Хороший бывший

Пролог

Горячий летний ветер ударил в лицо, смывая запах чужих духов, цветов и шампанского. Я вдохнула полной грудью, но что-то мешало. Там, внизу, под ребрами, болезненно ныло.

– Теперь довольна?

Поглубже вдохнув, будто перед погружением под воду, я перевела взгляд правее. В вопросе Максима не было претензии, недовольства или обиды. Он просто интересовался, как спрашивают о погоде или времени. Капля любопытства и море усталости.

Невольно отметила, что за этот месяц он похудел. Зеленые глаза – такие же зеленые, как июльские деревья в Тайге – потускнели, а рубашка, сидевшая раньше воблипку, теперь заметно ослабла в груди.

Взмахнула головой, отгоняя мысли. Максим Озеров теперь не моя проблема. Пусть кто-то другой переживает за его фигуру и взгляд.

– Нет, – откинув волосы за спину, честно призналась я. Врать я так и не научилась, у нас с ним всегда все было честно. – Мне еще недели две все документы переделывать.

– Могла бы не менять фамилию, – усмехнулся мой бывший муж.

Я криво улыбнулась. Это – больная тема. Лика Озерова звучало лучше, чем Лика Боголюбова – я так еще до свадьбы говорила. Закоренелому атеисту иметь такую фамилию – откровенное издевательство, но если уж начинать жизнь с чистого листа, то так, чтобы ни одного повода для воспоминаний не осталось.

Я хотела ответить, что мне от него ничего не нужно, но дверь загса распахнулась, выпуская наружу очередных молодоженов и их многочисленных гостей. Нас с Максимом разнесло по разным берегам этой пышной процессии.

Прямо как по жизни.

Определенно, разводиться в пятницу было плохой идеей. Со всех сторон доносились поздравления, хлопки открытых бутылок, крики «Горько!». Все это било по нервам, хоть я и старалась делать вид, будто мне безразлично. Но перед глазами как на зло возникали сцены трехлетней давности, когда на месте счастливой невесты была я.

У меня не было пышного платья – было простое, а-ля сарафан, купленное на распродаже в первом попавшемся магазине. Алиска украсила его цветами, она же сделала макияж и прическу, виртуозно вплетая в нее ромашки. Макс и вовсе был в джинсах, но в белой рубашке. Если бы не букет, меня бы и за невесту не приняли.

Из гостей – всего пятнадцать человек, считая родственников. Никакого зала в ресторане – мы просто гуляли по набережной всей толпой, ели мороженое, а под вечер завалились в кафе, мимо которого шли. Лимузины, отели – это все было не для нас, мы полночи добирались домой пешком – Максим нес мои туфли и меня, если асфальт впереди был разбит; мы много смеялись и шутили.

Это был самый счастливый день в моей жизни.

А сегодня я не чувствовала ничего, кроме тлеющей внутри тоски.

– Тебя подвезти?

Он снова стоял рядом и снова смотрел тем самым взглядом – немного любопытным, немного усталым.

– Нет, спасибо. Я на такси.

Знала я, чем это закончится. Сначала один на один в его машине, где воздух пропитан до боли знакомым запахом. Потом эти мысли надоедливые – а вдруг мы ошиблись? А вдруг еще получится? А, может, в последний раз?

Дальше: искра, буря, безумие, и мы приходим в себя в одной постели в его съемной квартире. Голые и уставшие.

Проходили мы это, недели через две после того, как подали заявление. Максим заметил меня на остановке, так же предложил подбросить. На улице был страшный ливень, поэтому я согласилась. Мы, разумеется, попали в пробку. В магнитоле заиграла та самая песня, под которую мы всегда танцевали на кухне. Сначала мы просто молча слушали, а потом он спросил: «Помнишь?..» И понеслось. Дурацкое «а, может, в последний раз?» возникло само собой.

Нет, я не жалела. В постели Макс всегда был великолепен, и винить его было не в чем. А себя я винила – за то, что не удержалась, за проявленную слабину. Не нужно было никаких встреч после того, как мы решили раз и навсегда прекратить наше «вместе и навсегда».

Все, море в полном штиле, лодка разбита. Теперь каждый сам за себя – вплавь до ближайшей тихой бухты.

– Ну, тогда, видимо, пока? – неуверенно потянул Максим, запуская пятерню в волосы на затылке – жест, всегда выдававший его волнение.

Я понимала его чувства. Видела в его глазах те же самые вопросы и те же самые переживания, что донимали меня последний месяц. Но теперь у нас в руках по бумажке, доказывающей, что мы – чужие друг другу люди.

– Видимо, да, – снова попыталась в улыбку, но так и не поняла, удалось мне ее изобразить или нет.

– Счастливо, Боголюбова, – а у Максима с улыбками проблем не было: его губы растягивались вполне искренне, заставляя сердце сбиваться с шага, пока он протягивал мне руку. – Не поминай лихом, не забывай. Звони, если вдруг что.

Я пожала протянутую ладонь. Осторожно, едва касаясь, боясь, что прикосновение обожжет. Оно и обожгло.

– Не позвоню, Озеров. Ты же знаешь.

Его улыбка погрустнела, но Максим больше ничего не сказал. Махнул мне на прощание, развернулся на пятках и побрел к улице, где припарковал свой внедорожник.

Я не стала смотреть ему вслед. Отвернулась в противоположную сторону, гордо подняла нос и уверенно шагнула вперед – к своему светлому будущему.

Глава 1. Лика

– Долго нам еще?

– Семнадцать минут, – сверившись с навигатором, сообщила я.

Было душно. Кондиционер не справлялся, а в открытое окно толпой залетали мошки, пчелы и другая мелкая порхающая живность. И чего им не спится в такую рань?

– Ой, так ма-а-ало, – на зевке протянула с заднего сидения Алиса и, перевернувшись на другой бок, преспокойно продолжила спать.

Везет ей. Я в машине вообще уснуть не могу.

На самом деле, было не слишком рано – начало одиннадцатого. Но для меня, привыкшей в субботу отсыпаться до обеда, сегодняшний отъезд был тем еще испытанием.

Из Питера мы выехали около восьми утра. Встать пришлось и того раньше, чтобы в сотый раз проверить свой походный рюкзак, одежду, обувь и прочие прелести туристической жизни. Учитывая, что я и на работу вставала позже, чувствовала себя я отвратно.

Но что не сделаешь ради встречи со старыми друзьями и похода по красотам Карелии?

Сережа с Мариной звали меня каждое лето по несколько раз, но я все время отказывалась по вполне понятной для нас всех причине. Мои отказы Игнатьевы воспринимали стойко, и я все ждала, когда они перестанут мне предлагать. Но начинался очередной туристический сезон, и мой телефон оживал.

В этот раз я привычно отказалась, сославшись на дела и работу, хотя грядущий отпуск идеально накладывался на даты, в которые закадычные друзья планировали сплав. Было несколько тоскливо, потому что наши турпоходы мне действительно нравились: эти вечера у костра, песни под гитару, неторопливые переходы или бешеные заплывы на байдарках. До сих пор помнила, как замирало дыхание от величия природы, когда оказалась в Ладожских шхерах в первый раз.

Теперь скучала. И все из-за одного человека.

А позавчера вечером, когда я уже мысленно собиралась в отпуск к родителям, раздался звонок. Марина.

– Лик, наше предложение все еще в силе, – после обмена любезностями начала она. – Если тебе интересно, Тот-кого-нельзя-называть в этот раз мимо кассы. Так что кончай ломать комедию и приезжай, сто лет тебя не видела.

Я пообещала подумать, а потом набрала Алиске. Она всегда помогала мне разложить мысли по полочкам.

– Конечно, поехали! – тут же подорвалась лучшая подруга и, кажется, даже из-под одеяла вылезла. – Ты меня столько раз обещала взять с собой, а потом развелась и оставила сгорать от любопытства после твоих кинематографичных отзывов. А со мной так нельзя! У меня фантазия богатая!

Десять минут спустя я уже стояла на кухне, сжимая в потной ладони телефон и пытаясь уговорить разбуженного Кирилла. «Это же Карелия! Свежий воздух!» – верещала с громкой связи Алиса. В итоге под двойным напором Киру пришлось сдаться, и теперь именно он сидел за рулем джипа, уносившего нас в сторону Сортавалы.

Игнатьевой я решила не перезванивать – чтобы устроить сюрприз. На самом деле, по ним с Серегой я жутко тосковала: после развода мы почти не общались. Неудобно было: друзья семьи, а семьи больше не было. Да и не хотелось вынуждать их делить нас с бывшим мужем, поэтому я благородно отошла в сторону, ограничившись редкими звонками и поздравлениями с праздниками.

Марина с мужем жили недалеко от Сортавалы – в Красной горке. Ехать туда не то, чтобы долго, но все как-то времени не находилось, хотя меня и звали. Я все обещала, обещала… И вот, доехала.

Перед отправкой мы всегда собирались в кемпинге. Арендовали байдарки (хотя Игнатьевы всегда приезжали со своей), проверяли провиант, закупались тем, что забыли. Знакомились, если в компании появлялись новички. После ночевали на берегу залива, а ближе к обеду следующего дня неспешно стартовали.

Точного времени сбора не было, но по прошлым походам я помнила, что ранний приезд облегчал возможность припарковать машину и выбрать места для ночевки подальше от туалетов и дорог, поэтому на нашем маленьком совете из трех человек было решено ехать с утра. Совсем с утра не получилось, но половина одиннадцатого – уже рекорд.

Еще на парковке я заметила машину Сергея – он водил ярко-оранжевый древний Паджеро. Улыбка невольно проступила на лицо, потому что я действительно соскучилась и по суровому Сереге, и по его обаятельной жене.

Мы как раз парковались, когда Марина шла доставать что-то из автомобиля. Она-то меня и заметила.

– Лика? – разнеслось на всю парковку. Я от неожиданности дернулась, едва не приложившись головой о багажник, и выглянула в сторону крика. – Лика!

Маринка бросилась ко мне со всех ног. Я – к ней. На полпути под дружный смех мы обнялись, крепко-крепко, словно прямо сейчас могли друг друга потерять. Я едва не плакала, Игнатьева – точно прослезилась, она всегда была самой чувствительной из нашей компании.

