Хозяйка кузницы или Красавец и страшилище

Пролог

— Госпожа Серафина, я пришла, чтобы уложить вам волосы — слышится из-за двери услужливый голосок служанки.

— Не нужно. Все равно на мою прическу никто не обратит внимания.

— Но ваша мать приказала мне…

— А я приказываю тебе оставить меня в покое!

Я расчесала волосы и собрала их на макушке в пучок. Посмотрела на себя в зеркало, вздохнула и отвернулась.

Зачем все эти прически, локоны и банты?! Все равно никто не увидит ничего, кроме этого лица!

Я со злостью отбросила гребень и зачем-то снова уставилась в зеркало…

Моя кожа пылала вечным румянцем, а воспаленные щеки и нос выделялись алыми пятнами на фоне бледного лба. Казалось, будто кто-то неумело раскрасил мое лицо как балаганную куклу — слишком ярко, слишком нелепо.

Я уже привыкла к тому, что добрые люди шептались за моей спиной и бросали на меня жалостливые взгляды. В то время как злые языки утверждали, что я похожа на клоуна из бродячего цирка.

Со временем их шутки становились все злее и злее и, в конце концов, я стала для всех Страшилищем…

Мой взгляд опустился ниже, и на душе стало легче. Ведь такой фигурой как у меня можно было гордиться.

Тонкая талия, изящные плечи, плавные линии бедер. Если бы только можно было носить маску. Или прятать лицо под вуалью… Смешно. Будто это что-то изменит!

— Сейра Серафина, жених скоро приедет… — робко напоминает мне из-за двери служанка. — Ваша мать уже беспокоится.

— Иду! — резко отвечаю я, беру ненавистный мне веер и прижимаю его к лицу…

Я медленно спускаюсь по лестнице, чувствуя, как каждый шаг отдается в висках оглушающим стуком. Прижимаю веер к лицу, словно он щит, за которым можно спрятать свой позор. Но разве он мне поможет? Так или иначе все всё увидят. И отвернутся. Как всегда.

Гостиная была залита мягким светом свечей, но мне казалось, что в ней слишком ярко. Будто эти канделябры здесь только для того, чтобы осветить мое уродство.

Мать сидела в кресле, ее пальцы судорожно сжимали веер, а глаза метались между мной и гостем…

Это и есть мой очередной жених?!

За столом с важным видом сидел крепкий с виду старик с жирными седыми прядями, которые ниспадали ему на плечи. Его желтые, явно прокуренные зубы обнажились в самой неприятной улыбке, какую только можно было себе представить. А взгляд… он полз по мне, как слизняк, задерживаясь на груди, на талии, на бедрах…

— О-о, вот и невеста! — просипел он, и голос его напомнил мне скрип несмазанных колес. — Ну-ка, покажитесь, голубка…

Я почувствовала, как все внутри у меня сжимается в напряженный комок.

Мать нервно кашлянула:

— Серафина, опусти веер. Доверься нашему гостю.

Мои пальцы дрожали. Но что мне оставалось делать? Но впервые я была рада своему обезображенному лицу. И горячо надеялась сейчас на то, что этот жених сбежит также, как и остальные, едва увидев мое «прекрасное личико».

Я медленно опустила веер.

Старик ахнул. Но не от ужаса, как другие, а с каким-то… восхищением.

— Ах, какие прелестные щечки! — воскликнул он, и его рука, покрытая коричневыми пятнами, потянулась ко мне. — Прямо как у спелого яблочка!

Я невольно от него отшатнулась. Он что, восхищается мной?! Нет, это что-то другое…

В его глазах не было ни жалости, ни отвращения — только похоть.

— Она невинна и очень благочестива… — выкладывает моя мать свой единственный козырь.

Я сильнее сжимаю зубы.

— Да уж, не красавица, но… с такой-то фигурой можно простить личико, — думает вслух старик так, будто её не слышит. Он словно рассуждает сейчас о покупке кобылы!

Моя мать замирает, будто не зная, радоваться ей или сгорать от стыда.

— Сейр Дарвик весьма… благосклонен к тебе, Серафина, — наконец произносит она, но её голос почему дрожит.

Я смотрю на этого старикашку, на то, как он жадно шарит по мне взглядом и облизывает губы… Меня начинает тошнить.

Неужели мне придется выйти за него замуж?! Но в королевстве Сильваран по-другому нельзя: или замужество, или монастырь. Третьего не дано…

Глава 1.1

Магнитная буря, магнитная буря! Никогда не верила в подобную ерунду. Но одной из них все же удалось меня прикончить, и я покинула свой бренный мир и оказалась… нет, не на небесах, а в другом мире.

Мне невольно вспомнился мой первый день в Сильваране…

Сознание вернулось ко мне тогда внезапно, и я открыла глаза. И в ту же секунду мое сердце заколотилось так, будто захотело остановиться во второй раз. Ведь надо мной был не белоснежный потолок моей хрущевки, а высокий балдахин.

Одеяло тоже не мое. Не стеганое, а шелковистое, с вышитыми по краям серебряными узорами…

Как ни странно, но я тогда почти не испугалась. Только подумала о том, что запивать корвалол домашней наливкой было плохой идеей.

Кровать подо мной казалась огромной, массивной. На её резных столбиках держался балдахин: тяжелое полотно изумрудного цвета, расшитое серебряными нитями в виде звезд и листьев.

Первым делом я тогда внимательно осмотрелась — и каждая вещь в этой спальне показалась мне дорогой и старинной, словно из другой эпохи.

А потом я подняла руку, затем другую… Они были гладкими! И молодыми. Без выпирающих вен, без скрюченных артритом пальцев. А кожа выглядела так, словно мне снова двадцать пять!

Я вскочила с кровати. Босые ноги коснулись прохладного деревянного пола и сразу же понесли меня к зеркалу.

Никогда не забуду этот момент… Не успела я отойти от шока, как дверь спальни распахнулась, и на пороге нарисовалась девушка в странном старинном платье.

— Госпожа Серафина очнулась! Радость-то какая! — вопила она так, что её, наверное, было слышно во всем доме. — А я подумала, что вы уже не жилец… Но вы не волнуйтесь, сейра Серафина, ваша мать найдет вам нового жениха. Кто-нибудь обязательно позарится на ваше богатство. И желательно, чтобы он был слепым — лучшего жениха для вас и не придумаешь!

Её слова будто впечатались мне в память…

Я тогда сразу сообразила, что к чему. Я же столько книг прочитала про попаданок, что могла читать на эту тему лекции! Это же классика жанра: другое тело, другой мир, балдахин, слуги… Значит, знатная особа. Сейра Серафина? Звучало как имя аристократки. Но меня очень беспокоило тогда то, что я не помнила ни свою жизнь здесь, ни правила этого мира.

Но все оказалось даже хуже, чем я предполагала. Потому что меня в это тело засунули, а вот прежнюю хозяйку убрать отсюда забыли! Так что эта паникерша очнулась в своем теле вместе со мной, и теперь по любому поводу выносила мне мозг.

Но я не была бы Светланой Анатольевной, если бы не поставила её на место. Так что вскоре настоящая Серафина поняла, что со мной ей гораздо лучше…

***

Я смотрела на жениха и понимала, что лучше умереть еще раз, чем лечь под этого старого ловеласа. И все дело в моем лице! Была бы я чуточку покрасивее…

У меня все, как не у людей! Потому что типичная попаданка — это как минимум привлекательная девица, а не уродина с воспаленно-красным как помидор лицом. Но я хотя бы очнулась не в какой-нибудь подворотне, а в богатом доме. И на том спасибо.

— Сейр Дарвик, я оставлю вас с дочерью. Надеюсь, вам понравится её общество, ведь я и мой покойный муж воспитали Серафину в строгости. Она будет вам верной и покорной женой, уверяю вас, — нахваливает меня Люцилла Рэйвенхарт.

Честно говоря, я на неё сейчас почти не злилась. Ведь она делала то, что предприняла любая хорошая мать на её месте. Все знали, что в Аргентвиндском аббатстве было совсем не сладко, поэтому Люцилла Рэйвенхарт не хотела такого будущего для своей единственной дочери…

Первые смотрины прошли просто на «ура», как считала моя мать.

Я же так не думала, поэтому мучительно соображала, как мне избавиться от своего престарелого женишка. И я готова была на все, хотя кое-кто был со мной в корне не согласен.

— Меня, то есть нас, выдают замуж за мерзкого старикашку, а ты мне бубнишь про какие-то там приличия?!

Едва я осталась наедине, как в моей голове раздался возмущенный голос настоящей Серафины Рэйвенхарт. Ей, видите ли, позарез захотелось замуж! Даже за старика! Лишь бы стать такой как все.

В конце концов я не выдержала, выскочила из дома с черного входа и направилась в конюшню. Там я велела запрячь лошадь в двуколку…

Природа Сильварана была поистине завораживающей. Вдалеке виднелся изумрудный лес, за которым сверкали вершины гор, укутанные в снежные шапки. Воздух был пропитан ароматом хвои и диких цветов, а летний ветерок приносил с гор бодрящую прохладу.

Вдруг словно из ниоткуда перед двуколкой выросла высокая фигура.

Я тут же дернула поводья, но слишком поздно — левым колесом двуколка ударила мужчину, и он кубарем отлетел в придорожную канаву. После чего лошадь встала на дыбы, фыркая от испуга.

— Да чтоб тебя… — вырвалось у меня ругательство, недостойное настоящей сейры.

И не успела я опомниться, как с обочины выбрался незнакомец — с всклокоченными волосами и, к моему ужасу, с окровавленным лицом.

Он отряхнул свою рубаху и бросил на меня убийственный взгляд…

Дорогие мои читатели!

Глава 1.2

Сказать, что я испугалась — это ничего не сказать. Но мне стало гораздо хуже, когда незнакомец вдруг покачнулся и рухнул на землю как подкошенный.

Я перестала дышать.

Неужели я его убила?!

Эта мысль пронзила меня как удар током, и на какое-то время я выпала из реальности. А когда пришла в себя, то без раздумий спрыгнула с двуколки и бросилась к незнакомцу.

Руки у меня дрожали, но я старательно прижимала пальцы к его шее, нащупывая пульс… На мое счастье под кожей отчетливо билась жизнь.

Но в обморок просто так не падают! Хотя… кровь на его лице почти уже высохла, а значит, я и моя двуколка здесь не причем! К тому же, ссадины и рассеченная губа явно указывают на драку.

Этого мужчину избили, причем, совсем недавно… А вдруг тот, кто его так разукрасил, гонится за ним? И в любую минуту здесь могут появиться какие-нибудь головорезы?!

От этой мысли у меня волосы встали дыбом. Наверное, поэтому я и совершила непростительную глупость — схватила незнакомца под мышки и с превеликим трудом потащила к двуколке. А что мне еще оставалось делать? Не могла же я его бросить?!

Незнакомец был невыносимо тяжелым, но страх придавал мне силы.

Стиснув зубы, я втащила его на сиденье, уложила как могла и резко дернула поводья. Лошадь рванула вперед, и мы помчались прочь от этого проклятого места…

Домик управляющего стоял на краю некогда процветающего поместья, которое после смерти отца окончательно зачахло. Дом был полузаброшенным, но еще довольно крепким. И главное — сюда никто не приезжал кроме меня.

Я ворвалась внутрь, бросила на деревянную кровать старое покрывало и вернулась за незнакомцем.

Мне показалось, за это время он стал еще тяжелее, но я справилась. С горем пополам я затащила его на кровать и принялась за дело. Для этого мне даже пришлось пожертвовать своей нижней юбкой, но чище тряпок в этом доме я просто не нашла.

Разорвав её на полосы, я перебинтовала незнакомцу рану, предварительно обработав её края водой с уксусом. Здесь же на кухне я нашла медный таз.

Пропитав тряпку водой, я стала осторожно смывать с лица незнакомца кровь и дорожную пыль.

К моему удивлению под слоем грязи пряталось довольно привлекательное лицо — высокие скулы, твердый подбородок… Но его колючая бородка мне совсем не нравилась, она прибавляла мужчине лет двадцать, не меньше.

Не знаю, что сподвигло меня на этот поступок, любопытство или же что-то другое, но я тут же метнулась к умывальнику. Схватила с деревянной полки опасную бритву с костяной ручкой, кусок засохшего мыла и вернулась обратно.

Дальше уже было дело техники, ведь я училась на парикмахера еще в то время, когда учили пользоваться опасными бритвами. Так что вскоре мой странный клиент мог похвастаться гладко выбритом лицом, на редкость холеным и… красивым.

Я даже не поверила своим глазам. Мало того, что красавчик, так еще и с аристократическими чертами. Да у него на лице было написано благородное происхождение!

Странно, очень странно… явно сейр, но одетый почему-то как простолюдин. И что мне прикажете теперь с ним делать?!

Я положила ему на синяк мокрую тряпку и села рядом, выдохнув с огромным облегчением. Но не успела я расслабиться, как его веки дрогнули и незнакомец открыл глаза. Наши с ним взгляды встретились…

— Спаси меня святой Астраэль! Кровавая Ханна!! — воскликнул незнакомец, побелев от страха.

Я чуть не пнула его от досады.

Пускай я и не красавица, но спутать меня с известной в этих краях ведьмой, которой пугали детей, это уже слишком.

