Химера

01 Порция

Тишина.

Тишина в моём убежище отсутствует. Я её не слышала уже неделю. Даже сейчас, лёжа на грязных мешках, набитых моим рваньём, я слышала не только шум собственного сердца, но и стоны умирающего города.

Где-то неподалёку трахались пара подростков из Среднего города. Точнее, это мне теперь казалось, что неподалёку, а на самом деле они были за пару квартир от меня. Наверное, со временем я научусь определять расстояние на слух, но пока что эти фальшивые стоны стучали в моей черепной коробке громче выстрелов Стражников во время рейда в Нижний.

Интересно, парнишка, который над ней пыхтит тоже понимает, что она сейчас уснёт от скуки? Вряд ли.

За бетонной стеной капала вода. Хотя, нет, не вода, а едкая жижа, разъедающая металл. Пахнет стрёмно, будто кто-то наблевал в соседней квартире и оставил жижу мутировать от вали. Каждая капля отдавалась в моих висках чётко, звонко, как гвоздь, вбиваемый в черепную коробку. Из Среднего города, с завода, доносился низкочастотный гул, от которого у меня ныли зубы. Где-то на этаже выше кто-то шагал, скрипел пол.

Мир стал прозрачным и невыносимо громким. Неделю назад.

Сначала обострилось зрение. Теперь я могла бы с честью носить кличку Кошка, если бы мне кто-то её дал. Наверное, валя, Вайолент всё-таки частично разумен. Он правда старается помочь, облегчить твою жизнь.

Следующим был слух. Кажется, мир сузился до одних только барабанных перепонок, и теперь, чтобы выйти из дому, я надевала шапку и плотный капюшон, чтобы просто не сойти с ума от какофонии звуков. Я бы и сейчас с удовольствием забилась под одеяло и заткнула уши, но…

Шаги.

Чужие. Лёгкие, осторожные. Не сталкер, нет. Сталкеры двигаются как тени, их не услышать, пока они не захотят. Это был кто-то чужой. И он приближался к моей норе.

Пять метров. Три. Сердце заколотилось так, что я боялась, его стук выдаст меня. Откуда-то пришёл запах — сначала пыль и озон, а потом, под ним, слабый, едва уловимый шлейф технического мыла и дикого глянцевого гриба. Знакомый. Но прежде чем я успела опознать его, ноздри ударила волна вони Нижнего города — смесь гнили, химического дыма и сладковатого запаха разложения. Меня скрутил спазм, желудок подкатил к горлу. Я прижалась спиной к ледяному бетону, пальцы сжались на рукояти заточенного обломка арматуры. Он был холодным и шершавым, единственной реальной точкой в этом катящемся в бездну мире.

Был бы нож, так ведь сломала...

Ублюдки из Драконов выследили меня? Падальщик какой-нибудь забрёл? Какая-нибудь голодная зверушка вынырнула из канализации?

Мышцы ног напряглись, готовые к прыжку. Зрение, и без того видящее в полумраке как в сумерках, помутилось, поплыло цветными пятнами. В груди зашипело знакомое, гадкое тепло — страх, смешанный с яростью. И под ним, глубже… что-то ещё. Что-то тёмное и инертное, что в последние дни лишь изредка пошевеливалось, будто змея, свернувшаяся на запястье.

— Мелочь? Ты тут?

Я вздрогнула, и арматура едва не выпала из онемевших пальцев.

Знакомый, тихий, чуть сиплый голос. Лита.

Я заставила себя сделать медленный, тихий вдох, просеивая ворох запахов. Отсекла вонь, отсекла пыль. Ещё пару дней, и я научусь, подобно фермерскому костепсу, чуять опасность за километры.

Да, это он. Её запах. Лита всегда пахла чуть иначе, чем всё вокруг — лёгкой нотой чего-то живого, неиспорченного, даже сквозь запах пота и страха.

— Алиса? Выходи, это я.

Выдох.

Я позволила мышцам расслабиться, и по телу прошла дрожь — не от холода, а от сброса дикого напряжения. Голова тут же напомнила о себе тупой, сверлящей болью где-то внутри башки, точно между глаз, но глубже. Ещё один подарок. Ещё один верный признак.

Что же, пора признать очевидное. Я мутирую. Нахваталась вали в старых тоннелях.

Я отодвинула кусок прогнившей фанеры. Коридор был пуст. В тусклом свете светящихся синим лишайников витал лишь запах гнили.

