Жестокая. Отомсти ему

Пролог

Настоящее время. Лиса (Саша Лисовая)

– Неужели тебе реально никто из них не нравится? Хотя бы Ник?... – выдает с подозрением моя подруга Лерка, и я нервно сглатываю подступивший к горлу ком. Никитин – Ник. Один из самых отвратительных мажоров в нашем универе. Грубый, заносчивый, опасный. Совершенно неуправляемый. Но красивый, как сам Дьявол, вынуждена согласиться. С этим даже не поспоришь, блин.

– Нет. А должен?

– Нууууу... Он самый классный из всех. И не бывает же дыма без огня... – улыбается она, а я и бровью не веду. Каменная выдержка. Сама не знаю, зачем вот так беспринципно лгу своей лучшей подруге, наверное, потому что всё это для меня чуждо. Я отрицательно отношусь к подобного рода взаимодействиям. Мне девятнадцать лет, а я даже ни разу не целовалась. Обмен слюнями считаю самым мерзким физиологическим процессом из всех, что знаю. А дальше я и не углублялась. И этого достаточно.

– Не понимаю о чём ты. Беспринципный козёл, который трахает всё, что движется и ведёт себя со всеми как последняя сволочь. И он должен мне нравиться?

Не должен, но по какой-то причине, блин, нравится! Только я ни за что на свете в этом никому не сознаюсь!

– Белов, конечно, тоже ничего… – вздыхает она с улыбкой. – Но Ник на тебя всегда так смотрит. Будто сожрать хочет. И эта фигня уже второй год длится, Сашка.

Если бы она знала, что было в школе…Мы ведь раньше с ним познакомились…Я в десятом училась, он в одиннадцатом. Потом – год передых. И вот опять…В университете…Мы друг друга реально ненавидели. Стоило встретиться в коридоре так искры повсюду рикошетили. Он издевался. Я никогда не сдавалась. Всё было по-честному. А сейчас его будто переклинило. Трогать меня стал. Проявлять другие какие-то эмоции. Неадекватные.

– Хочет сожрать то, что не получает, – отвечаю, перебирая тетради в сумке. Никак не могу найти дурацкие лекции по философии. И куда же я её затолкала, блин!

– Возможно ты права… – задумчиво соглашается она.

– Ага.

– Но вы же разговаривали недавно…Я видела…

Чёрт! Когда? Когда она видела? Надеюсь не один из тех моментов, когда он зажимал меня и трогал мою задницу.

– Мы часто разговариваем. Точнее, он меня достаёт. Причём в последнее время с особым рвением, не знаешь, кстати, в чём дело? – спрашиваю, как бы невзначай.

Сначала подружка подозрительно притихает, а потом выдаёт такое, отчего у меня волосы дыбом встают.

– Ну…Не знаю… Точнее… Слухи были. Анжелка говорила на вечеринке, что недавно он на тебя поспорил, ну…На твою…Д… – добавляет она, отчего у меня отвисает челюсть. И она говорит мне, блин, об этом только сейчас?! Я тут же забываю про сраную тетрадь. Он что, блин?! Что?! Мне кажется, сердечная мышца в мгновение перестаёт функционировать.

– Что?! – выдаю с ужасом. Смотрю на неё просто бледная как моль. Кровь перестаёт качаться.

У нас ничего не было, но он столько раз меня караулил, особенно в последние две недели, что я в шоке от этих слов. Значит, это спор?! Всё это грязный лживый спор?! Он делал это специально?! Вспоминаю его жалкую фразу в ответ на мой вопрос...

«– Я же всегда тебя раздражала. Ты вечно говорил, что я тебя бешу. Что изменилось, Никитин?

– Эта инфа будет для тебя лишней. Просто идём в кино и всё».

Ну, естественно, это спор…Что же ещё? Дура, Сашка. Ты просто дура!

– Ага, прикинь. Поспорил со своими придурками… Ушаковым и Русановым. Сама была в шоке, но я же знала, что ты не поведешься ни за что и никогда. Белов, кстати, не спорил…

– Ага, – отвечаю и при этом ощущаю себя круглой идиоткой. Ведь пару дней назад уже согласилась пойти с этим придурком на свидание, потому что он наседал как сумасшедший, и я нацелилась на одно, только чтоб избавиться... Но сейчас. После услышанного. Я устрою ему такое. Такоооооое!!! Что он до конца своих дней будет жалеть об этом дурацком споре и о том, что вообще родился, блин, на этот свет! Чёртов паяц!

Глава 1.

Две недели назад. Матвей Никитин (Ник).

– Че давай вот эту? – у Ушакова как всегда походу прицел сбился. То ли в глаза долбится, то ли в уши. Заебал уже, честное слово. Сколько могу повторять?

– Хуе́ту, Вано, хуе́ту! – отвечаю и спрыгиваю с подоконника.

– Слышь, ты чё такой скучный стал, а.

– Да, бля, у тебя игры детские. Вырасти уже, – одно да потому. Скучище душное.

Спорит и спорит на тёлок, будто бы нам по шестнадцать лет. Бессмысленная трата времени. Не, я не говорю, что святой. Сам месяца два назад ещё спорил, но без энтузиазма. Перетёрли мы с Тимом как-то после этого и поняли, что хуйня какая-то. И так все знают, что нам девчонки дают. Нахер ещё что-то доказывать? Плюс они привязываются потом. Симонова вон до сих пор отвять не может. Таскается за мной везде, как собачка за хвостом. Анжела конечно симпатичная. Лучшая давалка из тех, что у меня были, НО. Я устал от этого дерьма, если честно.

Тем более, что мне только Лису свою хочется завалить. Сашку Лисëнка. Зову так, потому что фамилия Лисовая и потому что пиздец на лису похожа. Хитрющая, юркая и дикая. Знаю её уже четвёртый год, бесила страшно всегда. От одного только взгляда раздражался. Ещё вечно в очках своих круглых и форме. Зазнайка, зубрилка, ботаничка. А щас... В общем башню мне сорвало конкретно. Третий курс. Она изменилась. Волосы в красный перекрасила, ещё более дикой стала. Выросла. Огнём вся горит. Нетронутым таким, инфракрасным, для меня так точно. И я как придурок где её вижу, так сам и сгораю вместе с ней. А такого со мной никогда вообще раньше не случалось. Кто точно знает, что нравится она мне так это Тим – мой лучший друг из всей нашей компашки. Больше никто из своих и не знает. Но проблема в том, что она и ему тоже нравится. Мы даже перестали говорить на эту тему, чтобы не раздражаться и случайно рожи друг другу не начистить.

– Лисовую давай, – тянет Русанов. У меня зуб на зуб не попадает. Хватаю его за грудки. Сам себя не узнаю. Готов просто в стену впечатать. Все годы дружбы тут же стирает словно ластиком.

– Ещё слово, Фил. Ещё слово, блядь. Я тебе ебало на жопу натяну.

– Эй, ты че, нахер?! – толкает меня в ответ. Смотрю на него и втоптать в грязь хочется. Обоссыш чёртов. И чё я с ними вообще общаюсь?

Один Тим стоит и злится тоже, но молча. Он – не я. Он не взрывоопасный.

– Лисовую, кароч, не трогаем, – говорит он без раздумий. – Закрыли тему.

– Я пошёл отсюда, – психую и ухожу подальше нахер.

Думаю пойти выкурить сигарету, иду вдоль коридора вальяжными шагами, а там лисенок мой прямо на горизонте маячит. Копну её красную везде замечу. Лисенок. Маленькая, шустрая, наглая. Ругается всегда со мной. Команды всем стоит раздает из своей группы. Пристраиваюсь тоже и жду, когда внимание обратит, что сзади стою почти вплотную. Ведёт нехило от её запаха и волос огненных. Дико секси вообще стала. Крышу уносит.

– В общем, вы тогда в библиотеку, а вы в спорт зал. Я займусь статьей, – руководит она, а потом застывает. Гермионка, блин. Чуть склоняет голову в бок и резко оборачивается.

– Никитин, блин. Ты адекватный? – выдает сходу, растягивая свои губы в кривой насмешке. Смотрит на меня всегда, как на придурка какого-то. А я рядом с ней себя таковым и ощущаю.

– Авокадный, лиса. Авокадный.

– Отвали! – толкает в плечо и двигает мимо, прощаясь со своими ботанами взмахом руки.

– Стоять, – хватаю прохладную ладонь и останавливаю. Смотрю на неё, пока она зависает. Красивая пиздец. Только не нравится, что краситься стала. Зачем-то. Хотя и без этого всего прекрасная. Анимешка, блин. Или эмо-гёрл. Кто она, хер проссыт. Блёстки на лице, волосы красные. И нихера не стесняется. Одна вот такая ходит по всему универу. Яркая как Сириус, блядь. В глаза долбит.

– Чего тебе?!

– На свиданку пошли.

– Ага. Разбежалась, – отвечает и топает своими ножками по коридору. Юбка короткая, шнурки на кроссах цветные, вся в браслетах и колечках. Вообще, блядь, какая-то вся необычная. Не такая как все. От этого ещё сильнее стало штырить. Но и ещё конечно от того, что знаю, что у неё никого ещё не было. Чистая она, несмотря на всю эту поеботу показушную.

– И че тебе стоит? Развалишься? – следую за ней спиной вперед.

– Да пошёл ты!

