Хавроша

Глава 1. Начало хаоса

Жили-были в английском городке Литтл Уингинг мистер и миссис Дурсль, и были у них любимый сын и «нелюбимый» племянник.

Сына они создали и родили сами, а племянника им подбросили под дверь в холодную и ясную ноябрьскую ночь, аккурат после Хэллоуина.

Миссис Дурсль вышла на крыльцо, чтобы поставить пустые бутылки из-под молока для молочника, и увидела на пороге пушистую кучу. Присмотревшись к куче, она поняла, что это кошки. Трогать кошек миссис Дурсль побоялась и поэтому позвала на помощь мужа. Мистер Дурсль кошек не испугался, взял швабру и разогнал пушистую кучу… Под кошачьей пушистой кучей обнаружился сверточек, а в нем спящий младенец и письмо.

Конверт был в шерсти и слегка испачкан, простите, кошачьей мочой, поэтому пришлось его встряхнуть и вскрыть на улице, чтобы не заносить грязь в дом. Письмо, очевидно, было посыпано песком, поэтому его тоже пришлось отряхнуть, прежде чем занести в дом и прочитать.

Под потолком горела люстра на пять рожков, ярко освещая кухню. На столе лежал спящий младенец, на стульях возле стола сидели мистер и миссис Дурсль. Мистер Дурсль, полный и представительный джентльмен, держал в пухлых пальцах желтый пергамент и трубным, приниженным до неумелого шепота, басом читал письмо:

Дорогая миссис Дурсль.

С прискорбием сообщаю Вам о трагедии, случившейся в Годриковой впадине на Ночь Всех Святых. Ваша сестра Лили Поттер была убита вместе со своим мужем, и их маленький сын Гарри и Ваш племянник остался сиротой. Вы его единственные родственники со стороны матери, родичей со стороны отца у мальчика, увы, нет. Посему прошу Вас, будьте снисходительны к малышу и примите его, как родного.

Вы справитесь, я уверен, Гарри нужна опека и крыша над головой. Вы можете его не любить и держать в строгости, это я понимаю — ведь ребёнок насильно навязан Вам и потому крайне нежелателен. Но прошу Вас, обеспечьте ему достойное будущее, ведь этот мальчик — герой, он победил сильнейшего темного мага столетия, каким-то образом отразил Убивающее заклятие, против которого не устояли его родители, да и вообще все ныне живущие… Искренне надеюсь, что Вы с должным пониманием отнесетесь к маленькому победителю Темного Лорда. И помните, пожалуйста, Гарри Поттер — волшебник, и к его одиннадцатилетию должно прийти письмо из Хогвартса.

С уважением, Альбус Дамблдор.

Дочитав, мистер Дурсль внимательно посмотрел на супругу, кашлянул и глухо пробасил:

— Волшебник он… колдун, значит? Ты не слышала, Святая инквизиция ещё где-нибудь действует?

— Да вроде в Испании ещё сжигают их… — неуверенно протянула миссис Дурсль и вдруг опомнилась. — Какая инквизиция, Вернон? У меня сестра два дня назад погибла, а ты тут мне голову морочишь… Не дам племянника сжигать!

— Так я ж пошутил! — примиряюще поднял руки Вернон. — Врача вызвать? У мальца лоб рассечен…

— Вызови, — кивнула жена. — И одеяло с крыльца принеси, надо глянуть, нет ли там документов.

Документов в одеяле не оказалось. Тогда Вернон Дурсль начал собираться — оделся потеплее, натянул на себя длинное каракулевое пальто, заправил машину до отказа бензином и поехал в Годрикову впадину.

Прибыв по месту проживания Поттеров, Вернон долго и скорбно смотрел на развалины дома, половина верхнего этажа которого была напрочь раскурочена. К его машине тем временем приценивался дорожный полицейский, прикидывая, положен ли штраф за неправильную парковку. Наконец он решил, что положен. Вылез из теплого салона патрульной машины и подошел к толстяку. Кашлянул, привлекая внимание:

— Простите, мистер…

Вернон всем корпусом развернулся к нему, едва не снеся пузом субтильное тельце патрульного. Поднял правую руку и, ткнув толстым пальцем в развалины, трагическим тоном вопросил:

— Что. Там. Произошло? Где мои родственники?!

