Гнилой блокнот

Глава 1. Последний порог  

Я захлопнул дверь. Не хлопнул — вырвал её из петлей, оставив в проёме лишь тихий звон разбитого стекла. Их голоса ещё ползли за мной по лестнице:

— *Вернись! Ты сдохнешь в этих трущобах!*

Но я уже знал — сдохну я как раз там, в их "уютном аде", если останусь. В "квартире", где воздух густел от вранья, а семейные ужины были похожи на ритуалы призраков, повторяющих одни и те же фразы.

Системное сообщение:
*▶️ Поздравляем! Вы покинули зону [Семейный Ад].*
*▶️ Доступ к новому локу: [Подвалы Старого Города].*
*▶️ Настроение: "Ярость + Голод".*

Я рассмеялся. Даже мои мысли теперь звучали как интерфейс литрпг.

Голос рассудка, тот самый, что годами шептал "потерпи, скоро станет легче", теперь напоминал сломанный динамик. Он трещал на фоне, но я научился его не слышать. Бетонные ступени подвалов проваливались в темноту, как пиксели в недогруженной текстуре.

Внизу пахло сыростью и ржавыми трубами — аромат свободы, если сравнивать с ароматом их духов и тления. Первый коридор встретил меня граффити-предупреждением: "Здесь был Вася" и пятном, слишком тёмным, чтобы быть ржавчиной.

Система выдала новый статус: "Эффект 'Родственные узы' ослаблен. Скорость восстановления HP увеличена." Ирония. Всю жизнь они лечили мне раны солью, а теперь, стоило уйти, тело начало затягивать швы само.

Тени шевелились. Не метафорически — реальные, густые, будто сгенерированные в 8K. Из щели в стене выполз скриптованный таракан, размером с кулак. Я пнул его, и он разлетелся на пиксели, оставив после себя только звук — крип-крип — и надпись в воздухе: *"Опыт +1. До следующего уровня: 999."*

Где-то капало. Вода? Может, кровь. В подвалах Старого Города разница минимальна. Я шагнул в темноту, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. Не от страха. От предвкушения.

Голоса сверху уже стихли. Они думали, что я вернусь.

Стены подвала дышали. Не в переносном смысле — бетонные плиты действительно колыхались, будто грудь спящего великана. Я прижал ладонь к шершавой поверхности и почувствовал вибрацию. Где-то внизу работал старый генератор, или, может, это пульсировали трубы, перекачивающие грязь всего города прямо под мои ноги.

Система выдала очередное уведомление: "Обнаружена скрытая зона: 'Сердце Трущоб'. Доступ ограничен. Требуется ключ или уровень 10." Я усмехнулся. Ключ? У меня даже фонаря не было. Только нож в кармане — тупой, с зазубренным лезвием, который я стащил с кухни перед уходом.

Первый поворот вывел меня в зал, заваленный сломанной техникой. Телевизоры с вырванными кишками проводов, холодильники, распахнутые, как пасти. На одном из экранов мерцало изображение — полосатое, как в старых VHS. Я наклонился ближе, и лицо в на мгновение стало четким. Моё лицо.

"Эффект 'Дежавю'. Устойчивость к психическим атакам снижена."

Я отпрянул, и в тот же момент что-то щёлкнуло в темноте. Механически, чётко — как затвор камеры или взвод курка. Из-за груды хлама выползла тень. Нет, не тень. Человек. Или то, что от него осталось.

"Новичок?" — голос был как скрип ржавых качелей.

Я не ответил. Рука сама сжала нож.

"Здесь свои правила," — он кашлянул, и звук был похож на перемотку плёнки. — "Хочешь выжить? Найди 'Сохранятель'."

"Квест получен: 'Найти Сохранятель'. Награда: неизвестна."

Я хотел спросить, что это за хрень, но не успел. В темноте замигали красные точки. Сотни. Как глаза крыс. Или серверные лампочки.

Он исчез, растворившись в воздухе, оставив после себя только запах озона и фразу, которая повисла в воздухе:

"И не верь надписям на стенах. Особенно тем, что шевелятся."

Тьма сомкнулась за спиной, словно шлюз, отсекающий путь назад. Воздух стал гуще, пропитанный запахом старой меди и чего-то кислого — будто кто-то забыл выключить плиту десятилетия назад. Шаги отдавались эхом, но не от стен, а снизу, будто под ногами зияла пустота, и кто-то там, в глубине, повторял каждый мой шаг с опозданием в полсекунды.

На стене мелькнула надпись, выцарапанная гвоздем: "не ищи". Буквы подрагивали, как будто их писали на сырой коже. Я провел пальцем по шершавой поверхности — и краска осыпалась, смешавшись с пылью. За ней проступили другие буквы, старые, въевшиеся в бетон: "они смотрят".

Система не выдавала подсказок. Только тихий фоновый гул, напоминающий помехи на пустой частоте. Я двинулся дальше, и тут стена вздохнула. Не метафора — поверхность дрогнула, выпустив струйку теплого воздуха. Из щели выползло что-то вроде провода, черного, блестящего, как мокрая жила. Он извивался, слепой и жадный, ощупывая пространство перед собой.

Я замер. В ушах зазвенело предупреждение, но без слов — просто давление, толкающее назад.

Провод резко дернулся, и из тьмы вырвался звук — не скрип, не стук, а что-то среднее, будто старая пленка наматывается на сломанную катушку. И тогда я увидел его.

В конце коридора стоял силуэт. Слишком высокий, слишком узкий, будто его растянули за края экрана. Он не двигался. Не дышал. Просто ждал.