— Вот и делай людям добро! — обиженно замечаю я, проклиная себя за то, что оставила свой веер в двуколке. — Скажи спасибо, что я тебя подобрала и привела в порядок. А то зарос весь, будто бродяга какой-то!

Незнакомец тут же дотронулся до своей гладковыбритой щеки, потом до другой… и на его лице застыл такой ужас, словно я совершила какое-то святотатство.

— Ты что наделала, пугало огородное?!

Мне сразу захотелось приложить его чем-нибудь тяжеленьким и бросить в ту же придорожную канаву, из которой я его и вытащила. Но я уже привыкла к людскому хамству, поэтому его слова меня больше удивили, чем задели за живое.

Хм, но почему его это так напугало? Или борода для него такая же защита, как для меня веер?

Глава 2.1

— Ладно, пускай я пугало, а ты у нас тогда кто? Принц, что ли?! Посмотри лучше на себя! — Я окинула его презрительным взглядом. — И знаешь что, проваливай отсюда. Я чуть не надорвалась, пока тащила тебя на себе! И вот она, благодарность!

Незнакомец на мгновение замер.

В его темно-серых глазах промелькнуло нечто такое… будто он понял, насколько грубо и неправильно он себя повел.

— Прости… — наконец выдавил он, как мне показалось, очень неохотно. — Я... я не хотел вас обидеть. — Просто вы привезли меня в такой дом… — С неприкрытой брезгливостью он обводит взглядом маленькую гостиную нашего покойного управляющего.

— Тебе еще и дом этот не нравится?! — Я с возмущением смотрю на этого наглеца. — У тебя и такого нет, вонючий бродяга! Ты не забыл, где я тебя подобрала?!

Лицо незнакомца сразу же помрачнело. Он провел широкой ладонью по лицу, будто все еще не веря в то, что я посмела сбрить его бороду.

Неожиданно его плечи ссутулились, и он стал похож на отчаявшегося, глубоко несчастного человека.

Но даже сейчас, после его оскорблений, я не могла не смотреть на него чисто женскими глазами. Ведь даже в этой грязной окровавленной рубахе и немытыми волосами он был чертовски хорош собой. Настолько, что я чувствовала себя рядом с ним гадким утенком. Хотелось натянуть на голову мешок, лишь бы не видеть его сочувственного взгляда…

— Вонючий? — искренне изумляется он. — Вы мне это назло сказали?.

— Если бы… Как давно ты не мылся?

— Больше недели, наверное, — думает вслух незнакомец. — Знаю, это очень много, но у меня не было такой возможности…

— А за что тебя так разукрасили? Голова сильно болит? — зачем-то интересуюсь я у него. Но мне совсем не хочется с ним сближаться, но у меня это получается как-то само собой. — Между прочим, сознание просто так не теряют, тебе бы к доктору…

— К сожалению, меня еще и ограбили, поэтому на докторов у меня нет денег. Но лекарь мне не нужен, само пройдет.

Я посмотрела здоровяка.

Про таких у меня дома говорили: «Косая сажень в плечах». Так что с этим я была с ним полностью согласна. У такого действительно все пройдет само, если только он не нарвется на новую неприятность.

— Кому ты так помешал? Наверняка их было много…

— Я их не считал, — недовольно отвечает тот. — И как только таких мерзавцев носит земля?! Но они приставали к девушкам, я за них просто заступился…

А он, оказывается, не только красивый, но и благородный. Вот тебе и бродяга из придорожной канавы!

Теперь он нравился мне еще больше. Но было в нем что-то странное: не походил этот здоровяк на обычного бродягу и все тут! К тому же, его лицо казалось мне почему-то знакомым, будто мы с ним уже встречались. И разговаривал он не как простолюдин…

— Ты вступился за девушек?!? — Я почему-то сразу представила себе двух несчастных сироток. Скорее всего, бедных девушек, которые приглянулись каким-нибудь великосветским подонкам…

— Не знаю. Я их встретил на базарной площади, девушки кого-то там ожидали. Родителей, наверное, потому что они были совсем еще юными.

— И что с ними приключилось?

— К ним подошли несколько корабельщиков и стали разговаривать с ними неподобающим образом. Бедняжки так их испугались, что даже стали с ними любезничать. Вот я и не выдержал… очнулся уже на дороге. Дальше вы и сами все знаете.

— Подожди… Ты сказал, они любезничали с корабельщиками? — Я прищурилась. До меня стало доходить, что там произошло на самом деле. Но я не понимала одного: этот красавчик на самом деле такой наивный, или притворяется?!

— Да, девушки им улыбались. Но было видно, что они от них не в восторге.

Я чуть не фыркнула.

— Дорогой мой рыцарь в синяках, а тебе не приходило в голову, что эти «бедняжки» могли просто… работать?

Он нахмурился.

— Что вы имеете в виду?

— Эти девушки… ну, работа у них такая, себя продавать.

Его лицо исказилось от возмущения.

— Что вы такое говорите?! Они же были совсем юными! — Незнакомец замер. Потом он медленно провел ладонью по лицу. — Не может быть. Они выглядели такими невинными…

Неожиданно меня осенило, почему лицо загадочного бродяги показалось мне таким знакомым.

Я быстро достала из поясной сумочки монету в один леонтен и посмотрела на отчеканенный на нем королевский профиль…

Глава 2.2

Бо-же-мой! Нет… не может быть!! Но тогда все вставало на свои места: его речь, манеры, наивность, граничащая с идиотизмом… Нет, конечно, он не дурак, но он вырос во дворце! Его день и ночь охраняли и лелеяли, а в город он выходил лишь в сопровождении королевской охраны.

Немудрено, что принц оторван от жизни, и каждая смазливая мордашка кажется ему прекрасной девой!

Я сжала монету в кулаке, чувствуя, как металл впивается в ладонь. Глаза незнакомца — нет, скорее всего, принца, заметались.

Похоже, он все понял. Впрочем, как и я.

— Ну что, Ваше Светлейшее Высочество? — я скрестила руки на груди. — Будем продолжать спектакль, или признаетесь наконец?

Он вздохнул, и его шея втянулась в плечи, будто ему на голову одели неприподъемную корону.

— Хорошо… — голос его звучал устало. — Да, я… Кассиан Эдмунд де Монтеверде, принц Аргентвинда. Но только, умоляю, не говорите никому!

Я приподнимаю бровь.

— О, теперь я понимаю, почему вы так рьяно бросились спасать тех девушек. Вы что, никогда не видели уличных жриц любви?

— Нет! — Он покраснел. — То есть… я слышал о них, но никогда не видел. А те девушки выглядели совсем как сейры. Испуганные и невинные.

— Невинные?! — Я едва не задохнулась от смеха. — Боги, вы и правда принц Кассиан!

Тот сразу нахмурился, но при этом в его глазах читалась не злость, а досада на самого себя…

В королевстве Аргентвинд не было человека, который бы не знал о благородстве их принца. И если короля здесь не любили, а только боялись, то к его сыну было совсем другое отношение. Ведь принц Кассиан с детства заступался за слабых, и всегда старался поступать по справедливости. Независимо от того, к кому это относилось.

Так что для него не было ни бедных, ни богатых, и всех людей принц делил только на честных и нечестных. И это, понятное дело, очень не нравилось его отцу. Настолько, что Леонхард II считал своего сына чуть ли не полоумным. Газеты писали, что король даже как-то обмолвился: «Мой сын весь пошел в мать, которая так и умерла, не познав величия своего мужа и короля».

Но так всегда бывает, когда супруги не подходят друг другу. Поэтому несчастная королева терпела своего Светлейшего мужа столько, насколько у неё хватило сил. И умерла она задолго до моего появления в этом мире от какой-то неизлечимой болезни. Но мне кажется, бедняжка просто угасла от тоски рядом с нелюбимым мужем…

— Святая Вальтерия!! — раздосадованно замечает принц и начинает лихорадочно выворачивать свои карманы. — Именные бумаги на мое подложное имя, они тоже пропали! Теперь меня возьмет под стражу любой городской охранник! А сейчас, когда нет бороды, и меня может узнать каждый встречный… пусть будет проклято мое сходство с отцом!

— Да уж, не повезло вам Ваше Высочество. С другой стороны, это хорошо, что вы похожи на короля только лицом. Будь у вас его характер… — произнесла я и тут же прикусила язык.

По-моему, я и так уже наговорила на тюремный срок! Впредь нужно быть умнее и хитрее даже с этим благородным красавчиком…

В моем мире говорили, что в семье не без урода. Принц Кассиан и был той паршивой овцой, из-за которой у короля появлялась одна проблема за другой. Ведь с самого детства мальчишка наотрез отказывался вести себя как будущий правитель Аргентвинда. И вместо того, чтобы приобщаться к королевским делам, его постоянно тянуло к простому люду.

По злой иронии от него принц и получил недавно по морде, в прямом смысле.

А сейчас принц был настолько расстроен, что мое сердце щемило от жалости. Тем более, что это моя двуколка столкнула его в придорожную канаву.

— Но с этим уже ничего не поделаешь. Но я благодарен вам за то, что не бросили меня там… Теперь вы знаете, кто я. А что насчет вас?

Красавчик окинул меня внимательным взглядом, и мне снова захотелось отвернуться. Лишь бы он не видел моего лица и не смотрел на меня так, как смотрят сердобольные люди на убогих и калек…

— Я не Кровавая Ханна, это уж точно! — со злостью выдыхаю я. — Еще раз так меня назовешь, беглый принц, снова отправишься в канаву! Понял?!

— Понял, — отвечает он и улыбается мне так, что от его обаяния у меня перехватывает дыхание.

Может, в чем-то его отец и прав? Потому что нормальный мужчина не может быть настолько благородным…

Глава 3.1

— И что ты разулыбался? Вообще-то, положение у вас, Ваше Высочество с подбитым глазом, хуже некуда… Ты все еще хочешь знать, кто я? — издеваюсь над ним я, чтобы хоть как-то вернуть контроль над ситуацией. Потому что его улыбка для меня пострашнее любых бранных слов!

Если бы он мне нахамил или в насмешку назвал бы меня «красоткой» или «милашкой», как делали при встрече со мной многие юноши, я бы тогда точно знала, что делать. А сейчас…

Принц кивает мне в знак согласия и снова улыбается так, что меня бросает и в жар и в холод… Он будто смеется над моими попытками его уколоть! Хотя любой другой нормальный принц на его месте был бы чертовски высокомерным и недоступным. Особенно, для таких как я.

— Мне просто любопытно, — тихо произносит он. — Мне нравится наблюдать за такими людьми, как ты.

— За какими такими? Кто я по-твоему?!

— Человек, который не боится быть самим собой. При королевском дворе это очень редкое явление. Поэтому я сейчас вами восхищаюсь, смелая незнакомка…

Слово за слово, и я сама не заметила как, но с меня будто бы спала броня, которую я носила с первой минуты своего появления в Аргентвинде. После чего из меня хлынула правда, которую я ото всех скрывала.

Я рассказала ему и о своем престарелом женишке, от которого меня до сих пор тошнило, и о своем проклятии, настигшем меня в день моего шестнадцатилетия.

Правда, о том, что я иномирянка, я все же умолчала: каким бы принц не был благородным, это не та тайна, с которой можно поделиться.

— …Не утруждайся, принц, можешь называть меня на «ты». Как-то глупо выкать человеку, о котором уже столько знаешь, — небрежно роняю я, чувствуя на душе небывалое облегчение.

Все-таки иногда полезно поплакаться кому-нибудь в жилетку, потому что невыносимо носить все в себе.

— А ты тогда не называй меня принцем, договорились? В подложных документах, которые я купил у одного прохвоста, значилось имя Эллар… Я заставил себя поверить в то, что я и есть Эллар Дрейн.

— Договорились, — охотно соглашаюсь я, с удивлением понимая, что стесняюсь его уже намного меньше, чем в начале нашего знакомства. И все потому, что принц будто бы не видел моих недостатков, даже когда смотрел мне в лицо.

— Серафина, хочешь сказать, что ты заснула красавицей, а проснулась страшили… то есть с таким вот лицом? — смущенно добавляет принц.

Меня вмиг накрыла волна обиды. Да такая, что в глазах сразу же защипало, и мне вновь захотелось спрятать от него свое лицо. И это несмотря на то, что я давно уже нарастила в себе такую броню, которую не могла прошибить самое изощренное обзывательство. Ведь за все это время я столько о себе наслушалась! А тут, на тебе, дала слабину…

— Да, представь себе, в ночь своего шестнадцатилетия я заснула с хорошеньким личиком, а проснулась, как ты уже сказал, страшилищем!

— Серафина, я не хотел тебя обидеть! Поверь, мне! — произносит красавчик и смотрит на меня таким наивным, незамутненным взглядом, что я невольно меняю гнев на милость.

Как ни крути, а красота — это страшная сила, а в сочетании с благородством и трогательной наивностью она превращается в мощное оружие. Интересно, этот смазливый дурачок хотя бы догадывается, какое впечатление он производит на женщин?

— Ладно, забыли… — недовольно бормочу я, вспоминая разговор с матерью. Даже несмотря на то, что в тот момент меня еще не было в этом мире. И все потому, что спустя лунарный месяц после моего перерождения, все воспоминания настоящей Серафины Рэйвенхарт вдруг стали моими.

