Хозяйка яблоневого сада, или Не подавитесь, милорд!

Глава 1

— А ну вставай, дрянь! Если свадьбу испортишь, побираться пойдешь! — услышала я сквозь сон неприятный мужской голос, и мне под нос сунули что-то противное.

Я закашлялась, с ужасом распахнула глаза: “Что происходит?!”

Надо мной нависало лицо совершенно незнакомого человека в преклонных годах, одетого в странный костюм, напоминавший викторианский. И смотрел он на меня очень недружелюбно.

— Вы кто? — спросила я.

Незнакомец криво усмехнулся.

— Дурочку-то из себя не строй. Не настолько ты сильно головой ударилась. А ну вставай сейчас же! Жених ждёт!

— Какой жених? Что происх… — морщась от боли в затылке, я приподнялась на локтях, и обомлела от увиденного.

Я находилась в незнакомой комнате с высокими потолками, украшенными лепниной.

Стены покрывали деревянные панели, на которых висели картины. Узкие, высокие окна пропускали мягкий свет утреннего солнца через тяжелые бордовые шторы. Солнечные лучи падали на письменный стол и массивный деревянный шкаф, стоявший в углу, Еще рядом стояло кресло с высокой спинкой, обитое темно-зеленым бархатом, возле которого застыли две женщины в скромных серых платьях с белыми фартуками, похожими на форму служанок.

Я сплю что ли?!

Я помню, что находилась в больнице, приняла на ночь таблетки и легла спать. Может это побочка от лекарств?

— Вставай! Хватит разлёживаться, — рявкнул мужчина, повернулся к служанками и скомандовал: — Поднимайте её и ведите к жениху, пока он не разозлился!

– Да, господин, – покорно кивнули они и направились ко мне.

— За что боги меня наказали? — проворчал странный старик, уже выйдя из комнаты.

Служанки не стали со мной церемониться. Схватили за руки, рывком подняли с кровати.

Меня затошнило, в глазах потемнело, отчего я пошатнулась, но меня удержали от падения.

Буквально за три минуты мне поправили причёску, нацепили фату с вуалью, расправили складки на свадебном платье, в котором я была, и куда-то повели, подхватив под локти.

Если это сон, то очень дурной. Затылок болел, меня тошнило. Да у меня, похоже, сотрясение, мне лежать надо, а меня тащат куда-то. Точно кошмар снится.

Минуя роскошный коридор какого-то особняка, меня дотащили до высоких двустворчатых дверей.

Они распахнулись, и меня ввели в просторную залу, украшенную цветами и наполненную тяжелым ароматом благовоний.

Стоило войти, я увидела незнакомых мне людей в ярких исторических нарядах. Но еще больше меня шокировала женщина в золотой накидке, стоявшая перед белокаменным переносным алтарем в противоположном конце зала. Вокруг нее горело несколько десятков свечей и лампад. Аромат благовоний стоял просто невыносимый.

Увидев меня, женщина монотонно запела.

«Замолчи!» – хотелось крикнуть мне, но горло пересохло, я не смогла прошептать и слова.

Меня подвели к ней, и моя рука оказалась в чьей-то горячей ладони.

Пока я осмысливала: это все реалистичный сон или розыгрыш, жрица закончила петь. Что-то произнесла гортанным голосом.

– Да, – отозвался низкий, раскатистый мужской голос совсем рядом, от которого меня охватили мурашки.

Я осторожно повернулась и замерла, увидев перед собой, высокого, статного, очень красивого мужчину с темными, волнистыми волосами, ниспадавшими на его широкие плечи.

Вот только выражение на его лице было таким недовольным, как будто происходящее ему тоже не нравилось.

Заметив, что я на него смотрю, он сжал мои пальцы.

– М-м! – простонала я. Не то, что мне было больно, но неприятно. Мог бы и нежнее относиться.

— Ждём вашего ответа, невеста, – донесся до меня недовольный голос жрицы.

Я повернулась к ней.

— Ч-что? — с трудом спросила, непонимающе хлопая глазами.

Отовсюду послышались шепотки. Мужчина, что стоял рядом и держал меня за руку, тяжело вздохнул.

— Согласны ли вы, Мариэтта, стать женой графа Маркартара де Лонгрида?

Как она меня назвала? Это чья-то шутка, ведь меня зовут иначе. Меня точно разыгрывают.

Снова покосилась на своего жениха. Даже через кружевную фату было заметно, что он нереально красив. Правильные мужественные черты, прямой нос, густые брови, вот только надменный взгляд холодных голубых глаз портил его и делал неприятным.

Его насильно заставили участвовать в розыгрыше?

Я огляделась.

