Хорошая для плохого. Стань моей

1.

Выпускной — всегда то, чего ждут все выпускники, такие же, как и мы сегодня.
Я получила не только документы об образовании, но ещё и нашла свою настоящую любовь… В лице плохого парня Дани Бодрова. Который внезапно для всех взял и влюбился в хорошую девочку…

Теперь мы отправляемся во взрослую жизнь.

Мы уже больше не школьники. Теперь мы будущие студенты вуза…

Осталось только туда сдать экзамены.

Заиграла медленная композиция.

— Идём, Бэмби. Я тебе обещал медляк.

Мы вышли с ним в центр танцпола с неяркими огнями. Он мягко обвил руками мою талию. Я положила руки на его широкие плечи и мы стали медленно покачиваться в такт музыке. Я смотрела в его глаза, он — в мои, и счастье заполняло меня до самых краёв.

Даня прихрамывал, да и в принципе в ритм не попадал, но танцевал: сам, без костылей или чего-то ещё…

Ради меня.

И это и есть — настоящее счастье.

Счастье — когда твои близкие живы и здоровы.

Когда на таких важных мероприятиях вы вместе.

Когда впереди у вас много-много лет и блестящее будущее…

Не деньги, слава или какие-то блага, нет.

Жизнь и здоровье любимого человека — самый большой подарок небес.

Мы с Данечкой теперь это знаем как никто другой.

Мы словно повзрослели с ним лет на десять.

Вокруг нас кружили мальчики и девочки, а мы молча любили друг друга как мужчина и женщина. Мы научились ценить то, что действительно важно.

Я улыбнулась ему и положила голову на плечо.

Так хорошо и тепло в его руках — вот мой настоящий дом, которого мне так не хватало. Вот моя половинка, которую интуитивно я искала, и с кем я чувствую себя теперь цельной…

— Бэмби, — прошептал он мне на ухо, поглаживая меня по волосам.

— Что?

— Я люблю тебя, малышка…

— И я тебя люблю…

— Очень.

— И я — очень.

— Выходи за меня, Бэмби.

Я аж остановилась на месте и подняла на него изумленный взгляд.

— Ч-что ты сказал? — Спросила я.

— Хочу, чтобы ты стала моей женой, — серьёзно повторил он. — Выходи за меня, Бэмби. Хочу любить тебя по-взрослому. Всю жизнь.

Я в полном шоке смотрела в его карие глаза. Он не шутил, я знаю этот его серьёзный взгляд. Значит, он в самом деле делает мне предложение едва мы закончили школу?

Меня накрыло безумное волнение…

— Кострова, ну чего ты молчишь? — расстроенно спросил он. — Сама говорила, что любишь…

— Люблю.

— Тогда выходи за меня.

Было очень страшно почему-то, но я всё же робко кивнула в ответ.

Я просто не смогла бы сказать ему “нет”...

— Да? — Вгляделся он в меня, словно сам не поверил своим глазам.

— Да, — ответила я негромко, но твёрдо.

Я понимала, что никого другого я так любить не смогу. Так чего нам ждать?

— Бэмби… — улыбнулся он и прижался лбом к моему. — Чёрт, как же я тебя люблю, я просто с ума схожу…

А потом он вдруг подхватил меня под попу и просто понёс куда-то из зала.

— Даня! — возмутилась я, хватаясь за его шею, чтобы не упасть. — Ты куда?

— Во взрослую жизнь! — заявил он, вышел из зала и направился со мной на руках к машине.

Он привёз меня на высокую гору, откуда было видно почти весь город. Мы стояли в тишине и смотрели на огни города, обнявшись друг с другом.

— Зачем мы здесь? — Спросила я.

— Тебе здесь не нравится?

— Нравится. Просто — зачем?

— Я же сказал, что украду тебя у всех, — хмыкнул он и взял моё лицо в свои ладони. — Хочу, чтобы этот вечер мы провели только вдвоём. Как и все наши дальнейшие вечера…

— Ты сумасшедший, — покачала я головой.

— Да-а, Бэмби, — улыбнулся Даня мне. — Ты меня сама свела с ума. Понравилась мне — сама виновата. Теперь пожинай плоды моей любви…

Мягкий поцелуй растворился в тёплой июньской ночи, увлекая нас за собой.

Когда мы лишь немного насытились друг другом, Даня отпустил меня и пошёл к машине. Вынул из багажника большой плед и расстелил его прямо на траве под звёздами.

Он подготовился прямо.

Значит, сегодня он серьёзно намерен получить от меня взрослой любви…

Я очень волновалась, не знала, как себя вести и вообще — точно ли я этого тоже хочу?

А если мне не понравится? А если больно будет?

Что тогда дальше с нами будет?

И… Мы будем делать это на пледе на траве? Под открытым небом?

Место тут явно дикое, и вряд ли кроме нас тут появится ещё кто-то, да и машина нас как раз закрывала от чужих глаз, но всё же…

А на пледе между тем появилась бутылка вина с фужерами и ветка винограда в пластиковом лотке.

Я невольно улыбнулась — да ты романтик, Бодров? Не знала-не знала…

Может, он ничего такого и не задумал, и мы просто посидим на пледе и посмотрим на звёзды?

— Чего стоишь-то? — обернулся парень. Он уже снял пиджак и бабочку и уселся на плед. Принялся откупоривать бутылку. — Садись рядом. Виноград сладкий, класс…

Это было так странно: мы, разодетые в пух и прах, вдруг уехали в лес и сели на полянке смотреть на звёзды в шикарных нарядах…

Придерживая подол дорогого платья я присела рядом с ним.

Даня протянул мне мой фужер, наполненный красным вином. Я смотрела то на него, то на вино — научит меня дурному этот плохой мальчик, я так чувствую!

— Ты не пробовала вино ни разу? — спросил он, заметив мой озадаченный взгляд.

— Нет, — покачала я головой. — Никогда. Не пробовала алкоголь вообще.

— Бэмби… — тихо рассмеялся он. — Ты как из другого мира реально. Но сегодня праздник, можно и вина выпить. Бокала тебе тогда хватит…

— Хватит? Для чего?

— Для того, — поднял он брови, но я так и не поняла, о чём он говорил. А он поднял свой бокал вверх. — Ну, за нас! За наш новый этап жизни.

Он отпил из своего фужера и смотрел на меня. Я опустила голову и сначала принюхалась. Спиртом не пахнет никаким… Пахнет ягодами.

Тогда я сделала один маленький глоток и задержала жидкость во рту.

2.

Я поняла, что тоже не могу уже справиться с собой.

Я хотела, чтобы он продолжал…

Чтобы он целовал меня также горячо, даже до боли сминая мои губы, до дрожи сжимая меня пальцами.

Я позволила ему снять с себя платье.

Смущалась поднять глаза на него.

Я осталась в одном белье и чулках…

Белое кружево едва прикрывало моё тело, это бельё не рассчитано на то, чтобы прятать что-то его. Когда мы покупали этот белый комплект, я совсем не думала о том, что его может увидеть кто-то…Он.

Даня же явно пришёл в восторг от моего вида.

— Агния… — прохрипел он практически, сгребая меня в объятия. — Красавица… Чёрт.

Он тоже снял с себя рубашку и брюки.

Я дрожала. Нет, холодно не было. Я очень волновалась, но понимала, что я хочу этого так же, как и он.

Он прижал меня к себе, упираясь в моё бедро.

Я, конечно, никогда не видела эрецию вживую, но картинки-то разные на уроках анатомии видела. И прекрасно чувствовала…его. Понимала, что он возбуждён до предела.

Наверное, меня это должно было пугать…

И пугало. Точнее, больше пугала неизвестность — а как это?

А ещё я переживала, что же скажет Даня потом?

Ведь я не справилась с собой, поддалась чувствам и нырнула вместе с ним в омут с головой.

Он ведь всегда говорил, что я хорошая девочка. Но сейчас как-то я больше на плохую была похожа.

Понятия не имела, что конкртено вытворяло моё тело в его горячих объятиях. Оно словно жило отдельно от меня и умело больше. Просто отзывалось на его ласки, спина выгибалась ему навстречу, а с губ срывались тихие стоны, которые я уже не могла бы контролировать.

— Тебя так поцелуи уже завели? — смотрел он на меня в одном белье, гладил меня руками по животу, бёдрам, плечам…

— Не знаю… — простонала я, привлекая его к себе.

Я откуда знаю, что со мной творится? Просто пусть не отпускает, продолжает.

Особенно меня впечатлило мягкое движение по моей груди. Даже через кружево бюстгальтера я ощущала его касание и испытывала просто фейерверк из ощущений…
— Капец ты… — сказал он с восхищением, с трудом он оторвался от моих. — Горячая.

— Это как? — задала я, наверное, глупый вопрос.

— Это охеренно, Бэмби, — простонал он и снова приник к моим губам.

Его язык мягко и ласково обвёл контур моих губ, заставив меня покрыться полностью мурашками и вцепиться в его плечи. А потом он осторожно, но настойчиво развёл мои губы и проник меж них языком.

Наши языки встретились и сплелись в каком-то абсолютно сумасшедшем страстном танце…

А потом Даня отодвинул кружево бюстгальтера и коснулся моего соска…

Меня разбило стонами.

3.

ДАНИИЛ.

Обхватил губами её сосок.

Мне казалось, нежнее ничего ещё не касался мой язык.

А её реакция…

Первая, искренняя…

Водил языком по соску ещё и ещё и с упоением наблюдал за ней, срывал с губ тихие стоны, и даже, кажется переходил на стон и сам.

Неужели она — моя?

Неужели я могу её целовать, и Бэмби не убегает от меня и не стесняется?

А девчонка и правда меня любит. И хочет меня также, как и я — её, только ещё пока о желаниях своего тела не догадывается. Я научу….

Ей будет со мной хорошо. Всё будет постепенно, ласково.

Ни на кого я не стал бы тратить столько времени и не устраивал бы танцы с бубнами вокруг её девственности, но…

С Бэмби всё не так, всё по-другому. Она даже не целовалась! Какой ей секс сразу?

Опять испугается, убежит и не скоро меня к себе подпустит.

Тот, кто терпеливо ждёт, будет вознаграждён.

А с ней придётся ждать. Потому что на сегодняшние ласки я её почти вынудил, не оставил шанса отказаться, а это неправильно. Только откуда она узнает, что хочет меня, если я не покажу ей хотя бы в лайт-версии, что такое секс и оргазм?

Пришлось идти на такие хитрости.

Бэмби — трусиха. Она бы боялась секса до тридцати пяти лет, а меня уже за последний год задолбал стояк.

Как увидел её ещё первого сентября, так и преследует меня стояк на постоянной основе. Уже руки все стёр, мечтая о ней ночами, когда оставался в комнате один, или в душе…

Я мог бы найти себе девку и разрядится с ней, вытрахать её по самые гланды, но мне просто это больше не нужно.

Я хотел близости только с ней, с Бэмби. А с ней так вот нельзя.

Таких принцесс не трахают, их любят и ласкают.

Впрочем, и трахают тоже, но это уже позже, когда она будет стонать в мокрых трусиках и сама просить это сделать с ней, когда она уже будет знать, что такое секс и оргазм и испытывать похоть тоже. Вот тогда мы с ней обязательно оторвёмся, путь не просит пощады — я слишком долго ждал!

Ну, а сегодня, я буду нежно любить принцессу и делать вместе с ней её первые шаги во взрослую любовь и в мир чувственности.

Меня заводило ещё больше, когда я думал о том, что никто её не касался, я буду первым, подарившим ей взрослую ласку.

Моя невинная куколка…

Оглажила её бёдра и попу и мягко перешёл на клитор, который пока ещё скрывался под трусиками.

Бельё на ней такое было, что член чуть не разорвало от одного вида.

Я бы её, конечно, хотел бы испортить прямо сейчас, и войти как можно глубже…

Но сегодня будет всё только нежно и красиво.

Она завозилась и ухватилась за мою руку, не давая мне продолжать.