– Господи, Ликочка! – она отстранилась, чтобы рассмотреть меня, и снова резко прижала к себе. – Ты даже не представляешь себе, как я рада тебя видеть!

– И я, Мариш, – поддавшись порыву, я сжала объятия крепче и отступила, рассматривая подругу. Ничуть не изменилась за эти неполные три года: все такая же худенькая, длинноволосая, конопатая, хотя волосы у нее, как и у меня, каштановые. – Видишь, приехала!

– Ты умница! – Игнатьева расцеловала меня в обе щеки. – Ты одна?

– Нет, – я посторонилась, давая рассмотреть подругу. – Это Алиса, моя подруга, помнишь?

Глава 2. Лика

– Лика?!

Лика-Лика-Лика-Лика. По пустой черепной коробке так и разносилось собственное имя, произнесенное голосом, который я не слышала два последних года. Эхо носилось туда-сюда, но даже не думало затихать, чтобы пустить внутрь более дельные мысли.

А Максим, чтоб его, Озеров уже спешил навстречу, счастливо улыбаясь. Точно такой же, каким я его помнила: высокий, подтянутый и неприлично красивый.

– Офигеть, Лика! – Макс явно не верил, что я – это я, поэтому полез проверять еще и тактильно: сгробастал меня в медвежьи объятия и сжал до хруста в костях. В нос ударил его запах: морозный, свежий, с нотками хвои, и воспоминания полезли наружу без спроса. Хотелось расслабиться, прижаться к крепкой груди и прикрыть глаза. Но я еще помнила, что обнимал меня не Кир, а бывший муж, поэтому ограничилась корявым похлопыванием по плечу. – Вот это сюрприз!

Он отстранился. Я улыбнулась – и на этот раз у меня получилось вполне искренне.

– Привет, Макс.

Какая-то часть меня действительно была ему рада – та самая, что еще помнила хорошее. Другая настороженно замирала.

– Не верится! – он улыбался и зарывался пальцами в волосы, наводя хаос в прическе. – Мне сказали, тебя не будет, а ты – здесь!

– Да-да, мне сказали то же самое, – согласилась я, косясь на Маринку. Вот за что она просила прощение: за моего бывшего.

Игнатьева краснела и прятала глаза. Все понятно, глубину своей ошибки она осознала.

– Да-а-а, мы до последнего не собирались, – протянул Макс, почесывая затылок и поглядывая в сторону.

– Мы? – зацепилась за непривычное слово, и только после этого додумалась осмотреть парковку в поисках знакомого внедорожника.

Лучше бы не смотрела, право слово, потому что находила его моментально, словно магнитом взгляд притянуло. Но кроме вездехода обнаруживала еще и симпатичную блондинку, позирующую с телефоном в руках.

Она, словно почувствовав наши взгляды, оторвалась от своего занятия, помахала рукой и походкой от бедра двинулась в нашу сторону.

– Мы тоже собрались за два дня, – вступил в разговор Кирилл. Его рука бережно обхватила меня за талию, и я сразу же почувствовала себя уютнее.

– Кирилл, это Максим. Максим, это – Кирилл, – быстро представила я мужчин.

– Тот самый хороший бывший муж? – по-доброму усмехнулся Кир, протягивая ладонь.

– Похоже на то, – усмехнулся Озеров, как-то странно поглядывая на меня. Не с упреком, но очевидным вопросом, что же такого я о нем рассказывала.

На самом деле, даже если бы я очень хотела чем-то очернить его в чужих глазах, у меня не получалось. Просто не приходило на ум ни одного поступка, который можно было однозначно расценить как вселенское зло. Даже ошибки, которые Макс совершал в наших отношениях, он делал такие… добрые что ли, за которые его и ругать глупо.

С чего же мы тогда развелись? Не совпали характерами, – именно так я ответила несколько месяцев назад Кириллу на закономерный вопрос. Озеров оказался слишком легким на подъем для моего фундаментального мира. А я – слишком приземленной для его воздушных мечтаний.

Но вспоминала я его всегда с позитивным посылом, на что Алиска и придумала это прозвище – «хороший бывший» – которое быстро стало именем нарицательным в моем небольшом окружении.

– Зато теперь мы точно можем быть уверены, что не подохнем в этом походе! – заключила моя лучшая подруга и выступила вперед. – Ну, привет, что ли, горный человек!

– Привет, Рыжуля, – в тон ответил Максим, обнимая Алису и целуя ее в щеку. У них всегда были хорошие отношения, но я не ревновала – радовалась, что два моих самых близких человека легко нашли общий язык.

– А меня со всеми познакомите? – пропел слащавый голосок, и руку Озерова тут же обвили пальцы со свежим маникюром.

Новая пассия моего бывшего мужа выглядела типичной дивой из соцсетей: подтянутая фигура, попа орехом, дутые губы. Все в меру, но ненастоящая какая-то. Ресницы – накладные, брови – нарисованные, грудь в глубоком вырезе майки… тут судить не берусь, но торчали подозрительно.

Кажется, с момента развода вкус у Озерова значительно испортился.

– Это Яна, – представил сразу всем свою спутницу Максим. – А это Лика, моя бывшая жена, ее подруга Алиса и друг Кирилл.

– О, та самая Лика? – блондинка с идеально зачесанными назад волосами сложила свои губы такой удивленной буквой «о», что мне срочно захотелось потрепать ее по щечке и дать с полки конфетку. – Очень хотела с тобой познакомиться, Макс столько о тебе рассказывал! Ой, ничего, что я на «ты»?

Сама непосредственность. Она еще глазами так хлопала, прям как в песне про ресницы, и я всерьез начала переживать, что девица сейчас взлетит. Сколько ей? На вид точно младше меня. Это так у Озерова кризис среднего возраста проходил, что на малолеток потянуло? Никогда бы не подумала, что в тридцать четыре мужиков начинают привлекать силиконовые барби.

– Все нормально, – ответила я на ее последний вопрос, пропустив все остальное. Знать, что именно обо мне рассказывал своей девушке Озеров, было интересно, но не настолько, чтобы подаваться в расспросы прямо сейчас.

Глава 3. Лика

– Эй.

Марина подошла тихо, или это я не заметила, погруженная в свои мысли. Оказывается, резать салат и не коситься в сторону мужчин – это очень, очень сложное занятие.

Вечер медленно опускался на лагерь. Организационные вопросы были решены, провиант – закуплен и распределен по всем рюкзакам, палатки расставлены, спальники – разложены и теперь просто ждали своего часа. Мы же, нагло отжав себе один из нескольких деревянных столов в кемпинге, собирались ужинать.

Мужчины кучкой стояли у мангала, над которым усердно трудились Сергей, Паша и Кирилл. Максим, с щипцами в руке, что-то оживленно объяснял, а Кир внимательно слушал, кивая. Ненадолго поймав мой взгляд, он улыбнулся мне теплой, спокойной улыбкой. Я ответила ему тем же.

Алиска чуть в стороне, прислонившись к дереву, беседовала с Денисом. Тот с восхищением ей что-то рассказывал, а моя подруга вежливо улыбалась, пряча за этим дичайшую скуку. Молодой ветеринар сразу же взял Рыжулю в оборот, но до откровенного флирта пока не опускался. Просто окружал вниманием и заботой – рюкзак перенес, с палаткой помог. Это было… мило. Жаль, только Алиса не оценила.

Марина до недавнего времени соображала бутерброды, а теперь, поставив тарелку точно на середину неровной, давно высохшей на солнце и разбухшей под дождями столешницы, присаживалась рядом и прижималась виском к моему плечу.

– Тебе помочь?

– Нет, – я улыбнулась с благодарностью, закидывая порезанные кубиками помидоры в тазик к огурцам. – Я уже почти закончила.

Очередной взрыв смеха заставил вздрогнуть и перевести взгляд вперед. Мужчины громко хохотали, Максим, переворачивая шашлык, что-то сказал Кириллу, и тот, улыбаясь, одобрительно хлопнул его по плечу. Вот об этом я и говорила: хороший бывший. Даже с нынешним умудрился поладить.

– Лика, ты прости меня еще раз, – выдохнула вдруг Марина и подняла на меня свои глубокие, как озера, голубые глаза. – Чувствую себя такой дурой! Я должна была тебе позвонить. Но ты же сама сказала в прошлом году, что «эта тема закрыта», и я была на все сто уверена, что ты не приедешь. А когда ты появилась сегодня... у меня сердце в пятки ушло.

– Все нормально, – положив руку на плечо подруги, кажется, в сотый раз подтвердила я. – Сама виновата. Надо было предупредить, а я все «сюрприз», «сюрприз».

– Сюрприз замечательный, – поддержала меня Игнатьева. – Я очень тебе рада. Столько всего хочется с тобой обсудить, что я готова Серегу из палатки выгнать и загнать туда тебя!

– Тогда завтра на байдарке я точно заплыву куда-то не туда! – рассмеялась я, а Маринка подхватила.

Распределение по байдаркам заняло целый час и сопровождалось бурными спорами. У Игнатьевых лодка была своя – они ее завели еще в те времена, когда мы не были знакомы, и вечно таскали старую, потертую посудину за собой. Обычно мы брали еще несколько двухместных в аренду и спокойно передвигались по шхерам.

Но сейчас у нас было слишком много неопытных гребцов, которых нельзя было оставлять одних. Плюс – две парочки, которые не сильно хотели разбиваться.

Я бы хотела плыть вместе с Кириллом, потому что я ему доверяла. Но с его весом наше положение в лодке становилось неэффективным: из-за веса байдарка будет зарываться носом в воду, и я просто не смогу ей управлять. Поэтому пришлось соглашаться с доводами разума, звучавшими голосами Максима и Сергея, и отпускать Кира в свободное плавание, а себе в компанию брать Алиску. Она была счастлива.

Озеров, разумеется, рассчитывал на компанию своей Яны, но и тут встала проблема: три оставшиеся мужика на трехместную байдарку, куда планировалось сложить еще немало вещей, делали плавсредство неповоротливым и слишком медлительным. Стало очевидно, что либо Дениса, либо Кирилла нужно куда-то отсаживать. Маринку с Сережей никто и не пытался разбивать – и дань уважения, и понимание, что именно они в этом заплыве будут лидерами. А вот Озерову пришлось сдаться.

