Жизненные истории Луки Морье

Глава ПЕРВАЯ, в которой жизнь Луки меняется катастрофически и бесповоротно

Месяц назад я был обычным человеком, который ходит на работу, платит ипотеку, кормит кота и покупает в магазине по пятницам чего-нибудь эдакого, дабы расслабиться и хорошенько отдохнуть. Но это месяц назад.

- Лукаморье, хватит жмотничать, давай с нами в бар, - это мой сотрудник, который живет с родителями, и кроме как в баре и модном магазине одежды оставить деньги ему негде.

Меня зовут Лука, мне скоро будет тридцать три, и мои родители, имея странное чувство юмора так меня назвали, потому что наша фамилия имеет французские корни, и звучит как Морье, с ударением на «е». Само собой, уже с детского сада все знают, что я – Лукоморье, а мне и обижаться не на что, это мои имя и фамилия. А в паспорте я Лука Степанович Морье.

- У меня другие планы, Георгий, спасибо за приглашение, - главное – быстрее закруглить разговор и добраться до моего кресла, а там погрузиться в новую книгу, или найти достойный фильм. Мой кот, которого зовут, естественно, Баюн, растянется на моей спине или на коленях, и будет есть с тарелки мой сыр. Все нервные окончания словно током пощипывало от предвкушения этих трех благодатных вечеров.

В магазине, как всегда вечером в пятницу и бывает – открыта лишь одна касса, и девушка путает все, что возможно. Я хожу сюда один раз в неделю – у меня есть график, которому я следую беспрекословно!

- О, месье, вам как обычно, без пакета, у вас с собой? – они подшучивали надо мной с того дня, когда я оставил у них свою карту, и вернули ее мне только когда предоставил паспорт. Сказочного места они в ней не разглядели, а вот «мюсье» прилипло знатно. Ну, ничего, у девочек тяжелая работа, пусть веселятся.

- Нет, сегодня мне нужен и пакет, и ваш товар по акции в виде данного горького шоколада без всяких орехов и изюмов, - я указал на плитки шоколада, выставленные прямо на кассе, и начал выставлять из корзины коньяк, сыр, упаковку яиц, молоко и корм для кота.

- Шикуете, месье, папенька поди деревню крепостных продал, чтобы вы сегодня сподобились, да разгулялись на все елисеевские поля, - девушка смеялась, но люди за мной, слава наушникам в их отверстиях, не слышали ее шуток.

- Елисейские, милочка, елисейские…

- У вас нынче на них овёс, али рожь колосится? – она явно уже намахнула сегодня, и берег под ногой ее ума все сильнее осыпался.

- Али горох, Анфисушка, али горох, - я прочитал ее имя на бэйдже, чего не делал раньше. Пикнул картой, забрал чек и направился домой – меня сегодня не огорчишь, уж больно долгожданный вечер, профурсетки вы эдакие.

Кот встречал как всегда – тщательным трением о ноги, восьмерками, о которые можно запнуться и убиться, если не знать, что прежде, чем сделать шаг, надо открыть коробочку, стоящую уже пару лет на комоде в прихожей, взять из нее лакомство и бросить в сторону кухни. И желательно попасть под батарею, и вот тогда, в это время можно разуться, раздеться, снять свитер и брюки, помыть руки в ванной, надеть халат, и пройти в кухню с пакетом.

Я любил свою кухню с первого дня, с момента как перешагнул порог, когда пришел сюда с риэлтером: высоченный потолок, лепнина, высокие окна. Четырнадцать квадратов благолепия и вид из окна прямо на внутреннюю часть МКАДа. Огромное кресло, в котором можно спать, хороший письменный стол от старого хозяина, реставрация которого обошлась мне в значительную суммочку, но смотря на него, понимаю, что мог бы еще пару месяцев жить на овсянке и толокне. Минималистического плана кухонный гарнитур, что плохо вязался с креслом и этим божественным столом, но его глянец был идеальным для мытья.

Журнальный столик, что вовсе не из магазинов со смешными названиями, а из-под руки мастера – краснодеревщика, я красиво сервировал сыром и горьким шоколадом, нашел в холодильнике хвостик сырокопченой колбаски, что повис между решетками, и тем самым дожил до сегодняшнего вечера. Он тоже лег тонкими ломтиками к сыру, чем вызвал немалый интерес Баюна.

