Гимнастка. Жажда победы

Глава 1. Мои соревнования оплатил спонсор. Он хочет со мной познакомиться

Все вымышлено. Любые совпадения случайны.

***

Я — гимнастка, учусь на втором курсе и собираюсь ехать на соревнования. Все расходы оплатит спонсор, а потому я обязана с ним познакомиться. Он на много лет меня старше и его привлекают гимнастки — послушные девчонки, привыкшие на тренировках терпеть боль.

И моральную, и физическую.

Я начинаю встречаться с Виктором и понимаю, что он может дать мне куда большее, чем оплатить поездку на конкурс.

Он помогает мне понять себя.

***

— Ты должна это сделать! Соберись и работай, Дана!

Сегодня тренер ругается больше обычного: на носу соревнования, а у меня больное колено и пара килограммов лишнего веса.

И все никак не получается новый элемент, который она ввела пару дней назад!

Я с ним билась билась, но все равно он выходит через раз. А это плохо для гимнастки, тем более для такой перспективной, как я.

— Когда ты соберешься! Возьмешься за ум!

Ирина Романовна просто вне себя, ругается больше обычного. За сегодняшний прогон я то и дело роняю предметы, сосредоточиться все никак не могу.

Выхожу из зала и плачу.

Больное колено за неделю не восстановится, а пропускать соревнования жалко. Да, это не кубок мира, само собой. Но все же хорошая возможность немного выйти вперед.

Да и мне... Уже нашли спонсора. Я как узнала — аж прыгала и визжала от счастья! Я еду на соревнования и ни за что не плачу!

«За тебя все оплачено» — говорила мне тренер.

А значит, права на отказ я не имею. Но надо много работать. Да что там работать! Надо пахать и пахать!!!

«У тебя появился спонсор, — Ирина Романовна меня поздравляет, — он берет на себя все твои расходы».

«А с меня че, вообще ни рубля?» — не могу поверить в такое чудо. Распахиваю глаза и тихонько хлопаю в ладоши, чтобы не сглазить такое счастье.

«Ни рубля» — отвечает тренер.

Я завизжала и запрыгала, в сердцах обняла тренера. А она как-то странно улыбнулась...

«Наверное, настроение плохое» — подумала я тогда.

Оно у нее частенько такое. Она не мегера, конечно, но строгая — это да.

Да и потом я слышала, что Ирина Романовна не прочь на мое место другую девчонку. Тоже из наших. Но потом все же выбрала меня.

Почему? Кто знает.

Я думаю, потому что я — лучше. Чище работаю, больше занимаюсь.

И потому что красивая. В гимнастике без этого — никуда!

***

Через час я должна быть у врача, терпеть его не могу. Он постоянно делает больно своим массажами и прочими процедурами.

Но надо идти, деваться некуда.

За каждой профессиональной гимнасткой закреплен свой врач, на воспитанниц Ирины Романовны выдано аж целых два доктора.

У меня Марк, самый жесткий, это знают все. Между собой мы его называем Мрак, переставив две средние буквы.

Другие девчонки его избегают и стараются не приходить, когда их доктора болеют. Скрывают свои болезни и травмы, лишь бы с ним не встречаться.

***

На часах около двенадцати, надо торопиться. Я выхожу из универа и бегом направляюсь к автобусной остановке. Полчаса — и я буду на месте.

С детства я все время спешу: быстрее после школы на гимнастику, потом скорее учить уроки. Бесконечные соревнования, пропуски школ из-за тренировок и травм, репетиторы, чтобы догнать предмет и постоянные пересдачи контрольных.

Как поступила в ВУЗ стало полегче. Профпредметы я работаю хорошо, а все сопутствующие тут особо не требуют.

ВУЗ спортивный, профессиональный, закончу его и стану тренером. И чтобы устроиться получше и поденежнее, надо набрать как можно больше наград.

К этому и стремлюсь!

***

Подъехал мой автобус и я плюхнулась на свободное место. Обожаю ехать и смотреть в окно! Это те минуты отдыха, на которые я имею полное право. Никто меня не упрекнет, что я не тренируюсь, никто не скажет мне ни слова.

«И раз, и прыжок, пируэт и бросить высоко...»

В голове так и крутятся моменты с тренировки. И как я поймаю этот долбанный мяч, если сегодня он то и дело норовит пролететь мимо!

Да еще и цвет мяча скоро заменят, спонсор купит подходящий под купальник. С новым мячом придется еще и еще нарабатывать элемент, чтобы все получалось гладко.

Уфф, где же набраться столько сил?

Не знаю где Ирина Романовна нашла такого спонсора!

Другие девчонки оплачивают себя сами, да и я так делала всегда. Но в этом полугодии у меня нет такой возможности, я сама не работаю, денег нет, а родители уже не могут тянуть постоянные взносы.

«Девочка перспективная, — говорила тренер, — ей обязательно надо идти вперед».

И не знаю каким способом она нашла человека, который не только оплатил организационный взнос за мое участие, но и дорогу туда-сюда с проживанием в хорошем отеле. Еда три раза в день, хорошая комната со всеми удобствами и все-все-все уже включено.

Представляю — и содрогаюсь от предстоящего кайфа. Я поеду в другой город, поселюсь в отеле, между тренировками буду гулять...

И не надо думать ни о чем! Ни о еде, ни о том, что летом придеться устроиться на работу, чтобы отдать потраченное родителям...

Глава 2. Доктор Марк

Он переходит ко второй ноге и проминает ту же мышцу — прямо около трусиков. Иногда он даже касается их рукой.

Я понимаю, что невзначай.

Марк — взрослый мужчина, хороший доктор. Вряд ли ему будут интересны такие как я.

Да и потом — Марк на меня даже не смотрит! Он делает свою работу — и все.

***

Лежу, пытаюсь справиться с мышечной болью.

Закрываю глаза и вздрагиваю как от молнии: его рука довольно сильно задевает мою киску.

Я так понимаю, тыльной стороной. Острой косточкой — раз — и попала на самое нежное место.

На бугорок, который я трогаю ночью перед сном...

***

Вообще я не разрешаю себе мастурбировать. Я знаю, что это плохо. Но иногда так и хочется погладить то, что в трусиках.

И я глажу. Ведь никто же не узнает. Почему бы и нет?

Его косточка на руке и мои пальцы, когда себя ласкаю — не имеют ничего общего. Как небо и земля. Как белое и черное.

От моих пальцев мне становится каждый раз одинаково хорошо.

А его косточка... Она тронула — и на щеках загорелся румянец.

Я понимаю, что это неправильно, наверное.

Я не должна об этом думать. Все-таки я не в кровати, а у врача.

Но что поделать, если такие мысли приходят сами собой?

***

Хорошенько меня помучив, Марк приступает к самому неприятному.

Он отходит к шкафчику с выбором инструментов, достает шприцы и говорит мне врачебным командным голосом:

— Переворачивайся на живот.

О, нет!

Значит, будет укол.

А я до одури ненавижу их делать.

Почему-то все те уколы, что делал Марк, такие болезненные, что я с удивлением вспоминаю своего детского врача.

Он колол не так! А быстро, легко и не больно.

А Марк... Может, у него просто тяжелая рука?

***

Нехотя переворачиваюсь на живот и ощущаю, как к щекам опять прилила краска.

Я всегда немного стесняюсь, когда нужно лежать перед Марком кверху попой. Пускай даже в трусах.

Я пока еще не опытна в общении с мужчиной, и когда меня трогает пусть даже врач — испытываю двоякие чувства.

К моим восемнадцати у меня еще нет парня. Виной тому постоянная занятость и скромный нрав.

Я симпатична внешне: стройная и высокая, с длинными худыми ногами. Мои каштановые волосы могут закрывать попу, если я их распущу, а миндалевидные карие глаза смотрят строго и немного с прищуром.

Нет, улыбаться я умею, как и любая нормальная гимнастка. Но по жизни я больше трудоголик, чем улыбчивая гламуряшка.

— Нужно проколоть курс витаминчиков, сегодня сделаем первый, — врач отходит от меня и подготавливает шприц. — Так что теперь приходи ко мне каждый день.

Марк у нас по массажу, уколам и многим другим малоприятностям. Есть еще и старший врач, но он только в особенных случаях, по пустякам его беспокоить нельзя.

Я приспускаю трусики и обнажаю часть попы, этого вполне хватит для того, чтобы сделать укол. Но Марк сдергивает резинку трусов вниз, ниже колен, полностью оголяя мою попку.

***

Я готова провалиться сквозь землю. Спрятаться в щель, забиться в маленький крохотный уголок.

Абсолютно голая попа!

Трусы спущены ниже колен. И я ничего не могу с этим поделать! Я должна быть послушной, ведь Марк же — доктор!

Такое бывало уже ни раз. Многие жаловались, но я не считаю это чем-то страшным. Тем более Марк — врач и у меня нет причин ему не доверять.

«И стесняться не надо, — говорила нам как-то тренер, — все, что делает доктор — правильно и для вашего же блага».

Что же, значит это действительно так.

