Женщина напрокат

Глава 1. Контракт

Часть 1: Обычный день Вики

Она проснулась так, как будто никогда и не спала. Без резкого вдоха, без потягиваний — просто открыла глаза и вернулась в контроль. Мягкие простыни сдвинулись с её бёдер, когда она плавно села на край кровати. Тишина была абсолютной, как в хорошей гостинице. И вся квартира дышала этим холодным совершенством — идеально расставленные предметы, матовый блеск стеклянных поверхностей, аромат свежести без попытки быть тёплым.

Вика не любила уют. Уют — для тех, кто ждёт, что кто-то придёт. Она никого не ждала.

Ванная комната встретила её отражением. Голая, она подошла к зеркалу и внимательно рассмотрела себя. Ни капли эмоции. Только оценка. Тело — как вырезанное из шёлка. Безупречная линия плеч, тонкая шея, высокая грудь без грамма искусственности, с той тугой естественностью, которая заставляет мужчин терять речь. Талия узкая, как у балерины, бёдра — чуть шире, но гармоничные. Всё тело — как линия, проведённая рукой художника, знающего, где начинается соблазн, а где — власть.

Вика не играла — она существовала. И каждый сантиметр её кожи знал, зачем он нужен.

После душа она долго выбирала платье. Хотела надеть чёрное — строгое, лаконичное. Но рука потянулась к другому. К красному. Не алому, не бордовому, а тому самому — вызывающему, сочному, как вишня перед тем, как её раздавят губами.

Платье было коротким, обтягивающим. Бретельки тонкие, почти невидимые. Оно сидело на ней, как обтяжка на спортивной машине — подчеркивало всё: изгиб спины, мягкую линию ягодиц, тугую посадку груди. Глубокий вырез открывал ложбинку, в которую хотелось уткнуться взглядом. Но ткань не была вульгарной — она была дорогой. И это всё меняло.

Она не добавляла украшений. Лишь кольцо — тонкое, серебряное, на среднем пальце левой руки. Волосы остались распущенными — гладкие, блестящие, спадающие волной до лопаток. Макияж — как всегда: подчёркнутые глаза, лёгкий контур скул, нюдовая помада, чуть сияния на губах. Выглядела так, как будто проснулась красивой — и просто подчёркивает это.

Она надела туфли на каблуке — лаковые, нюдовые, с закрытым носком. Их было не видно под платьем, но слышно. Лёгкий стук по полу, когда она прошлась по комнате — уверенный, не слишком громкий. Она ходила так, будто всё это её сцена.

Телефон завибрировал.

Алина:
Зай, срочно приезжай. Есть что-то... странное. От Галины. Только ты.

Вика поставила телефон на мраморную тумбу, сделала глоток кофе. Крепкий, без сахара, с горьковатым послевкусием. Как вся её жизнь.

Она не удивилась. Агентство не писало без повода. И Алина тем более. Значит — что-то из ряда вон. Что-то, что выходит за пределы обычной игры в богатых и продажных.

Перед выходом она накинула лёгкое чёрное пальто — прямого кроя, струящееся, как занавес в театре. Закрытое, но не скрывающее. Сумка — лаковая, чёрная, без логотипов. Внутри — документы, два телефона, наличка, духи, шокер.

Когда она села в такси, водитель взглянул в зеркало — и тут же отвёл глаза. Она смотрела в окно, но мысли были далеко. Где-то между будущим заказом и тем чувством под кожей, которое редко обманывало.

Это было не просто новое лицо. Это был контракт.

И она уже знала — он изменит всё.

Часть 2: Агентство и Галина Петровна

Офис находился в здании без вывесок — ни номера, ни названия, ни признака того, что за зеркальными дверями крутятся миллионы. Только охранник в тёмной форме, который коротко кивнул, когда Вика вошла. Он знал, кто она. Здесь её знали все. И старались не говорить лишнего.