Так что я все прекрасно помнила. Разве такое забудешь?! Еще не успел застыть воск в канделябрах после торжества по случаю моего шестнадцатилетия, а я уже билась в истерике. Ведь я уже тогда догадывалась, что это как-то связано с темными чарами, и что это у меня навсегда.

В то время как местные лекари лишь разводили руками. И только одна Люцилла Рэйвенхарт, моя мать, знала, что произошло с её несчастной дочерью. Знала и молчала… до поры до времени.

— Но причем здесь ты?! Как можно наложить проклятие на невинного ребенка, который даже не появился еще на свет?!

— Можно, когда твой отец легкомысленный дурак! Ведь мой папаша даже не потрудился узнать, кого соблазняет! — Я смотрю на принца с горькой усмешкой. — Он встретил её в каком-то придорожном трактире…

Принц молчит, но его глаза расширяются от любопытства. Видно, как в его голове складываются кусочки пазла…

Я вздыхаю, обхватив себя за плечи будто от внезапного холода.

Визуалы

Так выглядел принц Кассиан Эдмунд де Монтеверде до побега.

Так выглядела Серафина Рэйвенхарт до проклятия.

Глава 3.2

— Мама рассказывала, что много лет назад отец ездил по делам в Аргорею, а оттуда он приехал сам не свой, — начинаю я свой рассказ. — Меня тогда еще не было, поэтому маме не терпелось обрадовать отца… А когда она рассказала ему о том, что у них наконец-то появится ребенок, он совсем не обрадовался. Мало того, он даже испугался!

Я прикрыла ладонью глаза.

Для меня это было слишком тяжело. Я будто снова переживала тот страшный день, когда поняла, что мне суждено всю жизнь проходить с таким лицом.

Но даже тогда я была уверена в том, что мать от меня что-то скрывает. Поэтому после очередного неутешительного вердикта докторов, я не выдержала и набросилась на мать с обвинениями.

— Вы же все знали, не так ли?! Вы сразу все поняли, едва увидели меня с обезображенным лицом! — в запале кричала я тогда на мать.

Виноватый вид Люциллаы Рэйвенхарт говорил лишь о том, что я попала в самую точку…

— Он встретил её в Аргорее, в каком-то придорожном трактире. Красивую, страстную, с глазами, горящими, как угли…

Уж не знаю, приукрашивала тогда моя мать или нет, но эти слова навсегда остались в моей памяти. Но факт остается фактом — мой будущий папаша не устоял, и у него закрутился бурный роман со страстной незнакомкой из трактира. Которая, как потом выяснилось, оказалась…

— Ведьмой, — заканчивает за меня принц. — В Аргорее их много, как я слышал. Да и описание очень подходит.

— Верно. Но мой будущий отец был настолько ей очарован, что даже не думал об этом! И его не останавливало то, что дома его ждала молодая жена, которая уже носила под сердцем его ребенка! То есть, меня…

— И что потом?

— Как рассказывала мне мать, после того раза отец начал при любой возможности уезжать в Аргорею. Он называл это «по долгу службы». Видимо, он никак не мог расстаться со своей ведьмой. А когда она заявила ему о том, что ждет от него ребенка, он её просто бросил и все… Но когда брошенная ведьма нашла его здесь, в Аргентвинде, мой папаша запаниковал. Особенно, когда она поклялась ему в том, что отомстит ему. И он так переживал, что в конце концов рассказал все жене…

Я с тоской посмотрела в окно на горы. Сильваран…

Он был так прекрасен, что порой у меня захватывало дух.

Огромные леса, где деревья шептали свои древние тайны, поляны, усыпанные цветами, что мерцали в сумерках, будто звезды. Озера, в зеркальных водах которых отражалось небо…

Но за красотой Сильварана скрывались суровые нравы. Здесь каждый шаг — по правилам, каждое слово — под взглядом престарелых законников и королевских наблюдателей. Порой мне казалось, что даже птицы пели здесь строго по правилам…

Как же тяжело быть независимой в мире, где вольный ветер дышит свободой, а люди нет. Особенно тяжело здесь слабому полу, а таким дурнушкам как я и подавно…

Именно из-за строгих нравов разводы в этом мире были также редки, как и лунарные затмения. К тому же, развод запятнал бы всю фамилию Рэйвенхарт. Так что неудивительно, что отец предпочел тогда просто смыться. Тем более, что связь с той ведьмой была для него всего лишь интрижкой…

— И что же эта ведьма сделала? — тихо спрашивает принц, хотя и сам уже знает все наперед.

— То, что сделала бы любая брошенная женщина с темными знаниями, — отвечаю я, сжимая пальцы так, что ногти впиваются в ладони. — Она разрушила его будущее. Наказала тех, кого он любил больше всего — его ребенка. То есть меня. Правда, отец не дожил до этих дней, но та измена отняла у него семейное счастье. Ведь он так и не оправился после того скандала…

— Но… разве нельзя снять это проклятие?

Я усмехаюсь, хотя мне сейчас хочется орать от слепого бессилия.

— Мать пыталась, ездила к знахаркам, ведьмам, даже к темным магам обращалась… Но это родовое проклятие. Оно в моей крови. Оно часть меня. — В глазах принца появляется откровенный ужас. — Теперь ты знаешь, почему я выгляжу так, будто родилась в маске балаганного шута. И если тебе страшно или противно — можешь уходить. Я к такому уже привыкла.

— Нет, я не уйду, — говорит принц тихим, но твердым голосом. — И мне не страшно.

Я опять усмехнулась.

Вот глупец! Я бы на его месте смылась от такой как я при первой же возможности! Хотя… он бы и рад уйти, да ему просто некуда! А будь у него такая возможность…

Глава 4

— Впрочем, хватит обо мне, — резко замечаю я, так как не нуждаюсь в его жалости. — Лучше о себе расскажи… почему ты вообще здесь? Во дворце-то гораздо лучше.

Принц отводит взгляд, и в его глазах мелькает что-то неуловимое — то ли стыд, то ли досада.

— Ты думаешь, у принцев нет своих тайн? — Красавчик усмехается, но в его голосе нет насмешки. Только усталость. — Мой отец… король, считает, что кузнечное дело — это занятие для черни. А я…

— Кузнечное дело?! — выдыхаю я потрясенно.

Сказать, что я сейчас удивлена, это ничего не сказать.

Но теперь хотя бы ясно, откуда у принца такие бицепсы… из-за них я отказывалась верить в то, что он королевский сынок. Ведь телосложением этот бугай больше походил на обычного портового лямочника.

Эти бедолаги с утра до ночи таскали корабельные грузы с помощью широкого ремня, перекинутого через плечо. А мой красавчик занимался не менее тяжелым трудом, причем, по доброй воле!

Принц улыбнулся, и его лицо заметно оживилось.

— Ты когда-нибудь видела, как рождается клинок? — спрашивает он, и в его глазах вспыхивает тот самый огонь, который бывает лишь у людей, одержимых какой-то идеей. — Раскаленный металл, искры… Это же… Это как…

Он разводит руками, не в силах подобрать слова.

— Как будто ты вдыхаешь в сталь душу, — неожиданно заканчиваю я за него, уже в который раз убеждаясь в том, что он совсем непохож на королевского сынка.

Принц замирает, потом медленно кивает.

— Да. Именно так.

И вот он уже рассказывает мне, сбивчиво и горячо о том, как в десять лет впервые пробрался в кузницу. Как старый молотобоец Кедрик вместо того, чтобы выгнать его, дал королевскому отпрыску подержать молот. Как запах угля и металла стал для него роднее, чем аромат дворцовых садов.

После этого маленький принц при любой возможности сбегал в кузницу, которая обслуживала королевскую конюшню. Там он с восторгом смотрел на работу молотобойца и мечтал вовсе не о троне, а о собственной кузнице…

— Отец, конечно, обо всем узнал, — хмурится принц. — И приказал выпороть Кедрика, а меня отправил на полгода в северные владения, «прочувствовать груз ответственности». Но это не помогло.

Принц задумался. Я тоже…

А мы с ним не так уж и отличаемся друг от друга. Он — пленник короны, а я проклятия. Мы оба находимся сейчас в клетках, которые сами не выбирали.

— Вот почему ты сбежал, — бормочу я.

— Нет, не поэтому! — с обидой в голосе откликается принц. — Насколько бы я не был странным, но у меня есть честь и долг перед королевством.

— Но тогда в чем же дело?

Принц вздыхает, и я понимаю, насколько ему сейчас тяжело.

— Отец решил женить меня на принцессе Элиане из Вальдена! Без моего согласия. Без… любви. — Он нервно провел рукой по волосам. — Я, конечно, пытался возражать, но он сказал, что «короли не женятся по зову сердца».

Я скривила губы, потому что испытала невообразимое отвращение.

Старая песня, как же мне это знакомо!

«Все могут короли, все могут короли, и судьбы всей земли вершат они порой. Но что ни говори, жениться по любви, не может ни один, ни один король».

Как ни странно, но у нас с ним много общего. Несмотря на то, что я попаданка, а он — принц Аргентвинда…

— И что, сбежать — это и есть твой гениальный план? Ты же понимаешь, что рано или поздно тебя найдут и как миленького приведут во дворец?

— Я все прекрасно понимаю! Знаешь ли, я не дурак, — бормочет принц потерянным голосом. — Но я не мог просто… смириться.

Я тоже вздохнула, потому что мне было его безумно жаль. Ведь передо мной сидел не какой-нибудь избалованный глупец, а человек, который впервые в жизни попытался что-то решить сам. И, как обычно бывает с такими наивными идеалистами как принц, сделал он это ужасно.

— Ладно… Оставайтесь здесь, Ваше Высочество.

Я с улыбкой протягиваю ему руку. Это мой жест доброй воли, потому что я не могу просто взять и бросить этого сосунка в такой сложной для него ситуации.

— Здесь?! — Он насторожился. — Но ведь этот дом нежилой! Пусть я целый месяц скитался по всему королевству, но у меня хотя бы были деньги. А что я буду тут делать, да еще без работы? Смотреть целыми днями в окно и слушать урчание своего голодного живота?

— Ну, знаешь ли! Здесь все лучше, чем в придорожной канаве! — с возмущением возражаю я. — И я бы просто так не приглашала тебя здесь остаться.

Я демонстративно иду на кухню, принц как привязанный идет вслед за мной.

— Вот, видишь, здесь есть кое-какие крупы. — Я показываю ему на стеклянные банки, стоящие на деревянной полке. Затем наклоняюсь и развязываю мешок, стоящий в углу. — Даже белая мука имеется! Есть захочешь — справишься, сделаешь себе каких-нибудь лепешек. Разожжешь печь и все, делов-то! А я завтра снова приеду и привезу тебе чего-нибудь мясного…

Я оборачиваюсь на принца.

Он стоял с таким растерянным видом, будто не понимал, о чем я говорю. Хотя, для человека, который отродясь не видел, как выглядит мука и который привык брать хлеб с серебряного подноса, для него все это было как высшая математика.

Глава 5

На следующий день я ехала к дому управляющего с таким чувством, будто везла туда не провизию, а контрабанду. И все потому, что в доме Рэйвенхартов было не принято появляться на кухне – ни я, ни моя мать никогда не занимались хозяйственными делами.

Люцилла Рэйвенхарт была убеждена, что истинная сейра не должна опускаться до домашних забот. По её мнению, для женщины её круга подобные занятия были унизительны. В конце концов, для этого у неё имелись экономка и кухарка!

Так что мне стоило огромного труда пробраться на кухню незамеченной. Зато сейчас я могла похвастаться хорошим уловом: в дорожной корзинке у меня лежало копченное мясо, хлеб, сыр и бутыль с пряным напитком из местных ягод.

Несмотря на такую удачу, меня буквально раздирало от сомнений. А вдруг мой беглый принц уже успел устроить там пожар, голодный бунт или сбежал обратно во дворец, не выдержав жизни простолюдина?

Но нет. Ничего такого, похоже, не произошло.

Я выдохнула с огромным облегчением, когда увидела с пригорка заброшенное поместье Рэйвенхартов. Во всяком случае, дом стоял на месте, целый и невредимый. Правда, из трубы валил такой густой дым, будто внутри кто-то устроил коптильню.

Я привязала лошадь к столбу, прикрылась веером как щитом и медленно направилась к дому. Остановившись у двери, осторожно постучала — не хотелось застать принца врасплох, особенно если он не одет…

Не дождавшись ответа, я распахнула дверь — и обомлела.

Боже правый!

Если вчера это было заброшенное жилище с легким налетом пыли и тоски, то теперь оно сияло, как будто здесь поработали служанки! Полы сверкали, посуда на полках была расставлена с таким педантизмом, что, казалось, даже кружки боялись пошевелиться, чтобы не нарушить строй. А печь… о, печь выглядела так, словно принц с ней воевал всю ночь. Или же уговаривал её не спалить дом в попытках сварить на ней что-нибудь съедобное.

Посреди этой чистоты стоял будущий король Аргентвинда с гордым, но очень усталым лицом. С таким, будто он этой ночью и вовсе не сомкнул глаз.