А так как вес у него был немаленьким, и его нужно было чем-то балансировать, в пару ему достался… Кирилл.

Это могло быть очень смешно, правда. Все и поржали – Пахом так и вовсе окрестил эту байдарку «лодкой бывшей и настоящей любви», за что я кинула в него полотенцем. Но я почему-то чувствовала себя неловко. И, судя по скромной улыбке Максима, он мои эмоции разделял.

Поэтому, наверное, было здорово, что Макс и Кир нашли общий язык – значит, им вместе завтра будет проще. Но что-то в этом партнерстве не давало мне покоя, и я никак не могла понять, что именно.

Не ревновала же я Кирилла к бывшему мужу? Точно нет.

– Ой, девчонки, вы уже все сделали?

Счастливая Яна остановилась напротив нас, уперев руки в стол. Раскрасневшаяся, взлохмаченная. Если бы Озеров не находился все время в поле моего зрения, я бы подумала, что они минуту назад заканчивали стресс-тест своей палатки. Но нет, Яночка просто… бегала. Ритуал у нее такой. Перед сном.

Заявила она об этом ровно перед тем, как мы собрались накрывать на стол. «Ой, девочки…» и дальше объяснения, что у нее по плану пробежка. Извинилась, конечно, что не может помочь, но осадочек остался.

А теперь она стояла напротив в своем спортивном костюме, прилипающем к ее спине, и я думала о том, как она собирается еще неделю ходить в нем, пропахшем потом? Или дива рассчитывала, что в походе ей еще и вещи будет кто-то стирать?

Глава 4. Максим

Кирилл оказался… нормальным мужиком.

Даже не знаю, радовало меня это или расстраивало. С одной стороны, хотелось, чтобы Лика была в хороших руках – как-никак, бывшая жена, не чужая. У меня к ней только светлые, теплые чувства, и я ей искренне желаю счастья.

С другой стороны… хотелось веслом да по затылку этому «нормальному мужику».

Но весло в руках лежало послушно, вспарывая стеклянную гладь залива. Я сидел на корме нашей двухместной байдарки, чувствуя ее каждый малейший крен. Кирилл впереди, у носа. Он был моим мотором, а я – рулем. И это было чертовски странное ощущение – вести лодку, в которой сидит мужчина, сменивший тебя в жизни твоей жены.

Бывшей жены, конечно же.

Впереди, метров на сто, скользила по воде яркая байдарка Марины и Сергея. Слева по курсу – трехместная ладья, где Паша, Денис и Яна создавали свой маленький, шумный мирок. А чуть правее, почти поравнявшись с нами, – Лика и Алиса.

Я видел только ее спину, напряженные плечи под обтягивающей майкой и ритмичные движения весла. Бывшая Озерова не оборачивалась. Ни разу. Как будто мы с Кириллом были пустым местом.

А Кирилл… Черт, да он был идеален. Греб ровно, без сбоев, слушал мои редкие замечания, даже шутил, глядя на Пашину команду.

«Смотри, их качает, – мысленно комментировал я, – а мой тут как тут, стабилен и надежен».

Ветер дул в лицо, холодный, ладожский, неся с собой запах воды и сосен. Я глотнул его полной грудью, пытаясь смыть с себя вчерашнее. Вчерашнюю Лику.

Когда я ее увидел на парковке, мир на секунду рухнул, а потом собрался заново – новый, яркий и оглушительный. Она стояла, вцепившись в руку того самого Кирилла, и смотрела на меня широкими глазами. Все та же. И вся другая. Раньше, когда она удивлялась, на лбу у нее появлялись едва заметные складочки. Сейчас их не было. Может, научилась контролировать себя лучше.

Мой взгляд скользнул к трехместной байдарке. Яна, поймав его, радостно помахала мне рукой. Я ответил кивком. С ней все было легко. Никаких сложных материй, никаких загадок. Простая, яркая, беззаботная. Не то что Лика, в которой всегда была какая-то глубина, куда я в свое время с головой нырнул – и чуть не захлебнулся. С Яной можно было просто дышать, не думая о последствиях. Она – как летний ветерок, а Лика – как эта ладожская вода, холодная и таящая подводные камни.

Почему же тогда я не мог отвести от нее глаз? Следил за каждым движением, ловил на себе случайные взгляды? Наверное, срабатывал старый рефлекс. Привычка. Она же давно в походах не была, могла и навык растерять. А Рыжуля – и вовсе новичок. Кто, как не я, должен убедиться, что они справляются? Чисто по-дружески.

– Макс, слева мель, – спокойный голос Кирилла вывел меня из раздумий.

Я машинально сделал легкий гребок, корректируя курс. Мужик, черт возьми, оказался не только нормальным, но и внимательным. На моей же территории чувствовал себя уверенно. Это бесило.

– Вижу, – буркнул я. – Спасибо.

В этот момент Лика наконец обернулась. Не на меня. На Кирилла. Ее взгляд был быстрым, теплым, ободряющим. Мол, справляешься? Он в ответ улыбнулся ей своей спокойной, надежной улыбкой. И снова принялся за греблю.

А мне вдруг до тошноты захотелось быть на его месте. Сидеть в одной лодке с Ликой. Чувствовать ритм ее движений. Слышать ее смех. Видеть, как те самые складочки возникают у нее на лбу, когда из-за очередного поворота выплывал новый остров или скала.

Но я был здесь. На корме. Рулевой в чужом плавании. И мой единственный пассажир был живым напоминанием, что все, что было у меня самого хорошего, осталось в прошлом.

– Держим курс на ту скалу с сосной, – голос Кирилла был ровным, без одышки. – Сергей сигналил.

Я кивнул, хотя он этого не видел. Скала с одинокой сосной на вершине – наш первый ориентир. Старый знакомый. Мы с Ликой когда-то на нее забирались, чтобы встретить закат. Сидели, плечом к плечу, молчали, а солнце медленно тонуло в розовой дымке шхер. Тогда казалось, что это навсегда.

Я резко дернул веслом, отгоняя наваждение. Прошлое. Всего лишь прошлое.

– Погода радует, – заметил Кирилл, видимо, пытаясь разрядить молчание. – Повезло.

– Угу, – буркнул я. – Главное, чтобы ветер не усилился.

Мой взгляд снова сам собой уплыл к их байдарке. Лика и Алиса что-то оживленно обсуждали, разглядывая окрестности. Лика показывала рукой вперед, и я поймал себя на том, что знаю этот жест – точный, уверенный. Так она всегда объясняла мне маршруты, когда я слишком увлекался мечтами и терял нить реальности. Она была моим якорем. Пока я не сорвал его с цепи.

Яна снова привлекла мое внимание беззаботным смехом. Она сняла кепку и ловила ветер распущенными волосами, а Паша и Денис с ухмылками подыгрывали ей. Легкая. С ней не надо было быть кем-то, кроме себя – простого, без глубоких мыслей и груза старых ошибок. Это был мой выбор. Правильный выбор.

Почему же тогда в груди похолодело, когда я увидел, как Лика негромко рассмеялась чьей-то шутке? Ее смех, какой-то новый, более свободный, долетел до меня обрывком и впился в сердце осколком.

– Кажется, у Алисы проблемы с веслом, – вдруг произнес Кирилл, и в его голосе впервые прозвучала тревога.

Глава 5. Лика

– Есть еще колышек?

– Да, конечно. Держи.

Я протянула Кириллу металлическую спицу, и его пальцы на секунду коснулись моих. Теплые, надежные. Он молча вставил колышек в петлю растяжки, а я, присев на корточки, натягивала тент, стараясь, чтобы ни одна складка не нарушила идеальную геометрию нашей палатки. Мы работали молча, слаженно, будто ставили ее не в первый раз. Он – силовая опора, я – зоркий глаз. Все как всегда. Все как надо.

– Фух, готово, – Кир выпрямился, смахивая капли пота с виска. – Надеюсь, ветер не усилится.

– Сомневаюсь, – я машинально ответила, глядя на безмятежную гладь залива. – Небо чистое.

И в этот момент с другого конца поляны снова донесся смех. Высокий, визгливый, пронзительный, как ушибленный палец. Яна. Она несла свой дурацкий шопер к их палатке, пока Максим нес одновременно и рюкзак, и подстилки, и спальники, и еще бог знает что. А она лишь подтанцовывала рядом, громко и детально расписывая, как ей тяжело и как она устала.

А она ведь даже веслом сегодня ни разу не взмахнула. Всю работу за нее выполняли Пахом и Денис.

– Ой, Максим, смотри, какой паук! Прямо огромный! А он не ядовитый? Правда, не ядовитый? Ух ты!

Я сжала в руке мешочек с колышками так, что костяшки побелели.

– Лик, – Кирилл положил руку мне на плечо, и я вздрогнула. – Все в порядке?

– Да, конечно, – я заставила себя улыбнуться, отводя взгляд от громкой пары. – Просто... немного устала с дороги.

Не стала уточнять, что эта усталость была приятной. Плечи немного тянуло с непривычки, пальцы подрагивали, но меня переполняло вдохновение. Открытая вода, уверенная гребля, постоянное напряжение – кого-то, вроде Алиски, это пугало. А я… наслаждалась каждой минутой.

Я никогда не была в качестве рулевого – разве что раз или два, когда мы с Маринкой катались в одной байдарке. Обычно всю ответственность брал на себя Макс, и это было здорово – чувствовать себя в безопасности за его широкой спиной (фигурально, ведь обычно он сидел за моей спиной). Но сегодня, понимая, что главная – я, меня переполняло гордостью и каким-то незамутненным счастьем. Немного – волнением, но я верила, что справлюсь. И теперь гордилась собой, особенно за момент, когда моя Рыжуля потеряла концентрацию и развернула нас боком к волне.

В тот момент я как наяву услышала ровный голос Озерова, объясняющий мне, как управлять такой лодкой. Как сделать гребок, как подставить весло, куда перенести центр тяжести. Оказывается, я запомнила все его уроки. И помнила до сих пор.

