Грязь

1

– Куда мы едем?

Водитель и мужчина на переднем сиденье переглядываются, но в мою сторону никто не смотрит.

Наверное, это не по правилам. Я же подписала договор, а значит не должна задавать лишних вопросов. Только волнение нарастает.

Ведь уже стемнело, мы едем несколько часов. Последнее село давно скрылось из вида, а новых указателей до сих пор нет.

– Разве загс работает в такое время?

Восемь вечера, а церемония должна пройти сегодня. Или…

– Зачем тебе загс? – бросает мужчина, все же глянув на меня.

– Ну как, – сглатываю. – Там люди женятся.

Чувствую себя по-дурацки. С этим ярким макияжем и прической, еще и в свадебном платье. Корсет затянут настолько сильно, что душит.

Фиктивный брак я представляла иначе. Просто подать документы, поставить роспись и все. Через три года можно оформить развод.

Так мне объясняли в агентстве, но сегодня все пошло совсем иначе.

– Загс не потребуется, – холодно говорит мужчина и от его взгляда становится не по себе. – Церемония выездная.

Тревога никуда не исчезает.

Мне были нужны деньги. Бешеная сумма. И чем скорее, тем лучше. Теперь аванс уже на моей карте. Этого хватит.

Отказаться нельзя. Если сейчас разорву контракт, то придется годами выплачивать неустойку.

Затылок сводит от головной боли.

Нужно успокоиться. Справлюсь. Выхода нет. Брак все равно не будет настоящим. В ближайшие три года замуж не собираюсь, надо еще закончить универ.

Судорожно выдыхаю, опять поворачиваюсь к окну. Впереди маячит темная массивная постройка, которую пока трудно разглядеть.

Мы едем в ресторан? В загородный комплекс?

Ответ появляется перед моими глазами через несколько минут. Чем ближе мы подъезжаем, тем сильнее сжимается сердце и сдавливает горло.

Когда машина останавливается, даже не сразу это замечаю.

Дверца распахивается и мужчина бросает:

– Пойдем.

А я не могу отвести взгляд от высоченных стен, от колючей проволоки и вооруженных охранников с огромными собаками.

– Это же тюрьма, – срывается практически беззвучно.

– И что? – безразлично бросает он. – Все оплачено.

– Да, но…

– Аванс поступил на твой счет?

Мне удается только кивнуть. Слова не идут из горла.

– Тогда не задавай лишних вопросов, – отрезает мужчина. – Следующий перевод придет завтра. Остаток суммы получишь перед разводом.

Шок накрывает ледяной волной.

Никто не сказал, что фиктивный брак будет с заключенным. Прямо в тюрьме. Речь шла о бизнесмене, об уважаемом человеке, который хочет…

Теперь не важно. Договор подписан.

Жена заключенного. Пусть только на бумаге. И все же меня потряхивает, когда накатывает осознание.

Во что я влезла? И хуже всего – ничего не поменять.

– Выходи, – мрачно повторяет мужчина.

Плотнее запахиваю светлый плащ. Теперь мой наряд кажется абсолютно неуместным. Невеста в свадебном платье. Будто насмешка.

Каждый шаг дается с трудом.

Табличка с названием тюрьмы заставляет меня замереть.

– Проблемы? – резко спрашивает мужчина.

– Это… это же “Яма”.

Не просто тюрьма. А место, куда отправляют самых безбашенных уголовников. Здесь те, кто получает пожизненный срок.

За какого монстра я должна выйти замуж?

Лед растекается по венам, а дрожь колотит так, что невольно обнимаю себя руками. Тянет сорваться, бежать прочь.

– Тебе заплатили достаточно, чтобы на детали было плевать, – спокойно заявляет мужчина.

Молчу.

Сумма действительно астрономическая.

Но…

– Ты и часа здесь не проведешь, – бросает он. – В чем проблема? Сейчас не время для фокусов. Ты слишком далеко зашла, а у нас есть уголовная ответственность за фиктивный брак.

Помню. Об этом говорили в агентстве.

– Ты меня слышишь?

Киваю. Делаю шаг вперед.

Дурное предчувствие накрывает с головой. Но в таком месте иначе быть не может. Самая страшная тюрьма нашей страны.

– Идем, – говорит мужчина.

Темные коридоры. Пугающий лязг железных затворов. Атмосфера давит. Тяжесть наваливается на плечи. Стук моих каблуков по бетону отбивается гулким эхом.

Стараюсь убедить себя, что все будет нормально.

Дать согласие на брак. Расписаться. Все.

Развод через три года. Буду свободна.

Происходящее кажется кошмарным сном. И я не верю, что соглашаюсь. Но выбора нет.

Зачем зэку фиктивный брак?

Мысль вспыхивает и гаснет. Про своего “жениха” стараюсь не думать. Вообще, ничего не хочу о нем знать. Лучше бы и не видеть.

Нас заводят в комнату. Рефлекторно осматриваюсь по сторонам. Широкий диван. Пара кресел. Посередине массивный стол, а вокруг него расставлены стулья.

Помещение выглядит светлым пятном. Особенно после лабиринта мрачных коридоров. Но мне и тут дышать тяжело, причем дело совсем не в корсете.

Семь охранников. Два представителя тюремной администрации. А мой спутник, как выясняется, адвокат заключенного.

Слышатся тяжелые шаги, и я напрягаюсь.

Дверь распахивается.

– Рамиль Каримов, – объявляет охранник и отступает в сторону.

Вперед проходит огромный бородатый мужчина. Он больше на медведя похож, чем на человека. Высокий. Темный. Заходит и точно заполняет собою всю комнату.

Его руки скованы, как и ноги. Крупные цепи издают тревожный звон. Но кажется, этот пугающий тип не замечает собственных оков. Держится прямо. Жестко. Глаза у него черные. Страшные. От каждого движения исходит угроза. Под тюремной робой проступают канаты стальных мускулов. Он будто в любой момент готов напасть и загрызть.

И это… мой будущий муж?

+++

ПРОДА ОТ 2 ДЕКАБРЯ

+++

Фиктивный муж.

А значит… не важно.

Но как не пытаюсь себя в этом убедить, не могу.

“Ты и часа здесь не проведешь” – всплывают в памяти слова адвоката.

Но каждая минута тут идет за час. Если не больше.

2

Каримов останавливается в шаге от меня.

Взгляд у него тяжелый. Нечитаемый.

– Пожалуйста, – выдаю сдавленно. – Отпустите меня.

Пробую объясниться, хоть что-то прибавить, но получается только приоткрыть рот и рвано глотнуть воздух. Слова комом забиваются в горле.

– Я не… – начинаю и опять запинаюсь. – Я не соглашалась на такое. Да, подписала контракт, но в агентстве никто не говорил, что…

Мысли резко обрываются.

Каримов обходит стол, в край которого я лихорадочно вжимаюсь. Осматривает меня. Изучает.

Не оборачиваюсь. Ощущаю его взгляд физически. Кожей. Страшно двинуться, дернуться. Кажется, стоит мне шевельнуться – он сразу набросится.

Шорох одежды бьет по нервам. Веду головой в сторону. Вижу, как верхняя часть его темно-синей робы отлетает прочь.

– Я даже не понимала, куда меня привезут, – бормочу глухо. – Сказали, нужно только подписать документы. Ваш адвокат обещал, все займет не больше часа. А через три года мы оформим развод.

Каримов остается в черной боксерской майке. С ужасом смотрю на его руки. На каменные мышцы, расчерченные канатами вздувшихся вен.

Судорожно моргаю.

А когда открываю глаза – его лицо оказывается прямо перед моим. Он подступает бесшумно. Вплотную.

Цепенею настолько, что даже не вздрагиваю. Не отшатываюсь. Просто леденею. Сердце дает перебой.

– Арина, – мужчина растягивает мое имя, будто пробует на языке.

Чувствую жар дымящейся сигареты. Кожей. Огонь почти касается моей щеки. А после Каримов слегка отстраняется. Пепел срывается на белоснежное свадебное платье.

Ловлю себя на том, что с трудом могу дышать.

Каримов убирает сигарету. Гасит в кулаке.

Меня может придушить так же легко.

Он оскаливается:

– Ебать, какая ты.

Огромная ладонь грубо накрывает мой подбородок. Обхватывает лицо. Поворачивает так, будто оценивает с разных сторон.

– Красивая, – заключает хрипло. – Просто охуенная.

Он шумно втягивает воздух.

И его пальцы резко перемещаются на мою шею. Движутся практически нежно. Даже странно, что эти чудовищные руки могут так прикасаться.

И от этого еще страшнее.

Большой палец скользит по моему горлу. Вверх-вниз. Будто ловит пульс.

Каримов смотрит на меня так, что дрожь сводит тело.

Наверное, это и заставляет сбросить оцепенение.

– Вы… вы ошиблись, – выпаливаю наконец и закашливаюсь от волнения. – Извините, но у нас договор на фиктивный брак. В контракте больше ничего не было указано. А значит, вы должны меня отпустить.

Продолжаю путанно бормотать насчет агентства, условий, на которые согласилась. Стараюсь все объяснить, но чем больше говорю, тем сильнее мрачнеет Каримов.

А я уже не могу остановиться. Боюсь, если замолчу, потеряю последний шанс до него достучаться.

Вот только есть ли этот шанс?

– Я обычная студентка, – сглатываю. – Понимаете? Графический дизайнер. Учусь на втором курсе. Мне нужно было найти много денег. Срочно. Поэтому я согласилась на такое предложение.

– Сколько? – холодно спрашивает Каримов.

Замираю на пару секунд, а после выпаливаю ту сумасшедшую сумму, которая значилась в контракте.

– Сколько ты хочешь сейчас? – чеканит мужчина, а в его и без того черных глазах такая тьма сгущается, что мне вообще жутко губы разлепить.

– Ничего, – шепчу срывающимся голосом. – Ничего не надо. Просто выпустите меня отсюда. Прошу вас.

– Я заплачу.

– Нет, я не…

Большой палец давит на мои губы, вынуждая замолчать, а после медленно поглаживает, обводит по контуру, размазывая помаду.

– В этом мире все можно купить, – заявляет Каримов, чуть прищурив глаза. – Назови свою цену, Арина.

Дергаюсь, отшатываюсь от него.

– Вы не понимаете, – сдавленно выдыхаю, лихорадочно мотаю головой. – Я ничего не делаю за деньги. Только притворяюсь вашей невестой и все. Пожалуйста, отпустите.

Он молчит. Смотрит исподлобья. Глаза у него ледяные.

– Прошу вас, – вырывается почти беззвучно. – Мы же договаривались. Ваш адвокат. Агентство. Все они…

Тяжелая ладонь приземляется на затылок.

Вскрикиваю от неожиданности.

Пальцы порывисто забираются в пряди моих волос, растрепывая прическу так, что шпильки моментально разлетаются в разные стороны.

– Арина, мне похер с кем и о чем ты, блядь, раньше договаривалась, – его голос будто рычание, а взгляд страшный, один беспросвет. – Сейчас ты здесь. Со мной. И мой хуй на тебя стоит.

+++

друзья, прошу вас поддержать книгу лайками и комментами)

важно - в моем телеграм-канале (Валерия Ангелос) выложено очень горячее видео по этой истории. заглядывайте:)

3

Мои глаза расширяются от шока, а Каримов ухмыляется.

– По счетам плачу, – заявляет он. – Ни одна шлюха не жаловалась. Выебу – получишь, сколько скажешь.

– Я не, – сглатываю с трудом. – Не… такая.

– Ты чего мне мозги трахаешь? – кривится. – Ты, блядь, не знала, куда ехала? Заказ не брала?

– Не знала, – шепчу. – Клянусь. Не брала. Я…

– Хватит выебываться, – обрывает.

И рывком притягивает крепче.

Не знаю, откуда берутся силы. И смелость. Но я дергаюсь, вцепляюсь в его руку, стараясь отвести от себя. Отчаянно вырываюсь. Царапаю мужчину.

Только ему плевать на сопротивление.

Каримов гораздо сильнее. Скручивает меня так, что не ускользнуть. Заваливает на стол, подминает под себя. Но я все равно умудряюсь заехать ладонью по его щеке. Рефлекторный жест. Бесконтрольный.

Острые грани обручального кольца обдирают смуглую кожу до крови. Темно-бордовая полоса остается на острой скуле. Алые капли падают на белое платье, расползаются на ткани уродливыми пятнами.

Каримов застывает, глядя в мои глаза.

Мрачный. Пугающий. Он вдруг склоняет голову к плечу, внимательно меня изучает и ухмыляется еще шире.

– Сука, а ты горячая.

Неожиданно отпускает, но опомниться не позволяет. Сдергивает со стола вниз. Ставит на колени перед собой.

Больно ударяюсь о каменный пол.

Крик вырывается из груди, но тут же обрывается, ведь я вижу, как мужчина резко дергает пояс штанов.

Нервно мотаю головой.

Нет, нет, нет…

Но Каримов жестко удерживает меня, обхватывая ладонью затылок.

– Завязывай отыгрывать целку, – холодно бросает зэк. – Заебал твой блядский спектакль.

Он думает, это игра?

Меня колотит в истерике. Никак не выходит собраться и подобрать правильные слова, чтобы все объяснить.

– Нет, – всхлипываю. – Вы не…

Он не слушает меня. Не слышит. Ему наплевать.

– Блядь, ты как будто впервые хуй увидела, – скалится Каримов.

Впервые.

Так близко. И вообще – так.

Пробую отодвинуться, отползти в сторону.

Отшатываюсь точно ошпаренная. Не хочу это видеть. От близости его возбужденного тела прямо перед моим лицом меня потряхивает.

Напряженный орган на моих глазах становится крупнее, наливается кровью. Выглядит пугающе. Как и все в этом мужчине.

– Резвая, – хмыкает Каримов.

И опять сгребает меня. Рывком возвращает на прежнее место, протягивая по каменному полу.

Прячу глаза. Смотрю на перепачканное грязью платье.

– Если бы не знал, где тебя заказал, решил бы, что ты реально целка, – хрипло заключает Каримов.

Тянет меня за волосы, вынуждая посмотреть вверх.

Его твердый член практически упирается в мои плотно сжатые губы, а горячие пальцы надавливают на щеки.

Короткий жест. Уверенный.

Каримов привык брать свое. Насильно. Это ощущается в каждом его движении. Для него нет никаких границ. Нет запретов.

Он явно не из тех, кто дожидается согласия от женщины.

– Открой рот, – приказывает мрачно.

И я подчиняюсь.

Открываю рот, чтобы извернуться и впиться зубами в его руку. Изо всех сил. Пока не почувствую вкус крови рту.

– Блядь.

Каримов отпускает меня. Скорее от удивления. Но даже этой секундной заминки хватает, чтобы броситься в сторону.

Только куда бежать?

Мне еще никогда не было настолько жутко.

До сих пор не могу осознать, что это реальность. Будто не со мной происходит. Будто со стороны наблюдаю.

И это не я наталкиваюсь на ледяную стену. Не я бросаюсь к массивной двери рядом. Не я цепляюсь пальцами за прутья решетки, судорожно оборачиваюсь назад, чтобы встретить звериный взгляд.

Это не я заперта в одной камере с уголовником.

Хочу закричать, но с губ срывается только шепот:

– Помогите, – точно шелест.

Раньше мечтала встретить своего мужчину. Влюбиться раз и на всю жизнь. Может это глупо и старомодно, только мне хотелось, чтобы наша близость произошла после свадьбы.

Теперь реальность издевается надо мной.

Поднимаю взгляд. С ужасом наблюдаю за тем, как Каримов стягивает футболку. Его тело будто машина из железных мышц.