Рукава его свежевыстиранной рубахи были закатаны, а на левой ладони красовалась повязка. Судя по всему, наспех замотанная. Причем, я точно помнила, что вчера не перевязывала ему рук.

— Ваше Высочество… — бормочу я виновато.

Только сейчас до меня доходит, насколько я была легкомысленна. Ведь я заставила пройти через такое не какого-нибудь первого встречного, а самого Кассиана де Монтеверде, принца Аргентвинда!

— И тебе доброго дня, Серафина.

— Ты что, занимался уборкой?!

— А что, разве не видно? — Он гордо поднял подбородок.

— Видно, видно, — кивнула я, осматриваясь. — Только вот интересно… это что, ожог? — я ткнула пальцем в его перевязанную ладонь.

Принц слегка покраснел.

— Печь… она оказалась коварнее, чем я предполагал.

— Бывает… кухарское дело непростое.

— Да, я это уже понял, — добавляет он с ухмылкой. — Я был не готов к тому, что печь на меня нападет. Подумаешь, всего лишь подбросил дров, а она… выплюнула на меня уголек!

Я глубоко вдохнула, представляя, как будущий монарх великого королевства сражается с печью.

— Ну что ж, главное, что дом цел. А то я уже представляла, как приезжаю, а тут одни угольки, да обожженный принц с выражением на лице «я почти справился».

— Я не настолько беспомощен! — возразил мне принц, но его живот тут же предательски заурчал…

— О, я как раз привезла кое-что поесть. Раз уж ваши кулинарные подвиги ограничиваются пока такими э-э-э… скромными результатами.

Я с опаской смотрю на кастрюлю с непонятным пригоревшим месивом.

Бог его знает, что это такое. То ли каша, то ли неудачная попытка алхимика создать философский камень.

Принц обиженно поджимает губы:

— Я хотел сварить похлебку.

— Не беда. Только в следующий раз предупреди меня заранее, чтобы я успела купить у аптекаря противоядие или что-нибудь от несварения желудка…

Я достала из корзинки завернутый в ткань еще теплый хлеб и кусок копченого мяса.

Принц уставился на еду с таким благоговением, будто перед ним были не простые продукты, а священные дары древних богов.

— Серафина, — начал он торжественно, — клянусь, когда-нибудь я научусь готовить.

— Ох, — я закатываю глаза, — только, ради всего святого, не сегодня. А то вдруг кастрюлям тоже вздумается на тебя напасть!

Принц фыркнул, но все же улыбнулся. И, как это ни странно, в этот момент я вдруг поняла, что не зря ввязалась в эту дурацкую историю. Это стоило сделать хотя бы потому, чтобы увидеть, как наследник престола будет мыть посуду.

Черт возьми, это того стоит.

Принц снова мне улыбнулся, и его от этого на душе у меня стало заметно теплее. Но, увы, хорошее настроение продлилось у меня недолго — я вспомнила о сегодняшнем торжественном ужине.

Мое сердце мучительно сжалось.

Глава 6

Я собрала всю свою решимость в твердый кулак и шагнула к принцу.

Он стоял у окна, задумчиво глядя в сад, и солнечные блики играли в его золотистых волосах.

— Ваше высочество, то есть Кассиан… или Эллар, — начала я, стараясь придать голосу жалостливые нотки. — Мне… мне очень нужна твоя помощь.

Он обернулся, и его взгляд встретился с моим.

— Что случилось, Серафина?

Его голос был таким мягким… Он проникал в самое сердце, заставляя его пропускать удары. Хотелось плюнуть на все и забыть о всех этих дурацких сильваранских правилах. Даже о том, что я чудовище. Лишь бы он не смотрел на меня с этой проклятой жалостью! Лишь бы его взгляд оставался таким, как сейчас — теплым, почти… нежным.

Что удивительно, настоящая Серафина внутри меня была со мной полностью согласна, ведь ей очень нравился принц. К сожалению, мне тоже…

Я глубоко вздохнула, сжимая руки в кулаки, чтобы они не дрожали.

— Сегодня вечером ко мне приедет жених, сейр Дарвик. — Мой голос предательски задрожал, так что мне даже не пришлось притворяться. — И если никто не вмешается, то я… я стану его женой.

Принц нахмурился.

— Серафина, ты не хочешь за него замуж?

— Конечно, не хочу!

— И чем он тебя не устраивает? — Принц напрягается, и я вижу, как он мучительно подбирает нужные слова. — Но разве любая другая на твоем месте не радовалась бы сейчас этой свадьбе? Все-таки ты, Серафина тоже… далека от совершенства. Может, нужно дать этому Дарвику хотя бы шанс?

Я замерла, не веря своим ушам.

Его чарующий голос и коварное обаяние вмиг перестали на меня действовать. В душе не осталось ни сомнений, ни сожалений, там разгоралась одна только злость.

Я ненавидела его. Ненавидела себя. Ненавидела злую судьбу, что сковала меня цепями проклятия, от которого не было спасения.

— Шанс?! Мой жених стар как эти горы! Он мне настолько противен, что я не могу рядом с ним дышать! — В запале я даже забыла про свой веер, который враз стал мне не нужен. — Получается, если у меня такое лицо, то я должна вприпрыжку бежать за первым встречным?! А как же любовь или хотя бы духовная близость?! Думаешь, я этого недостойна?

— Серафина, может, я не так выразился, но…

— Нет. Ты все верно сказал! Коли я такое страшилище, то кому я нужна?! — в отчаянии бормочу я, на миг потеряв над собой контроль. — Но могу я хотя бы помечтать об этом?!

— Серафина, но я же ничего об этом не знал! А ты сразу набросилась на меня как дикая кошка! — оправдывается передо мной принц. — В конце концов, я понимаю тебя как никто другой. Ведь я и сам недавно был в подобной ситуации.

Я отворачиваюсь, делая обиженное лицо, но внутри уже торжествую. Теперь он не посмеет мне отказать. В конце концов, он и правда побывал в моей шкуре…

Я никогда не ступала на земли Вальдена, но мне доводилось слышать рассказы о тамошней принцессе — той самой, от которой сбежал наш красавчик. И если хоть половина из этих россказней правда… Ну, что ж, я бы на его месте поступила точно так же.

Южные королевства давно погрязли в близкородственных браках, и это не могло не отразиться на их облике. Видимо, местные правители, словно по злой иронии повторяли путь Габсбургов из моего мира. Те тоже поколение за поколением женились на кузинах, тетках и племянницах, пока в их крови не осталось былого величия, а их лица не превратились в жутковатые уродливые маски.

Так что принцесса Элиана из Вальдена была той еще «красоткой». А если прибавить сюда её несносный характер и избалованность, которая имелась почти у всех королевских отпрысков… Но мой принц совсем не такой. Он не бросит девушку в беде.

Я сделала паузу, собираясь с мыслями.

— Кассиан, ты можешь меня спасти!

— Как?!

— Ты можешь заставить сейра Дарвика передумать. Я знаю, как нам его напугать…

— Напугать?! — Глаза принца округлились. — Я что, по-твоему, похож на бандита с большой дороги?!

— Нет, ты похож на избитого бродягу, который обязан мне своим спасением!

Кассиан замер, и на его скулах забегали желваки.

— Но это же… недостойно! В конце концов я принц, наследник древнего рода! Я привык поступать благородно, то есть через переговоры, честные поединки… А угрозы и запугивание всегда были уделом разбойников!

— Разве спасти девушку — это настолько плохо? Что может быть благороднее этого?! — Я жалобно смотрю на принца.

Но я не привыкла быть на таких ролях, не по душе мне чувствовать себя слабой и сломленной. Поэтому я с вызовом поднимаю голову: если нужно, силой заставлю этого красавчика плясать под мою дудку!

Уж не знаю, что подействовало на принце сильнее — мольба в моих глазах или же моя решимость, но уже через секунду принц добавил:

— Ты понимаешь, что просишь меня переступить через свои принципы?

— Я прошу тебя выбрать между твоей гордостью и моей жизнью, — твердо отвечаю я. — Тем более, что от тебя требуется совсем немного… Представь, что если бы какой-нибудь благородный с виду сейр… например, как ты, подошел к Дарвику и предупредил его о том, что на мне лежит страшное проклятие. И что любой, кто станет моим мужем, тоже будет проклят!.. Старик тогда не то чтобы на мне жениться, он ко мне и близко не подойдет!

Глава 7

— Ладно, ради благого дела я могу и солгать, — без особого энтузиазма откликается принц.

— Конечно, благого! Этот старик только и думает о постельных утехах, а я… в общем, я не хочу быть его женой!

Неожиданно принц мне улыбнулся, той самой теплой улыбкой, от которой у меня едва не остановилось сердце. Но почти сразу его улыбка померкла, и рука принца потянулась к подбородку, где еще совсем недавно топорщилась колючая бородка. Но благодаря моим стараниям сейчас там была лишь гладкая, довольно холеная для мужчины светлая кожа.

— Что, если меня узнают? Ты же сразу догадалась, кто я, — тихо, почти шепотом, произнес он, и его взгляд стал невероятно грустным. — Без бороды я вылитый отец в молодости!

Мне стало его безумно жаль.

Только что он согласился рискнуть ради меня всем, а я даже не подумала, чем это может для него закончиться.

Действительно, без бороды он вылитый Леонхард II! Тот же длинный прямой нос, те же губы и очертание скул…

Я быстро хватаю его за руку.

— Эй, все будет хорошо! Тебя никто не узнает, я обещаю! — Но до меня сразу доходит, что я веду себя неподобающим образом, потому что благородная девица не должна хватать мужчин за руки… Я мгновенно отдернула ладонь, будто прикоснулась к раскаленному металлу. — Э-э-э… первым делом я куплю тебе новую бороду. Самую что ни на есть правдоподобную. На ярмарке чего только не продают, выбирай, какую хочешь!

Принц хмыкнул.

Похоже, моя идея ему понравилась. Но я на этом не остановилась.

Мой взгляд упал на его волосы, которые волной ниспадали ему на плечи… Даже грязными они выглядели у него чересчур шикарно для обычного простолюдина. Да они буквально кричали о его статусе!

— А давай-ка я тебя постригу?

Прианц отшатнулся, будто я предложила ему что-то неприличное.

— Постричь?! Серафина, ты в своем уме? Это же...

— Это блестящая идея! — перебиваю я его. — Никто и никогда не видел принца Кассиана с короткими волосами! С ними ты станешь самым обычным парнем с ярмарки. А с новой прической и бородой тебя даже родная мать не узнает! — говорю я и тут же испуганно замолкаю.

Несчастная королева умерла много лет назад, когда принц еще под стол пешком ходил. И, судя по народной молве, королевского в ней было совсем немного. Как по мне, так она сильно отличалась от других великосветских особ, ведь об её сердечности и доброте чуть ли не слагали легенды. Покойную королеву до сих пор называли не иначе как Святой Изабеллой… а я так грубо напомнила ему о ней!

К счастью принц весь пошел в мать: любой другой королевский отпрыск давно бы поставил меня на место. Но только не Кассиан. Он лишь нахмурился, но через секунду его лицо вновь озарила улыбка. Да такая, что у меня перехватило дыхание. Снова…

— Ладно, — с обреченным видом соглашается со мной принц. — Моя голова и все волосы на ней в твоем полном распоряжении. Но если выйдет ужасно, я из этого дома больше не выйду, так и знай, Серафина!

— Не волнуйся, Кассиан, такую красоту трудно испортить — заявляю я ему, дотрагиваясь до его шевелюры…

Боже, как же я ошибалась, думая, что самый сложный этап — это уговорить его! Оказалось, принц, который запросто подковывал жеребцов и фехтовал двумя шпагами одновременно, был абсолютно беспомощен в таком простом деле как мытье собственных волос.

И когда я подогрела воду, вылила её в деревянную бадью и дала ему кусок мыла, то он уставился на меня с таким потрясенным видом, словно я захотела от него невозможного.

Похоже, он искренне думал, что волосы моются только с чьей-то помощью. И что это такая же услуга, как стрижка волос или бритье.

Как выяснилось, Кассиана всегда брил его личный цирюльник. Этот же придворный мастер следил и за гигиеной его волос. Принц даже не знал, как моются обыкновенные люди и был уверен в том, что жидкое лавандовое мыло есть в каждом доме! И что кусковое мыло пригодно только для стирки.

В итоге мне пришлось пройти через серьезнейшее испытание под названием «Помой Ваше Высочество». Но я все же заставила согнуться принца в три погибели над деревянной бадьей, что он воспринял как личное оскорбление и покушение на его королевское достоинство. И это только в начале!

Потом я чуть ли не стояла на голове сама, пытаясь вылить воду на его макушку. Так что к концу этой процедуры я была мокрее, чем он. Зато теперь от принца пахло мылом, а не грязной одеждой. Что лишний раз доказывало, что он был далеко небезнадежен, сумел же он как-то постирать свою рубашку!

Ну а дальше у меня была настоящая битва с его шевелюрой. Я стригла, а принц морщился и вздрагивал от каждого щелчка ножниц, будто я отрезала ему не прядь, а ухо. Но я трудилась, вдохновленная гениальностью своей идеи.

И вот он, финальный аккорд… Я подвела его к зеркалу, висящему в гостиной.

Кассиан уставился на свое отражение.

