Хозяйка Северных гор 2

Пролог

Книга 1 читать здесь https://litnet.com/shrt/lVrA

Маргарет.

Мы вошли в порт Дувра ранним утром, здесь в отличие от моего графства было тепло. Только с моря дул прохладный ветерок.

Граф Честер сказал, что это хорошо, что мы прибыли рано и пока нет жары, потому что в столице не очень чисто, и в жару иногда становится сложно дышать.

Я тут же представила себе средневековую действительность с помоями, выливаемыми на улицу, отсутствием водопровода и канализации, и мне стало дурно.

Но, как оказалось, после римлян, в центральной части столицы был и водопровод, и зачатки канализации. Только на окраинах с этим было плохо.

Когда мы ехали из порта в центр, я с ужасом успела убедиться в прелестях Средневековья, и мне сразу захотелось обратно в мой замок.

Но, взглянув на графа, который, уловив мой взгляд ободряюще улыбнулся, поняла, что надо пройти этот путь вместе, а уже потом уедем обратно в Уэльс.

Граф собирался отвезти меня в дом леди Лизбет. Она была супругой советника короля лорда Фармонта. Я надеялась, что она получила письмо, и я не свалюсь ей, как снег на голову.

Конечно, я везла с собой подарки, и рассчитывала, что несмотря на хлопоты, мой приезд принесёт и приятности. Все же любят получать подарки, особенно такие необычные, как из моего графства.

Джон обещал сначала найти для меня дом, встретиться с другом сэра Джефри из Рима, а уже потом ехать в Шотландию. Это обнадёживало.

В дороге мы много говорили, и я уже знала, что какое-то время мне придётся провести в столице, в том числе появляясь при дворе.

— Ты необычная и яркая, ты сможешь там занять своё место, — говорил Джон.

Я поделилась с ним своими планами, граф и восхитился, и испугался одновременно:

— Маргарет, будь осторожна, никто не требует от тебя ничего, да и в средствах ты не ограничена, но завистники есть везде.

Я пообещала быть осторожной и не отходить от леди Лизбет.

Я же не знала тогда, как сложно будет выполнить это обещание, с чем мне придётся столкнуться при самом богатом дворе Европы, и куда ещё приведёт меня судьба.

Приветствие

Дорогие мои!

Приветствую вас в книге 2

Хозяйка Северных гор

Маргарита Павловна, попаданка, леди Маргарет Гламорган Бедфорт, как ни старалась избежать политики, у неё не получилось. В первой книге она выжила, взяла в руки старый замок её родителей и начала развивать земли Уэльса.

Помогла лорду Алану Стюарту, снабдив его серебром, возможно это и стало решающим, что он стал королём Шотландии и даже одержал победу над армией герцога Кентерберийского.

Получила предложение стать супругой от графа Джона Честера, друга короля Англии и наместника короля в Карнарвоне.

Какие-то враги остались в прошлом, но есть ещё один враг и он силён, граф Честер догадывается кто он, леди Маргарет пока не знает. Смогут ли они противостоять коварному архиепископу Кентерберийскому, у которого и на леди Маргарет, и на её земли свои планы?

Леди прибыла в столицу Англии. В этой реальности королевский двор расположен в Дувре. Что ждёт её при дворе короля Стефана?

Глава 1.1.

Прошло почти три дня с тех пор, как мы прибыли в Дувр. К королю я так и не попала, потому что леди Лизбет, взглянув на мой гардероб, заявила, что ни за что не пустит меня в этом во дворец. И, ладно бы, она это заявила только мне, я бы быстро с этим разобралась, но она умудрилась сказать об это графу Честеру, причём в ультимативной форме.

Граф принял к сведению… и организовал так, что о моём приезде никто не знал почти три дня, потом кто-то из портних, по всей видимости проговорился. И в дом к леди Фармонт стали нести письма и записки.

Конечно, за три дня никто бы и не успел пошить гардероб, и при ближайшем рассмотрении леди Лизбет всё же оценила мои наряды, как подходящие для двора. Но нашить несколько камней на одно платье, украсить золотой нитью другое, обшить розовыми бусинами третье, и платья действительно стали выглядеть гораздо интереснее.

Леди Лизбет поначалу очень расстроилась, что леди Ярон не смогла прибыть вместе со мной, но, узнав причину, наоборот, стала радоваться и тут же заказала у портних детской одежды.

Знакомый сэра Джефри из Ватикана ещё не прибыл, но ожидался на днях. А граф к концу третьего дня подобрал мне несколько домов, соответствующих моему статусу и положению. Теперь мне надо было выбрать.

И сегодня я впервые покинула дом Фармонтов. Кстати, в доме у Лизбет было почти чисто, относительно того, что я ожидала, но в первую же ночь меня покусали клопы. Здесь мне и пригодилась ученица Беры. Я переговорила с Лизбет, рассказала ей как надо бороться с этим, конечно, она пришла в ужас, потом пришёл в ужас её муж. Но лакея мне выделили, и я отправила его на рынок вместе со своей травницей.

Конечно, чистка одной комнаты с заменой матраса, или того, что здесь использовалось как матрас, проблему для всего дома не решала, но я следующую ночь спала спокойно.

Лизбет, зайдя в выделенные мне покои, принюхалась, и ей понравилось, как свежо и пряно стало пахнуть. Не несвежим и запревшим матрасом, а травами и чистым бельём.

Одеяла у меня были с собой, и вошедшая Лизбет с удивлением прощупала незнакомую вещь. А когда я ей продемонстрировала для чего это, то на лице леди появилась странная решимость и мне показалось, что лорда Фармонт ожидает непростой разговор.

Конечно же я привезла с собой подарки.

Леди Лизбет получила и зеркало, небольшое, но оправленное в серебро и довольно увесистое. Во всяком случае размер зеркала позволял увидеть лицо целиком. Я сначала как-то не подумала о том, что и шерстяные одеяла могут стать интересным подарком, но видя на лице Лизбет искреннее восхищение подарила ей парочку из товарной партии.

Николас, примчавшийся в этот же день, потрясал списком заказов и умоляюще складывал ладони:

— Леди Маргарет, как же так, у меня ведь каждая штука посчитана, люди же с самόй зимы ждут.

— Не ври, — смеялась я, — и вовсе не с зимы, я тебе совсем недавно партию отправляла.

Глядя на расстроенное лицо моего будущего столичного мейстера, сказала:

— Закажи ещё партию, сейчас чаще овец стригут, да и навигация уже активная, быстро доставят.

На серебряные украшения по технике финифть у Лизбет не только загорелись глаза, но и открылся рот, причём, в буквальном смысле.

(*Филигрань — это техника, с помощью которой создают узоры из тонкой серебряной или золотой проволоки. На Руси она называлась сканью.

Финифть — это создание рисунков на эмали. Ювелирная эмаль не обычная. Она состоит из прозрачных или непрозрачных свинцовых стекол, которыми покрывают изделия.)

—Не может быть! — произнесла она, — неужели это правда серебро? Ты не шутишь? А что это за камень?

В общем засыпала меня вопросами, я не успевала отвечать.

Потом, когда уже разобрались, и Лизбет, потратив не меньше часа на выбор, и совершенно от этого измучившись, сказала:

— Никому не говори, что это, скажем, что неизвестный минерал из Гламоргана.

Потом ещё раз покопалась в шкатулке, глядя такими несчастными глазами, что мне захотелось отдать ей всё, но тогда мне бы не хватило на подарки другим и я не стала проявлять «неслыханную щедрость», но намекнула что при желании через Николаса модно заказать, а скоро возможно мы откроем мастерскую здесь в столице. Работа была ручная трудились всего три мастера, и пока быстро и много делать не получалось.

— Нет, лучше мы скажем, что это из Индии, — привнесла ещё одну идею леди Лизбет.

И на этой фразе я рассмеялась.

А когда веселье прошло, то спросила:

—А всё-таки, почему не из Гламоргана?

— А ты хочешь, чтобы к тебе в графство паломничество началось? — покровительственно на меня взглянув, спросила Лизбет.

А я подумала, и ответила:

— Ну, в общем-то да.

Теперь настала очередь смеяться леди Лизбет, но делала она это очень аккуратно, прикрывая рот.

— Зачем?

— Понимаешь, сейчас мы возим на ярмарку в Карнаровон, но у нас есть свободная земля, и если к нам пару раз в год буду приезжать на большую ярмарку купцы, то нам будет гораздо удобнее, и приток налогов пойдёт в графство и порт, и поселение начнут активнее развиваться.

Леди Лизбет посмотрела на меня с уважением:

— Такое я только от своего супруга слышала.

— Зато я ничего не смыслю в дворовых делах, — улыбнулась я

— Для этого Элери тебя ко мне и отправила, — и леди Лизбет всё-таки схватила ещё один кулон из шкатулки.

После чего мне пришлось шкатулочку закрыть.

И мне показалось, что леди облегчённо вздохнула.

К вечеру приехал граф Честер и привёз приглашение на приём во дворец на моё имя. Следом за ним домой вернулся лорд Фармонт, и леди Лизбет тоже получила своё именное приглашение.

Глава 1.2.

Королевский дворец встретил нас грязными полами, пылью и вонью в некоторых местах.

Но позолота на стенах, висящих гобеленах и портретах королевских предков была настоящая. Мы прибыли вместе с леди Фармонт, граф Честер должен был прибыть раньше. Я вдова, да ещё и под обетом, мои платья были сдержанного цвета, но дорогие камни, нашитые по настоянию леди Лизбет придавали одежде элегантную роскошь.

Многие придворные дамы носили одежду ярких цветов. Потому что пигменты стоили дорого, и чем ярче была ткань, из которой шили платье, тем дороже она стоила.

Иногда яркое синее платье могло стоить дороже, чем светло-серое, украшенное бриллиантами.

Подарки, которые я подготовила для королевской семьи, были привезены во дворец раньше, в этом мне помог граф Честер, и сложены где у него в покоях, во избежание каких-либо неприятных происшествий.

Конечно, я оказалась в центре внимания. Леди Лизбет меня об этом предупредила.

— Про тебя столько говорили с того момента, как ты прислала колбасу, и весь дворец пропах специями с чесноком, что сегодня от тебя не будут отводить глаз и каждый будет норовить подойти познакомится, а может и потрогать.

Про потрогать мне совсем не понравилось:

— А могу я «по рукам» бить, если кто-то решит потрогать?

Леди Лизбет снова удивилась:

— Я всё больше и больше радуюсь, что мы с тобой подружились, и я могу тебя трогать сколько угодно.

С этими словами она схватила меня под руку, и мы направились в зал приёмов.

По дороге Лизбет шептала мне кто есть кто, помимо имени произнося какую-то особенность леди или лорда

Например, мы проходили мимо толстого, но строго одетого мужчины, Лизбет сообщила, что это лорд Мармонт, и что у него самый большой желудок в королевстве, поэтому в последнее время его редко кто приглашает в гости.

А когда прошли мимо дамы с презрительным выражением на лице, то к имени добавилась характеристика, что она иногда так высоко задирает нос, что часто вляпывается в собачье д….

Чего мне стоило выслушивать всё это и не расхохотаться, знает только моя многострадальная щека, которую мне приходилось каждый раз прикусывать.

Когда в зал вошёл граф Честер Лизбет промолчала.

— Что? Ничего не скажешь про Джона Честера? — поинтересовалась я

Лизбет посмотрела на меня насмешливо:

— У графа только один недостаток

Мне стало интересно:

— И какой же?

— Его сын, — без тени смеха ответила Лизбет.

Я кивнула, и тут же спросила:

— А, кстати, я его давно не видела?

— Да, он живёт здесь в столице, в доме графа, при дворе бывает редко, много пьёт играет, не вылезает из веселого квартала, — Лизбет взглянула на меня, — если ты в курсе о чём я.

— Весёлый квартал—это там, где…— я попыталась подобрать слово, но кроме грубого ничего не находилось

— Там, где шлюхи, — помогла мне леди Фармонт.

Что-то спросить или ответить я не успела, к нам подошёл граф Честер.

Глава 2.1

— Сейчас за нами придут, нас ждёт аудиенция у короля, — поприветствовав лорда и леди Фармонт, сообщил граф.

Леди Лизбет в притворном ужасе закатила глаза:

— О, все святые! Маргарет, не оставляйте меня. Сейчас вся эта толпа набросится на бедную Лизбет и разорвёт меня, спрашивая о вас.

А я подумала: «Какие они с леди Ярон разные. Холодная, даже местами чопорная леди Ярон и взрывная, смешливая леди Фармонт. Такие разные и в то же время одинаково комфортные для меня».

Но, несмотря на «возражения» Лизбет, когда к нам подошёл лакей в простой чёрной ливрее, мы с графом вышли вслед за ним в неприметную дверь, расположенную в стороне от других входов в зал за тяжёлой бордовой портьерой.

На удивление в этой части дворца было значительно чище. Об этом я и сказала графу.

— Конечно, Маргарет. Здесь мало кто бывает, тогда как там, где расположены общие залы, вечно толчётся куча людей. За всеми не уследишь. И грязь с улицы, да и…— граф посмотрел на меня, видимо, не решаясь сказать.

И я решила ему помочь, усмехнувшись, сказала:

— И нужду иногда справляют, не удержавшись.

Лакей довёл нас до большой двустворчатой двери и кивнул графу. Сам же отошёл в сторону.

Граф, не постучав, сразу открыл одну из створок и пригласил меня. Это был королевский кабинет.

Король сидел за большим столом, где могли бы разместиться ещё человек десять. По правую руку от него сидел пожилой мужчина с суровым лицом и проницательным взглядом.

Меня поразило то, что король встал. Уж что-что, а этикет, особенно дворцовый, леди Ярон заставила меня вызубрить. Во время приветствия или представления король никогда не вставал. Это было необычно, и я пока не знала, как к этому относиться. Возможно, что дело не во мне, а в том, что граф и король — друзья.

Второй мужчина представился как лорд Сэмюэль Гарриет.

Про него я слышала и от леди Ярон, и от графа Честера, который относился к лорду Гарриету с большим уважением, считая его великим аналитиком.

— Хотя некоторые, — говорил мне как-то Джон, — считают его предсказателем, настолько точно он умеет делать выводы.

Пришло время обменяться любезностями:

— Наконец-то, леди Маргарет, мы имеем удовольствие видеть вас в столице.

И в ответ уже от меня:

— Ваше Величество, я благодарю вас за приглашение. Это большая честь.

Король перешёл к выяснению:

— Надеюсь, что вы привезли с собой достаточно вашей замечательной колбасы, чтобы нам не пришлось снова отвыкать от необыкновенного вкуса?

Я воспользовалась случаем и заметила, что как раз собираюсь присмотреть место под столицей, чтобы сделать производство здесь и подавать к королевскому столу всегда самое свежее в требуемом количестве.

Король благосклонно кивал. Это обнадёживало.

Вдруг распахнулась дверь в другом конце кабинета, которую я вначале приняла за дверцу шкафа, и в кабинет вошла дама.

Судя по тому, как склонились мужчины, это королева.

— Стефан, — сказала она, обращаясь к королю, — говорят, что у тебя здесь…— и королева осеклась, увидев меня, — Северная леди, — всё-таки закончила фразу королева.

Внешность королевы была обычная. Она была милой, невысокой, довольно плотной, с рыжеватыми волосами, убранными в гладкую причёску. Как у всех рыжих, у королевы была белая кожа, и сейчас, летом, явно высыпали веснушки. Что было усердно замазано то ли пудрой, то ли ещё чем-то. Но смотрелось, конечно, ужасно.

«Что за мода? — подумала я. — Почему женщины во все века не любят веснушки?».

На лице у королевы появилось выражение: «Это я удачно зашла». Она прошла в центр кабинета и внимательно посмотрела прямо на меня.

