Жестокие игры мажоров

Глава первая

Я шла домой после института, медленно, с рюкзаком на одном плече.
Сегодня Дашка не пошла со мной - стояла у шкафчиков, виновато улыбаясь.

- Кирюш, ты не обижайся, ладно? - сказала она, поправляя густую чёрную чёлку. - Меня Мишка позвал прогуляться. Ну, ты же знаешь, как он мне нравится… ещё со второго класса!

Она рассмеялась, порывисто обняла меня и добавила весело:
- Ну не дуйся! Завтра вместе пойдём, обещаю!

- Да ладно, - ответила я, стараясь сделать лицо безразличным, будто это не важно и наплевать. - Мне всё равно маму с работы ждать, она сегодня продлёнку ведёт.

- А, ну тем более, - обрадовалась Даша и, подхватив сумку, побежала по коридору.

Я только вздохнула.

Мишка нравился и мне. И, если уж честно, вовсе не со втрого курса, а с самого первого.
Но увы - я была явно не в его вкусе. Не то чтобы я пыталась как-то намекнуть - да никогда бы! Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь догадался, что я кому-то симпатизирую.
Да ни за что не позволила бы, чтобы кто-то понял, что мне нравится кому-нибудь.
Тем более Мишка.
Особенно Мишка.

Если бы он узнал и вдруг посмеялся надо мной…
Хотя он не был замечен в жестокости, но любил прикалываться над одногруппниками.
Недавний позор Кати Лариной из параллельной группы - доказательство.
Она написала записку Петрову с третьего курса, а тот с дружками потом стебался над ней, видосы снимали и прочее - типа «нашлась тут Татьяна с письмами к Онегину».
Вот придурки.

Катя потом неделю в институт не ходила.

Нет, уж лучше скрывать чувства глубоко.
Не показывать виду. Никогда.

Я поправила ремешок рюкзака и пошла к выходу.
Улыбнулась про себя: вот у Дашки получилось - подмигнула Мишке, и он заметил.
А я… эх, ладно.

Я выдохнула и спустилась по лестнице.
На улице пахло тёплым воздухом и талой водой. С крыш капало. Ветер тянул за волосы.
Быстро надела наушники, включила музыку и пошла по двору.

Маму ждать не нужно было - она уже должна быть дома.
Про «продлёнку» я просто соврала, чтобы не выглядеть одинокой в глазах Дашки.

С Дашей Расковой мы дружили с первого класса: жгучая брюнетка, тоненькая, весёлая, и я - пухленькая блондинка, составляли интересный дуэт.
Даша считалась самой красивой девочкой ещё в школе, а теперь и в институте не уступала никому - и обладала смешливым и добрым нравом.

Я же была самой умной и самой спокойной.
Хотя всё мое спокойствие было напускным.
Просто всегда старалась не выдавать своих истинных чувств.

Когда-то я стеснялась своей полноты и считала себя некрасивой.
Потом, ближе к седьмому классу, полнота ушла, и теперь я была такой же тростинкой, как и Даша.
Но былая неуверенность осталась.
Теперь просто научилась прятать её глубже и ещё усерднее работать над собой - старалась быть увереннее, смелее.

Я вела блог, где писала обо всём: о жизни, об институте, о людях.
После школы мечтала поступить в университет - на журналистику.
Но увы, пока училась на филологическом отделении нашего захудалого института, потому что в университет попасть сразу не получилось - слишком большой конкурс, а на платное просто не было денег.

Мама работала в нашей бывшей школе, где я училась раньше, - учительницей младших классов.
Та же строгая, добрая, усталая Татьяна Сергеевна, которую в коридорах встречали дети и кричали:

- Татьяна Сергеевна, а можно мне в медпункт?
- Татьяна Сергеевна, я пятёрку получил!

И я каждый раз вздыхала: мама - святая, но живёт работой.
Иногда хотелось, чтобы она хоть немного подумала о себе.

А может, обо мне тоже, - подумала мельком и прибавила шагу.

До дома оставалось три квартала, когда я услышала мяуканье.
Тонкое, настойчивое, жалобное.

Я остановилась, сняла наушники, оглянулась.
Под машиной у тротуара дрожал маленький серый котёнок. Худой, слипшийся от воды, с огромными глазами.

- Эй, малыш… - позвала громко.

Котёнок жалобно пискнул и, как будто испугавшись, метнулся прочь - прямо к воротам «Риверсайда», частного закрытого элитарного университета за углом.

- Только не туда… - я быстро выдохнула и побежала следом.

У ворот стоял охранник, но смотрел в телефон. Я, не долго думая, нагнулась и пролезла через узкую щель между металлическими секциями.

Во дворе было непривычно тихо.
Газоны - зелёные даже сейчас, весной, дорожки - чистые, здания - как из глянца.
Я шагала медленно, прислушиваясь.
- Кис-кис… - шептала. - Ну где ты?

Ответом стало «мяу» из-за угла.

Я свернула - и застыла.

Передо мной стояли трое студентов в форме закрытого элитного университета.
На асфальте сидел щуплый парень лет девятнадцати в огромных очках, сьехавших ему на подбородок, рюкзак открыт, книги раскиданы.
Один парень снимал его на телефон, другой смеялся, третий говорил громко и нарочито презрительно:

- Давай, скажи, что ты понял. Или хочешь, чтобы я помог вспомнить?

- Не надо… - тихо сказал очкарик.

- Эй! - выкрикнула я, не ожидая от себя такой смелости. - Прекратили!

Троица обернулась.
- Это кто такая? - усмехнулся один. - Туристка?

- Нет, журналистка, - ответила я и подняла телефон. - Сейчас будет прямой эфир.

Я нажала кнопку «начать трансляцию».
- Всем привет, - спокойно сказала в камеру. - Я случайно оказалась на территории «Риверсайда». Вот, смотрите, как здесь старшекурстники общаются с младшими.

Парни растерялись.
- Ты чё творишь?! Выключай!
- Уже поздно, - сказала я. - Вас уже смотрят.

На экране замелькали комментарии:

«Что за жесть?»
«Это где?»
«Девчонка, красава!»

Один парень шагнул ко мне, но другой схватил его за рукав.
- Пошли, - бросил он. - Не лезь, тут уже сто камер.

Глава вторая

Через два дня раздался звонок в дверь.
Сначала я было подумала, что это сосед с третьего, опять забыл ключи. Но на пороге стояли трое - двое мужчин в одинаковых тёмных костюмах и женщина лет пятидесяти с идеальной осанкой и безупречной причёской.