— Газ взорвался… — промямлил полисмен, отчего-то чувствуя себя виноватым.

— Поттеры где?! — рявкнул Вернон.

— Погибли, сэр, — жалко проблеял бобби. И тут же уточнил: — Старшие погибли, ребёнка в доме нет.

Хорошо смазанные Омегой-3 шестеренки мозга в голове Вернона тут же сообразили, куда и на какие рельсы свернуть. И он гневно заорал, нависая своей гигантской тушей над щупленьким стражиком правопорядка:

— Конечно, его там нету и быть не должно! Племянник у нас гостит. Я устал от него! Звоню-звоню — никто не отвечает, когда ж они своего отпрыска заберут? Приезжаю лично спросить, и что? Что, я вас спрашиваю? Племянника некому забрать?! Мать вашу! Кончайте мне тут мямлить и отвечайте толком — что с Поттерами?

— Так я же вам сказал — газ взорвался! — испуганно заверещал полицейский, со страхом глядя в побагровевшее лицо усатого толстяка. — Обоих Поттеров нашли мертвыми, мужчину внизу, а женщину наверху, в детской.

— Могу я войти? — тяжело спросил Вернон. Дезориентированный бобби поспешно закивал, давая разрешение на всё и сразу. Осиротевший родственник шумно выдохнул в усы: — Печать снимите.

Патрульный тут же отлепил от косяка двери полосатую ленточку и посторонился, пропуская джентльмена в дом. Войдя в холл, Вернон осмотрелся. Тихо, пусто и пыльно. На полу перед дверью — очерченный мелом человеческий контур в классической мертвецкой позе — с раскинутыми руками и согнутыми ногами… Лестница на второй этаж была целой, и Вернон начал подниматься по ней. Полисмен молча последовал за ним на почтительном расстоянии. А вот и детская, полностью разгромленная, меловой женский контур перед маленькой кроваткой. Что-то заставило Вернона заглянуть туда — в кроватке сиротливо съёжилась кошка… Подняв треугольную мордочку и посмотрев на человека зелеными горестными глазками, киска печально муркнула. Вспомнив пушистую кошачью кучу, согревающую Гарри на обледеневшем порожке, Вернон гулко сглотнул — эта кошка осиротела, осталась без хозяев. Но у неё ещё оставался Гарри, а значит, её надо забрать с собой. Вернон глянул на полисмена, выцепил глазами бейджик на кармане и прочитал его фамилию.

Глава 2. Первопричины

Жили-были мальчики, жили, не тужили…

Потекли-побежали, значит, будни. Потекла вперед неспешная река времени, мощными перекатами бурля на склонах-порогах и обрываясь водопадами в пропасти. Бурунами завинчивалась вокруг камней и играючи влекла многотонные стволы и легонькие щепочки…

Неспешно росли мальчики, но стремительно возрастали их интересы. Одинаково температурили от режущихся зубиков, с одинаковым рвением дрались за понравившуюся игрушку, ревниво отпихивали друг друга от папиных колен. Всегда и во всём соревновались, бежали наперегонки встречать маму из магазина — сперва ползком, потом неуклюжими шажками, падая через раз на толстые попки, и, наконец, резвым галопом с громким и уверенным топотом.

Несмотря на разногласия, братья были очень дружны. Особенно во время болезней: стоило Дадли чихнуть, как чих подхватывал Гарри. Очень дружно пацаны переболели детскими болячками — ветрянкой, крупом, дерматитом и даже оспой коровьей, которую им на всякий случай привили.

Страшная гроза, которая пугает всех малышей без исключения, сплачивала маленьких братиков почище магнита. Только сверкнет молния за окном, как пацаны тут же со всех ног несутся в родительскую спальню, где забираются на большую кровать и прячутся под бок к папе-маме.

Маленькому Гарри даже не пытались объяснить, почему он должен называть родителей тётей и дядей — это абсолютно бесполезно и совершенно недоступно детскому мозгу. Ведь Дадли же их зовет мамой и папой, значит, и он так же может, здесь логика точна и обжалованию — не подлежит. Правда, был пример — тётя Мардж, но её и Дадли тётушкой звал, так что тут без вариантов.