Лифт, приглушённый свет, запах дорогого пластика и кондиционированного воздуха. Всё стерильно. Ни одной личности. Ни одного случайного штриха. Только расчёт и бесцветность. На пятнадцатом этаже, прямо за стеклянной перегородкой, тянулся коридор с офисами. Две девушки в ожидании клиентов сидели на диванах у окна — молодые, одинаково напряжённые. Обе в шёлковых платьях, обе с застывшими улыбками. Когда Вика прошла мимо, они замолкли.

Она не смотрела на них. Знала: взгляд может быть жестче приказа.

Кабинет Галины Петровны находился в самом конце. Белая дверь, серебристая ручка, кодовый замок. Когда она вошла, женщина за столом даже не подняла головы.

Галина Петровна выглядела как дипломат на приёме: безупречный чёрный костюм, юбка-карандаш, жакет на одной пуговице, жемчужное ожерелье и брошь в форме льва. Волосы — светлые, с пробором, уложены без единого сбившегося волоска. Очки в тонкой оправе. В руках — планшет и чёрная папка. На лице — строгость, отполированная до совершенства.

— Садись, — сказала она наконец, не глядя. Её голос звучал, как команда от механизма: точный, отточенный, без вариантов для отказа.

Вика опустилась на стул напротив. Сумку поставила рядом. Ноги скрестила автоматически. Выпрямила спину. С Галиной не было мелочей. Даже взгляд имел вес.

— Поступил особый запрос, — сказала Галина, листая документы. — Через старый канал. Ты у нас в топе, но на этот раз назвали конкретно твоё имя.

— Кто назвал?

— Аноним. Работа через посредника. Всё официально. Почти. Пять встреч, раз в неделю. Полная предоплата. В валюте.

— Пять встреч? Сразу?

Галина Петровна кивнула. Спокойно. Как будто пять встреч с посторонним мужчиной в загородных особняках — это просто пункт в календаре.

— Клиент работает под псевдонимом. "Марк Аверин". Не впервые у нас, но в других ролях. Это... не новичок. Он выбрал тебя. Без вариантов.

На стол легла чёрная папка. Слишком тонкая. И в этом была тревога. Обычно — анкеты, характеристики, фото. Здесь — одно имя. Один график. И несколько условий, подчеркнутых красной линией.

Глава 2. Бал чистоты

Часть 1. Прибытие

На фото Сабина

Особняк возвышался, как сцена. Белоснежные колонны, подсвеченные снизу, выглядели не как архитектура, а как декорации. Всё казалось слишком правильным, слишком выверенным, чтобы быть живым. Этот дом не звал — он отбирал. Он не встречал гостей — он принимал вызов.

Вика вышла из машины, как из коробки. Осторожно, по заранее отработанным движениям: нога, взгляд, пауза. Водитель не глянул на неё. Просто закрыл дверь — и исчез. С этого момента она будто бы уже не принадлежала себе. Как только её каблуки коснулись безупречного гравия, тишина стала гуще. Даже шаги — глухие. Как в театре, где репетиция началась без зрителей.

Перед входом стоял мужчина в маске. В чёрной форме. Белые перчатки, ровная осанка, вымеренный жест.

— Добрый вечер, — произнёс он мягко. — Вас ждут.

Он не предложил руку, не уточнил имя. Просто отступил в сторону, словно был лишь частью ритуала. Она прошла мимо, и дверь за ней закрылась почти неслышно. Внутри пахло жасмином, пудрой, мылом и чем-то ещё — неуловимым, тревожно-утешающим. Как запах в музее, где давно никто не смеялся.

Интерьер не пугал роскошью — он подавлял стерильностью. Свет был не светом — а мягкой вуалью, скрывающей углы. Музыка — камерное трио где-то за пределами слышимости. Ни одной ошибки в оформлении. Ни одной тени под глазами.

