Хозяйка таверны. Сбежавшая истинная

Глава 1

— Господин вы обронили! — и смотрит на меня такими честными глазами, как будто сам в свою наглую ложь верит. Обронил я. Как же.

Отсутствие фамильных часов я заметил ещё дней пять назад. Потерять эту вещь невозможно. Более того, никто, кроме мужчин рода Тарраш Ра не может к ним прикасаться. Сразу бы рука до костей обуглилась. А этот мальчишка спокойно держит на ладони, как конфету в обёртке.

— Обронил значит… — хватаю его за тонкое запястье, чтобы не сбежал.

Кто ж ты, хост тебя пожри такой? И главное, кто их моих братьев так наследил в Халдее? Во-первых, тут нас не жалуют. Во-вторых, детьми фернаны не разбрасываются. Тем более отпрысками правящего рода.

Тем более теперь, когда я собственными руками этот род обезглавил.

Неприятные воспоминания, ударяются в ребра.

Плохой знак.

Вот тебе и мастер оборота лучшей в Трехлунном Академии для Двуликих. Еле сдерживаю трансформацию от одной только мысли. От одного только воспоминания о Ней и о том, что я ради Нее натворил.

Золотая женская цепочка на моей руке ловит отблеск осеннего солнца и слепит бликами. Как будто напоминает, какой я был слепец. И дурак. А теперь уж сколько лет расхлебываю. Конца и края не видно этой плошке яда. Когда уже разъест меня совсем?

— А теперь поговорим как мужчина с мужчиной, — пришлось дёрнуть пацаненка хорошенько, чтобы прекратил свои глупые попытки вырваться. — Во-первых, воровать не хорошо. Тебе не сказали? — Может, он сирота и ради куска хлеба? От мысли, что кто-то из моих братцев бросил сына побираться и голодать, тьма внутри вскинулась ещё выше. Убил бы за такое. А хотя я ж уже. Убил. Всех семерых.

— Я не брал… — мямлит пацан. Морщусь. Вот тебе и наследник первых детей тёмного бога. Ну хоть в глаза смотрит, не боится. Не все, видимо, потеряно.

Молчу, изогнув бровь. Шрам привычно тянет кожу. Ещё одна метка прошлого.

— Говорю, не брал. Уж, который день ищу по всему городу, чтоб отдать. А ещё крайним сделали! — надулся так, что вот-вот из ушей как из вулкана Угарр дым повалит. — Правильно мамка говорит, не делай добра — зла не получишь.

— А отец что? — с бабами все понятно. Я их хостову философию на своей шкуре во всех оттенках прочувствовал.

— А Фирсов сын мне отец! — мальчишка, только успокоившись, вдруг дернулся, как если б я его клеймом раскаленным приложил. — Обрюхатил мамку и свалил в туман! Ненавижу, — он смачно сплюнул на землю и растер ботинком пузырившуюся слюну.

Я его гнев в этом вопросе полностью разделял. Чтоб тебя Фирс никогда по мосту забвения не пустил! Кем бы из семерых ты ни был, осеменитель хостов!

— Пойдем-ка, познакомимся с мамкой твоей.

Ну не мог я так уйти. Одно дело не знать, что где-то племянник бродит, другое развернуться и развидеть.

— Говорю ж, не крал ничего! — снова вскинулся малец. А в глазах ужас как перед фирсовым озером у закоренелого грешника.

— Так я, может, отблагодарить хочу? — чтобы успокоить парня, даже подмигнул ему. Зная, что шрам уродует улыбку до звериного оскала, я обычно старался не улыбаться. Но отчего-то встреча с этим мальцом отзывалась в остывшей и заледенелой душе теплом. Шевелилось там что-то, как первые ростки травинок после заморозков в вечной мерзлоте Исдандора. — Сам же говоришь, весь город оббегал, чтоб вернуть. За такое дело и поблагодарить не грех.

Мальчонка, не будь дурак, с явным вызовом покосился на свое запястье. Мол, не похоже на благодарность. Я хмыкнул:

— А не сбежишь?

— Не сбегу.

— Слово чести?

— Может у меня чести той ни на грош, — а сам расслабился уже, улыбается.

Люди обтекают нас как река скалу. Никому и дела нет, что парня незнакомец за руки хватает. Хоть бы и поколотил, всем плевать. Что за мир. А ещё Фернаны им демоны-убийцы.

— Так и у меня ни на грош, — я аж расхохотался. Впервые за долгое время вот так легко и от души. Правильно говорят, кровь не водица. Сколько лет я уж семьи не знал? Все один, как последний лист на промерзлой осине. — Как звать тебя хоть?

— Бастом.

— Просто Бастом? — я прищурился.

— Просто.

Мы свернули за угол и я напрягся, ожидая в любой момент подвоха, готовый броситься вслед за этим хитрецом. Но он шел на одном со мной уровне, не пытаясь ускользнуть.

Странные дела.

— А вас-то как?

— Совран.

— Просто Совран? — мальчонка обернулся. Глаза у него были знакомые. Родные глаза.

— Просто.

Парень гыкнул и протянул руку.

— А вы ничего так. Нормальный.

— Не Фирсов сын? — поддел я, гадая, как парень отреагирует на новость, что я ему дядька.

— Ну точно лучше папашки моего! О! А вот и мамка!

Я перевел взгляд, куда он указывал…

Тело обдало пожарищем.

ФИРСОВ СЫН ЗНАЧИТ?!

Тьма взвыла внутри метелью в исландорскую бурю, взорвалась, ломая кости и требуя выхода.

ОБРЮХАТИЛ И БРОСИЛ, ЗНАЧИТ?!

Я рванулся к Ней навстречу. Лицо бледное, глаза, как две луны.

Узнала, да?

И я узнал. На твою беду.

— КАК ТЫ ПОСМЕЛА СКРЫТЬ ОТ МЕНЯ СЫНА, ТИРА ША НОРДИКА? — а вместо слов уже рык из зубастой пасти. Сквозь вату безумия и жажды крови слышу крики вокруг:

— Ферн в обороте! Спасайся, кто может, люди добрые. Боевой ферн!

И тенью мальчонка между мной и этой тварью в юбке!

Мой мальчонка.

Меня сорвало в пропасть ненависти мгновенно. Красная пелена заволокла мир, не оставив ничего, кроме жажды уничтожать все вокруг.

За то, что у меня отняли.

За то, во что превратилась моя жизнь Ее стараниями!

Я каждый день оплакивал Ее гибель! И вот Она передо мной. Живая.

Я пытался взять контроль над тьмой. Вернуть себе обычную форму, но ярость пропитала все до последней кости.

Мой сын, ошарашенный, испуганный все же стеной стоял между мной и Ею. И только поэтому я Ее не придушил в тот момент. А потом эта лживая тварь замахнулась и огрела меня по роже полотенцем, которым только что вытирала руки.

Глава 2

Тира

15 лет назад до событий предыдущей главы

— Мне очень жаль, но вы больше никогда не сможете иметь детей.

Я кивнула, тихо вытирая горячие слёзы. Вот и всё. Муж, погибший в автокатастрофе, ребенок, зачать которого мы пытались последние 8 лет. Внематочная беременность, бесконечное гормональное лечение и продувание оставшейся трубы… Сколько усилий, надежд и чаяний. Теперь я одна. Ненужная никому… Всему миру плевать на меня.

Выйдя из кабинета, еле-еле переставляя налившиеся свинцом ноги, я побрела по коридору. Слезы текли по щекам, разъедая тушь, которая должна была быть водостойкой. Специально такую использовала же, на случай если новость будет неутешительная. Как будто… чувствовала. Знала.

В голове билась одна мысль: "Все кончено".

В тупике первого этажа заметила знакомую дверь с табличкой "Место для курения". Развернувшись, пошла в противоположную сторону от входа. Выйдя в маленький дворик, увидела мужчину, сидящего на обшарпанной скамейке. Он курил, выпуская клубы странного черного-сизого дыма, который, казалось, отражал темноту, хаос, и смятение в моей душе.

— Извините, — пробормотала я, — Можно сигарету?

Мужчина удивленно поднял брови:

— Ира, ты же десять лет как бросила.

Я пожала плечами. Откуда он знает? Впрочем, какая разница. Столько врачей копалось в моей жизни, выворачивая душу наизнанку в поисках причины моего бесплодия, что еще один, знающий лишние подробности, уже не имел значения.

— Дайте сигарету, — повторила я, — Сегодня можно.

— Рассказывай, – вместо сигареты он постучал по скамейке, – что там у тебя случилось?

— Все, — я послушно опустилась на лавку. — Конец. Больше никаких надежд.

— На что? — спокойно спросил этот странный мужик.

— На все! — я махнула рукой. — На семью, на детей... На жизнь. Мне сорок пять. Муж погиб, детей не будет. Какой смысл во всем этом? Кому я нужна?

Слезы снова потекли по щекам. Я чувствовала себя совершенно разбитой. Пустой.

Мужчина помолчал, глядя на меня.

— А давай помечтаем, — неожиданно предложил он. — Представь, что тебе снова восемнадцать. Ты — принцесса великой страны, у тебя есть все: красота, ум, богатство, власть. Ты можешь делать все, что захочешь. Встретить свою истинную любовь... Что бы ты сделала?

Я удивленно взглянула на него. Мечтать? Сейчас? Когда вся моя жизнь рухнула?

— Почему нет? — словно читая мои мысли, он пожал плечами. — Все спешат жить, а помечтать у людей вечно нет времени. Ляпнут впопыхах какую-то чепуху, насмотревшись этих ваших фильмов, такую лютую дичь навоображают… одна вот, соотечественница твоя, через несколько годков очень захочет стать сиреной, представляешь? А вторая… Хочу, говорит, мужика, чтоб по столу кулаком и на плечо… Но это потом. Лет через двадцать, эмансипе эти ваши… А главное знаешь что? Что вы сейчас, что они, потом ходят с претензиями, мол не то просили вообще-то. Уже весь жертвенник стёрся от их визитов. Я, Ириш, всегда говорю: правильно желать надо! — он постучал по виску рукой с зажатой сигаретой. Пепел упал ему на штанину, но мужик даже не шелохнулся. — Умом подумать, — рука переместилась ниже и кулак стукнулся о явно твердую грудь, — сердцем выбирать.

— Как вас зовут, говорите? — размазав тушь еще больше, я уставилась на странного собеседника.

Он достал черный, с тонкими золотыми полосками платок, протянув мне, представился:

— Фирс.

— Спасибо, — кивнув, я попыталась стереть тушь. — Мои мечты не такие фантастические.

