Живое Мясо

Конвейер

Пролог
Автор - Тг

Скотобойня. 2003 год.

Холод врезается в кожу, будто сам воздух пропитан железом и старым машинным маслом. Под потолком гудят лампы дневного света, дрожащие от перепадов напряжения. Они бросают бледные блики на ряды металлических стен, трубы, заиндевевшие цепи и блестящие от жира крюки. Здесь нет ни утра, ни ночи - только непрерывное гудение машин и запах крови, въевшийся в бетон и металл.

Конвейер движется с тяжёлым скрипом, будто стонет под весом сотен тел.
Очередная туша падает на бетон, удар - глухой, липкий, почти человеческий. Рабочие в заляпанных фартуках, с лицами без выражения, подхватывают её и волокут дальше. Ни один не смотрит вниз. Здесь не смотрят. Здесь работают.

За перегородкой короткий щелчок - будто кто-то щёлкнул выключателем. Пневматический болт вошёл точно в череп. Один звук, одна секунда, один вздох - и тишина. Потом снова скрип цепей, звон металла, шаги, стук сапог по мокрому полу.
Корову подвешивают, и под светом ламп блестит лезвие ножа. Рука движется чётко, без сомнений. Рез. Брызги. Красная дуга на сером полу.

Процесс идёт без сбоев - будто сама смерть поставлена на поток. Каждый вздох, каждый удар - часть механизма, который больше не знает, зачем существует.

Спустя время тело, уже очищенное, без лица, без имени, без формы, скатывается по металлическому жёлобу в холодную камеру. Там, в полумраке, лежат десятки таких же - сложенные рядами, как бракованные детали с завода. В помещении тихо, только редкие капли воды падают с потолка, оставляя на полу мутные круги.

Металлическая дверь закрывается со звуком, похожим на выстрел.
И снова всё стихает.
Только конвейер тянет цепь, и где-то в глубине помещения медленно гаснет одна из ламп.

Пустошь

Эпизод 1

Грузовик подползает к бетонной площадке - ревёт, будто сам захлёбывается. Кузов открыт. Внутри - мясо. Туши. Горы мёртвых тел, холодных, синих, скользких от жира и крови. Рабочие в серых комбинезонах цепляют крюками мясо и волокут внутрь - роняют, швыряют, пинают, пока кузов не становится тяжелее вдвое. Металл скрипит под весом.

Двигатель взвывает, и грузовик уходит в сторону пустоши. Двадцать километров по растрескавшейся земле, где нет ни травы, ни звука. Лишь ветер и запах гнили. Забор - три метра, колючка, ржавчина, прожекторы. Ворота открываются с визгом. Машина заезжает, поднимает кузов, и туши летят вниз, разбиваясь о землю с глухими ударами. Потом двигатель снова рычит - и грузовик уходит, оставляя только след шин и кровь, стекающую в пыль.

Ночь. 1:24. Пустошь молчит. Только насекомые ползают по мертвым телам. И вдруг - движение. Одна из туш дёргается. Потом ещё. Кожа трескается. Суставы щёлкают. Мёртвое тело поднимается. Но это уже не скотина. Не человек. Что-то между. Что-то чужое.

Оно идёт, шатаясь, потом выпрямляется. Осматривается. Трупы вокруг - пища. Оно рвёт мясо зубами, хрипит, жуёт, давится кровью. Когда заканчивает - поднимает голову. На забойный забор. И прыгает. Тело летит в темноту, перелетает через трёхметровый металл, падает за периметром.

Снова тишина. Лишь камеры по периметру записывают всё: каждый рывок, каждый звук, каждый укус. А потом - чёрный экран. Только шум ветра и свист металла.

На контрольных мониторах, далеко внизу, где-то под станцией, красные индикаторы вспыхивают один за другим. Система фиксирует движение, сигнал уходит вверх, но его никто не замечает. Ночь глубокая, операторы дремлют, а сторож пьёт дешёвый кофе в будке у ворот...