Хозяйка приграничного города

Глава 1

ПРОЛОГ

Если смотреть на приграничный город с алхатских гор, то он кажется белой чашей, лежащей на желтом песке Великой пустыни. Миской, плотно набитой домами, между которыми зияют прорехи рыночных площадей, и тянутся узкие ленты улиц.

Горы, и лежащие у их подножия пески уже окутала прозрачная синяя пелена сумерек, но всадник, одетый во все чёрное, спускавшийся с одного из хребтов Алхата, хорошо различал в вечерней мгле и Валларию, и сияющий в ее центре бледной жемчужиной дворец наместницы — хозяйки приграничного города, принцессы Саньян.

Однако путь человека в чёрном лежал не в Валларию. Пока не туда — в это время городские ворота уже закрыты, и внутрь никого не впускают.

Спустившись с хребта, всадник пустил коня рысью — по дороге, едва заметной под слоем песка, ориентируясь на тускло светящиеся впереди огни Дозорной башни. Именно они помогали ночным путникам не сбиться с пути.

Вскоре из сумерек выступила каменная стена, а затем открытые ворота, в которые человек в чёрном и направился. Он въехал на площадь, освещённую висящими на столбах лампами. Несколько рабов старательно сметали с плоских тёсаных камней плаца налетевший за день песок.

К всаднику подбежал один из таких, человек в ошейнике, и подхватил его лошадь под уздцы. Окинув путника оценивающим взглядом, раб разочарованно скривился. Конь прибывшего был мелкий и неказистый — типичная, недорогая пустынная лошадь. Одежда её хозяина тоже не впечатляла: тёмная накидка с капюшоном из дешёвой ткани, лицо до самых глаз замотано такой же простой повязкой. Ни дорогих тканей, ни украшений, а на поясе меч в грубых чёрных ножнах. Значит, хороших чаевых от прибывшего не дождёшься. Или вообще никаких не получишь.

Раб решил сильно не угождать и даже не поклонился.

Однако мужчина, спрыгнув с коня, сунул слуге серебряную монету, отчего тот вмиг воспрянул духом, и принялся кланяться, чуть ли не касаясь лбом камней площади — серебром в Великой пустыне платили редко.

Путник не обратил на старания раба внимания, и осмотрелся.

Рядом сияли огнями одно- и двухэтажные здания, чью красоту можно было оценить даже в сумерках: все они словно были сложены из разноцветных речных камней — голубых, бледно-зелёных, охряно-красных... Все имели узкие узорчатые окна, широкие ступени у входов, и мощные колонны, поддерживающие гладкие треугольные крыши.

Великолепные здания полукругом обхватывали площадь, словно подкова. Путник направился к центральному — самому пёстрому и помпезному.

Остановившись у его ступеней, он перевёл взгляд на таблички над входной дверью и по бокам от неё.

Верхняя являла глазам название заведения — «Двор Цветов», а на боковых были написаны правила этого места. Вернее, только одно, но на двух языках — махарском и шань. Правило было коротким и однозначным: «Обнажать оружие запрещено!».

Человек в чёрном открыл дверь, и шагнул внутрь помещения, сразу окунувшись в шум и запахи этого злачного, порочного, опасного и приветливого места.

На картинке Валлария, арт сделан в кандинском

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Хозяйка заведения, являвшего собой и постоялый двор, и таверну, и кабаре, молодая женщина по имени Маримар, сидела в своей ложе. Она возвышалась над залом и была скрыта от глаз посетителей полупрозрачной занавесью. Маримар видела всё и всех, сама же оставалась незаметна.

В ложе хозяйка постоялого двора была не одна — напротив неё сидела другая девушка.

Они играли в «камни» — настольную игру, суть которой заключалась в том, чтобы провести свой камешек между рядами чужих и завладеть «троном» противника.

Маримар казалась рассеянной, то и дело бросая взгляды в зал. Хотя ничего примечательного там сегодня не происходило. Всё как всегда: посетители в разномастных одеждах сидели за столами, в одиночку или компаниями, ели, пили, молчали или шумели. Внимание большинства было приковано к сцене, где в танце извивались девушки в ярких нарядах, похожие на изящные цветы.

Возле этого помоста царило особенное оживление. Мужчины толпились, хлопали, выкрикивали одобрения, бросали деньги на сцену деньги, старались прикоснуться к девушкам или договорится с понравившейся о приватном танце.

Обычная таверна.

Но сюда стремились попасть не только путники, ждущие открытия ворот Валларии, но и гости, специально приехавшие издалека, чтобы посмотреть танцы девушек-цветов. Слава о их красоте и таланте разнеслась по всей империи, и за её пределами. Так же, частыми гостями Цветочного Двора были и жители приграничного города, желавшие насладиться вином и зрелищами. Были бы деньги — Цветочный Двор дорогое место.

Всё, как всегда.

Но Маримар было неспокойно.

То ли предчувствие, то ли интуиция заставляли её снова и снова оглядывать зал, выискивая источник тревоги. Но ничего.

— Опять ты выиграла! — вздохнула её визави.

— Давай ещё раз, Ирис! — улыбнулась Маримар и добавила — Когда-нибудь тебе повезёт!

— У меня камни кончились! — заметила подруга, кивая на кучку кругляшек, лежащих перед хозяйкой.

— Я одолжу! — Маримар разделила свою горку на две части и придвинула одну Ирис.

И в этот момент её взгляд наткнулся на только что вошедшего мужчину. Высокий. Весь в чёрном. Будто иголка кольнула в сердце — вот причина тревоги! Вот источник опасности!

— Что? — насторожилась Ирис, поймав перемену в лице подруги.

Маримар пожала плечами, — пока не знала. Слегка отодвинув занавесь, она сделала знак одному из слуг и кивнула на свободный столик рядом с её ложей.

Раб тут же направился к гостю и провёл его на указанное место.

Глава 2

Тамин последовал за слугой по узкой лестнице, ведущей на второй этаж, затем — по длинному коридору, вдоль которого располагались комнаты для постояльцев. Его временное пристанище оказалось последним, угловым помещением. Но Лею было всё равно, где спать и насколько удобно будет устроен ночлег. Однако комната оказалась вполне неплохой.

Первым делом Лей подошёл к окну, выходящему на строения, похожие на конюшни — видимо, это и были они. Этаж оказался высоким — до брусчатки внутреннего двора три тени*. Тамина это устраивало: спрыгнуть с такой высоты для его тренированного тела не составило бы труда.

Вскоре слуга принёс таз с горячей водой и чистые полотенца. Лей умылся, выставил таз в коридор и запер за собой дверь на защёлку. Не раздеваясь, он лёг на кровать, положив меч рядом — как всегда, держа ладонь на эфесе. И мгновенно уснул под шорох песка, скользящего по крыше, — звук, пробирающийся в комнату через открытое окно.

Разбудил его негромкий стук — тихий, почти царапающий, будто кто-то скребётся в дверь.

Стремительно вскочив, Тамин бесшумно приблизился к двери и замер. Но как бы легко он не двигался, похоже, с той стороны его услышали.

— Тамин Лей... — раздался девичий голос — Это Жасмин!

— Мне не нужна женщина! — коротко ответил Лей.

— Хочу у тебя кое-что спросить! — после паузы прозвучал ответ танцовщицы.

Тамин отодвинул щеколду, и девушка проскользнула в комнату, снова принеся с собой нежный, сладкий аромат жасмина, звон колокольчиков, и кувшин с вином.

Лунного света, льющегося в окно, было достаточно, а Жасмин была без маски... Тамин жадно и внимательно смотрел на девушку — и она не отводила взгляда.

Красивая. Очень! Лицо сердечком, пухлые губы, немного вздёрнутый нос, большие глаза...

Взгляд Лея скользнул вниз — по изящной шее, украшенной монисто из золотых михари, лежащем на пышных холмах груди; по округлым плечам и красивым рукам с браслетами на запястьях; по тонкой талии и широковатым бёдрам... И на узкие маленькие ступни — девушка пришла босиком.

— Я танцевала для тебя! — произнесла Жасмин и спросила — Узнал мелодию?

— Нет! — ответил Лей, добавил следом — Не понимаю, о чем ты!

И кивнул на кувшин.

— Не люблю вино!

Девушка поставила ёмкость на стол, шагнула вперёд, звеня браслетом, обвила руками шею Тамина, и прошептала, снова почти касаясь губами уха мужчины, обдавая его жарким дыханием, несколько слов.

При этом, ее тело дрожало — то ли от страсти, то ли от страха... Ведь использовать язык, на котором были сказаны слова, можно было только так — шёпотом, под покровом ночи.

За разговоры на хакском в империи полагалась смертная казнь.

Вместо ответа Лей обнял девушку, прижал к себе, скользя ладонями по её телу. И повернув голову, поймал ртом её губы — жадно, сильно, даже грубо. Жасмин на поцелуй ответила, и прижалась горячим трепещущим телом ещё ближе...

Тамин прервался только для того чтобы, сжав в ладонях тунику девушки, скользнуть тонкой тканью вверх по её телу. Жасмин подняла руки, позволив освободить себя от шелковой преграды.

Туника полетела на стол, девушка снова попыталась приблизиться, но Лей жестом остановил ее.

— Стой там!

Он желал смотреть на неё...

Затем вновь запер дверь на защёлку и принялся раздеваться, не отводя взгляда от прекрасного соблазнительного тела танцовщицы...

Тамин больше не хотел сопротивляться желанию.

Жасмин снова приблизилась, Тамин не возражал. Умелые руки женщины помогли Лею скинуть последнее облачение. И, совершенно обнажённые, они опять соединились в поцелуе — жадном, голодном, страстном.

Их рты, их губы слились, их руки ласкали друг друга... Девушка изгибалась под напором сильного мужского тела, отступала, пятясь, пока не натолкнулась на край кровати — и упала на спину, в тёплую постель. Колокольчики вскрикнули нежным тонким стоном...

Тамин рухнул сверху, захватив, смяв податливое тело в объятиях.

Он вошёл в неё сразу, без ласк и прелюдий. Двигался мощно и быстро, продолжая так сильно сжимать Жасмин, что ей стало трудно дышать — будто попала в ураган, что крутит чёрные смерчи во время песчаных бурь.

Его движения сопровождались музыкой колокольчиков, звенящий в такт толчкам его тела.

Нежная плоть женщины даже не успела привыкнуть к новому гостю, как Лей кончил.

С губ Жасмин сорвался вздох разочарования.

Тамин расслабился, разжал объятия, лёг рядом, и снова поцеловал девушку, легко и нежно. Затем, его губы сместились вниз — на шею... На ключицы... На упругие холмы грудей.

Жасмин снова ахнула, на этот раз от пронзившей тело сладкой молнии желания.

