Женат

«Предисловие»

Душный зал пестрит яркими вспышками фотоаппаратов. Здесь красиво все: круглые столы с белыми скатертями, сервировка по всем правилам этикета с кучей вилок и ножей. Маленькие букеты белых роз и гвоздик в центре. Люди в дорогих платьях, мужчины в безупречных костюмах, но самое главное — это он.

Марат Ильясович Юсупов — бизнесмен года.

Его награждение. Сегодня его вечер. Я пристально слежу за тем, как он уверенно и спокойно поднимается на сцену. Не улыбается. Марат Ильясович никогда не улыбается. Его взгляд больше похож на выброс острого льда в атмосферу. Он пугает до дрожи, а шрам на правом глазе придает только больше мандража. Под этим взглядом всегда неуютно.

А еще бывает жарко. Очень жарко…

Я прикрываю глаза, не позволяю себе думать об этом сейчас. Потому что мне нельзя. Глаза сами находят его жену в зале: шикарная укладка, украшения, туалет. На ней длинное платье в пол изумрудного цвета. Чтобы под цвет его глаз было…

Мне нельзя на него смотреть, черт бы меня побрал, но я смотрю…смотрю на него с замиранием сердца. Знаю, что он, скорее всего, уже меня срисовал. Знаю, что он меня видел. Знаю, что запретил сегодня сюда приходить. Знаю, что я все равно пришла, нарушив почти все договоренности разом. Но как остаться в стороне? Я так хотела посмотреть, как он получит награду, к которой так стремился…

Я люблю этого мужчину с четырнадцати лет. Люблю его страстно, жарко и искренне. Мне плевать на его статус, на деньги, на то, что у него будет в перспективе и что есть уже сейчас. Я люблю его с того момента, как он впервые поднял на меня свои изумрудные глаза, в которых я утонула.

Не могу забыть…

Он стал первым мужчиной, который заинтересовал меня и показал, что это вообще значит — быть заинтересованной в ком-то. Помню, когда я два года назад узнала, что он женился, всю ночь плакала в подушку горько и стихийно. То есть, буйно. То есть, без рамок и, как тогда казалось, стопа.

Но я люблю его. И любила даже после этого. Даже когда познакомилась с его Анной — все равно любила.

Только вот я любила его секретно, никто не знал. Никто и не должен был узнать, даже он, но так случилось. Не просто. Из-за меня, конечно…

Черт. Надо было и дальше молчать. Он был жестким. Он ограничил наше общение, и я снова горько плакала.

Но мое сердце остановить он не смог. Я не смогла, разница в возрасте не смогла! Между нами разница в одну мою жизнь, а мне плевать…И что он — лучший друг моего брата тоже плевать.

Прикрываю глаза и обнимаю себя руками. Я знаю, что он думает.

Глупая малолетка. Дурочка! Влюбилась во взрослого, женатого дядю. Куда она полезла? Что за блажь стукнула ей в голову?

И он не понимает, что это не блажь. Я люблю искренне и сильно. Бесконечно. Все принимаю, ради вас, Марат Ильясович. А она? Ваша Анна? Где она была? Ах, да. У нее же «ка-рье-ра». Точно. Как я могла забыть? И муж. «Который будет любить ее сегодня, завтра и всегда»

Жмурюсь сильнее, а потом вдруг понимаю, что, скорее всего, непременно испорчу ему вечер. Марат Ильясович не рад меня видеть. Я замечаю, как во время своей речи он холодеет сильнее, когда лишь касается области, где я стою. Даже не меня! Области! Его скулы сразу заостряются, а взгляд становится еще тяжелее. Он злится. Он хочет, чтобы меня вообще не существовало. Ему неудобно. Неловко. Я заставляю его чувствовать себя неловко.

Зачем ты здесь? Ты только все портишь.

Ладно, признаю. Наверно, так и есть. Еще на мгновение позволяю себе коснуться его взглядом, чтобы запомнить, а потом медленно отступаю к выходу спиной. На самом деле, я ведь не хочу портить его вечер. Это важно для него. Я знаю.

