Хамелеон

Пролог

Память — штука коварная. Она не хранит всё подряд, как архив. Она отбирает самые острые осколки — звук, запах, тактильное ощущение — и делает их вечными. Для Дианы таким осколком стал запах пыли после дождя, смешанный с терпкой сладостью перезрелых яблок. И холодная, обжигающая влага асфальта, въевшаяся в колени школьной формы.

Она стояла на обочине, а вокруг — кольцо лиц. Расплывчатых, безликих, но оттого не менее страшных. Смех был не просто смехом. Это был гулкий грохот, обрушивавшийся на неё всей тяжестью, лишавший воздуха, воли, голоса. А потом — тишина. Глубокая, всепоглощающая, в которой было слышно только частое-частое биение её собственного сердца, готового вырваться из груди.

И тогда, в тот самый миг, когда мир сузился до точки боли, случилось чудо. Не громкое, не героическое, а тихое и стремительное. Кто-то резко раздвинул это кольцо. Кто-то встал между ней и всем миром. Спиной к обидчикам, лицом к ней. И в его глазах она не увидела ни жалости, ни страха. Там было лишь холодное, ясное понимание и обещание. Обещание, которое не нужно было озвучивать.

Он просто взял её за руку. Его ладонь была тёплой и шершавой, с содранными костяшками пальцев. И повёл. Вёл сквозь строй насмешек, сквозь град осуждающих взглядов, сквозь её собственный стыд. Он не бежал, он шёл, заслоняя её собой, и в его прямой спине была такая уверенность, что ураган стихал, не в силах её сломить.

С того дня прошло три года. Они выросли. Сменили город. Но тот осколок памяти навсегда впился в Диану, став и её проклятием, и её талисманом. Проклятием, потому что она дала себе зарок: никогда больше не быть той, кого можно затоптать в грязь. Талисманом, потому что он, Данил, был живым воплощением того, что она не одна.

Теперь у неё была новая жизнь. Новая школа. И твёрдое намерение собрать себя заново из тех осколков, что не причиняли боли. Из блеска плойки, сладкого запаха лака для волос и всеобщего восхищения. Она будет новой. Яркой, неуязвимой, желанной.

Она закроет дверь в прошлое на ключ. Даже если ради этого придётся запереть там часть самой себя.

______________________________________

Добро пожаловать на мой короткий любовный роман про девушку-хамелеона! Если вам понравится книга, обязательно поддержите звёздочками и дайте обратную связь, а также подписывайтесь на меня. Приятного чтения 💞

Вот обложка, которая не поместилась полностью 👇

Глава 1

Комната Дианы была похожа на конфетную обертку: розовые стены, кружевной балдахин над кроватью, на полках аккуратно расставленные милые безделушки. В этом сладком, почти стерильном пространстве Данил чувствовал себя инородным телом, темным пятном на пастельном фоне. Он лежал на застеленной покрывалом с рюшами кровати, закинув руки за голову, и смотрел в потолок, в то время как Диана колдовала у туалетного столика.

Воздух был густым и сладким от запаха лака для волос и терпких духов. Данил ворочался, его терпение подходило к концу. Он ненавидел эту натянутую, бутафорскую красоту. Ненавидел, потому что видел за ней нечто хрупкое и несчастливое.

— Давай быстрее. Ты всё утро красишься. Мы так опоздаем, — его раздражённый голос прозвучал грубовато на фоне нежного интерьера.

— Вообще-то, я уже перешла к волосам, — парировала Диана, не отрываясь от отражения и накручивая очередную прядь на плойку. — Будешь меня отвлекать, точно опоздаем.

Парень с недовольным фырканьем перевернулся на бок, его взгляд упал на разложенную на столе косметику — целый арсенал для создания безупречного образа. Батареи флакончиков, кисточек и палитр напоминали ему стенд на военных учениях. «Вся эта мишура — её новая броня», — с горечью подумал он.

— Ты где вообще всю эту косметику нашла? — спросил он, хотя догадывался об ответе.

— Купила! — бодро ответила девушка. — Родителям сказала, что это на день рождения подругам.

— Родителям врёшь? — нахмурился Даня, в его голосе прозвучала знакомая нота упрёка.

Диана на мгновение замерла, и в зеркале парень увидел, как тень пробежала по её лицу. Та самая, настоящая тень. Но секунду спустя маска беспечности была снова напялена.

— Ты же знаешь, у меня на это есть причины. Вместо того, чтобы поддержать как друг, ты меня постоянно осуждаешь.

Это задело его за живое. Он резко встал с кровати, скрип пружин прозвучал громко, как выстрел. Данил не осуждал. Он пытался достучаться. Увидеть в этой кукле ту самую Диану, которую когда-то, в том далёком школьном дворе, он пообещал защищать. Всегда.

— Но, Ди... — начал парень на ходу смягчённым тоном.

— Всё, хватит! — она резко обернулась, перебив. Плойка в её руке выглядела угрожающе. — Я больше не хочу жить, как тень. Новая школа, новая я, новая жизнь.