– Я-то пойду...

Хватаю девчонку за руку и дёргаю в сторону. Заваливаемся в одну из пустых аудиторий, и она вся струной передо мной натягивается. Впечатываю хрупкое тело в стену и пялюсь как ненормальный.

– Совсем уже?! Ник!?

– Соглашайся, – прижимаю её сильнее, наслаждаясь недовольным фырканьем и возмущениями. Ну, точно лиса, блин. А у меня уже стоит.

– Хочу тебя, пиздец просто.

– Ты долбанулся?! – пытается оттолкнуть. Упирается в грудину горячими маленькими ладошками. А я уже поплыл. Кайф сумасшедший. И это она меня разок только коснулась. Что дальше? Инсульт?

– Идём со мной. В кино свожу или в рестик какой.

– Нет.

– Капец ты упёрлась.

– А ты придурок непонятливый!

Глава 2.

Настоящее время. Лиса (Саша Лисовая)

Ник: «Завтра заеду в семь вечера».

«Ок», – отправляю с безумной улыбкой на лице, а сама шарюсь по его странице в социальной сети. Тааак-с…Кто там у нас в его друзьях? Что я о нём знаю? Лидер звёздной четвёрки, нападающий футбольной команды нашего универа, бабник, эгоцентрист, нарцисс. Мне даже нужна тетрадка для этого! Особенная тетрадка! Вот, пожалуй, эта! И писать о нём и своих издевательствах буду розовой ручкой! Другую он и не заслужил! Пусть выделяется. Из внешности: красивое тело, тёмные волосы, карие глаза, крупная родинка на щеке, ямочка на подбородке. Как ни крути. Идеально. Всё, кроме отвратительного наглого грубого характера, а ещё чёртового спора на мою девственность!

Отшивает девчонок сразу, как только они ему дают. Об этом мне тоже рассказала Лера. Ну мы это слышали и от других при разговорах о нём. Симонова Анжела же как раз одна из таких его одноразовых…Ну или многоразовых, не знаю. Чуть не забыла... Он же у нас богач. Амбиций до хрена, через край льют. Думает, что он самое важное звено в пищевой цепи. Ни фига! И это исправим. Он поспорил на меня... А я поспорю на него. Сломаю к хренам всю самооценку, выверну наизнанку нервную систему, сделаю так, что сердце станет гранатой в моих руках. Сама решу, когда сорвать чеку. Через месяц взвоет, что ни хрена у него не получается и признается дружкам, что облажался со мной. А вдобавок надо бы сделать так, чтобы унизить его. Чтобы подорвать авторитет. Рассорить с предками? Тупо. С дружками? Вот это можно... Плюс сделать так, чтобы остался без дохода. Но это просто так не получится, нужно под шкуру сначала залезть, узнать его лучше. Ладно, Саша, соберись. На этот раз всё в твоих руках. Ты не станешь одной из тех дурочек-подстилок, которые по нему плачут, ты станешь той, кто ему за всё отомстит. Станешь той, кто вырвет сердце, окровавленными руками бросишь то в ноги и растопчешь его у него на глазах...

Лучший друг – Тимур Белов. Он почему-то с ними не спорил…Хм…Возьму на заметку. Нужно бы поближе познакомиться. Желательно за его спиной.

Незамедлительно ищу его у него в друзьях. Добавлять не буду, пока не прощупаю почву.

«Привет…», – начинаю писать и вдруг понимаю, что тупо. Нет. Просто поставлю лайк на фотку. Вот и всё. Сам прибежит, если нравлюсь. Ставлю, откладываю телефон и иду ужинать. А когда возвращаюсь – вуаля! Уже и лайки, и сообщение. Красава Саша!

«Привет, Лисёнок», – и этот туда же, блин.

«Привет».

«Не ожидал, что сама будешь сталкерить. Как твоё ничего?»

«Сталкерить – это когда без палева».

«Тоже верно. Ну так? Поговорим? Может по телефону?»

«А может лучше в живую?»

«Вау. Даже так? Я за».

«Да, почему бы и нет», – отвечаю в ответ. И сама думаю, что всё что угодно сделаю лишь бы проткнуть Нику душу. Всё, буквально всё. Даже если придётся обмениваться жидкостями с этим самым Тимуром, прости меня Господи!

«Могу заехать…Когда можешь? Могу хоть сейчас?».

Сейчас…Сейчас. Смотрю на часы. В принципе время детское – восемь. Ещё есть возможность спокойно удрать из дома. Мама до десяти меня без проблем везде отпускает, а если совсем поздно тогда только отпрашиваться. Быстро смотрю в зеркало. Волосы хорошо лежат. Останется подкраситься. Так. Всё. Надеюсь этот придурок не караулит возле дома. А то слишком быстрое разоблачение получится. Вроде раньше за ним такого не замечала. Мы через два дома друг от друга живём.

«Давай через полчаса», – пишу и добавляю адрес. Он отправляет довольный смайл.

Отличненько. Сейчас ещё надо будет убедить его, чтобы он никому ничему не рассказывал о нашей встрече. Ну, это тоже не проблема. Белов, кстати, нормальный. В отличие от неуравновешенного психопата Никитина. Который вечно распускает руки и прыгает на всех, как неандерталец. А Тимур он вроде как знает себе цену. Значит, если попросить и всё вежливо изложить как мне хочется, его можно направить в нужное русло.

Крашу ресницы розовой тушью, добавляю блёсток и стрелки. А ещё помаду на губы, яркую такую, чтобы у него даже не возникло мысли целоваться. Всё. А вот одеться надо побезопаснее. Джинсы, свитер и кроссовки. Нормально. Стилёво.

Он подъезжает на своём дорогущем Туареге, а я бегу вниз со скоростью света. Быстро прыгаю на пассажирское и не думая чмокаю его в щеку, заполняя салон запахом своего клубничного спрея для волос.

– Привет, – он даже теряется от моего напора. – Поговорить, наверное, лучше? Давай в кафе какое-то?

– Да, давай, – соглашаюсь, пристегиваясь.

Приезжаем в какой-то ресторан, а не кафе вовсе. Но я всё равно не хочу есть, поэтому следую за ним в молчании. А затем мы с ним проходим на верхний этаж к самым лучшим столикам.

– Не ожидал… – говорит он, почесав взъерошенный затылок. – На самом деле…Как-то даже странновато.

Выглядит Тимур классно. Одет, как всегда, просто, но красиво. Они вообще с Ником лучше всех одеваются. Но лучше об этом не думать. Потому что сразу хочется написать тому ублюдку, как я его ненавижу и какой он лживый двуличный козёл.

– Почему?

Думаю о том, что Тим знает о споре. Конечно знает. Иначе зачем вот так говорит? Что здесь странноватого?

– Ну…Потому что ты мне давно нравишься. И вот такие совпадения крайне редко бывают, – заявляет он, отчего я начинаю нервничать сильнее. Нравлюсь…Нравлюсь…Значит, я нравлюсь другу Ника. Его это выбесило? Это для него проблема? Он хочет надругаться над девушкой, чтобы она не досталась его другу? Какой же говнюк.

Глава 3.

Четыре дня назад. Матвей Никитин (Ник).

– Ник, пожалуйста!

– Я же сказал – нет, ты задолбала меня, отвали, – пытаюсь сбросить с себя цепкие ручонки Симоновой, но она как пиявка. Высасывает из меня все жизненные силы.

– Почему? Тебе же было хорошо? А я сделаю, что захочешь. Чего ты хочешь? Хочешь снова отсосу? Ник! – слышу удушающие крики, и самому тошно становится. Это что, блядь, за акт самоунижения? Как можно так себя не любить, девчонки? Пиздец полный.

– Пиздец, ты себя вообще не уважаешь?

– Я тебя уважаю. Тебя! Слышишь?! – смотрю ей в глаза, а там вообще нихуя интеллекта нет. Всё паутиной давно заросло. Жесть какая-то. – У тебя кто-то есть?! Кто-то появился?!

Даже если и появился. Ей знать об этом необязательно, блядь. Она же не мой психолог. Не подружка. Вообще мне, блин, никто. Я даже не обещал ей ничего никогда.

– Я всё равно узнаю, кто! И тогда ей пиздец! Пиздец ей, слышишь?! – орёт как ненормальная. Психичка в кубе, блин.

– Иди проспись, ты мне на хуй не нужна, – кое-как удаётся свинтить оттуда, пока она вытирает свои зарёванные глаза. Я где-то слышал, что эффективнее бросить, сразу послав и всё обрубив, а если делать нежно, то только подсадишь человека на иглу. Что само по себе подло. На хер мне это не надо.

Вижу Тима вдалеке, когда выхожу в наполненный зал. Мы вместе на одной тусе, а ведём себя, будто и не дружили вовсе. Подхожу к нему быстрыми шагами. Смотрю на него мучительно-выжидательным взглядом. Пытаюсь задавить то, что внутри плещется. Но мне хуже с каждым новым днём. Особенно после его слов о Лисёнке.

– Ну давай уже. Спрашивай. Чё, я по взгляду твоему не вижу что ли, – говорит он, глядя на меня с каким-то показушным равнодушием. С того момента, как говорили с ним, три дня прошло. С того момента, как лиса согласилась на свидание, и я писал ей, но она говорила, что занята. Это, блин, и смущает. Думаю, что, может, дело в нём? Но стараюсь отбросить навязчивые мысли из воспаленной башки. Иначе просто с ума сойду. И так уже конкретно подсел на свою эмочку, как на героин, и подвергаюсь дикой ломке всякий раз, когда её нет рядом. Или как представляю их вместе.