И вдруг — шаги. Идущие к ней. Не торопливо. Не угрожающе. Просто — точно. Вика повернулась.

Перед ней была женщина.

Высокая. Изумрудное платье на одно плечо. Волосы — чёрные, густые, словно лакированные, спадают до середины спины. Лицо — собранное, вылепленное, как у актрисы старого кино. Ни одной неровности. Ни одной уступки естественности. Взгляд — янтарный, пронзающий. Как у кошки, которая смотрит не на добычу, а на собственность.

— Вика? — спросила она. Без улыбки. Без приветствия.

— Да, — кивнула Вика. Сухость во рту. Лёгкий холод в пояснице.

— Сабина, — сказала женщина. — Я отвечаю за адаптацию. Тех, кто приходит впервые.

Она не протянула руки. Лишь приблизилась и встала так близко, что от неё запахло духами — густыми, тяжёлыми, восточными. Они не приглашали. Они предупреждали.

— Здесь всё имеет значение, — продолжила Сабина. — Каждый жест, каждая тишина, каждая пауза. Особенно пауза.

Она провела пальцами по ремешку платья Вики, как будто проверяла упаковку.

— Главное — кем ты не являешься. Ты не та, кто приехала. Не та, кто подписала договор. Не та, кто всё ещё думает, что сможет остаться собой.

— Вы всегда так пугаете новеньких? — попыталась усмехнуться Вика.

— Только тех, кто должен бояться, — мягко отозвалась Сабина. — Остальные уже мои.

Она отступила на шаг, наклоняя голову чуть вбок, будто оценивая скульптуру.

— Сегодня ты — новая. В белой зоне. Это значит: чистая. Пока.
Если кто-то спросит имя — говоришь: “Это не важно. Я — новая.”

Вика сжала пальцы.
— А если я не справлюсь?

Сабина улыбнулась впервые. Улыбка была точной. Репетированной. Без эмоций.

— Тут не играют в «справиться». Тут либо вписываются. Либо их переписывают.

— А кто решает?

— Дом, — ответ прозвучал почти интимно. — Здесь он важнее людей.

На прощание она добавила, почти шёпотом:

— Всё, что ты сделаешь сегодня, станет частью чьей-то истории. Возможно, даже твоей. Но ты не узнаешь — чьей именно.

Она ушла так же беззвучно, как и появилась.

Вику провели дальше. По коридорам, где зеркала отражали не человека, а образ. Линию. Постановку.
Комната, куда её отвели, была вся белая. Пол, стены, кресло, ваза с одной лилией. Идеальная пустота.

Дверь за ней закрылась. Тихо. Без щелчка.

Вика стояла посреди сцены.

Пора было учиться молчать.
Пора было стать «новой».

Часть 2. Подготовка к роли

На фото Вика готовиться к новому образу

Прошло, наверное, десять минут. А может, час. В белой комнате не было ни часов, ни окон. Только лилия в вазе, тихое жужжание вентиляции и та тишина, которая начинает разговаривать с тобой, если слишком долго на неё смотреть.

Вика сидела на краю кресла, напрягая поясницу. Не для красоты. Просто так легче было держаться.

Когда дверь открылась, она вздрогнула.

Вошла девушка. На вид — чуть младше самой Вики. Худощавая, с гладко зачёсанными в хвост тёмными волосами, в бледно-розовом халате и белых перчатках. Без маски. Но лицо — отрешённое. Как у людей, которые давно приучили себя быть «никем».

— Пройдёмте, — сказала она, не глядя прямо.

Вика встала. Сделала шаг, потом ещё один — и вдруг остановилась.

— Подожди, — выдохнула она. — Ты... ты можешь хотя бы сказать, кто ты?

Девушка повернула голову. Это был первый взгляд глаза в глаза.

— Аня, — сказала она просто. — Я ассистентка Сабины.

— И ты… — Вика замялась, — тоже была… как я?

