Хегг. Праздник Перемены Дат

ГЛАВА 1. Зима и холод

Капитан Хегг

Хёгг! Как же холодно. Снег валил, уничтожая дороги в горах. Северная Гряда привычно залезала под белое одеяло. Ещё сутки такого снегопада, и на охрану границ можно забить на две-три недели. А то и на месяц. Как повезёт. Путники, не успевшие преодолеть перевал, обнаружатся весной сами собой, когда растает этот колючий, злой снег. Белыми косточками на склонах грубых скал. Я видел такое не раз. Третью зиму встречаю на своих северных кордонах. Как я ненавижу холод! Я же с юга. Где ты, моя жаркая Родина, ау?

Чёрная птичка сделала широкий разворот над смотровой площадкой высокой башни. Это крайняя северная точка, уходящей за горизонт пограничной стены. С ревом и свистом медленно сложив огромные крылья, дракон приземлился точно в древний круг.

– Умельцы мы с тобой, Хуб. Ласточки, – хмыкнул я.

Я потрепал одобрительно рукой в тёплой кожаной перчатке летающего зверя между ушами. Относился к нему с почти отеческой нежностью. Год назад делал любовь с его мамашей. Обратился в черного дракона для неё. Может быть, он – мой? Знать не хочу ничего про это отцовство. Неназываемый, шутки твои! Все может быть. Вылупился он вовремя, рос не по дням, а по часам. Стал моим абсолютно, а это бешено редко случается на просторах Империи.

Зверь выдохнул через ноздри клуб черного дыма и улетел к себе на конюшню. Там есть кому за ним присмотреть.

Я спустился по каменной лестнице внутрь башни. Этот древний пограничный форт был моим домом. Я начинал тут еще имперским лейтенантом. Привык. Здешняя обстановка светила спартанской пустотой всегда. Мне нравилось.

– Здорово, командир, – мой лейтенант приложила быстро руку к голове.

Я кивнул. Обнялся с горячей печкой в центре круглого зала.

Громко сказано, если быть честным. Какой зал? Комната без углов. Служит мне всем по мере надобности. Кабинетом, приемной, столовой, спальней. Старое кресло, диван, три стула. Круглый стол. Сейф для денег. Шкаф, когда-то шикарный, теперь поцарапанный и почти пустой. Громадный вытертый ковер на полу. Какие-то сундуки вдоль стен. Понятия не имею, что там. Да складные походные койки за шкафом для гостей, если свалятся на голову.

– Снег? – спросила мой лейтенант.

– Как всегда.

Я отлепился от горячей печки. Расстегнул шубу и бросил её мгновенно подскочившему батлеру. У меня нет дворца, винных погребов и фамильного серебра. У меня вообще мало, что есть, но личный камердинер имеется. Носит за мной мои деньги и бытовые проблемы. Тут я счастливчик.

– Горячую ванну, жрать и бабу, – проговорил обычное.

Батлер кивнул.

– Бабы есть у нас? – спросил. На всякий случай. Вдруг. Чудо произошло. Пока я летал на драконе.

– Как сказать, – неопределённо ответил мой слуга. Показал глазами на лейтенанта.

– Мекк, как насчёт дружеского секса? – усмехнулся я. Знал ответ заранее. На всякий случай спросил. Вроде контрольного выстрела в голову.

– Мы уже пробовали это, командир. Решили забыть, – напомнила мне девушка.

Спокойно, как обычно, она смотрит прямо в лицо своими разноцветными глазами. Один карий, другой зелёный. Полукровка. Красивая. Высокая. Сильная. Тревожит мою вечную похоть своим круглым задом, обтянутым рыжими кожаными штанами. Про дружеский секс мой лейтенант не понимает. Никак. Только реальные отношения. Отношения? Ну да. Ну да. Была эта скучная фигня в нашей общей с моим офицером биографии. Какие со мной могут быть отношения? Я же Хёгг. Похоть – мое все. Сам виноват: уговорил барышню с голодухи недавно. Я любую уговорю. Ерунда получилась. И в постели, и по жизни.

– Прости. Так спросил. Контрольный выстрел.

– Не поняла? – удивилась искренне мой лейтенант. Шутки никогда не были её сильной стороной.

– Забей, – махнул рукой я, ушёл в крошечную каморку слева от входа.

Леди Лиллианна

Всеблагая! Как же холодно! Я плотно уложила на подоконник старое одеяло. Но из старой рамы все равно тянуло промозглым сквозняком.

Я поглядела в залитое водой стекло.