– Чё…Было что-то? Звал её?

– Нихуя пока никуда не звал. Капец ты нервный, Ник. Попей валерьяны, – цедит он, уходя. Аж тошно. Вот как теперь общаться? Друг. Лучший. Всем всегда с ним делился. А теперь нас как отрезало друг от друга. Пиздец, сука. За это лису ещё сильнее ненавижу. Но при этом тянет как магнитом. И что делать? Хрен знает.

В универе убегает от меня вторые сутки. Гасится везде, либо плащ-невидимка у неё есть, либо просто прогуливает пары, хер проссышь.

Я же за это время пишу ей всякую хрень. Всё, что на ум только лезет. Мол и так её хочу, и эдак. И потрогать, и приласкать. В ответ – игнор.

Потом вроде ни с того, ни с сего на следующий день пророждается, как птица Феникс из пепла. Сама, блин, пишет. Типа, когда пойдем? Пипец она конечно шизанутая. Прям как я и предполагал. Видимо, мне такое и надо. Чтобы на нервах постоянно, чтобы этот аттракцион меня своими виражами от самого днища до небес подбрасывал. Потому что сразу, буквально сразу ведусь, как последний лох.

«Завтра заеду в семь вечера», – пишу ей уже вечерком, пока сижу возле её дома, как ебантяй слюнявый, и смотрю на её окна на седьмом этаже. Свет горит…

Мог бы и сейчас её выцепить, мог бы, но специально выжидаю, чтобы не думала, что главная, и я всё брошу ради неё, хотя по факту мои важные дела у неё возле подъезда говорят сами за себя.

Хотелось бы вот так взять, забраться по пожарной лестнице, залезть в окно и выебать её, нахрен. Ну или просто целовать пока. Целовать и целовать, зарываясь рукой в лисьи огненные волосы, глядя в хитрый прищур карих глаз и слизывая с неё всю эту блестящую херобору… Факт в том, что не хочу никого другого. Поэтому и веду себя как дурной. У меня словно снова пубертат. А мне уже двадцать один исполнился. И где справедливость? Что это за жалкое чувство внутри? Почему именно от неё меня так штырит, блядь? Контуженным себя ощущаю. Стоит лицезреть её образ, как в башке что-то взрывается, клапан передавливает и всё. Во мне ебаное животное просыпается. Зверюга, неспособная здраво соображать. Дикарь и может даже немного каннибал…Потому что хочу кусать её за жопу. Чтобы отметины оставались. Это что, блядь, вообще такое?

Сижу, болтаю ногами на турниках, пытаясь справиться с неистовым влечением. Отжимаюсь, подтягиваюсь, вишу, думая о ней.

И вдруг…

К её подъезду подъезжает тачка моего единственного лучшего друга. Вот прекрасно…Просто охуенно, блядь!

Замираю, глядя на это душещипательное зрелище. А потом и девчонка моя бодро так вылетает из подъезда и садится в его машину. Садится, блядь, в его машину…СУКА!

Быстро ты, Лисовая, хвостом своим крутить начала. Вот ведь шаболда, а…

Сканирую её как проклятый. Внешний вид. Ладно хоть балахон какой-то и джинсы на себя нацепила. Была бы в юбке, точно бы догнал пешком и из машины за космы вытащил. И даже так, блядь. Даже в таком виде, пиздец красивая. Пиздец ревную. Моя же! Моя, ну!

Сижу, как на иголках весь. И чё теперь? Выследить уже не успею. Но вряд ли у них дело далеко зашло, да же? Пипец. Кулаки чешутся.

Глава 4.

Настоящее время. Лиса (Саша Лисовая)

Вижу его и сердце в пятки уходит. Какого вообще чёрта?!

Пытаюсь проскочить мимо, но тщетно.

– Стоять! – кричит он на меня чуть ли не предсмертно. Злой как чёрт. Глаза огнём горят. Что он вообще тут делает?! Не отвечала, он и пришёл? Да ну, бред какой-то. Вот ведь псих долбанутый! – Где была? – Никитин надвигается, как скала, и подходит вплотную. Между нами буквально сантиметры расстояния, и он удерживает меня за ворот свитера. Как будто за грудки. Ужасное чувство.

– В магазин выходила за хлебом, – отвечаю чисто на автомате, а он скалится.

– И где хлеб?

– Не было, – выплевываю нагло. – Закончился. Так бывает. А теперь дай пройти. – пытаюсь освободиться, но его сильные руки удерживают меня, и он ещё жёстче жмёт меня к стенке.

– Чё пиздишь мне? Реально где была?

– Это не твоё дело, Никитин, отвали! – толкаю его, а ему хоть бы хны. Он всё сильнее напирает, захватив меня руками в кольцо, отрезав мне любой доступ от прохода, и я застываю перед ним в панике, рассматривая его недовольное жестокое лицо, а он рассматривает моё. Мне кажется, от наших взглядов даже лампочка в подъезде начинает мерцать. Он просто глаз не сводит с моих губ, дышит так, будто ему не хватает кислорода. А я как прибитая к полу. И даже ни одного слова на языке нет. Всё перемешалось. Ураган. Цунами. Шторм. Не ведаю, что творю, когда он рядом!

– Играешь со мной, Лиса? – шепчет он хрипло, подкрадываясь ко мне своим носом. – Ты смотри, твой серый волк…Очень…Очень опасен. – он проводит рукой по моей талии, а потом заводит её под мою кофту. Меня вдруг начинает колошматить. Наша кожа контактирует и от этого меня словно высоковольтным током прошибает. Я ощущаю жар его ладони, а он всё ведёт ей по моему телу, пока вдруг не обхватывает меня за талию резким рывком. – Нежная…Пахнешь клубникой. – продолжает шептать, вдыхая запах моих волос. – Иди сюда. – тянется ко мне, а я дышу как ненормальная. Его же дыхание, как ядовитое облако парализует и обездвиживает. И, кажется, ещё лишает меня рассудка. Потому что он наклоняется, а я ни хрена не делаю! Продолжаю стоять как истукан и позволяю трогать себя! Грязно лапать!

Ощущаю, как он касается меня своими идеальными губами…И…Что-то внутри коротит…

Ни с чем несравнимое чувство. Меня аж всю скручивает и в жар бросает.

А потом его язык аккуратно скользит сначала по нижней губе, потом по верхней, вынуждая меня пропустить его внутрь. Между. И вдруг я ощущаю, что он начинает меня жрать. Меня и мою прекрасную ярко-розовую помаду, которая сейчас везде, разве что не на наших лбах. Но он продолжает так жадно напирать, что кажется, это временно – скоро она будет и на пятках. Моё тело меня предаёт. На ровном месте предаёт! Языки в каком-то сговоре, это точно! Очевидно, диверсия моего организма! Я ощущаю себя идиоткой. Вот он – тот самый обмен жидкостями, о котором я говорила, при чём происходит он с особым пристрастием, только почему это не так противно, как я думала??? Почему это совсем не противно?! Это же Никитин! Он – последний гад! Лживая скотина, поспорившая на мою честь! Ощущаю, как его язык полностью заполняет мой рот. Он будто ищет там пристанище, и я без сопротивления его даю. Это ли не кошмар наяву?

С ужасом осознаю, что меня клеймили… Он оставил на мне свой особенный след. Он осознанно забрал у меня первый поцелуй, и он не пьян. Алкоголь я бы почувствовала. Меня вдруг накрывает такая волна отчаяния и при этом какого-то безумного неконтролируемого счастья. Я ведь даже не думала о том, что буду целоваться с кем-то в скором времени, но если бы был выбор, конечно, я бы хотела делать это с тем, кто мне нравится. И если выбирать между Тимом и Ником…Очевидно, эмоции, которые захлёстывают меня с Ником выигрывают то ровное чувство, которое властвует с Тимом. Не знаю, что это такое, но запах этого наглого невоспитанного мудозвона проникает будто в каждую клетку моего организма и отравляет его. Никитин как чёртов вирус. Опасный, жестокий вирус, от которого возникает лихорадка. Инфекция на подобии бубонной чумы! Я задыхаюсь и трепыхаюсь в его руках, но будто не могу не впускать его в свой рот.

И только когда он ведёт свою наглую руку в совершенно недоступную для него зону – район моей груди. Меня сразу же отрезвляет будто тяжелым ударом по голове, и я незамедлительно отвешиваю ему звонкую увесистую пощёчину. Звук разлетается, кажется, на весь подъезд, а сам Никитин жмурится, его лицо краснеет, в глазах искрит.

– Сволочь! – кричу я ему на прощание и начинаю бежать к лифту, сломя голову, но не успевает дверь закрыться, как он вваливается туда вместе со мной… – Не подходи!

– Поздно, Лиса, я уже здесь… Твой первый поцелуй, да, ведь? – спрашивает он ухмыляясь, а я вся краснею. Щеки горят. Скорее бы лифт доехал до нужного этажа. – Буду целовать тебя ещё целый час.

