Гроссмейстер

1

Школьная вечеринка закончилась довольно поздно, и уже начинало темнеть, когда Джоана и Элисон сели в свой «фольксваген» и выехали на пустое шоссе. Праздник был приурочен ко Дню независимости, когда ученики шили себе красивые костюмы эпохи Войны за независимость США, разучивали танцы тех времен, пытаясь подражать дамам и господам, тем самым отдавая должное всем, кто сражался за свободу. Элисон заказала платье у одного из лучших портных района, ведь она очень хотела понравиться Адаму, капитану местной футбольной команды, так как все девочки её возраста просто с ума сходили по футболистам, являющимся престижем и гордостью школы. Девочка полюбила этот район: чистота, спокойствие, а самое главное — никакой преступности, многие местные даже не закрывали свои дома, что никак не укладывалось в голове человека, выросшего в менее благополучном квартале, где грабежи и убийства были не так уж редки. Она сразу нашла здесь подруг, которые с радостью приняли её в свой маленький коллектив. Хотя Элисон и происходила из бедной семьи по меркам местных жителей, но её отец был национальным героем Америки, что очень сильно повышало её вес в глазах сверстников. А школа казалась пределом мечтания любого подростка — современное здание с бассейном и огромным спортзалом. Даже футбольное поле не уступало по качеству и красоте полям ведущих команд. Вкусная и свежая еда, красивая школьная форма, приветливые учителя и другие приятные бонусы заставляли чувствовать себя частью чего-то важного и нужного, потому, покидая пределы учебного заведения, она уже через несколько минут начинала скучать по нему.

— А Эшли сама шила платье для вечеринки, — сказала Элисон, хлопнув задней дверцей автомобиля. — Потратила кучу времени, но получилось не очень, хотя Итон оценил.

— Ну вот видишь, добилась своего, — Джоана нажала кнопку блокировки дверей и медленно пошла к дому. В окне второго этажа тускло горел свет. — Посмотри, отец уже приехал. Видимо, пока нас нет, решил прилечь почитать.

— Класс, я покажу ему фотки с вечеринки, — довольно захихикала девочка.

По возвращении Джейсона из Ирака, где он стал настоящим героем, они решили сменить жилье на более престижное и дорогое. Да и как могло быть иначе, теперь они показательная семья, пример того, как страна чтит своих героев. Джоана Меллори всегда мечтала о красивом доме с бассейном, поездках за границу и приятных вечерах в кругу семьи, когда все собираются вместе за большим столом. Жили они бедно, муж служил в армии, она работала продавцом в одном из маленьких магазинчиков, денег хватало только на текущие нужды, не говоря уже о хорошем образовании для дочери и лучших жилищных условиях. Но все изменилось в один момент, когда Джейсон сумел захватить крупного иракского военачальника и добыть координаты военных баз противника. Звезда героя, всеобщее признание — и вот она, новая жизнь.

Открыв дверь, Джоана повесила сумочку на крючок и уже потянулась, чтобы снять обувь, как внезапно услышала звуки борьбы и выкрики со второго этажа.

— Жди здесь. Если что, беги к соседям и вызывай полицию, — обратилась она к дочери.

Крики прекратились, но раздались громкие глухие удары. Женщина медленно поднималась по ступеням, каждый шаг отдавал стуком в висках.

— Джейсон! — из-за наползающего страха голос казался чужим. — Дорогой! С тобой все в порядке?

Звуки затихли. Переступив последнюю ступеньку, она замерла, не решаясь идти дальше. Внезапно в проходе комнаты появился знакомый силуэт, державший в правой руке какой-то предмет.

— Милый, что происходит? — Джоана узнала мужа, но что-то внутри било тревогу и настойчиво требовало бежать без оглядки.

— Так вот ты где, — не спеша приближаясь, прошипел мужчина.

— Джейсон, это я, Джоана, что происходит? — голос дрожал. Сделав шаг назад, она почувствовала твердую стену.

— Я убью тебя! Отправляйся обратно в Ад! — мужчина резко бросился вперед, нанося сильные удары ножом. С каждым ударом он повторял одни и те же слова. Он бил все сильнее и сильнее, пока женщина не перестала дышать. Вдруг, резко поднявшись, он начал шарить взглядом вокруг себя, будто что-то потерял.