Массовка играла слишком реалистично, осуждающе косясь на меня и обсуждая.

Хм… Если я не отвечу, может быть, тогда вернусь в больницу? Или в привычный сон?

Пока раздумывала, жених протянул руки к моей фате.

— Граф, подождите, невеста ещё не ответила, — остановила его жрица, вперив в меня карие колючие глаза.

Я нервно сглотнула, во рту пересохло. Может, попросить воды?

Жрица продолжала выжидающе смотреть, а я упорно молчала. Снова отовсюду послышались шепотки.

Старик, который требовал привести меня в порядок, подкрался ко мне, толкнул в левый бок и тихо на ухо прошипел:

— А ну отвечай, дрянь.

Мне стало до глубины души обидно: “Зачем так со мной? Что я сделала?”

Если это не сон, а чей-то розыгрыш, то очень злой. Да, я мечтала выйти замуж, но не так, и тем более не за незнакомца. И не в таком жутком состоянии.

А может, не отвечать и сделать вид, что мне плохо? Пусть отстанут. Не хочу я так выходить замуж даже во сне! И в розыгрыше глупом не хочу участвовать!

Чтобы еще раз посмотреть на жениха, резко повернулась, и меня повело.

Жених подхватил меня, не давая упасть.

– Что с невестой? Она больна? — спросил он таким тоном, что мне почудилась в его голосе радость.

– Ну что вы, милорд, невеста здорова! – залебезил старик.

– Она просто перенервничала! Успокоительных напилась. Сейчас мы её приведём в чувство, — раздался заискивающий голос неизвестной мне женщины в возрасте.

Очнулась я всё в той же комнате, на той же кровати.

— Ты что творишь, неблагодарная тварь? — склонилась надо мной раздраженная женщина, больно схватив меня пухлыми пальцами за подбородок. Круглолицая, с высокой прической. С тяжелыми, дорогими серьгами в ушах. — Откажется граф на тебе жениться, даже не думай, что я позволю тебе остаться! Пойдёшь побираться или в монастырь, где тебе самое место, нищей бесприданнице!

Глава 2

Я пришла в себя от того, что мне на голову что-то упало. Ощутимо так.

– Ох! – я схватилась за лоб и ощупала место удара.

Неужели до меня все-таки добрались?

Скорее всего. И в наказание заперли в подвале, иначе почему я лежу на мокром и зябну?

Но откуда тогда такой вкусный, душистый запах?

Готовая к самому пакостному повороту, приоткрыла глаза и ахнула, потому что я лежала на влажной траве, усыпанной яблоками. Это от них и яблонь, окружавших меня, так вкусно пахло. И именно яблоко привело меня в чувства, упав на голову.

Голова по-прежнему болела, однако я была счастлива, что над душой не стояли подозрительные личности. Что я на свободе, и что могу полакомиться яблочком.

Протянула руку к самому крупному, с глянцевым алым бочком, взяла и, потерев о подол свадебного белого платья, хотела уже откусить, но заметила, что оно уже кем-то надкусано. И этот кто-то обладал подозрительными мелкими зубками.

– Ой! – отбросила яблоко. Потянулась к другому… Но и оно было надкусанным.

Проверяя догадку, я брала красивые яблочки и находила, что каждое из них помечено мелкими укусами.

– Вот же пакость! – проворчала и подняла неказистое, кривенькое яблочко. Которое, о чудо, оказалось целым.

– Ну хоть что-то мне осталось, – протерла его о подол, поднесла ко рту и осторожно откусила.

Блаженный сладкий сок брызнул на язык. От удовольствия я не удержалась и простонала, после чего накинулась на яблочко, как голодное чудовище. Обглодала в два укуса и начала искать следующее, целое.

Так, ползая по траве, и наткнулась на лист с печатью, которая после моего прикосновения утратила сияние.

Я подняла его и стала читать, но уже спокойно и вдумчиво.

«Многоуважаемая мисс Дарвут, с почтением имею честь уведомить Вас, что миссис Альпирана Каратти внезапно почила. Учитывая, что законных наследников первой и второй линии не у нее имеется, рад сообщить вам, что оставшееся имущество переходит к вам. Если вы согласны вступить в наследование, приложите любую часть тела к печати. Если же нет, прошу уведомить меня в кратчайшие сроки. С уважением, поверенный миссис Альпираны Каратти, мистер Лоуэр Грап».

Ниже стояла дата. Она мне ничего не говорила, но что-то подсказывало, что письму несколько лет.

Продолжая держать лист в руках, я огляделась.

Выходит, что каким-то образом, я активировала печать?