Аня чуть улыбнулась. Совсем чуть-чуть — как будто внутри неё кто-то разрешил это только на три секунды.

— Я до сих пор как ты. Только с другой стороны зеркала.

Они молча пошли по коридору. Свет был рассеянным, стены — бледно-бежевые, без деталей. Всё выглядело как стерильный сон. Ни одной двери с ручкой. Только проходы, которые открывались сами, когда ты уже почти решал отступить.

Вика оказалась в другой комнате — яркой, будто медицинский бокс. На стене — огромный экран. Перед ним — кресло, напоминающее гримёрное. У стены — ящики, тумбы, кейсы. Лаборатория красоты.

— Садись, — сказала Аня уже мягче. — Это не больно. Просто… подготовка.

Глава 3. Грязный цирк

Часть 1. Разговор с Алиной

Алина жила на последнем этаже с выходом на крышу. Не пентхаус, не роскошь — просто бетон, столик и два шезлонга, один из которых давно уже был облюбован ею как «трон наблюдательницы». Вика поднялась туда, не предупредив заранее. Но Алина не удивилась. Она редко удивлялась — разве что новым серьгам у официантки, которую не звали, но она всё равно приносила её любимый флет уайт.

— О, — протянула Алина, не оборачиваясь, — кошка вернулась с балета.

Вика села рядом. Молча. На ней было чёрное пальто, под ним — простая водолазка и джинсы. Без каблуков. Без театра.

— И как был вечер? — продолжала Алина, делая глоток кофе. — Принц был в белом?

— В тёмно-синем. Без маски. Без эмоций. Только взгляд. Такой, будто ты — текст, который он выучил заранее. И сверяет ошибки.

Алина хмыкнула. Её кольца зазвенели, когда она поправила волосы.

— Красиво звучит. Но, надеюсь, ты не собираешься включать эмоции?

— Не включаю. Просто наблюдаю. — Вика взглянула на горизонт. Город внизу жил своей жизнью: окна, дым, сирены.

— А то я тебя знаю. Ты, как кошка, сначала обнюхаешь, потом играешь, а потом — уползаешь с поцарапанным сердцем. Мы не для этого нанимались, Викусь.

Вика усмехнулась. Тихо.

— Ты когда-нибудь хотела, чтобы клиент оказался не клиентом?

— Каждый раз, когда он платит без торга, — ответила Алина и потянулась за сигаретой. — Но влюбляться в заказ — это как влюбиться в сцену из порно. Всё красиво, но это не ты. Это декорация.

Наступила короткая пауза. Дым закружился между ними, как незваный третий.

— Он не тронул меня, — сказала Вика. — Ни словом, ни пальцем. Но я вышла оттуда… как будто меня уже разобрали по частям. Медленно. Вежливо. И без боли.

Алина повернулась к ней. В её взгляде мелькнула тревога, тонкая, прячущаяся за иронией.

— Ох, лапа. Это не он тебя тронул. Это ты себя тронула внутри. Надо держать дистанцию. От работы до души — две разных улицы. На одной мы ходим на каблуках, на другой — ходят по нам.

— А если я уже не чувствую, где улица, а где я?

Алина затушила сигарету и неожиданно мягко коснулась её руки.

— Тогда тормози. Ты не актриса больше. У нас нет дублей. Только прямой эфир.

Они замолчали. Вика всматривалась в небо, в котором не было звёзд. Только оранжевый свет города, отражённый от облаков.

— Кстати, — протянула Алина, — ты знаешь, кто будет вести следующую вечеринку?

— Нет. Пока не прислали.

— Максим. Новый-старый персонаж. Шоумен, сценарист, маньяк в рубашке от Гуччи. Говорят, его вечеринки — как психотропный цирк. Всё по сценарию, но сценарий он пишет на месте.

Вика напряглась. Её пальцы автоматически сжались на чашке с недопитым кофе.

— Кто он?