— Папа? — Элисон видела все, что случилось с её матерью. — Зачем ты маму?..

Мужчина повернул голову в её сторону, взгляд был полон ненависти.

— Так вот ты где, грязный ублюдок, — и рванулся вниз по лестнице. Девочка не могла двинуться от страха, а он был уже в двух шагах от неё.

— Папа, не надо, — тихо сказала Элисон, чувствуя, как огромный военный нож входит в её тело.

***

Алан поднялся из-за стола, на котором оставалось всего несколько фигур, указывающих на победу во всей партии. Седьмой раз он опрокидывал претендента на его титул безоговорочным блицкригом из серии побед, не давая даже призрачного шанса отыграться. Соперник гроссмейстера, протягивая руку, поздравлял с седьмой защитой титула чемпиона мира. Алан, пожимая крепкую ладонь, обратил внимание, что на лице претендента нет и малой толики сожаления о поражении, хотя откуда ей взяться, когда уже в третьей партии стало заметно колоссальное преимущество чемпиона. Все предыдущие претенденты также заканчивали свои попытки, не оказав никакого серьезного сопротивления.

Шахматный стол и игроков окружали десятки репортеров, повсюду мерцали вспышки фотокамер, слышались крики поздравлений и возгласы восхищения. Диктор, объявляя окончание партии победой Алана Тишмана, уверенным голосом констатировал, что чуда не произошло и очередной соперник пал под мощным натиском блестящей игры чемпиона мира.

Пожав руку сопернику и поблагодарив за игру, Алан повернулся к журналистам, всем своим видом показывая готовность отвечать на вопросы.

— Как у вас получается так легко обыгрывать своих соперников? — один из журналистов смог протиснуться через стену коллег, протягивая микрофон.

— Я просто ставлю мат, — он улыбнулся, всем видом показывая непринужденность и легкость, с которой далась победа, в зале прозвучал гул одобрения и аплодисменты.

2

Он стоял в полумраке в больничной палате, тишину нарушал только монотонный звук кардиомонитора. На кровати без движения лежал мальчик, руку которого держала женщина, её темные волосы частично скрывали лицо, но что-то знакомое было в её образе. Алан сделал несколько шагов к кровати и посмотрел на ребенка. Вдруг мальчик повернул к нему голову — это был Патрик, он смотрел на Тишмана спокойно, как будто всегда знал, что шахматист рядом.

— Поиграй со мной, — тихим тоном сказал мальчик и протянул Алану руку, сжатую в кулачок. — Вот тебе мой подарок, ты же любишь подарки.

Ладонь Патрика раскрылась, и гроссмейстера обуял ужас, он держал в руке свое сердце, которое билось в такт кардиомонитору.

— Тебе нравится мой подарок? — мальчик смотрел на него со зловещей улыбкой. — Я приготовил его специально для тебя.

Тишмана сковал страх, и он не мог произнести ни слова, только молча наблюдал за происходящим. Вдруг Патрика начало сильно трясти, сердце в его руке забилось с бешеным ритмом, а кардиомонитор пищал с огромной частотой. Несколько секунд, и рука мальчика упала. Монотонный писк указывал на полную остановку сердца.

Женщина отпустила безжизненную руку ребенка и посмотрела на Тишмана. И он узнал её. Анна смотрела на него с ненавистью и презрением, её красивое лицо было испещрено морщинами, а из глаз текли кровавые слезы.

— Зачем ты убил его? — она поднялась со своего места. — Он просто хотел поиграть. А ты убил его! — её голос звучал противоестественно и дико. Тишман нашел в себе силы и сделал несколько шагов назад, но Анна двинулась к небу, огибая угол кровати и показывая пальцем.

— Он просто хотел поиграть! — постоянно повторяла она, надвигаясь на него.

Алан бросился к двери и выскочил в коридор. Из палаты все громче доносились крики жены. И побежал что есть сил. Казалось, что коридор бесконечен, а крики становились все ближе. Из последних сил он рванулся вперед. В конце коридора находилась дверь, Тишман вбежал в неё и захлопнул за собой. И снова оказался в больничной палате, только теперь она была очень светлая и на кровати лежал другой мальчик, а рядом с ним находилась другая женщина. Так же монотонно пикал кардиомонитор. Алан узнал в ней свою мать. Она нежно гладила лежащего ребенка по голове и тихо пела колыбельную. Никто из них не обращал на шахматиста никакого внимания. Подойдя ближе к кровати, он увидел себя. На кровати лежал семилетний Алан Тишман, рассматривая шахматную фигурку белого короля, которую держал в пальцах.