Но как бы там ни было, а насильно мил не будешь. Отношение взрослых к Гарри было прохладным, его держали на эмоциональном расстоянии, и чем старше становился Гарри, тем больше отдалялись от него папа и мама… Мальчика это расстраивало, он ничего не понимал и растерянно обращался с недоуменными вопросами ко взрослым, доверчиво дергая папу за штанину, а маму за подол платья или юбки:

— Я что-то не так сделал? Почему вы меня не любите?

От него отмахивались, и Гарри потерянно ходил за ними хвостиком, прося наказать его, поставить в угол, только бы его любили…

— Ну ма-а-ама, па-а-апа, ну поставьте меня в угол, накажите меня.

И однажды… собралось семейство ужинать, а Гарри не пришел. Подождали — не идет, позвали — не идет. Еда стынет, а пацана нет как нет… Пошли искать. Нашли в родительской спальне, где он стоял носом в угол. Вытащили, расспросили, в чем дело, а он, оказывается, сам себя решил наказать. И смех, и слёзы… Стоит такой ангелочек трехлетний, зелёными глазоньками влажно моргает и наивно так вопрошает:

— Я наказался, теперь вы меня любите?

Петунья и Вернон только беспомощно переглянулись над головой несчастного ребёнка — ну что тут делать будешь, а?

Течет-плывет река времени, разливаясь вширь в низинах-долинах и бешеной стремниной прорываясь сквозь узкие ущелья… К четвёртому году жизни Гарри уже понимал, почему он Поттер, а не Дурсль, знал, почему его зовут племянник, а не сын, как Дадли. И смирился с необходимостью обращаться к маме и папе по имени — тётя Петунья и дядя Вернон. Что поделать, пришлось соответствовать тому, чем он и являлся биологически — племянником. Одно было хорошо и незыблемо — для Дадли он оставался братом, и этого у него было не отнять.

Как-то раз ненастной осенью разразилась сильная буря. Бешеный ветер с ревом срывал крыши и ломал деревья. Сломал он и старый платан, испокон веков стоявший на заднем дворе дома номер четыре, с каким-то пушечным залпом надломился толстый ствол, и огромное дерево рухнуло на стену, проламывая окно и вваливаясь в спальню Гарри. Сам Гарри, к счастью, находился в подвале-бомбоужище вместе с остальными домочадцами, где они отсиживались во время гроз. Прежние владельцы, жившие в военные годы, очень постарались укрепить подвал на случай воздушных атак.

Комната Дадли не позволяла поставить вторую кровать, надо было или покупать двухъярусную койку, или делать ремонт в разрушенной комнате. Ну, ремонт, так или иначе, делать придется, и Гарри, за неимением лучшего, в первую ночь уложили спать в гостевой комнате тётушки Мардж. Огромная тёткина кровать Гарри не понравилась, как и сама комната — просторная и голая, оклеенная холодными светло-серыми обоями, где из мебели были только кровать, трюмо со стулом и встроенный гардероб. В поисках пристанища на время ремонта Гарри облазил весь дом от чердака до подвала. Чердак был захламлен, а подвал продувался всеми ветрами, английский дом традиционно — не отапливался. Помещения в холодные времена года прогревались только за счет бойлерных и собственно теплом от тел самих жильцов. В летнюю пору такой вопрос, как правило, не вставал. Просто летом становилось чуть теплее, чем осенью и весной.

Чулан под лестницей, куда Гарри заглянул просто из интереса — посмотреть, что за дверью — неожиданно пришелся ему по вкусу. Теплый полумрак, низкий скошенный потолок испода лестницы и просто подходящие для него размеры. Позвав дядю, Гарри показал ему находку и спросил, можно ли поставить здесь кровать.

Вернон, просунувшись в каморку верхней частью туловища, оглядел помещение, прикинул размеры сперва на глазок, но, не удовлетворившись, сходил за рулеткой и обмерил чуланчик вдоль и поперек. По получившимся расчетам подошла только складная кушетка, но для мальчика четырёх лет она была прямо как кровать. Косметический ремонт чулана обошелся куда дешевле и быстрее, чем капремонт проломленной стены на втором этаже. Вызванные мастера вытащили из каморки всё лишнее, отдраили стены и заклеили свежими обоями, потом провели туда электричество и сбоку от двери, над откидным столиком появилась лампочка. Полочка над кроватью, на которой раньше лежали щетки и стояли бутылочки с химсредствами, теперь пополнилась книгами и прочими мелочами. Получилась просто конфетка, уютная маленькая комнатка.