— Так ты ж не признаешься, какие! Откуда б мне знать? Вот, тебе восемнадцать, ты принцесса… ммм, — он задумался, как в Игре Престолов…

— Вы же только что про кино всякое нехорошее говорили, — я неожиданно рассмеялась. — Там, между прочим, герои мрут как мухи, в Игре Престолов вашей!

— Воот, — Фирс довольно потянулся. — А это от тебя зависит, Наследница Севера. Помрут или нет. Итак, у тебя есть красота, молодость, живой, пытливый ум, характер, ты встретишь истинную любовь. Что будешь делать?

— Не знаю, — прошептала задумавшись. — ...Я бы хотела ребенка, сына. Чтобы был похож на своего отца...

Голос дрогнул. Я замолчала, отгоняя нахлынувшие воспоминания.

— И все? — удивился Фирс. — Не нужны ни богатства, ни власть?

— Нет. Мне ничего этого не надо. Я согласна хоть официанткой в баре работать, лишь бы у меня был ребенок. Чтобы любить его, заботиться о нем...

Замолчав, представила себе мальчишку с лучистыми глазами, зовущего меня "мама".

— На вот. — Фирс протянул мне не сигарету, а конфету в яркой обертке. — Волшебная. Съешь ее, и твое желание исполнится.

Я недоверчиво посмотрела на него.

— Ха-ха, не смешно, совсем.

— Смеешься ты, не я, — он подмигнул, как мальчишка и глаза сверкнули странным цветом. — Но помни, Тира…

— Я Ира…

— Не перебивай, ну! Иллария, за что мне эти мучения? — он поднял глаза к небу и усмехнулся. — Ради тебя, чтоб ты знала!

— Вы странный, — пробормотала я, зачем-то разворачивая пеструю фольгу.

— Все мы странные, — он отмахнулся и затушил сигарету о подошву ботинка. — Так вот, не бывает сказок, в которых все идет по плану или на пути героини встречается только добро.

— Да и добро не бывает прям добрым, — задумчиво поддакнула я. — Как и зло — наполненное только черной, непроглядной тьмой.

— О, сечешь фишку, молодец! — он хмыкнул. — Пригодиться тебе очень. Иногда самые близкие люди делают больнее всего. Сможешь ли ты пойти против своей матери, против всего королевства, чтобы защитить свое дитя?

— Матери? Какого королевства? — я совсем запуталась.

— Съешь конфету, и узнаешь, — улыбнулся Фирс.

Я посмотрела на конфету, потом на Фирса:

— Вы, случайно, не наркодиллер?

— Ешь давай, — надавил он, — с дамами помладше все же проще дело иметь, в самом деле. — Накаркаешь, сама станешь, дилером счастья, для раненых сердец. — Его глаза заволокла тьма, в глубине зрачка замерцали звезды. Не в силах отвести взгляд, я отправила конфету в рот. Вкус был сладкий, с легкой кислинкой. И тут же мир вокруг меня поплыл.

Глава 3

Тира

— Иллария, — надо мной раздался строгий, надменный голос, — пора бы уже брать оборот под контроль, а не бегать по саду голышом. И не мамкай, уже бесконечное количество раз говорила тебе, на людях обращаться ко мне в соответствии с протоколом.

— Твою-ю ма-ать, — пропищала я, ерзая по… заснеженной лавке. — Какого чёрта?! — Вместо усыпанного золотом листьев больничного дворика я оказалась в укрытом снегом, огромном саду… голая!

— Плащ! — щелкнув пальцами, продолжая сверлить меня неодобрительным взглядом, женщина обратилась сразу ко всем и ни к кому одновременно. — Пора с этим что-то решать. В конце концов, где это видано, чтобы принцесса Исландора, Наследница Севера, каждый раз после оборота щеголяла голым задом. Ты опять ничего не помнишь?
Вынырнувшая из моря фрейлин девушка, заботливо накинула на мои плечи тяжелую, теплую ткань с меховой оторочкой.

— Напишите в Академию Илларии, — продолжала негодовать вредная тетка, — пусть пришлют того ферна, из Тарраш Ра, как его…

— Соврана Тарраш Ра… – подсказал кто-то.

— Именно. — Она вновь взглянула на меня. — Я дала тебе достаточно времени, Тира. Ты не справилась. Теперь я решу вопрос так, как посчитаю нужным. Проводите принцессу в покои. И вызовите мастера оборота. Пусть займется ею.

Мир вокруг закружился похлеще снежной метели, слова Фирса, как ледяные осколки, впивались в сознание. Голый зад, принцесса Исландора, вновь восемнадцать, все впереди, сирены, мастер оборота... неужели… взгляд упал на собственные руки! Мои ли?! Молодая, бледно-розовая кожа, длинные, словно созданные для музицирования пальцы, дрожащие сейчас как у заправского алкаша, что тянет их за заветной стопкой… но нет, это я с опаской тянусь к лицу…

— М-мамочка… — прозвучало в моей голове, пока я наблюдала как женщина, грациозно развернувшись, пошла в сторону величественного замка. — Мама…

Внезапно ледяной ужас сковал сознание, возвращая из воспоминаний прошлого в настоящее. Все эти годы я думала, что тот день был самым страшным из всех в двух моих реальностях разом взятых. До сегодня. До этого момента! Баст. Мой сын!

Я рванула к сыну, но меня словно в тиски зажали ЕГО руки. Крепкие, стальные...

— Тира, стой! — прогремел голос Соврана над ухом. — Перед тобой ферн в первом обороте, он нестабилен!

— Пусти! — зашипела зло, извиваясь в его хватких объятиях. — Это мой сын! Ему нужна я!

— Ты ему сейчас только навредишь. Первый оборот — это испытание. Силы духа, силы тела, силы воли. Баст должен справиться сам. Дай ему время. В меня ты никогда не верила, в сына тоже не веришь?

— Но ему больно! Страшно! — слезы застилали глаза, я отчаянно боролась с Совраном, царапая его ладони и запястья, обхватившие талию стальным кольцом. — Он же ребенок!

— Он был ребенком до оборота. Теперь он половозрелый ферн. Мужчина и воин. — Его грудь дернулась под глубоким, раздраженным вдохом. — Я не допущу, чтобы с ним что-то случилось, Тира. Это мой сын. И сейчас ему куда больше нужен я. — Он зло вернул мои же слова. — Если что-то пойдет не так, я сам к нему подойду.

— Если что-то пойдет не так? — переспросила, обмякнув. — Значит, ты не уверен, что он справится?!

— Я мастер оборота, а не Фирс собственной персоной. Первый оборот ферна всегда испытание. Тьма фирсовых детей проснулась в нем и теперь борется со светом. Тем более, Баст смесок и наполовину сын Илларии. Перестань паниковать, женщина!

Глава 4

Совран

— Он ГОРИТ! — Тира дернулась, пытаясь выбраться из моих рук, откуда столько силищи взялось в хрупком женском теле? Она ведь никогда не была сильной физически. Духом, да, но тело вечно подводило. Помню, как гонял ее по дворцовому парку. Будил на рассвете в любую погоду и на марафон. Закаляться. Как она меня ненавидела за эти тренировки! Сожрала бы живьём, как мышь, если б не боялась зубы пообломать и до старости обрубками шамкать.

-- Не горит. — Баст все ещё стоял на четвереньках, опустив голову низко к земле. Одежда на нем потрескалась и свисала клочьями по неровным черным пластинам первичной трансформации. Ферны в боевой форме покрывались вместо кожи каменным панцирем. Почти как довили, но наша броня состояла из другой породы. Первые остывали, а мы наоборот. Баст зарычал, гулко, рассекая пространство грозным ревом. Толпа кинулась подальше. Теперь ещё долго не рискнут подойти к мальчишке после увиденного. Сначала руки, потом ноги сына потемнели прежде, чем его полностью окутало тьмой. Первый оборот и ещё несколько после самые трудные и болезненные. Разум и физическая оболочка перестраиваются, к этому надо привыкнуть. Когда дымка рассеялась, мальчишеское тело переливалось огненно-оранжевым и льдисто-синим.

Тира снова попыталась выскользнуть из моего хвата, пришлось рыкнуть на нее тем тоном, каким осаживаю особенно самонадеянных и наглых студентов.

— Успокойся я сказал.

--- Пусти меня! Я же вижу огонь!

Со стороны выглядело так, будто половина тела сына горела, а вторая покрывалась льдом. Как будто две стихии соревновались, кто отхватит себе кусок побольше.

--- Это лава, Тира. Вместо крови у фернов в обороте по венам течет лава фирсовых вулканов.

Я ведь ей рассказывал в свое время. Даже шутил, что мы горячие ребята. Причем не в переносном смысле. Видимо, забыла мои уроки так же легко, как и меня самого.

Голос, ещё недавно хлеставший меня претензиями, дрожал от напряжения и я чувствовал телом, что моя бывшая истинная вот-вот сорвётся в бескрайнюю пропасть женской истерики:

--- Тогда почему ее видно!? Если она ВМЕСТО КРОВИ, ТО ДОЛЖНА БЫТЬ ВНУТРИ!

-- Хотел бы я знать…

В моей практике было много разных случаев. Уже почти сотню лет я преподавал в Академии Двуликих, помогая двуипостасным всех мастей справиться с собой и второй сущностью, но такого смеска ещё не встречал.

Кошки слишком заботились о чистоте крови. Правящая королева безжалостно выпиливала из родословной всех, кто не проходил отбор на “чистоту”. Подданные боялись ее гнева и готовы были отказаться от всего, даже истинности, лишь бы не попасть под когтистую лапу кошачьего правосудия. Смесков снежных котов в Трехлунном практически не существовало. Тигры попадались, рыси тоже. Но только не снежные леопарды. И точно не с фернами. Наши сущности почти так же резонируют, как с детьми Сугры. Как поведет себя лёд при встрече с подземным огнем — одному Фирсу известно.

И теперь, похоже, мне.

Лёд и огонь сошлись на середине. Нас ослепило вспышкой. И оглушило воем зверя. Не рыком демона, воем.

Лед осыпался черными, оплавленными хлопьями мелкого стекла. Перед нами на мостовой, дрожа на четырех массивных лапах, стоял черный, как сажа подземных печей кот. Из-под каменной брони проступала шерсть, серебрившаяся на краях. Там, где пластины сходились, у суставов, временами сверкала огнем лава. Баст заскулил, поднял на нас замыленный взгляд и рухнул на камни.

— Давай договоримся, я тебя отпущу и пойду к сыну. А ты хоть раз в жизни будь благоразумной женщиной, подожди в сторонке и не мешай.

