Грешник. Я не знал о сыне

Глава 1

— Волнуешься, милая? — мама появляется за моей спиной, я вижу ее отражение в зеркале.

— Немного, — пожимаю плечами.

Хотя нет… Я очень волнуюсь. По сути, я впервые иду на собеседование в очень серьезную контору. До этого я работала удаленно, все было просто. А сейчас надо будет сидеть в офисе, стараться не злоупотреблять больничными, хотя сын не болеет часто. Так, сезонные простуды, ветрянка в садике не прошла мимо нас, но в общем и целом у меня ребенок с отличным иммунитетом.

— Ты отличный специалист, — мама разворачивает меня к себе и берет за плечи, стараясь подбодрить. — Ангелина, — называет полным именем, — у тебя отличные рекомендации, ты столько лет уже проработала, пусть и из дома. Уверена, ты пройдешь собеседование.

Улыбаюсь маме. Так странно… Сама столько персонала подобрала, пусть и удаленно, а сейчас волнуюсь насчёт собственного трудоустройства. Все же делать все онлайн намного проще. У меня, по сути, только общение в интернете и с мамочками на детской площадке было последние годы, поэтому очень страшно.

Фирма, в которую я хочу устроиться, зарекомендовала себя на рынке хорошо — явно не шарашкина контора. Уж в чем, но в вакансиях и условиях я разбираюсь отлично, как умею и потенциальных работодателей рассматривать, так и искателей работы. И все кажется таким простым, пока не касается тебя лично.

— Спасибо, мам, — обнимаю ее. — Если я вдруг задержусь, то в часов пять иди за Максимом в садик. Я там приготовила…

— Лина, — отстраняется мама, — не первый день замужем. Я знаю, когда забирать и чем кормить внука. А ты думай только о работе.

Я не хотела выходить на постоянку в офис. Из дома работать удобнее, да и сын всегда на виду. Всегда могу сорваться в детский сад, хотя мне ни разу не звонили и не просили срочно забрать ребенка. И маме помочь всегда могу приготовить или убрать. Пусть она и не показывает, но я знаю, что ноги у нее в последнее время сильно болят. А операция по замене суставов… Я перестала считать нули после пятого, понимая, что не потянем мы.

Но я нашла эту вакансию и подумала, что при такой зарплате можно начать откладывать на операцию. Осталось самое сложное — устроиться. Я же все знаю, не один год занималась подбором персонала. Должна справиться, тем более и мама, и сын так верят в меня. Не подведу…

Я одна работаю на нас троих. Мамина пенсия — это… Покрыть коммуналку, купить лекарства и немного на продукты.

Родила меня мама поздно, отца я совсем не знала, поэтому только мы есть друг у друга. Правда, несколько лет назад появился в нашей семье мужчина — мой сын. Когда мать узнала, что я беременна, то села на диван и заплакала, сказав, что я повторяю ее судьбу. Может, это не так и плохо? Главное — не терять надежду и позитивно мыслить.

Тогда я испугалась маминых слов, потому что аборт делать не собиралась. Если эта жизнь зародилась во мне, то так надо было. Значит, этот ребенок должен был появиться на свет.

— О чем задумалась? — мама гладит меня по щеке, а потом смахивает невидимую пылинку с моей блузки.

— Не знаю, — делюсь с ней, как и всегда. — Что-то в груди ноет. Но это от предстоящего собеседования наверняка. Правда… Не знаю, мам, как будто что-то случиться должно.

— Не игнорируй свои предчувствия, Лина, — качает указательным пальцем мама. — А хорошее или плохое случится?

Прислушиваюсь к своим внутренним ощущениям. А вот тут не знаю…

— Может, это предчувствие перемен? И я уверена, что в лучшую сторону, — стараюсь держаться бодро.

— Вот тебе на такси, чтобы приехала при полном параде, а не после тряски в метро, — мама достает из кармана халата купюру и вкладывает мне в руку. — И не спорь, — сразу же предупреждает, понимая, что я хочу возразить.

Если меня возьмут на работу, то я все возмещу. И ещё сверху добавлю.

— Спасибо, — снова обнимаю маму. — Мне пора.

— Беги, доченька, — напутствует она меня. — За Максима не беспокойся.

Я знаю, как сильно она любит внука. А ведь так боялась когда-то, но теперь эти страхи кажутся безосновательными. Мама не спрашивала об отце Максима, а я старалась о нем и не вспоминать. И на это были причины…

По совету мамы вызываю такси и через полчаса стою у офисного здания, закусив губу. Черт, помаду же съем, если так продолжу!

Сердце сильнее начинает отбивать чечётку о ребра, когда поднимаю голову на возвышенность из стекла и металла. Красиво, дорого… А я привыкла к панельным домам и старым детским площадкам.

На входе вижу турникеты и немного теряюсь. Но охранник, просканировав мой паспорт, выдает временный пропуск и говорит, куда подниматься. У меня уже стресс… Что же дальше будет?

Нахожу начальника отдела по подбору персонала — таблички на двери мне в помощь. Женщина лет сорока оказывается милой, даже не задаёт каверзные вопросы, и я немного расслабляюсь.

— Вам осталось только поговорить с Тимофеем Олеговичем, — говорит мне Любовь Андреевна. — Кабинет директора дальше по коридору.

Я наводила справки об этой фирме, поэтому не удивлена. И имя владельца мне тоже известно. Остался последний шаг — встретиться с ним. Думаю, если я проделала весь этот путь, то завершающий штрих не так уж и страшен.

— А он на месте? — уточняю я.

Любовь Андреевна нажимает на кнопку селектора и, как я понимаю, связывается с секретарем Тимофея Олеговича. Фотографий на сайте фирмы я не нашла, но это и не важно. Последний этап… Остался последний этап.

— Да, ждёт вас, — заканчивает Любовь Андреевна разговор. — Вы так не волнуйтесь, у нас самый лучший директор. У него тоже есть дети, он все понимает. И вы мне понравились больше всех, так что рекомендации за мной.

Повезло, наверное, его жене. Если он женат, конечно. Понимающий… Что ещё пожелать матери-одиночке, которая пытается устроиться на работу?

— Я буду рада с вами работать, если все сложится, — поднимаясь, пожимаю руку, возможно, своей будущей начальнице.

Глава 2

— У нас есть нашатырь? Или чем приводят в чувства впечатлительных барышень? — прорывается голос в сознание.

— Тимофей Олегович, я поспрашиваю, — теперь говорит женщина.

Боже… Вместе с голосами приходят и воспоминания. Матвей…

Открываю глаза — передо мной потолок. Я пришла устраиваться на работу и встретила Матвея. То есть не его… Слышала когда-то, что у каждого человека есть двойник, но не настолько же идентичный!

— Ничего не надо, — хрипло произношу, садясь на диване.

Работы мне теперь явно не видать. Да и не очень-то я и сама горю желанием. Работать на человека, который как две капли воды похож на моего… А кем мы с Матвеем друг другу были? Я не задумывалась никогда об этом, и сейчас точно не самое лучшее время.

— Какая ирония судьбы, — мой потенциальный начальник останавливается в нескольких шагах от меня, но на его лицо я не могу поднять глаза. — Вы где-то пересекались с моим братом, а сейчас пришли устраиваться ко мне в фирму на работу. Совпадение? Жизнь любит иногда так пошутить.

— Братом… — эхом повторяю и наконец поднимаю голову. — Матвей ваш брат?

Неуместный вопрос, кажется. Мы смотрим друг на друга, и теперь я чётко вижу, нет, скорее даже чувствую, что передо мной не Матвей.

Они на одно лицо, но… разные. Тимофей Олегович похож на тихую гавань, а его брат… Матвей был ураганом, штормом, цунами. И этой стихии невозможно было противостоять. И страшно, и прекрасно. Боишься, но отдаешь себя во власть, потому что бежать невозможно. Некуда.

— Да уж, — Тимофей Олегович возвращается за стол. — Матвей умеет оставить неизгладимое впечатление.

— Я, наверное, пойду, — неуверенно поднимаюсь и переминаюсь с ноги на ногу.

— А работа вам уже не нужна, Ангелина Петровна?

— Что? — ещё больше теряюсь. — Вы хотите после всего… — закусываю губу, не зная, как правильно подобрать слова.

— После чего? — с интересом спрашивает Тимофей Олегович. — Послушайте… Нет, сначала присядьте, — указывает на стул. — Кофе хотите?

Он ничего обо мне не знает. О нас с Матвеем. Правда, сейчас, когда я задумалась о том, кем были друг другу, уже и сама не уверена, были ли “мы”.

Видимо, моя подруга была тогда, пять лет назад, права. Матвей — обычный бабник, который, возможно, и не вспомнит мое лицо, не узнает меня при новой встрече. Конечно, о таких эпизодах близким не рассказывают. Это же замучаешь родных разговорами о своих похождениях.

— Кофе, — постучав, в кабинет входит секретарша.

Видимо, начальник успел отменить нашатырь и заказал кофе.

— Спасибо, — кивает Тимофей Олегович. — Вы можете быть свободны. Хотя подождите, — останавливает ее. — Ангелина Петровна, у вас документы с собой? Отдайте их Валентине, она отсканирует и передаст с отдел кадров.

— О… — только могу выдать и ищу взглядом свою сумку.

Она на кожаном диванчике, где недавно лежала и я. Достаю файл с подготовленными документами и отдаю секретарше.

— Оригиналы заберёте у меня, когда будете уходить, — деловито произносит Валентина и выходит.

— Итак, Ангелина Петровна, присаживайтесь, — повторяет Тимофей Олегович и быстро пробегает глазами по экрану ноутбука. — У вас успешное закрытие вакансий, процент достаточно высок. Хм… А почему высшее неоконченное? Вам оставалось учиться всего ничего, но вы ушли. И хорошая специальность у вас была. Финансовая аналитика.

Сердце замирает в груди на несколько секунд, а потом начинает бешено колотиться, едва не ломая ребра. Почему он об этом спрашивает?

— Я… — делаю глоток кофе, который едва не проливается на блузку, потому что руки дрожат. — Я… Моя мама болеет, ей нужна помощь.

Безбожно лгу. Ушла я из института по другой причине, но так страшно ее озвучивать перед братом Матвея. А если сразу после нашего собеседования Тимофей Олегович позвонит и расскажет, что теперь у него работает девушка, которая в обморок упала, перепутав братьев?

Нет, вряд ли Матвей меня вспомнит. Не стоит об этом беспокоиться. И Тимофей Олегович, кажется, интересуется всем исключительно с профессиональной точки зрения.

Но ведь мне все равно придется заполнять анкету, и тогда станет понятна истинная причина моего ухода из института.

— Сочувствую, — произносит Тимофей Олегович. — Но вы успешно прошли онлайн-курсы по HR, начали работать.

— Ещё я родила ребенка, это тоже причина, — выпаливаю, решив ничего не скрывать.

Он же не знает, что это ребенок его брата, его родной племянник.

— Вы указали, что не замужем, — Тимофей Олегович снова смотрит на экран. — Впрочем, меня это не касается.

— Я, честное слово, не стану злоупотреблять больничными, — обещаю. — Мама всегда сможет присмотреть за сыном. И он не болеет почти, я тоже. И в другой декретный я не собираюсь.

— Чем черт не шутит, — улыбается мой новый начальник, и в этот момент я едва не выдаю протяжный стон. — Не зарекайтесь, Ангелина Петровна.

Когда Тимофей Олегович улыбается, их сходство с Матвеем становится для меня невыносимым. И мне бы, конечно, спросить, как часто один брат появляется в офисе другого, но я не знаю… После разрешения ситуации Тимофей Олегович ни разу больше не упомянул брата, не спрашивал меня, откуда я его знаю. Значит, боссу все равно.

— А это только ваша фирма? — интересуюсь вроде бы невзначай, но мой фортель не удается.

— Если вы хотите спросить о моем брате, то я с ним не общался пятнадцать лет, только недавно мы встретились и кое-как наладили общение, — безразлично отвечает Тимофей Олегович. — Сейчас Матвей, скорее всего, на очередном турнире. И меня не волнует, что у вас было в прошлом. Если вы готовы работать, то работайте. Здесь он никогда не появлялся и вряд ли появится.

Кажется, я густо краснею — чувствую, как щеки вспыхивают. Но Тимофею Олеговичу на самом деле все равно. Сам же сказал, что с братом не общался столько времени. Значит, отношения у них не очень. Но самое главное, что мне не грозит встреча с Матвеем.

Глава 3

— Я работаю, — сдержанно говорит Тимофей Олегович. — И ты сейчас мне мне мешаешь, Матвей.

— Такая симпатичная со спины работа у тебя, — понимаю, что говорит обо мне и напрягаюсь ещё больше.

Вот зачем он здесь?

Пришел к брату — понятно.

И, как обычно, правила не для Матвея. Его не волнует, что люди заняты, что в офисе есть определенная дисциплина. Есть только он и его желания. Хочу — получу любой ценой.

— Ангелина Петровна, — доносится до меня голос Тимофея Олеговича, — заберите свои документы у Валентины и возвращайтесь к Любови Андреевне. Она вас введёт в курс дела.

— Конечно, — поднимаюсь, но повернуться к двери не могу.

Пусть я уверена, что Матвей меня не узнает, но мне самой придется взглянуть в лицо своему прошлому. Такому болезненному, но и такому сладостному. С ним все на контрасте. Все на пределе. Чувства будто стократно усиливаются. Нервы обнажены. Поэтому с ним можно вознестись в рай или упасть в самую темную бездну, в самое пекло. Я была в обоих состояниях. Но в то же время была готова к этим качелям, готова идти с ним по жизни.

Влюбленная идиотка… Была. И если была, то смогу сейчас обернуться и пройти мимо. Он все равно меня не узнает. Месяц мы провели вместе пять лет назад. Слишком долгий срок и слишком короткий. Все же контрасты — это про Матвея.

— До свидания, — произношу и, стараясь не смотреть в лицо своему прошлому, иду к двери.

— А с мордашки твоя работа ещё симпатичнее, — присвистывает Матвей, но я упорно его игнорирую.

Могу дышать, только когда выхожу в приемную. Вот и все. Ничего не случилось. Как я и предполагала, он меня не узнал. И это, наверное, к лучшему.

Забираю документы, иду снова к начальнице отдела по подбору персонала. Надо думать только о работе. Я не должна снова позволить Матвею отравлять мои мысли.

— Поздравляю вас, Ангелина Петровна, — улыбается мне Любовь Андреевна.

— Лина, просто Лина, — говорю я. — Очень рада буду с вами работать.

— Хорошо, Лина, — кивает она. — На сегодня вы можете быть свободны. Завтра к девяти жду вас здесь, будем знакомиться с фронтом работы. А пока возьмите с собой дома вот это, — нажимает на кнопку, и начинает работать принтер. — Это трудовой договор, соглашение о неразглашении коммерческой тайны. Ознакомьтесь, завтра подпишете в отделе кадров.

— То есть я могу быть свободна? — беру ещё теплые листы и протянутый файлик.

— Завтра к девяти, — напоминает Любовь Андреевна.

Все, у меня получилось. И я справлюсь, пойду на повышение, может, через время. Или перейду в другую контору. По крайней мере, у меня будет стаж не только в онлайне, а это большой плюс.

— Тогда до завтра, — произношу с улыбкой, но, оказавшись в коридоре, снова паникую.

А если я с ним столкнусь сейчас?

А если он меня всё-таки узнает?

А если?..

Нет, хватит! Я больше не та старшекурсница, которой можно запудрить мозги. Я взрослая женщина. Я мать, и думать мне надо о ребенке, а не о его… отце.

До лифта дохожу без проблем, прикладываю к турникету свой временный пропуск, чтобы выйти, и прощаюсь с охранником. Вот они — стеклянные двери, ведущие на улицу. Вот она — свобода, по крайней мере, на сегодня. А завтра будет новый день, и он сотрёт все, что сегодня произошло.

Хотя ведь… Ничего же и не произошло. Для Матвея. А мне, видимо, надо было пройти через это, чтобы окончательно понять, что я Матвея ничего не значила.

Несмотря на все тяготы и перипетии, влюбленная дурочка все ещё живёт где-то во мне.

Первое время мне казалось, что он вернётся, я искренне верила, что одумается и поймет, что зря меня обвинял во лжи. Но шло время, ничего не происходило, и с появлением Максима я поняла, что мне надо стать взрослее, а не грезить о несбыточном.

Я справилась, жила своей жизнью, в которой появился маленький человечек. И ему нужна была не мама, витающая в облаках, а мама, сосредоточенная только на нем.

Двери разъезжаются в стороны, когда я к ним подхожу, и тут же… Едва я делаю шаг на улицу, как кто-то меня за талию притягивает к себе.