— Никто. Но в этой системе — каждый никто может стать кем угодно. Особенно если он умеет превращать боль в представление.

Телефон Вики завибрировал.

Сообщение от агентства:

Тема: фетиш
Место: особняк в лесу
Дресс-код: латекс

Она показала экран Алине. Та скривилась.

— Латекс? Удачи, дорогая. Главное — не сползти, когда вспотеешь от стресса. Хотя… — она наклонилась ближе, — если кто и справится с фетишем — так это ты. Только не позволяй им надеть на тебя чужое лицо.

— Слишком поздно, — шепнула Вика. — Моё уже не отличить от чужого.

Алина обняла её — быстро, по-сестрински, не мешая дышать. Просто чтобы напомнить: в этом бизнесе, где каждая близость продаётся, есть хотя бы одна, которая ничего не должна.

И где-то внутри Вика почувствовала: эта встреча — будет не просто частью контракта.

Она станет точкой, откуда уже не вернуться.

Часть 2. Прибытие. Новая сцена

Вика, Максим

Особняк появился из темноты внезапно — словно засада. Ни ворот, ни вывески, только приглушённый свет под ногами, дым, и неон, вырезающий тени. Синие и малиновые огни подсвечивали фасад здания так, будто его рисовал художник в бреду. Ничто здесь не выглядело как «дом». Это было шоурумом извращений — или декорацией к спектаклю, в котором зритель всегда жертва.

Вика вышла из машины молча.
На ней было чёрное латексное платье, настолько плотно обтягивающее тело, что казалось — дышать в нём можно только тогда, когда кто-то смотрит. Глянцевая ткань отражала свет, ложась на тело, как глянцевая маска: повторяя каждый изгиб, каждую линию. Грудь — подчёркнутая, тугая, приподнятая вырезом, в котором можно было утонуть взглядом. Платье заканчивалось выше колена, оставляя открытыми ноги, гладкие, стройные, с изящным изгибом икр. Каблуки — тонкие, высокие, словно лезвия. Волосы — собраны в хвост, открывающий шею. Макияж — резкий, но точный: подчёркнутые глаза, влажные губы, слегка блестящие скулы.

Она двигалась так, как будто сцена уже началась, и роль уже написана.
Но вот в чём была странность: в этот раз она не знала, кого играет.

Внутри — полумрак. Цветной дым стелился по полу. Свет из прожекторов выхватывал то клетки, то качели, то тела. Зал был построен как цирковая арена, но без зрителей — все были участниками. Музыка звучала, как струнное трио, которому дали ЛСД: тревожные ноты скрипки превращались в стоны, басы — в удары сердца.

Гости уже были внутри.
Девушки — словно из фетиш-каталога. Латексное бельё, костюмы горничных, зайчиков, наивных школьниц. Кто-то в обтягивающих комбинезонах до подбородка, кто-то — с вырезами до лобковой кости. Ленты, шлейки, маски животных. Их тела блестели, как будто покрыты лаком. Бёдра ходили, как пьяные. Некоторые — с поводками. Некоторые — с плётками. Все — под контролем. Даже те, кто улыбался.

Глава 4. Без правил и боли

Часть 1 — Новая кровь

Яна, охранница

Прошла неделя с предыдущей встречи. Вика всё ещё чувствовала отголоски той странной ночи: слишком много напряжения, слишком мало объяснений. Это была уже третья вечеринка — середина контракта. Всё, что казалось увлекательной игрой, начинало обрастать нюансами, которые пугали своей реальностью. И с каждым днём становилось всё очевиднее: за масками гостей скрывается куда больше, чем обещали в самом начале.

Машина остановилась у строго здания, которое не походило на предыдущие особняки. Никакого намёка на роскошь или соблазн. Белый фасад, ровные линии, прямоугольные окна. Вика вышла первой. Воздух был сухим, будто специально вычищенным от эмоций. Она почувствовала, как её тело вновь собирается в напряжённый сгусток — привычка, выработанная здесь слишком быстро.