— Я вас представляла совсем другой, — вынесла королева вердикт.

— Высокой, фигуристой и с колбасой в руках? — не удержалась я и поняла, что моё прошлое меня подвело. Я снова нарушила этикет. Но мне повезло, королева обладала чувством юмора и, вместо того чтобы выгнать грубиянку, она расхохоталась. Громко и от души. И совсем не по этикету.

— Стефан, сделай всё, чтобы леди задержалась, — повернулась королева к супругу. И добавила, снова развернувшись в мою сторону: — Я уже предвкушаю, каково будет местному болоту столкнуться с вашим острым язычком, леди.

А я почему-то подумала, что мне совсем не хочется лезть в это их болото. Пусть себе там сами плавают. Но там уж как получится.

Глава 2.2

По знаку графа Честера слуги внесли подарки. Королева смотрела во все глаза.

— Я хотела подарить вам там, при всех, — сказала я. — Но здесь даже лучше.

И я, подойдя к зеркалу, установленному на специально разработанную мной треногу из нашего корабельного дуба, сняла с него ткань, которой оно было накрыто. И отошла, сделав несколько шагов назад. С этого ракурса мне было видно всех.

Королева подошла и со скучающим видом заглянула в зеркало.

Я подумала, что сейчас она увидит, в какой «пельмень» превратили белила её лицо, и разобьёт зеркало. Но, к счастью, я ошибалась.

Лицо королевы отразило весь спектр чувств. От неподдельного удивления до искреннего восхищения. Я улыбнулась.

— Стефан! — воскликнула королева. — Подойди, ты должен это увидеть!

Вскоре возле зеркала стоял и король с королевой, и лорд Гарриет. И только мы с графом Честером улыбались, стоя в стороне.

Король обернулся, взглянул сначала на графа, но тот едва заметно кивнул в мою сторону:

— Как вы добились такой чистоты? Это что, какая-то особая магия Севера?

Меня так и подмывало согласиться, тем более что серебро-то мы добыли там, а значит, элемент Севера уже есть. Но я побоялась, а вдруг какая-нибудь местная инквизиция привлечёт меня. Народ-то тёмный, на дворе всего двенадцатый век.

— Нет конечно. Просто я вместе с моими людьми нашла способ таким образом обрабатывать стекло, — улыбнулась я.

— Но это, конечно же, секрет, — пробурчал король.

Ответил граф Честер:

— Вы всё верно поняли, Ваше Величество. Это секрет леди Маргарет, который она, вероятно, захочет сохранить в семье.

— А вы знаете, леди Маргарет, — обратился ко мне король, периодически поглядывая на себя в зеркало, — что я дал вам разрешение на брак с лордом Честером?

— Благодарю, Ваше Величество, это очень ценно, — я присела в реверансе.

И граф Честер достал шкатулку с серебряными и золотыми украшениями. С золотом мы намеренно сделали финифть, чтобы ни у кого, кроме королевы, не было такого набора. А серебро тоже включало в себя уникальные, сделанные в одном экземпляре рисунки на брошах и кулонах.

Я преподнесла их королеве. У короля был сын, мальчик трёх лет, и дочь пяти лет. Для детей мы тоже заготовили подарки. Но король, взглянув на меня, сказал:

— Спасибо, эти чудесные вещи нам понравились. Но пора в зал, а то двор не простит нам, что мы не дали им возможности познакомиться с вами.

В зал сначала пошли мы с графом, и только потом объявили приход монаршей четы.

Мы с графом встали рядом с троном. Я так поняла, что это была особая честь и привилегия, которой обладал граф Честер.

Все смотрели на короля и королеву. А я неожиданно почувствовала пронизывающий, острый, словно хорошо заточённый нож, взгляд.

Отворачиваться от королевской четы было не принято, поэтому я осторожно, стараясь не вертеться, одними только глазами обвела зал.

И увидела высокого, несколько грузноватого, , хотя он и не смотрелся старым, скорее усталым, ему можно было дать что-то около сорока-пятидесяти лет, мужчину в одежде священнослужителя. Одежда была дорогая. На ней не было дорогих украшений, кроме большого, сделанного из какого-то сплава креста. Но было заметно, что и ткань, и пошив отличались высоким качеством. Да и по ткани по краям была еле заметная вышивка. И нить явно была непростая.

Этот священник, судя по шапке на его голове, рангом не ниже епископа, стоял и, не отрываясь, смотрел в мою сторону. Заметив, что я на него смотрю, он нисколько не смутился, а продолжил смотреть. И я первой отвела взгляд.

Король с королевой уже подходили к трону. Значит, скоро начнутся представления. Любопытно, вынесут мои подарки или королева не захочет хвастаться зеркалом?

Глава 3.1

Зеркалом королева всё-таки похвасталась. Его вынесли в тот момент, когда мы подошли к трону чтобы представиться. Я заметила, что и золотой набор украшений с финифтью королева тоже надела, и это было приятно.

Но я ещё тогда не знала, что всё приятное во дворце и при королевском дворе может обернуться не только приятными вещами, но и проблемами.

Несмотря на то, что приём считался небольшим, «только для особо приближённых», представление длилось примерно полчаса, поприветствовать королевскую чету подходили не только те, кто был приближен королевскому двору, но и те, кому посчастливилось быть приглашёнными. Несколько вельмож представили своих дочерей, для которых этот приём возможностью «засветиться» при королевском дворе.

Были также послы из других стран. Мне запомнился посол из Италии, он весьма ревниво посмотрел в сторону зеркала, и я подумала, что скоро составлю конкуренцию венецианским мастерам.

Каждый из представлявшихся, на обратном пути от трона, обязательно подходил к зеркалу. А я порадовалась, что возле него выставили охрану, потому что, во-первых, судя по лицам девиц, они бы там так и остались стоять, а во-вторых, было видно, что многие себя еле сдерживают, чтобы не пощупать.

После того как представление закончилось гостей пригласили в большой зал, где были накрыты столы. К моему удивлению, все достаточно быстро разместились, никто ни с кем за место «не воевал», хотя никаких табличек не было, но всех разводили специальные слуги.

Пока мы шли в обеденный зал, леди Лизбет продолжала «мучить» меня, смешно рассказывая о тех или иных приближённых короля. Мне запомнилось, как она «прошлась» по одной из дам. Дама была очень красивая, лицо её мне показалось знакомым, но я точно никого не могла знать при королевском дворе, поэтому отбросила эту мысль. Оказалось, что эта дама она из фрейлин её Величества, леди Ребекка, не замужем, королева ценит её мнение, но леди Лизбет сказала так «близко не подходи, её ядом можно отравиться даже на расстоянии». Я подумала о том, что вот она, возможно и есть главная гадюка на болоте?

Нас графом посадили очень близко к королю, и я оценила разницу в положении. Лорд и леди Фармонт сидели на один стол ниже нас. Даже некоторые герцоги сидели от короля дальше, а вот священник, который разглядывал меня, тоже сидел близко к королю, но с другой стороны стола. Теперь ему было ещё удобнее буравить меня взглядом, чем он и занимался.

Я всё-таки спросила у графа Честера:

— Джон, а кто этот священник? Он всё время смотрит на меня пристальным взглядом.

Граф Честер поморщился и тихо сказал, то и дело поглядывая на священника, который, заметив взгляд Джона, наконец-то, стал больше заниматься едой в своём блюде:

—О, это не коронованный король Англии, архиепископ Кентерберийский

Как только я услышала кто это, у меня в голове словно звоночки зазвенели: «Опасность! Опасность!»

А граф, словно подтверждая мои ощущения, ещё больше понизил голос и произнес:

— Маргарет, он очень опасен, его власть можно сравнить с властью короля и Стефану с большим трудом удаётся кое-как его сдерживать.

Сказав это, граф замолчал, но уже спустя пару мгновений добавил:

—Если он что-то решил, то он идёт до конца

Мне показалось, что граф хотел сказать ещё что-то, поэтому я спросила:

—Джон, ты что-то знаешь?

— Я расскажу тебе, Маргарет, но после, здесь слишком много ушей, — тихо ответил граф.

А мне вдруг почудилось, что в ярко освещенном зале дворца померк свет.

«Вот оно! — кричала моё моя интуиция, — Вот то, что может стать роковым в твоей жизни здесь». Но в то же время та, кто никогда не боялся трудностей, наоборот, становился сильнее, преодолевая каждую из них, возражала: «Ничего, Маргарита, справимся, где наша не пропадала.»

Глава 3.2

Еле дождалась окончания обеда. Облегчённо вздохнула, когда король с королевой встали из-за стола. По этикету было неважно, доел ты или не доел, король встал — и все остальные тоже обязаны были закончить трапезу.

После еды все стали расходиться в группы по интересам. Королева куда-то пошла, за ней ручейком поплыли несколько дам во главе с леди Ребеккой, о которой меня предупреждала леди Лизбет.

Сама Лизбет мне издалека помахала, улыбнулась и тоже куда-то пошла вместе с супругом. А вот к нам с графом подошёл архиепископ Кентерберийский. Подойдя, он протянул графу руку, как будто для поцелуя. Для меня выглядело необычно, но Джон, склонившись, прислонился лбом к кисти архиепископа и смиренным тоном произнес:

— Приветствую, святой отец.

Мне показалось, что архиепископ был недоволен, что поцелуя руки не состоялось. но я порадовалась за Джона, что он нашёл прекрасный выход из неприятной ситуации. Поэтому, когда рука была протянута мне, я сделала то же самое, полностью скопировав действия графа.

Рука у архиепископа была ухоженная. На трёх пальцах были перстни. Особенно выделялся один, с таким большим рубином, что будь я в своём времени, подумала бы, что это подделка.

— Я много слышал о тебе, дочь моя, — произнёс архиепископ Кентерберийский, глядя на меня так пристально, словно что-то пытаясь рассмотреть. А я обратила внимание, что лицо у него очень усталое, глаза выглядели воспалёнными.

Захотелось ему посоветовать протереть их настоем ромашки, но я промолчала. Архиепископ был странный и доверия не вызывал.

На его странную фразу ответила общими словами, что очень рада прибыть в столицу и быть представленной ко двору.

Но архиепископ не желал поддерживать светский разговор. Он спросил, какие у меня планы, на что я сказала, что собираюсь заняться делами. Естественно, я не стала ему ничего говорить про то, что мы с графом собираемся передать прошение в Рим, чтобы обойти его решение.

Но архиепископ был необычным человеком, потому как он сам задал вопрос на интересующую нас тему:

— Леди Маргарет, вы же поняли, что это я не дал разрешения на ваш с графом Честером отложенный брак?

Я взглянула на графа.

Граф Честер сам ответил архиепископу:

— Я рассказал об этом леди Маргарет, — и, видимо, пользуясь случаем, тоже задал прямой вопрос: — Ваше Святейшество, мы так и не поняли, почему вы так поступили?

На что архиепископ, холодно улыбнувшись, сказал:

— Думаю, что вы всё поняли, сын мой.

После чего молча покинул нас с графом.

Граф пообещал мне рассказать в подробностях свои умозаключения, когда мы будем там, где нас точно никто не сможет подслушать.

А вскоре за мной пришла фрейлина королевы, и графу пришлось отпустить меня одну, потому что его не пригласили.

Королева отдыхала перед танцами в одной из гостиных дворца, окружённая фрейлинами. Здесь не было мужчин, зато здесь была леди Лизбет, что сразу придало мне уверенности.

Конечно, я сегодня была как слон на ярмарке, на которого все хотели посмотреть. У меня создалось впечатление, что большинство дам теперь представляли Уэльс и конкретно моё графство как страну чудес, где на деревьях растут зеркала, а в ручьях лежат необычные украшения, которые делают какие-нибудь фейри. Я терпеливо отвечала на вопросы, пока не прозвучал вопрос от леди Ребекки. Мне показалось, что леди очень боялась лишиться своего авторитетного положения главной подружки королевы.

— А это правда, леди Маргарет, что вы всю зиму прожили в замке, где вас окружали только мужчины?

Вопрос был провокационный и мог втянуть меня в ненужные оправдания. Хорошо, что есть три способа не отвечать на вопросы, и я не преминула воспользоваться одним из них. Тем, которым обычно пользуются политики:

— Леди Ребекка, спасибо вам большое. Вы мне напомнили о том, что я совсем забыла вам показать.

И с этими словами я вытащила из сумочки, пошитой под цвет платья и крепящейся к его поясу, маленькое зеркальце. Таких мы много сделали из не получившихся кусков стекла.

— Дамы, вот такие небольшие зеркала я прикажу завтра привезти во дворец, и вам всем вручат в качестве подарка.

Моё зеркальце пошло по рукам, леди в него заглядывали, и никто и не вспомнил, о чём леди Ребекка меня спросила. Но, когда мы все выходили из комнаты, я заметила, что взгляд, который она бросила в мою сторону, не был добрым. Тем более что королева, шествующая первой, пригласила меня идти с ней рядом.

По пути в основной зал, где уже весело плясало пламя свечей и музыканты настраивали свои инструменты, королева взяла с меня слово, что сначала я все подарки покажу ей.

Мой первый в жизни королевский приём состоялся. Очень жаль, что в этот день у нас с Джоном не получилось посмотреть те дома, которые он подобрал, потому что приём закончился глубокой ночью.

С графом мы попрощались до утра, я не собиралась откладывать выбор дома.

Когда я вместе с лордом и леди Фармонт приехала в их дом, я была совершенно без ног и вся вспотевшая после танцев. Хотя они все были медленные и размеренные, но я не пропустила ни одного. Спасибо леди Ярон, которая зимой занималась моим обучением.

Мэри мне принесла горячей воды и несколько полотенец. А я подумала с горечью: «Вот оно, Средневековье! Где мой прекрасный замок с импровизированной ванной, сделанной из большого корыта? Я бы даже не жаловалась на размер». Здесь, в столице, мне пришлось обтираться влажными полотенцами. Это, конечно, было лучше, чем ничего. Поэтому я, смирившись с действительностью, освежилась и легла спать.

А ночью мне приснился сон, что я в свадебном платье иду по огромному храму к стоящему возле алтаря Джону. Он стоял спиной, и когда я подошла и тронула его за плечо, то в обернувшемся мужчине вдруг проступили черты архиепископа Кентерберийского. И он стоял напротив меня и смеялся.

Я проснулась, судя по серым утренним сумеркам за окном, очень рано, но уснуть больше не смогла. Думала про странный сон, но решила, что это от усталости и от того, что весь вечер, до самых танцев, меня преследовал пристальный взгляд архиепископа.

Глава 4

А на следующий день за мной заехал граф и мы поехали смотреть дома. Хорошо, что все они располагались в центральной части Дувра. Совсем не хотелось снова выезжать на окраины и видеть грязь, и дышать воздухом, в котором летают миазмы от разлагающихся помоев. Подумала о том, что надо бы сделать предложение, как можно организовать специальную службу по вывозу этого мусора.

Решила предварительно посоветоваться с графом, будет ли возможным наложить определённые затраты на тех, кому принадлежит земля. Мне казалось, что в обществе, где есть резкое разделение на богатых и бедных, на тех, кто владеет землёй и имеет средства, можно переложить значительную часть расходов, связанных с обслуживанием мест проживания тех, кто этих средств не имеет.

Я надеялась, что за такие мои размышления меня не сожгут на костре.

Первый дом куда мы приехали, мне совершенно не понравился. Он был очень большой. Конечно, этот дом располагался очень близко к королевскому дворцу, до него можно было дойти пешком, но у дома практически не было территории. Небольшой двор за воротами и небольшой палисадник за домом.

Второй дом был интереснее, но он располагался прямо напротив дома графа, и это меня тоже смутило, потому что я помнила то, что леди Лизбет мне сказала про сына графа Честера. А жить практически дверь в дверь с молодым человеком, который в отсутствии отца неизвестно что будет творить в своём доме, я не хотела.