Быстро прохожу по богатому фойе, стуча тонкими шпильками о мрамор. Чувствую на себе взгляды. Я знаю, что привлекаю внимание мужчин, потому что я — красива. Я выгляжу как модель. Только когда ловлю в отражении себя — становится горько. Красота — это не залог счастья, уж поверьте. У меня есть все: потрясающая фигура, высокий рост, длинные ноги. А еще свои светлые волосы пшеничного цвета и голубые глаза. Пухлые губы, с чуть более выраженной верхней, которая немного нависает на нижнюю. Тоже свои. Боже! Да у меня есть абсолютно все! И деньги, и статус, и крутая фамилия.Необычное происхождение. Я не дура. Но как будто канатами привязана к чужому мужчине и ничего не могу с собой сделать.

Наверно, пора что-то менять. Чувствую, как на глазах назревают слезы, поэтому прячу их, молча сунув номерок молодому парнишке.

Пожалуйста, просто отдай мне мою шубу, я хочу уехать побыстрее! А он все медлит. Рассматривает меня, будто я мошка под микроскопом — и это еще один минус моей внешности. Людям плевать, что ты подыхаешь изнутри. Они все равно будут смотреть. Потому что не думают, что ты можешь что-то чувствовать. Для них ты просто игрушка. Красивая куколка. А у красивых барби в груди нет сердца, там же только пластик.

Интересно, он думает также?

- Даниэла!

Как гром среди ясного неба. Я цепенею, когда слышу его бас, что разливается по всему холлу самого дорогого отеля Питера, вздрагиваю и оборачиваюсь.

Идет.

Конечно, он. Я узнаю его из тысячи, поэтому мне и смотреть не нужно. Просто хочется очень…

Господи, да отдай мне мою шубу наконец!

Буквально вырываю ее из рук и накидываю на плечи, снова бросаю взгляд на него и коротко улыбаюсь.

- Простите, Марат Ильясович. Я уже ухожу.

Быстро перебираю ногами в сторону дверей. Он не успеет, я знаю, и бегать, наверное, глупо. Я работаю с ним. Завтра он сможет беспрепятственно все высказать, поэтому и отложим до завтра. И да, это не глупо — бежать, чтобы сберечь остатки своего достоинства.

Питерские зимы славятся своей суровостью. Даже при небольшом минусе ты ощущаешь этот холод, что пробирает до костей. Когда тебе холодно снаружи — это еще полбеды, но когда тебя морозит не только из-за погоды, но и душу твою, вот тут уже надо бы задуматься.

Меня колотит сразу по всем пунктам. От волнения я стучу зубами, а еще кляну эти чертовы шпильки. Ноги буквально разъезжаются в стороны, а своей машины я, хоть убей, не вижу! Господи, да где же она?! Их тут столько…

«Я дико волнуюсь»

Даниэла

Когда я выглядываю в иллюминатор, меня совсем не успокаивает вид, который там открывается. Пушистые облака, солнце, светлое небо — обычно такое зрелище навевает спокойствие.

Не в моем случае.

Я лечу в Санкт-Петербург из родного Краснодара. Совсем недавно я вернулась и туда, а все это время училась во Франции, как мой отец. Он — француз. Когда-то давно приехал в Россию по бизнесу, а потом влюбился в мою маму и остался. От него мне досталась красивая фамилия Бужар и небесно-голубые глаза, а от мамы шикарная внешность. Длинные, густые волосы, ноги от ушей, фигура и фамильное, родимое пятно на правой ключице в форме сердечка. Мама говорит, что он приносит женщинам нашей семьи счастье, даря лучших мужей.

Я в этом сомневаюсь, потому что уже четыре года влюбленна в мужчину, который никогда не будет моим. А теперь еще я буду с ним жить. С ним и его женой.

Прикрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Стараюсь дышать ровно, но ручки дико потряхивает.

Я не видела Марата два года. Тогда он приезжал к родителям на папин юбилей. За месяц до этого он женился на Анне Керн — популярной актрисе. Она красивая, с темно-шоколадными волосами, янтарными глазами и губами бантиком. Талантливая. Яркая. Видная. Раньше мне она нравилась, но после того, как я узнала, что она украла у меня его безвозвратно — я ее возненавидела. Все искала минусы в ее внешности, себя с ней сравнивала, и несмотря на все, что имела, вечно ей проигрывала. А потом горько плакала…

В этот вечер я с ней и познакомилась.