***

Лежу и пытаюсь не зажимать булочки, чтобы не получить от него нагоняй за сжатую попку.

А в душе так страшно, что внутренне я — словно мышка. Даже плечи напрягаю от волнения.

Ничего не могу поделать.

До ужаса боюсь уколов.

А еще и лежу вот так — со спущенными трусами посреди его кабинета.

Краска приливает не только к щекам, но и жаркой волной окатывает все тело. Зуб на зуб не попадает от волнения, пальцы сотрясает нервная дрожь.

Страшно так, что сердце стучится об кушетку, словно бьется в барабан или бубен. В ушах тоже тук-тук, тук-тук.

Пульсируют даже зубы и кончики ушей.

Я лежу и тягостно жду, что сейчас мою попку будут мучить.

Странное чувство — с одной стороны до одури страшно, а с другой — внутри что-то разогревается и переворачивается. Кровь приливает к животу и в самом его низу становится точно так же, как когда я мастурбирую.

Я разве... Сейчас возбуждена?

Ну уж нет!

***

Марк подходит ко мне с иглой.

Я хочу убежать! Такое ощущение, что Марк — насильник, а не доктор. Краем глаза я вижу его лицо — и оно совсем не такое, как у простого обычного врача.

Не то чтобы лицо... А выражение... Он смотрит на меня как-то так... Не как на пациентку, что ли...

И мне становится страшно. И вместе с тем хочется чего-то непонятного... Как когда мастурбирую — какой-то мужской власти, что-ли...

Хотя я этого еще никогда не пробовала

Но видела в сети.

Мне нравятся видосики с принуждением. Когда я съехала от родителей, то многое нашла в интернете и посмотрела! Тем более, мне уже не поставили на ноут родительский контроль.

Какое там — в прошлом году мне было семнадцать. А в этом уже восемнадцать!

Я взрослая!

Просто еще ни разу не пробовала. Потому что парня нет.

Но любопытно. Поэтому и смотрю видосы.

И мне нравится, когда секс — не просто по согласию, а когда мужчина заставляет женщину подчиняться.

К примеру, отшлепает сначала, а потом наклонит в неприличную позу и начнет иметь.

Особенно возбуждают всякого рода секс-игрушки. Я такого насмотрелась... Мама не горюй!

И сейчас... Мне начинает казаться, что я — наподобие покорной жертвы. Лежу и жду, когда мне сделают больно, хоть и могу встать и убежать.

А может... Соскользнуть ногами — и бегом из его кабинета?

Но нет. Потом мне вставит Ирина Романовна — вызвет к себе и будет орать.

Глава 3. Это про меня?

— На сегодня можешь быть свободна, — он отходит от меня, я встаю и начинаю одеваться. — Но обязательно заскочи ко мне завтра перед тренировкой. Поняла меня, Дана?

— Перед тренировкой... Зачем? — удивляюсь я.

Обычно массаж и лечение у нас всегда после занятий. Мышцы поработают, устанут, либо вообще есть угроза травмы — и после урока, само-собой, поможет врач.

— Тебе завтра надо хорошо себя показать. На тебя придут смотреть, ты забыла?

Ах, да. Придет спонсор, будет смотреть как я работаю. Но к Марку-то зачем?

— А сюда для чего? — нерешительно спрашиваю, уже стоя у выхода.

— Вколю витаминку, сделаю точечный массаж, я же знаю акупунктуру.

Да, точно. Как же я могла забыть.

Но то что укол... Опять... Это завтра мне так же корчиться от боли?

Вот ведь черт!

***

Марк значится у нас гением акупунктуры.

Старшие девчонки говорили, что он находит точки в таких местах женского тела, о которых стыдно сказать. И вряд ли китайцы, первооткрыватели акупунктуры, вообще додумывались туда лазить.

Но пока это только слухи.

Со мной Марк такое не проделывал, массировал разве что точки на предплечье и в районе позвоночника. Кстати, эффект я тогда почувствовала сразу, да и ощущения приятные.

— И тебя ждет кое-что еще, — его взгляд прошелся по мне оценивающе. Быстро и, словно скальпель хирурга: больно, будто режет по-живому.

О чем он? Я смотрю непонимающе. Но Марк ехидно подмигнул мне и замолчал.

Сердце теперь не на месте. Я терпеть не могу такие вот недосказанности. Уж если сказал «а», то будь добр говори и «б».

Но он молчит.

Я остановилась. Стою в нерешительности: спросить или не стоит?

С одной стороны — лучше не надо. С другой — я же теперь всю ночь буду не спать!

Вот уметь бы как некоторые — взять и на все плюнуть! Забыть и вспоминть только на завтра.

Но я же выращу из мухи слона!

Решаюсь, спрашиваю. Уж лучше постесняться сейчас, чем всю ночь только об этом и думать. Тем более важные деньки на носу, нельзя позволить себе не высыпаться...

— Марк... А что еще меня ждет?

Его взгляд сложно передать словами. Он посмотрел на меня так, словно раздел.

Но он профессионал. Я гоню от себя все подобные мысли и не верю во враки девчонок.

Лично меня Марк еще не обижал... Пока...

— Тебя многое ждет, девочка, — он смотрит на меня с долей задумчивости и трет нахмуренный лоб, — а на что ты готова пойти. А, Дана, на что?

— Пойти?.. Ради чего?

— Ради победы.

— Ну... Много заниматься...

— Заниматься чем?

Я смотрю на него в упор.

Его только что игривое лицо вдруг приобретает крайне серьезное выражение. Он деловито начинает убираться на своем предметом столике и кивает мне на дверь.

Мне показалось?

Или он что-то не договаривает?

Бросаю скромное «до свидания» и быстро выхожу.

***

Глоток свежего воздуха на улице сумел меня успокоить. Наверное, мне просто показалось...

И я долепила из маленькой мухи — большооого такого слона!

Пытаюсь на все забить и сажусь на автобус. Еду домой и по дороге беру покушать.

Покупаю все то, что можно быстро и без вреда для здоровья приготовить: гречку в пакетиках, пучок зеленого лука. Котлеты в холодильнике есть всегда.

А на десерт — шоколадку с мягким пралине.

И, да! Я знаю, чем это может закончиться. Стандартным наказанием — присяданием по сорок-пятьдесят раз за урок.

Уж лучше так, чем провести хороший вечер злой, да еще голодной!

Я выбираю маленькую шоколадку, быстрее ее прячу в самый дальний кармашек — подальше от всего мира, от всяких любопытных глаз! Чтобы никто не видел и не донес тренеру, что я лопаю сладкое.

А то будет «Да я для тебя спонсора нашла, а ты... Что ты хорошее сделала?»

Я? Да многое!

Вот, к примеру, слопала шоколад!

Ладно, это все ерунда и надо бы успокоиться. Выхожу из магазина и, предвкушая вкувсняшку, отправляюсь домой.

Мне надо поесть, отдохнуть и, желательно, лечь сегодня пораньше.

Все-таки завтра тяжелый день.

***

Утро началось внезапно. Звонок будильника и я уже на ногах, с детства такая привычка.

Быстро встала, умылась, попила лимонной воды и уже готова. Перед утренней тренировкой не ем, иначе на прыжках и переворотах из меня вся еда выйдет, и это не шутки!

Полчаса — и я уже в универе, благо, квартиру снимаю недалеко. Быстренько раздеваюсь и с ужасом вспоминаю, что не была у врача.

Сердце начинает бешено биться: все же, мне строго велели посетить доктора. А я ослушалась и не пришла.

Может, прокатит?

***

Переодеваюсь и выхожу в зал за полчаса до тренировки, чтобы размяться. Странно, что Ирина Романовна уже здесь, обычно она приходит позже.

— Да-да, — слышу я из тренерской ее голос, — сегодня она будет. Приходите посмотреть, она у нас симпатичная, — тренер явно говорит по телефону.

Внутри нехорошее ощущение, хотя не факт, что эти слова про меня. Но ведь именно ко мне должен прийти спонсор и как раз-таки «посмотреть».

Надеваю наушники и разминаюсь, чтобы не слышать лишних разговоров.

Люблю делать разминку слушая музыку, мне так легче. Меньше устаю и быстрее собираю себя в кучку. Мотивирующая музыка и хорошее настроение — хороший допинг в начале дня.

Только вот с настоением сейчас не очень. На душе нехорошее предчувствие неизвестно чего.

Может, это все из-за Марка? Двусмысленные намеки и эти слова... «Ждет кое-что еще».

Какой-то он все-таки мутный!

Надеюсь, хотя бы спонсор придет нормальный. Вообще удивительно: как это он уже меня проплатил?

Не видел ни программы, ни того, как я работаю. А вдруг ему что-то не понравится?

Что тогда?

Выдыхаю, гоню от себя тревожные мысли к черту и начинаю разминаться.

Вздрагиваю от громкого голоса тренера. Даже через музыку я услышала, как она меня назвала.

Глава 4. Врач готовит меня ко встрече

Смотрю на нее волком, киваю в знак приветствия и быстренько натягиваю фальшивую улыбочку.

