Город

Городок энергетиков был маленьким. Даже и не городок, а поселок. По последней переписи населения в восемьдесят девятом году переписчики пересчитали все общаги, всех командировочных, всех сторожей у стройплощадки и в пансионатах, не по одному разу. Но едва наскребали восемнадцать тысяч. Ну короче сто многоквартирных домов. Для начальника ЖКХ Кондратова это было катастрофически мало. От количества населения в городе зависело количество поливалок, водовозок, даже штанное расписание бригад озеленителей и дворников. Людей не хватало, и дирекция строящейся Станции выделяла людей для работы на поселке. Нет. Не так…

Городок энергетиков был молодым. Даже и не городок, а поселок. По последней переписи населения в восемьдесят девятом году переписчики насчитали средний возраст населения городка в двадцать восемь лет. Пять садиков были забиты детьми. Не было ни одной группы, даже самой младшей, где бы детей было меньше тридцати. И очередь на детсад в профкоме дирекции стремительно приближалась к четырем сотням. Две школы усиленно трудились в две смены. Нет. Не так…

Городок был новым. Даже еще не городок вовсе, а поселок. Как у Маркеса Макондо. «Мир был еще таким новым, что многие вещи не имели названия, и на них приходилось показывать пальцем». Даже улицы не имели названий. Просто на домах рисовали цифры. Совсем произвольно. Сорок пятый дом своим боком подпирал пятьдесят четвертый. И в них упирался девятнадцатый. Сорок восьмой соседствовал со сто третьим, хотя строили его позже. Последняя цифра была сто пять. Но никогда не было дома с цифрой один.

Строительство городка началось с пятиэтажного общежития, почему-то номер три. Туда же на второй этаж впихнули поликлинику, и ЖКХ на первый. До этого строители жили в щитовых домиках СКДэшках, Брандиках (сборных модулях для крайнего севера из Бранденбурга). Двухэтажные Берлины привезли позже.

Для строительства Станции сначала построили завод КПД. А асфальтовый нет. Поэтому дороги строили из бетона. И при отсутствии ливневой канализации, осенью в сезон дождей, потоки воды текли прямо по проезжей части. Бригады, составленные из высококвалифицированных инженеров дирекции, окаменяли, осеменяли, озеленяли городок. А по-другому – строили подпорные стенки, сажали деревья, сеяли траву, делали клумбы, укладывали тротуары. Японские акации, каштаны, елки для бульвара около второй школы, везли из дендрария, аж из самого Донецка. Люди украшали свой городок с любовью, обосновывались основательно, они приезжали жить сюда навсегда.

Тогда много домов были временно отданы под общаги и коммуналки. Жили уплотненно. В двушку можно было заселить пятерых мужиков, или две семьи, не считая детей. А дальше работай и жди очереди. Строили быстро.

Еще даже не было больницы и телефонной станции. Вернее, больница была. Только в проекте. Молодежь болела на ногах. А рожать возили в районный центр. Двадцать километров – рукой подать. Из того же райцентра кинули телефонную линию - четыре кабинки с междугородней связью. И вечная, потная, изнывающая от зноя, толпа людей, желающая связаться с материком. Ну может и было десятка три квартирных номеров. У администрации городка и дирекции Станции. Для оперативной связи. Но это только для посвященных и приближенных.

Вадик с Серегой стояли возле раздолбанной, без стекол, телефонной будки, напротив милиции. Милиция с паспортным столом тоже располагались в очередной общаге, на первом этаже. Казалось, откуда здесь телефон, этот предмет цивилизации? Ржавая будка из прошлой жизни. Кому можно позвонить в городке? Никому и в голову не приходило, что убитая телефонная будка может быть рабочей. Только она работала пятнадцатикопеечными монетами на межгород. Ну кто мог догадаться. И очереди нет, и стоит далеко от почты, в тенечке, продуваемая ветерком. Главное чтоб пятнашки были.

Пока Вадим звонил, подтянулись две девчонки. С уверенностью местных. Разболтались. Знаете, принадлежность к аборигенам сближает. Легкий налет избранности. Не как все. Хотя к аборигенам все четверо имели посредственное отношение. Только свежим штампиком прописки. Ирка вообще была из Запорожья и пришла звонить мужу. Танюха, ее старшая сестра, высокая и крепкая телом девица, работала в районе по военному ведомству. Вадик с Серегой в дирекции. Они недавно получили отдельные квартиры, как молодые специалисты.

Чем закончилось это знакомство? Ну наверно чем-то. В двадцать пять лет сперма заливает мозг, и чтобы совсем не сойти с ума от жары и месива голых тел на пляже, давление регулярно надо сбрасывать. Получалось иногда вместе с мозгами. Секс Танюхи с Серегой похоже не устроил их обоих. Армейская прямолинейность, напор, доминирование Татьяны не понравились Сереге. Во время секса он постоянно думал о её муже и её сослуживцах. После минета Танюха встала и со словами – «Лежи, не вставай, я захлопну дверь», просто ушла. Проходной секс не помешал им остаться хорошими знакомыми и раскланиваться при встрече. Даже много позже, он выкладывал кафель у нее в ванной комнате. Нужно всегда оставаться людьми.

Ирина уехала в Запорожье к мужу. Вадим тоже подался на материк, оставив квартиру на попечение Сереге. Как говориться – тут и сказочке конец. А нет.

На следующее лето, совершенно случайно, Серега столкнулся нос к носу с Иркой. Как не удивительно, но они оба были чрезвычайно рады видеть друг друга. Химия сразу включилась, и они договорились сходить искупаться на Татарку. Малонаселенный пляж, ввиду его удаленности. Пляж не случился. Вернее, искупаться не получилось, до пляжа не дошли, а на полпути через небольшой лесок случилось то, что случилось. Да и с самого начала было понятно, что пляж только предлог. Сказав «да», они оба понимали, что это согласие на секс. И совсем неважно, где бы это случилось, на диком пляже или в леске под елкой, в двух шагах от тропинки.