— Ты… — выдыхаю я.

Его руки снова касаются меня. Я вижу перед собой лицо, которое мне столько снилось. И этот запах… Я реагирую, как самка самого озабоченного животного на земле. Кажется, это енотовидная собака. Недавно сын смотрел передачу про них, и я слушала.

Боже, о чем я вообще думаю?

— Я, — кивает Матвей. — Неужели ты думала, что я тебя не узнаю? Такого ангелочка сложно забыть.

— Не надо, — я повышаю голос, выпутываясь из этих отравляющих объятий. — И да, я надеялась, что ты меня не узнаешь. Сколько женских лиц было после меня. Я рассчитывала, что они все… мы все превратились в сплошное пятно, — понимаю, что старая обида выплёскивается наружу, пора бы прикусить язык, пока не сказала лишнего. — Матвей…

— И то есть ты просто по случайности пришла устраиваться к моему брату? — усмехается он, останавливая меня, притянув к себе за локоть. — Лина, я не верю в такие совпадения.

— Иди к черту, — собрав остатки воли в кулак, стараюсь держать лицо. — Я не обязана перед тобой отчитываться.

Мы слишком близко, и я понимаю, что этот наркотик снова проникает в меня. Будет сложно, но я справилась один раз — справлюсь и во второй.

— Конечно, — Матвей притягивает меня ещё ближе. — Мы всего лишь несколько раз переспали.

Его слова — пощёчина для меня. Но они отрезвляют. Вот, значит, как он расценивал наши… отношения?

— Действительно, — соглашаюсь, хотя собственные слова обжигают горло. — И не весь мир крутится вокруг тебя. Я просто хочу работать.

Он не верит мне. Я помню это выражение лица, когда Матвей смотрит, прищурившись. Не верит… Ну и ладно. Мне плевать. Хотя нет, я все ещё хочу, чтобы он поверил.

Та неопределенность, недосказанность, что осталась между нами, камнем висит на моем сердце. Как он мог меня обвинить?

— Работать… — тянет Матвей. — Удачи, ангелочек. Только ты здесь долго не задержишься.

Глава 4

В метро спускаюсь, постоянно оглядываясь. Цепляюсь каблуком и едва не лечу по лестнице, хорошо, что какой-то паренёк успевает меня поддержать за локоть и с улыбкой просит быть аккуратнее.

Не хватало из-за встречи с Матвеем шею себе свернуть. Ну, узнал он меня. Хорошая память у человека, что скажешь.

И зря я наплела про мужа… Вот идиотка! Стоило увидеть Матвея, как в голове все извилины стали прямыми. И он пообещал мне, что жизнь моя не будет сладкой.

Но у него есть только одна ниточка, ведущая ко мне. Это работа. И если я не буду работать на Тимофея Олеговича, то Матвей меня не найдет.

Он не знает моего адреса, из института я ушла — где я училась, Матвей в курсе. Казалось бы, все проще простого. А искать какую-то Ангелину в Москве — дело энерго- и времязатратное. Да и зачем ему меня искать сейчас, если за пять лет не попытался?

Может, вообще все его слова были лишь словами? А может… Нет, это точно бред, что Матвей хочет что-то исправить или наладить. Ни его интонация, ни его взгляд не говорили об этом. Скорее наоборот.

Ничего, найду другую работу. Вакансий хватает. Может, не с такой зарплатой, но все же…

Надо же мне было выбрать именно эту фирму! Это что — судьба, злой рок, насмешка вселенной? В огромном городе среди сотен, тысяч компаний я пришла на работу к брату Матвея. Кому рассказать — не поверят.

Выйдя из метро, нахожу ближайшую скамейку и без сил опускаюсь на нее. Короткий разговор меня эмоционально выжал. Пока я ехала, остатки адреналина ещё бушевали в крови, а сейчас они выветрились, и мое тело стало словно желе. Я ни шага не смогу больше сделать, мне надо немного посидеть.

— Линка, — женский голос врывается в воспалённый мозг и едва не поджаривает его окончательно.

— Привет, Инга, — устало произношу и щурюсь от яркого солнца, когда поднимаю глаза.

Давно мы не общались. Не сказать, что и раньше были не разлей вода, но учились в одном классе, жили в соседних домах, а потом оказалось, что и поступили на один факультет. И, конечно, в новой среде знакомым людям лучше было держаться вместе.

— А что ты такая бледная? — Инга садится рядом.

Она знала о моих… отношениях с Матвеем. Как тут не знать, если все происходило у нее на глазах? Но потом я ушла из института, мы с Ингой первое время созванивались, потом звонки стали совсем редкими, в основном ограничивались поздравлениями с праздниками. Да и интересов общих не осталось. У меня ребенок, Ингу интересовали парни, вечеринки и другие прелести жизни молодежи.

— В метро плохо стало, — отвечаю. — Сейчас посижу немного и пойду.

— А я к родителям приехала, — говорит она. — Может, вместе пойдем?

В данный момент мне совсем не до трёпа с подругой. Да даже слушатель из меня никакой, потому что мыслями я все ещё около офиса Тимофея Олеговича.

— Я… — не знаю, что придумать, да и лгать не умею. — Мне надо в магазин.

— Какая-то ты, Линка, странная, — Инга качает головой. — Проблемы с парнем?

— Нет у меня парня, — моментально вырывается.

— А надо бы его заиметь, — со знанием дела замечает подруга.

С маленьким ребенком особо на свидания не сходишь, да и, признаться, желания не было. Я знаю, что мама посидела бы с Максимом, тем более он уже не младенец, но мне и знакомиться с мужчинами-то негде, учитывая, что я не ходила работу. Магазин, поликлиника, детский сад, прогулки с сыном — вот и весь список моих мероприятий.

— Инга, ты извини, но я пойду, — поднимаюсь, забросив ремешок сумочки на плечо.

— Созвонимся, — кивает она, произнеся банальную фразу.

— Конечно, — отвечаю я.

Хотя мы обе знаем, что, возможно, только пошлём друг другу открытки в мессенджере на ближайший праздник.

Захожу в магазин, в котором мне в принципе ничего и не надо. Иду между рядами, невидящим взглядом цепляя яркие упаковки. Бросаю что-то по мелочи в корзинку и подхожу к кассе.

Маме не звоню. Времени, пока забирать Максима из садика, ещё предостаточно. Успею зайти домой, переодеться. Только у мамы будет много вопросов, а я пока сама не решила, пойду ли завтра на новую работу.

И хочется, и колется, как говорят. А может, я обычная мазохистка? Меня тянет туда, где мне будет больно.

За этими мыслями незаметно для себя оказываюсь около подъезда. Домой в любом случае придется вернуться, и разговора с мамой не избежать.

Порепетировав улыбку и счастливое выражение лица, вставляю ключ в замочную скважину.

— Линочка, — мама сразу же появляется в прихожей. — Ну как?

— Все хорошо, — улыбаюсь, стараясь не смотреть ей в глаза. — Но я… сама не уверена, что эта работа мне подходит. Знаешь, мне кажется, лучше я ещё поработаю из дома. Все же так и мне спокойнее, и тебе удобнее.

— Прекрати тараторить, — просит мама. — Ты наверняка не хочешь просто расстраивать меня. Но, Лина, я тебя знаю как облупленную. Что на самом деле произошло?

Глупо было надеяться, что я смогу провести самую проницательную женщину на свете. Я только рот открыла, а она уже все поняла.

— Я не уверена, что смогу там работать, — это произношу искренне, и мама кивает в сторону кухни.

Иду за ней, наблюдая, как она включает чайник, достает чашки… Молчит пока, даёт мне время, чтобы подготовить связный рассказ. Она никогда не спрашивала об отце Максима, но не самое ли время сейчас поделиться?

— И почему ты не сможешь там работать? — наконец интересуется мама. — Тебя кто-то обидел прямо на собеседовании?

— Нет, просто… — все равно запинаюсь. — Мамочка, владелец фирмы. Он брат отца Максима.

Шокирующая новость, понимаю. Мама прижимает руку к груди, второй нащупывая табурет.

— И ты шла туда, не зная об этом? — мама, понятное дело, сама не верит в подобное совпадение.

Я бы и сама не поверила. Но да, оказывается, такое случается.

— Конечно, не знала, мам! Да они вообще на одно лицо, я чуть в обморок не упала, когда увидела нового начальника, — произношу в сердцах. — Поэтому лучше забыть об этом собеседовании.

Глава 5

— Мама! — бежит ко мне Максим, едва я сворачиваю от ворот, ведущих на территорию сада, к детской площадке.

— Привет, милый, — присаживаюсь на корточки и смотрю в глаза сына, проведя рукой по щеке.

— Я попрощаюсь с друзьями, — важно говорит мне он, и я киваю.

Поздоровавшись с воспитательницей, перебрасываюсь с ней парой слов, протягиваю ладонь вернувшемуся ко мне сыну, и мы не спеша уходим.

Как обычно, он рассказывает, чем сегодня занимался в детском саду, а затем просит мороженое, когда мы проходим мимо кафе с нарисованными шариками в вафельном рожке.

А почему бы и нет?

Сладкое и я сама люблю, оно меня хоть немного, но успокаивает. Сев за столик, пишу маме, что мы с Максимом немного задержимся.

Болтовня сына отвлекает меня от мыслей о его отце, но все равно Матвей ядом проникает в мою голову. И то, о чем я старалась не думать, проникает в меня.

А что, если бы сейчас сидели здесь втроём?

Что, если бы все было по-другому?

Нет, только не с Матвеем.

Представить его за столиком кафе-мороженого сложно. Представить его по вечерам приходящим домой с работы или совместные выезды по выходным в супермаркет почти невозможно.

Матвей — это человек-праздник. Человек, который не привязан к местам, людям или вещам. Всегда можно найти новое.

— Мама, ты грустишь? — тихо спрашивает сын, оторвавшись от своей креманки.

— Нет, дорогой, — улыбаюсь я. — Просто волнуюсь.

— А почему? — продолжает Максим с детской непосредственностью, хотя наверняка до конца и не понимает, о чем я говорю.

— У меня новая работа, — объясняю ему.

— И у тебя будет много денюжек? — слишком громко интересуется сын.

— Т-с-с, — прикладываю палец к губам, улыбаясь.

Максим делает жест, как будто закрывает рот на замок и выбрасывает ключик. Мы возвращаемся к мороженому, и настроение хоть на один градус, но поднимается.

Сегодняшний вечер ничем не отличается от других, но утром просыпаюсь от того, что сердце просто выпрыгивает из груди. Будильник ещё не звонил, сын мирно сопит на соседней тахте. Уснуть уже точно не получится.

Тихо поднявшись, иду в ванной, затем завариваю себе кофе и устраиваюсь на лоджии, вдыхая аромат нового дня и своего напитка.

Правильно говорят, что утро вечера мудренее. Сегодня все не кажется таким ужасным. Может, и Матвей сегодня проснулся с мыслью, что на черта я ему сдалась.

— Лина, не спится? — заглядывает на лоджию мама.

— Выспалась, — пожимаю плечами.

Больше ни о чем не спрашивая, она прикрывает дверь. И я этому рада. Возвращаться к разговору о Матвее с самого утра я не хочу. Сейчас надо настроиться на работу. Только на работу.

Допив кофе, иду будить Максима. Пора ему привыкать, что в сад мы теперь будем приходить на полчаса раньше.

— А завтрак? — мама, всплеснув руками, смотрит на меня с осуждением.

— Макс позавтракает в детском саду, а я не хочу, — целую ее в щеку.

На самом деле мне кусок в горло вряд ли полезет. И нет, нервничаю я не из-за Матвея. Все же новая работа, новые люди — это всё тот ещё стресс.

— С богом, милая, — тихо произносит мама, закрывая за нами дверь.

Не знаю, поможет ли мне он, в первую очередь буду надеяться только на себя. Дожидаюсь, пока Максим в группе переоденется, и передаю его в руки воспитательницы. Я отвыкла от утренней Москвы, когда все бегут на работу, на учебу. В метро полно людей, кто-то кого-то постоянно задевает, стоит гул. Пора настраиваться, что теперь мне придется так ездить пять дней в неделю.

Точно засиделась я дома, потому что в толпе чувствую себя неуютно. Но ничего, на адаптацию потребуется время, а потом все наладится.

На улице вдыхаю уже начавший прогреваться воздух и иду к офису. Около турникетов останавливаюсь и понимаю, что мой вчерашний пропуск был одноразовым. Но ведь должны были предупредить охрану, что я приду.

Так, Лина, больше уверенности в себе. Не надо стоять здесь, как маленькая потерявшаяся девочка. Подхожу к охраннику и объясняю ситуацию. Получается все равно немного сбивчиво.

Точно одичала, сидя дома за компьютером. Моя коммуникабельность оставляет желать лучшего.

— Да, пожалуйста, — охранник протягивает мне очередной пропуск, просмотрев паспорт.

Ну вот, ничего же страшного в общении с людьми нет. И охранник совсем не грозный, он мне даже мило улыбнулся. Сразу иду к Любови Андреевне, она меня отправляет в отдел кадров, чтобы я поставила пару подписей. На обратном пути меня ловит Валентина, секретарь Тимофея Олеговича, и говорит, что меня просит большой босс.

Странно, мне казалось, что дальше я буду иметь дело только с Любовью Андреевной. Зачем ему возня с рядовым сотрудником?

Пройдя через приемную и стучу, после разрешения войти нажимаю на ручку и произношу:

— Здравствуйте…

Неужели я зря себя так настраивала, хотела пройти через все свои страхи, чтобы освободиться? Рекрутеров в Москве много, а вот брат у Тимофея Олеговича один. И если вдруг Матвей попросил, то мой новый шеф вполне мог пойти на уступки, пусть при первой встрече и не произвел такого впечатления.

— Ты не Тимофей Олегович, — мне хватает пары секунд, чтобы понять, что передо мной Матвей. — Я, наверное, пойду.

— Проходи, ангелочек, а то я могу подумать, что ты меня боишься, — выдает он обворожительную улыбку, за которой вряд ли скрывается что-то хорошее.

Он словно хочет моего страха. Словно ему это надо для подпитки.

Что за человек? И его я любила так, что эта любовь затмила здравый смысл, что я не видела его настоящего.

— Не поверю, что Валентина не знала об отсутствии Тимофея Олеговича, — понимаю, что секретарша в сговоре с Матвеем.

— Она поверила в мою неземную любовь с первого взгляда, а разве женщине нужно больше, чем красивая история? — пожимает он плечами, а улыбка так и не сходит с его самодовольного лица. — Сказал, что вчера встретил в кабинете брата девушку и сердце мое замерло, ладошки вспотели. Всю ночь я думал только о ней. Ну, и прочий романтический бред. Валька почти прослезилась. Может, мне в актеры податься?

Глава 6

Пять лет назад

— Вот это экземпляр, Линка, ты только посмотри, — толкает меня в бок Инга, и я едва не проливаю на себя свой раф. — И что он забыл в этом рассаднике тараканов и сальмонеллеза?

За недорогое, но уютное кафе около института, которое прочно заняли студенты, становится обидно. Мы ходим сюда не первый год, и пока ещё ни одного таракана я не видела, да и с кишечной инфекцией никто не слег.

Но парень, на которого указывает Инга, здесь однозначно выглядит белой вороной. Он явно не студент — если и учился, то уже лет пять как окончил. Хотя есть в нем что-то такое… мальчишеское, беззаботное.

Этот, как выразилась Инга, экземпляр замечает, что мы рассматриваем его, но его это ни капли не смущает. Наверняка привык к женскому вниманию. Он нам подмигивает и подсаживается за столик к одному из студентов, судя по всему, с факультета айтишников. Открытый ноутбук на столике, очки на переносице — вывод о специальности напрашивается сам.

— Линка, капец, — никак не может успокоиться Инга и буквально продолжает пожирать взглядом экземпляра, а я возвращаюсь к конспекту.

— Не думаю, что его так зовут, — отвечаю, пытаясь сосредоточиться на строчках.

— Надо с ним познакомиться, — уверенно произносит подруга.

— У нас завтра последний экзамен, — напоминаю я. — Может, лучше к нему подготовимся?

— Экзамен можно пересдать, а таких мужиков упускать нельзя, — отмахивается Инга.

Интересно, как она собралась его не упустить. Это не наши однокурсники. Не скажу, что у меня большой опыт общения с парнями — в основном с теми же ребятами из института.

Снова перевожу взгляд на экземпляр, который не хочет упустить Инга, и мы встречаемся глазами. Черт!

В первый момент я смущаюсь, прячусь за стаканом с рафом, но потом понимаю, что, помимо смущения, было что-то ещё. И это… словно сигнал об опасности.