Достал свою любимую лафитную рюмку, принадлежащую моему прапрадеду, и переходящую от отца к сыну аж с начала девятнадцатого века. Граненая, на короткой, крепкой ножке, что упирается в толстенький, но изумительно прозрачный кружок – подставку, она всегда доставляла эстетическое удовольствие. Из бутылки набулькал грамм «писят», поставил на столик, и пошел в душ – только когда буду полностью готов расслабиться, совершу этот первый вкусный глоток.

Усевшись поудобней, выбрал сериал, и погрузился в негу своего бытия, растекся по креслу, на коленях улегся сытый Баюн – идеальный вечер пятницы готов был перетечь в тихую благодатную ночь до обеда субботы.

- Отототюшки тото, топототюшки тото, ото матюшки мато, раскроватюшки като, - кто-то напевал достаточно громко и нелепо. Это было странно – соседи здесь приличные, и я свои фильмы смотрю очень тихо, а то и вовсе в наушниках, дабы не побеспокоить  трудовых лошадок, что меня окружают и сверху, и снизу.

Кот прижал уши, спрыгнул с коленей и запрыгнул на окно. Как только снова начинали напевать, он опускал одно ухо, поводил головой, и снова смотрел в окно. Странно очень – никогда он себя так не вел.

- На до ел! – достаточно громко послышалось от окна.

Я нажал на «пробел» - поставил фильм на паузу и посмотрел на кота. Потом на раму. Нет, она была плотно закрыта – шум там, за окном стоит просто адский. Может от батарей слышимость такая?

Снова запели этот бред, но тут я услышал еще звук льющейся воды, так явно, словно у меня в ванной. Нехотя встал и пошел туда. Под дверью тонкой полосой светило. Я не мог оставить электричество – у меня на него заложено не более трехсот рублей в месяц, я зимой холодильник отключаю, а стираю и утюжу исключительно в выходные – по второму тарифу.

Открыл дверь и прежде чем увидеть это, услышал сзади:

- Лука, только пожалуйста, не теряй сознание, прошу, пол холодный, проваляешься минут двадцать, простуда нынче стоит не меньше восьмисот рублей, плюс на больничном оплатят по минималке – будешь по пятницам овсяный отвар пить, - там был только кот, и я боялся обернуться.

Глава ВТОРАЯ, в которой Лука узнает о себе больше

Друзья, с Хэлоуином ввсех празднующих. Наши сказочные герои иногда похлеще любого привидения!

Солнце светило прямо в глаза, а так хотелось еще поваляться в постели, аки барин. Но кроме солнца было не особо удобно – тянуло все тело. Открыл глаза, и обнаружил себя спящим в кухне. Кресло мое, конечно, шедевр современных мастеров – ортопедических изысков в нем столько, что в нем можно жить, но спать полагается лежа.

Распрямил спину, встал и сразу потянулся к турке. У меня все по плану – в то время, когда варится кофе, я успеваю совершить все туалетные дела. Насыпал три ложки кофе, налил воды в турку, перемешал и включил газ на минимум.

О господи, мой сон был просто каким-то фильмом – такой яркий и эмоциональный. Что я вчера смотрел, что приснилась эта языческая ересь? Я сидел в туалете и думал о том, что это, пожалуй, самый яркий из моих снов.

Забежал в ванную, почистил зубы, умылся, провел по подбородку – да, борода моя не растет. Сейчас самый писк, но растут три волосины и в разные стороны. Ну, хоть бриться не нужно – тратиться на барберов и прочие средства фиксации.

Странно как – громко сегодня у соседей телевизор работает, обычно в это время все спят – посмотрел на часы удостовериться. Да, время девять утра. В субботу это большая редкость, только если есть дети, но у нас тут не сильно много карапузов, да и сплю я тоже, обычно, часов до одиннадцати – часа дня. Видимо, спина затекла. Ну, ничего, сегодня раньше закончу с рынком и вечер спокойно проведу дома. В кухне пахло поднимающимся в турке кофе. Выключил плиту и решил сразу, пока не начнется ор, положить коту корм.

- Баюн, Баюша, ты где, эй, кот, ты вчера ходил на двух лапах и говорил, как наш дворник, - кота мне подарила девушка, с которой я случайно встретился в метро. Она плакала, и умоляла взять котенка, иначе его могут убить. Она озиралась по сторонам. Явно сумасшедшая. Она так настойчиво вкладывала мне в руки тряпичную сумку с серым котенком, который молча наблюдал за нашей перепалкой. Я тогда решил, что выйду из метро, и поставлю сумку на улице, держать кота я не планировал – это достаточно серьезные расходы на корм, лечение и прочие там игрушки. .она мне крикнула, что зовут его Баюн. И убежала.

