Горькое Пробуждение в Кромешной Тьме Смешного Ада

Смерть. Твоя смерть наступила сейчас. Ты прятался очень долго, довольно много раз удавалось уйти, но не в этот раз. В этот раз смерть пришла к тебе, та самая. Ты помогал смерти дойти до других, но на этот раз смерти помогли дойти до тебя. Конечно, тебе хотелось бы прожить чуть больше, но кто выбрал этот путь? Ты. Ты, Капван. Ты выбрал этот путь, и на этой ноте этот путь кончается. Ты умер без мучений, уснул, как после тяжелого рабочего дня, хотя не сказать, что ты был из работяг, дружище. Кровать в мертвецкой была необычайно удобной в тот момент, не так ли? Лица их ты уже не помнишь, тех, кто тебя привязал к кровати и ввел инъекцию, их работа выполнена успешно, нас больше нет, тебя больше нет. Но тогда почему с тобой говорит твой внутренний голос? М? Не задумывался, дружок? Я думаю, нам с тобой можно ещё раз, ещё чуть-чуть побегать от наказания. Просыпайся, ублюдок.

Глаза отворились. Неприятный холодный свет от жужжащей лампы левее, в остальном повсюду темнота. Он был на больничной койке. Нос разрывало от запаха мусора в этом помещении, повсюду летали мухи. Капван вскочил и сразу же побежал к освещенной двери, он начал долбиться в ту. На нем был сине-сероватый комбинезон с надписью на спине: «Городская тюрьма штата». Коротко стриженный, в старых, грубых шрамах по всему лицу и трехнедельной щетине, все брал разгон и врезался в дверь своим плечом. Разгон. Удар. Еще раз. Разгон. Удар. Сильная боль. Он упал. Такими темпами плечо сломаю, – понимал тот. Держась за свое теперь больное правое плечо, тот подошел к столику, стоящему около его койки. Там был диктофон, который он включил дрожащими руками:
«С днем рожденья, мистер Вассерман! Ваш нрав, ваш опыт нас очень заинтересовал! Поверьте! А потому ваша казнь немного отложилась, но никто не сказал, что этой ночью вас не казнят. Как вы можете знать, в Роук-Сити очень актуальны войны среди местного криминалитета, а еще более актуальны снафф-фильмы, которые по их битвам выходят в свет. Лучшая новость для вас заключается в том, что на вас охотится каждая банда города! Награда за вашу голову превышает полмиллиона долларов! Даже на глав этих сударей награда гораздо меньше. А потому на эту ночь вы тут звезда. Ключ в тумбе. Повесели людишек! И сдохни уже, Вассерман».
Он ещё пару секунд постоял, пытаясь переварить происходящее, а после забрал ключ. Капван вышел на улицу. Повсюду заборы, повсюду перекрыто, повсюду мусор. Складывалось такое ощущение, что город заброшен, лишь фонари горят. Он зашел в переулок. Около помойки лежал окровавленный труп бомжа. Он умер не так давно, судя по всему, свежая черная кровь, разложения еще не видать, хотя в темени трудно определить наверняка.
Громкий смех, недалекое шарканье влажной подошвы по грязному асфальту. Вассерман подобрал продолговатый осколок стекла и укрылся в тени мусорного бака. Их было двое. У одного была труба, у второго мелкая фомка. Глаза Вассермана превратились в лед, он сжался от страха. Кровь кипела в боевых жилах, осколок сжимался сильней, вызывая легкий дискомфорт в ладони. Они приближались.
– Да я тебе не гоню, реально разделали того придурка!
– Ну-ну! Пиздабол хуев, спрошу у Синди! Узнаю сам!
– А от меня тебе инфа не лезла... Че?! Ой. Прием?! «Один из вас ко мне идите, это срочно». Ага, ща приду.
– А ты не охуел? Меня одного тут оставляешь, западло мне на этого еблана мертвого смотреть.
– Че ты разнылся? Я быстро ща сгоняю. Тут жди.