– Нет, не будешь! Я больше вообще никогда к тебе не подойду! – кричу на него и вижу, что он начинает совершенно беспорядочно давить на все кнопки подряд, причём кулаком, отчего с лифтом начинает происходить какая-то хрень. – Прекрати, Никитин, блин не смешно, ни хрена, не смешно!

Свет в нём то гаснет, то загорается. Кнопочки начинают мигать, и тут до меня доходит, что он подкрадывается прямо к моей спине, а лифт. ЗАСТРЕВАЕТ.

– Что ты наделал?! – кидаюсь к кнопкам и пытаюсь набрать диспетчера.

– Упс…Заело, – стебёт он меня, не прекращая рассматривать.

Глава 5.

Настоящее время. Матвей Никитин (Ник).

Никогда, никогда, мать вашу, я ещё не чувствовал себя таким убогим. Она сделала из меня какого-то шизанутого аборигена.

Влечение – абсолютное зло. Это похоть убивает меня. Я не понимаю, почему именно она?! Почему? Почему я прямо сейчас не могу позвонить Анжеле и трахнуть её, просто, блядь, для удовлетворения своих низменных потребностей? Кто контролирует это зарево в груди? Почему так болит?

Мысли о том, что она промолчала…О том, что они с Тимом провели где-то целых два часа рвут меня на куски.

Он целовал её губы? Целовал их? Те же губы, что целовал я. Те, о которых думаю каждую ночь на протяжении уже целого года…Вашу мать!

Да бля…Я точно сошёл с ума раз думаю об этом.

Время на часах уже три ночи, а я бесконечно проверяю свой телефон на наличие хотя бы двух слов от неё. И…

Нихуя.

Чего она добивается? Чтобы я…больше никогда о ней не думал? Не касался? Так не получится, блядь. Даже если я так сказал. Даже если вроде как настоял на этом сам.

Просто, нахуй, не получится. На каком-то животном, внутреннем уровне. Она слишком глубоко засела. Вообще впервые ощущаю, что под кожей кто-то есть. Сидит и изводит зудящими невыносимыми спазмами. Чешется, болит, кровоточит. И я будто намеренно срываю с себя эти коросты, чтобы было больно снова.

Курю сигарету за сигаретой. Зачем? Потому что больше ни хера не помогает. Но если я сейчас сдамся и напишу первым, это будет реально провал, финиш, блядь. Днище! Ведь я ясно дал понять, что мне нужно получить информацию от неё…Было ли до меня…

Пересилив себя, кое-как отрубаю и отшвыриваю гаджет в сторону. Завтра пойду на пары и каким-то чудесным образом попробую сдержаться, чтобы не смотреть на неё. Не видеть, не слышать. С глаз долой, из сердца вон.

К семи утра понимаю, что не удалось поспать ни минуты, я так и пролежал всю ночь с открытыми глазами, рассматривая потолок, как конченный придурок.

Иду в универ, как на казнь, выгляжу хуёво, чувствую себя ещё хуже. Просто потому что каждый раз при виде Лисёнка у меня кишки выворачивает наизнанку. А что будет, если она, например, пройдётся за руку с Тимом? Что тогда будет? Вероятно, я после этого сяду. Даже отцу не удастся замять кровавое месиво, что я здесь устрою. С того момента, как потёк с неё, совсем уже себя за мужика не считаю.

Всё о чём могу думать – чем я так плох? Чем так патологически ей противен? Ну, доставал её немного…Было дело…Ну так все же знают, что пацаны не умеют нормально с теми, кто реально нравится. Это просто, блядь, природой заложено. Надо быть уникумом, чтобы держаться достойно с девчонкой, которая заставляет тебя потеть и пиздострадать.

Зажмуриваю глаза, пытаясь справиться с нарастающим чувством гнева, пока ко мне не приходит Русанов. Русич – мы его так называем. Порой он просто – русалка, блядь.

– Даров, – жмёт руку и лыбится. – Ты это. Не стремай. Я не собирался, короч, жестить насчёт рыжей.

– Не называй её так.

– Чё так и будешь душнить? Ебать вы чё такие падкие-то с Тимом, а?

Эти слова заставляют меня кипеть. Значит, он ему тоже что-то рассказывал…

Блядь блядь блядь.

Кулаки чешутся. Нутро скребёт.

– Умолкни уже.

– Сука…Я с вас хуею, кароч. Идёшь на треню сегодня?

– Иду, – отвечаю, думая занять себя всем подряд. Любыми тренировками, любыми занятиями, лишь бы только меньше думать, меньше париться на этот счёт.

Пока стоим, краем глаза замечаю приближающуюся Анжелку. И вот уже собираюсь оттолкнуть, как вдруг сердце начинает ускорять ритм, сигнализируя о том, что в двадцати метрах маячит копна огненных волос.

Расслабляюсь, позволяя Симоновой обнимать меня. Полностью вникаю в процесс, пока она шепчет мне какую-то дичь о том, как скучала, как мечтает мне отсосать и надрачивать мой член. А я просто наблюдаю за реакцией Лисёнка каким-то сверхчеловеческим боковым зрением. Не смотрю сам, нет. А всё равно вижу это учащенное сердцебиение, покрасневшие щёки, предательскую дрожь, эту ненависть в глазах вперемешку с презрением. Аж мороз по коже бежит. До того это чувственно. Либо она реально меня ненавидит, либо отчаянно прячет внутри какую-то более сильную эмоцию. Ревность? Да хрен поверю. Только не она. Лиса походу скорее просто ненавидит. Она хоть и позволяла мне себя целовать, но выглядела ужасно злой. Да и кроме того…Так и не написала…

Едва хвостатая заворачивает за угол, как я тут же сбрасываю змеиные ручище с плеч.

– Так и знала…Так и знала, блин, что это она! – выкрикивает Симонова как в белой горячке. – Вот ведь сучка непорочная, а…

– Рот свой закрой, дура, блин, – цежу сквозь зубы, обхватив истеричку за запястье. – Не смей даже думать в ту сторону. Узнаю – убью.

Разворачиваюсь и иду в сторону аудитории, пока Симонова оторопело зависает, пытаясь сохранить товарный вид.

Сажусь специально в самую жопу, подальше от Тима, но едва он заходит тут же ищет меня взглядом. Плюхаясь рядом со мной, достаёт тетрадь и что-то на ней черкает. Кажется, начинает и сам не хило так нервничать.

– Слушай… – сдавленно говорит, сжимая ручку сильнее. – Я должен оповестить. Любому другому не сказал бы, но…

Глава 6.

Настоящее время. Лиса (Саша Лисовая)

Горжусь собой. Просто горжусь. Наконец на этом лице было столько разочарования, сколько оно и заслужило… Вот только…Почему это разочарование и внутри меня тоже? Что я сделала не так?

Тим Белов: «Привет. Сегодня сходим в кино?»

Саша Лисовая: «Привет. Давай, после семи».

Убираю телефон подальше и чувствую себя какой-то мразью. Мои поступки идут вразрез с моими желаниями. Но зато они соответствуют здравому смыслу. И хотя внутри какое-то новое неприятное ощущение, я не буду о нём думать. Я позволю себе утонуть в рутине, пойти с Тимом на ещё одно свидание, позволю вытравить из головы воспоминания о первом поцелуе с Никитиным. К чёрту!

От мыслей о нас всё разрывает. К вечеру внутри разрастается огненный шар. Неприятный шлейф после разговора тянется как чёртова свадебная фата. Я не могу перестать думать о сказанных словах.

«Мне не понравилось. От тебя тошнит и от твоей надменности. Мой парень целуется лучше!»

Дура, какая же я дура…

К семи вечера я, наверное, уже в сотый раз проверяю страницу Никитина, но он так и не заходил в сеть с самого утра. В универе я его больше не видела, да и в окрестностях двора тоже. Скорее всего, он теперь ненавидит меня.

Выхожу сразу как получаю оповещение от Тима. Надеваю на себя обычную простенькую одежду и как всегда ярко крашу лицо. Едва сажусь в салон меня окутывает запах фруктовой жвачки и сигарет. А также внутри появляется какой-то мандраж, но не из-за чувств к Тиму. А из-за того, что он его лучший друг.

– Привет, Лисёнок. Выбрала фильм? – улыбается он и тянет мне в руку какой-то подарочный пакет.

– Привет…Это что?

– Подарок. Открой.

– Ладно, – сглатываю. Открываю и вижу дорогой набор разной яркой косметики в моём стиле: глиттеры, яркие помады и другое. – Ох…

– Я не знал, что тебе нравится, но продавец вроде как сказала, что этот не может не понравиться.

– Спасибо, Тим…Правда спасибо. Нравится очень, – улыбаюсь и прижимаю к себе этот реально классный для себя подарок. Оставляю пакет в машине перед входом в торговый центр, где располагается кинотеатр, но вдруг прямо на парковке я вижу машину Ника и мне становится плохо. Сердцебиение учащается.

Он здесь? Он тоже здесь? Тим знал об этом?

Меняюсь в лице, а когда Тим тоже замечает его машину, тут же смотрит на меня.

– Если что, я ничего не знал, – говорит он, пожимая плечами. – Если хочешь…

– Нет, всё нормально, – отрезаю на корню. Не хочу, чтобы он думал, что я что-то чувствую. Что боюсь или что-то такое.