Приподнялась на локтях и смотрела испуганно.

— Не бойся, — сказал я ей. — Больно не будет. Никуда далеко я не зайду, я вижу, что ты пока не готова.

— Правда? — всё равно спросила она.

Неужели думала, что я позволю себе быть с ней грубым и давить?

Отымею её прямо тут, под небом, где даже после негде будем помыться?

Душ ей понадобится. Всё же это первый раз. Я хочу, чтобы он прошёл в каком-то более комфортном месте. А сегодня — это так, забава. Подготовка Бэмби к тому, что мы потом будем делать с ней очень часто. Может быть, по три раза на дню вместо завтрака, обеда и ужина… Пусть привыкает потихоньку, что рядом со мной она будет почти всегда голая!

— Правда, — целовал я её плоский животик, и она вздрагивала. — Я хочу тебя поласкать. Как поцелуи, только… Тела, а не губ. Это приятно, не бойся… Если будет неприятно — скажи, я не буду. Больно сегодня не будет, я не полезу на тебя, если ты этого боишься.

Взглянул на неё. Судя по глазам — боялась.

Зря. С ней я буду хорошим мальчиком. По крайней мере, пока она сама не готова к тому жаркому сексу, которого хочу я, и который она сама потом будет просить.

— Я тебя не трону, — повторил я. — Только поласкаю. И всё. Обещаю. Доверься мне, малыш. Расслабься… Закрой глаза и просто ощущай. Я сниму и трусики, но никто на тебя не полезет, если ты не хочешь пока. Дай мне просто сделать тебе приятно. Дашь?

— Ну… Ладно, — наконец сказала она, и я заставил её лечь обратно, а сам стянул с неё кружево, которое мне мешало. — Не бойся, говорю… Расслабься.

Развёл её ноги в стороны и провёл ребром ладони по клитору и входу во влагалище…

Она тяжело задышала, часто, словно я непонятное что страшное с ней собрался делать. Ну, ничего, сейчас забудется постепенно, и кайфанёт.

Первый оргазм — особенно яркий. Пусть испытает. Хочу видеть, как моя Бэмби бьётся в оргазме.

Мягко принялся пальцами массировать капюшон клитора и наслаждался тем, как меняется её выражение лица. Настороженность постепенно уходила, и начало появляться то, чего я так ждал — выражение сексуального удовольствия.

Стонать она словно бы стеснялась пока, но всё равно тихие стоны срывались с её губ.

Она закрыла глаза и ловила ощущения, первые в её жизни.

— Приятно? — шепнул я на ухо ей.

Приблизился к ней, не прерывая ласки клитора.

— Да… — тихо прошептала она и застонала.

О да… Это только начало, девочка.

От её стонов член совсем как каменный стал, аж больно, слышать её сексуальные робкие пока ещё стоны, и не применять член в деле было трудно. Но придётся держаться.

Насладился её губами, а потом опустился ниже.

Теперь я хочу целовать её в другом месте…

Мягко подхватил капюшон её клитора губами, и Бэмби застонала громче.

Девчонка ещё, но её тело всё испытывает как надо…

Она возбуждена.

Клитор уже набух от моих ласк, из входа во влагалище сочилась тоненькая струйка её возбуждения…

Я ощущал этот запах, он специфичный. Приятный для меня, очень возбуждающий.

Мне совсем голову снесло от него, я стал слизывать эту струйку, касаясь и того места, которое очень скоро принесёт немало кайфа и мне…

Ласкал клитор, иногда заводя язык и во влагалище, глубже…

4.

АГНИЯ.

Даня отвёз меня домой. Платье еле одели обратно так, чтобы не было очевидно, что я его где-то снимала. Дед бы такого не пережил точно!

Возле подъезда мы с трудом расстались.

А когда я поднялась в квартиру, взволнованный дедушка уже ждал меня в коридоре.

— Агния! — тут же начал ругаться он. — Ну что это такое? Где вы были?

— Прости, — улыбнулась я и обняла своего деда. — Прости, пожалуйста. Даня меня возил посмотреть на город с горы.

— Я тебе звонил. Мама Дани звонила ему. Почему вы не отвечали? Мы ведь волновались!

— Да мы что-то… Заболтались совсем. Не волнуйся, пожалуйста.

Я усадила деда на диван и замерила ему давление.

— Высокое… — пробурачала я и пошла искать экстренные в этом случае таблетки.

— Конечно, высокое… — ответил дедушка. Я заметила, что он бледный. — Ты так…пропала внезапно.

Мне стало до слёз стыдно перед ним. Я же просила Даню не чудить! Но разве он помнит все мои проблемы? Он не со зла, просто не привык ещё думать не только о себе и обо мне, но и моей семье.

А ещё мне стало очень страшно…

— Чёрт, пустая… — огорчилась я, найдя в аптечке лишь коробочку от таблеток, которые быстро сбивают давление деда.

Выкинула коробку в урну и уложила деда.

— Лежи и не нервничай, — сказала я ему. — Таблетки кончились. Я сейчас новые куплю в аптеке.

Нашла в сумочке телефон и стала звонить Дане.

— Алло! Дань, вернись, — заговорила я в трубку как только он принял звонок. — Деду плохо, таблетки кончились.

Услышав короткое “еду”, сбросила вызов и принялась кое-как сама снимать платье.

Переоделась в джинсы и футболку, побежала в коридор, прихватив телефон, ключи и несколько купюр из шкатулки деда на лекарства.

— Жди меня, — сказала я деду. — Я в аптеку и вернусь. Еду с Даней, не переживай за меня, я не одна.

Когда вышла из подъезда, увидела, как Даня заворачивает во двор.

Слава богу, что он пить тоже толком не стал… Сейчас пришлось бы искать такси, ехать самой и тратить драгоценные минуты.

Я побежала по обочине, чтобы скорее добраться до машины.

— В аптеку! — сказала я, когда оказалась на переднем сиденье и захлопнула дверь. — Скорее…

5.

Даня выехал на дорогу.

— Позвони маме, — сказала я ему. — Они нас обыскались, оказывается…

Даня достал телефон и дозвонился маме. Сообщил, что с нами всё хорошо. Очевидно, Альбина на него тоже ругалась за то, что мы так резко и надолго пропали вдруг со всех радаров. Пока говорил всё поглядывал на меня — понял, что мы натворили дел и всех заставили переживать…

Он рассказал маме, что моему деду нужны таблетки и мы сейчас едем в аптеку. А после он вернётся сразу домой.

Даня повесил трубку и снова уставился на меня.

А меня такой страх за деда разобрал, что я не могла сдержать слёз, которые крупными каплями падали на мои джинсы.

Этот день должен был стать самым счастливым в моей жизни, но наполнился страхом и обернулся кошмаром…

Дед мог совсем разболеться, и всё из-за нас! Как я себе за такое прощу?

Как назло мы ещё и все светофоры пособирали…

Как обычно: если уж попал на красный сигнал, то так всю дорогу и будет вечно красный попадаться…

Ехала и молила светофор менять цвета поскорее… Каждая минуты была на счету.

Когда машина припарковалась у ближайшей аптеки, опрометью выскочила из салона и понеслась в здание.

Запыхавшись, назвала лекарство провизору и показала рецепт, сфотографированный на телефон. Забрала таблетки и понеслась обратно к машине.

Буквально запрыгнула на переднее сиденье авто Даниила и он тут же сорвался с места, разворачивая машину в сторону моего дома.

Обратная дорога казалась мне ещё более длинной, чем до аптеки. Я только и причитала:

— Быстрее, пожалуйста… Только бы успеть. Только бы успеть…

Даня, поджав губы, и наплевав на светофоры, мчал, пропуская их, и наверняка, нарываясь на штрафы, но сейчас это было неважно — лишь бы не сбить никого и успеть к деду.

— Я посижу тут, в машине, — сказал мне Даня, когда мы, наконец, остановились возле моего подъезда, и я уже ухватилась за ручку двери. — Посмотри, как там дед. Дай ему лекарства. И если что — звони, я пока тут.

— Хорошо, — кивнула я, чувствуя, как пальцы от ужаса холодеют. Надеюсь, с дедом всё будет хорошо, и мне не придётся перезванивать Дане по какому-то ужасному поводу, я лишь скажу, что всё хорошо, и он может ехать спокойно домой.

С этими мыслями я понеслась к подъездной двери, открыла её кое-как — непослушные пальцы от нервов никак не могли попасть ключом в замок домофона…

Преодолела лестничные пролёты до третьего этажа за считанные мгновения. В боку уже закололо от спешки, но я не останавливалась, словно бы предчувствуя что-то нехорошее…

Открыла дверь в квартиру и тут же ринулась в комнату, не сняв обувь и едва прикрыв за собой дверь.

И тут же застыла на месте, чувствуя, как липкая рука ужаса стягивает горло.

Дед лежал, закрыв глаза. Он не шевелился. Как будто просто уснул, пока я ездила за таблетками для него. Но меня смутило, что он был слишком уж белый…

Я кинулась к нему.

— Дед! Деда, — тянула и трясла я его за руку.
Никакой реакции.

Вскочила на ноги и стала трясти его уже за плечи.

— Ну, очнись же. Очнись! Дед! Ну не пугай ты так меня, а… Дед…

Ни один мускул на его лице не шелохнулся.

Я попыталась нащупать пульс и испугалась ещё больше, когда поняла, что он еле-еле прощупывается. Раздвинула веки одного из его глаз и поняла, что глазные яблоки закатились. Дело плохо… Он без сознания.

Ужас пытался меня сковать и парализовать, хотелось бегать и орать от страха, но я не дала панике взять над собой верх.

Я должна держать себя в руках, потому что только я сейчас могу и должна его спасти. Каждая секунда — на вес золота, плакать и паниковать просто некогда.

Я шумно выдохнула, заставляя страх отпустить меня и вернуть мне способность двигаться и говорить. Это сейчас сделать казалось сложно, как никогда: ни тело, ни язык меня просто не слушались, стали одновременно ватными и тяжёлыми, словно в меня по горло налили плавленного свинца.

Деду плохо.

Но он жив.

Он дышит.

Таблетки ему уже не помогут.

Нужен врач.

Схватила телефон, который бросила где-то рядом с диваном, на котором без сознания лежал мой дедушка, и набрала службу экстренной помощи.

— Служба экстренной помощи. Что у вас случилось? — спросил холодный женский голос по ту сторону.

— Пришлите бригаду скорой помощи, — заговорила я быстро, помня, что сейчас дорога каждая секунда. — Мужчина, шестьдесят лет, без сознания. Было повышено артериальное давление потому что он переволновался. Гипертоник, наблюдался в местной поликлинике. Я ездила в аптеку за таблетками, чтобы сбить давление. Вернулась — он без сознания уже. Пожалуйста, пришлите врачей.

— Кем приходитесь больному?

— Внучка. Он мой…единственный опекун.

Ну, конечно, уже не опекун, так как мне исполнилось восемнадцать, но кроме деда у меня действительно никого не осталось кроме не совсем здоровой мамы…

Я не могу, не могу его потерять. Ещё так глупо и по собственной вине…

— Адрес?

Я продиктовала.

— Вызов оформлен. Ждите бригаду, — сообщил мне женский голос и отсоединился.

Я же принялась ходить по квартире.

Боже, и сколько же так ждать?

А вдруг у него сердце остановилось или пошло кровоизлияние в мозг?

Может, Даня и я сможем погрузить его в авто и доставить до больницы быстрее?

А если мы хуже сделаем? Может, его не стоит трогать?

Но всё же набрала номер Дани, вместе решим, что делать.

— Даня! — закричала я в трубку, когда он принял вызов. — Дед без… сознания. Я… — мои слова перебивали рыдания, с которыми справляться было всё труднее. Но я сражалась сама с собой, иначе Бодров даже не поймёт, что я говорю. — Я вызвала скорую. Но они так долго едут… Может, мы с тобой его…

— Понял. Иду.

Он повесил трубку, а через минуту или даже меньше постучал в дверь.

Я открыла её и впустила его в квартиру.

