С сожалением посмотрев на пустой бокал, утешил себя мыслью, что в ресторане будет добавка, и последовал за новой версией Раннвей.

Она была напряжена, и это ещё мягко сказано. Пальцы нервно сжимали ткань юбки, на плечи словно легла броня из стали, а по спине, натянутой, прямой, по светло-зелёному шёлку корсажа, рассыпались медные, будто огненные, пряди. Причёску моя «жена» делала в спешке и вся на нервах, после, как она выразилась, клеймения.

— Что скажем Флемингам? — первой нарушила молчание Женя.

А я мысленно на себя выругался и приказал себе же называть её только Раннвей. Всегда. Даже в мыслях.

— У меня полная амнезия или частичные провалы в памяти? Наверное, второе, иначе бы я и тебя не помнила, и...

— Ни то, ни другое, — перебил её, за что получил недовольно-вопросительный взгляд. Пришлось объяснять: — С амнезией, хоть полной, хоть частичной, тебя могут посчитать неспособной воспитывать Эдвину. Для Данны это будет неплохая возможность забрать её, а я как раз и пытаюсь этого избежать.

Мы подошли к левитационной платформе, которая должна была доставить нас в зал ресторана. Я замолчал, потому что помимо меня и Же... Раннвей подняться к звёздам, разгорающимся под стеклянным куполом дирижабля, решила пожилая дама с собачкой. При виде нас псина глухо зарычала. Правда, стоило ей встретиться со мной взглядом, как рык сменился жалким поскуливанием. Набелённое лицо почтенный леди тут же приняло оскорблённое выражение. Бросив в нашу сторону косой взгляд, она шагнула на платформу и забилась в угол. Мы же остановились у стеклянных, плавно сомкнувшихся за нами дверей.

— Но как быть с этими... Флемингами? — чуть слышно прошептала Раннвей. — А потом и с другими? Ты мне почти ничего о ней не рассказал. Я сразу себя выдам!

Почувствовав бесцеремонный взгляд леди, явно запамятовавшей, что чужие проблемы — не её, харг побери, дело, я подался к жене и прошептал на ухо, почти коснувшись её губами.

Почти... Паршивое слово. Никогда его не любил.

— У нас ещё будет время поговорить на эту тему. А сегодня старайся молчать. Отвечать на вопросы Шанетт буду я.

А их, вопросов, у первой сплетницы Кармара наверняка будет немало. Благо у меня было достаточно времени, чтобы придумать правдоподобную версию исчезновения Раннвей.

— И надо же было с ними встретиться, — нервно пробормотала Женя.

Я снова мысленно выругался. И сдалось же мне это имя!

Она вздрогнула, когда платформа остановилась, а стоило дверям раскрыться, нехотя вышла. Мне и самому не хотелось, но надо. Прятать её от высшего света Кармара не удастся. А для иномирянки будет репетиция. Маленькая пытка перед чередой больших пыток. Скоро в Гратцвиге откроется бальный сезон, и нам так или иначе придётся таскаться по светским раутам.

Глава 7. Тени и искажения

Утром меня разбудил стук в дверь. Думала, это Стиг, и Эндер ему сейчас откроет. Но второго не оказалось в номере, а вместо первого мне протянул сложенный вдвое лист бумаги незнакомый светловолосый парень. На нём была форма стюарта, и в голосе звучала та же учтивость, что и у Стига.

— Просили передать, леди.

— Благодарю. — Закрыв дверь, я зевнула, всё ещё пребывая где-то между сном и явью. Развернула записку и вслух прочитала: — Позавтракаем в ресторане. Жду тебя.

Осоловело оглядевшись, заметила очередное платье — на этот раз из охрового цвета бархата. Рядом стояли коричневые замшевые ботинки на маленьком каблучке, а на спинке стула висел изумрудного цвета жакет. Слышала, что леди в столице предпочитали яркую, контрастную одежду. Особенно замужние дамы. Яркую и богатую.

Не желая заставлять дракона ждать, быстро привела себя в порядок. Осмотрела место «клеймения», в который раз дивясь тому, что вместо уродливых порезов на коже золотились завитки, складывающиеся в непонятный символ. Одевшись и собрав волосы в простую причёску, отправилась в ресторан. В этой части дирижабля людей было немного, как и в самом ресторане. Видимо, сюда допускались только пассажиры первого класса, и при сложившихся обстоятельствах меня это радовало. Меньше людей — меньше риск нарваться ещё на какого-нибудь знакомого Раннвей. Мало ли с кем она водила дружбу...

Странно, что Эндер не заказал еду в номер, а решил позавтракать в ресторане. Вдруг снова столкнёмся с Флемингами? Хотя бы сегодня хотелось избежать их общества и внимания. Я подумала об этом, сходя с левитационной платформы. Обежала взглядом зал, щедро залитый солнечными лучами. Искала дракона и таки нашла. Только не Делагарди, а Флеминга. Он тоже меня заметил и, поднявшись, позвал, приглашая за свой столик. Было поздно делать вид, что я его не увидела. Наши взгляды встретились, и я, чертыхнувшись, направилась к Лейфу.