Без какого-либо телесного контакта следуем к кинотеатру, внутри всё бомбит как во время объявления военного положения. Особенно, когда я понимаю, что вижу Никитина. При чём не одного, а с какой-то девушкой. Очень красивой девушкой, которую я вижу впервые. Они стоят за кассой и выбирают билеты, пока он держит её за талию и шепчет что-то на ухо. Стараюсь не смотреть в их сторону, но взгляд всё равно тянется туда будто намагниченный.

Я уже хочу убежать, но Тим чуть подталкивает меня в ту сторону, и мы оказывается прямиком за ними. Никитин оборачивается и протягивает Тиму руку, а потом бросает на меня один брезгливый и совершенно пренебрежительный взгляд. Символизирующий что-то вроде «А…Ты с этой. Понятно».

– Я – Лиза, – улыбается девушка, доброжелательно помахав нам. Пока парни что-то обсуждают совершенно спокойным тоном, я вообще не могу сосредоточиться на их разговоре. Вспоминаю только его жаркие поцелуи в подъезде и чувствую, что вот-вот упаду в обморок.

– А ты что скажешь? Хочешь на фантастику? – спрашивает Тим, подмигнув мне.

– Да… Давай, – пищу не своим голосом и увожу взгляд в сторону.

Тим берёт билеты, и мы как-то очень быстро следует к залу, пока Никитин и его эта Лиза идут за нами. Я, недолго думая, хватаю Тима за руку. Моя дрожит, но я стараюсь выглядеть уверенно. И пусть этот мудак смотрит. Пусть смотрит и завидует. Чёртов подлец. Не прошло и дня с момента его признаний, как побежал с другой девушкой в кино. Лапал её у меня на глазах и смеялся. Ещё смел что-то говорить. Смел целовать меня. Теперь мне реально тошно. Сейчас при выключенном свете они с ней по любому будут делать то же самое. Аж противно.

Садимся через ряд и наискосок. Зал почти битком, и я рада, что места для поцелуев были заняты. Но меня раздражает, что я чувствую его взгляд на своём затылке. Я его реально ощущаю. И он жжётся.

– Взять тебе попкорн там…Газировку?

– Да, – соглашаюсь и провожаю Тима взглядом. Натыкаюсь на жестокие практически чёрные глаза. И на секунду, пока его спутница что-то шепчет на ухо, мне кажется, будто кроме нас с ним здесь никого нет. На одну только чёртову секунду, которая кажется мне нашей с ним вечностью.

Отворачиваюсь и стопорю растерянный взгляд на экране. Тим возвращается и совершенно по-свойски перекидывает мне руку через плечо, чтобы обнять. Прижимает к себе и улыбается. Мне кажется, что кроме симпатии в этом жесте есть что-то еще. Будто бы собственничество. Право за первое место? Они с Никитиным реально будто соревнуются. Но Лера сказала, что Белов не спорил на меня. Наверное, мне всё только кажется.

Глава 7.

Три года назад. Матвей Никитин (Ник).

Бесоватая шатенка с хитрыми глазами. Натуральная Лиса с огромным пушистым хвостом. Сегодня напялила на себя очки в круглой оправе, как у Гарри Поттера, блядь, хотя в прошлый раз была без них. Либо обычно таскает линзы, либо очки чисто для понтов. Но должен заметить, прикольно смотрится на ней. Глазище эти визуально ещё больше кажутся.

Прохожу мимо и делаю вид, что не замечаю, хотя с другими её одноклассницами активно виду боевые гляделки. Слишком уж раздутое эго у этой девчонки, хочется немного проучить, чтобы старшим не хамила. Зазнайка.

Около трёх месяцев пытаюсь подавить в себе это странное чувство подойти и вытворить какую-то дичь. То толкну случайно, то отберу пачку конфет, то дёрну за волосы. Мне что, блядь, пять лет? Я вообще впервые настолько дебильно себя веду. Это какой-то трэш. Ебля без обязательств хоть немного отвлекает. Выпускной класс, мне восемнадцать, и я отрываюсь по-полной. Лисёнок же чистая, как свежий снег. Поэтому и смотреть на неё в таком ключе не решаюсь. Я – ебливая сволочь, она – святая непорочность. Пусть всё так и остаётся. Я сразу всех в одиннадцатых предупредил, если тронут её – кровью умоются. Потому что она для всех недоступна, священна, вашу мать.

Новый год отмечаем в ресто-баре с девятого по одиннадцатый класс. Девки толпятся у стеночек и только одна Лисица активно что-то черкает в своём блокноте, сидя за столом. Смотрю, смотрю, прожигая её взглядом. До смерти интересно, что же так отвлекает её от безудержного веселья. Подхожу ближе и склоняюсь над её тонким плечом. Сидит в аккуратном чёрном платье. И вроде бы даже сиськи есть, что-то я в прошлый раз погорячился.

– Серьёзно? – спрашиваю у неё, глядя на то, как она пишет какую-то статью о глобальном потеплении и его последствиях.

– Чего тебе, местная знаменитость? – язвит она, закрыв передо мной блокнот.

– Вместо того, чтобы развлекаться, ты херней какой-то страдаешь? Пытаешься стать исключительным звеном среди стада?

– Хм…А ты? Вместо того, чтоб развлекаться, доёбываешься до самой тихой и безобидной девочки. Пытаешься стать неудачником?

– Воооу…Это ты-то у нас безобидная? Клычище спрячь, бешенная. Фыр-фыр, ёпту.

– Как оригинально, это всё?

– Нет, не всё, – на секунду зависаю перед ней, убрав руки в карманы брюк и качаясь на носочках.

Хочу пригласить на танец, но как конченный дебил топчусь с ноги на ногу. И вот внезапно сбоку возникает Виола Хмельницкая из параллельного класса.

– Ник, потанцуем?

Нет, блядь, с тобой не хочу.

– Да, – соглашаюсь и весь последующий танец сверлю взглядом Лисёнка, которая вновь продолжает писать и даже не смотрит в мою сторону.

***

Настоящее время. Матвей Никитин (Ник)

Саша Лисовая: «Зачем ты всё это оставил?»

Матвей Никитин: «Это же и так понятно. Включи мозги, Лиса».

Саша Лисовая: «Всё, что приходит на ум, что ты мудак, и всё».

Улыбаюсь. Мудак ещё какой…Прямым попаданием и снова в сердце. Ты точно снайпер, малыш. Красивый беспощадный снайпер.

Матвей Никитин: «Твой мудак, эмо-гёрл. Признайся, что первый, первый твой мудак».

Саша Лисовая: «Не пиши мне больше, не хочу общаться с тобой. И подарков от тебя больше не хочу».

Матвей Никитин: «Тебе же понравилось. Иначе почему ты сидишь на подоконнике в обнимку с Лисом в час ночи и жрёшь мой мармелад???»

Выражение её лица надо видеть. Девичья фигура тут же спрыгивает, смотрит вниз в полной растерянности и задёргивает штору. А я всё это время стою перед её подъездом и любуюсь ею. Целых три часа здесь торчу. Замёрз уже капитально, продрог. Просто ждал, когда свет в её комнате погаснет, но она так и не ложится спать.

Матвей Никитин: «Выйди в подъезд ненадолго. Поболтаем. Обещаю держать себя в руках».

Саша Лисовая: «Нет!»

Матвей Никитин: «Не бойся, я никому не скажу. Особенно Тиму. Будет наш секрет?»

Саша Лисовая: «Придурок».

Матвей Никитин: «Саш. Выйди. Перетереть надо. Клянусь, что не подойду близко».

Саша Лисовая: «Меня мама не отпустит».

Матвей Никитин: «Разве она ещё не спит?»

Саша Лисовая: «Спит, но я боюсь разбудить».

Матвей Никитин: «Мы тихо. Фыр-фыр, выходи».

Саша Лисовая: «На пять минут, Никитин. Не больше».

Как только вижу это сообщение, лечу наверх сломя голову, благо я знаю код домофона. Не знаю, что буду говорить. Вообще не знаю, какой план. Но сдержаться просто не могу.

Когда видел их в кино с Тимом…Как он обнимает её, как сидит на том месте, где должен сидеть я – не выдержал. Позвал покурить и ёбнул ему первым. Знаю – гадко. Слово за слово. И вот мы уже пиздили друг друга на парковке, пока нас не разняли прохожие. Получил ли я удовлетворение? Нет. Но хотя бы высказал ему всё, что думаю. И пусть теперь живёт с этим.

Лифт уже не работает, поэтому до седьмого этажа бегу пешком. Вижу её испуганную возле окна в своей дурацкой пижаме с сердечками. Улыбаюсь и не могу продышаться.

– Осталось четыре минуты, – предупреждает она с грозным видом. Вот сейчас точно такая, какой её помню. Без своих сраных блёсток и цветной туши. Идеально чистая. Идеально красивая. Чуть не выспавшаяся, а всё равно богиня для меня.

Глава 8.

Настоящее время. Лиса (Саша Лисовая)

Наконец-то я это сказала. Но у него такой вид, будто я ему сейчас в лицо плюнула. Хотя…Это же Никитин, он потрясающе обводит вокруг пальца.

– Кто тебе эту чухню сказал?! – спрашивает он со злобным прищуром. – Тим?!

– Какая нафиг разница кто сказал?! – выплевываю, уставившись на него с дикой ненавистью. – Главное, что я не желаю быть идиоткой!