Пока гости чествовали папу, не могла оторвать взгляда от них. Марат и Анна казались счастливыми. Они встречались до свадьбы три года, их отношения имели логичное продолжение, и они все еще были счастливы. Танцевали…он смотрел на нее, как на главное сокровище в своей жизни, обнимал нежно и никого вокруг не замечал. Меня тоже. И это было больно.

Я честно считала, что однажды, когда я стану старше, он непременно заметит! И мы поженимся. Чтобы вот также танцевать на приеме у отца…но этого не случилось.

В тот вечер все мои детские грезы рухнули.

Плакала я долго, горько и с душой. Конечно же, в подушку. Кристина — жена Адриана, моего старшего брата, на следующее утро сразу спросила, почему у меня такие глаза опухшие? Я сослалась на проблемы с несуществующим мальчиком. Марат и Адриан переглянулись. Они лучшие друзья с самого университета, так что хорошо друг друга знают. Любят по-братски. Поэтому часто подтрунивают. Тогда Марат именно это и сделал, бросив:

- Кажется, у тебя проблемы только начинаются, Рин.

- Отгоню.

- Заебешься отгонять.

Он бросил на меня взгляд, ухмыльнулся и снова уставился в тарелку с омлетом. А я…да, запомнила каждое слово. Я вообще помню все, что он когда-либо говорил мне в деталях, но это звучало как комплимент…

А потом пришла Анна. Забавно, но она быстро влилась в разговор и даже дала мне совет, как быстро избавится от припухлостей.

«Лед, лед и еще раз лед, дорогая!»

И она была права. Только лед помог бы мне тогда, потому что лед — всегда ассоциировался у меня с ее мужем. От этого стало горько и стыдно.

Мне и сейчас стыдно, правда. За то, что ничего не прошло, за то, что я все еще о нем думаю и мечтаю. За то, что как самая страстная фанатка и мазохистка, я слежу за ее профилем в популярной соцсети, и за ним тоже слежу. Марат живет в Питере и развивает свой бизнес. Очень успешно, кстати.

Он владелец сети отелей. Начинал с одного маленького, вырос до огромного охвата в тринадцать малышей и одного, огромного проекта недалеко от Невского.

Я им восхищаюсь.

Конечно, это так.

С первого взгляда в его изумрудные глаза, началось. И ничего не изменилось даже сейчас. Как и то, что я никогда не расскажу ему о своих чувствах, хотя и понимаю, что жить рядом с ним, будет тем еще испытанием. Видеть их с Анной, слышать, как они смеются, не дай бог, как занимаются любовью…но, с другой стороны, вдруг это поможет мне излечиться? Тогда, после юбилея, стало как-то попроще, когда до меня дошло, что он никогда моим не будет. Может быть, если я буду дольше находится рядом с ними, дойдет окончательно, и я смогу отпустить.

Да.

Только эта мысль придает мне сил.

Сначала, когда папа сказал, что я буду жить у Марата первое время, внутри вспыхнул протест дикой силы! Мы даже поссорились! Я говорила, что не ребенок, он с сомнением мотал головой. Папа любит меня. Я — его принцесса, единственная дочь. Мне позволено больше, чем Рину. Он — наследник его бизнеса, его виноградников, а мне можно думать над своим будущем. Этим я и собираюсь заняться в ближайший год, который взяла себе в перерыв, потому что совершенно не знаю, чем хочу заниматься по жизни! Это папе, конечно, не нравится. Это добавляет мне инфантильности. Беспечности. А это не нравится уже мне. Тогда я заявила, что буду работать! Он, конечно, отнесся скептически, но, как я уже говорила, мне позволено больше, чем брату. Мне можно потратить год на блажь, как он это называет, но под присмотром! Все-таки, я его принцесса. Восемнадцатилетняя, наивная прицесса.