– А, по-моему, ты лукавишь, – проницательно подметил Кирилл, закрывая мне обзор на бывшего мужа и его нынешнюю пассию. – Скажи честно, это из-за твоего бывшего мужа?

Скрывать что-то от Иванова было бесполезно, поэтому я выдохнула и сдалась:

– Не из-за него. Из-за нее.

Словно в ответ на мои слова над стоянкой в очередной раз пролетел заливистый смех. Я закатила глаза и шагнула вперед, утыкаясь лбом в плечо Кира. Его руки тут же легли мне на спину, приобнимая и слегка поглаживая.

– Она меня бесит. Ты только посмотри, она же совершенно не приспособлена к таким заездам!

Я неопределенно повела ладошкой, чтобы не указывать в нужную сторону. Судя по тихому хмыканью, Кирилл прекрасно меня понял.

– Меня выводит из себя эта... постоянная театральность. Эти восторги по поводу каждого листочка. Этот громкий смех, будто она на сцене. Она же не ребенок, в конце концов.

Кир шумно выдохнул и чуть отодвинул меня за плечи.

– Ты же понимаешь, что мы в любой момент можем собрать вещи и повернуть назад? – заглядывая мне в глаза, поинтересовался он. – Тем более, что курс молодого байдарочника я сегодня успешно прошел.

Я невольно улыбнулась. Кирилл во всем был хорош, даже в гребле на байдарке, которую видел впервые в жизни.

– Не хочу назад, – призналась я и обвела взглядом другую часть поляны с палатками Игнатьевых, Алиски, Пахома и Дениса. Их негромкие на фоне Яны переговоры, неторопливые сборы и улыбки почти нивелировали все неудобства. – Я так скучала по таким сборам, ты себе не представляешь. Не хочу, чтобы все портила какая-то девчонка.

– Тогда просто не обращай на нее внимания, – предложил самый простой выход Кир. Простой в предложении, но не в реализации. – Занимайся тем, чем ты хотела заниматься в этом походе. Хочешь, пойдем прогуляемся по острову?

Я посмотрела на Маринку.

– Я обещала помочь с ужином, – неуверенно попыталась я отказаться, но Кирилл был непреклонен.

– Ерунда! Ты не обязана постоянно этим заниматься, – уверенно заявил он и обернулся на сто восемьдесят градусов. – Эй, Ян!

Девчонка, замершая у палатки с неизменным телефоном, вздрогнула и принялась оглядываться. Иванову пришлось помахать рукой, чтобы привлечь к себе внимание.

– Поможешь с ужином? Нам с Ликой надо пройтись.

И, не дожидаясь согласия, Кир подхватил меня под руку и потащил в противоположную от лагеря сторону.

– Я?.. Ну… наверное… только… – пыталась что-то говорить Яна, но мы уже ее не слышали, скрываясь за деревьями.

Глава 6. Лика

– Надеюсь, больше она вообще с нами не заговорит, – с мрачным удовлетворением заявила Алиска, закидывая в рот очередной кусочек вареной картошки.

Вокруг костра мы сидели «кучками по интересам»: Игнатьевы, следом Алиска и я с Киром, Денис с Пахомом. А Максим и его Яна – чуть поодаль ото всех. Озеров, правда, поближе к Сереге, но со стороны его девушки образовалась некая зона отчуждения.

С заданием «помочь» Яночка не справилась, потому что ее посадили чистить картошку. Сначала, по словам Алиски, дива отнекивалась, мол, без овощечистки не умеет, но сердобольная Марина взялась учить ее чистить ножом.

За полчаса они вместе с трудом почистили два несчастных клубня. Все это время Рыжуля – по ее же рассказу – с трудом сдерживала улыбку.

А после случилось то, что застала уже я: точка кипения. Нет, не у моей Алисы. У непробиваемой миссис Игнатьевой.

К тому моменту Мариша уже отчаялась научить хоть чему-то новую подружку, поэтому просто сидела рядом и чистила картошку. Яна с печальным видом крутила в руках клубень и безжалостно кромсала шкурку, которая упорно не хотела срезаться. Я присела рядом с Алисой, чтобы помочь ей, когда Максимовская пассия вдруг произнесла:

– Не понимаю, зачем вообще так мучиться? – девица тяжко вздохнула, будто ее заставляли вагоны разгружать. – Можно же вполне обойтись пюре из стаканчика. Залил водой – и та же картошка.

– Еду быстрого приготовления мы оставляем на финальную часть похода, – с готовностью пояснила Игнатьева. – Когда все уже подустанут, и сил на готовку почти не останется.

– Ну и что? – не сдавалась Яна. – Мы могли бы все дни питаться такой едой. И места в рюкзаках больше бы осталось под... ну, под важные вещи. – Она многозначительно посмотрела на свой неизменный шопер, из которого торчали три разные косметички, о содержимом которых нам оставалось только догадываться.

Марина замолчала. Я видела, как скулы у нее напряглись. Но она продолжала молча чистить овощи, лишь чуть быстрее прежнего.

– А еще лучше – взять с собой повара, – мечтательно продолжила блондинка, глядя куда-то в вершины многовековых деревьев. – Или заказывать еду с доставкой на лодке. Я читала, что в цивилизованных местах так и делают.

Алиска фыркнула, но сдержалась. Я же почувствовала, как у меня самой закипает кровь. Эти походы, эта простая еда у костра, совместная готовка – это была наша традиция. Нечто священное. А она говорила о них с таким пренебрежением...

– И носиться бы с этой картошкой как курица не пришлось бы, – вдруг закончила Яна.

Словно снаряд взорвался, но бесшумно. Все разом замолчали: тишина стала абсолютной. Даже ветер в соснах замер. Марина медленно, очень медленно опустила нож.

Когда она подняла голову, лицо ее было бледным.

– Как... курица? – прозвучало тихо, но так, что мурашки побежали по коже у всех, кроме наивной дуры.

– Ну да, – Яна, не чувствуя подвоха, развела руками. – Бегаете, суетитесь... Я просто констатирую факт.

Марина встала. Не резко, а плавно, будто поднималась со дна озера. Ее глаза горели тихой яростью и подступающими слезами.

– Ты знаешь, – начала она дрожащим от напряжения голосом, – мой прадед прошел всю войну. И он говорил, что на фронте картошка спасла ему жизнь. Не твои стаканчики. Не доставка на лодке. Простая картошка, которую он чистил в окопах грязными руками.

Марина сделала шаг вперед. Яна инстинктивно отпрянула.

– А мой дед поднимал целину. И они варили картошку в ведре на костре, потому что другой еды не было. Моя мама в девяностые... – голос Игнатьевой дрогнул, но она продолжила, – в девяностые стояла в очередях за этой картошкой, чтобы накормить меня и сестру.

Никто не шевелился, даже Алиса с Кириллом, хотя они наверняка слышали эти истории впервые, но куда важнее была та, о которой не упоминалось. Младшая сестра Марины умерла, будучи маленькой, просто от того, что у семьи не хватило денег на дорогостоящее лечение. Для нашей подруги это – незаживающая рана. Поэтому они с Серегой до сих пор не завели детей – Мариша боялась, что не сможет обеспечить их всем, поэтому работала как проклятая.

– И когда я сейчас чищу эту картошку, – Марина указала на тазик с овощами дрожащим пальцем, – я вспоминаю их всех. Для меня это не просто еда. Это память моей семьи. Это... святое.

Картошка была ее ритуалом, который мы все с легкостью поддержали. Во время наших походов я узнала, наверное, миллион способов готовить ее на огне – и ни один из них мне еще не надоел. «Картофельная банда» – так мы себя называли в шутку, когда перед каждым выездом обносили ближайший овощной магазин.

– А ты... – Марина посмотрела на Яну с внезапной, страшной жалостью, – ты просто не знаешь, что такое по-настоящему голодать. И слава богу. Но не смей... Никогда не смей говорить о том, чего не понимаешь.

Игнатьева резко развернулась и ушла в сторону леса. Быстро, почти бегом. Сергей бросился за ней, успев бросить на Яну испепеляющий взгляд.

Наступила тишина, которую нарушал только треск поленьев в костре. Яна сидела с выражением полного непонимания на лице. И лучше бы она просто промолчала в тот момент, но она додумалась спросить:

– А что я такого сказала-то?

Глава 7. Максим

Не стоило привозить сюда Яну.

Эта настойчивая мысль долбилась в голове со вчерашнего вечера. Ни на секунду не отпускала. Таранила мозг, клевала по темечку и заставляла ощущать себя полным дебилом.

Дело даже не в Лике, хотя, конечно, сталкивать бывшую и нынешнюю я никаким макаром не хотел. Потому что, откровенно говоря, моя единственная жена сожрала бы Янку с потрохами и даже не подавилась бы.

Дело в самой Яне. Она банально не подходила этому миру – в чем-то суровому, в чем-то требовательному, в чем-то устоявшемуся. Наши традиции, наши привычки, наши истории – все это было мимо моей девушки, хотя перед поездкой я многое ей рассказывал. Но вчерашняя тема с картошкой – это наглядная демонстрация того, насколько далеки друг от друга Янка и мои друзья.

Она из другой реальности. Легкая, в чем-то даже легкомысленная. Простая и искренняя девчонка, у которой была очень ровная жизнь. Она из хорошей семьи, не знала нищеты или проблем с пьющими родителями. Школа, университет – как по учебнику. Тот же блог – все ей дается без каких-либо сложностей. Яна неплохо зарабатывает на рекламе, помимо этого еще ведет йогу в соседнем от нашего скалодрома фитнес-центре – там мы и познакомились. Она успешна и самодостаточна, но при этом ей не приходится прикладывать много усилий, чтобы что-то заполучить, а если ей чего и не достает, ей всегда помогут мама с папой.

Я в свое время жрал землю, чтобы хоть что-то из себя представлять. Лику встретил, когда у меня кроме кредитной тачки ни черта и не было. Наверное, в этом и беда: рядом с ней я все время чувствовал, что не дотягивал.

Впрочем, я и сейчас это чувствовал, когда она рассказывала о своей ровной жизни, успешной работе, где ее наконец-то повысили до начальника, родителях. Она все еще была королевой в моих глазах. А я – всего лишь конюх где-то на задворках ее жизни.