— Через час? А, полтора? Да нет, нормально, конечно. Приходите когда удобно, она здесь до вечера. А если надо — то останется хоть до поздна. Специально для вас.

И она уходит обратно в тренерскую. А я смотрю ей вслед и не понимаю ни-че-го.

Вообще-то у меня сегодня пары — это раз.

А два — как-то это странно. Зачем на меня смотреть? И кому это она?

Может, спонсор — профессиональный спортсмен?

Например, если не по художественной, так по спортивной гимнастике. Художка — чисто женский вид спорта, а вот спортивная гимнастика — и для тех, и для других.

Но как-то вряд ли. Интонация у тренера больно кокетливая, не деловая от слова совсем.

В груди поселяется тревога. Сердце схватывает непонимающий страх.

«Наверное, я как всегда утрирую».

Эта мысль меня успокоила и я продолжила разогреваться. Потянула поперечный и взяла стул, чтобы сесть с него в продольный шпагат.

***

У тренера опять затрезвонил смартфон, звонок такой громкий, что с лихвой перекрывает музыку в наушниках.

— ...что? Она уже тут, в зале. Как, не была?

О, да!

Это явно Марк!

Сердце ухает в пятки с такой силой, будто оно провалилось в глубокий водоем. В какой-нибудь колодец из фильмов ужасов, куда можно лететь бесконечно и призимлиться уже точно неживой.

Не смотрю на тренера, но слышу ее речь.

Говорит мне.

Сжимаю губы. Тут же расслабляю. Через силу делаю ничего не понимающее лицо.

— Дана, — Ирина Романовна обращается ко мне.

Снимаю наушники, как подобает прилежной ученице. Неужели сейчас заставит переться в другой корпус?

Тренер громогласно продолжает:

— Голова совсем дырявая? Ты что, забыла про врача?

Киваю, ведь так оно и есть. Стараюсь не смотреть на ее недовольное лицо, молча встаю и иду в раздевалку.

— Погоди, куда ты? Стой! — она повышает голос и продолжает разговаривать по телефону.

— Подъедете? Конечно, удобнее. Спасибо вам большое, Марк.

Я много раз слышала, что между собой они на ты. Но, видно, при учениках включают «вы», типа так положено.

Что же, мне это безразлично. Пусть говорят как хотят. Это их дело и мне. По большому счету, пофигу.

— Марк сейчас приедет сюда. Из-за тебя, — последнюю фразу она произносит с нажимом. — Мы успеем пока пару раз прогнать программу. Приготовь скакалку, потом мяч.

Выхожу и пока тренера нет — в полноги прохожу программу. Трудные места гоняю по нескольку раз, особенно мне не везет с рисками (бросок, когда отводишь взгляд то предмета).

В последние дня я постоянно их проваливаю и все идет через одно место. Говоря вежливо — совершенно никак.

— Готова?

Голос тренера как гром посреди ясного неба.

«Конечно же нет».

Но я киваю и приступаю к упражнению.

Выхожу на точку и замираю. Тренер включает музыку и садится на скамью.

До середины программы я работаю более-менее гладко, но ближе к концу теряю внимательность и чисто случайно запинаюсь о скакалку.

С мячом выходит гораздо хуже. Первый же бросок оказался слишком далеким, мяч упал дальше чем надо, а я не успела это вовремя сообразить.

Программа мне по зубам, я это чую, но каждый раз мешают досадные промахи и неудачи. Не успела, на долю секунды замедлила переворот и не поймала предмет, кинула слишком далеко...

Перечислять можно бесконечно!

В десятый раз, наверное, гоняем один и тот же риск с мячом. И вроде я ловлю его, но чувствую, что это не стопроцентно.

«Нет уверенности» — сказала бы Ирина Романовна, но фиг уже с ней.

В зал влетает Марк и глазами ищет Климову. Про себя я частенько тренера называю по фамилии, но в разговорах с девчонками всегда только по имени-отчеству — Ирина Романовна.

— Успел? — он выразительно смотрит на нее.

— Да, спонсор придет в районе одиннадцати.

На часах около десяти. Значит, еще час.

— Давайте быстренько, — Климова кивает на меня. А то она сонная, — и дальше добавляет уже в мою сторону, — и ворон считает! То колени, то спина, то руки не туда. Голова! Где у тебя голова?

— В раздевалке пока никого? — Марк смотрит на тренера.

— Нет, она одна у меня. Следующая придет к двенадцати.

— Идем, — Марк зовет меня за собой и удаляется из зала.

Смотрю на тренера, слышу ее «иди» и плетусь в раздевалку. Странно, конечно, чтобы мне делали укол вот так второпях.

К чему такая спешка?

— Из-за твой забывчивости мне пришлось сюда ехать, — Марк говорит жестко. — Запоминай что тебе говорят. И выполняй!

Подхожу к нему ближе, останавливаюсь. Он раскрывает медицинский кейс, достает шприц и ампулы с витаминами.

— Лечь тут некуда, а потому придется стоя. Давай, — он уже набирает шприц и выпускает воздух.

Радуюсь, что сегодня я тренировалась в велосипедках и футболке, а не надела танцевальный купальник. А то бы пришлось с себя снимать все вместе с верхом и стоять совершенно голой при нем.

А так — хоть закрыт верх.

Задираю футболку и немного приспускаю лосины с трусиками.

— Опускай ниже, до колен, — он мне приказывает.

Его голос звучит повелительно, ослушаться не могу.

Спускаю ниже, пришлось даже наклониться. Сразу поспешно выпрямляюсь и от напряжения сжимаю попу.

— Расслабься, — он говорит и проводит ваткой по моей коже. Чую спирт, верный предвестник боли.

Он сделал два укола, по одному в каждую ягодицу.

Наклоняюсь, чтобы одеться, но Марк меня тормозит:

Глава 5. Марк разрабатывает

Марк никогда не называл меня девочкой. Он отлично знает мое имя и всегда обращается по-обычному — Дана и никак еще.

А потому я очень удивилась, услышав к себе такое обращение. Но какое тут удивляться, когда я стою, развдигая руками попу, а мой плотно сжатый зад изучает наш университетский врач?

Палец продвинулся еще, как мне показалось, на километр. Я ощущаю, как он распирает меня изнутри.

Когда сморела запретное из интернета, мне казалось, что палец в попе — ерунда, которую едва ощутишь.

А когда мужской палец оказался во мне — так я готова выть и орать.

Я бы залезла сейчас на стену, вскарабкалась, лишь бы спрятать попу от врачебного пальца. Но Марк так крепко держит меня — его ладонь на моей спине — так что я покорно стою.

Принудительная горячая боль — его палец входит еще на несколько миллиметров глубже.

Я жмурюсь, сглатываю слюни, кусаю губу и силюсь не зареветь... Но тонкий беззащитный всхлип все-таки сбегает с моих обкусанных губ.

Я кажусь себе маленькой и ни на что неспособной.

Я не могу сказать нашему доктору «нет».

Не могу постоять за себя.

***

Я застонала и сильнее сжала попу.

Боль огненным раскатом разлилась по всему моему телу. Но... На удивление, я ощутила приятное тепло между ног.

Моя киска ощутила себя так, как при просмотре неприличных роликов. Внутри что-то защекотало, стало теплым и горячим. Затребовало ласки...

Мне сильно-сильно захотелось погладить себя.

Чтобы этого не сделать — я еще сильнее сжимаю попу.

Его палец болезненно расширяет мои плотно-сжатые мышцы и меня оглушает невероятной силы боль.

Я стону и начинаю трястись от боли.

Марк мягко гладит меня по спине и, склонившись к уху, говорит:

— Тише, моя хорошая. Не беспокойся. Рсслабь свою маленькую попочку.

Он сказал это так... Не по-врачебному как-то: так ласково, мягко... Как будто вы с ним в постели.

Черт! О чем я думаю? Меня, кажется, несет!

Но мозг продолжает прокручивать сказанное: «Моя хорошая...»

Это очень... Очень странное обращение.

Неужели он хочет меня..?

Но не в раздевалке же!

Да и тренер тут, она в любой момент может войти.

Вот не дай боже!

Я как представила, что Ирина Романовна войдет сюда, сердце сжалось в маленький серый комок.

Я не хочу лишних глаз. Пусть то, что между нами происходит, будет только нашим.

Пытаюсь отогнать от себя ненормальные мысли, но его палец заставляет меня подумать о другом...

— Уууу... Пожалууййста... вытащите...

Я не говорю и не прошу. Я молю.

Ужасная боль разрывает мою маленькую неподготовленную попку.

Я ни разу еще не была на такой болезненной и крайне унизительной процедуре. Но сегодня, похоже, настал мой личный час икс.

***

Его палец проникает еще глубже. Он скользкий и, в целом, непротивный, но стоять наклонившись — неудобно и тяжело.

Я застонала и закусила губу.

Что удивительно — боль как будто перестала быть настолько острой. Тепо между ножек скрасило все ощущения и я перестала трястись как осиновый лист.

Марк слегка придерживает меня спереди и делает пальцем в моей попе мягкий толчок.