— Давай попросим счёт, — прошу я подругу, и она нехотя кивает, зная, что уговорить меня не получится и консультацию перед экзаменом я не пропущу.

Официантка кивает, когда Инга озвучивает просьбу, но через пару минут возвращается и сообщает, что наш счёт оплачен.

— Вы ничего не перепутали? — хмурюсь я.

— Нет, — улыбается девушка. — Вот, — она кладет на стол чек, на котором нарисован смайлик.

Осматриваю посетителей кафе. Есть у меня догадка, кто бы это мог был, хотя не уверена. Возможно, и кто-то из поклонников Инги. Виктора, парня с нашего потока, который уже некоторое время оказывает мне знаки внимания, в помещении нет.

— Это он, — с придыханием говорит подруга. — Черт, как такой парень мог незаметно исчезнуть?

Мне даже не надо уточнять, кого она имеет в виду. Экземпляр действительно незаметно пропал. Ну, даже если и он, то это вряд подкат к двум студенткам. Зря Инга на что-то рассчитывает. Такому больше подойдёт фотомодель, а не студентка.

Я, признаться, и забываю о той случайной встрече. Последний в этом учебном году экзамен успешно сдан, сессия закрыта. Забираю зачётку, поблагодарив преподавателя, и выхожу из кабинета. Инга сразу же отлипает от стены и даже не спрашивает, сдала ли я. Видимо, облегчение написано у меня на лице.

— Ну что, отметим? — подруга подхватывает меня под руку.

— Поехали ко мне, — предлагаю я, пожав плечами.

— Ну ты даёшь, — фыркает она. — С мамой чаю попьем? Нет, подруга, надо с размахом. Впереди лето, с одногруппниками попрощаться перед каникулами. Несколько наших ребят уже заняли столик в кафе, идём к ним?

Убалтывать Инга умеет. И с одной стороны, она права. Не так долго нам осталось вместе учиться. Пусть на выпускном и будут звучать слова, что надо чаще встречаться, но жизнь разводит людей. Так что через пару лет после выпуска лица сотрутся, имена забудутся.

— А пойдем, — соглашаюсь я.

— Ну вот, по бокальчику пропустим. Кстати, Витя спрашивал, придёшь ли ты, — понижает голос до заговорщического шёпота, но я только отмахиваюсь. — Линка, ну что ты как монашка? Я понимаю, что мы пришли учиться, но это же студенческие годы. Самое интересное время, а не только зубрежка, зачёты, курсовые… Витька нормальный вариант.

Вот именно. Если бы что-то и было у меня к Витьке, ну хоть малейшая симпатия, то она бы уже дала о себе знать. А так… Вариант мне не нужен.

— Мы просто отметим окончание учебного года, — настаиваю я, и Инга поднимает руки, мол, хорошо, как скажешь.

В кафе ребята сдвинули два стола и взяли для нас с Ингой два свободных стула. Мне, конечно, досталось место возле Виктора. На столе уже стоят незамысловатые закуски, для вида пара дешёвых бутылок из кафе, но из женских сумочек слышен звон. Из-под пола, как говорят, тоже будут наливать, потому что наценка кафе и магазина сильно отличается.

Через час, несмотря на работающие кондиционеры, мне становится душно. На улице сейчас точно не лучше, поэтому, извинившись, иду в сторону туалетов, чтобы умыться холодной водой. Но, как известно, что уже давно стало предметом для шуток, девочки туда по одной не ходят. Инга тоже поднимается.

— Бедный парень с тебя глаз не сводит, — снова заводит подруга старую пластинку, когда мы оказываемся наедине. — Хоть бы улыбнулась ему, если немного пофлиртуешь, то ничего же страшного не случится.

— Я не умею флиртовать, — коротко отвечаю, открыв кран.

Хотя дело не в этом. На самом деле я не хочу давать парню ложную надежду, а ведь он может именно так и посчитать. Зачем это? Я бы не хотела, чтобы со мной так поступили, поэтому и сама так не поступлю.

— Линка, что-то тебе совсем плохо, — Инга явно хотела сказать другое, но, переведя взгляд на меня, понимает, что мне сейчас точно не до флирта. — Ты же не пила толком.

— Не знаю, — упёршись руками в умывальник, глубоко дышу.

Все же надо выйти на улицу, а лучше вообще поехать домой. Одногруппники отпускать меня не хотят, просят ещё посидеть, но я все же ухожу.

Такое ощущение, что я пьяная, но этого быть не может. Только ноги заплетаются, когда я выхожу из кафе, в голове шумит.

Глава 7

Близко, слишком близко. Кажется, он может услышать стук моего сердца, почувствовать, как зверь, мой страх. Я хотела не реагировать на него, но переоценила свои силы.

Дура, Лина, полная дура.

Все мое существо сопротивляется ему, но при этом и тянется. Казалось, все забыто и похоронено. Но нет, я всего лишь убедила себя в этом. И стоило Матвею снова появиться…

Как я ненавижу себя за свою слабость рядом с ним!

Матвей как-то слишком нежно берет меня за запястье, а второй рукой приподнимает мой подбородок. Его взгляд мне и пять лет назад было сложно выдерживать, а сейчас вообще невыносимо.

— Пульс учащенный, зрачки расширены, — говорит как врач, который проводит осмотр. — Знаешь, какой вывод напрашивается? — наклоняется к моему уху и произносит шепотом, от которого едва не падаю, как сломанная кукла: — Я тебя волную.

Молчать, надо молчать. Не опровергать его слова, но и не подтверждать. Мне его не переиграть. Он профессиональный игрок, и я сейчас не только о покере.

К щекам приливает кровь — ещё один мой промах, который точно не ускользнет от Матвея. Да, мой, хоть я этим и не управляю.

— Так и будешь молчать, ангелочек? — усмехается он. — Или потеря дара речи тоже один из симптомов?

— Что тебе от меня надо? — стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно, но не получается.

В голове с минуту репетировала этот вопрос, казалось, что справлюсь, но голосовые связки меня все же подвели.

Он не даст мне здесь спокойно работать, но я сама себе пообещала, что справлюсь. Надо лишь не реагировать, и вскоре Матвею надоест эта игра в “кошки-мышки”.

— Поужинаем сегодня? — совершенно буднично спрашивает он, и я даже рот приоткрываю от удивления.

Он меня бросает из стороны в сторону, чтобы дезориентировать. В одно мгновение он коварный змей-искуситель с одному ему известными планами, в другое — милый парень, который приглашает меня поужинать.

Какой он настоящий? Видела ли я вообще настоящего Матвея? Или для него вся жизнь — игра?

— Мне есть с кем ужинать, — я не лгу, просто опускаю детали.

Матвей смотрит, будто ищет подвох в моих словах. Нет, это не блеф.

— А тот, с кем ты узнаешь, знает о твоём прошлом? Знает, что лживая стерва с лицом ангела? — слова Матвея меня обжигают, как раскалённое масло.

Я начинаю задыхаться от боли, лёгкие горят, горло перехватывает спазм. Едва сдерживаюсь, чтобы не согнуться, как от удара под дых. Хотя его слова бьют сильнее, чем кулаки.

Но оправдываться мне не за что. И Матвей уже сделал выводы для себя, только мне непонятно, на чем он основывался. По себе людей судит? Или это какая-то извращённая логика?

— Обиделась? — Матвей наблюдает за моей реакцией. — Выражение лица у тебя, как у оскорбленной невинности.

Собираюсь с последними силами и, развернувшись, делаю шаг к двери. Хватит с меня! Пусть думает, что пожелает. Пять лет думал, и меня это как-то не трогало. Переживу и сейчас.

Но уйти мне Матвей не даёт. Обхватывает рукой и прижимает мою спину к своей груди. Замираю, даже не дышу.

Тело к телу… Его запах, его дыхание, его сердцебиение — я все чувствую.

— Я тебя не отпускал, — снова входит Матвей в образ змея-искусителя.

— А я не должна спрашивать твоего разрешения, — отвечаю, но выходит едва ли не жалобный скулеж.

Ну почему, почему все это происходит со мной? От собственного бессилия перед этим мужчиной мне становится и жаль себя, и я злюсь на себя.

Слабачка! Я просто слабачка!

Свободная рука Матвея скользит по моему бедру. Медленно, словно он хочет понять, изменилось ли что-нибудь в моем тебе. Я сжимаю зубы, чтобы не расплакаться.

Это невыносимо.

Это больно.

Это сводит меня с ума.

Рука поднимается выше и… ныряет в вырез моей блузки.

— Нет! — почти кричу и вырываюсь, отталкивая чуть расслабившегося Матвея.

Слезы все же текут по щекам. Неужели он не понимает, что просто издевается надо мной?

Хотя что ему… Разве ему есть до этого дело?

Матвей делает шаг ко мне, но в этот момент открывается дверь в кабинет. На пороге стоит Тимофей Олегович и, нахмурившись, оценивает обстановку.

Отвернувшись, вытираю щеки и, воспользовавшись моментом, всё-таки выскальзывают из кабинета. Я переоценила свои силы. Зря я надеялась, что Матвей не выкинет что-нибудь.

Заметив дверь с всем известным значком, быстро вхожу и закрываюсь. Пара минут передышки. Мне нужно совсем немного времени.

— Я должна это побороть, — говорю своему отражению в зеркале.

Это… Это не любовь. Это какая-то больная зависимость. Ведь любовь не должна приносить столько боли.

Привожу себя в более-менее нормальный вид и иду к своей непосредственной начальнице. Сейчас ещё с ней надо объясняться. Только я ещё не придумала причину, по которой так долго отсутствовала. Правду же не скажешь.

— Лина, а вот и вы, — Любовь Андреевна вешает трубку, когда я вхожу. — Вас просил зайти Тимофей Олегович.

Опять?

Неужели Матвей совсем рехнулся и думает, что я проглочу наживку во второй раз?

Хотя стоп! Тимофей Олегович же действительно вернулся. А я просто сбежала, даже не поздоровавшись с начальством.

— Зачем? — спрашиваю упавшим голосом.

— Вы думаете, я ему задавала этот вопрос? — с удивлением смотрит на меня Любовь Андреевна. — И вам советую не задавать, а просто слушать.

Дельный совет. И очень своевременный. Моя жизнь за последние сутки начала напоминать американские горки, а я к такому не готова.

Опять подхожу к кабинету генерального и, постучав, вхожу. Тимофей Олегович один — это радует. Но разговор нам сейчас предстоит не о работе — это уже минус.

— Ангелина Петровна, добрый день, — спокойно произносит шеф.

— З-здравствуйте, — киваю и занимаю стул напротив Тимофея Олеговича, чувствуя себя нашкодившей ученицей, которую вызвали к директору на ковер.

— Послушайте, я не буду ходить вокруг да около, сразу перейду к делу, — говорит он, но тон его не меняется. — Я не собираюсь вас ни в чем обвинять или предостерегать, однако мне бы очень не хотелось, чтобы офис превратился в драматический театр. И с Матвеем я уже об этом поговорил, хотя не знаю, насколько он прислушается к моим словам. Вы мне показались разумной женщиной, Ангелина Петровна. Что бы там ни было в прошлом, что бы ни происходило у вас с Матвеем сейчас, вы должны это решить вне стен офисного здания. Или могу выслушать ваши предложения.

Глава 8

Глава 8

Матвей

— Ты какого черта творишь? — Тимофей злится, хоть и говорит спокойно, но его настроение я прекрасно чувствую.

Не думал, что братец так быстро вернётся. А я только вошёл во вкус. Это сравнимо только с тем ощущением, когда садишься за покерный стол. И то только в первое время. Постепенно все притупляется, становится привычным. А сегодня азарт проснулся с новой силой.

— Ничего, — пожимаю плечами. — Да ладно тебе, Тимоша, не будь занудой. Пообщался с твоей сотрудницей всего-то. Не имел же я ее прямо на твоём столе?

Вот это я зря ляпнул. Воображение у меня отличное, и сейчас, стоит только бросить взгляд на офисный стол, картинки перед глазами с пометкой “восемнадцать плюс”.

— Только этого не хватало, — ворчит старшенький, как недовольный дедок. — Матвей, свои игры в мой офис не переноси. И мне вообще показалось, что девушка не рада была общению с тобой.

В ответ только фыркаю, взмахнув рукой. Может, и не рада, но точно завелась. Поэтому… сегодня ужин. Ужин, а не свидание, стоит уточнить.

— Братишка, — вздыхаю я, — не мне тебе рассказывать, что все бывает не так, как кажется. И не все такие, какими хотят казаться.

— Точно, — с сарказмом усмехается Тимофей, — один ты идеален.

— Заметь, это сказал не я, — поднимаю указательный палец.

— Матвей, у тебя дел нет, что ли? — пытается выпроводить меня старшенький. — Съезди к родителям, узнай, как дела в твоём ресторане. И желательно больше в моем офисе не появляйся. Иди уже, у меня много работы. А ты, как назойливая муха, жужжишь над ухом, — опять язвит Тимофей.

— Ага, прихлопнуть бы меня, — расплываюсь в улыбке. — Что, и даже ни о чем не спросишь?

Странно, что братец не задаёт вопросов. А я уже собирался рассказать ему душещипательную историю. Конечно, не такую, как его секретарше. Тимофей не Валька, не поведется на этот романтический бред.

— Боже, Матвей, свали ты уже, — просит он, тяжело вздохнув. — У меня работы по горло, и я не хочу сидеть в офисе до второго пришествия. И учти, я не шутил насчёт твоего появления здесь.

— Ой, да не выставишь же ты меня с охраной, — снова скалюсь и ловлю взгляд, который мне обещает такой ад, что Данте наверняка где-то в гробу перевернулся. — Аривидерчи, братишка, и не закипай, а то инсульт схлопочешь.

Не даю Тимоше опомниться или запустить в меня держателем для бумаг и скрываюсь за дверью, едва сдерживая себя, чтобы не послать этому зануде воздушный поцелуй.

Ну нельзя же вечно быть таким серьезным. Так жизнь скучна. А нашу жизнь определяет наше настроение и мировоззрение. Не зря же говорят, что иногда просто нужно изменить взгляд на проблему. Поэтому у меня в основном проблем и нет.

Хотя что я лгу сам себе? Пять лет кое-что меня доканывает, но я старался об этом не думать. И у меня это, как мне казалось, отлично получалось. Ровно до вчерашнего дня.

Этот белокурый ангелочек встряхнул мой эмоциональный сосуд, подняв со дна осадок. Это плохо и для неё, и для меня, если честно. Но остановиться я уже не могу.

Улыбаясь сотрудникам, насвистываю себе под нос в поисках отдела кадров. Там, думаю, можно тоже лапши на уши дамам навешать. Думаю, не откажутся помочь.

Но… Ладно, человеческий фактор никто не отменял, так что это не мой просчет. Во главе отдела сидит такая церберша, что охраняет персональные данные сотрудников, как монашки девственность. Умеет Тимоша сотрудниц выбирать.

Ухожу из офиса несолоно хлебавши. Напрягать знакомых сейчас не хочу, да и зачем? Я знаю, где этот ангелочек работает. Ей так нравится убегать, что это даже забавно. Как будто я назойливый сталкер, ей-богу. Но так и быть… Хочет поиграть? Со мной?

Пять лет назад ей удалось обвести меня вокруг пальца. Меня обвела вокруг пальца студентка с невинными глазками. Рассмеяться бы истерически, да вот тогда мне было совершенно не смешно.

Может, поэтому она никак из головы и не выходила, потому что только она смогла. Ничего, покер, бессонные ночи, литры алкоголя, смена обстановки — все это мне помогло забыться и дало понять, что хватку я ещё не потерял.

А ведь я готов быть переступить через себя и попробовать простить, если бы Лина не стала строить из себя черт знает что, а во всем призналась.

Мелодия мобильного меня отвлекает от воспоминаний, я смотрю на экран и усмехаюсь. На ловца и зверь, как говорится…

— Дима, — ответив, обращаюсь к директору ресторана, — ты вовремя.

— Столик на одного, как обычно? — деловито уточняет он.

Ну нет, на сегодняшний вечер у меня другие планы. Как удачно мне подвернулась квартира прямо над рестораном. Видимо, не зря. Накормил, в постель уложил, утром проводил — и все не отходя от кассы.

— Нет, дорогой, — в предвкушении улыбаюсь. — Я тебе оставлял ключи от квартиры. Накрыть там к шести. Только без всякой тошнотворно банально фигни в виде свечей, лепестков роз, приглушенного света.

— Не романтик ты, Матвей Олегович, — язвит Дима.