Отсюда и жилье на одной площади с Маратом. Отсюда и просьба взять меня к себе на работу…

Он, конечно, согласился. Я же не знаю, что чувствую по этому поводу. Наверно, счастье? Одновременно надежду, что видя его так часто у меня точно получится отболеть. Я же буду подмечать всякие мелочи, узнаю его получше. Вполне вероятно, что половину себе вовсе придумала! И он не такой потрясающий, как мне всегда казалось.

Первая брешь в этом тезисе бьет сразу и беспощадно. Когда я выхожу в зал прилета и сразу, безошибочно нахожу Марата глазами. Он стоит чуть в стороне, на нем строгий, черный костюм, а еще он говорит с кем-то по телефону. Заложенная между бровей складка вторит о том, что он злится. Это отпугивает от него окружающих, так что они его стараются обойти по оси и желательно как можно дальше, но все равно тянутся. Я сразу замечаю, как на него смотрят женщины. Самое прискорбное, что он не смотрит на них в ответ. Слишком сосредоточен? Или просто любит жену настолько, что никого не замечает?

«Перспективы»

Даниэла

Я не знаю, куда себе деть, а главное, куда засунуть свои чувства, которые, как мне кажется, слишком очевидны.

Так горько! Господи, как же горько! Я понятия не имела, что Марат приедет встречать меня лично, поэтому нацепила обычные джинсы и неброскую, белую футболку. Никакой прически, никакого макияжа. Ни-че-го. Конечно, я понимаю, вряд ли смогла бы как-то изменить ситуацию обычной прической, платьем или макияжем, но мне все равно хотелось бы. Зачем? Не знаю. Точнее, знаю, но никогда не признаюсь даже себе.

Он — женат. Это табу. Да и если бы я и хотела как-то козырнуть своей внешностью, вряд ли это помогло бы. Мне почему-то отчаянно кажется, что он слишком любит свою Анну Керн. Да и она, едва ли, любит его меньше.

Его же невозможно не любить!

Кошусь на строгий профиль, и сердце замирает. У Марата прямой нос, четкая линия скул, волевой подбородок. Пухлые, чувственные губы. Наверно, они мягкие и теплые, а на вкус как рай. На щеках щетина. Я думаю, что она обязательно поцарапала бы мою кожу, но я была бы рада, если бы это случилось… Глаза — это океан. Темный, имеющий миллионы тайн, секретов. Они манят, но обещают убить, я то знаю. Густая копна черных волос, которую он по привычке убирает назад, когда на чем-то слишком сосредоточен. А он сосредоточен. Марат продолжает разговор, и это дает мне возможность его рассматривать. И кожу смуглую, которая делает его загадочней. Я невольно представляю, как бы она контрастировала с моей светлой.

Господи, как бы она смотрелась…

А запах? Салон его машины насквозь им пропитан. Это дорогой парфюм. Он властный. Сладкий. Порочный. Сильный. Я слышу дымные нотки, слышу амбровое дерево, возможно, сливы? Этот лед любит сливы. Я помню. Конечно же, помню…

Вздрагиваю, когда понимаю, что слишком долго на него смотрю, и Марат это, наконец-то, заметил. Резко поднимает на меня глаза, в которых я готова тонуть до бесконечности в квадрате, но вместо этого свои увожу на колени. Черт. Чувствую, как щеки медленно наливаются огнем. Чтоб тебя…

- Все, ладно. Я перезвоню, - говорит тихо, спокойно, потом вешает трубку.

Мамочки…

- Прости, срочный звонок. Надо было кое-что решить, - обращается уже ко мне, а мне язык к небу приклеивают! И все, что остается — кивать.

Марат ждет пару мгновений, видимо, я должна была все-таки что-то сказать. Не могу. Простите, я просто не могу… и чувствую себя идиоткой с сомнительным развитием.

А он вдруг усмехается.

- Мда-а-а-а… Рин, конечно, сволочь.

Не понимаю.

Но осмеливаюсь посмотреть на Марата, а когда вижу его улыбку, по рукам бегут мурашки.

Он. Мне. Улыбается.

И поясняет.

- Не ожидал, что ты выглядишь так.

Любопытство перебарывает смущение, и я тихо уточняю.

- Как «так»?

- Слишком взрослой, Даниэла. У меня будут с этим проблемы?