Данил глубоко вздохнул, смирившись. Слова «тень» и «новая жизнь» кольнули сердце. Он знал, что ей пришлось пережить и почему она к этому пришла. И теперь наблюдал, как подруга пытается слепить из осколков прошлого новую, хрупкую и неестественную форму. Он чувствовал себя беспомощным свидетелем её медленного самоуничтожения.

Диана встала со стула и, грациозно повернувшись, предстала перед ним во всей красе. Платье, идеально сидящее на ней, завитые волосы, безупречный макияж, подчеркивающий большие глаза. Она ждала одобрения. Восхищения.

— Ну... как я тебе? — в её голосе звенела надежда и наигранная кокетливость.

Данил окинул девушку критическим взглядом. Он видел не её, а маску, скрывающую всё то, что он в ней ценил: умную искорку в глазах, задумчивую улыбку, ту самую, что появлялась, когда она увлекалась рисованием. Всё это было тщательно замазано тональным кремом.

— Выглядишь как смазливая, тупая блондинка, — брякнул парень с прямотой, на которую был способен только самый близкий друг.

— Ой, да ты ничего не понимаешь, — фыркнула Диана, махнув рукой, но в её глазах мелькнула обида. — Вот увидишь, в школе все будут с восхищением на меня смотреть. Я очарую двух красавчиков, но всё-таки выберу Со Джуна, — улыбнулась она своим мыслям, делая отсылку на любимую дораму.

— Чего? Какой ещё Джун? — Данил нахмурился, чувствуя, как внутри что-то неприятно зашевелилось. Ревность? Нет, скорее предчувствие. Предчувствие беды, которую она сама на себя навлекает.

— Всё, всё, пошли уже в школу! — не дав ему опомниться, девушка схватила парня за руку и потащила за собой, сметая на своем пути розовое умиротворение комнаты.

Они спустились по лестнице вниз, в столовую, где за столом с чашками утреннего кофе сидели их матери. Родные лица, общий дом — всё было пронизано историей их дружбы. Дом Савельевых и Вороновых стоял рядом, и после того случая в старой школе отцы и матери сблизились, создав для детей единое, безопасное пространство.

— Мам, тётя Кать, мы пошли! — бросила Диана на бегу.

— Куда? Вы же ещё не поели, — встревоженно воскликнула её мать, Александра. Женщина с мягкими, но уставшими глазами. — Я вам тут блинчиков напекла.

Данил, унюхав знакомый аппетитный запах, задержался. Блинчики тёти Саши были легендой.

— О, блинчики...

Но Диана была неумолима. Её охватил азарт предстоящего спектакля.

— Мы опаздываем. Нам уже пора. Всё, пока!

Она с силой вытянула друга из-за стола, и через секунду дверь захлопнулась, оставив в доме лёгкое эхо недоумения и запах корицы.

В автобусе Диана прилипла к окну, её глаза горели азартом.

— Поскорей бы в школу. Уже не терпится, — прошептала она больше для себя, чем для него.

Данил, уткнувшись в телефон, пробормотал что-то неопределённое в ответ. Он листал ленту, но не видел ничего. Его мысли были там, в прошлом, где жила другая Диана — та, что боялась громких звуков и прятала свои рисунки в самый дальний ящик. Та, что не хотела, чтобы её замечали. «А теперь она рвётся в центр внимания. Как будто, чем громче свет, тем меньше видно теней», — подумал он.

Новая школа встретила их гулким гомоном и заинтересованными взглядами. Классная руководительница — женщина с усталым лицом и добрыми глазами, представила новеньких ученикам:

— Класс, знакомьтесь: это Диана и Данил. С сегодняшнего дня они будут учиться с вами. Прошу любить и жаловать. А вы можете вместе сесть за вторую парту, — сказала она, обращаясь уже к паре друзей.

Глава 2

Дорога домой была обречена на молчание. Данил шёл, засунув руки в карманы своего чёрного ветрозащитного бомбера. В его движениях, обычно таких плавных и уверенных, чувствовалось напряжение сжатой пружины. Они двигались по серому осеннему асфальту, обходя лужи, в которых отражалось хмурое, свинцовое небо. Оголённые ветви деревьев скрипели над головой, словно старый паркет.

Диана, ещё полная эйфории от школьного успеха, беспечно продолжала идти, ничего не замечая. Её бежевое пальто было распахнуто, словно бросая вызов пронизывающему ветру.

— Реально, Ди. Зачем тебе так позориться? — всё-таки не выдержал парень. Его слова, резкие и тяжёлые, повисли в холодном вечернем воздухе.

Диана остановилась, как ужаленная. Она медленно повернулась к нему, и её тщательно нарисованные брови поползли вверх.

— В смысле позориться? Да со мной вся школа хочет дружить, — её голос задрожал от возмущения, но в нём проскальзывала и неуверенность. — Где-то раздобили мой номер, триста сообщений за день!

Она тряхнула своим каскадом светлых волос, и этот жест казался Данилу неестественным, заученным из какого-то глупого ролика.