Все это время Гарри, впрочем, не терял надежды хоть как-то понравиться родичам и даже нашел способ, как это сделать — просто стал помогать тёте повсюду, тем самым находя нехитрый повод находиться рядом с любимой мамочкой.

Глава 3. Талантливый мистер Эванс-Дурсль

Миссис Фигг, шаркая шлепанцами, тихо брела по Тисовой к улице Магнолий, на которой она, собственно, и проживала вместе со своими кошками. Проходя мимо четвёртого дома, она притормозила и вытянула тощую, дряблую шейку над живой изгородью, заглядывая в сад Дурслей. Её серенькие влажные глазки тут же нашли искомый объект — худого мальчика в поношенной и дырявой, на пару размеров великоватой одежке. Держа в тонких руках явно тяжеловатую для него мотыгу, Гарри с усилием дренажировал почву на грядках, готовя их под посадки для новых цветов.

Со стороны дома донесся скрип открываемой двери, и мощный, раскатистый бас громыхнул на весь сад:

— Мальчишка!

Гарри поднял залитое потом лицо, локтем отер щеку, оставив на ней черные разводы грязи, воткнул мотыгу в землю и неуклюжей рысцой побежал к дому. Миссис Фигг проводила его взглядом и удрученно покачала головой — жаль, но придется огорчить Дамблдора, написать ему, что мальчика держат в черном теле, заставляют работать, одевают в обноски и, похоже, недокармливают, вон какой худенький… И с этими печальными мыслями добрая старушка пошаркала домой, к своим котикам, с которыми переехала сюда пять лет назад по просьбе Дамблдора.

Гарри же, войдя в дом, на ходу содрал с себя старую рубашку Дадли, которую надевал для работы в саду, скомкав её и швырнув в чулан, прошел на кухню, куда его позвал дядя. Вопросительно глянул. Вернон вместо ответа ткнул пальцем на открытое французское окно. Там на низеньком подоконнике сидела Талия, а перед ней лежала здоровенная дохлая крыса. Гарри тут же посмотрел в потолок, надеясь, что мама ещё не встала. Судя по тишине — она пока изволила почивать. Кивнув отцу, Гарри торопливо достал из-под мойки черный полиэтиленовый мешок и пошел убирать кошачий трофей, пока мама не увидела. Вернон же, допив кофе, собрал остальные бумаги в портфель и отправился одеваться на работу.

Крысу Гарри отнес к мусорным бакам на внешнем дворе, проводил глазами папин автомобиль, вернулся в дом и тщательно вымыл руки с мылом, не забыв про лицо. Потом осмотрел кошку на предмет ран, ничего не нашел — Талия охотилась аккуратно — снова помыл руки, уже после кошки, и стал готовить маме чай. Приготовил и понес наверх, точно подгадав со временем — Петунья уже сладко потягивалась, с удовольствием вспоминая какой-то интересный сон. В дверь привычно постучались, и вошел Гарри с подносом.

— Доброе утро, мамочка! — нежно пропел он.

— Доброе, — расплылась в улыбке Петунья.

Гарри подошел и поставил ей на колени поднос с чашкой утреннего чая и эклером на блюдечке к нему. Эклер был вчерашний, но Гарри подогрел его в микроволновке и теперь он пыхал жаром и источал ягодный аромат джема.

Как мы видим, просьбу Гарри Дурсли исполнили — официально усыновили мальчика. И в детском маггловском паспорте теперь стояло имя — Гарри Эванс-Дурсль. Но так как не-магический мир мало чем влияет на мир магии, то для волшебников Гарри так и оставался Поттером. Поэтому ТАМ никто ни о чем не подозревал и все терпеливо дожидались одиннадцатилетия национального героя маг-Британии и его прибытия в Хогвартс.

