Гипнагогия

Она знает, что он стоит у кровати. Боится открыть глаза. Боится оказаться права. Увидеть в темноте его силуэт. Но точно знает: если откроет — никого не увидит.

Психолог рассказывал ей об этом, это называется гипнагогические галлюцинации. Все от стресса, переработок, недосыпа, постоянной тревожности. Так предатель-мозг справляется с нагрузками. Стоит закрыть глаза, расслабиться, отпустить контроль — демоны из тревожной башки лезут в реальность.

Нет-нет, это не реальность! Только стресс. Не существует в реальности монстров с пирамидой вместо головы, тощих безликих тварей и вечно улыбающихся визитеров из преисподней.

Она успокаивала себя так каждый раз, когда видела их перед закрытыми глазами. Их, стоящих рядом с кроватью и молча смотрящих на нее. Она чувствовала их присутствие в темной комнате, как человек в толпе чувствует на себе внимательный взгляд карманника или насильника, который пометил невидимым крестиком жертву. “Тревога не может убить”, — повторяла она про себя слова психолога. И рациональная ее часть была с этим согласна. Это все образы массовой культуры, слишком много она смотрела, читала, играла.

Но сейчас никак не могла вспомнить, откуда ее ночной монстр. Нет, не монстр, всего лишь гипнагогическая галлюцинация.

Глубокий, насколько позволяли стиснутые тревогой легкие, вдох, медленный выдох. Где же она видела это существо? Не Сайлент Хилл, не Астрал, не японские легенды, ни хтонические рассказы бабки из Сибири… Где.

Разве это важно? Нужно было только открыть глаза, чтобы убедиться, что его нет. Выпить еще одну таблетку снотворного. Уснуть.

Вдох-выдох. Она смело открыла глаза.

Темная комната, едва освещенная красным мелким светлячком зарядника. Из-за плотных штор пробивается свет фонарей. И никого в комнате. Она услышала собственный выдох облегчения, закуталась посильнее, отвернулась спиной к комнате, носом в стенку.

И снова ощутила покалывание в затылке и мерзенькую щекотку во внутренностях. Он точно был там, стоял и молча смотрел на нее. Темная крупная фигура, широкая в плечах, в канонично-хоррорном капюшоне и носатой смеющейся маске. Она не помнила таких фильмов, книг или игр. Но откуда тогда она так точно запомнила эту улыбку и длинный нос.

Все же стоило принять еще таблетку, не мучилась бы этими кошмарами. И не чувствовала себя настолько глупо. Она ведь обернется, и точно знает — никого не увидит, только комната, тускло освещенная красным индикатором. Но она также точно, нет, не знала — чувствовала — он там.

Внутренности будто превратились в холодец, студенистый и подрагивающий. Холодные ступни неприятно липли друг к другу. Стоило надеть носки. Выпить еще таблетку. Заварить чай с мятой. Включить свет во всей чертовой квартире, чтобы больше не было этих глупых мыслей и видений!

Она резко обернулась, хлопнула по выключателю, что было сил в измотанном страхом и усталостью тельце. Яркая лампочка заставила снова зажмуриться, одарив перед этим резким видением — черное пятно схлопнулось в ехидную, что-то знающую улыбку. Пришлось спешно проморгаться, превозмогая резь в глазах.

Комната как комната. Все на своих местах. Никого, кроме нее нет. Разве что индикатор на заряднике уже стал зеленым. Значит, ворочалась она уже долго. Разозлилась на себя: опять не выспится. И снова по кругу — будет нервничать на работе, потом снова не сможет уснуть, будет видеть эти гипнагогии.

“Чай. Таблетка. Лучше две. И переставить будильник”, — выдала она себе указания и направилась на кухню. Но обернулась дважды, не идет ли за ней фигура в улыбающейся носатой маске.

Теперь ощущение присутствия не покидало ее и на кухне. Она забилась в угол с чашкой чая, оттуда было видно всю комнату, не приходилось оглядываться каждую минуту. Подумала, что стоит пойти умыться, прохладная вода снимет сонливость, а с ней и тревожность может притупиться. Но тут же мозг подкинул новый сценарий: “Наклонишься умываться, поднимешь голову, а в зеркале увидишь его улыбку”. Она в деталях представила этот момент. Сотни раз видела его в фильмах. Она помотала головой, прогоняя дурные мысли, вспомнила слова психолога: “А что самое страшное может случиться? Стоят и смотрят, а что дальше? Что они могут сделать?”

Она не знала, что дальше и что они могут сделать. Отхлебнула чай и принялась рационализировать.

“Начнем с того, что я не читала слов на латыни из букинистических книг, в новый дом не переезжала, амулеты в подарок не получала, никого не убила, мои родственники живы. Значит, это точно не хоррор-канон, просто гипнагогии. Психолог, разумеется, был прав”, — она смогла совсем легко вздохнуть. — “Что же они мне могут сделать, эти придуманные сценаристами монстры? Убить? Они не существуют. Утащить в ад? Я же не верю во всю эту библейскую историю. Вселиться?.. Ну хоть на работу не пойду.” — она попыталась развеселить себя. — “Просто стоят и не угрожают мне. Ну и пусть себе стоят.“ — сделала она вывод и вздохнула еще раз, проверяя легкие. Дышалось нормально.

Мысль о том, что темную фигуру в балахоне и улыбающейся носатой маске она не видела ни в фильмах, ни в книгах, ни в играх предпочла не додумывать. Залпом допив чай, она решила, что достаточно успокоилась, чтобы вернуться в постель. Но все же приняла еще одну таблетку снотворного. На всякий случай проверила заперта ли входная дверь. Кинула взгляд на дверь в ванную: не почистить ли зубы еще раз после чая? Но все же боялась поднять голову от раковины и увидеть в отражении ехидную улыбку и длинный нос маски.

Она даже надела носки, плотно закуталась в одеяло, щелкнула выключателем. Дождалась, пока глаза привыкнут к темноте, убедилась, что в комнате нет никаких монстров по углам и под потолком. Прикрыла глаза. Веки подрагивали, не хотели доверять рациональным доводам разума. Со злости она зажмурилась до цветных кругов перед глазами, крепко вцепилась потными пальчиками в одеяло.

“Нет тут никого!” — произнесла она вслух, распахнула глаза.