А потом погас свет.

Не то чтобы его было много — тусклые лампы, вкрученные в патроны без плафонов, — но теперь осталось только мерцание где-то далеко, за поворотом. И шепот. Не голос, а множество голосов, наложенных друг на друга, как запись, проигранная задом наперед.

"найди сохранятель"
"найди сохранятель"
"найди"

Я побежал. Не к свету. Не от страха. Про потому что здесь, в этих стенах, любая остановка — это согласие стать частью фона. Частью локации, которая когда-то тоже кем-то была.

И где-то впереди, в гуле труб и скрипе металла, зазвучало новое сообщение. Без слов. Без букв. Просто холодный укол в виски, понятный без перевода:

Ты теперь часть квеста.

Коридор сужался, стены сближались, будто кишечник, переваривающий незваного гостя. Плечо задело что-то липкое — не паутина, не слизь, а что-то среднее, будто сама тьма пыталась меня удержать. Воздух гудел низкой нотой, как трансформаторная будка перед взрывом.

Глава 2. Сохранятель

Надпись мигала, будто дышала, а в углу, мелким шрифтом, бежали цифры — словно таймер, отсчитывающий что-то важное. Но что именно, я не понимал.

Я потянулся к магнитофону. Пленка все еще была теплой.

— "Если ты это слышишь, значит, ты уже часть системы," — голос из динамиков был моим. Но я не говорил этих слов.

Вдруг экран погас. На секунду. И вспыхнул снова — теперь на нем была комната, в которой я стоял. С того же ракурса. С той же разницей лишь в одном: на экране я был не один.

За моей спиной, чуть левее, стоял силуэт. Слишком высокий. Слишком худой. Без лица.

Я резко обернулся.

Никого.

Но на экране — он все еще был там. И делал шаг вперед.

Я отпрянул, налетел на стол. Магнитофон упал, пленка выскользнула, разматываясь по полу черной лентой.

— Нееет... — голос из динамиков зашипел, искажаясь. — Они видят тебя через экран...

Тень на мониторе сделала еще шаг.

Я схватил ближайший предмет — ржавую трубу — и со всей силы ударил по телевизору.

Экран треснул.

Из трещин хлынула черная жижа.

Она не была жидкостью — это были буквы. Миллионы мелких символов, как код, вырвавшийся на свободу. Они заволокли пол, цеплялись за ботинки, пытались взобраться выше.

На последнем осколке экрана я увидел:

Тень теперь стояла перед камерой.

Лицом ко мне.

Без лица.

Я побежал.

Подвалы не отпускали. Они водили меня по кругу, подменяли коридоры, меняли законы физики — вчера здесь был тупик, а сегодня зиял проход, которого не могло быть. Воздух гудел, как перегруженный сервер, а стены иногда мигали — на секунду становясь плоскими, как текстуры в криво сделанной игре. Иногда между плитами проступали надписи — не граффити, а что-то другое. Словно сами стены пытались мне что-то сказать.

Я нашел комнату с разбитыми серверами. Старые жесткие диски, опутанные проводами, как паутиной. Один из них был теплым.

Когда я прикоснулся — в голове вспыхнул образ:

Я стою в этой же комнате. Но на мне — роба с логотипом. Я вставляю кассету в дисковод.

"Форматирование начато"

Боль. Я отдернул руку. Образ исчез.

Но теперь я знал — здесь кто-то работал. Кто-то, кто пытался сохранить этот мир.

И, кажется, у него не вышло.

Он шел не из воздуха. Он шел из меня.

— Ты идешь неправильно... — мой собственный голос, но старый, измученный.

Я замер.

— Кто...?

— Мы. Те, кто попробовал сохраниться.

Тени на стенах шевельнулись. Они повторяли мои движения — но с опозданием. На секунду. На пять. На минуту.

Одна — не повторила.

Она махнула мне рукой.

"За мной"

Я пошел. Тень привела меня к стене. Гладкой, без дверей.

— Здесь, — шепнул мой голос.

Я прижал ладонь к бетону.

Он прогнулся. Как экран.

Он сидел в комнате, которой не должно было быть.

"Сохранятель" оказался не предметом. Не артефактом.

А человеком.

Он сидел в комнате без дверей — просто возникшей на месте глухой стены. На нем был рваный балахон, сшитый из кусков старых мониторов, а лицо... Лица не было. Точнее, оно было, но постоянно менялось — как будто кто-то листал каналы на экране вместо кожи.

— Ты новичок, — его голос звучал то детским, то старческим, то женственным. — Ты хочешь сохраниться?

Я не ответил. Но он уже протягивал руку — на ладони лежала кассета. На этикетке моё имя.

— Это твой сейв. Положи его в магнитофон — и ты всегда сможешь вернуться сюда. Но помни...

Он наклонился ближе, и на мгновение его лицо стало моим.

— Каждое сохранение меняет тебя.

Я взял кассету.

И тогда комната вздрогнула.

Стены поплыли, как расплавленный пластик, а Сохранятель начал рассыпаться на пиксели. Его последние слова прозвучали уже из ниоткуда:

— Беги. Они уже знают, что ты здесь.

Я бежал.

За спиной что-то гналось — не шагами, не звуками. Просто пространство сжималось, будто мир хотел вытолкнуть меня обратно. В ушах звенело:

"Автосохранение..."

"Автосохранение..."

"Автосох..."

Потом удар.

Я упал.

Открыл глаза — и увидел потолок родительской квартиры.

"Загрузка последнего сохранения..."

Но я не нажимал "старт".