Так-так, сон становился всё интереснее. Видимо надо мне его досмотреть до конца, тогда проснусь. Опять же для сна всё очень реалистично. Но как тогда объяснить мой скачок в пространстве? Находилась в каком-то старинном доме и вдруг очутилась в саду. В реальности ведь такого не бывает! Значит всё-таки сон, а не розыгрыш. По крайней мне устроители розыгрышей не смогли бы так быстро меня перенести из точки А в точку Б. Современные технологии не настолько развиты.

Посмотрев ещё раз на письмо, задумчиво произнесла:

– Значит, я и есть эта многоуважаемая мисс Дартвут, по имени Мариэтта?

Хм… Ладно.

Тогда, надо полагать, оно меня и перенесло куда-то?

Опираясь ладонью на ствол одной из яблонь, я поднялась и побрела рассматривать, что же за имущество досталось мне от некой Альпираны Каратти. Очень надеюсь, что нечто ценное и способное помочь мне избавиться от тех, кто так настойчиво желал выдать меня замуж за высокомерного красавчика, обрадовавшегося моему недомоганию. Поди мечтал скорее овдоветь. Но тогда зачем вообще решил на мне жениться? Я же бесприданница.

Вспомнила его красивый профиль и спохватилась, что даже не знаю имени своего несостоявшегося жениха. Жрица назвала его, когда задала мне вопрос, но я не запомнила, уж очень нехорошо себя чувствовала.

Ну и ладно. Был жених – и сплыл. Если я когда-нибудь надумаю выходить замуж, то уж точно не за такого эгоиста.

Не для того я, кажется, перенеслась в другое тело… Ведь перенеслась же, да? Или это всё же сон? Я посмотрела на свои странно помолодевшие руки. И, это были не мои руки. У них форма ногтей другая и пальцы слишком тонкие, да и кожа гораздо светлее, прям молочно-белая. Мне уже тридцать восемь, а судя по рукам – они принадлежали девушке лет восемнадцати-двадцати.

Не-е-е-е, это точно сон.

Я шла по яблоневому саду. Старые, раскидистые деревья вымахали просто огромными.

Не могла даже представить, сколько им лет.

Зато их ветви были густо увешаны крупными плодами.

Судя по тому, что листья уже начали желтеть, а на траве лежала падалица, то сейчас начало осени, примерно, сентябрь. А в реальности – зима. Перед самым новым годом я умудрилась в больницу загреметь. И даже обрадовалась этому: в одиночестве новый год не особо приятно встречать.

Сейчас же утреннее солнце пробивалось сквозь кроны, играя золотистыми бликами на земле. Трава вокруг деревьев была высокой, местами пожелтевшей, но всё ещё мягкой. В воздухе витал сладковатый аромат перезрелых яблок, который смешивался с запахом осенней свежести.

– Не самое худшее место для сна. Всё лучше, чем в доме со злыми людьми, – хмыкнула я, сворачивая и обходя накренившуюся ветку, и заметила в высокой поросли едва заметную тропинку.

Следуя по тропинке, я вскоре вышла к двухэтажному дому, из серого камня, похожему на особняк.

Дом выглядел заброшенным: ставни на окнах были плотно закрыты, дерево давно потемнело, а стены покрылись мхом.

Пока подходила к нему, заметила сбоку полуразрушенные хозяйственные постройки, заросшие сорняками и кустарниками.

Когда-то это место было красивым, уютным, ухоженным. Наверное, у дома был палисадник, клумбы… Однако сейчас имение находилось в запустении.

Подойдя к крыльцу, я ступила на старые, истертые от времени ступени. Перила под моей рукой жалобно заскрипели.

— Это же мой теперь дом, да? — тихо спросила саму себя, пытаясь убедиться в реальности происходящего.

Остановилась, прислушалась к тишине, нарушаемой лишь шелестом листьев на ветру да редкими стрекотаниями мелкой живности.

Глава 3

Моя больная голова начала судорожно соображать: дом ведёт себя так, словно здесь есть привидение. Насколько я помню, привидения – это неупокоенные души мёртвых людей. Реального вреда живым они причинить не могут, только лишь напугать.

Наверное, это кто-то из бывших усопших хозяев не хочет отдавать мне дом. А единственную хозяйку этого дома я знала по завещанию.

– Тётушка! Это ты? – обратилась ласково.

В буйном доме мгновенно возникла тишина. Словно ничего и не было. Только сильно запылённый воздух доказывал, что дом только что трясло.

Я несколько раз чихнула и, повернувшись, на ощупь начала искать дверь, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Налетела на что-то шершавое, каменное. Ударилась об угол стола, потом запнулась о стул и едва не приложилась лбом о кухонный шкаф, в котором жалобно звякнула посуда.

Затем запнулась еще обо что-то и под грохот полетела вперед, махая руками.