– Главное, блядь, Лиса, что это не правда, – выдаёт он следом. – Я, блин, клянусь тебе, что неправда. Не спорил я на тебя. Никогда не спорил.

Ага, хороший ход, Ник. Так я тебе и поверила.

– Не важно, Матвей. Не знаю, чего ты добиваешься. Но я точно не отдам тебе свою девственность, поэтому завязывай вот с этими концертами! – разворачиваюсь и пытаюсь уйти, но он тут же хватает меня за руку и с силой дёргает на себя.

В любой другой ситуации я бы тут же попыталась ударить его, но на этот раз не могу пошевелиться. Всё нутро сворачивает и сдавливает в тиски, пока его лицо находится в десяти сантиметрах от моего. Пока его руки сжимают мою пижаму, а дыхание обжигает щеку.

– Лиса…Саш…Я не знаю, кто сказал это. Если Тим, я просто его урою. Потому что всё это полная хуйня…

– Нет, это не Тим. Не трогай его больше.

– Мы взрослые мальчики. Сами разберемся. Врать нехорошо. Поступать так подло – нехорошо. Я не лгу тебе. А это прямой выброс меня с поля. Ты поэтому так себя ведешь? Поэтому пошла с ним?

Зависаю. Реально ведь теперь выглядит именно так.

– Нет, не поэтому. Он мне нравится, ты – нет. Когда же ты уже это усвоишь?! – бросаю ему и дрожу. Вся дрожу. Голос выдаёт. Дыхание сбивается. Тело ощущает себя воском, который просто плавится в его огненных объятиях.

– Никогда, Лисёнок. Никогда не усвою. Потому что ты врёшь мне…

Его руки обвивают талию, затем спускаются на поясницу и ниже. Практически касаются ягодиц. А я всё ещё послушно стою, не в состоянии хотя бы словестно наброситься на него.

– Помнишь…Викторину? – спрашивает, пока я смотрю на уголки его губ и киваю. – Так вот… Ты же уже тогда что-то поняла, да? Я это во взгляде поймал. Но я не мог… Ты маленькая тогда была.

– А ты как был бабником, так и остался.

– С тех пор как я целовал тебя, больше никого мои губы не касались, Лиса. Какой я бабник?

– Матвей, я не хочу всё это вспоминать. И нас…Нас с тобой…Ничего толком не связывает. Да, был поцелуй. Был. Но…

– Первый поцелуй? Сознайся, наконец, что первый. И я не верю, что он вообще ничего для тебя не значил.

– Возможно что-то и значил, – отвечаю я, нахмурившись. – Только вот я встречаюсь с Тимом. Ты обещал не трогать меня, а сейчас касаешься. Выходит, ты лжёшь мне, но я и так это знала.

– Пф…Лиса. Просто мне тяжело тебя не касаться. Это не значит, что я лгу тебе по каким-то важным вопросам… – выдыхает он, пытаясь заглянуть мне в глаза. И наши взгляды встречаются. – Ты хотя бы можешь не торопиться с ним? Дать время, чтобы я разобрался, кто и что тебе донёс? Что за сорока такая ебливая? Хорошо?

– Это ничего не изменит. Я не верю тебе. Ты всё сделаешь, чтобы запугать других. Они скажут мне, что ничего не было, ты сделаешь мне больно, а потом просто в своей манере пошлёшь. Как послал Анжелу. Так и будет.

– А может ты не будешь говорить мне, как будет? Это же, наверное, и от меня зависит тоже, да?

Качаю головой и увожу свой взгляд от его лица. Чувствую аромат его туалетной воды и не могу здраво рассуждать. Может там какие-то феромоны? Почему я ощущаю наслаждение, когда слышу этот букет?

Не успеваю вздрогнуть, как его нос оказывается в районе моего лица. Он медленно ведёт им от скул по щеке. Испытываю при этом какое-то разрывающее внутренности чувство. Будто те самые бабочки, про которые все говорят не просто порхают там, а пытаются, нахрен, выбраться наружу прямо через моё брюхо. И больно, и щекотно. И волнительно, и прекрасно. Невыносимо.

– Позволь ещё раз поцеловать? Один только раз, Лиса…Меня уже конкретно выносит без твоих губ. Я просто хочу хотя бы раз…Ещё хотя бы раз ощутить их вкус…

Мне кажется, что у него есть какие-то суперспособности. Какая-то сила, способная прибивать меня к полу и не дающая рассуждать логически.

Не шевелюсь, а для него это, видимо, знак согласия. Потому что он опускается ещё ниже. Согнувшись, приподнимает моё лицо своей ладонью и прикасается к моим губам. Нежно, чувственно и трепетно. Без языка. Не так как в прошлый раз. Всё вдруг расплывается перед глазами, и я…

Закрываю их, ощущая, как боязливо и тонко он проникает внутрь каждой моей клетки. Заполняя их собой. Не торопя меня. Выпускает язык аккуратно, только когда чувствует, что я не сопротивляюсь. И я столь позорно сталкиваюсь с ним своим. Совершенно безотказно и безответственно. Так стыдно!

Что я творю?! У меня ведь есть парень, с которым я гуляю. Тогда что это такое?!

Ник сам отрывается от меня, припечатываясь своим лбом к моему. Это порыв какой-то внутренней агонии, не иначе. Застываем на несколько секунд. Смотрим друг другу в глаза.

– Обещай, что не будешь его целовать…Обещай, что дождёшься… – шепчет он, прожигая меня своими чёрными омутами.

Глава 9.

Настоящее время. Матвей Никитин (Ник)

После того, что узнал…И её последних слов мне… «Не могу тебе обещать. Не могу. И всё вот это, Ник. Я не могу. Не приходи больше»… Не мог уснуть всю ночь. Звонил Тиму, а он, сука, был недоступен. Я даже хотел прийти к нему ночью, но подумал, что это не самая лучшая идея, потому что был совсем на взводе.

А утром всё только хуже. Не успеваю прийти в универ, как мне приходит сообщение.

Саша Лисовая: «Как ты мог?».

Матвей Никитин: «Мог что?».

Ответа так и не следует. А когда звоню ей, она не берет трубку. Как только подхожу к аудитории, мне сообщают, что Тим в больнице с черепно-мозговой, и я тут же срываюсь туда, наплевав на пары и всё остальное. Какого вообще хрена? Лисёнок и вправду подумала, что это я своего лучшего друга в больницу отправил??? Пиздец, ебанизм. Я в её глазах вообще кто?

– Здравствуйте, к Белову, – подлетаю на регистратуру и кое-как перевожу дух. – Пускают?

– Пускают. А вы кем приходитесь?

– Брат, – лгу, не краснея. – Двоюродный.

– Ладно, проходите, двести шестая. Халат накиньте.

– Хорошо, – следую по коридору, хватаю белую тряпку, а потом захожу в его палату.

Молча сажусь с ним рядом и рассматриваю. Башка перебинтована, левая рука тоже. Всё лицо синевой отдаёт.

– Кто? – спрашиваю, надеясь услышать ответ.

– Хуй знает, трубу отжали. Пятеро каких-то гондонов, – говорит он, пожимая плечами. – Похер.

– Отцу скажу, поторопит.

– Не надо.

– С хуя ли?

– С буя, блядь.

– Ты мне брат. Вот с такого буя. Даже если базаришь про меня разное, – отвечаю, вглядываясь в его бесстыжие глаза.

– Я ни хуя если чё сам не говорил, но и опровергать не стал. Я ж не еблан. Мне ваще похер откуда она там всё это узнала.

– М…Сильно тебя приложили…

– Вселенная, сука… – ухмыляется он. – Карма.

– Попизди мне тут.

– Не надо было конечно молчать. Нечестно сделал. Надо было сказать, что не спорил ты на неё. Хуй знает, что такое нашло. Как демон вселился, блядь. Ебало тебе начистить хотелось. Особенно после того выпада на парковке.

– Я тебе тут… Похавать принёс…Из рестика…А-то норм еды здесь, наверное, нет. Соответствующей твоим царским загонам, – ржу, доставая из рюкзака контейнеры.

– Да нахуй, Ник. Я вообще жрать не хочу. ЧМТ дело такое. Тошнит и мушки перед глазами. Вообще хуёво так давно не было.

– Я кароч…Предложить хочу. Давай притормозим по поводу Лисёнка. Чё-т до хера уже далеко зашло…У нас с тобой отношения дерьмовыми стали. Она считает меня каким-то монстром, на хрен. Думает, это я тебя избил походу. Да и вообще. Дела сердечные какая-то адова жопа…

– Согласен…Только вот…Ты не сможешь. Потому что едва её видишь, течёшь как сука, – констатирует он, вздыхая. – Думаю, что не стоит договариваться о том, что не сможешь выполнить.

Я понимаю, что он прав, но и друга терять не хочу. Особенно сейчас, когда он в таком состоянии и я чётко понимаю, что переживаю за него. Мне хуёво от того, что он здесь.

– Не гони коней, кароч, – дополняет он. – Думаю, кто-то из бабья сказал. Вряд ли уши или русалка. Нахуй им это не надо. Пусть кароч сама решает. Выбор за ней.

– Не знаю…Вообще уже нихуя не знаю. Башка поплыла совсем от неё. Перевестись может отсюда на хер, свалить из города…

– Ну свали, – ухмыляется он. – Через сколько билет обратно возьмёшь? Через сутки?

