Глаз Василиска (beta)

Пролог

- Какая странность, это твоя просьба, Томми! Любовное письмо? И для кого же оно?

Арлин Таккер было неловко. Конечно, подделывать чужой почерк её конёк, но то, о чем попросил её Томас Арчер, не выглядело невинной шуткой.

- Какая разница? Я же говорю, это всего лишь розыгрыш, - он уткнулся в копну её волос подойдя к девушке сзади и нежно обняв. Её аромат сводил с ума. Изысканные духи вкупе с модным шампунем создавали воистину вожделенный образ.

- Оно хоть девушке или мужчине? – не унималась Арлин. Близость Томаса её заводила и пугала одновременно. Он вдыхал её напористо и нарочито громко, позабыв о любых рамках приличия. В дальних закоулках библиотеки, где они расположились, в полдень не было ни учеников, ни учителей, но кто угодно мог пройти мимо неприметного стола и застать учеников за пикантным увлечением. Томас опустил голову и коснулся губами её кожи у плеча. Он не ответил, ловким движением губ сдвинул лямку её платья, и обнажил предплечье.

- Ну конечно, почерк вряд ли принадлежит мужчине. Так ты хочешь подшутить над своим очередным соседом? А я знаю его? - Арлин усмехнулась, задрав голову. Дышать становилось всё тяжелее, как и сопротивляться этому сладкому напору. Она вернула лямку на место, но Томаса это не остановило. Скорее раззадорило ещё сильнее. Ему нравилось, когда его жертва сопротивлялась. Любой успех сладок вдвойне, если достигнут с боем.

- Навряд ли, - усмехнулся он, помогая себе руками. Тонкая талия Арлин еле ощутимо дрожала от томных прикосновений. У неё не было мужчины уже долгое время. Осознание этого факта забавило Томаса ещё сильнее. Через завесу аромата духов он уловил её природный запах. Не удивительно, его самого бросало в жар от воспоминаний их случайной близости. Как давно это было? Месяца четыре назад, или больше? Неужели с того времени она больше ни с кем не была?

- Ты опять что-то темнишь, Том, - Арлин нехотя отпрянула от него, хотела взглянуть ему прямо в глаза. Глупая, она свято верила, что Томас Арчер не будет лгать. Его чистое, ухоженное лицо просияло ангельской невинностью.

- Это шутка для Мактурнена, зазнавшегося уродца с Химического факультета. В этом месяце меня угораздило жить с ним в одной комнате общежития, и этот безродный пёс уже задел меня пару раз, - Томас демонстративно сплюнул на пол. Конечно же никакого Мактурнена не было ни в одной с Арчером комнате, ни во всей Академии. Выслушав его, Арлин неуверенно, но вполне решительно кивнула. Она склонилась над листком бумаги, заканчивая начатое дело. Почерк, который она подделывала, был ей не знаком и это значительно упрощало задачу. Арлин замешкалась только на последних словах.

- Это конечно не моё дело, но девушка не будет писать так: “жду тебя в парке, в полночь у нашего места”.

- Серьезно? – Арчер скрестил руки на груди, ему очень нравилось работать с Жанной. Она была идеальным сообщником. – И как же лучше написать?

- Девушка с хорошими манерами будет писать мужчине: “жду вас…” – она хищно улыбнулась.

Арчер тихо рассмеялся:

- Конечно, наша воображаемая девушка с самыми хорошими манерами! Ты моя умница, Арли, - он провёл кончиками пальцев вдоль её спины. Корсет сидел плотно, но был перетянут на скорую руку, чтобы быстро его снять. – А что моя умница делает сегодня вечером? Может прогуляемся после отбоя?

Арлин сладко рассмеялась. Идея ей понравилась, но, как и любой форт, сдаваться раньше времени она не спешила:

- А как же твой план? Или мне изменить дату назначенной встречи в твой записке?

- Нет, дату менять нельзя, - всполошился Томас. Резко и неожиданно. Он словно очнулся ото сна и вспомнил истинную причину их встречи, выхватил записку из рук девушки и забрал исходник с которого был скопирован почерк.

- И всё-таки ты мне солгал, - Арлин улыбалась, но эта улыбка не понравилась Томасу, взгляд девушки как сканер, казалось просвечивал до самих костей. Арчер быстро спрятал документы в карман и отходил от стола спиной. – А королева? Она знает о твоей шалости?