Столько раз я рисовала мужчин. На мастер-классы к нам приходили натурщики, чьи фигуры были до идеала выкованы и выточены в спортзалах. Но такого мощного и опасного тела я не видела ни у кого и никогда.

Каждый мускул развит, натянут до предела. Под смуглой кожей точно застывает металл. Вены разбухают и вздуваются, подчеркивая стальные мышцы.

Высокий. Крупный. Каримов снова надвигается на меня.

– Арина.

От того, как он произносит мое имя, все тело сводит дрожь.

– Распалила ты меня.

Шаг. Еще один. И еще. Нервы сдают. И я срываюсь с места. Пробую опять от него ускользнуть. Но он ловко перехватывает меня за талию.

– Цену себе набиваешь? – спрашивает, лицом к себе разворачивает и почти касается моих губ своими, когда выдыхает: – Так назови сразу. Не сбивай кайф.

– Нет, нет, – бормочу. – Не надо.

Он больше ничего не говорит. Берется за верх моего корсета. Дергает, раздирая платье надвое.

Лягаю его ногой. Всю силу прикладываю. Но Каримов будто и не замечает, как мое колено заезжает по бедру.

Мне самой больнее.

Мускулы у него железные. Непробиваемые. Весь он такой. Точно каменный. И желание у него несгибаемое.

Ублюдок утягивает меня на пол за собой. Так, что я вообще не успеваю понять, что происходит.

– Нет, – шепчу.

– Да, – хриплый голос не отличить от рычания.

Каримов рывком толкает меня на живот, наваливается сверху, задирая пышную юбку до талии. Разрывает кружевное белье в клочья.

Дергаюсь, пытаюсь из-под него выползти.

А он подается вперед. Кусает меня за шею сзади. Несильно, совсем слегка зубами прихватывает, но в этом порывистом движении ощущается нечто настолько жесткое и подавляющее, что дыхание из легких вышибает.

Морозные мурашки расползаются по спине.

4

Я плохо осознаю происходящее. Просто отмечаю отдельные фрагменты.

Слышу звук открываемой двери. Ощущаю, как холодный воздух ударяет в лицо. Различаю впереди полутемный коридор.

На моих плечах плащ, и я не могу вспомнить, когда Каримов успел его набросить, плотно запахнуть на мне, закрывая тело. От осознания того, насколько близко этот человек находится, рефлекторно передергивает.

Тяжелый звук его шагов отбивается в ушах, перекрывая рваные толчки крови. Звериное дыхание обжигает затылок. Сильные руки прижимают дрожащее тело к скале мускулов. Терпкий запах пронизывает пространство вокруг, точно под кожу въедается.

Он повсюду. Этот проклятый мужчина. Насильник. Мой муж.

“Целок не трахаю” – гремит в голове его хриплый голос.

Но я уже не…

Да он и так способен на все. Плевать ему на девственность. Эта короткая фраза точно насмешка.

Разве этому уроду было дело до моих слов? До моих протестов? Он будто и не замечал сопротивления. Никак не реагировал. Только возбуждался сильнее.

Настоящее животное. Чудовище.

А если его заводит это… если…

Меня пробирает ледяная дрожь. Паника захлестывает. Мой взгляд утыкается в собственные ладони, сминающие перепачканное грязью белое платье.

Эта жуткая ночь закончится. Меня выпустят отсюда.

Напрасно цепляюсь за хрупкую надежду, переключиться не получается. Ужас затапливает с новой силой. Просто от осознания того, кто именно держит меня в жестких объятиях, моментально накрывает.

– Дыши, – бросает ублюдок. – Не трону.

– Пусти, – шепчу. – Пусти меня…

Дергаюсь. Лихорадочно оглядываюсь по сторонам. Перед глазами массивная дверь. Каримов толкает ее ногой. Проносит меня вперед.

И отпускает.

Это оказывается настолько неожиданно, что я едва успеваю прижаться к ближайшей стене, чтобы не упасть. Пальцы скользят по гладкому кафелю. Нервно переступаю с ноги на ногу, пытаюсь отыскать опору.

Отстраненно осознаю, где оказываюсь.

Душевая.

– Здесь есть горячая вода, – заявляет Каримов.

Зачем все это? Думает, искупаюсь при нем?

Конечно, мне хочется смыть этот кошмар. До ужаса хочется. Но сейчас я судорожно стягиваю полы плаща на груди, закутываюсь покрепче. Медленно качаю головой. Нет, ни за что, никакого душа.

Каримов вдруг разворачивается и выходит.

А я медленно оседаю вниз. На деревянную лавку под стенкой. Поджимаю ноги к груди, обхватываю колени руками, обнимаю себя, стараясь унять дрожь.

Когда его нет, даже дышать становится легче.

Холод сковывает. Ощущение точно продрогла до костей.

Бросаю короткий взгляд в сторону. Сжимаю губы.

Горячая вода и правда бы не помешала. А еще жесткая мочалка. Намылить кожу, растереть.

Но… разве это поможет?

Нет. Никогда. Такое невозможно забыть.

Звук открываемой двери вынуждает подскочить на ноги, моментально вскинуться и вжаться в стену.

Каримов.

Его взгляд проходится по мне. Тяжелый, беспросветный. Он ощущается на физическом уровне. И чем дольше этот ублюдок продолжает смотреть на меня, тем сильнее тело потряхивает от напряжения.

Темные брови сходятся над переносицей.

А в следующую секунду Каримов шагает вперед. Мрачный. Чудовищный. Надвигается на меня. Сейчас опять набросится.

Дергаюсь в сторону. Зажимаюсь в углу.

Он не подходит. Останавливается перед лавкой. Бросает туда что-то темное. Только теперь замечаю, что он вообще что-то держал в руках. Невольно присматриваюсь.

Полотенце. Какие-то вещи.

– Можешь переодеться, – говорит Каримов, а после направляется к выходу, и не глядя на меня, прибавляет: – Дверь закрывается изнутри.

Накрывает ладонью железную щеколду.

Он скрывается за порогом, а я выжидаю некоторое время. Осторожно ступаю вперед, ловлю каждый шорох.

Тишина. Ничего не происходит.

Подхожу к двери. Закрываю щеколду. Прижимаюсь спиной к деревянной поверхности. Ощущения безопасности не появляется. Этого урода ничего не остановит, если он захочет сюда ворваться.

Смотрю на разорванное платье. Содрогаюсь. Перед глазами мелькают кадры того, что вытворял со мной Каримов. Как раздирал корсет, юбку, белье. Как завалил под себя. Зажал, не давая дышать.

А еще на этом проклятом платье моя кровь смешивается с его. Капли от случайного пореза на его щеке. Следы моей невинности.

Веду пальцами по испачканной ткани. Блеск обручального кольца ослепляет даже в тусклом свете душевой.

Хватаю золотой ободок, сдергиваю с себя. Отбрасываю прочь. Бряцанье металла, ударяющегося о каменный пол, режет слух.

Стягиваю с себя то, что осталось от свадебного платья. Возвращаюсь к лавке, убираю полотенце в сторону, смотрю на вещи.

Темная футболка. Огромная. Спортивные штаны. Тоже очень большие, но на завязках, которые можно стянуть. Судя по размеру, сомнений нет. Это его одежда. И мне нужно ее надеть, потому что других вариантов не найти.

От вещей пахнет стиральным порошком.

Но это все равно его вещи.

Откладываю подальше. Отхожу и включаю душ. А дальше просто теряю счет времени. Стою под горячими струями. Долго. Очень долго. Но холод никуда не уходит.

Зажмуриваюсь. Давлюсь слезами.

Нет. Не сейчас. Не здесь. Хватит.

Обнимаю себя руками, утыкаюсь лбом в кафель. А вода продолжает литься на голову, на спину. Обжигающие капли обрушиваются градом.

Все-таки срываюсь. Даю волю истерике. Хоть и стараюсь ни о чем не думать, отгородиться, от разрывающих изнутри чувств никуда не деться.

Резкий гулкий звук вырывает из забытья.

Показалось? Прислушиваюсь.

Нет, не показалось. Звук раздается опять. И опять. Тяжелый кулак врезается в дверь. Снова и снова.

Закрываю воду.

– Пора на выход, Арина, – раздается голос Каримова.

5

Мне приходится надеть его вещи. Буквально утопаю в этой проклятой одежде. Очень стараюсь не думать о том, кому она принадлежит.

Отодвигаю щеколду. Выхожу.

Тяжелый взгляд хищника тут же проходится по мне. С головы до ног. А я невольно обнимаю себя руками, судорожно сглатываю.

Давящая тишина заставляет нервы еще сильнее заискрить.

Каримов не двигается. Ничего не говорит. Просто наблюдает за мной.

В какой-то момент не выдерживаю. Перевожу взгляд на него. Испытываю безотчетную потребность разобраться в том, что он у этого ублюдка на уме.

Хотя как можно предсказать действия бешеного зверя?

Он смотрит не на меня, а на мою ладонь. На палец, с которого я сорвала кольцо.

Тьма в темных глазах сгущается. Само выражение лица ожесточается. Скулы теперь как будто резче и острее становится.

А меня накрывает ощущение стремительно надвигающегося шторма.

Миг – наши взгляды сталкиваются.

И вдруг точно что-то щелкает. Напряжение резко спадает.

– Отдыхай, – хрипло заявляет Каримов и кивком указывает в сторону кровати.

Шагает вперед, заставляет рефлекторно сжаться. Но проходит мимо. Лишь воздух рассекает, не задевает меня.

Грохот двери. Через время до меня доносится шум льющейся воды.

Медленно прохожу дальше.

Кровать большая. А рядом целый гарнитур. Не такую мебель ожидаешь увидеть на зоне.

Но это его кровать. Как и все здесь.

Зэк живет в комфорте. Кресла. Диван. Стол. Телевизор. Еще какая-то техника.

Изучаю обстановку вокруг. Обхожу довольно просторную комнату.

Здесь нет окон. Наверное, это единственное, что отличает это место от обычного помещения. Внешне. Сама энергетика давит. Все как будто пропитано им. Его присутствием. И хоть здесь не бросаются в глаза личные вещи, ничего особенного нет, животная энергетика Каримова ощутима на физическом уровне.

Оседаю на диван. Вжимаюсь в самый край. Нервно тереблю тесемки на штанах, стягиваю крепче.

Звук открываемой двери вынуждает моментально подобраться.

Глаза невольно расширяются, когда вижу, как Каримов выходит в одном только темном полотенце, обернутом вокруг бедер.

Он до сих пор возбужден. Или это…

Отворачиваюсь. Не хочу видеть. К горлу подступает ледяной ком. Слезы наворачиваются на глаза, но я не хочу опять рыдать при нем. Этот урод не должен ничего видеть.

Скрип. Будто деревянная дверца распахивается. Шорох одежды. Кажется, он переодевается.

Подтягиваю ноги к груди. Пальцы сжимаются в кулаки, и я прижимаю их к лицу. Закрываюсь.

Тут вдруг слышится осторожное постукивание.

Может, почудилось?

Нет. Кто-то действительно находится за дверью. Внутри мигом вспыхивает надежда.

За мной пришли. Да, точно. И я чуть не вскакиваю и не бросаюсь вперед. Открывать самой. Порываюсь и застываю.

Каримов действует быстрее. Размашистыми шагами направляется к порогу.

Дверь распахивается.

– Ты вызывал, – доносится мягкий женский голос. – Чем могу быть полезна?

– Проведи осмотр, – коротко бросает Каримов.

И направляется к столу. Усаживается спиной к дивану, открывает лэптоп.

Наверняка, у него здесь и доступ в Интернет есть. Очень удобно.

И это самая жесткая тюрьма страны?

В памяти всплывает, как его заводили охранники. В наручниках, в оковах на ногах.

Что-то здесь не складывается. Но я обрываю эти мысли. Не хочу разбираться в тюремных порядках.

Мне бы выбраться отсюда. Как можно скорее.

Смотрю на женщину, которая подходит ко мне. Высокая брюнетка. Стройная. Красивая. Ей лет сорок. И я не сразу понимаю, что она здесь делает. Но потом до меня доходит.

Белый халат. Стерильные перчатки, которые она достаёт из кармана и надевает.

– Не нужно никакого осмотра, – нервно качаю головой. – Я в порядке.

Врач застывает перед мной.

– Это не займёт много времени, – с долей раздражения бросает она.

– Нет, не надо, – бросаю твердо.

Не хочу, чтобы меня трогали. Особенно там. Не важно кто. Даже женщина-врач. Не хочу и все.

– Когда меня заберут? – не выдерживаю. – Когда я смогу уехать отсюда?

Врач смотрит в спину Каримова.

Тот не оборачивается, продолжает что-то изучать на экране. Хотя судя по его диким повадкам, не верится, будто он вообще умеет читать.

Ублюдок достаёт пачку сигарет. Закуривает. А потом холодно выдает:

– Хочешь, чтобы я сам тебя осмотрел?

Молчу.

Ты уже осматривал. Осматривал так, что до конца дней не забыть.

Тянет завопить. Но я поджимаю губы, не проронив ни звука.

Женщина подходит ко мне вплотную, и я позволяю себя осмотреть, стиснув зубы.

К счастью, это и правда проходит быстро. Только тошнота к горлу подкатывает. Чувство гадливости накатывает с новой силой. От всего. От этой его мнимой заботы.

Врача вызвал. Приказал осмотреть.

Женщина отворачивается от меня и выбрасывает перчатки в урну под стеной. Подходит поближе к Каримову.

– С ней все нормально, – говорит. – Просто у тебя размер не для первого раза. Вообще, не понимаю, кто тебе эту соплячку заказал. Она же никакая. Совсем простушка. А статус твоей жены это престижно, накладывает определенные…

– Свободна, – бросает Каримов.

И ладонь женщины зависает над его плечом, так и не дотронувшись.

Врач разворачивается. Идет к выходу, по пути одарив меня убийственным взглядом.

Ненормальная.

Что она говорила? Статус жены зэка это престижно? Какой бред…

Дверь закрывается. Щелкает замок, и на меня опять накатывает холод, когда понимаю, что мы с Каримовым снова наедине.

6

Я забиваюсь в угол дивана, поджав ноги к груди. Нервно тереблю край футболки, сминаю в дрожащих пальцах.

Каримов занят лэптопом. Обернуться не торопится. А мне и не хочется, чтобы он оборачивался. Лучше бы исчез. Навсегда.

Вот бы закрыть глаза – и оказаться дома. В своей комнате. В знакомой обстановке. Но сейчас привычная жизнь кажется параллельной реальностью. Возврата туда нет.

Напряжение сводит мышцы до ломоты. В горле неприятно скребет.

Звенящая тишина действует на нервы. И в какой-то момент я все-таки не выдерживаю. Повторяю единственный вопрос, который меня сейчас волнует:

– Когда меня выпустят?

Каримов молчит.

Не могу видеть его лица, ведь он расположился на стуле спиной ко мне. Ублюдок остается неподвижен.

– Когда? – роняю снова и голос предательски срывается.

А я думала, что уже справилась с истерикой, загнала слезы подальше. Но глаза обжигает, а горло сдавливает.

Дышать тяжело. Невозможно. Особенно когда этот урод здесь. Когда мы в одной комнате. И даже это расстояние – совсем не расстояние.

Меня трясет.

А когда он вдруг резко поднимается, разворачивается ко мне и опять проходится взглядом, окидывая все мое тело, тягучий спазм сводит желудок.

Если он подойдет. Хоть на шаг. Если тронет. Даже не важно, как именно. Если…

Нет, я просто не выдержу этого. Не смогу.

– Ложись спать, – холодно бросает Каримов.