- Добрый день, - сказала женщина. - Вы - Кира Соколова?

- Да… - я немного смутилась. - А вы кто?

- Риверсайдский университет. - Женщина произнесла это спокойно, как будто этого объяснения достаточно. - Мы хотели бы поговорить.

Мама вышла из комнаты, быстро вытирая руки о полотенце.
- Что-то случилось?

- Напротив, - ответила гостья. - Ваша дочь проявила смелость. История уже распространилась в сети, и… совет университета решил не оставлять этот поступок без внимания.

Я нахмурилась.
- Без внимания?

Женщина улыбнулась уголками губ.
- Чтобы, скажем так, уладить недоразумение и показать, что “Риверсайд” - не закрытый клуб, а общественно ответственное учреждение, мы предлагаем вам обучение по специальной стипендиальной программе.

- Обучение? - переспросила мама. - Бесплатное?

- Полное. С проживанием в кампусе, питанием и всем необходимым.

Тишина растянулась.
Я стояла, чувствуя, как кровь шумит в ушах.
Бесплатное место в “Риверсайде”? В том самом “Риверсайде”, куда поступают дети министров, владельцев компаний и телеведущих?
Это звучало как ошибка. Или как ловушка.

- Мы понимаем, - продолжила женщина, - это решение может показаться неожиданным. Но поверьте, для вашей дочери это шанс.

Мама посмотрела на меня - растерянно, но с каким-то затаённым теплом.
- Шанс… - повторила она тихо. - Такое не каждый день бывает.

Я не ответила. Смотрела на нашу гостью, пытаясь понять: зачем им это нужно?
И видела, что за её безупречной улыбкой скрывается раздражение. Не приглашение - обязанность. Они не хотели, чтобы я там училась. Они хотели, чтобы просто замолчала.

Я не спала почти всю ночь.
В квартире стояла та самая тишина, от которой звенит в ушах: слабый гул холодильника, стук капель из-под крана, дыхание мамы за стенкой.
Лежала, уткнувшись в подушку, и мысленно перебирала все возможные сценарии: что, если это просто формальность? Что, если на мне хотят поставить галочку?
Что, если всё это ловушка - способ заставить исчезнуть из новостей, как неудобное напоминание о том, что “Риверсайд” не идеален?

Но всё равно утром встала. Сразу включила телефон. На экране - письмо с логотипом университета: серебряная эмблема и надпись “RIVERSIDE”.
Ниже: “Приглашаем вас на обучение. Стипендиальная программа. Факультет гуманитарных наук.”
Мое имя под печатью выглядело чужим.
Надела самые приличные джинсы, белую рубашку, которую мама выгладила ещё ночью, и тёплую серую куртку.
На плечо - старенький рюкзак. На удачу - резинка на запястье, чтобы не нервничать.

Когда вышла из метро и увидела ворота “Риверсайда”, у меня будто перехватило дыхание.

Здания стояли на холме, словно какой-то другой мир - белый камень, стеклянные фасады, колонны, фонтаны и ровные дорожки, по которым шли студенты.
Все - в одинаковой форме: тёмно-синие пиджаки с золотым гербом на кармане, белые рубашки, туфли, аккуратные причёски.
У девушек - лёгкие духи и уверенность в каждом движении.
У парней - дорогие часы и ленивые улыбки.

Я подошла ближе, остановилась у ворот.
Там висела эмблема: серебряный круг с латинской надписью “Veritas et Honor” - “Истина и честь”.
Усмехнулась про себя.
Интересно, какая из них у них настоящая.

Секьюрити у входа скользнул по мне взглядом - коротко, оценивающе.
- Соколова? - уточнил он, сверяясь с планшетом.
- Да.
- Проходите.

И вот я внутри.
Сердце било так, что казалось, его слышат все.

Главный холл был похож на музей.
Пол - чёрный мрамор с белыми прожилками, потолки высокие, под самой крышей - витражи.
Воздух пах кофе и чем-то дорогим - может быть, духами, может, просто ощущением богатства.

Я шла за секретаршей - высокой женщиной в узкой юбке, с собранными в пучок волосами.
На каждом шаге ей казалось, что каблуки слишком громко стучат по полу, рюкзак висит неуклюже, а руки мешают.

- Соколова, верно? - сухо спросила секретарша, не оборачиваясь.
- Да.
- Ваш комплект формы будет готов через неделю. Пока проходите как есть.

“Как есть.”
Я уловила в её тоне лёгкий укол - не грубость, а что-то вроде внутреннего превосходства.
Словно сделали одолжение, позволив дойти до нужного места.

Аудитория была похожа не на класс, а на конференц-зал.
Широкие столы из светлого дерева, мягкие кресла, встроенные розетки, экраны на стенах.
В воздухе - лёгкий аромат кофе и духов.
Все студенты уже сидели: кто-то набирал что-то на ноутбуке, кто-то просматривал слайды на планшете.

Когда дверь открылась, разговоры стихли.
На мгновение повисла тишина, потом несколько голов повернулись.
Я ощутила на себе десятки взглядов - холодных, любопытных, равнодушных.

Преподавательница - элегантная женщина лет тридцати пяти - кивнула ей.
- У нас новая студентка. Кира Соколова. Временно без формы, но скоро получит комплект.

Смех прокатился по рядам.
Тихий, сдержанный - тот, от которого я покраснела невольно

- С рынка прямо в “Риверсайд”, - шепнул кто-то с последнго ряда.

Я подняла подбородок.
Губы дрожали, но все же заставила себя улыбнуться.
Не покажу. Ни за что.

Лучше сделать вид, что не слышит, но кровь прилила к щекам.
Главное - не выдать себя.

Потом выбрала свободное место у стены, достала блокнот.
Чужие запахи, шелест страниц, ровный свет от ламп - всё казалось чужим, идеальным, гладким, как будто этот мир отполирован до блеска и не терпит царапин.
А я - как раз царапина.

Глава третья

После стычки с тем наглым мажором я долго шла по коридору, стараясь не думать о его словах: «Здесь живут по моим правилам».
От раздражения и стыда щёки ещё горели. Всё внутри кипело - и страх, и злость.