Последний месяц года! Льет, как из ведра. Небо безнадежно прохудилось, это точно. Торговцы мехом, поди, вешаются в своих дорогущих лавках. Ни одного настоящего зимнего дня. И на Праздник Перемены Дат предсказатели погоды снега не обещают. А еще волшебники! Зачем в нашем древнем учебном заведении половина факультетов связаны с магией?! Зачем, спрашивается, нужны все эти академические профессора и дамы, если они не в состоянии управлять погодой хотя бы на пару часов? Лучше бы леденцы от кашля варили, как тетушка Суббота. Больше толку было бы!

– Чо ты там бормочешь, Лили?

Моя драгоценная кузина Мери подошла неслышно сзади. Отвратительная манера! Как у нее получается неслышно открывать дверь в мою комнату? Ума не приложу!

– Я ведь просила не подкрадываться! Вот превращу тебя в жабу с перепугу, станешь рыдать, да поздно будет, – высказалась я сердито.

– О великая волшебница Лиллианна! Не гневайся на меня ничтожную! – тут же бухнулась на колени девушка, – помилуй, умоляю.

ГЛАВА 2. Обстоятельства жизни

Капитан Хегг

Пар клубился в тесном помещении. Здесь ждала меня деревянная лохань с обжигающе горячей водой. Следовало торопиться, иначе остынет. Я опустил себя в блаженно-обнимающую воду.

Из всех благ цивилизации доступно здесь, в ледяном краю, только это древнее наслаждение. Горячая, душистая вода. Мой батлер не жалел дорогого халифатского мыла, воняющего жарким солнцем, бирюзовым морем, смолой высоких пирамидальных деревьев. Настоящей живой веселой жизнью. Югом пахла горячая вода вокруг меня. Я втягивал запах, балдел и твердел членом. Вот это точно лишнее. Некому вставить его здесь. Хоть на камердинера залезай. Да он не поймёт. Представил выражение его безукоризненной морды. Расхохотался сам над собой. Расслабился.

– Господин, – батлер разбудил меня, стоял наготове с опасной бритвой и мыльной пеной в низкой плошке. Бриться.

Я кивнул заспано и сел. Вода почти остыла.

Имя моего безупречного камердинера Зиновий. В минуты веселья или опасности я зову его Зина. Широко известно тем, кто интересуется, что убить меня проще всего, отрезав голову. Я легко доверял острой стали в руках этого человека свою шею. И жизнь.

– Голову брить? – спросил дежурно он.

Волосы на башке отросли ниже плеч. Закрыли армейскую татуировку на затылке.

– Нет. Холодно. Оставь, как есть, – мне не хотелось ничего. Сейчас залягу в кровать суток на трое.

– Одеваться, господин, – сообщил батлер, накидывая простынь на мое мокрое тело.

Я глянул на него с удивлением. На стуле ждала меня новая одежда. Чёрная форма имперского капитана. Сапоги. Зачем весь этот парад? Я спать хочу.

Батлер невозмутимо протёр тряпкой большое, в мой рост зеркало. Стоит оно здесь с незапамятных времён, ещё до моего появления в ледяном форте. Роскошно перед ним девок трахать. Вот только нет их от слова «совсем».

Поглядел на себя, ухмыльнулся своему отражению: давно не виделись. С начала осени все недосуг мне было: граница, таможня, всякая сволочь по обе стороны Гряды. Теперь времени навалом, снег лег надежно на перевал. Хошь, спать ложись. Хошь, песни пой. Хошь, облюбуйся собой прекрасным.

На меня из зеркала смотрел молодой высокий мужчина. Голый. Татуирован везде, от основания шеи до запястьев и ступней. Смешно, я сам не помню, когда делал это. В обрезанной моей памяти всегда таким был. Очевидно сильный, мускулистый. Хороших размеров мой член слегка приподнимается: приветствует собственное отражение. Расписан разными словами. Золотое колечко сияет в свете лампы. Редко-редко прорвётся сквозь магическую печать на моем сознании крошечное воспоминание. Помню, откуда на моем конце эта милая приблуда. Бегал пацаном ещё трахаться к веселой соседской вдове. Она, развлекаясь, вынула кольцо из тонкой ноздри и проколола им валик остатков крайней плоти: на счастье. Лица её не помню. А смех – как вчера было. Колечко вросло, только с мясом теперь выдрать можно. Девчонкам нравится. Змеи мои знаменитые спят плоскими белыми рисунками поверх цветных татуировок на заде и бёдрах. Не к кому им тянуть свои треугольные головы. Один я, красивый и добрый. Волосы светлые отросли, вьются даже. Но брить лоб по форме не охота. Холодно. Да и кто мне здесь указ? Я – реальная власть. Начальник Северной гряды.