Оставался третий, последний из подобранных, и я надеялась, что он мне подойдёт. Когда мы подъезжали граф сказал, что в случае чего он сможет поискать ещё варианты, потому что с этим домом не совсем обычная ситуация.

Оказалось, что этот дом принадлежал семье графа Моро. К сожалению, сам граф и все наследники графа по разным причинам либо погибли, либо умерли от болезней. Ветвь Моро прервалась, оставалась только мать графа, пожилая графиня Моро, которой было под девяносто лет. Я сильно удивилась, не думала, что в Средневековье кто-то доживает до такого возраста.

Пожилая графина Моро решила продать этот дом. Но, конечно, ей не хотелось никуда переезжать, и она хотела продать его так, чтобы дожить остаток дней в этом доме в тех же покоях, к которым она привыкла и в той атмосфере, в которой она жила.

Ей хотелось, чтобы то крыло, где она будет находиться, не касались никакие переделки, пока она там живёт.

Я вздохнула, подумав, что ещё неизвестно, что за старушенция. может быть, с ней будет невозможно жить в одном доме, а может быть, наоборот, я найду с ней общий язык и доброго друга в её лице.

Ещё на подъезде к дому, только увидев его, я поняла, что хочу здесь жить. Небольшой особняк в два этажа, перед которым были высокие кованые ворота, увитые плющом, сразу за воротами росли две высокие туи, но то, что покорило меня окончательно, это был огромный сад на заднем дворе. Граф Честер, как мне показалось намеренно, не сразу повёл меня в дом, сначала предложил зайти на задний двор. Там я и «пропала», увидев розовые кусты, зелёные газоны, узкие, выложенные отполированными булыжниками тропинки и огромные качели, над которыми раскинул широкие ветви большой дуб.

Этот двор был настоящей жемчужиной, казалось, что я не в столице, а где-то там, ближе к моему замку.

Было видно, что и сам дом был построен с большой любовью, как и сад, за которым явно ухаживали, не позволяя ему зарасти и поддерживая его в таком прекрасном состоянии.

Дом был необычен для красно-коричневой столицы. Светлые стены дома украшала лепнина, на входе были установлены статуи, вокруг которых тоже обвивался зелёный плющ с розовыми цветами. Всё это было настолько уютно, красиво и… тепло, что я даже не заходя в этот дом и, ещё не познакомившись с графиней Моро, поняла, что я хочу здесь жить.

Были опасения, что, когда я зайду в дом, он будет полон запаха старости и умирания, но вопреки моим ожиданиям в доме пахло уютом. Такой запах бывает в тех домах, где с утра готовят вкусные завтраки, пекут булочки и варят кашу. Такой хлебно-сливочный аромат родного дома.

Хотя мы приехали не очень рано, графиня Моро как раз завтракала. В доме было всего двое слуг. Служанка графини, которая была по совместительству кухаркой и старый дворецкий, который был, наверное, старше графини. Он еле ходил, шаркая башмаками, но при этом выглядел опрятным и чистым. На нём была дорогая с вышивкой в цветах дома Моро ливрея. Он нас и проводил в гостиную, где завтракала графиня.

Последняя из рода Моро сидела за небольшим, примерно на семь-восемь человек, столом. Увидев нас с графом, она улыбнулась одними губами, и предложила нам присоединиться к завтраку. Граф Честер оглянулся на меня, а я подумала, что недаром у восточных народов есть обычай не есть в доме врага, он работает и наоборот, и решила, что совместный завтрак, это хороший шанс сделать шаг навстречу, тем более мне очень хотелось здесь жить. Нужно сесть и вместе съесть в тарелку каши, тем более что аромат каши вызывал аппетит, сварена она была человеком умевшим это делать.

После того, как позавтракали, нам принесли воду, но я по своей привычке попросила, чтобы мне её вскипятили. Графиня удивлённо посмотрела, но я решила ничего не объяснять сейчас, договоримся, значит будет время рассказать.

Совершенно неожиданно, графиня, блеснув из-по седых бровей не по-стариковски яркими глазами, спросила:

— Расскажите о себе леди Маргарет.

***

Королевский дворец. Тем же утром

Королева Виктория всё утро провела перед зеркалом, вопреки опасениям Маргарет, королеве нравилось то, что она видела. У королевы не было комплексов по поводу своей внешности, она считала себя эталоном красоты. А кто думает иначе…те долго во дворце не задерживались.

Больше всего королева боялась, что у неё снова начнёт болеть голова, если она оставит это чудесное зеркало, как его назвала северянка, в своей спальне.

Но леди Маргарет её успокоила, сказав, что в отличие от венецианского стекла, при изготовлении этого зеркала ничего из того, что вызывает головную боль, не использовалось.

Глава 5

Маргарет

А я и не подозревала, что у меня уже появились «доброжелатели», и с упоением рассказывала графине Моро, как мне удалось поднять графство и возродить надежду в людях.

— Неужели всё это вы сделали сами? — спросила графиня, поражённая услышанным, и при этом ещё вопросительно взглянула на графа.

Я кивнула:

— Да. Конечно, вокруг были те, кто меня поддержал. Моя фрейлина, мейстер, тэны моего мужа.

— Но рядом с вами не было мужчины? — уточнила графиня, имея в виду равного мне по статусу.

— Тогда я ещё не знала графа, — ответила я и, взглянув на Джона, добавила: — И думала, что и не будет.

Джон сжал мою руку, а графиня сделала вид, что не заметила этого.

Выспросила графиня и про обет, и про то, почему мы до сих пор не получили разрешения на отложенный брак.

Услышав про архиепископа, графиня ничего не сказала, но в глазах её явно мелькнула какая-то мысль.

Закончили мы на позитивной ноте, причём графиня дала добро на моё проживание, а я, даже не посмотрев покои и остальную часть дома, согласилась сразу.

Граф во время нашей с графиней беседы смотрел то на меня, то на графиню и, видимо, не понимал, как так быстро мы двое, совершенно разного возраста — одна совсем молоденькая, а вторая стоит уже одной ногой в ином мире, — нашли общий язык. Я внутренне вздохнула и подумала: «Хорошо, что граф не знает, что на самом деле я гораздо ближе к графине Моро по возрасту, чем он думает».

С переездом решили не затягивать. Обговорили, что я могу взять своих слуг и дальше уже решить, оставлять ли тех, кто работал на графиню не постоянно.

Оказалось, что два раза в неделю приходят приглашённые уборщики, которые убирают весь дом и пополняют запас трав. Из объяснений графини я поняла, что у неё тоже была травница из Уэльса. Она с такой любовью про неё рассказывала. С печалью сказала, что та пару лет назад умерла, но оставила после себя инструкции. И поэтому у графини в доме не было живности.

Узнав, что я остановилась у лорда Фармонта, графиня настоятельно рекомендовала проверить вещи на насекомых при переезде. Сказала, имея в виду традиции Уэльса, что это беда многих богатых домов Англии:

— Леди Маргарет, мы, англичане, настолько уверены, что все должны следовать нашей культуре, что забываем брать что-то хорошее от тех, кто вошёл в империю.

Условия сделки обговорили сразу, договорившись, что бумаги потом оформят семейные мейстеры. Мы решили, что дом я всё-таки покупаю, деньги в оговорённой сумме выплачиваю графине Моро и соглашаюсь, что графиня остаётся жить в этом доме, занимая определённую его часть.

Отдельно я согласилась, что ни в коем случае не увольняю и не лишаю работы её преданных слуг и не делаю никаких переделок в том крыле, где проживает графиня Моро. Но на самом деле я и не собиралась что-то сильно менять. Однако если я задержусь в столице и успею, то мне бы хотелось сделать этот дом более комфортным. Например, обустроить ванную комнату, а возможно, попробовать провести водопровод.

За один день переехать не получилось, потому что помимо переезда меня ещё постоянно вызывали во дворец. Два раза вызывал король, которому граф успел рассказать мою идею по вывозу мусора. И один раз королева, которая вспомнила, что я хотела вручить подарки её детям.

Дети оценили только украшения и игрушки. Серебряные детские ложечки, как и изделия из валяной шерсти, оценила только королева.

Ещё несколько раз по просьбе Николаса мне пришлось выезжать смотреть помещения под мастерские. Хорошо еще, что под мясной цех граф присмотрел помещение заранее, ещё в свой прошлый приезд в столицу, и уже согласовал его выкуп с владельцем. Николас и его брат тоже все взмыленные носились, договариваясь о поставках сырья.

Друг сэра Джефри, кардинал Агорра, так и не приехал. Король торопил графа с отъездом, и тянуть больше было нельзя.
Графу удалось отсрочить свой отъезд ещё на два дня. И мы уже обговаривали план, как поступить, если кардинал приедет, когда графа в столице уже не будет. Мне казалось, что Джон волновался об этом даже больше, чем я. Возможно, что я не совсем отдавала себе отчёт в сложности средневековой коммуникации, но мне казалось: что такого? Приду и поговорю. Тем более что у меня было письмо от сэра Джефри.

— Маргарет, он кардинал. Ты для него лишь женщина, которая сама не может верно принимать решения, — сказал мне Джон.

Глядя на моё возмущённое лицо, граф улыбнулся:

— Я так не думаю, Маргарет.

И тогда мы решили, что граф попросит короля о помощи. Я видела, что Джону не хотелось вовлекать короля в открытое противостояние с архиепископом, но, видимо, другого выхода не было.

***

Королевский дворец.

— Что-то часто у тебя стала бывать эта провинциальная леди, — королева и король сегодня ужинали вдвоём.

Им редко это удавалось, но когда удавалось, то они старались не говорить о делах, потому что на таких ужинах за столом присутствовали и дети.

— Она предложила интересную идею, и я приглашал её рассказать подробности, — ответил король, не удивившись, потому как королева, обладая относительно живым умом для своего времени, иногда интересовалась делами королевства.

Королева, сама не зная почему, стала замечать, что переживает каждый раз, когда леди Маргарет посещает дворец, а она узнаёт об этом от фрейлин.

— Ты не мог бы сказать леди Маргарет, чтобы она заходила ко мне, — попросила королева супруга. — Мне тоже интересно с ней пообщаться.

— Конечно, дорогая, — король не хотел больше говорить о делах и поэтому обратился к детям: — А вы что сидите молчите? Расскажите, чему новому научились?

Королеве показалось это плохим признаком, что муж резко оборвал разговор о Северной леди.

И после того как муж уснул, обычно семейные ужины заканчивались в супружеской спальне, королева, взяв подсвечник, подошла к зеркалу и посмотрела на своё лицо, которое в неровном свете свечей казалось будто бы испачканным.

Глава 6

Королевский дворец

— Ваше Величество, — граф Честер с раннего утра был во дворце, хотелось есть и пить, но надо было обсудить и личное, а не только инструкции для будущего посольства, — есть ещё один вопрос, позволите?

Королю тоже непросто дался этот разговор, потому как здесь многое зависело от того, как настроен король Шотландии. Король Стефан был готов признать Шотландию независимой, но на определённых условиях. Сейчас шотландцы захватили часть территории, которую Англия считала своей. Также вся торговля с Ганзой облагалась налогом. И это король Англии тоже хотел сохранить, считая, что море — это территория его королевства.

Граф Честер убеждал короля, что можно пойти и на большие уступки.

— Всё это ограничено во времени. — говорил граф. — Поверьте, Ваше Величество, договор всегда можно признать недействительным. Но это позволит вам решить внутренние проблемы и собрать силы.

На этом совещании присутствовали и самые близкие советники. Но вот сейчас, когда все пункты были согласованы, все варианты, которые граф мог использовать в своих переговорах, подтверждены, граф и король остались вдвоём.

— Я оставляю свою невесту одну, — начал граф Честер, — и мы не успели передать прошение напрямую в Рим.

Джон Честер рассказал королю о том, что они тщетно ждали, когда появится кардинал Агорра. И вот завтра посольство отбывает, а с кардиналом так и не удалось поговорить.

— Что ты хочешь, друг мой? — голос короля звучал устало.

— Ваше Величество, помогите леди Маргарет с прошением в Рим, — граф знал, что просит почти о невозможном. У короля и так были сложные отношения с церковью, а здесь практически прямая конфронтация с архиепископом.

Король молчал.

Он думал, что, вероятно, эта необычная леди настолько дорога его другу, что он решился поставить своего короля под удар.

— Джон, ты просишь о невозможном, — король решил напомнить графу, кому он служит. — Я не могу сейчас открыто выступить против архиепископа.

— Тогда дайте мне ещё два дня, Ваше Величество.

— Один день, больше не могу. Я и так каждый день просыпаюсь, с ужасом ожидая, что герцог Кентерберийский решит отыграться за своё поражение, — король вздохнул. — Ты мне срочно нужен в Шотландии. И, Джон, на карту поставлены мои интересы.

Граф Честер склонил голову, размышляя, кому ещё он может доверить Маргарет. Сын, проживая в столице, совсем распоясался, даже была мысль забрать его в Шотландию. Лорд Фармонт не обладал достаточным весом, а все остальные были либо на стороне короля, либо поддерживали архиепископа.

От короля он ехал в сторону дома графини Моро, там ждала его Маргарет. Необычная, яркая, тёплая. И почему он сдерживал себя? Ведь тогда, в Кардифе, она была готова отдаться ему. Сейчас бы у церкви не было никаких причин возражать против их брака. Обет у леди Маргарет временный, поэтому страшным грехом нарушение бы не назвали. А он мог бы взять на себя её грех.

Но она так молода. Иногда ему казалось, что в своих рассуждениях она старше и умнее. Но когда он смотрел на неё, то видел девочку, которой уже пришлось много чего пережить. И это сделало её старше и сильнее.

Размышляя таким образом, граф вошёл в дом и увидел Маргарет, сбегающую к нему по лестнице. Радостная, свежая, улыбающаяся. Не удержался и, когда она подбежала, сгрёб её в охапку и поцеловал. Так, как будто в последний раз.

***

Маргарет

Я наконец-то переехала и вот уже второе утро просыпалась в своём доме. Часть дома, которая осталась за графиней Моро, была отделена переходом, но я, уточнив у графини, насколько ей было бы интересно общаться со мной почаще, предложила приходить в общую столовую всегда, когда ей захочется. Вот и сегодня утром мы завтракали вместе.

За окном была необычная для Дувра солнечная погода, и в красивые витражи, которыми были украшены окна в гостиной, где мы завтракали, проникали солнечные лучи, проходя через цветное стекло, отбрасывая причудливые огоньки по стенам.

Сегодня у графа оставался последний день до отъезда, а прошение в Рим мы так и не передали. И я ждала его, а он с утра находился в королевском дворце, получая последние наставления и посольские грамоты. А также Джон хотел переговорить с королём Стефаном о помощи с решением нашего вопроса.

Когда в окно я увидела, что экипаж графа въезжает во внутренний двор, то, бросив взгляд в зеркало, побежала ему навстречу.

Сбегая с лестницы, обратила внимание на какое-то отчаянное выражение лица. Мелькнула мысль: «Наверное, всё плохо».

Но додумать я её не успела, потому что уже через мгновение оказалась в объятиях графа, который меня поцеловал. Поцелуй не был нежным, он был отчаянным. Так совершенно точно в местном высшем обществе невест не целуют.

Когда поцелуй закончился, граф прошептал мне в губы, глядя прямо в глаза:

— Ты веришь мне, Маргарет?

Не в силах что-то ответить, я кивнула, не совсем понимая, откуда такой вопрос.

— У нас есть только этот день и… эта ночь, — всё так же шёпотом произнёс граф.

И я наконец поняла, о каком доверии шла речь.

Глава 7

Я смотрела в глаза Джона и видела там какое-то странное отчаяние.