Я слишком много думал о своей бывшей жене, особенно в свете того, что случилось с Яной. Она даже дома никогда не готовила, а тут ее засадили за картошку! Смешно, право слово! Я с самого начала понимал, что хорошим это не закончится, но был уверен, что своим неумением если Янка кого и заденет, то как раз Лику – у нее-то в наш первый поход все выходило идеально.

Но задело Марину, и это как ржавым серпом по сердцу. Я ж ее с детства знаю, эту пробивную девчонку – росли в одном дворе. Дружили, конечно. По молодости даже встречаться пробовали, но нам не зашло – остались друзьями. А потом я познакомил ее с Серегой, и более крепкой пары я в своей жизни еще не встречал. Завидовал им, конечно, верил, что у нас с Ликой все будет также.

Черт, опять я про Лику.

Разумеется, Маринину историю я знал от и до. Я сам был ее невольным свидетелем, когда сбегал из дома после побоев отца, а Маришка с матерью всегда находили для меня и лишний угол, и порцию теплой еды, хотя сами едва сводили концы с концами. У них-то я и полюбил дурацкую картошку, из-за которой вчера все пошло под откос.

Яна ничего не поняла даже после того, как я повторил ей Игнатьевские слова более простым языком. Не оценила. Повела своим острым плечиком, фыркнула и бросила чуть надменное: «Ну это же не мои проблемы!». Да, не ее. Теперь это мои проблемы, о чем я ей и заявил.

Она обиделась. Весь вечер дулась, еще больше начала после того, как отказался вместе с ней идти спать. Хотелось хоть немного тишины, треска поленьев в костре, тихих разговоров.

Лики. Мне хотелось Лики. Узнать, как она провела эти два года. И спасибо Сереге, что задал этот вопрос вместо меня.

Я правда рад, что у нее все хорошо. Что Кирилл у нее этот есть, что он не обижает ее. Видно, что мужик он нормальный, хоть и не без тараканов. Успешный, спокойный. Не то, что я.

Но этот успешный и спокойный утыкался в телефон, едва отойдя от огня, а его женщина сидела и мерзла. Думал, заметит, но пришлось брать все в свои руки.

Лика все еще была невероятно маленькой для моих курток, все еще выглядела в них немного комично. И все еще заставляла что-то внутри пронзительно сжиматься, глядя на нее – такую родную, но такую далекую.

Какой же я дебил.

Первые полгода без нее были для меня адом. Я не спился только потому, что перед глазами стоял пример отца, который вообще не просыхал. Не хотелось быть на него похожим. Помогли друзья – те же Игнатьевы, Вадим, с которым мы ввязались в открытие скалодрома под Питером. Место не самое удачное, но единственное, что мы потянули по цене. В кредиты влезли, но повезло со спонсорами. Спустя год уже можно сказать, что центр начал приносить пусть и небольшую, но стабильную прибыль. Зато у меня всегда было занятие, чтобы не думать.

Я в те времена и смотреть ни на кого не мог, хотя вокруг было полно красивых девушек и женщин – все время видел Лику. Пару раз даже обознался на улице, испытывая при этом дичайшее разочарование. Она, как и обещала, не звонила ни разу, а я, грешным делом, мечтал по вечерам, чтобы у нее что-то сломалось, и она набрала мне.

Но она даже с праздниками не поздравляла, только на день рождения присылала одну сухую фразу. Хотя с теми же Игнатьевыми контакт поддерживала – от них я и узнавал, что у нее все хорошо, до тех пор, пока Серый мне однажды не сказал:

— Макс, ты либо кончаешь страдать и ищешь себя кого-то другого, либо просто вали к ней и скажи, что до сих пор ее любишь. А то у меня такое ощущение, что ты к нам приезжаешь только для того, чтобы о своей бывшей узнать.

Глава 8. Лика

До бухты Медвежьего добраться мы не успели – ливень накрыл нас такой непроходимой стеной, что пришлось причаливать к ближайшему острову. Возможно, не будь у нас новичков, мы бы смогли продолжить и перетерпеть оставшиеся несколько километров. Но их у нас было слишком много.

Меня едва не потряхивало от напряжения, пока я удерживала байдарку на волнах. Алиска, конечно, большая умница, что держалась и не истерила, но от нее мало что зависело. Основная ответственность была на мне – и она давила на плечи, забивала руки и спину. Волны, ветер, дождь. Когда за моей спиной сидел Максим, я чувствовала себя увереннее.

Он и сейчас был там – плыл чуть позади, и мне казалось, что чужой взгляд даже сквозь пелену капель пробивался до меня. Глупо, наверное? И если кто на меня и смотрел, то Кирилл, а не Озеров.

Но думалось почему-то о нем.

Берег, у которого мы остановились, был скалистым и неровным – здесь негде было не то, что ночевать – даже пережидать непогоду. Ровные клочки были столь небольшими, что на них с трудом можно было умоститься вдвоем. А нас – девять. Нам нужна была площадка побольше.

— Надо пробовать идти вглубь, — перекрикивая ветер, командовал Сергей. — Здесь подъем, где-то повыше наверняка есть поляна или какой-нибудь пологий склон.

С ним никто не спорил: в нашей компании Серый – непререкаемый лидер. Они с Максом облазили все шхеры не по одному разу, поэтому их суждениям мы доверяли, особенно когда они оба сходились во мнениях. Вот и сейчас Озеров лишь кивнул, соглашаясь, и отправился связывать байдарки, чтобы их не унесло.

В этот раз выгружались мы даже быстрее, чем разгружались. А после неровной колонной выдвигались вслед за Игнатьевым по ему одной видимой тропинке. Сначала они с Мариной, потом – Пахом, Денис и Яна, которую Макс отправил вперед довольно грубым рыком, когда она попыталась заявить, что без него не пойдет. Поэтому теперь она даже рюкзак свой несла сама, делая вид, что ей нисколько не тяжело.

Нас с Кириллом Максим догнал минут через пять. Одним взглядом поинтересовался, все ли нормально, я точно так же ответила ему и поспешила отвернуться.

Эти разговоры одними глазами до добра не доводят.

Подъем оказался круче, чем казалось снизу. Мокрая глина и скользкий мох под ногами, низко нависающие мокрые ветки, которые хлестали по лицу. Я шла, уставившись в землю, стараясь не оступиться, но мысли упрямо возвращались к Максиму, шедшему позади. Я буквально чувствовала его взгляд на своей спине.

— Осторожно! — его рука вдруг легла мне на плечо, останавливая. Я замерла, и только тогда увидела скользкий глиняный выступ прямо передо мной. — Лучше обойти слева.

Кирилл, шедший впереди, обернулся. Его лицо было усталым и напряженным.

— Лик, тебе помочь?

— Я справлюсь, — буркнула я, чувствуя, как от простого прикосновения Макса по коже побежали мурашки.

Мы обошли опасный участок. Я старалась не оглядываться, смотрела под ноги, но соседство с Озеровым заставляло меня дрожать – и вовсе не от холода.

— Спасибо, — бросила я через плечо в надежде, что станет легче.

— Не за что, — так же коротко ответил Максим.

Кирилл молчал, но его молчание стало каким-то густым, тяжелым. Он шел быстрее, почти отрываясь от нас, и я понимала его. Ему было неприятно. Ревновал? Или просто устал от всей этой ситуации?

Еще один подъем, еще более крутой. Я уже изрядно выдохлась, ноги подрагивали от напряжения. Цепляясь за корни и ветки, я пыталась подняться, но кроссовок вдруг соскользнул с мокрой глины. Я едва удержалась, сердце заколотилось где-то в горле.

Сильная рука схватила меня под локоть, буквально втащив наверх.

— Держись за меня, — проговорил Максим, его голос прозвучал прямо у уха. Он был так близко, что я чувствовала его тепло сквозь намокшую куртку.

Я инстинктивно отшатнулась, увидев, как Кирилл, уже стоявший наверху, смотрит на нас. Его взгляд был темным.

— Я сама, — выдохнула я, высвобождая руку.

Максим не спорил, лишь кивнул и отошел, давая дорогу. Но его помощь была уже оказана, и на привале нам точно нужно будет это обсудить – я не хотела, чтобы привычные нам прошлым действия влияли на нас настоящих и будущих.

— Держись поближе ко мне, — холодно произнес Кирилл и пропустил меня вперед, отсекая от Озерова своим телом.

Я так и не поняла, понравилось мне это или нет, но покорно пошла первой.

Дальше идти стало труднее. Склон будто ожил под ногами — вода стекала ручьями, превращая камень и мох в сплошное скользкое зеркало. Ветер гнал дождь почти горизонтально, и казалось, что небо прижимает нас к земле.

— Осторожно! — крикнул Сергей откуда-то сверху. — Дальше трещина, обходите слева! Не лезьте к краю, там срыв к бухте!

Трещина оказалась серьезной – глубокий разлом в скале метра полтора шириной, скрытый размытой дождевой водой. Слева зияла пропасть, справа – мокрая скальная стена. Единственный путь – по узкой полке между ними.

Марина и Сергей уже благополучно преодолели этот участок. Паша с Денисом осторожно переправляли Яну, которая шла, прижимаясь к скале и не глядя вниз.

Глава 9. Лика

— У тебя точно все нормально? — в сотый раз за три минуты переспрашивал Кирилл.

— Да, — устало выдала я. — Нога почти не болит. К утру все пройдет.

Группа уже успела найти место для стоянки – не так далеко, если не считать разделяющей нас отвесной скалы. Сергей отчитался минут десять назад, поинтересовался, как мы. Макс к тому времени поставил палатку и помог мне переместиться внутрь, хоть немного спасаясь от дождя. После этого рацию отобрал Кир, а мой бывший муж тактично удалился, чтобы не подслушивать и дать мне переодеться в сухое.

Ушел прямо под ливень. Идиот. Давно не болел?

— Серый говорит, если погода позволит, с рассветом двинемся дальше, — прохрипел уставший голос.

— Знаю, — выдохнула я, потому что разговор Игнатьева и Озера прекрасно слышала. — Отдохни хорошенько. Сегодня был трудный день.

— Да уж. Пришлось напроситься в палатку к Денису. Он, конечно, попытался променять меня на Алису, но Рыжуля непреклонна.