– Да пошёл ты, калечный, – смеюсь, а ему походу больно смеяться. – Ты давай на ноги вставай. Ты мне нужен. Если батя найдет их, я лично поеду каждому ебало бить. Ну и уши с русалом возьму, естественно.

– Не вляпывайтесь в сводки, а…Уникумы, нахуй.

– Тебя не спросил. Давай кароч, ешь, пей, молись, – говорю, на что он качает головой.

– Ешь, молись, люби, придурок, – поправляет меня.

– Не… «Люби» это не про нас… – отвечаю, а сам своим словам не верю даже. Он косится на меня, пока мы пожимаем друг другу руки.

Перемирие, блядь.

Ухожу оттуда в растерянности.

Знаю, что он прав насчёт меня. С Лисой я стал сопливым малолеткой, готовым на всё, чтобы она обратила внимание. И это пиздец бесит. Но ещё больше бесит, что она подумала, что я мог сделать это со своим лучшим другом. Это прям вымораживает. Как бы меня к ней не тянуло, у меня же есть принципы, я не какой-нибудь отморозок, на хрен.

В универе появляюсь только к третьей паре. Медленно подплываю к нашим родненьким аморалам и жму им руки.

– Кому-то трещали про наши споры? Про Лису кто-то что-то спрашивал?

– Опять, блядь, – расплывается в хохоте русалка. – Завязывай.

– Серьезно. Было чё, нет?

– Не помню я нахуй уже ничё про твою Лису, – отвечает Русанов, и уши тоже пожимает плечами.

Глава 10.

Настоящее время. Лиса (Саша Лисовая)

Что это вообще было?! Саша, что ты творишь?!

Забегаю в женскую уборную и пытаюсь справиться с нарастающей паникой. Между ног всё мокрое до какого-то безобразия. Ощущаю пульсацию и неистовое возбуждение, которое даже после оргазма ничуть не сбавило свои обороты. Быстро отматываю бумажные салфетки и начинаю стирать с бёдер весь этот кошмар.

Господи…

Там были его пальцы…

Они меня трогали…Господи… Это…

Откидываю голову назад и буквально плачу во Вселенную, посылая лучи отчаяния. За что?! Почему я такая слабая размазня рядом с ним?!

Если так дальше пойдёт, можешь прямо сейчас пойти и отдаться ему, выставив себя на посмешище перед всем универом!

Тим в больнице, я собиралась к нему после пар, а теперь…Как идти??? Как смотреть в глаза, когда чужие руки были у меня в трусах? Это просто предательство. В том числе и самой себя!

Стыдливо стираю все следы его пребывания, умываю лицо. Щеки до сих пор горят огнём. А глаза блестят каким-то неестественным блеском. Словно я пьяная. Реально так себя ощущаю. И внезапно в туалет заходит Лера.

– О, вот ты где, я тебя потеряла… Всё хорошо? – спрашивает подруга, подходя к раковине.

– Да, всё хорошо… – подтверждаю, поправляя юбку.

– Выглядишь как-то странно, – удивляется она, стирая с губ помаду. – Ты не заболела?

– Нет, просто переживаю из-за Тима…

– А, вроде с ним всё нормально. Отморозки что его побили украли телефон. В полиции завели дело. Ищут подозреваемых, – говорит она новые сплетни, а я слушаю.

– То есть, это не Ник сделал?

– Ник? А при чём здесь он?

– Не знаю…Просто у них сейчас странные отношения…

– Ну…Не до такой же степени. Не думаю, что они хоть когда-либо могут причинить друг другу подобный вред…

– Слушай, Лер…Насчёт той сплетни о споре на меня…Тебе ведь Анжела сказала, да?

– Ой, Симонова, кстати! Хорошо, что ты напомнила. Она вообще ебанутая, я сейчас застала такой трэш в коридоре! Иду, никого не трогаю, и эта кричит на весь коридор Никитину мол я беременна от тебя, хренов ты козёл, прикинь! Я как охренела там, так и пришла сюда с открытым ртом, – хохочет она, а у меня такой ужас в глазах, что не могу пошевелиться.

– Что?

– Симонова говорю беременна от Никитина! – повторяет она громче.

– Угу, – бубню себе под нос и выхожу оттуда в состоянии выжатого лимона, пока Лерка плетётся сзади и что-то ещё рассказывает. А я даже не слышу слов. Чувство такое, будто мне что-то воткнули в солнечное сплетение. Дико жжёт, больно. И дышать не могу, словно весь воздух из лёгких просто испарился…Она реально от него беременна? Реально? И что он теперь, блин, будет делать? Вот ведь кретин…Да ещё и втянул меня в это…

Не успеваю опомниться, как на меня налетают наманикюренные пальцы. Вцепившись в мои волосы, Анжелка начинает орать, визжать и бить меня, и я хочу ответить ей тем же, но не могу. Она же беременная, блин! Сумасшедшая!

– Снимите её с меня! – кое-как отцепляю её руки, пока парни её оттаскивают. Ушаков и Русанов свистят и наоборот только рады происходящему, а Никитина нигде нет. Симонова не унимается. Кричит, что я шлюха, которая отняла у неё любовь всей её жизни. Что я ещё пожалею о том, что родилась на этот свет и прочую подобную хрень. А я просто в полном шоке от происходящего. У меня теперь на щеке здоровенная царапина. Жжётся.

– Ещё раз полезешь ко мне, я не посмотрю на твоё положение, дура ты конченная, – цежу сквозь зубы, пока Лерка обнимает меня.

– Ненавижу тебя! Сучка! Он никогда с тобой не будет, поняла меня?! Трахнет тебя и забудет! Забудет, как и всех остальных! Сдалась ты ему!

– Иди ты на хуй, дебилка, – ору в ответ и показываю ей «фак».

– Сааааш, – шепчет Лера. – Что такое у вас с Никитиным? О чём она?

– Ничего, она просто дура, – касаюсь своей щеки. – Ауч…

– Пойдём в медпункт. Обработать надо…

Лера помогает мне встать, и мы под руку уходим к медсестре, где мне аккуратно обрабатывают раны перекисью. Советуют не краситься и не раздражать кожу лишний раз в ближайшие дни. Я уже заранее думаю о том, что лучше посижу дома это время. Чтобы и Никитина не видеть от греха подальше. А то боюсь, что вмажу ему по роже.

Домой иду без настроения. Как теперь с расцарапанным лицом навещать Тима? Хотя он, наверное, ещё хуже выглядит, всё-таки ЧМТ. Надо бы купить ему фруктов, ведь он всегда заботлив и внимателен со мной. Значит, я тоже должна.

По пути забегаю в ларёк. Покупаю всё самое свежее, складываю в небольшую корзинку и следую домой, чтобы переодеться. На душе огромная рана, которая вряд ли затянется… Телефон начинает звонить, а на экране номер Ника. Я даже не знаю, о чём с ним говорить. О его сумасшедшей женщине на сносях? О том, что его пальцы сегодня делали со мной? Так получается Анжела права. Я просто шлюха, которая тискалась с ним в коморке, пока она носит его ребёнка под сердцем. Блин! Какой же ужас!

– Не клади трубку, – слышу сразу, как только отвечаю на звонок. – Позволь объяснить. Ты где? Я хочу поговорить с тобой.

Глава 11.

Настоящее время. Матвей Никитин (Ник)

Как бы мне не хотелось с ней остаться, не могу. Надо сначала решить все вопросы, иначе она так и будет жалеть о том, что между нами происходит. А мне жизненно необходимо, чтобы словосочетание «мой парень» было в связке с моим именем.

Поэтому, когда мы доезжаем до её дома, она пулей вылетает из машины, даже ничего мне не сказав. Ещё одно качество Лисёнка – она вообще не боится меня обидеть. Ей плевать, что я подумаю. Она никогда не будет умолять и просить. И вряд ли даст мне хотя бы день, чтобы выдохнуть и расслабиться. С ней я всё время в состоянии боевой готовности.

Первым делом еду к парням, чтобы решить вопрос с теми двумя мудаками.

Ушаков и Русанов всегда помогут, если дело касается своих. Но с ними пиздец как тяжело говорить о чувствах. Потому что они ещё не дозрели ни до чего подобного. Они до хрена времени проводят вместе. Двое из ларца, блядь. Их дружба немного иная, но уж кто-кто никогда из-за девчонки бы не расчухался, так это они. Просто потому что считают нас с Тимом сопливыми романтичными дебилами. И даже не скрывают этого.

– Бабы за тебя петушиные бои устраивают, – ржёт русалка, пока я кошусь на него.

– Могли бы и оттащить эту идиотку.

– Нахуя? Прикольно было наблюдать, – поддерживает его Ушаков.

– Ладно, в общем. Поехали в этот наркопритон или чё это такое хз. Отец ждёт, когда мы отметелим, потому что потом оформляться будут и не выйдет. Так что пока их никто не брал.

Пацаны кивают, потому что всем нам как раз нужно выпустить пар. У русалки какие-то проблемы с родителями, уши всё время срётся со сводной младшей сестрой, и она его конкретно так бесит. Так, что он вроде даже хотел вытурить её из дома на улицу, пока родители отдыхают в Греции. Глубоко я не лезу, мне Тима по кочерыжку хватает. Эти сами разберутся с внутрисемейными конфликтами.