И вот остался только бандит с трубой. Он вложил в подмышку ту и начал вынимать папиросу из пачки, да вставил себе в рот. Бандит начал было зажигать её, как вдруг услышал один шаршок позади, он опомнился, хотел повернуться тут же, но вдруг он выронил трубу, та упала с неприятным металлическим отзвуком по асфальту. Бандит почувствовал, как разрывается его кожа у шеи, как внутри рвутся его нервы, а самому ему очень тепло, нечем дышать, и давление, кажется, подскочило так, что аж глаза слегка выпячивают. Ему оставалось лишь невольно сопеть, но в ту же секунду окровавленный осколок вышел из его шеи, сама же жертва уже упала на колени. Неизвестный взял его за волосы, потянув те вниз. Сопящий и захлебывающийся от собственной крови гангстер посмотрел на силуэт в последний раз, а после в его левый глаз вошел остаток осколка, дойдя до мозга. Картинка выключилась. Навсегда. Настолько навсегда, насколько должна была выключиться у его убийцы парой часов ранее. Он пнул его вперед, тот упал лицом в грязь, осколок вошел еще глубже. Струи крови же создавали мелкую лужицу, которая стекала по трещинам асфальта. Вассерман задрожал ещё сильней, он упал, отполз к мусорке и прижался к той с полным пониманием, да яснейшим осознанием того, что он убил человека, и как он его убил. Тот повернул голову и увидел труп того бомжа, от неожиданности он вновь вскочил.
На панику времени было не так много. Обобрав труп бандита, он забрал себе его дешевые часы, рацию и упавшую не по своей воле, как и её владелец, металлическую, ржавую трубу. Судя по времени на часах, ночь только начиналась. Труп он выкинул в заполненную мусорку, предварительно освободив место для биомусора. Он понимал, что там, где он находится, – тупик, а выход в другой район только один. Вассерман спустился по лестнице вниз из переулка во подобие двора. Пока никого не видно, но кое-что вдруг объявилось.
– Але, Дартон! Я сейчас уже иду с босса, че у тебя там, а? Но в ответ лишь молчание.
Вассерман поднялся назад по лестнице и сел за стену около неё, укрывшись в тени. Рацию Дартона он сделал погромче и кинул ту вперед от себя. Второй бандит всё говорил в рацию, а после того, как услышал себя же, начал бежать по лестнице. За одну ступеньку до дохождения кверху его лицо получило сильный, тупой удар. Нос его сломался, он полетел по ступенькам вниз, ломая себе косточки в разных местах. Скатившись до низу, он больше не сдвинулся, видимо, даже не успел издать последний выдох. Вассерман взялся левой рукой за плечо. То очень сильно загудело после такого удара, но стоять было нельзя. Он пошел дальше.
Первая незапертая дверь. За ней оказался длинный жилой коридор старого, полузаброшенного дома. Жёлтый, пресный свет из старых ламп, вонь от старых ковров и гнили. Он вошёл и закрыл за собой дверь. Капван крепко сжимал фомку второго бандита и поднимался по не самой надежной на вид лестнице. Здание явно нуждалось в ремонте, как и многие другие в этом городе. Капван поднялся на третий этаж из четырех и увидел, как из квартиры выходит вооруженный бейсбольной битой человек. Он был одет как те два бандита, и было понятно Капвану, что этот один из них. Вассерман взглянул пустую стеклянную бутылку. Вход на четвертый этаж ему перекрывал мусор, а назад идти он не решился. Бандит пошел в его сторону. Как он начал подходить ближе, Вассерман, несмотря, ударил фомкой, но, как оказалось, он был с другой стороны стены, и удар прошелся только по стенке, где фомка и застряла.
– Какого хуя?! Вассерман?!