Разворачивается и уходит. Скрывается за одной из дверей. А через секунд свет гаснет. Видимо выключатель в другом месте. Остается лишь скупое мерцание прикроватного ночника.

Спать?

Нет, он издевается.

Думает, я действительно смогу просто взять и прилечь? Уснуть здесь? В его чертовой камере? На его диване? Или может быть – на постели?

После всего?!

Поднимаюсь и подхожу к столу. Проверяю лэптоп Каримова. Конечно, там стоит пароль и войти в систему невозможно.

Некоторое время хожу по комнате. Возвращаюсь обратно на диван.

Двери не трогаю.

Куда идти? Прогуливаться по коридорам тюрьмы?

Не знаю, сколько сижу так, но в какой-то момент действительно отключаюсь. Сама не замечаю, как глаза закрываются. Проваливаюсь в темноту.

И выныриваю обратно. От странных звуков.

Вздрагиваю. Оглядываюсь. Напряженно прислушиваюсь, пытаясь разобраться, что это такое. Глухие звуки, резкие. За стенкой. Вроде бы совсем негромко, но мои нервы до такой степени натянуты, что я ловлю малейший шорох.

Укладываюсь на диван. Сжимаюсь в комок. Закрываю уши ладонями.

Нет. Все равно слышно. И еще как будто бряцанье металла прибавляется. Временами. И эти гулкие звуки точно удары.

Переворачиваюсь на другой бок. Зажимаюсь сильнее.

Умом понимаю, что дергать дверь, изучать происходящее за ней нельзя. Нет смысла. Этот никак не поможет. Но я уже настолько на взводе, что тело колотит. Срываюсь и поднимаюсь. Вцепляюсь в ручку двери, осторожно тяну.

Незаперто.

Похоже на спортзал. Небольшой. Тренажеры. Гири. В тусклом освещении каждый предмет выглядит зловещим.

Застываю на пороге, прислонившись к дверному косяку. Поворачиваю голову в сторону, и будто примерзаю к полу.

Каримов вбивает кулак в боксерскую грушу. Толстая железная цепь дергается, издавая скорбный звук.

Не мужчина. Зверь. Люди так не двигаются.

С ужасом наблюдаю, как он молотит грушу громадными кулаками, как легко и ловко перемещается вокруг цели. Грозный. Мощный. В каждом движении столько силы и ярости, что воздух электризуется.

На нем только темные брюки.

Тело блестит от пота. Канаты мышц перекатываются под смуглой кожей. Вены вздуваются. Теперь этот монстр кажется еще крупнее. Опаснее.

Нужно уходить. Прямо сейчас. Аккуратно закрыть дверь и…

Но я не могу шевельнуться. Страшно привлечь его внимание неосторожным звуком. Страшно просто двинуться в сторону.

Тут он вдруг останавливается. Поворачивает голову и смотрит прямо на меня. В мои глаза.

Это действует как разряд тока.

Захлопываю дверь с грохотом. Прижимаюсь к ней спиной. Лихорадочная дрожь сводит руки и ноги. Ощущение словно пол ускользает из-под моих заледеневших ступней.

Изо всех сил упираюсь в твердую поверхность. Как будто надеясь удержать дверь закрытой, если этот урод захочет открыть.

Кровь нещадно бьет по вискам. Меня прошибает оспарина. Не сразу но все же различаю до боли знакомые глухие удары.

Один. Второй. Третий.

Сбиваюсь со счета и понимаю, что Каримов опять занят тренировкой. Возможно, еще более ожесточенной, ведь звон цепи кажется теперь намного громче, тревожнее.

Отталкиваюсь от двери. Отхожу назад. Оседаю на диван. Долго сижу, не в силах даже моргнуть. А потом отключаюсь от перенапряжения.

+++

Мужской голос врывается в сознание. Резкий. Перепуганный.

– …босс, клянусь, это все агентство. Мы же проверили. Несколько раз. Но здесь явно их косяк. Требования четко передали.

Приподнимаюсь на локте. Обращаюсь в слух.

– Бывалая девка. На все согласная. Понятливая. И чтобы язык за зубами держала. Биография чистая. Без херни.

Голос доносится справа. Из тренировочной комнаты. Осторожно встаю, стараясь не издать ни единого лишнего звука.

Вижу, дверь неплотно прикрыта.

– Проверили, значит, – говорит Каримов.

И меня даже от такой короткой фразы начинает снова потряхивать. Просто от его голоса пробирает.

– Да. Иначе бы к вам ее не отправили. Хромой под личный контроль взял. Ничего странного не нашел. Тогда. А теперь…

– Вывод.

– Что? Босс, я…

– Вывод – какой? – рявкает Каримов.

– Наш косяк, – сдавленно бормочет его собеседник. – Хуево проверили. Мы не знали, кто она.

Грудь обдает кипятком.

Не знали, кто я.

А теперь знают?

Звук удара. Вскрик. Что-то валится на пол. В моих ушах настолько шумит от волнения, что я плохо различаю дальнейшее.

7

Каримов резко толкает ногой небольшой низкий стол. Одно короткое небрежное движение, и этот предмет интерьера оказывается прямо перед диваном, на котором сейчас сижу.

– Тебе пора поесть, – заявляет он.

И я настолько напряжена, что не сразу понимаю, о чем это, что он вообще имеет в виду.

– Ешь, – мрачно повторяет Каримов.

Перевожу взгляд вниз. На столе действительно какая-то еда. Несколько тарелок. Пластиковая бутылка с водой. При взгляде на нее ощущаю, как сильно пересыхает во рту. Рефлекторно подаюсь вперед, хватаю, откручиваю крышку и прикладываюсь к горлышку. Безумно хочу пить. Даже сознание как будто проясняется, когда утоляю жажду.

А потом я закручиваю бутылку и снова сталкиваюсь с темными глазами Каримова. Перехватываю его тяжелый взгляд. И мне уже никакой воды не хочется.

Этот урод смотрит на мои губы. Так смотрит, что у меня в горле застревает ледяной ком, а холодные иголки входят под кожу.

– Чего ждешь? – хрипло спрашивает он, кивает на стол. – Давай, ешь.

– Нет, – сглатываю. – Не хочу.

При мысли о еде, тошнота накатывает с новой силой. Мне даже не хочется рассматривать, что там на тех тарелках.

– Тебя накормить? – мрачно оскаливается Каримов.

И я ни секунды не сомневаюсь в том, что он это легко осуществит. Он же привык действовать силой. Другой путь ему попросту неизвестен.

– Не надо, – роняю глухо.

– Тогда сама начинай, – грубо бросает ублюдок.

– Не могу, – нервно мотаю головой, голос срывается на шепот, невольно вжимаюсь в диван, сильнее поджимаю ноги к груди, инстинктивно стараясь отгородиться. – Просто… не могу.

Стук в дверь заставляет дернуться.

Каримов отворачивается от меня, направляется туда. Открывает – и через секунду до меня доносится тихий мужской голос:

– К вам адвокат приехал.

– Пусть проходит, – заявляет Каримов в ответ.

Сердце судорожно сжимается.

Это значит… все? Теперь я свободна? Могу уезжать?

Даже страшно об этом думать. Вдруг что-нибудь сорвется? Слезы наворачиваются на глаза, ведь мне вспоминается, что вчера я тоже так думала: все закончится, быстро подписываю документы, уезжаю из этого проклятого места.

А что в итоге?

Лихорадочная дрожь пробегает по телу.

Нет-нет, меня не могут оставить здесь. Даже насчет одного дня тюремщики сомневались. Говорили что-то про надвигающуюся проверку. Нельзя же зэку держать в своей камере женщину. Пусть и законную жену.

Холод струится вдоль позвоночника.

Вот только откуда мне знать наверняка? Что тут можно, а что нельзя? Не похоже, будто Каримов чувствует себя хоть в чем-нибудь ограниченным. И охранники ведут себя так, будто этому заключенному можно творить абсолютно все, что он пожелает.

Осознание накатывает тягучей волной.

Не хочу думать. Не хочу анализировать. Чувствую, что сорвусь. И без того ловлю каждый звук. Каждый шорох. Нервы на пределе.

Наблюдаю за тем, как дверь приоткрывается шире. В камеру проходит уже знакомый мне адвокат.

– Привез? – хмуро спрашивает Каримов.

– Да, все как ты приказал.

Он вдруг поворачивается ко мне, но смотрит как будто в сторону, мимо. Подходит ближе и ставит объемный бумажный пакет на диван рядом со мной.

– Это для вас, госпожа Каримова, – произносит тихо.

Моментально отворачивается.

Что? Как он меня назвал?

От этой проклятой фамилии, еще и в такой форме, меня моментально передергивает изнутри.

Госпожа Каримова. Звучит как издевка.

Веду головой в сторону. С подозрением изучаю пакет. Ощущение, будто оттуда могут выползти гремучие змеи.

Ничего хорошего не жду.

Крепче стискиваю бутылку с водой, от чего пластик тревожно поскрипывает под моими пальцами.

– Там вещи, – резко произносит Каримов, впечатывая в меня горящий взгляд, и кивает на дверь, за которой находится душевая. – Иди, переоденься.

Осторожно заглядываю в пакет, чуть оттянув бумажную ручку.

И правда – одежда.

В первый момент внутри вспыхивает облегчение. Теперь смогу стянуть его вещи. Дышать станет легче. Но практически сразу приходит другая мысль. А ведь это все тоже его. Он заказал. Распорядился, чтобы адвокат доставил.

Но тянуть не стоит.

Подхватываю пакет, быстро захожу в душевую. Защелкиваю щеколду. Прижимаюсь спиной к двери.

Сердце дико колотится. Грудь сводит болезненный спазм.

Стараюсь прислушаться. Понять, о чем они говорят, пока меня нет в комнате. Но слова невозможно разобрать, слишком приглушенно звучат голоса.

Разбираю вещи, которые принес адвокат.

Платье. Колготы. Нижнее белье. Все новое, с ярлыками, в упаковке. А еще здесь обувь. Туфли на каблуке. И пальто.

Немного успокаиваюсь.

Если бы меня не собирались отсюда выпускать, то не привезли бы вещи на выход. Верхнюю одежду.

Поспешно переодеваюсь.

А после медленно отодвигаю щеколду, приоткрываю дверь и застываю на месте, чтобы не стучать каблуками, не привлечь к себе внимание раньше времени.

– Это огромный риск, – слышится голос адвоката. – Будут последствия. Особенно теперь.

– Нечего ей здесь делать, – отрезает Каримов.

– Еще целая неделя остаётся, Рамиль, – бросает напряженно. – Раньше не получится. И ты сам знаешь, куда тебе придется вернуться в этом случае. Нижний уровень. А там… нет никаких гарантий. Разумнее потянуть время здесь, пока не подойдет срок.

– Неделя? – с ледяной насмешкой протягивает Каримов. – Херня.

– Не сейчас, – вкрадчиво замечает адвокат. – Не когда ты… особенно после вчерашнего. Конечно, никто не сможет ничего доказать. Но они понимают, кто все устроил. И не собираются спускать это на тормозах. Будут мстить. Мелко, подло, но будут. Как умеют.

– Девчонка уезжает, – чеканит Каримов. – Сегодня. И позаботься, чтобы ее доставили прямо до порога.

– Разумеется, но… девушка тоже может доставить серьезные проблемы, – прочищает горло. – Если брать в учет то, что нам теперь стало известно про нее.

8

– Всего вам доброго, – желает адвокат начальнику тюрьмы.

И мы продолжаем путь под пристальным вниманием окружающей охраны.

Выдыхаю, только когда оказываюсь в машине. И то не до конца. Грудь болезненно сдавливает.

Автомобиль трогается с места. В тот же момент адвокат поворачивается ко мне. И опять автоматически отмечаю его странную манеру держаться. Он обращается ко мне, но смотрит точно сквозь, точно ему запрещено встречаться со мной глазами, даже случайным взглядом тронуть мое лицо.

– Надеюсь, вы цените то, что сделал, господин Каримов, – заявляет мужчина.

– Что? – вырывается невольно.

– Мой хозяин бы мог оставить вас на неделю, наслаждаться комфортными условиями, но вместо этого предпочел вернуться туда, где опасность гораздо выше. Только чтобы дать вам возможность быстрее отсюда уехать.

Шок накрывает. Даже не знаю, как реагировать на такие фразы.

– Вы должны быть ему благодарны, – добивает окончательно.

Благодарна – за что? За изнасилование?

– Вам лучше молчать о случившемся, – невозмутимо продолжает он. – Это в ваших же интересах. Сами понимаете, если детали происшедшего выплывут на поверхность, то последствия могут быть абсолютно… хм, неконтролируемые.

Худшее в том, что здесь с этим уродом не поспорить.

И… мне действительно придется молчать. Но совсем не по причине “благодарности”, не от страха. Попросту не смогу это рассказать.

– Я понимаю, кто вы, Арина, – вкрадчиво замечает адвокат. – Такого не должно было произойти. Вас вообще не должны были выбирать для подобного дела. Не думайте, будто господин Каримов оставит все безнаказанным. Он разберется с агентством так, как они заслуживают. Виновные получат по заслугам.

Да пусть начнет с самого себя. Ублюдок. Виновных он ищет. Агентство наказывает. Ненавижу. Как же сильно его ненавижу. Изнутри точно кислота разъедает.

Бессильная ярость. Отчаяние. А после – пустота.

Адвокат не дожидается никакого ответа.

– Надеюсь, мы друг друга поняли, – заявляет он.

И наконец отворачивается.

А я запрокидываю голову назад. Упираюсь затылком в сиденье. Зажмуриваюсь, стараясь изо всех сил сдержать слезы.

Нет, не здесь. Не рядом с этими. Они ничего не должны увидеть.

Обнимаю себя руками, стараюсь унять холодную дрожь. Прикладываю всю волю, чтобы переключить мысли.

Но от реальности не удается ускользнуть. В памяти всплывает разговор с подругой, которая направила меня в агентство.

– Это что, – помню, как сразу мелькнуло подозрение, слишком уж астрономической выглядела сумма, которую там выплачивали. – Эскорт?

Хотя кто бы мог платить настолько сумасшедшие деньги за интимные услуги тоже тяжело представить.

– Нет, наоборот, – уверенно заявила подруга. – С эскортом они не работают. Только фиктивные браки. Всех девушек тщательно проверяют. Еще не каждую возьмут. Ты сама подумай, если вдруг какая-нибудь гулящая девка попадется, начнут копать и моментально вся схема всплывет. Их клиент окажется под угрозой. У нас же за это сразу “уголовку” дадут.

Деньги нужны были срочно. Нам дали всего пару дней. Часть суммы получилось собрать, но львиной доли не хватало.

Раздумывать некогда. И я согласилась. Заполнила анкету, предоставила документы, которые им требовались.

Со мной связались быстро. Попросили приехать в офис, подписать договор. Условия выглядели прозрачно. Риск уголовной ответственности компенсировало огромное вознаграждение.

Казалось, что может пойти не так?

Все…

Горечь сводит горло.

У Каримова пожизненный срок. А значит, он никогда не выйдет из “Ямы”, и больше мы не увидимся, нигде и никогда не столкнемся снова. Только осознание этого и помогает мне держаться.

Ублюдок навсегда останется за решеткой.

9

– Надеюсь, мы поняли друг друга, госпожа Каримова? – спрашивает адвокат, когда машина останавливается рядом с моим подъездом.

Один лишь звук этой проклятой фамилии действует как удар.

– Арина… – он решает обратиться иначе.

Но я уже открываю дверцу и выхожу. Не оглядываюсь назад, стараюсь поскорее добраться до квартиры. Понимаю, дальше самое сложное. Как могу, пытаюсь собраться и настроиться на предстоящий разговор. Внутри точно все онемело.

Слышу щелчок замка наверху, прежде чем добираюсь до нужного этажа. Мама уже встречает на пороге.

– Доча, – роняет она, едва увидев меня.

В ее глазах горит беспокойство, а в голосе звенит напряжение.

Она замечает мое состояние в момент.

Прохожу в коридор. Прикрываю дверь.

– Мам, ты все передала? – спрашиваю.

– Да, брат сразу отвез, – кивает.

– Его отпустили?

– Он уже едет домой, – говорит и внимательно смотрит в мои глаза. – Риша, ты сегодня такая… что-то произошло. Я же вижу. Что там вчера случилось?

Мама всегда меня чувствует. Будет тяжело ее обмануть. Но я должна.

– Мам, – сглатываю. – Свадьба была в тюрьме.

– Что? – ее глаза расширяются.

– Меня отвезли в «Яму», – судорожно выдыхаю. – Пришлось заключить брак с заключенным.

Вот. Лучше сказать часть правды. Все равно мама скоро узнает про тюрьму. Это точно не получится скрыть. А остальное никто не расскажет.

– Кто он? – хмурится.

– Не важно, – отмахиваюсь. – Главное, что мы успели, мам.

Обе знаем, выхода у нас не было. Такую сумму денег иначе достать нельзя. И подписывая тот контракт с агентством, я была готова хоть за самого черта выйти замуж.

Это же фиктивный брак. Я и представить не могла, как все в итоге обернется.

Отворачиваюсь от мамы, притворяюсь, будто пытаюсь поставить сумку на верхнюю полку. На самом же деле, просто боюсь, что мама прочтет на моем лице все эмоции.

– Доча, прости, – бросает она.

И подходит ближе. Обнимает меня. А я застываю изнутри. Изо всех сил стараюсь остановить дрожь, которая зарождается внутри.

Нет, нет. Нельзя. Нужно сейчас же успокоиться.

– Ты не должна была через такое проходить, – продолжает она. – Брак с уголовником. Пусть и фиктивный. Если он в «Яме», то…

– Мам, мы виделись один раз, – выпаливаю. – Больше никогда его не встречу.

Но и не забуду. Никогда. То, что этот ублюдок сделал со мной, невозможно стереть.

Закусываю внутреннюю сторону щеки. Перевожу дыхание.

Мама говорит, а я не могу разобрать слова. До такой степени громко бьет пульс по вискам.

А потом стук в дверь заставляет нас обеих вздрогнуть и переглянуться.

Он приехал.

– Коля, – улыбается мама.

Отец заходит в коридор. Напряженный. Мрачный. Сразу проходится пристальным взглядом по моему лицу.

– Вот это зятя ты нам выбрала, Арина, – криво усмехается.

Ему сообщили. Не могли не сообщить. Видимо, прямо по дороге домой доложили.

– Нужны были деньги, папа, – обнимаю себя руками. – Срочно. Иначе даже думать не хочу, чем все могло закончиться. А это… фиктивный брак. Я же не по-настоящему расписалась.

Сама удивляюсь тому, как спокойно звучит мой голос, как ни разу не срывается.

– В тюрьму собралась? – резко бросает отец. – Зять уже на зоне. А дочка туда отправится. Прямо подарок для генерала.

– Папа…

– Я про этого Каримова наслышан.

И по его глазам понятно, ничего хорошего не говорят. Но тут удивляться нечему. Другого не ждала.

Мой отец Николай Молотов. Генерал, который многим успел перейти дорогу, потому что строго пресекает коррупцию. От него хотели избавиться. Развернули серьезную компанию. Почти добились цели, ведь на прошлой неделе отца задержали. Пока неофициально. Но это могло поменяться в любой момент.

Все счета родителей оказались под пристальным вниманием. Денег оттуда не взять. А нам требовалась крупная сумма, чтобы решить вопрос.

Мой дядя нашел нужных людей. Оставалось только им заплатить. Ждать бы никто не стал.

Либо мы откупаемся, либо отца подставят и устроят показательный суд. Найдут чем прижать. И плевать, что взяток он никогда не брал.

Поэтому когда подвернулся вариант с агентством, сомневаться было некогда. Так я и согласилась на фиктивный брак.

Теперь отец свободен. И он не должен узнать, что со мной сделал Каримов.

Это будет удар для папы. Понять, какой кошмар я пережила ради того, чтобы его спасти.

Сначала он Каримова разорвет голыми руками. Никакая тюрьма того урода не защитит. И это ладно. Плевать. Меня волнует другое.

Отец же самого себя не простит. За тот ад, в котором я оказалась ночью.

10

– Ты зачем в это полезла? – резко спрашивает отец. – Я бы сам разобрался. Решил все вопросы.

– Нужны были деньги, а другого способа…

– Арина, – обрывает грубо и чеканит: – Я свои проблемы сам закрываю. Всегда. Мне помогать не надо.

– А если бы не получилось, папа? – не выдерживаю, голос срывается. – Если бы они своего добились? Если бы тебя…

Так и не удается договорить “посадили”. Остаток фразы забивается в горле комом. Не могу это произнести вслух.

– Значит, так тому и быть, – мрачно говорит отец. – Но ты вообще не должна этого касаться. И не важно, что вокруг происходит. Ясно тебе?

Он поворачивается к маме. Челюсти стиснуты, желваки играют под кожей. Взгляд тяжелый, прожигающий.

– Ты ей как это позволила? – выдает. – Не могла удержать?

Мама обнимает себя руками.

– А тебя сильно удержишь, Николай? – роняет она. – Вот и Арина такая, разрешения не спрашивает.

– Пап, – сглатываю. – Но все ведь хорошо. Все уже закончилось.

Язык едва на этих словах ворочается.

Конечно, ничего “хорошего” нет, но папа об этом никогда не узнает. Каримов не самоубийца, чтобы про такое рассказывать. А остальные… слышали мои крики, однако в той камере нас было двое.

– Хорошо? – рявкает отец. – Ты в тюрьму поехала. К зэку. Ты понимаешь, чем все это могло для тебя закончиться? Оказаться в “Яме”. Среди этих уродов.

Понимаю. Очень отчетливо. До боли. Понимаю и помню. Такое невозможно забыть, и плевать сколько лет пройдет.

– Папа…

– Совсем мозгов нет? – бросает отрывисто.

Слезы душат. Разворачиваюсь и стараюсь поскорее скрыться в своей комнате. Захлопываю дверь, прижимаюсь к ней.

Закрываю лицо ладонями.

Реакция папы не удивляет. Он действительно привык все решать сам. Защищать семью. И лучше бы сам в тюрьму отправился, чем подверг нас опасности. Мой поступок никогда бы не одобрил.

Но как я могла просто ждать? Особенно когда подвернулась возможность помочь, и дядя нашел нужных людей?

Да и договор с агентством, пусть и рискованный, но сомнений не вызывал. Все пункты четко прописаны. Условия обозначены. Брак фиктивный. Никакого интима.

Обнимаю себя руками, пытаюсь унять истерику. Но рыдания лишь нарастают. Не выходит у меня успокоиться.

– Арина, – голос отца доносится из-за двери. – Можно?

– Нет, – роняю сдавленно.

– Арина…

Глотаю слезы. Зажмуриваюсь. Все же отхожу от двери, оседаю на край кровати. Сгибаюсь, уткнувшись лицом в сомкнутые ладони.

Слышу, как отец заходит в комнату.

Кровать пружинит, когда он усаживается рядом.

– Ты прости меня, – говорит. – Сорвался. Знаю, тебе тяжело было.

Вытираю глаза. Кусаю губы, чтобы снова не разрыдаться.

– Надо же было до такого додуматься, – продолжает отец. – И вообще, как-то это все устроить.

Он обнимает меня. Накрывает плечи руками. Будто от всего мира собой закрывает, ограждает.

– Но ты тоже пойми, – прибавляет. – Когда я узнал, куда ты влезла, что начала… ты не должна была так рисковать. Ради меня.

– Пап, – всхлипываю. – Не могла иначе. Не могла и…

– Как тебе такое в голову пришло? – спрашивает. – Кто тебя надоумил в то чертово агентство поехать?

Никто. Так вышло. Когда пыталась понять, где можно срочно достать огромную сумму денег, вспомнила, как подруга пару месяцев назад рассказывала про агентство, где занимаются заключением фиктивных браков.

– Им нужно от налогов уходить, – говорила она. – Там разные схемы делают, получается очень выгодно для прибыли. Хотя бывают и другие причины.

– Слушай, неужели они правда платят такие безумные деньги?

– Конечно. Представляешь, как все обернется, если обман вскроется?

Вот и вышло, что лишь в том агентстве был шанс заработать быстро и много. Туда я и обратилась. Но не знала, куда придется поехать и с кем нужно будет заключить брак.

– Никто не сказал, – сглатываю. – Про “Яму”. И… ничего не сказали.

– Мне скажут, – мрачно произносит отец. – Все скажут.

И обнимает еще крепче. Прижимает к себе так, что даже холодная дрожь отпускает, больше не колотит тело.

– Я сам все вопросы решу, – чеканит. – Арина, ты никогда не должна так рисковать. Больше никакой самодеятельности. Смотри мне.

11

– Первый случай побега за всю историю тюрьмы, – заявляет диктор. – Кто сумел обойти лучшую систему охраны? Как опасный заключенный вырвался из “Ямы”? Где может скрываться сейчас? Горячие подробности в нашем сегодняшнем репортаже!

Мама собирается переключить телевизор на другой канал, но я ее останавливаю, прежде чем она успевает нажать на кнопку.

– Ты точно решила ехать на занятия? – спрашивает мама, откладывая пульт.

– Да, – киваю. – Сегодня новый блок начинаем. Не хочу ничего пропустить.

Папа уже на работе. Хоть он теперь и свободен, его проблемы еще не закончились. Нужно многое решить. Возможно, ему придется уехать в командировку через неделю. Все должно решиться в ближайшие дни.

Тянет остаться дома. Никуда не идти, но умом понимаю, так нельзя. Нужно скорее вернуться в привычный ритм. Заставить себя делать вид, будто все нормально. И надеюсь, потом сама в это поверю.

Репортёр рассказывает про побег в общих чертах, никаких деталей не сообщает. Но тут нет ничего удивительно, все-таки тайна следствия.

– Ему явно помогли, – мрачно бросает начальник тюрьмы. – И очень скоро мы выясним, кто именно это сделал. Каждый виновный будет наказан.

А дальше он рассказывает, как теперь усилены все меры безопасности и увеличено количество охраны.

– Беглец мало кому известен, – замечает репортер, продолжая интервью. – Я изучил его дело. Материалы из открытых источников. Не похоже, будто у него могли быть влиятельные друзья.

– Ошибаетесь, – хмуро бросает начальник тюрьмы. – В “Яме” случайных людей нет.

– Понимаю, однако он не криминальный авторитет. Тогда откуда связи? Не допускаете, что ему просто повезло?

– Повезло? – видно, что мужчина с трудом сдерживает ярость. – Здесь?

Диалог резко обрывается, и теперь на экране мелькают снимки беглеца, нарезки видео с призывом сообщать любую известную о нем информацию.

Заключенный выглядит так, что ему легко затеряться в толпе. Абсолютно непримечательная внешность.

Странный побег. Наверняка у кого-нибудь вроде Каримова намного больше шансов вырваться из-за решетки. От такого осознания холод разливается внутри.

А если этот урод и правда сбежит? Конечно, теперь надзор усилили. Будет сложнее. Но один раз получилось. Что мешает повторить?

Дрожь пробегает по пальцам, и я отставляю чашку, чтобы не расплескать кофе. Ловлю мамин взгляд.

– Горячий, – выпаливаю нервно и выдавливаю улыбку. – Ладно, мам, мне пора.

По дороге в универ стараюсь убедить себя, что даже если Каримов рискнет бежать и у него все получится, то он точно будет держаться подальше от меня.

Это же первое место, где будут искать.

У жены.

Выхожу из машины. Вижу на крыльце подругу. Эмма улыбается и поднимает руку, махая мне.

Тянет развернуться и сбежать. Но я заставляю себя шагнуть вперед.

Хватит себя накручивать. Никуда Каримов не убежит. Хотел бы вырваться из “Ямы”, провернул бы это намного раньше, не стал бы тратить время на фиктивный брак.

Эмма уже сама подходит ко мне.

– Привет, – обнимает. – Как все прошло?

– Нормально.

– Точно? – хмурится, изучая меня. – Ты… как будто до сих пор на взводе.

– Ну еще не отошла, – поджимаю губы. – Перенервничала. Не знала же, как все пройдет.

– Понимаю, – кивает. – А жених какой тебе попался? Надеюсь, не плюгавенький старикашка?

– Не… не могу ничего рассказать, – выдыхаю с трудом. – Такие правила.

– По секрету, – пожимает плечами. – Это только между нами.

– Нет, Эмма.

– Ой, Арина, – прищуривается. – Подожди. Он тебе понравился? Неужели оказался красавчиком? Богачи обычно стремные. Чем больше денег, тем страшнее. Но тут… видимо, приятное исключение?

– Возможно, – отвечаю уклончиво.

И стараюсь поскорее перевести тему. Пусть лучше подруга и правда думает, будто фиктивный муж мне понравился. Да как угодно. Не важно. Все лучше того, что есть в реальности.

– Тебя Смирнов искал, – вдруг роняет Эмма. – Вчера спрашивал, куда ты пропала. И вот сегодня утром. Везет же тебе на парней, Аринка. И жених симпатичный достался. И самый классный парень универа по уши втрескался.

– Глупости, мы с Владом почти не общаемся, – отмахиваюсь.

– Да? – протягивает подруга. – Ну он явно намерен это исправить. Смотри, к нам направляется.

На автомате поворачиваюсь туда, куда она указывает, и вижу, что Влад Смирнов действительно приближается. Поймав мой взгляд, парень улыбается.

Он нравился мне. Раньше. А теперь сердце судорожно сжимается. Это как будто в другой жизни было. И словно уже не со мной.

Стараюсь сдержать эмоции. Понимаю, нужно успокоиться.

Плохо представляю, как буду говорить с парнем. Как вообще смогу сейчас с кем-то общаться. После всего.

Но… Рамиль Каримов сделал достаточно. Я не позволю ему разрушить мой мир окончательно. Этот ублюдок останется в прошлом. Навсегда. А я должна найти силы двигаться дальше.

12

– Давно тебя не видел, – говорит Влад.

Рассеянно киваю и напрягаюсь, когда вижу, что Эмма собирается оставить нас наедине, достает телефон и делает вид, будто ей надо срочно позвонить.

– Простите, ребята, – бросает она и удаляется.

Всего секунда – мы с парнем остаемся вдвоем. Ненавижу себя за такую реакцию, но я будто цепенею. Зависаю от напряжения.

– Арина? – зовет Смирнов.

– Д-да, – роняю наконец.

– Потерял тебя, – улыбается парень.

– Просто уезжала, – рефлекторно дергаю плечом. – На пару дней.

– И как поездка прошла?

– Неплохо, – смотрю на часы. – Извини, мне нужно торопиться на лекцию.

Хотя никакой лекции нет. У нас практическое занятие, которое начнется минут через двадцать. Но какая разница? Бросаю первое, что приходит на ум. Надеюсь, поскорее от него ускользнуть.

– А на следующих выходных ты в городе будешь? – спрашивает парень.

– Да, – выпаливаю, не подумав, и тут же прикусываю язык.

– Тогда приходи на мою вечеринку, – приглашает Влад. – В субботу. Там будет много ребят с нашего потока. И подруг бери. Собираемся к восьми у меня дома.

Еще недавно я бы такому предложению обрадовалась, а теперь плохо представляю, как сумею выдержать хоть пару минут в шумной компании.

Хотя… может это мне и нужно? Развеяться, провести время с другими ребятами. Ведь запереться в четырех стенах точно не выход. А так буду среди людей. Отвлекусь. Черт, как от такого отвлечься?

Горло сдавливает.

– Знаешь, мне надо подумать, – говорю, крепче сжимая графический планшет.

И не замечаю, как задеваю пальцами электронный карандаш так, что он отходит от корпуса, слетает вниз.

Влад перехватывает стилус на лету. Возвращает мне.

– Спасибо, – нервно улыбаюсь.

– Если вечеринка не понравится, верну тебя домой, – говорит Смирнов. – Только скажи, сразу отвезу.

– Хорошо.

– Еще увидимся.

– Конечно.

По пути в аудиторию меня догоняет Эмма.

– Ну что? – спрашивает. – Как поболтали?

– Ты почему сбежала?

– Не хотела мешать, – пожимает плечами. – Неужели ты сама не замечаешь, как Смирнов на тебя смотрит?

Замечаю. Нельзя не заметить. В серо-стальных глазах вспыхивают искры явного интереса.

– Он пригласил нас на вечеринку, – говорю.

– Нас?

– Сказал, можно взять подруг.

– Круто, – Эмма сияет. – Давно мечтала у него побывать.

– Хочешь пойти?

– Ты еще спрашиваешь? Конечно! Когда это будет? Так, нам прямо сейчас надо выбрать новые платья. Давай после пар поедем по магазинам.

Мы подходим к аудитории. Подруга открывает дверь, пропуская меня вперед. А я застываю на пороге, не в силах двинуться с места, точно примерзаю к полу. Сердце ухает вниз, отдаваясь болезненной судорогой под ребрами.

Каримов.

Что он здесь делает?

13

– Ты чего? – голос Эммы доносится будто издалека, едва различаю ее слова через шум крови, бьющей по вискам. – Арина?

– Ничего, – роняю глухо.

Массивный мужчина, стоящий в центре комнаты, поворачивается лицом в нашу сторону. Теперь вижу его анфас, а не в профиль. А в следующий момент он широко улыбается, отвечая на вопрос нашего преподавателя.

Остатки схожести с Каримовым испаряются. Будто ничего и вовсе не было. Осознаю, что это совсем другой человек.

Тот ублюдок так бы не улыбался. Тот вообще не улыбается. На его губах играла ухмылка больше похожая на животный оскал.

Выдыхаю с огромным трудом.

Так глупо.

Как я вообще могла подумать будто Каримов здесь? Это же нереально. Кто бы его выпустил из «Ямы»? А второй побег подряд звучит еще более нереально.

Подруга берет меня за руку и делает попытку пошутить:

– Нет, я в курсе, что тебе не нравятся качки, но чтобы вот так зависать с паникой в глазах, когда рядом сексуальный мужчина…

– Обычный он.

– Серьезно? Да по этим мышцам хоть сейчас анатомию изучать можно. Все наглядно.

Мужчина поворачивается, делает несколько шагов и занимает место в центре зала.

Наш натурщик на сегодня.

Черт, я же помнила, какая тема. И думала, справлюсь. А теперь ловлю себя на том, что даже смотреть на этого человека не могу.

Он все равно напоминает Каримова. Неуловимо. Другой. Абсолютно другой. И по энергетике, и по внешности. Но тоже высокий, очень крупный, мускулистый. И глядя на его огромные руки, ощущаю, как сдавливает горло.

Нет, нельзя так. Нужно это преодолеть. Иначе как я смогу работать дальше? Буду только женщин рисовать?

Все. Хватит. Мне просто нужно сосредоточиться.

Запускаю нужную программу. Начинаю делать наброски. Стараюсь отстраниться от всего. Работать. Без лишних мыслей.

Передо мной просто тело, которое нужно изобразить.

– Неплохо, Арина, – заключает преподаватель, останавливаясь рядом со мной. – Но ты только лицо прорабатываешь. Не забывай про главное задание.

Сжимаю электронный карандаш так, что пальцы начинают подрагивать.

Лицо, да. Скорее даже просто глаза. Только это совсем не глаза нашего натурщика.

Хищные. Мрачные. Горящие. И плевать, что в виде черно-белого наброска. Даже блики не надо добавлять.

Отвлеклась. Отключилась. И нарисовала свой худший кошмар.

Вытираю все. Оставляю чистую страницу.

Начну с начала. Не дам этому уроду на себя влиять.

Второй раз получается намного лучше. И задание наконец дается мне. А под конец практического занятия даже ощущаю прилив вдохновения.

Сохраняю рисунок. Загружаю работу на виртуальный диск для проверки.

– Так что ты решила насчет вечеринки? – спрашивает Эмма.

– Давай сходим.

– Отлично, – широко улыбается подруга. – Тогда поехали выбирать наряды.

– Впереди почти две недели.

– Так время быстро пролетит. Слушай, это вечеринка Смирнова. Понимаешь, какие фифы там соберутся? Старшекурсницы. Знаю ту компанию. Каждую девчонку хоть сейчас на подиум. Так что мы должны выглядеть идеально.

– Не уверена, что сегодня смогу выбрать платье, которое хочу, – роняю наконец. – Как-то знаешь, настроения нет.

– Так и я сегодня выбирать не буду. Ты что? За один день все хочешь купить? Нет, конечно. Просто присмотримся.

Следующие несколько дней мы прохаживаемся по торговым центрам. И это отвлекает меня. Помогает хоть немного переключиться, вернуться к прежней жизни.

Начинается новая неделя. Папа уезжает в другой город. Продолжает решать свои вопросы.

А я как обычно отправляюсь в универ. Становится легче. И с заданиями справляться, и просто снова общаться как раньше. Могу дышать. Паника понемногу отпускает. Стараюсь занять себя так, чтобы времени оставалось меньше.

– Куда тебе еще один мастер-класс? – удивляется Эмма. – Как ты собираешься все успеть? А спать когда?

– Высплюсь после вечеринки.

– Ладно, мне нравится твой настрой.

Мы выходим из главного корпуса. Смеемся, продолжая что-то обсуждать. И тут мой взгляд падает в сторону.

Застываю на ступеньках посреди крыльца.

Внедорожник с тонированными стеклами. Чёрный. Казалось бы, просто машина. Но что-то внутри меня будто застывает. Сама не могу свои эмоции разобрать. Почему вообще этот автомобиль замечаю?

Тут же много машин. Разных.

– Идем, Арина.

Эмма тянет меня за руку. Спускаемся вниз. Странно. Не понимаю почему не могу отвести взгляд от этой машины.

Вижу, как открывается дверца. Холодею изнутри.

Высокая темная фигура словно весь свет вокруг забирает. Закрывает собой.

Смотрю вперед и до боли четко осознаю, что на этот раз не ошиблась, не обозналась. Ничего мне не чудится.

Каримов.

Теперь это действительно он. Выходит из чёрного внедорожника и взглядом насквозь пронизывает. Направляется прямо ко мне.

14

– Ты знаешь этого мужчину? – спрашивает Эмма.

И я окончательно понимаю, что в этот раз мне ничего не почудилось. Каримов не игра моего сознания. А жаль.

– Он так смотрит на тебя, – прибавляет подруга. – Прямо глазами пожирает. Похоже, у Смирнова наметился соперник.

От ее слово будто кипятком окатывает.

Но я ничего не успеваю сказать, потому что у Эммы звонит телефон. Подруга мигом переводит взгляд на экран.

– Прости, – говорит. – Брат звонит, нужно ответить.

Она отходит в другую сторону, больше не глядя на меня. А я остаюсь одна. Никак не удается сбросить предательское оцепенение. Просто стою и смотрю, как неотвратимо приближается Каримов.

Почему этот ублюдок здесь? Как умудрился выбраться из тюрьмы?

Ничего не понимаю. Для заключенных в “Яме” амнистия не предусмотрена. Там все отбывают пожизненный срок.

Неужели он сбежал?

И приехал ко мне. Среди дня. Заявился в универ.

Нет, это бред какой-то. Беглый зэк не станет спокойно разгуливать по центру города. Даже такой отморозок на это не пойдет, будет скрываться.

Но… он явно не скрывается. Выглядит уверенно. Спокойно. Широко ухмыляется, когда останавливается передо мной. И окидывает взглядом, от которого холодные мурашки разбегаются под кожей.

– Пора ехать, Арина, – хрипло говорит Каримов.

Чувствую, как меня начинает трясти. Просто от близости этого урода. От того, какие искры загораются в его черных глазах, когда он на меня смотрит.

– Что ты здесь делаешь? – выпаливаю.

Каримов достает пачку сигарет. Закуривает. Движения у него ленивые, небрежные. Ублюдок явно никуда не торопится. Абсолютно расслаблен.

– Забираю свою жену, – заявляет он.

Затягивается сигаретой. Выдыхает дым в небо.

– Что?

Даже этот короткий вопрос дается с огромным трудом.

– А как ты думала? – прищуривается, изучая меня с головы до ног. – Жена всегда с мужем живет.

От абсурдности его слов даже оцепенение слетает.

– Я не твоя жена, – лихорадочно мотаю головой. – У нас фиктивный брак. Никуда я с тобой не поеду. Ты не имеешь никакого права меня заставлять. В договоре не было прописано…

– Фиктивный? – оскаливается он.

– Да, – отвечаю твердо.

– Ну какой же фиктивный, – протягивает ублюдок и кривая усмешка растягивает его губы. – Ты же помнишь, что было.

Вздрагиваю всем телом.

– Вижу, не забыла, – заключает Каримов.

Шагаю назад.

А он наступает.

– Ты знаешь, кто мой отец, – говорю.

– Знаю.

– Силой меня поехать не заставишь.

– Нет, – отвечает ровно, склоняет голову к плечу, наблюдая за каждым моим движением и выдает: – Ты сама со мной поедешь.

– Никогда.

– У твоего отца проблем хватает, – продолжает Каримов, не сводя с меня глаз ни на секунду. – Хочешь добавить?

– Ты не…

– Решай, – обрывает так, что застываю.

Он больше ничего не говорит. Но это и не требуется. По выражению его лица все четко читается. Будет, как этот ублюдок сказал.

Либо я подчиняюсь. По-хорошему. Прямо сейчас усаживаюсь в его машину. Либо он свое возьмет иначе. Будет война.

Конечно, рисковать нельзя. У моего отца конфликт с опасными людьми. А этот… тоже опасен. При других обстоятельствах я бы не сомневалась. Я бы вообще рядом с этим проклятым уродом не оказалась.

Но теперь выхода нет.

Мне придется пойти на его условия.

– Ненавижу тебя, – выдыхаю.

Тяжелая ладонь опускается на мою талию. Рывком вплотную притягивает, буквально впечатывает в мощное тело.

Холод сводит горло. Желудок скручивает болезненный спазм.

Меня воротит от этих его уверенных, собственнических прикосновений. Физически воротит.

Но Каримову явно наплевать на мою реакцию.

Он мрачно ухмыляется. Молча уволакивает меня в свою чертову машину. Усаживает на заднее сиденье и сам располагается рядом. Выдохнуть не дает. Захлопывает дверцу, точно от всего мира вокруг отрезает.

15

– Мне нужно домой, – говорю.

Смотрю прямо перед собой. Кожей чувствую, как этот ублюдок меня изучает. Но повернуться и заставить себя встретить его взгляд не могу.

– Зачем? – хрипло спрашивает он.

– Вещи забрать.

– Новые тебе куплю, – бросает небрежно. – Не проблема.

Все же поворачиваюсь. Сталкиваюсь с черными глазами. Будто в бездну заглядываю. Там такие искры вспыхивают, что невольно обнимаю себя руками. Прижимаюсь к сиденью.

– Мне мои вещи нужны, – повторяю твердо.

Каримов мрачнеет. Видно, как ему не нравится, когда хоть что-то идет против его воли. Он уже все решил, а я вдруг план нарушаю.

Ну ничего. Я тоже решила никогда больше его не видеть, а меня силой принуждают играть роль жены дальше.

– Завтра твои вещи доставят, – выдает он.

– Кто?

– Мои люди.

– Твои люди будут рыться в моих вещах? – приподнимаю бровь.

Тьма в его глазах еще сильнее сгущается. Но молчать не могу.

– Это подозрительно, – продолжаю. – Моя мама не поймет. Сразу свяжется с отцом и тогда… ты же не хочешь лишних вопросов?

Не хочет.

Каримов отдает водителю приказ поменять маршрут. Машина разворачивается. Меня отвозят домой.

– Смотри, – говорит Каримов, когда поворачиваюсь, чтобы открыть дверцу. – Без фокусов.

Бросаю на него взгляд.

– Заберу тебя, – чеканит ублюдок. – При любом раскладе.

Срываюсь. От его присутствия рядом. От того, как он смотрит на меня. Будто своей собственностью считает. От безграничной уверенности в хриплом голосе.

– А может тебя заберут раньше? – выпаливаю. – Вернут обратно за решетку? Там тебе самое место.

Ухмыляется. Хотя то, как сейчас складываются его полные губы, больше напоминает звериный оскал.

– Не волнуйся, – заявляет Каримов. – Дело пересмотрели. Судимость снята. Так что никто нас не разлучит.

Отчаяние затапливает изнутри.

Конечно, я сразу понимала, если бы он просто сбежал из тюрьмы, то не разгуливал бы по городу настолько спокойно, не приехал бы за мной. Но…

Разве можно было подумать, что этот ублюдок оправдан?

– Вижу, ты рада, – заключает с насмешкой.

Выхожу молча. Пока плохо представляю, как справлюсь. Захожу в подъезд и понимаю, что меня трясет.

Придется солгать маме? Сказать, будто еду с этим уродом добровольно?

Ничего другого не остается.

Перевожу дыхание. Поднимаюсь наверх. Стараюсь успокоить себя тем, что скоро все закончится, но сама с трудом в это верю.

Почему Каримов приехал за мной? Чего добивается?

Ему придется меня отпустить. Долго этот фарс продолжаться не может. Вероятно, ему и правда нужна фиктивная жена, просто сыграть роль…

Но если он захочет больше.

Тут горло сдавливает. От одной лишь мысли накрывает так, что застываю точно вкопанная.

Нет, большего он никогда не получит. Сам должен понимать.

Только этот огонь в его глазах. Кривая ухмылка. Огромные руки, которые так и тянутся ко мне.

Нервно мотаю головой. Обрываю мысли.

Останавливаюсь перед дверью. Звоню, но никто не открывает. И я вспоминаю, что сегодня мама поехала в аэропорт, должна встретить подругу с ребенком.

Наверное, это к лучшему. Объясню ей все по телефону. Так будет проще. А если бы мы увиделись по-настоящему, то я бы точно не сдержалась. Меня и так колотит, пока собираю вещи в чемодан.

– Привет, мам, – роняю, крепче сжимая телефон.

– Арина, что случилось? – спрашивает она. – У тебя голос…

– Приболела, – бормочу. – Горло першит.

– Я скоро буду, – говорит мама. – Уже едем обратно.

– Мам, мне нужно уехать.

– Куда?

– Мой муж… освободился. Так что некоторое время поживу в его доме. Ты, пожалуйста, не волнуйся. Все хорошо. Мы договорились.

– Арина, – только это она и говорит.

Мама понимает, что больше по телефону не скажешь. Наши звонки могут прослушивать из-за ситуации с папой.