Поднимаясь с колен, я нашарила что-то длинное, узкое, железное и с согнутым концом, похожее на кочергу.

Взяв её, я стала тыкать ею впереди себя, чтобы ненароком не упасть в какой-нибудь подпол и не сломать себе шею.

Бродить вслепую в темноте – то ещё испытание для нервов и моего тела, которое и так не пышет здоровьем. Но продолжая двигаться наощупь, я всё-таки каким-то чудом смогла найти ручку и, дёрнув за неё, открыла дверь.

Влажный прохладный поток воздуха вместе с ярким светом вошёл внутрь помещения, я глубоко вдохнула его и закашлялась.

Успокоившись, присела на пороге, прислонилась спиной к старому дверному косяку.

На небе не было ни облачка, солнышко радовало, но я невольно зевнула, прикрыв рот рукой.

Что-то это всё слишком реально для сна. К тому же как можно хотеть спать, находясь во сне? А может это как раз и нужно? Лягу спать здесь, а проснусь дома? Точнее – в больнице.

Но для этого надо вернуться в дом, осмотреться и… я оглядела свое чумазое платье, прибраться. А то спать в грязи неприятно.

Правда, сил у меня совсем не осталось. Я чувствовала себя, словно мешки ворочала. Но не в саду же мне спать ложиться.

Снова зябко поёжилась. К вечеру похолодает, а ночью вообще мороз может ударить.

Прежде чем снова войти в дом, я подхватила кочергу и отправилась вскрывать приколоченные ставни, чтобы избавиться от темноты хотя бы на кухне.

Пришлось попотеть, но я справилась. Ставни со скрипом поддались, но одна из них отлетела совсем, рухнув в траву. Ну и ладно, потом исправлю.

Прикрепив раскрытые ставни к стене ржавыми, но крепкими крючками, я побрела обратно в дом.

Кухня оказалась просторной, с высокими потолками и толстыми каменными стенами.

Мебель выглядела массивной и основательной – огромный стол, окруженный тяжелыми стульями с резными спинками, занимал центральное место. Над столом висела люстра. Когда-то с алым абажуром. Теперь же она выглядела тускло и мрачно, что не удивительно, учитывая, что всё вокруг покрывал плотный слой сероватой пыли.

Напротив окна располагался каменный очаг, вокруг которого на стене, на крючках были развешаны сковородки и кастрюли. Рядом находился деревянный шкафчик с полочками, забитый керамическими мисками, медными ковшиками и глиняными горшками. У другой стены высился шкаф с посудой и чашками.

Когда здесь жила тетушка, наверняка, было уютно, а сейчас дом выглядел заброшенным, опустевшим. Даже осиротевшим.

Да уж, я огляделась. Работы предстояло много.

Найдя деревянное ведро в углу кухни, я направилась к ручью, который протекал в логу за домом.

Ведро было тяжелым даже пустым, а, наполненное наполовину холодной водой, стало почти неподъемным.

Я с трудом, с передышками несла его обратно, чувствуя, как мышцы рук дрожат от напряжения. Что же я такая слабая?

Запнулась об кочку, ведро качнулось и вода немного выплеснулась, облив подол моего платья и туфли. Еще пару дней, и ничего в наряде не будет напоминать о белом цвете. Я тяжело вздохнула и пошла дальше

Начала уборку, действуя только на упрямстве.

Полотенце, найденное в шкафу, превратилось в тряпку для вытирания пыли. Я старательно протирала столы, шкафы, стулья. Окно, покрытое пылью, накопившейся годами, едва пропускало свет.

Протерев стекла, я почувствовала облегчение – ведь кухня стала светлее.

Затем настала очередь полов. Сменив воду несколько раз, я вымывала грязь и песок, скопившиеся в углах.

Я не чувствовала спины, пальцы ломило от холодной воды, но продолжала упрямо приводить дом в порядок.

Подниматься на второй этаж не стала, пока ограничившись первым этажом.

Сил и так было подозрительно мало. Но в соседнюю комнату я заглянула и обнаружила старую софу, покрытую пыльным покрывалом. Подхватила его, вынесла на улицу. Вытряхнула хорошенько и поняла, что устала настолько, что вот-вот рухну.

К тому же голод давал о себе знать. Однако готовка в моём состоянии – невыполнимая задача, хотя наводя порядок на кухне, я нашла в глиняных горшках немного круп и соль. Если прокалить, можно будет приготовить кашу, но прежде надо будет очистить печь, найти подходящую посуду, отмыть её. А я так устала!

И странный сон казался бесконечным.

Когда я, наконец, закончила уборку, кухня хотя бы стала выглядеть обитаемой.