Я подумала: «Почему именно сегодня он вдруг сменил свою обычную сдержанность на эту отчаянную страсть? Почему именно сейчас?».

А вот я, наоборот, оказалась не готова к такой резкой перемене в наших отношениях. Мне было страшно. Страшно, что в этой, пока не до конца понятной для меня реальности я могу попасть в ситуацию, где окажусь заложницей необдуманного решения. Видимо, мой рациональный взрослый ум мешал мне отдаться на волю чувств. Я всё время анализировала последствия. Ведь, когда я очнулась в этом мире, оказалась зависимой от воли брата мужа Маргарет. И только благодаря удачному стечению обстоятельств и из-за глупости леди Эссекс мне удалось освободиться.

А сейчас? Джон — потрясающий человек для аристократа этого времени и этой реальности, но у него есть совершеннолетний сын. Что будет, если мы поженимся и, не дай бог, с Джоном что-то произойдёт? Кто будет решать мою судьбу? Король? Или избалованный наследник Джона?

И, словно в ответ на мой страх, раздался стук в дверь.

—Кто-то пришёл, — пробормотала я, опуская глаза.

Двери распахнулись, и вошёл привратник, сообщивший, что спрашивают графа Честера. Оказалось, что подъехал посланник, которого граф Честер оставлял у посольства Рима, чтобы тот сразу сообщил о прибытии кардинала Агорра в Дувр.

Странно — как только мы перестали ждать, именно в этот момент кардинал Агорра и появился. Что это, если не знак?

Посланник Джона сообщил, что кардиналу Агорра передано сообщение, и тот подтвердил, что после вечернего богослужения будет готов нас принять.

Поэтому мы только и успели, что договориться о том, кто и что будет говорить. И граф Честер поехал организовывать наш визит к кардиналу.

Всё было в лучших шпионских традициях.

Не желая, чтобы кто-то узнал, что мы собираемся через голову архиепископа связываться с Римом, граф принял меры предосторожности. Мы добирались до дома посольства тайно, в несколько этапов. Сначала я поехала к леди Лизбет одна, якобы в гости. Там я надела плащ совершенно другого цвета. К тому времени карета без опознавательных знаков, гербов и прочего была подана к чёрному ходу. Я забралась внутрь и обнаружила в этой карете графа Честера.

Вся эта таинственность вкупе с темнотой, в которой только были видны наши силуэты, создавали приподнято-авантюрное настроение, как будто бы это была игра.

Кардинал Агорра остановился в доме рядом с посольством Рима. Но прежде чем подъехать к его дому, мы сделали несколько кругов по улочкам. И только убедившись в отсутствии слежки за нами, мы подъехали к посольскому дому.

Вышли и, не снимая капюшонов, прошли внутрь дома. По всей видимости, там уже были предупреждены о том, что визит будет тайный. Нас провели тёмными узкими коридорами. Поднявшись по витой лестнице, судя по количеству пройденный витков, зашли мы на третий уровень какой-то башни.

После чего мы оказались в довольно аскетичной комнате, где стоял небольшой стул, узкая кровать, на стене висело распятие. В небольшое узкое окно проникало немного света, на столе стояла одинокая свеча. Кардинал Агорра сидел на табурете. Он был довольно молод, я бы дала ему не больше сорока лет. В свете свечи его лицо казалось старше и выглядело суровым. Высокий лоб, густые брови и тёмные глаза придавали лицу кардинала жёсткости. Цвет глаз было невозможно разглядеть при таком скудном освещении. Крупный нос и твёрдый тяжёлый подбородок выдавали в кардинале человека решительного и совсем не похожего на священнослужителя. Он, как и сэр Джефри, скорее был похож на воина, чем на священника.

Мы зашли, священник обвел нас взглядом и, не здороваясь, произнёс:

— У вас есть письмо от моего друга.

Я протянула ему письмо сэра Джеффри. Не знаю, что было написано в этом письме, но когда кардинал читал, то периодически улыбался. Я подумала, что сэр Джефри мог напомнить ему о каких-то их прошлых делах.

После прочтения письма Агорра немного расслабился и попросил нас рассказать о том, что за дело привело нас к нему.

Джон, как мы и договорились, сам рассказал ему о ситуации, в которой мы с ним оказались. Сообщил, что уезжает и что боится за мою безопасность и не хочет оставлять меня без защиты.

Агорра уточнил, точно ли архиепископ отказал. Всё же, если обеты даны светскими людьми, то архиепископ мог ограничиться штрафом. Когда Джон подтвердил, что архиепископ официально заявил, что не даст разрешения даже на отложенный брак, кардинал, устало прикрыв глаза, сказал:

— Не хочу вас расстраивать, но если архиепископ Кентерберийский принял такое решение, то даже мне, высокопоставленному лицу, который, можно сказать, «ест с Папой Римским из одной тарелки», будет сложно это решение отменить.

Мы с графом молчали и слушали, как разбивается на осколки наша последняя надежда.

А кардинал Агорра между тем сказал, что он всё равно попробует. Но всё же указал, что краткий путь — это договориться с архиепископом. А если не получится, ну что делать… придется подождать окончание обета… или тайно обвенчаться.

***

Графство Кент. Два дня спустя.

Архиепископ Кентерберийский только что получил известие, что граф Честер вместе с неизвестной леди тайно встречались с кардиналом Агорра.

«Похоже, я знаю, что это была за леди, — подумал архиепископ. — Значит, задумали обойти меня и обратиться напрямую в Рим?».

Архиепископ считал графа более здравомыслящим.

«Он же опытный политик, знает, как всё устроено. Неужели настолько потерял голову из-за девчонки, что совершает такие непростительные ошибки?» — размышлял архиепископ.

Сначала архиепископ сильно разозлился, но, когда первый гнев утих, он пришёл к выводу, что так даже лучше. Теперь, когда они сами сделали этот шаг, он получит то, чего у него пока не было. О том, что леди собирается нарушить обет, скоро могут узнать все.

Но сначала он даст леди шанс и сделает ей предложение.

Глава 8

Маргарет

Джон уехал. И вот — что я за противоречивая натура! — теперь жалела, что у нас так ничего и не случилось. Чтобы не думать и не переживать, я решила полностью углубиться в дела, тем более что дел было много.

Я денёк посидела, подумала и решила, что помимо мяса, зеркал и серебра надо что-то, что всё-таки обеспечит мне немного более комфортное существование.

В голову пришло, что можно сделать простейшие часы. Мне надоело, что я никак не могу сориентироваться в местном часовом исчислении. А ещё очень хотелось внедрить пуговицы и мыло.

Я была не особо большим знатоком, как варить мыло, поэтому предположила, что брусочков у меня не получится, и сразу настроилась на жидкий вариант.

Чтобы не думать о том, о чём мне сказал Джон перед отъездом, и не зацикливаться на мыслях о графе, я весь день потратила сначала на идеи, чем я займусь, а потом расписывала план, как я буду это делать.

А вот, проснувшись сегодня утром, снова вспомнила наш разговор, который состоялся перед его отъездом.

Разговор был в гостиной, в моей части дома. Графиня Моро посмотрела на меня укоризненно, когда поняла, что сначала мы где-то были вместе с графом, потому как приехали поздно и вдвоем. А потом, после совместного ужина, где присутствовала и графиня, и вовсе граф не откланялся на прощание, а остался со мной для продолжения разговора.

Графиня окликнула меня перед тем, как мы с графом вышли из её гостиной, где проходил ужин:

— Маргарет, вы же зайдёте ко мне, когда проводите графа?

Мы с Джоном переглянулись.

Я подумала: «Графиня Моро — прям как когда-то давно моя бабуля, бдит».

А вслух ответила:

— Конечно, Эмма. Я только провожу лорда Джона и сразу вернусь.

Графиня Моро недовольно поджала губы, но больше ничего не сказала, только кивнула.

Мы ещё в первый вечер после моего окончательного переезда решили, что будем звать друг друга по имени, и эта идея понравилась обеим.

Мы прошли с графом в мою часть дома, в небольшую гостиную, стены которой были увешаны гобеленами с изображением битв прошлого. За ними хорошо ухаживали. Некоторые из них были довольно старыми, но ни постороннего запаха, никаких других следов порчи на них не было.

— Принести что-нибудь попить? — спросила я, но граф отказался.

— Маргарет, на рассвете корабли отплывают в сторону Шотландии.

— Так рано? — почему-то я думала, что поеду в порт и провожу посольство. Видимо, что-то отразилось у меня на лице, потому что граф улыбнулся и сказал:

— Не стоит ночью ехать в порт, Маргарет.

Потом улыбка сошла с его лица, и он добавил:

— Но я хотел поговорить не об этом.

Я тоже посмотрела на графа:

— Что-то ещё произошло?

— Ты мне скажи, Маргарет. Я никогда не спрашивал тебя и не спросил бы. Но это важно.

— Спрашивай, — сказала я, даже не подозревая, о чём пойдёт речь.

— Что тебя связывало с Аланом Стюартом? — прозвучал совершенно неожиданный вопрос.

Я не стала что-то скрывать и сказала правду:

—Алан Стюарт предлагал мне стать его женой.

— И что ты ответила ему? — Джон глядел на меня, а мне хотелось рассмеяться: «Вот любопытно, если бы были варианты, неужели бы я сидела сейчас здесь, в столице Англии?».

Но, глядя на серьёзное лицо Джона, не стала ни смеяться, ни шутить. Снова сказала правду:

— Я ему отказала, Джон.

— Да, интересная ситуация, — граф Честер прикрыл глаза и потёр переносицу, как будто у него начала болеть голова.

После чего снова взглянул на меня:

— А есть ещё что-то, что тебя связывало бы с королём Шотландии?

Пришлось признаться, что я дала ему денег в долг.

Джон закрыл рукой лицо, на котором отразилось сразу много эмоций, и воскликнул:

— Маргарет! Все святые! Маргарет, никому никогда здесь этого не рассказывай!

Граф схватил меня за руки, вертикальная морщинка прорезала его переносицу:

— Кто ещё знает, что ты дала ему деньги?

— Мейстер Умло, — ответила я и поморщилась, потому что граф не рассчитал и сжал мои предплечья несколько сильнее. — Он оформлял расписки.

Граф, заметив, что я морщусь, извинился и убрал свои руки.

— Маргарет, это очень опасно. Особенно сейчас, когда Шотландия отказалась подчиняться Стефану.

Граф вздохнул, словно собираясь произнести что-то ужасное и никак не решаясь на это:

—Тебя могут обвинить в измене, если вдруг узнают, что ты обеспечила короля Шотландии деньгами.

— Но кто меня может обвинить в измене? Никто не знает про это, — испуганно спросила я, потому что измена в Англии каралась казнью. И неважно: был ты аристократом или простолюдином. От этого менялся только вид казни.

—Вот и пусть не знают. — сказал Джон Честер. — А мейстеру надо передать, чтобы уничтожил любые бумаги и упоминание о том, что ты ссудила лорду Стюарту деньги.

Дон вздохнул, пытаясь успокоиться, но, видимо, это было ещё не всё, что он хотел мне сообщить перед отъездом:

— На приёме ты спрашивала, почему архиепископ Кентерберийский так пристально смотрит на тебя и почему он не даёт согласие на наш отложенный брак.

— Да, — кивнула я, уже подозревая, что мне не понравится то, что я услышу.

И Джон рассказал: он уверен в том, что архиепископ Кентерберийский и есть тот человек, который знает о богатейшем серебряном руднике у меня на землях.

— Я больше чем уверен, что это он стоит за гибелью твоих родителей. И что он долгие годы пользовался этим рудником. А после того как ты там появилась, он потерял эту возможность и сейчас хочет это вернуть через брак своего брата, герцога Кентерберийского, с тобой.

Мне эта информация не понравилась. Архиепископ — это же почти как король. Значит, что я для него лишь муха. Захочет и прихлопнет.

— И что же теперь делать? — мне срочно захотелось вернуться в Кардиф.

А граф между тем продолжил меня пугать:

— Маргарет, я уверен, что, как только я уеду в Шотландию, тебя вызовут к архиепископу, и он начнёт вести с тобой разговоры, предлагая тебе разные варианты.

Глава 9

Я пошла к графине Моро.

Я подумала, графиня уже в таком возрасте, что ей всё равно, что подумает о ней архиепископ и … жалко, конечно, что так сложилось у неё в жизни, но у неё не осталось никого, кем её можно было бы шантажировать.

Именно поэтому я не пошла к Лизбет.

— Эмма, мне нужен совет, — я не стала ходить вокруг да около, сразу обозначила, что пришла не просто так.

Глаза старой графини загорелись, мне показалось, что на морщинистых щеках даже появился лёгкий румянец.

«А графине-то скучно», — подумала я и приготовилась рассказывать.

Рассказала о предупреждении Джона, о том, что меня пытались похитить, о роли епископа Линкольнского, о том, что происходило в моём замке, когда я только туда прибыла со своими людьми, и о роли герцога Кентерберийского во всём этом.

Пока рассказывала, мы успели с графиней два раза перекусить и даже прогуляться. Погода была хоть и не солнечная, но было тепло и не было дождя.

Единственное, о чём я умолчала, это про серебряный рудник. Но о нём мы вообще пока никому, кроме короля, не объявляли.

Возвратившись с прогулки, я вдруг поняла, что день почти прошёл.

— Эмма, прости, я тебя совсем заговорила.

— Давно я себя не чувствовала такой живой, — улыбнулась графиня Моро и спросила: — Значит, архиепископ прислал тебе приглашение на встречу?

— Да, — передала я графине записку, полученную утром от архиепископа.

— Кажется, я знаю, как тебе помочь, — хитро прищурившись, проговорила графиня. — К сожалению, сама не смогу с тобой поехать. Видишь ли, долго трястись в карете и потом ещё где-то сидеть — это уже выше моих сил. Но совет дам.

Графиня понизила голос, как будто бы кто-то мог нас услышать, и сказала:

— Советую тебе: нужно не отказываться от предложений архиепископа, а говорить с ним на его языке.

Я вопросительно посмотрела на старую графиню.

И она не преминула пояснить:

— Когда он тебе предложит выйти замуж за его брата, начни торговаться. Так у него создастся ощущение, что ты приняла его основное условие и просто хочешь получить больше. Это будет ему понятно. Это то, что он будет от тебя ждать.

Я вдруг поняла, что действительно надо не придумывать, как отказаться, а влезть в голову архиепископа, у которого есть свои представления об окружающих его людях, и сделать именно то, что он ждёт.

А графиня между тем продолжила придумывать разные варианты:

— Спроси, например, что получаешь ты, кроме красавца мужа?

«Коварство женщин вызывает уважение, потому как, в отличие от мужчин этой реальности, идущих часто напролом, женщины предпочитают действовать тоньше», — мелькнула мысль.

Теперь я была более уверена в том, что вернусь от архиепископа, а не останусь куковать где-нибудь запертой в подвале одного из монастырей. А торговаться я умела и любила.

К архиепископу я поехала утром следующего дня, с собой взяла Мэри, которая из горничных перешла в разряд камеристок. Сопровождали меня грозные тэны, которые были все приодеты по случаю переезда в столицу, некоторым даже поменяли лошадей. Не знаю, как отнесётся к этому архиепископ, потому как такой выезд был демонстрацией богатства и положения. Но если исходить из того, что архиепископ точно знает, что у меня есть серебряный рудник, то толку скрывать от него моё финансовое положение и прикидываться бедной вдовой не было.

Наоборот, такой обеспеченной женщине теперь будет маловато просто красавца мужа-герцога. Мне теперь, может, всё графство Кент подавай. А что, если уж начинать торговаться, так надо просить больше. Надеюсь, что архиепископ сам передумает брать в родственницы такую меркантильную леди.