Лей спустился ниже, и продолжая ласкать тело женщины, добрался до гладко выбритого холмика — целовал, облизывал, щекотал языком... И Жасмин уже не сдерживала стонов: вскрикивала, захлёбываясь от наслаждения. Тёмное, животное желание пронеслось по её венам, а тело содрогнулось от страсти.

Женщина приподнялась, опершись на локоть, и запустила пальцы в волосы Лея. Гладила, трепала, зажимала в кулаке пряди... И почувствовала, как он, касающийся ее ног, вновь напрягся, вновь стал твёрдым и готовым.

Она быстро перевернулась, и села, оседлав мужчину, словно наездница.

Тамин вошёл в неё снова и Жасмин ощутила, как он движется в ней, раздвигая упругие стенки принимающей его плоти... И задвигалась сама, словно качаясь в жарких волнах, накатывающих на неё при каждом вздохе.

Нежно, хрустально пели и стонали колокольчики.

Лей гладил её, сжимал бёдра, приподнимая и опуская, насаживая женщину ещё глубже... Пышные упругие груди Жасмин колыхались в такт движению, то приближаясь к лицу мужчины, то отдаляясь от него. Он ловил ртом ягодки сосков, втягивал их, покусывал, облизывал... Жасмин выгибалась, подставляясь под его губы, и стонала от нестерпимого наслаждения.

Тамин направил руку к её бёдрам, ощутил горячую влажную плоть, нашёл пальцами жемчужину и принялся ласкать её в такт движению. Молнии желания заставляли трепетать и извиваться тело Жасмин, волны наслаждения проносились под пальцами Лея, превращаясь в мощное цунами… И вырвались наружу, отчего её тело содрогнулось, а изо рта, из самой гортани, вылетел длинный полукрик-полувсхлип.

Глава 3

арт сделан в кандинском

В полдень в Великой Пустыне жарко так, что воздух дрожит раскалённым маревом.

В этом зыбком, горячем эфире двигалась группа всадников. Тонконогие, но выносливые кони бежали рысью по красному песку, поднимая копытами лёгкий туман пыли, и неся всадников в светлых облачениях, с накинутыми на голову капюшонами и повязками, скрывающими лица до глаз. Мощные фигуры воинов пересекали ремни, удерживающие мечи.

В центре группы ехала женщина — это было ясно по стройному, изящному силуэту. Лицо её тоже было скрыто, но бело-золотая одежда указывала на принадлежность к императорской семье: носить такие цвета позволено лишь членам правящей династии.

Вдруг лошадь девушки захрапела и заплясала — перед ней взметнулся столб песка. В следующее мгновение чёрная тень рванулась к всаднице. Девушка едва успела заметить палку, мелькнувшую у самого лица и зацепившую покрывало: оно слетело с головы всадницы и по её плечам рассыпались длинные чёрные волосы. Она попыталась выхватить меч, висящий на поясе, но опоздала на долю секунды — нападавший дёрнул её за руку, и свалил с коня. При этом, упал и сам, и женщина оказалась лежащей на человеке в чёрном.

Это происшествие заняло всего несколько секунд, но их хватило, чтобы женщина и мужчина, оказавшиеся лицом к лицу, разглядели друг друга.

Загорелый лик нападавшего не был скрыт повязкой, поэтому девушка увидела крупный рот, искривленный лёгкой усмешкой, нос с горбинкой, и чуть прищуренные глаза янтарного цвета, взгляд которых подействовал на красавицу странным образом - он манил и затягивал, словно воды Бродячего озера. Ещё, девушка отметила, что мужчина молод.

Мужчина, в свою очередь, узрел белую нежную кожу, почти не тронутую солнцем, тонкий точёный нос с трепетными изящными ноздрями, пухлые капризные губы... И поблескивающую на солнце золотую диадему, украшавшую лишённые тканевого покрова чёрные волосы красавицы.

— Ваше Высочество! Принцесса! — воскликнул один из меченосцев.

Другой, могучий воин с золотой бляхой на груди, обошёлся без титулов:

— Саньян! — крикнул он, рванулся вперёд и замер, нависнув глыбой над лежащими.

За эти же секунду другие всадники соскочили с коней, обнажили мечи и окружили лежащих. Они не знали, какую опасность представляет мужчина, ибо видели только одну его руку — ту, что обнимала принцессу за талию. Что было в другой — оставалось загадкой. Возможно, оружие, способное ранить или убить. Поэтому, спешившиеся так и стояли, настороженно наставив клинки на человека в чёрном, но ничего не предпринимая.

В отличие от телохранителей, сама принцесса уже поняла: у нападавшего не было ничего, кроме той самой дубинки, которой он скинул её покрывало, и которая теперь валялась на песке.

Саньян стремительно вскочила и отшатнулась. Воины взмахнули было мечами, но принцесса крикнула «Не убивать!», сама выхватила меч и вновь приблизилась к лежавшему.

Воины подхватили мужчину, подняли его, и поставили на колени — он не сопротивлялся, будто был тряпичной куклой, лишённой жизни.

Остальные телохранители разделились. Одни принялись осматривать округу, ища возможных сообщников человека в чёрном, — хотя искать было, по сути, негде: вокруг тянулась голая пустыня. Но кто знает, сколько убийц могло прятаться в песке, как сделал напавший? Другие, в том числе и здоровяк с золотой бляхой, злобно зыркающий из-под грозно нахмуренных бровей, закрывали принцессу со всех сторон.

Саньян продолжала разглядывать стоящего на коленях.

Один из воинов поднял с песка её покрывало и с поклоном передал. Принцесса небрежно накинула ткань на волосы.

— Кто ты? — наконец, властно спросила она у напавшего.

— Меня зовут Лей Тамин! — ответил мужчина.

Саньян слегка нахмурилась — молодой человек говорил так, будто его имя должно быть ей известно. Но оно принцессе ничего не говорило.

— Почему ты напал на меня? — продолжила она спрашивать.

— Кто тебя послал?! — рявкнул воин с бляхой на груди.

Но Тамин больше не произнёс ни слова. Он даже не смотрел на Саньян — уставился в песок у своих ног и замкнулся, будто провалился внутрь себя.

Воины сообщили, что поблизости больше никого не обнаружили.

— Сумасшедший одиночка? — предположил один из солдат.

— Отвезите его в Валларию! — распорядилась принцесса — Допросите с пристрастием! И палку изучите на предмет магии!

— Да, Ваше Высочество! — кивнул здоровяк с бляхой, и принялся отдавать распоряжения ратникам, но Саньян его прервала.

— Не убивать его, не калечить, и не портить внешность! — велела она, и добавила — Ты слышал меня, Аррен Гроу? Прикажи это своим людям!

— Да, Ваше Высочество! — с неохотой пробурчал воин, хмуро глянув на Тамина.

И добавил, обращаясь к принцессе:

— Саньян! Тебе тоже следует вернуться! Нападение странное. Впереди может быть засада!

— Вернуться? Об этом не может быть и речи! — воскликнула девушка — Я должна лично встретить принца, иначе будет нарушен протокол, и проявлено неуважение к моему жениху! А ты знаешь, что тогда будет!

— Но... — попытался возразить Аррен.

— Не перечь мне! — жёстко перебила его Саньян — Нападение было... да, странным. Возможно, нас хотели задержать. А это значит, что принц Вьятт в опасности!

— Тем более тебе не стоит продолжать путь! — упрямо твердил Гроу — Если это ловушка...

Но принцесса его уже не слушала — она вскочила в седло, пустила коня рысью, и Аррену, а также большей части сопровождающих, пришлось последовать за ней.

Ехали недолго — около десяти малей*. Вскоре впереди показался караван, и отряд принцессы замедлил ход. Две процессии остановились друг напротив друга, но не приблизились вплотную.

Глава 4

Процессия, возглавляемая принцессой Саньян, въехала в городские ворота и направилась ко дворцу. Жители Валларии высыпали на улицу, дабы посмотреть на шаньского принца, будущего мужа правительницы города. Однако увидеть его можно было лишь мельком: принц Вьятт глядел на город и горожан, лишь слегка отодвинув занавеску, прикрывающую окошко его повозки.

Его взору открывались расположенные вдоль главной улицы одно- и двухэтажные каменные дома, белые или светло-серые, покрытые, как и мостовая, жёлтой пылью. Правительственные учреждения, конторы, лавки... и деревья — сухие, толстоствольные, мёртвые, похожие на деревянные уродливые бутыли, между которыми мелькали фонтаны в каменных раковинах. Вьятт знал, что Валлария не ограничивается одной этой улицей, но что находилось дальше за домами, ему было не разглядеть.

Наконец, процессия миновала ещё одни ворота — на этот раз ведущие на территорию дворца, окружённую, как и город, каменной стеной, и остановилась во внутреннем дворе.

Принцессу уже ждал гун* — высокий, видный мужчина лет сорока. Наместница спрыгнула с коня, и распорядитель, поклонившись, спросил:

— Госпожа, Вы не пострадали?.. Больше происшествий не было?

— Все хорошо, господин Керан! — ответила Саньян и взглянула на повозку принца — как раз в тот момент, когда тот выходил из неё.

Оказавшись снаружи, Вьятт осмотрелся. Перед ним простиралась просторная площадь, мощённая тёсаным камнем, на которой, казалось, не было не единой песчинки — чистая, сверкающая на солнце. Плац окружали изумрудно-зелёные двухэтажные здания, стройные, красивые, выстроенные полукругом. Возле них — причудливые скульптуры, фонтаны с разноцветными, декоративными раковинами. А деревья и кусты, красующиеся по периметру площади, были живыми и ухоженными — совсем не такими, как в городе.

— Отведите принца в его покои и передайте, что мы с ним увидимся завтра за обедом! — распорядилась Саньян — Пусть отдыхает. И дайте ему всё, что пожелает!

Распорядитель вновь поклонился и направился, было, выполнять указание, но принцесса остановила его:

— Что с напавшим на меня? Что он говорит?

— Молчит! — вздохнул гун.

— Если пытать так бережно, не повреждая внешность, то и не заговорит! — мрачно заметил Аррен Гроу, подошедший к Саньян.

— Вы можете мучить людей и не портя их лица! — парировала принцесса — Мало кто выдерживает!

— Его палка не является магическим артефактом! — продолжил отчитываться гун — Обычная дубина.

Саньян велела Гроу привести пленника, а Керана отправила заниматься принцем и его людьми.

Забрав кнут у конюха, пришедшего за её лошадью, принцесса принялась прохаживаться по площади, нетерпеливо поглядывая на арку, откуда должен был появиться пленник. Там, в глубине, располагались пыточные и помещения для рабов. Она не отпускала стражников, вернувшихся с нею из пустыни — а потому они так и стояли на площади, построившись в каре. Не уходили и слуги, вышедшие встречать госпожу — застыли разрозненной группой, дожидаясь дальнейших указаний.

И, конечно, рядом был Аррен Гроу — личный телохранитель Саньян. Он сопровождал её повсюду. Кроме, разве что, личных покоев, куда, с недавних пор, вход ему был запрещён.