Даня тут же прошёл мимо меня в комнату и сел возле моего деда.

6.

Дедушку сразу же отправили в реанимацию, а мы остались стоять у её дверей и ждать. Медсестра забрала его документы, чтобы оформить на стационар, а мы мерили шагами коридор отделения реанимации.

— Это мы с тобой виноваты! — хлюпала я носом.

— Почему — мы? — спросил Даня.

— Потому что убежали. Никого не предупредили… Мы виноваты. Мы! Как я себе это прощу, Дань? Пока мы с тобой… Ему плохо было.

Даня подошёл ко мне и обнял. Уложил мою голову себе на плечо. Стал ласково гладить по спине.

— Мы не виноваты, — сказал он. — Да, конечно, мы не правы, что никого не предупредили, что поедем погулять. Но мы не хотели ведь плохого… Кто бы мог подумать, что всё вот так обернётся.

— А надо думать! — заявила я. — У меня есть дед, который волнуется, когда я не выхожу на связь. Мы не можем думать только о себе!

— Ты права, права… — вздохнул Бодров. — Не привык я ещё ко всем событиям в твоей жизни. Про деда твоего просто из головы вылетело. Будет нам урок на будущее — надо предупреждать.

Я молча плакала на его плече. Не дай бог случилось что-то непоправимое — я не знаю, как я это переживу…

— Всё будет хорошо, слышишь? — говорил он мне ухо. — Не может быть иначе. Помнишь… Помнишь, как ты верила сильно в то, что я встану?

— Да…

— Вот теперь верь также сильно, что с твоим дедом всё обойдётся, — говорил он мне. — Верь и всё так и выйдет. Со мной же сработало?

Я подняла глаза на него.

Я не знала, чем закончится эта ситуация. С Даней была совсем другая история — он молодой, выкарабкался. А дед мой уже не так молод и здоров…

Но попытка Дани поддержать меня — дорогого стоила.

Я прижалась к нему и закрыла глаза.

Стала молиться за деда…

А минуты всё тянулись и тянулись, казалось, конца и края им нет…

— Кто привёз Кострова? — спросил доктор, который выглянул в коридор, и я вздрогнула от неожиданности.

Мы с Даней тут же ринулись к нему.

— Мы.

— Кем приходитесь Кострову? — окинул нас оценивающим взглядом врач.

— Я внучка, он мой опекун, — ответила я.

— Ясно, — хмыкнул доктор. — Ваш дедушка сейчас находится в стабильном состоянии. Беду удалось предотвратить. Однако пока что он, конечно, останется в реанимации. Если состояние не ухудшится — переведём в обычную палату. И очень вас прошу — старайтесь оградить его от стрессов. Каждый новый — может стать для него последним.

— Конечно, доктор, — выдохнула я. — Значит, с ним всё будет хорошо?

— Будет, — кивнул он. — Ничего непоправимого не случилось, вы успели вовремя, молодые люди. Но наблюдаться у терапевта и пить таблетки ему всё-таки придётся. Пренебрегал ведь лечением, да?

— Пренебрегал, — вздохнула я. — Сколько уж раз я просила его сходить к врачу!

— Теперь это необходимо, — сказал доктор. — Если он, конечно, планирует ещё увидеть внуков. — Я и Даня смущённо переглянулись. — Навестить пока нельзя — он будет спать до утра. Езжайте-ка домой, молодые люди. Вам нужно отдохнуть. Костров под контролем врачей, беспокоиться не о чем.

— Спасибо вам большое, — вклинился в диалог Бодров. — Скажите, а… Можно позаботиться о том, чтобы за ним был хороший уход? Платная палата, может быть…

— Всё можно, — ответил доктор. — Только это стоит недёшево.

— Это не проблема, — ответил Даня. — Мы всё оплатим.

— Ну, пока не надо, — сказал врач. — Как встанет вопрос о переводе Кострова в обычную палату, я отправлю куда нужно. А сейчас у него и так особый уход, он ведь в реанимации.

— Хорошо, спасибо.

— Езжайте спать, молодёжь, — сказал он нам. — Ночь уж на дворе… Всё будет с вашим дедом в полном порядке.

Врач ушёл, а мы посмотрели друг на друга.

— Как хорошо, что мы успели… — прошептала я, испытывая нереально облегчение.

— Не думай о плохом, — покачал головой Даня и взял меня за руку. — Тебе даже доктор сказал: всё будет в порядке. Едем домой, Бэмби… Ты устала и наревелась.

И он повёл меня за собой к выходу из здания больницы.

7.

— Ты же не свернул! — встрепенулась я, мигом очнувшись ото сна — задремала в машине по пути домой. — Проехал поворот.

— Ничего не проехал, — упрямо отозвался Даня, крепко сжимая руками руль. — Я тебя не повезу в квартиру.

— Как? — опешила я. — А…куда?

— Ну, куда, Бэмби? — спросил он. — Домой.

— Так мы проехали уже поворот! — нахмурилась я.

Чего-то я его не понимаю сегодня совсем…

— Так не к тебе домой, — пояснил он терпеливо. — Ко мне.

— К тебе? — подняла я брови. — Зачем?

— Ты же не думала, что я тебя в такой ситуации оставлю там одну, в пустой квартире?

— Но… — растерялась я.

Он хочет, чтобы я осталась ночевать у них? Или вообще — осталась на время, пока деда не заберём из больницы? Но это же неудобно…

Одно дело приходить туда как в гости, ужинать даже за одним столом с его семьёй, и совсем другое — остаться там совсем, пусть и временно…

Аж пальцы закололо от мысли, что я буду спать где-то в постели семьи Бодровых.

— Но что скажет твоя мама? — спросила я.

— Моя мама, Бэмби, поставит меня в угол на горох как раз в том случае, если я тебя не привезу и оставлю одну в пустой квартире без присмотра, — хмыкнул Даня.

— А чего за мной присматривать? — фыркнула я. — Я уже давно вышла из возраста, когда за мной прямо смотреть надо. И мне есть восемнадцать!

— Ты попробуй это объяснить моей маме, — рассмеялся Бодров. — Для неё мы ещё дети…

— Дети… — протянула я, невольно снова вспомнив наш вечер там, на горе. Его ласки… Совсем не детские. От воспоминаний, как всё это происходило, щёки опять опалило стыдом. И удовольствием… — Дети, которые планируют пожениться. А как же она нас тогда отпустит жить отдельно или мы, поженившись, автоматически перестанем быть детьми?

— Ага, видимо. Как кольцо надел на палец в загсе — так сразу взрослым стал.

Даня припарковался возле своего дома. — Идём.

Я всё ещё сомневалась, стоит ли мне принимать предложение Дани и идти в дом. Он даже и не предлагает и ставит перед фактом.

Всё же вышла следом за ним из машины и мы вместе направились к дому.

Альбина, мама Дани, не спала и ждала нас.

— Ну, наконец-то! — Сказала она и встала на ноги, едва мы переступили порог дома. — Я уже опять звонить хотела. Ночь на дворе, а вы всё в больнице… Ой, ты с Агнией… Добрый вечер.

— Здравствуйте, — отозвалась я.

Было, конечно, очень непривычно находиться здесь именно ночью.

— Как дедушка? — спросила она, внимательно глядя на меня.

— Врачи сказали, что уже в стабильном состоянии и…всё обошлось.

— Слава богу, — выдохнула Альбина. Чувствовалось, что она тоже переживала, хоть мой дед к ней и не имел отношения. — А что говорят про лечение? Может, помощь какая нужна? Материальная в том числе… Ты говори, не стесняйся.

— Да пока ничего не говорят, — вздохнула я. — В реанимации он. Если всё будет нормально скоро переведут в обычную палату.

— Я уже спрашивал про платную, мам, — вклинился Даня. — Оформим его туда, да?

— Конечно, — кивнула Альбина. — Всё оформляйте, что нужно. Даня, контролируй, мне скажешь потом реквизиты куда оплачивать. А то Агния наверняка застесняется. Так что поручаю это тебе.

— Есть! — приложил он руку к голове.

Я же смущённо опустила ресницы.

Конечно, не стала бы я ничего у них просить.

Это неудобно. Полежал бы дед и в обычной палате. Лишь бы поправлялся…

— Проходите давайте, — перевела тему Альбина. — Голодные наверное… Мойте руки, идите в кухню.

Мы с Даней послушно выполнили просьбу его мамы и уже с мытыми руками пришли к столу. Даня помог мне занять место за ним, а мама уже накладывала по тарелкам еду. Только сейчас поняла, что ужасно проголодалась. В животе словно монстр какой заурчал, еда моего обоняния коснулся запах горячей пищи…

— Ешьте пока, — сказал Бодров и куда-то направился из кухни.

— Ты куда, Дань? — окликнула его мама. — Остынет же…

— Да приду сейчас, — ответил парень уже на лестнице. — В душ схожу и сниму костюм этот… В печёнках уже.

Да, действительно. Я-то уже переоделась в своё, а Даня так и ходил с самого вечера в том, в чём мы на выпускной ходили. Конечно, ему хотелось уже надеть что-то попроще…

Я же принялась за еду.

— На хлебушка, — поставила рядом корзинку с нарезанным хлебом мама Дани и села напротив.

— Спасибо, — поблагодарила я её и взяла один кусочек.

Моя тарелка довольно быстро опустела.

— Очень вкусно, — улыбнулась я ей. — Спасибо большое. Давайте я…тарелку помою?

— Да отдыхай уж, — махнула рукой Альбина. — Завтра загружу в посудомойку и делов… Давай я тебе чая лучше налью.

— Спасибо…

К нам присоединился и Даня. Он сел рядом со мной. Парень переоделся в свободные футболку и тонкие спортивные брюки. На его волосах и шее блестели капельки воды.

Я невольно засмотрелась на него.

Какой же он красивый… И тело у него такое крепкое, мужественное…

Поймала себя на мысли, что хотела бы провести рукой по его коже без этой футболки. Почувствовать пальцами, какая она горячая… Нащупать кубики пресса.

Увидеть в его глазах удовольствие от моих касаний…

— Агния, — услышала я голос Альбины и словно очнулась. — А? Что, простите?

Я загляделась на Даню так, что даже не слышала, как его мама меня звала.

Стыдно стало и я снова опустила ресницы и ощутила как горят мои щёки.

О чём я сижу и думаю?

Совсем с ума сошла уже…

— Идём, покажу тебе твою комнату.

— А вы не против, что я останусь? — спросила я.

Удивительным образом и Даня, и мама словно бы сразу единогласно решили, что я должна остаться здесь, и для них это как будто само собой разумеющееся.

— Против? — переспросила она. — Ни в коем разе. Я против, детка, чтобы ты ехала в пустую квартиру и ночевала там одна. Пока твой дедушка не вернётся домой ты будешь жить у нас. И это не обсуждается. Данечка, ты ешь, я провожу Агнию.

8.

— Проходи, милая, — открыла Альбина дверь передо мной. — Пока побудешь тут. Тебе нравится?

Я прошла в спальню и огляделась. Светлая, просторная… Почему она мне не понравилась бы? У Альбины отличный вкус на вещи, мебель и интерьер.

— Очень нравится, спасибо, — кивнула я. — Только вещей у меня тут нет никаких… Даже в чём спать. И полотенца…

— Это не переживай, — улыбнулась мама Даниила. — Я тебе найду сейчас что-нибудь. Вон, Данькину футболку… Тебе как платье пойдет. Он у нас такой медведь…

Альбина достала из шкафа чистую мужскую обычную белую футболку и положила её на кровать. Затем пошла искать полотенце для меня.

Я смотрела на футболку и невольно представляла себе как выглядела бы в ней.

Наверное, это будет красиво. И сексуально.

Это же одна из главных фантазий девчонок — походить в футболке любимого.

Так и хотелось уже надеть на себя… И чтобы Даня увидел…

А потом тут же смутилась собственных мыслей — о чём я вообще думаю?