Тира неуверенно кивнула, но стоило разжать руки стала хватать пальцами воздух в попытке удержаться на ногах. Сзади подлетела какая-то массивная девка, походившая на выплывшее из чана тесто, сбежавшее от нерадивый хозяйки.

Убедившись, что Тира под присмотром, я сдал ее с рук на руки и в два прыжка оказался около сына. Приложил ладонь на твердую пластину брони. Горячая. Дыхание ровное. Достал родовой артефакт и, расправив цепь, закрутил вокруг огромной, мохнатой лапы. Часы Фирса помимо прочего, помогали справляться с тьмой и держать ее в узде.

Протяжный свист вырвался из раздутых, измазанных гарью ноздрей. Тело засеребрилось, лава забулькала, как неисправная система водоотвода. Рябь обратной трансформации коконом оплела сначала длинный, покрытый каменными шипами хвост, потом, задние лапы, живот… Добравшись до головы, сомкнулась над ушами с кисточками.

У Тиры тоже были кисточки…

Белые и щекотные.

Пара вздохов и на черной брусчатке снова лежал долговязый, худой парнишка. Я подхватил его на руки, прикрывая собой от тех смельчаков, что не сбежали, теряя штаны. Не обращая внимания на женский окрик, я толкнул ногой деревянную калитку, не слишком заботясь, удержится ли на петлях, и вошёл с Бастом во внутренний двор таверны “Белая карта”.

Знаю, что мне здесь даже табурет и ночной горшок не рады. Но у меня здесь сын. И пока я не уговорю его уехать, даже сам Фирс не выставит меня вон.

Глава 5

Совран
Во внутреннем дворе стояла тишина, как в Академии перед экзаменом. Ни души. Все попрятались, как нерадивые студенты от неудов. Мальчишка какой-то мне под ноги только выскочил. Интересно, он из отличников, от которых преподаватели сами бы спрятались, если бы можно, или из безголовых?

— Господин Ферн! То есть Фернан. То есть… вам сюда! Нам всем сюда…

Безголовый, ясно. На мышь похожий. Откормленную. Явно юркий, пронырливый и везде нос сунет. У нас в академии таких на каждом курсе жменя. Где его Тира выловила? Посыльный что ли? Форма явно рабочая...

— Комната Баста на втором этаже, я покажу.

Был бы без ноши, я б ему сам показал. Ферна. Школота неученая. Хоть исправился сразу… а то -- ферн! Только я сам могу себя так называть неуважительно. Ну и Тира могла. Раньше. Остальные от этого слова умирают. Страшная, надо сказать, болезнь. Сказал “Ферн” и помер на месте.

Баст застонал. Тело его покрылось испариной аж у меня рубашка насквозь промокла. Я прижал его крепче и зашагал за “мышиным хвостом”, переступая через ступеньку.

— Пришли! — парень распахнул дверь и вжался в нее, как караульный в постовую нишу. — Я Реан, господин Ферн… ан. О! Рифмуется! Реан Фернан.

— Такая же годная рифма, как из тебя Фернан, — я хмыкнул, аккуратно спуская Баста с рук на кровать. Не заправленную, кстати. Эта дочь драной кошки горничных распустила на базарный день погулять или просто распустила настолько, что даже в хозяйских комнатах не убирают?

Парень прошмыгнул в комнату вслед за мной. Точно мышь. И теперь встал у края кровати, задвинув под нее ногой какую-то бумажку. Не отличник, ясно.

— Годная-негодная, зато запомню, наконец! Пригодится теперь чаще ведь. — Он постучал себя по виску пальцем.

А смекалистый парень-то. Сразу понял, что я задержусь.

— Совран, — пусть уж лучше по имени зовёт, чем ферном. Вроде как положено его за это убить или покалечить, но жалко. Нравится он мне. Наглостью. Смелостью. Я потрогал лоб сына. Горячий. Плохо это.

Сын! У меня взрослый сын!

Волна бешенства снова опалила лёгкие и я едва сдержался, ища успокоения в лице Баста. Бледная кожа, как у матери. А волосы мои, черные. И скулы мои. Острые, как марканские клинки. Хоть конину ими режь.

— Соврал? Не врал я? — встрепенулся рифмолог этот.

— Совран, говорю, меня зовут. Ты что ли глухой?

— Нет, я горничный! То есть горничная. К вашим услугам, господин… — он запнулся и пробубнил себе под нос “Реан Фернан”. — … Фернан, да!

— Чушь не неси, горничный. Воды принеси лучше.

— Так я сию секунду, господин…

— Совран. — Я пододвинул стул и сел у кровати Баста. Прикрыл его пледом и принялся разглядывать, ища свои черты и наследие Тиры.

— Совран Реан! Тоже рифмуется!

Я поднял взгляд. Молча.

Парень округлил глаза, вытянул губы и зажал их пальцами. В мычании я разобрал очередную рифму:

— Молчу-лечу!

Горничный, поэт и мышь в одном теле выскочил из комнаты и врезался в спешившую присоединиться к нашей беседе Тиру.

— Прости, мать моя женщина! — пропел он гнусаво, подхватил ее, перекрутил в воздухе, меняя местами с собой и полетел дальше. Хочется верить, что цель полета запомнил лучше, чем названия рас и тот факт, что нельзя даже дышать в сторону женщины ферна в его присутствии. Руки ему, может, отрубить? Чтоб не трогал мою истинную.

Мою бывшую истинную.

Мою бывшую мертвую истинную.

А теперь живую вот. И не мою.

Убил бы. Но это подождёт до завтра. Станет сыну лучше, тогда убью.

Глава 6

Тира

Мир рухнул. Раскололся на тысячи осколков, острых, как впившиеся в сердце когти снежной кошки. Баст… мой сын… он…

Не отрывая взгляд я наблюдала, как Совран, подняв на руки обмягшего Баста, пошел внутрь моей таверны. Он всегда таким был. Властным, бескомпромиссным, решительным. Всегда и везде как будто он хозяин этого мира. Даже там, во дворце у Исландорской королевы он больше походил на правителя, решившего погостить у хозяйки севера, чем на моего Мастера. Именно потому я решила сбежать. Одна из причин именно в этом. Узнай он правду… узнай о беременности и ультиматуме матери. Не знаю, чем могло бы все кончиться.

— Тира? — Айла, вышибала таверны, крепко держала меня за плечи. Ее огромная рука, способная одним ударом свалить быка, сейчас была неожиданно нежной и заботливой... — Почему ты никогда не рассказывала?

— Разве что-то бы изменилось? — дернув плечами, я высвободилась от крепких объятий подруги, — То, что отцом Баста является ферн, меняет что-либо?

— Конечно нет, — она передернула плечами, — ты спасла нам всем жизни. И какой-то там ферн ничего не меняет.

— Значит, работаем дальше, — я благодарно кивнула, похлопала ее по плечу оглядываясь на зевак, что продолжали обступать “Белую карту” – Сейчас мне нужно к сыну. Но мы можем использовать его оборот себе во благо. Им все равно будет любопытно. Так пусть несут свои драканы в наши кошельки. Платят за информацию. Мы не будем скрывать оборот Баста, наоборот, отправь Маритишу по городу, пусть разнесет весть, что в честь первого оборота в “Белой карте” сегодня пируют.

— Надо предупредить кухню. И запасы…

— Я не уверена, что смогу подхватить хоть что-то из этого…

— Мы с Эвардом все сделаем, — Айла подтолкнула меня к калитке, — а ты занимайся сыном… и красавчиком, который оказался его отцом. Такого мужика бросить, Тира- Тира.

— На то были причины, — я неожиданно смутилась.

— Ага, рассказывай, — хохотнула всегда прямолинейная Айла, подтолкнув меня к дверям. — Ничего не знаю. Такой экземпляр… ух. Ты его рога видела? За них же если того… держаться в определенные моменты… кхм…

— Айла!

— Всё, молчу, — вышибала провела пальцами по губам, как будто закрывая рот. — Но ты подумай.

— Эй!

— Все-все, иди. Мы все сделаем.

Я проскользнула в таверну, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды редких пока еще посетителей. Внутри было не так шумно, пахло едой, пивом и свежими скатертями, которые уже успела постелить Мартиша. Но все эти запахи, приятная, ежедневная рутина оказались не важны. Главное – Баст.

Поднявшись в хозяйское крыло, я врезалась в Реана. Вернее этот шустрый сам в меня врезался, переставил с места на место и побежал дальше. Под тяжёлым взглядом прошлого я вошла в комнату сына. Он лежал на кровати, заботливо укрытый пледом, который я сплела в его десятилетие. Уже коротковат, конечно, но Баст его очень любил и продолжал укрываться, поджимая ноги и уверяя, что все еще под ним помещается, если я пыталась отобрать.

Совран сидел рядом, наблюдая за ним с тревогой и… нежностью? Нет, показалось. Он же ферн, холодный и расчетливый, как все его племя. Хотя, когда-то мне казалось, что он смотрел так и на меня. Или я просто хотела в это верить?

— Что ты здесь делаешь? — спросила, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и холодно даже при том, что шептала.

Совран поднял на меня взгляд. Его глаза, обычно такие же холодные и темные, как фернийская сталь, сейчас горели огнем.

— То же, что и ты. Забочусь о благополучии своего сына.

— Мой вопрос не об этом, нечего пыхтеть, — руки подрагивали и я спрятала их в складках юбки. Как же тяжело быть взрослой, невозмутимой, самостоятельной рядом с ним! Казалось бы, почти две жизни прожила, а все равно. Один его взгляд и я опять неуверенная в себе, краснеющая под колким взглядом, восемнадцатилетняя девчонка. — Что ты делаешь в Халдее, Совран? Ферны нечастые гости на этих землях.

Глава 7

Тира

Он молча на меня смотрел.

Долго.

Лицо казалось каменным, но я заметила, как чернеют кончики пальцев. Великий Мастер оборота, лучший в Трехлунном, был в таком бешенстве, что едва сдерживался!

Пламя Фирсовых вулканов отплясывало погребённые ритуальные танцы в его темной радужке. Вспыхивало то красным, то фиолетовым. Но острые, как горные хребты скулы и губы со шрамом даже не дернулись.

Откуда у него этот шрам? Через все лицо, над бровью, по щеке...

Наверное, кто-то из братьев мазнул марканским клинком, пытаясь спастись от приступа его кровожадности.
Демон...
Когда-то я верила, что любовь сделает его человечнее, что истинность сможет победить тьму и привить этому дикому огню чуточку света.

— Точно не затем, чтобы найти истинную, которая как будто мертва уже больше четырнадцати лет. И не ради сына, о наличии которого попросту не знал, — его холодный голос точно переиграл бы по силе Исландорские морозы в рассветный, самый зыбкий час суток.