Я улыбнулась, не задумываясь о том, что Кир меня не видит. Подкаты Дена к моей подруге были видны всем.

Я не стала комментировать – не придумала ничего стоящего. Мозг отказывался соображать, колено распухло и болело, организм все еще немного потряхивало от пережитого стресса. Или от холода? Куртка не дала промокнуть основательно, но штаны с себя я стягивала с большим трудом. Мелькнула мысль попросить помощи у Макса, но я быстро ее отмела.

Не хватало еще при бывшем муже раздеваться. Хотя что он там не видел?

— Лика.

— Да, Кир.

Пауза была столь длинной, что я подалась проверить заряд у рации – но с ним все оказалось в порядке.

— Прости меня. Если бы я тебя не задел…

Я не винила Кирилла, правда. Но не могла сказать, что не задумывалась о его участии в моем падении. Если бы не его ненужное геройство, если бы он пропустил меня вперед – ничего бы этого не было.

Но переживать об этом сейчас уже поздно: все свершилось, и он – там, а я – здесь. В компании пусть и хорошего, но бывшего. И мой нынешний об этом прекрасно знал.

— Все нормально, Кир. Я тебя ни в чем не виню.

Он снова не ответил сразу, а я побоялась, что наш разговор так и затянется до бесконечности, пока Озеров мерз и мок за пределами палатки, поэтому добавила раньше, чем Иванов заговорил:

— Если честно, я очень устала. Хочу лечь спать пораньше.

— Да, конечно. Отдыхай, Лик. Не мерзни.

Я тихо усмехнулась. Замерзнуть – это меньшая из моих проблем.

Я отложила рацию в кармашек и закрепила походный фонарик над входом. Из-за погоды казалось, что уже сумрак, хотя время едва приблизилось к пяти часам. Я успела расстелить спальник, перебрать скудные запасы еды и подумать о том, что стоило, наверное, окликнуть Максима, чтобы не мок. Но именно тогда, когда мысль сформировалась в моей голове, молния на палатке с вжиком дернулась в сторону.

Я вздрогнула от неожиданности, замерла с несчастной пачкой сухой лапши. Макс окинул меня цепким взглядом с головы до ног и потребовал:

— Дай какую-нибудь майку.

Я снова вздрогнула – теперь от внезапного поворота.

— Ты же понимаешь, что не влезешь ни в одну мою футболку? — поинтересовалась у Озерова, но почему-то послушно полезла в рюкзак, цепляя из него первую попавшуюся тряпку. Спасибо, что это оказалось не нижнее белье.

Макс не ответил – молча взял протянутое и скрылся среди ливня, не забыв закрыть проход. Но возмутиться я не успела – буквально минута, и Озеров вернулся, на этот раз целиком заваливаясь внутрь.

— Давай сюда свою ногу!

В руках он зажимал мою майку – и, судя по всему, в нее теперь было что-то завернуто.

— Зачем? — уточнила я, и теперь желания подчиняться немедленно у меня не возникло.

— Затем, что холод снимает опухоль, — как маленькой объяснил мне Максим и одним движением переместился ближе, обхватывая пальцами мою лодыжку. — Не двигайся, Ли. Я не обижу.

А я даже если бы захотела, после таких слов никуда бы не двинулась. Только он называл меня так – Ли. И только он, в самом начала наших отношений, когда добивался меня, проникновенно говорил «я тебя не обижу».

И правда ведь не обижал. Но когда его пальцы скользили наверх по моей ноге, безжалостно задирая штанину, я все равно боялась. Не того, что обидит, – того, что эти посиделки в одной палатке закончатся чем-то, что я уже не смогу контролировать.

Они уже выходили из-под контроля! Иначе какого черта все мое тело покрывалось мурашками.

— А теперь держи вот так.

Он приложил завернутый в майку мокрый камень к моей коленке, и я не смогла сдержать тихого стона – и боли, и удовольствия. Прохлада действительно успокаивала.

— Терпи, — его голос прозвучал прямо над ухом. Макс сидел так близко, что я чувствовала тепло его тела, влажную ткань его куртки. Палатка вдруг стала размером со спичечный коробок.

— Спасибо, — хрипло произнесла я, перехватывая сверток. Наши пальцы на миг соприкоснулись, и меня в очередной раз пробила дрожь.

Глава 10. Лика

— Не драматизируй, — отмахнулась я, стараясь не подавать вида, что какая-то часть меня была согласна с высказанным предположением. — Это была случайность.

— За четыре года у нас таких случайностей не было ни одной, — не унимался Озеров. — Ни когда ты была новичком, ни когда к нам присоединялся кто-то новый.

Я понимала, что он прав. Но эта попытка свалить все на Кирилла выводила меня из себя.

— А у тебя появилась привычка винить во всем окружающих? — огрызнулась я, чувствуя, как по спине бегут мурашки. — Может, еще Яну в картофельном скандале обвинишь?

Его лицо исказилось, будто я ударила его по больной спине. Он резко привстал на локте, и спальник сполз чуть ниже – к счастью, не открывая ничего запретного.

— При чем тут Яна? Речь о том, что твой идеальный Кирилл чуть не угробил тебя! Он полез геройствовать там, где нужно было просто пропустить тебя вперед!

— Он пытался помочь!

— Помочь? — Максим фыркнул, и в его глазах вспыхнули знакомые искры гнева, которых я не видела два года. — Он полез доказывать, что может быть главным!

— И что? — я заводилась, от чего интонации поползли вверх. А самодельный компресс пополз ниже – пришлось его перехватить. — Может, мне именно это и нужно – чтобы мужчина рядом со мной был главным?

— Не смеши меня, Ли! — Озеров покачал головой. — Ты никогда бы не позволила никому быть главным над тобой. Ты всегда была моим командиром. Или забыла?

Его слова не были упреком, они были очередным воспоминанием, разбуженным от долгого сна. Я почувствовала, как новая дрожь пробежалась по спине. Макс назвал меня "своей". В прошедшем времени, но это прозвучало как настоящее.

— Люди меняются, — выдохнула я, отводя взгляд.

— Не до неузнаваемости, — он сказал это тихо, но с такой уверенностью, будто читал мои мысли. — Тебе не нужен тот, кто будет тебе указывать, Лика. Нужен тот, кто будет идти рядом с тобой, прикрывая спину. Поддерживать, а не подавлять.

Я горько усмехнулась. Не хотела поднимать эту тему, но вопрос сам срывался с губ до того, как я успевала его перехватить:

— Так что же ты не шел со мной рядом?

Повисла тишина. Та самая, неуютная, некомфортная, давящая на плечи и одновременно разрывающая изнутри. Несмотря на два длинных года, несмотря на все уговоры, тема нашего развода все еще причиняла мне боль. Даже несмотря на то, что инициатором всегда была я.

В сторону Озерова я не смотрела. Боялась. Но его взгляд на себе чувствовала так отчетливо, будто он был пуховым одеялом.

— Я шел, — голос Максима прозвучал приглушенно, будто из глубины спальника. — Просто ты перестала смотреть по сторонам.

Я сжала кулаки, чувствуя, как старая обида собирается комом в горле.

— Очень удобно. Виновата, конечно же, я.

— Я не про вину! — Макс резко взмахнул головой, и в его глазах загорелось что-то отчаянное. — Я про то, что ты неслась вперед с такой скоростью, что я просто не успевал. Ты строила карьеру, планы, жизнь... а я все еще пытался выкарабкаться из той ямы, в которой был до нашей встречи. И чем выше ты взлетала, тем страшнее мне было тянуть тебя назад.

Я застыла, переваривая его слова. Все эти годы я думала, что он просто устал от моих амбиций. А оказалось...

— Ты думал, что тянешь меня назад?

Я все-таки рискнула на него посмотреть. Озеров сидел, глядя на то, как по стенкам палатки колошматил дождь.

— Я это знал, — он горько усмехнулся. — Каждый раз, когда ты задерживалась на работе, чтобы оплатить очередной кредит. Каждый раз, когда отказывалась от совместного отпуска с Алисой, потому что я не мог себе этого позволить оплатить поездку. Я видел, как ты смотрела на чужие квартиры, машины...

— Макс, я никогда...

— Не надо, Лик. Не ври, хотя бы себе. Ты хотела большего. И это нормально. Ненормально было мое упрямство – тащить все в одиночку, вместо того чтобы принять твою помощь. Я хотел быть для тебя опорой, а не обузой.

В его голосе звучала такая искренняя, выстраданная боль, что у меня перехватило дыхание. Все эти годы мы молчали, храня свои версии правды. Он – о том, что не соответствовал. Я – о том, что была не нужна.

— Я никогда не считала тебя обузой, — прошептала я. — Я просто хотела, чтобы мы были командой.

— А я не умел быть командой. Я умел быть скалой. А когда скала начала крошиться... мне оставалось только отползти в сторону, чтобы ее обломки тебя не задели.

Мы молчали. Я не знала, что ответить на это запоздалое откровение, которое было уместно два года назад, а сейчас создавало атмосферу неловкости и разочарования. Не в Максиме и даже не в себе.

В нас. В том, что не нашли в себе сил на этот разговор раньше.

— Я думаю, — начала я, когда тишина стала нестерпимой, — мы оба наделали достаточно ошибок. И теперь будем их учитывать в наших новых жизнях.

Озеров странно хмыкнул, но комментировать мои слова не стал. Он улегся на спину, закинув руки за голову, и уставился в потолок. Продолжать беседу он не спешил, и я подумала, что это к лучшему.

Глава 11. Лика

Вечер быстро сменился сумерками – то ли из-за погоды, то ли из-за того, что я все-таки задремала. Когда открыла глаза, фонарик над входом уже был включен, а Максим лежал рядом, читая книжку из моего рюкзака.

Забавно, что это был женский роман, который Алиска сунула мне в последний момент только потому, что в ее сумку ничего не помещалось.

— Интересно? — не скрывая насмешки, поинтересовалась я.

— Ты знаешь, вполне читабельно, — задумчиво потянул Озеров, перелистывая страничку. — Но постельные сцены по ощущениям писал какой-то девственник. Хочешь послушать?

Я тихо рассмеялась.

