Горький грильяж

Глава I Маленькая марсельянка

- Отпустите меня сейчас же! Что это за корабль?! Отвезите меня на берег!

- А ну заткнись! Иначе хуже будет! – рявкнул устрашающего вида детина, угрожающе нависая над ней.

Марселлет ощутила, как внутри всё сжалось от ужаса. Что происходит? Зачем её сюда притащили? От страха она плохо соображала. Её втолкнули в небольшую комнатёнку, стены которой были увешаны картами. Пахло деревом. Вокруг стояла почти звенящая тишина. Судя по небольшой софе в углу, и беспорядку на столе, заваленном книгами, кто-то привык здесь уединяться и проводить долгие часы наедине с собой.

- Вот, господин капитан, как вы приказали. Девчонка доставлена.

В овальном зеркале Марселлет увидела своё отражение. Бледное лицо, чуть подрагивающие тонкие ноздри, беспорядочно свисающие тёмные локоны… А глаза горят от ярости смешанной со страхом. «О боже, боже», - только и крутилось в голове. Кто эти люди? Как они посмели схватить её, дочь графа де Флориса?!

Мужчина, стоявший к ним спиной, медленно обернулся и смерил её пытливым взглядом. Взгляд этот ощущался физически, всей кожей. Будто он не просто смотрел, а прикасался к ней. Одетый повседневно, в кюлоты из тонкой шерсти, льняную сорочку, украшенную весьма скромными полосками кружева, и жилет, он выглядел как хозяин у себя дома. Руки его были скрещены на груди.

- Проходите, сударыня, располагайтесь, - произнёс незнакомец низким рокочущим голосом.

Марселлет вздрогнула, пронзённая неким странным ощущением, которому не могла найти объяснения. Если бы не ситуация, она бы посчитала его очень красивым и… притягательным.

- Зачем меня схватили и привезли сюда? – с трудом сдерживая плач, спросила она. – Кто вы?

- Капитан Эли Вольфсон к вашим услугам, - мужчина чуть склонился, так что прядь его чёрных волос упала на лоб.

Но выражение лица его при этом оставалось невозмутимым и чуть ироничным. Ни толики почтения к гостье в нём не прослеживалось, и полупоклон этот можно было бы посчитать скорее насмешкой, чем данью уважения.

- С моей командой вы уже знакомы, - добавил Эли.

- Но что вы от меня хотите?

- От вас - ничего, - он пренебрежительно скривил грубо очерченные губы. – А вот ваш папенька должен нам кое-что. И, надеюсь, теперь будет сговорчивее.

Марселлет покачнулась и чуть не осела на пол, успев удержаться за стену. Иначе бы просто рухнула. Если дело в отце… То её положение гораздо хуже, чем она себе представляла. Девушка понимала, что граф не станет её выручать. Он занят молодой супругой и появлением на свет будущего наследника. Флорис ждёт, что жена вот-вот подарит ему сына. Дочь давно чувствовала, что является помехой в новой семье отца. И спасать себя придётся самой. Но что может совершенно не знающая жизни семнадцатилетняя девушка против команды вооружённых пиратов и их мерзкого главаря?

Отец Марселлет, граф де Флорис, давно не уделял внимания дочери от первого брака. Его первая жена умерла, когда малышке было пять лет. И с тех пор Марселлет занималась тётка Беатрис. Папенька то и дело норовил сослать своё нелюбимое чадо в Марсель, к родственнице, а сам развлекался на балах в Париже, посещал салоны и играл в карты. Даже выгодно выдать дочь замуж он не надеялся. Во-первых, не планировал отдавать за неё щедрое приданое. Во-вторых, среди пышнотелых аппетитных красавиц, которых нежно называли «бельфам», его тощая смуглая дочка выглядела какой-то дурнушкой. Кто на такую позарится?

Она вновь и вновь прокручивала в голове момент своего похищения. Гулять по берегу моря было её излюбленным занятием здесь, в Марселе. Беатрис всегда беспокоилась, где бывает и что делает племянница. Постоянно выдумывала какие-то страшные истории о похищениях и убийствах людей. Но Марселлет не верила, считая их плодом тёткиного воображения. Той хотелось держать девушку под контролем, как было в детстве. Но теперь Марселлет считала себя взрослой и не слушала нравоучений мнительной родственницы. Во время таких прогулок она чувствовала себя свободной и даже почти счастливой. Вся обида на отца испарялась, стоило увидеть море и ощутить игру ветра в волосах.

В этот раз девушка сбежала, когда тётка ещё спала. Ночью ей приснился очередной дурной сон, в котором отец её бросил, и у Марселлет было тяжело на душе. Ей нужно было подышать морским воздухом, успокоиться, прийти в себя. Утром в том районе Марселя, что она выбрала для своих прогулок, обычно безлюдно. Народ предпочитает шумный порт и рынок. А тут, на пустынном каменистом пляже, укрытом со всех сторон зарослями, тихо и спокойно. Можно бродить, слушая шум волн и крики чаек. И подставлять щёки утреннему солнцу. Хоть тётка и говорила, что юным барышням не стоит загорать, и что смуглая кожа идет только простолюдинкам.

Оставив служанку и кучера, девушка спустилась к морю и увидела невдалеке какой-то корабль. Ничего удивительного. Марсель - портовый город и корабли здесь - обычное дело. Девушка очень любила море и Марсель – город, в честь которого её нарекли. Кормилица когда-то рассказывала, что у неё сильное и яркое имя, и что существует несколько вариантов его происхождения: от латинского - «молодой воин», и от французского «Маленькая Марселья». Быть воином её совершенно не прельщало. Поэтому она решила, что правильный именно второй вариант, и предпочла быть маленькой марсельянкой.

Марселлет редко называли полным именем. Чаще – Марселин, Марсела или Марсель. И она на самом деле с детства отличалась весьма упрямым нравом. Ей нравилось наблюдать за тем, как в её городе кипит жизнь, как красивы его здания и как веселы и добры люди. Она вдохновлялась этим. А ещё морем и кораблями. В то утро она любовалась покачивающимся на волнах гигантом, что бросил якорь неподалёку от гавани. Рассмотрев мощное судно, девушка стала, как обычно, гулять, время от времени подбирая камешки и раковины. Сын их кухарки Николя, которому всего шесть лет и у которого больные ножки, любит такие вещицы, поэтому она иногда дарит мальчику особенно красивые безделушки.

Глава II Переезд и новый гардероб

Ночью время текло в мучительном ожидании. Марселлет свернулась в комок, спиной упершись в стену, и замерла в такой позе. Не смела пошевелиться и дышала через раз. При любом шорохе или звуке извне всякий раз вздрагивала. Иногда плакала. Точнее слёзы сами собой катились по щекам и падали на сырой старый матрас. Рыдать было бессмысленно. Всё равно этим ничего не изменишь. Она жалела себя, вспоминая свою жизнь, детство. И понимая, что ничего хорошего в этой жизни не видела. Какой-то невезучей она была. Никогда не чувствовала себя любимой и нужной. А теперь ещё это... Только с ней могла приключиться подобная беда. Прокляли её что ли?

Дождавшись, когда появится одноглазый пират, что обычно приносит ей еду, Марселлет бросилась мимо него к двери. Предыдущий раз она сидела смирно и наблюдала, как он расставляет тарелки на ящике, служившем ей столом. И потому сейчас никто не ожидал от девушки подобный прыти. Но Марселлет твёрдо решила броситься в море. Уж лучше утонуть, чем позволить этим страшным пиратам надругаться над собой. А рано или поздно это случится – мадемуазель де Флорис была уверена. Подняв повыше юбки, чтобы не мешали, она взбежала по ступеням на палубу и ринулась к ближайшему фальшборту. Пока мчалась что есть мочи по палубе, споткнулась обо что-то и сильно ушибла ногу. Но это её не остановило. Страх придавал сил и притуплял боль. Добежав, схватилась за ограждение, успела посмотреть вниз, где всё бурлило кипенно-белыми барашками. Но в следующий миг кто-то подхватил её сзади, и она беспомощно повисла в воздухе. Девушка что есть силы принялась вырываться, заколотила ногами, норовя побольнее задеть того, кто посмел так бесцеремонно к ней прикоснуться. Однако, к её ужасу, все усилия оказались тщетны, как если бы мышка пыталась вырваться из лап огромного кота. Её ловко перекинули через плечо, и вот она уже висит вниз головой, почти уткнувшись лицом в широкую мужскую спину. От её обидчика пахло как-то необычно и безумно приятно. Это был деликатный, бархатистый аромат восточных благовоний. В нос ей первыми ударили нотки тёплой, чувственной амбры с оттенком мускуса. Этот запах напомнил сладковатый аромат свежих морских водорослей, выброшенных на берег и нагретых солнцем. К нему примешивались нежный сандал и турецкая роза. Надо же, она всегда была уверена, что от этих мужланов может вонять только ромом и потом.