— Я здесь, дура, — сказал голос слева.

Воздух задрожал. Он словно сгустился, замерцал, как жар над костром. И из этой ряби материализовалась она.

Лита. Маленькая, тщедушная, в поношенной куртке. Её камуфляж был неидеален — это выматывающая способность, которую нельзя удерживать вечно. На её руках, шее, на скулах проступали участки кожи, похожие на кожу ящерицы — серо-зелёные, с едва заметным переливом чешуек. Они влажно блестели в тусклом свете, выдавая её с головой.

— Когда ты последний раз ела? — безэмоционально спросила она, оглядывая меня с ног до головы.

Её взгляд задержался на моём лице. Я подозревала, что сейчас мои зрачки расширены, реагируя на каждый блик света, словно я зажравшийся партиец, нюхающий синток с пуза шлюхи.

— Кажется, вчера, — буркнула я, натягивая на лицо грязный платок. Это помогало. Немного. Хотя бы не тошнило от вони с первых секунд. — Что случилось?

— Топор просил передать, что у Рыка есть для тебя работёнка, — ответила Лита, отряхивая куртку от налипшего мха. — Что-то срочное. Платит порцию.

Порция.

Не самопальный отвар из вальки, которую варят мужики из Нижнего, не напичканные валей вперемешку с отходами синтока грибы, которые раздают пролам из Среднего. Настоящий стабилизатор на основе синтока. Вкус Верхнего города. Он мог не вылечить — никто и ничто не лечит мутацию, — но он мог затормозить. Дать передышку. Притупить этот кошмар обострённых чувств, унять дрожь в пальцах и боль, что сверлит череп изнутри. Купить время.

Ещё неделю человечности.

— Идём, — выдавила я хрипло. — Но сначала — к Гнусу.

— К Гнусу? — поморщилась Лита.

— Мой старый нож сломался на прошлой неделе, когда я пыталась вскрыть заржавевший люк, — пояснила я, ныряя обратно в квартиру.

Жаль, но оно того стоило. Оранжевый рожок от автомата и пятнадцать новёхоньких, пусть и насквозь промокших патронов. Не целое состояние, но пару месяцев можно не работать.

— Гнус обещал сделать новый из старой турбинной лопатки, — продолжила я, выщёлкивая три патрона и убирая их в поясную сумку.

02 Шанс

Тишина кончилась, как только мы выбрались из тоннелей. На Свалке её не бывало по определению.

Лагерь Волков раскинулся там, где кончался Нижний город и начиналось царство ржавого металла. Пятьдесят лет назад, после Великой войны сюда таскали всю заражённую технику, а теперь, когда радиация для большинства жителей Эгиды-13 перестала быть проблемой, её почти всю разобрали на запчасти.

Ржавые бронеплиты с серой, потрескавшейся краской послужили для Волков отличными укрытиями.

Это не было похоже на хаотичные трущобы Нижнего. Тут чувствовался порядок, заставляющий напрячься. Извилистые «улицы» между горами металлолома были расчищены. По периметру — вышки из сваренных балок с наблюдателями. Вместо коптящих бочек — несколько относительно целых дизель-генераторов, ровно гудевших в такт. Воздух пах не дерьмом и гнилью, а машинным маслом, ржавчиной и… хлебом. Где-то пекли настоящий хлеб.

Кроме шуток, меня это радовало. Наверное, учитывая то, как Волки драпали после наступления Волков, это было правда круто.

Лита шагала рядом. Она снова была видима, чешуйки на её шее нервно поблёскивали, а на плече болтался новенький на вид пистолет-пулемёт. Повезло, повезло. Надо было тоже пошариться по карманам Драконов, но уж больно мне хреново.

— Они тут явно не голодают, — прошептала Лита.

— Пока что, — добавила я, снимая очки, чтобы протереть их платком. Глаза тут же начали слезиться. — Но ещё пару месяцев, или одна более-менее успешная атака Драконов…

Жители, которые перебрались сюда вместе с бывшими хозяевами города, поглядывали на нас. Не так, как на Рыжем Рынке — с алчностью или отвращением. Здесь во взглядах читалось нечто другое: холодная оценка, любопытство, усталая надежда. Я увидела женщин, чинящих одежду у входа в бункер из автобуса, детей, таскающих воду в вёдрах из фильтрационной установки, стариков, ковыряющихся в разобранной электронике.

