Горячая встреча

Актовый зал школы не узнать вообще! Стены украшали яркие гирлянды и плакаты с именами классов, вызывая улыбки и воспоминания. На потолок повесили зеркальный диско-шар, оправдывая название вечера встречи выпускников: «Назад на дискотеку».

Здесь собрались выпускники разных годов, но явно старше тридцати и за сорок. Кто-то уже бухал, кто-то не захотел появляться, как Лёха Самоделов, с которым я сюда пришёл, но выйду явно без него, похоже наш глубоко семейный человек, свинтил.

Да и хрен с ним, мне надо забыть, что я свободен… Неправильно. Надо забыть, что она умерла. И вроде облегчение, потому что тянуть уже не было сил её истерики и бесконечные болезни, её депрессии и ревность, а вроде и больно мне, жалко. Любил жену…

Уголок фотозоны притягивал взгляды – здесь были развешаны фотографии прошлых лет, отражающие школьные будни и события, ставшие частью жизни каждого выпускника. Возле входа расположились столы с угощениями. Бухло держали в руках, на стол не ставили.

— Вольнов!

— Да, это я! — даже не глядя на кричавшего, ответил и рассмеялся.

Надо радоваться, я ведь дома! Столько лет в столице нашей родины, теперь здесь. Я хочу быть здесь, потому что именно в этом посёлке нечто упущенное, потерянное. Пусть не вернуть прошлое, я уверен, что будет будущее. Не хочу туда, я не могу там. Только здесь.

В руку сунули бутылку, я сделал глоток. Это было пиво… Изначально, но, похоже Хромой Макс туда подлил водяры. Я заревел, охреневая от коктейля.

Хромой – это фамилия. Насколько я знаю, Макс нехило развернулся в городе, со своими кафешками и спортивными трансляциями.

— Лучшее пиво, — он показал итальянский жест, означающий «Вкусно». Поднёс указательный палец к щеке и покрутить им с улыбкой

— Хромой! А водка?!

— Барышня, обижаете, это – чистый спирт!

— То есть тут лягу?! — заржал, чувствуя тёплую волну внутри и кайф, потому что отпускало… Прошлое меня отпускало.

Зал гудел, как улей. Я, расстегнув ворот рубашки, кружил в танце с рыжеволосой женщиной из параллельного класса. Его смех перекрывал музыку, а глаза блестели неестественно ярко, словно отражение гирлянд.

— Смотри-ка, наш Воля расцвёл! — одноклассник Суматохин хлопнул меня по плечу.

Я молча наблюдал, как они с Хромым , наливали себе виски, залпом выпивали его и тянули к себе женщин…

Я вот уверен, что тут есть разведёнки, и мне бы чего помладше и на ночь. Хочу забыться.

Но меня решительно окружали именно одноклассницы, по лицам видно, что мои ровесницы или старше. Неужели мы все вот так выглядели? Так…. надо ещё выпить.

— Вольчик! Наконец-то мы тебя поймали! Давненько ты бегаешь от нас, дружище!

— Не бегаю, — я сделал глоток адского пойла, и, тряхнув своей русой шевелюрой, заревел на радость девкам, страшным медведем. — Хромой, сука, это же… Такая Вещь!

Бабища чутка расплывшаяся крепко схватила меня за руку. Весело посмеиваясь, другая нежно положила голову мне на плечо. Их глаза блестели, лица сияли радостью, но годы коснулись этих двух подруг… Пробежали по ним, попрыгали по фигурам и лицам!

Я ещё выпил.

— Ну-ка признавайся, где пропадал столько лет? Почему ни слуху, ни духу?

Я наконец-то почувствовал лёгкое головокружение от нахлынувших воспоминаний: вот мы опять втроём, как в старые добрые времена, когда жизнь казалась такой простой и лёгкой…

Втроём. Что-то я пытался это забыть, они там плохо со мной поступили, вдвоём и бросили.

— Девчонки, ну я же вас предупреждал заранее, что занят... Дела, работа...

Голос звучал неуверенно даже для самого себя.

— Воля наш! Вечно занят, вечно важные дела! А помнишь, как мы раньше вместе гуляли? Каких приключений натворили тогда!

Ох, натворили, бля…. Что ж я с вами не остался?! Надо было мне Москву покорять. Родственник удачный подвернулся, родаки и сбросили… А я был рад.

Они говорили, я лишь беспомощно улыбался, понимая, что теперь уже точно никуда не денусь.

А, сука, воспоминания, не о них...

Только о Марине, как она страдала, умирала.

То есть выпить – это была плохая идея. Наоборот всё всплыло. А ведь год прошёл…

— Ладно уж, раз пришли, придётся отвечать! Сначала выпьем за встречу, потом поговорим обо всём остальном!

И всё это сопровождалось звонким смехам, шутливыми репликами и откровенными объятиями.

Я ближе к мужикам. Самоделова так и не было… А! Был! Брат-близнец. Я подошёл к Шурику, тот весёлый. Поговорили, обнялись. Не помню даже что сказал, но в гости меня пригласили.

А потом это:

— Помоги на кухне!

— Чего?! — орал я, пытаясь перекричать музыку. — Ты кто?!

— Говорят, там в холодильнике застряло шампанское! Девочки волнуются.

И повела меня за собой.

В подсобке, где пахло мокрыми тряпками и разлитым пивом, я прислонился к стене. Улыбка моя растаяла, как лёд на горячей плите.

Совсем рядом донёсся хриплый смех Татки, ещё одна Самоделова. Лучше всех выглядела. Она делилась анекдотами с бывшим учителем химии. А я смотрел на длинные стройные ноги, мини-юбку и волосы ниже плеч тёмные.

— Ну? — спросила она. — Вольнов Владимир Игоревич. Что уставился, Воля?

И тут вылетела из моей головы Марина, вот прямо, как пробка из бутылки взболтанного шампанского. К чёртовой матери, куда-то раз и навсегда. А заместо тех воспоминаний, влетела в голову картина моей юности.

Я , приглашённый одноклассником Лёхой, жался к стене, чувствуя себя чужим в толпе танцующих тел. Потягивал лимонад, вспоминая, как мамка наказывала: «Домой к полуночи». Вдруг локоть задел кого-то.

— Прости… — я обернулся и замер.

Девушка с коротким розовым ирокезом и в футболке, заляпанной краской, смотрела на меня, прищурившись.
— Новенькая? Я… Воля. — Я просто ожил, и резко смелым стал. — Живу здесь.
— Да, новенькая. Ника, — она улыбнулась, проявились ямочку на щеке.

Как сейчас, когда я смотрел на эту прелесть…

Мы же с ней…

К полуночи компания переместилась на берег. Разговорились у костра.