Наконец появился пленник — в сопровождении двух стражников. Он шёл медленно, ибо цепи, которыми скованы его руки и лодыжки, были массивными и тяжёлыми. Выглядел парень не так, как несколько часов назад: волосы распущены, лицо бледное, одежда мокрая и порвана. Однако, от этих изменений, свидетельствующих, что эти часа для пленника были не простыми, он казался Саньян ещё более привлекательным. Мокрая ткань облепляла красивое тело, а волосы падали на плечи и спину тяжёлым, блестящим потоком.

...Всю дорогу до дворца она думала о пленнике...

Погладить его по волосам...Прижаться к нему, как тогда, на раскалённом песке. И почувствовать то же, что ощущала в тот миг: клубок стальных мышц, горький, знойный запах полыни, и биение сердец — её и его, сплетающихся, сливающихся в единый гул. Тогда его губы были так близки, и манящи — принцесса хотела попробовать, узнать их вкус.

И повторяла мысленно, раз за разом, его имя, которое звучало, как музыка.

...Саньян поймала взгляд янтарных глаз и снова почувствовала оторопь. Это притяжение, к почти незнакомому бродяге из пустыни, напавшему на неё, было странным. Но Саньян не хотела об этом думать. Пленника нужно наказать, и никаких других желаний!

Стражники замешкались, ожидая, что парень опуститься перед наместницей на колени, однако, он не собирался этого делать, и им пришлось применить силу — и с глухим звуком он рухнул на камни.

— Зачем напал на меня?

Надменным тоном спросила Саньян, не называя парня по имени — не царское дело помнить имена черни!

Тамин не отвечал, просто смотрел на принцессу.

— Хотел до меня дотронуться? — ехидно поинтересовалась она — Полежать со мной?

Парень презрительно скривил губы. И Саньян это не понравилось.

«Какой наглец! — подумала Саньян — Ничего, сейчас улыбка исчезнет с твоих нахальных губ!»

Вслух же произнесла:

— Я отпущу тебя, ибо твоё преступление не тяжкое. Вреда ты мне не причинил!

И замолчала, наблюдая за его реакцией.

Но он не отреагировал. Никак.

Тогда принцесса выставила вперед ногу в узконосом узорчатом сапоге и потребовала:

— Целуй мне ноги — и можешь идти!

Но пленник всё также продолжал стоять на коленях и усмехаться. Выполнять повеление он, похоже, не собирался.

— Не будешь? — уточнила Саньян — Тогда останешься в Изумрудном дворце навсегда! Рабом!

Она подождала ещё немного. Солнце стояло высоко, его лучи отражались от камней, заливая площадь ослепительным светом. Саньян почувствовала, как под ее многослойным нарядом капелька пота скатилась по ложбинке между грудей.

Глава 5

Служанки быстро и слаженно переодели госпожу в лёгкую белоснежную тунику с открытыми руками, застёгивающуюся на плечах тонкими золотыми пряжками. Полупрозрачная ткань струилась по телу, приятно охлаждая кожу после долгого пребывания под палящим солнцем. Саньян устало провела ладонью по лицу и сморщилась:

— Вся в песке, особенно волосы... — пробормотала она с раздражением. — Наполните ванну, хочу смыть с себя всё это!

Пока слуги суетились в глубине покоев, принцесса уселась за низкий резной столик. Её пальцы обвили чашу с холодным чаем, и она с наслаждением вдохнула тонкий аромат жасмина и мяты. Горло обожгла прохлада, и лишь тогда в голове стало немного яснее.

После знойной, слепящей пустыни, её личные покои казались почти райским оазисом.

Стены, обтянутые шелком цвета заваренного зелёного чая, смягчали свет, струящийся сквозь тонкие занавеси. На них висели лёгкие, изящные картины с нарисованными тушью пейзажами: горы, туман, цветы в дожде.... Потолок сиял тёплым матовым светом орехового дерева, подчёркивая элегантность мебели — всё в этих покоях говорило о тонком вкусе хозяйки. Столики, кресла, изогнутые диванчики, вазы и крошечные безделушки — всё стояло на своих местах, как в картине, в которой ничто не нарушало гармонии. На мозаичном полу лежали мягкие ковры, приглушающие шаги, а в углах и у окон зеленели растения в затейливых керамических горшках.

Когда дверь наконец распахнулась, впуская долгожданную гостью, в покоях повеяло ароматами цветов и дальних садов. Женщина в голубом — лёгкая, как летний ветер, — сбросила накидку с плеч, открывая лицо.

— Саньян! — выдохнула она, сразу же бросаясь вперёд. — Ты не пострадала?

Принцесса встала, принимая её в объятия.

— Со мной все хорошо, Маримар!

— Слава богам... — облегчённо улыбнулась хозяйка Цветочного Двора, прижимая её к себе. Тонкие пальцы коснулись плеча принцессы — легко, почти невесомо, но в этом прикосновении чувствовалась её искренняя тревога. Они сели рядом на диванчик, и ткань мягко зашуршала от движения.

— Сильно испугалась? — участливо спросила Маримар.

Саньян покачала головой.

— Все уже в прошлом, не переживай, сестрица!

Служанки налили Маримар прохладный чай в тонкий фарфоровый бокал. Она поднесла его к лицу, но не сделала ни глотка. Беспокойство всё ещё тенью лежало на её лице.

— Нападавший что-нибудь сказал? Зачем он это сделал? — спросила она, нахмурив лоб.

Саньян, устроившаяся на подушках, отпила свой напиток и, поставив чашу обратно, пожала плечами:

— Только поведал своё имя, — лениво протянула она. — Его зовут Лей Тамин. Тебе известно, кто это?

Маримар прикоснулась пальцами к губам, будто о чём-то раздумывала, но через мгновение покачала головой:

— Нет… — задумчиво. — Что ты будешь с ним делать? — И, немного помедлив, добавила с нажимом: — Преступника нужно казнить.

Саньян усмехнулась, обмахивая себя веером:

— Вред, причинённый мне, не столь велик, чтобы наказывать за него смертью.

— Сестра, — Маримар резко опустила свой бокал на стол, — этот Тамин опасен!

— Чем? — беззаботно рассмеялась Саньян. — Палкой? У него даже меча не было! Обычная дубина!

— Странно… — тихо пробормотала Маримар, будто самой себе.

— Вовсе нет! — всё ещё веселясь, откинулась принцесса. — Этот Лей Тамин хочет ко мне в гарем! Вот и нашёл такой… нестандартный способ.

Маримар фыркнула, но взгляд её оставался настороженным.

— Возможно, — согласилась она, — но для чего?

— Ты не знаешь, для чего нужен гарем? — Саньян приподняла брови, изображая искреннее изумление, а потом добавила— Я мужчинам нравлюсь, ты же знаешь! Головы теряют и делают всякие глупости.

Маримар промолчала. Некоторое время они сидели в тишине, прерываемой лишь шелестом листвы за окнами и тихим плеском воды в фонтане.

— Саньян, — наконец заговорила Маримар, — на твою свадьбу приедет Его Величество. Может, этот мужчина хочет попасть в гарем не ради тебя… а ради него? Он точно убийца, у меня нет сомнений!

Принцесса отложила веер. Взгляд её затуманился, на лицо словно легла тень. Но вовсе не из-за предостережения сестры.

— Надеюсь, что дедушка приедет, — тихо произнесла она. — Сколько лет мы с ним не виделись?

— Десять! — не задумываясь, ответила Маримар.

Саньян слегка нахмурилась:

— Десять… Так много… — Её голос стал мягким, почти детским. — Как думаешь, он уже простил отца? И опять любит нас с тобой?

Маримар придвинулась ближе, обвила плечи сестры рукой и, скользнув пальцами по густым волосам, проговорила с теплотой:

— Конечно, Его Величество простил принца! Умершим всё прощают... К тому же Император нашел тебе достойного жениха — сам выбирал! Он прибудет на свадьбу. И, после свадьбы он заберёт вас с мужем к себе, в столицу, в Золотой дворец!

— Хорошо бы, — выдохнула принцесса. — Дедушка так любил меня! Он всегда звал меня своей маленькой жемчужиной…

Глава 6

Саньян полулежала в тёплой, благоухающей воде, усыпанной лепестками, и облагороженной тонко пахнущими травами. Яркий полуденный свет струился сквозь резные ставни, рассыпался золотыми бликами по воде, отражался в гладких плитках и украшениях на стенах. Из-за лёгкого пара и солнечных отсветов всё казалось нереальным — как мираж, сотканный из грёз.

Принцесса пила нежное фруктовое вино — неторопливо, редкими глотками, поднимая тонконогий хрустальный бокал с подноса, который держала терпеливо застывшая служанка, и смотрела на своих мужчин.

Олеен — белокожий, с длинными светлыми волосами и глазами цвета ясного северного неба — сидел на краю бассейна и перебирал струны кофры*. Его музыка была прохладной, текучей, как ветер над заснеженными равнинами страны, откуда он был родом.

А немного поодаль танцевал Кара — южанин, смуглый, сильный и гибкий, словно охотящийся зверь. Он двигался в ритме древнего танца, в каждом шаге — сила, в каждом повороте — угроза. Кара будто изображал хищника: то крался, то замирал, то пружинисто бросался вперёд.

Саньян любовалась и танцем, и прекрасным мускулистым телом наложника, одетого, как и Олеен, только в белые штаны. Его гладкой, атласной кожей, поблескивающей от влаги, которую, по мнению принцессы, не портили даже многочисленные, едва заметные шрамы. Некоторые из них являлись следами ран — раньше Кара был воином, — а некоторые были оставлены хлыстом принцессы.

Впервые увидев южанина, Саньян подумала, что он похож на барса, обитателя алхатских гор, которого принцесса видела в зверинце при дворе Императора. Та же упругая поступь и пружинистая сила, угадывающаяся в каждом движении. Мощь и грация — такими были и барс, и Кара. Даже взгляд — настороженный, плотоядный — был схож.

Южанин был пленным рабом, захваченным благодаря ранению отравленной стрелой. Он не сдался бы иначе. Даже раненый, он убил двоих и почти ушёл — но яд замедлил его шаг. Когда его принесли в цепях, он был полон ярости и гордости.

Кара был принцем своей страны — младшим сыном короля — и подлежал обмену. Так предписывал закон войн.

Но Саньян решила иначе. Принц был объявлен погибшим, его не вернули врагам, которые его оплакали, и забыли. Кара же был отправлен в гарем наместницы Валларии.

Кара ненавидел Махор, с которым его земли вели многолетнюю непримиримую войну. Он ненавидел Саньян, принцессу из рода врагов, и не хотел быть её наложником. Он, принц от рождения, не мог быть наложником. Его гордость выла и билась в цепях.