- Ну и куда вы так спешили? - услышала Марселлет низкий голос, который запомнила навсегда ещё в тот первый момент, когда оказалось на корабле. Её поймал сам капитан!

Реакцией на его слова была её очередная попытка вырваться. Пусть не думает, что она его боится! Но, похоже, Марселлет так сильно лягалась, что больно задела его коленом. Потому что Вльфсон выругался громко и грязно. Девушке таких словечек не приходилось слышать. Она страшно смутилась и даже брыкаться перестала. А он перехватил её поудобнее, не обращая внимания на то, как она смешно барахтается, пытаясь удержаться на его плече и не соскользнуть. Должно быть, со стороны это выглядело очень нелепо.

- Хотели разбиться о волны? – продолжал Эли, уже взяв себя в руки. - Или чтоб вас рыбы сожрали? Как именно вы представляли себе свою смерть?

Он спрашивал вполне серьёзно, без насмешки. А сам нёс её назад, туда, где её всё это время держали. Марселлет ничего не отвечала, и больше не брыкалась, понимая, что это бессмысленно. Она казалась себе до того жалкой и глупой, что хотелось разрыдаться. Вот сейчас её снова запрут там, в темноте, и она позволит себе это сделать.

- Да, капитан, усмирите там эту бунтарку, - со смехом сказал какой-то пират, наблюдая за ними.

Марселлет вздрогнула. Что он имеет в виду? Неужели ОН способен на подобное?

- Заткнись, Маркэль! – оборвал того другой член экипажа, весьма полный и представительный.

Должно быть, кто-то из руководства команды, потому что тот, кого назвали Маркэлем, мигом послушался, втянул голову в плечи и куда-то умчался.

Как только Марселлет поставили на ноги, она шарахнулась от капитана, как от прокажённого. Судя по выражению его лица, он даже немного оскорбился из-за подобной её реакции.

- Благодарю, что не потащили меня в ваш кабинет, где вы держите то чудовище, - бросила Марселлет.

Хотя в её голосе на самом деле не чувствовалось ни толики благодарности.

- Приношу вам свои глубочайшие извинения за то, что посмел ранить ваше чувство прекрасного, и вынудил лицезреть подобных, как вы выразились, уродов и чудовищ. Но, тем не менее, вам придётся потерпеть, пока ваш батюшка сделает всё, что от него требуют. Ему пора понять - придётся платить по счетам.

Марселлет показалось, что в его голосе сквозила некая обида. Неужели она настолько задела его своими словами? Но ведь на самом деле все эти пираты - настоящие страшилища! А то существо, что она увидела в его кабинете, вообще не поддаётся описанию. Как можно терпеть рядом с собой подобное чучело?

- Гильермо – просто старый чёрный какаду. Он не урод. От старости у него выпадают перья. Раньше он был красивым.

Святые угодники! Так это попугай? Марселлет никогда не видела попугаев, тем более таких странных. Но её тронуло то, с каким жаром он защищает своего питомца. Стало быть, его задело, что птица ей не понравилась. И он любит животных. А значит, и к людям должен быть добр. Может, не обидит её? Хотя… разве стал бы пиратом благородный и великодушный человек?

- Когда вы сообщите моему отцу о том, что держите меня здесь? - строго спросила она.

Глава III «Подлец» и «гордячка»

Понимая, что никуда ей с корабля не деться, Марселлет решила всё-таки налаживать хорошие отношения с капитаном. По крайней мере, не оскорблять его, не грубить и вести себя покладисто. Пока над ней не надругались, ещё есть шанс уйти отсюда невредимой. Она утешала себя тем, что ей просто нужно как-то задобрить Вольфсона, усыпить его бдительность. Должны же пираты хоть иногда спускаться на берег? Пополнить запасы провизии, например. Вот тогда она и улизнёт. Главное продержаться до этого момента. Но Марселлет не продержалась. В следующую же встречу с командиром головорезов она ему снова нахамила. Вышло это не столько по причине чрезвычайной дерзости, сколько от страха.

Услышав его голос где-то поблизости, Марселлет рискнула и показалась на палубе. У неё не было никакой возможности высказать свои требования, на которые она, по её собственному убеждению, имела полное право. Поэтому, как только обнаружила капитана поблизости, тут же решилась на вылазку.

- Сударь! - позвала девушка.

Вольфсон повернулся с таким видом, словно совсем не ждал её появления тут. Вскинул брови, поглядел с удивлением. На нём был бархатный жюстокор, из рукавов которого виднелись кружева рубашки, а из выреза на груди – пышное жабо. Голову капитана украшала треуголка с плюмажем из белых перьев.

- Не кричите так, - предупредил он. - Пойдёмте в каюту. А то всполошите всю команду. И они решат, что вы собираетесь меня укокошить.

Марселлет, возмущённо фыркнув, всё же вынуждена была подчиниться. Только шла так быстро и решительно, что зацепилась каблуком за ступеньку. Он поспешил её удержать от падения. Но она лишь гордо вскинула голову, даже спасибо не сказав. Сделала вид, что не заметила его помощи.

- Так чего вы хотели? – спросил капитан, когда они остались наедине.

Он привалился бедром к краю стола, скрестил на груди руки и приготовился её слушать.

- Во-первых, - начала Марселлет. – Я хотела вас поблагодарить за переданные мне книги. Я, признаться, никак не ожидала, что у такого человека, как вы… гм… могут оказаться произведения Бомарше и Вольтера.

- А что со мной не так? Не похоже, что я умею читать? – уточнил Вольфсон.

Марселлет смутилась. Она хотела начать разговор с чего-то положительного. Отметить то, что он дал ей книги, казалось девушке вполне подходящим поводом для разговора. Но он всё портил, насмехаясь над ней и этим приводя в растерянность.

- Я не это имела в виду… Просто в таких условиях, на корабле… Не думала, что здесь вообще имеется хоть какая-то библиотека. А тем более столь уважаемые мастера слова.

- Благодарю за то, что отметили мой тонкий вкус. Маркиза де Сада я вам предлагать не рискнул. Вы бы всё равно не поняли, о чём там. Хотя… очень модный нынче автор!

Марселлет почувствовала, что краснеет. Она однажды нашла у тётушки одно издание де Сада, но прочла всего пару абзацев. После чего в ужасе убежала к себе в комнату и долго не могла прийти в себя, впечатлённая прочитанным. Эли заметил её реакцию и слегка усмехнулся.

- Мне нужна служанка, - заявила девушка, меняя тему.

Вольфсон развёл руками.

- Увы, ничем не могу помочь. Я сему делу не обучен.

Марселлет топнула ножкой, почти до слёз раздражённая его издёвками. Он, кажется, ни одного слова её всерьёз не воспринимает. А для неё отсутствие служанки – сплошная каждодневная мука.

- Перестаньте! – воскликнула девушка. – Я ведь серьёзно! Мне нужна помощница!

- Слушайте, вы едва успели появиться здесь, как сразу же принялись испытывать моё терпение, - уже серьёзно произнёс Вольфсон. – Я и так вам многое позволяю. Думаете, мне легко было заставить своих людей держать себя в руках? Они не привыкли к женщинам на корабле. А вы предлагаете завести ещё одну. Будто мне мало проблем.

- Вы так выразились – завести ещё одну. Словно о кошке говорите, - оскорбилась Марселлет. – И я не просила вас меня похищать. Надо же, проблемы я вам создала… Да как у вас совести хватает такое говорить!