Прошел ровно год с того дня, когда Гарри случайно нашел Пирса. Родичам пришлось рассказать ему, что он волшебник, и Гарри понял, что означает странная фраза насчет превращения чашек в крыс — это вовсе не цирковые фокусы, его биологическая мать действительно колдовала и вот так, садистски и неумно, шутила над сестрой-магглой…

Сегодня — день рождения Дадли, и в гости к обеду должна приехать тётушка Мардж, поэтому Гарри оставил маму наслаждаться выпечкой и чайком, а сам пошел протирать от пыли комнату и застилать постель свежим бельем для гостьи.

Тётушка Мардж приехала не одна, а с собакой — толстым криволапым бульдогом. Песье вторжение очень не понравилось законной владелице дома — Талии. Злобно зашипев, кошка выгнула спину и вся так распушилась, что стала просто огромной… ну, бульдогу она точно показалась размером с бенгальского тигра. Но Злыдень был храброй собакой, ну ещё бы, английский-то бульдог… Припав на передние лапы, Злыдень басовито гавкнул, миролюбиво виляя задом в помощь культяпочке хвоста. Шипение Талии стало на тон ниже, кошка оценила храбрость пса и сменила гнев на милость.

— О-о-о, Петти, дорогая, это же мау! — воскликнула Марджори, внимательно глядя на кошку. — Как же я раньше не заметила?

— А ты к ней и не присматривалась никогда, — заметила Петунья, подходя. Тётушки обнялись, символически чмокнув воздух возле щёк.

— Но ты хоть котят разводила? — спросила Мардж. — Учти, они очень дорогие.

Петунья на это лишь плечами пожала, за годы она привыкла к Талии и не считала её чем-то экзотическим, проще говоря, кошка стала своей в доску…

— Но, Петти! — Мардж взволнованно всплеснула полными руками. — Ведь всем известно, что в Древнем Египте кошка считалась священным животным. Ее считали божеством, ей подносили дары, а при смерти даже мумифицировали! Проводя раскопки в древнем городе Бени-Хасе, археологи нашли мумии двухсот тысяч кошек в саркофагах из драгоценных металлов. Считается, что это и были прародители современной кошки египетской мау. Кстати, Петти, а ты в курсе, что в переводе с древнеегипетского «мау» означает «кошка»? И одной из характерных особенностей египетской кошки являются «подкрашенные» кошачьи глаза в стиле этой… как её?.. а, Нефертити. А ещё, представь, примерно сто лет назад заводчики из Европы решили воссоздать эту породу, но их планам помешала Вторая мировая война. Так что современная история данных кошек началась в пятидесятые годы двадцатого века благодаря княгине Наталии Трубецкой. В то время княгиня жила в Италии, где и создала питомник египетских кошек «Фатима»… — хм, что за идиотское название?! — и в тыща девятьсот пятьдесят восьмом году зарегистрировала породу в FIFe. Позже за «массовое производство» мау взялись американцы, которые и по сей день являются передовыми специалистами породы. Цена этих кошечек довольно-таки высока, поэтому в Европе, а особенно в дикой, невежественной России встретить их — большая редкость…

Глава 4. Секрет Талии

Иногда время летело подобно камню, выпущенному из пращи…

Оглянуться не успеешь, а тебе уже десять. А с него одиннадцатый год потихоньку тикает. За этот год, с девяти до десяти, произошло не так уж много событий. Значительных, во всяком случае…

Если не считать того, что совершенно незнакомые люди вели себя так, словно хорошо его знают. Этих людей Гарри порой видел на улице в разное время и в разных местах; надо признать, это были очень странные незнакомцы. Однажды, когда они вместе с мамой и Дадли зашли в магазин, ему поклонился крошечный человечек в высоком фиолетовом цилиндре. Мамочка тут же рассвирепела, злобно спросила Гарри, знает ли он этого коротышку, а потом схватила его и Дадли и выбежала из магазина, так ничего и не купив. А как-то раз в автобусе ему весело помахала рукой безумная с виду женщина, одетая во все зеленое. А недавно на улице к нему подошел лысый человек в длинной пурпурной мантии, пожал ему руку и ушел, не сказав ни слова. И что самое загадочное, эти люди исчезали в тот момент, когда Гарри пытался повнимательнее их рассмотреть. Всё, что ему оставалось, это спросить маму — кто эти люди.

— А это и есть те самые… ненормальные, — раздраженно ответила Петунья.