Потом свернула за угол, когда прямо передо мной появилась девушка - стройная, короткая стрижка, густые тёмные волосы, глаза ярко-зелёные, как изумруд. На ней была идеально сидела форма «Риверсайда»: тёмно-синий пиджак с гербом, белая рубашка, юбка чуть выше колена, чёрные чулки и лакированные туфли.

- Ты Соколова? - голос звучал ровно, спокойно, но в нём чувствовалась привычка отдавать распоряжения.

- Да… - я невольно выпрямилась, машинально рассматривая девушку с головы до ног. - А вы?..

- Иди в деканат, - коротко ответила та.

- Зачем? - не удержалась я.

Девушка чуть усмехнулась.
- Там всё узнаешь сама. - И, не объяснив ничего, пошла дальше по коридору.

Я осталась стоять. Знать бы ещё, где этот деканат.
Потом раздражённо выдохнула и крикнула вдогонку:
- Подожди!

Но та даже не повернулась. Тогда я почти побежала за ней, догнала и, не подумав, схватила за рукав.

В следующее мгновение мир перевернулся - и я уже лежала на полу. Воздух вышибло из лёгких.

- Ты что, с ума сошла? - выдохнула с трудом.

Девушка склонилась надо мной, подавая руку.
- Я - нет. А вот ты - да, - холодно ответила. - Зачем хватаешь? У меня рефлексы срабатывают автоматически.

Я неловко поднялась, отряхиваясь.
- Я просто хотела спросить, где этот деканат…

- Вон там, - девушка кивнула на электронное табло у стены. - Карта кампуса. Всё подписано.

Я ощутила, как заливаюсь краской. Выгляжу как дикарка, будто читать не умею…
- Спасибо…

Та оценивающе посмотрела, чуть склонив голову.
- Трудно тебе здесь будет, Соколова, - сказала и пошла прочь, даже не оглянувшись.

Я проводила её взглядом. Какая крутая красотка, подумала с невольным восхищением.

- Ну ещё бы. Это же Аглая Сафронова. Сестра Глеба и невеста Данилы Корнеева, - прозвучало насмешливо сзади.

Я вздрогнула.
Блин, я что, это вслух сказала?

На широком подоконнике сидел тот самый парень, которого я спасла от травли. В форме, но верхняя пуговица расстёгнута, кеды вместо туфель.
Он жевал яблоко и смотрел на неё с ленивым любопытством.

- О, привет, - сказала с облегчением. - Хоть одно знакомое лицо.

- Привет, - ответил он спокойно. - Макс.

- Кира, - я протянула руку, и он пожал её с лёгкой улыбкой.

- Ну как твои дела, спасительница?

- Не уверена, что слово «хорошо» сюда подходит. - я попыталась пошутить. - А кто этот Данила, про которого ты сказал?

Макс коротко усмехнулся.
- Долго объяснять. В общем, Данила Корнеев - один из Совета. Здесь есть четверо, которые всем заправляют. Арс, Глеб, Данила и Матвей. Думаю, ты уже поняла, кто главный.

Я нахмурилась.
- Тот, кто сказал, что все живут по его правилам?

- Именно, - кивнул Макс. - Арсений Воронцов. Поверь, он не шутит. Он не любит, когда кто-то перечит.

Я скрестила руки на груди.
- А я, похоже, уже успела.

- Да, - Макс вздохнул. - И это тебе аукнется.

- Посмотрим, - буркнула, упрямо поджав губы.

Макс чуть наклонил голову.
- Зря ты сюда пришла, Кира.

- Почему? - насторожилась я.

- Потому что этот университет - не место для тех, кто не играет по правилам. Я вот тут по необходимости - все мои братья здесь учились. У меня нет выхода. А у тебя… ты сама выбрала.

Я задумалась.
- Мне предложили учиться бесплатно. Я подумала, что это шанс.

- Иногда шанс - просто красивая ловушка, - сказал Макс и выкинул огрызок яблока в урну. - Ладно, пошли. Ты же искала деканат?

- Ага. Покажешь?

- Пошли, - кивнул он.

Мы пошли по длинному коридору, где от каждого их шага звук отдавался гулким эхом. Стены - из светлого камня, картины под стеклом, на каждой золотая табличка с фамилией мецената. Всё выглядело так безупречно, что снова почувствовала себя лишней.

У двери с табличкой «Dean’s Office» Макс остановился.
- Ну, дальше ты сама.

Я глубоко вдохнула, кивнула и вошла.

В кабинете пахло бумагой и кофе. За стойкой сидела молодая женщина в строгих очках и идеально собранном пучке.

- Ты Соколова? - спросила она, даже не поднимая глаз.

- Да, - ответила.

- Подойди. - Женщина протянула мне несколько листов. - Вот список учебников. Возьмёшь в библиотеке. Вот заказ на форму - внизу, в блоке С. Там же примерочные. И вот направление на заселение.

Я взяла бумаги, стараясь не уронить.
- Простите, а если я не хочу жить здесь? Можно просто приезжать на занятия?

Женщина подняла на неё глаза. Строгие, холодные, серые.
- Нет. У нас обязательное проживание на территории. На выходные можешь уезжать, но все пять учебных дней - здесь. Правила одинаковы для всех, и для тебя никто их менять не будет. Я ясно объяснила?

- Да, ясно, - тихо ответила я.

- Хорошо. Свободна.

Я кивнула, взяла документы и вышла в коридор.
Шаги эхом отдавались по мраморному полу.

Я остановилась у окна. Снаружи солнце садилось за стеклянные корпуса, а где-то на дорожке смеялась группа студентов в одинаковых костюмах.
Потом посмотрела на своё отражение - простая куртка, рюкзак, растерянность в глазах.

Добро пожаловать в новый мир, Соколова. Где правила не ты устанавливаешь.

Затем посмотрела на конверт с надписью: Dormitory B, room 312.

Дормитории. Слово, к которому я не привыкла. Не «общежитие», не «комната». Всё как будто из другого мира - аккуратно, тихо, холодно.

Я пошла по указателям. В холле пахло кофе и лавандой. Девушка-администратор в безупречной форме взяла бумагу, проверила имя и молча передала пластиковую карту с гербом университета.

Глава четвертая

Проснулась я от противного писка будильника и только тогда поняла, что вчера, несмотря на нервяк, всё-таки поставила его пораньше. Молодец, Соколова. Хоть что-то под контролем.

Потолок над головой белый, высокий, а небо за окном серое - как будто картинка из фильма. Честное слово, ощущение, будто попала в какой-то сериал про элитную школу, где все красивые, богатые и ненавидят тебя за то, что ты случайно пересекла их глянцевую территорию.