— Нет, спасибо. Но можешь по возвращении обсудить это с Рыжулей – она будет рада, что ее любимый роман тебе зашел.

— Обязательно, — он закрыл книгу, отложил ее в сторону и повернулся ко мне. — Как нога?

— Лучше, — я осторожно согнула колено, и боль отозвалась лишь глухим, терпимым эхом. — Спасибо за камень. И за то… за то, что бросился за мной, хоть и не обязан был.

— Я бы бросился за тобой в любом случае, Ли.

Предательское сердце дрогнуло.

Макс открыл было рот, чтобы добавить что-то, но треск рации заставил его осечься.

— Лика? Макс? Прием.

Я протянула руку одновременно с тем, как Озеров подался вперед. Наши пальцы соприкоснулись и тут же дернулись в противоположные стороны, точно магниты, вдруг сменившие заряд на одинаковый.

— Бери, — кивнул на рацию Максим и вернулся на свое место.

— Лика на связи, Сереж. Как вы там?

— Все нормально, не переживай. Ветер стихает, дождь почти прекратился. — В его голосе послышалась твердая уверенность, та самая, что всегда заставляла нас верить, что все будет хорошо. — Вам ничего не нужно? Можем попробовать что-то спустить.

Стоило представить себе, как кто-то из друзей окажется у края скалы, как горло сдавливало даже не страхом – ужасом.

— Нет, нам ничего не нужно, — поспешно, даже слишком поспешно выдала я, бросая взгляд на Макса. Почти не сомневалась, что сейчас он выхватит у меня рацию и попросит как минимум свой рюкзак, но Озеров не шелохнулся. — До утра продержимся, а утром дойдем до места, где оставили байдарки.

— Добро, — не стал спорить Игнатьев. — Передай Максу, что с его Яной все хорошо. Помогли ей поставить палатку, накормили. Она уже спит. Твои тоже в порядке, греются у костра.

— Хорошо, спасибо, — поблагодарила я.

— Тогда отбой до утра. Постарайтесь тоже лечь пораньше.

Тихий писк сообщил, что собеседник отключился. Я опустила рацию обратно в боковой карман, поглядывая на Озерова. Информацию о своей девушке он воспринял более чем спокойно. Я бы даже сказала равнодушно.

— Не переживаешь за Яну? — все-таки не удержалась от вопроса.

— Нет. Серый за ней присмотрит.

И снова никаких эмоций. Просто сухая констатация факта. Я зачем-то кивнула и потянулась к рюкзаку за кофтой – стало заметно прохладнее.

Вообще-то я соврала Максиму, когда сказала, что у меня достаточно теплой одежды. Я взяла с собой всего двое штанов, одни из которых сейчас сохли у нас в ногах, и шорты, которые в данных обстоятельствах ничем не могли помочь. А кроме кофт, что уже были на мне, и куртки у меня были только майки.

Ладожские ночи, несмотря на летнее время, коварны в своей прохладе, поэтому то, что без спального мешка я рано или поздно начну замерзать, было предсказуемо. Но признаться в этом Озерову сил не хватало – у него, в отличие от меня, кроме трусов и рубашки вообще ничего не было.

Поэтому, когда окончательно стемнело, я улеглась на рюкзак и попыталась абстрагироваться. Нужно было просто заснуть, а дальше уже организм сам разберется, холодно ему или нет.

— Лика, — спустя несколько минут позвал меня Максим.

Я предпочла сделать вид, что уже сплю, но если кого это и могло обмануть, то точно не Озерова.

— Забери спальник, — не предлагал, а требовал мой бывший.

— Мне не холодно, — упрямо твердила я самой себе.

— Если ты замерзнешь, утром мы никуда не пойдем.

Его голос прозвучал в темноте так твердо, что сразу стало понятно: возражения не примутся. Поэтому я промолчала, уткнувшись лицом в шершавую ткань рюкзака. Холод уже подбирался к позвоночнику, и дрожь, которую я пыталась скрыть, становилась все заметнее.

— Лик, — теперь в тоне Озерова прозвучало нетерпение, смешанное с усталостью. — Хватит упрямиться. Мы взрослые люди, а не подростки на школьной дискотеке.

Вот именно. Взрослые люди, которые были женаты три года. Я прекрасно знала, что бывает после сна в обнимку. Я не удержалась даже в тот момент, когда мы уже были в состоянии развода! А теперь…

Теперь я боялась, что моя выдержка стала еще меньше. Одно прикосновение – и она осыплется пеплом, чему я буду даже… рада?

— Я знаю один стопроцентный вариант согреться, — донеслось из-за спины.

Я закатила глаза. Жаль, что Озеров этого не видел.

Глава 12. Максим

Она сбежала под утро, моя трусливая командирша. Всю ночь доверчиво прижималась ко мне, улыбалась сквозь сон, обнимала, будто и не уходила никогда.

А едва солнце начало золотить небо, выползла из спальника, накинула подсохшую куртку и выпорхнула из палатки, тихо прикрыв за собой замок.

Это было часа полтора назад. Я не спал, но сделал вид, чтобы не смущать ее. Когда Лика хотела побыть наедине с собой, мешать ей не стоило – это правило в наших отношениях я уяснил достаточно быстро.

Я ни о чем не жалел – ни об одной секунде, проведенной в общем спальнике, ни о разодранной спине, которая тянула и саднила так, что хотелось выть. Ни о словах, что уже прозвучали или еще прозвучат.

Я хотел Лику назад, как не хотел, пожалуй, ничего в своей жизни. И я ее верну. Даже если она будет сопротивляться.

А она будет сопротивляться, это факт.

Я знал, под какие марши вышагивали ее тараканы. Всегда знал. Поэтому вполне представлял, что за мысли сейчас роятся в ее русой голове. О предательстве, измене, недостойности.

Глупость все это. Если кого мы сегодня и предали, то только доверие людей, которые нам изначально не подходили. И нет, я не оправдывал себя – просто честно признавал, что это было неизбежно.

Потому что, когда чувства остаются даже спустя два года, ты можешь делать что угодно: травить их, давить, выжигать – они все равно не сдохнут. Так и будут периодически напоминать о себе всю твою жизнь, заставляя до смерти мучиться чувством вины за то, что не попытался все исправить.

Я не хочу сдохнуть в одиночестве с мыслями, что просрал лучшую женщину в своей жизни. А Лика… меня она своим лучшем мужчиной вряд ли считала.

Стоило честно признать: до ее Кирилла я не дотягивал даже сейчас, когда имел свой более или менее стабильный бизнес. У меня все еще древняя, хоть и надежная тачка – правда, кредит за нее я уже выплатил. Съемная квартира в пригороде – но теперь у меня имелась небольшая заначка, отложенная на собственное жилье.

А что он? Успешный айтишник с джипом за пару миллионов и жилплощадью в Питере. Ему не нужно думать, как пригнать клиентов в скалодром, не нужно откладывать деньги на большие покупки. Уверен, если он захочет свозить Лику на море, он просто пойдет и оплатит путевку.

Я все еще не так надежен, как того бы хотел. Но… я все еще ее люблю. И ради этого стоило постараться.

Я слышал тихие всплески за стенами палатки – Ли наверняка кидала камушки в воду. Не знаю, дал ли я ей достаточно времени, чтобы обдумать все, но дальше тянуть было некуда. Наша встреча с глазу на глаз все равно произойдет – сейчас или через полчаса, не важно. А я соскучился. Хотя вряд ли меня ждал теплый прием.

Я выбрался из спальника, стараясь не дергать спину. Каждое движение отзывалось тупой болью, но это было ничто по сравнению с той пустотой, что сидела внутри все эти месяцы. Натянул штаны – еще немного влажные и холодные, брр. Пришлось быстренько размяться, чтобы не замерзнуть.

Лика, как я и предполагал, сидела на большом валуне у самой кромки воды. Одну ногу она прижала к себе, уложив подбородок на согнутое колено, вторую вытянула вперед. Кидала камушки в воду. Когда они заканчивались – нагибалась в сторону, подхватывала несколько и продолжала свою медитацию.

От хруста гальки под моими ботинками она вздрогнула, но так и не повернулась.

Понятно. Все сам.

— Доброе утро.

Я подошел ближе – никакой реакции, только тихое «привет», брошенное будто бы нехотя. Я выбрал булыжник поближе и опустился на него, разглядывая сосредоточенное лицо.

Лика делала вид, что меня не существует. Смотрела только на воду и свои камушки, повторяя одни и те же действия: замах, бросок, тихий бульк, пауза, и все по новой.

Она чуть хмурилась, взгляд – мрачный. Страшно представить, что там, в этой милой головке, накруговертили чертовы тараканы.

— Как колено? — поинтересовался я.

Ли даже не сбилась со своего ритма.

— Нормально.

Снова молчание. Я уже забыл, как тяжело бывало с Ликой, когда она не в настроении. Но, даже понимая, что все может закончится плохо, я испытывал радость. Радость от того, что мы снова рядом – пусть пока только так.

— А у меня спина болит, — сообщил я, просто чтобы сорвать ее с мертвой точки. — Надо бы тебе ее снова обработать. Ты вчера так старательно это делала.

Она резко повернулась ко мне. Сердитая. Глаза горели, губы поджаты. Вот это – моя Лика. Готова сбежать, но если тронуть – будет драться.

— Макс, не надо, — прошипела она. — Не надо вот этого всего.

— Чего именно? — я нарочно смотрел на нее невинно. — Я про спину. Ты же сама вчера сказала, что у меня там все печально.

— Ты прекрасно понимаешь! — она вскочила с камня и отступила на шаг, будто я был заразным. — Мы… мы вчера совершили ошибку. Большую. И сейчас надо думать, как ее исправить, а не…

— Лично я не совершал вчера никаких ошибок, — перебил ее я, поднимаясь следом. — И ты – тоже, просто пока не готова это признать.

Она закатила глаза и отвернулась, разглядывая скалы и пристроенные на них сосны.

Глава 13. Лика

Я очень старалась не вслушиваться в разговор Макса и Яны – для этого пришлось перечислять вслух все вещи, которые я собирала в рюкзак, чтобы за звуком своего голоса не отвлекаться на чужие. Меня буквально трясло от эмоций, и главной из них была злость.

Злость на себя в первую очередь.