Наместница укрощала его долго, словно дикого горячего коня, кнутом и сладостями. Она знала, когда причинить боль, а когда подарить ласку. Она терпеливо ломала его сопротивление. И, не сразу, но принц подчинился.

Теперь Кара умел танцевать, слушался беспрекословно, и безумно любил и жаждал свою хозяйку. Так же, как и все её наложники. Или, быть может, даже чуть сильнее. В нём всё ещё горели искры прежней ярости — но теперь и его ярость принадлежала Саньян.

Что же касается Олеена, то с его страной Махор всегда поддерживал дружеские отношения. Она была слишком далека, спрятана за морем, и империя не могла бы до неё добраться.

Красивый блондин не был рабом изначально, но стал им, когда правитель его страны, желая угодить, отправил юношу в подарок императору. А тот — по капризу или из великодушия — преподнёс его своей внучке. Саньян приняла дар с интересом, а потом и с любовью.

Она любила Олеена — за необычную для пустыни внешность, за красоту, за многочисленные таланты и покладистый характер. Он пел, играл, читал стихи, не перечил и всегда угадывал настроение госпожи. С Олееном никогда не возникало проблем. Он был похож на драгоценный фарфор — тонкий, изящный, сияющий.

…Кара то крался, бесшумно и мягко двигаясь босыми ногами по мозаичному полу, то стремительно, хищно, гибко и грациозно нападал на невидимую жертву, распространяя ауру опасности. Его движения казались не даже не танцем, а игрой в охоту. Да, этот зверь был опасен, но не для Саньян.

Принцесса сделала лёгкий знак рукой, и северянин тотчас же отложил кофру. Музыка смолкла, оборвавшись, словно ниточка. Кара замер, вслушался в тишину, затем приблизился к госпоже и тоже сел рядом, только с другой стороны.

— Угощайтесь! — произнесла Саньян.

Служанки тотчас же подали наложникам вино. Не такое, какое пила госпожа, а более крепкое, мужское. И разное — как они сами. Олеену подали светлое, холодное клеверное, лёгкое и сладкое, с тонким цветочным ароматом. Каре — тёплое, густое, бархатное, тёмно-красное, как свежая кровь. Настоящий напиток воинов.

Принцесса заботилась о своих мужчинах, давала им то, что они любили.

— Мужья мои! Желаете ли вы покинуть дворец? — спросила Саньян, отпивая из своего бокала.

— Я нет, госпожа! — нежно проворковал Олеен и, наклонившись, провёл кончиками пальцем по щеке принцессы. Её кожа откликнулась едва заметной дрожью, как от лёгкого дуновения ветра.

— Я тоже не хочу! — вторит баритон Кары, низкий, с хрипотцой, будто воркующий зверь.

Южанин поймал руку госпожи — ту, что держала бокал, — и поцеловал, задержав губы на влажной коже.

Пальцы Олеена тем временем скользнули по плечу Саньян.

— Почему вы спрашиваете об этом, госпожа? — спросил блондин, не отводя взгляда от лица хозяйки — Хотите нас прогнать?

— Я выхожу замуж! — ответила принцесса — Может быть, мой официальный муж не захочет, чтобы у меня был гарем.

Ладонь Олеена вернулась к её плечу. Пальцы неторопливо перебрались на шею, затем скользнули вниз, по ключице, ещё ниже — на грудь Саньян, задев сосок, отчего тело девушки пронзила сладкая молния.

— Вы внучка императора, а Ваш жених — принц бедной страны! — заметил блондин — Он не посмеет высказывать пожелания!

Кара поставил свой бокал на поднос, затем мягко забрал и у Саньян, и водрузил туда же. Избавился от чарки и Олеен.

— Может быть, я сама не захочу других мужчин, кроме мужа! — произнесла принцесса, запустив пальцы в чёрные волосы Кары.

Глава 7

Как только Саньян вернулась в комнату, ей доложили, где сейчас находится Вьятт. Принцесса накинула тонкую тунику, подвязала её поясом, и отправилась в Оружейный зал.

Он находился в дальнем крыле дворца — прохладное, затенённое помещение, с каменными стенами, полными оружейных стоек и подставок. Сквозь витражные окна падал разноцветный свет, переливаясь яркими сполохами на металле мечей и алебард.

Вьятт стоял у одной из стен, с обнажённым мечом в руках.

Увидев Саньян, он вздрогнул, смутился, торопливо задвинул клинок в ножны и уже собирался вернуть его на место. Но принцесса, молча приблизившись, перехватила рукоять и легко выдернула меч из его рук.

Вьятт слегка побледнел и отступил на шаг.

— Я... — пробормотал он, словно был пойман с поличным.

— Вечного Цветка здесь нет! — холодно произнесла Саньян.

— Цветка?.. — переспросил он, явно не понимая — Я люблю оружие. Хотел посмотреть. Что за цветок?

Принцесса усмехнулась, но её усмешка не сулила ничего хорошего.

— Никогда не слышали о самом грозном оружии империи Махар? Все о нём мечтают. И часто пытаются выкрасть!

— Я не слышал... — растерянно выдавил Вьятт.

Он был одет в лёгкие шелковые штаны и распахнутый халат, не скрывающий рельефа мускулистого тела. Но его привлекательность вызывала в Саньян только раздражение и неприязнь. Прекрасная оболочка — и пустота внутри.

— Принц! — произнесла она — Вы помните, что случилось с моим первым мужем?

— У Вас был муж? — изумился Вьятт.

— Вы ничего обо мне не знаете? — в свою очередь, удивилась Саньян.

Она развернулась и пошла к выходу, небрежно держа меч в руке. Принцу ничего не оставалось, как последовать за ней.

Они прошли по мозаичному коридору и оказались в гостевом зале, залитым светом из арочного окна. Саньян опустилась на диван, бросив меч рядом, и указала Вьятту на кресло.

Служанка молча внесла серебряный поднос с двумя бокалами вина. Поставила на стол и тут же исчезла. Ни Саньян, ни Вьятт к вину не прикоснулись.

— Мой муж, принц Кермалии, Заск, — начала наместница — погиб на второй день нашей с ним свадьбы.

— Как погиб? Что с ним случилось? — спросил Вьятт и бросил быстрый, настороженный взгляд на меч, лежащий рядом с рукой Саньян.

— Его отравили! — спокойно ответила Саньян — Кто убийца неизвестно, преступника не нашли. Но Заск успел стать моим мужем. Я вдова. Не передумали, принц, жениться на мне?

— У меня нет выбора... — помолчав, произнёс Вьятт.

— Вы правы! — кивнула Саньян. — У нас нет выбора!

Некоторое время они сидели в тишине, каждый думая о своём. Или об одном и том же...

— Я тоже ничего не знаю о Вас! — казала Саньян — Вы — Четвёртый принц. Значит, четвёртый в очереди на престол?

— Не совсем так! — ответил Вьятт — Я не в очереди. Могу претендовать на престол, только если не останется ни одного наследника... А у моего отца одиннадцать детей.

— И все они законные? — удивлённо уточнила Саньян.

— Нет, конечно! — сдержанно ответил тот — Девять из одиннадцати — от наложниц. Как и я.

— Но почему тогда... — начала было принцесса, но Вьятт перебил её:

— Клан моей матери был обвинён в измене. Казнили всех, кроме меня. Но, я все равно считаюсь преступником, по рождению... Ваше Высочество... Вы не передумали выходить за меня?

Саньян чуть усмехнулась:

— А у меня есть выбор? Наш брак — воля императора. И хана Шани, Вашего отца.

Она отвела взгляд, и добавила:

— Значит, я напрасно жду...

— Чего? — осторожно поинтересовался принц.

— Что нас с Вами заберут в столицу, в императорский дворец! — ответила принцесса, и посмотрела на жениха с холодной насмешкой.

— Потомкам мятежников там не место!

— Простите... — пробормотал Вьятт, опустив голову.

— За что? — горько усмехнулась принцесса — Я тоже дочь предателя. Приграничный город — место ссылки. Тут мы с вами и останемся! — с тоской добавила она, поднялась, направилась к выходу, но остановилась, словно вспомнив что-то.

— У Вас есть наложницы? — спросила, обернувшись через плечо — Они прибыли с Вами?

— Нет. У меня их нет! — ответил Вьятт.

— Можете взять себе наложниц! — произнесла Саньян — Я не против. Все члены правящих семей имеют на это право!

— Только они и имеют! — кивнул принц.

— Но учтите, — продолжала Саньян — Вы обязаны следить, чтобы ни одна из них не забеременела. Если хоть одна понесёт — будут убиты все. Всех лишитесь!

— Разумеется, как скажете! — поклонился Вьятт — Но... к чему такая жестокость?

— Не хочу, чтобы в моей семье были дети второго сорта!

...Выйдя от сестры, Маримар снова укрыла лицо вуалью и направилась к гуну.

В здании, где жила Саньян, кроме комнат госпожи располагались только покои её наложников, поэтому Маримар пришлось перейти в другую часть, и там пробираться по узким, тёмным коридорчикам и крутым лестницам, петляющим, как змеи.

Изумрудный дворец прекрасен только снаружи — сияющий, величественный, почти сказочный. Но внутри везде, кроме личных покоев наместницы, было довольно аскетично: тесные ходы, низкие потолки, тяжёлые балки и минимум декора. Всё это было задумано не для уюта, а для безопасности — чтобы затруднить захват дворца.

К гуну Маримар пропустили сразу. Её здесь знали — она была частой гостьей. Да и гун ждал её.

— Приветствую, господин Керан! — произнесла девушка, входя в его покои и приподнимая вуаль. Ни поклона, ни даже кивка.

— Ваше Высочество! — отозвался Керан, поклонившись по форме. Когда выпрямился, его лицо стало жёстким — этикет был соблюдён, теперь он здесь главный, а Маримар — подчинённая.

— Нападение на принцессу — моя вина! — тихо сказала хозяйка Цветочного Двора, виновато склоняя голову — Не уследили!

— Обошлось! — помолчав, произнёс Керан, и спросил — Что известно о нападавшем?

— Его родовое имя — Лей, — сообщила Маримар — Так звался Верховный Вождь хаков. Но тот Лей погиб молодым. Детей у него не было.

Глава 8

Саньян вернулась в свои покои, всё ещё сжимая меч в руке. Опустившись на мягкое сиденье перед зеркалом, она положила оружие рядом и задумалась.

Служанка негромко сообщила:

— Гун просит аудиенции, Ваше Высочество!

— Что ему нужно так поздно? — раздражённо пробормотала Саньян, однако, Керана приняла.

Мужчина вошёл в комнату с официальной степенностью.

— Ваше Высочество!

— Что скажете, господин гун? — устало спросила принцесса.

— Как вы решили поступить с Лей Тамином?

Саньян приподняла бровь.

— Разве Вам не доложили? Он будет участвовать в завтрашних боях. Где и погибнет!

— А если нет?