Ни крика. Ни скандалов.

Но эти слова звучали хуже криков.

В них, как в наваристом, настоявшимся на ненависти вместо бараньей голени бульоне плавали обрывки прошлого. Разочарование и презрение, похожие на горькие специи, глухая обида, по вкусу как померзшие овощи.

— Ты ведь очень постаралась, чтобы мне и в голову не пришло искать, — снова посветлевшие пальцы коснулись руки Баста под пледом, я знала, что Совран считает удары его сердца. После моих спонтанных оборотов он тоже вот так сидел у кровати, касался моей руки и теплые мурашки, бежавшие к самому сердцу, звали меня назад из черного небытия. К нему.

— Я не пряталась намеренно, Совран, если бы пряталась, то ни ты, ни кто-либо другой точно меня не нашел...

— Верно, зачем мертвым прятаться. Все и так знают, где их искать — у Фирса за пазухой.

Он хмыкнул, а я чтобы не сгореть заживо под его полыхающим взглядом, принялась выжимать приготовленные Реаном тонкие полотенца. Одним из них протерла щеки, лоб и покрывшуюся липким холодным потом шею сына:

— Ты видел когда-нибудь такое? В нем сражается две силы…

— Мне больше двухсот лет, Тира. Я столько всего на своем веку видел, — рука его выскользнула из-под одеяла Баста. С трудом удержалась, чтобы не спросить что-то глупое, вроде: “ну что там”. Знала, что он опять отвесит колкость, что-то такое простое в своей истинности, что мне снова станет за себя стыдно, как бывало каждый раз, когда Совран доказывал, насколько умен и опытен. — Помнишь, когда ты не могла справиться со стихийным оборотом, вот так же лежала в кровати после очередного внезапного перевоплощения?

Его голос на секунду показался теплым, но горечь и сталь быстро разъели это мимолётное ощущение.

— Я рассказывал тебе сказку. Помнишь? О тех временах, когда не было Стены между Ферном и Сугрой. Когда темные не считались проклятыми и врагами свету?

Сказка… почему-то совершенно не она всплыла в моей памяти. Я посмотрела на его ладонь, которой он только что касался Баста и вспомнила день, когда впервые встретила его и почувствовала…

15 лет назад, Исландор.
Тира

Пробуждение после оборота я всегда сравнивала с похмельем.
С тем его особым видом, когда совершенно ничего не помнишь и новая реальность начинается с того, что ты пытаешься осознать себя. Вспомнить: кто ты, где находишься, почему именно здесь. Нет, я до такой ручки не напивалась, но по рассказам любящей гульнуть соседки по комнате, знала в подробностях. Все мои спонтанные обороты заканчивались именно так: беспамятством, гудящей головой и тьмой вопросов на которые не было ответов.
Так было каждый раз, кроме этого.

Моё тело... пело.
Ещё не раскрыв глаза я широкого улыбнулась и потянулась в кровати довольной кошкой.

Хо-ро-шо.

По телу разливалось тепло и странная, неведомая мне до сегодня, нега.

Предвкушение.

Желание...

Натурально замурчав, я вывернула голову, вытягивая шею желая потеряться щекой о ладонь... так, стоп!

Открыв глаза, уставилась на громадную ручищу, бережно, я бы даже сказала нежно, сжимающую мои пальцы по которым...

— Это ещё что такое? — нахмурившись, я рассматривала витиеватый золотой узор, разрастающийся как по моим пальцам, так и ползущий по крепкому мужскому запястью со стремительно бьющейся веной. Во рту внезапно пересохло, а низ живота полоснуло горячей волной возбуждения.

— В-вы кто такой?! — дернув руку, елозя задом по тонкой простыне, я отползла подальше от странного визитёра. Кто его впустил вообще… или… я сама, впустила? Что-что, но мужиков принцесса Севера до сегодня в спальню не таскала! Маман будет в ярости!

— Я… — его голос, спокойный, глубокий, совершенно невозмутимый наполнил меня, комнату — вообще все кругом. Мужчина выглядел удивлённым. Он перевел задумчивый взгляд с моей руки на лицо. Я осознала, что опять не одета и натянула плед повыше к горлу. — ... твоя новая нянюшка, Тира.

Вот на кого он меньше всего походил, так на слугу. Пусть и был одет в простые вещи, но крой и качество ткани выдавали наличие у хозяина немалых средств. А осанка и манера держаться просто кричали о породе и статусе. Длинные черные волосы, перетянутые кожаным шнуром, золотой медальон а разрезе рубашки... Какой уж тут слуга...
Визитер улыбнулся моему замешательству, потянулся рукой ко лбу и я еле сдержалась, чтобы не замурлыкать от лёгкого касания.

— Я твой Мастер оборота. А вот об этом, — незнакомец кивнул на вязь, засветившуюся по запястью, — мы пока никому не расскажем, хорошо?

— Мой... Так мастер или нянюшка? — сконфуженно переспросила я. — Не скажем о чем? Что это за узоры? Я вас чем-то заразила?

Та женщина, что называла меня своей матерью пояснила про память. Настоящая принцесса была оборотнем. Огромной такой кошкой. Только вот со сменой формы у нее почему-то обнулялось все до заводских настроек. Как у телефона после жёсткой перезагрузки. Ничего, бедняга, не помнила каждый раз. Мне это, конечно, очень играло на руку, потому что секрет свой выдавать я не собиралась. Ни “маме-королеве”, ни, тем более, незнакомому мужику.

Глава 8

Тира
— Ты когда-то говорил, что мой случай с оборотом не самый сложный. А сын? — вынырнув из болезненных, спрятанных в чулане прошлого воспоминаний, я посмотрела на своего бывшего истинного. — Его случай какой?

По острым скалам скул прошла волна. Совран и раньше так разминал челюсти, когда раздумывал над чем-то. Он никогда не был порывистым, хоть и демон. Если не готов ответить сразу, брал паузу на выяснение деталей и фактов. Помню, как однажды он честно сказал: “я над этим не думал раньше, но обдумаю и принесу тебе ответ”. Это был шок. Королева-мать никогда не признавала своей некомпетентности, а этот вот так просто. Сейчас он тоже явно размышлял над ответом.

— Полагаю, его случай довольно сложный. Я даже догадываюсь о причинах… — виски снова пошли рябью. Совран потянулся через постель Баста, забрал у меня из рук влажную тряпку и откинул обратно в таз. — Это ему не поможет. Свет и тьма не враги друг другу, Тира. Я же говорил тебе много раз, помнишь? Проблема не в разнополярности стихий. Она вот тут, — он коснулся пальцем моего лба. Рукав натянулся и на запястье сверкнула тонкая золотая цепочка. Моя цепочка… Я сама ее застегивала! Столько лет… он носил ее все эти годы? Совран заметил направление моего взгляда, хмыкнул как-то горько и качнул головой. — Баст ненавидит тьму. Он мне сам сказал, что отец Фирсов сын. И он, как ты сама когда-то, не принимает одну из частей себя. Это не свет борется с тьмой. Это Баст не хочет быть моим сыном. Ты хорошо постаралась, только хуже сделала не мне. — Он убрал руку, зачем-то потёр друг о друга пальцы, как если бы на них осталась соль или специи, когда кинул щепотку в суп, посмотрел мне прямо в глаза и спокойно добавил: — Мне, конечно, тоже.

— О как. Великий Мастер оборота сделал свои выводы. Авторитетно и бескомпромиссно. — Его выводы бесили невероятно. Обвинения ещё больше. Как будто все это моя вина. Как будто это я отправилась в кровавый поход, бросив все, что было до. — Баст жив, вообще появился на свет и дышит, благодаря моим решениям! Не тебе меня стыдить. И судить тоже не тебе. Ты свои напринимал и выбор тоже сделал.

Я поднялась с кровати, желая увеличить расстояние между нами, отошла к окну. Совран следил за мной взглядом, как будто глаза его по клеились к моему лицу. Я старательно избегала заглядывать в них. Боялась увидеть там что-то. Ещё больше не увидеть ничего, кроме чудовища, способного хладнокровно убить семерых родных братьев просто ради власти.

— Баст жил в Халдее, и к детям Фирса относится точно так же, как и последователям Илларии. — Я взглянула на Соврана через плечо, — никак. Я намеренно не прививала ему любви к кому-то из богов... — запнувшись, не стала озвучивать причину, что столкнувшись со всеми чудесами этого мира, повстречав ЕГО бога, только благодаря ЕГО богу вообще получила сына, возможность познать материнство и встретить любовь. Дочь Илларии благодарившая Фирса. Трехлунный перевернулся бы с ног на голову. Вздохнув, продолжила, — он знал о моих проблемах с оборотом и думал, что такой же. Так что не бери на свой счет.

— Крайне благородно с твой стороны, — в спокойном голосе появилась сталь. Так лужи, улыбающиеся тебе днём отражением солнечного света, каменеют в вечерний час, схваченные коркой бесчувственного льда. — А мог бы жить при отце. Быть готовым к этому всему, — Совран кивнул на тяжело вздымавшуюся грудь сына. Голос его тут же потеплел. Когда-то он и со мной так говорил. — И пройти свой первый оборот легко. Как ты верно заметила, все вокруг результат наших выборов. И воли богов, конечно.

Побарабанив пальцам по подоконнику, я снова на него посмотрела и предложила: — Распоряжусь, чтобы тебе приготовили комнату. Соседняя с Бастом пустует, Лиам навещает нас все реже. Думаю, он будет не против. Ты так и не сказал, что делаешь в Халдее, Совран.

— Кто такой Лиам? — его взгляд стал острым, как марканский клинок и таким же ядовитым, как песчаные змеи. — Я бы предпочел комнату для постояльцев. Семейные покои оставь для членов семьи. Свой постой я оплачу по тарифу.

— Сам не ответил на мои вопросы, но ждешь, чтобы объяснилась я? — хмыкнув сложила руки под грудью. — Семейные покои... вот и ответ, да? Лиам заменил Басту отца. Хочешь гостевые, а не семейное крыло, будут гостевые. Как пожелаете, Мастер.

Совран поднялся. Медленно, как падают первые снежинки перед страшной метелью.

— В Халдее я по личному делу, Тира. Вряд ли теперь мои дела тебя касаются.

Он подошёл ко мне. Так близко, что я ощутила запах его любимого аромата. Все того же, что и много лет назад.

Помню, как сказала ему однажды:

— Ты пахнешь надёжностью и свободой.

Сегодня мне этот аромат казался обещанием конца света. Так пах крах моих надежд и пепел спокойной жизни.