У меня дедушка болеет, а я думаю о том, понравится ли Дане мой вид в его футболке…

Вспомнила про деда и снова загрустила.

Надеюсь, с ним и правда будет всё хорошо и он скоро будет переведён в обычную палату…

— Ну, вот и полотенце… — сказала Альбина, вернувшись ко мне с махровым полотенцем в руках. — Переживаешь?

— Да, конечно, — отозвалась я. — Врачи сказали, что всё в норме, но… Организм ведь живой, мало ли что может поменяться ещё за эту ночь.

— Ты себя накручиваешь, — отметила Альбина и посмотрела мне в глаза. — С ним рядом доктора. Вы успели вовремя. Если даже что-то произойдёт — медицинская помощь уже рядом.

— Ну, может быть… — вяло отозвалась, не особо удовлетворившись её словами.

Дед для меня — самый важный человек. Теперь один и важных. Я просто не могу не переживать, если он сейчас нездоров. Вот поправится — тогда я перестану переживать. А до этого ещё далеко. После потери сознания и такого высокого давления дедушку вряд ли выпишут из больницы спустя пять дней. А значит, стоит запастись терпением.

— Агния, — взяла она меня за руку. Рука у неё тёплая, мягкая… И говорила она таким успокаивающим тоном… Невольно напомнила мне мою маму. Наверное, просто мама — само по себе гораздо большее, чем одно слово. Мама — она со всеми мама. — Врачи в этой клинике очень хорошие. Ничего слишком страшного с твоим дедушкой не произошло. Я тоже переживала весь вечер, но доктора ведь сказали — всё самое страшное позади. Надо им верить. И надеяться на лучшее. Не ты ли вселяла в нас оптимизм в похожей ситуации не так давно? Помнишь? Кроме тебя почти никто не верил в благоприятный исход ситуации. И… Как я до сих пор благодарна тебе, что ты несла этот свет и вселила во всех надежду. И даже в Даню, который просто сдался в какой-то момент. Он больше не хотел сражаться. Не хотел бороться за себя и своё здоровье. И тогда появилась ты. Именно ты стала для него тем самым стимулом, которого ему так не хватало. Я до сих пор не знаю, как благодарить небеса, что они послали нам тебя.

— Я…ничего такого не сделала, на самом деле… — смутилась я. До сих пор никак не привыкну к такой горячей благодарности этой женщины. Я ведь в самом деле не считала, что сделала что-то просто нереальное какое-то… — Я просто люблю его, и всё.

— И этим всё сказано, детка, — тепло улыбнулась мне она. — И этим всё сказано. Ох… Вот ты знаешь… Никогда ведь не рассуждала и не представляла себе даже, какой будет моя реакция на то, что однажды в нашу вроде бы спокойную и размеренную, такую понятную жизнь, войдёт девушка, которая скажет, что любит моего сына.

9.

— Наверное, это непросто, — прокомментировала я задумчиво. — Принять, что твой ребёнок — уже взрослый.

Попыталась просто поставить себя на место Альбины, на место матери взрослого сына. Ну, или дочери… Не суть важно. Ведь и сын, и дочь вне зависимости от пола однажды повзрослеют, отделятся постепенно от матери, а затем вообще — улетят из родительского гнезда. Это неизбежно.

Каждый ребёнок — это уже личность со своими принципами, характером и целями. Личность, которая хочет познавать мир, жизнь… Любовь, в конце концов.

Как мы с Даней.

Мы уже достаточно выросли, и теперь хотим познавать…чувственность.

Да, он несколько старше меня морально, внутри. Опытнее… Он уже испытывает ко мне то, что я пока не осознаю и не понимаю в силу как раз-таки отсутствия опыта, но…

Я чувствую, как тоже взрослею и меняюсь.

У меня появляются странные мысли, я думаю о том, о чём раньше даже и не думала помыслить.

Моё тело узнало нечто новое. И хочет…что-то ещё.

Догадываюсь, что Даня покажет мне однажды, чего же я хочу на самом деле.

Да, до нашего с ним вечера я всего боялась, как огня.

Боялась вот так взять и отдать мальчику…

Знала, что редко они это ценят.

Вон, сколько их таких было у него.

Думаю, тогда, в школе, Лина не лгала, что Даня…спал с девушками.

Спал, но отношений не хотел.

Неужели я стала какой-то особенной?

Ну, логично, что если именно мне Даня сделал предложение, то так и есть: я — особенная.

Вот только есть поверие среди девушек, что такое или похожее плетут все парни, чтобы уложить девушку в постель.

Очень хотелось бы верить, что Даня — не такой, и что он, правда, меня любит.

— Я тоже думала, что будет непросто, — кивнула Альбина. — И наблюдать, понимать, что твой этот самый ребёнок испытывает действительно серьёзные, сильные, первые настоящие чувства к девочке… Это не передать словами.

Я снова смутилась и опустила ресницы.

Мне было очень приятно это слышать. Раз мама Дани говорит о том, что видит его сильные и серьёзные чувства ко мне — значит, так оно и есть. Мамы всегда такое чувствуют…

От этой мысли в животе вдруг даже защетокало…

Как же мне хотелось стать для Дани той самой, единственной, к которой у него самые-пресамые серьёзные чувства.

Только на повестке дня у меня всё равно остался ещё один не менее важный вопрос, ответ на который я так и не поняла: если у парня самые-пресамые серьёзные чувства к девушке, он всё равно суёт ей в руки свой член и… Мечтает… Ну как это?

Переспать?
Это всё тоже к любви относится?

Оно неразделимо — ну, серьёзные чувства к девушке и непреодолимое желание сунуть ей в руки свой член?

Или я всё-таки чего-то не понимаю?

— Я очень рада, что Даня выбрал тебя, — сжала мама Дани мою руку, а я опять мысленно отругала себя за свои мысли. Кажется, Даниил меня-таки уже начал портить… — Я вижу твою искренность к нему. В таком случае, мне хочется лишь пожелать вам пронести свои чувства через все препятствия и невзгоды, какие могут возникнуть на вашем пути. Лично я верю, что семья из вас получится — замечательная. Так что не беспокойся ни о чём. Верь в лучшее, как когда-то с Даней.

Если уж он встал и пошёл, то твой дед тем более совсем скоро забегает снова. Всё будет хорошо, Агния…

Мне была приятна её ласка. Ласка матери. Немного странно, но всё равно приятно…

— Вы только с Даней предупреждайте нас, что отучитесь, — сказала она осторожно. — Вы, конечно, уже большие и всё такое прочее… Вон, даже пожениться планируете… Но всё же мы бы хотели просто знать, что всё у вас в порядке, но просто вы решили сбежать от всех и пообщаться наедине. Мы же всё понимаем… Главное, чтобы мы просто знали о ваших планах. Знали, что ты поехала гулять с Даней. И тогда никто не будет так переживать.

Я потупила глаза.
Мы с Даней не правы, конечно, что так просто и молча удрали с выпускного.

Надо было предупредить наши семьи.
Вон, мама Даниила абсолютно спокойно принимает факт, что нам хочется уединиться…

Лишь бы только они знали, что мы вместе и всё в порядке.

— Впредь будем предупреждать, — пообещала я за нас обоих, а для себя решила, что проведу с Бодровым дополнительную беседу по этому поводу.

— Агния, — позвала она меня и посмотрела в мои глаза. — На тебя вся надежда. Данька — тот оболтус. Ну, то понятно — мальчишки… Но-ты то должна понимать.

— Понимаю… — пожала я плечами.

— Не подведи меня, — подмигнула она мне. — Как девчонка — девчонку. Что с них взять-то, с этих мужиков? Вечно думают не тем, чем надо, и не о том, о чём надо.

Я даже зависла после этой фразы.

То есть, мама Дани вполне себе догадывается о желаниях её сына?

Или она просто исходит из общего опыта жизни?

— А теперь отдыхай, — сказала она, вставая с кровати, на которой до этого мы обе сидели. — Сходи в душ, переодевайся и ложись отдыхать. Утро вечера мудренее…

10.

Судя по звукам внизу явился Назар с выпускного. Это мы ушли, а он оставался праздновать с одноклассниками и уехал только сейчас, про моего дедушку он пока ещё не знает. Отчим близнецов отправился в командировку по словам их мамы.
Альбина ушла встречать “весёлого” Назара.

Я же решила отправиться отдыхать.
Сначала сходила в душ. Трусики и бюстгальтер решила застирать — больно долго я в них уже бегаю, а завтра к утру они будут чистыми и свежими.

Повесила чистое бельё на горячую “змейку” в ванной комнате, чтобы высохли за ночь, и направилась в спальню.

Улеглась в кровать и погасила ночник.

Вернулись мысли о Дане и том, что мы делали там, на поляне…

Я даже не могла подумать, что…парню с девушкой может быть так хорошо вместе.

Было все еще неловко даже от мыслей об этом, но я невольно вспоминала, как это было.

Его касания и ласки в самых секретных моих местах, которые никто никогда ещё не касался…

Мое удовольствие и стоны.

Яркий оргазм.

Я не могла дышать, пока меня били сладкие судороги. И как я поняла, это далеко не все, лишь верхушка чувственности и… секса?

Ну, наверное, то, что было между нами уже можно назвать сексом. Не в губки же мы целовались лишь?

Господи я всё же перешагиваю эту грань с ним.

Я начинаю хотеть того, чего раньше просто не знала.

Оргазм… Теперь я хочу его повторить, испытать снова.

Потом вспомнила его твёрдый член в моей руке, его стоны и то, как теперь кончает он…

Это так…откровенно и эротично, что даже одна в темноте и в спальне я краснею и смущаюсь.

А ещё внизу живота появилось сладкое томление. Я неосознанно сжала бёдра и поняла, что у меня между ног стало влажно…

Так всегда происходит, если думать об оргазме и члене парня?

Я…хочу его? Хочу Даню? И секса?

Не знаю. Хочу, наверное. Но страшно очень.

Вздохнула и попыталась прогнать столь грешные мысли из своей головы.

Прогонишь тут, когда твой парень не кто-нибудь, а сам Бодров…

Уж он в плотском удовольствии точно разбирается.

И меня плохому научит — как пить дать!

Плохой мальчик испортит хорошую девочку.

А впрочем…

Я ведь уже выросла, замуж вон собралась вообще — так чему удивляться?

Мысленно пожелав деду сил и скорейшего выздоровления, я провалилась в сон.

Спустя сон стала ощущать приятные касания…

Сначала подумала, что и во сне думаю о сексе с Даней, но потом поняла, что касания эти реальные и резко распахнула глаза.

— Тс-с-с… — прошептал он мне на ухо и сжал крепче мои бёдра, чтобы я не мешала ему продолжать делать то, что он хотел.

11.

— Даня, ты…

— Тихо, — снова сказал он мне на ухо, пока его пальцы уже пробрались в мои трусики… — Не надо бояться. Всё будет нормально. Просто кайфуй.

Ситуация была настолько неправильной, что даже дышать не получалось спокойно, мне казалось, что все обязательно знают, чем я тут занимаюсь с ним под носом у мамы…

Даня улёгся ко мне в кровать нагой…

Я ощущала кожей его тело и горячий твёрдый член.

Но я не хочу первого секса прямо сейчас, здесь, в доме его родителей!

— Даня, нет! — попыталась я остановить натиск.

Однако он не собирался останавливаться, и от того, как он нежно и ласково нажимал на мой клитор, мысли стали путаться, разум замолкать…

— Даня…

— Тише, Бэмби… Ничего такого уж плохого я не делаю.

— Ты…с ума сошел, Бодров? — простонала я, цепляясь за последние крупицы этого самого разума.

— Сошёл, конечно, — ответил он, закусывая мягко мочку моего уха и облизывая её кончиком языка. — И уже давно. Потому что нельзя быть на свете красивой такой, понятно тебе, Бэмби?

Он стал двигать пальцами по кругу, и на меня стала накатывать волна.

Теперь я уже знала, чего он добивается, и чего мне ждать — оргазма…

Может быть, и следовало выгнать его из комнаты поганой метлой — пришёл тут под покровом ночи урвать кусочек нежности. Бесстыдник!