— Если раб победит всех, — усмехнулась Саньян — по законам Валларии, ему будет дарована свобода.

— Этого нельзя допустить! — нахмурился гун.

— Ничего не поделаешь! — вздохнула принцесса — Законы нельзя нарушать даже мне. Иначе, меня осудят подданные! И отменить своё повеление отправить Тамина на арену я не могу. Правитель должен держать слово!

— Саньян, оставь шутки! — сухо произнёс Керан — Это серьёзное дело!

— Что вы все пристали к этому бродяге? — раздражённо спросила наместница.

— Потому что он не просто так напал на тебя! А что бы оказаться во дворец!

Саньян нахмурилась. Но промолчала.

— Поймите, Ваше Высочество, — продолжил гун — дело серьёзное! На свадьбу прибудет сам Император. Его безопасность — превыше всего. Если с ним что-то случится здесь, в Вашем дворце — не сносить головы! Ни Вам, ни мне!

— Да знаю я! — хмуро произнесла принцесса, и добавила — Но и Вы, господин гун, явно шутите! Тамин не выживет! А если он получит свободу, то, едва выйдя за пределы дворца, сразу будет убит Вашей Тайной Стражей. Разве нет?

Гун это высказывание никак не прокомментировал, но предостерёг ещё раз:

— Будьте осторожны, Ваше Высочество! Возможно, этот бродяга — просто для отвлечения внимания. Возможно, во дворец проник другой убийца, а мы все заняты Лей Тамином.

— Вы же найдёте его? — поинтересовалась Саньян — Убийцу, проникшего во дворец?

— Без сомнения! Если он тут — найдём! — ответил Керан, поклонился, и удалился.

Принцесса ещё некоторое время задумчиво сидела в тишине, а затем накинула на плечи тёмную накидку с капюшоном, скрывающим лицо, вновь взяла меч и покинула покои.

Она беззвучной тенью выскользнула из дворца, прошла по площади, миновала арку и оказалась в здание дворцовой тюрьмы. Ни один из стражников не осмелился её остановить.

Лицо принцессы было скрыто, но её узнавали.

Войдя в помещение, где содержались заключённые, Саньян велела стражам сопроводить её до клетки Тамина, а затем отправила их обратно к входной двери.

Лей Тамин сидел, опустив голову, на грязной соломе, закованный по рукам и ногам в цепи. Лица мужчины видно не было, потому что длинные распущенные волосы скрывали его. Теперь Тамин был без рубахи и принцесса видела на его груди вздувшиеся багровые шрамы и запёкшуюся кровь на рваных ранах.

Саньян шагнула в клетку, скользнула к пленнику и присела рядом с ним. Присела близко — раб, прикованный за руки к решётке, все равно ничего не смог бы ей сделать.

— Лей Тамин! — ласково и сочувственно произнесла принцесса. — Я принесла тебе лекарство. Позволь, я нанесу мазь на твои раны! Она снимает боль и убирает последствия.

Мужчина медленно поднял голову, и взглянул на Саньян. Его лицо оказалось нетронутым и осталось все таким же привлекательным. И совершенно безмятежным. Казалось, ни боль, ни раны не беспокоили Тамина.

Принцесса протянула руку и погладила кончиками пальцев по его щеке.

— Ты такой красивый... — прошептала она и добавила — Не хочу твоей смерти!

В её руке появилась баночка, откуда она почерпнула мазь, растёрла её между ладонями и принялась гладить рубцы на теле мужчины, нанося на них лекарство.

— Я принесла тебе меч! — продолжила она — Его называют «Говорящий с ветром». Один из лучших клинков в мире. Он поможет тебе завтра на арене! Уходя, я сниму цепи. А завтра, когда ты победишь — я заберу тебя в свой гарем. Прямо с арены.

Уголки губ Тамина дрогнули.

— Ты такая бесстыжая! — пробормотал он с усмешкой, опуская голову.

— В чём же? — удивилась женщина — Все люди в приграничье принадлежат мне. Все мужчины дворца принадлежат мне! Вы все служите мне, для моего удовольствия и процветания. Такова привилегия правителей, будь то мужчина, или женщина! В чём же моя бесстыжесть? В том, что я дарую тебе милость служить мне?

Принцесса говорила искренне — она не понимала, почему Тамин обвиняет её.

А он продолжал усмехаться.

Саньян это не понравилось, но она попыталась оставаться спокойной и доброжелательной.

— Я помогу тебе избежать смерти и позволю служить мне. Но ты должен покориться! Всё, что я требую — поцелуй мои ноги! Этого будет достаточно.

Тамин продолжал молчать, а принцесса поставила на его колено свою ступню. На этот раз, она была обута в лёгкие бархатные туфли.

— Все мужчины во дворце твои! — произнёс Лей, не поднимая головы — И должны служить тебе по праву твоего рождения и положения. Ты — наместница пограничного города, внучка самого императора. Но скажи мне: как может внучка императора унижаться, прося любви у ничтожного раба? Ты такая жалкая и бесстыжая! Я никогда не стану служить такому слабому правителю! И я никогда не войду в твой гарем!

В голосе его не было злости — только презрение.

Словно хлестнул плетью — Саньян отдёрнула ногу, и резко вскочила.

— Это ты жалкий! — вскрикнула она — Жалкий, глупый раб!

Схватила меч и рывком выскочила из клетки.

— Не снимайте с него цепи! — велела она надзирателям — Пусть дерётся так. Закованный!

Ее шаги затихли. Тяжёлые двери лязгнули, и наступила тишина.

А Тамин погрузился в жаркое полузабытье. Сила, делавшая его нечувствительным к страданиям, стремительным и непобедимым, покинула его, выбитая кнутом. Горячие волны боли прокатывались по его телу одна за другой, затапливая разум. Жгучая, почти нестерпимая боль билась под кожей, разливалась по жилам. Те несколько ран, на которые принцесса успела нанести мазь, притихли, но остальные — пульсировали, словно жили собственной, мстительной жизнью.

Глава 9

А Саньян утром ждал неприятный сюрприз — один из её любимых наложников, Кара, был мёртв.

Принцесса немедленно поспешила в гарем, чтобы лично убедиться в гибели брюнета.

Лучше бы она этого не делала. Тело красавца, с которым она только вчера делила ложе, было обезображено: раздувшееся, посиневшее...

— Яд? — спросила Саньян у лекаря, вызванного лишь для того, чтобы определить причину смерти.

Тот кивнул. Да, Кару отравили. И, помедлив, добавил:

— У другого наложника, Олеена, тоже проблемы.

— Что с ним?! — испуганно воскликнула принцесса.

— Он жив, но в сильнейшей истерике. Очень напуган! — объяснил лекарь — Физически здоров, однако... ему нужно успокоительное.

Саньян направилась в покои блондина и застала его в панике.

— Ваше Высочество! — взвизгнул Олеен, вцепившись в подол её платья — Возьмите меня к себе! Позвольте жить в Ваших покоях! У вас безопасно!

— Оле! — раздражённо произнесла принцесса, вырывая ткань из его рук — Ты же мужчина! Нельзя так себя вести!

— Я боюсь! — почти заплакал блондин и принялся умолять — Саньян, милая, прошу, забери меня отсюда!

— Ты видел что-нибудь подозрительное? — резко спросила она.

— Нет! Что я мог видеть?! Мы с Карой не дружили и не общались. И я из комнаты не выходил!

Принцесса кое-как успокоила наложника, после чего покинула его покои. В общем зале гарема её уже ждал гун.

— Найдите отравителя. Допросите всех! — велела она — Только Олеена не беспокойте! Он ничего не знает. И выставите стражу у его дверей.

— Будет исполнено, Ваше Высочество! — поклонился Керан — И... вас ждут в тронном зале. Заседание Совета.

— Я помню! — ответила принцесса и отправилась в тронный зал.

Этот зал Саньян не любила. В памяти стояло подобное помещение в императорском дворце — просторное, сияющее, торжественное. Трон императора Терона, золотой, с львиными головами. Помещение, часто наполненное толпами министров, советников, военачальников — власть и слава во всей яркости.

Тронный зал Изумрудного дворца тоже был просторен, с высокими потолками, но на этом сходство со столичным заканчивалось.

Помещение было тёмным и мрачным, как и всё в этом дворце — кроме покоев принцессы, которые претендовали на уют и роскошь. Трон был железным, но об этом мало кто знал, ибо сверху он покрыт позолотой — жалкое подобие императорского престола. А толпящиеся в зале люди не были ни министрами, ни сановниками — всего лишь советниками наместницы, городскими управляющими и начальниками из пограничного войска Валларии.

Советники уже ждали. Под поклоны собравшихся Саньян взошла к трону и опустилась на мягкую подушку, положенную на его сиденье. Керан, как всегда, занял место подле неё.

Принцесса вполуха слушала, что обсуждали советники: проблемы с водопроводом на одной из улиц Валларии — фонтаны перестали работать, и теперь жителям приходилось носить воду из соседнего квартала;

повышение торговой пошлины в связи с наплывом купцов — скоро свадьба, и город заполнялся гостями; участившиеся нападения на патрули и караваны — дикари из Магналии снова проявляли активность...

Саньян никогда не вникала в детали. Во всём полагалась на Керана — он сам решит, как надо. Она лишь кивала на его предложения да подписывала указы.

И нынче гун сам взял в руки управление заседанием: перебив одного из выступающих, сообщил о смерти наложника и потребовал от всех усиленной бдительности.

Но теперь его прервала сама Саньян.

— Сегодня бои на Арене Героев. Мне нужно готовиться! — холодно сказала она и поднялась, и, не дожидаясь возражений, покинула зал.

Формально — чтобы готовиться. Советники понимали, что под этим подразумевается: облачение в парадный наряд и долгое сооружение причёски. Всё это требовало времени — и терпения.

Но на самом деле, присутствие на советах было для наместницы пыткой. Ей, ничего не понимающей, и ни во что не вникающей, было нестерпимо скучно, и она пользовалась любым предлогом, чтобы покинуть совет.

...Бои Героев проходили на территории, прилегающей ко дворцу — на арене, окружённой трибунами. Для обычных зрителей был вход со стороны города. Для придворных — прямая дорога с дворцовой площади. А для участников — узкий проход из казематов, где содержались рабы - только невольники сражались на арене.

Любой свободный человек мог выставить своего бойца. Победителю дня полагалась свобода. Хозяину — золото. И немалое: ставки на бои были высоки, а азарт — велик.

Битвы Героев пользовались не меньшей популярностью, чем развлечения в Цветочном Дворе, поэтому сегодня здесь собрались и горожане, и гости Валларии — все, кому было по карману заплатить за место, и кто это место успел купить.

…Когда принцесса Саньян появилась на стадионе, зрители встали и склонились в поклоне. Лишь после того как она заняла своё ложе, им было позволено сесть. Обычно наместницу сопровождали наложники, но сегодня рядом с ней находились лишь жених и главный советник.