— И чему же этот заменитель отца научил моего сына? — слова плетью опускались мне на кожу, разрывая ее вспышками воспоминаний. — Лгать и воровать? — Совран поднял руку, рванул с нее цепочку. Звенья посыпались по полу, как осколки прошлого. Оставшийся в пальцах кусок он положил на подоконник рядом с моей рукой. — Ты сделала прекрасный выбор,Тира. Надеюсь, гордишься собой?

Солнечный луч мазнул по символу моих давних клятв, отразился светлым пятном на подбородке Соврана. Он поморщился и сделал шаг назад, все ещё глядя мне в глаза.

— Я свой тоже сделал. Как только Баст придет в себя я расскажу ему правду. И заберу его с собой в Академию. Он двуликий. И будет там учиться под моим присмотром. Заменитель отца моему сыну не нужен. Отец у него есть, Тира.

А потом он вышел. Оставив меня смотреть на блестящие, как слезы, порванные звенья под ногами.

Вот такие дела... Довела мужика? Или сам дурак виноват? Вы на чьей стороне?

Глава 9

Тира

Оставив Баста на Мартишу и Реана, я вернулась к себе. Платье взмокло по спине, да и меня саму то в жар, то в холод бросало от осознания, что Баст обернулся и понимания, что прошлое нас все таки настигло.

— Как я могла подумать, что все может сложиться даже не плохо, — шипя, я попыталась дотянуться до шнуровки на спине. Прежде чем сын проснется, прежде, чем гости начнут заполнять таверну стоило привести себя в порядок. Только запутав толстые шнуры, я с силой рванула платье, вымещая на ничем не повинной ткани злость и отчаяние, — Сто раз говорила не отшивать мне модели с фиксацией на спине!

— Тира, ты как тут? Я все сделала, как ты просила. — В дверь проскользнула наша вышибала Айла. Тоже кошка из Исландора, единственное, что осталось со мной из прошлой жизни. Айлу отправили конвоировать меня в Ниргию (в лексиконе Королевы-матери это называлось сопровождать), но дочь начальника дворцовой стражи была моей подругой с детства и выбрала сторону, не задумываясь. Когда я решила умереть для Исландора, Айла умерла со мной.

— Столы расставили, пришлось даже те, что обычно на праздники выносим занести, выпивку приготовили, музыкантов наняли, из тех, что обычно в ратуше подрабатывают, будут на смену нашим... Народ уже повалил, представляешь? Все хотят послушать про первый оборот Баста и узнать о твоем мужике.

— Айла... — прохрипела я, пытаясь извернуться. – Помоги мне с этим проклятым платьем, пожалуйста. И скажи Мартише, чтоб все до единого заменила. Сколько просить! — Я злилась на внезапно упавшего на наши головы ферна, но доставалось всему, что подвернулось под руку. — Совран не мой мужик. Он отец Баста, — руки, продолжающие дергать тесемки задрожали, — и он грозит его у меня отобрать…

– Ого, — Айла отбросила мои руки, чтобы не мешались и стала распутывать узлы. — Этот тот не твой мужик, который полгода тебя обхаживал, дунуть на тебя боялся и смотрел как Хост на Фирса верными щенячьими глазами. Или хочешь сказать я твоего ферна с кем-то путаю? — Платье перестало давить мне грудь, но дышать легче не стало. — Напомни мне, почему мы не сказали это чужому мужику, что у нас , ну то есть у тебя от него сын?

— Спасибо! — платье тяжелой грудой осело под ногами. Переступив через него, я находу избавлялась от нижних юбок и сорочки, шлепая в свою личную ванную комнату. Хотелось под воду, смыть с себя напряжение, выдохнуть.

Подруга пошла следом. Включила магические светильники, завернула шторы.

— Потому что он поехал завоевывать Ферн. Напоминаю, если ты вдруг забыла. Потому что сидеть и ждать, а вдруг он вернется, прежним... а не монстром убившим семью, времени не было. На кону была жизнь моего ребенка. Уж простите, но если на чаше весов стоит мужик или ребенок, я выберу сына. Что я и сделала.

Я шагнула в каменную бадью, вода зашумела по трубам и они задергались, поднимая нагреваемую в подвалах, под таверной воду.

— Опять артефакт нагрева барахлит. Надо написать Марине, чтоб когда будут ехать захватили накопитель, перезарядить бы.

Пар от воды пошел от серого каменного днища, наполняя лёгкие жаром. Я закрыла глаза и сделала три глубоких вдоха.

— Ты знаешь, как я отношусь ко всем этим демонстрациям силы. Меня никогда не интересовала власть, трон и корона. А он... я думала, что его тоже не интересует. Этого мало?

Я развернулась к воде спиной и застонала, когда первые капли забарабанили по плечам. Как будто вместе с этим звуком из тела могло выйти напряжение и страх.

— Я раньше об этом как-то не думала, ты знаешь, я не из этих, которые мыслители, — Айла протянула мне мыло, — но вот сейчас… Я все пытаюсь понять, а почему ты не связалась с ним потом?

— Потому что это было одним из условий! Я не могла. И даже если бы захотела, вряд ли бы у меня это вышло. Фейри такие фейри.

Я замерла, развернувшись посмотрела на свою подругу с осуждением. Та вытянула по-утячьи губы и выгнула бровь, явно ещё чего-то ожидая.

— То есть то, что он расправился со всем своим семейством не аргумент, да?

— Ну я никогда не была такой миролюбивой, как ты. А ферны вообще воинственный народ. Когда его брат пришел бы к власти, мог его тоже убить. У них там такие порядки. На троне только один. Ты бы предпочла, чтобы умер твой ферн?

— Он не мой ферн, Айла! — зарычала я. Ойкнула и тут же прикрыла рот ладонью. Лицо подруги прямо искрились ехидством. — Он говорил, что отказался от гонки за престол. Его интересовала наука.... — я подставила лицо под тугие капли воды.

— Если он так говорил… то почему передумал?

Ответа у меня не было. Я зло перевернула плечами, отфыркиваясь.

— И вообще, он хочет забрать Баста! А я его не отдам. Этому ферну вот прям сейчас грозит ого какая опасность, и похлеще, чем от каких-то там братьев!

Айла села на табурет, отстегнула свою перевязь, которую постоянно носила и, поморщившись, потянулась вверх.

— Ну знаешь, если бы от меня прятали сына, я бы тоже была в бешенстве и хотела его забрать… наверное… — своих детей она не имела, в постоянных отношениях не состояла и никогда не выказывала такого желания. — Тем более, если сыну грозит опасность. Разве не логичнее защищать его вместе. Ты прости, мы подруги и все такое, но… мне показалось этот совершенно чужой нам Ферн очень хочет защищать своего, ну то есть вашего сына.

— От кого защищать? — возмутилась я. — Забрать у матери, это в каком месте защита? Если Баст заболеет, если у него случится приступ аллергии, вот на те дриадские сладости, а Совран не знает даже об этом. От кого он его защитит? Я не спорю, что сыну необходим отец.... Возможно, мне стоило принять ухаживания коменданта города? Он же с самыми серьезными намерениями ходил и Баст его нормально воспринимал. Но... ай, не важно уже! Он Мастер Оборота, да. Может помочь, — я запнулась, произносить "мы", а не "я" и вместо "мой сын" говорить "наш сын" было совершенно непривычно и странно, —- Совран может помочь нашему сыну. Но вот так... —- закрыв воду потянулась за полотенцем, — заберу! Ишь, чего захотел. Забиралка еще не отросла. Самая перепуганная мышь может превратиться в разъяренного хищника, если ее загонят в угол. Баста я ему не отдам! Разве что... — на глаза внезапно набежали слезы. Первые за десять лет! — Разве
что он сам не захочет меня бросить…

Глава 10

Тира

— Баст? — нахмурившись, я взглянула на Соврана, который, надо же, успел каким-то образом оказаться здесь раньше. — Ты как?

— Да нормально я, мам. Пить только хочу. Сушит так, как будто я копченой рыбы переел, той, что Лиам привозил с Нихона.

— А в остальном? — я подошла к кровати, мягко уложив ладонь на его лоб, убедилась, что температуры нет. Сын, прильнул к руке и прикрыл глаза, ну точно ластившийся котёнок. Хотелось улыбаться и прижать его к себе крепко-крепко.

— Не хочешь мне рассказать, как ты встретил... — я запнулась, так и не придумав, как представить Соврана.

— Прежде, чем я тебе кое-что расскажу, хочу услышать, как вы познакомились? Кто из вас двоих об этом поведает?

Совран и Баст переглянулись. Как они были похожи в этот момент! Впрочем, я всегда знала, что похожи. Видела в сыне черты отца и грелась об эти мысли.

— Я обронил одну вещь, — Совран скользнул по мне пустым взглядом, — Баст нашел ее и вернул. Целую неделю искал, да парень?

Баст неуверенно кивнул и сразу стало ясно, что врет.

— Совран сказал, что в свое время помогал с оборотом и тебе, ма! Как удачно, что он здесь. Он обещал, что возьмёт меня учиться в Ад!

— Вот как... целую неделю... это многое объясняет. Какое странное совпадение однако, — могла ли старая кошелка, зовущая себя бабкой Лиама и пообещавшая мне защиту изменить свое решение и специально навести ферна на наш след? Никто, кроме неё не знал... и тут, как удачно, Баст спер, а в том, что он стащил родовой артефакт я не сомневалась, не у какого-то фернана, а у собственного отца?! Она наказывает нас так? И, самое главное, знает ли ещё одна стерва Трехлунного где мы?

— Боюсь, дорогой, ты ещё слишком мал для АДа. Это Академия, тебе бы школу закончить, для начала. Мечты о мореплавании уже в прошлом, да?

— Так это для людей и отверженных. А я теперь двуликий и...

— Отверженных? — рыкнула я. — А ты у нас теперь аристократия?

— Мам...

— Твоя двуликость не делает тебя особенным. А ты, — я перевела взгляд на Соврана, для убедительности даже ткнула в него пальцем, — выбрал гостевое крыло. Значит и веди себя как гость, а не шастай по хозяйскому, как у себя дома!

— Вот как? Ты уверена в своем пожелании, Тира? — Совран перевел взгляд на мой палец, скользнул по нему дальше, вдоль руки, по плечу, шее, щеке... Я чувствовала весь путь как настоящее касание. Наши взгляды встретились. — Не пожалеешь?

Пока я раздумывала, что ответить, Баст неожиданно встрепенулся:

— Погодите, — он прищурился и перевел свой подозрительный взгляд с меня на Соврана, — что значит выбрал? Ты предложила ему семейное крыло? Почему? Ты ведь никого сюда не пускаешь. — Он вновь уставился на нашего нежданного гостя: — Кто ты моей матери? — и столько мужского и собственнического прозвучало в этом вопросе, а затем он неожиданно припечатал: —
любовник что ли?!