Вспомнилась старая игра, в которую я когда-то залипала ночами, - «Nancy Drew: Черная кошка». Там тоже была академия, где творилась чертовщина: тайные коды, камеры, странные ученики. Только тогда я сидела дома с кружкой чая и могла нажать save game.
А сейчас - это всё реальность. И перезагрузки не будет.

Я села на кровати, потянулась и вздохнула.
Надо пойти узнать, что там у них с завтраком. В животе урчало, а в голове крутилась мысль: как бы не выглядеть идиоткой.

Без Даши было как-то особенно пусто. С ней всегда проще: она болтает, смеётся, отвлекает - и уже не страшно, что кто-то посмотрит свысока. А тут я одна, посреди этого вылизанного, дорогого мира, где всё блестит и пахнет кофе с корицей.

- Ладно, - сказала я себе, - делаем покер-фейс. Пусть хоть думают, что я знаю, куда иду.

Я заправила кровать, умылась, чуть подвела глаза и тронула губы блеском. Потом переоделась - джинсы, голубой худи, старый рюкзак.
Протянула руку к двери, потянула за ручку - и… ничего.

Я дёрнула ещё раз. Потом сильнее.
Дверь не поддавалась.

- Серьёзно? - выдохнула я и попыталась провернуть ручку в обе стороны. Результат ноль.
Посидела пару секунд в растерянности, потом снова дёрнула.
- Да чтоб тебя!

В итоге, устав от бесполезных попыток, я просто сползла на пол и оперлась спиной о злополучную дверь. Заперли. Отлично.
Это что, местный способ намекнуть, что я тут лишняя?

Я достала телефон.
Макс, это Кира. Помнишь меня? Кажется, меня заперли в комнате. Помоги.
Отправила.

Сидела, ждала.
Минуты тянулись долго.
Пока я не опёрлась посильнее… и с треском вывалилась в коридор.

Я буквально вылетела из комнаты и упала прямо под ноги Максу и какой-то девушке в форме - то ли горничной, то ли администратору.
В коридоре стояло человек десять студентов, и все повернули головы на звук моего эпичного приземления.

- Ну ни фига себе, - протянул кто-то сзади. - Новенькая решила эффектно заявить о себе.

Я почувствовала, как горю. Макс стоял, слегка ошарашенный, девушка рядом тоже моргнула.
- Дверь была закрыта, - пролепетала я, поднимаясь.

- Угу, - сказал Макс сдержанно. - Это видно.

- А теперь, как видишь, открылась, - добавила девушка в форме. - Давай-ка я тебе покажу, как пользоваться замком, а то вдруг опять закроешься.

Коридор разразился смехом.

- Спасибо, не нужно, я уже поняла, - пробормотала я, отряхиваясь и упрямо поджимая губы.

Под взгляды и хихиканье я пошла по коридору к указателю, стараясь не смотреть ни на кого.

Макс догнал меня у поворота.
- Тебя и правда заперли? - спросил он насмешливо.

- Нет, блин. Я просто решила изобразить квест «найди выход из собственной комнаты». - Я злилась, но больше на себя, чем на него.

Он хмыкнул.
- Ну, если с утра уже квесты, то день обещает быть весёлым. Пошли, покажу столовую.

- Спасибо, - буркнула я.

Мы спустились по широкой лестнице, где даже перила сверкали, как в отеле. Макс шёл расслабленно, сунув руки в карманы, а я пыталась не уставиться на витражи, картины и ковры.
Вот бы мама это увидела…

На втором этаже располагалась столовая - вернее, ресторан, потому что по-другому это назвать язык не поворачивался. Высокие потолки, хрустальные лампы, столы в аккуратных рядах, а вдоль стены - шведский стол, от которого пахло свежей выпечкой и кофе.

Я растерянно остановилась у входа.
- Это… столовая?

- Ага, - усмехнулся Макс. - Добро пожаловать в рай для золотых детишек.

Мы нашли свободный столик у окна. Я всё ещё чувствовала взгляды на себе, но старалась не реагировать.
- Тут шведский стол, - сказал Макс. - Берёшь, что хочешь, и делаешь вид, что тебе всё это давно надоело.

- Поняла, - ответила я и пошла к стойке.

Выбрала омлет с сыром и грибами, круассан с джемом и чашку кофе. Когда вернулась, Макс уже сидел с тарелкой хлопьев и яблочным соком, уткнувшись в телефон.

Я села напротив.
Сердце потихоньку успокаивалось.
Всё-таки завтрак, даже в элитном аду, - святое.

Я только успела сделать глоток кофе, когда шум в столовой вдруг притих.
Будто кто-то нажал mute.

Я подняла глаза - и поняла, почему.

У входа стояли они.
Четверо.

Даже не нужно было объяснений - просто по взглядам, по реакции всех вокруг. Кто-то из девчонок сидел, буквально затаив дыхание. Парни сразу выпрямились, кто-то отодвинул стул, пропуская дорогу. Атмосфера изменилась мгновенно.

Первым шёл он - тот самый.
Арсений.
Лицо спокойное, почти равнодушное, но в этом равнодушии было больше власти, чем в криках любого преподавателя.
Тёмно-синяя форма сидела на нём идеально - будто сшита по заказу, хотя, да, сшита, и именно по заказу. Рубашка расстёгнута на одну пуговицу, запонки блестят при каждом движении руки. В пальцах он вертел зажигалку, щёлкая ею так лениво, будто каждый щелчок был командой.

За ним - высокий блондин с лицом злого ангела.
Он шёл чуть сбоку, улыбаясь как человек, который точно знает все чужие тайны. Светлые волосы, ледяная ухмылка, глаза, в которых всегда будто прячется насмешка. Он был тем, кто, кажется, наслаждается чужими ошибками.

Рядом с ним - немного томный шатен в кудрявыми волосами.
Он двигался легко, с какой-то ленивой грацией, словно пришёл не на завтрак, а на модную съёмку. На запястье - часы, которые стоили, наверное, больше, чем годовая зарплата моей мамы. Его пиджак чуть небрежно наброшен на плечи, а улыбка - та самая, с которой люди добиваются чего угодно.

Глава пятая

М-да. Зря я сюда пришла.