На секунду он замер и только после этого выдохнул с таким облегчением, будто бы чудом избежал смерти:

— Святая Вальтерия! Я и не думал, что с короткими волосами можно выглядеть… настолько достойно! Серафина, ты настоящая чародейка!

Глава 8

Лицо принца вытянулось, а в глазах промелькнула неподдельная растерянность и досада. Он нервно провел рукой по своим идеально уложенным волосам.

— Серафина, прости меня. Я… Я был ужасно нетактичен. Мои слова прозвучали так, будто я считаю, что ты не можешь… что кто-то не может… — Он запнулся, ища нужные слова с таким несчастным видом, что мне стало его немного жаль. — Я лишь хотел сказать, что каждый заслуживает искренних чувств.

Гнев во мне сразу же поутих, сменившись легкой обидой. Но не на принца, а на свою несчастную женскую долю.

А что взять с этого глупого идеалиста? Разве можно на него обижаться?

— Забудь, — махнула я рукой, стараясь, чтобы мой голос прозвучал небрежно. — Ты всего лишь сказал то, о чем мне и так прекрасно известно.

Но принц уже склонил голову в почтительном поклоне, и его взгляд был полон такого раскаяния, что у меня снова екнуло сердце. Черт бы побрал этого наивного принца!

— Но Серафина, будь я на твоем месте, я бы попытался снять с себя это проклятие! Я бы ни за что не смирился!

Я отвернулась, чтобы не видеть его жалостливого взгляда…

В первые дни я вообще ни понимала, что происходит: заснула в одном мире, а проснулась в другом! А тут еще мое «милое» личико и дурацкие сильваранские законы, согласно которым любая незамужняя девушка после двадцати пяти лет становилась персоной нон грата.

Так что мои часики тикали, и с каждым прожитым днем я все ближе подходила к краю пропасти. При этом мне совсем не хотелось замуж! Но мысль о том, что я могу оказаться в Аргентвиндском аббатстве, ввергала меня в еще больший ужас. Поэтому из двух зол я выбирала брак. Но даже это жалкое спасение было мне не по силам — моя внешность оставляла мне мало шансов.

— А кто тебе сказал, что я смирилась?! Но сначала мне нужно отвадить от себя престарелого жениха, а дальше видно будет. Хотя, я все уже перепробовала…

Когда я впервые увидела себя в зеркале, то решила, что это у меня родимое пятно. Но рассмотрев его лучше, поняла, что ошиблась. Потом подумала, что это солнечный ожог или укус какой-нибудь местной твари…

Я сжала кулаки, вспоминая тот ужас и отчаяние.

Что я только не делала со своим лицом! Даже терла до крови щетками и углем с песком! Также я пробовала применять маски из глины, различные отбеливающие примочки, травяные настойки и припарки из ядовитого мертвоцвета.

А сколько я потратила денег на аргентвиндских пиявок, огромных мерзких тварей, которые впивались в мою кожу словно голодные псы! Но и им было не под силу убрать с моего лица эту кровавую маску.

Я даже морила себя голодом, изводя тем самым нашу кухарку. Ведь она не понимала, почему я отказывалась есть сладости, ягоды и овощи красного цвета. А любые специи я на дух не принимала.

Чтобы полностью исключить аллергию какое-то время я сидела на одной воде и черством хлебе. Но ничего хорошего из этого не вышло: у меня стало темнеть в глазах, и в один из дней меня нашли в своей комнате лежащей на полу без сознания…

— Серафина, я думаю, все это бесполезно, — будто читая мои мысли, замечает принц. — От этой напасти тебя может избавить лишь ведьма. В Аргорее еще остались сильные чародейки…

— Ты меня, видимо, не слушал! Я же тебе говорила, что мы ездили и к знахаркам, и к ведьмам, и даже к темным магам. Последние вообще оказались какими-то шарлатанами!

— И что? Неужели все без толку?! — удивляется принц. Его искренний и наивный как у ребенка взгляд выводит меня из себя. Поэтому я со злостью отбрасываю в сторону опостылевший мне веер и демонстративно поднимаю голову. — Как видишь! Это родовое проклятие, понимаешь?! Ро-до-во-е! Его не выжечь и не выскоблить! Оно теперь часть меня. Так что не говори мне о том, чтобы ты делал на моем месте!

Я быстро пошла к повозке. Но не успела я сделать и несколько шагов, как за моей спиной раздался расстроенный мужской голос:

— Серафина, я же хотел как лучше! Но один дельный совет я тебе все же дам… Только, выслушай меня, пожалуйста!

С тихим стоном я поворачиваюсь к нему лицом.

— Из-за твоих пустых разговоров я не успею на ярмарку!

— Но сейчас только обед! Я не займу у тебя много времени… — В глазах принца горит такая непоколебимая уверенность, что я замираю на месте. Тем временем он делает шаг ко мне, понижая голос до доверительного, почти заговорщицкого шепота. — Ты говоришь о родовом проклятии. О том, что твой отец… соблазнил ведьму. Но если она ждала от него ребенка… Разве это не означает, что где-то есть дитя, рожденное от их союза? Твой брат. Или сестра.

Я замираю, словно меня окатили ледяной водой…

Ярмарка была в самом разгаре. Воздух дрожал от гула голосов, смеха, криков зазывал и пряных запахов жареного миндаля, имбирных пряников и горячего шоколада с корицей. Я куталась в плащ с капюшоном, теряясь в пестрой толпе горожан и приезжих торговцев. Бродила между лотками, машинально разглядывая груды медной посуды, расшитые ткани, душистое мыло, но мысли мои были далеко.

Странно, но эта идея никогда не приходила мне в голову. Я была так поглощена собственным горем, своим уродством, что не думала о других последствиях того рокового увлечения моего отца.

Глава 9

Сжав в кармане кошель, я направляюсь к маленькому магазинчику. Решительно дергаю на себя массивную дверь…

— Эту, — указываю я пальцем на понравившийся мне экземпляр. — Только чтобы натуральный волос был, а не пакля.

Торговец, щегольски поправив усы, снял бороду с витрины и почтительно протянул её мне.

— Лучшая работа! Сам барон Альбертон такую носит, когда хочет остаться неузнанным. Ну, вы меня понимаете…

Я чуть не прыснула со смеху.

Отличная рекомендация! Кто ж не знает барона Альбертона?!

Скандальные похождения этого развратника с равным удовольствием обсуждали как в высшем свете, так и в придорожных тавернах Аргентвинда. Однако я сильно сомневалась в том, что этот ушлый ловелас знал о существовании этой лавчонки. А еще меня настораживали здешние цены — они были подозрительно низкими, что наводило на определенные и довольно мрачные мысли.

К бородке прилагалась баночка с пчелиным воском, каменной мукой и ингредиентом, о котором я даже не слышала.

Но меня совершенно не интересовал состав этого клея, поэтому я слушала рекомендации торговца вполуха. Главное — чтобы борода хорошо держалась на коже и не отвалилась в самый неподходящий момент.

Расплатившись, я спрятала покупку в складках плаща и направилась к лавке, торгующей элегантной одеждой — именно здесь отоваривалась вся местная знать.

Увы, на сей раз об экономии не могло быть и речи. Мне пришлось выбрать для принца такой шикарный костюм, чтобы у сейра Дарвика не возникло и тени сомнений…

Я наблюдала, как принц Кассиан с детским любопытством водил пальцами по густой щетине. Потом он начал прикладывать бороду к лицу и смотреться в зеркало совсем как девица, примеряющая новые серьги.

Он поворачивал голову то вправо, то влево, и на его губах играла сдержанная улыбка. Да, он был доволен, и в его взгляде читалось одобрение. Я же мысленно подсчитывала оставшиеся у меня монеты и радовалась, что хотя бы на бороде мне удалось сэкономить.

Люцилла Рэйвенхарт была не особо-то щедрой. Она считала, что её дочь и без того имела все, что ей нужно, поэтому деньги мне выдавались только по праздникам.

Несмотря на это, мне удалось накопить некоторую сумму. На черный день. И он, судя по всему, для меня уже наступил.

Неожиданно принц замер. Его пальцы застыли в бороде, а взгляд в зеркале стал острым и подозрительным.

Он медленно повернулся ко мне.

— Серафина, а эти волосы… — он потянул за прядь. — Они случайно не взяты с какого-нибудь усопшего бедолаги? Я слышал, что в дешевых лавках такое практикуется. Не хотелось бы носить на своем лице частичку вечного покоя.

У меня в груди всё сжалось в ледяной ком. Но признаваться было бы равносильно самоубийству! Тогда принц наверняка откажется ехать к сэйру Дарвику, и мне придется выйти замуж за этого старого извращенца.

Я вспыхнула так, будто он публично обвинил меня во лжи, что, впрочем, было недалеко от истины.

— Что за ерунда?! — фыркаю я, делая глаза максимально круглыми и искренними. — Скажешь тоже! Я не стала бы экономить на подобном! Поэтому прямиком пошла в самый престижный магазин в нашей округе. Тот самый, что улице Роз. Между прочим, к ним захаживает сам барон Альбертон!

Я выпалила это с такой горячностью, что принц сразу же успокоился. Но легкая тень сомнения все же скользнула по его лицу, но почти сразу же исчезла.

— Альбертон? — он хмыкнул. — Ну, если этот старый лис доверяет свое лицо тому мастеру… Ладно, верю. А это что, клей для бороды?

Принц берет со стола склянку.

— Да, специальный воск, — поспешно объясняю я ему, стараясь не думать об его непонятном составе. — Очень дорогой. Торговец меня заверил, что он не навредит коже. Наоборот, он сказал, что лицо от него становится мягким и бархатистым.

Кассиан ещё раз бросил оценивающий взгляд в зеркало, затем на меня. После чего нанес восковой клей на подбородок и скулы и сразу же прилепил бородку.

— Что ж, — заключил он, поворачиваясь ко мне уже в новом образе. — Я готов, Серафина. Осталось только придумать для меня какое-нибудь солидное имя и продумать лживую речь, с помощью которой я запугаю несчастного старика.

— Несчастного?! — Я аж подпрыгнула от возмущения. — Да он какой угодно, только не несчастный! Нашел кого жалеть! Это мне пришлось из-за него раскошелиться! — Я киваю на костюм, который купила для принца.

К счастью мне недолго пришлось уламывать этого красавчика. Но я все же немного надавила ему на жалость, что у меня прекрасно получилось. После чего я решила больше не думать ни о бороде, ни о том, что с ней связано. Главное — она понравилась принцу. А что до её происхождения… Лучше уж думать о бароне Альбертоне, чем о том, откуда торговец с подозрительно низкими ценами берет свой «натуральный волос».

— …Главное, не забудь упомянуть о том, что на мне лежит страшное проклятие и что любой, кто станет моим мужем, тоже будет проклят! Все понятно?

— Понятно, Серафина. Тебе бы только командовать королевскими лучниками!

Я пропустила его замечание мимо ушей и направилась к двуколке…

Глава 10

Да это же затворницы аргентвиндского аббатства! Точнее, сама Верховная Смотрительница в окружении своих приближенных сестер.

Обычных послушниц этой мрачной обители на улицах города увидеть было невозможно. Их держали там взаперти, поэтому они не покидали стен аббатства, которые ничем не отличались от тюремных.

Неудивительно, что при виде этих старых ворон мое сердце едва не выскочило из груди. Ведь я сразу поняла, что они пришли за мной.

Но почему сейчас? Мне еще нет двадцати пяти! До моего дня рождения целых два месяца, и у меня еще есть шанс найти себе мужа. Пускай, и небольшой, даже мизерный, но шанс. И они не могли отнимать его у меня!

Первой моей мыслью было — бежать из дома, не оглядываясь.

Я даже бросилась к черному ходу, который вел на задний двор, и откуда можно было выйти незамеченной. Но не успела я пробежать и нескольких метров, как голос разума заставил меня остановиться…

И что дальше? Как долго я смогу от них скрываться?! Рано или поздно меня обязательно схватят, потому что Верховная Смотрительница обладала в Терранисе неслыханной властью. Ей боялись перечить даже первые люди города!

Нет, здесь нужно действовать по-другому. В конце концов, я не совершила ничего противозаконного. Во всяком случае, пока...

На мое счастье, в этот момент из глубины дома донеслись четкие, гулкие шаги — каблуки матери уверенно стучали по ступеням центральной лестницы. Она уже спешила навстречу гостям, и в её поступи не было и тени моей паники.

Я замерла. Затаив дыхание, я прижалась к холодной стене в темноте коридора и прислушалась.

Голос Люциллы Рэйвенхарт прозвучал на удивление спокойно и даже вежливо.

— Верховная Смотрительница, — произнесла она без всяких приветствий. — Что за неожиданный визит? Что привело вас в мой дом?

— Я лишь орудие великого замысла… — дальше послышался какой-то неразборчивый гул. Но из долетавших до меня фраз я все же поняла, что мои худшие опасения подтвердились — старая карга из Аргентвиндского аббатства пришла по мою душу.

К сожалению, мне не удалось узнать самого главного: какие у них ко мне претензии?! Но среди неразборчивого бормотания Верховной Смотрительницы я все же смогла разобрать её слова: «Так угодно богам».