Пока шла к нему, тоже чертыхалась, не забывая припоминать незлым тихим словом и Делагарди. Вот зачем надо было звать меня в ресторан, а самому непонятно где шляться? Выдержать оборону против Флеминга в одиночку будет непросто. Я ещё так много не знаю о Раннвей и...

Погодите-ка! А записка точно была от моего дракона, а не от чужого?

Эта мысль заставила ещё больше нахмуриться и ещё сильнее разозлиться. Потому, когда добралась до столика, за который меня так настойчиво звали, не сдержавшись, гаркнула:

— Это ты меня сюда вытащил?

Тёмные брови Флеминга поползли вверх, рискуя слиться с аккуратно зализанными набок волосами.

— И тебе доброе утро, Раннвей. Плохо спала?

— Разве я могу спать хорошо, зная, как далеко мы от земли?

Делагарди обмолвился, что Раннвей боялась высоты. Она многого боялась, и по-хорошему, мне следовало бы засунуть недовольство куда поглубже и вернуть себя в амплуа тихони и трусихи.

— Точно. — Лейф улыбнулся. — Я почти забыл о твоей фобии. Вчера ты не казалась напуганной.

Потому что вчера ничего о ней не знала.

— Я стараюсь бороться со своими страхами.

Хотела уже опуститься в кресло, отодвинутое предупредительным официантом, но Флеминг вышел из-за стола и, взяв меня за руку, прижался к ней губами.

Хриплый шёпот вместе с тёплым дыханием коснулся кожи, и внутри, словно занявшиеся от искр, полыхнули чужие эмоции. Смущение, интерес и... влечение. От последнего по телу пробежала сладкая волна дрожи, но её тут же заглушили мои собственные чувства — в отличие от Раннвей, мне этот тип совершенно не нравился.

— Я скучал по тебе, Раннвей. Мы скучали.

Мы? Это он про Шанетт, что ли? Только не говорите мне, что забитая мышка-драконица участвовала в совместных с этой парочкой... хм... вольностях.

К сожалению или, может, к счастью, никаких отголосков воспоминаний в сознании не возникло. Дракон наконец перестал держать меня за руку, и я поспешила устроиться за столом.

Раскрыв меню, сказала:

— Ты так и не ответил на мой вопрос: зачем ты меня сюда пригласил? Эндеру это может не понравиться.

Флеминг глотнул кофе и только потом соизволил проговорить:

— Позавтракать с тобой хотела Шанетт, но у неё возникла проблема с платьем — пришлось переодеваться. Она отправила меня составить тебе компанию, пока не приведёт себя в порядок.

Я счастлива.

Мне хотелось извиниться и сбежать в каюту, но это было бы подозрительно. Нельзя, чтобы Флеминги думали, что я их избегаю.

— Так это правда? — спросил дракон, когда я заказала яйца пашот с беконом и тостами.

Надеюсь, приготовят так же быстро, как и вчера. Я всё проглочу и сразу отсюда уйду.

— Что именно?

— Что ты раскрыла в себе дар?

— Разве не об этом свидетельствует цвет моих глаз?

Флеминг усмехнулся. Откинувшись на спинку кресла, обвёл меня взглядом, от которого захотелось почесаться.

— Раньше я не замечал за тобой привычки отвечать вопросом на вопрос.

— Прошло четыре года, Лейф. Непростых для меня, а точнее — сложных. — Я подалась вперёд и сказала, желая расставить все точки над «ё» раз и навсегда. — Я действительно изменилась. Считай, что прежней Раннвей нет. Она умерла.

Глава 8. Лишняя

Из ресторана меня увели быстрее, чем я успела прийти в себя. Кто-то из персонала, но я даже не поняла кто, если честно. Всё смешалось. Лица перед глазами, голоса... Я будто уснула, а в себя пришла только в каюте, завёрнутая в одеяло. С чашкой горячего какао в руках, Стигом возле кровати и пожилым мужчиной, бортовым целителем, там же.

— С эйрэ... моим мужем, — начала тихо, когда он надо мной склонился, — всё хорошо?

— Его я ещё не осматривал, — ответил маг, сосредоточенно прощупывая моё запястье. После чего принялся водить по воздуху руками, словно обрисовывая контуры моего тела. — Он велел прежде осмотреть вас.

И вот зачем, спрашивается? Меня искажённый не кусал и вилками мне в плечо не тыкал. Не швырял по залу, как собака любимую резиновую пищалку.

— Я в порядке, — отозвалась вяло и отпила немного сладкого, горячего напитка.

— И это действительно так! — Целитель ободряюще улыбнулся. — Вы потрясены, и это нормально. Но физически полностью здоровы. Поэтому с вами я закончил, леди Делагарди, и сейчас же займусь вашим мужем. Он у меня в медотсеке. Не волнуйтесь, я окажу ему первую помощь, а в городе им займётся ваш семейный лекарь. Слышал, Йерд Браден — настоящий кудесник.