Но даже в таком коротком обращении столько эмоций, что я все понимаю без лишних слов.

– Мам, все хорошо, – стараюсь звучать как можно более уверенно. – Я тебе при встрече объясню.

– Ты сама хочешь поехать, – запинается. – К нему?

– Да, мы все обсудили, – сглатываю. – Решили так будет лучше.

– Ты уверена?

– Да, – выдаю тихо.

Еще пара фраз, и мы прощаемся. Надеюсь, мне удается убедить маму, что все в порядке. Хотя… вряд ли.

Как она может спокойно реагировать на то, что я поеду жить в дом зэка?

Заканчиваю собирать вещи. Выхожу из квартиры и застываю на пороге.

Каримов гасит сигарету, глядя на меня. Ожидает на лестничной клетке. Мрачный и угрожающий.

Зачем он сюда поднялся?

– Давай чемодан, – бросает ублюдок. – Другие вещи есть?

Рассеянно мотаю головой.

Каримов подхватывает мой чемодан и спускается вниз. А мне не остается другого пути, кроме как последовать за ним.

16

Особняк Каримова обнесен высоким забором. Когда машина подъезжает, массивные железные ворота разъезжаются, открывая проезд вперед. Механически отмечаю пункт охраны на въезде, мрачных мужчин с оружием. Доносится лай собак. И я невольно вздрагиваю.

Атмосфера здесь тяжелая. Гнетущая. Мало от тюрьмы отличается.

Пусть и красиво вокруг. Идеальный зеленый газон, живая изгородь, много деревьев и кустарников. Территория ухоженная. Только сердце болезненно сжимается, ведь я осознаю, выйти отсюда будет тяжело.

Ворота захлопываются с металлическим лязгом, а у меня все внутри обрывается. Чем дальше машина едет, тем труднее сдерживать эмоции.

Псы мчат навстречу. Огромные. Без намордников.

– Боишься собак? – спрашивает Каримов, когда судорожно прижимаюсь к сиденью.

Ничего не отвечаю. Смотрю, как охранники утягивают псов прочь. А те явно возражают, широко распахнув пасти, продолжают лаять.

– Скоро вас познакомлю, – вдруг заявляет ублюдок. – Они должны знать твой запах.

Тут все-таки перевожу взгляд на него.

Издевается?

Нет, в глазах ни тени насмешки. Выражение лица абсолютно серьезное. И от этого у меня холод разливается под кожей.

– Не хочу с ними знакомиться, – говорю ровно.

– Дам тебе время привыкнуть.

Возникает чувство, будто речь уже не про его жутких псов.

Он открывает дверцу и выходит из машины. Делает какой-то знак охране. Те отпускают собак.

Животные, оскалившись, бросаются вперед.

На долю секунды возникает ощущение, будто они в глотку Каримову клыки вонзят. Но уже в следующее мгновение наблюдаю, как псы ластятся к нему, облизывают его руки. Неудивительно. Монстры друг друга чуют. И отлично ладят.

Машина проезжает дальше. До самого порога.

Дом просто огромный. Возможно, мне повезет, и мы практически не будем встречаться. Там столько этажей и комнат, что это будет легко.

Один из охранников открывает передо мной дверцу.

– Госпожа Каримова, – выдает он.

И меня от этого обращения передергивает.

К такому невозможно привыкнуть.

Мужчина смотрит в сторону, будто опасается задеть меня случайным взглядом. На ум приходит то, как прежде со мной общался адвокат, тоже избегал прямого контакта.

– Пойдем, Арина, – вдруг раздается хриплый голос Каримова. – Покажу тебе твою комнату.

Быстро же он справился.

Нервно поджимаю губы.

Урод протягивает мне руку. Хочет помочь выйти из машины.

Но я и сама нормально справляюсь. Он наблюдает за каждым моим движением. Хмуро сдвигает брови, а потом оскаливается.

– Жалеешь, что меня псы не сожрали?

Смотрю на него. Спокойно. Без эмоций. Это трудно. Однако все же удается с собой справиться.

– Ты собирался комнату показать.

Поскорее бы там запереться. Защелкнуть замок. Отгородиться от этого ублюдка и наконец, перевести дыханием.

– Идем, – бросает он.

Подхватывает мой чемодан.

В доме красиво. Просторно, светло. Но это его дом. А значит, нормально себя тут чувствовать никогда не буду. Интерьер же заслуга дизайнера. Как и мелочи вроде живых цветов, которые расставлены по вазам. Каримов бы вряд ли уделял этому внимание.

Мы поднимаемся по лестнице, проходим по длинному коридору. Обнимаю себя руками, поглядываю по сторонам.

Урод толкает дверь. Шагает вперед. Ставит чемодан посреди комнаты, и оборачивается, чтобы поймать мой взгляд.

Отхожу в сторону, застываю возле окна.

– Нравится? – хрипло спрашивает Каримов.

Оборачиваюсь.

– Мне у меня дома нравится.

Его черные глаза еще сильнее темнеют.

– Теперь это твой дом, – чеканит отрывисто. – Привыкай.

Приоткрываю рот, чтобы возразить, но не успеваю и слова вымолвить. Он меня тут же жестко обрывает.

– В семь вечера ужин, – заявляет ублюдок. – Жду тебя внизу.

17

Каримов уходит, а я сразу же закрываю дверь на замок. Прислоняюсь к твердой поверхности. Прислушиваюсь.

Уходит. Звук его тяжелых удаляющихся шагов действует на меня успокаивающе. Перевожу дыхание и, чуть помедлив, прохожусь по той комнате, где мне придется теперь жить.

Как долго все это продлится? Пока ему не надоест? Или… у него есть какая-то цель? Тяжело понять, зачем этому уголовнику вдруг понадобился фиктивный брак. Но теперь побег заключенного в день нашей свадьбы кажется еще более подозрительным.

Все связано. Только не хочу разбираться как. Единственное мое желание поскорее отсюда выбраться, а пути пока не вижу.

Комната большая и светлая. С красивым видом на сад. Тут есть собственная ванная, где я сразу проверяю замок. Закрывается изнутри. Щеколду снаружи не открыть. Но даже осознавая это, понимаю, что расслабиться тут все равно не смогу.

Он же рядом. Где-то здесь. А что если…

Внимательно осматриваюсь по сторонам.

Вдруг здесь вообще какие-нибудь камеры есть? Вдруг он прямо сейчас за мной наблюдает?

От него можно всего ожидать. И тут серьезная система безопасности. Наверняка, и видеонаблюдение есть.

Присаживаюсь на диван. Совсем не чувствую в себе сил. При мысли о том, что Каримов в прямом смысле может наблюдать каждый мой шаг, начинает бить нервная дрожь.

Нет, хватит. Нельзя себя накручивать. И без того тяжело. Не похож он на того, кто будет наблюдать со стороны. Такой захочет…

Обрываю себя. Не важно, что он там захочет. Ничего не получит.

Так себя настраиваю. А после достаю планшет, открываю чистый лист и начинаю делать наброски. Бездумно вожу электронным карандашом по экрану, создавая черновой набросок.

Просто стараюсь собраться и отвлечься. Рисование всегда выручает. увлекаюсь процессом и не замечаю, как быстро проходит время.

Стук в дверь отвлекает. Заставляет вздрогнуть всем телом.

Каримов? Этот ублюдок вернулся?

Сжимаюсь в комок от напряжения.

Стук раздается снова. Но теперь я понимаю, что за дверью точно кто-то другой. Удары о дверь легкие, осторожные.

Урод бы иначе стучал.

Поднимаюсь, подхожу к двери.

– Да? – спрашиваю осторожно.

– Госпожа Каримова, – доносится до меня женский голос. – Вас ожидают. Ужин уже подан.

– Это же в семь, – роняю глухо. – Еще рано…

– Сейчас половина восьмого.

Ответ совпадает с моментом, когда мой взгляд падает на массивные настенные часы, где стрелки показывают, что я серьезно содержалась.

Собираюсь на автомате бросить “скоро приду”, но ловлю себя на том, что идти никуда не хочется.

– Я не голодна, – говорю, наконец.

– Но… вас ожидают, – женский голос подрагивает. – Госпожа Каримова, пожалуйста, вам лучше спуститься вниз.

Открываю дверь. Будто неведомая сила толкает это сделать. Вижу перед собой бледную перепуганную женщину.

– Прошу вас, – бормочет она. – Придите на ужин.

Смотрю на нее и понимаю, что не смогу отказаться.

– Хорошо, – киваю. – Сейчас спущусь.

– Благодарю вас, госпожа Каримова.

На ее лице читается облегчение.

Представляю, как ублюдок обращается с людьми, которые на него работают, если у бедной горничной такая реакция. Всех в страхе держит.

Иду на ужин. Выхода нет.

Когда захожу в просторную гостиную и сталкиваюсь с тяжелым взглядом Каримова, мне уже хочется развернуться и уйти прочь.

Урод оглядывает меня с головы до ног. Мрачнеет еще сильнее.

Что не так?

Невольно бросаю взгляд на себя. Одежда выглядит нормально. Та же кофта, в которой я была в универе, джинсы…

– Здесь не принято опаздывать, Арина, – хрипло заявляет Каримов.

Поднимаю глаза на него.

– В следующий раз наденешь платье, – чеканит ублюдок.

Что?

– Почему я должна надевать платье? – спрашиваю.

Почему вообще должна участвовать в этом спектакле…

– Я так хочу, – отрезает Каримов. – Сядь.

От его тона у меня помимо воли колени подгибаются. Опускаюсь на стул напротив него, ощущаю, как мелко подрагивают пальцы.

– Тебе лучше выполнять то, что я говорю, – холодно прибавляет он.

Молчу, хотя тянет высказать ему многое. Но… страшно. Слишком хорошо помню, на что он способен. Животное. Такого нельзя злить.

Прячу глаза. Опасаюсь, его и мой взгляд взбесит.

– Ешь, – выдает Каримов, точно приказ.

Отрываюсь от пустой тарелки. Опять смотрю на него.

– Тебя силой накормить?

Он вдруг поднимается. Так, что стул назад отъезжает. В момент оказывается рядом со мной, нависает будто коршун.

– Любишь ты меня злить, – скалится и отрывисто продолжает: – Повезло тебе, что жена. Только поэтому и проявляю терпение.

18

Каримов выражается так, будто я и правда должна его благодарить. За терпение. За хорошее отношение. За то, как сильно мне с мужем “повезло”. От этих его циничных фраз у меня даже страх пропадает.

Ну нет. Всему есть свой предел. Хватит.

Пальцы нервно подрагивают, но я решительно отодвигаю от себя тарелку.

– Благодарю, – выдаю ровно. – Не голодна.

И поднимаюсь.

– Куда собралась? – мрачно спрашивает Каримов.

Глазами буравит. Прямо пропаливает. Глаза у него черные. Горящие. Страшные. Но я понимаю, что физически больше ни секунды рядом с ним не выдержу. Затянулся наш ужин.

– Я устала, – очень стараюсь, чтобы голос не дрогнул и не выдал эмоции. – Мне нужно рано вставать в универ, поэтому пора уже ложиться спать.

– Ничего, – отрезает. – Пропустишь свой универ.

– Что?

– Раз учеба так сильно тебе мешает, – криво усмехается ублюдок. – Возьмешь паузу. Отдохнешь. А потом может обратно и не потянет.

– Я не брошу занятия, – нервно поджимаю губы.

Его ухмылка только шире становится. В глазах загораются темные искры. А на лице читается уверенность в полной вседозволенности.

– Поглядим, – заключает Каримов.

– Не на что здесь глядеть, – цепляюсь за край кофты, сжимаю ткань, чтобы скрыть то, как сильно дрожат мои ладони. – Учеба для меня очень важна.

– А мне важно, чтобы жена рядом была, – холодно заявляет урод. – Завтрак и ужин мы будем проводить вместе. За этим столом.

Не выдерживаю.

– Зачем все это? – бросаю, нервно мотнув головой. – Зачем тебе такой фарс? Мы же сразу договаривались. Брак фиктивный. Только на бумаге. Тогда для чего эти ужины? Завтраки?

– Я так хочу, – чеканит Каримов. – А твое дело – выполнять.

Разговаривать с ним бесполезно. И я понимаю, что лучше просто прямо сейчас уйти. Слишком сильно меня потряхивает.

Шагаю в противоположную от него сторону. Собираюсь обойти стол, но Каримов не позволяет.

Он вдруг хватает меня за руку. Горячие пальцы накрывают предплечье. Сжимают так, что вся содрогаюсь.

– Я тебя не отпускал, – хрипло произносит Каримов.

Он оказывается передо мной. Снова. За считанные секунды.

Движения у него порывистые. Хищные. От этого ублюдка не ускользнешь.

По моим вискам постукивают металлические молоточки. От сковавшего напряжения едва разбираю его слова.

Внутри все точно судорога сводит.

Его прикосновения невыносимы. Память о ночи в тюрьме накрывает в момент. Меня глушат собственные крики о помощи.

– П-пусти, – роняю с трудом.

Дыхание сбивается. Грудь точно сдавливает.

– Пусти…

Задыхаюсь. Получается совсем глухо.

Его пальцы разжимаются.

И я тут же отдергиваю руку. Невольно растираю то место, которого он коснулся. Кожу точно жжет от его прикосновений.

Хочется смыть это все. И поскорее.

Жаль только по-настоящему ничего смыть не получится. И от осознания этого разливается горечь.

Пытаясь обойти Каримова, наталкиваюсь на его взгляд. Мрачный. Тяжелый. Отшатываюсь назад. Безотчетно обнимаю себя руками.

Он так смотрит… будто один миг – опять наброситься. И хоть урод не делает больше ни единого движения, легче мне совсем не становится.

Обхожу стол с другой стороны. Направляюсь к лестнице.

– Это первое и последнее исключение, – доносится до меня голос Каримова, заставляя остановиться. – Сегодня ужин доставят в твою комнату.

Его взгляд ощутим физически. Ударяет в затылок, скользит между лопатками. И я рефлекторно передергиваю плечами.

Ничего не отвечаю. Просто начинаю подниматься наверх.

Исключение… ну надо же.

Да не нужен мне никакой ужин. Ничего от него не нужно. Пусть просто оставит меня в покое.

Оказавшись в комнате, собираюсь запереться на все замки. Но не успеваю. Приходят горничные. Вид у них еще более перепуганный, чем у той первой, которая приглашала меня на ужин.

Когда наконец остаюсь одна, поспешно закрываюсь. Только выдохнуть все равно не удается. Опускаюсь на край диван, напрасно пытаюсь унять дрожь. Вроде и тянет поскорее отправиться в душ. Но в безопасности себя не чувствую. Не могу даже представить, как разденусь. И не важно, что в ванной есть массивная щеколда.

Прислушиваюсь к каждому шороху. Чисто автоматически.

Вдруг в повисшей тишине слышатся тяжелые шаги.

Резко поднимаюсь. Бросаю взгляд на дверь.

Каримов сюда направляется?

Шаги все ближе. Звук становится отчетливее. Иллюзий нет. Эти чертовы шаги узнаю в момент.

Ну конечно…

Куда еще урод может идти?

Меня колотит. Оглядываюсь, будто пытаюсь найти защиту. Но понимаю уже, что ничего от этого ублюдка не защитит. И дверь он выломает. Если захочет, то ничего его не остановит.

– Хозяин, вот те документы, которые вы приказали достать, – слышится незнакомый мужской голос. – И контракт.

– Давай, – отрывисто бросает Каримов.

– Как быть с нашими поставками? – доносится второй голос. – Мы ожидаем новые распоряжения. Пока все схемы встали на паузу.