А я шел с котом на выход, смотрел на него, а он, не опуская голову смотрел прямо в глаза. И не мяукнул ни разу. Молчал даже тогда, когда сумку поставил на пол у выхода из метро. Возле бабки, у которой в коробке с надписью: «Бесплатно» пищали три рыжих котенка.

Я обернулся, а он просто спокойно продолжал смотреть на меня, словно и не было тех котят. Ок словно знал, что я вернусь за ним, и был уверен. Просто ждал момента. И я вернулся. А потом всем знакомым приходилось врать, что подарили друзья – пошутили над моим именем – ну, мол, раз Лукоморье, значит кот должен быть непременно Баюном.

Да где же он. Вечно крутится под ногами, с самого утра, и комнату утром приходится запирать, чтобы в лицо не лез лапой, чтобы встал и накормил. Может в комнате? Но я не запирал дверь!

- Бая, Баюшка, ты где? – я шел к комнате, она была закрыта. Может я вчера его наказал? Да не… и вдруг я явно понял, что телевизор работает в моей комнате. Я уверен, что не включал его вчера. Мало того – я точно не входил в комнату. В ванной разделся, все бросил в стирку, в ванной же надел халат, и сразу в кухонное кресло.

Я открыл дверь. Прямо перед дверью у меня окно с небольшим балкончиком, на который можно выйти только одному человеку. Слева на стене большая плазма. На ней орал футбол, но кроме этого орали с кровати.

- Ливерпуль – красавцы, скажи ему, Лука, - на меня с постели пялился вчерашний старик из сна.

- Манчестер, вот это да, Манчестер – красавцы, а твой Ливерпуль – кошачий хвост, вернее место под ним, - это был мой кот. Они лежали под одеялом, на подушках. Между ними стояла большая тарелка с сухарями. Вся постель была в крошках.

Я закрыл дверь, и решил попить кофе. А потом еще раз заглянуть туда. Прошлепал в кухню, налил в чашку кофе, плеснул молока, и молча пил, глядя в окно. Это не могло быть правдой, вот просто не могло, потому что… не могло, и все! Может быть позвонить врачам? Меня пугало, что они могут закрыть меня в психушку, и сделать овощем на таблетках.

Футбол в соседней комнате продолжался, и голоса кота и деда не стихали. Как с этим смириться, моя психика не знала. Хотелось естественного, обычного утра. Поставил сковороду на плиту, положил кусочек сливочного масла и разбил три яйца. Нужно не проворонить, чтобы желток остался жиденьким.

- Охохошеньки хохо, - раздалось из прихожей, я глубоко вдохнул, и приготовился к страшному. – Охохошеньки хохо, - гном с бородой вошел в кухню. На нем в этот раз была рубаха, подпоясанная поим шнурком от кроссовок, что я потерял год назад.

- Вы мне не приснились, значит, - я выложил яйца на тарелку, отрезал два кусочка бородинского.

- Ну наконец, Лукашенька, соизволил еду приготовить, а то мы с Баей уже сухарей нажарили, а то с чем еще футбол-т глядеть? Чипсов ты не хрустишь, рыбы ап стол не стучишь. Мне бы и двух хватило, душа ты моя шоколадная, - он бодро подвинул табурет, запрыгнул на него и подтянул к себе мою тарелку и вилку. – А ты сам то чо, не будешь, личоли, решил плюшки на боках сбросить? Хвалю, хвалю.

- Ладно. Приятного аппетита, - аппетит пропал, и хотелось как-то это все отменить – снова жить просто и обыденно.

- Обыденность, Луканюшка, удел посредственности, коей ты не являешься, лапа моя пушистая, - жуя ответил дед, но как он услышал мои мысли, я точно не говорил этого. – Как, как, кой чем ап косяк, я вообще все о тебе знать должен, гаговка ты моя зеленая, потому что я фамильнай дух. Во мне и прадед твой, и дед, и отец, а чичас, значит, и ты.

-Тогда скажи мне, дедушка, на кой черт я тебе понадобился? – я начинал злиться. – Жил бы и жил себе спокойненько…

- Ел бы мою едуууу, воровал бы мой коньяяяк, - он пародировал меня, и продолжил те мысли, что я не собирался ему озвучивать.