Я неуверенно пожала плечами, потому что знать не знала никакого Йерда Брадена.

— Если потребуется, — обратился он уже к стюарту, — дайте леди ещё успокоительного.

Вот почему я будто в трансе. Из-за успокаивающих капель. Покосившись на чашку с какао, поставила её на тумбочку, а Стиг тем временем проводил целителя к выходу.

— Если я могу быть ещё чем-то полезен... — сказал он, обернувшись.

Я заставила себя улыбнуться:

— Мне ничего не нужно, Стиг. Можешь идти.

Кивнув, стюарт бесшумно вышел.

То ли успокоительное было убойным, то ли мне досталась убойная доза — я так и просидела, в одеяле, обхватив колени руками, до прихода Делагарди. Когда дверь приоткрылась, вскинула взгляд и посмотрела на дракона. Раны ему перевязали, смену одежду для него забрал стюарт, и поэтому можно было сказать, что выглядел эйрэ неплохо. Но стоило вспомнить, как ему досталось от искажённого, как становилось ясно, что ничего хорошего.

— Ты как? — подала голос, всё ещё вялый, сонный.

Я вся была вялой и сонной, какой-то опустошённой, словно целые сутки без перерыва разговаривала с тенями.

— Жить буду и, хочется верить, что вполне неплохо. — Эндер приблизился к кровати, опустился рядом. — А ты?

— В шоке от случившегося. Расклеившаяся от успокоительного.

Заметила у него на шее каплю подсохшей крови, не то его, не то искажённого. Подалась было, чтобы стереть, но в последний момент себя одёрнула.

— У тебя тут... на шее... Кровь... — Показала на своём примере, где именно, и дракон потёр кожу, стирая напоминание о случившемся.

— Никогда раньше не видела искажённых?

— Слава богу, нет. — Одно лишь упоминание об отравленном магией безумце заставило поёжиться. — Они всегда такие... агрессивные? И такие сильные...

— Не всегда, но чаще всего — да. Зависит от многих условий. Что и сколько приняли и как сильно магия повлияла на тело или разум. У Лувиса Келлера, этого искажённого, — тихо уточнил Эндер, — оказалось задето и то, и другое.

— Но почему он напал именно на меня? — Я подтянула одеяло, стягивая вместе края: от разговора об искажённом мороз бежал по коже, снова стало холодно. — Я раньше его даже не видела!

— Лейф рассказал, как всё началось. Вы находились к нему ближе всех. Искажённые интуитивно выбирают тех, кто слабее. Из вас двоих он выбрал тебя.

И всё из-за Шанетт, у которой зудело в одном месте — так хотелось со мной позавтракать. А сама даже не пришла.

— Мне не стоило покидать каюту. Думала, это ты позвал меня в ресторан, а оказалось — леди Флеминг.

— Я знаю. — Пройдясь по мне взглядом, Делагарди поднялся. — Её там даже не было, но именно на неё целителю пришлось потратить добрые полчаса — Шанетт билась в истерике. Ты же даже слезинки не проронила, хотя тебе досталось больше всех.

— Ну, во-первых, больше всех досталось не мне, а тебе, — заметила справедливости ради. — Во-вторых, как уже сказала, я под успокаивающими каплями. И, если честно, в ресторане мне очень хотелось заползти под стол к официанту и начать скулить как собачка той пожилой дамы. Надеюсь, она всё-таки пережила её объятия...

Взяв на себя обязанности Стига, дракон начал складывать в сумку вещи, а я продолжала сидеть на кровати и наблюдала за его спокойными, уверенными движениями. Ведёт себя так, словно и не было никакого нападения, он не ранен и вообще чувствует себя прекрасно.

— Ты имела полное право и скулить, и прятаться под столом, — пошутил он, не прерывая своего занятия.

— Имела, и ещё какое! — подтвердила я, снова возвращаясь в такие ужасные воспоминания. — Особенно когда грязь под ногами искажённого стала обретать форму и пыталась тебя убить.

Делагарди замер с рубашкой в руках. Обернувшись, нахмурился и спросил с явным недоумением в голосе:

Глава 9. Всё тянется из прошлого

Женя Исаева

— Леди желает принять ванну?

Я рассеянно кивнула, даже толком не понимая, о чём меня спрашивают. Мысли были заняты другим: как прожить год в доме, в котором меня ненавидят? Как будет вести себя Эдвина? Чего от неё можно ожидать? Почему-то, когда сюда ехала, представляла племянницу Делагарди нежной чудесной девочкой, тихой и вежливой. Увы, явь не имела ничего общего с мечтами.

— Изволите обедать в своих покоях или в столовой? А может, на террасе?

Конечно же, здесь есть терраса. И вполне возможно, что не одна. Пока поднималась наверх, следуя за дворецким, успела отметить богатое убранство дома, высоту потолков и размеры хрустальных люстр. А сколько же в них висюлек...