Зрители были разряжены, как на праздник: лучшие одежды, драгоценности, ароматные масла и дорогие духи. Бои для зрителей были не только развлечением, но и способом похвастаться своим достатком и вкусом. Но, разумеется, никто не смел — да и не мог — затмить наместницу Валларии.

На принцессе было полуприталенное платье из белой парчи, с широкой юбкой, ниспадавшей тяжёлыми складками.

Наряд напоминал колокол — величественный и массивный. Из-за тяжести ткани Саньян двигалась медленно и плавно, и с облегчением опустилась на сиденье, позволив себе короткий вдох.

Её причёска была не менее торжественной — лаково блестящие пряди, переплетённые и уложенные в подобие башни, устремлённой ввысь.

Украшения также подчёркивали статус и богатство принцессы: широкое золотое ожерелье, спускающееся от шеи до самой груди; тяжёлые серьги, концы которых лежали на плечах; и браслеты — от локтя до кисти, разных форм и толщины.

Соперничать с принцессой в красоте и великолепии не осмеливался никто. Никто, кроме владелицы Цветочного Двора.

Глава 10

Саньян принимала императорского посланника, восседая на троне — как и подобает принцессе и наместнице. Однако, это не произвело должного впечатления. Посланник, конечно, поклонился, но сделал это с таким видом, будто оказывает любезность — скорее высокомерный кивок, чем знак почтения.

Он сообщил, что прибыл в Валларию с особым поручением: проследить за подготовкой к свадьбе принцессы и, в особенности, за обеспечением безопасности Его Величества, Императора Махара, Терона, который, по слухам, намерен лично присутствовать на торжестве. Именно так и сказал – по слухам. Император любил напустить туману.

Саньян распорядилась выделить посланнику лучшие покои, велела исполнять все его указания, и продемонстрировала показную почтительность.

Сама же испытывала смешанные чувства. С одной стороны, визит советника радовал — это могло означать, что дед действительно приедет на свадьбу. А значит, опала закончилась. Однако, Император, человек хитрый и крайне подозрительный, мог и не явиться, не смотря на все приготовления.

Но, с другой стороны, столичный гость напомнил наместнице: она — дочь опального принца. Даже если он мёртв, и давно лежит в склепе, прошлое никуда не делось. Саньян дочь изгнанника, живущая в ссылке — пусть в золоте и у власти.

Прошлый визит посланника был пять лет назад. Тогда они с Маримар... две девочки, перепуганные и осиротевшие, остались в этом мире одни. Без матерей. Без отца. Без будущего.

Саньян, едва державшаяся на ногах от скорби и тревоги, мало что соображающая, цеплялась за руку старшей, находя опору только в ней. Маримар же нашла в себе силы и встретить посланника от имени семьи, и поддерживать младшую. Не имела права не найти, потому что она осталась в Изумрудном дворце старшей, и должна была вести себя, как правитель. А правители не дают волю эмоциям.

Она уже приготовилась взвалить на себя ношу управления приграничным городом, но столичный посланник огласил волю Императора — наместницей назначалась Саньян, единственная законная дочь почившего принца Фанлина.

Потом Саньян рыдала в своих покоях, умоляя сестру стать правительницей.

— Я не смогу! Не умею! Не хочу! — слова срывались с ее губ, как упрёки.

— Такова воля дедушки! — спокойно объясняла Маримар, обнимая сестру.

Она уговорила Саньян принять указ Императора, пообещав помогать в нелёгком деле управления приграничной областью.

Но, через несколько дней Маримар покинула дворец, оставив сестру одну. И стала хозяйкой постоялого двора.

Саньян так и не смогла простить Маримар. Одно дело — исчезнуть. Уехать в столицу к дедушке, или скрыться в дальних землях. Это принцесса могла бы понять.

Но остаться буквально под боком, заняться делом, приличествующим простолюдинке, и каждый день напоминать о себе — это было слишком.

Саньян решила — Маримар обиделась, что не её, старшую, назначили правительницей. И, став хозяйкой Цветочного Двора, мстила. И деду. И сестре. Делала это тихо, но беспощадно.

Новая наместница запретила связывать Маримар, хозяйку Цветочного двора, с Маримар — принцессой Валларии. Было объявлено, что старшая принцесса уехала в неизвестном направлении и, возможно, даже погибла.

Саньян стала наместницей в пятнадцать. Подданные — и сановники, и простые жители — обращались к ней подобающим почтением, но только на словах. На деле же её указы игнорировали, а приказы — саботировали. Все делали, что хотели. Слабость новой правительницы была очевидна.

Об этом прознали и враги, и поспешили этим воспользоваться — участились случаи нападения на патрули и караваны. А приграничная область стала похожа на обгрызенный пряник — соседние страны попросту посылали небольшие отряды, которые безнаказанно занимали куски имперской земли.

И тогда Саньян сделала правильный выбор.

Она назначила гуном Керана — учёного, который ещё при отце был их с Маримар учителем, наставником. Положилась на его хитрость и ум. Сама она была слишком юна для политики и придворных интриг.

Помогал ей и тогдашний возлюбленный, молодой стражник Аррен Гроу, которого принцесса сделала сначала начальником стражи, а затем — генералом, командиром всего приграничного войска. Аррен был не только силён и искусен в бою — он был жесток и безжалостен к врагам и предателям.

Благодаря Гроу, о наместнице заговорили иначе. Её стали бояться. А затем — уважать.

Но и сама Саньян изменилась. Она научилась карать. Научилась принимать трудные решения. Научилась быть правителем. Тех, кто нарушал закон или плохо исполнял обязанности, ждала публичная порка, ссылка или смерть. Врагов не щадили — выживших обращали в рабство, где они погибали на Арене Героев… или в застенках пыточных, замученные Арреном.

Саньян всё делала, чтобы заслужить одобрение деда. Заслужить прощение для отца. Для себя. И, пусть в этом она себе не признавалась, для Маримар. Для сестры, которая её предала и бросила.

Избалованной принцессе пришлось до изнеможения, до кровавых мозолей тренироваться, развивая силу и боевые навыки, чтобы самой участвовать в патрулированиях, и, наравне с другими воинами, биться в стычках с нарушителями границы — наместник должен быть хорошим воином, так заведено.

Теперь наместницу уважают и боятся, а в приграничных землях — порядок и покой. Саньян справилась с возложенной на неё миссией без помощи Маримар.

Однако, по прошествии стольких лет, казалось бы, удачного правления, принцесса иногда плакала по ночам, и молила всех богов, которых знала, о свободе. Она не хотела быть наместницей, не хотела жить во дворце, в рамках строгих правил и этикета. И завидовала Маримар, которая могла делать, что пожелает. Не только ей, но и обычным жителям приграничной области — они были счастливее и свободнее, чем их правительница.

...Принцесса решила пока не забирать Тамина в гарем — опасалась, что подобный поступок вызовет недовольство императорского посланника. Но велела начальнику тюрьмы охранять пленника как зеницу ока: никого не пускать, обращаться бережно, хорошо кормить, и проверять еду на яд.

Глава 11

О побеге Тамина принцессе доложили слишком поздно — пленник уже должен быть далеко. Ночь скрывала следы, ветер путал запахи, а звезды на небе служили отличным проводником лишь тем, кто знал, куда идти.

Саньян пришла в ярость. Стражники, тюремщики, командиры — как они посмели отпустить заключённого? Да ещё и с танцовщицей?!

— У нее была… Большая Императорская Бирка! — выкрикнул начальник караула, пряча глаза и комкая в пальцах край пояса.

Начальник пришёл к наместнице вместе с Кераном.

— Что ты несёшь?! Какая ещё бирка?! Ты в своём уме, тупица? Откуда у танцовщицы Императорская Бирка?!

— Пощадите! — завопил тот, и рухнул ниц, обхватив её ноги, как будто мольбой можно остановить приговор.

Не пощадила.

Начальник караула был немедленно разжалован и приговорён к пятидесяти ударам кнутом. Тюремщики тоже получили кнут — а после были отправлены в императорскую армию, на передовую. Пусть искупляют свои проступки кровью!

После грозных распоряжений, Саньян повернулась к оставшемуся в покоях гуну:

— Получается, у Маримар есть дедушкина бирка?

— Получается, есть... — произнёс Керан, отводя взгляд.

Конечно, он про это знал — сам эту бирку девушке и вручал, пять лет назад. Но то, что Маримар применила её, раскрыв себя, и то, что она украла пленника, вместо того, чтобы убить в тюрьме — это стало для Керана неприятной неожиданностью.

— Вот как! — горько усмехнулась Саньян — У меня нет, а у неё есть! Значит, на самом деле, моя сестра хозяйка приграничного города? А я только видимость? Кукла, сидящая на троне?!

— Нет, принцесса, — быстро возразил Керан — нет! Вы наместница. Законная. Единственная!

— Но дедушка послал символ своей власти ей, а не мне!

Саньян отошла к окну, и уставилась в темноту пустынной ночи.

— А мне дал трон, но не дал власти! — тихо произнесла она— Или думал, что я не справлюсь?!

Гун поспешил заверить, что это не так.

...Лошади, которыми воспользовались Жасмин и Лей Тамин, оказались хороши — быстрые и выносливые. И за относительно небольшое время унесли их в глубь пустыни, далеко от стен Валларии, словно чувствовали, что на них не просто всадники, а беглецы, преследуемых яростью наместницы.

Тёмная пустыня шуршала песком и дышала ветром. Под копытами взвивалась пыль, а звезды над головами сияли, указывая путь.

Тамин понимал, что девушка ведёт их не только прочь от города, но и в сторону от общих дорог и караванных маршрутов. В глушь, куда редкий путник рискнёт ступить.

Это было разумно.

Наконец, впереди возникли очертания строения — прямоугольная хижина с плоской крышей, стены которой отливали серебром под светом луны. Жасмин замедлила коня, затем остановилась.

— Лошади устали! — коротко бросила она и спрыгнула на землю.

Тамин последовал её примеру и окинул взглядом место, в котором оказался.

Это была одна из тех хибар, что встречаются возле дорог Великой Пустыне и служат приютом путникам, имея внутри все самое необходимое. Возле таких строений зажигались фонари, служащие ориентиром и знаком, что тут можно переждать ночь или песчаную бурю. Или просто напиться и утолить голод, если, по какой-то причине, закончились еда и вода, взятые в путь.

Обычно, такие хижины построены властями, и власти же следят за пополнением запасов. Здесь должна быть продукты, хранящиеся очень долго: чай, крупа, сушёное мясо; и вода. Кроме того, каждый, кто отдыхал в лачуге, должен был оставлять что-то своё взамен взятого из убежища, чтобы припасы не иссякали.