Сижу в этой чертовой элите и думаю, что могла бы спокойно учиться дальше в своём унылом, но родном болоте. С Дашкой рядом, с мамой за ужином, с котом, который ложится на клавиатуру, когда я пишу курсовую. Дом. Милый дом. А не вот это вот всё - стеклянные стены, вылизанные коридоры и люди, у которых всё сияет, кроме души.

Я украдкой взглянула в сторону Воронцова.
Он, конечно, красивый. Настолько, что на него смотреть больно. Идеальные черты лица, ни единого изъяна. Объективно - красивее любого, кого я видела. Сидел чуть в стороне, облокотившись на спинку стула. Безупречный. Та самая киношная внешность - резкие скулы, тёмные волосы, хищные глаза.
Идеальный, черт бы его побрал. Даже Мишка рядом с ним выглядел бы как сосед из подъезда.
Но ведь сволочь. И это, похоже, гораздо важнее.

Неожиланно поймала его взгляд - холодный, ленивый, оценивающий. Губы тронула насмешливая ухмылка.
Жар тут же ударил в лицо.
Боже, он же видит, что я на него пялюсь. Отлично, просто идеально, Кира. Позорище дня.

Я резко допила чай и поднялась, чтобы отнести посуду.
- Не надо, оставь на столе, - негромко сказал Макс.
Но я уже шла.

В спину будто впивались взгляды - заинтересованные, насмешливые.
Я старалась идти ровно, но всё же оступилась. Или… нет.
Подножка. Я успела понять это в тот момент, когда летела вниз.

Громкий звон, боль в колене, осколки вокруг.
Кофейная чашка вдребезги, телефон вылетел из кармана и отлетел в сторону.

Надо мной возникла тень.
Я подняла голову - и замерла.

Он стоял прямо передо мной.
Тот самый взгляд - холодный, пустой.
- А это был ты? - вырвалось у меня.

Воронцов склонился чуть ближе.
- А ты как думаешь? - процедил он и, не мигая, добавил: - Вот так и сиди. Таким, как ты, - только так и надо.

Он оттолкнул ногой осколок чашки и наступил на мой телефон.
- Эй! - выкрикнула я, резко вскочив. - Не смей!

Он усмехнулся.
- Поздно, Соколова.

Экран треснул.
Я видела, как его дружки - Сафронов, Орлов и Корнеев - проходят мимо, даже не скрывая насмешки. Кто-то хмыкнул. Кто-то громко сказал:
- Осторожно, а то ещё пожалуется ректору.

Смех.
Гулкий, противный.

Я схватила телефон. Экран в трещинах.
Что-то внутри меня щёлкнуло.

Я подняла голову, метнула взгляд на Воронцова - и, не успев подумать, со всей силы швырнула телефон в его сторону.
Попала. Прямо в плечо.

Он резко обернулся.
Выражение лица стало ледяным.
- О, дерзость, - сказал он тихо, почти весело. - Мне нравится.

Он махнул кому-то.
И через секунду на меня обрушился целый поток холодной жидкости.
Запах апельсинового сока ударил в нос.

Я вскрикнула - просто от неожиданности.
Сок стекал по волосам, по лицу, по джинсам. Всё липкое, холодное.
Он стоял в паре шагов и наблюдал.
- Охладись, курица. И привыкай. Это только начало.

И ушёл.
Просто развернулся и ушёл, как будто ничего не случилось.
Его друзья прошли следом, смеясь, как будто только что посмотрели комедию.

Я стояла в центре столовой, вся мокрая, липкая, в шоке.
Сок стекал по волосам на пол.
Кто-то тихо хихикал.

Подошёл Макс. Молча протянул пачку бумажных полотенец.
Я оттолкнула его руку.
- Отвали.

- Возьми, - сказал он спокойно. - Вытирайся.

Я схватила полотенца, яростно вытирала волосы, лицо, куртку.
- Мог бы и помочь, - выдавила я.

- Помогаю, - ответил он. - Вот твой телефон.

Экран был разбит, но телефон включался. Я посмотрела на трещины и почувствовала, как горло сжало.
- Спасибо, - буркнула я.

Макс чуть вздохнул.
- Я ведь предупреждал, - сказал он негромко.

- И что теперь? Мне всё это терпеть?

Он посмотрел прямо, без издёвки.
- Здесь или терпят, или уходят.

Я глубоко вдохнула.
- Нет. Я не уйду. Я пойду жаловаться ректору. Так и сделаю.

Макс ничего не ответил. Только отвернулся.

Я собрала свои вещи, сжала в руках мокрые салфетки и пошла обратно.
По дороге сок капал с волос на пол, оставляя за мной след.
С каждым шагом внутри крепло одно чувство - злость.
Холодная, упрямая.

Если они думают, что я просто проглочу это - ошибаются.

Я шла по коридору, чувствуя, как липкий апельсиновый сок подсыхает на волосах и коже.
Каждый шаг противно хлюпал - кеды прилипали к полу. Запах апельсина стоял тошнотворный.
Проходящие мимо студенты украдкой оборачивались. Кто-то шептал, кто-то усмехался.
Я старалась не смотреть ни на кого. Лишь бы дойти. Лишь бы не сорваться и не разреветься прямо здесь.

Нет. Я не буду это терпеть. Не буду.

Коридор упирался в двери с золотой табличкой: «Секретариат ректора».
Я глубоко вдохнула, провела рукой по лицу - пальцы прилипли к коже - и толкнула дверь.

Внутри пахло кофе и полировкой мебели. Белые стены, идеальный порядок.
За стойкой - женщина лет тридцати в безупречной белой рубашке и очках в золотой оправе. Волосы собраны в аккуратный пучок, ни одного выбившегося локона.
Она подняла на меня глаза.
И я поняла, как выгляжу - мокрая, липкая, с треснувшим телефоном в руке.

- Девушка, - произнесла она, нахмурившись, - вам чем-то помочь?

- Да, - выдохнула я, стараясь не дрожать. - Меня… на меня напали в столовой. Один студент - Арсений Воронцов, и ещё трое. Они подставили мне подножку, потом вылили на меня сок и разбили телефон.

Она не удивилась. Ни капли. Только спокойно сложила руки на столе.
- Фамилия ваша?

- Соколова. Кира Соколова.

Она что-то набрала на клавиатуре, потом остановилась, внимательно на меня посмотрела.
- А, вы.

- Что значит “вы”? - насторожилась я.

- Просто… - она чуть улыбнулась, но в этой улыбке было холодное раздражение. - Ректор уже в курсе инцидента.

