Хорошая девочка

Утро

Будильник на телефоне орал целую бесконечную минуту, пока Марина пыталась дотянуться до него. Рядом Сергей кряхтел и натягивал подушку на голову.

— Выключи его, ради бога...

Так и не дотянувшись, Марина обессиленно вытянулась на кровати.

— Твой телефон — твой кошмар.

Он приподнялся, щурясь, и потянулся к тумбочке. Вместо телефона схватил пульт от телевизора, тыкал в него, пока не понял ошибку.

— Долбанный...

Будильник наконец замолчал. В квартире воцарилась блаженная тишина, нарушаемая только тихим похрапыванием кота на подоконнике.

Марина перевернулась на спину, глядя в потолок.

— Ты сегодня дома?

— Нет, — Сергей уже сидел на краю кровати, почесывая спину. — Опять конференц-колл с «америкосами» в девять вечера — «туристический бизнес — не для хилых», — он передразнил гундосый голос начальника.

Кухня встретила их хаосом: вчерашняя посуда в раковине, пустая пачка кофе на столе. Марина зевнула и стала мыть посуду:

— Прости, дорогой, вчера после группы не было сил.

— Твои психички «вампирят» у тебя энергию.

Марина улыбнулась и пропела высоким пионерским голосом:

— «Если не я, то кто же? Кто же если не я?»

Сергей открыл холодильник и достал одинокий йогурт.

— О, завтрак королей, — он вгляделся в этикетку. — Просрочен на два дня.

— Всего на два? Ещё свежий.

Он бросил его в мусорное ведро и открыл шкафчик на стене. Оттуда выпала пачка макарон.

— Марин, мы когда-нибудь начнём покупать нормальную еду?

— После того, как ты научишься закрывать тюбик с зубной пастой.

Он закатил глаза, но улыбнулся.

Марина подошла к нему и обняла его сзади.

— Прости, мой хороший, я была вчера без сил после группы. А просроченный йогурт должен был помочь тебе побыть денёк дома и отдохнуть.

— Отдых бы получился незабываемый — гонки на унитазе.

Оба рассмеялись. Марина прижалась к нему.

— Я сделаю тебе макароны с сыром.

Двадцать минут спустя, уже почти одетый, он рылся в прихожей.

— Ты не видела мой синий галстук?

— Тот, который ты ненавидишь?

— Да нет, который... — он замялся. — Впрочем, забей.

Марина молча достала из-под диванной подушки смятый галстук.

— Ага. Вот где ты.

— У тебя сегодня группа?

— Да, как обычно.

Он наклонился, чтобы поцеловать её на прощание, она отклонилась, поскольку ещё не чистила зубы, но ему было всё равно.

Его губы были тёплыми и слегка липкими от кофе. Марина почувствовала запах мятной жвачки и нового одеколона, который он купил в аэропорту.

— Не задерживайся, — сказала она в спину, когда он уже выходил.

— Постараюсь.

Дверь захлопнулась. Марина осталась стоять посреди кухни, задумчиво глядя на следы кофе на его чашке.

Групповая терапия

Кабинет пах лавандовым чаем и свежей бумагой. Марина расставляла стаканы, отмечая про себя едва уловимые изменения в группе — Лена сегодня сидит прямее и смотрит увереннее, Катя не прячет руки в рукавах как обычно. Маленькие победы.

— Сегодня будем говорить о страхе, — её голос мягко заполнил комнату. — Не о том, что на поверхности. О том, что сидит глубоко внутри и шепчет: "Ты не справишься одна. Ты не сможешь. У тебя не хватит внутренних сил".

Она заметила, как Аня, новая участница, напряглась. Её пальцы сжали край кресла до побеления костяшек.

— Кто-нибудь слышал про теорию разбитых окон? — Марина обвела взглядом группу. — Если в здании разбито одно окно и его не чинят — скоро появятся новые. Так и с нами. Если терпим маленькие нарушения границ — придут большие. Кто-нибудь хочет высказаться?

Аня резко подняла руку:

— Мой бывший вчера звонил. Сказал, что если я не вернусь, он... — голос дрогнул. — И знаете что? Я подумала — а вдруг он прав? Вдруг я действительно никому не нужна?

Её голос дрогнул.

— Мы с ним встречались всего два месяца, и после наших собраний я пришла к выводу, что он психопат. Он жестокий и... мне страшно с ним, я почти не могу с ним расслабиться. Но как я буду одна? Я была одна почти год, и это ужасно — нет ничего хуже, чем знать, что ты никому не нужна.

На её глазах появились слёзы.

Тишина. Даже Таня, вечная скептичка, перестала крутить в руках телефон.

Марина медленно подошла к окну.

— Видите это дерево во дворе? — Она указала на чахлый клён. — Оно растёт криво, потому что десятилетиями тянулось к свету, огибая крышу сарая. Но оно живое. И теперь, когда сарай снесли — оно может распрямиться. Если даст себе время.

Она повернулась к женщинам — усталые, задумчивые лица.

— Мы сегодня сделаем упражнение, — она раздала листы бумаги. — Напишите три вещи, которые вы терпели, но никогда не позволили бы терпеть своей лучшей подруге.

………

Когда группа расходилась, Аня осталась сидеть, сжимая в руках исписанный листок.

— Я... я не знаю, что делать, — шептала она, всхлипывая.

Марина присела рядом:

— Знаешь, в чём парадокс? Самые крепкие клетки — те, что мы строим себе сами. Она осторожно прикрыла своей ладонью дрожащие пальцы Ани. — И ключи от них — у нас в кармане.

За окном клён качался на ветру, расправляя искривлённые ветви.

После группы

Кабинет опустел, оставив после себя смятые салфетки и стаканчики с недопитым чаем. Марина методично собирала брошюры, отмечая, какие именно участницы взяли с собой — "Циклы насилия" разобрали почти все, а "Как восстановить самооценку" остались нетронутыми. Профессиональное наблюдение.

Аня сидела неподвижно, уставившись в разбитый экран телефона. Её поза демонстрировала классическую реакцию замирания — организм, привыкший к постоянной угрозе.

— Ты хотела поговорить? — Марина опустилась в кресло напротив, сознательно выбрав позицию на одном уровне, без стола между ними. Техника равного контакта.

Аня подняла глаза. В них читалась не усталость, а эмоциональное истощение — важное клиническое различие.