Я онемела, а ферн… Даже выпад Баста не заставил это каменное лицо дрогнуть. Совран облизнул губы, выгнул бровь, как-то странно посмотрел на меня и ответил прежде, чем я придумала, как отреагировать:

— Такой женщине, как твоя мама роль любовницы не предлагают, Баст. Запомни это и не забудь сообщить тем, кто посмеет. Понял?

— Это не ответ!

Совран вздохнул и развел руками, сдаваясь:

— Когда-то давно я просил ее руки. Твоя мама отказала.

— Я?!

— Отказала?!

Мы с Бастом ответили хором.

Мне вспомнилось, как много лет назад, мы гуляли в саду. Я оступилась, Совран подхватил меня за руку.

— Подари мне свой браслет, Тира?

— Этот? — тонкая цепочка на моей руке не вязалась с образом крупного Мастера оборотов. А уж просьба подарить ему женскую побрякушку тем более. Я

— Этот, — ничуть не смущаясь, ответил он, поглаживая пальцем мое запястье. — Мне нужно ненадолго отлучиться по делам. Как только вернусь, мы заменим его на брачный браслет. А пока… ну знаешь, пусть все издалека видят, что этот … как ты выражаешься… — он перебрал в воздухе пальцами, будто подбирая слова, — плут рогатый уже занят, м?

— Похоже, наш гость не только Мастер оборота, но и Мастер сказок. — выгнув бровь, точно так же, как это сделал он минутой раньше, я добавила: — Не помню такого. — Баст, мне надо…

— У тебя всегда были проблемы с памятью, Тира.

— Кто ты моей матери? — сын рос смекалистым в отца, а таверна, Лиам и его друзья, подслушанные разговоры за столами и на улицах города, сделали его сведущим во многих вопросах. — И самое главное, — в его глазах вспыхнуло уже знакомое мне темное пламя, — кто ты мне? Мам, когда был твой оборот? Коты как раз... — я взглянула на его ладонь. Он хоть и считал в уме, но всегда поддерживал счет перебирая пальцы. Вот и сейчас, Баст явно сводил концы с концами. — Ты что же... мне отец?!

— Фирсов сын, угу. Тот самый. — Я ждала, что он ещё что-то скажет, станет обвинять меня, что скрыла, но... Совран молчал.

— Мам?

— Это правда, — я прошла к кровати и аккуратно села на край.

— Ты говорила, что он воин. И ушел сражаться!

— Разве я обманула? Фернаны очень умелые воины.

— Я думал... думал он погиб.

— Не помню, чтобы утверждала это.

— Опять не помнит, — хмыкнул Совран.

— Но тогда, почему ты отказала? Раз он предлагал руку и сердце? А ты? — Он резко дернулся в сторону отца и теперь обрушил лавину своих обид на него: — Почему ты нас бросил, даже если она отказала? Почему не поехал за нами и не убедил ее? — Понимаешь какое дело, сын... Я, как и ты, был уверен, что искать и догонять некого. Мне сказали, что твоя мама погибла. А о твоём существовании я, увы, узнал только сегодня. Прости.

— Это из-за Лиама? — Баст тут же сам себя сдал. — Чтобы сохранить его секрет?

— Подслушивать нехорошо, мальчик мой. — Я покачала головой. — И секрет уже не секрет.

— Но тогда ведь был.

— Был. Об этом мы поговорим позже, ладно?

Глава 11

Тира

— Рога значит? — Совран стоял в дверях, заслонив собой весь проход. — Упрется не выгонишь?

Я подняла голову, отвлекаясь от пришивания бусин и крошечных кристаллов к пузатой, обтянутой тёмно-синий бархатом ёлочной игрушке.

— И где я была не права? Или солгала? Ты здесь? Здесь. Выгонишь ли тебя? Вряд ли найдется такой смельчак.

— Где солгала? — он подошёл ближе, опёрся о мой рабочий стол ладонями и стал с весьма искренним интересом рассматривать разложенные вещи. — Когда скрыла от меня сына, когда сбежала и заставила поверить, что мертва… — фиолетовая вспышка в темных глазах отозвалась в груди жаром. Задумчивые, с кучей вопросов, оно как будто видели меня насквозь: — Мне продолжать?

— Столько вопросов, — проворчала я, опуская взгляд. Руки привычно, почти на автомате перебирали разномастные бусины в поисках необходимой по размеру и цвету. — В эту игру можно играть вместе, знаешь? Не скрыла, а не успела сказать. Куда уж мне, когда тебя не волновало ничего, кроме, кровавого следа побед. Тебе так была необходима власть и титул? Та цепочка, что ты сегодня разорвал, что она для тебя значила? Память о том, как покорил беспечную принцесску? Ну, знаешь, как зарубка о былых победах. Ты носишь о каждой своей женщине что-то на память? Зачем ты здесь, Совран? Зачем обещаешь сыну то, что не будешь в силах исполнить? Мне продолжать?

— Меня не волновало ничего, кроме тебя, Тира!

Ого.

От его хлопка бусины подпрыгнули и покатились по столу, падая на пол, как снаряды катапульт.

— Ты прекрасно знала, что мне плевать на власть! — от грозного рыка стекла в окнах зазвенели, как сосульки в трескучий мороз. Я видела его злым, видела его в обороте, но никогда в жизни, не слышала, чтобы Совран так орал. Даже там, на улице он не рычал на меня так, как сейчас. Пара секунд, несколько рваных вдохов и он взял себя в руки. Передо мной снова стоял собранный, внешне спокойный Мастер оборота. — Я носил твой браслет в память о любимой женщине, которую у меня забрала смерть, Тира, как символ моей вечной преданности. Но раз уж все то, что я о ней знал ложь, то эта побрякушка была разве что памятью о глупости. Напоминание, как две лживые кошки провели очередного падкого на свет темного.

Совран поморщился, выпрямился, взял со стола один из готовых елочных шаров и принялся медленно вертеть его в пальцах, как будто хотел рассмотреть и запомнить все детали.

Между нами повисла тишина.

Я попыталась продолжить работу, но бусины выскальзывали из непослушных, взмокших от волнения пальцев, а нитка никак не попадала в иглу. Игнорировать присутствие ферна не получалось. А он все молчал, подпирая своим обтянутым черными брюками задом мой стол. Я все же победила иголку с ниткой и даже нанизала на блестящий кончик нужную бусину, когда Совран снова заговорил. Звук его голоса прошил меня насквозь, как игла коллекционера засушенную бабочку. А я прошила себе палец иглой. Немного, только кожу и слегка ткнула в подушечку, но он все равно заметил, конечно же.

— Я никогда не обещаю того, что не могу выполнить, Тира. Когда-то давно я пришел к Королеве Исландора просить руки ее дочери. По праву истинности. И получил отказ. Потому что для…— он покачал игрушку перед моим носом, как мохнатый клубок перед котёнком, — “принцесски” Мастер оборота это слишком мелко. То ли дело наследник Ферна. Если ты хорошо училась, то знаешь, что в Ферне трон наследует старший. Или сильнейший. У меня было семь братьев, но я обещал твоей матери, что повторю свое предложение будучи первым в очереди на престол. Раз для принцессы так важен титул и власть. И я сдержал слово, Тира. Из нас двоих клятвопреступник не я.

Он наклонился близко-близко, положил игрушку на стол, зажмурился и втянул носом воздух у моей щеки.

Глава 12

Совран

Четырнадцать лет назад. Исландор. Замок Королевы.

— Понимаете, уважаемый Тарраш Ра, — королева сидела на своем хрустальном, похожем на выкованный из льдов Исландорских хребтов троне и смотрела на меня с той долей высокомерия, с какой принцессы смотрят на нищего, посмевшего просить коснуться ее чистых, ухоженных рук. — Ваше предложение могло бы быть лестно, но…

Я был в своем праве. Тира моя истинная, а истинность в этом мире святыня. Но…

Я ждал молча. Терпение обычно не входит в список добродетелей фернов, однако, не зря я посвятил себя науке и стал лучшим Мастером оборота во всем Трехлунном. Первый сын Фирса, сотканный из тьмы, но победивший сам себя. Не имевший ни гарема, как марканцы, ни даже нескольких жён, как мой отец. Я умел выжидать. И сдерживаться. Очень долго и очень хорошо.

Осознав, что молчанием меня не пронять, кошка поднялась. Грациозная, величественная и холодная, как все горы Исландора разом. Бесчувственная дрянь, лишившая себя истинности ради идеи величия своей расы. Амбициозная тварь.

— Но вы всего лишь восьмой сын, дорогой Совран. — Она подошла ближе, похлопала меня ладонью по плечу. Как плетью. Я поморщился. — Учитывая продолжительность жизни вашей расы и плодовитость, — кошка фыркнула, — вы не доберётесь до трона никогда. А простой Мастер оборота, даже если он лучший в мире, это слишком мелко для будущей королевы Исландора…

— Значит вопрос ТОЛЬКО В ЭТОМ?

Королева сощурилась, вернулась к трону и встала за высокими пиками хрусталя, как за щитом. Погладила пальцами прозрачно-голубые зубья и кивнула.

— Что ж… если дело только в этом, то ровно через месяц, я вернусь в этот зал просить руки вашей дочери, как единственный наследник Князя Ферна.

— Тогда и поговорим, Ваша милость. Удачи.

Мне стоило понимать уже тогда, что старая дрянь все равно не позволит забрать Тиру и испортить кошачью родословную примесью тьмы. Я был ослеплён истинностью, одурманен светом, как опустившийся на дно, пропивший последние мозги любитель дриадских эликсиров. И дорого заплатил за свою слепоту. Очень дорого.

Я вернулся в Исландор ровно через месяц, как и обещал. Уже не простым мастером оборота. А убившим семь братьев в борьбе за престол наследником Князя Тьмы. Доказал свое право на трон, который мне никогда не был нужен. И на женщину, которая мне была нужна больше жизни.

— Значит, вы готовы поклясться, что интересы моей дочери всегда будут для вас на первом месте, Ваше высочество? Выше семьи? Выше справедливости?

— Именно так я и сказал.

— И готовы принести магическую клятву в верности ее интересам?

Я был готов на все, чтобы получить Тиру. Я хотел забрать ее, не лишая всего, что ее по праву. Мы могли сбежать, но тогда бы Тира потеряла и имя, и наследство. В моих глазах она была королевой. Все это должно было принадлежать ей и только ей. И если для этого нужно склониться и поклясться в верности, то я был готов даже на рабскую, по сути, клятву. Я бы все равно никогда не причинил любимой вреда.