— Ну вот и все, сынок, тебе пора, время вышло, — мама с нежной улыбкой посмотрела на мальчика.

— Мама, выброси её, она самая слабая, — мальчик доверчиво посмотрел на женщину и протянул фигурку.

— Оставь её себе на память, — подойдя к монитору, она нажала на нем какую-то кнопку. — У нас нет больше времени, тебя уже ждут.

Через мгновение мальчик начал задыхаться, а из его носа потекла кровь. Женщина спокойно стояла и смотрела на происходящее. Через некоторое время ребенок затих и фигурка короля выпала из ослабевших пальцев, покатившись по полу. Внезапно она с ненавистью взглянула на Тишмана.

— Зачем ты убил его? — мать двинулась к нему вокруг кровати. — Он так любил тебя. Он думал, что ты самый честный и добрый, а ты его предал и убил! — она протянула руки, пытаясь его схватить.

Алан отпрянул назад и наткнулся на что-то мягкое. Он резко развернулся и встретился с окровавленными глазами своей жены.

— Убийца!

***

Он подскочил на кровати, хватая ртом воздух. Пот стекал по лицу, а невероятная дрожь по всему телу не позволяла собраться с мыслями. Прошло несколько минут, прежде чем Тишман смог хоть как-то пошевелиться. Наконец-то дрожь отступила, позволяя с трудом встать на ноги и мелкими шагами дойти до кухни. Стакан воды вновь вернул к жизни. Алан сел на стул, продолжая мелкими глотками пить воду.

— Отлично, ко всему прочему еще и кошмар, — проговорил гроссмейстер, рассматривая опустевший стакан.

Но вдруг его внимание привлек свет в одной из комнат. Это была комната, где раньше стояла шахматная доска, а сейчас по всему полу были разбросаны ее обломки. Тишман не помнил, чтобы свет горел, когда он шел на кухню. Хотя, судя по его состоянию, неудивительно не обратить внимания на такую мелочь. Алан поставил стакан на стол и направился к комнате. Войдя внутрь, он оторопел. На столе лежала полностью целая шахматная доска, на которой ровными рядами были выставлены фигуры. Над столом горел светильник, круглым пятном освещая доску. Казалось, что все было как всегда перед разработкой стратегии для партии. Но нет. Он чувствовал что-то чужое, будто комната была не его. Да и эта доска, которую он разбил вчера! Или не разбивал? Может, сон еще продолжается? Алан совсем потерял чувство реальности, не понимая, проснулся или еще спит. И это ощущение чего-то чужеродного еще больше погружало его в смятение. Тишман сделал несколько шагов к столу, но не заметил ничего странного за исключением того, что он прекрасно помнил, как бросил шахматную доску об пол и она разлетелась на куски. Вдруг шахматист уловил тихое движение в углу комнаты, но именно этот угол был меньше всего освещен, и ничего разглядеть не получалось, сколько бы стараний ни прилагалось.

— Как вам доска? Даже не скажешь, что она собрана из тысячи кусочков? Мастерская работа, не правда ли? — приятный мужской голос прозвучал из того самого угла. Он был достаточно мягок, но в то же время одновременно звучали низкие и высокие ноты, как будто в нем одновременно слились голоса сотен разных людей.

— Что? — Тишман стоял как вкопанный, пытаясь осознать, что вообще с ним происходит. — Кто вы? И как сюда попали?

Алан пытался овладеть собой, но ноги не слушали.

— Что за глупый вопрос, вы же сами так сильно желали сыграть со мой партию, а теперь делаете вид, как будто не узнали, странный вы человек, господин Тишман, — в голосе прозвучали осуждающие нотки.

— Я?! Да кто вы такой?! — Алан перешел на крик. Он почувствовал, что оторопь проходит, ноги снова ему подчиняются и резко прыгнул к выключателю, но тот не сработал. Гроссмейстер щелкал им снова и снова, но нет, прибор отказывался подчиняться.