Глава шестая

Охохо. Вот это жесть.
Меня же и сделали виноватой. Просто так - перевернули всё с ног на голову, и теперь это я та, кто устроил шум и «напала» на Воронцова. Что теперь? Первым делом - смыть эту липкую дрянь с себя. И подумать, что делать с телефоном. Я плелась по коридору под насмешки студентов, и казалось, каждый шаг только добавляет тяжести.

Злобное отупение накрыло меня с головой. Хотелось всё бросить: собрать вещи и уехать домой. Просто свалить отсюда - к маме, к тому месту, где тебя не снимают на телефон ради шутки и не обсуждают твою жизнь за спиной. Но пока я шла, думалось только о душе и телефоне.

Я оттолкнула дверь своей комнаты и буквально ввалилась внутрь. Захлопнула - с размаху, чтобы заглушить шум и чужие голоса. Первой реакцией было - заплакать. Тихо, сначала просто ком в горле, потом слёзы, которые бьют прямо в горло. Пока плакала, сдирала с себя мокрую, липкую одежду: ткань тянулась, прилипала к коже, и каждый оторванный кусок как будто забирал с собой часть этого мерзкого дня. Подвывая от бессилия и обиды, пошла в душ.

В душе долго стояла под тёплыми струями. Вода - тёплая, почти горячая - била по плечам, стекала по спине, смывая сок с волос и кожи. Я стояла там, казалось, вечность: руки опускались, мысли путались, а потом как будто что-то щёлкнуло - чуть-чуть успокоилась, дышать стало легче.

Вышла, вытерлась, закуталась в пушистый белый халат - и впервые за день вдохнула нормально. И тут в дверь постучали. Открывать не хотелось - совсем не хотелось никого видеть. Вздохнула, пошла к двери, открыла и - никого. Коридор пустой. Сердце и так колотилось, раздражение выплеснулось в голос: я вцепилась глазами в пол и проронила вслух: «Да когда вы уже успокоитесь, тупые придурки?» - и почти сразу заметила на полу коричневый картонный листок.

Наклонилась, подняла его и прочитала. Надпись словно ударила в грудь: «Штрафные баллы: прогул лекции / драка в столовой. Подпись: администрация.» Руки задрожали, листок выгнулся в пальцах. Мгновенно нахлынуло разочарование и ярость одновременно: побежать к ректору, требовать справедливости, кричать - сначала рвануло такое желание. Но в голове сразу всплыло реальное: у них уже своя версия, у Воронцова свидетели, у администрации - удобная позиция. Если я побегу с воплями, меня снова выставят истеричкой, и от этого не станет легче.

Надо было успокоиться. Нельзя гнать эмоциями - нужно действовать. Значит, план: не рваться к секретарям с мольбами, а наблюдать, фиксировать, собирать доказательства. Где стоят камеры, кто снимает обычно, кто ловит на телефоне происходящее, кто может не смотреть в сторону совета. Что-то такое, чтобы потом предъявить - чтоб не оставалось «эти слова против его слов». Надо было действовать хладнокровно: фиксировать, копить, ждать момента.

Я глубоко вдохнула, как будто втягивала воздух в себя, чтобы утвердиться в решении. Переоделась в чистое: сняла халат, надела сухую одежду, аккуратно причесала волосы. Подошла к телефону - экран треснул, но устройство включалось. Это вселяло хоть маленькую надежду: если не всё потеряно, значит есть шанс вытянуть хоть что-то из этого дня. Надо было искать свидетелей, тех, кто снимал спонтанно, и понять, кто мог подстраховать их версию.

Я собралась: рюкзак, бумажники, телефон в кармане. Пошла на вторую пару - не потому, что очень хотелось слушать лекцию, а чтобы быть в поле зрения, не прятаться, но при этом с возможностью фиксировать. Если сидеть дома и ждать, это даёт им преимущество. Я решила: буду рядом, буду снимать, буду ловить их на лжи. Если нужно, буду говорить позже, но сейчас - камера и наблюдение.

Когда я зашла в аудиторию, там уже почти все сидели. Препод - мужчина лет сорока пяти, в очках и с каким-то вечным выражением усталого оптимизма - стоял у кафедры и что-то писал на доске.
Тема занятия: «Мировые социальные проблемы».

Я старалась не смотреть по сторонам, просто села ближе к окну, вытащила тетрадь, чтобы сделать вид, что сосредоточена. После утреннего унижения хотелось одного - чтобы меня просто не замечали.

- Сегодня, - сказал преподаватель бодро, - мы послушаем несколько подготовленных выступлений. Кто у нас первый?
В зале мелькнула рука. Я замерла, когда узнала голос.

- Я, - спокойно сказал он.

Воронцов.
Разумеется.

Он вышел вперёд, неспешно, будто шагал не к кафедре, а на сцену. На нём был идеально сидящий костюм, ни складочки, ни тени смущения. Улыбка - холодная, уверенная, слишком спокойная.

- Тема моего доклада,- произнёс он, глядя прямо на преподавателя, - ожирение как социальная и психологическая проблема.

Первые ряды зашептались. Я внутренне напряглась. Слишком уж спокойно он это сказал.

На экране за его спиной включилась презентация - графики, фото, цитаты. Первые слайды были обычными: статистика, причины, данные. Всё как положено.
А потом - миг, и экран сменился.

Фотография.
Я.

Я - лет четырнадцать. Толстая, в нелепом платье, с косой и глупой улыбкой. Потом ещё одна. Уже старше - но всё ещё неуклюжая, круглая, с очками и неудачной причёской.

Я не сразу поняла, что вижу себя. Просто замерла, будто кто-то ударил по голове.

- …и как видно, - продолжал Воронцов ровным голосом, - последствия несбалансированного питания и низкой самооценки часто приводят к комплексу неполноценности, особенно у девушек подросткового возраста.

Смех.
Сначала тихий, потом громче. Кто-то шепчет: «Смотри, это же она!»
Я услышала своё имя, и мир поплыл.

Преподаватель моргнул, явно не понимая, что происходит:
- Э… Арсений, вы, кажется, слишком конкретизируете тему…
- Всё в рамках исследования, - спокойно ответил он. - Примеры из открытых источников.

Он не смотрел на меня - вообще. Как будто всё это не имело ко мне отношения.
А смех вокруг рос. Кто-то хихикнул, кто-то прыснул громко, кто-то шепнул что-то мерзкое про «диету».