Краснею сильнее, но внутри ликую. Это хорошо, что он не видит во мне ту девчонку, да? Ну ту. Маленькую…

- В смысле…

- В смысле, я за тебя отвечаю, так что договоримся сразу, хорошо? Без глупостей. Никаких сомнительных компаний, Даниэла. Давай облегчим друг другу жизнь, хорошо? У меня очень мало времени и очень много работы, чтобы бегать и искать тебя по городу в клубах или барах.

Ах, вот он о чем…

Все-таки видит во мне глупую девчонку. Ну конечно.

- Будет проблематично ходить по клубам и барам. Я же здесь никого не знаю…

- Думаю, это скоро изменится. В твоем возрасте связи растут быстро, Даниэла.

- Марат Ильясович…

Вздыхает со смешком, откинувшись на спинку сидения. Прикрывает глаза.

- Просто Марат. Я много раз тебя просил…

И знали бы вы, Марат Ильясович, как часто я называю ваше имя про себя. Вольно и фамильярно. Позволяю себе эту шалость…и как потом губы горят, когда я осмеливаюсь прошептать его и вслух…

Господи…

По внутренней части бедер прокатила горячая волна, так что я краснею гуще и сосредотачиваю внимание на своих пальцах.

- Простите, Марат Ильясович…

Усмехается снова, но не настаивает. За это я ему, конечно, благодарна…

Машина мягко останавливается у шикарного, жилого комплекса на набережной.

- Подожди меня тут, - командует Марат, потом смотрит на меня и кивает, - Пойдем.

Покинув машину, меня тут же подхватывает сильный порыв ветра, который бьет прямо в спину. Делаю пару неловких шагов вперед, стараясь удержать свои волосы, которые мощным взрывом разлетаются в стороны. Черт. Теперь даже призрачная надежда на приличный, внешний вид — рушится.

- Идем.

Властный голос не дает долго над этим сокрушаться. Марат подталкивает меня в сторону высотки, а сам несет мой чемодан. Иду впереди. Чувствую обжигающий взгляд между лопаток, и снова сокрушаюсь. Наверно, я для него больше проблема, и так неловко, что теперь взяла и упала ему на голову. Может быть, надо было выбрать Москву для жизни? Тут же кривлюсь. Нет, столицу я не люблю. Мне всегда казалось, что в ней нет души, нет шарма, только бесконечные пробки и возможные дивиденды. Деньги-деньги-деньги…нет, там я жить никогда не хотела.

А вот Питер другое дело.

Это самый красивый город в мире. Люблю его строгий, стройный вид. И Неву с ее течением, береговой ее гранит. Конечно, и оград узор чугунный, прозрачный сумрак задумчивых ночей*…ну вы поняли. Наверно, каждый, кто хоть раз был в Санкт-Петербурге, знает: в этот город невозможно не влюбиться. Он таинственен, он дает надежду, рассказывает о любви лучше, чем Шекспир. Это город-загадка, многообещающий, прекрасный, как… Марат.

Мои щеки снова заливаются краской, когда мы заходим в тесное помещение лифта с его зеркальными стенами. Я не знаю, куда деть руки. Чувствую, что Марат бросает на меня взгляд, но ответить не могу, а потом снова вздрагиваю, когда он тихо говорит.

- Не волнуйся ты так, Даниэла. Все нормально.

- Я вам очень благодарна, - тараторю шепотом, - За то, что вы разрешили пожить у вас, и за то, что взяли на работу.

«Гостья»

Даниэла

- Аня!

Его голос отбивается от белых стен и уползает вглубь шикарной квартиры.

А она и правда шикарна. Ну, конечно же, да.

Мраморный пол с черными бороздами внутри камня. Бежевые стены. На потолке зеркала и огромная люстра из тысячи маленьких хрусталиков. Очень красивая. Похожая на произведение искусства.

Я на нее недолго пялюсь, но потом опускаю глаза и натыкаюсь на столик, где стоит букет свежих цветов. Это гортензии нежно-розового и белого цвета, разбавленные гвоздиками. Нет, я не чувствую ревности, что примечательно. Этот букет не выглядит тем, какой мужчина выберет для любимой женщины. Он больше похож на правильное дополнение к интерьеру, где все подобрано одно к одному. Как на картинке.