Но остановиться я уже не смогла бы и сама.

Я хотела, чтобы он продолжал, чтобы довёл меня до сладких судорог снова, чтобы внутри меня всё пульсировало, чтобы по телу растекались теплые волны.

Я не хотела его останавливать.

В этот момент мой мозг полностью попал под власть тела и этих крышесносных ощущений…

Я сжала его плечи пальцами, уткнулась в его плечо и закусила губы, чтобы слишком громко не стонать — услышать ещё, потом стыда не оберусь…

Однако волны накатывали на меня сильнее и сильнее, я извивалась в его руках, выгибалась ему навстречу и неосознанно раскрывалась сильнее, разводя шире бёдра, словно прося его продолжать делать это.

— Сладкая моя девочка, — добивал меня Даня горячим шёпотом возле моего уха. — Какая ты, оказывается, горячая… Тащусь от тебя, Бэмби… Кончай же… Кончай.

Словно в ответ на его слова меня разбил оргазм. Сладкие судороги прострелили всё тело. Дане пришлось гасить мои стоны поцелуем…

— Умница… — шептал он снова, когда я немного отдышалась и пришла в себя. — Умница… А теперь моя очередь.

— Твоя? — осторожно я глянула на него.

12.

— Не бойся, я же обещал, что не полезу на тебя, пока ты не будешь готова, — сказал он и мягко провёл пальцами по моей щеке. — С тобой я хочу не просто секса, с тобой я хочу… Такого секса, чтобы тебе в первую очередь нравилось и хотелось. Я тебя люблю…

— И я тебя люблю, — поцеловала я его пальцы.

— Бэмби…

— Что?

В ответ он ухватил мою руку и вложил в неё свой горячий член.

— Поласкай… Поласкай меня тоже, — просил он, помогая мне смелее набрать темп.

Затем он убрал руку, и я продолжила сама. Какой-никакой, а опыт у меня уже в этом приобрёлся. А его чувственная реакция для меня просто бесценна — он тяжело и глухо дышал, закрыв глаза, губы приоткрыты, на лице яркое выражение удовольствия. И мне было приятно, что он получает его со мной, пусть и пока что вот так — полусексом.

Однажды я решусь на что-то большее, а пока…

Пока старательно водила рукой по всей длине его члена, желая, чтобы он тоже получил свою дозу оргазма.

— Бэмби… — прошептал он, открыв глаза. — Ты…

— Что?

— Ты не хочешь попробовать… Ну, языком?

Я даже остановилась. Опустила глаза на твёрдый член.

Он хочет, чтобы я… Его так поласкала?

— Я же тебе делал, — отметил он. — Ничего тут нет стыдного или неприятного. Я просто так хочу, чтобы ты его…облизнула.

Ну да, он меня так ласкал, и ничего — мы даже потом целовались.

Но хочу ли я это сделать?

— Ну ладно, — сжал крепче мою руку он и снова продолжил ласкать себя ею. — Давай так тогда дальше.

Но я отчего-то осмелела и решила попробовать. Интересно, какие ощущения будут, когда мой язык коснётся его…

Я опустила руку до основания члена и на миг застыла.

— Что? — приподнял Даня голову.

Я не ответила. Склонилась ниже и кончиком языка провела по головке члена.

— Блять, Бэмби… — застонал он, задыхаясь от ощущений. — Ещё… — Я повторила движением кончиком языка по кругу вокруг его головки, облизнув затем и её. — Блять… М-м-м…

Потом провела кончиком языка от головки вниз, к самому основанию ствола.

Даня закрыл глаза и тяжело дышал.

Когда я решила провести языком вокруг головки несколько раз, он вдруг отстранил меня и я увидела, как сперма льётся прямо на его живот.

— Бэмби… — притянул он меня к себе на грудь и впился в мои губы. — Ты просто… Я люблю тебя!

— Не бойся, я же обещал, что не полезу на тебя, пока ты не будешь готова, — сказал он и мягко провёл пальцами по моей щеке. — С тобой я хочу не просто секса, с тобой я хочу… Такого секса, чтобы тебе в первую очередь нравилось и хотелось. Я тебя люблю…

— И я тебя люблю, — поцеловала я его пальцы.

— Бэмби…

— Что?

В ответ он ухватил мою руку и вложил в неё свой горячий член.

— Поласкай… Поласкай меня тоже, — просил он, помогая мне смелее набрать темп.

Затем он убрал руку, и я продолжила сама. Какой-никакой, а опыт у меня уже в этом приобрёлся. А его чувственная реакция для меня просто бесценна — он тяжело и глухо дышал, закрыв глаза, губы приоткрыты, на лице яркое выражение удовольствия. И мне было приятно, что он получает его со мной, пусть и пока что вот так — полусексом.

Однажды я решусь на что-то большее, а пока…

Пока старательно водила рукой по всей длине его члена, желая, чтобы он тоже получил свою дозу оргазма.

— Бэмби… — прошептал он, открыв глаза. — Ты…

— Что?

— Ты не хочешь попробовать… Ну, языком?

Я даже остановилась. Опустила глаза на твёрдый член.

Он хочет, чтобы я… Его так поласкала?

— Я же тебе делал, — отметил он. — Ничего тут нет стыдного или неприятного. Я просто так хочу, чтобы ты его…облизнула.

Ну да, он меня так ласкал, и ничего — мы даже потом целовались.

Но хочу ли я это сделать?

— Ну ладно, — сжал крепче мою руку он и снова продолжил ласкать себя ею. — Давай так тогда дальше.

Но я отчего-то осмелела и решила попробовать. Интересно, какие ощущения будут, когда мой язык коснётся его…

Я опустила руку до основания члена и на миг застыла.

— Что? — приподнял Даня голову.

Я не ответила. Склонилась ниже и кончиком языка провела по головке члена.

— Блять, Бэмби… — застонал он, задыхаясь от ощущений. — Ещё… — Я повторила движением кончиком языка по кругу вокруг его головки, облизнув затем и её. — Блять… М-м-м…

Потом провела кончиком языка от головки вниз, к самому основанию ствола.

Даня закрыл глаза и тяжело дышал.

Когда я решила провести языком вокруг головки несколько раз, он вдруг отстранил меня и я увидела, как сперма льётся прямо на его живот.

— Бэмби… — притянул он меня к себе на грудь и впился в мои губы. — Ты просто… Я люблю тебя!

— Дань… — прошептала я, когда мы привели себя в порядок и теперь просто лежали в обнимку на моей кровати.

— Что?

— Всё-таки это нехорошо всё…

— Что именно?

— То, что мы делали сейчас.

— Ой, да брось ты, Бэмби, — усмехнулся он и обнял меня крепче. — Ты меня любишь, я тебя люблю — что же мы такого плохого делаем с тобой? Это вполне нормально, что взрослые парень и девушка друг друга хотят любить по-взрослому.

— Я не только об этом, — закусила я нижнюю губу. — Я с тобой обо всём забываю… Не контролирую себя. У меня, вообще-то, дед в больнице лежит, а мы тут с тобой…

— Не переживай, — погладил он меня по спине. — С дедом все уже нормально, и старнет ещё лучше. С ним врачи. Скоро мы его заберём домой, всё будет как прежде.

— Думаешь?

— Конечно.

Мы лежали друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза. Мне казалось, что я просто тону в его карих… Не глаза, а два глубоких озера.

Как же я люблю его…

Я крепко прижалась к его широкой груди, в которой билось горячее сердце, я слышала его и слушала его стук словно это была прекрасная музыка. Наверное, когда любишь кого-то, то всё его тело кажется тебе прекрасным произведением природы…

До сих пор никак поверить не могу, что мы с ним вместе, что мы победили все болезни и споры. Любовь оказалась сильнее трудностей, и это здорово.

13.

Утром никак не могла решиться спуститься на завтрак. У нас как раз было время выпить кофе перед тем, как снова ехать в больницу, чтобы проведать моего деда. Перед больницей надо было еще заскочить к нам домой — собрать кое-какие вещи, потому что дедушка там абсолютно точно останется не на один день.

Мне всё казалось, что я слишком громко выражала удовольствие на ласку Дани вчера ночью, и кто-нибудь из его членов семьи обязательно это услышал. Было очень стыдно…

Никогда не думала даже, что на такое поддамся!

Ох уж, этот Даня!

Нетерпеливый, настырный!

Конечно, и у меня самой в моменты поцелуев просыпается что-то внутри… Томит, тянет, требует чего-то непонятного, требует продолжения и слиться с ним в одно, стать с ним женщиной по-настоящему, но я же держу себя в руках. Почему же мальчишки не такие?

Всё же тянуть было дальше некуда — надо было делать дела.

Привела себя в порядок и, набрав в лёгкие побольше воздуха, словно собиралась прыгнуть с парашютом из самолёта, вышла из комнаты и преодолела лестницу.

Оказалась на первом этаже и огляделась: в столовой уже суетилась мама Дани.

— А, Агния… Доброе утро! — улыбнулась она мне. — Садись завтракать. Даня говорил, что сразу после вы поедете навестить дедушку. Так что подкрепиться надо обязательно.

Ни словом, ни взглядом Альбина никак не намекала, что вчера слышала нечто непристойное из той комнаты, которую хозяева дома любезно предоставили мне. Однако это не означало, что всё же наши тёмные делишки с Бодровым остались незамеченными…

— Спасибо, — ответила я, подходя к столу. — Может быть, вам помочь?

— Да нет, спасибо, — отказалась она. — Я уже накрыла всё. Просто садись. Даня тоже спускается уже. Я его разбудила сходила.

Я кивнула и села за стол. Налила кофе из кофейника и принялась за бутерброд с ветчиной, что были разложены на большом блюде на всех сразу.

— Как тебе ночь на новом месте? — спросила Альбина, присаживаясь рядом.

Она тоже налила себе кофе.

— Отлично спала, спасибо, — ответила я. — Ваша кровать намного больше и удобнее…моей.

— Теперь у тебя будет совсем другая жизнь, Агния, — отметила Альбина. — Ты входишь в нашу семью.

Я поняла, о чём она вела речь — что их семья не из числа бедных, и теперь у меня всегда будет комфортная и большая кровать, потому что я буду женой Дани.

Но пока ещё сама не привыкла к этой мысли и дорогим вещам, которые окружали меня теперь изо дня в день, и что отвечать ей не знала. Наверное, это хорошо. Достаток и благосостояние — всегда хорошо. Но только к этому я не стремилась, это далеко не самое важное для меня. Важнее — здоровье близких и…взаимная любовь.

Если Даня когда-нибудь скажет мне, что больше не любит, что я ему больше не нужна и жениться он передумал — не знаю, что со мной тогда станет…

Наверное, я просто лягу и умру. От боли, от горя, от одиночества…

Ведь теперь только с ним я ощущаю себя целой и сильной, непобедимой в этом мире.

До конца не привыкла к нему, но уже так боюсь потерять его поддержку, перестать чувствовать его в своей жизни.

Надеюсь, что ничего плохого с нами больше не случиться, и черная кошка между нами не пробежит вдруг.

— Я буду рада присоединиться к ней, — лишь мягко ответила я.

— И мы рады принять тебя, — ласково поправила она прядь моих волос, что выбилась из хвоста на макушке. — Такой бриллиант в наше время днём с огнём не сыщешь. Ангелочек…

А я вдруг смутилась и покраснела.

Вчера ночью под самым носом у Альбины я была вовсе не ангелочком, а очень даже плохой девочкой…

Господи, Даня…

Я тебя когда-нибудь прибью за твои шалости.

Заставил меня краснеть перед своей мамой!

Вскоре спустился Даня, и наш диалог с мамой прервался.

Мы все вместе позавтракали и отправились за вещами деда, а потом — к нему в больницу.

— Волнуешься, что будут плохие новости? — спросил он, сжимая мои пальцы в своих по дороге к отделению.

— Да. А как ты понял? — подняла я глаза на него.