Да что ж сегодня всех так пробрало на сарказм? Даже братишка мой отличился. А теперь и директор. На опасную дорожку ступили, ведь это моя зона комфорта.

— Ты бессмертный, что ли? Или у тебя есть запасная работа? — огрызаюсь в ответ. — Сделаешь?

— Сделаю, — говорит Дима и тут вспоминает: — Я же почему тебе звонил… Тут приходила заплаканная девчонка, тебя спрашивала.

— Девчонка? — не понимаю я. — Понятие довольно расплывчатое.

— На вид лет шестнадцать, темненькая, кудрявая, худенькая, — сыплет определениями Дима, а я только хмурюсь. — Я сказал, как ты и просил. Появляется редко, когда будет — неизвестно. Номер не имею права давать. Она рыдать начала, оставила свой номер, просила перезвонить.

— Интересное кино, — тяну задумчиво, почесывая бровь. — Ладно, Дима, я разберусь. Листок с номером оставь в коридоре около зеркала.

— Понял, — отвечает он и сбрасывает вызов.

Почти сразу забываю о словах Димы насчёт какой-то девчонки. Толку гадать? Буду разбираться потом, а пока мысли снова возвращаются к Лине. Надо, как говорят психологи, закрыть этот гештальт раз и навсегда. Только, боюсь, это будет болезненно. Не для меня.

Глава 9

— То есть это не вопрос был, — я тоже не спрашиваю, думая, как отвязаться от Матвея.

Я не хочу объяснять, что мне надо за ребенком в садик, что дома дела, муж ждёт или ещё что.

Мне стоило догадаться — мой промах. Если Матвей о чем-то спрашивает, то он уже все решил. И это даже не вопрос. Он просто меня поставил перед фактом.

Но я должна как-то выпутаться из этого и затеряться в метро. Мы стоим около офиса, и пусть я не знаю ещё толком никого из сотрудников, но на нас смотрят с интересом. И тут… Может, глупая идея, но пока единственная.

— Слушай, почему ты все портишь? — пытаюсь отойти от Матвея, но он словно чувствует и предостерегающе сжимает руку на моей талии. — На нас люди смотрят. И, учитывая ваше сходство с Тимофеем Олеговичем, я думаю…

— Давай тогда сядем в машину и уедем отсюда, — перебивает он.

Полный провал… Ему плевать, кто смотрит, как смотрит. Может, и сейчас мой начальник придет мне на помощь? Странная мысль, потому что я привыкла рассчитывать только на себя. Но… рядом с Матвеем я словно сама себе не принадлежу. Мысли прыгают, как взбесившиеся блохи. Я понимаю, что не должна. И разрываюсь между этим пониманием и тем, чего хочу.

Раньше я о такой дилемме и подумать не могла. Читала романы, смотрела фильмы и в недоумении пожимала плечами. Каких только уродов не прощали героини из-за большой и светлой любви, хотя я бы эту зависимость не называла любовью. Какие только неподходящие друг другу люди не сходились на экране или на бумаге. Я знала, что в жизни такого не может быть. И моя мысль куда-то долетела, так что вселенная решила посмеяться надо мной и доказать обратное.

— Послушай, — стараюсь взять себя в руки, — давай мы просто поговорим. Меня уже порядком утомили тали фокусы…

— Я не фокусник, дорогая, — опять перебивает.

— Хорошо, — продолжаю как можно спокойнее, — тогда перефразирую. Мы же взрослые люди, Матвей. Я не хочу играть в твои игры.

Я опять промахнулась… По улыбке вижу, что ответ мне не понравится.

— Ну вот и поговорим, — кивает в сторону своего авто. — А вообще, Лина, вся жизнь игра. Разве я тебе не показал, как это весело?

Показывал… И да, это было забавно, но не на постоянной основе. Такие игры с появлением ребенка больше не привлекают.

А если попробовать?..

Последний раунд. Последний раунд ради себя, ради своего спокойствия. Я ещё где-то на задворках сознания понимаю, что такого профи мне не переиграть, но азарт уже разносит адреналин по венам.

“Остановись”, — крик здравого смысла в голове звучит как через стекло, приглушённо.

У меня был день, чтобы подумать. Пусть я старалась вникнуть в суть офисной работы, но мысли все равно иногда перескакивали на Матвея. Точнее, они только на нем и были сосредоточены, но я старалась их отгонять.

— Просто ужин? — уточняю я.

— Я не могу отвечать за форс-мажорные ситуации, — не даёт Матвей прямого ответа.

Да, лгать он не станет, но при этом так все завуалирует, что непонятно его видение ситуации.

Надо ещё маму предупредить, чтобы она Максима забрала из детского сада. Я с ней созванивалась днём, сказала, что все хорошо, пытаюсь разобраться с новыми обязанностями, понять, как это происходит в офисе.

И, наверное, за последние сутки мои эмоции достигли предела, поэтому сейчас просто отключились. Мне не страшно, мне не дискомфортно, но все равно рука на моем теле напрягает.

Матвей чувствует… Да он меня чувствует! Мое настроение! Он словно читает мысли по моему лицу. Как будто мое тело передает ему сигналы о моем решении.

— Мы просто поговорим, — настаиваю, понимая, что хожу по лезвию ножа.

С Матвеем всегда так было, но раньше это порождало насекомых в животе, мне нравилось, что я не знала, чего ожидать от завтрашнего дня. Но мне пришлось повзрослеть ради Максима…

А если прямо сейчас сказать Матвею, что у него есть сын?

Выложить джокера, раскрыть свою самую большую… Тайну? Для Матвея не тайна, что я была беременна. И каждый из нас сделал выбор.

— Поехали, — улыбается Матвей.

Сейчас его улыбка кажется открытой и добродушной, но я не должна терять бдительность.

Только мы садимся в машину, как мне становится душно. Нам в этом салоне слишком тесно. Я и не думала, что так тяжело будет находиться с ним рядом. В этой железной коробке, прогретой на удивительно знойном майском солнце.

Эта духота, невозможность вдохнуть полной грудью… Мои эмоции словно разогреваются в салоне, и я уже кладу руку на дверь, но…

От звонка я вздрагиваю и перевожу взгляд на Матвея. Он достает телефон и улыбается. На дисплее светится женское имя. Милена… Красивое. И улыбка на лице Матвея такая, что внутри теперь не насекомые, а непонятная черная субстанция, имя которой… ревность?

— Привет, — отвечает Матвей на звонок, и я слышу женский голос, но слов разобрать не могу. — Уже донесли? Эх, людей бы этих к Сталину, цены бы им не было… Да я абсолютно серьёзен. Конечно, это был я. Удивительно, как они нас не различают с Тимошей, — пауза, и голос из динамика становится выше. — Хорошо, я больше не буду употреблять эту кошачью кличку. Мы хоть и близнецы, но братишка больше по брюнеткам, — усмехается Матвей. — А вот я занимаюсь около офиса твоего мужа с блондинками. Да никого я не обижаю! Милена, радость моя, даже обидно. Я же не изверг какой-то.

Прислушиваюсь к разговору и делаю вывод, что это жена Тимофея Олеговича. А ведь именно на этом я и хотела сыграть — на том, что нас могут увидеть и интерпретировать неправильно. Прогадала…

И если бы Матвей разговаривал со мной так, как с этой Миленой… Сейчас, только сейчас. Пять лет назад я и большую нежность слышала.

Но была ли она настоящей?

— Не ревнуй, ангелочек, — Матвей поворачивается ко мне и подмигивает, а я даже не заметила, как он закончил разговор. — Это моя любимая невестка. Кажется, единственная нормальная женщина, которую я встречал.

Глава 10

Пять лет назад

— Боишься? — догадывается экземпляр. — Окей, через дорогу вполне приличное кафе, судя по вывеске. Идём.

Он подставляет мне локоть, и я моментально за него цепляюсь. Стоило бы отказаться и поехать домой, но… А никаких “но” в принципе и не было. Я просто согласилась пойти с интересным парнем в кафе. Не к нему же домой мы поехали. Я даже в машину не села. Всего-то кофе.

Обстановка в том заведении, куда мы приходим, не идёт ни в какое сравнение с нашей студенческой кафешкой. Конечно, я часто видела эту вывеску, потому что институт недалеко, но заходить не приходилось.

— Тебя зовут-то как? — спрашиваю я, сев на мягкий высокий стул.

— Я уже думал, что и не спросишь, — смеётся он. — Матвей.

А имя-то красивое. Ему идёт. Ой, и мне же надо представиться.

— Ангел-лина, — почему-то запинаюсь, и Матвей красиво выгибает бровь.

— Ангел Лина, — произносит раздельно, а я чувствую, что начинаю заливаться краской.

И почему? Ничего же особенного не было сказано.

Мне приносят крепкий эспрессо, двойной. И два шарика мороженого в креманке. В антипохмельных делах я не особо сильно, но Матвей был прав. Кофе и холодное лакомство делают свое дело. Чувствую я себя гораздо лучше.

— Спасибо, — говорю я, прикидывая, сколько у меня с собой денег.

Ценник здесь, конечно, выше, чем в привычном для меня заведении. Но… иногда можно себе позволить.

— Калькулятор выключи, я же приглашал, — Матвей словно мои мысли читает.

Я даже не знаю, что на это ответить… Да, приглашал он. Но не на свидание же, поэтому платить не обязан.

— Я… спасибо, — в итоге снова благодарю, кивнув.

— Теперь-то в машину ко мне сядешь, раз уж мы познакомились? — неожиданно переводит тему Матвей.

У меня снова какой-то ступор. Вот как у него так получается? Я даже на экзамене так не теряюсь, как перед этим экземпляром.

— Мне на метро быстрее до дома, — произношу полнейшую глупость.

Боже, Лина, включи мозги. Что же это такое?

— А я разве предлагал подвезти тебя до дома? — улыбается Матвей, и в ответ на его улыбку невозможно сдержать свою.

Он интересный. Да, мы перебросились всего несколькими фразами, однако… Есть что-то в нем. Такое манящее, будто хочешь загадку отгадать. При этом все как будто на ладони — Матвей располагает к себе, рядом с ним комфортно. Вот только при всей этой открытой загадочности… Ничего себе, как завуалировала. При этом интуиция, которую взбодрил кофе, просто орет, что человек напротив меня многогранен и совсем не прост.

Вот и сейчас вопрос меня просто выбивает из колеи. И пусть я не до конца понимаю этого парня, но мне кажется, что в лес за тем, за что предусмотрена уголовная ответственность, он меня не завезет.

— А куда ты предлагаешь поехать? — я включаюсь в эту игру.

Меня словно азарт какой-то охватывает. И это так… будоражит. Никогда не замечала за собой подобного. Перейти дорогу на красный, когда тороплюсь, — вот мой максимум экстрима. И то при условии, если на дороге две полосы.

— Весь мир перед тобой, выбирай сама, — загадочно улыбается Матвей, пожав плечами.

О как! Такого ответа я точно не ожидала. И я не хочу показаться озадаченной. Может, во мне ещё гуляют остатки алкоголя… Витя полный козел. И чего хотел добиться? Я даже догадываюсь. Точнее, знаю наверняка. Способы у него, конечно, не самые лучшие. Или, если уж говорить прямо, грязно играет мой однокурсник.

— А может, я хочу в Прагу? — говорю первое, что на ум приходит.

Мы ведь просто болтаем, правильно? Ничего особенного.

— Загран есть? — Матвей снова меня удивляет и, когда я киваю, берет в руки телефон. — Вылет завтра в двенадцать. Встречаемся в Домодедово.

— Что? — я едва выдавливаю из себя вопрос.

Шутка слишком далеко зашла. У меня даже денег на билет нет, не то что на проживание в Праге.

— Мне повторить? Может, лучше к оториноларингологу, если ты на слух жалуешься, Ангел Лина? — снова разделяет мое имя.

Я не знаю, какой черт меня дёрнул… Точнее, у этого черта есть имя. Матвей. Но утром я растерянно осматриваюсь в аэропорту.

Мама весь вечер за мной ходила, все выспрашивала, хваталась за голову, но переубедить меня не смогла. Вот я буду дурой, если Матвей не придет.

На плече у меня небольшая спортивная сумка с одеждой. Паспорт и все мои накопления тоже со мной — в сумочке поменьше. Матвей сказал, чтобы я ни о чем не беспокоилась, словно опять прочитал мои мысли. И я решила не беспокоиться. Хоть раз в жизни отпустить все, не думать, не анализировать, а просто отдаться своим ощущениям, которые и привели меня сегодня в Домодедово.

— Привет, Ангел Лина, — едва не подпрыгиваю, услышав голос и почувствовав дыхание на своем ухе.

— Привет, — обернувшись, смущённо улыбаюсь.

Господи, что я творю? Еду с незнакомым парнем в другую страну, у меня с собой почти нет денег. Я сама себя не узнаю.

Я сошла с ума…

Нет, я совсем чокнулась!

Несколько раз я хочу подняться и уйти, пока мы сидим в зале ожидания, но почему-то сижу, находя варианты для того, чтобы остаться. А потом… Обратной дороги из этого коридорчика, который ведёт на посадку, нет.

Матвей, кажется, понимает, что лечу я в первый раз. Наверное, выгляжу я совсем потерянной. И он… берет меня за руку, переплетая наши пальцы. Его рука горячая, большая и… такая надёжная.

— Ну что, ангелочек, рассказывай, — Матвей улыбается, когда мы располагаемся в креслах.

Что ему рассказать? У меня даже слов нет. Я себе самолёт представляла совсем по-другому, поэтому мне пока нужно переварить, что мы сидим не как селёдки в бочке, а в отдельных больших креслах друг напротив друга.

— Это же не эконом? — спрашиваю, и Матвей снова смеётся.

Но его смех меня не задевает. То есть он не высмеивает меня, а действительно ему весело. Ну да, не летала никогда, но не такая уж я и дура.

Глава 11

— Матвей, мы просто хотели поговорить, — я все ещё держу руку на механизме двери, хотя понимаю, что блокировка — дело одной секунды.

— Ты хотела поговорить, а не я, — Матвей снова обыгрывает мои слова так, как ему удобно.

— Тогда мне надо домой, — говорю как можно ровнее, спокойнее, непринужденнее.

Он никогда не лжет, поэтому его намерения понятны. Ужин, перетекающий в завтрак… Что тут может быть непонятного? Как бы слова Матвей ни завуалировал, но выводы из них я могу сделать.

Он меня назвал лживой стервой, но при этом хочет затащить в постель. И я… такая дура. Понимаю, что этого нельзя допустить, но так хочется урвать хоть секунду, хоть минуту, хоть один вечер этого мнимого счастья.

Мнимого, эфемерного, призрачного. Того, которое я сама себе придумала.

— Лина, ты же понимаешь, что не поедешь домой? — Матвей поворачивается ко мне вполоборота, держа одну руку на руле. — Давай поговорим, как ты хочешь, а потом…

Закрываю глаза, делая глубокий вдох. Все внутри меня отзывается этому мужчине, кроме головы. Я понимаю, что не должна, что это неправильно. И… ничего не могу с собой поделать.

Дура, Лина. Полная дура.

— Мне надо, — получается очень жалко, но я знаю, что Максим меня будет ждать, даже если мама заберёт его из детского сада.

— Как твоя мама? — неожиданный вопрос Матвея застаёт меня врасплох.

Он помнит?

Помнит о моей матери?

— Неплохо, — аккуратно отвечаю.

Зачем вдаваться в подробности, которые Матвею не нужны? Маме нужна операция, нам очень сложно, но его это не волнует. Я вообще не понимаю, зачем он спросил.

— Я с ней так и не познакомился, — усмехается он.

И с сыном тоже… С нашим сыном! Может, пора рассказать, но я не знаю, как это сделать. Есть наш маленький мир, в котором я, мама и Максим. И сын уже к этому привык, как мне кажется. Но его взгляды иногда на отцов в детском саду… Я вижу, но не хочу заострять на этом внимание. Наверное, сама себя успокаиваю, что все хорошо, нам и так живётся нормально.

— Не познакомился, — эхом повторяю я, только чтобы сказать хоть что-то.

Я не стала рвать ручку, не настаивала ни на чём, но при этом я не чувствую, что совершаю ошибку. Как и тогда, когда в Праге вошла в соседний номер и ни капли об этом не пожалела.

— А что муж? Только не говори, что это тот Витёк, — с презрением отзывается Матвей о моем бывшем однокурснике.

— Нет! — мой возглас разносится по всему салону. — Как ты мог такое подумать?

А потом я закусываю губу. То есть Матвей поверил, что я замужем? И сейчас я еду с ним, хотя намеки были вполне понятны. Боже, представляю, как я низко пала в его глазах.

— Я не думал, а спросил, — отвечает он, а я отворачиваясь к окну, замечая, что мы выезжаем на Садовое.