Вот только уже вечерело. И глаза мои закрывались.

Ладно, об остальном я подумаю завтра, если ещё останусь здесь, а сейчас перекушу хотя бы яблоками.

Вышла в сад, взяв с собой кочергу на всякий случай, набрала в подол яблоки, выбирая не надкушенные. Увы, таких оказалось не так много, но мне поесть хватит. Побрела к дому.

Вот только подойдя к крыльцу, потянула за ручку и обнаружила, что дверь заперта! Приложила палец с ссадиной к замку, но никакого сияния не случилось. Это что же, дом закрылся с той стороны?

Я наклонилась к дверной щели и крикнула призраку:

– Тётушка! Может, уже успокоишься и дашь мне войти? Я ведь не по своей воле сюда попала. И я вообще не понимаю, что происходит, – снова посмотрела на свои руки, которые определенно были не моими.

Глава 4

– Тётушка?! – пролепетала я. И меня вдруг озарило. Я ведь тоже в белом платье! Совсем как она…. Неужели я умерла и тоже стала призраком?!

Стало себя так жаль. Я, может, и не была самой счастливой, но выплатив многострадальную ипотеку, надеялась пожить спокойно, порадовать себя, а теперь что? Теперь я призрак… Буду вместе с тётушкой бродить вечность!

То-то она возмущалась моему появлению. Ведь это её дом, а тут я вторым призраком поселилась. Как в призрачной коммуналке…

– Прости, тётушка. Я не хотела мешать тебе. Но раз уж мы с тобой вместе заточены тут. То я… – из угла на меня смотрел призрак, уже воплощенный почти до плеч. И что сразу бросилось мне в глаза, так это то, что сорочка у тетушки скромная. Не то, что мое свадебное платье. И тогда я вздохнула: – Ничего тётушка, мы сошьем тебе новый, красивый наряд. Не хуже моего.

На кухне стало ощутимо холоднее. Даже морозно.

Призрак издал полустон-полусвист, воплотился полностью, и я увидела его лицо: злое, перекошенное от гнева.

– Ты… ты! – шипел призрак, негодуя.

И я, пожалуй, сейчас понимала его, потому что это не тётушка. А… дядюшка.

Блин! Вот же я влипла!

– Ой, я, конечно, прошу прощения… фух, – выдохнула я, чтобы перестать волноваться. – Но вы, вроде как, в женской сорочке.

– Что-о-о-о-о?! – гаркнул призрак.

Его страшное лицо вдруг оказалось прямо передо мной. Наверное, он хотел напугать, но я испытывала такую нездоровую слабость, что мне было уже плевать на пугалки. Набрала в грудь воздуха и как можно спокойнее произнесла:

– Ну зачем так волноваться, дяденька? Сорочка как сорочка, унисекс, можно сказать. А вы давно умерли? И кто вы вообще?

У призрака приподнялись белесые, кустистые брови, а глаза злобно сощурились.

– Да как ты смеешь? Нахалка! Я – хозяин этого дома! Пшла вон отсюда! – он вытянул свою полупрозрачную руку с указательным пальцем, и вмиг входная дверь с грохотом распахнулась.

– Никуда я не пойду, я – наследница, а вы, может и были когда-то здесь хозяином, но сейчас – мертвы.

Чтобы не смотреть на призрака снизу вверх, я оперлась рукой о каменный очаг, осторожно поднялась и гордо вскинула голову.

Думать, что я такое же неприкаянное приведение, не хотелось. Но раз вредный призрак не ткнул мне, что я тоже мертва, следовательно, я жива! Аллилуйя!

Пока я размышляла и молчала, призрак вышел из себя, гневно сверкнул глазами и угрожающе отчеканил:

– Ты… горько… пожалеешь!

Напоследок обдал меня потоком ледяного воздуха и испарился

– Да уж, – тихонько проворчала я, сев на стул, чтобы немного перевести дух, после изнурительных попыток разжечь огонь. – Не вышло наладить отношения. С другой стороны, затаенная вражда опаснее явной.

Как только голова перестала кружиться, я взяла чистое ведро и ещё раз пошла за водой.

Набрала половину ведра (полное нести мне было до сих пор тяжело) и побрела обратно.

Подходя к крыльцу, заметила что из дверной щели валит подозрительный сизый дымок.

“Неужели пожар?!” - ёкнуло от испуга сердце. Я же только на пять минут отлучилась!

Черепашкой взбежала по ступенькам, поставила ведро на крыльцо, открыла дверь и закашлялась от обильно повалившего дыма.