Глава седьмая

Я дождалась, когда эти хохочущие мерзавцы в масках, наконец, уберутся.
Пытаться спорить с ними, вступить в драку? Нет уж, нафиг. Они долбанутые на всю голову, да и их слишком много, а я одна.
Взывать, требовать, угрожать - тоже идея так себе.
Лучше просто выждать.

Когда шаги стихли, я осторожно поднялась. Отряхнулась, как могла, скинула с волос какие-то ошмётки - не поймёшь, что это вообще.
С опаской подошла к двери.
Боялась, что она будет закрыта. С этих уродов станется - взять и запереть меня тут на всю ночь.

Но - аллилуйя.
Ручка поддалась. Дверь начала открываться.
Я всем своим щуплым телом навалилась на неё сильнее и выглянула в коридор.
Там снова горел свет. Никого. Пусто.
Я облегчённо вздохнула и припустила вверх по лестнице - к своей комнате.

Было тихо, похоже, все уже повалились спать.
И я тоже надеялась скорее добраться до кровати, принять душ, согреться.
Скорее спать.
Просто спать.

Но, подойдя к двери, я порылась в карманах - и поняла, что карточки-ключа нет.
Везение отсутствовало полностью.

- Ну класс, - пробормотала я.

Что теперь делать?
Если ключ выпал там, в мусоре, искать бесполезно. Это всё равно что иголку в стоге сена.
Я присела на корточки у своей двери.
Телефон - в комнате.
Прекрасно.

Вот же он, сволочь, подумала я. Этот Воронцов спит сейчас в своей тёплой постельке, на шелковых простынях, а я тут сиди и мерзни.
Хотя… а это идея.
Пойду и всё ему выскажу.

Я встала. Решительно.
Пошла по коридору, сверяясь с указателями.
Комната Воронцова - как главы студсовета - была обозначена на табличке.
Я не знала, что именно скажу, но ноги сами несли.

Поднялась на последний этаж - туда, где была резиденция Воронцова.
Осторожно посмотрела по сторонам.
Тихо. Всё дорогое, стильное, будто я попала не в университет, а в какой-то пятизвёздочный отель.
Увидела нужный номер. Подошла ближе.
Из-за двери доносился лёгкий шум.

Я юркнула в нишу рядом - там стоял огромный декоративный цветок, похожий на пальму.
И увидела, как из комнаты Воронцова выскользнула девушка.
На ней почти не было одежды - прозрачный пеньюар, босые ноги, растрёпанные волосы.
Она вышла тихо, не оглядываясь, и пошла по коридору.

Когда дверь начала захлопываться, я, не раздумывая, подхватила её и проскользнула внутрь.
Щёлк.
Дверь мягко захлопнулась за мной.
Я замерла.
Сердце грохотало, как будто сейчас выскочит из груди.

В комнате было темно и тихо.
Свет от фонарей с улицы еле-еле освещал часть помещения.
Я стояла, прижимаясь к стене, чувствуя, как глупость собственной выходки холодом расползается по телу.

- Блин… - прошептала я. - Нафига я сюда притащилась?

Постояла немного, прислушалась.
Никаких звуков.
Тогда осмелела. Прошла на цыпочках от двери в гостиную и увидела открытую дверь спальни.
Свет из окна падал так, что я ясно различала - на кровати кто-то лежал.
Тихо, неподвижно. Видимо, спал.

Я замерла, не зная, что делать.
Потом заметила другую дверь, чуть приоткрытую - там виднелась плитка.
Ванная комната.
И я, к своему удивлению, обрадовалась.

Скользнула туда, не включая свет.
Когда подошла ближе, огромное зеркало над раковиной засветилось мягким голубым светом.
Я вздрогнула, но потом лишь тихо усмехнулась - конечно, всё тут автоматическое, дорогое, как у них и положено.

Скинула грязную, мерзко пахнущую одежду и шагнула в душевую кабинку.
Горячая вода хлестала по телу.
Я зажмурилась, стояла, пока тепло не пробрало до костей.
Смывала всё - страх, грязь, унижение.
Промыла волосы дивно пахнущим шампунем, потом намылила тело таким же шикарным гелем, явно мужским, дорогим.
Наверное, Воронцовский.

Долго стояла под водой, потом вытерлась большим мягким полотенцем.
Огляделась в поисках чего-то, что можно надеть.
Ничего.
И только потом заметила белую рубашку.

Я не стала раздумывать.
Надела.
Она была длинная, почти до середины бедра, пахла приятно - свежестью и тем самым парфюмом, которым пах Воронцов.
От этого запаха у меня в груди странно ёкнуло.

Подсушив волосы, я вышла из ванной.
В апартаментах по-прежнему было тихо.
Где бы устроиться? - подумала я. - Может, у него есть диван? Лягу там, никого не трону…

Я сделала пару шагов, глядя на мягкие контуры мебели, и вдруг замерла.
Кровать была пуста.
Того силуэта, что я видела раньше, больше не было.

В этот момент чьи-то горячие руки крепко обхватили меня сзади.
Я даже не успела вскрикнуть.
Меня обняли, притянули, прижали к горячему мускулистому торсу.

- Ты вернулась, - прошептал знакомый голос. - Я же сказал - уходи. На сегодня хватит.

Я замерла.
От него пахло алкоголем и парфюмом.
Он прошелся руками по моему телу, его дыхание обожгло мне ухо.

- Хотя… - он усмехнулся, дыхание горячо коснулось моей шеи. - Что-то ты меня опять завела.

Губы скользнули по шее.
Я дёрнулась, но он прижимал все сильнее.
И вдруг его губы жадно впились в мои.

Поцелуй - горячий, настойчивый, уверенный.
Я оцепенела.
Мозг отказывался понимать, что происходит.
Он обнимал меня, и я чувствовала, как уходит сила.

Это было неправильно.
Отвратительно. Наверное.
Но в тот же момент по телу прошёл жар - мгновенный, сильный, как удар тока.
Страх и что-то другое, запретное, смешались внутри.
Мне было страшно, но… приятно.
И от этого хотелось провалиться сквозь землю.

Я открыла рот, чтобы закричать, - он воспользовался этим и углубил поцелуй, языком коснувшись моего.
Всё смешалось: запах, дыхание, прикосновения.
Потом он толкнул меня на постель, прижал сверху, продолжая целовать.
Я лежала неподвижно, как кукла, не в силах сообразить, что делать.
Но потом внутри что-то щёлкнуло - я начала отталкивать его, сжав кулаки.