Внутри было ещё холоднее — в эмоциональном смысле. Гладкие стены, ровный свет, гулкая тишина. Женщина на ресепшене протянула планшет. Вика даже не стала вчитываться. Галочка. Отметка. Телефон — в ящик. Всё отлажено, всё строго. Как будто их принимали не на вечеринку, а в экспериментальный лагерь послушания.

Марк шёл молча. В этот раз — ещё более отчуждённый, чем раньше. Ни взгляда, ни прикосновения. Только сдержанный кивок, когда её взгляд попытался зацепиться за его. Он словно исчезал внутренне, оставляя только оболочку партнёра.

В коридоре стояла высокая женщина в чёрной тактической форме. Светло-русые волосы были зачёсаны назад, лицо — резкое, с тяжёлым, пронизывающим взглядом. Она не говорила, не двигалась. Только следила. Вика почувствовала, как в теле сжалась пружина — этот взгляд не был праздным. Он сканировал, прикидывал, запоминал.

— Кто она? — шепнула Вика, не отводя взгляда.
— Охрана. Не приставай, — сухо ответил Марк. — Её зовут Яна. Она не с нами, она с ними.

Зал напоминал ангар. Вместо бархата и свечей — металлические кресла по периметру, тишина и запах металла. Всё вокруг будто подчёркивало: комфорт здесь не предусмотрен. Лишь контроль. И подчинение.

Среди гостей было много новых лиц. Но внимание Вики зацепилось за одну женщину. Она сидела у стены, в светлом платье и белых колготках. Волосы — светло-русые, заплетены в косу. Внешность — чистая, почти воздушная, но без показной наивности. Просто — очень открытая. Глаза — карие, большие, живые. Она держалась скромно: руки на коленях, плечи слегка опущены, взгляд — в пол. Но было в ней что-то притягательное. Настоящее.

Когда Вика подошла ближе, она вдруг подняла голову и тихо заговорила:
— Привет. Можно с тобой немного посидеть?

— Конечно, — Вика присела рядом.
— Я Рената. Я немного теряюсь здесь, если честно. Кажется, ты уже всё знаешь.

— Я знаю ровно столько, чтобы продолжать задавать вопросы, — мягко усмехнулась Вика.

Рената улыбнулась в ответ — чуть неловко, но искренне. В ней чувствовалась не слабость, а доброжелательность. Она не выглядела напуганной, но напряжение пряталось в мимике: губы подрагивали, дыхание было поверхностным. Словно она пыталась удержать внутри себя спокойствие, которое постоянно норовило сбежать.

— А что будет сегодня? — тихо спросила она.
— Не знаю, — честно ответила Вика. — Здесь никогда ничего не повторяется. И никто ничего не объясняет заранее.

На несколько секунд между ними воцарилась тишина. Но она не была неловкой. Напротив — почти дружелюбной. Вика вдруг почувствовала странную потребность защитить эту девушку. Не потому что та была слабой, а потому что слишком честной для этого места.

Марк появился рядом внезапно. Он не посмотрел на Ренату, только бросил взгляд на Вику.
— Скоро начнётся. Ты готова?

Вика встала.
— Ты скажешь мне, что будет?
— Сегодня всё будет иначе. Постарайся не вмешиваться, — сказал он тихо, почти шёпотом.

И исчез.

Эти слова остались висеть в воздухе, как капля, готовая сорваться. Рената тоже поднялась. Она посмотрела на Вику, будто ища поддержки, но ничего не сказала. Только вновь опустила глаза.

Вика знала одно: это место ломает не тех, кто боится. А тех, кто надеется.

Часть 2 — Репетиция боли

Рената

Всех пригласили в центральный зал. Формулировка была вежливой — «пригласили» — но тон оставлял за собой приказ. Люди поднялись молча. Всё было синхронно, будто они репетировали заранее.