Бандит замахнулся битой, и в тот же миг в его лицо влетела бутылка. Она не разбилась, но бандит от этого удара попятился и сел, облокотившись на обшарпанную стену. Вассерман вынул фомку из стены. Размах. Снизу влетел удар в глотку. В миг вошли захватывающие части холодной фомки. Языка он уже не чувствовал, глаза залились кровью, и дышать он не мог. Вассерман упёр ногу в его грудь и обеими руками разорвал ему глотку, потянув вверх фомку. Голову удержал лишь позвоночник. Сам же Вассерман был измазан алыми пятнами, оба его предплечья были наполовину в засохшей крови, наполовину в новой, стекающей на вонючий ковёр. Он откинул фомку в сторону и облокотился на противоположную стену, дабы перевести дух. Вассерман полностью осознавал, что он творит, как он это творит. Он не был одним из невменяемых, наоборот, даже всё осознавая, тот всё равно творил. Вдруг скрип двери. Яростный крик. На него побежал огромный бугай с пожарным топором. Вассерман сразу же поднялся и побежал вниз, он рванул слишком резко и прокатился по деревянной лестнице, тем самым рассечив себе правую бровь. Он еле как встал, бугай уже на лестнице. Вассерман, хромая и держась за плечо, начал убегать, кровь заливала ему правый глаз, и тому пришлось его закрыть и ограничить себе зрение. Даже будучи закрытым, он пощипывал. Спустившись на первый этаж, он побежал в другую от входа сторону. Бугай был медлителен, но он был рядом, неизвестно, что ещё может быть. Бугай был уже за двадцать шагов. Вассерман с разбегу выбил дверь в подсобку, вместе с этой дверью он сбил стоящего охранника там. Тот осел к стене, да начал тянуться за стареньким помповым дробовиком, который тот выронил при ударе. Вассерман, забыв про боль, ударил ногой тому по голове. Тот перестал тянуться и завыл, держась за ту. Вассерман же взял дробовик, и в тот же момент бугай сделал выпад топором в его сторону, если бы он был чуть ближе, то головы бы не стало. Вассерман выстрелил. Оглушил всех в мелкой подсобке и промахнулся. Лишь посыпалась побелка. Бугай же чуть отступил на шаг от мимолетного страха из-за неожиданного выстрела, и сделал ещё один замах, тот замах, который не успел превратиться в сокрушительный удар. Ещё один громкий, оглушительный хлопок, проходящий эхом сначала по всему зданию, а после по городу. Лицо превратилось в кровавое месиво, тело упало. После Вассерман застрелил охранника. Он откинул дробовик, протер лицо сухой частью рукавов, открыл вторую дверь в подсобке, ведущую на улицу. Не самый свежий воздух, другие хлопки, полная луна. Облокотившись к стене дома, он безвольно избавился от своего последнего обеда. У него слегка кружилась голова, он протер рот от блевотины и зашёл назад. Из этой кровавой бани он забрал дробовик без приклада, но с ремнём, да топор бугая.
Всё ещё прихрамывая, он пытался держаться укромных мест и темноты. По пути он обошёл три группы, последняя была из другой банды. Судя по всему, это были скинхеды. Вассерман зашёл в неприметный подвал, там он надеялся переждать какое-то время и подумать над планом побега. В подвале на удивление был свет, а ещё был стол, на котором лежал диктофон такой же модели, что и в комнате, где он очнулся:
«Сейчас должно быть полпервого, ты обязан был прийти сюда к этому времени, если ты ещё не сдох, Вассерман. Короче, если ты будешь сидеть в каком-либо месте больше двадцати минут, твоё местоположение узнает каждая тварь города, не забывай, что мы тебя видим повсюду. А, и да! Теперь ты устроен в пиццерию Тома! Иди и обслужи каждого лысого клиента там! А иначе, мой милый дружочек Капван Вассерман, твой нелёгкий путь усложнится втрое. Бегом, сука!».
Пустой, уставший и отчаянный взгляд смотрел на диктофон. Вздохнув, он посмотрел в потолок, а после подошёл к умывальнику, который вообще непонятно что делал в том подвале. Вода текла ржавая, он помыл руки от крови с лицом. Разрядив дробовик, он узнал, что есть всего три патрона. Тот зарядил их обратно. Лампа издавала такой же неприятный звук жужжания, что и там, где он очнулся, как будто специально одни и те же комнаты делают, только не хватает койки. Он сел в позу эмбриона и закрыл глаза. «Порадовался, да? Тварь ты бессердечная. Ты можешь делать это быстро и эффективно, ты умеешь. Но что же делаешь? Наслаждаешься. Ты монстр. Нет, я жертва обстоятельств, а не монстр. Они заслужили это. Они охотятся за мной, они убивают других людей. Тот бомж на улице ничего не говорит? Как будто ты потерял веру в людей... Общаться остаётся только с самим с собой и только в голове, как и в камере тогда. Я отдышался, пора идти, пока сюда не пришли охотники за моей башкой».
Да пошёл в пиццерию тот, чёрный ход которой находится в противоположном здании.
– Что, этот жид рядом вроде?
– Да пристрелили, как сучку, наверное. Не слышал выстрелы неподалёку? В его ущербную тушку сотка пудов!
– Бля, ну, поллимона каким-то уебанам с соседнего худа достанется, а не нам.
– Сука... Да... Есть моментик такой.
– Он тут обязан пройти. Пойду до Дэйва пройдусь, вдруг он убил его там, а нам сейчас не говорит спецом.
– Ну, иди, че.