Наверно, хозяйка очень любит, чтобы все в доме было идеально — я об этом сразу думаю, и мне почему-то неприятно. Нет, моя мама тоже любит, чтобы все было красиво, и о доме своем она заботится со всей нежностью и любовью, но…я почему-то с порога чувствую в этой квартире холод.

А может, мне так просто очень хочется? Да, скорее всего. Надо прекратить. Так нельзя делать…

Как только я принимаю это волевое решение, слышу стук каблучков, а потом вижу и ее. Собственно, хозяйку.

Анна выглядит просто потрясающе, так что я невольно зависаю. Зеленею, конечно же, от зависти, но больше все-таки зависаю. У нее идеальная укладка. Копна темных волос поднята наверх, создавая ненастоящую и все равно очень привлекательную небрежность. Макияж — он тоже идеальный: ровные, черные стрелки, красная помада на пухлых губах. А наряд? Боже… Шелковое платье на тонких лямках, как вторая кожа облегает ее идеальный стан вместе с золотой цепочкой, которая идет наверх, обвиваясь вокруг тонкой шеи.

Это не женщина. Это идеал! Господи, как же она красива…и даже дома выглядит так, будто вот сейчас пойдет на красную дорожку, чтобы стать центром ее вселенной. Конечно, он ее любит. Конечно, он к ней не остыл. Как это возможно? Анна, как и два года назад, идеальна.

- Даниэла! Как я рада тебя видеть!

Улыбается и обходит стол, обнимая меня за шею. От нее очень вкусно пахнет. Чем-то сладким, но не раздражающим. Ненавязчивым и незабываемым, скорее всего. Я, к сожалению, с досадой отмечаю, что не нанесла даже духи перед отъездом в аэропорт.

- Здравствуйте, Анна Викторовна, - блею, она тут же звонко смеется и отстраняется.

Из-за того, что она на каблуках, у нас нет разницы в росте, поэтому я смотрю точно в глаза, а лучше бы нет. Тогда бы мне удалось избежать и стыда за собственные мысли по отношению к ее мужчине, и за досаду оттого, что она едва ли когда-то посчитает меня соперницей. Для нее я ребенок. В принципе, как и для него тоже.

- Как официально! Брось. Просто Аня, а то я чувствую себя старой.

Ну конечно. Три раза ты чувствуешь себя старой. Куда там? Ты чувствуешь себя королевой.

Разумеется, всего этого я даже не вербально не продемонстрирую — просто киваю, а она подходит к своему мужу.

Внутри опять разливается токсичная обида, и я стараюсь не смотреть и не слушать, но вижу и слышу, как она обнимает его за плечи и совсем легко целует в губы. Шепчет…

- Помада. Аккуратней.

Марат также тихо усмехается в ответ и кивает.

- Конечно.

Его руки на ее бедрах по-хозяйски. И я знаю, что потом буду прокручивать каждую секунду их близости в голове, но сейчас абстрагируюсь. Стараюсь переключить внимание на их прихожую, которой сразу делаю комплимент.

- У вас очень красивая квартира, Анна Вик…Анна.

Улыбается мне. По-озорному так подмигивает.

- Спасибо, Даниэла.

Поворачивается. Марат обнимает ее со спины, как будто ни на секунду не может отпустить! И это, увы, мой кошмар. Теперь мне бежать некуда. Приходится столкнуться с ним лицом к лицу.

Они прямо напротив, и я не могу не смотреть на них в ответ. Только жульничаю немного — пялюсь куда-то в районе ее плечика и его галстука. Там, где они соприкасаются.

А потом краснею ужасно, когда слышу…

- Ну ты, конечно…ого. Покрутись! Какой стала красивой. Дай рассмотреть тебя!

О нет. Пожалуйста, не надо.

Жмусь, как загнанный олененок. Одной рукой себя обнимаю, чтобы чувствовать хоть какую-то поддержку, цепляюсь за вторую руку выше локтя, чтобы не показать, как дрожу. Туплю взгляд.

- Ань, прекрати ее смущать, - спасает меня Марат, - Лучше покажи ей комнату, хорошо? У меня времени совсем нет.