На встречу архиепископ пригласил меня в свою загородную резиденцию, которая была расположена с западной стороны Дувра. Тоже на побережье.

Огромный замок с шестью башнями.

— Родовое гнездо Кентерберийских, — сказал капитан Сэл, подъехав к моему экипажу.

— А почему архиепископ живёт в родовом замке? — удивилась я.

— А где же ему жить? — рассмеялся капитан. — В монастыре, что ли?

— Я думала, что да, — ответила я.

— Леди Маргарет, — капитан укоризненно посмотрел на меня, — вы сейчас пойдёте разговаривать с самым влиятельным и опасным человеком Англии. Пожалуйста, не скажите там что-то подобное.

— Но почему? Я же действительно не знала! — возмущённо проговорила я.

— Он посчитает, что вы не в состоянии управлять графством, если не знаете таких элементарных вещей, — сказал капитан Сэл.

Эмма права. Даже капитан Сэл всё ещё думает, что он умнее, потому что мужчина. Мы переглянулись с сидящей напротив меня Мэри. И я, увидев скептический взгляд моей верной служанки, поняла, что капитану Сэлу в семейной жизни будет весело.

Архиепископ принял меня в огромном кабинете, посередине которого стоял большой и мощный стол. Сам архиепископ сидел почти что на троне. Сделанном из какого-то дерева, покрытого краской, из-за чего дерево приобрело тёмно-коричневый цвет, и украшенном резными фигурами. Стул был с высокой спинкой, в изголовье которой был изображён то ли ангел, то ли архангел с крыльями и с мечом.

Изображённая фигура казалась продолжением человека, сидевшего на стуле, возвышаясь исполинской фигурой у него за спиной.

Похоже, по задумке архиепископа, любой вошедший в этот кабинет должен был почувствовать себя маленькой мухой и пасть ниц перед величием того, кто сидит на «троне».

Сам архиепископ думал думу, потому что никак не отреагировал на то, что я вошла в огромную дверь, открытую для меня слугой.

Хорошо, что расстояние между дверью и столом было большое. И я пошла. Пошла чеканя шаг. В этой комнате была отменная акустика, и каждый мой шаг гулким звуком разлетался по комнате и, отражаясь от потолка, летел вниз.

Остановившись в нескольких метрах от стола, встала, смиренно дожидаясь, когда меня заметят.

Архиепископ наконец-то поднял свои воспалённые глаза.

Глава 10

— Почему Алан Стюарт, король Шотландии расплачивается серебром из Гламоргана?

И я поняла, что всё о чём мы говорили до этого, было только за тем, чтобы привести меня сюда, на продуваемую часть террасы и задать этот вопрос.

—Каким серебром? — «в полном недоумении» спросила я, — в Гламоргане нет никакого серебра.

Я улыбнулась, посмотрела прямо в глаза архиепископу, и добавила:

— У нас есть только древесина, шикарный корабельный дуб, и совсем недавно мы закупили птицу и стадо овец. Вы что-то путаете, святой отец.

Архиепископ посмотрел на меня нечитаемым взглядом, и, между нами, будто бы состоялся немой диалог: «А, ты очень непроста, леди Маргарет, но со мной тебе не тягаться.»

Ну, я тоже умела бросать такие взгляды, кто торговал на развалах в девяностые, тот знает, и мой посыл был следующим: «Я знаю, что у тебя много власти, святой отец, но у меня тоже кое-что есть в рукаве.»

Я вдруг осознала, что здесь нельзя показывать свою слабость. Джон ошибался, давая мне совет продемонстрировать архиепископу то, что я слабая изнеженная леди, которая ничего не понимает. То, что я сейчас наблюдала, указывало на то, что этот человек уважал только силу, и покажи я сейчас слабость, он бы продолжил давить на меня, в итоге, «наступив бы мне на горло».

Какое-то время мы оба молчали, размышления помогли мне пережить этот дискомфорт. Наконец, архиепископ нарушил молчание, снова задав вопрос про серебро:

— Неужели в Гламоргане нет серебра? Неужели я ошибся?

— Святой отец, я не верю, что вы можете ошибаться, и, если вы знаете про Гламорган, больше, чем я, то я буду вам очень признательна, если поделитесь, — я понимала, что «иду по краю», но с этим «святошей» только так.

То, что произошло дальше я могу объяснить только тем, что мне на самом деле было очень страшно и мои гормоны «защищали» меня, как могли, впрыскивая в кровь всё больше адреналина.

— Святой отец, если вы мне скажете, где искать серебро, потому что оно бы мне очень пригодилось для моих планов, то я буду вам признательна.

Архиепископ явно не ожидал от леди такой наглости, поэтому пошёл в «сторону» и заявил:

— Дочь моя, судя по твоему выезду ты не нуждаешься.

— Нет, конечно, я не нуждаюсь, святой отец, мне грех жаловаться, те новинки, которые мне удалось внедрить, мясо, рыба, шерсть, всё это приносит прибыль моему графству.

— Выпячивать своё богатство грех, — заявил мне этот житель дворца, размером с футбольное поле.

Я снова улыбнулась и ответила:

— Я не считаю нужным экономить на своих людях и своей безопасности.

Я не стала упоминать ни мать Агнессу, ни епископа Линкольнского, уверена, что архиепископ в курсе, но раз ситуацию «замяли», и я с этим согласилась, значит пусть останется непроизнесённым.

Я ожидала ещё пикировок и даже начала готовится, но архиепископ вдруг решил сменить тактику и «зайти с тыла».

Не отвечая на вопрос про серебро, знал или не знал, он неожиданно согласился:

— Здесь ты права, дочь моя, безопасность сеньора равно безопасность земли ему принадлежащей.

И здесь, наверное, было рассчитано, что я расслаблюсь, и будь я немного более доверчива, я бы так и сделала. Потому что уже очень хотелось выдохнуть.

Но архиепископ не привык просто так отступать, пожав плечами он мягко произнёс:

— Значит у меня была неверная информация.

И вдруг его взгляд снова стал пронзительным, и он встал таким образом, что мне пришлось смотреть на него против солнца, это было неприятно, и я даже физически ощутила вновь возникшее напряжение:

— Но ты же не будешь отрицать, дочь моя, что Алан Стюарт какое-то время жил в Гламоргане.

— Нет, конечно, — ответила я, совершенно точно не собираясь это отрицать.

— Что он там делал? — разговор превращался в допрос, а ветер между тем усилился и стало прохладнее.

Я поёжилась, и архиепископ это заметил, но не предложил перейти в более комфортное место.

— Я предоставила ему убежище, в обмен на то, что он предоставил мне своих воинов. Это было непростое время.

Я устремила свой взгляд на море, даже слегка отвернулась от архиепископа:

— Мне было страшно. У меня было мало людей, я осталась одна.

Сказав это, я резко развернулась, встав так, чтобы солнце не падало мне в глаза, и архиепископу пришлось бы сдвинуться, если он и дальше хотел смотреть мне в глаза.

— Теперь эта проблема не стоит, — сказала я, упреждая, возможное предложение защиты от церкви. «Спасибо, уже получали».

Но архиепископ спросил другое:

— И чем же графство рассчиталось с ним за то, что они защищали тебя?

Я улыбнулась, подумала: «Эх, святой отец, совсем за дурочку меня считаешь?»

А вслух сказала:

— Я предоставила ему и его людям убежище, отдала старые казармы, и лорд-стюард Шотландии с его людьми смог пережить зиму, а весной он уехал и больше я его не видела.

Внутри меня всё тряслось, я понимала, что иду по грани. Говорить правду на грани неправды очень тяжело и я старалась контролировать все свои действия. Руки становилось всё сложнее удерживать в расслабленном положении вдоль тела, ужасно чесался нос, и я знала почему он чешется.

В своё время прочитала кучу всего, как можно выдать себя. И нос, один из признаков, я запомнила про так называемый «эффект Пиноккио*», еле сдержалась, что не начать чесать, а то, кто его знает этого архиепископа, вдруг уже в этом веке такие люди как он хорошо разбираются психологических аспектах поведения, иначе как объяснить ту огромную власть, которую имеет церковь.

(*Пиноккио — персонаж сказки Карло Коллоди. Особенностью персонажа являлось то, что у него увеличивалась длина носа всякий раз, когда он лгал)

Следующий вопрос от архиепископа был уже ожидаемый:

— Дочь моя, ты ещё так молода, а уже берёшь на себя так много, может пора задуматься о том, чтобы разделить ношу?

Глава 11

Дуврский замок. Резиденция архиепископа Кентерберийского

— Дочь моя, — сказал архиепископ Кентерберийский, — в душе твоей много смятения. Я вижу, как ты переживаешь.

Архиепископ, не мигая смотрел на меня, и даже солнце ему не мешало:

—Это всё идёт от того, что ты молода, но в жизни тебе уже многое пришлось пережить.

Голос архиепископа стал проникновенным, и я подумала, что в моём мире это точно назвали бы техникой НЛП*:

—Я хочу предложить тебе переехать в Обитель. У нас есть очень хороший монастырь в аббатстве Шрусбери, святое место, намоленное, в основном туда уходят от мира вдовы и женщины не познавшие материнства. Настоятельницей там аббатиса Еления. Она сама вдова, много лет назад приняла сан и теперь помогает другим.

Голос Архиепископа с каждым словом становился всё более монотонным, он словно факир, гипнотизирующий кобру.

Мысль про кобру повеселила меня и мне удалось скинуть какую-то скованность с сознания.

Но вдруг архиепископ резко изменил тембр голоса:

—Зачем тебе весь этот двор? Зачем тебе столица? Интриги? Переезжай. Побудь в тиши обители до конца обета.

Я стояла, смотрела на этого интригана, и мне даже показалось, что от его наглости стих ветер вокруг. Как будто всё замерло: волны застыли на море, небо превратилось в нарисованную картинку.

А архиепископ между тем продолжал:

— Тебе осталось до конца обета около двух лет. Ты можешь не проводить его там целиком, но я уверен, что как только ты туда попадёшь, ты не захочешь уезжать. Душа твоя станет спокойной, светлой. Проведи хотя бы год в молитвах, воздержании, и ты тогда поймёшь, чего на самом деле хочешь.

«Ага, туда только попади, они там мен так обработают, то точно «не захочу оттуда уезжать, скользкий интриган этот архиепископ, мягко стелет, да спать в келье будет жёстко»

На какой-то миг мне стало страшно.

«А что, если он не даст мне выйти из замка? А моим тэнам сообщат, что я сама приняла решение поехать в эту обитель? Что делать? Что ответить?»

И вдруг какой-то голос внутри меня совершенно чётко произнёс моими губами:

— Нет, святой отец, я слишком люблю жизнь, чтобы помышлять о том, чтобы провести хотя бы год вдали от всего. У меня много планов, и на сегодня у меня назначена аудиенция у Её Величества.

Это, конечно, было неправдой. Но что было делать, идея про аудиенцию у королевы была единственной, что пришло мне в голову.

«А что, я сразу поеду во дворец, и сама напрошусь на аудиенцию к королеве. И поговорю с ней. Что я, в конце концов? Мне есть, что ей предложить. Главное, выбраться отсюда».

Я почувствовала, как ладони мои стали влажными и по спине скатилась капля такого же холодного пота.

Я вдруг поняла, какой ужас во мне вызывает сама мысль оказаться где-то в монастыре. Почему-то все эти монастыри представлялись мне каменным мешком, из которого нельзя выбраться. Хотя, с другой стороны, вспоминая ту провокаторшу, матушку Агнессу, она ведь не только вышла, но и провернула целую операцию по моему похищению.

Но я не матушка Агнесса, у меня на жизнь были совсем другие планы.

Подумала: «Нет, ну каков интриган этот архиепископ Кентерберийский! Как всё завернул!»

А вслух сказала:

— Благодарю, святой отец, за наставление. Могу ли я прийти к вам на исповедь?

«Боже… — подумала я. — Что я несу? Какая исповедь, какой святой отец?!» Но кто-то говорил моими губами.

— Конечно, дочь моя, — расплылся в змеиной улыбке архиепископ. — Но подумай над моим предложением. Возможно, сейчас оно тебе кажется неуместным. Но я вижу, что тебе нужно побыть одной, поразмыслить, провести время в молитвах.

После этого архиепископ развернулся и пошёл вдоль террасы. Ни слова не сказал, не пригласил идти за ним, просто развернулся и пошёл. Мне ничего не оставалось, как пойти вслед за ним.

Было страшно: а вдруг он свернёт куда-то в сторону? Но архиепископ шёл тем же путём, каким мы выходили на эту огромную террасу.

У дверей своего кабинета он остановился, развернулся, и кивнув в сторону охраны произнёс:

— Тебя проводят, дочь моя.

Поле чего, не прощаясь и ничего больше не говоря, зашёл в кабинет. Дверь за ним захлопнулась.

Я осталась стоять напротив двух охранников. Они стояли как истуканы. Попробовала до них «достучаться»:

— Кто из вас меня пойдёт провожать?

Охранники продемонстрировали нулевые эмоции. Мне даже захотелось их пощупать, чтобы узнать, они вообще живые или просто искусно сделанные копии людей?

Но делать было нечего, не ломиться же снова в кабинет архиепископа, мне вообще больше не хотелось попадаться ему на глаза. Я развернулась и пошла искать выход сама, понадеявшись, что память меня не подведёт.

Когда я уже начала паниковать, что, словно в лесу хожу по кругу, передо мной открылся «прекрасный вид» на входные двери. Захотелось от радости станцевать, но я подумала, что человек в сутане, стоящий возле этих дверей может не так понять, ещё признают одержимой. Поэтому усилием воли подавила в себе это прекрасное желание и направилась к дверям.

— До свидания, — пропела я, недвусмысленно встав прямо возле дверей.

Человек даже не сделал вид, что собирается открыть дверь. Посмотрел мне за плечо, у мен внутри всё похолодело, и я тоже резко развернулась. Позади никого не было.

— Дверь откройте, — ещё вежливо, но уже громко сказала я.

Он снова посмотрел за моё плечо, но, видимо, не дождавшись никого, всё же открыл.

Когда я вышла за пределы замка, мне показалось, что воздух стал слаще, когда я вдохнула его всей грудью. Конечно, когда мы поедем в Дувр, запах нечистот окраин столицы никуда не денется… Но почему-то теперь меня это не смущало.

Капитан Сэл внимательно посмотрел мне в лицо:

— Всё в порядке, леди Маргарет?

— Едем отсюда, — сказала я, забираясь в карету. — И как можно быстрее.

— Домой? — спросил капитан.

— Нет, в королевский дворец.

Глава 12

Шотландия. Джон Честер

Сейчас, стоя в ночи, граф Честер не собирался решать никаких серьёзных проблем. Тем более что Шотландия, по его мнению, всё равно выйдет из-под юрисдикции Англии, особенно если ему удастся договориться с шотландским королём.

— Тебе есть где ночевать? — спросил он у этой несчастной Фрэн Ламонт.

Она медленно покачала головой.

— Здесь есть кто-нибудь, к кому ты можешь пойти? — продолжил граф. — Дом, в котором ты живёшь?

Она снова отрицательно замотала головой.

— Ты живёшь на улице? — переспросил граф Честер.

На этот раз девчонка согласно кивнула.

Он видел безумие, мелькающее в её глазах, но не мог позволить себе оставить её на улице. Пусть даже она могла быть опасной, пусть в ней было что-то от фанатички или одержимой. Он распорядился, чтобы её временно приютили в одной из комнат для слуг в выделенном им доме, но с обязательным условием: запирать дверь на ночь.

Граф помнил, что в Англии было пару случаев, когда женщины, особенно из высшего общества, теряли рассудок. И даже запертые двери не спасали от трагедий. Он знал истории, когда сошедшие с ума аристократки устраивали пожары, поджигая дома.