Подмигнул сам себе светлым имперским глазом. Облизнул нижнюю губу, слюнявую и мерзкую, по мнению одной зеленоглазой твари. Так. Забыл про это.

– Не увлекайся мной, – велел я зеркалу.

Пошутил, как бы. Натянул галифе и френч. Теплое белье игнорировал. Достало оно меня вместе с этой хёгговой стужей, обойдусь. заплел волосы лентой, чтоб в глаза не лезли. Сапоги. Готов.

Леди Лиллианна

У меня уродское платье?

Я подошла к зеркалу. Включила лампу на потолке. Блестящее стекло охотно отразило меня в полный рост.

Можно отравить меня или зарезать, но мнения своего я не изменю. Я безупречно красивая женщина.

Возможно, сладенькие толстухи, самой природой предназначенные, чтобы отсасывать своими пухлыми губками толстенные, как пожарные шлаги, мужские члены и заталкивать в бездонные глотки их вместе с мошонками, считаются куда более совершенными в мутных от похоти мужских зенках. Но причем здесь красота? при чем здесь объективная гармония человеческой природы?

Я – красивая женщина. Я знаю это наверняка. Единственное, может быть, образованный и бесконечно тактичный человек по имени Зиновий слегка прав. Мне не помешает чуточку поправиться. Буквально, один-два килограмма.

Я расстегнула мелкие пуговки на лифе платья. Тусклая подделка под жемчуг. Почему? Ведь я легко могу позволить себе настоящий. Не-хо-чу. Грудь моя больше не стала. Доска-два-соска. Как любил приговаривать один гад, издевался… больше не приговаривает.

– Ой да хватит страдать! Если тебя это так волнует, давно бы уже сделала себе третий размер! Не выходит колдовством, можно обыкновенно имплантат поставить. Как все. Неужели ты думаешь, Лили, у дистрофанки Гермионы пятый размер груди от природы? Не смеши мои тапочки, красавица! Не самая огромная сумма, подаренная добрым дядюшкой на именины, и вуаля! Теперь нашу знаменитую отличницу опрокидывает вперед при резких порывах ветра!

Моя троюродная сестра весело сплетничала, раскрывая мимоходом секреты государственного пошиба. Ведь обладательница неземного бюста удостоилась помолвки с моим кузеном этой весной. А он наследник трона второй линии. Это я так, к слову.

ГЛАВА 3. Праздника!

Капитан Хегг

– Ого! – восхитился я, входя в зал.

Стол был накрыт. Фарфор, серебро и хрусталь. Пара горных кроликов, зажаренных до хруста, обнималась бесстыдно на блюде в центре. Розовел похотливо широким срезом огромный копченый окорок. Слезой текло, нагреваясь в тепле натопленной комнаты, желтое масло. Красные и чёрные лодочки икры улыбались мне развратными губами из хлебных крошечных корзинок. Финики и виноград. Зелень, острым свежим ароматом тревожила пустое брюхо. Персики, пушистые и полураскрытые, дразнили нахально мою голодную похоть. Алкоголь в разнокалиберных бутылках занимал треть стола. Превосходный ужин. Ну да. Здесь же дорога в имперский рай. Таможня. А она даёт добро. Или не даёт. Как я захочу.

С контрабандой у меня все в лучшем виде: завались. Вот если бы красивых женщин запретили к ввозу в метрополию, вот тут бы я повеселился! Не бывает. Здесь баб. Даже тупо рабынь. Тащат их другими дорогами где-то мимо меня. Хёгг!

– Праздник сегодня какой-то? – спросил небрежно, усаживаясь в кресло плотно. В непосредственной близости с кроликами.

– Канун Дня Перемены дат, – улыбнулась Мекк. Села напротив за широкий стол. Нарядилась. Платье. Красное, бархатное, с меховой оторочкой возле бюста и голых рук.

– Ты сильно рискуешь, детка, – усмехнулся я, оглядывая её ладное тело.

Сглотнул слюну. По большому счету, мне скоро станет наплевать, о чем мы решили вместе забыть. Облизал свои широкие светлые губы. Смотрел в вырез её платья, не отрываясь. Галифе бугрилось в понятном месте, очевидно сильно и заметно.

Но только не моему лейтенанту. Мекк честно не поняла, к чему это я облизываюсь по другую сторону стола, интересовалась только кроликами, чтобы успеть положить себе в тарелку кусок, пока я не сожрал все. Положила. Я провёл ладонью по лицу, смахивая прочь наваждение, поправил все мое в штанах, как мог.