Гарри нахмурился, начиная соглашаться с маминым вердиктом. И правда ненормальные, раз за столько лет ни разу не заглянули к нему. А ведь у его биологических родителей в школе были друзья! Однокашники!!!

К Дурслям вон каждый год друзья съезжаются, то на Пасху нагрянут, то на Рождество целые толпы пожалуют с кучами подарков для мальчишек… Гарри до сих пор в шоке от одного такого гостя. Приехал он ввечеру на пятое ноября, аккурат на Ночь Гая Фокса, так дядя Вернон аж взревел оскопленным бизоном, заорал так, что побелка с потолка посыпалась:

— О-о-о, Энгус, мать твою! Ты живой?!

А тот в ответ гремит-рокочет:

— Верн, это ты, что ли? Ты где так исхудал?!

И ка-а-ак обнимутся эти два носорога… Как дом устоял — непонятно.

Энгус Геркелл, генерал и нефтяной магнат, приехал из Индии, подарил мальчикам настоящие погоны и нашивки, которые он собственноручно срезал с шинели, тётю Петунью осчастливил сверкающим синим брильянтом весом эдак в сорок карат, а Вернону презентовал двухлитровую бутыль китайской водки с коброй внутри. Её тут же и опробовали, а маринованную гадину предусмотрительно выбросили вместе с опустевшей бутылью. Попутно вспомнилась боевым товарищам одна история на тему пития змеиной настойки соотечественниками, которой они и поделились с Петуньей и прочими гостями, Гарри и Дадли, конечно же, сидели здесь же и старательно грели уши.

Как-то знакомым китайцы подарили большую бутылку змеиной настойки. На очередном мелком кооперативном застолье, когда все уже было выпито и осушено, дошли их руки и до китайской бутылки. Содержимое мигом осушили (два литра на шесть человек это пустяк). А потом на пьяную голову достали заспиртованную змею, нарезали ломтиками и закусили…

На следующий день каждый спасался, чем мог… Никто особо не пострадал. Но змеиную настойку от китайцев в подарок они больше не принимают.

Похохотали. Вспомнили другую историю из их шальной молодости: о том, как Энгус свою жену встретил и как от этой встречи Вернон с Петуньей поженились… Мальчики заинтриговано переглянулись, сверкнули глазками, многозначительно поиграли бровками и превратились в слух.

Жили они тогда ещё в Коукворте, сером фабричном городке. Группа студентов гуляла на выпускном, ну и как полагается в таких случаях, скинулись молодые люди общагой на выпивку… Гуляли допоздна, до ясной лунной ночи. И вот, собралась домой Петти, милая домашняя девочка, которой мама строго-настрого велела возвращаться не раньше утра! Вернон, как истинный джентльмен, с жиденькими тогда усиками, вызвался проводить даму. В то же время два лоботряса, Энгус и Тим, решили подшутить над одной высокомерной одноклассницей — дочкой окружного судьи. Это была серая пугливая мышь. Одинокая и никого не любящая.

От того клуба речников и до жилого района расстояние было ровно в одну милю. И эту целую милю украшал сосновый парк. Или городской сквер, не суть.

Мисс Мэгги Лири неспешно цокала каблучками по центральной дорожке парка. Навстречу ей со стороны клуба дефилировала томная парочка, державшиеся за руки Петти и Верн. А на параллельной узенькой тропочке в густых кустах падуба остролистого устроили засаду два оболтуса, Тим Шедвик и Энгус Геркелл. Сидят они в кустиках и ждут жертву — Мэгги. И наконец, издалека в ночной тишине раздалось долгожданное цоканье элегантных туфелек породистой мышки.

Цок-цок-цок…

Хулиганы пригнулись и потому не увидели встречную пару. Набрав побольше воздуху, Энгус завыл по-волчьи. Нежно так, переливчато, как по-настоящему.

— Ооо-о-о-у-у-у-уууу-у-у…

Девушки тут же юркнули в укрытие — за широкую спину Вернона Дурсля. В руках у Вернона как по волшебству возникла крепкая палка. Прищурив глаза, будущий основатель «Граннингса» грозно крикнул:

— А ну выходи!

Петунья за спиной робко шепнула ему в затылок:

— Кто «выходи», как «выходи», это же волк?!

— В Англии? — риторически переспросил практичный Вернон.