- Прекратите кипятиться. Я сказал – нет. Довольно рассуждений.

Девушка совершенно забыла о своём решении держаться с ним вежливо и покладисто.

- Вы жалки! Да-да, жалки! Вы и вся ваша команда. И не смотрите на меня так! - Марселлет задыхалась от негодования

- Как?

- С насмешкой! Как будто я несу чушь. Вы же прекрасно понимаете, что я права! Вы - кучка неудачников. Воруете людей, чужие деньги, чужое добро. Потому что завидуете богатым! Вам никогда такими не стать. Всё что вы можете - это отнять чужое!

Марселлет так распались от гнева, что потеряла всякую осторожность и страх перед ним.

- А знаешь что? - спросил вдруг капитан.

Он сделал пару шагов и теперь глядел на неё не просто с насмешкой, а скорее с ехидством.

- Смотри, чтобы не вышло так, что ты влюбишься в этакого неудачника и вора настолько, чтоб жить без него не сможешь. А потом я отдам тебя твоему папаше. И посмотрим, сколько ты продержишься. Сама меня искать начнёшь и будешь мечтать вернуться. Прибежишь, как миленькая. Ещё умолять станешь, чтоб я тебя назад принял.

Марселлет от такой наглости даже дар речи потеряла. Он что имел в виду себя, когда говорил о неудачнике и воре? Он серьёзно допускает, что она может в него влюбиться? Какая несусветная чушь!

Глава IV Побег

Страх постепенно притупился, а вместе с ним угасла осторожность. Если долго бояться, то со временем к страху привыкаешь и перестаешь его испытывать. Марселлет надоело чувствовать себя мышкой в мышеловке – сидеть и ждать своей участи. «Северайн» резво несла её по волнам навстречу неизвестности. Она перестала опасаться пиратов и теперь украдкой наблюдала за ними. Особенно за их капитаном. В который раз мадемуазель де Флорис поймала себя на мысли, что удивляется, сколь благородно может выглядеть пират. Словно он не разбойник, а дворянин и морской офицер. Высокое происхождения выдавала и его манера держаться. Молодой, широкоплечий брюнет - ну чем не предмет девичьих грёз? А пылкому юному сердцу матушкой-природой велено влюбляться. Только вот сам Вольфсон, похоже, совершенно не думал о своей тайной воздыхательнице и не обращал на неё внимания. Марселлет горячо уверяла себя, что нисколько не влюблена и даже скорее ненавидит зазнайку-капитана, а потом забывала об этом и снова мечтательно вздыхала, стоило ему показаться в её поле зрения.

Существование мадемуазель де Флорис на пиратском корабле с каждым днём делалось всё тоскливее. Поначалу она ещё надеялась, что её скоро отпустят, что это какая-то ошибка. Никто в здравом уме не верит, что его могут среди бела дня похитить. Но дни тянулись за днями, а её положение не менялось. Каждый член команды был при деле. Она же от безделья сходила с ума. С тех пор как вышвырнула книги, новых ей не давали. И общаться ей здесь было не с кем. Сама по себе такая жизнь уже являлась пыткой.

Однажды утром Марселлет собрала в кулак всю свою смелость и, наконец, вышла на палубу. Вопреки её ожиданиям, на неё никто не обратил внимания. Все были чем-то заняты. Даже Эли был тут. Он разговаривал с тем низкорослым толстяком, которого мадемуазель де Флорис про себя окрестила боцманом. Слышала, что на кораблях бывает такая должность.

Эли наверняка заметил её появление. Но вида не подал. Она тоже изо всех сил демонстрировала, что ей до него нет дела. На палубе оказалось так приятно! День выдался погожий, солнышко приветливо грело, море было тихим. Марселлет впервые за все эти дни почувствовала свободу. И поняла, как она скучала по солнцу, ветру, свежему воздуху. Если ей можно передвигаться по палубе - это просто чудесно! Она теперь будет гулять здесь каждый день. Правда, её немного разочаровало, что корабль оказался не настолько большим, каким она его представляла. И людей на нем было не мало. Наверное, не меньше ста человек.

Пленница пиратов вдоволь налюбовалась морем и наслушалась криков чаек. Жмурясь на солнце, она с ленивым любопытством наблюдала, как суетятся матросы, снуя по палубе. Теперь такие прогулки стали одним из её самых любимых развлечений на корабле. Точнее, практически единственным. Подготовка к выходу стала настоящим ритуалом. Марселлет старалась привести себя в порядок при помощи подручных средств. Заплетала волосы в косы или делала другие причёски, которые умела. Правда, умения её в этом плане были весьма скудны. Раньше её волосами занималась служанка. Иногда за весь день девушке ни разу не доводилось увидеть капитана. А бывало, что и несколько дней подряд она ничего не слышала о нём. Такие периоды казались ей совершенно тоскливыми. Эли был единственным, кто хоть иногда обращал на неё внимание и разговаривал с ней. Для других её словно не существовало. Правда, Марселлет и сама не хотела бы, чтобы кто-нибудь из этих людей докучал ей, навязывая общение. Лучше уж одиноко сидеть на палубе и смотреть на море.

В одну из ночей Марселлет проснулась от какого-то страшного грохота. Приподнялась и посмотрела в своё маленькое окошко. Похоже, снаружи свирепствовала самая настоящая буря! Гудел ветер, шумел дождь, а через полсекунды после её пробуждения вспыхнула молния и, кажется, прямо над головой раздался оглушительный треск. Марселлет ужасно испугалась. Сердце в тревоге колотилось, как бешеное. Молнии сверкали примерно раз в минуту, гром гремел то глухо, рокочуще, то совсем рядом - резко, как удар.

На самом деле, имей она больший опыт плавания в открытом море, то заметила бы, что погода начала портиться ещё с утра. Моряки обращают внимание на малейшие перемены в направлении ветра или окрасе неба. Поэтому к буре начинают готовиться заранее. Но в отличие от бывалых морских волков, девушка ничего необычного в тот день не видела. Для неё всё выглядело так, будто шторм налетел внезапно. Разбушевавшаяся стихия, похожая на конец света, небо, на котором с адской быстрой сменяли друг друга красный, фиолетовый и чёрный оттенки, оглушающий гул ветра и моря, атмосфера угрозы и ужаса… Марселлет видела, что по палубе бегают люди, во вспышках молний их силуэты можно было рассмотреть почти чётко. Пленнице сделалось жутко. Она здесь совсем одна и никто не придёт узнать, каково ей. А ей было до смерти страшно. Казалось, что само небо за что-то разгневалось на человечество и мечет молнии во всех подряд, не разбирая. Ужас гнал её к людям, поэтому вопреки всякой логике девушка вышла из каюты и поднялась на палубу. Первым, кого она увидела, был Эли. В насквозь промокшей рубашке, с прилипшими ко лбу и щекам чёрными прядями, не обращая внимания на хлеставшие по лицу потоки воды, он громко раздавал команды.

- Полоборта право! – перекрывая шум стихии, звучал зычный голос капитана.

- Есть полборта право! – эхом доносилось откуда-то.

Пираты понимали его с полуслова. Они тянули канаты, поворачивая паруса, что-то крутили, чем-то стучали. Когда капитан вдруг стащил с себя рубаху и голый по пояс полез вверх по канату, Марселлет перестала дышать. Она впервые видела полуобнажённого мужчину. И то, какие у него необъятные плечи, как бугрятся мышцы на руках и спине, её поразило. Ветром его стало мотать в стороны, но он всё же дотянулся до вант, и стал цепко взбираться по ним. Обычно так делают, чтобы поставить паруса. Неужели сам капитан делает это вместо простых матросов? Марселлет ахнула, когда он почти полетел вниз. Испугалась, что разобьётся. А он просто спрыгнул. Упруго и чётко стал на ноги. Марселлет подумала про себя, что в трудные и опасные моменты он находится вместе со своей командой и работает не меньше других моряков. Это делало ему честь. Вольфсон действовал совершенно спокойно и уверенно. Ничего не боялся - ни грозы, ни шторма. Его невозмутимость невольно приводила её в восторг, а звериная грация притягивала взгляд и заставляла любоваться им. Мадемуазель де Флорис как раз поймала себя на этой мысли, как вдруг кто-то толкнул её.