Мы слаженно ели. Я запивал мясо элитным самогоном. Мекк – не менее дорогой шипучкой. Каждая бутылка на нашем столе равнялась в цене годовому жалованью старшего офицера пограничных войск. Это грело моё самолюбие какое-то время.

– Как дела? – я начал разговор. Хватит жрать в самом деле, надо поговорить. Принято это за столом.

– Плохо, – простодушно и печально заявила мне Мекк.

– Это как? – я удивился. Не ожидал.

– Я одна. Спать холодно. И негде взять того, кто согреет постель, – легко, как дышала, изложила свои проблемы мой лейтенант.

– Эх ты, – посочувствовал я. – Пришла бы ко мне. Я тоже один парюсь. Охренел, если честно.

– Нет, командир. Эта история уже была с нами. Закончилась. Тебе скучно со мной. Ты злишься. Раздражаешься. Это мешает службе, – вот непостижимая баба. Кто, о чем, а она – строго о деле. Права однозначно. Так все и было между нами. Молодец. Повезло мне с заместителем.

– Послушай, в этот день принято дарить подарки, – я уже изрядно накидался самогона. Праздника хотел. –Давай полетим в Империю. Есть там у меня одно веселое место. Гульнем по полной!

Я встал, готовый лететь. Самогонка гнала крылья из-под мышек.

– Подарим себе веселую ночь. С девками. Мальчиками. Кому, что приглянется! – меня реально несло и остановить было невозможно.

– Командир, ты в Столице вне закона, – попыталась включить мой здравый смысл лейтенант Мекк, – появляться там без особого разрешения тебе запрещено.

–Да плевал я на их гребаные запреты! Ваджра со мной. Перережу всех, как свиней, – расхохотался я, обращаясь. Прижал тело в красном бархатном платье к черному себе. Поправил короткие волосы моего лейтенанта, чтобы в рот не лезли. Вынес нас вместе с рамой в узкое окно. Посыпались осколки.

Мой вид во второй моей ипостаси. Или первой? Кто знает? То ещё испытание. Я в человечьем теле ростом за два метра. Монстр из меня гораздо крупнее. Черный, как бы человек, до пояса. Ниже, все как положено: волосатые, в тугой бараний завиток ноги страхоила и копыта. Белые змеи обнимают мой зад и бёдра. Живут своей жизнью на мне. Делал как-то любовь с нечеловеческой тварью, чуть не сдох от этой волшебной гимнастики. Оставила мне красавица на память волшебных змей на заднице. Как четыре запасных руки или члена, чем захотят, тем и прикидываются, или спят белыми татуировками на коже.

Белые змеи Матери Всего Сущего. Так назвала их одна заучка из Имперского университета. С зелеными глазами. Стоп. Сюда я не думаю и не вспоминаю. Хёгг!

Рога на моей здоровенной кудрявой башке закручиваются назад. Правый обломан наполовину. Оттого, видать, меня постоянно тянет налево. Толстые чёрные губы. Клыки наружу. Когти острые, как бритва, в человеческий палец длиной.

Кто видел хоть раз моё изображение на дверях храма Всеблагой, узнает тут же. Я Хёгг. Последний или Неназываемый. Бог похоти и разврата, входа и выхода. Летаю, где хочу.

Леди Лиллианна

Я все же переменила платье. Надела шелковое, матовое, красивого шоколадного цвета. Декольте там не было. Да и что я стала бы туда класть? Имплантат?

Мери задрала брови на лоб, при виде обновленной меня, но промолчала.

ГЛАВА 4. Подарки

Капитан Хегг

Кабак на площади Империи светил всеми окнами. Курятник матушки Бо. Я прожил здесь когда-то около трёх лет. Ладно. Это совсем другая история.

До точки Перемены Дат оставалась пара минут. В пресловутой Столице снега не было. Тепло. Брусчатка старой площади сверкала жидкой грязью, весело отражая цветные огоньки гирлянд. В приоткрытые окна стучались хлопки открываемых бутылок с шипучкой. Я крепко приложил ладонью девушку на себе по тренированному заду и втолкнул в створки дверей.

– Не может быть! Ура! Хёгг! Ты пришёл! Ты вернулся! – девчонки из заведения устремились к уже вполне человеческому мне.

В этот миг, заскрипев, стали бить часы в углу. Меня обняли со всех сторон. Трогали, щипали, гладили. Всучили бокал с игристым вином. Моей подруге тоже.