Как я могла это допустить?! О чем думала, когда признавалась Озерову, что хочу его? Врать, блин, никогда ему не умела, это да. Но тут даже не попыталась! Просто растаяла от его тепла, от его рук и проникновенного шепота, да еще взгляда глаза в глаза. Как наивная школьница, которой красивый мальчик пообещал показать небо в алмазах.

И ведь показал, что самое ужасное. Красивое карельское небо с россыпью алмазных звезд. Точно таких же, как и пять, и два года назад.

Чертов Озеров!

Рука, засовывающая кофту в рюкзак, дернулась сильнее, задевая замок мизинцем. Я зашипела, осознавая, что умудрилась его ободрать. На глаза выступили слезы – от боли, конечно. А не от того, что Максим признался мне в любви.

Вот зачем он это сделал?! Спустя два долгих года! Когда я смирилась, когда переболела, когда свыклась с новой реальностью, где его не было. А он просто приходил и говорил, что любит. До сих пор.

Рада за него. А мне-то что делать?

Стерла глупые слезы запястьем. Какая-то часть меня хотела поддаться. Бросить все, броситься в объятия Озерова и забыть эти два года как страшный сон. Снова вместе засыпать, снова вместе просыпаться, ходить в походы и по магазинам.

Но другая часть, не опьяненная ностальгией и отголосками прежних чувств, рациональная часть напоминала, что в одну и ту же реку дважды не зайдешь. Глупо сходиться с мужчиной, которого ты сама же признала неблагонадежным. С разбега да на те же грабли? Нет уж, не надо нам такого счастья.

У нас был Кирилл. Чудесный, замечательный, который нас любил, ценил и уважал. Доверял. А мы это доверие безжалостно предали.

Я с шумом выдохнула и уперлась лбом в рюкзак, прикрывая веки. Как мне теперь смотреть Киру в глаза? После того, как я ему изменила, да не абы с кем, а с бывшим мужем! Не по пьяни, не под действием препаратов. Просто… от глупости.

— Просто... от глупости, — прошептала я вслух, принимая свою новую реальность и чувствуя, как ком подкатывал к горлу.

Я представила себе лицо Кира – спокойное, доброе. Его руки, которые никогда не сжимались в кулаки от злости. Его голос, который никогда не повышался на меня. И мне стало так стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю.

А потом я представила Макса. Его горящие глаза, его твердые руки, его голос, который мог быть таким нежным... и таким безжалостным. Он знал, куда бить. Знал все мои слабые места, все потаенные уголки души, куда даже я сама боялась заглядывать.

И он без зазрения совести воспользовался этим знанием.

Я резко застегнула рюкзак, дернув за молнию так, что та чуть не соскочила с зубцов. Хватит. Хватит этих мыслей, этих метаний. Реальность была одна: я предала человека, который этого не заслужил. И теперь мне предстояло смотреть ему в глаза и либо лгать, либо признаваться и причинять невыносимую боль.

И то, и другое больно и в равной степени мне не нравилось. Но и прятаться вечно от этого решения не удастся. Значит, всю обратную дорогу я буду набрасывать «за» и «против», загоняя себя в еще большую депрессию.

Прекрасный план на день.

Сзади послышались шаги. Я узнала их по ритму, даже не оборачиваясь. Озеров. Он подошел и остановился в паре шагов от палатки, словно давая мне пространство. Я чувствовала его взгляд на своей спине все то время, пока сворачивала предательский спальник.

— Лика, — тихо позвал Макс, вызывая сотни мурашек по телу.

Я не обернулась, продолжая собираться. Хватит поддаваться его чарам. Пора наращивать броню обратно.

— Я почти закончила, — строго, по-деловому заявила я. — Осталось только сложить палатку.

— Давай я, — тут же предложил помощь Макс, и я не стала отказываться.

Это была наша традиция: он – ставил дом, а я наводила в нем уют.

Черт. Зачем я об этом вспомнила.

Я вытащила рюкзак и отошла подальше, очень постаравшись при этом не дотронуться до Максима. Он сделал вид, что не заметил, но я успела поймать разочарование в его взгляде.

А чего он хотел? Чтобы я с разбега запрыгнула ему в объятия? Он никогда не было таким наивным.

Зато какая-то часть меня была. Пришлось задвинуть ее подальше в угол.

С палаткой Макс разобрался за минуту – опыта в этом деле ему было не занимать. Сам закрепил ее на моем рюкзаке, проверил спальник, замки. Отточенные, выверенные до миллиметра движения – когда-то они меня восхищали.

Сейчас – тоже, но в этом я даже сама себе признаться боялась.

— Готово, — поднимая взгляд, произнес Озеров, улыбаясь мне как раньше. — Посидим на дорожку?

И, не дожидаясь ответа, он опустился на камни. Я закатила глаза, но тоже приземлилась с другой стороны рюкзака. Традиция, что б ее.

Мы не разговаривали. Смотрели на Ладожское озеро, на водную рябь, слушали тихие переговоры птиц и шелест едва заметных волн. Солнце, только-только выглянувшее из-за горизонта на высоту ладошки, уже приятно припекало.

Глава 14. Лика

— Ликусик!

Первой наше появление заметила Рыжуля. На ее вопль отреагировали и остальные, как по команде повернув головы в наши стороны. Я запнулась и попыталась вырвать свою ладошку из крепкого захвата Озерова – и мне это даже удалось! Но по инерции тело дернулось в сторону, я попыталась удержать равновесие, нога соскользнула…

И я вновь оказалась на руках Озерова. Под взглядами всех! Наших! Друзей!

— Живо поставь меня на место! — прошипела я, но Максим только усмехнулся и потащил меня к берегу.

— Чтобы ты ненароком упала? Нет уж, солнышко, я предпочитаю перестраховаться.

— Макс!

Я всадила кулак в его плечо, но Озерову это что комариный укус через три слоя одежды: даже не заметил.

Мне оставалось только смириться. И надеяться, что эта поездка на руках у бывшего не усугубит ситуацию, в которой мы уже оказались.

Но это переживание отходило на второй план, выпуская вперед стыд и совестливость, когда навстречу нам двинулся Кирилл.

Он выглядел действительно обеспокоенным, но никакого недовольства – только забота, которая била наотмашь по моим и без того натянутым нервам, заставляя чувствовать себя последней скотиной. Кир волновался, а я в это время кувыркалась с Озеровым.

— Доставил в целости и сохранности, — заявил последний, как только мы оказались на отмели, где тихонько покачивались на волнах наши байдарки.

Максим аккуратно поставил меня на ноги, убедился, что я стою уверенно, и, не предпринимая никаких больше провокаций, отступил. За это я ему была даже благодарна.

— Все в порядке? — первое, о чем меня спросил Кирилл, беря за руки.

Я постаралась мило улыбнуться, но ответить не успела, вздрогнув от пронзительного:

— Максимка!

Клянусь: с ближайших сосен взлетели птицы. Рыбы и те наверняка уплыли от нас подальше, как только над озером разлетелся этот ультразвук. Я почувствовала, как рядом дернулся Кир, и порадовалась, что я не одна такая.

Яна на всех парах неслась вперед, видя перед собой только одно солнце: Озерова. Тот остановился, дожидаясь столкновения, и оно последовало: блондинка мягко оттолкнулась от земли своими светлыми кроссовками и тут же повисла на мужской шее, обхватывая попутно еще и поясницу ногами.

Меня едва не передернуло. Изнутри так и подмывало броситься вперед и оттащить фитоняшу от Макса – желательно, за волосы, – но вместо этого я только произнесла, чуть повысив интонации:

— Аккуратнее! У Максима вся спина разодрана.

— Ой! — Яна тут же сползла вниз, никак не утихомирив мою злость. Глупая девчонка! Неужели она не понимала, что упасть с такой высоты и остаться невредимым невозможно? А если у Озерова перелом, а она на него так прыгала? — Макс, это правда? Дай посмотрю!

— Там ничего страшного, — Максим тут же попытался отстраниться, но проворная Яночка уже оказывалась позади и задирала его рубашку.

— О господи, Макс! — очередная порция писка заставила меня поморщиться и отступить. Рука Кирилла тут же обняла меня за плечи, прижимая к груди, и я вспомнила, что возмущаться подружке бывшего мужа – не самое верное сейчас занятие.

— Откуда ты знаешь про его спину? — поинтересовался Кир.

— У него вся рубашка в крови, — я предпочла отвернуться, чтобы не видеть, как наманикюренные пальчики касались кожи, на которую я вчера дула с упоением последней дуры. — Там сложно было не заметить.

Я все-таки рискнула посмотреть на своего молодого человека, но в его глазах снова не было неодобрения. Он просто спрашивал, чтобы прояснить для себя непонятный момент. Узнал, услышал, сделал пометку – и на этом всем.

— А как твое колено?

— Не болит, только ноет немного.

Кир кивнул – эту информацию он тоже принял к сведению.

— Лика, Макс! — к нам с улыбкой подошли Марина и Алиска – Киру пришлось отстраниться, чтобы дать подругам меня обнять. — Вы не представляете, как мы за вас переживали!

Мариша обращалась сразу к нам обоим – и ко мне, и к Максиму, переводя взгляд с одного на другого. Пришлось и мне проследить за ней глазами, чтобы увидеть, как Яна пиявкой присосалась к руке Озерова, прижимаясь к ней грудью, животом и другими частями тела.

Меня затошнило. Курица. Хоть бы уточнила для начала, не болит ли у него еще и рука – а ведь там тоже были царапины, я знала. Но думать о том, при каких обстоятельствах я получила это знание, мне не хотелось.

— Все обошлось, — успокоила я сразу всех, переключаясь на Алису. Она как-то странно, с прищуром на меня смотрела, но пока в разговор не влезала.

— Хотите перекусить? — заботливая Игнатьева, разумеется, сразу думала о насущном. — Мы оставили вам бутерброды и чай в термосе.

— Я не голоден, — отмахнулся Озеров.

— Давно гастрит не лечил? — не удержалась я, и только после сообразила прикусить язык, но было уже поздно.

Макс улыбался, глядя на меня – с намеком, который понимали только мы вдвоем.

«Волнуешься за меня, Ли?»