Конечно, не в Алтуфьево же мы поедем…

— Матвей, я… не замужем, — признаюсь, хоть это и нелегко даётся.

Теперь у него есть все основания, чтобы называть меня лживой. Но сказать я должна была.

— Да я уже понял, — на лице Матвея появляется кривая ухмылка. — Ты же не считаешь меня полным идиотом? Уж что-что, но блеф я распознаю моментально.

Конечно, он понял. Но в итоге мне пришлось оправдываться, хотя я не должна была… Ни за что!

Ни за тот аборт, который я не сделала.

Ни за те мысли, которые у Матвея в голове откуда-то появились.

Ни за свое замужество, которого нет.

Это так странно, но мне хочется, чтобы Матвей знал! Я его не предавала, не изменяла… Не делала ничего, за что со мной можно было так поступить.

Я обо все ему расскажу. Пришло время… Если уж нас судьба столкнула, то она чего-то от нас хочет. Может, как раз разъяснения этих недомолвок.

— Матвей…

— Мы приехали, — останавливается он, заехав в симпатичный дворик.

Такая старая Москва, но при этом ценник здесь на недвижимость… Ну да, не Алтуфьево и не Химки. Здесь нет многоэтажек, люди не снуют, как муравьи — тихо, красиво, ухоженно.

“Максима забрала, гуляем во дворе”, — приходит сообщение от мамы.

Она не звонит, не спрашивает, почему я задерживаюсь. Такая моя мама… Она направит, но лезть не будет, пока я сама не поделюсь. Уверена, она догадывается, с кем я.

— Мама волнуется? — Матвей тут же замечает, что я смотрю на экран телефона. — Ты говорила, что я нее имя красивое. Аполлинария Константиновна.

Удивительно, что он запомнил… Я поднимаю глаза на Матвей, затем снова перевожу на экран. Мне надо написать ответ.

“Я приеду чуть позже”.

“У нас все хорошо. Не волнуйся”, — тут же приходит ответ.

Кладу телефон в сумочку и понимаю… Наконец-то понимаю, что мы приехали не в ресторан, не в кафе, а к дому. К подъезду! Матвей не церемонился, а сразу привез меня к себе.

— Мама называет себя Полей, — говорю я, а голос подводит.

Но я знаю Матвея… Мне казалось раньше, что знаю. Но в одном я уверена точно: он ничего не сделает, если я сама не захочу. Поэтому я поднимаюсь в квартиру, чувствуя лёгкое волнение, но никак не страх.

Первым делом Матвей берет в прихожей лист бумаги и хмурится при этом. Кладет его в карман брюк и жестом приглашает меня в гостиную.

Я усмехаюсь… А он подготовился. Стол накрыт, но без лишней пошлости. Нет ничего, что бы намекало на романтическое свидание. Просто ужин. И это отличная атмосфера для того, чтобы поговорить.

— Матвей… — я снова пытаюсь начать разговор.

— Мне надо сделать звонок, — перебивает он, набирая номер с того самого клочка бумаги, который лежал в коридоре. — Здравствуйте, — говорит уже своему собеседнику… нет, собеседнице. — Алька, это ты? Что случилось? Да, я понял, малышка. Ничего не делай сама, я приеду к тебе, и мы все решим.

Ещё одна девушка, с которой Матвей разговаривает… не так, как со мной. И эта девушку он назвал малышкой… Я сама не ожидала, что это так больно резанет по сердцу.

Хотя почему? Я понимаю, что он мне ничего не должен и вряд ли жил пять лет монахом. Но как только подумаю, что другие женщины были в его руках… Ревность снова затмевает разум.

Глава 12

— Карпаччо попробуешь? — неожиданно кивает Матвей на сервированный стол. — Этот рецепт привез шеф-повар из Италии. Самый первый рецепт, надо заметить.

— Что? — не понимаю вообще, о чем говорит.

Как у него получается так быстро переключаться? То одно, то другое. Сейчас передо мной опять тот человек, которого я полюбила. Тот, кто отвёз меня в Прагу и устроил выходные, полные впечатлений. Тот, к кому я сама пришла в номер…

— Карпаччо попробуй, говорю, — Матвей усмехается. — Я, если честно, сам ещё маковой росинки во рту не держал. Только кофе. А когда я голодный, то очень злой.

— Я хотела тебе кое-что сказать, — снова пытаюсь начать разговор, занимая стул напротив Матвея. — Мне все больше кажется, что тогда мы неправильно друг друга поняли.

— Лина, ты хочешь, чтобы я изжогу заработал? — он опять перебивает, явно не настроен на обсуждение прошлого. — Что было, то прошло. Но секс с тобой был хорош, чего уж там. Так что я намерен повторить.

И он так легко об этом говорит? Увидел, вспомнил, решил повторить? Как у него все просто.

Но ведь это Матвей. Разве было по-другому? Нет. Захотел — полетел с незнакомой девушкой в Прагу. Захотел — просто исчез, равнодушно попросив меня сделать аборт.

И сейчас… Он может завтра снова исчезнуть. Мне кажется, даже сам Матвей не знает, какая мысль ему может ударить в голову.

— А если я не намерена повторять? Знаешь ли, от секса дети получаются, — произношу это и, отвернувшись, смахиваю слезу.

Ни я пять лет назад ее нужна была ему, ни наш ребенок. Почему я подумала, что сейчас что-то изменилось.

И в данный момент острое осознание, что я не должна говорить про Максима, просто признает мою голову. Матвей считает меня лживой стервой, он злится на меня… Ещё бы знать, за что именно. И он может использовать ребенка, чтобы насолить мне за свои старые обиды.

А я этого не могу допустить.

— Уверен, мы с этим разберемся, — Матвей пожимает плечами.

— Как и в прошлый раз? — слова даются с трудом.

— Лина, Лина… Ангелина, — качает головой. — Только не говори, что ты жалеешь о том, что сделала. Я не монстр какой-то, и ты могла бы поступить по-своему. А что, это ведь отличный вариант, проверенный временем. Залететь от прилично зарабатывающего мужика, подать в суд на установление отцовства, потребовать денег. Этой схемой бабы не брезгуют.

Меня тошнит от его слов. Да, подобных историй полно, но я сделала по-другому. В суд не подавала и не собираюсь. Деньги мне его не нужны. До этого как-то справлялась — справлюсь и сейчас. Может, омаров и лобстеров на ужин не едим, но вполне хватает.

— Ты просто циник, — вырывается у меня.

— Я всегда таким был, но тебе же это нравилось, — Матвей улыбается, снова отправляя в рот пресловутое карпаччо.

Он словно испытывает меня. Ждёт, когда настанет мой предел. Я и так сижу как на иголках, хоть и стараюсь не показывать. Но и понимаю, что бегать от Матвея не смогу — это в нем ещё больше разожжет азарт.

— Все меняется, — отвечаю вполголоса.

И скорее этой фразой себя успокаиваю или пытаюсь переубедить. Но не изменилось мое влечение к этому мужчине. Я очень пыталась ненавидеть Матвея, потом внушала себе, что у него были причины уехать, но он обязательно вернётся, хотела его оправдать.

Но правда была такова, что Матвею не было до меня дела. А сейчас он вернулся и просто захотел затащить меня в постель. И если я сижу здесь, то… То сейчас я должна ненавидеть не его, а себя. Я и раньше должна была повторять себе, что это моя вина. Только моя, что я так ошиблась в человеке, что позволила мечтам о совместном будущем затмить реальность. Я должна была рассмотреть в нем… А собственно, что именно?

Матвей не играл со мной, он сразу поставил рамки, но я надеялась, мечтала, что все изменится. Не он меня обманул — я сама была рада обманываться, чтобы продлить хоть на день свое иллюзорное счастье.

— Ты так ничего и не съела, — Матвей вилкой указывает на мою порцию. — Поверь, тебе понравится.

И звучат эти слова так, будто он говорит вовсе не о еде. Я машинально беру в руки вилку и тоже принимаюсь за карпаччо. Думала, что и вкус-то не почувствую, но это оказывается действительно вкусно.

С Матвеем я побывала во многих московских ресторанах, причем в таких, в сторону которых студенты даже не смотрят. И в данный момент я вспоминаю, как Матвей смеялся, когда учил меня разделывать крабов, как объяснял, что входит в то или иное блюдо, как показывал, что пасту едят с помощью вилки и ложки.

— Почему ты тогда не рассказывал о брате и его жене? — нарушаю молчание, потому что под взглядом Матвея становится жарко, хотя в комнате работает кондиционер.

— На тот момент я даже не знал, что мой брат женился, — отвечает таким тоном, словно мы ведём светскую беседу. — Мы долгое время не общались. На тот момент… Кажется, лет десять. И с родителями тоже.

— У тебя и родители есть? — замираю с вилкой на весу.

— Ну, не из пробирки же я родился, — смеётся Матвей. — Только давай без вопросов о том, что случилось. Мы с отцом разошлись во мнении по ряду вопросов, вот я и слинял, едва мне исполнилось восемнадцать. Ещё вопросы?

— А сейчас ты с ними общаешься? — продолжаю я.

Мне на самом деле интересно узнать о его жизни. Матвей всегда был загадкой. Он говорил, отвечал, но все было так размыто, что оставалось только догадываться.

— Да, — бросает он. — Но Тимофей все равно любимый сын. У него семья, стабильная работа. Папа даже через восемь лет после свадьбы расщедрился на подарки. А отец у меня делает их с размахом.

— Твой отец богат? — верчу в уме фамилию, которую узнала, только устраиваясь на работу. — Подожди… Твой отец Олег Юрьевич Загорский?

— Долго же ты думала, — усмехается Матвей. — Он самый.

Обалдеть… Я, признаться, до этого момента даже не задумывалась об этом. Помню, что Олег Юрьевич приезжал к нам в институт в качестве почетного гостя. Тогда в актовом зале яблоку негде было упасть — все собрались, чтобы послушать его лекцию по консалтингу. Харизматичный, но при этом серьезный. Улыбался открыто, но при этом держал дистанцию. Он не хотел нам понравиться, но при этом никто, казалось, не дышал, пока слушал.

Глава 13

Никак не удается уснуть. Ещё только четыре утра, а я все кручусь, стараясь не разбудить Максима.

Умеет же Матвей и выбивать из колеи, и бессонницу обеспечить. После ужина он просто сказал, что вызвал мне такси. Но ни о чем спрашивать я не стала. Кивнула и, подхватив сумочку, почти бегом понеслась из квартиры, надеясь, что это не очередная ловушка, в которые я только и делаю, что попадаю последние дни.

Не думаю, что Матвей передумал, скорее дал мне отсрочку. Что странно…

Так ни до чего и не додумавшись, поднимаюсь и тихонько иду на кухню готовить завтрак. Может, хоть это меня отвлечет от мыслей, которые просто отравляют меня, даже когда Матвея нет рядом.

Когда мама поднимается, у меня на тарелке уже гора блинчиков, в сковороде поднимается омлет, чайник кипит.

— Линочка, — удивляется мама, — это же во сколько ты встала?

— Не спится, мамуль, — улыбаюсь я, но моя улыбка ее обмануть не может.

Делаю вид, что не замечаю подозрительного и изучающего взгляда. Завариваю чай и кофе, ставлю тарелки на стол и иду будить Максима.

Утро как утро. Ничего необычного, кроме моих мыслей. И одна больше всего не даёт покоя.

Когда Матвей объявится в следующий раз?

Но он исчез, как будто и не появлялся снова в моей жизни. День идёт за днём, ничего необычного не происходит. По утрам я веду Максима в детский сад, потом бегу на работу, все больше втягиваюсь в офисные будни, вечером забираю сына. Вот и сейчас он привычно бежит ко мне, едва я захожу на территорию.

Кажется, что день сурка, но мне это нравится. Спокойно, привычно, рутинно, никаких качелей и неожиданностей.

— Мама, ура, завтра выходной, — сообщает мне сын.

Ему нравится детский сад, у него здесь друзья, хорошие воспитатели, но выходные Максиму, конечно, нравятся больше. Тем более у нас уже есть планы.

— Я все помню, — улыбаясь, глажу сына по голове. — Завтра пойдем.

— И бабушка с нами пойдет? — спрашивает он.

— Боюсь, что бабушка не потянет такую длительную прогулку, — треплю Максима за щеку, и он забавно фыркает.

В этот момент он так похож… Нет, не стоит думать. Я только смогла выбросить Матвея из головы и не думать о нет двадцать четыре на семь. За последние дни даже выспаться удалось.

И снова тихий вечер. Гуляем немного с сыном на детской площадке, звонит мама и говорит, что ужин готов. Идём домой, и едва я переступаю порог квартиры, как телефон издает короткий сигнал. Сообщение…

“Соскучилась по мне?”

Абонент не из списка моих контактов, но в мессенджере высвечивается фотография и имя.

Неужели передышка закончилась? Опять начинают крутиться мысли вокруг Матвея. Что ему надо?

“Не заставляй меня искать твой адрес и приезжать”.

От следующего сообщения холодок по позвоночнику пробегает. Только этого не хватало!

“Что тебе нужно?” — быстро печатаю и подгоняю сына в ванную, чтобы помыл руки.

— Плохие новости? — спрашивает мама, кивнув на телефон.

— Нет, все нормально, — отвечаю, услышав очередное оповещение.

“Адрес ты знаешь. Жду тебя через час”.

Вот так просто у него все. И какие бы отговорки я не придумала, если Матвей что-то решил, то будет идти напролом.

“Я не могу”.

Всего три слова, и по буквам он точно не поймет, сколько в них отчаяния.

“Тогда жди меня”.

Сжимаю смартфон так, что пальцы белеют. И что мне делать с этим ураганом?

— Ангелина!

— Мама!

Меня уже зовут не в первый раз, и я наконец-то поднимаю глаза на своих родных. Мама хмурится, Максим смотрит вопросительно.

— Идёмте ужинать, — выдыхаю я, набирая сообщение.

“Не надо. Я приеду”.

Что я, черт возьми, делаю? Не уверена, что сейчас мы просто поговорим, съедим карпаччо и разойдемся.

“Набрось на себя что-нибудь сексуальное”.

А сейчас становится жарко. Вспыхиваю, отбросив телефон, который останавливает на краю стола.

— Аккуратно, мама, — серьезно произносит Максим. — Чуть не разбился. А новый дорого стоит. Бабушка, — переводит горящий взгляд на мою маму, — а мы завтра пойдем в торговый центр. Там открылся верёвочный городок.

— Как здорово, — кивает он, ласково глядя на Максима.

— Мне надо ненадолго уехать, — говорю я наконец. — Но завтра мы обязательно пойдем в торговый центр, — предупреждаю вопрос сына.

— Ох, Лина… — вздыхает мама.

И только от этого вздоха мне становится не по себе. Но я знаю, что Матвей найдет адрес и приедет ко мне, если я сама не явлюсь.

После ужина мою посуду и вызываю такси. Одну просьбу выполню — хватит того, что я приеду. А набрасывать что-то сексуальное… У меня и нет ничего.

Выхожу из квартиры под неодобрительным взглядом мамы и снова чувствую себя отвратительно.

Матвей ждёт меня около подъезда, расплачивается с таксистом и с улыбкой открывает железную дверь. Когда за моей спиной она захлопывается, я даже вздрагиваю.

— Не дрожи, — Матвей касается моей спины. — Сама же приехала.

— Ты не оставил мне выбора, — отвечаю, хотя понимаю, что не права.

Выбор у меня был. Или я приеду, или Матвей ко мне.

— Успокаивай себя этим, дорогая, — усмехается он.

Ужином меня сегодня кормить Матвей не собирается. Он мне даже обувь снять не даёт, когда мы оказываемся в его квартире. Спиной я прижата к стене, а в мой рот нагло и бесцеремонно вторгается язык. От неожиданности я даже не дышу. Этот поцелуй выбивает из меня весь воздух.

Руки Матвея не менее наглые, чем язык. Одной он нетерпеливо расстёгивает на моей блузке пуговицы, второй — сжимает мое бедро.

Пытаюсь вдохнуть, но не могу. От нехватки кислорода начинает кружиться голова, и я упираюсь руками в грудь Матвея.

— Подожди, — прошу я едва слышно.

— Давай только без лишней болтовни, — говорит он. — Уверен, если я сейчас залезу рукой в твои трусики, то и так все будет понятно.

— Ты… ты… — я только и могу, что хватать ртом воздух, не находя подходящих слов от подобной наглости.

Глава 14

Я знала, что все так и будет, когда это безумие закончится…

Это не просто непринятие самой себя, не просто я корила себя за эту слабость, за то, что чувствовала, когда Матвей брал меня в коридоре, в душе. И, как мне кажется, он бы всю ночь меня не отпускал, но настойчивые звонки не дали ему продолжить истязать меня.