— И что? Это всё, что ты хотела? — Данил повернулся к ней, и в его тёмно-карих глазах она увидела не злость, а разочарование. И это было больнее любой злости. Это было похоже на предательство. — Ты ради этого врешь родителям? Ради этого притворяешься дурой?

— Меня хотя бы замечают! — выкрикнула девушка, и её голос сорвался на высокой ноте. — Я теперь не та девочка, которая просто стоит в сторонке и не осмелится заговорить, даже если промолвят слово про её честь!

Слёзы, которые она так тщательно сдерживала, хлынули градом, беззвучно оставляя чёрные дорожки от туши на щеках. Диана отвернулась, пытаясь их скрыть, её плечи мелко задрожали. Парень подошёл ближе, его сердце сжалось от знакомой, острой жалости. Он ненавидел её слёзы. Они всегда возвращали его в тот самый день.

— Диана...

— Не трогай меня! — девушка попыталась оттолкнуть его, но её жест был слабым, почти молящим. — Тебе обязательно каждый раз портить мне настроение?

Данил не отступил. Вместо этого он обнял её — крепко, по-дружески, по-взрослому. Он чувствовал, как её худенькое тело вздрагивает в его объятиях, как холодный ветерок цепляется за волосы. Он прижал её голову к своему плечу, игнорируя протестующий вздох.

— Ди, извини. Знай, что бы ни случилось, я всегда с тобой.

В этих словах не было осуждения. Лишь тихая, неизменная правда, которую они несли в себе с детства. Диана позволила себе расслабиться в его объятиях на секунду, вдыхая знакомый запах его одежды — чистый, с лёгкими нотами свежести и чего-то неуловимо мужского. Затем вытерла слёзы рукавом дорогого пальто и, фыркнув, вырвалась.

— Я домой, — буркнула она напоследок, не глядя на него, и зашагала прочь, высоко подняв голову.

Девушка зашла в дом, оставив его на пороге. Парень постоял немного, глядя на освещённые тёплым светом окна её спальни, потом медленно побрёл к своему дому, чувствуя тяжесть на душе. Он не мог защитить её от неё самой. Эта мысль была самой горькой.

***

Утром Александра заглянула в комнату к дочери. Солнечный луч пробивался сквозь щель в розовых шторах, ложась на лицо Дианы. Она спала, свернувшись калачиком, как ребёнок, прижимая к груди плюшевого медвежонка, которого Данил подарил ей лет пять назад.

— Диан, я собираюсь к Кате. Ты идёшь? — с порога спросила она, голосом, старающимся быть бодрым.

Девушка потёрла сонные глаза, и Александра не могла не отметить, насколько моложе и беззащитнее она выглядит без своего боевого окраса.

— Нет, мам, я сразу в школу пойду.

Мать прошла внутрь и присела на край кровати, почувствовав неладное. Она провела рукой по шелковистому покрывалу.

— А что случилось? — с беспокойством поинтересовалась женщина.

— С Даней поссорились, — простонала Диана, натягивая одеяло на голову, создавая себе уютную пещеру.

— Диана... — в голосе Александры прозвучала знакомая тревога.

— Да ничего особенного. Обычная ссора. Не будем же мы всегда как ни разлей вода, — отмахнулась девушка, стараясь говорить беззаботно, но из-под одеяла это прозвучало глухо и неубедительно.

— Хорошо, доча, — женщина не стала настаивать и встала с места. Она понимала, что настаивать — значит толкать её ещё дальше. — Тебе на завтрак что-нибудь приготовить?

— Нет, ты иди. Я сама что-нибудь сварганю.

— Не забудь перед уходом двери на замок закрыть.

— Хорошо.

Оставшись одна, Диана не спешила вставать. Она лежала и смотрела в розовый потолок, вспоминая вчерашние слёзы и тёплые объятия Данила. Ей было стыдно и одиноко. Стыдно за свою истерику, одиноко — от понимания, что он, единственный, кто видел её настоящей, теперь видел и всё это фальшивое представление. Она сжала медвежонка так, что чуть не лопнули его швы.

Тем временем Александра уже была в доме Екатерины. Интерьер дома Вороновых кардинально отличался от их собственного. Минимализм, строгие линии, чёрно-белые фотографии на стенах, бетонная стена-акцент в гостиной. Здесь пахло кофе и кожей. Катя гостеприимно приняла подругу, помогла снять плащ. В этот момент по лестнице спустился Данил за чашкой бодрящего кофе. Он был всё ещё в тёмно-синей пижаме, с помятым, невыспавшимся лицом. Его чёрные волосы торчали в разные стороны.

— Доброе утро, тётя Саша, — увидев гостью, поздоровался парень. — А где Диана?

— Доброе утро, сынок, — женщина пристально посмотрела на него. — Она не захотела прийти. Сказала, что вы поссорились.

Екатерина, высокая, стройная блондинка с идеальной укладкой, тут же насторожилась, поставив кофейник на стол с лёгким стуком.