Скинхед стоял на кухне. Там капала вода из крана, делая такт. Вассерман положил дробовик на пол и, замахнувшись топором, подкрался к скину, размажив тому голову, он повертел плечом и, забрав дробовик, пошёл дальше. Труп упал громко, а потому туда сбежались Дэйви и скинхед, который к нему ходил. Вассерман же спрятался в тёмном выпаде сбоку от выхода в зал, откуда те и вошли.
– Ебать... Ты это видишь?!
– Этот урод тут. Вот что я вижу.
Пока они обсуждали, человечек из темноты начал мучатся. Слизистая начала его подводить. Ему сильно захотелось чихнуть из-за пыли и ужасного запаха на кухне. Он попытался максимально тихо издать звук, но один из скинов обернулся и заметил его. – Пизда тебе! Сил под собой Вассерман уже не чувствовал. Он кинул топор в Дэйви. Топор пролетел мимо. Вскинул дробовик. Оглушительный хлопок. Дробь разорвала живот не ожидающего выстрела скинхеда. Дэйви испачкался в крови своего собрата. Он оцепенел. – Руки! Подними руки, тварь! – Закричал тому Вассерман. Дэйви того не послушался, он побежал к чёрному ходу, откуда зашёл Вассерман. Хлопок. Парень лежит на полу. Вся его спина в рваных ранах. Вновь кровь залила пол. Дэйви оказался ещё жив, он начал сопеть и ползти к выходу. Вассерман подошёл к нему и со всей ярости, которая в нём осталась, начал наносить тупые удары рукояткой дробовика по его затылку. Удар. Дэйви затих. Удар. Ничего. Ещё удар, а за ним ещё. Что-то сломалось. После последовал удар больной ногой. Он разбил его череп, но удар прошелся и по нему, и он почувствовал боль.
Вассерман упал и заскулил, проступили слёзы, он ни на секунду не переставал дрожать. Так он и остался лежать пару минут, без отдыха он умрёт быстрей, нежели если будет идти блицкригом по всему городу. А кран всё так и капал. Кап. Кап. Кап.
– Эй! – раздался вдруг хриплый, старый голос.
Вассерман же сквозь боль моментально потянулся за дробовиком.
– Ты собираешься убить единственного человека в городе, который сначала говорит, а не стреляет?
Вассерман встал и нацелился на исхудавшего седого деда, – Говори, – тихо ответил тот.
– Я могу помочь тебе выйти отсюда. Я знаю, где они не следят.
– Ну?
– Метро. Оно уже давно не работает, это как минус и как плюс. Минус тут то, сынок, что там много мусорщиков, а плюс это то, что через метро можно выйти из этого города.
– То есть мне явно надо в метро?
– Ну ты, конечно, можешь тут побегать, поубивать гангстеров. Только потом убитым гангстером будешь ты. Через центр даже идти не думай, там контроль коррумпированных уебков, у которых вооружение, блять, времён гражданской войны. Ты сейчас на севере. Суть в том, что можно выйти только через центр, если не идти через метро. Но тебе и так придётся идти в центр, ведь ближайшая станция стала непроходимой из-за завалов.
– Ты меня проведешь?
– А куда мне ещё идти? Я один хвост поджимаю идти, а с тобой нет.
– На меня же охота идёт полнейшая, ты серьёзно?
– Блять! А как я, по-твоему, выйду, сынок? Я один мишень для снафф-фильма, лучше идти со второй, более большой мишенью, которая может дать отпор.
– Веди.
А водица так и капала. Они пошли. Несколько переулков пересекли, пару кварталов. Одного бандита по пути убили, может двух.
– Всё, мы в центре... У нас есть... Ну примерно минут пять. Если мы тут будем находится больше пяти минут... Нам пизда, – начал старик.
– Веди давай. Они зашли в переулок, там же был стоял патруль из двух копов. Спрятавшись в тени, Вассерман кинул камушек в противоположную им сторону.
– Вот тебе нож. Тыкай в шею вон того, я же топором убью этого, – сказал тот шёпотом.
Но всё пошло не по плану, один из копов сообщил в рацию о подозрительном звуке, и туда пришёл ещё один патруль. Вассерман и Старик залезли в мусорку, где успешно прятались.