Я удивилась!

Что это? И для чего это движение?

Коленки начали трястить, но скорее от напряжения, нежели от боли в попе.

Толчок, в принципе, не сильно болезненный. Скорее он меня просто удивил.

Я понимаю что за толчок. Я хоть и дественница, но многое об «этом» знаю.

Но... Причем здесь мое лечение? И Марк здесь при чем???

***

Приятное тепло все продолжает разливаться между ножек и, постепенно, начинает мягко пульсировать.

Но Марк делает еще один толчок пальцами вглубь моей попы — и появляется мучительная боль.

Я резко дергаюсь и начинаю стонать так, что, думаю, даже за стенкой слышно. Изо всех сил сжиматю попу и сама ощущаю, как палец в ней — словно супер-мега-гигант.

— Совсем неготовая, — сказал он как бы про себя.

Но вместе с тем вслух. Я отлично услышала.

Он не может судить про мою подготовку к конкурсу, стоя здесь — засовывая мне палец в попу.

Так «неготовая» — это он к чему?

Я пытаюсь понять. Но все, что мне приходит в голову — очень уж глупо. Не может же он сказать, что перед конкурсом — мне придется проходить такое же медицинское вмешательство в зад?

Ну уж нет, — решаю я, — мне довелось побывать на многих конкурсах. И нигде ничего подобного не было. Обычные простые врачи. Но чтобы так...

Марк продолжает меня мягко толкать пальчиком в попу. Я чуточку расслабилась — и меня окатила мягкая довольно приятная волна.

«Надо бы расслабиться посильнее» — мелькает в голове, но я не могу. Пытаюсь, но неудобная поза не позволяет мне этого сделать.

Я стою на ногах, наклоняюсь, держу попу руками...

Какое тут расслабиться! Мне бы не упасть!

Марк покручивает пальцем в моей попе, слышит сдавленный стон и назидательно говорит:

— Свечу надо глубже вводить. В следующий раз сделаем по-хорошему.

Он выводит пальцы из моей попы — быстро, скользко и немножечко больно.

Первые же мгновения пустоты — и тянущая горячая боль.

Марк посмотрел на меня недовольным взглядом и скомандовал строго:

— Все, можешь идти.

Я разгибаюсь, но натягивать трусы не спешу. Я не знаю как сказать Марку, что я и сейчас не зажималась бы, просто ноги подгибаются и поза неустойчивая.

Может, если я лягу грудью на стул...

По-видимому, я стояла и смотрела на него во все глаза. Марк не выдержал такого взгляда и строго прикрикнул:

Глава 6. Подслушала

Вежливо попрощавшись, я вернулась на урок. Ирина Романовна кинула на меня быстрый вострый взгляд и направилась в тренерскую.

— Под музыку пройди пока мяч, приду — буду смотреть, — и она плотно закрыла дверь своей комнатушки.

Вслед за Климовой в тренерскую зашел Марк.

Включаю и начинаю программу. Попа немного побаливает после процедуры, но, в целом, чувствую себя прекрасно.

Первый же риск мне удается без проблем (вот бы всегда так), а на втором я прихожу в точку даже раньше. Но это хорошо.

Нет, долго ждать мяча нельзя, за это могут и поругать.

«Тут надо продумать хореографию», — я останавливаю музыку, чтобы еще раз пройти этот момент.

Уже в тишине делаю элемент и, задумавшись, кидаю мяч не совсем так, как обычно. Взлетев высоко, он падает и выкатывается за гимнастический ковер.

Что же делать, иду за ним. Он подкатывается прямо к дверям тренерской.

Тихонько, на цыпочках, подхожу, чтобы меня не заметили. Чтобы не началось сейчас «что ты тут делаешь», «все уже отработала?»

Тихо беру мяч и вздрагиваю. Отчетливо слышу, как Марк говорит обо мне:

— ... нет, Ир, она даже не поняла. Она думала, это просто свеча. Она совсем не понимает в сексе. Не знаю как это все обставить...

— Как угодно, но чтобы спонсору она понравилась!

— Да ей даже палец в жопу не вставить, понимаешь? Палец! Не то что...

— А в рот? Может ему этого достаточно будет.

— Не будет, ты же его знаешь. Да, и в рот она явно не умеет. Надо бы с ней поработать...

— Это ты на что намекаешь? — слышу, как Ирина Романовна улыбается.

— Да не, я только пальцами, — говорит с ухмылкой. — Виктор дальше уже сам.

Какой еще Виктор?

Они про что разговаривают?

Может, разговор о чем-то другом? Хотя нет. Раз про палец и задницу — то точно про меня и мою попу.

Внутри начинает трепеть не то страх, не то паника.

Я должна буду...

Они продолжили говорить что-то еще, но я уже не слышала. Сбылись самые худшие мои догадки. Самый ужасный лютый бред!

Надо узнать как зовут моего спонсора. Если он Виктор — то все ясно.

И теперь понятно, о чем говорил Марк на той самой неприятной процедуре. Теперь я понимаю, что именно мне придеться терпеть.

И нет, я вовсе не возбуждаю Марка. Он просто делает свое дело: готовит девочку под взрослого мужика.

***

Ни один бросок на тренировке не удался, уж не говоря про мастерство (так называют особенно сложные элементы). Его я заваливаю даже когда работаю в хорошем расположении духа.

Смешно, но и танцевальная дорожка пошла наперекосяк: не артистично, поперек музыки и слишком торопливо.

Я не могла смотреть тренеру в глаза, мне все казалось, что она меня видит насквозь. Я со страхом ждала конца тренировки понимая, чем она может закончится.

— Дана, подойди ко мне, — Ирина Романовна позвала меня тихо. — Понимаешь, сегодня придет спонсор, Виктор Юрьевич, и ты должна ему понравиться. Кровь из носа как должна, поняла меня?

Виктор Юрьевич...

Меня словно ударили, обожгли током, разрезали на теле все вены и посадили на провисной шпагат.

Она говорит просто и по-деловому, в ее голосе я не слышу тренерской указки.

Я еле-еле собираю себя в кучку, чтобы вообще слышать что она говорит:

— Это важные для тебя соревнования, ты сама хотела принять участие. Виктор Юрьевич уже все оплатил, так что ты теперь... его должница, — и она мягко улыбается.

Я стою рядом и смотрю в пол.

— Участие вышло дорогим, а костюмы — еще дороже. На одни только стразы на твоем купальнике он потратил около моей зарплаты! Зато какой будет костюм!

***

Много лет я мечтала заполучить суперский купальник. Надоело донашивать за другими, хотелось выйти на соревнования в своем!

Не в плохеньком и не заношенном. А в собственом купальнике — дорогом, чтобы быть краше всех!

Я как-то показала Ирине Романовне соперницу в шикарнейшем наряде. Сказала, что за такой купальник я пойду на все на свете. Она тогда так странно на меня посмотрела... И рассмеялась.

И нынешний диалог — словно продолжение того.

— Девочка моя, ты же понимаешь, что твоя главная задача — ему понравиться?

Я медленно кивнула.

— Он, возможно, захочет поговорить с тобой, остаться наедине... Тебе всего восемнадцать, ты такая молоденькая, свежая, красивая...

— А ему сколько?

Задаю вопрос и краснею. Обе мы отлично понимаем о чем речь.

— Ему сорок два или сорок три, точно не скажу, он разведен. Это постоянный наш спонсор, очень хороший человек, я его лично знаю. Всегда помогает девочкам...

Она ненадолго замолкла. Видно, вспоминала девчонок, которых он... отпомогал.

— Он любит ваше девчачье внимание, Даночка, — она начала улыбаться, — и готов за это щедро платить!

Я молчу, собираюсь с мыслями и силюсь задать еще один вопрос, самый главный:

— Что мне надо будет делать?

— Ну... понравиться ему. Пойти к нему в гости, когда он позовет. Делать все, что он велит — все как и тут, как в нашей работе. Быть покорной и ни в чем ему не отказывать. Тогда и он тебе ни в чем не откажет, — и она потерла большой и указательный палец, изображая денежную выгоду.

Ирина Романовна предложила мне еще пару раз пройти упражнения и включила музыку. Я прошла дважды булавы, остался еще мяч и лента.

Я встаю на начало, тренер включает мою программную музыку. Я начинаю первую диаональ...

Как вдруг открывается дверь и на пороге возникает незнакомый мне мужчина.

***

Я так и остановилась чуть ли не посреди прыжка...

Музыка грохочет, мяч летит в воздухе. Я замерла посреди упражнения, увидев в дверях статного незнакомца.

Я никогда не видела таких: чертовски красивых и, одновременно, строгих.

«Нет. Он точно какой-нибудь очень и очень именитый тренер. Сейчас он посмотрит мою программу — и будет орать».

Меня словно пробрало. Я представила все то, что делал Марк — только с этим.

Глава 7. Первый приказ спонсора

Краем глаза замечаю, что незнакомый мужчина пришел не один.

Пришедших трое: Виктор собственной персоной, рядом с ним дама в годах.