Глава V Суровый отец

Он, по обыкновению своему одетый лишь в шёлковую рубаху и бриджи из тафты, сидел в кресле, вальяжно закинув ноги в потёртых сапогах с отворотами на бархатный пуфик. Рядом на столе лежала небрежно брошенная фетровая треуголка. Под его взглядом Марселлет ещё больше разнервничалась.

- Зачем вы пожаловали? – поинтересовался Эли, отставив бокал в сторону.

- Спросить.

- О чём?

Девушка нервно теребила край пояса, то комкая его, то распрямляя. Когда он буравил её своими почти чёрными очами, у неё слова застревали в горле, и ей чудилось, что она вот-вот задохнётся.

- Если отец вам не заплатит... Вы меня убьёте?

Он вскинул одну бровь.

- Почему ты так решила?

- Это логично. Я вам буду не нужна.

Она упорно избегала встречаться с ним взглядом.

- Стало быть, ты такие выводы обо мне сделала? Что мне убить ничего не стоит?

- Вам - не знаю. А вашим людям - да. Вы же не сами убивать будете.

- Хм, - он нахмурился, задумчиво глядя на неё.

- У меня при себе есть драгоценности. Не… не много. Но… они дорогие! Вот кольцо, браслет… Я могу отдать вам всё, - торопливо говорила девушка, запинаясь и путаясь.

Она-то знала, что ей никто не поможет. И для неё было важно выяснить, какая участь ей уготована. Вряд ли пираты просто отпустят Марселлет восвояси, если не получат от её отца желаемой платы.

- Я, признаться, не думал о том, что предпринять, если вдруг мой план не удастся. Полагаете, что ваш батюшка откажется вас вызволять? – спросил Вольфсон, игнорируя её попытку откупиться украшениями.

Марселлет потупилась, не зная, что ответить. Видя, что она молчит, капитан пожал плечами.

- Будем надеяться, что вы всё же не безразличны своей семье. Вы же так уверяли меня, что ваш отец – воплощение благородства и чести.

- Да, не то, что вы! – выпалила Марселлет.

Отец никогда не заботится о ней и не любил. Это отношение разительно контрастировало с тем, как он трясся над своей новой женой, беспомощной изнеженной клушей. Марселлет раньше в помощи не нуждалась. До этого момента.

- Куда уж мне, - спокойно согласился Эли.

- И он никогда бы не стал связываться со всякими… профурсетками!

Сказала и запнулась. Зачем вообще она об том упомянула? Будто само вылетело.

- Что вы имеете в виду? – Вольфсон непонимающе нахмурился.

А потом его лицо разгладилось от озарившей капитана догадки. И он многозначительно усмехнулся.

- Я слышал, что как раз на одной из таких, как вы выразились, профурсеток, он недавно женился.

- Да как вы смеете! – воскликнула уязвлённая Марселлет. – Это только вы можете путаться с подобными женщинами! Я видела!

- Ну что поделать. Я же мужчина. Это необходимо мне как воздух, - развёл руками Эли.

- Вы не мужчина! Настоящие мужчины… они не такие! Они… благородные.. и… и вообще… , - Марселлет пыталась вложить в свои слова как можно больше презрения, но от волнения не находила нужных эпитетов.

- Откуда вам знать? - усмехнулся он, перебивая. - У вас же мужчин никогда не было.

Когда до неё дошел смысл его слов, она запнулась. Очередные острые слова застряли в горле. Марселлет бурно задышала и покраснела. У неё впервые не нашлось сил, чтобы сдержать при нем слёзы. Капитан увидел, как они заблестели у девушки на ресницах. А затем она повернулась и бросилась вон, натыкаясь по пути на двери, какие-то бочки и людей, спотыкаясь о канаты и прочий корабельный инвентарь. Эли смотрел ей вслед, поджав губы. Понял, что перегнул и сказал то, чего говорить не следовало. Совершенно недостойно себя повёл. Выглядело, словно он упрекнул её в каком-то недостатке, посмеялся над изъяном. Самому от себя стало тошно. Но за ней не пошёл. Весь день ходил смурной. Работал в кубрике над картами, а мыслями постоянно к ней возвращался. Хоть бы мельком её увидеть, убедиться, что она уже не плачет и не обижается. А она как назло из своей каюты нос не показывала. Спросил у матроса, что ей еду носил, как там девушка. Тот лишь плечами повёл.

- Вроде спит, ваше сиятельство. Обед вот не тронутый забрал.

Эли прошёл к её двери, остановился, прислушался. Тишина. Может и правда спит? Положил ладонь на ручку, хотел открыть. Но что-то его удержало. Передумал. Так и ушёл, не решившись попросить прощения. А Марселлет не спала. Лежала, глотая слёзы и чувствуя, как сосёт под ложечкой от голода. Но она принципиально не станет есть. Заморит себя голодом. Потому что никому она в этой жизни не нужна, и нет у неё никакого будущего.

Ещё недавно она и подумать не могла, что в ней таится столько упрямства, решимости и безрассудства. Всю жизнь считала себя робкой, никогда не могла постоять за себя, потому в детских играх особо не участвовала. Да и какие игры, если растили её как комнатный цветок - взаперти. Только и общалась что с педагогами, прислугой и роднёй. Лишь когда к тётке её стали отсылать, получила хоть небольшую свободу - возможность выходить в город и гулять у моря. Да и то конечно в сопровождении слуг. Её обычно ждала карета с кучером и служанкой. В этот раз недоглядели за ней... И после пропажи, кажется, её никто не хватился. Или искали, только ей ничего о том неизвестно?

Глава VI Закон Моисея

- Откуда мне знать, что вы или ваши люди не лишили её чести? – спросил граф де Флорис, когда мужчины остались одни. - Моей семье такой позор не нужен. Ничего вы не получите. А порченную девку можете забрать себе. Думаю, она это сможет пережить. Бабы с таким легко смиряются, - граф повернулся на каблуках, намереваясь покинуть комнату.

Всем своим видом он давал понять, что разговор с капитаном будет коротким и что на его условия Флорис не пойдёт ни при каких обстоятельствах. Та растерянность, что охватила графа в начале их встречи, словно испарилась. Для себя он принял окончательное решение – лучше расстаться с дочерью, чем с честью. И всё же Анри де Флорис избегал прямого взгляда своего оппонента. Если вначале тот смотрел с вызовом, ожидая жёсткого сопротивления, то теперь это было откровенное презрение. Эли не скрывал, что считает графа трусом и подлецом.

- Вы сейчас хотите переложить на меня ответственность за происходящее? – осведомился Вольфсон. – Строите из себя жертву? Ну-ну.

Флорис, не сдержавшись, фыркнул от возмущения. Его лицо выражало гораздо больше эмоций, чем граф пытался показать. Они cменяли друг друга как театральные маски. Граф будто бы порывался что-то сказать, но отчаянно сдерживал себя.

Марселлет понятия не имела, о чём говорили наедине её отец и капитан «Северайн». Ей было до боли обидно за то, что граф так с ней поступил – не приголубил, не обрадовался встрече, а сразу обвинил в том, чего не было, оскорбляя её, собственную дочь, подобными предположениями. Но ещё горше ей было от стыда, что у такого богатого и влиятельного человека дочь - нищенка.

Напряжённая, как струна, она ждала итога этих переговоров, как приговора. И в душе уже будто бы всё знала. Не ощущала она радостной лёгкости, какую должна испытывать спасённая из плена. Что-то угнетало, нависая чёрной тучей, давило, заставляло внутренне холодеть.

Когда отец в сопровождении своих охранников решительно покинул кабинет Вольфсона и направился мимо неё к палубе, Марселлет вскрикнула и протянула к нему руки.

- Батюшка!

Но он даже не обернулся. Отец, кажется, только и ждал удобного повода, чтобы от неё избавиться. И это похищение стало именно такой возможностью.