- Уже уезжаешь? И даже не поздороваешься?

Повисает пауза. Так как я не могу заставить себя поднять глаза, мне остается только гадать, о чем они общаются без слов. Наверно, о чем-то важном, но приходят явно к разным решениям.

Голос Марата становится холоднее.

- Извинись перед подругами. Мне правда надо ехать.

Анне это не нравится, но она держит мину.

- Ладно, как скажешь. Тебя ждать…

- Я буду поздно.

- Хорошо.

Не знаю, может быть, мне все-таки кажется, что есть какая-то проблема? А может, и правда есть, но они очень быстро ее тушат.

Анна искренне улыбается, приближается и еще раз касается его губ, шепчет.

- Я люблю тебя.

- Я тебя тоже. До вечера. Не скучайте.

Не сказала бы, что дышать стало легче, когда он ушел, но я почувствовала себя немного уверенней. Поднимаю глаза и смотрю на Анну — улыбается. Разглядывает меня не таясь. Я немного краснею.

- Да…нет, серьезно! Что у вас за гены? Адриан красавчик! Ты — вообще глаз не оторвать!

- Спасибо большое. Вы тоже совсем не изменились.

- Ой, ну ты мне льстишь.

Снова я вижу, что это отмашка до краев наполнена фальшью, но это вроде прилично, да? Конечно, она в курсе насколько хороша. Разумеется.

- Так, ну ладно. Ты-то не откажешься поздороваться с моими подругами?

Очень хочу, но не могу.

- Конечно.

Собираюсь снять обувь, но Анна останавливает меня небрежным взмахом руки.

- Что ты? Не надо. Пойдем.

«В ночи»

Даниэла

Из комнаты я больше не вышла, хотя и здесь мне быть не хотелось. Анна поселила меня, как будто нарочно! В логово буйного расцвета всех тонов розового оттенка разом.

Стены приятного, нежного-розового, основание кровати мягкое, цвета пыльной розы, партеры, ковер — подчеркивают настроение. Ну, то есть розовые, разумеется. Вообще, выглядит все в целом неплохо, ничего кричащего, никаких единорогов, только я себя в свете последних событий ощущаю ребенком. Вот натуральной девочкой, и это удручает.

Подхожу к окну, присаживаюсь на подоконник и смотрю на огни набережной. Очень красиво.

Белые ночи — особенно прекрасны. Летом в Питере бывает непредсказуемо, я знаю. Каждый раз, когда я здесь бывала, всегда было по-разному. Один раз невыносимая жара, второй — неистово холодно. В третье погода менялась буквально по часам! Сначала солнце, а тут же ливень и гром с молниями.

Что будет теперь? Не знаю, да и загадывать не хочу. Пока хорошо. Мягкий ветерок, касается голых бедер. Пахнет цветами. Пахнет летом. И почему-то я чувствую море, но скорее всего просто сильно скучаю по родителям.

Может быть, и не надо было сюда ехать? Осталась бы дома… только где мой дом? За четыре года во Франции границы все-таки стерлись. В Краснодаре мне тесно, а Питер — моя мечта.

И он здесь…

Эти мысли я себе запрещаю с момента, как села в его машину. Все-таки я верна своим изначальным ориентирам и больше надеюсь переболеть, чем верю, что у нас что-то может срастись.

«Он любил меня вчера, любит сегодня и будет любить всегда» - отражается в голове звенящий голос Анны, - «А Даниела? Она для него — младшая сестра. Он никогда не посмотрит на нее как на женщину»

Добивает окончательно.

Прикрываю глаза и вздыхаю. Желудок начинает гудеть.

Черт, моя драма — это, конечно, хорошо. Но! Кушать все-таки хочется.

Опасливо гляжу на дверь. На часах уже два ночи, а в доме тихо. Наверно, все уже спят? Только выйти я все равно боюсь. Тогда желудок уже «пинает» меня изнутри, мол, ты спятила?! Давай, иди!

И я спускаю ноги с подоконника.

Ладно, это действительно глупо. Не буду же я морить себя голодом, правда? Правда. Сколько мне жить в этой квартире? Не знаю. Вполне возможно, что покупка квартиры затянется для меня надолго. Марат сказал, что поможет, но судя по его графику, неизвестно, когда это будет. Завтра я обязательно наберусь смелости и спрошу, но пока — так.