Ноги дрожат, наверняка завтра не только вся в синяках от его настойчивых рук буду, но с ноющими с непривычки мышцами.

Матвей, прижав смартфон плечом к уху, окидывает меня взглядом.

— Я сейчас вернусь, — произносит тихо и, ничего не объяснив, покидает квартиру.

Я остаюсь в звенящей тишине и без сил опускаюсь в кресло. Невольно дотрагиваюсь пальцами до губ, которые тут же простреливает покалыванием.

Я даже в зеркало на себя не могу пока посмотреть. Но самоедством заниматься нет смысла. Сделанного не воротишь. Я сама пришла, даже не особо и сопротивлялась. Но при этом я пыталась поговорить с Матвеем, только он ни слушать, ни вести задушевные беседы не захотел. Ему нужно было только мое тело…

Как будто других женщин вокруг мало. Но нет, он словно хотел меня унизить этим, показать, кто здесь все решает. А я потерялась в собственных чувствах и мыслях.

Это, черт возьми, не любовь, а какая болезнь. И пять лет она находилась в ремиссии, а сейчас началось обострение. Но я справлюсь. Справилась однажды — смогу снова.

Матвей получил то, что хотел. Все, охотничий азарт должен пропасть, так что вряд ли я увижу его снова.

И хватит уже здесь сидеть!

Приезжай, ноги раздвигай, жди? Матвей даже не поинтересовался, были ли у меня какие-то планы, может, я вообще заболела. Нет, есть только его желания. И желательно удовлетворять их без разговоров.

Не выноси мозг, сиди молча, не мешайся под ногами и жди, пока позовут. Боже, сколько сейчас подобных историй вокруг да около. А когда я слышала о подобном, то думала, что это преувеличено, что не может женщина настолько не уважать себя. Оказывается…

Вздрагиваю от хлопка входной двери и слышу голос Матвея. Все ещё разговаривает по телефону?

— Алька, — выдыхает он с сожалением. — Хорошо, я скоро приеду. Опять ушел? Да, это мы понимаем, что будет только хуже. Хорошо, жди, малыш.

Снова какую-то Алю он называет малышкой. Да ещё так разговаривает… Ему бы звезду на Аллее славы Голливуда. Жаль мне эту девушку.

Мне Матвей хотя бы не лжет. Не называет ласковыми словами, ничего не обещает, не обнимает нежно, не прижимает к себе ночью — все это мы уже проходили. Видимо, дважды по одному сценарию Матвей не действует.

— Ну и что ты смотришь на меня так, как будто на завтрак я ем женские сердца? — безошибочно определяет мой зрительный посыл.

— Мне надо ехать, — поднимаюсь из кресла, оставив его сарказм без ответа.

— Это тебе, — бросает Матвей на журнальный столик бумажный пакет.

— Мне от тебя… — только хочу возразить и сказать, что мне ничего не надо, как слышу вздох.

— Ты сначала посмотри, Лина. Но если ты хочешь в таком виде появиться дома, то дело твое, — Матвей усмехается и, сложив руки на груди, упирается плечом в стену.

Сжимаю руки в кулаки, на секунду прикрываю глаза. Он невыносим. Как будто продолжает свои игры, хочет посмотреть на мою реакцию. Никакого удовольствия я ему не доставлю…

Странно звучит после того, что происходило здесь на протяжении нескольких часов. Я заглядываю в пакет и вижу упаковку капроновых колгот, даже оттенок тот, что был на тех, которые я отнесла в мусорное ведро из коридо. Достаю шифоновую блузку, очень похожую на ту, что была на мне. И с размером угадал же!

— Спасибо, — киваю, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно равнодушнее.

— Я испортил — я возместил ущерб, — Матвей говорит серьезно, но глаза при этом смеются. — Какие планы на завтра?

Вот тут я уже не могу скрыть эмоции… Вскидываю голову, с удивлением глядя на Матвей. А сердце начинает часто-часто биться. Завтра я сыну обещала верёвочный городок, но говорить об этом я, конечно, не буду.

— У меня дела, — отвечаю и отвожу глаза, потому что вот так прямо солгать не могу.

Хотя я ведь не лгу! Это действительно дела, причем очень важные для меня и для сына. И очередного секс-марафона не будет. Если Матвей думает, что я буду прибегать по любому зову и…

“Но прибежала же”, — ерничает внутренний голос, которому бы сейчас заткнуться. У него будет ещё время этой ночью, чтобы чайной ложечкой сжирать мой мозг, предварительно прокрутив его в блендере.

— Дела… Дела… — задумчиво повторяет Матвей. — Поможешь мне вечером? Часов после десяти?

Нет, он меня точно решил доканать. То обращается со мной черт пойми как, то избегает разговор и далее слушать не хочет, то ставит ультиматумы, а сейчас… Просит помощи? Это что — очередная игра? Что у него на уме?

Так и тянет спросить, не может ли ему помочь Аля, с которой он общается, как раньше со мной. Но если этот вопрос вырвется, то я буду походить на ревнивицу. А ревновать… Какое право я на это имею?

— Ты просишь помощи, — все же не могу удержаться от замечания. — На моей памяти такое впервые.

— Мы были знакомы давно и недолго, — чувствую по тону, что сейчас в меня полетит очередная шпилька. — Может, оба притворялись не теми, кто мы есть на самом деле. А может, просто не рассмотрели друг друга как следует.

Молча беру вещи и ухожу в ванной, где, кажется, все ещё пахнет похотью, животной страстью и… каким-то исступлением или даже отчаянием.

Наконец поднимаю глаза на себя в зеркало. Привожу пальцами в порядок волосы, с губами, к сожалению, ничего сделать не могу. В глазах у меня просто коктейль из эмоций, которые я не могу выплеснуть. Но и с ними я не могу появиться дома. Переодеваюсь и решительно выхожу в прихожую, где Матвей уже в ожидании меня крутит на пальце ключи от квартиры. И при этом выглядит так беззаботно — непробиваемый мужчина.

— Что я тебе сделала, что ты так со мной обращаешься? — резко спрашиваю.

Глава 15

По дороге мы молчим. И у меня есть время подумать.

Каждый день своей жизни я выбирала не себя. Я старалась быть для всех… удобной? Может быть, хорошей?

Я сама выбрала, чтобы со мной так обращались.

Все это мой выбор — винить в этом некого.

Мой выбор быть жертвой, ведомой, всем угождать. А когда я думала о себе?

Только в тот месяц, когда я была с Матвеем. Кажется, тогда я только была не в тисках, я была свободна.

И Матвей… Он тогда мной не пытался манипулировать, как сейчас. В данный момент у него все козыри на руках, потому что я снова перестала быть собой. Полностью растворилась в материнстве, осела дома, а ведь, как недавно Матвей вспоминал, нам было раньше весело. И этому меня он научил…

Я помню первый раз. Мы уезжали из Праги, и Матвей сказал, что мне надо разжалобить непреклонного работника аэропорта. Сведения о пассажирах, зарегистрированных на рейс, они не имеют права разглашать, но мне надо было убедить… Блеф, игра… И это так защекотало все мои рецепторы, даже больше, чем предыдущей ночью, когда мы не могли уснуть.

— Ангелина, мы приехали, — слышу голос Матвея.

Я так погрузилась в воспоминания о наших проделках, совсем невинных, как казалось, что не сразу заметила, как Матвей припарковался около того же магазина все с тем же названием, что и пять лет назад.

— Так какая помощь от меня требуется? — вопрос вылетает, прежде чем я его осознаю.

Видимо, воспоминания меня настолько накрыли… Я, кажется, подумала, что меня ждет очередное незабываемое приключение. Ведь с Матвеем каждый день — это приключение.

— Наконец-то, — он улыбается. — Я уже думал, что ты настолько прочно вошла в образ, что никогда не спросишь. Мне казалось, я твою самооценку прокачал ещё пять лет назад. Что тебя отбросило назад?

— Матвей… — я даже лицо руками закрываю. — Ты…

— Я все тот же, Лина. И завтра ты в этом убедишься. Заеду за тобой в десять. Есть красивое платье и шпильки сантиметров так в двенадцать? Салон тебе не нужен — ты и так прекрасно выглядишь.

— Подожди, — торможу я Матвея.

Но своим вопросом я опять сделала выбор. Ещё не понимаю, на что я собираюсь подписаться, но… Нет, я теперь мать и не могу вести себя так, как раньше.

— Я позвоню, ангелочек, — подмигивает мне Матвей.

Затем он он чуть наклоняется ко мне, и я всерьез думаю, что поцелует. Замираю, жду, но… Матвей отстёгивается мой ремень и открывает дверь, явно говоря, что мне пора.

— Неизвестность разве не возбуждает? — слышу в спину.

Нет, то есть да… Но я не могу. Платье, шпильки, салоны — у меня этого не было, и я не особо хочу, чтобы было.

Так и оставив вопрос Матвея без ответа, я иду к дому, краем глаза замечая, как машина разворачивается и скрывается из моего поля зрения.

У меня в груди болит, когда я понимаю, что каждая минута, проведенная с Матвеем, отдаляет меня от сына. Может, я та самая курица-наседка, которая не может отойти от ребенка. Может, я та самая сумасшедшая мамаша, хотя у них обычно проблемы везде, но у нас с Максимом все проходило везде гладко. Да, работа дома накладывает свой отпечаток, однако…

Поднимаюсь домой — тишина. Возможно, мама с Максимом на прогулке, но уже поздно, хоть сейчас и светло. Да и во дворе их нет, а мама бы дальше не пошла.

Достаю телефон и понимаю, что он полностью отключился. Мой старенький смартфон уже совсем батарею не держит.

Пока первые проценты зарядки идут, а я упорно зажимаю боковую клавишу, чтобы телефон наконец включился.

“Разберись с собой. Мы с Максимом уехали к Вите”.

Меня не было несколько часов — это так быстро не решается. Значит, мама уже договорилась с дядей Витей — ее братом. У него свое хозяйство, но при этом не как в старых деревнях: все удобства дома, котел отопления, дорожки во дворе лучше наших тротуаров.

Но когда они успели уехать?

Почему не предупредили меня?

Едва связь появляется, как я звоню маме. Она долго не поднимает, я сама уже хочу искать расписание электричек, но наконец-то слышу голос:

— Да, Лина.

— Мама, — с облегчением и в то же время с болью выдыхаю. — Почему?

— Потому что так надо, поверь своей старушке, — тон, которым она говорит, мягкий, словно учительский.

— Ты ещё молодая, — возмущаюсь я.

— Детка, поверь мне. Тебе надо адаптироваться к работе, воспитателей в детском саду я предупредила, а нам нужен свежий воздух.

— Мама… — я все ещё не могу поверить, что она без согласования со мной увезла Максима.

— Лина, мы в порядке, и ты знаешь, где мы, — впервые слышу в ее голосе такие жесткие нотки. — Успокойся. Максим со мной. Он уже взрослый мальчишка.

Мама почти точь-в-точь озвучивает мои недавние мысли. Но… мой мальчик пусть сейчас с моей мамой и дядей Витей, только я не могу принять, что он не со мной.

— Мама, ты не имела права…

— Имела, Ангелина, — возражает она. — И спор этот бессмысленный. Мы Максима воспитывали вдвоем.

Стыд обжигает щеки. А ещё я прикусываю и без того больные губы.

— Мама, я люблю вас. Больше всего на свете люблю, — говорю я, а потом, немного пообщавшись с сыном, успокаиваюсь.

Максиму у дяди Вити нравится. А уж обещанная рыбалка побила даже рекорд веревочного городка. Но я не там! А ездили мы всегда вместе.

— У тебя неделя, Ангелина. Реши свои проблемы, а то ты рядом с ребенком сама не своя, — снова берет трубку мама, но говорит тихо. — Мы не убежали от тебя, просто Витя был в городе.

Да снова меня… Да что я за мать такая?

Но мне не хочется садиться на пол и рыдать. Мне не хочется снова плакаться и прятаться в своих четырех стенах и скорлупе.

“Ты лучше Феникса…”

Эти слова всплывают резко, они будто пронзают меня.

И тут добавляется звонок домофона. Идите к черту очередные непрошеные гости или дурацкие помывки подъезда.

— Да, — едва дохожу до трубки в прихожей и отвечаю.

Глава 16

— Может, хоть в общих чертах расскажешь, куда мы направляемся? — спрашиваю я у Матвея, когда он трогается с места.

— В ресторан, — отвечает коротко.

В принципе, пояснение уточнений не требует. Зачем люди ездят в ресторан? Правильно, поесть. Только вряд ли в этом нужна моя помощь Матвею. Думаю, с едой он прекрасно справится и сам. Что-то он мне не договаривает.

— И зачем нам туда? — продолжаю я расспрашивать.

— Тебе стало интересно, Лина, — усмехается Матвей. — Отлично. А в ресторан мы едем за шашлыком от дядюшки Армена.

— Что? — все ещё ничего не понимаю. — Ты мне предлагаешь есть шашлык в таком платье? И кто такой Армен? Почему ты его называешь дядюшкой? И ты хочешь сказать, что здесь подают шашлык? — удивляюсь я, оглядываясь, когда мы останавливаемся на парковке перед гостиницей.

Название светится большими буквами наверху, а ниже, справа от главного входа другое название, но схожее с названием гостиницы. Видимо, это и есть ресторан.

— Если я все тебе расскажу, уже не будет так забавно, — подмигивает мне Матвей.

Забавно? Может, не поздно отказаться от этой затеи, вызвать такси и ехать домой? Но здравая мысль тут же меня покидает, когда Матвей подставляет галантно свой локоть.

Ну что со мной может случиться в ресторане? Я больше накручиваю себя, бросаясь из стороны в сторону.

— И шашлыка здесь всё-таки нет, — замечаю я, изучая меню. — Или дядюшка Армен подаёт его не всем?

— Видишь, — довольно кивает Матвей, — мне и говорить ничего не надо, ты сама догадываешься. А пока можно и что-то другое заказать, поговорить.

Поговорить? Я не один раз пыталась это сделать, но Матвею было не до разговоров. И о чем он сейчас хочет поболтать? О погоде или, может быть, литературе? Вряд ли Матвей захочет вести душевные беседы.

— Заказывай на свой вкус, — откладываю папку в сторону и осматриваюсь.

Зал заполнен примерно наполовину, думаю, постояльцами гостиницы. Ценник в ресторане выше среднего по Москве, соответственно, и номер здесь будет не из дешёвых. Да и мужчины за столиками выглядят представительски, как и их спутницы или дамы в одиночестве. Пальцы и уши в золоте, платья и костюмы явно не на распродаже куплены.

— Всех оценила? — спрашивает Матвей, после того как делает заказ и официант отходит от нашего столика.

— Ну, как ты сказал, приходится самостоятельно делать выводы, раз уж тебе нравится отмалчиваться, — оставив разглядывание людей в зале, смотрю на Матвея. — Вот и пыталась понять, что это за место. Да, ты сейчас скажешь, что обычный ресторан при гостинице. Может, и так, но почему-то меня не покидает чувство, будто мы здесь не случайно.

— Ну расскажи мне, — Матвей выглядит заинтересованным. — Я тебе показывал, как читать людей. Неудивительно, что ты занялась подбором персонала, мои навыки пригодились?

Никогда не думала о своей работе в таком ключе. Но, возможно, действительно Матвей повлиял на мой выбор.

— Что тебе рассказать? — спрашиваю я, будто не услышала вторую часть его реплики.

— Например, вот о тех мужчинах, — Матвей взглядом указывает на компанию у окна.

— Это не дружеские посиделки, — немного внимательнее присмотревшись к ним, отвечаю. — Скорее деловая встреча. Держатся они вежливо, почти по-приятельски, но какая-то отстранённость присутствует в общении. Думаю, они бизнес-партнеры, причем работают вместе давно, поэтому и встретились в ресторане, а ее в офисе.

— Браво, Ангелина, — серьезно говорит Матвей. — У тебя отличные способности, впрочем, наблюдательности тебе было всегда не занимать. Кроме того случая, когда тебя чуть не споил твой однокурсник. Кстати, как он поживает?

Зачем? Зачем он вспоминает о дне нашего знакомства? В грудь что-то на секунду укололо, но я стараюсь не зацикливаться на этом и вообще выбросить из головы.

— Без понятия, — резко бросаю и возвращаюсь к посетителям. — А вон та дама в синем, которая сидит в одиночестве с бокалом вина, явно ищет себе мужчину, который мог бы её проспонсировать.