— Чувствую тебя, Бэмби, — ответил Даня, глядя на меня внимательно глядя на меня своими карими глазами. — Да и понятное всё это. Я тоже переживаю. Но уверен, что все будет хорошо. Твой дед еще всем покажет!

Я улыбнулась ему в благодарность за поддержку, и мы вместе вошли в двери отделения.

Что бы я делала, останься бы в той ситуации одна… Страшно представить.

Без Дани мне не справиться бы было.

Но он есть. Но со мной. И никуда не исчезнет… Верю в это.

14.

— Дед… — бегом бросилась я по палате к нему. Мне было просто необходимо прижаться к нему, почувствовать его тепло и услышать, как стучит его сердце. Эти сутки, когда он был без сознания, я прожила как на иголках. И ведь во всём виновата сама…

Остановилась возле его постели и осторожно присела на стул рядом, а потом всё же прижалась к нему и обняла — осторожно, чтобы не задеть провода медицинских аппаратов, к которым всё ещё был подключен мой дедушка.

Он пришёл в себя ещё ночью, состояние его стабилизировалось — слава небесам!

Однако о переводе в обычную палату в ближайшие сутки речи, конечно, не вели врачи. Необходимо было пока ещё наблюдать. Организм немолодой, в любой момент ситуация могла измениться и ухудшиться, но об этом я не позволяла себе думать.

Верила же я, игнорируя все остальные доводы разума, что Даня встанет, и ещё будет жить как полноценный человек. И так оно и вышло… Теперь нужно точно также верить в деда. А вдруг сила мысли и в самом деле имеет вес и способна материализоваться?

Говорят же, что наша вера в победу — уже половина успеха, что самовнушение играет очень большую роль в нашей жизни, а эффект “плацебо” порой спасает не только нас самих, но и наших близких, кто уже потерял веру и силы бороться, но получил их снова — через нашу веру в них.

— Огонёк… — слабо улыбнулся мне самый родной на земле человек. Как я только могла его так подвести? Безголовая и безответственная! Да и Бодров тоже хорош, совсем мне голову задурил… Он погладил меня по голове, что лежала на его груди, свободной от проводов рукой. — Это ты.

— Я, дедуль, я, — подняла я голову и улыбнулась ему. — А ты сегодня прямо бодрячком. И это, кажется, румянец у тебя на щеках?

— Ну, уж… Румянец, — крякнул дед. — Но получше себя чувствую, чем вчера.

Улыбка сошла с моего лица. Я снова вспомнила события вчерашнего дня, меня опять поглотили страх и острое чувство вины, что кололо тупой шпагой сердце.

— Прости меня. Пожалуйста… — прошептала я и закусила нижнюю губу. От стыда хотелось разрыдаться, но я не хотела расстраивать деда снова — сейчас волноваться ему категорически нельзя. Если я снова стану катализатором нового рецидива для него, то просто не смогу себя за это простить никогда. Я должна вести себя как взрослая и уметь держать себя в руках. Детство, когда мы не несли ответственность за наших родителей, осталось позади. Отныне за каждый свой поступок придётся нести ответ, ни одно действие нельзя совершать, не думая о том, отразится ли это, и каким образом, на нашей семье. — Я так виновата. Я не предупредила тебя, что мы… Уедем ненадолго.

— Ты была с Даней? — спросил дед.

— Ну…да.

— Я нисколько не против, если ты с ним. Отпущу… Но я должен знать, что ты именно с ним. Мало ли дураков по свету ходит.

— Да знаю я… — прошептала я виновато. — Ты ему доверяешь, да. Я не собиралась скрывать, что…

Как-то неудобно о таком говорить. Что я — что? Сбежала с выпускного с Даней, чтобы мы с ним потом… Э-э… Побыли вдвоём? Но ведь дед не маленький, и сам все понимает, знает и без того, к чему приведёт всё это.

И всё же — как говорить об этом с ним, с дедушкой?

Ему тоже непривычно, что у его маленькой внучки, которой он привык меня видеть, вдруг появилась любовь и парень, который периодами желает украсть ее на несколько часов только для себя.

— Что мы просто хотели побыть вдвоём, — закончила я все же предложение.

— Агния, — посмотрел он на меня. — Я не стану тебе ничего запрещать или ругать. Ты всё равно сделаешь по-своему, и меня не спросишь. Ты умная девочка, ты всё знаешь сама. Что надо себя беречь, и что мальчишки порой бывают малодушны, зато легко поддаются страстям. Ты сама знаешь, как себя вести. Но предупредить, что хотите погулять — надо.

— Да мы просто забыли… — виновато опустила я голову.

Казалось, ну какая мелочь — один звонок и три слова: Я с Даней.

Две секунды времени.

Но мы просто слишком сильно увлеклись друг другом, и про звонки близким не подумали даже. А к каким последствиям это могло бы привести…

— Не кори себя, Огонёк, — подбодрил меня дед, ласково погладив по щеке. — Ты просто знай, что твой старик очень рад за тебя, счастлив видеть, как светятся твои глазки от любви, взаимной, настоящей, но он переживает, когда от тебя нет весточки. Только и всего.

— Я всегда буду предупреждать, — сжала я его руку. — Прости, я не хотела, чтобы так вышло. Обещаю — буду звонить обязательно.

— Не за что мне тебя прощать, — вздохнул дед. — Никто умным сразу не рождается. Но я рад, что ты меня услышала. Как ты сама?

— Да нормально, — ответила я. — Уже нормально. Главное, чтобы ты поправился, тогда и со мной всё будет хорошо.

— Куда я денусь! — мягко рассмеялся он. Всё же было слышно даже через голос, что дед ещё очень слаб, скорее, хорохорился передо мной, чтобы я не волновалась. Надеюсь, его настрой скоро тоже трансформируется в реальность… — Мне ещё на свадьбе внучки гулять. На тот свет я пока не собираюсь!

— Давай вообще не будем об этом говорить, — потрясла я головой. — Я про последнюю фразу.

— Ну хорошо, — согласился он. — Как там Даня? Когда экзамены вступительные?

— Нормально тоже он, — ответила я. — Больше о нас с тобой переживает. А экзамены… Примерно через месяц.

Я задумалась. Ведь в самом деле нас вскоре ждёт очень непростой период. Аттестат-то мы получили, но теперь нам предстоит поступить в университет, и в один, чтобы не разъезжаться далеко друг от друга.

Как уж всё пройдет — пока никому неизвестно.

А если мы не сможем поступить с ним в один и тот же вуз? Он тогда уедет, а я — останусь? Или наоборот?

Оба варианта очень грустные…

15.

— Ну как он там? — спросил Даня, едва я показалась в коридоре. — Вижу, что лучше.

— Как видишь? — удивилась я.

— У тебя страх из глаз пропал и появился румянец на щеках, — ответил парень.

Я только и подняла брови — неужели он так действительно чутко меня ощущает и так внимательно подмечает любые изменения в моём настроении и внешнем виде?

— Да, ты прав, — улыбнулась я, прижимаясь к нему крепко-крепко. Как же я его люблю, мне кажется, еще немного и я просто не выдержу эти чувств — они проглотят меня. Или разорвут на кусочки… Эта сила больше моего сердца, больше меня и сильнее всего мира. Надеюсь, она никогда не обернётся против и не станет той, что убьёт меня. — Деду лучше. Я…извинилась за нас. Сказала, что мы больше пропадать не будем. Чтобы он так не переживал больше. Мы с тобой ведь виноваты, Дань, что он сейчас — там… И слава богу, что всё обошлось.

— Да, солнце… — погладил он меня по волосам и вздохнул. — Мы виноваты. Я. Не подумал о твоём дедуле. Теперь буду. И обязательно тоже извинюсь перед ним, когда мы сможем с ним повидаться.

— Правильное решение, — кивнула я и поцеловала его в щеку. — Ты такой у меня умница… Скоро повидаетесь, надеюсь. Завтра еще последят за его состоянием. Если всё будет в порядке — переведут в обычную палату, и тогда можно будет навестить его вместе.

— Обязательно сходим. А потом заберём домой. Нечего ему тут долго… Надо к свадьбе готовиться. Кстати… Паспорт с собой?

— Да. А что? — спросила, а у самой сердце в пятки упало. Неужели…

— Тогда поехали.

Он потянул меня за руку к выходу. В машине проверил наличие своего паспорта и вывел авто на дорогу.

— Мы куда, Дань? — спросила я, снедаемая любопытством.

— Туда, где тебе наконец скажут тёти и дяди, что ты — моя.

— В загс? — уточнила я.

— Ну не в каземат же…

— Фу. Ну и шутки у тебя…

— А чего глупые вопросы задаешь? Или…передумала?

Карие глаза сосредоточились на мне. Да сейчас прямо! Не передумаю я.

— Нет, — твёрдо ответила я.

— Значит, готова подписать заявление?

— Да.

— Готова взять фамилию Бодрова?

— Готова!

— И не спасуешь в последний момент?

— С чего бы?

— Ты ведь трусиха!

— Я? Нет.

— Да.

— Нет!!

— Да! Но я тебя всё равно люблю.

Я невольно улыбнулась. Вот ведь спорщик! Это когда я трусихой себя показала?

Когда единственная из всех верила, что он встанет?

Когда боролась за него против его же семьи, которая на тот момент меня слишком плохо знала и просто не верила в нашу столь раннюю, но при этом настоящую, любовь?

Или когда противостояла ему ещё в школе?

Сочиняет тут…

Нет, ну в какие-то моменты я пасовала. Но напора упёртого и злого парня, каким был Даниил вначале нашего знакомства в одиннадцатом классе, кто угодно испугался бы!

Но потом его отношение менялось пропорционально тому, как росли в нём чувства ко мне, и он получал ответ и нежность.

Даже удивительно, как порой людей меняет светлое чувство любви.

Нет, Даня так и остался с твёрдым характером, грубоватым, но я увидела и другие его грани: нежность, ласку, жертвенность ради любимой…

И заявление я подпишу недрогнувшей рукой. Сам бы не сбежал!

Я-то всё точно решила. Но за другого поручиться не смогу.

Надеюсь, что мы оба всё делаем правильно и понимаем, на что подписываемся в столь волнительный момент…

16.

Заявление мы заполнили быстро. Нам дали реквизиты для оплаты госпошлины. Мы принесли оплаченную квитанцию обратно и отдали сотруднику загса. Выбрали дату…

— Ну вот, двадцать седьмое сентября ещё свободно, и там обычно тепло, — предложила женщина. — Суббота. Возьмите эту дату.

— Как тебе двадцать седьмое сентября? — спросил меня Даня.

— Мне нравится, — улыбнулась я ему. — А тебе?

— Мне всё равно, — ответил он серьёзно. — Какая дата. Главное, чтобы с тобой.

Это было очень приятно слышать. Я снова тепло улыбнулась моего теперь уже официально жениху. Работница загса тоже улыбнулась, наверное, мы казались ей милыми. Впрочем, все парочки, что приносят заявления, пока ещё влюблены и полны романтики. Сколько она такого уже слышала наверняка…

— Тогда давай двадцать седьмого, — сказала я.

Мы зафиксировали дату и спустились вниз, чтобы договориться по организационным моментам с сотрудниками загса, которые занимались помощью по проведению церемонии. После этого отправились на парковку, чтобы поехать домой, к Дане.

— Ну что? — взял он меня за руку и потянул к себе ближе, чтобы достать до моих губ. — Бэмби теперь почти жена?

— Даже не верится, — покачала я головой, давая ему целовать себя, и жмурясь, как котёнок на солнышке, от удовольствия. — Неужели у нас будет настоящая свадьба?

— И настоящий брак, — отметил Даня.

— А ты теперь — жених официально, — рассмеялась я.

— Да, — улыбнулся он. — Поехали, кольца выберем?

Мы заехали в ювелирный магазин. Выбрали пару изящных колец, на ободке которых внутри можно было что-то написать: решили подписать кольца друг другу. Что напишет каждый — секрет, который мы узнаем только на свадьбе.