Огонёк, который загорелся в глазах девушки почти напугал Арчера, но он отогнал всё нехорошие мысли, вспомнив истинную натуру Арлин Таккер.

- Она будет недовольна, если вдруг узнает. Ты уверен? – Арлин говорила ему вслед не переставая улыбаться. Томас приложил к губам палец, призывая девушку молчать и свернув за угол, исчез.

1 Часть: На остров надвигается гроза...

Белая занавеска всколыхнулась под порывом ветра. За открытым окном ночь. Глубокая и тёмная. Гроза катилась за город и лишь изредка напоминала о себе глухими раскатами. Это был недовольный рык уходящего в темноту зверя. Он всё дальше и тише.

Эдгар Фитч открыл глаза. Что-то оборвало его сон посреди ночи. Ему жутко хотелось пить. Фитч шарил рукой по полу, но пальцы натыкались лишь на пустые бутылки из-под вина. Они звенели как колокола на пасху. Он с трудом оторвал голову от подушки. Растрепанные волосы намокли от пота и слиплись на лбу. Фитч откинул старый плед и встал. От хищного порыва ветра занавески вспорхнули как птицы. Они судорожно бились в клетке оконного проёма, касаясь мольберта. В темноте он стоял тут же, у окна. Картина на нём была недописанная. Эдгар Фитч был художником. Не самым выдающимся и не самым популярным. В квартале пейзажистов он снимал маленькую каморку в четырехэтажном доме из красного кирпича и серой, стальной крышей.

Фитч переборол жажду. Какой-то внутренний порыв заставил художника приблизиться к мольберту. Что там? Картина изображала комнату. Его комнату. Вот окно, вот дверь, даже написан мольберт у окна. Приоткрытая дверь. Странно Фитч помнил, что закрывал её на ночь. Что-то потянуло его взять краски и кисточку. Он рисовал, небрежно и грубо, дрожащей рукой. В полной темноте, разрезаемой редкими молниями уходящей грозы.

Мазок попал на холст.

Толстый и некрасивый, излишек краски потёк по холсту. Дверь приоткрылась ещё шире. Почему? Он точно помнил, что закрывал её на ночь. На ключ, на два оборота. Опять эти сквозняки? Или нет? Черная лапа. Кто-то хотел войти?

Мазок попал на холст.

Нет, это не кошка. Слишком высоко для мелкого хищника, на уровне человеческого роста. Она помешала двери закрыться. Но ведь он точно запирал её.

Мазок попал на холст.

Когти. Они оставили след на стене. Четыре рваные полосы. Некто очень хотел войти. Человек? Животное? Существо! Оно уже проникло в комнату, потому что ещё один мазок попал на холст. Шаг, ещё один. Существо шло на двух лапах, как человек, но не являлось человеком. Фитч водил кистью. Он мог бы этого не делать, он хотел все отложить. Он знал, чем все закончится, но Фитч не мог остановится. Что-то внутри его командовало, шептало как наносить мазки, поэтому существо уже близко. Окно, мольберт, намотавшийся на руку край занавески. Когти на длинной лапе. Очень длинной, потому что когти царапали пол.

Мазок попал на холст.

Два жёлтых глаза, совсем близко. Дыхание Фитча сбилось. Красный цвет. Четыре рваные полосы на груди художника. Тяжело дышать. Он знал, что так будет, ему было страшно, жутко, но он не мог остановиться, но не смог удержаться. Алая краска окропила пол.

Существо ушло, оставив тело Эдгара Фитча у окна. Занавески ласкали его мертвое лицо и окрашивались его кровью.

II

- Что здесь Бобби? Опять?

Старший инспектор криминального сыска её величества королевы Анны Четвертой Гордон Фаулер ступал между пустыми бутылками. Под лощенными, натертыми до блеска ботинками прогнулось и скрипнуло несколько половиц. Фаулер прибыл на место преступления через сорок минут после того как растерзанное тело бедного Эдгара Фитча было найдено его ученицей Лилией Батлер. Фаулер откашлялся и вытер платком рот. Инспектор был среднего роста, плотного, но не толстого телосложения, подправленного армейской выправкой. Ему было немного за пятьдесят, лицо обрамляли аккуратные пышные усы и баки, уже покрывшиеся сединой. Инспектор чихнул в шарф. Уже неделю он мучился с простудой.