Позади я увидела Марка, который уже полчаса как ушел. Недалеко ушел, видимо, гад такой.

Ирина Романовна улыбается и идет им навстречу, а я продолжаю работать номер, будто ничего не произошло.

Ну как... Думаю, на моем лице все написано. А иначе, почему этот самый Виктор так внимательно пялится на меня?

***

Мне с детства говорили, что моя внешность очень красивая. Это говорили не мама с папой, а тренерский состав. Мол, хорошая такая девочка — способная и красивая. Обязательно ее на конкурс — она точно победит.

В нашем деле действительно важна не только грация и работа. Внешняя красота — это возможность получить высокий балл. За красоту, артистичность, за общую подачу материала.

В мире гимнастики без красивой мордашки — ну просто никуда.

***

Словно на автомате я продолжаю работать свой номер. Сама понимаю, что техника —так себе.

Меня затрясло. Я разволновалась так, словно уже начала работать при судьях свою конкурсную программу.

Только вместо судей — красивый незнакомый мужик.

Музыка звучит, я бегу и прыгаю упражнение. Еще немного и финальный аккорд... Надо успеть.

Иии... ррраз! Ловля, так, прекрасно... И ещеее... Ии-ррааз — и я хватаю мяч. Заканчиваю красиво — гордо вскинув голову.

И по-королевски смотрю на красивого строгого «судью».

***

Как только музыка прекратилась, тренер указала на меня и, улыбаясь, громко заметила:

— Вот она, наша хорошенькая девочка, Дана Шилина.

Я стою посреди ковра, они на отдалении и все трое смотрят в мою сторону.

— Даночка, подойди к нам поближе, познакомься.

Удивляюсь, что даже ладошки не потеют. Но сердце все же выскакивает из груди.

Иду на нетвердых ногах, зачем-то беру по пути обруч и, остановившись, скромно здороваюсь. И стараюсь не смотреть им в глаза:

— Здравствуйте.

Но любопытство берет верх, я все-таки вскидываю голову. Смотрю завороженно вверх и... Ощущаю себя маленькой крошкой на полу.

Он выше меня на голову, хоть и я метр семьдесят два с копейками. Широкоплечий и накачанный, это видно даже через пиджак. Он сидит на нем плотно, облегая круглые сильные плечи.

Спортсмен? Не, больно улыбчивый. Он сходу улыбнулся мне, словно мы давно с ним знакомы.

Брюнет с карими глазами, четкой короткой стрижкой и ровной недлинной бородкой. Этакий мажор, но в глазах нет самодовольной напыщенности.

— Привет, — он улыбнулся и посмотрел на меня оценивающе, сверху вниз.

***

Странно, но я не почувствовала себя как-то униженно от такого взгляда. Обычно считается дурным, когда мужчина вот так вот осматривает девушку.

Но мне это показалось... сексуальным, что ли?

Не знаю. По крайней мере, я не посчитала это плохим началом.

Частенько я ловила на себе взгляды ровесников, но не обращала на это внимания. Им только дай поглазеть на всех вокруг.

А тут — совершенно другое: не просто взрослый, а состоятельный и довольно красивый мужчина пришел чтобы... Познакомиться со мной! С девочкой!

Да, все просто и наивно. Именно так, а не как-нибудь иначе!

— Проходите, присаживайтесь. Сейчас Дана покажет вам свою программу, — слышу по интонации, что Ирина Романовна старается умаслить гостя.

— А может я сначала сниму мерки? — рядом стоящая женщина оказалась портнихой.

Я только сейчас заметила, что она распаковала свою сумку и достала оттуда голубой сантиметр и тетрадку с ручкой, чтобы вносить замеры.

— Да, конечно, — тренер улыбнулась ей.

Но незнакомец грубо и властно перебил их и навязал свою волю:

— Нет. Я хочу посмотреть как она танцует. Пускай начинает, — и, обращаясь ко мне, — Дана. Давай!

***

От этого «нет» и жесткого приказа у меня все внутри перевернулось. Всю его приветливость как ветром снесло.

Я вдруг почувствовала, что это не просто богатый человек, а мужчина, привыкший раздавать приказы.

Его слушаются, ему подчиняются. Он привык, что его желание — закон.

Тренер подбежала к компьютеру, гости прошли и сели на скамью, а я встала на точку, с которой начинаю упражнение.

В руках у меня был обруч, и Ирина Романовна включила мелодию для работы с этим предметом.

Я начала упражнение, сделала первую диагональ, перешла на вторую и великолепно справилась с трудным мастерством.

Подавив волнение, я работаю до конца и с гордостью завершаю композицию. Виктор Юрьевич хлопает в ладоши, хвалит меня и, глядя то на меня, то на тренера, заявляет:

— Пусть покажет с ленточкой. Это мое любимое...

Благо, я все предметы достала сразу как пришла на урок и сложила около ковра.

Беру ленту и встаю на начало. Исполняю программу на отлично и, уже расслабившись, в самом конце не успеваю ее поймать.

Лицо тренера не выражает особых эмоций, зато Виктор Юрьевич хищно улыбается и поблескивает глазами — словно жадный кот, увидевший проморгавшуюся мышь. И громко, с самодовольной властной интонацией, нараспев замечает:

— За такое, Ирина Романовна, надо пороть девчонку!

Тренер сделала вид, что рассмеялась. Но я вижу, что ее смех не настоящий. Она просто подыгрывает ему — делает вид.

А Виктор все продолжает:

— Прямо снимать все и пороть по голой попке. Ты понимаешь? — и он выжидательно смотрит на тренера.

Я ощущаю, что ситуация не самая ловкая. Но Климова даже ухом не ведет, все улыбается ему так, словно хорошо-хорошо его знает. Вообще не реагирует никак на его выпады.

Глава 8. Если надо — то я готова

Шутливо, он подзывает меня к себе и требует повернуться попкой.

Так и сказал — «попкой».

Ну я и повернулась спиной.

— Вот по этому месту, дорогая моя Ирочка, надо пороть девку.

Я приготовилась, что сейчас шлепнет.

Но нет!

Он обхватывает мою ягодичку своими большими крепкими пальцами и жамкает так, будто я — кусок теста. Или пластилин.

Надо бы убежать!

Но я не могу и... Стыдно сказать. Мне не хочется.

Надо хотя бы отойти на пару шагов. Но...

Мне нравится... Нравится все.

Я не против.

— Поняла? — он обращается к тренеру.

Как-то странно, что он называет ее Ирочкой да еще и указывает. Похоже, они хорошо так знакомы друг с другом. Так что понятно, как Ирина Романовна его нашла.

***

Его рука все еще лежит на моей попе, только уже не жамкает, а игриво пошлепывает пальцами. Получается этакий приятный пальчиковый массаж.

Я представила, как он меня шлепает: снимает с меня купальник или велосипедки и лупит ладонью по голой попе.

Его ладони такие увесистые и мягкие, что, наверное, больно и не будет.

«Зато поучительно» — подумала я про себя.

Ну а вообще мне бы не хотелось, чтобы меня пороли.

Я не прочь, чтобы он ухаживал за мной и водил в ресторан. Приятно, когда рядом такой красавец. Это покруче, чем парни ровесники.

«Даже если просто переспать, без ресторанов. Это и то намного лучше, чем сопляки у однокурсниц».

Я осмелилась и посмотрела ему прямо в глаза.

После номера с лентой его взгляд изменился: стал жестче и грубее. Одними глазами он раздевает меня и представляет черт знает что.

— Измерьте ее, — велит он портнихе.

Черт! Почему у него изменился голос?

Его приветливость куда-то делать, уступив место холодности и жесткости.

Я подхожу к портнихе и пытаюсь привести в норму дыхание. Хоть я и тренированная, но каждый раз надо отдышаться после номера.

Плечи, длина рукава, от бедра до плеча, обхват талии... Все, мерки взяты.

Пока женщина меня измеряла, спонсор не сводил с меня жадных пытливых глаз.

Он смотрел на меня как на лакомый кусок, который вот-вот получит. Вот-вот... Но не сейчас.

Я старалась не смотреть на него, поменьше сталкиваться глазами.

— Дана, покажи Виктору Юрьевичу номер с мячом, — велит тренер.

Начинаю упражнение и чувствую, как он поедает меня взглядом. Еще больше, чем на первых двух, что до примерки.

Видимо, рассмотрев меня сблизи во всех подробностях, Виктор вошел во вкус.

С легкостью прыгаю трудный прыжок и показываю хорошее кольцо в шпагате.

Мне льстит, что на меня пришел посмотреть и познакомиться такой красивый спонсор. Не на кого-то другого, а именно — ко мне.

Я понимаю, что может из этого выйти. Тем более то, что я подслушала...

Но теперь мне и самой становится интересно. Опасного ничего не выйдет, а если вдруг рестораны и прогулки под Луной...

То я даже не прочь!

***

Заканчиваю упражнение лежа на полу, изящно выгнув тело.

— Она у нас молодец, — тренер хвалит меня.

— Посмотрим-посмотрим, — с улыбкой отвечает мужчина. — Иди, красавица, сюда.