– Желание! Все загадали желание! – вопили и суетились девчонки вокруг.

– Сбудется! Сбудется, – орали они, увлекая меня своим весельем. Я готов был орать и верить вместе с ними. Я загадал. Желание.

– Бамм! Бамм! Бамм! – прозвенели часы.

Все полезли стукаться бокалами и целоваться. Я смеялся и делал тоже самое. Мой лейтенант, слева от меня, похоже, была счастлива.

Девчонки окружили меня. Обнимали, целовали, гладили везде. Только что в сапоги не заглядывали. Зайки.

– Какой ты стал! – восхищенно выдохнула Маша.

Молоденькая шлюха. Спасла меня когда-то здесь своей девственной кровью. Давно.

– Какой? – осклабился я, раскрывая объятия: цып-цып, моя золотая подружка.

– Красивый, как Хёгг! Здоровенный. Страшно даже, – она не отрывала взгляда от меня.

Слюну сглатывать не успевала. Я обнял её, присаживая на согнутый локоть, как ребёнка. Не забывая щупать за тёплый, упругий зад.

– Где Катя? – я оглянулся.

В самом деле, что-то не видно моей старинной поклонницы. Всегда первая выбегала встретить и использовать меня. В безногой моей здешней жизни она часто кормила меня задарма. Я отвечал ей любовью. Не всегда, правда, даром. Ничего личного. Сама пришла. Старый добрый закон этого мира.

Моя верная подруга медленно вышла из тени.

Я поразился молча. Какая-то подлая рука порезала нежное лицо. Уродливый, грязно сросшийся шрам опустил веселую мою прежнюю девочку на самое профессиональное дно. С такой физиономией ни один солдат не купит. Только калеки. А от них не жди добра и денег. Сам был таким когда-то.

Ладно. Пора делать подарки.

–Иди ко мне, красавица, – я улыбнулся и протянул к ней левую руку.

Катерина, стесняясь, подошла. Замерла, не достигнув моей ладони. Бедняжка. Не узнать резвую веселую мою подружку. Катька-бонус больше не существовала. Бледная уродливая тень ласковой, обожающей добрый трах больше серебряных монет женщины. Да ладно! Я подлетел к ней в секунде от засыпанного цветной новогодней мишурой пола. Взял её поникшее лицо в обе ладони. Стёр пальцами чужую грязь и злобу.

– Хочешь, грудь тебе сделаю, как у Красотки Сью? – спросил в знакомое ушко.

– Хочу, – из голубеньких глаз лились тёплые слёзы.

Прямо на чернеющие мои ладони.

– Лови, – рассмеялся я и оттолкнул красавицу тихонько в центр кабака.

–А-ах! – раздался всеобщий вздох восхищения.

Секундная пауза. Аплодисменты. Крики восторга. Посмотрели. Включили мозг. Или что у них там вместо этого. Здешние дамы всегда славились скоростью соображения. Подбежали разглядеть поближе.

Девушка блистала нежным румяным цветом нового юного лица и неземным размером упругого бюста.

И понеслось! Никакие отговорки мои не принимались. Праздник, так праздник! Я ржал над этими добрыми дурами и делал все, что они просили. Исправить сломанный нос? Да не вопрос. Добавить размер-другой груди? Пожалуйста. Увеличить рот и губы? Легко. Одна, стесняясь, попросила вернуть девственность. Отлично. Но с условием, что я не стану потом трудиться над этим.

Я веселился от души, даря себя направо и налево. Исправлял недостатки веселых мордашек и юных, и не слишком, тел.

Они все рвались отблагодарить меня за труд. Я глотал самогон, закусывал и делал любовь. Отвёл душу. Со всеми, кто этого желал. Мои белые змеи на бёдрах не отставали. Резвились по-полной. Помогали мне удовлетворить такую прорву похоти. Девчонки визжали тонко от восторга. Сияли от счастья и любили меня искренне. Праздник определенно удался. Я, как древнейший из богов, сделал подарки всем, кто просил. В День Перемены Дат повеселил своих жриц, как умел.

Леди Лиллианна

– Вот теперь то, что надо! – сказала довольно Мэри.

Торжественно сдернула с зеркала скатерть. Обожает пафосные жесты.

Я посмотрела. Древнее стекло отразило худенькую девочку в бледно-персикового цвета платье с атласной нежной кожей в низком вырезе и таким же прелестным лицом. Зеленые глаза в пол лица, прелестный носик и пухлые поблескивающие в свете неяркой лампы губки. Это я? Ах да! Серебристые туфельки с каблучками рюмочкой. Ой-ё!