— О как, — замечает Матвей. — И откуда такие выводы, мисс Холмс? — в голосе появляется знакомая усмешка.

— Она явно приценивается к мужчинам, это по взгляду, которым она скользит по залу, видно. Один бокал вина? Думаю, предыдущий спонсор слился, поэтому ее финансовое положение на данный момент пошатнулось. От него остались украшения и дорогие вещи, но это платье точно не вчера куплено. Кажется, оно из прошлогодней коллекции какого-то именитого дизайнера, я по телевизору видела.

— Слушай, странно, что ты детективное агентство не открыла, — Матвей смотрит на меня так, словно впервые видит.

Неужели я его смогла удивить?

Приходится отвлечься от посетителей, потому что нам приносят заказ. И ещё один вывод я могу сделать. Еда здесь, может, и не стоит денег, которые за нее просят, но очень близко к этому.

— Очень вкусно, — отмечаю очевидное. — Но, может, уже скажешь, зачем мы здесь.

— Надеюсь, ты и остальные мои уроки вспомнишь, — загадочно отвечает Матвей. — Позовите администратора, пожалуйста, — просит официанта.

Кажется, мы пришли к кульминации. Сейчас все прояснится. Мужчина лет сорока в дорогом костюме подходит к нашему столику. Работника в нем выдает только прикрепленный к карману пиджака металлический значок с именем.

— Добрый вечер, — вежливо кивает он нам. — У вас какие-то претензии к еде или обслуживанию?

— Добрый, — отвечает Матвей. — Нет, все прекрасно. Но мы бы хотели шашлык от дядюшки Армена.

Администратор не меняется в лице — выдержка будь здоров. Что же, в детектива уже поиграли, теперь пошли какие-то шпионские игры. Скорее всего, Матвей произнес фразу, которая открывает дверь для избранных… Только куда?

— Я буду ждать вас в холле, — наконец произносит администратор и направляется к выходу из ресторана.

— Что происходит? — тихо спрашиваю, чуть подавшись вперёд.

— Сейчас ты будешь играть в покер, — улыбается Матвей.

Глава 17

Кабинет, в который мы заходим, выглядит ещё киношнее, чем вся ситуация. Хотя нет… Даже больше на музей похоже. А вот мужчина, сидящий за столом, словно выходец из девяностых. Это я тоже на кинематограф ориентируюсь.

— А ты умеешь привлечь внимание, Матвей, — усмехается этот Армен, практически копируя некоторые позы крестного отца.

Точно, и интерьер даже подходит!

— Вы же понимаете, что иногда приходится идти на что угодно, — Матвей, судя по всему, не впечатлён интерьером. — Но я рад, что вы пригласили меня.

— А что вы топчетесь около двери? — Армен взмахом руки предлагает нам присесть. — Проходите, поговорим.

Что-то у меня ноги к полу приросли. Но Матвей крепко сжимает мою руку, переплетая наши пальцы, что не ускользает от насмешливого взгляда Армена.

От этого становится ещё больше не по себе, как будто я делаю что-то предосудительное. Сходить в ресторан, даже сыграть в покер — это не так страшно, как стоять перед этим человеком. Только вот Матвей держится уверенно. Наверное, и мне надо последовать его примеру.

— Здравствуйте, — ровно произношу, удивляясь,что голос меня не подвёл.

— И тебе привет, красавица, — Армен теперь меня изучает, улыбаясь, и даже… поднимается.

Обходит стол, останавливаясь прямо напротив нас, и, сграбастав мою свободную руку, прикладывается к ней губами. Сдерживаю первый порыв вырвать ладонь из захвата, а потом понимаю, что мне в принципе не противно.

— Ангелина, — представляюсь я, снова поражаясь, как уверенно звучит мой голос.

— Какое ангельское имя, — Армен тоже говорит серьезно, но глаза его смеются.

— Может, вы уже отпустите руку моей невесты? — спрашивает Матвей.

Он сильнее сжимает мою руку, и в его голосе словно слышится ревность. Да нет, быть не может! Это моя фантазия разыгралась.

— Ох, какая страсть, — чуть качнув головой с улыбкой, Армен возвращается на свое место. — Неудивительно, что ты такой хороший игрок. Сколько тебя знаю, Матвей…

— Давайте не будем о прошлом!

— А вот мне бы было интересно послушать, — даже неожиданно для себя говорю.

Может, это шампанское? Ну нет, оно сразу и выветрилось, едва я села за стол.

Сейчас приходится расстаться с теплой ладонью Матвея, чтобы занять диван у стены, потому что место напротив хозяина кабинета только одно.

— Надо уважить просьбу девушку, — Армен улыбается, скрестив руки на животе и откинувшись на спинку своего музейного кресла. — Ангелина, знаете ли, я люблю помогать людям. Вот и лет… сколько, Матвей, прошло? Пятнадцать, шестнадцать лет? Кажется, около того. Так вот, подобрал я одного мальчишку. Представляешь, Ангелина, — ему мое имя словно нравится произносить, — а мальчик-то был из богатой семьи. Только с папой отношения не сложились.

Я понимаю, что Армен сейчас говорит про Матвея, и даже не дышу, ожидая продолжения. Эту часть истории я не знала. Да, об отношениях с семьёй вскользь было упомянуто, но как это все происходило тогда — загадка.

— Мы не за воспоминаниями здесь, — спокойно замечает Матвей.

— Дорогой мой мальчик, — качает головой Армен, — воспоминания, наше прошлое делают нас именно нами. Если все это стереть, то мы больше не были теми личностями, которые сейчас. Каждая минута, каждое событие в нашем прошлом — все вело нас к этому моменту, когда мы втроем оказались здесь.

А Армен умеет красиво говорить. Почти так философски… Интересный человек, хоть на первый взгляд и страшным показался. Но сейчас уже нет. Сейчас он просто интересный и… немного загадочный.

— И что было дальше? — с нетерпением спрашиваю, боясь, что не услышу продолжение.

Матвей поворачивается ко мне, и я вижу, что этот разговор ему не нравится. Ну… Нравится, не нравится — терпи, моя красавица. Почему-то только это на ум приходит.

— А дальше я приютил у себя мальчика, сбежавшего из дома, — Армен опять, улыбаясь, смотрит на меня. — Есть такой небольшой пунктик в игорных делах, что человеку должен исполниться двадцать один год, а не восемнадцать. В итоге три года этот мальчик жил со мной, а потом я его отпустил в свободное плавание. Знаешь, мне самому на тот момент было чуть за тридцать, но я… Я почувствовал себя отцом. Видимо, у мальчика с отцами по карме не задалось. Но мы здесь на самом деле не за этим, и у меня не так много времени. Я знаю, чего ты хочешь, Матвей.

Так что в итоге произошло между ними? И почему все начинают говорить, а потом заканчивают на самом интересном месте. Как будто сериал смотрю, где окончание серии не даёт уснуть, в итоге переключаешь на следующую. Или как глава в книге, когда переворачиваешь страницу не в силах оторваться.

— И у меня есть предложение, — говорит Матвей.

— Теперь ты решил построить из себя папочку? — Армен, подарив мне последнюю улыбку, становится серьезным. — Я знаю, что ты за пару вечеров отыграться за долг Руслана можешь, но это не то. Да и деньги ты мне отдать можешь без проблем, даже не садясь за стол. Но нет… Долги есть долги.

Я прислушиваюсь к этому монологу, совершенно перестав что-либо понимать. Матвей должен Армену денег. Тогда не понимаю, почему избегал встречи. Я окончательно потерялась.

— Мы можем поступить по-другому, — быстро отвечает Матвей, у него явно уже было заготовлено это предложение. — Я сяду за стол, и твои игроки даже не заметят, как начнут сливать деньги. Все будет сделано так красиво, что и когда я уйду из-за стола, схема продолжит работать. Твой доход увеличится, а от моих игр все деньги будут твоими. Представляешь, за это даже налоги платить не надо.

Быстро он от “вы” до “ты” перешёл. И я вообще не понимаю, какую схему предлагает Матвей, поэтому заметила только этот переход.

— А как же урок, который надо преподать? Если ты будешь вечно прикрывать чью-то задницу, то люди ничему так и не научатся, — снова со знанием дела произносит Армен. — Ну хорошо, покроешь ты чужой долг, а через месяц этот идиот снова явится ко мне и влезет в ещё больший. И что тогда мне делать? А ты сам понимаешь, что я человек гостеприимный, не могу не пустить.

Глава 18

Мы едем по ночной Москве молча, и я ловлю себя на мысли, что сегодняшний вечер не дал мне погрузиться в пучину своих душевных терзаний.

А сидела бы дома, ещё и одна к тому же, места бы себе не находила. Ходила бы из угла в угол и доводила себя до предела.

Матвей словно читает мои мысли. Остановившись на светофоре, чуть поворачивается ко мне и смотрит, и я это не вижу, а чувствую. Его взгляд словно осязаем, но мне не хочется от него спрятаться. Я больше не чувствую злости и какой-то затаенной обиды, что раньше волнами исходили от него.

— В чем дело? — спрашиваю я.

— Не знаю, ангелочек, — отвечает он и снова трогается. — Ты сегодня… Знаешь, ты стала очень интересной женщиной, только вот как будто немного уверенности в себе не хватает. Причем только наедине со мной.

— Ага, рядом с тобой строю из себя… Как ты там говорил? Невинную овечку? Обиженную невинность? — сама не знаю, зачем ему это говорю.

Но вот именно сейчас знакомое щекотание в животе появляется, и за игральным столом. Азарт? Я знаю, что Матвея мне словесно не переиграть. И так странно… Словно тигра за усы дёргаю.

— Ох, Лина… — единственное, что говорит Матвей.

И это тоже мне кажется странным. Неужели не будет какого-то язвительного продолжения? Не похоже на того Матвея, которого я встретила после пяти лет разлуки.

— А мы?.. — указываю рукой в лобовое стекло, и тут он опять мысли читает:

— Тебе же любопытно, ты хотела получить ответы. Или уже передумала?

— Нет, конечно, — возражаю я. — Надо же мне понять, куда и зачем ты меня втянул.

— Не раздувай из мухи слона, — усмехается Матвей. — Вот поэтому мы и едем ко мне. Или надо было к тебе, чтобы поговорить в спокойной обстановке?

Сейчас в его словах не слышится подтекст, что мы едем у нему под каким-то предлогом, но в итоге все сведётся к сексу. Хотя Матвей никогда не скрывал своих намерений. Но сейчас он даже не намекает, а как будто на самом деле нацелен только на разговор.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Мы поговорим, потом ты отвезешь меня дома.

— Ого, Лин, — Матвей даже присвистывает. — И никаких возражений?

А вот теперь мне усмехнуться хочется. И разве могла я подумать сегодняшним утром, что ближе к ночи все так изменится? Странное чувство. Может, завтра я опять начну изводить себя мыслями, но сейчас я спокойна. И, как правильно заметил Матвей, уверена в себе.

Мы с ним смогли нормально провести вечер, он не пытался уколоть меня или вывести на эмоции — и все нормально. Почти как раньше…

— А что возражать, если мы уже приехали? — пожимаю плечами, отстегивая ремень безопасности.

— Тогда делаем кофе для начала, — и снова спокойно, без каких-либо подозрительных ноток говорит Матвей.

Ну можем же, когда хотим! И вот этому Матвею я могу рассказать о сыне. Правда, пока не знаю, какая у него будет первая реакция. Но на эмоции у меня есть веские аргументы. Он же сам не хотел этого ребенка.

В любом случае у меня есть ещё неделя, пока мама с Максимом не вернутся.

— Проходи в кухню, я пока переоденусь, терпеть не могу костюмы, — на ходу расстёгивая рубашку, Матвей кивает мне дальше по коридору.

Через несколько минут присоединяется ко мне и молча начинает варить кофе. Он всегда это делал и пять лет назад. Я тогда столько удивительных сочетаний попробовала, не переставая удивляться. И все эти рецепты всемирно известного напитка привез Матвей из разных стран, где бывал. Он мне много рассказывал о своих путешествиях, и я не уставала слушать, тоже мечтая когда-нибудь побывать во всех этих местах.

— Ты как будто мыслями не здесь, — выдергивает меня из воспоминаний Матвей, и я понимаю, что он уже некоторое время наблюдает за мной, а на столе дымятся две чашки.

— Задумалась, — отвечаю. — Ну что, может, расскажешь наконец? Что это за Руслан и почему ты готов за него расплачиваться перед Арменом?

Матвей, вздохнув, ногой вытаскивает из-под стола табурет и садится.

— Руслан — это мой… Не скажу, что друг, скорее хороший приятель, — начинает пояснять. — Мы познакомились пять лет назад, когда я на месяц завис в Москве.

Я отворачиваюсь к окну, делая глоток кофе. Понимаю, какой месяц он имеет в виду. Тот, который мы провели вместе.

— Почему я тогда его не помню? — спрашиваю, понимая, что надо перестать бояться и избегать разговоров о прошлом.

Она было, и его не стереть, не переписать.

— В автомастерскую ты со мной не ездила, — усмехается Матвей. — Руслан — отличный автомеханик. И вот мы что-то с ним разговорились, он узнал, что я профессиональный игрок в покер, заинтересовался. Простому парню не так просто найти казино наподобие того, где мы сегодня были. Потом я узнал, что он начал кататься к нашим соседям, где все это легализовано. Игровые автоматы, покер, рулетка — он все это прошел, но тогда меня не было в стране, и я не знал об этом. Мы с Русланом поддерживали общение, а когда я приезжал в Москву, то встречались, выпивали, болтали. Он, по сути, был единственным человеком, с которым я здесь общался. Этакая связь с родиной, — Матвей ненадолго замолкает, и я понимаю, что как бы то ни было, как бы он ни наслаждался жизнью, но все равно скучал.

— В итоге Руслан заигрался, — уже начинаю догадываться я, к чему вся эта игромания привела. — И каким-то образом вышел на подпольное казино Армена. И сколько Руслан ему должен?

— Много, Лина, много, — снова не называет мне точную цифру Матвей. — И действовал Армен по стандартной схеме: одолжал, чтобы отыграться, но ещё больше загонял в долговую яму, а потом перестал пускать за стол.

— Не хотела я бы быть должна Армену, — даже передергиваю плечами. — Он похож на крестного отца, думаю, и методы у него выбивания долга… Даже представлять не хочу. Неужели ты по-другому с Арменом не можешь договориться? Все же вы… были близки, — делаю паузу, боясь ступить на запретную территорию.

Если судить по разговору в кабинете Армена, то тему их отношений Матвей не очень-то хочет поднимать.

Глава 19

В машине все не могу задать ещё один волнующий меня вопрос. И я не знаю, относится он ко всей этой истории с долгом Руслана иди нет.

Да, проще бы было спросить. Но я так боюсь испортить это шаткое нормальное общение, которое сегодня было у нас.

— Я же вроде бы на все вопросы ответил, — Матвей замечает, что мне что-то не даёт покоя.

— Ну да, — пожимаю плечами. — Правда, ответил в своей манере, без уточняющих деталей.

— Лина, — качает головой, — я все тебе рассказал. Что не так? Может, ты хочешь узнать, какой долг у Руслана? Или по каким дням я буду обувать местных бизнесменов?

— Я хочу понять, каким боком ко всему этому относится Аля, — язык действует быстрее мозга, но прикусывать первый уже поздно.

Слово, как говорится, не воробей… Ну вот я и спросила. И ничего не произошло. Небо все ещё над головой, а земля — под ногами.

Матвей не торопится с ответом. Плавно заезжает в мой двор и, припарковавшись, поворачивается ко мне. В глазах уже знакомые смешинки, на губах едва заметная усмешка.

— Да ты ревнуешь, мой ангелочек, — Матвей касается моей щеки.

Едва ощутимо, как будто я сама должна сама податься вперёд, чтобы это прикосновение стало другим.

— Я не ревную, — отрицаю скорее из упрямства. — Это всего лишь любопытство.

— Ну, если не ревнуешь, то будем считать, что это к делу никак не относится, — Матвей убирает руку, а я только вздыхаю, и в этом вздохе не могу скрыть возмущение. — Не пыхти, как злобный ёжик.

А ведь его забавляет эта ситуация. Да, я не имею права ревновать и себя убеждаю, что это простое любопытство. И если Матвей говорит, что к делу это никак не относится, то вывод напрашивается один.

Бедная девушка…

Сегодня он со мной, завтра с ней. А послезавтра ещё с кем-то. Весь флёр нормальности развеивается, возвращая меня в реальность и напоминая, кто передо мной. Ветер… Ветер, который никто не удержит в руках.

И да, может, для Матвея это нормально, но для меня нет. Это… мерзко.

— Спокойной ночи, — отвернувшись, тянусь к двери.