Отойдя в сторонку, я отдышалась и начала судорожно соображать: что же там могло загореться, кроме дров в камине? Даже если искра выскочила, то перед очагом выложено каменной плиткой, а рядом нет ни коврика, ни чего-то другого легковоспламеняющегося.

Подняла ведро с водой, задержала дыхание и побежала спасать дом.

Влетела на кухню, пригляделась и поняла, что дыма не так уж и много. Видимо, он скопился при закрытых дверях, а сейчас вышел и продолжал выходить по верху, но в меньшем количестве.

Дрова в очаге мирно потрескивали, а вот дым, вместо того чтобы идти в трубу, выходил в кухню.

Как так?

Подошла к очагу и чуть не чертыхнулась вслух. Заслонка оказалась закрытой, а я точно помнила, что открывала её. Не иначе как призрак опять проказничает, желая выкурить меня из дома, как пчёлку из улья.

Не получится!

Я снова повернула крючок заслонки и скорее вышла во двор, чтобы отдышаться. Потребуется время, чтобы дом проветрился.

Прислонилась спиной к перилам крыльца, закрыла глаза, радуясь, что вовремя заметила “пакость” и буквально через минуту услышала характерный звук закрывающейся заслонки.

– Решил отравить меня и тоже сделать призраком? Хочешь, чтобы я стала твоей соседкой навечно? – прорычала, снова вбегая в дом и опять поворачивая крючок. Но на этот раз осталась у очага, чтобы пресечь повторную попытку “пакости”.

Сцепила руки на груди и решила сразу расписать перспективу наших воинственных взаимоотношений, громко обратившись к призраку:

– Нехорошо, дядюшка, ведёшь себя! В итоге добьёшься, что собственный дом совсем разрушишь. Я ведь не враг тебе! Я порядок здесь навести хочу! Чтобы дом сиял и радовал чистотой. Уверена, ты тоже этого хочешь. Или тебе нравится в грязи жить?

– Это мо-ой до-ом! – гулко прозвучало со второго этажа. – Убирайся или изживу!

– Не спорю, дом твой, но и мой тоже! Так что нам придётся здесь жить вместе, хочешь ты этого или нет. Лично я точно отсюда никуда не уйду! – сказала вслух, а про себя подумала: “По крайней мере пока сон не прекратится”.

Да, мне до сих пор казалось, что всё это длительный, бредовый сон. Я же в больнице нахожусь! Так что всё возможно.

В ответ призрак устрашающе загромыхал утварью и мебелью, поднимая клубы пыли.

– Кхе, кхе… – прокашлялась я, твердо решив как можно скорее привести весь дом в порядок. Но прежде надо бы нормально поесть.

Стараясь не обращать внимания на грохот производимый призраком, я пошла за котелком. Где лежали котелки, я знала. Открыла шкафчик, выбрала подходящий по размеру. Тщательно вымыла, хорошенько потерев песком, наполнила водой и подвесила на выдвижной крючок над горевшим очагом.

От огня исходило приятное тепло, и кухня смотрелась более уютно.

Глава 5

Я чуть не поперхнулась. Прочистила горло, запила водой и недоверчиво покосилась на ухмыляющегося призрака.

– Ну чего зенки-то вылупила? – продолжал изгаляться он надо мной. – Готовься, скоро как я по дому летать будешь, хе-хе-хе-хе.

Холодок прошел по спине. Но здравая мысль, что во сне я умереть не могу, помогла успокоиться.

– Неправда, – ответила я вредному привидению. – Нет таких ядовитых зверей.

– Уверена? – хитро прищурился он. – Сама-то лично видела, кто яблоки поедает?

– А ты видел?

– Видел. Жуткая тварь, обездвиживающая жертв ядом и под покровом ночи выпивающая не только кровь, но и душу с жуткими звуками: “Чаф-чаф-чаф!”

Призрак резко взлетел почти под потолок и, расправив руки, пошевелил малозаметными пальцами. Напугал бы до одури, но я ведь во сне. Здесь мне ничего не угрожает.

– Я тебе не верю! – выпалила я.

– А ты думаешь, как я стал призраком? – он опустился ко мне, едва ли не упираясь своим призрачным носом в мой. – Я был одиноким путником, остановившимся на ночлег… Съел яблоко и…

– И? – замерла я.

– Лишился крови и души!

Несколько мгновений я молчала. Потом расхохоталась.

– Да быть такого не может!

– Может! – рявкнул призрак.

– Нет, не может. Потому что призрак - это неупокоенная душа. Значит, её не съели.

Мой собеседник замер, захлопал глазами. Я готова была поклясться, что он растерялся от моих доводов. Но ненадолго.

– Да что ты, пигалица, вообще знаешь! Чудовище хорошо прячется, ядовитое, опасное, большое и стра-ашное! – призрак скорчил свирепое лицо, видимо, чтобы меня больше напугать.