Зал был похож на амфитеатр, но с холодным, равнодушным дизайном. Серый пол, металлические кресла, пустое пространство посередине. Свет не создавал уюта. Он был техническим. Промышленным. Каждый шаг отдавался эхом.

В центр вышел мужчина. Водолазка, очки, папка в руках. Он представился куратором. Его голос был ровным, безэмоциональным — словно он читал лекцию по прикладной биологии.

— Сегодняшний формат — демонстрация послушания. Через ролевое подчинение, физические сигналы и правильную мотивацию. Принцип — доверие вместо страха. Контроль без насилия. Но с ясной границей.

Из-за кулисы вышли три девушки. Каждая — в своём образе. Одна в белой рубашке, вторая — в чёрном белье, третья — в пиджаке без нижнего белья. Все двигались как будто по инструкции. Медленно, чётко, без тени эмоции.

Куратор давал команды. Просил лечь, повернуться, ползти. Один раз заставил девушку произнести вслух:
— Я доверяю тебе.
— Громче.
— Я доверяю тебе.

Её голос звучал, как пустота. Не было ни веры, ни смысла. Просто звук.

Вика сидела рядом с Марком. Она не смотрела на шоу — смотрела на людей. Никто не улыбался. Никто не ерзал. Это был театр выученной покорности.

Глава 5. Смена ролей

Часть 1 — Без объяснений

Он пришёл вечером. Без звонка. Без предупреждения. Просто появился на пороге, как будто имел на это право. Как будто ничего не произошло.

Чёрная куртка, прямой взгляд, ни капли смущения.

Вика открыла дверь и не отступила.

— Ты чего приперся?

Он не ответил. Просто вошёл. Закрыл за собой дверь, обошёл её, сел в кресло — так, будто это не её квартира, а его территория. Снял куртку. Молча.

— Ты даже не собираешься объяснить?! — её голос сорвался. — После всего, что там было?!

Он посмотрел на неё спокойно.
— Я клиент. Не муж. Не парень. Я никому ничего не должен. Особенно тебе.

Она замолчала, но только на секунду.
— Тогда какого хрена ты пришёл? Устроить контрольное доминирование? Или просто проверить, не сломалась ли я до конца?

Он поднялся. Медленно. В два шага оказался рядом.
— Я пришёл, потому что могу. Потому что ты не вычеркнешь меня из себя, как бы ни старалась.

Она хотела отойти, но его рука легла ей на лицо. Не ласково — по-хозяйски. Большой палец — на губах. Давление — минимальное. Власть — абсолютная.

— Ты хочешь орать? Ори. Хочешь бить? Бей. Но ты всё равно будешь кончать от одного моего взгляда.

— Пошёл ты...

Он наклонился, губы — у самой щеки.
— Ты говоришь это мне с дрожащими коленями и влажными трусиками?

Она попыталась отвернуться — он не дал. Прижал к стене. Одним движением распахнул халат. Под ним — ничего. Он уже знал.

— Я был там. Я всё видел. Я видел, как ты держалась. Видел, как тебя хотели сломать. Не сломали- я бы не дал тебя в обиду.

Он опустился на колени — резко, уверенно, без намёка на разрешение. Раздвинул её ноги и уткнулся лицом в её пах. Его язык вошёл резко, глубоко, будто хотел вынуть из неё остатки страха.

Она схватилась за его плечи. Дышать стало нечем. Он не был нежным. Он работал — яростно, сосредоточенно. Лизал, сосал, теребил её клитор, пока она не застонала — громко, хрипло, без слов.

Он держал её за бёдра, прижимал сильнее. Она пыталась отступить — он не дал. Сжимал живот, поднимал её чуть вверх, как будто вбивал в стену языком.

Оргазм пришёл, как судорога. Вика зашлась, выгнулась, закричала. Он не отпускал. Дожимал. Медленно, методично.