Эта хижина стояла вдали от дорог, и фонари у входа не горели. Значит, власти о ней не заботились. Обычно, такие пристанища строили разбойники. Но Жасмин без труда нашла хижину, и более того, было похоже, что её путь изначально был направлен сюда — слишком уверенно она направляла лошадь в нужном направлении.

— Не обычный приют! — сказал Тамин, глядя на девушку.

— Конечно, не обычный! — отозвалась Жасмин — Это убежище для тех, кто не хочет, чтобы их видели.

И велела, подходя к глиняному обводу колодца:

— Напои лошадей! А я займусь костром, и чаем.

Да, здесь был и колодец — древний, с потрескавшейся глиняной обмазкой, но ещё крепкий, с шестом и верёвкой, на которой крепилось ведро. Жасмин легко зачерпнула воды, принесла из хижины котелок, наполнила его, а остатки вылила в деревянное корыто, стоявшее неподалёку.

Тамин добавил в корыто ещё воды из колодца, потом сел на край глиняного бортика, наблюдая за пьющими лошадьми, и за Жасмин, которая принесла из хижины связку хвороста, и принялась разводить костёр.

— Пока останемся здесь! — сказала девушка, взглянув на Лея.

— Здесь нас могут найти! — возразил он — Или патруль случайно наткнётся.

— Не думаю, что будут искать! — возразила Жасмин — Не настолько ты важная персона. К тому же, ты получил свободу и мог уйти свободно. Нет причины искать!

— Есть другое место! — сказал Тамин, будто не слышу её возражений.

— Лошади устали! — напомнила она.

— Здесь недалеко! — повторил он.

Девушка больше не стала спорить. Потушила костёр, вылила в корыто воду из котелка и унесла его обратно в хижину.

Они сели на коней и двинулись дальше.

— Почему ты не снимаешь повязку? — поинтересовался Тамин — Ночь, солнца нет. Да и людей тоже — нас никто не видит.

— Песок и ветер портят кожу! — ответила девушка.

Путь действительно оказался не долгим — вскоре беглецы достигли подножья гор. Здесь пустыня отступала, и вместо бесконечного моря песка перед путниками предстал склон, поросший карликовыми, причудливо изогнутыми вечнозелёными деревцами.

Пейзаж был уже хорошо виден — над хребтами Алхата и лежащей пред ними пустыней всходило солнце.

— Здесь надо идти пешком! — сказал Тамин, спрыгивая с коня — Смотри под ноги, и не сходи с тропы.

Жасмин молча кивнула, тоже слезла с седла, и они повели лошадей вверх, поднимаясь всё выше, туда, где укрыться мог только тот, кто знал, где находится убежище.

Глава 12

Примерно через час после того, как Жасмин и Тамин Лей покинули Изумрудный дворец через боковой ход, тем же секретным выходом воспользовались вновь. На этот раз — группа всадников во главе с принцессой.

Саньян мчалась впереди, не щадя лошадь — спутники едва за ней поспевали. Она точно знала, куда держать путь — и вскоре достигла цели: Цветочного Двора.

Несмотря на закрытые лица принцессы и сопровождающих, слуга, вышедший навстречу, безошибочно понял, кто прибыл, и немедленно позвал Ирис — отсутствие хозяйки именно она была в таверне главной.

Саньян потребовала проводить её к Маримар, но получила ответ:

— Госпожа сейчас нет!

— Значит, не сюда направились! — усмехнулась наместница — Хорошо. Приготовьте для меня лучшую комнату!

Её просьба была исполнена без промедлений.

Принцесса сделала вид, будто хочет отдохнуть и развлечься. Но когда принесли вино, и слуги удалились, она выскользнула из покоев, и направилась прямо в покои Жасмин — знала, где эта комната находится, ибо бывала у сестры в гостях, также скрывая личность.

Там она переоделась в голубую тунику танцовщицы, надела золотую маску и взяла в руки атрибут танца — изящный меч.

Затем вышла в коридор, прошла по боковому проходу к сцене. Подойдя к распорядителю, сунула ему тяжёлый мешочек с монетами и сказала:

— Я хочу исполнить танец!

Мужчина бросил быстрый взгляд на фигуру и костюм танцовщицы, кивнул и пропустил на сцену. Гостья уверенным голосом велела музыкантам сыграть определённую мелодию — и вышла на помост.

Едва услышав первые звуки флейты, присутствующие догадались, что за танец сейчас будет, и их взгляды обратились к сцене. Большинство гостей не знали Жасмин достаточно близко, чтобы сразу заметить подмену. А вот персонал сразу понял, что на сцене не она. Но никто не остановил выступление — только подивились: незнакомка двигалась точно так, как Жасмин. Плавно, грациозно, и вместе с тем — со жгучей внутренней силой. Было ясно: эта девушка исполняла этот танец множество раз.

Завершив выступление под оглушительные аплодисменты, Саньян сошла с помоста. Позолоченная маска скрывала её лицо, но взгляд, брошенный на один из столов, был слишком прямым, чтобы остаться незамеченным.

Пятеро мужчин, смуглых, широкоплечих, с дикими глазами, уже были пьяны. Один из слуг, юноша из Цветочного Двора, попытался встать у неё на пути.

— Прошу, не стоит! Это магнальцы. Говорят, они убивают за одно слово, лучше не связываться с ними...

Но принцесса лишь скользнула мимо него, будто не слышала, и подошла к столу смуглолицых, и пригласила всех к себе в комнату. Именно всех!

В покоях танцовщицы гости продолжили веселится: мужчины громко смеялись, кричали тосты, разливали вино щедрыми потоками. «Жасмин» вела себя дерзко и раскованно — флиртовала с каждым, пересаживаясь с колен на колени, позволяя себе вольности, и позволяя их другим. В комнате царила атмосфера разгула и желания.

Когда кто-то из гостей потребовал, чтобы девушка снова станцевала, она игриво протянула руку:

— Всё имеет цену!

Эту дерзость не одобрили — ей уже заплатили, и не мало — но золотые монеты всё же бросили на стол.

А уже через пару минут один из мужчин, проверяя пояс, заметил пропажу кошеля. Подозрение мгновенно пало на танцовщицу. Обыску «Жасмин» не противилась, и, основательно ее полапав, мангальцы нашли в рукаве девушки плотный мешочек с монетами.

Главарь, худощавый магналец с жилистыми руками и хищным взглядом, гневно крикнул:

— Змея!

И ударил танцовщицу по лицу.

Она рухнула на пол, и это послужило сигналом к действию — разбойники накинулись на девушку, прижали к полу и содрали, разорвав в клочья, её платье. При этом, её лапали и тискали, заламывали ноги и руки, хотя Саньян, находилась почти в обмороке от удара, и совершенно не сопротивлялась.

Сами магнальцы тоже торопливо, лихорадочно скидывали с себя одежду — их охватила похоть и нестерпимое возбуждение, подогретое литрами выпитого вина. Они чувствовали себя хищниками, перед которыми находилась добыча, пойманная дичь.

Когда мужчины раздвинули стройные бедра танцовщицы, обнажив её сокровенную, нежную плоть, они буквально ошалели, и взревели, как бешеные быки.

Главарь не стал медлить: пристроился между ног девушки и, не тратя времени, жёстко вошёл в неё. Другой магналец, схватив жертву за волосы, заставил её поднять голову и принялся пихать свой налитый ствол в пухлые губы. К нему присоединился второй — сжал щёки девушки, отчего та судорожно распахнула рот.

Оба разбойника, меняясь местами, жадно вгоняли горячие стержни между губ танцовщицы, крепко удерживая её за волосы. Главарь в это время мощно двигал бёдрами, держа Саньян за задранные кверху ноги. Двое оставшиеся возбуждённо теребили свои чресла и тискали упругие груди девушки — щипая их, зажимая и крутя соски — подогреваемые предвкушением своей очереди.

Но ждать им быстро надоело — танцовщицу перевернули на живот и заставили встать на колени. Главарь, ещё ни разу не излившись, снова опустил девушку на блестящий от соков ствол, повернув её к себе лицом. Смотря на её беспомощное лицо, он становился только яростнее.

К Саньян пристроился и другой — его ладони легли на округлые бёдра, и вот уже второй ствол, тугой от возбуждения, прорвался в тесную глубину. Девушка вздрогнула от двойного проникновения, судорожно втянула воздух и попыталась отстраниться, но, получив оплеуху, покорно подчинилась.

Трое оставшихся действовали по очереди — один за другим они пихали свои толстые палки жертве в рот, засовывая их очень глубоко, до самого горла. Они входили в неё рвано, грубо, наслаждаясь чавкающими звуками, которые она издавала. И дёргали за волосы, причиняя боль.

У принцессы была возможность прервать это безумие — стоило ей только подать знак — крикнуть — и охрана, ожидающая за дверью, ворвалась бы в комнату. Но она молчала. Потому что Жасмин, за которую принимали принцессу, ещё не была достаточно опозорена. Её падение только начиналось.

Глава 13

Саньян, почти потеряв сознание, сквозь мглу и чёрные мушки помрачнения, увидела, как дверь распахнулась, и в комнату ворвался Аррен Гроу, с перекошенным от злости лицом, и налитыми красной яростью глазами.

Он, одновременно, взмахнул мечом, зажатым в одной руке, и вырвал принцессу из объятий вожака магнальцев другой.

Саньян упала на пол, схватившись руками за горло, и судорожно кашляя.

Когда Аррен поднял ее, все разбойники, находящиеся в комнате, были мертвы. А принцесса была забрызгана их кровью.

— Не сильно пострадала? — спросил Гроу, закутывая девушку в одеяло, снятое с кровати.

— Не надо было... их убивать! — прохрипела Саньян.

— Почему? — изумился Аррен.

— Они должны были рассказывать всем о позоре Жасмин!

— Жасмин? - непонимающе нахмурился телохранитель. Потом понял, и покачал головой.

— Рассказывать, как они её убили? Ты, ради мести, даже согласна умереть? — поинтересовался Гроу, и добавил — Отомстишь Жасмин потом!

Он поднял закутанную девушку на руки, и вынес из комнаты, в коридор — где люди принцессы успокаивали работников "Цветочного Двора" фразой « Мы всё возместим! " — а затем во двор, где велел слугам приготовить повозку, так как госпожа не может ехать верхом.

Пока ждали транспорт, Аррен продолжал держать Саньян на руках.

— Как ты меня нашёл? — спросила принцесса.

— Я узнал о побеге заключённого, и о том, что ты отправилась за ним. Но я так же знал, что ты не поедешь ночью в пустыню — это бесполезно и опасно. Единственный вариант — Цветочный Двор, где Жасмин могла спрятать раба. И понимал, что этот оазис развлечений — опасное место. Отправился следом.

Саньян молчала, и вроде как дремала, положив голову на плечо Гроу. Ее волосы были мокрыми и слипшимися от вина, спермы, и крови.

— Ты бросила меня, потому что я слишком жесток! — произнёс Аррен.