Но я уже не могла удержаться и, рассмеявшись, подколола:

– Ага, большое, с маленькими зубками, ха-ха!

– Да что ты знаешь, тупица необразованная! Большой я тебе говорю! Огро-о-о-омный! – злился дядюшка, надуваясь, словно шар.

– Осторожнее, лопнешь, – я ткнула пальцем в его призрачный живот и продолжила есть кашу.

Я не верила. Вот ни капельки. А если даже и отравлено, то уже всё равно есть начала. Хоть умру сытой. Ах да, я ж во сне. Ничего со мной не будет!

Призрак принял нормальные размеры и начал ругаться:

– Да что ты за твердолобая ослица такая?! Каши с ядом ешь, старших не уважаешь! Покоя призраку приличному не даешь!

– Я?

– Ты! Ты! Говорю же, пшла вон отсюда! У-у-у-у-у… – Навис надо мной, размахивая руками.

Я устало закатила глаза и откинулась на спинку стула. М-да, пытаться договориться с вредным приведением – пустая трата времени.

– Что? – подлетел ко мне очень близко призрак и заглянул в лицо. – Плохо да? Яд действует! Хе-хе-хе…

– Сгинь! – махнула я рукой.

Как ни странно, это подействовало – призрак растворился.

– Я всё равно тебя отсюда выживу-у-у-у-у! – слышалось приглушённое завывание уже откуда-то с чердака.

Не обращая на него внимания, я принялась убирать со стола, отметив про себя, что сил у меня немного прибавилось, руки уже более уверенно держали предметы, да и спать расхотелось. Появилось желание продолжить уборку во всём доме, например, заняться вторым этажом. А там уже можно и самой помыться, платье постирать.

Приободрённая, я взяла одной рукой ведро, другой – кочергу и отправилась за водой.

Для уборки её понадобится много. Заодно нагрею воды для себя.

На втором этаже оказалось ещё грязнее, чем на первом.

Я обошла две спальни, кабинет с большим окном и с выходом на балкон. Стоило коснуться штор, поднималась пыль, и пока я снимала их, исчихалась.

С кроватей тоже сняла старое и пыльное бельё вместе с покрывалами. Всё сегодня постираю, если силы не закончатся. Надо бы ещё со всей мебели пыль убрать и пол вымыть, но это позже.

Я проверила шкафы, в одном висела мужская одежда: рубашки, жилеты, брюки, костюмы, шарфы… я быстро потеряла интерес к этим старым с затхлым запахом вещам и пошла рассматривать вещи в другом шкафу.

А вот там более любопытное содержимое: женские платья, сорочки, шляпки. Наверное, тётушкины.

Я сняла одно платье тёмно-розового цвета с белыми, точнее серыми от пыли, кружевами, и прикинула на себя. М-да, размер гораздо больше моего. Но ничего, можно ушить, только для начала хорошо бы тоже постирать.

На глаза попала одна интересная соломенная шляпка украшенная цветами из атласных ленточек. Я надела её на голову и начала искать зеркало. А где зеркала? Почему ни в одной комнате их нет?

Ах, наверное призрак их убрал. Не отражается в них, бедолага. Но я-то живая! Мне нужно зеркало. Я – девочка. Должна знать, как выгляжу.

Я ещё раз обошла каждую комнату, внимательно осматриваясь и заметила уголок торчащий из-под кровати. Присев, заглянула туда и вытащила перевёрнутое зеркало в рамке, размером примерно пятьдесят на тридцать. Нашёл, куда спрятать, призрак.

Я повернула найденный предмет зеркальной поверхностью к себе и опять открыла рот от удивления: из зеркала на меня смотрела совершенно чужая девушка. Молодая, лет двадцати, а может и младше, худая, и ужасно бледная, с тёмными кругами под глазами. Сами же глаза, большие, синие, в обрамлении пышных ресниц, красивые и испуганные. Губы тоже бледные и сухие. Волосы длинные, тёмные, собранные в причёску для свадьбы, но уже взлохмачены. Неужели это я?

Шляпка на голове с худеньким, бледным личиком измождённой девушки смотрелась нелепо. Я сняла головной убор, потрогала лицо и даже ущипнула себя за щеку, чтобы лишний раз убедиться, что это и правда я, и обратилась к отражению:

– Бедная девочка, что с тобой сделали? Тебя морили голодом? Или ты и правда больна?

Отражение не ответило. И как же оно ответит, если это – я. И, похоже, я не сплю.

А слабость у меня, потому что я, кажется, попала в тело молодой и очень несчастной девушки. Вот только как я очутилась в этом теле и в этом доме?