Парни мы здоровые, крупные. Каждый из нас в своё время занимался единоборствами, а сейчас мы в одной команде по футболу и вместе ходим в тренажёрку. Поэтому проблем с тем, чтобы навалять двум отбитым хренососам нет.

Едва дверь в чуханскую хату открывается, на пороге стоит какой-то разрисованный фраерок. Сразу улавливаю атмосферу этого места. Громкая музыка, клубья дыма, пары алкоголя и вайб запрещенки.

– Роман Власов?

– Не…Ромка, это к тебе – зовёт он своего товарища. – А чё надо? – спрашивает, уставившись на нас троих. – Покупатели?

– Покупатели, покупатели, – причитает наш аквамэн, сложив руки в карманы.

– Ща он подойдёт.

– О, Роман, – улыбается Ушаков подходящему к нам парню, лицо которого полно подозрений. Уши - самый габаритный из нас. Под его кулак не хотелось бы попасть, право первого удара в подобных замесах почти всегда предоставляется ему.

– Чё надо? Вы кто вообще такие? Кто адрес дал?

Ответить мы не успеваем, точнее, и не собираемся. В секунду Ушаков бьёт Романа в переносицу, а затем припечатывает оппонента к полу и продолжает наносить увечья, пока мы расхреначиваем пол хаты, из которой на бегу вылетают какие-то полуголые девицы.

– Зимов где? – кричу какому-то парню, перехватывая его за грудки. Он щурится, но всё же указывает на щуплого доходягу в углу, который щемится к металлическому сейфу, понятное дело с какой целью. Исполнить задуманное не выходит, потому что я успеваю перехватить его и начинаю бить лбом о твёрдую конструкцию.

– Чё понравилось впятером на одного? Теперь выхватывай, пидрила.

Вспышки сознания как яркие пятна в голове. Вижу кровь, а остановиться не могу, уже и ноги в ход идут, пока меня со спины не перехватывает русалка.

– Всё, всё…Остынь! Забьёшь же насмерть этого додика.

– Телефон где, выблядок?! – ору на второго, потому что тот самый Зимин, кажется, уже не сможет ответить. Я выбил ему челюсть.

Окровавленное чмо указывает на стол, открываю, а там, блядь, целый ломбард. Стягиваю толстовку на пальцы, чтобы не оставлять там своих отпечатков, нахер. Потому что повсюду наркота, ещё и ствол припрятан. Гангстеры, блядь. Нахожу мобилу Тима буквально сразу, ибо эти пидоры даже не удосужились отличительный бампер снять.

– Ну всё, суки. На нары поедете, – сообщаю, рассматривая их по очереди. – Троих ваших дружков ждёт то же самое.

– Пошёл ты, – сплёвывает этот Рома.

– Сам иди, ссыкло, – одним ударом правой ноги Ушаков отправляет его в мир фантазий, и мы сваливаем оттуда с чувством выполненного долга.

И всё бы ничего, но на душе легче не становится. Даже когда звоню бате и сообщаю, что их могут вязать. Все мои мысли заняты Лисой, и вечером, когда еду навестить Тима, кручу его мобилу в руках как заведенный. Приезжаю, а он встречает меня в палате с гневным настороженным видом.

– Принимай подгон, – протягиваю телефон и только сейчас замечаю, насколько уделал свою руку. Опухла, а боли почти не ощущаю. Потому что внутри полный расколбас творится.

– Я так понимаю добрый жест перед тем как стать папашей? – спрашивает он, глядя на меня искоса. Хмурюсь.

– Кто сказал?

– Мне предки новый аппарат привезли. Про вас все соц. сети трещат. Про вас и про мою девушку. Как считаешь, норм?

Глава 12.

Настоящее время. Лиса (Саша Лисовая)

Он приезжает за мной в течение десяти жалких минут, а я уже собрала рюкзак и стремлюсь к выходу, словно стрела к мишени, объясняя маме, что пошла гулять с Лерой. Едва выбегаю из подъезда тут же юркаю в салон его автомобиля, громко выдыхая. Вижу его, и все внутренности наизнанку. Мне кажется, по одному моему взгляду можно всё прочитать.

– Едем? – спрашивает он, глядя на меня, и я неловко киваю, отвернувшись к окну. – Саш, всё нормально?

– Да, – отвечаю сдержанно. – Ты не заходил в сеть. Не видел, что пишут?

– Нет. Мне по хрен. Надеюсь, и ты не будешь обращать внимание.

– Я и не обращаю. Мне Тим написал, Ник…

– Что написал?

– Спросил было ли у нас с тобой что-то…

– М…А ты?

– Солгала, – отвечаю, вздохнув. – Я только и делаю, что вру ему…

– Может просто не нужно было это начинать? Ты же назло мне это сделала. В этом и загвоздка. Зачем встречаться с тем, кто не нравится?

– Затем, что тот, кто нравится, поспорил на меня, а потом обрюхатил другую, – отвечаю, развернувшись к нему обратно и прожигая его взглядом.

– Воу, фыр-фыр. Я никого не брюхатил. И не спорил. А сейчас просто хочу побыть с тобой вдали от всего этого…Чтобы не думать ни о Тиме, ни об Анжелке, ни о ком-то ещё. Просто побыть с тобой подальше от сплетен. Разве это делает меня хреновым парнем?

– Не знаю…Не хочу даже думать о том, что о нас пишут. Далеко до твоего дома?

– Около часа… Можешь поспать, если хочешь…

– Нет, я просто посижу. Включи музыку, – прошу его и тут же обращаю внимание на его разбитую вдребезги руку.

– Что это такое? Зачем ты…Зачем так сильно?

– Так было надо…Не грузись из-за этого. Заживёт. Бывало и хуже, – говорит он, включая магнитолу.

Хмурюсь и ощущаю дискомфорт, когда смотрю на эти раны. Всё внутри болит. Будто это моя рука, а не его…

До самого дома едем под звуковое сопровождение. Так проще справиться с желанием передумать. Я приехала сюда не для того, чтобы у нас что-то было, а просто для того, чтобы забыться. Чтобы не искушать себя потребностью прочитать гадости, которые обо мне строчат подружки этой идиотки Симоновой. На удивление Матвей ловит мою волну и не пристаёт ко мне. Ведёт себя сдержанно и спокойно, что очень меня успокаивает.

– Давай я разожгу камин, всё-таки сентябрь, вечерами уже прохладно, – предлагает он, пока я осматриваю дом. – Если голодная, можешь пройти на кухню. Что-то точно должно быть в холодильнике. Родители здесь были дня три назад.

– Пока не голодная…Посижу здесь, подожду, когда освободишься.

– Ладно, – улыбается он, достав зажигалку из кармана, а потом выходит на улицу, видимо, за дровами.

Через пять минут возвращается и довольно быстро разжигает пламя, которое так привлекает мой взор. Именно это сейчас мне и нужно. Смотреть на огонь и думать о том, что в нём можно спрятать все свои чувства. Всех демонов и все проблемы...

– Лера звонила, – смотрю на телефон… – И Тим написал…

– Можешь не говорить мне об этом? Меня потряхивает, – психованно выдает он, сев на пол возле камина. – Иди лучше сюда. – указывает на место рядом с собой, и я как ни странно следую туда, примкнув к нему плечом.

– Мне кажется, что всё неправильно. Что всё совсем не так, как должно быть.

– А мне кажется, что ты бегаешь от своих чувств. Напридумывала какую-то хрень обо мне и теперь живешь этими ассоциациями…Хотя я…Никогда не хотел делать тебе больно. Именно поэтому я ближе чем на метр не подходил за эти три года.

– Мне не нужно было придумывать, я видела всё своими глазами, Матвей. Все эти девушки, их слова…Бесконечное веретено твоих отношений.

– Слова, говоришь…Такие же как говорят о тебе сейчас? Думаешь стоит верить чужим словам? Я не ангел, Лиса. Но я и не обещал никому ничего. Никогда не хотел серьёзных отношений. Всегда предупреждал об этом. А сейчас что-то сломалось…Оно уже давно сломалось, но терпеть стало невыносимо. Ты же видишь, как меня кроет рядом с тобой. Я даже лишний раз приближаться боюсь, чтобы не напугать.

– И всё же те слова, которые говорят, частично правдивы, Ник. Ты ведь трогал меня. Мы целовались. А это уже выходит за рамки, учитывая беременность твоей девушки и мои отношения с Тимом…Это сущий дурдом…Я ощущаю себя дерьмово из-за всего этого.

– Иди сюда, – Ник чуть вскидывает руку и просит меня прижаться к нему. Не знаю, зачем двинусь, но позволяю себя обнять. – Вот так удобно?

– Да.

– Давай так… Мы соблюдаем нейтралитет. Приехали сюда, чтобы побыть вдвоем, чтобы поговорить и узнать друг друга лучше. Чтобы забыть о том, что происходит в стенах универа. Давай попробуем стереть все негативные воспоминания. Оставить только чувства друг к другу. Уж их-то точно можно нащупать, да же?

– Не знаю. Всё сложно, и ты сам это знаешь…

– Нет, Саш…Я знаю только то, что стараюсь быть с тобой не тем Ником, которого все знают. Хочу, чтобы ты это увидела.

– Да уж…Я увидела…И даже почувствовала. Там в коморке, – говорю, растягивая губы в недовольную линию.