— Скорее доброе утро, — смеётся Матвей, но не пытается меня задержать.

Иду к подъезду, чувствуя его взгляд. Весело ему? А вот мне не очень. Интересно, если бы я сказала, что ревную, Матвей ответил бы на вопрос об этой… Але?

Пока ищу ключи и поднимаюсь в квартиру, в голове все крутится это имя. Аля…

Алина?

Алевтина?

Почему это вообще меня так волнует?

Замираю у двери с ключами, так и не донесенными до замочной скважины.

И вот одна часть меня же противится, понимает, что ничего у нас с Матвеем не получится. Мы из разных миров. Его — за карточным столом, он то здесь, то на другом конце света, его окружает роскошь, азарт, постоянный драйв.

Меня это привлекало это пять лет назад, это будоражило. Но кем я тогда была? Всего лишь молоденькой девушкой, студенткой. И пусть я старалась думать о завтрашнем дне, все равно беззаботность присутствовала, навеянная самим местом и окружением.

— А ты Маша-растеряша, ещё и спящая красавица перед дверью, — голос Матвея меня оглушает, разносясь эхом по подъезду. — Чего застыла?

— Я задумалась, — машинально отвечаю и, тут же опомнившись, оборачиваюсь. — А ты что здесь делаешь?

— На сиденье остался, — протягивает мне телефон, на который я сейчас смотрю как на предлог.

Может быть, но в другой ситуации… Матвею не нужны предлоги и поводы. Играть он умеет, но не так банально. Значит, действительно пришел всего лишь отдать телефон.

— Спасибо, — чуть неуверенно произношу.

Мы так и стоим, держась за разные углы смартфона, и ситуация приобретает налет неловкости.

— Созвонимся, ангелочек, — Матвей отмирает первым и, подмигнув мне, отходит обратно к лифту.

Я жду, пока створки откроются, потом закроются, и вставляю наконец злополучный ключ в чертов замок.

Все, что не делается, к лучшему?

Может, и так. Если бы Матвей пришел, когда я уже была дома, то он бы увидел детские куртки на вешалке, обувь.

И снова этот укол в грудь… Я должна рассказать о ребенке, но не знаю, как это сделать.

Раздевшись и приняв душ, не могу уснуть, все ещё думая об этом. Матвей же сам мне дал деньги на аборт. Из этого следует, что ребенок ему был не нужен. И сейчас, когда мы встретились спустя пять лет, он ни словом не обмолвился, что совершил тогда ошибку. Значит ли это, что дети ему и сейчас не нужны?

Я не знаю. За Матвея я не могу думать. И гадать, как он отреагирует, наверное, нет смысла. Но все равно мысли не дают покоя.

За окном уже светло, и, несмотря на выходной день, я решаю попытать удачу. Снимаю телефон с подзарядного и, найдя нужного абонента, пишу сообщение.

“Доброе утро! Не хочешь выпить кофе сегодня где-нибудь, если не занята?”

Доставлено, через пару секунд прочитано.

“Вот кофе мне точно не помешает. Причем крепкий и много. Я как раз у родителей, давай через полчаса в круглосуточной кофейне”.

В этом вся Инга. Ни здрасьте, ни как дела. Но лишней любезности и я сейчас не хотела. Четко и по факту. Этого мне и не хватает.

Мне кажется, что я что-то упускаю в событиях пятилетней давности. Может, она подскажет? Мы никогда не разговаривали об этом.

Я поднимаюсь, не спеша собираюсь. Идти мне минут пять до кофейни, а учитывая, что Инга всегда опаздывает, ведь без макияжа она никуда, то можно и не торопиться.

На улицах в воскресенье в это время пусто. Не привыкла я к такой Москве даже в своем районе — тихом, спальном. В кофейне только сонный бариста за стойкой, который с моим присутствием оживился.

— Что для девушки? — с флиртом спрашивает он.

— Латте и двойной эспрессо, — не обращая на это внимания, отвечаю, достав карту для оплаты.

— Лучше два эспрессо, — слышу голос Инги за спиной. — Привет, Лина.

— Привет, — киваю я, обернувшись.

Странно, что на ней ни грамма макияжа. Видимо, так интересно стало, что меня подвигло в воскресенье утром пригласить ее на кофе.

Глава 20

Глава 20

После разговора с Ингой хотелось отмыться. А учитывая, что телефон Матвея недоступен, я не могу и его расспросить о прошлом. Обещала же себе, что не буду в этом копаться. Но почему-то сейчас захотелось разобраться во всем. Понять, что же именно тогда произошло.

“Да просто он бросил тебя”, — нашёптывает раз за разом внутренний голос, но я только отмахиваюсь от него.

Нет, есть что-то ещё. Может, это моя фантазия разыгралась, но…

Но. Но! Но? Их слишком много. Этих самых “но”. Или я всего лишь не хочу верить, что Матвею я надоела и он просто уехал.

Объявляют мою станцию следующей, и я иду в тамбур электрички. Ещё километра два потом пешком, но погода хорошая — можно и прогуляться.

Выхожу и глубоко вдыхаю. Вроде и не так далеко от Москвы, но воздух совсем другой. Улыбаюсь сама себе и нахожу взглядом нужную тропинку. Поправляю рюкзак на плече и углубляюсь в лесополосу вместе с несколькими другими пассажирами.

Дорога в пару километров пролетает незаметно. Я уже вижу первые дома, сворачиваю вправо, чтобы срезать путь. Вон и крыша знакомая. Участок, прилегающий прямо к лесу. И смех моего мальчика. Я его слышу.

Останавливаюсь и снова улыбаюсь.

— Ангелина, что застыла? — дядя Витя открывает калитку и жестом приглашает меня войти.

— Привет, — легонько клюю его в щеку.

— Мама приехала! — Максим подбегает и виснет на моей шее.

— Мой хороший, — обнимаю сына, и почему-то слезы выступают на глазах.

— Мама, ты плачешь? — он проводит ручкой по моим щекам. — Тебе грустно?

— Нет, малыш, — качаю головой. — От счастья тоже плачут. А я так счастлива, что у меня есть ты.

— Ну прекрати уже сырость разводить, — дядя Витя кладет мне руку на плечо. — Идём в дом. У меня там такой суп, закачаешься.

В этом я не сомневаюсь. Встав с корточек, беру Максима за руку, и мы вместе направляемся к дому.

Сын мне все рассказывает, чем они тут занимались, и даже не верится, что мы не виделись всего лишь сутки. Для меня уже как будто неделя пролетела. Но Максу нравится у дяди Вити, и уезжать мой малыш не хочет.

Я сижу до самой последней электрички, сама укладываю сына спать, хотя он, набегавшись на улице целый день, и так засыпает, едва его голова касается подушки.

— Мы так и не поговорили, — обращаюсь я наконец к маме.

— О чем, Ангелина? — спрашивает она устало. — О том, что я без твоего ведома забрала сюда Максима? Не раздувай из мухи слона. Ему здесь нравится. Да и все лето в городе ему, что ли, сидеть?

— Ты могла хотя бы меня дождаться, — настаиваю я.

Как же так? Мама всегда меня поддерживала, и у меня просто в голове не укладывается, что она так поступила. Да, Максу нравится здесь, мы постоянно приезжали сюда. Но не так!

— Лина, у тебя работа новая, — мама начинает объяснять, но не оправдываться. — Ты и без работы начала пропадать. Разберись, а мы пока побудем здесь. Так будет лучше. И, кстати, тебе пора на электричку.

Неужели мама не понимает, что я никогда не оставляла сына и мне тяжело воспринимать эту ситуацию? Но да, с появлением Матвея… Не хочется признаваться дала себе, но моя жизнь стала похожа на качели.

— Мама, если что…

— Мы не в тайге, Ангелина, — мама понимает, что я хочу сказать. — Связь есть, до города не так уж и далеко. Все с нами будет в порядке. Иди, завтра утром тебе на работу.

Мы вместе выходим во двор, где дядя Витя отвлекается от дров и присоединяется к нам. Они с мамой провожают меня до калитки, целуют меня на прощание, и я иду на станцию.

Может, я на самом деле слишком… слишком отнеслась к ситуации. В конце концов, у меня же сына никто не забирал. Я в любой момент могу приехать к нему. Так же поступают многие — оставляют детей на лето с бабушками и дедушками. Может, и мне пора? Максим же не плакал, не просился со мной обратно в город. Ему нравится у дяди Вити.

За этими мыслями незаметно для себя дохожу до станции. И только успеваю перейти пути, как вижу электричку. Успела.

Домой попадаю, когда уже совсем темно. И едва переступаю порог, как понимаю, насколько устала.

Установив будильник, подключаю телефон к подзарядному и иду в душ. В ванной окончательно расслабляюсь и без сил валюсь спать.

Кажется, только-только закрыла глаза, а мелодия уже врывается в голову. Нащупываю телефон, не открывая глаз, и выключаю назойливое пищание. Несколько минут смотрю в потолок и поднимаюсь.

Хочу ещё раз позвонить Матвею, но в последний момент передумываю. Если он и включил телефон, то наверняка видел, что я звонила. Сам перезвонит. Возможно…

Но и сегодня, и так завтра, и вообще до конца недели тишина. Я исправно хожу на работу, окончательно втягиваюсь в офисные будни, и когда меня в пятницу вызывает большой босс, даже немного напрягаюсь.

Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь…

Если не ошибаюсь, то процитировала дословно.

— Проходите, Ангелина Петровна, — секретарь кивком указывает мне на дверь, едва я захожу в приемную.

— Спасибо, — улыбаюсь и нажимаю на ручку. — Тимофей Олегович, здравствуйте.

— Здравствуйте, — ровно произносит начальник. — Присаживайтесь.

И ведь никогда не угадаешь, что у него на уме. Вот кто умеет держать себя в руках, так это Тимофей Олегович.

— Вы хотели меня видеть, — нарушаю я тишину, почему-то очень и очень нервничая.

— Да, Ангелина Петровна, — кивает, переводя на меня взгляд. — Вы уже освоились у нас? Вас все устраивает?

— Все замечательно, Тимофей Олегович, — заверяю его. — Мне очень нравится у вас работать.

— Испытательный срок у нас обычно три недели, но Любовь Андреевна сказала, что вас уже можно полноценно переводить в штат, — говорит шеф. — Вы готовы?

— Конечно, — сразу же отвечаю.

— Значит, так и сделаем. Добро пожаловать полноценно в наш коллектив, Ангелина Петровна, и хороших выходных, — подобие улыбки проскальзывает на губах Тимофея Олеговича.

Глава 21

— В ресторан? — уточняю я.

Учитывая, что я сама хотела поговорить с Матвеем, бегать от него было бы слишком… наигранно?

— А я что, не слишком ясно выразился? — удивляется он. — Или у тебя другие планы?

— Планы у меня действительно есть, но пара часов в запасе имеется, — кивнув, вскидываю подбородок.

На самом деле я сейчас чувствую себя намного увереннее. Словно та встряска, которую мне устроил Матвей, была нужна, чтобы выйти из коматозного состояния. И все изменилось как по щелчку, хотя мне казалось, что такого не бывает. Оказывается, чтобы проснуться, иногда достаточно вот такого катализатора.

— Планами поделишься? — спрашивает Матвей, открывая мне дверь и пропуская в кабинет уборщицу.

— Хочу навестить дядю, — говорю, решив, что говорить о сыне сейчас неудобно.

Точно не в офисе. Точно не при свидетелях, учитывая, что это может разлететься в понедельник и мы с братом босса можем стать главной темой для обсуждения на многие дни.

Уборщица и так не занимается своими прямыми обязанностями, а смотрит на нас и явно прислушивается.

— Могу подбросить, — предлагает Матвей.

Сейчас наше общение не похоже на те качели, что были, когда мы только встретились спустя пять лет.

— В пятницу за город? — удивляюсь я. — Поверь, я быстрее доберусь на электричке. Как дела с дядюшкой Арменом?

— Скоро разберусь с этим, — отмахивается, нажимая кнопку вызова лифта. — Хотел предложить тебе сегодня съездить со мной, но кто я такой, чтобы идти против любимого дяди. Виктор, кажется?

Киваю, отворачиваясь. Он помнит. Даже помнит имя моего дяди, которого ни разу в жизни не видел. Да и я упоминала, кажется, всего-то пару раз. Но Матвей даже имя запомнил… Это значит, что ему не было все равно? Что он меня слушал, когда я говорила?

“Не придумывай”, — осадив себя, ускоряю шаг на пути из офисного здания.

— Куда ты несешься, Лина? — Матвей нагоняет меня и приобнимает за талию.

— Ну не здесь же, — прошу я, делая шаг вбок.

— А в другом месте можно? — привычная усмешка слышится в вопросе.

Вот все же перевернет. Зацепится за каждое слово и сыграет на этом. Я не отвечаю, а просто сажусь в машину и, пристегнувшись, перевожу разговор на интересующую меня тему.

— Матвей, я недавно виделась с Ингой. Помнишь ее? — кошусь на него в ожидании ответа.

— Стервозная шатенка, которая готова была отсосать мне прямо под столом, пока ты в туалет выходила? — равнодушно уточняет Матвей. — Помню. Склерозом пока не страдаю.

— Что? — не понимаю я.

— Что слышала, ангелочек, — вздыхает он. — Дай угадаю. Спустя пять лет ничего не изменилось? С кем она спит сейчас? С начальником или нашла папика?

— Я не знаю, — произношу растерянно. — Мы с ней не общались с тех пор… — тут осекаюсь. — После института.

— И это правильно, — кивает Матвей. — Помнишь известное выражение? Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

Что-то было тогда… Было! И я хочу знать, что именно. Но не факт, что Матвей хочет вспоминать о прошлом. Он ясно дал это понять.

— Что она тебе сказала? — иду ва-банк.

Это всего лишь догадка. Но мне кажется, что она правильная.

— Может, для начала до ресторана доедем? — Матвей начинает раздражаться.

Оказывается, его я тоже могу читать. Руки на руле побелели — так сильно сжимает. На щеке, которую я вижу, ходят желваки. Профиль будто острее стал.

Хорошо, я подожду… Я ждала пять лет, так что минуты мне погоды не сделают.

В ресторане нас ждёт столик в отдалении от других. Конечно… Это же ресторан Матвея. И все здесь кричит о нем. Я словно в казино, а не в ресторане. И нам даже меню не приносят — сразу закуски.

“Он помнит, что я люблю морепродукты”, — отмечаю машинально, но снова себя одергиваю.

Совпадение!

Это просто совпадение!

Правда, сейчас осьминог по-гречески не вызывает восторга — скорее отторжение.

— Не нравится? — Матвей видит, как я ковыряюсь в тарелке, но так и не решаюсь отправить кусок в рот.

— Что-то… Не знаю, — морщусь, стараясь не дышать. — Не хочется.

— Видимо, это от мыслей, — делает заключение Матвей. — Хорошо, насчёт твоей Инги. Она пришла ко мне на пару с твоим однокурсничком. И они так прекрасно заливали, какая у вас любовь, а я лишь запасной вариант. А вишенкой на торте был ребенок, которого ты хотела повесить на меня, потому что я оказался более предпочтительным.

Он говорит это так легко… Так непринужденно! Будто все это происходило не с ним. Не с нами!

— И ты поверил? — отодвигаю от себя тарелку. — Ты, не поговорив со мной, бросил мне деньги на аборт. Так, может, тебе не нужны были наши отношения, Матвей? Ты слишком легко все перечеркнул.

Он не отвечает, а у меня, кажется, сердце не бьётся, пока я жду хоть каких-то слов. Неужели Матвей просто взял и поверил? Он же может распознать блеф, поэтому сейчас все звучит как оправдание.

— Лина, у меня были доказательства, — коротко бросает.

— Идите вы все к черту! — я не могу это больше выносить и, схватив сумочку, практически выбегаю из ресторана.

Сама же хотела все узнать, а в итоге поступила по-детски. Однако эта привычка говорить, но не досказывать… Я не могу. Может, и не стоит копаться в том, у чего истек срок давности.

Какие доказательства?

Тест на отцовство, что ли? Да его на таком сроке никто, ни один врач не мог сделать. И если Матвей не хочет прямо говорить, то ему просто так удобно было. Вот и все. Не надо искать то, чего нет. И то, что происходит сейчас… Это неправильно. Я не могу быть в вечно подвешенном состоянии. Не могу думать, что будет завтра. Надеяться я могу только на себя.

Выходные, как и планировала, провожу у дяди Вити. Максим уезжать от своих цыпочек не хочет. Нравится сыну утром вставать и идти кормить птицу. Нравится помогать дяде Вите. Все же к мужчине он тянется, хочет заниматься мужскими делами.