Я молча достал из ножен клинок, рассек руку от локтя до запястья. Темная кровь полилась на блестящий пол тронного зала, вспыхивая яркими переливами огня и магии.

— Я, наследник рода Тарраш Ра, клянусь силой подземных вулканов и тьмой фернийского огня, что интересы Тиры из дома ша Нордика всегда будут моим главным приоритетом. Ни я, никто из моего народа не причинит ей вреда и будет готов служить ей до ее смерти или своей собственной. Покуда не потухли Фирсовы вулканы в недрах этого мира.

Вокруг нас вспыхнуло черно-фиолетовое пламя. Магия рода подтвердила мою клятву. В треске огня меня мелкими иглами льда пробил смех королевы.

— Как мило… великие фернаны на коленях у пушистых лап дома снегов! Не думала, что когда либо увижу подобное… Очень жаль вас огорчать, милый князь, но… Ваш отъезд убил мою дочь. Узнав, что вы бросили ее ради борьбы за трон, глядя на ваш кровавый поход к вершине, Тира сходила с ума. От той ненависти, что вы сеяли в ее светлую душу. Я всегда говорила, что тьма не пара свету. Подлые, бесчестные, вы недостойны даже луча света.

Я кинулся к этой твари, схватил ее за плечи. Горло сдавило спазмом. Руки онемели и едва слушались.

— Где она?!

— Сначала отпусти меня, ферн. Убери руки.

Мне хотелось ее убить, а не отпускать, но я разжал пальцы и сделал шаг назад.

— Тира уехала в Ниргию. Она пожелала разорвать связь с монстром, в которого ты превратился, князь.

Она не могла… не могла так поступить. Я перевел взгляд на золотую женскую цепочку, которую носил не снимая. Тира сама мне ее закрепила как клятву. Вместо брачного браслета. Пальцы коснулись руками метки. На месте.

— А это… — королева принялась расстёгивать пуговицы на своем платье и оголила плечо. Метка. После отказа от истинности она не исчезает. — Досадное напоминание. Не более.

— Но я… все ещё не чувствую!

— Где?

И правда. Где? Если бы нужно было найти Тиру, где бы я ее стал искать? Я прислушался к себе. Ответа не было. Я чувствовал, что она есть, но… ее как будто не было.

— Фейри настоящие умельцы. Могут исполнить любое желание. Желание Тиры было избавиться от истинности так, чтобы ты даже не узнал. Она боялась тебя, Князь. Боялась, что узнав, ты придёшь мстить. В ее глазах ты чудовище. Братоубийца.

— Где она?! Я хочу услышать ее объяснения лично.

Я снова рванулся навстречу, но когтистая лапа ударила в лицо, рассекая кожу. Кровь потекла в глаза, ослепляя.

— Тогда тебе придется отправиться к своему праотцу, ферн. Тира не пережила разрыва истинности. Ее убила твоя жестокость и твоя проклятая темная любовь. Оставь себе свою клятву. И живи с этим, темный.

Оборот случился мгновенно, впервые за многие годы, стихийно, совершенно мне неподконтрольный. Королева тут же обернулась сама, я успел схватить гибкий хвост, но меня тут же скрутило болью, пальцы разжались сами собой, ноги подогнулись и я рухнул на холодный пол тронного зала.

Глава 13

Тира

Я вцепилась в столешницу, чтобы, не приведи боги, не вцепиться в ферна. Прикусив щеку изнутри, осторожно, как будто вдыхала дурман дриад,наполнила лёгкие воздухом. Вторая ипостась, и так была слишком чувствительной все эти дни, растеклась под кожей жаждой близости. Узнавание, тоска, злость и радость встречи, желание вновь обновить метку и закрепить свои права на этого мужчину отдались болью во внезапно заострившихся резцах. Ну ничего себе!

— Я... отойди от меня, прошу…

Совран распахнул глаза и казался теперь ещё злее, чем до этого:

--- Что ты сделала со своим зверем? Я его не чувствую... --- мой всегда все очень быстро соображавший Мастер оборота рывком перепрыгнул через разделявший нас стол, и прежде, чем я успела опомниться возразить или защититься одним резким движением рук разодрал на мне платье. Веревки корсета затрещали, пуговицы посыпались на пол.

— Что ты делаешь?!

— Мешаю тебе себя медленно убивать, дурочка! Что умереть приятнее,чем быть моей женой? Что ж ты тогда в Халдее поселилась, а не в Антриме, если Фейри все равно связали твоего зверя? Посмотри на свою руку! Сколько у тебя осталось магии? Щепотка на суп? — Он развернул меня спиной, изучая рисунок метки, ушедший аж до лопаток и там связанный узлом самолично бабкой Лиама. — Если бы твой зверь не был полудохлым, от мелкого прокола не осталось бы следа за секунды.

А потом он схватил со стола мой нож, которым я резала лески и прочую мелочь и полоснул по спине. От острой боли комната поплыла перед глазами.

— Тира, я принесла... ой... — Айла замерла горой в проходе. Такой же огромной и неподвижной. — Рогов только и не хватает, — неожиданно выдала она, явно расценив нашу позу и разорванное в клочья платье по своему. — Жуууть как неудобно, но я не буду мешать миловаться.

— Нет! — взвизгнула я, заерзав, попыталась сбросить горячие, как будто жгущие огнем ладони демона со своей талии. — Не мешаешь. Мы ничего такого! Это недоразумение! Да отпусти ты меня в конце концов! — зашипела царапая губы все никак не прячущимися клыками.

— Ага, — Айла кивнула на метку истинности, что пусть и была тусклой, еле видимой, но все же снова проступала на коже.

— Помоги мне! — выскользнув из таких желанных обьятий я вновь зарычала и поплелась на встречу к своей подруге, придерживая разодранное платье на груди.

— Он что... — Айла нахмурилась, приметив кровь на ткани, — Ты что же, зарычав, вышибала "Белой карты" ощетинилась, — Обидел ее?

Совран смотрел на меня, не на Айлу. Ее рык и угроза совсем его не озаботили, конечно. Что ему кошка? Каменный черт рогатый! Он же ее пополам переломит если что.

— Нет, нет, — я поспешила успокоить подругу, чтоб не вздумала нападать на ферна. — Я тебе потом объясню.

— Спокойной ночи, Тира, — Совран взял со стола кусок бархата. Отер им нож и, не смущаясь, опустился на корточки, чтобы подтереть упавшие на пол капли крови. Предусмотрительный как всегда. Закончив, он прошел к нам, сунул тряпицу мне в руку: — Сожги.

И вышел, оставив меня наедине с озадаченный Айлой:

— Это что сейчас было? Ты почему ранена? Что этот Ферн рогатый…

Глава 14

Совран
Естественно мне не спалось. Я слонялся по отведенной комнате, надо признать весьма приличной. Чистой, ухоженной, с добротной постелью и без пыли по углам. Неужто рифмоплет расстарался?

Злость на Тиру не давала покоя. Это же надо! Перевязала метку. Считай, глотку своему зверю перетянула. Как бедолага не откинулся — загадка даже для меня.

Я встал у окна, разглядывая ночное небо и пытаясь найти ответы. Почему? Что заставило ее так поступить? Она же клялась мне. Клялась, что готова пойти против матери, бросить все и отречься от имени, а в итоге отреклась от меня.

Рука сама собой привычно потянулась к цепочке, но пальцы сомкнулись на голом, осиротевшем запястье. Я эту цепь как будто с кожей с себя содрал. Вспылил, да. Не сдержался. Давно уж выдержка меня подводит. А я все удивлялся, как так вышло, что еще не кидаюсь на людей средь бела дня за пятнадцать лет оборванной истинности. Гадал, почему ощущаю ее как будто живая. И ведь даже разузнал все, что мог о проклятом ритуале отказа. Фейри не очень охотно расстаются со своими тайнами. Почти так же неохотно, как с жизнью… Как будто это могло меня остановить. Трупом больше, трупом меньше…

Мне было нужно выяснить. Чтобы убедиться, что Тиры правда нет. И еще чтобы понимать, когда пора уходить из Академии и спасать студентов от обезумевшего ферна. В отличие от драконов мы не теряли человеческий облик без истинной, но наше сумасшествие куда страшнее. Ферн, потерявший истинную, лишался единственного света и превращался в тьму в чистом виде. Без сострадания, без сочувствия. Машина для убийства, как и говорила проклятая ша Нордика. Без слабостей. Без чувства самосохранения. Зачем жить, когда самое дорогое утеряно? А я вот он. Все еще держусь. Да, случаются неконтролируемые обороты, приступы гнева на пустом месте. Раньше бы и бровью не повел, я ведь гордился своей выдержкой больше, чем принадлежностью к княжескому роду. Теперь от нее разве что труха осталась. От той выдержки.

Вспомнил, как орал на Тиру в ее каморке.

Я. Орал. На женщину.

Может, стоит написать ректору, что все. Отставка моя пришла сама под двери?

Я снова потер запястье. Голое.

Обидные, горькие слова всплыли в памяти. Кулак врезался в выбеленный откос. По стене пошла трещина. Некрасивая, расколовшая идеальную поверхность на две неравные части. Как моя жизнь до и после. Безвкусные пятнадцать лет существования. Безликие женщины, пресные дни. Все из-за нее.

Что движет тобой, женщина?! Как тебя понять?

Я мог злиться сколько угодно, но прекрасно знал одно: не отступлюсь. Что бы она не натворила в прошлом, как бы не поступила. Она моя женщина. Была и останется.

Вздохнув, я вышел из комнаты, желая проверить, как дела у Баста.

Сын.

Я пятнадцать лет держал себя в тисках воли. На одной только воле и жил. Точно не для того, чтобы сдаться теперь, когда в жизни снова появился смысл.

У меня взрослый сын!

Осталось убедить его, что я в самом деле не отказывался от обязательств. Только вот убеждать было некого.

Баста в комнате не обнаружилось.

Откинутое одеяло, недопитый стакан отвара, открытое окно.

Я перегнулся через карниз, но под окнами тоже никого не нашел.