Глава восьмая

Я стояла посреди комнаты, всё ещё чувствуя его взгляд на себе.
Грудь поднималась и опускалась быстро, как будто я пробежала километр.
Он отвернулся к окну, а я смотрела на него и думала - вот и всё, сейчас он выгонит, а я выйду в коридор, в одной его чёртовой рубашке, босиком, с мокрыми волосами. И что дальше?
Бродить по этажам до утра?
Отлично, просто шикарно.

Он сказал «уходи», а я почему-то не сдвинулась.
Стояла, вцепившись пальцами в край рукава рубашки, и внутри всё спорило: то ли закричать, то ли разрыдаться, то ли просто плюнуть и остаться.

Да не пойду я никуда.
А что он сделает? Вытащит за руку?
Ну пусть попробует.

Да, эффектная будет картина.
Вот только не для академии, где за каждым углом камеры и люди, которые только и ждут, чтобы обсудить «новенькую».

А он ведь отберёт рубашку.
Точно отберёт.
И что тогда? В чём идти?
Без карточки-ключа я даже в комнату не попаду.

Я глубоко вдохнула, уже собираясь сказать, что никуда не пойду, что хоть убей - останусь здесь, хоть под кроватью, хоть где, -
и в этот момент в дверь легонько поскреблись.

Я замерла.
Воронцов тоже.
Затем добавился лёгкий стук - вежливый, почти условный.

- Арс, - послышался женский голос.

Я вздрогнула. Голос показался знакомым.
Неужели та самая из коридора?
Он пошёл было к двери, но, уже на полпути, обернулся и посмотрел на меня.
Этот взгляд… я будто ощутила, как он буквально снял с меня рубашку глазами.

Он посмотрел медленно, сверху вниз: голые ноги, полурастегнутая, его усилиями, на груди рубашка, длинные волосы, ещё влажные после душа.
Его глаза потемнели - на миг, но я это видела.
И в этом коротком взгляде было что-то, от чего по спине пробежал ток.

Потом всё произошло мгновенно.
Он шагнул ко мне, схватил за плечи, почти без усилия втолкнул обратно в спальню.

- Сиди тихо, - сказал он глухо. - Ни звука. Просто мышь, поняла?

Я хотела возмутиться, но встретилась с его взглядом - и почему-то промолчала.
Он плотно закрыл дверь, и я услышала, как в гостиной щёлкнула ручка.

Потом начался разговор.
Голос Воронцова - ровный, сдержанный, но с вопросительными нотками.
А вот женский - сначала умоляющий, потом резкий, почти срывающийся на слёзы.
Я различала интонации, но не слова.

Любопытство зашевелилось, как назло.
Я тихонько подошла к двери, приложила ухо - бесполезно.
Только приглушённые голоса, да шаги.

- Ладно, - прошептала я. - Раз уж запер, осмотримся.

В спальне царил порядок, как в глянцевом журнале: всё идеально, холодно, дорого.
На кресле лежал макбук.
Я поддалась искушению - откинула крышку.
Экран ожил, высветив требование ввести пароль.

- Ну, конечно, - пробормотала я и наугад попробовала пару вариантов.
«Arseni», «V».
Не сработало.
Я тихо вздохнула и закрыла крышку.

Рядом была ещё одна дверь - я толкнула её и оказалась в гардеробной.
Пахло дорогим парфюмом и оттюженной тканью.
На вешалках - форма академии, костюмы, пиджаки, всё идеально развешено.
Я подошла ближе, рассматривая - может, одолжить что-то? Хоть штаны, хоть что-нибудь…

И тут - внезапно женский плач.
Я вздрогнула и от неожиданности задела полку.
С неё со стуком упала сумка, рамка с фотографией и какие-то мелочи.

- Чёрт! - выдохнула я и, опустившись на пол, поспешно стала всё собирать.

На ощупь - холодная рамка, потом сумка, какие-то безделушки. И вдруг пальцы зацепились за что-то гладкое, плотное, пластиковое.

Я подняла - карта-ключ.
Но не моя.
Моя осталась там, в чёртовом мусороприёмнике.

Я перевернула находку и увидела выгравированную на уголке золотую букву V.
Вот же…
Конечно - Воронцов.
Ирония судьбы, не иначе. Потеряла свою, нашла его.

Пальцы сжались крепче.
На секунду мелькнула мысль - положить обратно. Но потом я усмехнулась:
ну уж нет.
Он себе новый сделает за пять минут, а я без карты даже в собственную комнату не войду.

Я аккуратно положила всё остальное на место, будто ничего не трогала, и спрятала находку в карман рубашки.

- Ничего страшного, Воронцов, - шепнула я себе под нос. - Верну, если когда-нибудь забуду, как ты на меня сок выливал.
Ничего. У него будет новая. А мне без неё - никак.

Поставив всё обратно, я осторожно выглянула в сторону двери.
Женский голос стал громче, пронзительнее.
Любопытство пересилило страх - я приоткрыла дверь.

И застыла.
В гостиной стоял Воронцов.
Он обнимал и успокаивал Аглаю Сафронову.

Я чуть не ахнула во весь голос.
Вот это да.
Девушка Данилы Корнеева - и здесь, посреди ночи, в комнате Воронцова?

- Ну и дела… - прошептала я.

Быстро прикрыла дверь и отступила назад.
Через минуту хлопнула входная дверь - Аглая, видимо, ушла.

Я успела отскочить к окну, делая вид, что просто стою и любуюсь видом ночного города.
Когда дверь спальни распахнулась, Воронцов уже был другим - мрачным, раздражённым.

- Вали отсюда, - бросил он. - Я же сказал.

Я молчала.
Не собиралась рассказывать, что видела, кто к нему приходил.
Полезная информация. Когда-нибудь пригодится.

- А как я пойду? - спросила я. - У меня одежды нет.

Он зло хмыкнул, потом открыл гардеробную, вытащил чёрный худи и швырнул мне.

- На.

Я поймала его и холодно сказала:
- Мне нужно переодеться.

- Ну и? Давай! - спокойно ответил он, опершись о стену и скрестив руки.

- Вот ты сволочь, - выдохнула я.

- Угу, - ответил он. - Я такой.

Я стиснула зубы, натянула худи прямо поверх рубашки, застегнула молнию и направилась к двери.
Открыла, вышла - и даже не оглянулась.