— Меня стошнило, когда увидела, что ты делаешь с пленными! — сонно отвела принцесса.

— А сама позволила этим...! — зло прошипел Гроу.

— Им до тебя далеко! — меланхолично парировала Саньян.

— Не сравнивай себя с ничтожными рабами и преступниками, которых я допрашиваю! Разве я был с тобой груб? — спросил Аррен — Я бы никогда не причинил тебе боли!

Саньян не ответила.

Крытую повозку подали, Гроу загрузил в неё девушку, положив на сиденье, и сам сел напротив. Он сверлил принцессу злым взглядом, однако выговаривать ей дальше опасался.

Повозка тронулась, Саньян, похоже, задремала, а Аррен продолжил наливаться яростью.

Через некоторое время принцесса пробормотала:

— Жарко!

И скинула с себя одеяло.

Гроу смотрел на ее слабо белеющее в полумраке тело, покрытое брызгами и разводами крови.

Это сочетание — тёмная кровь на белизне кожи — подействовала на него, словно дурман.

Аррен издал глухой рык, и набросился на Саньян.

Нет, он не причинял ей боли... Никогда бы не причинил, это правда. Но ему так хотелось! Мять, рвать, бить, кусать... Отрывать куски плоти, и слышать бесконечный крик, наполненный ужасом и страданием...

Гроу захватывал губы девушки жадным, сильным поцелуем, с силой гладил ее тело... Аррену хотелось, чтобы Саньян ответила жаркими объятиями страсти...Или сопротивлялась, билась, отталкивала... Но она просто лежала, сонная и пассивная, позволяя делать с собой все, что ему вздумается. Просто позволяя, из благодарности за спасение. Саньян не возбуждалась, и не хотела его, не сопротивляясь просто от безысходности...

Аррен ворвался в ее плоть грубо, резко, сразу глубоко, и быстро задвигался, продолжая терзать его рот губами, и сжимая хрупкое тело большими сильными ладонями.

...Вернувшись в свои покои наместница, первым делом, приняла лекарство, не позволяющее забеременеть. Сколько мужчин сегодня кончили в нее — она не считала.

... Жасмин положила голову на плечо Тамина, вздохнула и притихла. А он, свободной рукой, укутал девушку своей накидкой.

— Почему ты без браслета-колокольчика? - поинтересовался мужчина.

— Надо было его надеть, чтобы врагам было легче меня искать, по звуку? — рассмеялась танцовщица, и сразу, без всякого перехода спросила:

— Тамин,ты хак?

— Да! — коротко ответил мужчина.

— Надо же... Я думала, их не осталось... И ты взял себе фамилию Лей? Как у последнего правителя Хакрума?

— Это моя фамилия. Великий Вождь Харат Лей был моим отцом!

— Как так? — поразилась Жасмин, и приподняла голову, чтобы лучше видеть Тамина, но Лей вернул её обратно на плечо. Ему нравилось, когда девушка лежала так.

— Говорят, беременную жену Лея убили, и скинули в Ущелье Духов! Есть человек, который видел это своими глазами!

— Этот человек или врёт, или ошибается. Мою мать сбросили со скалы Демона живой!

— Ах! — вскрикнула Жасмин, и села. Тамин снова хотел вернуть её на место, но, на этот раз, девушка оттолкнула его руку.

— Если сбросить в то ущелье живого... — пробормотала она, и замолчала.

— ...В него вселяется демон! — закончил фразу Тамин, и спросил — Боишься меня?

Жасмин вздохнула, и снова легла.

— Это сказки! — произнесла она — Легенды!

— Конечно! — улыбнулся Лей, и добавил — Тем не менее, моя мама выжила и даже родила меня!

— Как она выбралась? — поинтересовалась девушка — Говорят, из Ущелья Душ нет выхода!

— Сказки! — снова усмехнулся Тамин.

— Что ущелье кишит змеями — тоже легенды? — помолчав, спросила Жасмин.

— А вот это правда! — ответил Лей.

— Значит, ты принц... — задумчиво произнесла Жасмин — Или, Верховный Вождь хаков? Такой титул носили правители этого народа!

— Я принц. Верховным Вождём сейчас является женщина!

— Твоя мать?

Вместо ответа Лей спросил:

— Ты тоже из нашего народа? Светловолосая, светлоглазая... Знаешь язык!

— Я хак наполовину! — ответила девушка — По матери. Она умерла. Языка не знаю, только несколько слов.

— И как ты живёшь в империи? Даже небольшой доли крови хватит для гонений!

Глава 14

Жасмин проснулась от какого-то постороннего звука — мгновенно, резко, не понимая, что это за звук, и откуда он исходил. Почувствовала, что Тамин тоже пробудился и тоже прислушивается — его тело напряглось. Девушка не стала выдавать, что не спит, продолжая глубоко и ровно дышать.

Лей осторожно вытащил руку из-под головы Жасмин, тихо поднялся, оделся и почти бесшумно вышел. Девушка лежала некоторое время, вслушиваясь в тишину ночи, затем вскочила, надела свои кожаные башмачки, накинула на голое тело накидку и осторожно выбралась из пещеры.

Тамина не было, но Жасмин легко могла его найти — в пустыне, она незаметно посыпала песок у колодца специальным порошком, на который Лей и наступил, когда доставал воду. И теперь его следы были для девушки видимы — но только для неё.

Тамин отошёл недалеко — девушка заметила его силуэт на фоне светлеющего неба.

Жасмин спряталась за кустами и принялась наблюдать. Визави Лея она не видела, но слышала голос — женский.

— Две лошади? Кого ты привёл сюда?

Тамин не ответил, а ночная визитёрша продолжила:

— Женщину? Ты привёл женщину, чтобы развлекаться?! О боги! Точно, мужчины думают не головой! Тамин, ты воспользовался свободой, дабы приятно проводить время? Вместо того, чтобы выполнять свою миссию! И забыл, чему я тебя учила столько лет — людям нельзя верить, они предают! Особенно, женщины! Нельзя сближаться ни с кем!

— Я не забыл, что мне надлежит делать. И делаю! Что до гостьи в этом убежище — поверь, на то есть причина!

— Какая же?

— Это моё дело!

Женщина шагнула вперёд, и теперь Жасмин видела её силуэт, закутанный в накидку.

— Как скажешь, принц Тамин Лей! Но позволь напомнить — тебя должна заботить другая женщина! Саньян, наместница Валларии! К ней ты должен приблизиться, к ней! Только это поможет забрать ЕЁ! Остальное не важно!

«Они хотят похитить Саньян?» — подумала Жасмин.

— На свадьбу принцессы прибудет император! — заметил Лей — Шпионы доложили — точно явится, это дело решённое!

«Во дворце есть шпионы хаков!»

— С Тероном, этим маразматиком, всех вокруг подозревающих в измене, ничего не может быть решённым! Он может передумать! — возразила женщина, и добавила — Как бы там ни было, твоя главная цель — не он! Главное — забрать ЕЁ! С императором разберёмся потом!

— Я подожду свадьбы принцессы! — произнёс Тамин — И постараюсь сделать всё сразу!

Женщина продолжила было говорить про некую высшую миссию, но Лей её перебил:

— Мне нужны еще деньги! И много!

— Которые ты собираешься потратить на дорогую шлюху?

Жасмин решила, что услышала достаточно и вернулась в пещеру. Она тщательно вытерла башмаки, легла в «постель» и укрылась накидкой.

Тамин пришёл довольно скоро, разделся, лёг и «разбудил» девушку, прикоснувшись к её губам своими.

Та сладко потянулась, будто действительно только что проснулась, мурлыкнула как кошка, обвилась руками и ногами вокруг тела мужчины и захватила его рот своим, мокрым и жарким.

Они слились в страстном поцелуе, языки переплетались, как две змеи, то отдаляясь, то вновь сближаясь в жадном танце. Руки скользили по телам друг друга, гладили, сжимали, ласкали. Жасмин царапалась — чуть, едва ощутимо, но это возбуждало ещё больше.

Девушка оторвалась от губ Лея, и, покрывая поцелуями его шею, грудь, живот, медленно скользнула вниз. Её волосы щекотали его кожу, а дыхание обжигало.

Жасмин зажала его естество между пальцами и провела по нему языком — сначала один раз, потом ещё. С каждым движением её прикосновения становились всё смелее, увереннее. Наконец, она обхватила губами головку, осторожно провела языком по самой чувствительной точке, а потом, медленно и глубоко, погрузила этот жезл в рот.

Она касалась только губами, позволяя ему свободно двигаться во рту, делала все медленно и осторожно, будто жезл был сделан из хрусталя. Двигалась неторопливо, при этом не переставая ласкать его рукой. Постепенно ритм ускорился. Теперь она принимала его глубже, сильнее. Тамин, не сдержавшись, начал сам двигаться навстречу, и для Жасмин это уже был не хрусталь, а тяжёлое, твёрдое оружие наслаждения.

О женщине Лей тоже не забывал: ласкал её упругие пышные груди и набухшие соски. Жасмин глухо постанывала, налитый ствол уже доставал до самого горла, но она не останавливалась. Когда мужчина был готов извергнуться, она резко отпустила его и, не давая мужчине опомниться, уселась сверху.

И Лей с жадностью принял её, вошёл в жаркое мокрое лоно, которое засасывало и затягивало, словно зыбучий песок.

Они двигались вместе, в унисон, хотя острота ощущений немного притупилась от смены позиции. Теперь общее напряжение нарастало снова.

Жасмин, запрокинув голову, скакала на стволе и безостановочно стонала. При этом помогала себе рукой, двигая пальцами по своей набухшей жемчужине.

Первым не выдержал Тамин. Он кончил, сжав руками её бёдра, зарывшись лицом в грудь. Но не позволил женщине остаться неудовлетворённой — уложил её на спину, пока та хныкала как ребёнок, у которого отняли игрушку. Мужчина быстро прильнул губами к распахнутому лону и принялся играть языком с бусинкой, погружая, при этом, пальцы внутрь её лона, и быстро двигая ими. Тело женщины выгнулось в спазме удовольствия, и она закричала, почти завыла, и кончила, зажав голову мужчины коленями.

...Проснувшись уже днём, когда солнечный свет упал золотым квадратом на каменный пол, Жасмин обнаружила, что Тамина нет, а рядом, у её лица, лежал белый благоухающий цветок горной лилии.

— Ах! — только и смогла выдохнуть девушка, замирая от восторга.

Жасмин всегда думала, что совсем не сентиментальна, но этот утренний подарок от Лея тронул её сердце. Во-первых, это было романтично, и показывало, что Тамин чувствует к девушке большее, чем просто влечение; во-вторых, если расцвела лилия, значит, здесь, в горах, уже наступила весна, которая скоро спустится в пустыню; в-третьих, девушка знала, что горная лилия редка, растёт высоко, и найти её, а уж тем более добраться по отвесным скалам, и сорвать, очень трудно.