Уверенно иду. Бояться нечего.

Подхожу и останавливаюсь рядом с ним.

Он сидит на скамье, я стою рядом и смотрю на него сверху вниз.

— Присядь, — и он указывает мне на пол.

Да, гимнастки всегда сидят на полу.

Это нормально, вполне удобно и по-спортивному даже очень и очень круто.

Но... Сейчас... При мужчине сесть у его ног — ну как-то так себе!

Сажусь и смотрю ему в глаза. Красивое лицо, ярко очерченный рот, пухлые губы и белые зубы. Интересно, почему от него ушла жена?

— Скоро придут мои подарки, — он смотрит мне в лицо и улыбается. Только теперь его улыбка становится наглой, а глаза хищно блестят.

— Спасибо, — говорю сухо. Пусть гадает что у меня на уме.

— Ты же рада, девочка?

Я киваю.

«Рада». Но я говорю про себя.

Не хочу говорить вслух, пускай не думает, что я настолько сильно рада. Пусть думает, что для меня это — норма. И что если не он проплатит — то кто-нибудь другой.

Но если они друзья с Ириной Романовной — то она ему уже разболтала о том, как я визжала от счастья.

Ну и ладно. Подумаешь! Разболтала — и пофигу. Это дело не мое.

— Ты не рада что-ли?

Я ощущаю в его словах сомнение. Видимо, другие девчонки благодарили горячее и он сразу понимал, что ему светит много-много секса.

Ясно, что отказаться у меня не получится. Соревнования необходимы, тем более, велик шанс победить.

Конкурентки мне по зубам, разве что Ульянка из нашего же универа отличится и покажет что-то вау, но я в это мало верю.

А те, кто не из нашего ВУЗа, не имеют такого высокого уровня подготовки. Их я обойду легко.

Я могу выступить классно и взять медаль. Но, похоже, в этот раз она будет особенной, с привкусом чего-то нового для меня.

Того, что пока я не знаю.

Того, что придеться узнать.

***

— Расскажи мне о себе, — он резко меняет тему. Похоже, настроен разговаривать.

Замечаю, что в зале больше никого. Только мы вдвоем — я и Виктор.

Портниха торопливо ушла, а Ирина Романовна закрылась в тренерской. Причем, все они разошлись как-то молча. Похоже, хорошо знают как и что.

— Я с детства занимаюсь гимнастикой и, вот, поступила сюда, — говорю и замолкаю.

— Что ты любишь?

«В каком смысле?»

— Ну, свое дело, гимнастику.

— Тебе, наверное, много чего из еды нельзя. Что ты больше всего хочешь покушать?

Я молчу, не зная что ответить. И шоколадки, и мороженое — все это я тайком ем. Главное, не спалиться и быть в норме с весом — тогда проблем не будет.

— Ничего. Спасибо.

— Есть такая традиция: за пару дней до соревнования позволить себе то, чего хочется больше всего. Тебе в этот раз надо выиграть, так что давай — говори! — и он рассмеялся. — Когда там у тебя соревнования?

Глава 9. Острый вопрос

Не глядя на меня Виктор Юрьевич направился к выходу, а тренер садится на скамью.

Дождавшись, когда дверь за спонсором закроется, Климова подзыввает меня к себе:

— Шилина! Ты че, не хочешь ехать?

— Хочу.

— Я же тебе русским языком сказала: Виктор Юрьевич тебя оплачивает. Полностью, слышишь?

Молчу.

— Он честный, не обманет, он многих девочек проплачивал. Вы же уже взрослые, это полностью ваше решение. Хочешь ехать за его счет — значит, соглашайся. Или зачем ты все это затеяла? Если не хочешь — то на нет и суда нет!

Она делает глубокий вздох.

— Тебя никто не заставляет, Шилина. Ты понимаешь? Это целиком и полностью твое решение. Твое!

Я понимаю, к чему она клонит.

По идее, мне даже понравился этот самый Виктор Юрьевич. Но не буду же я перед ним расстилаться ковром!

— Я готова, если надо...

— Здрасти! Ты с ним так грубо разговаривала!

— Я не грубила ему.

— Не знаю, не слышала. Но он явно остался недоволен твоими словами. Посмотрим, что он скажет мне завтра, он обещал позвонить.

С минуту мы молча посидели рядом, потом она меня отпустила, сказав, что урок окончен.

Я попрощалась и ушла.

***

Вечером на групповых занятиях Ирина Романовна мне не сказала ни слова. Разминка, растяжка, элементы по диагонали — все это мы работали группой и я не ждала особого внимания. Вроде, все как и всегда, но сердце почему-то не на месте.

Утро пятницы выдалось прекрасным: до часу дня у меня теоретические дисциплины, и я решила их пропустить. Устроила себе мини-отдых, до выходного дотянуть уже не могла.

***

Я позволила себе утонуть в мечтах и представить, как этот богач, Виктор, целует меня везде. Как он начинает ухаживать, дарить мне цветы, заезжать на шикарном автомобиле.

Я люблю помечтать!

Вот, например, он приводит меня в кино. Выкупает весь задний ряд и вместо фильма — весь сеанс меня целует.

А что, если не только целует, но и лапает... Между ног...

«Или опускает меня вниз», — подсказывает трезвый ум, но я подальше запихиваю его в задницу.

Не время сейчас так пессимистично думать. Иначе разволнуюсь и... В самый важный момент убегу.

А лучше еще вот так: мы идем в ресторан и он делает такой заказ, что самые изысканные блюда — все передо мной.

Я пробую всего по чуть-чуть, потом мы едем в дорогую гостиницу. А потом...

Я закрываю глаза и опускаю руку в трусики. Позволяю себе представить то, что скорее всего фантастично.

Я понимаю, что для взрослого мужчины я — просто утеха для разовых игр.

Но кто мешает мне помечтать?

***

Я представила, как он целует меня в шею, как сажает к себе на колени и поднимает футболку, трогая мне грудь.

С недавних пор я научилась ласкать саму себя, а потому мне хорошо известно, что приносит секс. Я закрываю глаза и представляю, как он трогает мой сосочек и опускает руку ниже.

«Кстати, — в мою голову врывается чисто-женский вопрос, — какое белье надеть с ним на свидание?»

Я мысленно открыла полку шкафа и перебрала все, что есть.

Наверное, надо купить что-нибудь новенькое.

Выберу красные трусы, кружевные, чтобы выглядеть очень горячо. Поверх надену соблазнительное платье, у меня есть одно такое.

А на ноги, непременно, каблуки. Не идти же на свидание в кроссовках?

К парню я пошла бы по-простому: джинсы, кроссы и футболка. А тут — взрослый, богатый, уверенный в себе...

Обязательно парфюм! Я сведу его с ума...

Я рассмеялась своим мыслям.

А все же, круто все складывается!

***

Вкусно позавтракав и скушав маленькую шоколадку, я собралась и к часу отправилась в универ. Сначала у нас хореография, потом гимнастика всей группой и репетиция номеров.

Многие сегодня задержатся допоздна, а я, надеюсь, уйду пораньше. У меня уже все отработано и готово.

Быстро собираюсь, но прихожу за пару минут до урока. На улице такая чудесная погода — просто кайф!

Только услыхав от девчонок разговор про массаж и лечение, я вспомнила про Марка!

Блин! Я же забыла на укол!

***

Естественно, уже поздно к нему бежать. Наверное, на тренировках сегодня мне здорово влетит за такую беспечность. Благо, сегодня только групповые и на меня будет не так много времени.

В раздевалке девчонки обсуждали сессию и вслух мне позавидовали.

— Везет же, ты едешь. Тебе вся сессия автоматом закроется, а нам придется сдавать.

— Ну, во-первых, не вся, — отвечаю я. — А потом, ты же сама не хотела ехать? — отвечаю девчонке.

— Я хотела, меня не отобрали. Из наших прошли только ты, Ульяна и Ксюша, но у нее родители отказались платить. Улька вон едет, она сейчас усложняет программу.

«Чего??? Как усложняет???»

Эти слова меня задели. Во-первых, почему я совершенно не в курсе, что Ульяна будет делать сложнее, чем заявляла. Во-вторых — почему не усложняют программу мне?

Я держала лицо непроницаемым, виду, что расстроилась, не подала. Но внутри все переворачивалось. Вот, Ульяна!!!

Выхожу в зал и выкладываюсь по полной. Конечно, на групповых занятиях тренер мне ничего усложнять не будет, но, хотя бы, заметит.

***

А Ксюше я бы дала в глаз!

Терпеть не могу таких как она, прибедняющихся блеющих овечек. Ее вечное «это болит, тут болит» — а потом работает в зале до ночи и — теперь она — мой конкурент.

Благо, ее родители отказались платить оргвзносы. Так что эту Ксюшу можно и не считать.

Но все равно я ее не терплю. Противная такая!

А как к тренеру подлизывается! И с праздниками поздравляет, и чуть что — бежит за ее телефоном, за сумкой. Платочек в руки подаст, если Ирина Романовна чихнет!