Мне стало предельно ясно, что ничего хорошего меня не ждало. Но к этому моменту я уже не тряслась от страха, поэтому не собиралась идти к ним как та овца на заклание.

Неожиданно послышался на удивление решительный голос моей матери:

— Моя дочь невинна. А свидетельства сэйра Дарвика — не более чем обида отвергнутого жениха, подкрепленная сплетнями. Вам действительно нечем больше заняться в аббатстве, кроме как преследовать молодую девушку из-за её неудачного сватовства?

— Но сейр Дарвик — уважаемый всеми…

— А мой род служил короне на протяжении многих веков! И я не позволю, чтобы нашу честь порочили из-за козней какого-то старого дуралея! Немедленно покиньте мой дом. Или я буду вынуждена обратиться напрямую к королю! Уверена, ему будет интересно узнать, как его Верховная Смотрительница занимается преследованием добропорядочных горожан!

Люцилла Рэйвенхарт говорила негромко, но её каждое слово било как хлыст…

Дверь захлопнулась с таким грохотом, что вздрогнули стены. Но выдохнуть я смогла лишь после того, как с улицы послышался стук колес — воронье в черных балахонах уехало ни с чем.

Я быстро сбежала с лестницы.

Люцилла Рэйвенхарт стояла в центре холла и смотрела на закрытую дверь. Ее плечи были напряжены, а пальцы нервно ощупывали кружево носового платка. Она дышала так тяжело, будто только что отразила нападение отряда лучников.

— Мама? — тихо позвала я.

Она обернулась…

Я еще никогда не видела ее такой. Лицо Люциллы Рэйвенхарт было бледным, как полотно. На её щеках горел лихорадочный румянец, а в глазах, обычно холодных, плескалось откровенное отчаяние и страх.

— Они уехали. — Мать сделала шаг и схватила меня за плечи, да так, словно я была для неё опорой. — Серафина… мне удалось от них избавиться. Но это… это только начало.

— Но почему? Что я им сделала?!

Люцилла Рэйвенхарт отвела взгляд.

— Этот подлец Дарвик… Теперь понятно, почему он не приехал! Как выяснилось, его предупредил какой-то таинственный доброжелатель, после чего старый дуралей тут же помчался жаловаться на тебя в Аргентвиндское аббатство!

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног…

Неужели я сама накликала беду на свою голову?! Но кто ж знал, что все так получится!!

Я с трудом выдавила:

— И? Что он такого ему рассказал?

— Незнакомец в красках расписал Дарвику, какая ты опасная особа, — голос матери сорвался на шепот. — И что твое проклятие якобы угрожает людям! Он, видимо, имел в виду твоего будущего мужа… Старый болван сразу же бросился в аббатство…

— И что теперь?!

— Верховная Смотрительница настаивает на твоем очищении. В стенах Аргентвиндского аббатства, разумеется…

Глава 11

На следующий день я встала ни свет ни заря и отправилась в наше заброшенное поместье.

Я понятия не имела, с чего начну разговор с принцем и как уговорю его стать моим мужем. Ведь он покинул дворец только ради того, чтобы не жениться на принцессе Элиане из Вальдена. На нелюбимой. Так почему он должен сделать для меня исключение? Будь я еще красоткой… а так я недалеко ушла от той уродливой принцессы.

Он даже не позарился на её огромное приданное, размером с целое королевство!

Дверь распахнулась еще до того, как я успела поднять руку.

На пороге стоял Кассиан. Его глаза были дикими, широко распахнутыми от паники. Одной рукой он сжимал дверной косяк, словно боялся рухнуть на пол, а другой… Другой он яростно дергал свою приклеенную бороду.

— Серафина? — его голос сорвался от волнения.

— Что с тобой?!

Я тут же забываю о своих проблемах. Я могу думать сейчас только о нем. Ведь этому дуралею нужна помощь, а кто ему поможет кроме меня?

— Со мной? Со мной все прекрасно! — выдыхает он, дергая себя за бороду и непроизвольно охая от боли. — Просто небольшое… осложнение.

Только сейчас я замечаю, что кожа на его щеках красная, будто он всю ночь напролет тер её пемзой.

О, нет… только этого мне сейчас не хватало!

— Кассиан, почему ты не избавился от этой бороды еще вчера?!

— Не избавился? — Он фыркнул, но беспомощность и мольба в его глазах показались мне просто душераздирающими. — Я пытался! Я использовал мыло, масло, горячую воду, и какое-то ужасное пойло, что осталось от прежнего хозяина. Но все без толку. Эта штука приклеилась намертво! Что ты со мной сделала, женщина?!

Я едва сдержала улыбку.

И пускай мне было его сейчас безумно жаль, ситуация выглядела комичной.

— Кажется, я не совсем внимательно слушала продавца, — виновато признаюсь я ему. — В том клее был еще какой-то ингредиент. Для пущей прочности. И, кажется, клей нужно было сначала с чем-то смешать…

— Тебе кажется?! — взревел Кассиан. — И что мне теперь прикажешь делать?!

В его голосе послышалась такая искренняя, почти детская обида и отчаяние, что мое сердце дрогнуло. Ведь принц сейчас невыносимо страдал, и это затмило собой все. Даже Аргентвиндское аббатство с его зловещей Верховной Смотрительницей.

— Успокойся. И перестань дергать бороду, так ты только сдерешь с лица кожу! — Мой голос неожиданно для себя самой приобрел мягкие, почти материнские нотки. — Иди сюда. Сядь.

Я взяла его за руку, большую и сильную, которая сейчас висела у него безвольной плетью, и усадила принца в глубокое кресло у камина. Он покорно позволил мне это сделать, глядя на меня взглядом загнанного зверя.

— Как там твой жених? Мое представление удалось? Честно говоря, я не ожидал, что он окажется настолько старым…

— Об этом потом, — отрезала я тоном, не терпящим возражений. — Сначала разберемся с этим безобразием. Только сиди смирно…

Больше всего на свете я не хотела причинить ему боль. Поэтому я аккуратно начала смачивать ненавистную бороду, размягчая злополучный клей. При этом я, конечно же, ворчала, называя принца неосмотрительным мальчишкой. А он тем временем сидел, весь такой притихший и покорный, и лишь изредка вздрагивал…

Я возилась с ним как с ребенком. Отодвигала его руки, когда он порывался мне «помочь», приказывала ему наклонять голову то вправо, то влево… В этом мире я еще не о ком не заботилась с такой нежностью.

Через полчаса страдания принца закончились.

Я со злостью отбросила бороду в сторону, но потом подняла её и бережно положила на стол.

Она нам еще пригодится. А вот клей придется немного доработать…

Принц тем временем поднял на меня глаза, и на его лице расцвело выражение блаженного облегчения. Отчего в моей душе зашевелилось угрызение совести, ведь бедняга еще не знал, что его ждет.

Умный, красивый, благородный… лучше жениха и придумать себе нельзя. Жаль, что это будет у нас не по-настоящему.

Сердце сжалось от невыносимой тоски, но я тут же заставила себя не думать об этом…

— Кассиан, у меня есть еще одна просьба… это вопрос жизни и смерти!

— Ты решила запугать всех престарелых женихов Аргентвинда? — улыбается мне принц.

— Нет. Я прошу тебя стать моим мужем. — Блаженная улыбка вмиг сползла с его лица, уступая место полному, абсолютному недоумению.

— Не волнуйся. Это будет ненастоящий брак, — поспешила добавить я.

Но мои слова принца не успокоили. Наоборот, он вскочил на ноги, и в его осанке, во внезапно вспыхнувшем взгляде я увидела того самого принца, потомка воинов и королей. Мягкотелый тюфяк испарился, как будто его и не было.

— Ты… ты сошла с ума? Ты же знаешь, к чему приводят попытки меня женить!!

— Но это будет всего лишь очередным спектаклем! Мы заключим с тобой сделку. После свадьбы ты получишь жену, которая не станет докучать тебе требованиями любви и внимания, а я — надежное прикрытие. И самое главное, после этого мы оба получим свободу! Ты будешь жить здесь, как пожелаешь. Это лучше, чем скитаться по всему Сильварану!

Глава 12

— А что мне еще остается делать?! Ты же не хочешь помогать мне по доброй воле… Думаешь, мне это нравится?! Но у меня нет другого выхода! Ведь если я не выйду замуж, то сгнию в Аргентвиндском аббатстве!

Сейчас мне уже не было перед ним стыдно, и мой поступок уже не казался мне таким безнравственным и подлым.

В конце концов, речь идет о моей жизни! А у принца появятся всего лишь некоторые неудобства, подумаешь! Зато у него будет постоянный дом, и он не влипнет в новые неприятности. И вообще, что он так взбеленился? Я ведь не заставляю его со мной спать, у нас будет фиктивный брак. Причем, взаимовыгодный. Ведь мы одинаково нужны друг другу, почему он этого не понимает?!

— И чем ты тогда лучше моего отца?! Ты тоже, как и он, хочешь отнять у меня свободу!

— Свободу?! Ты боишься потерять свободу?! — Его доводы показались мне настолько смехотворными, что от возмущения у меня помутился рассудок. — Свободу он, видите ли, боится потерять! А я могу потерять жизнь! Разницу улавливаешь?!— Я выбрасываю руку в сторону и делаю размашистый жест, подчеркивая тем самым необъятность земель Рэйвенхарт. — Смотри, какое огромное поместье у моей семьи. Только мужской руки здесь не хватает. Чем тебе не свобода?! Живи здесь, делай что хочешь! Можешь целыми днями напролет заниматься своим любимым делом…

— Это каким? — с подозрением смотрит на меня красавчик.

— Кузницей, чем же еще?! И ни каких тебе балов и королевских приемов, которые ты так не любишь, и ни каких невест…

— Понятное дело, какие могут быть невесты, если я уже буду женат! — со злостью рычит на меня принц.

— Не по-настоящему! Повторяю еще раз, наш брак будет фиктивным. Мне тоже, знаешь ли, не хочется нянчится с тобой всю свою жизнь! А так мы выждем некоторое время, чтобы Верховная Смотрительница окончательно обо мне забыла, а потом каждый пойдет своей дорогой.

— А как же клятва в Храме Вечного Обета?! Ведь мы с тобой будем венчаться под сенью древнего дуба, чьи ветви хранят шепот тысячи клятв! Кардинал опутает наши запястья живой лозой, и это будет обозначать священность нашего союза!

Я едва сдержалась, чтобы не пнуть его от досады.

Если этот праведник вспомнит сейчас всех богов Сильварана, то плохо дело…

В Аргентвинде люди молились многим богам, но за брак и всем, что с этим связано, отвечал Асируис — бог семейного очага.

— Ваше Высочество, вы на самом деле такой тугодум, или притворяетесь?! — с раздражением замечаю я, прекрасно понимая, что только за эти слова могу с легкостью отправиться на эшафот. — Ты же не станешь венчаться под своим именем! В бумагах будет указано, что Эллар… как ты там себя называешь?

— Дрейн. Эллар Дрейн.

— Вот именно! Жениться на мне будет не Кассиан де Монтеверде, а Эллар Дрейн. Так что наше венчание будет недействительным!

— Нет, я никогда не подчинюсь чужой воле! Я это не позволил своему отцу, королю Леонхарду II, а уж тебе и подавно не позволю!

Он был великолепен в своей ярости, и это лишь укрепило мою решимость. Ведь именно о таком муже я и мечтала.

— Ваше Высочество, этот бесполезный спор отнял у вас столько сил! Вы, должно быть, очень проголодались.… — лилейным голосом продолжила я, решив сменить свою тактику.

Брови принца в недоумении поползли вверх.

Я невозмутимо достала из дорожной корзинки крынку, завернутую в полотенце. Пар, благоухающий травами и лавром, хлынул наружу, едва я приоткрыла крышку. Отчего все вокруг тут же наполнилось божественным ароматом тушеной дичи с овощами.

Кассиан, непроизвольно сглотнув, сделал шаг назад, но его желудок предательски заурчал…

— Это низко, — выдохнул он, и его взгляд прямо-таки прилип к корзинке. А я тем временем достала еще теплую, румяную булочку, кусок сыра и небольшую бутыль с молоком.

— Что низко? Предложить своему будущему супругу поесть? — я расстелила на столе салфетку и аккуратно расставила всё перед ним. — Умоляю, подкрепись. Ненавидеть меня на сытый желудок куда приятнее…

Принц, конечно, колебался, но я видела, как его королевская воля проигрывала в схватке с первобытным голодом. При этом желваки на его скулах двигались, а ноздри раздувались совсем как у голодного зверя.

Бедный мой принц, он пытался сохранить лицо, но мясной аромат и голод оказались сильнее его принципов.

С тихим, почти звериным рычанием он рухнул на стул, схватил булку и отломил от неё огромный кусок…

Он ел совсем не как принц — быстро, жадно, почти не пережевывая. Но, несмотря на отступающий голод, его взгляд почему-то становился только мрачнее.

А когда все наконец было съедено, он откинулся на спинку стула, и в тишине комнаты раздался его глухой голос:

— Теперь я ненавижу тебя ещё сильнее.

Похоже, он все понял. Догадался, что я не просто накормила его, а сломала. Не силой, не угрозами, а простой человеческой слабостью, которой он не смог управлять. И теперь он ненавидел меня за этот миг слабости, за то, что я была свидетелем его падения.