Он надеялся, что слуги отнесутся к ней с сочувствием, но не потеряют бдительности.

А на следующее утро за посольством Англии уже приехали. Это было неожиданно рано, и граф Честер посчитал, что это хороший знак. Изначально предполагалось, что они просидят в Абердине не меньше двух недель.

«Интересно, — подумал граф, — кого прислал король Шотландии, чтобы встретить английского посланника?».

План, который обсуждался заранее и был утверждён самим королём Стефаном, граф Честер предложил лично. Конечно, можно было отправиться туда, где находился герцог Кентерберийский, засевший в замке Берик на самой границе Шотландии. Но Джон настоял на другом. Он считал, что если прибыть сначала в Абердин, город, близкий к центру страны, то это даст возможность начать переговоры с королём Шотландии как можно быстрее.

Из Абердина граф Честер мог быстро добраться до сердца Шотландии и встретиться с королём один на один. Если переговоры пройдут успешно и удастся заключить соглашение, тогда он продолжит путь к границе, туда, где уже скапливаются основные военные силы, но уже с подписанным договором, и сможет убедить Кентерберийского отступить.

В случае же, если шотландский король решит отказаться от переговоров и в худшем варианте прикажет отрубить голову английскому посланнику, тогда в игру вступит герцог Кентерберийский. Этот силовой сценарий был продуман и даже предусмотрена дополнительная поддержка. Но он не являлся приоритетным.

Король Стефан, как и сам граф Джон Честер, рассчитывал договориться.

***

Англия. Маргарет

Пока мы ехали к Королевскому дворцу, я успокоилась и успела проанализировать всё, что сказал мне святой отец и что я ответила ему. Ничего криминального в своих словах я не нашла, разве что позволила себе больше эмоций, чем следовало бы. Но, с другой стороны, я же женщина и, скорее всего, он именно этого и ожидал.

Если бы я вела себя холодно и сдержанно, ещё неизвестно, чтобы он решил. Но то, что это был не последний наш разговор, я знала точно. Такие, как архиепископ, от своего не отступаются. А мой серебряный рудник он точно считает своим.

Во дворец меня пропустили без проблем. Видно, уже привыкли к тому, что я бываю здесь почти каждый день. Но в этот раз я попросила проводить меня не к королю, а к королеве и узнать, может ли она меня принять.

Что удивительно — принять меня Её Величество согласилась сразу. Единственное, что омрачило наш разговор, — при ней находилась леди Ребекка, её фрейлина и близкая подруга, которая сразу начала сверлить меня подозрительным взглядом.

— Что привело вас сюда, леди Маргарет? — спросила королева.

Начала я с извинений:

— Ваше Величество, простите, что не согласовала визит заранее. Последние дни были для меня непростыми, особенно после отъезда лорда Честера.

Обратив внимание, что королева слушает внимательно, и осмелев, продолжила говорить то, что продумала, пока ехала сюда:

— Сегодня я вспомнила, что давно хотела поговорить с вами. Я собираюсь заняться одним очень интересным делом.

— Леди Маргарет, — королева улыбнулась, — я даже не сомневаюсь, что ваши новинки будут интересными. После того как вы представили зеркало, мы уверены, что вам можно доверять.

Я присела в реверансе, поблагодарив за комплимент:

— Спасибо, Ваше Величество. Это очень ценно для меня. Теперь я собираюсь делать душистое мыло.

— Ты имеешь в виду эту чёрную гадость, пахнущую жиром и поташем? Это ты хотела сказать, леди Маргарет? — перебила меня Ребекка.

— Нет, — спокойно ответила я, — это будет средство, которое будет очищать кожу, как мыло из поташа и золы, но не сушить её. И при этом оно будет пахнуть теми ароматами, которые нравятся нам, женщинам.

Я улыбнулась:

— Я заехала, чтобы спросить, какой аромат больше всего нравится вам. Я собираюсь сделать несколько образцов, протестирую сначала на себе, потом предложу попробовать своей подруге, леди Лизбет Фармонт. И если всё понравится и не возникнет вопросов, то сделаю образец специально для вас.

— Я тоже готова принять участие в этом… как вы сказали? — вмешалась леди Ребекка. — В тестировании.

— Учту, леди Ребекка. Может, сразу скажете, какой аромат предпочитаете?

Оказалось, королева любит жасмин, а леди Ребекка — сирень.

«Как любопытно», — подумала я, что мы совпали с леди Ребеккой. Мне тоже больше всего нравилась сирень, особенно в сочетании с лёгким мыльным запахом. Ну что ж, отлично, меньше возни.

Так я оправдала свой визит и уже собиралась уехать. Но королеве было скучно, и она пригласила меня остаться на лёгкую трапезу. Мы прошли в небольшую гостиную.

Королева предупредила, что король редко появляется на подобных обедах, поэтому всё будет по-простому: она, несколько фрейлин и их пажи.

Глава 13

Я понимала, зачем король вызвал меня. Скорее всего, ещё когда я только приехала во дворец, ему сразу же доложили о моём прибытии. А у нас с королём и его советником, сэром Сэмюэлем Гарриетом, оставались недоговорённости в вопросе производства галет для флота. Король как-то мельком задал этот вопрос, но я на него так и не ответила, подумала: «Пронесёт». Не пронесло.

У меня был договор с ганзейцами, который нарушать было нельзя, иначе последствия были бы непредсказуемыми, а посоветоваться было не с кем. Лорд Честер уехал, графиня Моро в подобных делах мало что понимала, а леди Лизбет, с которой я попыталась поговорить, пообещала спросить совета у мужа. Но тот предпочёл не брать на себя никакой ответственности и ловко ушёл от ответа.

Я понимала, что избежать разговора с королём не удастся, но рассчитывала, что это произойдёт, когда граф Честер вернётся. Но это я так предполагала, а у короля были другие планы. Ну что же... Значит, будем действовать по ситуации.

Я вошла в кабинет Его Величества.

— Ваше Величество, — сделала я глубокий реверанс.

— Проходите, леди Маргарет, присаживайтесь, — сказал король.

Он выглядел благодушно. В кабинете уже находился сэр Сэмюэль Гарриет. Я сразу поняла, что мои худшие ожидания оправдались.

— Как удачно, что вы заехали во дворец, — заметил король.

— Да, Ваше Величество, — ответила я, — я заехала к Её Величеству обсудить дамские вопросы.

Король взглянул на меня с лёгкой улыбкой:

— Ну, помимо дамских вопросов, леди Маргарет, у вас есть ещё и вопросы почти государственного значения.

Я сделала удивлённый вид, словно не понимала, о чём речь.

— Ваше Величество, я не понимаю, — промолвила я.

— Мы с вами на днях начали обсуждать вопросы обеспечения флота продовольствием, которое не портится, — напомнил король.

— Да, Ваше Величество, — кивнула я, — и я обещала сделать вяленые колбасы и подумать о том, чтобы производство работало не только на свободную продажу, но и на заказы для армии и флота.

— Это похвально, — сказал король. — А что насчёт галет?

Я замолчала. Лорд Сэмюель сидел напротив и смотрел на меня, король ждал.

— Леди Маргарет, мы знаем, — прозвучало от лорда Сэмюеля, — что галеты — это ваш рецепт.

Я взглянула на короля. Что мне оставалось делать?

— Да, Ваше Величество, лорд Гарриет, я их действительно придумала, — призналась я. — Это произошло в тот момент, когда я стояла перед выбором: остаться приживалкой в замке эрла Эссекса или уехать на пугающий Север. Тогда я стала думать, что могло бы помочь мне в пути... И так появились галеты.

В этот момент сэр Сэмюэль Гарриет, вытянувшись через стол, спросил:

— Вы их придумали? И что дальше?

— Я продала рецепт ганзейцам, — спокойно ответила я.

Король и сэр Гарриет переглянулись с тем самым видом, который говорил: «Ну, я же говорил!».

— Но как? — удивился король.

— Вот так, Ваше Величество, — объяснила я. — Я была одна, без денег. Всё, что у меня было, ушло на перевозку людей и вещей. Когда ганзейцы заинтересовались рецептом, я согласилась его продать.

— А теперь? — спросил король.

— Теперь я не могу в течение трёх лет продавать этот рецепт кому-либо ещё. Но могу производить галеты для собственного использования.

Король и сэр Гарриет снова переглянулись, и это мне совсем не понравилось. Я чуть было не сказала: «Ваше Величество, я столько не съем».

Похоже, выхода у меня не оставалось.

— Итак, леди Маргарет, — заговорил король, — есть ли способ, который поможет нам обойти ваш договор с ганзейцами?

— Ваше Величество, я не очень сильна в юридических тонкостях, — призналась я. — Единственное, что было между мной и Ганзой, что можно отнеси к нарушению договора с их стороны, — это то, что они пытались меня похитить.

Сэр Гарриет хлопнул ладонью по столу.

— Так что же вы молчали?! Вот оно! Вас пытались похитить, а вы кто? Та, кто знает секреты. Это значит, что ганзейцы пытались украсть секреты Англии!

Я смотрела на сэра Гарриета, поражаясь хитросплетению его ума и тому, как ловко он всё вывернул.

После перевела взгляд на короля:

— И что теперь?

— Теперь мы сами, — ответил Его Величество.

— А мне что делать?

— Леди Маргарет, — сказал король, — напишите, пожалуйста, список всего, что вам необходимо для запуска производства галет в достаточном количестве для флота. Мы обеспечим вас всем, что потребуется.

И тогда я поняла, что у Англии будут корабли, способные долго плавать без пополнения припасов. И мне стало любопытно, как это изменит дальнейшие события в истории мира. Но долго на эту тему мне поразмышлять не дали, потому что на этом Его Величество закрыл тему.

А ещё мне очень хотелось поговорить про архиепископа Кентерберийского, но вместо этого я осторожно спросила:

— Нет ли известий от графа Честера?

Король слегка нахмурился:

— Пока нет. Единственное, что нам сообщили, — он достиг берегов Шотландии. Если будет что-то важное, леди Маргарет, вы узнаете об этом.

По глазам Его Величества я поняла, что он знает, что я встречалась с архиепископом, но говорить об этом не желает. Поэтому мне пришлось промолчать.

Я откланялась и уже выходила из кабинета, когда Его Величество снова меня окликнул:

— Будем ждать вас здесь через день со списком того, что вам необходимо.

Я поклонилась и вышла. До кареты меня провожал королевский гвардеец, поэтому никто из встречавшихся нам по пути вельмож ничего не сказал и не сделал. Так я без происшествий дошла до выхода, ни с кем не разговаривая, но со всеми раскланиваясь.

Пока я ехала домой, размышляла, что, похоже, разбираться с архиепископом Кентерберийским мне придётся самой. Король ясно дал понять, что он не вмешается. А с королевой... С королевой мне ещё предстоит объясниться. Для этого мне нужно срочно закончить мыло, точнее, мыльный гель, и попасть к королеве на приём до того, как она проведёт свои беседы с леди Ребеккой.

Глава 14

Королева не слышала, что речь шла о производстве галет, поэтому, как только она услышала последнюю фразу, сказанную мягким голосом короля Стефана, ей показалось, что в груди появилось жжение, и её душу сжала боль. Она хотела было зайти к мужу, но дверь, всегда открытая для неё, оказалась заперта. Это только усилило её подозрения.

В тот вечер в королевских покоях было грустно.

— Почему вы такая молчаливая? — спросил король Стефан супругу.

— Мне кажется, что ты уделяешь слишком много внимания другим вопросам, а не семье, — ответила леди Виктория.

Король рассмеялся:

— Моя дорогая, вы выходили замуж за короля, а не за горшечника. Конечно, у меня всегда будут другие дела.

Королева лишь вздохнула. Про себя же подумала: "Ага, особенно если у этих дел тёмные локоны и мраморно-белая кожа".

Вслух же королева спросила:

—Стефан, вы сегодня вызывали к себе леди Маргарет. Скажите, она важна для вас?

— Безусловно, — ответил король, имея в виду важность изобретений леди для государства.

Но королева поняла его по-своему. И ревность, словно скользкая чёрная змея, вонзила свои ядовитые зубы в её сердце.

«Неужели леди Ребекка права?» — подумала она. — «Может, леди Маргарет действительно лживая тварь, которая смеётся надо мной?»

Всё внутри королевы Виктории говорило, что она ошибается. Но её тёмная сторона шептала другое, напоминая о прошлых фаворитках короля.

Яркие и интересные женщины были изгнаны самой королевой. Но сейчас при дворе появилась та, что могла бы стать интересной королю, и эта была леди Маргарет. И если подозрения королевы подтвердятся, то она согласится на предложенный леди Ребеккой план.

План заключался в том, чтобы скомпрометировать леди Маргарет, и выслать её из столицы. И приём во дворце, который должен состояться через несколько дней, отличный повод для этого.

На душе у королевы было тяжело. Она вздохнула и ушла в спальню. Дополнительным признаком того, что леди Ребекка была права стало то, что этой ночью Его Величество сегодня в опочивальню к супруге так и не пришёл

***

Маргарет

В конце недели должен был состояться приём в королевском дворце. К сожалению, королева не оставила мне выбора, сказав, что мне нужно было обязательно там появиться. Я подумала, что заодно возьму с собой подготовленный список, который обещала королю Стефану. То, что мне было необходимо от Короны, чтобы начать производство галет.
Ну, собственно говоря, от Короны мне нужно было немного, потому как я решила, что лучше уж организую производство на собственные средства. И мои секреты так долго, насколько возможно, останутся со мной. У короля и его советника решила попросить выделить землю и здание. Но, поговорив с Николасом, выяснила, что если с землёй вопросов, скорее всего, не будет, то со зданием возникнут сложности. То, что было уже построено, для пищевого производства не подходило. Николас уже знал те требования, которые я предъявляла, и, объехав почти весь Дувр, вынес вердикт:

— Леди Маргарет, всё старое, грязное. Вычистить можно, но уйдёт много времени. Гораздо проще сразу заново строить.

Это я понимала. Но строительство в этом времени было делом не быстрым. Деревянные строения нам не слишком подходили, потому что надо было сразу ставить печи. Поэтому попросила Николаса отправить брата поискать не в самом Дувре, а поблизости.

Всё остальное мы, обсудив с Николасом и Вилли, решили, что можно будет организовать быстро. Поставить печи, заказать металлические противни труда не составит. Такие же печи мы ставили для производства копчёностей, ведь пока других технологий не существовало. И всё, что требовалось, — это возможность разогреть до нужной температуры. А дальше всё зависело от рецепта и мастерства.
Заодно с Николасом обсудили и привлечение стекольщиков для производства зеркал. Я хотела взять одну мастерскую и полностью сделать её своей. Но Николас отговорил, сказав, что лучше взять нескольких мастеров, дабы не зависеть потом от одного.

Такой подход мне тоже понравился. И кандидатов для стекольных мастерских, которых братья Умло мне подобрали, мы как раз рассмотрели за пару дней до приёма в королевском дворце. Николас рассказал, что есть зачатки формирующейся гильдии, которая пытается противостоять ганзейским торговцам. Обсудив это, мы решили, что нам нужно поддержать именно эту гильдию, взяв её под контроль. И если договоримся с этими ремесленниками, то очень скоро производство зеркал можно будет поставить на промышленный поток. Ведь сейчас было четыре стеклодувные мастерские, причём одна из них работала исключительно на церковь, а вот три другие пытались работать самостоятельно. Но делали очень простые вещи, а зеркала не делали вообще. И после общения с Николасом мастера очень обрадовались такой возможности.