— Леди...

Я встрепенулась и посмотрела на Бальдера:

— Согласна на всё.

— На обед в комнате, столовой и террасе? — с сомнением уточнил он, явно задаваясь вопросом, как леди собирается обедать в нескольких местах одновременно.

— В комнате, — улыбнулась ему, в ответ почему-то получив удивлённое выражение.

Может, Раннвей никогда никому не улыбалась? Или считала, что её улыбки — роскошь, которой прислуга недостойна? Надо будет расспросить о её поведении с домочадцами Делагарди.

Сделав себе пометку в памяти, последовала за степенно вышагивающим дворецким по широкому коридору. Не знай я, где нахожусь, и могла бы запросто решить, что в музее. На стенах, затянутых светлой шёлковой тканью, было столько картин, сколько, наверное, висюлек в люстре на первом этаже. Хотелось остановиться и рассмотреть каждую. Это я про картины, а не хрустальные капли. Особенно меня заинтересовали портреты, но я запретила себе обращать на них внимание. Позади бесшумно семенили Полин с Минной. Не хочу, чтобы со стороны казалось, будто леди Делагарди здесь никогда не бывала.

— Слуги сейчас же займутся вашими покоями, леди, а Минна с Полин пока что займутся вами, — останавливаясь возле одной из дверей из тёмного, покрытого лаком дерева, проговорил Бальдер.

На этот раз я не сдержала удивления. Прозвучало так, словно я кукла, которую было велено привести в порядок и нарядить.

Следующие слова дворецкого удивили ещё больше:

— По приказу эйрэ ваши вещи сохранили, хоть, как по мне, их следовало выбросить... Точнее, отдать на благотворительность, — добавил он, растягивая губы в некоем подобии улыбки, отчего морщины вокруг голубых тусклых глаз собрались некрасивыми пучками. — Вам они вряд ли пригодятся, мода ведь так быстротечна... Прошло немало времени.

— Я сама решу, что делать со своей одеждой, — сощурившись, ответила я и взглядом указала на дверь, давая понять, что стоять здесь до полуночи не собираюсь.

— Покои эйрэ, — церемонно объявил дворецкий, словно впускал меня в святая святых.

На самом же деле это была просто комната. Просторная, если не сказать — огромная, поделённая на несколько зон. В глубине в алькове располагалась кровать, по сравнению с которой ложе в каюте дирижабля можно было назвать узкой койкой. В другом конце возле камина обнаружились два кресла и столик с шахматной доской. Фигуры были расставлены, словно ждали, что ими вот-вот сыграют. Имелся здесь и книжный стеллаж, а рядом на комоде горделиво возвышались графины с бутылками. Понятно, всё самое важное всегда под рукой. Или, скорее, в бокале... Надеюсь, эйрэ не злоупотребляет своей коллекцией.

Стеклянные двери вели на французский балкон и ещё несколько, деревянных, уводили неизвестно куда. Спрашивать, что за ними находится, я, понятное дело, не стала. Сделала вид, что осматриваюсь, просто чтобы понять, что здесь за четыре года поменялось.

— Распоряжусь насчёт обеда. — Дворецкий поклонился, но, как мне показалось, небрежно, без особой учтивости.

А может, я себя накручиваю? Реагирую предвзято после выступления Эдвины?

— Если забыли, что и где находится, Полин с Минной подскажут, — добавил Бальдер, уходя. Хотя, честное слово, лучше бы не добавлял. — Помнится, вы и в былые времена были здесь нечастой гостьей.

Почувствовав, как раздражение вспыхивает с новой силой, хотела уже спросить, что, чёрт возьми, происходит, но дворецкий, шельмец, уже успел закрыть за собой дверь. Едва не зарычав, повернулась к служанкам. Если и они начнут показывать характер, придётся вспомнить о своём. Характере. И положении в этом доме.

— Скорее наберите воду! — бросила требовательно, больше не в силах сдерживать раздражение.

— Сейчас всё сделаем, леди, — одновременно проговорили девушки и дёрнули к дверям.

Проводив их мрачным взглядом, я вернулась к знакомству с покоями Делагарди. Скользила взглядом по незнакомой обстановке и злилась на Эдвину, Бальдера, дракона. Последний мог бы и предупредить, что домоправитель — любитель поязвить, а племянница обожает концерты.

И вот что теперь со всем этим делать?

* * *

Пока служанки возились в ванной, я всё-таки выяснила, что скрывалось за оставшимися дверями. За одной находилась просторная гардеробная, за другой — ещё более просторная гостиная с балконом, плотно прилегавшим к точно такому же. Стеклянные двери, что вели на него, были распахнуты. Я бы и не обратила на это внимания, если бы не громкие голоса, заставившие прислушаться:

Глава 10. Ра-а-анве-е-ей...

Женя Исаева

Остаток дня прошёл спокойно. Меня никто не трогал, не колол словами, не портил настроение непонятными намёками и ехидными замечаниями. Не знаю, какая кошка пробежала между Бальдером и Раннвей, но если он не перестанет, придётся рассказать Делагарди.

Чтобы убить время (да и скорее освоиться), я решила познакомиться со своим новым временным домом. Взяла Полин и, заявив, что желаю своими глазами увидеть, что здесь поменялось за четыре года, отправилась бродить коридорами замка. Ну то есть особняка, но размерами он ничем не уступал маленькому замку.

На одном лишь втором этаже я насчитала девять спален и двенадцать ванных, будуар герцогини, мой, то бишь, гостиную герцога — другими словами, Эндера. Также здесь располагалась комната для курения и игровая. Первую имел право посещать только эйрэ, вторая могла быть интересна одной лишь Эдвине. Да и то, как оказалось, не слишком-то.

— Мисти Эдвина в последнее время почти не играет и редко здесь бывает, — сказала Полин, закрывая дверь в настоящий девичий рай. Каких игрушек там только не было... Особенно меня впечатлили фарфоровые куклы в роскошных нарядах. Я бы сама в такие с удовольствием играла, и плевать, что уже давно не маленькая. — Теперь она с большим удовольствием наряжается сама, чем наряжает своих кукол.

Эндер сказал, что Эдвине скоро исполнится тринадцать. Тот возраст, когда прощаешься с детством и постепенно вступаешь в юношество. Ещё немного, и Эдвина забудет сюда дорогу. Зато вполне может потребовать для себя ещё одну комнату, только уже для нарядов и украшений. Из того, что узнала от служанок и увидела сама, пришла к выводу, что Эндер девочке ни в чём не отказывал. Любая её прихоть исполнялась сразу же, будто по щелчку пальцев.

— А как у неё обстоят дела с учёбой? — спросила я, заглядывая в следующую комнату — одну из гостевых спален.

— Мисти Эдвина очень способная девочка, — похвалила наследницу Фармор горничная. — У неё отличная память и весьма... хм... богатая фантазия. — Полин бросила по сторонам взгляд, словно желая удостовериться, что нас никто не подслушивает, а потом тихо произнесла: — Но она ленится. И... не привыкла слушаться. Наверное, из-за этого ни одной гувернантке так и не удалось найти к ней подход, а их за то время, что я здесь, поверьте, было немало. Она... — Полин осеклась и, неожиданно побледнев, прижала пальцы к губам. — Ох, простите меня, леди Делагарди! Не следовало мне говорить такое о мисти Эдвине. Она же... Она же ваша племянница!

Я покачала головой и мягко ей улыбнулась:

— Всё хорошо, Полин. Наоборот, я благодарна тебе за искренность. Это одно из качеств, которые я превыше всего ценю в окружающих меня людях. Поэтому я бы хотела, чтобы ты и дальше говорила мне только правду, какой бы она ни была.

— Так и будет, леди. Обещаю, — зардевшись, пробормотала служанка.

Из холла можно было попасть в гостиную и в зал для приёмов. Также из него в глубь дома уводили два коридора. В одном крыле располагалась кухня, подсобные помещения и комнаты для прислуги. В другом — столовая, хозяйский кабинет и библиотека. Я бы с удовольствием задержалась в последней (давно не встречала такого книжного богатства!), но незаметно подошло время ужина. А точнее, время переодеваний.

Понятия не имею, почему нельзя поесть в том платье, в которое была одета сейчас, но этикет обязывал принарядиться. Бросив последний взгляд на книжные стеллажи, тянущиеся до самого лепного свода, я отправилась наверх, а переодевшись и собрав волосы в причёску, спустилась в столовую.

Вовремя. Дракон уже вернулся и теперь восседал во главе длинного стола. За таким спокойно могли бы трапезничать человек двадцать, если не больше, но накрыт он был на три персоны. При виде меня Делагарди поднялся и отодвинул стул по правую от него руку.

— Добрый вечер, любимая. Как прошёл твой день?

Я вздрогнула. Уж больно непривычно было слышать такое обращение. Мой бывший муж (и самая большая ошибка моей жизни) называл меня так до свадьбы. И ещё пару раз во время медового месяца. А потом ему надоела лживая маска любящего, заботливого мужчины, и я узнала настоящего Игоря.

— Раннвей...

Я встрепенулась, прогоняя из памяти ненавистный образ, и постаралась улыбнуться новому мужу. К счастью, временному и фальшивому.

— День прошёл отлично. А каким был твой? Любимый...

Дракон дёрнул бровью, уловив в моём голосе иронию. Ну правда, не называть же мне его так, одаривая ласковым взглядом! На это мы не договаривались.

— Утомительно, — лаконично описал он последние несколько часов и жестом предложил садиться.

Заняв место за столом, я с удовольствием подумала о том, что ужин наверняка будет таким же вкусным, как и обед, и хотя бы это должно было поднять мне настроение.

Правда, и минуты не прошло, как оно испортилось.

— Где Эдвина? — обратился к одной из служанок Эндер. Кажется, её звали Ильвой. Милая девочка лет семнадцати, скромная и застенчивая.

— Мисти Эдвина сказала... что у неё нет аппетита. — Служанка опустила взгляд.

— Она точно именно это сказала? — мгновенно помрачнев, уточнил Делагарди.

— Она... — Девушка взволнованно закусила губу.

10.2

За столом воцарилась мрачная тишина. Ильва вжалась в стену, не решаясь ни уйти, ни приблизиться к столу. Еда на огромных серебряных блюдах выглядела более чем аппетитно, вот только после заявлений избалованной девчонки аппетита больше не было.

— Может, я поем у себя?

— Ты видела её сегодня? — одновременно со мной спросил Делагарди. На моё предложение он, кажется, даже не обратил внимания.

— Только когда мы приехали. Я обошла весь дом, но Эдвина мне на глаза не попадалась.

— Ты также собирала слуг. — Он посмотрел на меня в упор, и непонятно, то ли поощрял мою инициативу, то ли был недоволен.

— Я ведь хозяйка. Имею на то право.

И, к слову, раз уж я хозяйка... Поманила Ильву и попросила налить мне вина. Не поем, так хоть нервы полечу. Чует моё сердце (и все остальные органы тоже), Эдвина мне их ещё не раз попортит.

— Рад, что ты так быстро освоилась... Раннвей, — сказал дракон, наблюдая за тем, как тонкая багряная струйка собирается на дне бокала кровавой лужицей.

Не знаю, откуда взялось это сравнение, но оно напомнило об утреннем происшествии. О схватке и искажённом, оставшемся без сердца. О крови, залившей пол ресторана.

Стоило только это представить, и желание лечить нервы тоже пропало.

— Что стало с этим... Келлером? — вспомнила я имя погибшего. Точнее, убитого, но лучше я буду называть его погибшим. Чтобы лишний раз не вспоминать, что рядом со мной сидит ультор.

Палач.

— Тело забрали в управление. Будет проводиться расследование, — снова не стал блистать красноречием эйрэ.

— И кто его будет проводить? Ты?

— Ульторы работают в паре со следователями. Мой напарник, Рейер Таубе, возвращается завтра из отпуска. Вместе мы выясним, как Лувис Келлер стал искажённым.

— Разве тех, кто покупает эликсиры, не регистрируют? Не наблюдают за ними?

— Обычно — да, но случаются и досадные исключения вроде этого, — обтекаемо ответил Эндер и велел служанке разлить по тарелкам суп.

Из его ответов стало ясно, что он не любит говорить о работе и подпитывать свою жену новой информацией явно не намерен. Меня так и подмывало спросить о тени, о его предположениях, что это вообще может быть такое, но, во-первых, мы были не одни, а во-вторых, своим присутствием нас решила почтить мисти Эдвина.

Девочка вошла в столовую в сопровождении дворецкого. К моему удивлению, она не выглядела ни злой, ни даже насупленной. Улыбнулась Делагарди, удостоила меня коротким, быстрым взглядом, после чего опустилась по левую руку от опекуна.

— Как прошёл твой день, Эдвина?

— Я занималась. Готовила домашнее задание на завтра, — голос как у кроткого ангела и взгляд такой же. Если бы не видела её утром, решила бы, что это очарование просто не способно злиться.

— Молодец, — похвалил воспитанницу Эндер и как ни в чём не бывало принялся за еду, не удосужившись поинтересоваться, с какой такой радости она не собиралась есть со мной за одним столом.

Беря пример с дракона, я тоже разложила на коленях салфетку, взяла ложку и снова ощутила короткий, но острый взгляд девочки. Правда, та тут же опустила глаза в тарелку, сделав вид, что ничто, кроме крем-супа, её в данный момент больше не интересует.

— Как твои успехи в истории Кармара? — продолжил интересоваться обучением девочки Эндер.

— Мы почти закончили изучать предания о Чёрной Матери и Пепельной деве.

С некоторыми преданиями и я была знакома. Например, о Пепельной деве по имени Найва и её старшей сестре Майвор, которую впоследствии и назвали Чёрной Матерью. Считается, что это из-за неё драконы не способны перевоплощаться. Из-за её проклятия, которое она наложила на всех Перерождённых после того, как один из них похитил прекрасную Найву.

— Отлично. А что с географией? — отвлёк меня от мыслей о преданиях голос Делагарди. — Знаю, ты не любишь этот предмет, но знание мира так же важно, как и любые другие.

— География скучная. — Эдвина забавно поморщилась, после чего со вздохом произнесла: — Последние несколько уроков мы изучали карту Дрелора.

Эндер удовлетворённо кивнул. Глотнув вина, задал очередной вопрос:

— Как, кстати, твой дрелорский?

— Мисти Ливен говорит, что я делаю успехи.

Я в разговоре участие не принимала и чувствовала себя здесь, мягко говоря, лишней. Пока ела, почти не ощущая вкуса пищи, украдкой поглядывала на Эдвину. У неё были такие же волосы, как у меня: длинные, густые, насыщенного медного цвета с алыми проблесками. А вот глаза совсем другие: светлые, прозрачно-голубые. И очаровательные ямочки на щеках, которые появлялись всякий раз, стоило ей хотя бы немного улыбнуться.

Вот только наследница Фармор почти не улыбалась. Разве что утром, когда увидела Делагарди. И ровно до того момента, когда увидела меня.

— Ты, наверное, уже и не помнишь, но Раннвей отлично музицирует, — зачем-то вспомнил эйрэ о моей земной профессии. Взглянул на меня и перевёл взгляд на напряжённо замершую Эдвину. — Она могла бы тебя многому научить. Правда, любимая?

10.3

Вот, значит, как... Сидеть за одним со мной столом мы не желаем, музицировать вместе тоже. Что это? Обида от того, что Раннвей исчезла, или нечто большее?

Разрядившаяся было обстановка снова накалилась. Будь Эдвина на самом деле моей племянницей, и я бы сказала ей пару ласковых. Но сколько бы ни хорохорилась, я была чужой в этом доме. Я здесь не хозяйка и эта девочка мне тоже чужая.

Перевела взгляд на Делагарди, безмолвно спрашивая, как он поступит.

Эйрэ не стал нервничать, не стал заводиться. По крайней мере, внешне остался невозмутимым, и голос его звучал спокойно:

— Раз это то, чего ты хочешь, Эдвина, значит, так тому и быть. Бальдер, — он подозвал притаившегося в дальнем углу дворецкого. — Позаботься о том, чтобы к утру к нам доставили жабу, и чем крупнее, тем лучше. Посадим её за рояль рядом с Эдвиной, и я лично прослежу, чтобы ни одна из них не сдвинулась с места, пока урок не закончится.

Ого, он и такое может? В смысле зачаровать бедную амфибию. Или ещё что похуже придумает? Например, пришпилит её чем-нибудь к сиденью стула... Я поморщилась и Эдвина тоже. Не знаю, о чём думала она, беспокоилась ли о ни в чём не повинном создании, как я, но было видно, что идея эйрэ ей не по нраву.

— Ты это серьёзно? — наконец выдохнула она, явно не веря, что её опекун способен на нечто подобное.

— Я также серьёзен, как и ты, Эдвина. Если тебя не устраивает Раннвей, будешь заниматься с жабой.

Девочка задохнулась от негодования. Безмолвного, потому что дерзить в адрес опекуна она не отваживалась. Это нежданной тёте можно говорить всё, что полезет в голову. Но не дракону.

Решив, что на сегодня семейных концертов с меня достаточно, я поднялась.

— Пожалуй пойду. Уже поздно, устала...

И прочее, прочее.

Делагарди потянулся ко мне, чтобы коснуться моей руки. С трудом подавила дрожь, которая появлялась всякий раз, когда мы соприкасались кожа к коже. Тут же пробуждался страх Раннвей и ещё что-то... совершенно иное.

— Останься. Илма приготовила твой любимый черничный пирог с мороженым.

Любимый? Тряхнула головой и тут же себе напомнила, что всемогущий продолжает играть на публику. Ничего не имею против черничных пирогов, тем более с мороженым, но моими любимыми они никогда не были.

Вся эта забота и нежности для прислуги, Женя. Только для прислуги.

И выбрось из головы всякие глупости!

Высвободив руку из драконьих пальцев, опустилась обратно.

— А вот Эдвине уже пора. — Он перевёл взгляд на воспитанницу, и девочка вспыхнула.

— Но я ещё не доела! И... и пирог? — жалобно посмотрела она на Эндера.

— Сегодня останешься без пирога. В наказание за отвратительное поведение. Надеюсь, ты скоро придёшь в себя.

— И приму ту, что бросила нас? Никогда! — Она вскочила, едва не опрокинув стул. — Я никогда ей не была нужна! И ты тоже!!! — Метнув в меня, как боевой снаряд, злой взгляд, вылетела из столовой.

Вот и поужинали. В тихом семейном кругу.

Угу.

С видом, словно ничего не случилось, Делагарди сосредоточился на стейке, я же продолжила ковыряться ложкой в супе.

— Она успокоится, — заметив, что, в отличие от него, я не веду себя так, будто ничего не случилось, сказал эйрэ. — Просто... ей надо привыкнуть.

— А тебе надо с ней поговорить. Если она не рада возвращению тёти, то должна хотя бы порадоваться тому, что благодаря мне её не отдадут двоюродной бабке.

Дракон отложил столовые приборы и, промокнув губы салфеткой, бросил её, скомканную, на стол.

— Змея сумела расположить к себе Эдвину.

— То есть она не против переехать к Левенштернам?

Взглянув на молчаливых Бальдера и Ильву, последние несколько минут успешно изображавших истуканы, дракон поднялся.