Девушки переглянулись и нехорошо сощурились… Поняв, что их раскусили, горе-шутники вылезли из зарослей и предстали пред очами своих случайных жертв. И натолкнулись на интерес двух прекрасных леди. Серая мышь оценила несомненный талант будущего генерала и с подачи папеньки-судьи и милого шантажа прижала паренька к ногтю, а Петунья оценила храбрость, благоразумие и практичность Вернона Дурсля.

Шедвик остался ни с чем…

Так вот, к чему вся эта лирика? А к тому, что как бы далеко ни разбросали вас время и расстояние, настоящие друзья никогда не забудут друг о друге…

У дружбы нету расстояния. А где школьные друзья Поттеров? Нету их, ни в одном из тех незнакомцев Петунья не признала ни Римуса Люпина, ни Сирила Блэка, ни Северна Снейпа. А Северн, как она помнила, с Лили дружил. Ещё с детства.

Глава 5. Не выбирай, когда нужна помощь... просто помоги

Десятый день рождения ознаменовался велосипедом.

Вернон долго думал, кому из мальчишек купить велик. Почему долго, да ещё думал? Ну так… Он же практичный человек и не любил попусту транжирить честно заработанные кровные денежки.

Велосипед просил собственный сынок — Дадли, причем гоночный. Но, глядя на его полную тушку, Вернон начинал сомневаться, что он просит велик для спорта. Слова «Дадли» и «спорт» как-то не уживались вместе. Гарри скромно помалкивал и тихо работал в саду, а вот ему-то велик как раз и подошел бы, Гарри легкий и юркий пацан с сильными ногами и руками. Правда, в последнее время что-то зрение ухудшилось, пришлось сводить мальца к окулисту, и тот выявил близорукость. И выписал парню очки. И велел носить, постоянно. Первый пункт Гарри выполнял, а вот второй… «постоянно» сперва стало «ладно, но недолго», а потом трансформировалось в «по необходимости». То есть очки Гарри надевал только в магазин, ибо «ценники мелкие и витрина далеко», ну и дома ещё напяливал окуляры для чтения или просмотра телепередачи.

Ну и кому велосипед покупать, лентяю Дадли или полуслепому Гарри? А когда пришло идеальное решение, Вернон даже удивился — и чего голову ломал, где проблема-то? Съездил на Пикадилли и в спорт-отделе приобрел отличный велосипед «Моултон — Юниор». И презентовал мальчишкам. Да… один на двоих, и делите как хотите. Пацаны онемели — велик был шикарен, стальная синяя рама, небольшие колеса, корзина спереди на руле, багажник сзади…

Сперва мальчишки делиться не хотели. Подрались. Хорошенько отмутузили друг друга на пыльной площадке двора перед гаражом, Дадли расквасил Гарри нос, а тот подбил глаз толстяку. А когда затрещала одежда, папа растащил драчунов за шкирки, а его рявк отрезвил братьев.

— Ну-ка тихо… рубашки сами штопать будете?

И вот, стоят лохматые воробей да голубь, моргают. Вокруг правого заплывшего глаза Дадли разливалась благородная синева, а нос Гарри распух и из него капала кровь. Отец дал затрещину Дадли и снова рявкнул:

— Когда ты уже запомнишь, паршивец, что драться разрешено только до первой крови?!

В результате велосипед достался Гарри по простой и банальной причине: Дадли не умел кататься — не мог держать равновесие, и велик под ним то заваливался набок, то пьяно вихлял рулём. В конце концов, братья пришли к компромиссу — водит Гарри и катает Дадли на багажнике. А в корзину на руле садилась Талия. Я не опечаталась, и вы не обчитались… Кошка действительно ездила с ними. Она вообще везде сопровождала Гарри в частности и всё семейство Дурслей в целом. Где бы ни устраивали они уик-энды на природе за городом, с ними всегда была серая кошечка, чем повсюду привлекала внимание всех без исключения. Обычно люди берут на пикники собак, а тут — кошка.

После некоторых раздумий Вернон позвал Гарри из чулана. Тот пришел, встал перед папой в струнку и уши аж оттопырил — слушаю, мол. Папа откашлялся:

— Завтра у тебя день рождения, так?