Эти кольца Даня сразу отдал гравировщику, которому мы на листочках написали как подписать их. А затем Бодров выбрал ещё одну пару колец, попроще.

— А эти зачем? — спросила я.

— На сейчас, — ответил он. — У нас же с тобой помолвка.

— Ну… У нас её обычно не празднуют, это только в Европе модно.

— А мы — будем, — ответил он, оплачивая покупку.

Потом он повернулся ко мне с колечком, предназначенным для меня.

— Агния, — взял он меня за руку прямо посреди магазина. — Я ещё до сих пор тебе не сделал нормальное предложение с кольцом. Девочка моя. Моя красавица. Мой воздух и моя душа. Любимая моя Бэмби… Ты выйдешь за меня?

Работники ювелирного салона с любопытством поглядывали на нас, но улыбались. И все ждали моего ответа.

— Да, — улыбнулась я Дане, глядя снизу вверх в его глубокие карие глаза, без которых я уже точно не смогу жить. — Выйду.

— Позволишь мне надеть тебе это кольцо? — спросил он, с улыбкой на самых любимых мною губах.

Я лишь закивала. Меня так переполняли эмоции, что говорить стало сложно.

В горле появился ком, но не от грусти, а от того, что момент меня очень растрогал.

Даня же осторожно, глядя мне в глаза, медленно надел кольцо на мой безымянный палец. Затем покрутил его на моём пальце.

— Красиво. Тебе идет быть… Почти замужней.

— Правда? — рассмеялась я счастливо.

— Чистая правда, — сказал он. — Ты же знаешь, я всегда говорю только то, что думаю на самом деле. А теперь ты.

— Что — я? — растерялась я.

— Надень мне кольцо. Их же два.

Я опустила глаза на коробочку в его руках и заволновалась.

Я никогда не пробовала делать это. А вдруг я не смогу? Уроню кольцо или оно застрянет на середине пальца?

Бодров вытащил из коробочки украшение сам и вложил в мою руку.

— Не бойся. Я хочу, чтобы ты…надела его мне.

Я улыбнулась ему, благодаря за поддержку, и взяла кольцо. Подняла его руку к себе ближе и потихоньку надела ему кольцо на безымянный палец…

Оно село, словно сделанное именно для него, и нигде не застряло.

Невероятные эмоции снова накрыли меня.

Это неповторимый момент, который мы, я уверена, будем вспоминать с Даней на протяжении многих лет.

Как надевали кольца уже в загсе — тоже. Но и этот момент по-своему красивый и нежный…

Не думала, что Даня до такой степени романтик…

— Поздравляю тебя, — сказал он, переплетая свои пальцы с моими. — Ты — моя невеста.

— И я тебя поздравляю! — расплылась я в улыбке. — Жених!

— А теперь — поцелуй! — заявил кто-то из сотрудников салона. — Горько!

Мы рассмеялись, а потом Даня прижался к моим губам.

— Один, два, три…

Он целовал меня сладко и долго, на глазах у всех, но нам это было неважно.

Были только мы и наша любовь, которая сейчас жила на наших губах, рецепторах, кончиках языков…

Зазвучали аплодисменты и поздравления, когда мы, наконец, отлепились друг от друга.

— Счастья вам, ребята! — проводила нас к выходу из салона администратор. — Вы очень, очень красивая пара. Совет вам да любовь!

— Спасибо большое, — ответил ей Даня, тепло улыбаясь и крепко обнимая меня. — И вам всего доброго!

Он открыл дверь, приглашая меня выйти первой, а затем вышел следом за мной, и мы, держась за руки, на которых уже сидели золотые колечки, похожие на обручальные, зашагали к машине.

— Надо заехать в магазин, — сказал Даня мне, когда мы уселись в машину. — Купим шампанского… Это дело надо отметить! И маме рассказать, что заявление мы в загс подали.

17.

— Ещё надо фотографа, кафе… — сказал он, когда мы купили все необходимое в большом супермаркете. — Но с этим, надеюсь, маман поможет. А то я даже не представляю где, что искать…

— Я тоже…

— Ладно, разберёмся, — подмигнул мне Даня и устремил взгляд на дорогу.

Спустя полчаса мы зашли в дом, держась за руки, и Даня поставил на стол в кухонной зоне шампанское.

— Мам. Вадим… — обратился Даниил к своим домочадцам, которых до этого собрал у стола на семейный совет перед ужином. — Назар. У нас важные новости.

Все слушали внимательно парня. С любопытством поглядывали на меня, а я смущалась и прятала глаза. Вроде бы повод чудесный, добрый, светлый и счастливый, но всё равно очень волновалась перед тем, как Даня скажет важные слова. И с удовольствием предоставила это ему. У меня бы духа не хватило!

— Мы сегодня с Агнией подали заявление в загс, — продолжил он не дрогнувшим голосом. Какой же он смелый… Я с восхищением и любовью смотрела на него. Хотела бы я вот так, как он, ничего не бояться и ни перед чем не пасовать. Да, собственно, у меня теперь всё это есть. Потому что мы вместе. Его сила — моя сила. Если вдруг понадобится — он защитит меня от всех невзгод, я точно знаю и уверена в нём на все сто процентов. Мы теперь единое целое раз и навсегда, до конца дней. А как иначе? — Двадцать седьмого сентября состоится наша роспись.

Родные Дани заулыбались и стали переглядываться между собой.

— Неужто решились? — счастливо рассмеялась Альбина.

Она подошла к нам с Даней и поцеловала по очереди: сначала его, своего сына, потом меня — его будущую жену.

— Поздравляю вас, мои хорошие, — утёрла она выступившие слёзы на глазах. — Вот и дожила я до момента, когда мой сынок стал мужчиной и женится…

— Да-да, прими поздравления, женишок! — подколол Даниила Назар, но совсем беззлобно и тут же крепко, по-мужски, обнял брата. А потом повернулся ко мне. — Поздравляю. Рад, что ты войдёшь в нашу семью уже, так сказать, официально.

— Спасибо, — улыбнулась я ему в ответ.

Сложно поверить, что когда-то эти двое не могли меня поделить, а теперь брат одного из них без каких-либо дурных мыслей, искренне, поздравляет нас с предстоящей свадьбой.

— И мне позвольте присоединиться к поздравлениям, — включился в разговор Вадим, который до этого дал всем остальным высказаться. — Дай бог вам счастливой совместной жизни. Подставляйте бокалы!

Он лихо открыл бутылку с шипучим напитком и под смех домочадцев разлил его по бокалам…

— За молодых! — подняла вверх бокал мама близнецов, и все сделали тоже самое.

Послышался звон бокалов.

— Горько! — заявил Назар, хитро улыбаясь, и родные подхватили. — Горько, горько…

Даня бережно обнял меня, разворачивая к себе и подарил мне нежный, почти невинный поцелуй.

— Ну-у… Чего так тухло? — разочаровался в наших способностях Назар.

— Остальное на свадьбе, — заявил Даня, снова крепко прижимая меня к себе.

Он помнил мою просьбу — не вольничать и не переходить некоторые грани перед родственниками, за что ему огромное спасибо. Я действительно это оценила.

Мы долго говорили об организации нашего праздника.

Оказалось, что для проведения такого мероприятия требуется очень много всякой атрибутики — голова пошла кругом… Мне кажется, я даже не смогла запомнить всего — столько требовалось! И очень хорошо, что у нас была Альбина, которая обещала взять всю организацию на себя, разумеется, при нашем активном участии — свадьба ведь наша, в конце концов.

— Это мне опять придётся пялить этот душный пиджак? — спросил Назар и сморщился. — Бе-е… Выпускного хватило.

— Ты был на выпускном настоящим мужчиной в пиджаке, сын, — отметила Альбина. — Но никто не мешает тебе надеть просто рубашку — так ты тоже выглядишь очень мужественно. Пиджак тоже можно надеть сверху, а потом снять, если станет жарко. Ты бы вон, Агнию пожалел лучше. Её платье будет наверняка гораздо тяжелее, чем пиджак.

— О-о… — вскинул брови Назар, глядя на меня. — Слава богу, что родился мужиком, и этого не узнаю никогда…

Они обсуждали детали нашей свадьбы, а мы с Даней снова увлеклись созерцанием друг друга. Он смотрел на меня, я — на него, и понимала, как же мне хорошо в его руках. В его любви. В этом доме. В этой семье…

Осталось лишь моего деда с больницы дождаться и почаще звать с собой.

Счастье. Маленький мой мир. Маленький рай…

Рай по имени Даня.

18.

После ужина и небольшого праздника мы с Даней решили перед тем, как лечь спать, позалипать в какой-нибудь сериал. Да просто не хотелось расставаться, хотелось ещё немного побыть вместе, пообниматься…

Это прекрасные вечера, несмотря на то, что я оказалась в доме Дани только из-за болезни дедушки, ведь до этого я никогда тут не ночевала.

Теплые вечера, душевные, полные любви.

Мы обложились подушками, уселись вместе и стали следить за тем, что происходит на экране.

Однако на сюжете сосредоточиться не получалось. Мысли так и растворялись в нём. В Дане…

В моём мужчине. В моём будущем муже. В моём женихе.

Я смотрела на кольца, которые теперь сидели на наших безымянных пальцах.

Символ нашей любви. Символ согласия на брак.

Неужели мы стали настолько взрослыми, что скоро поедем покупать Дане костюм, а мне — свадебное платье. И у нас будет настоящая свадьба. В загсе…

Даниил — муж. Я — жена. Потом у нас родятся дети…

Девочка. Потом мальчик.

Мы будем большой и дружной семьёй, где все друг друга уважают и любят.

Совместные вечера, ужины. Отпуск на море с детьми или в небольшом домике в деревне.

Я даже улыбнулась той картинке, которая встала перед глазами о нашем будущем — настолько все это было реалистично.

Такие приятные мечты… Я бы очень хотела, чтобы всё сбылось и было именно так, как я видела в девичьих грёзах.

Как же хорошо, что мы с Даниилом смогли преодолеть все трудности. Вместе.

Не сдались, не опустили рук, не потеряли друг друга. Сохранили сердце и чистую любовь в них.

А теперь нам надо идти вперёд и просто жить.

Впереди еще столько всего…

Подготовка к свадьбе. Свадьба…

И поступление перед этим.

Даже вздохнула — опять экзамены, опять нервы и бессонные ночи.

Хотелось бы заранее знать, что всё пройдет без сучка и задоринки, да разве это реально?
— Чего ты? — подметил Даня мой тихий, но тяжкий вздох.

— Да про поступление думаю… Как всё пройдёт.

— Ну не начь глядя же… — зевнул парень и притянул меня к себе ближе. — На ночь надо думать только о приятном.

— Например? — спросил я, обнимая его за шею. Фильм был нами позабыт…

— Например… Что я тебя люблю!

— Я и так обо этом думаю постоянно, — рассмеялась я. — Потому что я тоже тебя люблю.

— А ещё… Об этом.

Парень без предупреждения приник к моим губам, увлекая меня за собой на кровати…

19.

Нежные поцелуи постепенно переросли в куда более чувственные и глубокие.

Я отвечала, загорелась в ответ, но вместе с тем испытывала и чувство стыда и неловкости — опять он делает это под носом у родственников!

И вижу, к чему он клонит…

Даня настолько завелся, что забыл о своих обещаниях и осторожности: его рука уже скользила по моему бедру.

Ласковые пальцы гладили нежную кожу ног, внутренней стороны бедра, приближаясь к самому чувственному месту.

Я и хотела этого, даже предвкушала, ведь теперь я уже знала, что такое — такие ласки, и одновременно этого не хотела — потому что смущалась делать это в доме его родителей. Знала, что в конце сладкой пытки будет яркий взрыв и успокоение и желала это испытать снова. Даже не знала, насколько велика сила такого желания, когда двое — мужчина м женщина — так сильно хотят друг друга. От этого невозможно бежать, невозможно отказаться и почти нереально остановиться!