- Да, мистер Фаулер, опять, - констебль Бобби Эндрюс слегка заикался. Он принял с плеч инспектора плащ, подержал трость. Фаулер поморщился: он оставил на полу мокрые следы. Краска впитывала воду и расползалась по половицам, пряча улики.

- Кто нашел тело?

- Некто Лилия Батлер, ученица покойного Эдгара Фитча.

Фаулер бегло огляделся и приступил к делу. Из окна тянуло свежестью после ночной грозы, он прикрыл его предварительно оглядев подоконник. Никаких следов. Земля в цветочном горшке сырая, а сами цветы: гвоздика и незабудка. Не похоже на набор для вдохновения. Фаулер прикрыл окно занавеской. Все это время инспектор перешагивал тело Фитча и совершенно не обращал на него внимание. Холст.

Полотно измазано красками, преобладал красный цвет. Кисть и палитра лежали на полу. Палитра сломана пополам.

- Покойный был пейзажистом? - Фаулер провел по холсту пальцем и принюхался: поимо стандартных для масляных красок запахов тут присутствовали Белладонна, Ладан и Эвкалипт.

- Совершенно верно. Последнее время дела его шли плохо, двухмесячная задолженность за квартплату, злоупотребление алкоголем. Последняя полноценная картина была продана за тридцать лир, полгода назад.

Констебль использовал блокнот, в который скрупулёзно занёс все данные о покойном.

- Краски? - Фаулер протянул ладонь.

Баночка с синей краской без опознавательных знаков. Под фонариком ультрафиолета на крышке проступил тайный знак: Глаз Василиска. Глаз змеи в раскрытой пасти змеи. Опасные краски поступили в продажу месяц назад. С тех пор полиция нашла уже четыре трупа. У всех художников одни и те же раны. Фаулер присел на корточки перед телом Фитча и одернув покрывало оглядел труп. Картина повторялась. Рваная рана в области груди, четыре ребра сломаны, сердце и лёгкие задеты. Длинна когтей... Фаулер сунул в распоротое тело палец. Длинна когтей четыре дюйма, ширина... Фаулер приставил к ране указательный и средний палец. Нет, слишком много. Полтора пальца, что соответствовало одному дюйму. Все сходилось.

- Так кто, говорите, нашел тело?

Фаулер ловко перехватил у констебля свою трость. Считая шаги шел обратно к двери. Скрип на третьей, шестой и... Восьмая половица чуть продавлена и с трудом возвращалась на место. Что-то попало в стык между досками.

- Леди Лилия Батлер. Ученица мистера… покойного мистера Фитча. Вот уже полгода помогает ему. Все официально.

56ая параллель её Величества

Славный сын, чудесный внук и просто талантливый молодой человек по имени Томас Эбенгер Арчер, вышел в коридор академического общежития ровно в полдень. Он улыбался и насвистывал несложную мелодию, демонстрируя всем окружающим свое настроение и полную приподнятость духа. И славному сыну, чудесному внуку и просто талантливому Томасу Эбенгеру Арчеру было от чего иметь ту самую приподнятость. Его обучение подходило к концу и через месяц Томас Эбенгер Арчер будет считаться выпускником-отличником полицейской академии города Абенфорт.

- Эй, Том! Куда ты? Урок беллетристики будет проходить в другом крыле, нам налево.

Его окликнули со спины. Молодой человек в тонком свитере и наглаженных брюках тёмно-оливкового цвета. Томас нехотя остановился, лениво махнул приятелю рукой.

- Марк, Марк, сегодня чудесный день и я не думаю, что случится что-то плохое если, хотя бы на одном своем уроке за весь семестр старик Падервик не досчитается главного отличника своей дисциплины.

Томас похлопал товарища по плечу. Марк Антонио де Тори глупо улыбнулся и довольно кивал каждому слову Арчера. Ведь кому верить, как не отличнику полицейской подготовки. Самому главному отличнику. Всегда верному, всегда точному и твердо знающему свое дело. Марк скромно озвучил свои мысли, чем привел Томаса в дикий восторг. Благодатным жестом, он увлек Де Тори за собой. Впрочем, шли они не быстро, дабы Марк успел добежать до аудитории старика Падервика к началу занятий.

- Ты прав. Дело свое я знаю и в точности мне нет равных, хотя бы до конца этого месяца.

- Ты думаешь бедолага Лавгут не залечит руку к следующим стрельбищам?

Марк сдержанно хихикнул. Лавгут сильно поранился на прошлой неделе, неудачно выпав из седла.