— Не важно. Главное, что ты согласился.

— Можешь считать себя моей невестой. Но готовься к последствиям… я объявляю тебе войну, Серафина.

Глава 13

Мое сердце сжалось, но я кивнула ему в знак согласия, сохраняя ледяное спокойствие.

— Война так война, ваше высочество. Я, смотрю, вы большой мастак воевать с беззащитными девушками. Как же это благородно! И главное, по-королевски! — твердым голосом заявляю я ему.

Хоть я и стараюсь выглядеть непринужденно, но все внутри меня кипит от ужаса перед тем, что я только что на себя навлекла. Но мне не привыкать, тем более, я знаю его слабые места. И это лишний раз доказывает, что принцы ни чем не отличаются от простолюдинов, и путь к их сердцам тоже лежит через желудок.

Итак, я получила своего принца. Теперь предстояло понять, смогу ли я его удержать?!

Наша свадьба была тихой и безрадостной, как и подобало нашему сговору. Не предвиделось никаких застолий, ликующих гостей, цветов и белых лошадей, запряженных в украшенную лентами карету.

Нас окружал лишь холодный серый свет раннего утра, пробивавшийся сквозь высокие витражные окна Храма Вечного Обета. Да молчаливое присутствие кардинала, моей матери и двух случайных служителей в качестве наших свидетелей.

Их смущенные взгляды и тихие перешептывания говорили красноречивее любых слов: они не понимали, почему такой молодой и красивый сейр берет замуж такую, как я. То есть настоящее Страшилище.

Несомненно, это наталкивало их на мысль о том, что здесь скрывалась какая-то унизительная, постыдная тайна… Боже, как же они были правы!

Я стояла в величественном зале Храма Вечного Обета в простом платье цвета слоновой кости, без фаты и без драгоценностей. Даже моя мать, Люцилла Рэйвенхарт, выглядела сейчас намного наряднее меня.

Но мне вся эта красота была не нужна. В конце концов, это выглядело бы просто смешно. До слез.

Еще бы! Страшилище как я и вдруг разоделась в пух и прах, словно пыталась скрыть за блестками и красивой мишурой свое ужасное лицо! Это же ни сколько меня не украсило бы, наоборот, лишь подчеркнуло мое уродство. И я бы выглядела сейчас как пародия на невесту…

Наконец кардинал начал древний обряд, и его голос тут же унесся под своды пустого храма. Он взял живую лозу — гибкий, зеленый побег, символ супружеской связи.

Я едва сдержала горькую улыбку — ирония этой ситуации показалась мне просто запредельной. А когда кардинал обвил лозой мое запястье, я почувствовала лишь прохладу листьев и все. Но когда он дотронулся до руки принца…

Я заметила, как он напрягся, будто к его коже прикоснулись раскаленным железом. Его пальцы непроизвольно сжались в кулак, а сухожилия на тыльной стороне ладони резко вздулись. Но кардинал, не замечая, или лишь делая такой невозмутимый вид, продолжил обряд, обматывая лозу вокруг наших соединенных рук.

Я украдкой подняла глаза на своего жениха.

Он выглядел сейчас настоящим мучеником. Принц смотрел куда-то перед собой, и его взгляд был пугающе пуст. Кроме того, он был бледен, его губы плотно сжаты, а в уголках рта залегли две резкие, горькие складки.

Каждый мускул на его лице кричал о душевной боли, предательстве самого себя и своих принципов. Ведь он, рыцарь без страха и упрека, был сломлен тарелкой тушенного мяса и кружкой молока! И теперь он давал клятву вечной верности той, кто заставил его пройти через такое унижение!

Под грохот моего сердца кардинал произнес слова обета.

Мой голос тоже прозвучал четко и спокойно, ведь в каком-то смысле я сейчас не лгала. Я же поклялась бороться за наше совместное с мужем счастье. Разве это было так далеко от истины?!

Пришла очередь принца… Кассиан медленно перевел на меня взгляд, и в его темно-серых глазах я увидела только ненависть, стыд и боль невероятной силы…

Неожиданно он замолчал, и тишина в храме стала невыносимо давящей и звенящей.

Кардинал деликатно кашлянул.

— Клянешься ли ты… — напомнил ему кардинал слова священной клятвы.

— Клянусь, — выдохнул принц хриплым, надломленным голосом. — Да помогут мне боги пронести этот крест!

И произнес он это так, словно то была не клятва верности, а приговор. Себе и мне…

К моему огромному облегчению, кардинал объявил нас мужем и женой. Поэтому лозу нам завязали снова, особым узлом, который нам предстояло развязать самим в брачную ночь. Что должно было обозначать добровольное принятие друг друга…

Наверное, поэтому принц не отрывал глаз от своей лозы, будто видел вместо неё кандалы.

Похоже, война, которую он объявил, началась именно здесь и сейчас. В этом тихом храме, где освятили наш обман.

Теперь его оружием была ненависть, а моим — его слабость.

Глава 14

Наша старая карета, подарок моей матери на свадьбу, скрипела и подпрыгивала на каждой кочке. Внутри царила гробовая тишина, но для меня она была громче любого крика.

Кассиан сидел напротив, отвернувшись к окну. Но я знала — он не замечал ни мелькающих за стеклом деревенских домов, ни изумительных пейзажей с сочной зеленью уходящего лета. Он видел там лишь крах своих надежд...

Он не проронил еще ни слова. Принц замолчал сразу же после того, как произнес священную клятву в Храме Вечного Обета.

Я тоже молчала. А что я могла ему сказать? «Прости»? Или «потерпи»? Да он и так терпел, стиснув зубы до хруста!

Когда за прудом показалась почерневшая от времени крыша нашего загородного дома, мое сердце сжалось… Заброшенное родовое гнездо Рэйвенхартов, некогда процветающее и радующее глаз своей ухоженностью и красотой. А теперь это забытое Богом и людьми место станет для меня тюрьмой, одиночной камерой. Хотя, нет. Нас же там будет двое, теперь этот дом — и его тюрьма тоже.

— Мы приехали, — зачем-то произнесла я, и мой голос прозвучал хрипло после долгого молчания.

И зачем, спрашивается, я пытаюсь его разговорить?! Это же так унизительно! К тому же, он здесь не впервые. Наверняка в мое отсутствие он обследовал это поместье вдоль и поперек. Ведь дом управляющего, в котором я его приютила, стоял неподалеку отсюда.

Кассиан лишь бросил на меня короткий, уничтожающий взгляд и откинулся на спинку сиденья, демонстративно закрыв глаза…

С невыносимым скрипом карета остановилась у парадной лестницы. Я вышла первой, чувствуя, как от волнения и нервного перенапряжения подкашиваются ноги. Кассиан сошел за мной следом. Он даже не предложил мне руку! Он просто ждал, пока я освобожу ему путь, глядя куда-то поверх моей головы.

Входные двери дома нам открыл наш старый слуга Гаррет, присланный матерью присмотреть за «молодыми». Взгляд старика скользнул по мне, потом по лицу принца, и в его глазах промелькнуло откровенное сочувствие.

— Добро пожаловать в свой новый дом, сейра Серафина и сейр э-э-э… Эллар, — с трудом вспомнив имя моего мужа, проскрипел он и склонился перед нами в глубоком поклоне.

Я раздраженно поджала губы.

В новом доме?! Какое неподходящее слово для этой старой, едва пригодной для жилья усадьбы!

Мои тревожные мысли лишь подтвердил царящий здесь воздух, тут пахло сыростью, пылью и забвением. А с высоких потолков, словно траурная вуаль, свисала многолетняя паутина.

И тут из гостиной выпорхнула Люцилла Рэйвенхарт, в том же шикарном платье, которое было наряднее моего свадебного. И только одному Богу известно, как она умудрилась оказаться здесь раньше нас.

Она мгновенно оценила обстановку: каменное лицо Кассиана, мою грусть и ту неприязнь, которая нас с ним разделяла. Поэтому она не стала притворяться, и после её появления не последовало ни счастливой улыбки, ни притворной радости. Наоборот, губы Люциллы Рэйвенхарт сжались в тонкую полоску. Она подошла ко мне и взяла за подбородок — жест, знакомый мне с детства, который не предвещал ничего хорошего.

— Ну вот, — прошептала она так тихо, что услышать это могла только я. — Дело сделано, ты спасла наш род от позора. Впервые ты справилась без моей помощи.

Она отступила от меня на шаг, и её взгляд скользнул по Кассиану, который стоял у двери с таким видом, будто и не собирался проходить в дом…

И вдруг моя мать без тени сомнения в своей правоте, с деловой практичностью громко у меня спросила:

— Сколько мы должны этому сейру, который согласился взять тебя замуж? Назови сумму. Я позабочусь, чтобы его услуга была оплачена сполна.

Я аж вздрогнула, её слова вонзились мне в сердце острее любого кинжала. Отчего воздух вырвался из моих легких, а мир поплыл у меня перед глазами…

Моя мать и мысли не допускала, что кто-то по доброй воле согласился взять меня в жены. Даже из жалости! Для неё это только сделка. Только долг за уродство дочери, который нужно погасить.

Странно, но боль от её слов была для меня страшнее, чем злость в глазах моего мужа. Ведь его ненависть я хотя бы заслужила. Её же слепая жестокость была совершенно непроизвольной, поэтому ранила глубже и сильнее.

Я посмотрела на мать, на её красивое бесстрастное лицо и с трудом из себя выдавила:

— Ничего. Мы ничего ему не должны. Цена уже уплачена.

Конечно, я не стала уточнять, что шантажировала его. И что его честь и свободу нельзя оценить никакими деньгами. Вместо этого я просто прошла в дом, ощущая спиной прожигающий взгляд Кассиана. Моя мать, понятное дело, последовала за нами, но она так и не поняла, как можно получить такую услугу даром?!

— Война только началась, но первый удар тебе нанес не я, а твоя мать, — раздался за моей спиной тихий голос принца, когда мы с ним наконец-то остались наедине.

Я быстро обернулась и… увидела в его темно-серых глазах не злорадство, а сочувствие. Но, несмотря на это, мне стало от этого только хуже. Ведь его жалость для меня была во сто крат тяжелее, чем его ненависть. Да ничего унизительнее и придумать себе нельзя!

И это было только начало… Не успела я переварить одно унижение, как за ним последовало и другое.

Глава 15

— Святая Вальтерия, нашла чем пугать! Серафина, ты даже не представляешь, где мне приходилось спать в последнее время! — сказал, как отрезал принц и быстро вышел из спальни.

Я же посмотрела на огромную как поле кровать, на нежные лепестки роз, заботливо рассыпанные стареньким слугой, и в глазах у меня мучительно защипало. Но я тут же сказала себе «стоп» и прекратила такие неуместные душевные страдания.

В конце концов, все получилось даже лучше, чем я думала. Главное — мне удалось избавиться от Верховной Смотрительницы Аргентвиндского аббатства. Во всяком случае, на время…

Эту ночь я провела просто ужасно. Как выяснилось, нет ничего хорошего в том, чтобы спать одной в такой огромной постели. Поэтому я проворочалась до самого утра как та принцесса на горошине.

Принц, судя по всему, провел эту ночь не лучше. Мне стало это ясно, едва я увидела утром его помятое лицо.

— Ты как хочешь, Серафина, но завтра я пойду спать в дом управляющего, который я успел хоть немного облагородить, — категорично заметил Кассиан, после ледяного приветствия. — Там для меня есть хотя бы нормальная кровать!

— И ты оставишь меня здесь одну? А вдруг сюда ночью заберутся воры или еще кто?!

— Воры?! Время здесь так поработало, что в этом доме не осталось ни одной ценной вещи. А кого ты имела в виду под словом «еще кто»? Неужели ты допускаешь мысль, что кто-то может пробраться сюда только для того, чтобы… — Кассиан в смущении запнулся, отводя взгляд. Меня же словно бы окунули вниз головой в ледяную воду. Ведь я сразу поняла, что его так поразило в моих словах…

— Нет, я не думаю, что кто-то собирается покуситься на мою девичью честь. Если ты об этом… Пускай я и страшная, но девушка! И мне боязно оставаться ночью одной в огромном доме! — со злостью выплюнула я ему в лицо. И тут же пожалела об этом, так как мне вовсе не хотелось показывать ему свои слабые стороны.

Кассиан замер, и уже в следующую секунду его нахмуренный лоб вновь стал гладким. Он внимательно посмотрел на меня — не как на надоевшую спутницу, а как на человека, которому нужна помощь.

— Клянусь клинком и короной! — Кассиан резко провел рукой по волосам. — Ладно. Я остаюсь. Переночую в соседней комнате.

Честно говоря, я не ожидала такого. В последнее время он только и ждал повода для спора, но сейчас в его голосе не было ни насмешки, ни раздражения.

— Правда? — я невольно сделала шаг к нему, забыв о гордости.

Он коротко кивнул, и в уголке его губ дрогнула тень улыбки.

— Но если услышу, что ты снова ворочаешься на своей королевской кровати и вздыхаешь, то сразу же вернусь в дом управляющего. Договорились?

— Договорились, — прошептала я, и на душе у меня стало тепло и спокойно.