Поэтому давай. Иди. На поиски кухни.

Почти приключение!

Глупо хихикаю и касаюсь холодной ручки двери.

Господи, я так не мандражировала никогда! Даже когда мы сбегали из школы на дискотеки так страшно не было! Сейчас у меня сердце буквально пульсирует в горле!

Мамочки…

Чувствую себя преступником и бунтаркой одновременно, когда высовываю нос в тихий, темный коридор.

Ни звука.

Тогда я вздыхаю, набираюсь чуть больше смелости и ступаю наружу. На мне только коротенькие шорты и маячка, поэтому я ежусь. Оказалось, в квартире достаточно прохладно. Видимо, где-то открыты окна.

Иду дальше. Подхожу к прозрачному заборчику лестницы и заглядываю в гостиную — здесь тоже никого. Фух. Значит, можно идти дальше. Я совсем не хочу внезапно столкнуться с Маратом, но от такой возможности покрываюсь мурашками. Это как борьба внутри меня: ангел и демон. И пусть последний совсем тихо шепчет, но он рад, что я выгляжу сейчас именно так. Подчеркнув все свои достоинства, а не спрятав их за глупыми джинсами.

Дохожу до коридора и замираю. Здесь можно пойти направо и налево: насчет размеров своей квартиры Марат не шутил, конечно. А где кухня? Я без понятия. Осматриваюсь. Кусаю губу. Господи, ну и куда мне дальше? Какой-то лабиринт Минотавра! Без права найти выход самостоятельно.

Черт.

Ладно. Пойду туда, где еще не была. По пути от прихожей я кухню не заметила.

Крадусь. Буквально! На! Цыпочках! Дохожу до упора. Куча дверей, но мне в них заглядывать как-то не хочется, будто нутром чувствую, что точно не туда. Хотя в последней арке я вижу столовую. Она в серых цветах, и тут тоже шикарная люстра, очередной, дизайнерский акцент-букет, а еще огромный стол и куча стульев. Как для приемов. Очень богатых, больших приемов.

Боже, неужели Марат действительно такой сноб?

Закатываю глаза и снова поворачиваю. По логике вещей, кухня должна быть где-то здесь. А вон и дверь-болтушка. Нашла!

Чувствую себя просто победительницей в квадрате! Подпрыгиваю даже! И хочу проскользнуть внутрь, как вдруг слышу тихий голос.

- Ань, я просто заебался…

Резко поворачиваюсь и вглядываюсь в темноту. Там еще одна дверь, в самом конце коридора. Приоткрытая. И из щелочки проскальзывает по полу теплый свет.

Не знаю, что мной двигает. Наверно, демоны. Те самые, которые представляют Марата…обнаженным. Рядом со мной. Те, что из раза в раз меня ближе толкают, те, которые не хотят сдаваться на его счет.

Он им слишком нравится.

И я иду. Ведомая неизвестными мотивами. Известными, конечно, просто я в них не готова признаться…

А иду. Иду, пока не останавливаюсь, чтобы заглянуть внутрь.

Тут же внутри кульбит.

Марат сидит перед настежь отрытыми, прозрачными дверьми на террасу. На ней стоит его жена. В красивом, сексуальном пеньоре, с распущенными волосами. С легким макияжем, все такая же красивая. Она смотрит на него пристально, он — действительно устало. Растянулся в кожаном кресле, одет в простую, домашнюю одежду. В его руке стакан с виски, который он прикладывает ко лбу. В другой медленно тлеет сигарета.

Анна делает на него шаг.

Кажется, у них тут ссора…

- Марат, мы это уже обсуждали миллион раз!

- И почему тогда возвращаемся к этому разговору снова и снова? - звучит его тихий, хриплый голос.

Потом он делает глоток и смотрит на свою жену также пристально.

- Я заебался.

- Это я уже слышала.

- Скажи, ты понимаешь, что это ненормально?

Она недовольно поджимает руки на груди и капризно дует губы куда-то в сторону. Пыхтит. Он усмехается.