***

Смотрю на рыхлую фигуру Ксюши и меня пробирает смех. Я представляю, если бы на нее смотерл Виктор.

Наверное, хихикал бы — тяжелая попа, слишком выпуклая для гимнастики грудь. И вообще она некрасивая...

Глава 10. Другая?

Я привыкла все делать на сто процентов. Даже если не получается или очень больно. Все равно стерплю и добьюсь своего. Такой у меня характер, спортивный.

Еще когда я была маленькой, тренер удивлялась, как я стойко переношу боль. Меня растягивали на скамейке и, в отличии от других детей, я не кричала и не плакала от боли.

— Она стойко терпит, не хнычет, когда ее тянут, — говорил мой первый тренер маме.

А мне было больно.

Меня, как и всех малышек, клали спиной на скамейку и разводили ноги в стороны. Тренер начинала давить на них, чтобы получалось больше, чем поперечный шпагат.

Это очень больно. Хочется орать во весь голос и это не столько от боли, сколько от ощущения собственного бессилия. Большой сильный человек растягивает тебя, маленькую, и ты ничего не можешь поделать.

Помню, как я вцеплялась ногтями в скамейку и закусывала губу.

«Надо — так надо! Терпи!» — приказывала я сама себе и это срабатывало.

Вообще, самый главный мой наставник — это я сама. Если я прикажу себе чего-то добиться — то добьюсь, даже если очень больно и тяжко.

Вот и сегодня, на тренировках, я терпела боль в тазобедренном суставе. Не жаловалась и не говорила ни слова, чтобы не спровоцировать ругань тренера в свой адрес.

***

Ирина Романовна вызвала нас всех пораньше — сообщила, что идет интенсивная подготовка к соревнованиям самых лучших учениц.

Я думала, она назовет фамилии. Но она лишь заметила, что «кандидатуры пока решаются».

И как обычно начала урок.

***

Я выложилась на все сто. Надеялась, что тренер меня заметит — похвалит и не будет ругать, что я не была у врача.

Ну мало ли! Забыла! Бывает!

Тем более, я же уже на особом счету...

Но урок заканчивается, я выхожу из зала. Жду, что меня окликнут... Должна же Климова меня поругать!

В прошлый раз она очень орала, что я не пришла к Марку.

Я намеренно торможу в дверях и смотрю на нее. Жду, не решаясь уйти из зала.

Девчонки ходят мимо меняя. Одна даже спросила — «Ты че, Дана?»

И прошла рядышком — вышла.

И хлопнула дверь.

Ирина Романовна посмотрела в сторону двери и — наконец — столкнулась со мною взглядом.

Но тут же отвела глаза и равнодушно посморела на следующую группу учениц.

***

Субботнее утро выдалось теплым, солнце приятно грело кожу даже через окошко.

До соревнований ровно неделя, а до свидания с мажором — немногим меньше.

Мне не нравилось называть его мажором, но это звучит куда лучше, чем богач. Как-то приятнее. И я сама себя ощущаю крутой такой чикой.

Девчонкой, за которой бегают богачи!

Я выпиваю чашку чая и отправляюсь на тренировки. Сегодня индивидуальные, а значит, ко мне будет миллион придирок. Чем ближе соревнования — тем страшнее тренер!

К Марку я не иду, по субботам он не принимает. И слава богу, что это так!

***

С самого утра у меня такое хорошее настроение, что я просто летаю от счастья. Мне кажется, что все так здорово! Так хорошо!

Переодевшись, выхожу в зал и принимаюсь работать так, что удивляюсь сама. У меня все получается легко: броски, мастерство, прыжки — проще простого!

Включаю музыку погромче и начинаю свои программы.

Обычно, это как сигнал тренеру — что я размялась и уже готова. Но сейчас Ирина Романовна даже не спешит ко мне выходить...

Еще полчаса. И только потом дверь тренерской открывается:

— Размялась? Давай, Дана.

Тренер флагматично проходит мимо меня.

Обычно ругает: за некрасиво причесанную голову, за неправильные резинки, за...

Да, короче, за все!

Музыка звучит — я начинаю свою работу.

С первого же раза я с блеском прохожу обруч от начала до конца, выполнив все элементы без ошибок.

Даже во время риска я успела не только сделать два переворота на одной руке, но еще и добавить простой поворот на триста шестьдесят градусов вокруг своей оси, чтобы не стоять на месте.

Я ждала, что Климова мне усложнит программу, но она похвалила и перешла к следующей композиции.

— С мячом давай.

Мяч пока еще мой, старый. Скорее бы принесли новый, чтобы я привыкла к цвету.

Собираюсь с духом и откатываю программу. Слегка делаю помарку на третей диагонали, но, в принципе, это не критично. Даже если на соревнованиях сделаю так, сбавка будет небольшой.

И еще я обнаглела и немного облегчила работу с мячом, не до конца прогнувшись.

Заканчиваю понимая, что сейчас будет ругать. Но тренер спокойно предлагает:

— Проработай это место сама. Иди на ту половинку зала и работай там. Я потом приду посмотрю.

***

В зал входит Ксюша и встает со мной практически рядом. Я иду куда мне указали и слышу, как Ирина Романовна переключатеся на нее.

Краем глаза я смотрю Ксюшину программу. Она и впрямь сложная, но не такая, как у меня. С улыбкой до ушей, она работает мяч и допускает мельчайшую ошибку.

Как на нее тренер орала... Я думала, у меня уши в трубочку свернутся.

На душе стало мерзко.

Я отлично знала, что тренер кричит только на перспективного ученика. На того, кто может больше. Плохих никогда не ругают.

А смысл их ругать? Лучше они от этого не станут, если данных все равно нет.

Меня всегда ругали и правильно делали. Я брала высокие награды на соревнованиях и была горда за себя.

Слезы начали душить, внутри переворачивался комок эмоций.

Неужели Ксюшу — на мое место?

Прямо спросить нельзя, тренер занята работой.

Я собралась спросить после урока, но едва на часах стрелка стала приближаться к двенадцати — Климова сказала мне «Дана, можешь идти».

Обычно меня всегда задерживали, а сегодня отпустили на пятнадцать минут раньше.

Пришлось выйти, переодеться и пойти домой. Долгожданное воскресенье было омрачено размышлениями и переживаниями.

Ближе к вечеру я все-таки отправилась в торговый центр и купила себе алые кружевные стринги и черно-красный бюстгальтер с кружевным лифом.

Глава 11. Непристойное предложение

Понедельник. Я встала пораньше и твердо решила для себя: узнаю подробности относительно соревнований и расставлю все точки над й.

С утра я приняла контрастный душ, выпила кофе и даже немного накрасилась, чего обычно не делала.

Вышла пораньше и поехала к Марку на процедуры.

Будет ли сегодня мучить свечой? Или обойдется простецкими уколами?

После свечи они уже совсем не страшны.

Но и не так приятны... — подсказало честное нутро. Но я отгоняю ээту мысль и стараюсь о ней больше не думать.

***

Марк мне совсем не нравится, вот Виктор — куда лучше. И если уж говорить про неприличные и болезненные действия — то с Виктором мне будет проще.

Виктор намного лучше, чем Марк.

Я попыталась представить его на месте доктора — как будто он с нами работает вместо Марка.

Но стоило мне подумать о горяченьком — как антураж быстро смениля. Медицинский кабинет преобразился в просторную комнату с высоким потолком и белым мягким ковром.

Интересно... Встреча будет у него дома?

Или он пригласит куда-то еще?

***

С тяжелым сердцем захожу в корпус, где обитает наш Марк. Без лишних колебаний иду в сторону его кабинета.

Раз нужно — значит, придется, — твержу я себе. И иду.

Вот она дверь. Еще немного — и я ее открою.

Неприветливый Марк скажет мне что-то в духе «раздевайся и ложись на кушетку» — и начнется все то же самое, что я уже сто раз пережила в своем мозгу.

Я толкаю дверь и упираюсь в нее грудью.

Но дверь не поддается.

Она заперта.

Марка нет.

— Чего тебе? — слышу его голос сзади.

— На... на процедуры, — смущенно отвечаю.

— А тебя кто звал?

— Вы говорили мне приходить каждый день.

— Ну да, но это было до того, как ты отшила своего спонсора.

— Я... Я не отшивала, — мой голос задрожал.

— Как? Ты с ним резко разговаривала. Мне известно.

— Я... нормально говорила...

— Дана. Ты уже не маленькая девочка. Тебя никто не заставляет, понимаешь? Силой никто не тащит. Не хочешь? Не надо. Хочешь — на, пожалуйста, тебе одной из всех так крупно повезло. Любая другая бы радовалась...

— А я... я рада.

— Я этого не вижу, да и Виктор не увидел.

Я обратила внимание, как Марк назвал спонсора только по имени, без отчества.

— Он теперь отказывается меня оплатить?

По идее, такого быть не может. Мне же сказали, что он уже внес организационный взнос, осталось только пошить купальник. Мерки с меня уже взяли.

— Я не знаю подробностей, — говорит он прохладным голосом. Чую, что врет, отлично он все знает. — Это тебе надо разговаривать с Ириной Романовной.