Гарри кивнул. Отец снова откашлялся:

— Я тебе сделаю необычный подарок, который ты передаришь Дадлику. Договорились? Так надо.

Гарри ничегошеньки не понял, но на всякий случай покивал — надо так надо…

Подарком оказалась боксерская груша и две пары аналогичных же перчаток. Мигом смекнув в чем дело, Гарри изобразил самый щенячий восторг, ухватил меньшую пару перчаток, надел и давай метелить воздух. Дадли весь обзавидовался и стал скулить, что это ему надо было подарить… Хитрый Гарри, понявший папин план, сначала помариновал Дадлика в соку зависти, а потом великодушно предложил поменяться:

— Ладно, Дадли… я тебе отдам грушу и перчатки, но ты мне за это отдашь велосипед. Насовсем.

И хоть и жаден был Дадли, но с таким обменом согласился. Правда, с дурслевской хваткой выцыганил себе право кататься на багажнике, когда ему захочется. Гарри жадиной не был — разрешил. Что ж… Дурсль есть Дурсль, своего не упустит. Зато Гарри стал полноправным и единоличным владельцем велосипеда. Позже Дадли, заинтересовавшись боксом, принялся ловить спортивные телепередачи, в особенности про боксинг. Услышав волнующее слово «ринг», толстяк заболел боксом. И вспомнил, что вроде бы в городе есть секция по боксу, и уговорил папу записать его туда.

Вот так началось у мальчиков десятое лето…

***

Послала мама Гарри как-то раз за картошкой. Оседлал он своего коня стального и покатил по улицам Литтл Уингинга в сторону супермаркета. На пересечении Тисовой и Магнолий Гарри встретил бабку Фигг. Эту старушонку он побаивался, как и все пацаны городка, старуха считалась ведьмой из-за вредного характера. Завидев издали бредущую навстречу тощую фигурку в желтом водонепроницаемом плащике и прозрачном капоре, Гарри приналег на педали, стремясь побыстрее обогнуть местную чекотушку. С грохотом и лязгом он пронесся мимо бабки и с облегчением умчался вдаль, старуха же, прищурившись, недоуменно посмотрела мальчику вслед, из-за большой скорости она не успела разглядеть, во что тот одет. По наказу Дамблдора она за ним приглядывала, когда это было возможно, вот только одну его просьбу она так и не смогла выполнить, а именно приглашать Гарри в гости или забирать его к себе во время отъезда Дурслей. Ничего из этого у неё так и не вышло, во-первых, мальчуган её боялся, как и все мальчишки, а во-вторых, Дурсли никогда не оставляли Гарри одного и всегда и везде брали с собой.

Проезжая мимо уличного стенда, Гарри притормозил, зацепившись краем глаза за яркое пятно. Ярким пятнышком оказалось фотография светловолосой девочки с пугающей надписью внизу:

Пропала девочка.

Ханна Аббот, десяти лет, проживающая в Рединге, ушла из дома во вторник такого-то и такого-то числа и не вернулась…

Дальше Гарри не стал читать, молча смотрел на белокурую девочку и напряженно думал, почему фамилия такая знакомая. Потом вспомнил — это же имя владельца сети аптек «Аббот»! Также вспомнился Пирс, пропавший много лет назад. С ним тогда все обошлось. Гарри встревоженно всмотрелся в черно-белое фото, отмечая, что у девочки глаза резко контрастируют на фоне светлых волос, возможно, черные, а может, карие или темно-зеленые… Что с ней случилось? Почему она пропала? Напрочь забыв о картошке, Гарри с дребезжанием развернул велик и, вскочив на него, покатил на станцию электрички, курсирующей между Лондоном и его пригородными зонами. Втащив велик в вагон и заплатив контролеру, он спокойно доехал до нужной станции, сойдя на ней, снова оседлал стального коня и через час с лишним добрался до папиного офиса. Сковав колеса цепью и оставив велосипед на парковке фирмы «Граннингс», Гарри на лифте поднялся на девятый этаж и попросил секретаршу объявить о нём папе. Миссис Пух, слегка замороченная, поверх очков цепко оглядела встрепанного мальчишку в растянутой майке и шортах и подозрительно осведомилась, точно ли он к мистеру Дурслю. Гарри покосился на дверь кабинета и вредным голосом пронудил, копируя папу: