Жена моего брата

Глава 1. Записка

Олег

Ключи звякнули в кармане, когда я остановился возле почтовых ящиков на первом этаже панельной девятиэтажки.

Обычно я проверял почту раз в неделю — в основном там лежали счета за коммунальные услуги и рекламные листовки.

Но сегодня что-то заставило меня заглянуть в ящик под номером «32».

Среди обычного мусора — предложений с кредитами, скидками, сантехникой — оказался небольшой конверт.

Самый обычный, канцелярский, какие продают в любом магазине за три рубля. На лицевой стороне аккуратным женским почерком выведено: «Кравцову Олегу Петровичу».

Кто в наше время письма пишет?

Все через мессенджеры общаются, электронную почту. Бумажная корреспонденция — это прошлый век, разве что пенсионеры еще так делают.

Повертел конверт в руках. Бумага обычная, офисная. Почерк, похоже, женский, каллиграфический.

Палочки ровные, буквы одинаковой высоты. Любопытство взяло верх — вскрыл, развернул сложенный вдвое листок.

«Твой брат избивает меня и детей. Помоги. Анна».

Я застыл посреди подъезда, держа в руках этот проклятый листок. Перечитал еще раз. Потом еще.

— Чушь какая-то, — пробормотал я, оглядываясь.

Сергей? Мой старший брат, гордость семьи, успешный предприниматель? Тот самый Сережа, который никогда голоса не повышал, жене цветы дарит без повода и детей в Диснейленд возит? Сережа избивает семью?

Это звучало как бред сумасшедшего.

Чертов лифт опять сломался. Пришлось подниматься на восьмой этаж пешком, и каждая ступенька отдавалась болью в пояснице.

В тридцать два уже чувствуешь себя развалиной — спасибо авиазаводу. Каждый день над чертежами горбатишься, плечи затекают, спина ноет.

Дома я достал записку при нормальном свете — перечитал. Почерк определенно женский, аккуратный. Но это просто не могло быть правдой.

— Это розыгрыш, — сказал я своему отражению в зеркале прихожей. — Полнейший бред.

Но кто мог так меня разыграть?

У меня нет врагов — коллеги уважают, с соседями отношения нейтральные, друзей немного, но все серьезные люди. Подобные шутки не в их стиле.

К тому же, кто знает про мою семью так много?

Пошел на кухню, включил плиту, поставил разогреваться вчерашний борщ.

Руки делали привычные движения — автоматически нарезали хлеб, доставали сметану из холодильника, но мысли были совсем не о еде.

«Соберись, думай логически», — приказал я себе, помешивая борщ.

Первый вариант: эмоции. Может, супруги поругались, и Аня в сердцах написала глупость, о которой сейчас жалеет?

Такое бывает — люди в момент злости говорят и делают всякую чушь. Возможно, Сережа накричал на нее или хлопнул дверью, толкнул плечом, а она восприняла как «избиение».

Второй вариант: проблемы с психикой. После родов женщины иногда… ну, бывает у них. Послеродовая депрессия, гормональные сбои.

Может, она преувеличивает обычные семейные конфликты, видит угрозу там, где ее нет.

Третий вариант: месть. У Ани могли быть обиды на Сергея — не связанные с физическим насилием — и она решила его «наказать», написав такую записку.

Обиженные женщины способны на многое.

Каждое объяснение звучало разумнее, чем… чем то, что не укладывалось у меня в голове.

Налил борщ в тарелку, но есть не хотелось — аппетит пропал начисто. Оставил почти нетронутым, прошел в гостиную.

Сел в кожаное кресло — подарок родителей на новоселье пять лет назад. Единственная дорогая вещь в моей скромной квартире.

Остальная мебель из IKEA, самая простая.

Я закрыл глаза, позволил воспоминаниям унести в детство. Мне семь лет, местная шпана отобрала новую машинку — подарок на день рождения.

Пришел домой в слезах, размазывая сопли по лицу. Серега, которому тогда было одиннадцать, молча выслушал мой рассказ, взял за руку и повел во двор.

Не просто машинку вернул — так поставил обидчиков на место, что больше ко мне не приставали. Вообще никогда, до самого окончания школы.

Один раз показал, кто тут старший, и все поняли: трогать Олега и Сережу Кравцовых себе дороже.

— Никого не бойся, — сказал тогда. — Если что, я всегда рядом.

В школе он был звездой. Капитан волейбольной команды, отличник, любимец девочек и учителей. Все хотели с ним дружить, все им восхищались.

А я был «братишкой Сережи Кравцова» — серой мышью, нелюдимым зубрилой-математиком.

Но Серега никогда своими успехами не кичился. Помогал с уроками, когда я не понимал что-то — в химии и биологии я полный профан.

Учил кататься на велосипеде, терпеливо придерживая, пока не научился держать равновесие.

«Отстаньте от него! Он еще маленький, всему научится», — защищал от нападок родителей, когда они сравнивали нас.

Когда он поступил в университет, я скучал по брату. Дом стал каким-то пустым без его громкого смеха, без друзей, которые постоянно к нему приходили.

И там его ждал успех — красный диплом, научные работы, стажировки в крупных компаниях. Девушки менялись как перчатки.

Пока где-то на улице, по дороге с очередного объекта, он не встретил Анну.

Боже мой, как он светился, когда впервые привел ее домой! Хрупкая второкурсница филологического факультета с огромными серыми глазами и застенчивой улыбкой.

Тоненькая, изящная, в простом голубом платье, которое подчеркивало ее природную красоту.

— Олег, — сказал мне тогда брат, отведя в сторону, — я так ее люблю, что готов ради нее на все. Сделаю ее самой счастливой женщиной на свете!

И он сдержал слово. Роскошная свадьба в лучшем ресторане города, на которую потратили несколько миллионов.

Белое платье за сто тысяч, кортеж из десяти машин, банкет на двести человек. Родители окончательно потеряли голову от старшего сына.

Теперь у них был не только успешный бизнесмен, но и «прекрасная невестка».