– Завтра это разберем, – рявкает Каримов так, что у меня под ребрами холодеет.

И шаги совсем близко. Его шаги. Остальные почти неуловимы.

Меня прошибает озноб.

А в следующий момент рядом хлопает дверь. Так грохочет, что невольно вздрагиваю. Мужчины о чем-то тихо переговариваются. Слов не разобрать. А после различаю их удаляющиеся шаги.

Люди Каримова уходят, а он рядом.

Здесь. За стенкой. Там его кабинет. И… спальня. Видимо так. Прямо рядом с комнатой, которую он выделил для меня. Понимаю, что этой ночью не смогу сомкнуть глаз.

19

– Заткнись нахуй, – рявкает Каримов. – Блядь, да похер мне на твои сраные отчеты. Теперь все иначе пойдет. Ебал я эти выписки из реестра и…

Он вдруг резко отворачивается от окна. Будто мое присутствие рядом чует.

А я застываю в дверном проеме. Бросаю взгляд на стол, где уже все накрыто к завтраку. Потом снова смотрю на Каримова.

Темные брови сходятся над переносицей. Челюсти крепко сжаты. Вид у него пугающий. И голос. Хотя последующие фразы звучат иначе.

– Короче, ты понял, – заявляет. – Делай, как я сказал.

Словно мягче звучит. Но наверное, просто начинаю привыкать к его скотской манере общения. Ну… такой он. Хорошего ожидать не стоит. Это же очевидно.

Каримов убирает телефон в карман.

Под его пристальным взглядом невольно обнимаю себя руками. Безотчетно пробую выстроить хотя бы иллюзию защиты.

– Ты в универ собралась? – мрачно бросает он.

– Да.

– В этом? – спрашивает резко.

Передергиваю плечами. Поворачиваюсь, мельком глянув в огромное зеркало напротив.

А что не так?

Наряд выбирала долго. Вещи ведь собирала наспех. Толком не думала. Не то состояние было. Поэтому случайно прихватила и платья, и юбки. Но сейчас-то в брюках. И вообще, в моей одежде нет ничего провокационного.

Знаю же, где оказалась. Кто рядом.

Каримов животное.

И похоже, ему плевать, во что я одета. Реакция у него дикая. Ненормальная. Черные глаза вспыхивают, пока он скользит по мне взглядом. И я сжимаюсь от такого тяжелого внимания.

Он шагает вперед, а я на автомате отшатываюсь, вжимаясь в стенку. Тут его челюсти еще сильнее сходятся. Вены на шее вздуваются от напряжения.

– Переоденься, – выдает приказ.

– Зачем? – выпаливаю.

– Тебя переодеть? – хрипло спрашивает Каримов.

Повторять ему не приходится.

Моментально разворачиваюсь и возвращаюсь в отведенную мне комнату. Закрываюсь. И смотрю на кровать, где разложена моя одежда.

Может его цвет взбесил? Красный. Хотя… выглядел этот ублюдок так, будто ему даже не важно. Плевать, что я надену. Найдет, к чему придраться.

Ладно, возьму другой вариант. Светлый, спокойный.

Подхватываю кофту с постели и застываю в нерешительности. Она же грудь подчеркивает. Слегка. И все же. Но если так судить, то и выбрать нечего.

Где-то ноги видно. Где-то фигура обтянута.

Помедлив, все же начинаю переодеваться. Хватит. Просто сделаю это скорее. А потом уеду. Времени до занятий уже немного.

Спускаюсь вниз, и сердце судорожно сжимается, когда сталкиваюсь с Каримовым. Он теперь как будто еще сильнее на взводе от моего вида.

Сама не знаю, как его взгляд на себе выдерживаю.

– Кофе будешь? – спрашивает он.

Рассеянно качаю головой. Жест получается неопределенным, и в следующий момент я наблюдаю, как поднимается Каримов, начинает заваривать мне кофе.

Вскоре чашка дымится рядом с моей пустой тарелкой.

– Ешь давай, – говорит Каримов. – Голодной никуда не поедешь.

Беру первое, что попадается под руку. Круассан. На массивном блюде возле меня разложена самая разная выпечка.

Желудок скручивает от напряжения. Есть до сих пор не хочется. Но я заставляю себя. Вкуса не чувствую. Делаю все механически.

Вижу, что Каримову приносят стейк. Он сразу же принимается за мясо. Нарезает и вгрызается зубами.

У меня невольно глаза расширяются от этой картины.

Ничего себе “завтрак”.

Каримов вдруг поднимает взгляд. Смотрит прямо на меня. Криво ухмыляется, точно мысли читает.

– Приятного аппетита, Арина, – заявляет.

“Приятного” тут нет. Ничего.

Но я молчу.

Кусаю круассан. Запиваю кофе. Не рискую злить этого урода. Слишком хорошо понимаю, на что он способен.

– Еще кофе? – бросает Каримов.

И я вздрагиваю осознав, что он раньше меня самой замечает, как опустевает чашка в моих руках. На нервах чуть ли не залпом все выпиваю.

– Нет, спасибо, – качаю головой.

– Сок? – спрашивает Каримов, кивая на графин.

– Нет.

– А чего ты хочешь?

– Ничего, – чуть пожимаю плечами. – Мне хватает легкого завтрака.

Отмечаю, что его тарелка уже пуста. Огромного куска мяса будто и не было. Быстро же он расправился с едой.

Каримов откладывает приборы, не сводя глаз с меня.

– Плохой у тебя аппетит, – заключает он.

– Нормальный, – роняю тихо.

А хочется ответить совсем иначе. Хочется сказать, что странно, как я вообще умудряюсь кусок проглотить рядом с таким ублюдком. Рядом с насильником.

Смотрю на часы.

– Мне пора, – сглатываю. – Не могу опоздать.

– Понял, – выдает и поднимается. – Пойдем.

Встаю. Следую за ним.

Каримов открывает дверцу, и я усаживаюсь на переднее сиденье. А после мои брови взлетают вверх, ведь я потрясенно наблюдаю, как этот урод занимает место водителя рядом со мной.

– Я думала, ты будешь занят, – не выдерживаю. – И кто-то из твоих людей отвезет меня.

– Хочу отвезти тебя сам, – раздается будто очередной приговор.

20

Достаю мобильный, хочу уткнуться взглядом в экран. Но даже этого не удается сделать. Слишком много напряжения внутри.

Замкнутое пространство машины. Этот ублюдок настолько близко, что тошно. И даже водителя как в прошлый раз нет. Мы наедине.

К счастью, он молчит. И я просто смотрю перед собой, стараясь успокоить обезумевший пульс.

Это скоро закончится. До универа не так далеко ехать.

Только убедить себя не выходит. Взмокшие виски ноют от боли. Пальцы нервно подрагивают.

Первый день. С ним. А сколько еще таких дней впереди? От одной мысли становится муторно. Телефон вибрирует, и я вздрагиваю.

Мама.

Вчера мы толком и не поговорили. Отправила ей несколько сообщений и все. Пришлось солгать, что забыла подзарядку. Обещала позвонить утром, когда нормально заряжу телефон.

Идиотский предлог. Но ничего другого в голову не пришло.

– Да, – говорю как можно более ровно, стараюсь ничем не выдать свои настоящие эмоции. – Как ты вчера Надю встретила? Ваня капризничал?

– Нормально, он всю дорогу спал, – отвечает мама. – Арина, папа приедет за тобой, как только вернется в город.

– Он звонил?

– Написал.

– Мам, у меня все хорошо, – сама удивляюсь, как голос не срывается. – Ты, пожалуйста, не волнуйся.

– Твой муж… рядом? – тихо спрашивает она.

– Да, – закусываю губу до боли. – Он везет меня в универ.

Приходится сильно сдерживаться. На случай прослушки нашего разговора. Ведь обращение “этот ублюдок” плохо сочетается с легендой о замужестве по любви.

Какая с таким уродом вообще может быть… любовь?

Меня передергивает от того, что приходится играть по его правилам. Подчиняться. Но сейчас только проблем из-за фиктивного брака не хватает.

– Хорошо, доча, – говорит мама. – Значит, ты скоро будешь на занятиях? Я в обед тоже в центре. Заеду к тебе.

– Мам…

– На большом перерыве. В двенадцать.

Прощаюсь и убираю телефон. Понимаю, что отказываться нельзя. Мама и без того на нервах. Тут лучше нам и правда встретиться, поговорить. Иначе она не успокоится, найдет адрес Каримова и прямо туда приедет.

– Твой отец не скоро вернется, – хрипло заявляет ублюдок.

Невольно бросаю взгляд на него.

– Что ты знаешь про дела моего отца?

– Многим он дорогу перешел, – произносит ровно. – И хоть сейчас на свободе, такие темы быстро не закрываются.

Ну конечно.

Мой отец всегда поступал по справедливости. И теперь под угрозой. А прожженный уголовник уже свои вопросы порешал. Вышел на волю.

До сих пор не верится, что это возможно.

Конечно, вслух я ни слова не выдаю. Прикусываю язык. Но в черных глазах этого урода прямо читается одно: вражду с еще одним врагом мой отец не вытянет.

А будет вражда. Будет бойня. Один мой неверный шаг…

Здесь все шаги такие. Не понимаю, надолго ли меня хватит. Ощущаю себя оголенным проводом.

– Тебя когда забрать? – спрашивает Каримов.

– Что?

– Во сколько твои пары кончаются?

– У меня планы.

– Чего? – кривится.

– Мы с подругой поедем в торговый центр.

Пальцы Каримова сжимаются на руле так резко и сильно, что слышится поскрипывание. Мрачная ухмылка растягивает полные губы.

– Что за центр? – холодно интересуется он.

– Зачем тебе…

– Говори.

Глухо бросаю название.

– Даю время до семи, – отрезает Каримов.

– Мы в кино собирались.

– Будет тебе кино, – чеканит. – Дома.

– Ты запрещаешь мне общаться с друзьями? – судорожно сглатываю и как можно более спокойно прибавляю: – Моей семье это не понравится.

– А что им нравится? – оскаливается. – Когда их дочь среди ночи разгуливает?

– Кинотеатр ночью не работает. Там сеанс до…

– В семь я тебя заберу, – обрубает.

Ставит перед фактом. Жесткий тон. Непреклонный. И взгляд у Каримова такой, что возражать уже не хочется. Не важно.

В семь так в семь.

Машина тормозит на парковке перед универом, и я рада поскорее вылететь из салона. На солнце. На воздух.

Рядом с ним задыхаюсь. Под ребрами все сдавливает.

Захлопываю дверцу. Иду в сторону главного входа. И хоть не оборачиваюсь, знаю, что Каримов за мной наблюдает. Чувствую его проклятый взгляд. Ускоряю шаг, только бы поскорее скрыться в главном корпусе.

– Привет, Арина, – окликает меня мужской голос.

Застываю на месте.

Смирнов.

– Решила что-нибудь?

Влад улыбается. Подходит ближе.

А мне приходится все силы приложить, чтобы сейчас не разрыдаться. Запахиваю плащ, пробуя скрыть дрожь в руках.

– Я про вечеринку, – говорит парень.

– Поняла.

– Пойдешь?

Он переводит взгляд в сторону. И я тоже. Инстинктивно. Перехватываю, куда именно Влад смотрит. И обмираю, осознавая, что его глаза четко направлены на тот чертов черный внедорожник, который меня сюда привез.

– Эй, Влад, ты где пропадаешь?

Рядом возникает один из его приятелей. Хлопает по плечу.

– Там тренер…

– Скажи ему, сейчас буду.

Влад опять поворачивается ко мне.

– Приходи, Арина, – говорит он.

Парень удаляется, а я ощущаю, как горит моя спина. Но не оборачиваюсь, не смотрю назад.

– Похоже, Смирнова не смущает даже твой ревнивый парень, – весело выдает Эмма, обнимая меня за талию.

– Парень?

– Ну да, – кивает подруга. – Или кто тебя сегодня в универ привез? Девчонки уже сплетничают. Слушай, это же он? Вчерашний красавчик?

От “красавчик” в адрес Каримова коробит.

Но Эмме же нравится такой типаж. Вроде того бодибилдера, которого нам недавно нужно было нарисовать.

– Это не мой парень, – роняю глухо.

– А кто?

– Муж, – выдаю чуть слышно.

Горечь затапливает изнутри.

21

– Подожди, – глаза Эммы расширяются от удивления. – Оу, я думала, по договору вы только два раза встречаетесь. На свадьбе и при разводе. Так вроде говорили. А тут получается, надо еще время вместе проводить?

– Получается, так, – отвечаю ровно.

Только бы голос не дрогнул. А ведь мне еще с мамой говорить сегодня. Понимаю, нужно собраться и настроиться.

– Ну тогда тебе повезло, – улыбается подруга. – Хорошо хоть не какой-нибудь урод достался.

Урод.

Так и тянет поправить ее. Но я молчу. Стараюсь ничем не выдать себя.

– Слушай, я поняла, – вдруг заключает Эмма. – Ты поэтому такая взвинченная тогда была? Ну сразу после свадьбы. Выяснилось, что двумя встречами не ограничится?

– Да, – нервно усмехаюсь. – Не самый приятный сюрприз

Не хочу лгать подруге, но не представляю, как выложу ей хотя бы часть правды. Она даже про тюрьму не знает. И… не узнает.

– Стоп, а вам теперь что, три года надо быть вместе? – выпаливает Эмма. – Ну на людях появляться, играть, чтобы никто ничего не заподозрил.

– Надеюсь, так долго – не придется, – отвечаю и чувствую, как рот дергается, скулы будто сводит от напряжения.

– Прости, – Эмма берет меня за руку, сжимает и хмурится. – Вырвалось.

На самом деле, понятия не имею, сколько продлится мое заключение рядом с Каримовым.

Три года? Даже мысль о таком режет. А если и правда…

Нет. Папа вернется – и кошмар закончится. Сейчас главное, чтобы он решил свои проблемы, а с моими разберемся потом.

– Скажу девчонкам, это твой ухажер, – продолжает подруга. – Добивается. Но ты с ним не встречаешься. Нормально придумала?

Вот бы никак Каримова не представлять. Никому. Никогда. Но раз его уже заметили, то вопросы все равно будут.

Холод ползет под кожей от осознания того, что этот ублюдок влезает в мою настоящую жизнь. Конечно, в договоре ни слова о таком не было. Но Каримову плевать на тот контракт. Он привык делать, что захочет. А мне остается лишь ждать.

– Не надо ничего говорить. Пойдем, – киваю в сторону аудитории. – Скоро же занятия начнутся.

Преподаватель задерживается, и я бездумно вожу стилусом по планшету, расчерчивая чистый холст. Чуть переместив ладонь, случайно смахиваю страницу, сворачивая приложение. Открывается поисковик, установленный по умолчанию.

Хочу свернуть “окно”, однако пальцы зависают над экраном. И дальше действую на автомате. Вбиваю в строку поиска ненавистное имя.

Рамиль Каримов.

Выбивает много ссылок. Но пройдясь по первым же результатам, понимаю, что там только его тезки. Про этого урода ни слова. И фотографий нет. И статей про арест не нахожу. И даже об освобождении нет ничего. А ведь это громкая история. Впервые кто-то из “Ямы” оправдан и выходит на свободу.

Каримова будто не существует.

Пробую забить в поиске его фамилию и добавить “тюрьма”, “Яма”. Но мне открываются лишь статьи про недавний побег.

Жму на несколько ссылок. Одно и то же. Каримов нигде не упомянут.

– Продолжим вчерашнюю работу, – голос преподавателя заставляет вздрогнуть и оторвать взгляд от планшета. – Итак, передача света. Чем бы вы…

Быстро закрываю лишние вкладки. Открываю вчерашний рисунок.