Когда он встал, его губы блестели. Он провёл ими по её губам, передал вкус.
— Теперь можешь снова делать вид, что злишься.

Она не сказала ничего. Только смотрела. В глазах — ни покорности, ни мира. Только жажда.

Часть 2 — Первое смешение

Коттедж стоял в тишине, но внутри шумело. Воздух был наполнен телом — не запахами, а ощущением. Как будто стены дышали вместе с гостями. Здесь никто не говорил «добро пожаловать». Здесь смотрели. Принимали. И ждали, когда ты сам сдашься.

Вика вошла в холл. Первое, что бросилось в глаза — обнажённые люди. Они были везде. Не как поза, не как провокация, а как форма жизни. Кожа, блеск, звуки. Плоть переставала быть личной — она стала декорацией.

У стойки стояла девушка в белье, с планшетом и коробкой. Она протянула кольца.
— Цвет доступа. Красный — для всех. Зелёный — только со своим. Жёлтый — наблюдение с возможностью выбора.
Марк взял жёлтые.
— Чтобы у тебя было «можно». Не «нужно».

Одежду сняли тут же. Без раздевалок. Просто сложили в чёрную коробку, как память о внешнем мире. Вика осталась в одном чёрном кружеве. Холод от пола ударил в ступни. Соски встали. Её тело мгновенно стало чьей-то фантазией.

Внутри всё было... мокрым. Не в прямом смысле. В воздухе стояла влага секса. Звуки касаний, тел, дыхания, ударов. На первом этаже уже шло действие:

На диване у камина женщина с «красным» кольцом стояла раком, грудь болталась между подушками. Мужчина трахал её грубо, с оттяжкой. Его ладони оставляли красные следы на её заднице. Она молчала. Только стонала приглушённо. Её волосы были намотаны на его кулак, как повод.

Рядом, у лестницы, другая пара. Женщина на четвереньках сосала сразу двум мужчинам — они сменялись, не торопясь. Один держал её за шею, другой снимал процесс на телефон. Она не возражала. Её лицо всё в слюне. Под ней лужа. Кто-то зашёл и наступил прямо в неё — не извинился.

На барной стойке девушка лежала на спине Мужчина стоял между её ног, бился в неё так, что она съезжала по поверхности. Её руки держал другой— её колени раздвинуты, как трофеи.

С правой стороны, прямо на полу, на меховом ковре, парень в маске трахал девушку с красным кольцом в позе наездницы. Она сидела на нём. Он шептал что-то, а она только кивала. Рядом на коленях стояла ещё одна — ждала своей очереди, облизывая пальцы и смотря снизу вверх.

Вика шла между этим, как через обряд. На ней было кольцо — как и у всех. И этого хватало, чтобы на неё смотрели как на открытую дверь.

К ним подошёл мужчина — крепкий, с гладкой грудью и короткой стрижкой.
— Пара минут. Без давления. Она мне — ты ей.

Марк кивнул.
— Только рот. И только если она не скажет «нет».

Вика знала: это не просьба. Это шаг. Проверка.

Мужчина подошёл ближе. Расстегнул ремень. Его член был большой, тяжёлый, с прожилками. Вика опустилась на колени. Напряжение било в виски. Внутри всё сжалось. Но она взяла его в рот. Медленно. Осторожно. Затем глубже.

Он застонал. Положил руку ей на затылок. Не давил. Пока. Она сосала. Язык работал по стволу. Губы сжимались. Слюна капала на пол. Он пошевелил бёдрами, трахнул её в рот один раз — глубоко. Она закашлялась. Он убрал руку. Дал ей отдышаться.

Рядом Марк трахал другую. Но не жёстко. Он ласкал ей грудь, прикусывал мочку, а сам смотрел на Вику. Прямо. Жёстко. Без улыбки. Как будто он трахал ту — для Вики.