- Я думаю если он залечит руку и снова попробует обставить меня на соревнованиях, в следующий раз не просто вылетит из седла, а угодит прямо под лошадиные копыта и уже не отделается лёгким растяжением связок.

Лишь на короткое мгновение беззаботная улыбка Томаса превратилась в хищный оскал. Осторожный и пугливый, почти неуверенный, но сдержанно ликующий. Марк тихо прыснул в кулак и быстро затряс рыжей, кучерявой головой.

- И не смейся ты так, ты ничего не знаешь! Понял?

Томас отдернул товарища за плечо и потащил в закуток коридора к двери старой кладовки с проржавевшим замком который редко кто открывал. Марк вжался от страха в стену. Теперь он кивал судорожно и пугливо, но смотрел в глаза Томаса со своей обычной собачьей преданностью. Они не были друзьями, по крайней мере так считал Томас. Он сверлил де Тори пронзительным суровым взглядом еще несколько мгновений, после чего не сдержался и приблизившись к тому вплотную, вдруг зашептал на ухо.

- Ты хочешь знать почему я такой весёлый всю эту неделю? Хочешь знать секрет?

- Да! - лицо Марка просияло. Он любил секреты. Особенно хранить. Томас знал об этом и, наверное, именно поэтому решил поделиться с Де Тори своим новым достижением.

- Это касается мистера Уоррена.

- Нашего августейшего наставника, мистера Роберта Уоррена? Сиятельного и праведного? - Марк не на шутку затаил дыхание и разинул рот. Томас был доволен полученным результатом.

- Конечно, именно его. Августейшим? Возможно. Сиятельным? Тоже не исключено, но вот праведным ли? Это вряд ли.

Томас облизнул пересохшие губы и ещё раз оглядел пустой коридор. Курсантов не было. В благочестивой полицейской академии не набирали праздно шатающийся сброд. Только людей из самых приличных семей. Ну если не считать этого выскочки “Ферзя” Дика и его закадычного дружка Ле Бланка. Томас не мог их терпеть. Ни благородства, ни доброго имени за плечами. Он мог ошибаться, но кажется “Ферзь” был выходцем из рыболовной артели, а Ле Бланк сыном клерка какого-то низкого пошиба. Томас не общался с ними и даже не наводил никаких справок вследствие природной неприязни. Хлопоты королевы, по его скромному мнению, иногда вызывали не священный ропот как это должно было быть, а истинное недоумение.

- Что ты хочешь сказать? Ты что-то узнал о мистере Уоррене? Что-то не очень хорошее, да?

Томас лишь оскалился в непонятной улыбке. Он не считал это злом. Пытливый разум имеет право на самореализацию. Кажется, именно это имела ввиду королева, когда говорила, что рвение её подданных это будущее всего королевства. У Томаса были способности. Самые выдающиеся. И было рвение. Он неспешно повел Марка по коридору. Покинув общежитие они очутились в главном саду академии, среди мраморных колон обвитых плющом, и диковинных деревьев, среди которых встречались обычные яблони. Они нашли укрытие от знойного солнца в тени раскидистого дуба, на гранитной скамейке.

- Что ты узнал о нем? - Марк понизил голос. Бояться в саду прослушки не приходилось, но привычку, перенятую у Томаса он сохранил и берёг. Очень много он перенимал у своего более смышленого товарища и все это скрупулёзно хранил в своей памяти.

- Наш учитель естественных наук мистер Уоррен, как ты верно подметил августейший и сиятельный имеет маленькую, я бы сказал крошечную слабость, - Томас говорил внимательно осматривая сад за общежитием. На газоне под дальний яблоней расположилась группа с соседнего курса. Двое парней в мундирах и три девушки. Он смеялись, что-то живо обсуждая.

- Не может быть! - снова прыснул в кулак Де Тори, его дальние посетители сада нисколько не заинтересовали, тем более с расстояния он даже не смог определить факультет к которому были приписаны студенты. В академии их больше десяти, при чем уголовный сыск, на котором учились Арчер и Де Тори был самым малочисленным. Во многом это обуславливалось тем, что современные жители Королевства не имели большого желания копаться среди отбросов общества, даже при условии, что их становилось все меньше и меньше. В других случаях сама профессия становилась все менее востребованной. Мудрое правление Анны Четвёртой не то чтобы искореняло преступность, сколько тонко и грамотно разграничивало общество.

- Ты знаешь Элизабет Трелони?