Марселлет глядела вслед графу, а капитан смотрел на неё. Лицо его выражало сожаление и сочувствие. Но когда девушка стала растерянно озираться, будто не веря в то, что отец бросил её здесь, то наткнулась Вольфсона. И он, всегда такой самоуверенный, ироничный, вдруг опустил глаза. Капитан старательно избегал встречаться с ней взглядом, потому что не знал, что сказать. Но она ничего и не спрашивала. Она вообще смотрела будто сквозь него. И вдруг стала мелко дрожать, хватая ртом воздух. Словно что-то мешало ей вдохнуть. Марселлет не могла кричать или дать волю рыданиям. Но на её лице было написано такое необъятное горе, какое испытывает человек, только что узнавший и потере кого-то очень близкого.

- Да ей лекарь нужен, - хмуро пробурчал одноглазый, прошмыгнувший мимо с подносом.

За корабельным доктором послали не мешкая. И он тут же примчался.

Местный врач месье Бовон был представительным мужчиной лет сорока пяти. Марселлет его уже видела, когда только попала сюда и её мучила морская болезнь. Доктор показался ей человеком очень добрым и совсем не похожим на морского разбойника. Что его вынудило работать на пиратском судне? Видимо, хорошие деньги, какие он бы не смог получить, занимаясь лечением простых горожан. А быть может и что-то другое. У каждого пирата своя история того, как и почему он ступил на эту стезю. И, как правило, она совсем не весёлая. Чаще всего так случалось из-за какой-то трагедии в жизни. В пираты шли люди, у которых больше ничего не осталось в жизни, и им нечего было терять. Редко целью была именно нажива. Рядовые моряки получали мизерную долю от добычи. Большая часть полагалась капитану и его приближённым.

В лазарете находилось несколько членов экипажа, поэтому уделять много внимания своей пациентке врач не мог, хоть у него и имелся помощник - юноша, бывший одновременно и учеником и прислугой. Да и сама Мадемуазель де Флорис долго находиться под присмотром доктора не собиралась. Никакие микстуры не способны помочь в её ситуации. Марселлет накрыто полнейшее безразличие и даже какое-то отупение. Она не могла ни думать, ни говорить. Не желала ничего знать и делать. Просто лежала, повернувшись лицом к стене и закрывать глаза. Сверху доносились звуки обычной корабельной жизни. Всё шло своим чередом, никому не было дела до её трагедии… А Марселлет рыдала горько и безнадёжно, проклиная свою судьбу.

Но возможности обдумать произошедшее, вдоволь погоревать и осознать предательство отца ей не представилось. Ранним утром следующего дня по движению на палубе она поняла, что что-то происходит. Матросы обычно выполняли какую-то работу, и шум сверху практически не стихал. Но сейчас он приобрёл хаотичный характер. Было слышно беготню, гулкие удары, крики. Что-то катили, чем-то гремели, лязгали. Был слышен звон металла и треск дерева. А когда раздались взрывы, и судно в буквальном смысле сотряслось несколько раз, Марселлет догадалась, что «Северайн» вступила в бой с другим кораблём. Судя по звукам, команда расчехлила пушки, и схватка приобрела весьма серьёзный оборот. На верхней палубе шло настоящее сражение! Несмотря на раннее утро всё вокруг накрыла тьма дымовой завесы. Даже в её маленькую каюту просочился удушающий запах гари. Мачты скрипели от натуги, вздувшиеся паруса покрылись порохом и стали почти чёрными, канаты натянулись, словно жилы, заставляя мощную красавицу «Северайн» маневрировать. Когда в очередной раз ударил пушечным гром, корабль так сильно тряхнуло, что мадемуазель де Флорис чудом не свалилась с кровати.

Глава VII Изгнанники

- О боже! Что случилось? – едва слышно пролепетала девушка.

Она пришла в себя и обнаружила, что лежит прямо на песке. Рядом шумело море, истошно кричали чайки. Открыв глаза и обнаружив столь непривычную картину, Марселлет встрепенулась. Первым порывом было сесть, но голова закружилась и девушка упала назад. Подождав, пока окружающий мир снова примет своё привычное расположение, мадемуазель де Флорис поднялась на локте и осмотрелась. Потёрла щёку, отряхиваясь от прилипшего к коже песка. Вся её одежда и волосы были в нём. Молнией поразила мысль о том, что «Северайн» попала в шторм, и её выбросило на берег. Но тогда бы она хоть что-то запомнила! Да и, если следовать логике, вокруг должны быть разбросаны какие-нибудь вещи с корабля, обломки судна. Где хоть кто-то из членов экипажа? Мысли были туманны. Марселлет пыталась что-то вспомнить, но нить её воспоминаний обрывалась на том моменте, когда она сытно поужинала и легла спать под пьяные крики матросов с верхней палубы. К непониманию и растерянности добавлялось лёгкое головокружение и тошнота. Обстановка вокруг не давала ей ни единой зацепки, указывающей на то, что же произошло. Обычный берег, море, песок, какие-то заросли чуть поодаль… Марселлет громко чихнула, пытаясь избавиться от попавшего в нос песка. А потом ещё и ещё раз.

- Будьте здоровы, - раздалось откуда-то сверху.

Мадемуазель де Флорис взвизгнула от неожиданности и моментально вскочила на ноги. От столь резкого движения её повело в сторону, но она сумела удержаться на ногах. В паре шагов позади неё, положив руки на пояс, стоял Вольфсон. Прищурившись, он глядел поверх её головы на море. Лицо его казалось до крайности суровым. Капитан был явно расстроен. Ему-то самому всё было очевидно - команда взбунтовалась и избавилась от него. В еду или вино было подмешано снотворное. Очнувшись гораздо раньше своей пленницы, он успел прийти в себя, оценить обстановку, и понять, что произошло. Эли оставили на берегу с мушкетом и мешочком, полным золотых монет. Это один из видов наказания у пиратов. Самый жёсткий – оставить на необитаемом острове с оружием и водой. Чтобы провинившийся застрелился сам. Было ли это место необитаемым? К счастью нет. Капитан уже прошёлся по берегу и понял, что они находятся на материке. Это было не казнью. Его просто вышвырнули, как ненужный хлам. А в придачу и эту девчонку.

Марселлет попятилась от него, притом, что её сердце пустилось в галоп от радости. Если он с ней, то значит, не так уж всё плохо! Но Эли по-своему трактовал её реакцию.

- Не паникуйте, - предупредил он. - Для начала нужно выяснить, где мы. Судя по всему, какая-то деревушка.

- Что? – не поняла Марселлет, глядя на него во все глаза и пытаясь понять, сон это или явь.

- Я говорю, мы в какой-то деревне.

- Я не глухая, - разозлилась девушка. – Почему мы тут? Какая это страна?

- Франция.

- А где все остальные?

Эли демонстративно закатил глаза.

- Думаю, мысленно с нами.

- В каком смысле?

- Вы не поймёте, поэтому задавайте следующий вопрос.

- Нас что, высадили на берег?

- Какая поразительная сообразительность, - капитан пару раз хлопнул в ладоши.

- Какая предсказуемая язвительность! – эхом отозвалась Марселлет.

Хмыкнув, она вздёрнула подбородок и двинулась мимо него вглубь зарослей. Ещё недавно напуганная до полусмерти, теперь девушка вернула себе былую дерзость.

- Да постойте вы, - примирительно произнёс Эли, поймав её за локоть.

От его прикосновения она едва заметно вздрогнула.

- Раз уж так случилось, что нас обоих оставили здесь, то не лучше ли нам держаться вместе? Тем более что у меня есть оружие и деньги, а у вас нет.

Марселлет легко сдалась, словно только этого и ждала.

- Хорошо. Но что нам делать?

- Приспосабливаться, - ответил Эли, и окинул её оценивающим взглядом. - Вам придётся либо прикинуться юношей, что будет не трудно, ведь на вас мужское платье. Либо сделать вид, что вы... моя супруга, например. Ну, или сестра на худой конец. Тем более что мы немного похожи, не находите?

Видя, как его спутница хмурится, Вольфсон решил, что был недостаточно убедителен.

- Иначе появление такой юной девушки без компаньонки или служанки может вызвать нехорошие мысли у окружающих. А от нехороших мыслей один шаг до нехороших намерений, - произнёс он.

Марселлет отрицательно покачала головой.

- Исполнять роль вашей супруги я уж точно не желаю.

Теперь настала её очередь выразительно закатить глаза. А он поджал губы. Только она этого не заметила.

- Лучше уж мужское платье носить, - добавила мадемуазель де Флорис.

- Хорошо, - кивнул Вольфсон. - Тогда вас нужно будет постричь.

- Что?!

- Обрезать волосы. Где вы видели мужчин с волосами до задницы? Марселлет оскорблённо уставилась на него, надеясь, что он шутит.

- Как можно отрезать волосы? - обиженно воскликнула она.

Эли понимал, что ему теперь нужно думать, как прокормить себя и её. И как раздобыть новый корабль и команду. А ещё нужно отомстить предателям, которые так с ним поступили. В общем, планов в голове он настроил немало. Но для их воплощения в жизнь ему придётся идти на поклон к отцу, с которым он не общался уже несколько лет. Тот хотел, чтобы сын остепенился и стал военным. А лучше чтоб женился.

Глава VIII Тоска и люпины

Бредущая по бескрайним полям Прованса Марселлет даже не представляла, что её имя сейчас известно каждому жителю Марселя. Приезд её отца ничуть не успокоил тетушку Беатрис. Она поняла, что брат не вернёт племянницу. И стала подозревать его ни больше, ни меньше, как в смерти девушки. Она считала, что Марселлет либо покончила собой, не вынеся суровости родителя, либо её убили. Беатрис металась, искала, подозревала в гибели «своей девочки» всех и вся. Она даже бросилась на графа с кулаками, требуя объяснений. Тот был спокоен и нажимал на версию утопления. Говорил, что, скорее всего, дочь утонула в море, решив искупаться в то утро. Такая слава его пугала меньше, чем то, что друзья-аристократы будут тыкать ему его дочерью и называть за глаза Марселлет шлюхой, унижать его семью.

Убитая горем Беатрис даже сыну, морскому офицеру, написала о постигшей их беде. Женщина всегда мечтала иметь дочь, но судьба дарила ей лишь сыновей. И только один из четырёх дожил до взрослого возраста. Поэтому в племяннице сестра графа де Флориса души не чаяла.

День перевалил за половину, а их пути не было видно конца. Пейзаж немного разнообразили попадающиеся кое-где рыбацкие хижины. Но путники старались к ним не приближаться. Марселлет терялась в догадках, размышляя, куда они направляются. Хотелось понимать, к чему ей следует быть готовой. А ещё интересовало, планируется ли сегодня хоть какой-нибудь обед? Лишённый завтрака, её молодой организм начинал паниковать, издавая недовольное урчание. И она очень надеялась, что у её спутника не очень острый слух. Сорвала травинку, пожевала, чтобы немного унять резь от голода, скрутившую внутренности. Но если голод ещё можно было терпеть, то жажду – нет. Это чувство мучило её почти с того момента, как она пришла в себя.

- Как же хочется пить, - пробормотала Марселлет едва слышно, но идущий впереди капитан, кажется, совершенно не обратил на её жалобу внимания. Однако вскоре Эли указал ей на небольшой ручей с почти белым песком на дне. Вода в нём была ледяная и совершенно прозрачная, значит, где-то рядом били родники. Наконец-то путники получили возможность утолить жажду. Эли предусмотрительно наполнил водой сосуд, висевший у него на кожаном чрезплечном ремне, и имевший два горлышка – широкое и узкое. Оказалось, что широкое нужно для наполнения сосуда жидкостью, а узкое – для питья.

После того, как вдоволь напилась чистой родниковой воды, Марселлет весьма оживилась. Она не особо задумывалась над тем, что в отличие от неё самой, идущей налегке, Эли нужно было нести тяжеленный мушкет, пули и порох, находившиеся в специальных мешочках, прикрепленных к перевязи, нож на поясе и флягу с водой на плече.

- Ваши головорезы оставили вам деньги, которые не нужны в лесу, но зато не подумали о том, чтобы снабдить вас водой, - заметила девушка.

- Просто на судне имеется очень малый запас питьевой воды. Она быстро портится и поэтому её особенно берегут.

Марселлет вспомнила, что нечто подобное ей уже говорил корабельный врач. Что вода для моряков на вес золота. И что хранится она в специальных дубовых галлонах, которые позволяют продолжительное время сохранять её свежесть. Если же вода протухла, то команде грозит дизентерия. Нередко матросы гибли из-за неё. Так что наличие чистой питьевой воды на борту – жизненно важная необходимость.

- А почему вы назвали свой корабль «Северайн»? И почему выбрали именно шхуну? Я слышала, что бриг более удобен и превосходит шхуну по манёвренности, - Марселлет решила блеснуть эрудицией, почти дословно повторив случайно услышанную фразу одного из моряков.

Эли бросил на свою спутницу снисходительный взгляд, но пояснять стал терпеливо, без иронии.

- Шхуна легка в управлении, не нуждается в многочисленном экипаже. Один из её главных плюсов – небольшая осадка, что позволяет судну быстро перемещаться, в том числе по мелководью. К тому же у шхуны узкий корпус, и при попутном ветре она может идти с большой скоростью – больше одиннадцати узлов.

Мало что понимая из его объяснений, Марселлет изо всех сил старалась придать своему лицу заинтересованный вид. Для неё было очень непривычно видеть его вот таким увлечённым, говорящим без иронии. А Эли, с детства болевший морем и кораблями, наконец, отвлёкся от своих грустных дум. Он говорил о корабле, как о своей гордости. Рассказывал, что «Северайн» имеет две палубы, что у неё имеется грузовой трюм (в котором Марселлет довелось провести некоторое время), что место, где размешаются камбуз и каюты, называется кормовым отсеком, а команда проживает в носовой части. Также по его словам, «Северайн» несла на борту восемь пушек и имела водоизмещение в сто тонн.

- А кто тогда на нас напал? – поинтересовалась мадемуазель де Флорис. – Я думала, что корабль вот-вот потопят!

- Понятия не имею, - пожал плечами Эли.

Видно, самого его это интересовало сейчас меньше всего.

- Видела, как вы ловко взбирались по вантам. Раньше всегда думала, что капитан должен стоять у штурвала.

Вольфсон усмехнулся.

- Не обязательно. За движение судна отвечает рулевой.

- А ваша роль тогда какова? Ставить паруса? Я так и думала, - хмыкнула Марселлет и покосилась на своего спутника, ожидая реакции.

- И это тоже, - кивнул он, ничуть не обидевшись. - Паруса «Северайн» слушаются только меня.

Вольфсон с такой теплотой и страстью говорил о своей шхуне, что Марселлет невольно подумала – мог бы он так же сильно полюбить женщину? Или у его корабля конкуренток не бывает?

Глава IX Неудачная попытка соблазнения

Утром она проснулась одна. Эли, по всей видимости, недавно выбрался из стога и отряхивался от сена. Марселлет наблюдала за ним сквозь ресницы. А когда он резко обернулся, ощутив на себе её взгляд, закрыла глаза, делая вид, что спит. Ей было стыдно за своё вчерашнее поведение. Как ребёнок, жаловалась, что мёрзнет. Вдруг он подумает, что она нарочно хитрит, чтоб оказаться в его объятиях? Её мачеха на такие штуки как раз способна. Она постоянно строит из себя беспомощную, чтобы вызвать жалость у отца. И тот бросается помогать. Женщины так коварны! А мужчины почему-то не замечают этих примитивных уловок. Позволяют себя использовать.

- Ну что, согрелась? - спросил вдруг Эли.

Девушка вздрогнула. Погрузившись в раздумья, она забыла, что нужно притворяться спящей.

- Надеюсь, я тебя согрел? – чуть понизив тон, спросил он, многозначительно поиграл бровями и усмехнулся.

Марселлет фыркнула и отвернулась. Чтобы он не увидел выступившего на её щеках румянца. Она жутко смутилась и теперь избегала встречаться с ним взглядом. Держалась холодно, почти не разговаривала, пока шли. Да и он преимущественно молчал. Но один момент этого дня впечатлил Марселлет настолько, что потом она долго обдумывала каждую его деталь.

Эли отошёл набрать воды в реке, но вскоре вернулся. Марселлет ждала его, сидя на большом валуне. Ей ещё никогда не приходилось столько ходить пешком и ноги беспрестанно гудели. Ей казалось, что за ночь она совершенно не отдохнула. Только закрыла глаза вечером, как уже наступило утро. Словно и не спала вовсе.

- Пойдёмте, что-то покажу. Только тсс, - он появился из-за кустов и приложил палец к губам. - Не шумите. Идите за мной.

Вольфсон взял её за руку и куда-то повёл. В голове Марселлет роились вопросы, а сердце колотилось от волнения. Что он нашёл? Вдруг это что-то опасное? Свободной рукой Эли раздвинул заросли и шепнул:

- Глядите.

И мадемуазель де Флорис едва сдержалась, чтобы не ахнуть. На небольшой полянке недалеко от них развились два лисенка. А рядом сидела лисица-мать. Марселлет видела подобное впервые в жизни. Да ещё и настолько близко. От восторга и умиления она не могла вымолвить ни слова, даже если бы захотела. И совсем не замечала, что они с Эли по-прежнему держаться за руки. Так и наблюдали несколько минут, пока лисица не заметила и не встрепенулась. Потянула носом воздух, почуяла близость людей, ушами поводила, тявкнула и шмыгнула в тень деревьев. Оба лисенка ринулись за ней. Событие это встревожило Марселлет и заставило много размышлять. Но вовсе не о лисах.

Следующую ночь им снова пришлось провести на улице. Правда, поели они всё-таки весьма плотно. Эли рискнул постучаться в одинокий дом, попавшийся им на пути. Хозяевами были пожилые муж и жена. За скромную плату путников накормили супом и пирожками.

Вечером Эли нашёл такой же хлев с сеном, какой они покинули этим утром, от чего Марселлет чуть не расплакалась. Как же её замучила дорога! Эти холодные ночи, голодные дни, неизвестность... Забравшись в сено, она отвернулась и тихонько заплакала от отчаяния. Эли, ничего не спрашивая, просто лёг рядом, обнял её со спины и притянул к себе. От напряжения она перестала всхлипывать, затаилась и вскоре заснула.

Утром открыла глаза и поняла, что всё так же лежит в его объятиях. Он не шевелился. Должно быть, ещё спал. Девушка некоторые время тоже просто лежала, чувствуя тяжесть его руки на своем животе. Нужно было как-то осторожно выбираться. Но как это сделать, не разбудив его? Марселлет чуть шевельнулась и рука Эли придавила её сильнее. Не спит что ли? Она повернула голову. Он смотрел на неё! И взгляд такой... Пугающий. Серьёзный, настороженный, полностью сконцентрированный на ней. Смотрит и молчит. И руку с её живота не убирает. Марселлет попыталась повернуться и вдруг поняла, что прижата нижней частью тела к его бёдрам. И что в неё там что-то упирается... Глаза девушки в страхе расширились. Усиливало этот страх ещё и то, что рука мужчины теперь не просто лежала на ней, а гладила её, поднимаясь выше. Когда он бесцеремонно обхватил пятернёй её грудь, которую почти не защищала тонкая ткань сорочки, Марселлет судорожно сглотнула. Она не могла поверить в происходящее. Неужели он прямо сейчас возьмёт её силой? Поглядела на него нерешительно, а он всё с тем же серьёзным выражением лица вдруг склонился и коснулся губами её губ, затем поцеловал щёку, подбородок, стал спускаться к шее. Все это время его ладонь требовательно мяла её грудь. Раньше она думала, что лазанье по вантам навсегда сделало его пальцы мозолистыми и твердыми… Но ошибалась. Руки, жадно блуждавшие по её телу, были совершенно не грубыми, а мягкими и горячими.

Марселлет не шевелились и не дышала, боясь сделать что-нибудь, что он расценит как её согласие. Когда его пальцы прошлись по вырезу одежды и проникли под ткань, касаясь нежной кожи, девушка жалобно всхлипнула.

- Не надо, пожалуйста.

Но он будто не слышал. Рванул полу рубашки, обнажая грудь, и страстно припал к ней ртом, обхватил губами вершинку. Марселлет при этом будто молния пронзила. От самых кончиков пальцев ног горячая волна хлынула вверх, опалило огнём вниз живота. Девушка не смогла совладать с этими незнакомыми, одновременно сладкими и пугающими ощущениями.

- Отпустите меня!

Она стала рваться из его рук, но Эли крепко удерживал её, поэтому Марселлет заплакала. Капитан, поколебавшись долю секунды, наконец, отпрянул. Откатился в сторону, встал, и как был весь в сене, быстро вышел из хлева наружу. Девушка кое-как привела себя в порядок, не понимая, что ей теперь делать. Бежать от него? Но куда? Она совсем одна, без денег. Можно продать те украшения, что остались при ней. Но вряд ли за них много дадут. Да и кому их предложить – она понятия не имела. Марселлет судорожно прикидывала в уме, куда податься. Она панически боялась его. Когда Эли вернулся, мадемуазель де Флорис уже выбрала из волос всю солому и отряхнула одежду. Руки её мелко дрожали, пульс зашкаливал. Он же выглядел так, словно ничего между ними не произошло.

Глава X Епископ Марсельский

Экипаж был роскошный. С гербами на дверцах, запряжённый четвёркой чёрных, блестящих как смола, лошадей. Она, ничего не понимая, поспешила за ним. Когда садились в карету, Эли пропустил её вперед и даже подал руку. Забыл что ли, что она изображает юношу? Марселлет уже собиралась пошутить на эту тему, когда напоролась на удивлённо-насмешливый взгляд зелёных глаз. Ирэн! Красавица полулежала на бархатных подушках, которых не счесть было здесь повсюду, и лениво обмахивалась веером. Рядом возлежала не менее важная, чем хозяйка, снежно-белая болонка. И глядела так же презрительно.

Эли плюхнулся на сидение так, что экипаж закачался. Марселлет, примостившаяся в уголке, в очередной раз отметила про себя, что он каким-то странным образом из галантного дворянина порой превращается в жуткого мужлана. Видно, жизнь на корабле, вдали от цивилизации, не проходит даром.

- Моё почтение, маркиза, рад столь неожиданной встрече.

- Эли! Кто это?! И что ты вообще тут делаешь?! - тоном обеспокоенной маменьки вопрошала блондинка.

- Это... Это младший братец мой. Тугоухий с рождения и подслеповат. Так что не обращайте внимания.

Ирэн окинула взглядом, исполненным живого любопытства, вжавшуюся в сидение Марселлет, и повернулась к Вольфсону. Болонка тоже настороженно поглядывала на юную гостью, точнее на её шляпу. Но рука хозяйки на холке успокаивала и не позволяла зайтись звонким лаем. Зато когда Эли протянул к собачке руку и небрежно почесал за ухом, та принялась преданно облизывать его пальцы. Мадемуазель де Флорис хоть и любила животных, особенно собак, но эта ей совершенно не понравилась.

- Впервые слышу, чтобы у вас был брат. Да ещё и калечка, - с сомнением в голосе промолвила Ирэн.

В своей огромной шляпе Марселлет на самом деле имела потешный вид и даже вызывала жалость. Эли удручённо вздохнул, поджав губы и опустив глаза, будто сожалел, что всё так сложилось.

- Мы его никому не показываем, сами понимаете...

- Так вы тогда не шутили о ребёнке на корабле? - оживилась, вспомнив ту его вскользь брошенную фразу, Ирэн. - А я была уверена, что вы там женщину прячете!

- Да ну! Какого вы обо мне, оказывается, мнения! В моём окружении из женщин только вы, моя дорогая! - искренне заверил её капитан.

А Марселлет едва удержалась от того, чтобы не прыснуть со смеху.

- Вы лгунишка, но такой милый, что я вас прощаю, - улыбнулась Ирэн. - Ну что, едем ко мне?

Мадемуазель де Флорис напряглась, ожидая ответа Вольфсона. Совершенно не было желания ждать, пока он натешится со своей пассией. Скорее бы уже появилась какая-то определённость. А для этого Эли нужно встретиться с отцом.

- К сожалению, нет. Не сегодня, - поспешил отказаться от приглашения тот. - Я бы с огромной радостью согласился на ваше предложение, но батюшка захворал, и нам срочно нужно к нему. Я потому и бросил все дела, отправился сам в Марсель...

- Захворал? Не знала. Недавно слышала, что он вернулся из какой-то важной поездки.

- О, это не афишируется, вы же понимаете.

- Ну да, конечно.

Марселлет ушам своим не верила. Этот пройдоха врёт напропалую и не краснеет! Что если он и ей вот так же сказки рассказывает, а она, наивная дура, верит?

Ирэн дёрнула шнурок и в карету заглянула служанка, сидевшая рядом с кучером на козлах.

- Одри, скажи Корнелиусу, что наш маршрут немного меняется. Сейчас едем в Ле Панье.

- Слушаюсь, госпожа.

Хорошенькая головка исчезла, и дверь кареты закрылась. Марселлет прекрасно знала тот район. Он был одним из красивейших в Марселе. И именно там располагалось самое важное здание города – собор. Там же, на одноименной площади Ле Панье стояли дома именитых горожан и властителей города.

Дорога заняла совсем немного времени, в течение которого ничего особенно не случилось. Единственное, что узнала Марселлет, так это титул и фамилию подруги капитана – маркиза дю Лендорф. Эли спрашивал, как поживает маркиз, на что Ирэн лишь недовольно морщила свой аккуратный носик и ещё активнее обмахивалась веером. Мадемуазель де Флорис сделала вывод, что отношения между супругами дю Лендорф оставляют желать лучшего.

Когда прощались с маркизой, Эли поцеловал протянутые ему руки.

- Спасибо, милая, я навещу вас, как только появится возможность.

- Ловлю на слове, - промурлыкала красотка.

А Марселлет отвернулась и грызла губы, раздражённая этим их воркованием. Того и гляди целоваться начнут! Мартовские коты, не иначе! Она была намерена вдоволь поупражняться в остроумии, когда они останутся одни, и уколоть Эли максимально болезненно. Но как только экипаж остановился у шикарного особняка, и капитан сказал ей, указывая на широкую белую лестницу, «пойдём», Марселлет оробела. Идти туда? В этот дворец? В таком виде?

Едва они поднялись, перед ними распахнулись двери.

– Молодой господин вернулся! - радостно воскликнул слуга.

Марселлет в ужасе следовала за Эли, не смея дышать. Тут всё было пронизано роскошью. Это что, особняк Вальфсона? Не может быть! Тот, кто так живёт, не станет ходить в море на пиратском корабле и похищать людей! Но судя по реакции слуг и тому, как уверенно Эли держался, его тут любили и считали своим.

Глава XI, в которой Марселлет спутала карты епископу

Настроенная покинуть сей негостеприимный дом во что бы то ни стало, Марселлет предусмотрительно облачилась в мужское платье. Тётушка проживает далеко отсюда, и девушка пока плохо представляла, как доберётся до неё. Но что-то подсказывало, что появляться в женском обличье одной на улицах портового города для такой юной барышни небезопасно.

В особняке епископа, как обычно в утренние часы, царила почти гробовая тишина. Если и встретится ей какой-нибудь лакей, вряд ли он станет интересоваться тем, куда она направляется. А когда Эли доложат о её побеге, она уже будет далеко. Об этом думала Марселлет, пока кралась по широкому коридору мимо библиотеки. Её двери почему-то были открыты настежь. Быть может, служанка наводила порядок. Но когда мадемуазель де Флорис поравнялась с проёмом двери, норовя прошмыгнуть мимо, то машинально повернула голову и окинула взглядом внутреннее убранство помещения. И встретилась взглядом с Эли. Он сидел в кресле, вытянув и скрестив ноги. В руках его была книга. Какой-то увесистый солидный том. С минуту молодые люди молча смотрели друг на друга и каждый мысленно строил догадки о том, что же привело сюда другого.

- Вы уже проснулись, сударыня? - негромко спросил Эли. - Доброе утро.

Он приветливо улыбнулся.

- Почему вы дома?- нахмурилась Марселлет. - Все бордели сегодня закрыты? В тоне её сквозил металл. Капитан отложил книгу и опустил руки на подлокотники.

- Не злитесь вы так, - игнорируя её холодность, дружелюбно сказал Вольфсон. - Если вы про мой позавчерашний отъезд, то я ночевал у бабушки.

Кажется, её злость его веселила.

- Почему не у маркизы дю Лендорф? Она же вас приглашала.

- А что можно, да? Вы разрешаете?

- Разве я должна вам что-то разрешать или запрещать? Какая вам вообще разница, что я думаю? Вы даже отца не слушаетесь.

- Я не хочу к маркизе. Не хочу, поэтому не еду. Вас такой ответ устраивает? Марселлет пожала плечами.

- Мне не интересно, где вы были. Можете не оправдываться.

- Вы обо мне гораздо худшего мнения, чем я есть. Очень жаль. А я хотел извиниться за то, что наговорил вам накануне отъезда глупостей и незаслуженно обидел. Простите. Я был зол на отца и не думал, что говорю. Это меня не оправдывает, я понимаю. И всё же мне самому будет легче после этого извинения.

Марселлет молчала и глядела на него озадаченно. Эли извинился и говорит с ней без иронии? Что с ним случилось? Она совершенно не ожидала от капитана таких слов. Судя по выражению его лица и тону, он на самом деле раскаивался в том, что обидел её. И мадемуазель де Флорис поймала себя на мысли, что уже не думает о побеге. Её манил мир книг. Здесь их было бесчисленное множество. До сих пор она не осмеливалась сюда заходить. Но очень хотела. Книги Марселлет любила с детства. У тётушки имелось множество любовных романов и сборников поэзии. Приходилось довольствоваться ими, хоть это и не в полной мере отвечало её собственным вкусам. Ей больше нравились истории о путешественниках, приключениях, других странах.

- Так вы меня извините? - с надеждой спросил Эли.

- Если вы дадите мне что-нибудь почитать, то я обещаю больше не обижаться.

Марселлет вошла в библиотеку и обвела полки пытливым взглядом.

- Конечно, выбирайте, - с готовностью предложил Эли.

Девушка заворожено водила пальчиком по корешкам книг, не зная, какую первой взять в руки. Глаза разбегались от их разнообразия. Хотелось прочесть разом всё! В детстве она мечтала, что когда-нибудь у неё появится своя огромная библиотека. Вот такая же. Но было не очень вежливо игнорировать присутствие Эли. Он ведь всё ещё находился здесь.

- Почему вы ссорились с отцом? Я слышала вчера утром, - поинтересовалась Марселлет, не поворачивая головы в его сторону и продолжая изучать названия томов на одной из полок.

- Потому что он ярый блюститель моей порядочности и тоже постоянно подозревает меня чёрти в чём.

- Должно быть, у него для этого есть основания.

- Нет, он просто помнит себя в молодости. И думает, что все такие.

- А вы не такой? Да бросьте, - Марселлет, наконец, взглянула на собеседника, и в глазах её читалась сомнение.

- Думайте что хотите. Это ваше право, - равнодушно и как-то даже устало вымолвил Эли. - На этом позвольте откланяться. Скоро позовут к завтраку. Вы, как я понимаю, решили есть у себя?

- Да, не хочу портить аппетит вашему батюшке.

- Как знаете.

Он медлил, будто хотел ещё что-то сказать. А она выбрала пару книг и, прижав их к груди, двинулась к выходу.

- Марселлет!

Девушка вздрогнула. Именно этот человек произносил её имя по-особенному мягко.

- Вы ведь хотели сбежать сегодня? – тихо спросил Вольфсон.

Она на миг застыла, не решаясь посмотреть ему в глаза, а затем поспешила прочь, так и оставив вопрос капитана без ответа.

Своё обещание женить сына епископ, похоже, решил воплотить в жизнь, не мешкая. По его мнению, затягивать с этим не следовало, иначе Эли мог где-то раздобыть судно и снова умчаться бороздить морские просторы. Узнала об этом Марселлет совершенно случайно. Служанка, примерно её ровесница, а может быть чуть младше, убиралась в комнате, и вдруг раздался звон разбитого фарфора. Девушка вскрикнула. Марселлет отвела взгляд от окна и посмотрела в сторону звука.