Волков потрепало, и это было заметно. Впрочем, отчаяния на их лицах я пока не видела. Пока что.

Это был осаждённый гарнизон. Последний бастион, как бы пафосно это не звучало. И все готовились к битве.

Топор, грузный мужчина с лицом, изборождённым шрамом от виска до подбородка, повёл нас к центру лагеря. Мы с ним были давно знакомы, но, на мой вопрос о сути задания он лишь молча кивнул вперёд.

Там стояло сердце всего этого – огромный, шестиосный грузовик-танкер с сорванными цистернами. Его многотонную кабину превратили в штаб, обшили дополнительной бронёй из плит, проделали узкие бойницы, на крыше приварили пулемётное гнездо. Из трубы, выведенной вбок, валил едкий дым.

— Жди тут, — буркнул Топор, кивнув на ящики у колеса.

Я уселась на ящики, взглядом поискав Литу, но та совершенно незаметно для меня испарилась, а запах затерялся в толпе. Что же, такая вот у меня скромная подружка, если наши отношения можно назвать дружескими, конечно.

Впрочем, я не могу её осуждать. Я знаю, как её сейчас будет трясти. Лита всегда переживала приступы отходняка от своих способностей в одиночку, лишь изредка приползая ко мне, если совсем уже крыша начинала ехать.

Топор тяжело взобрался по приставной лестнице к двери кабины и постучал.

— Шеф, Мелочь пришла.

И всё-таки я ненавижу это прозвище.

Воздух в кабине был густым и тёплым – пахло табаком, металлом, потом и чем-то лекарственным. Всё пространство было заставлено картами, схемами, полками с припасами. У дальней стены, за столом, сваренным из стального листа, сидел он.

Дмитрий Рыков.

В живую он казался меньше, чем в рассказах. Не огромным медведем, а… волком. Тощим, жилистым, с проседью в тёмных, коротко стриженных волосах и в глубоких морщинах вокруг глаз. Он не был стар. Ему было лет сорок пять, но взгляд был на все сто — усталый, выгоревший, но цепкий. Как у сталкера, который уже всё видел и теперь просто считает шаги до выхода.

Ого. Я до этого лично с главой банды Волков не встречалась. Работа, видимо, действительно серьёзная.

— Садись, Алиса, — его голос был низким, хрипловатым, без лишних эмоций. Он, не отрывая взгляда от схемы тоннелей, разложенной на столе, кивнул на табурет. — Топор говорил, ты справилась с драконятами в шахте.

— Мне повезло, — села я, стараясь не ёрзать. Кабина казалась слишком тесной, а его присутствие давило сильнее, чем рёв толпы на рынке. — Да и Лита помогла.

— Удача — тоже навык, — он наконец поднял на меня изучающий взгляд.

Он смотрел на меня не с отвращением, как тот же Гнус, а как инженер смотрит на незнакомый, но потенциально полезный инструмент. Его взгляд задержался на моих руках, и я поняла, что бессознательно тереблю язычок молнии куртки.

— Ты мутируешь.

Это не был вопрос.

Я кивнула, чувствуя, что в груди что-то оборвалось. Сказать «да» вслух было бы признанием поражения.

— Накопился Вайолент в организме? Или сама какую-нибудь модификацию вколола?

— Надышалась, — ответила я тихо. — Это ведь рано или поздно должно было случиться, верно?

Рыков коротко вздохнул.

— Топор и Лита предлагали тебе модифицироваться. Почему ты отказывалась?

— Я видела, как выворачивает Литу от перегрузки, — подумав, ответила я. — Разок я отпаивала её валей, перемешанной с водкой, когда она чуть не откинулась у меня в убежище.

Рыков поморщился и глянул в окно.

— За всё приходится платить, Алиса, — сказал он.

— Мне и так было нормально, — пожала плечами я, прикрывая слезящиеся глаза. — Бегать по подземке Восхода можно и без мутаций.

— Что ты чувствуешь?

— Всё. Зрение, слух, нюх. Всё обострилось до... до жопы. Голова раскалывается.

Рыков молча откинулся на спинку кресла, скрестив руки. Свет от коптилки выхватывал резкие тени на его лице.

— Лао Шу и его Драконы выдавили нас из города, — начал он без предисловий, как будто продолжал давний разговор. — Они захватили все основные входы в штольни Восхода. Там ещё остались не вскрытые ангары, а значит — патроны, оружие, возможно, утерянные технологии.