Как вылезли, патрулей не было, первого в том числе. Они вышли из переулка и спустились в метро. Свет там горел через раз, сыро, холодно, воняет смертью. Множество шагов тяжёлых сапог позади, это бег отряда. Дуо забежало в подсобку, из которой можно было пройти по длинному, заверстелому коридору в туалет и назад на станцию. Дверь подсобки расстреляли. И перед тем как её выбить, в стрелка прилетела небольшие, но сильные ответки в виде дробинок. Броня образца девяностых годов не помогла, его пробило насквозь, и он упал хлюпать собственной кровью и хрипло прикрикивать, что он умирает. Тут же со второго входа вдруг начали входить двое человек. Вассерман увидел, как этот спецназ выглядел и чем был вооружен. Жалкие и дешевейшие пистолеты-пулеметы, которые используют, по ощущению, только гангстеры, да броня, которая по ощущениям лишь для пафоса. Вот только времени обдумывать это всё не было, по нему открыли стрельбу, он же ушёл с линии огня и спрятался за стеной, замахнувшись топором. Один из них вошёл, который не стрелял, и его прирезал старик, тем самым спасая Вассермана. Вот только начались хлопки. Старика обстреляли с обеих сторон, да так быстро, что он упасть сразу же и не успел. Вассерман же не думал, он сразу же подобрал пистолет-пулемет убитого спецназовца и открыл огонь что по первому со стороны обстрелянной двери, что, развернувшись, по второму. Он ничего не слышал, кроме гудения в собственной голове. Выстрелы временно оглушили его, опять. Капван выронил пушку и просто смотрел на капли крови, которые влетели на стену. Рассечённая бровь до сих пор кровоточила, он стоял с закрытым глазом. Дробовик он с себя скинул, забрал заряженные магазины на пистолет-пулемет, забрал нож Старика, да пустился по рельсам в свой хромой и нелёгкий путь.
Он не чувствовал ничего, он ни о чём не думал, он просто шёл. Шёл и всё. Тот даже не знал, куда он идёт-то вообще, но шёл, куда вели остатки тех немногих сил, что в нём поддерживает адреналин и животная воля к жизни. Дойдя до фонаря, он остановился перевести дух. Что-то он необычайно быстро устал. Вассерман оглянул свой живот: пулевое в боку, кровотечение. Выйдя из метро, он ошибся станцией, судя по всему, город и не думал заканчиваться. Он сел отдышаться на колено, а после глянул на тёмное небо, которое потихоньку начинало пропускать солнечный свет, но до рассвета ещё пара часов, а может меньше. Вассерман не спустился назад, он просто похромал по дороге, как будто рутинно идёт на остановку. Тот вошёл в похожий дом на тот, где он достал дробовик. Там же он увидел с десяток чёрных в банданах одного цвета. Какого они были цвета, он не задумался, просто были одинаковые. Ему было настолько всё равно, что он даже это не воспринял.
– Ебаный Вассерман! Нигеры, блядь! Убейте хуесоса! – закричал один из них. На него хотели было выпустить град пуль из их оружия, но автоматическая очередь вошла в их тела, устроив месиво в этом тесном коридорчике. Вассерман на остатках адреналина забежал на лестницу, перезарядился. Он начал перестреливаться с остатками чёрных. Большую часть он убил, другую ранил. Вой, жалостные крики, всё это прерывалось громчайшими хлопками. Он вышел из-за укрытия, застрелил ещё одного, а после второго. Угроз больше не было. Вассерман шёл по их телам и расстреливал тех, кто был жив, по его мнению. Удар в спину. Вассерман упал на залитый черно-алой кровью пол лицом, сразу же попытался развернуться, но получил ещё раз по спине тупой удар. Что-то хрустнуло. Вассерман закричал от боли. После прозвучали хлопки. Он почувствовал такое жжение в ногах, такой неприятный жар в теле, что те остатки тела, которые ещё функционировали, начали корчиться. После на него село иное тело. Маргинал с извращением взял его за подбородок своей грубой рукой в кожаной перчатке и потянул вверх, тем самым обнажая шею. Он достал нож из кармана Капвана. Вассерман же дотянулся до пистолета-пулемета и поднёс к своей голове, он нажал спуск. Хлопок не прозвучал. Нет, не потому что он умер и не услышал его, а потому что прозвучала предательская осечка. В этот же миг лезвие, тупое, грязное в чужой крови лезвие проскользило по потной, измазанной в так же чужой крови шее. Последний выдох издать он не успел. Последнее слово издать он не успел. Последний обед, который такое название и носил, так и остался его последним обедом. Побегать от наказания он смог, но не убежать. Он проиграл не им, он проиграл себе. Смерть наступила сейчас.