Просто удивительно, как такой холодный и мерзкий человек как Леонхард II смог воспитать такого благородного сына?! Может, все дело в том, что королю не было никакого дела до Кассиана, и его воспитанием занималась прислуга? Или же король был совершенно прав, когда утверждал, что его сын весь пошел в мать…

В это утро я проснулась от стука.

Лучи восходящего солнца робко пробивались сквозь пыльные стекла, окрашивая комнату в нежный персиковый свет. Аргентвиндское утро было прохладным, и воздухе уже витал тот особый запах, что бывает лишь на стыке лета и осени.

Накинув на себя пеньюар, я подошла к окну и… замерла. Во дворе, скинув камзол и закатав рукава рубахи, работал Кассиан. Он орудовал граблями, сгребая в кучу прошлогодний хворост и сухую траву. Его движения были резкими, уверенными, совсем не похожими на манерные ужимки придворных вельмож.

Солнечные зайчики прыгали по его вспотевшей спине, а он… свистел. Простую несложную мелодию, которую он, должно быть, слышал от своей прислуги.

Мое сердце невольно сжалось, потому что таким я его еще не видела. Таким… настоящим.

Не раздумывая, я ринулась вниз. Но не к нему, а на кухню.

Если уж сам принц Аргентвинда вносит свою лепту, превращая это заброшенное всеми место в уютное гнездышко, то и я внесу свою. Приготовлю-ка я ему завтрак. Что-то простое и сытное, то, что понравится любому мужчине.

В прошлой жизни умение стряпать на скорую руку меня не раз выручало. И сейчас пальцы сами вспомнили давно забытые движения, и я чуть ли не с наслаждением замешивала лепешки из остатков муки. Затем разжигала очаг и поджаривала лепешки на сковороде с душистым растительным маслом, за которым мне пришлось сходить в дом управляющего. Так что аромат несся по дому просто сногсшибательный, а если прибавить сюда аромат буженины, которая у нас осталась…

Я уже ставила на стол дымящиеся лепешки, когда в дверях кухни появился Кассиан.

Он уставился на меня сияющими от удовольствия и удивления глазами.

— Кости предков! — выдохнул он, смотря то на меня, то на еду. — Это все ты приготовила?

— А кто же еще? — я пожала плечами, стараясь выглядеть невозмутимой, хотя внутри у меня все пело. — Ешь, пока не остыло.

Он медленно подошел, взял одну лепешку, отломил кусок и отправил в рот. Помолчал, разжевывая её с неописуемым удовольствием.

— Серафина… — он посмотрел на меня так, будто видел впервые. — Ты никогда не перестанешь меня удивлять.

Глава 16

Я и не знала, что он где-то неподалеку. Ведь еще совсем недавно Кассиан чинил провалившийся пол в большом доме!

Так мы с принцем называли особняк Рэйвенхартов, а домик, оставшийся от управляющего — малым. Поэтому я была удивлена не меньше этих наемных работников, которые решили надо мной позубоскалить.

— Повтори! — продолжил тем временем грозно Кассиан, несмотря на то, что смешки уже смолкли.

Я осторожно заглянула внутрь кузницы.

Мой новоявленный муж стоял, сжимая в руке тяжелый молот. Его лицо было спокойным, но глаза… его глаза горели такой злобой, что даже мне стало не по себе.

Неудивительно, что у мужиков от страха аж вытянулись лица.

— Сейр Эллар, да мы так… просто языки чесали, по глупости…

Кассиан переступил через бревно, медленно приближаясь к ним.

В его движениях не было никакой бравады, только хищная, опасная грация.

— Вам платят не за болтовню. Вы должны только носить балки, а не обсуждать мою жену! — Неожиданно он бросил молот к их ногам. Да с такой силой, что глухой удар заставил их вздрогнуть. — Вон отсюда. И чтобы я вас больше здесь не видел! Ваша работа окончена.

Перепуганные насмерть работники бросились наутек, не оглядываясь. Кассиан же лишь посмотрел им вслед, потом обернулся и увидел меня. Отчего гнев в его глазах мгновенно растаял, сменившись тревогой.

— Серафина… Прости, что тебе пришлось это услышать.

Но я не слышала уже ничего, кроме стука собственного сердца. Потому что в этот миг я видела не принца, с которым мы были в последнее время в натянутых отношениях, а мужчину, который защитил мою честь.

— Спасибо, что вступился за меня, — лепечу я растерянно. — Но я привыкла сама разбираться с такими «смельчаками». Так что не стоило даже напрягаться…

— И как же ты с ними разбиралась? Делала вид, что ничего не слышала?

Как и всегда в подобных случаях я ответила ему так, что у принца на какое-то время пропал дар речи. Сказала и тут же пожалела об этом…

Ну, почему мы с ним не можем жить в мире?! У нас обязательно находится причина, чтобы сцепиться! Вот как сейчас, например.

Кассиан тем временем молча отвернулся, поднял молот и ушёл прочь, не удостоив меня даже взглядом. А я осталась стоять посреди двора, с пустотой внутри и горьким осадком на душе.

В мозгу билась одно только слово: «Почему?!» Но я, как это ни странно, знала ответ, просто не хотела признаваться в этом даже самой себе.

Кассиан был слишком для меня хорош. Настолько, что раздражал меня своей красотой и прямо-таки безмерным благородством. Наверное, поэтому я ощущала себя рядом с ним жалкой и никому ненужной, отчего и старалась компенсировать это грубостью…

Не прошел и месяц, а наша с Кассианом кузня уже могла принимать первых клиентов. И меня это несказанно радовало, потому что отложенные на черный день деньги уже заканчивались.

С выпрыгивающим от волнения сердцем я переступила порог новой кузницы.

Свежий запах сосновых бревен и дыма витал в воздухе. Простая, но крепкая, с бревенчатыми стенами, темными от смолы, и широким входом, она воплощала собой мечту принца. Об этом нетрудно было догадаться. Я это поняла, лишь взглянул на его радостное лицо…

В центре кузницы пылал горн — сердце этого места. Раскаленные угли шипели, когда Кассиан мехами поддувал жар, и пламя лизало металл, заставляя его светиться адским багрянцем.

Рядом стояла массивная наковальня со следами тысяча ударов, доставшаяся Кассиану от прежнего владельца. Впрочем, как и остальные инструменты, заботливо развешанные на стенах.

Чего там только не было! Молоты, кувалды, всевозможные клещи... и это только то, о чем я знала. О назначении других инструментов я даже и не догадывалась. Но мне нравилось, с каким удовольствием принц скользил по ним взглядом…

Сегодня я встала на заре и, не обнаружив в доме Кассиана, бросилась на его поиски. Нет, я знала, конечно, что он не мог вот так просто от меня сбежать. Точнее, от своей кузницы, в которую он вложил столько сил. Но тревога раздирала мне душу, и ноги сами понесли меня во двор.

К моему огромному облегчению из кузни раздавались звонкие удары…

Я замерла у входа, залюбовавшись на то, как Кассиан работает. Но мне давно уже было известно о том, что его пальцы, привыкшие к тонкому пергаменту и изяществу шпаги, знали и эту грубую силу. Вот он разогревал железный прут, пока тот не становился ярко-красным. Затем он выкладывал его на наковальню и бил молотом — раздавались точные, ритмичные удары, под которые, казалось, можно было танцевать.

На моих глазах металл послушно гнулся, принимая форму подковы. Потом — закалка: он опускал раскаленное железо в бочку с водой. Шипение пара окутывало его облаком, но принц стоял не шелохнувшись, словно волшебник, завершающий заклинание.

— Нравится? — его голос прозвучал неожиданно, заставив меня вздрогнуть. Кассиан вытер лоб закопченной рукой, оставив на коже темную полосу. — Говорят, королевский сын должен править, а не молотом махать. Но я всегда считал, что руки должны знать не только вес короны.

Я молча кивнула, не в силах отвести от него взгляд…

Визуал к 16 главе

А вот и наш кузнец королевских кровей.

Глава 17

Неудивительно, что принц прямо светился весь от счастья, ведь он всегда мечтал о своей кузнице. Звон молота о наковальню был для него музыкой, а не каторжным трудом. Чуть ли не с утра до ночи он с искренней радостью выпрямлял покосившиеся оси, подковывал крестьянских меринов и чинил дырявые ведра. При этом он с благодарностью смотрел на меня, и в его взгляде читалось: «У нас все получилось! Мы нужны людям».

И в этом была наша горькая правда. Да, мы были нужны… за гроши. Потому что медяки, которые клиенты-простолюдины с заскорузлыми пальцами отсчитывали Кассиану за работу, едва покрывали стоимость нового железа и угля.

Но принц все равно был счастлив и работал, не покладая рук. А к вечеру я зачастую находила принца заснувшим у потухшего горна с молотом в руках, и на его ладонях проступали новые мозоли поверх старых…

Поэтому я не разделяла его восторгов. Наоборот, мое сердце сжималось, когда я смотрела на его блестящую от пота спину. Как-никак он был принцем! Он заслуживал большего! И пускай Кассиан никогда не жаловался, но я-то видела, с какой тоской он смотрел на изящные клинки, висевшие на поясах богатых горожан. Так что его руки жаждали творить искусство, а не латать дыры в ведрах. Но, увы, он не мог себе этого позволить. Точнее, нашим клиентам были не по карману такие вещи, они едва-едва сводили концы с концами.

Именно поэтому моего терпения хватило ненадолго, и я снова стала частой гостьей на ярмарке. А так как сейчас мы уже не нуждались в рекламе, и о нашей кузнице и так знали все в округе, то я поставила для себя иную цель. Я решила заполучить себе других клиентов, побогаче. Тех, что направлялись в столицу в экипажах с гербами на дверях. У которых имелись сытые лоснящиеся лошади и надменные от собственной значимости кучера.

Способ я нашла для этого рискованный, но почти всегда безотказный… Он был прост и эффективен — прочный железный прут, спрятанный в складках моей юбки. Я просто выбирала момент, когда кучер отлучался поболтать или промочить себе горло. А я тем временем, будто невзначай проходила мимо и точным движением вставляла прут между спицами и с силой на него нажимала.

При этом ломалось как минимум одна спица. Причем, со стороны это выглядело как досадная случайность: знатная сейра зацепилась юбкой за колесо. Кто мог заподозрить девушку в хорошем платье в преднамеренной порче имущества? Никто. А я лишь смущенно прикрывала лицо веером и молниеносно растворялась в толпе.

Раздосадованному кучеру потом приходилось снимать поломанное колесо и тащить его в ближайшую кузницу, то есть к нам…

Принц лишь удивленно пожимал плечами, поражаясь странной эпидемии поломок среди знати, но с удовольствием принимался за дело. А его мастерство потом говорило само за себя. Ведь там, где другой деревенский кузнец предложил бы наскоро залатать, принц не просто чинил спицы, а выковывал новые, от которых колесо становилось только крепче. Потому что Кассиан мог выпрямить ось так, что та могла потом прослужить еще лет десять.

Аристократы, правда, поначалу ворчали на неудобства. Но потом они разглядывали его работу, проникались уважением и щедро платили нам золотыми леонтенами, а не медяками.

Неудивительно, что я ликовала. Ведь моя авантюра работала, и наш семейный кошелек пополнялся звонкой монетой. И все бы так продолжалась и дальше, если в один из дней я, словно на свою беду, не увидела на подъезде в город эту карету.

Я сразу приметила, что у одного из впряженных в неё холеных жеребцов задняя подкова висела на одном честном слове. Там делов-то было нет ничего, просто подковырнуть эту подкову и все! Что я и сделала, благо я всегда возила с собой на всякий случай небольшие клещи. Но что-то пошло не так… Жеребец вдруг ни с того, ни с сего испугался и лягнул меня с такой силой, что я отлетела от него на несколько метров.

Последнее, что я запомнила — это жуткую боль в плече и живописный осенний пейзаж перед собой, который вдруг потемнел так, словно небо заволокло черными тучами…

Очнулась я в странной комнате, стены которой были увешаны травами, терпкий запах которых щекотал ноздри и мутил рассудок.

Совсем близко раздавались приглушенные голоса, в одном из которых я с облегчением узнала низкий, с бархатными нотками баритон своего принца.

промокод на книгу "Учительница поневоле. Пленница замка Грифонхолл" - cG5BHswE

— …И что, она на всю жизнь останется такой?! Неужели нет никакого способа снять это проклятие?

— Она несет в себе не болезнь, мой мальчик, а древнее колдовство. Одно из самых сильных, что рождались от гнева чародеев, — скрипел, как ветви старого дуба женский голос. — Чтобы понять его, ты должен услышать его историю.

Давным-давно, когда магия была дикой и необузданной, жил в Сильваране могущественный чародей по имени Каэлан. Сила его была велика, а гордыня — и того больше. Он мечтал о сыне, наследнике, который стал бы ему равным. Но судьба, словно насмехаясь, посылала ему дочерей.

Первая родилась крепкой и громкой. В ярости, увидев, что жена родила не сына, Каэлан в сердцах назвал девочку Враждой. Потому что он даже не сомневался в том, что это происки его могущественных врагов, наславших на его дом раздор.

Вторая дочь пришла в мир с огненными волосами и сердцем, что рвалось в бой. И тогда разочарование чародея переросло в лютую злобу. Отчего он нарек её Злостью, обвиняя весь мир в злом умысле.