Единственное, что меня волновало: как мы сможем сохранить тайну производства? Но Николас уверил меня, что внутри гильдии предпринимаются все меры для защиты своих секретов.
Я даже сама встретилась с представителями организации. На встречу пришли двое довольно пожилых мужчин. Одеты были прилично и чисто. Как потом поведал Николас, он немного «поработал» с ними, намекнув, что его леди не любит, когда от людей плохо пахнет. И те были вынуждены привести себя в порядок. Я подумала, что лишняя чистота ещё никому не вредила, поэтому всё Николас сделал верно.
Намеренно встретилась с ними в небольшой гостиной, где на треноге было установлено зеркало. Первую часть разговора они только и делали, что косились на него, и я разрешила им подойти и посмотреть.

Мужчины осторожно подошли и, явно еле удерживаясь от того, чтобы не начать трогать зеркало руками, долго стояли перед ним.

Наконец тот, кто выглядел старше, заставил себя оторвать взгляд от зеркала и спросил:
— Леди, мы тоже сможем делать такое?
— Сможете, если я пойму, что вы готовы трудиться, хранить тайну и не продавать её на сторону, — ответила я. — Работать ваша гильдия будет под моим… — здесь я никак не могла придумать, каким словом заменить «товарный знак». Выручил меня Вилли:

Глава 15

Шотландия.

Наконец, спустя сутки, они добрались до входа в долину, где должна была состояться встреча. Там было небольшое поселение, принадлежавшее клану Кэмерон, сопровождавшему английское посольство. Здесь их разместили в домах, накормили, позволили отдохнуть и привести себя в порядок. Открытой ненависти, как в других местах, Джон Честер не замечал.
— Когда приедет ваш король? — спросил он одного из стариков.
— Скоро, — ответил тот, косясь на Фрэн, которая возилась с посудой. Когда она вышла, старик спросил:
— Лорд, зачем тебе сумасшедшая дочь Ламонта?
— Она попросила защиты, — сказал Джон Честер.
— Король будет недоволен, — пробурчал старик.
— Он король, — спокойно ответил Джон, — а король должен принимать решения, исходя из интересов своей страны.
— Но она ведь шотландка, — пробормотал старик.
— Тогда почему вы её не убили? — резко спросил Джон, — почему она босая бегала по Абердину, прося справедливости?
Ответа у старика не нашлось.
— Может, ты и прав, англичанин, — сказал он наконец, — пусть решит наш король.

Но Алан Стюарт не был бы Стюартом, если бы явился вовремя. Он пришёл ночью.

Когда тихо стукнула дверь, чутко спавший Джон Честер, нащупал кинжал, спрятанный под шкурой, и встал. Его кровать стояла в закутке за занавеской. Граф Честер прижался к стене, готовы бросится на того, кто первый попытается войти и напасть на него.

Вдруг раздался женский визг. Джон сорвал занавеску, выскочил наружу с кинжалом в руке и увидел… шотландского короля, который пытался оттолкнуть визжащую, словно кошка, Фрэн Ламонт, бросавшуюся на него.
— Ваше Величество, — сказал Джон, опуская кинжал.
— Здравствуй, лорд Джон, — сказал король Шотландии, которого Джон совсем недавно видел у Маргарет в замке, — рад, что приехал именно ты.
Алан Стюарт, наконец, справился с Фрэн, и она отбежала и спряталась за спину Джона Честера. Король прошёл к столу и сел.
— Расскажи, — сказал Алан, не задавая вопрос, но удивлённо глядя на графа и на Фрэн Ламонт, которая всё ещё дрожала то ли от страха, то ли от ненависти.
— Расскажу, — сказал Джон, и мягко обратился к девушке:
— Фрэн, тебе придётся выйти.
Джон не нравилось, что её глаза снова налились безумием. Он позвал охрану и попросил отвести её к какой-нибудь женщине.
— Где ты её нашёл? — спросил Алан Стюарт.
— В Абердине, — ответил Джон Честер, — она просила английской справедливости.
Алан Стюарт громко рассмеялся:
— Только сумасшедшая может просить английской справедливости! Разве бывает английская справедливость?
Джон Честер, опытный дипломат, не стал реагировать на провокацию:
— Я приехал договариваться о мире, Ваше Величество, нам не нужна новая война, ни моему народу, ни королю Стефану.
Алан Стюарт внимательно посмотрел на него:
— Хотел бы я верить тебе..., но я не могу верить Англии.

Тогда Джон добавил:

—Но нам придётся искать компромисс, иначе снова прольётся кровь, и не только английская, но и шотландская.

— Скажи мне, Джон, — спросил Алан, — просто, по-мужски, как Джон Алану, не королю, а Алану Стюарту, мир возможен?
Джон Честер осторожно ответил:
— Мир возможен, пока на престоле король Стефан, что будет потом, не знает никто.
— У нас то же самое, — кивнул Алан, — но землю, завоёванную кровью моих людей, я не отдам.
Граф Честер понял, что простых переговоров не будет.
— Тогда давай обсудим условия мира, — сказал он, — у меня тоже есть для тебя предложение и возможно, оно покажется тебе выгодным.

***

Дуврский замок. Резиденция архиепископа Кентерберийского

Граф Честер-младший впервые посещал Дуврский замок. Тогда, когда праздновалась свадьба младшего герцога Кентерберийского, он был ещё слишком молод, чтобы присутствовать на торжестве, а буквально через год после свадьбы супруга герцога умерла, и с тех пор в замке празднества не проводились.

Замок был разделён на две части, половина замка была светская, и она принадлежала герцогу Кентерберийскому, а вторая половина церковная, считавшаяся резиденцией архиепископа.

Молодой граф Генри Честер шёл по гулким коридорам и думал, что жить здесь он бы не хотел. Из всех замков ему больше всех нравился Карнарвон, но в столице было гораздо больше возможностей для такого молодого, красивого и богатого человека, как он.

«Ну вот что от меня понадобилось архиепископу, вот в чём вопрос», — мрачно подумал он.

Накануне он получил записку, которую принёс один из монахов, с просьбой явиться в резиденцию архиепископа утром следующего дня, молодой граф не мог проигнорировать такое приглашение. Он даже не поехал в Весёлый квартал, понимая, что, если поедет, то вряд ли утром будет выглядеть достаточно благообразно для визита к главе церкви.

— Проходи, сын мой, садись, — прозвучал доброжелательный, почти отеческий голос архиепископа, и он указал графу на большое кресло, установленное прямо перед столом, из-за которого архиепископ поднялся, чтобы встретить молодого человека.

Граф Генри Честер, как и полагалось, приветствовал архиепископа, склонился над его рукой и слегка коснулся губами огромного красного камня архиепископского перстня.

— Вызывали меня, святой отец? — вежливо спросил он.

Архиепископ, дождавшись, когда Генри усядется на стул, обошёл стол и сев напротив графа тяжело вздохнул и печально посмотрел на молодого человека.

— Звал, — подтвердил он, — я хотел обсудить с тобой твоё будущее.

Граф заёрзал на неудобном стуле. После того, как архиепископ сел на свой «трон», оказалось, что граф сидит гораздо ниже архиепископа и даже при своём росте, ему надо вытягиваться, что видеть главу церкви. То есть его стул оказался ниже, чем стул архиепископа, хотя сначала ему показалось, что они одинаковые.

Генри Честер беспокоился, потому что никак не видел своё будущее, связанным с церковью. Архиепископ, заметив его терзания, вновь улыбнулся по-доброму, почти отечески.

Глава 16

Маргарет

Сегодня утром неожиданно пришло приглашение от короля, в котором было указано, что я должна срочно явиться во дворец. На словах слуга передал, что пришли известия от графа Джона Честера. Конечно, я, не мешкая, собралась и уже хотела поехать, но меня остановила графиня Моро, «отругала» за внешний вид и заставила переодеться в соответствующий этикету наряд и сделать причёску. На это ушло больше часа, но леди Моро была бескомпромиссна в этом вопросе.

Я так спешила к Его Величеству, что совсем забыла предупредить Её Величество о своём визите, как я делала ранее, когда приезжала во дворец. Я чувствовала, что ей приятно, что сначала я всегда иду к ней, чтобы у неё не возникло никаких лишних мыслей на мой счёт. Я ведь помню, как смотрела леди Ребекка и как переглядывалась с королевой, когда меня прямо от королевы пригласили к королю.

А я, со всеми своими заботами, так и не нашла времени поговорить с Её Величеством наедине, объяснить, что у меня с королём исключительно деловые отношения. Но сейчас, получив информацию, что пришли новости от Джона, я была так обрадована, что обо всём этом попросту забыла.

К кабинету Его Величества я буквально прибежала по длинным коридорам дворца, и остановилась, запыхавшаяся, решив сначала перевести дыхание. Даже попросила капитана охраны сразу не докладывать о моём прибытии. Только когда смогла спокойно дышать, улыбнулась ему и попросила передать, что я прибыла. В кабинет меня пригласили почти сразу.

В кабинете находились король Стефан, лорд Сэмюэль Гарриет и ещё один мужчина, вероятно кто-то из советников. Имени его я не знала, но король представил его:

— Это лорд Бонвилл, он будет заниматься всей этой историей с ганзейцами, касательно монополии на галеты.

Лорд Бонвилл был чем-то похож на лорда Гарриета, такой же высокий и худой, но заметно моложе.

— У меня для вас радостное известие, — сказал король, — мы получили посольскую почту, и там есть письмо от графа Джона Честера для вас лично.

Я поблагодарила Его Величество и с нетерпением ждала, когда мне передадут письмо. Взяв в руки свёрнутое, в виде свитка письмо, я уже собиралась откланяться, но вдруг заметила, что все застыли и смотрят на меня.

— Ваше Величество, я что-то должна сделать? — спросила я с недоумением.

— Было бы хорошо, если бы вы прочитали письмо здесь, — ответил король.

Я возмутилась, но сдержалась, позволив себе лишь лёгкую улыбку:

— Но, Ваше Величество, это же личное письмо.

Лорд Гарриет вмешался:

— Письмо от посла Его Величества, находящегося в стране, с которой может начаться война не может быть личным, леди Маргарет, поэтому, пожалуйста, вскрывайте и читайте вслух.

Пришлось подчиниться.

В письме, по сути, почти ничего слишком личного или интимного не было. Джон описал морское путешествие до Шотландии, высадку посольства в Абердине, передал мне привет от мэра Абердина и упомянул, что подобрал некую Фрэн Ламонт, шотландскую девицу, обезумевшую на почве несчастной любви и гибели отца. Она взывала к английской справедливости, и Джон решил привезти её в Англию и устроить в монастырь, потому что в Шотландии, по его словам, ничего подобного нет.

Я подумала, что это интересный поворот судьбы, девушка, которая когда-то хотела проклясть меня, отвадив от своего жениха, сама обезумела, а теперь мой жених спасает её участи пропасть одинокой и всеми брошенной. Я не очень понимала мотивов Джона, но уже давно осознала, что в жизни ничего не происходит просто так, всё происходит для чего-то.

Дальше Джон писал, что скучает, спрашивал, есть ли какие-то новости по нашему вопросу, и просил не писать ему ничего подробного, а передать всё через Его Величество.

Король кивнул, и мне принесли писчие принадлежности. Я написала несколько строчек, уже собралась запечатать письмо, но меня попросили зачитать вслух и его. И только после этого мне позволили использовать воск, и я запечатала письмо, прижав к нему свой серебряный перстень.

— Вы можете что-нибудь передать на словах, — предложил Его Величество.

— Пока по нашему с графом вопросу новостей нет, Ваше Величество, — ответила я, раздумывая, стоит ли упоминать о том, что архиепископ Кентерберийский вызывал меня к себе? Но решила, что, если у Джона сейчас сложная дипломатическая миссия, не стоит нагружать его ещё и этим, поэтому промолчала.

— Вот и славно, — сказал Его Величество, — будем рады видеть вас завтра на балу. А то знаем мы вас всё дела, дела.

Я вышла от короля со счастливой улыбкой. Мне было радостно, что, даже находясь за сотни миль от столицы, Джон думал обо мне.

Выйдя, я тут же спросила, можно ли попасть на аудиенцию к Её Величеству. Меня проводили в небольшую гостиную и попросили подождать. Я просидела около часа, прежде чем появилась леди Ребекка, любимая фрейлина королевы, и с милой улыбкой на лице, сообщила:

— Её Величеству нездоровится, поэтому она не сможет вас сегодня принять. Но надеется, что завтра ей будет лучше, и на балу она будет рада вас видеть.

Мне было жаль потерянного времени. Я ведь так надеялась поговорить с королевой до бала. Но, может, удастся на самом балу? Я тоже мило улыбнулась леди Ребекке, попрощалась и покинула дворец.

Подготовка к балу заняла у меня почти весь следующий день. Но с помощью верной Мэри и ещё одной камеристки, которую посоветовала графиня Моро, к выходу я была красиво одета, причёсана и благоухала новым ароматом, который совсем недавно купила у восточных купцов, случайно найденных в порту благодаря Вилли Умло.

Я приехала в королевский дворец чуть раньше, надеясь всё-таки увидеть Её Величество. С собой я привезла подарок, привезённый недавно из моего графства. Специально для Её Величества я заказала серебряный держатель для небольшого зеркала, с финифтью, и расчёску, зубцы которой были деревянными, из нашего дуба, а ручка инкрустирована серебром и эмалью. Всё это было упаковано в резную шкатулку из того же дуба, выложенную изнутри бархатом.

Глава 17

Шотландия

Переговоры с лордом Стюартом шли уже несколько дней. Они начинались рано утром и заканчивались к обеду, после чего стороны расходились по своим делам. Вот и сегодня обсуждался очередной пункт будущего соглашения. Уставший торговаться, словно на базаре, Джон Честер спросил шотландского короля:

— Кто вас научил так торговаться, лорд Стюарт? Вы же король.

Алан Стюарт усмехнулся, взглянул на лорда Джона и ответил:

— Есть одна леди, живёт на севере Англии. Глядя на неё, я и научился.

Лорд Джон закатил глаза к небу, словно призывая всех святых в свидетели, и выдохнул:

— Вы же не имеете в виду леди Маргарет?

Алан Стюарт улыбнулся:

— Именно её я и имею в виду, сэр Джон.

Глядя на лицо лорда Стюарта, короля Шотландии, Джон Честер подумал, что, пожалуй, не стоит говорить ему, что он жених леди Маргарет и в данный момент пытается заключить с ней пусть и отложенный, но вполне настоящий брак.

Что-то в выражении лица шотландского короля, когда он говорил про его леди, подсказало лорду Джону, что за этим скрывается нечто большее, чем просто уважение к умной и необычной женщине. Но обсуждать леди Маргарет с другим мужчиной ему было неприятно, и он вернулся к основной теме, соглашению между двумя странами.

Согласно условиям мирного договора, Англия признавала независимость Шотландии, а английский король отказывался от претензий на шотландский престол. В то же время шотландское королевство расширяло свои границы, присоединяя включая два острова и территории вокруг двух замков, которые в настоящий момент находились на территории Англии. Формально раньше это была территория, принадлежавшая Шотландии до начала войны.

Джон Честер понимал, что землю придётся отдать, ведь взамен Англия получала мир. И он точно знал, что пока Алан Стюарт находится на престоле, нападения со стороны Шотландии не будет.

Зато Англия сохраняла за собой торговые пути , во всяком случае пока у Шотландии не появится собственного флота. Кроме того, Англия удерживала за собой преференции, позволявшие ей не платить налоги при продаже товаров на территории Шотландии.

Джон Честер понимал, что таким образом, король Алан надеялся снизить цены для своих подданных на английские товары. Однако, граф Честер знал, что, скорее всего, Англия просто воспользуется ситуацией, чтобы зарабатывать больше, и о снижении цен речь не пойдёт. А поскольку морские торговые пути оставались под английским контролем, поток товаров, например, из Ганзы, будет весьма ограничен и будет регулироваться английскими лордами.