Не оказалось его и внизу, в таверне. Все посетители уже разошлись и зал пустовал. Убранный, готовый утром снова принять гостей. Осенние украшения вдоль стен. Увитые оранжево-бордовыми листьями сваи деревянных колонн, поддерживающих своды второго этажа. Все крайне сдержанно, но уютно. Я мог легко представить, что мы с Бастом раскладываем на этом столе карту Трехлунного, обсуждаем расстановку сил. Я хотел бы научить его всему, что знаю. И чтобы Тира ворчала, что уже поздно и пора ложиться, а не жечь артефакты ради зубрёжки столиц и особенностей рас. Я мог бы целовать ее в пустом зале, когда все уже разошлись по домам. Прижал бы спиной вот к этой колонне, обхватил с двух сторон, отрезав пути отступления…

Но все это прошло без меня. Детство сына, юность той, кого я мечтал назвать своей женой…

Я вышел на улицу. Прохлада пролезла под ворот рубашки, но не отсудила жара в груди. Горечь пекла фернийскими приправами, острыми до такой степени, что с непривычки слезы на глаза выступают..

Куда Баст мог деться? Ему бы после оборота под присмотром быть еще дня три минимум. В любой момент может повториться и кто будет рядом?

Я обошёл таверну по кругу, заглянул на конюшню, проверил сарай. Никакого толку. Ощутил, что опять закипаю. Даже закралась мысль пойти к Тире и узнать, куда Баст мог пойти. Не сбежала же она снова, прихватив с собой и его? Замер, прислушиваясь к себе.

Тира была в доме. Теперь я снова чувствовал ее. Истинность расцветала внутри, набирала силу, как раньше. Яркая, горячая и зовущая.

Значит, сын ушел сам.

Хост!

Я ничего не знаю о собственном мальце. Где он любит бывать? Куда уходит подумать о важных вещах? Я мог бы быть ему настоящим отцом все эти годы, знать его, как себя. Привычки, пристрастия, страхи… Но Тира нашла для него заменитель отца. Я ведь только от этого так взбесился. Какой-то чудак заменил отца моему мальцу! И она вот так спокойно бросает мне это в лицо!

Злость обожгла пальцы началом оборота. Я сжал кулаки, свернул за угол, готовый снова идти на поклон к женщине, лишь бы найти и обезопасить сына. Раб ситуаций. В который раз.

Я уже поднялся по ступеням, взялся за ручку хозяйской двери, как за углом амбара что-то сверкнуло. Замерев, я прислушался.
Человек. Кто-то дышит. Неровно, порывисто. И шуршит чем-то.

Спрыгнув на землю через перила, я кинулся на звук, как глупая рыбешка на блесну. Баст сидел на поваленном, ошкуренном бревне и ловил карманным ножиком отсвет белесой луны. Диск Фирса только наполовину выкатил из-за линии горизонта, а эта, светлая, уже вон как высоко.

— Можно присоединиться?

Мальчонка пожал плечами, не глядя в мою сторону. Я сел чуть поодаль, рассматривая морской пейзаж перед собой.

Глава 15

Совран

— Принцесса севера теперь королева кухни? — Утро только занялось, я спустился в поисках воды, а нашел ее. Свою вдруг ожившую истинную. Помнил, конечно, вчерашнее возмущение, чтоб не шастал по хозяйской части, раз выбрал статус гостя, но следовать ему не собирался.

Это место принадлежит Тире.

А Тира принадлежит мне.

Я, некоторым образом, дома и в своем праве. Пусть она пока за мной это право и не признаёт, но это ненадолго.

На моей стороне ее зверь.

И Баст. Неплохо для начала.

— Завтрак мне готовишь?

На кухне пахло сдобой. На большом деревянном столе по центру оранжевым пятном блестела свежевымытой мякотью тыква. Я любил тыквенный хлеб и суп с сухариками. Тира в чепце крутилась у плиты, обернулась на мой голос, растерянная, как девчонка. С таким же волнением в глазах, когда я впервые ее поцеловал.

— Где ты здесь видишь принцессу? — она фыркнула, и, думая, что не замечу, сделала несколько шагов вглубь кухни. Подальше от меня.

Два больших окна освещали ее теплым оранжевым тоном едва проснувшегося солнца. По-осеннему яркого, такого же прохладного, как оказанный мне прием. Но я, как и в случае с солнцем, отлично помнил Тиру другой. Мягкой, веселой, проницательной девочкой. Любознательной, жадной до новых впечатлений и… да много ещё до чего. — Завтраками ты меня никогда не баловала.

— Принцесса, может и не баловала, а я завтраком накормить готова. Проходи в зал, — она кивнула на дверь, — я вынесу.

Вместо того, чтобы послушаться (где ты видела послушного ферна, Тира), я подошёл ближе, поддел пальцем край ткани на ее плече, желая посмотреть, затянулась ли вчерашняя рана. Если да, значит, зверь входит в силу.

— Я вижу то, что видел всегда. Свою королеву. Декорации и годы ничего не изменили в этом вопросе.

— Т-ты что творишь?! — шикнула она, попятившись, сбила ладонью лежащую разделочную доску и уже почищенную луковицу. Последнюю я поймал, не особо утруждаясь, и протянул ей с улыбкой. Как подношение. Она поспешно схватила луковицу руками, попыталась снова увеличить между нами расстояние: — Я п-принесу завтрак, иди в зал, Совран. У меня за шиворотом точно нет ничего съедобного.

— Поспорил бы, Тира. Сколько у тебя за шиворотом съедобного нет во всей твоей таверне. — Уходить в зал я вообще не торопился. Что я там забыл? Вместо этого провел рукой по переливу снова окрепшей метки. Пальцы закололо теплом. Руку свело, как будто в первый раз к ней прикоснулся. — Накормишь, значит?

Она поежилась.

— Ну я же сказала, что да...

— Ты при всех меня кормить хочешь? Их же потом придется убить, как свидетелей, — она скорчила смешную, возмущенную и одновременно с этим совершенно смущенную гримасу. Видимо, отчаялась делать вид, будто не понимает намеков.

— Раз не хочешь в зал, то... ммм... вон в тех ящиках тарелки. Достанешь?

Я хмыкнул, чувствуя себя почти живым. Как когда-то. Коснулся едва-едва губами ее метки и послушно отошёл к ящикам. Искать тарелки и потерянное пятнадцать лет назад самообладание.

— Которые?

— Белые, с красными пионами.

В шкафах ровными рядами стояла посуда, разложенная по цветам и размерам. Пионы… это те что почти розы, но кучерявые и без колючек? При всей моей любви к науке, с ботаникой не задалось сразу. А тут пионы…

Так, ладно, начнем с осознаваемого признака: цвет белый.

Пришлось передвинуть пару стопок, прежде, чем нашлись хоть какие-то цветы. Я гордо продемонстрировал Тире два варианта на выбор, она закатила глаза и ткнула в сторону левой руки.

— Что тебе предложить на завтрак? У нас есть несколько вариантов. Один включает бульон, а второй суховат немного. Да-да, у нас подают на завтрак бульон.

Я протянул ей выбранную тару:

— Тебя. Можно даже без хлеба и бульона. Не знаю, что там в меню у вас, у меня своя диета. Фернаны крайне капризны в еде, знаешь ли.

Глава 16

— Я... у меня не было выбора. Ты знаешь мою мать. Знаешь, какая власть и ресурсы в её руках. Когда на кону стоит выбор между истинностью и ребёнком, — она посмотрела на меня с печальной улыбкой, — я выбрала сына. Прости. Особенно, когда ты ушёл в кровавый поход за властью.

Я вздохнул, сдерживая порыв злости. На проклятую Королеву снегов, на свою глупость и на то, как мало мне и в меня верила моя женщина.

— Я никогда не был увлечен властью, Тира. — Я отпил ещё чаю, просто, чтобы дать ей время обдумать сказанное уже ни раз. Мы много беседовали с ней раньше о жизни.

Я рассказывал, что ушел учиться в академию, что заявил отцу о плане отречения от престола. Даже претендовать не собирался. Я хотел заниматься наукой, решить проблему магического истощения рас, как-то помочь сородичам в их проблеме со стеной и истинностью. Править, воевать, убивать братьев за право сесть на трон — все это меня не интересовало.

И я говорил ей об этом честно.

Пусть это и делало меня в ее глазах слабым, не очень достойным трона Ферна изначально. Я не хотел быть тем, кем не являлся. Во мне не было амбициозности братьев и жажды крови отца. А уж под светом истинности я ощущал себя ручным котом, а не грозным воином. И предел моих мечтаний сводился к тому, чтобы официально назвать Тиру своей женой, нарожать детишек побольше и заниматься наукой уже здесь, переехав туда, где моя женщина будет править своей страной. Меня даже не волновало, что здесь на троне женщина, что я буду просто консортом при ней. Моей гордости это вообще не мешало. Хоть я и фернан.

— Я просил твоей руки у Королевы. Потому что не хотел быть вором. Ты королева этих проклятых льдов по праву рождения, и я не желал быть тем, кто своей любовью вынуждает тебя лишиться всего! Но для принцессы Исландора простой Мастер оборота это слишком мало… — я хмыкнул. Моя ошибка была в том, что ослепленный любовью к женщине, готовый уложить к ее ногам весь мир, я забыл спросить, нужны ли ей эти жертвы. Прямо как Фирс когда-то. Достойный сын своего бога. — Ровно через месяц я повторил свое предложение, но уже от лица будущего Князя Тьмы. Принять мою руку и сердце было некому. Моя невеста решила, что монстр ей не пара и перевязала истинность фейским ритуалом. А потом погибла, не выдержав удушья зверя. По крайней мере я так считал до вчерашнего дня. Один только Фирс знает, чего мне стоили эти пятнадцать лет. Свет во мне умер вместе с тобой, котенок.

— По праву рождения, — тихо повторила она. — Я королева вот здесь, — Тира обвела взглядом свой кабинет. — Это моя вотчина и место, где я хочу быть. Мне и правда никогда не нужен был Князь Тьмы, никогда не нужен был Ферн и трон Исландора. Но мне был нужен ты. Думала, что я ясно давала это понять. Зачем ты пошёл к ней? Потому что это правильно? Так должно? Но тогда и мы с тобой, те, прошлые мы не должны были случится. — Тира вздохнула, нахмурившись, отвернулась к окну. — Что говорить о прошлом. Его не изменить. Мне жаль. Прости.

— Я хотел, чтобы у тебя было все, чего ты заслуживаешь! Наша истинность не какая-то позорная связь и я не желал бежать, таиться, скрывать! И до сих пор не желаю.

— Вот именно! Не желаешь! Зачем ты разрушил блок фейри, мне не понятно! — Гневный взгляд проткнул меня ядовитым марканским клинком. — Пятнадцать лет! Они сделали так, чтоб мы могли с тобой жить отдельно, без этой... зависимости, одержимости друг другом. А теперь, — она, прикусив губу, тяжело выдохнула. --- Помимо таверны и надвигающегося праздника, оборота Баста, твоего появления есть ещё и кошка! С её дурацкими желаниями… потребностями и инстинктами! Зачем, скажи мне?!