Я не смогла сдержаться. Комок слез подкатил прямо к горлу и перекрыл дыхание.

Я сделала судорожный вздох и заревела, на таясь. Тушь потекла, хоть я брала ее как водостойкую, правда, подешевке.

—Ну что ты как маленькая...

А я плачу и не могу ничего поделать. Слезы идут сами собой, текут по щекам и падают с подбородка.

— Пойдем ко мне в кабинет. Что стоим посреди коридора.

Я слышу в интонации тепло. Но не дружеское, а какое-то горячее.

Поднимаю на него глаза — так и есть.

Он смотрит на меня так, словно я мышь-смертница, застрявшая в капкане. Причем, самостоятельно туда залезла и захлопнула крышку, покрепче себя приковав.

На душе становится липко, страшно и грязно. Я понимаю, что просто так он со мной «разговаривать» не будет.

Он сделает грязное дело. Причем, не факт, что пообещает что-то взамен.

Я могу не идти. Развернуться и выйти из корпуса.

Но тогда — все сгорит синем пламенем. Все-все мои мечты.

У меня есть один шанс. Один чертов шанс против несправедливости всего мира.

Разговаривать с Климовой — как мертвому припарки. Я вижу, ей глубоко пофиг на меня.

Марк же — явно хорошо знает этого Виктора.

Может он сумеет на него повлиять? Как именно — я не знаю, но задним местом чую: мне надо ему понравиться.

— Я очень хочу поехать, — говорю шепотом сквозь слезы. — Я не хотела ему грубить... я не грубила... я ничего не понимаю...

Я плачу не сдерживая слез.

***

С одной стороны пропустить это соревнование — не такая-то уж и страшная потеря.

Ну, подумаешь, следующая суббота у меня будет выходным днем, тренера-то не будет в городе, она уедет с другими. Можно полежать в кровати и даже слопать шоколадку.

Но с другой стороны...

Во-первых, я не хочу, чтобы за меня решали.

Во-вторых — я хочу переспать с Виктором. Это не любовь-морковь, я не настолько глупа. Я отлично понимаю, что я для него — просто девочка на раз, он воспользуется моим телом и все.

Но и я сделаю то же самое.

Я хочу узнать, что такое властный богатый мужчина. Пока что мне такие не попадались, только ровесники со съемным жильем и своими проблемами.

Ну и в третьих — я ни за что не уступлю свое место (и «своего» мужика) этой Ксюше!

Я понимала, что как-то быстро присвоила себе Виктора, но мне это даже понравилось.

Как теперь мне добиться своего?

***

Марк оставляет меня в кабинете и выходит, набирая чей-то номер.

— Алло, я по поводу Шилиной, — я не знаю кому именно он звонит. Очень надеюсь, что не Климовой.

Он что-то говорит в трубку, уходя по коридору. Я прижимаюсь ухом к двери, чтобы услышать хоть словечко. Все, что долетает — явно не про меня:

— Да она же толстая, Вить, подумай! У Даны фигурка красивая, легкая, на ней можно заработать. А эта толстушка даже на бронзу не выйдет. Мы просто потеряем деньги, ставя на нее, толку то...

Глава 12. Медосмотр на видео

Марк крепко установил штатив посреди кабинета. Закрыл на замок дверь и включил поярче свет.

— Ну, давай говори сначала — что сможешь?

Я не поняла его вопроса. Стою и смотрю на него, как ненормальная, таращу глаза.

— Ну че вылупилась? Какую процедуру сможешь вытерпеть?

— А какие есть, — говорю, срывающимся голосом.

— Да много чего: массаж — это самое простое, укольчики. Можно горлышко посмотреть, Виктор это любит.

— Я согласна на уколы и на свечу. И на все остальное, — говорю и чувствую, что вот-вот заплачу. Мне приходится еще и упрашивать себя мучить. Вот садисты!

— Какая ты боевая, однако! — он подготавливает для меня шприцы. — Подходи к кушетке.

Марк набирает его номер, выходит с ним на видеосвязь, поправляет телефон на штативе и выводит крупно мое изображение.

Лица Виктора я не вижу, смотрю только на себя.

— Давай начнем с другого, — он кладет шприц и ставит стул прямо перед камерой телефона. — Садись.

***

Марк вынимает шпатель, не спеша достает его из индивидуальной упаковки. Я сажусь, стараюсь не смотреть в экран, чтобы не таращиться на саму себя.

— Давай, открой ротик, — Марк начинает «осмотр».

Я и не предполагала, что он так глубоко засунет этот чертов шпатель и сильно надавит на язык. Обычно врачи так не делают.

От сильного давления железяки к горлу подкатила тошнота. Я попыталась ей сопротивляться, но кашель уже заставил меня дергаться.

Кашляю, на глазах слезы, но этот садист все не вытаскивает шпатель из моего рта. Я кашляю с железкой во рту. Где это видано!

Отталкиваю его руку в порыве кашля и плотно закрываю ладошкой рот.

Смотрю на лицо Марка и вижу, что «упражнение» я не выполнила.

Если сейчас выгонит — пускай! Плевать! Уйду и больше о них не вспомню!

Но Марк не торопится прерывать запись, а говорит мне, словно настраивая на сложное дело:

— Давай еще раз, детка, успокойся, — голос Марка мягкий и совсем не строгий.

***

На второй раз мне удалось справиться с тошнотой, хоть и шпатель достаточно серьезно елозил чуть ли не по всему горлу

Наконец, он вынимает железяку из моего рта и я с наслаждением дышу.

Я забываю, что это было только начало. Ужасное начало жуткой западни.

Марк отходит от меня, поглядывает в камеру. Видит, что запись ведется и прохладно обращается ко мне:

— Так, подходи к кушетке, наклоняйся. Сейчас мы тебя осмотрим.

Меня затрясло так, что подо мной зашатался стул.

Мне кажется, я приросла намертво к стулу, потому что вдруг перестала понимать как надо встать. Что надо сделать с мышцами, как пользоваться суставами и костями. Что нужно сделать, чтобы поднять таз...

Я не могу заставить себя поднять попу и разогнуть колени.

Я не знаю.

Не получается.

Не могу!

До одури страшно, тело совсем не слушается.

Я перевожу взгляд на экран и вижу свое отражение. И маленький квадратик — лицо Виктора. Он смотрит на меня властно и серьезно.

Я посмотрела ему в глаза...

И тут же немедленно встала. Словно услышала его четкий беззвучный приказ.

Иду на ватных ногах к кушетке. Подхожу и встаю как вкопанная. Пытаюсь посмотреть в строну экрана, но отсюда уже ничего не видно.

— Давай быстренько снимай с себя все. Оставайся совсем голенькая.

Голос Марка такой бодрый, будто это как измерить давление. Или, хотя бы, ввести шпатель в рот.

Кое-как я справляюсь с застежкой, снимаю с себя джинсы и скидываю верх.

— И трусики, и лифчик. Все снимай, Дана.

Он говорит так назидательно... Так поучительно и так важно.

Трясущимися руками расстегиваю лиф.

Последним спускаю с себя маленькие трусики и замираю, соединив руки перед собой.

***

Меня словно кинули в чан с кипятком: все вокруг плывет и медленно нагревается. Мне кажется, я сама уже растекаюсь и вот-вот упаду.

В глазах пелена.

Во рту пересохло.

Мне не плохо. Нет.

Просто я — это не я.

Словно сумасшедшая, я выполняю дикие команды:

— А теперь пошире раздвинь ножки и упрись руками в кушетку.

Тук-тук...

Тук-тук...

Тук-тук...

— Нет, не так. Попой вооот сюда, — и его горячие руки правильно меня поворачивают.

Я пропускаю еще несколько ударов сердца, прежде чем вижу в руках Марка инструмент.

Металлический, продолговатый.

Либо в одно место, либо в другое. Но куда-то его точно будут запихивать. И ощущения будут так себе.

Я представила, что в киску — и сразу сжалась от холода.

А представлять что-то другое я даже не рискну.

***

Марк поигрывает инструментом и встает от меня сбоку. Ботинком сильнее раздвигает мои ноги в стороны, кладет руку на спину и заставляет посильнее ее прогнуть.

Подводит руку к копчику и с самого верха раздвигает мои половинки. Я ощущаю, как дырочка чувствует воздух — значит, она хорошо видна.

Мое сердце стучит так, что вот-вот выпорхнет прямо из грудины.

Марк замечает это и другой рукой мягко трогает меня за грудь.

В его руке инструмент— металлические лопасти, довольно длинные. Неужели в скором времени это нечто будет во мне?

Меня пробрал страх и в горле уже затесалось горделивое «извращенцы». Вот взять сейчас и бросить им в глаза!

Я перевожу взгляд вперед — утыкаюсь взглядом в стенку. Передо мной стена... Как напоминание, что я не должна сдаваться.

«Еще недавно я динамила его, а теперь стою раком и готова на всякие унижения».

Все хорошо вовремя, черт возьми! Вовремя! А не так!