Но всего этого Джон не стал объяснять Алану Стюарту. Шотландский король тоже получил своё, ему была нужна земля, он хотел восстановить довоенные границы, и он их получил. То, что у него было мало знаний в области экономики, сыграло с ним злую шутку. Но здесь Джон Честер отстаивал интересы своей страны и своего короля.

Наконец, по прошествии десяти дней все пункты соглашения были обговорены, и Джон Честер планировал наутро выехать в сторону замка, где его ожидал герцог Кентерберийский. Договор следовало доставить в английский парламент, находящийся в Нортгемптоне. После обсуждения парламент должен был либо ратифицировать соглашение, либо, в случае отказа, лорду Джону придётся вернуться в Шотландию и начинать переговоры заново. До возвращения в столицу ещё предстояло проделать немало.

Выезд был назначен на утро, а поздно ночью в дом, где временно проживал лорд Джон, принесли два тяжёлых сундука. В одном было золото, в другом находились английские серебряные монеты.

— Что это? — спросил Джон Честер, напрягшись и подозревая худшее.

Вслед за людьми, внесшими сундуки, вошёл сам король Шотландии. Он остановился у входа и произнёс:

— Я возвращаю долг, сэр Джон, не могли бы вы передать эти сундуки леди Маргарет?

Лорд Джон с изумлением посмотрел на Алана Стюарта:

— Ваше Величество, вы желаете смерти леди Маргарет?

Лицо шотландского короля стало жёстким, он нахмурился:

— Почему вы так говорите, лорд Честер?

— Вы понимаете, что, если я привезу ваше золото и передам его леди Маргарет, это будет означать, что она давала вам деньги до того, как вы начали войну против Англии? — задал вопрос Джон Честер.

На лице Алана Стюарта появилось выражение понимания, и он медленно проговорил:

— Это была шутка...

— Очень на это надеюсь, сэр, — кивнул Джон Честер, — но постарайтесь больше так не шутить, ни со мной, ни, тем более, с кем-либо другим.

Король Шотландии хмуро смотрел на сундуки, а графа Честера вруг пронщила неприятная мысль:

— Лорд Алан, — спросил он шотландского короля, — я надеюсь, то, что леди дала вам в долг и приютила у себя ваших людей, вы никому не рассказывали?

— Нет, — коротко ответил шотландский король.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — произнёс Джон Честер и слегка склонил голову.

Когда сундуки унесли, сэр Джон сел на грубо сколоченную лавку и задумался. Его леди сильно рисковала, когда дала в долг шотландскому варвару. И несмотря на то, что опасность, казалось бы, миновала, опасность, что кто-то из недоброжелателей узнает об этом оставалась.

Если король Шотландии только сейчас осознал, что может означать такой поступок для репутации леди Маргарет, то нет никакой гарантии, что он не упомянул об этом с кем-либо в разговоре.

Джон Честер понял, что ему, как можно скорее, нужно получить разрешение на брак. Иначе неизвестно, что может случиться с его леди.

***

Англия. Маргарет

Таким образом, если честно, я так и не поняла, чего именно мне удалось избежать. Но вскоре ко мне подошёл распорядитель и сообщил, что королева ожидает меня в комнате отдыха. Я огляделась по сторонам и заметила, что Её Величества действительно нет в зале и пошла за распорядителем, на всякий случай готовая к любым неожиданностям.

По совету леди Ярон я всегда носила с собой на поясе небольшой серебряный рог. Я носила его на удачу и как напоминание о первом выигранном нами сражении с отцом Киприаном. Конечно, это не было оружие, но, как и свисток в моём мире, рог мог привлечь внимание, а значит, если уж и не помочь спастись, то хотя бы напугать того, кто мог задумать что-то недоброе.

Глава 18

Несмотря на то, что в глазах барона я увидела алчный блеск, он не остановился и продолжил раздеваться.

— Вы слышали, барон, что я вам сказала? — холодно произнесла я, — сколько вам нужно золота, чтобы немедленно прекратить этот балаган?

По старой, ещё урюпинской привычке, я сделала «руки в боки» и… нащупала серебряный рог.

«Почему я про него забыла?» — мелькнула мысль. Я решила, что если барон не остановится, то использую рог по назначению, либо дуну в него, либо… он окажется в его глазу. Хотя до прямого столкновения доводить не хотелось, всё-таки мы с этим пажом-переростком явно были в разных весовых категориях.

Подарок леди Ярон, серебряный рог, я ещё ни разу не использовала, и теперь жалела, потому как не знала, насколько громким окажется звук, вдруг он больше украшение, чем военное «средство коммуникации».

Я огляделась в поисках чего-нибудь тяжёлого, но, похоже, барон всё предусмотрел, и на расстоянии вытянутой руки не было ни одного подсвечника. Мелькнула горькая мысль: «Что-то мне не везёт с баронами.» А следом другая, что им со мной тоже не очень, вон как барону Шрусу не повезло.

«Сейчас мы этому «герою» покажем,» — подумала я, отстегнула рог, поднесла его к губам и что было сил дунула.

Я и сама не ожидала, что такая крошечная вещица может издавать такой пронзительный, громкий звук. Мне терять было нечего.

«Пусть весь замок услышит боевой клич Северного Уэльса,» — подумала я и дунула ещё раз.

Барон, который, по-моему, сначала даже не понял, откуда идёт звук, только со второго раза сообразил, что это я. Он начал заикаться, и вся красота его голоса тут же пропала.

— Ч-что вы делаете? — пробормотал он, бледнея.

— Приближаю время твоей казни, — отчеканила я, — за посягательство на правительницу графства.

Дверь распахнулась, и я выдохнула с облегчением. В проёме стоял капитан Сэл, за ним толпилось несколько тэнов. Он оглядел меня, потом перевёл взгляд на барона, прикрывавшегося рубашкой, и, покачав головой, укоризненно произнёс:

— Леди… Ну вот от вас я не ожидал. Почему вы меня сразу не позвали?

Затем обратился к пажу:

— Сейчас сюда сбежится половина замка. Одевайтесь.

Барон поспешно натягивал рубашку, но я не стала дожидаться конца этого представления и направилась прямо к выходу.

— Что вы хотите для него, леди Маргарет? — спросил капитан Сэл, остановив меня на выходе.

— Я... Я бы хотела, чтобы его удалили от двора, и... и чтобы ему выдали положенные двадцать пять плетей, — произнесла я.

«О боже, я это сказала, я окончательно стала средневековой графиней,» — подумала я.

По коридору, навстречу мне, двигалась группа придворных во главе с леди Ребеккой, а за ними, небольшой отряд вооружённых стражников. Леди Ребекка остановилась и удивлённо уставилась на меня:

— Леди Маргарет... — начала она, а её глаза бегали по моему телу, выискивая, видимо, признаки поспешно надетого платья.

— Леди Ребекка, — ответила я в тон.

— А... — только и сказала она.

Мне хотелось буркнуть: «Бэээ», — но я сдержалась. В этот момент со стороны стражников раздался возглас:

— Пропустите стражу! Был сигнал военного горна!

Я тут же посторонилась, давая дорогу вооружённому отряду, и подумала, получше пряча маленький горн в кулак: «Хорошо, что они не знают, кто именно дунул в этот горн…»

Леди Ребекка со своей свитой тоже отпрянули к стене. После того как стражники прошагали вперёд, она всё же собралась с мыслями и задала вопрос:

— А где же вы были, леди Маргарет?

— Я встречалась с королевой, — ответила я, улыбнувшись, пусть теперь думает, что у меня всё хорошо, и пошла дальше, сдерживая сильное желание заехать ей кулаком по голове.

Я знала, что капитан Сэл со всем разберётся. А мне нужно было дойти до бального зала, попрощаться с королём, попрощаться с королевой, и уехать, наконец, домой. Оставаться в этом гадюшнике у меня не было ни сил, ни желания.

Позже, уже у себя дома, за ужином с графиней Моро, я рассказала ей о случившемся, о ловушке и о том, что, скорее всего, за этим стояла леди Ребекка.

Графиня Моро покачала седой головой и сказала:

— Леди Ребекка очень боится потерять своё влияние на Её Величество. Она видит в вас, леди Маргарет, реальную угрозу своему положению при дворе. И на мой взгляд у вас есть всего два выхода. Первый, и самый простой, просто покинуть двор и уехать обратно в своё графство, и второй, оправдать её страхи.

— А почему нет третьего выхода? — спросила я, — почему я не могу с ней договориться? Объяснить, что я не претендую на её место рядом с королевой?

Графиня Моро вздохнула:

— Такие, как леди Ребекка, никогда не поверят, что кто-то может не хотеть занять их тёплое место. Поверьте мне, леди Маргарет, я видела при дворе не одну такую Ребекку.

— И что мне тогда делать?

— Что же… — графиня Моро чуть улыбнулась, — подставьте её.

Я взглянула на эту пожилую женщину с ангельской внешностью и поняла, что мне ещё расти и расти до такого уровня интриганства.

— Как? — спросила я.

— Сделайте то, чего она боится больше всего, — проговорила старая графиня, —станьте самой близкой подругой королевы, пусть вам она доверит свои опасения, свои тайны. Помогите ей разобраться с тем, что её тревожит, и тогда леди Ребекка, потеряв своё влияние, станет всего лишь змеёй, лишённой ядовитых зубов.

Я задумалась. На самом деле, королева мне нравилась, чем-то она напоминала и леди Ярон, и леди Лизбет, и даже саму графиню Моро. Она была образованной, думающей, читающей. Да, у неё были недостатки, в большей степени связанные с эмоциями, она всё-таки была женщиной, и эмоции, особенно подогреваемые злыми языками, были ей присущи. Но с ней можно было дружить.

И я решила, что на следующий день обязательно поеду во дворец и постараюсь встретиться с Её Величеством.

В первый же день произошло сразу несколько событий. Во-первых, барона Вэлби изгнали из дворца, и он получил не просто плети, он получил пятьдесят палок*.

Глава 19

Дувр. Генри граф Честер младший

С тех пор как Генри Честер встретился с архиепископом, не проходило и дня, чтобы он не думал о сказанном. Слова, брошенные архиепископом почти между прочим, стали незаживающими язвами. Он не знал, сколько ещё времени пройдёт до возвращения отца, и сколько до его женитьбы на «северной леди». Но мысль о том, что молодая жена немедленно подарит Джону нового наследника, не отпускала его.

Каждое утро, просыпаясь с головной болью после ночной гулянки, он клялся себе, что сегодня всё изменится. Он займётся делами семьи, вернётся к занятиям с мейстером, снова будет штудировать свитки по экономике и истории, выйдет на утреннюю тренировку с оружием, и откажется от ночных пиров с друзьями, и, уж, конечно, не поедет вечером в Весёлый квартал.

Но стоило солнцу опуститься за горизонт, как всё рушилось. Сумерки приносили с собой тоску, молодому графу казалось, что всё вокруг становится пустым и скучным. А в Весёлом квартале всегда было светло, шумно и весело. Там были понимающие его друзья, которым было всё равно, что он говорит и сколько книг он прочитал, там были женщины, которые не били острыми коленками туда, куда не надо, они всегда были готовы его любить, пусть и за звонкую монету, но, в этом мире всё происходит за звонкую монету.

Мрачные мысли о том, что отец, разочаровавшись в нём, однажды сделает выбор не в его пользу, не отпускали Генри, и он продолжал думать. Он не хотел менять свой образ жизни, но знал точно, что отец, когда вернётся, решит, что он позорит фамилию.

И однажды утром, проснувшись с тяжёлой головой и пересохшим ртом, он получил записку. Бумага была без гербовой печати, почерк тоже был незнакомый, а внутри всего одно предложение:

«Вчера леди Маргарет и граф Джон Честер получили из Рима разрешение на заключение брака.»

Генри не дочитал дол конца и потому не заметил слов «отложенный брак». Его взгляд застыл на фразе «заключение брака». Его дыхание сбилось, и вдруг он услышал, как будто за стеной его комнаты раздался младенческий плач.

Он, как был, выскочил из спальни, напугав слуг. Перед дверью стоял старый дворецкий отца с подносом, ждавший, пока молодой господин ознакомится с письмом, и увидев Генри, всклокоченного, с тёмными кругами под глазами, в мятой грязной рубашке, тот невольно отшатнулся.

— Ты слышал? — спросил Генри хрипло, глядя в пустоту, —кто это был?!

— Милорд? — растерянно уточнил дворецкий.

— Где ребёнок?! — почти выкрикнул он.

— Какой ребёнок, милорд?

Генри замер, в голове шумело, но ни крика, ни плача он больше не слышал, только собственное тяжёлое дыхание. Он понял, что ему послышалось и, осознав это, молодой граф понял, что он больше так не может.

Он не может спать, не может пить, не может жить, пока это возможно, пока где-то в будущем может появиться младенец с именем Честер. Пока существует угроза, что его, первого наследника, лишат его привилегий.

И вдруг пришло решение, что надо исключить саму возможность появления этого ребёнка. И, кажется, он знал, как это сделать.

***

Вечером Генри Честер снова оказался в Весёлом квартале, но сначала он пошёл не туда, где звучал смех и слышался звон бокалов, он свернул в тёмные переулок, когда-то он выручил одного из живущих здесь, заплатив за его голову деньгами отца, и тот пообещал ему неприкосновенность и помощь…, если понадобится.

И, если улица была полна жизни, отовсюду слышались пьяные голоса, пахло жареным луком, то здесь в тёмном переулке было тихо, и не было ни запахов, ни звуков. Здесь не светили фонари, и даже стража здесь старалась не показываться без надобности.

Дом, куда он направился, был старым, но каменным, окна были занавешены. Дверь открылась, как только он постучал, похоже, что его уже ждали, видно отследили, как только он свернул.

— Проходи, лорд, — голос был сиплый, как будто человек был простужен.

Комната, куда провели Генри Честера, была небольшой, тёмной, освещённой одной коптящей свечой. За столом сидел мужчина, лет сорока, с равнодушным лицом, Генри с трудом вспомнил его, с тех пор как они виделись прошёл месяц, но черты лица человека были такими что их сложно было запомнить.

Мужчина не стал вставать, или кланяться, он только кивнул и ткнул пальцем в табурет:

— Садись, лорд, говори, что привело тебя ко мне.

Генри снял плащ и сел, начать говорить отчего-то было невероятно трудно. Мужчина, понимающе усмехнулся, и кивнул кому-то, и вскоре на столе появился кувшин и два глиняных стакана. Генри глотнул из стакана и только потом заговорил:

— Мне нужно, чтобы твои люди убили женщину.

Мужчина заинтересованно подался вперёд:

— Кто она? Обидевшая тебя любовница?

— Нет, — возмущённо вскинулся Генри и снова приложился к стакану.

— Ладно, лорд, не злись, — примирительно сказал мужчина, — я пошутил.

И сразу спросил:

— Когда надо?

— Как можно скорее, до дня Преображения*

(*здесь Генри Честер имеет в виду католический праздник «преображение господне» празднуется шестого августа)

— Но, — Генри тоже наклонился вперёд, — она никуда не выезжает без охраны, охрана серьёзная, — он сделал ещё глоток, и добавил, — я не преувеличиваю.

— За такого рода работу цена другая, — спокойно сказал убийца, — и половину придётся заплатить вперёд, остальное, после того как ты получишь доказательство.

Генри на секунду закрыл глаза, потом открыл и произнёс:

— Главное, чтобы никто не связал это со мной.
— Конечно, — улыбнулся щербатым ртом, в котором не хватало двух зубов, убийца.

Генри достал увесистый мешочек, положил на стол, мужчина, не открывая, взвесил мешочек на ладони, и одобрительно кивнул.

— Имя? — спросил он, убрав мешочек за пазуху.

Генри медленно выдохнул, лицо его окаменело, когда он выдавил из себя:

— Леди Маргарет, графиня Гламорган-Бедфорт.