И Дане — тоже…

Его пальцы уже достигли своей цели. Мои трусики он отодвинул в сторону, проникнув к самому нежному месту на моем теле…

Мое порывистое дыхание перемешалось с поцелуями, пока его пальцы ласкали меня, вызывая томление и напряжение внизу живота.

Знаю, что должна была это остановить, но сил на это не нашлось. Закрыв глаза, я принимала ласку и с предвкушением ждала ее финала, мое томление все больше нарастало.

Даня придвинулся ближе, он словно хотел вжаться в меня, стать со мной единым целым…

Его пальцы водили прикрикну в одной точке моего клитора, возбуждая меня до предела.

Когда меня накрыла волна удовольствия, он зажал мне рот поцелуем плотнее, чтобы мои стоны не стали слышны на весь дом.

Сладкая дрожь прошила все тело, дрожь прошла до самых кончиков пальцев на ногах.

Я тяжело дышала, пытаясь отдышаться и успокоиться после нахлынувших на меня чувств и эмоций.

— Дань… — прошептала я пересохшими губами. — Ну ты же обещал… Что мы не будем прямо тут…

— А мы и не будем, — ответил он, снова приникая к моим губам. — Мы только так, ласки… Зай, я не могу. Взорвусь. Помоги мне тоже… Я так хочу тебя, ты такая красивая у меня, сексуальная…

— Даня… — снова смутилась я, когда поняла, что он хочет.

Он уже положил мою руку на свой возбужденный член и смотрел на меня с предвкушением своей разрядки.

— Бэмби, мужчинам нельзя терпеть стояк. Надо помочь…

И он сжал мои пальцы вокруг горячего твердого ствола. Начал медленно водить по нему. Постепенно темп увеличился, и он убрал свою руку, предлагая мне продолжить в том же темпе.

Я хотела сделать приятно и ему, конечно.

Только продолжала переживать по поводу того, что нас могут услышать и застукать. Впрочем, думать об этом с членом в руке парня, который совсем скоро кончит, наверное, глупо и поздно…

Он же мне помог получить разрядку. Почему я не могу помочь теперь ему?

В конце концов, ничего тут плохого нет ведь — двое влюбленных ласкают друг друга. Помогают снять напряжение… Только все же хотелось бы заниматься таким не под носом у родителей.

Но я поддалась.

Села удобнее, на коленях рядом с ним, и попыталась сама повторить тот темп и те движения, которые мне уже показывал он.

Парень закрыл глаза и тяжело дышал, ему было хорошо. Он тоже, как и я совсем не давно, жаждал сладкой разрядки.

Я уже начала чувствовать его член и напряжение в нем — когда оно начало нарастать еще сильнее. Я даже уловила момент, когда Даня уже был на последней точке перед тем, как напряжение будет сброшено. М решила усилить его ощущения.

Склонилась и осторожно лизнула головку его члена, продолжая быстро водить по стволу рукой. Даня глухо застонать и вдруг ухватил меня за волосы. Но это не было больно. Скорее, еще больше распаляло меня.

Я провела кончиком языка еще несколько раз по бархатной головке, в сердцевине которой уже блестела солоноватая капелька…

Вобрала головку в губы и втянула в себя.

Даня вдруг особенно сильно напрягся и отодвинул мою голову в сторону.

Закрыл головку рукой, а моей проложил ласкать сам себя, переживая оргазм…

Он тоже наконец получил свое удовольствие и избавился от мучительного напряжения…

Он открыл глаза и посмотрел на меня полупьяными от удовольствия и желания глазами.

— Бэмби, ты просто космос. Я тебя люблю!

20.

— Блин, Дань! — возмутилась я все же, когда мы привели себя в порядок. — Ну, просила же тебя! Не трогай ты меня дома. Стыдно же! Вдруг нас слышали?

— Ладно, ладно, не рычи, — поймал меня в свои объятия Бодров. — Просто так сложно сдерживаться рядом с тобой. Ты такая красивая, Агния. Ты моя красавица…

Он уткнулся носом мне в шею, и я обняла своего парня за шею. Слышать это, конечно, от любимого мальчика очень приятно! Кому бы не понравилось? За эти сладкие слова я все ему уже готова была простить! Но все же нам стоит быть осторожнее — мы можем не удержаться так и перейти ту грань, которую я пока что переходить не готова.

— Мне приятно это слышать, — ласково я погладила его по спине. — Но все-таки мне неудобно заниматься таким в твоем доме. Давай потерпим…

— До свадьбы?

— Ну… Не знаю, — развела я руками. — Что ты предлагаешь?

— А поехали завтра на пикник, — предложил он. — Как после выпускного. Возьмем с собой опять вина, вкусняшек… Побудем только вдвоем.

Я окинула парня подозрительным взглядом.

Учитывая его огонь, страсть и настырность — это будет не пикник, а свидание с его членом.

Ну, и пикник тоже, конечно.

Впрочем, я понимала, что и у самой стало горячо внизу живота от мысли, что мы еще будем делать с Даней помимо поедания вкусняшек на толстом покрывале.

Тело так и прошибало от томления и закипающей крови.

Я хотела его ласки еще. Хотела снова.

Хотела ласкать его тоже. Видеть и слышать его удовольствие, видеть его сладкую разрядку.

И я хотела поехать с ним…на пикник.

— А хочешь, на рыбалку поедем с палаткой? – предложил он. На денек. Деда завтра проведаем. К речке. Мясо, рыба… Хочешь?

— Ни разу не ездила на такой отдых, — отозвалась я, улыбаясь ему.

— И в палатке не ночевала?

— Не-а.

— И на рыбалке не была?

— Ну, на рыбалке была, конечно. С дедом.

— А на такой, как со мной — не была! Так что ты многое потеряла, дорогая! Но я намерен это исправить завтра же!

21.

Деда утром мы, конечно, навестили. Он шёл на поправку и уже завтра его обещали перевести в обычную палату.

Вечером же мы отпросились у родителей Дани и дёрнули в красивое место у речки.

Пару часов от города и мы оказались в раю.

Никаких люде й, суеты и шума.
Только природа, он, я и наша любовь.

Рано утром планировали идти вместе на рыбалку.

Всё приготовили заранее.

Развели костёр и поставили палатку.

У Бодрова, как и следовало ожидать, палатка оказалась большая и хорошая, сразу видно, что не дешёвая. Да и в целом много принадлежностей для отдыха на природе — надо же, не знала, что он любит. По нему как-то и не скажешь, что он любит такой весьма тихий вид отдыха без шика и удобств.

Вкусно пахнущее мясо вскоре оказалось на нашем столике, который мы тоже привезли с собой, как и всё остальное.

Мы вгрызались в горячий сочный шашлык и наслаждались общением и природой. И даже противный комары нам не могли помешать — у нас были средства от этих мелких кровопийц и закрытая одежда.

Вино под мясо — ещё одна вкуснятина.

Опять же бокала мне хватило, чтобы разомлеть и повиснуть на его плече.

Под треск поленьев в нашем костре мы говорили, говорили, говорили…

Мечтали о нашем будущем. Представляли, каким будет наш будущий дом, наши с ним общие дети.

Мечты Дани казались мне не менее прекрасными, чем мои собственные.

В который раз порадовалась тому, что мы теперь вместе, что наши взгляды на жизнь совпадают.

Что оба мы хотим одного и того же — соединить навсегда наши жизни, переплести их меж собой и стать одной семьёй.

Не думала, что можно стать такой счастливой, услышав лишь одну фразу:

“Я люблю тебя. Давай будем вместе?”

Казалось бы — что такого сложного в этих словах? Точнее, в том, чтобы их произнести.

Это же так просто! Берёшь, открываешь рот и говоришь их!

Но всё не так просто…

Сколько мы не могли между собой договориться — страшно вспомнить!

Далеко не всегда получается найти взаимопонимание и компромисс…

Уже много раз нам это удавалось. Я хотела надеяться, что и дальше мы не собьёмся с верного пути…

— На следующей неделе репетиция с парнями, — сказал Даня, ласково поглаживая мою руку, которую держал в своих больших ладонях. — Пойдёшь посмотреть?

— Шутишь? — улыбнулась я ему. — Конечно, хочу! Я обожаю ваши репетиции.

— Девочка моя… — счастливо улыбнулся он в ответ и подарил мне нежный поцелуй. — Ты вся, словно сделана для меня.

— А ты — для меня! — поцеловала я его в обратную.

Мы снова увлеклись губами друг друга, под треск огня продолжая дарить любовь.

А потом опять сидели какое-то время молча, смотря на огонь нашего костра, который мне казался сегодня тоже просто необыкновенным. Наверное, когда рядом с тобой тот самый человек, то и всё вокруг кажется в тысячу раз красивее…

— Я хочу познакомить тебя с одним человеком… — отодвинулась я от его плеча и посмотрела в его глаза.

Наверное, настал тот миг, когда я должна открыться ему полностью. Чтобы между нами больше не осталось недомолвок.

— С твоей мамой? — посмотрел он на меня внимательно.

— Как ты догадался? — удивилась я.

— Бэмби, — покачал он головой. — Я всё о тебе помню. И помню, что ты однажды сказала мне — что придёт время и ты сама всё расскажешь мне о твоей маме. Я ждал его. Этого времени.

— Да, я…кажется, готова, — кивнула я. — А ты не испугаешься? Не бросишь меня, узнав, что… Моя мама тяжело больна. У неё тяжёлое психическое расстройство. Но оно не передаётся по генам, оно у неё приобретённое… Из-за образа её жизни.

— Я понял, — ответил он. — Разве можно за это корить тебя и не поддержать? Это нисколько меня не отпугивает. Наоборот, я…очень сочувствую тебе. Скажи, а твоей маме как-то может помочь моя семья?

Я же молча смотрела на него и глотала слёзы.

Нет, ну не может быть он таким замечательным!

Даня не только не брезгует моей больной родственницей, но даже хочет помочь.

А ведь будь у нас достаток такой, какой есть в семье Бодровых, маме бы уже давно смогли помочь. У нас с дедом просто нет денег, чтобы её лечить нормально — это очень дорого, хотя улучшить ситуацию было бы возможно.

Не знаю, готова ли мама Даниила и его отчим нам помогать, и готовы ли мы с дедушкой принять такую помощь, но сам факт того, что Даня мне её пытается предложить, а не бежит от моей беды как чёрт от ладана — дорогого стоит.

Я обещала поговорить с дедом, чтобы потом мы могли собраться на семейный совет всем вместе и обсудить возможность лечения моей мамы.

Если Альбина и Вадим приняли бы участие в судьбе моей мамы, возможно, она смогла бы вернуться к относительно нормальной жизни…

Я уже, честно говоря, потеряла к этому всякую надежду.

Но сегодня Даня подарил мне её…

И как за это благодарить, я не знала.

Я делала то, что могла: обнимала, целовала и любила моего мальчика.

Моего мужчину, моего героя…

Когда же настала пора ложиться спать, то поначалу мы сделали всё верно: сняли лишнюю одежду и улеглись в палатке. Но едва мы оказались рядом под одним одеялом и наши тела соприкоснулись, что-то пошло явно не так…

Поцелуи становились всё более жаркими, руки Дани — всё более требовательными…

На этот раз он пошёл дальше — внутри меня оказался его палец, и я вздрогнула, не понимая, что мне делать: возмутиться или принять такую новую ласку?

Это, конечно, не проникновение в обычном его понимании, но… Первый шаг к нему.

— Дань… — прошептала я. — Мы заходим слишком далеко.

Меня пробила нервная дрожь. Это уже не было похоже на наши до этого невинные ласки. Он хотел большего, я чувствовала. Но не знала, готова ли я…

— Т-с-с, — успокаивал он меня, но останавливаться явно не собирался. — Всё хорошо. Я люблю тебя, слышишь? Доверься мне, Агния.

— Да я доверяю, но… — дальнейшие слова давались мне с трудом. Он проникал в меня всё глубже. Были очень непонятные ощущения… И больно, и приятно, и…стыдно и страшно. Всё сразу. — Но… Дань…