— В силу возраста Эдвина многого не понимает. Да и не знает. Мне совершенно не хочется говорить ей, что в доме Данны ей может грозить опасность. — Выйдя из-за стола, он протянул мне руку и прошептал чуть слышно: — Предлагаю продолжить этот разговор за подписанием договора. — И уже громче дворецкому: — Бальдер, десерт подашь в мой кабинет.

И снова мурашки по коже, когда мою руку сжимают сильные пальцы. Снова беспричинное желание отстраниться, оказаться как можно дальше.

И одновременно... как можно ближе.

Тьфу ты!

В кабинете я взяла себя в руки, выбросила из головы всё лишнее: и мысли о своих странных ощущениях, и те, что были о чужом ребёнке. Опустившись в кресло у письменного стола, сказала:

— Я готова читать. Где договор?

— Что-нибудь выпьешь? — вопросом на вопрос ответил Делагарди, наполняя свой бокал крепким напитком. Насыщенного тёмного цвета, такого же тёмного, как и ореховое дерево, из которого была сделана вся мебель в кабинете. И стеллажи, и подставка для глобуса с материками, морями, океанами, так похожими на земные, и вместе с тем совершенно другими.

Тоже чужими.

10.4

Эйрэ сдержал слово и прописал в договоре всё, о чём мы договаривались. Никаких романтических отношений и уж тем более — интимных. Никаких, по сути, для меня обязанностей, кроме выходов в свет, где нам обоим придётся играть на публику. Эндеру строить из себя счастливого мужа, к которому вернулась обрётшая дар жена. Мне — исполнять роль тётушки, заботящейся о взбалмошной племяннице. Только один пункт заставил нахмуриться и вонзиться в Делагарди мрачным взглядом.

— Что это такое?

— Где? — невинно переспросил «благоверный».

— Здесь. — Я ткнула пальцем в несколько строк, написанных широким, размашистым почерком. Ткнула и зачитала вслух: — В случае возникновения непредвиденных обстоятельств действие соглашения может быть продлено на срок, оговорённый обеими сторонами. Что значит: продлено? Год — это и так немало!

— Этого не случится, — склоняясь над креслом, в котором я сидела, ответил Делагарди. Пробежался по договору взглядом, словно желая удостовериться, что я ничего не напутала, а потом добавил: — Года будет достаточно, чтобы Эдвина раскрыла в себе несколько даров или хотя бы один.

— Но что, если она окажется такой же, как Раннвей?

Вот тебе и непредвиденное обстоятельство.

Я обернулась к Делагарди и сразу поняла, что сделала это зря. Он ещё не успел выпрямиться, не успел отстраниться, и моё лицо оказалось в... эмм... неприличной близости от его. Мои губы были слишком близко к его губам, на которых почему-то и задержался предательский взгляд. После чего скользнул ниже: на чёткую линию подбородка с ямочкой, на шею... Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, шейный платок он развязал, едва переступив порог кабинета. А губы...

Нет, не стоит возвращаться к губам.

Отвернулась и услышала тихий, но твёрдый голос дракона:

— Эдвина пошла в мать. С раскрытием даров сложностей не возникнет, поэтому этот пункт в договоре — чистая формальность.

— Формальность, которую придётся убрать, — выставив из головы всё лишнее, непреклонно заявила я.

И мысленно выдохнула, когда он выпрямился.

— Ты опять ставишь мне условия, Женя, — теперь в голосе Делагарди, до этого немного хриплом, почти мягком, звенела сталь.

— Условие. Одно. Которое тебе придётся принять.

— Придётся? — переспросил он коротко, отчего мурашки побежали по коже.

И уже не понятно, кто волновался сильнее: я или прошлая хозяйка этого тела.

— Придётся, — тем не менее повторила твёрдо, добавив в голос холодной решимости. — Иначе можешь воплощать в жизнь все свои угрозы, но и Эдвина здесь не останется, отправится раскрывать дары в дом двоюродной бабки.

Если бы взглядом можно было, как сигаретой, оставлять на коже ожоги, я вся уже покрылась бы волдырями. Не удержавшись, повела плечами в тщетной попытке стряхнуть внимание Делагарди. Куда там! Он всё ещё стоял сзади, но я всем телом ощущала, как он скользит по мне взглядом, заставляя каждый нерв дрожать от напряжения, а страх собираться в горле терпким, солёным комом.

Дракон не спешил с ответом, и когда я наконец услышала его ровный, холодный голос, невольно вздрогнула:

— Хорошо, Женя, — почему-то сделал ударение на моём имени. — Завтра получишь исправленный договор и, надеюсь, мы наконец с этим покончим.

— У меня точно такие же надежды.

Он отошёл, и я поспешила подняться.

— Спокойной ночи, ваша светлость, — не стала задерживаться, сразу направилась к дверям, продолжая чувствовать на себе тяжёлый, мрачный взгляд.

— Спокойной ночи, Женя, — снова назвал он меня по имени, хотя обещал больше так не делать.

Оставалось надеяться, что остальные обещания он всё же сдержит, и через год я покину этот дом спокойно, без проблем и военных действий.