Сама не знаю, что рассчитывала найти на Каримова. Что-нибудь. Слишком быстро и легко его выпустили. Прямо после свадьбы. Или… после побега?

Преподаватель обращается ко мне, и я направляю все внимание на ответ.

– Молодец, Арина, – говорит он, и делает пометку в своем блокноте.

Больше не отвлекаюсь. Запрещаю себе думать про Каримова, иначе сойду с ума от напряжения. Ублюдок и так появится. В семь. А время летит быстро.

Мама приезжает к универу на большом перерыве. Покупаю нам кофе, усаживаюсь к ней в машину.

– Арина, – она смотрит на меня. – Этот… он тебе угрожал?

Грудь сдавливает.

– Дал понять, что могут быть проблемы, – отвечаю тихо. – Если выяснится правда про наш брак. Поэтому мне лучше поехать с ним.

Мама молчит. Вглядывается в мои глаза. И я пробую сделать все возможное, чтобы там не отразилось ничего лишнего.

Взгляд не отвожу. Понимаю, стоит отвернуться – поймет. Но на какой-то момент мне кажется, она и так все понимает. Чувствует. Ей все мои эмоции передаются.

И нервы сдают.

– Не знаю, для чего ему этот спектакль, – бросаю, нервно закусив губу. – Но все это как-то связано. Свадьба. Побег другого заключенного. И быстрое освобождение из тюрьмы.

Говорю, только бы не молчать. Надеюсь, слова отвлекут. Но мой подбородок предательски дергается, а глаза начинает щипать.

– Знаешь, у него во дворе такие жуткие собаки, – морщусь, невольно передергиваю плечами.

Все-таки прячу глаза. И мысли совсем не про тех лающих псов. С отчаянием осознаю, что не выходит переключиться.

– Арина…

Делаю крупный глоток кофе.

– Я справлюсь, мам, – говорю наконец. – У меня там отдельная комната. Вид из окна такой, что хоть сразу наброски делай. И дом огромный, что можно и не встречаться.

– Доча.

Она обнимает меня. Прижимает к груди.

И я судорожно глотаю воздух. Стараюсь загнать подступающие слезы обратно. Нет, нет, только не рыдать. Нельзя. Надо успокоиться.

– Папа вернется, и все решит, – твердо произносит мама.

– Когда он приедет? – спрашиваю тихо.

– Еще неделя, – роняет. – Если не затянется.

– Деньги не помогли? – горло царапает.

– Помогли, но… все серьезнее, чем мы думали, – судорожно выдыхает она и отодвигается, чтобы посмотреть на меня. – Нужно время.

Будь отец здесь, Каримов бы и не появился. Не забрал бы меня настолько нагло. Но сейчас урод понимает, что можно воспользоваться моментом.

22

После разговора с мамой немного успокаиваюсь. Тяжело, но даже короткая встреча с ней дает силы держаться дальше. И я стараюсь сосредоточиться на том, что папа должен скоро вернуться.

Буду считать дни. Время пролетит быстро.

Так пробую себя настроить. Иначе сорвусь.

– Арин, поедем по магазинам? – спрашивает Эмма, когда до конца занятий остаётся одна пара. – Мы же так и не выбрали, в чем пойдем на вечеринку.

Отрываюсь от экрана. Вижу, как подруга вдруг меняется в лице, нервно закусывает нижнюю губу и, понизив голос, прибавляет:

– Или ты теперь не можешь пойти?

– Почему не могу?

– Ну этот твой… муж, – хмурится Эмма.

– А что он?

– Не запретит?

Внутри все сжимается.

Вид у Каримова такой. Сразу все ясно. И даже вопросы задавать нет смысла. Подруга сразу понимает, что он за тип. Чувствует его натуру.

Этот запретит, да. Если узнает. Он уже мне все запрещает.

А разве я должна его предупреждать? Поеду ненадолго. Просто проведу время с друзьями. Пара часов и все. Ничего предосудительного делать не собираюсь.

– Не знаю, как вы с ним договорились, – продолжает Эмма. – Живете вместе, вот я и подумала. Ну мало ли, что он скажет. Вдруг будут проблемы. Вам же надо изображать семейную пару.

Каримов обставляет все так, будто у нас самый настоящий брак.

Завтраки эти. Ужины. Мы считай один день вместе провели, а он уже взял все под контроль. До мелочей. Забирает, когда считает нужным. В кино идти не разрешает. Еще немного сама поверю, что действительно замужем.

Мысль обжигает. Меня моментально передергивает.

Стать женой такого ублюдка – худший кошмар.

И этот кошмар теперь моя реальность.

Папа вернется. Все закончится. Но… ждать еще неделю. Если ничего не затянется. Про другой срок и думать не хочется. Без того тошно. Муторно.

Подруга берет меня за руку.

– Арин? – зовет.

Качаю головой. Сбрасываю оцепенение.

– Прости, зря подняла эту тему – бормочет Эмма.

– Нет, – говорю тихо. – Мы пойдем на вечеринку.

Подруга кивает.

– Если я замужем, это не значит, что нельзя проводить время с друзьями, – прибавляю ровно. – У меня же есть своя жизнь.

Только уверена, Каримову это не понравится.

Но и мне много чего не нравится. Когда подписывала договор, на такое не соглашалась. В контракте совсем другое прописано.

А тут… приходится подчиниться. Но всему есть предел.

Пары заканчивают, и мы с Эммой едем в торговый центр. Раньше такие походы мне нравились, а сейчас поглядываю на часы. Расслабиться невозможно.

Минуты слишком быстро летят. И чем ближе семь вечера, тем сильнее меня потряхивает.

Подруга больше не вспоминает про Каримова. Старается меня развеселить, отвлечь. Сама пробую переключиться, только ничего не выходит.

– Обалденное платье, – улыбается Эмма, когда выхожу из примерочной.

– Думаешь?

Ловлю себя на том, что слишком взвинчена. Сама наряд оценить не могу. Медленно поворачиваюсь перед зеркалом, изучаю платье.

– Надо брать, – уверенно заключает Эмма. – Конечно, на твоей фигуре все хорошо смотрится. Но это… бедный Смирнов, еще сильнее втрескается.

– Да ладно тебе, – отмахиваюсь. – Скажешь тоже.

– А что? Как есть.

Платье и правда интересное. Насыщенный бирюзовый оттенок, необычный покрой. А сидит точно влитое.

– Что вы решили? – спрашивает меня девушка-консультант.

– Возьму.

Оплачиваем покупки. Выходим из магазина. На какой-то момент даже слегка расслабляюсь, будто возвращаюсь в прошлую жизнь.

– Ой, мороженого хочется, – протягивает Эмма.

– Ты же на диете.

– И что? – выдает возмущенно.

– Мы договорились, что я не даю тебе сорваться.

– Ну иногда можно, – играет бровями. – И тут оно такое вкусное. А вообще, в новое платье влезла, значит, могу себе и десерт позволить.

Смеюсь. И она тоже смеется. Тянет меня в сторону кафешки.

Мы покупаем мороженое, продолжая болтать о всякой ерунде.

Но вдруг меня будто ошпаривает. Веду головой чуть в сторону и застываю на месте, пока Эмма продолжает что-то оживленно рассказывать.

Больше не слышу подругу. Смотрю на массивную темную фигуру впереди.

Каримов стоит возле эскалатора. Небрежно привалившись к стеклянному ограждению сбоку. Ноги широко расставлены, руки заложены в карманы брюк.

Горящий взгляд проходится по мне.

Холодею.

– Что такое? – замечает мое состояние Эмма, накрывает ладонью плечо, слегка встряхивая.

Еще пару секунд назад мороженое казалось вкусным, а теперь губы кривятся от горечи, что разливается во рту.

Выбрасываю стаканчик в ближайшую урну.

– Ты чего? – не понимает подруга.

– Пора ехать, – сглатываю, киваю вперед.

Эмма ловит мой взгляд. Видит Каримова. Тоже напрягается.

– Ох, уже семь, – бормочет она. – Время так быстро летит.

Вот бы еще быстрее летело. Чтобы папа поскорее приехал. Забрал меня из лап этого проклятого урода.

– Давай, – роняю тихо. – Пойду.

– Завтра увидимся, – шепчет Эмма, обнимая меня. – Ты же напишешь? Ну как приедешь.

– Конечно.

Крепче сжимаю пакет со своей покупкой. Иду в сторону Каримова. А пульс бьется так дико, что под ребрами больно.

– И это все? – хрипло бросает ублюдок.

Вопросительно смотрю на него.

– Пойдем, еще по магазинам пройдемся, – выдает он.

– Зачем?

– Мало купила.

– Нормально.

– Моя жена должна получать все самое лучшее, – криво усмехается. – Так что давай, выбери что-нибудь еще.

Жена?

Я не твоя жена, урод.

Молчу. Не спорю с ним. Но…

– Не нужно, – качаю головой. – Не хочу ничего выбирать.

Хмурится. Мрачнеет. Такое чувство, будто ему не по вкусу, что я отвергаю предложение пройтись вместе с ним по магазинам.

Он шагает вперед. Берет меня под руку. И его взгляд темнеет еще сильнее, когда ублюдок чувствует, как от этого его прикосновения передергивает.

23

– Мне надо много заданий выполнить, – говорю ровно. – Для универа.

Убираю руку в сторону. Разрываю контакт. Судорожно поправляю сумку на плече. Каримов забирает у меня пакет с платьем. Его пальцы будто невзначай задевают мои. Всего пара секунд. Но стоит огромных усилий снова не вздрогнуть. Просто страшно сильнее его разозлить.

– Ты в кино собиралась, – хрипло замечает Каримов.

– Не знала, что нам столько зададут.

– Ну поехали, – хмуро бросает он.

Мы спускаемся вниз. На парковку. Водителя в машине нет. Значит, опять поедем только вдвоем. Стараюсь не думать об этом.

Усаживаюсь, собираюсь сразу же достать телефон и делать вид, что читаю, всю предстоящую дорогу. Но не успеваю.

Каримов передает мне небольшую бархатную коробочку.

– Что это? – роняю глухо.

– Посмотри.

Он заводит машину. Полностью сосредоточен на дороге, выезжая с парковки. А по моим рукам пробегает мелкая дрожь.

Открываю коробку. И застываю, не в силах сделать вдох.

– Зачем? – выдаю чуть слышно.

Нервно поворачиваюсь к нему. Пальцы сдавливают бархатный футляр, заставляя замок опять защелкнуться.

Грудь будто судорогой сводит.

Это все точно издевка.

– Надевай, – заявляет Каримов.

– Нет.

– Ты замужем, Арина, – чеканит он, проходится по мне тяжелым взглядом. – Должна носить мое кольцо.

Ничего я тебе не должна, урод.

Откладываю коробку на приборную панель. Подальше от себя. Перед глазами горит блеск драгоценных камней.

Это же то самое кольцо, которое он надел на меня в тюрьме.

– Не нравится? – спрашивает мрачно. – Выбери другое.

– Нет, – качаю головой. – Никакое носить не буду.

Смотрю перед собой. На дорогу. Но чувствую, как этот ублюдок буравит меня глазами. Прямо прожигает. Не поворачиваюсь. Хватит. Без того трясет. Тело колотит.

– Будешь делать, что скажу, – жестко припечатывает Каримов.

– А ты кто такой, чтобы мне приказывать? – не выдерживаю, нервы искрят.

– Я твой муж, – отрезает он.

И видимо, собирается продолжить. Но меня прорывает от этой фразы. От этого его определения.

Муж?!

– Ты мой насильник! – выпаливаю.

Все же смотрю на него. Вижу, как челюсти этого подонка сильнее сжимаются, как проступают вены на мощной шее, как темнеют его и без того жуткие, беспросветные глаза.

– Ты наденешь кольцо, – оскаливается Каримов. – Это. Или другое. Плевать. Но ты наденешь. Все должны понимать, чья ты теперь.

Отрицательно мотаю головой.

Слова не идут. Под его взглядом горло сдавливает. Но сдаваться и подчиняться всем его приказам не стану.

Только бы отец скорее приехал. Только бы…

Каримов резко поворачивает руль, съезжая на обочину. Глушит двигатель, отстегивает ремень, поворачиваясь ко мне всем корпусом. Нависает надо мной будто скала.

Отшатываюсь назад. Дыхание перехватывает. Лихорадочно вжимаюсь в спинку сиденья.

– У тебя нет выбора, – припечатывает ублюдок, пристально изучает мое лицо. – Еще не поняла?

– Папа скоро приедет, – бросаю. – И тогда выбора не будет у тебя.

– Вот оно что, – криво усмехается. – Точно. Наш папа возвращается.

Каримов прищуривается. Глаз с меня не сводит.

Он слишком близко. Горячее дыхание обжигает мое лицо, а отодвинутся уже некуда, пытаясь отстраниться от него, упираюсь в дверцу.

– Скоро, значит, – хмыкает и протягивает: – А я думаю, чего ты притихла.

Его ладонь вдруг накрывает мое горло. И меня холодом сковывает. Большой палец обводит подбородок, вынуждая дернуться, качнуть головой.

Эти прикосновения жгут кожу. Ненавистные. Омерзительные. Они будто утягивают обратно в прошлое. Окунают в ту грязь, которую уже никогда не смыть.

Пробую освободиться. Но ничего не получается. Каримов не дает. Усиливает захват. Ощутимо.

Пальцы скользят по шее. Нарочито медленно. Точно ласкают. А после перемещаются на плечо. Сжимают.

И гад подается вперед сильнее. Вынуждает поморщиться от такой близости, отвернуться в сторону от него.

– Ну пока он не приехал, у меня еще есть время, – заключает хрипло, почти касается губами моего уха. – И я свое возьму.

– Пусти, – шиплю и содрогаюсь. – Не смей меня трогать!

Каримов обхватывает мою шею сзади. Чуть помедлив, запускает ладонь в мои волосы, растрепывая прическу, пропускает пряди между пальцами.

И плевать ему на мои слова. На реакцию.

– Ты ничего не можешь мне запретить, – отрывисто заявляет он, шумно втягивая воздух. – Ты моя жена.

Скотина.

Как же я его ненавижу.

Каримов разжимает хватку, когда сам считает нужным. Убирает руки, но мне едва ли становится легче. Впечатление, будто до сих пор чувствую его прикосновения.

Поправляю одежду. Растираю плечо и шею, будто пытаюсь стереть невидимые следы на коже. Хочу избавиться от ощущение того, что его пальцы до сих пор на мне.

Машина трогается с места, а я стараюсь убедить себя, что выдержу.

Неделя. Несколько дней.

Нужно вытерпеть. Выхода нет.

И тут меня будто током бьет.

Крупная ладонь опускается на мое бедро. Рефлекторно веду ногой, стараясь сбросить его руку, но Каримов держит крепко.

Бросаю на него взгляд.

Урод и бровью не ведет.

Приходится дотронуться до него самой. Нервно обхватываю массивное запястье, пробую убрать от себя подальше.

Тут он ловко перехватывает мои пальцы, переплетает со своими. И в следующую секунду моя ладонь оказывается прижата к его бедру.

Дергаю рукой. Бесполезно. Снова пытаюсь освободиться, но ублюдок не позволяет отодвинуть руку даже на миллиметр.

Так и едем дальше.

– Мне нужно разобрать заметки на телефоне, – говорю.

Он поворачивается и ловит мой взгляд.

– Разбирай.

Выразительно киваю на мою ладонь, зажатую в его лапище.

– Так – неудобно.

Каримов никак не реагирует. Опять переключается на дорогу. И невозмутимо удерживает мою руку.