Может призрака спросить? Нет, он точно не расскажет или придумает какую-нибудь страшилку, как про ядовитого монстра поедающего яблоки в саду.

Глава 6

Подросток резко развернулся и побежал прочь, оставив младших детей одних. Те растерялись, не зная, что делать дальше.

Мальчонка лет шести попятился, а вот его сестренка, как самая ответственная, изо всех сил продолжала тянуть корзину и пытаться бежать. Оглядываясь на меня, она закрывала глаза, избегая встречи взглядом, и продолжала тащить корзину.

Реакция детей вызвала у меня улыбку, но в глубине души я почувствовала жалость к ним. Захотелось объяснить, что я не представляю угрозы, но стоило сказать:

– Тише, не бойтесь! – мои попытки успокоить детей привели к обратному эффекту.

Девочка побледнела и, начертив на груди какой-то знак, жалобно пропищала:

– Изыди, злой дух! Оставь нас в покое!

Ситуация была бы забавной, если бы не детский испуг и детские слёзы, которые вот-вот польются по чумазым щёчкам.

– Послушайте, я наследница тётушки, – вздохнула я. – А вовсе не дух. Потрогайте меня, если не верите. – Протянула руку.

– А-а! – тоненько заголосила девочка. Пытаясь скорее убежать, она споткнулась о сухую ветку и упала. Малыш, увидев это, расплакался, но продолжал стоять на месте, не зная, что делать.

– Да не призрак я! – Я присела и осторожно коснулась дрожащей, холодной ладошки девочки. Ощутив тепло моих рук, она выдохнула:

– Вы… живая?

– Ну да.

Пока дети приходили в себя, я подхватила перевернутую корзину, собрала выпавшие яблоки обратно и поднялась.

– Она тяжелая, – подметила я.

Девочка посмотрела на меня с недоверием, колебалась. Убедившись, что я действительно живая, она облегчённо выдохнула, но тут же снова нахмурилась.

– Вы… Вы нас с Эваном выпорете за кражу, да? – она опустила голову и посмотрела на меня затравленным котёнком. – Простите нас, пожалуйста, – тихо попросила. – Мы знаем, что воровать нехорошо, но нам нечего есть.

– Нет, никого пороть я не буду. Яблок так много, что если возьмёте корзину, не обеднею. А этот случай забудем, будто его и не было, – мягко улыбнулась я. – Главное, чтобы вы больше не брали ничего без спроса.

– Мы с Люсиль больше не будем без разрешения брать, – отозвался малыш, которого звали Эваном.

– Правда-правда, больше не будем, – пообещала девочка, вытирая слёзы.

– Ладно, – я подошла, ласково погладила её по голове, затем её братишку и предложила: – Помочь вам донести?

– Я привычная, донесу сама, – покачала головой Люсиль. – А вы… вы все-таки благородная дама. Но спасибо, что не наказали нас. – Она неожиданно поклонилась мне. – Можно, мы пойдём?

Я смотрела на детей, очень худеньких, босых, одетых в грязные лохмотья, и вдруг поняла, что не могу их вот так отпустить.

– У меня есть немного каши с яблоками. Хотите?

Глаза детей от радости расширились, но не успела Люсиль отказаться, как Эван кивнул: – Хотим!

– Тогда идёмте, – махнула я рукой, приглашая следовать за мной.

– В ваш жуткий дом? – испугалась Люсиль. – Там же призрак!

– Если боитесь заходить, перекусим на крыльце. Согласны?

– Да! – хором отозвались дети.

Пока Люсиль поливала из ковшика на чумазые руки братика, я наложила каши, взяла ложки и вышла из дома.

– Угощайтесь, – протянула детям.

Сначала они смущенно разглядывали чудесные для них тарелки, потом ложки с красивыми ручками.

– А у вас есть глиняные миски? – робко спросила Люсиль, держа тарелки на вытянутых руках.

– Нет. Так что ешьте из красивых.

Как голодные котята, они набросились на мою простую кашу. И ели её так жадно, что у меня от жалости на глазах наворачивались слёзы. Дети были действительно очень голодными.

Не желая смущать их, я вернулась в дом, чтобы налить им компота.

Стоило подойти к столу и протянуть руку к симпатичному кувшину, за спиной раздалось ворчание:

– Только вшей и клопов в моём доме не хватало! У-у-у!

– А ну тихо! – рыкнула я. – Не пугай детей!

– А вот буду! – хохотнул подленько призрак. – Что ты мне сделаешь?

Я задумалась… На минуту, а потом выдала мстительно:

– Я буду водить экскурсии в дом, и буду показывать тебя, как зверушку в зоопарке. И вот тогда в доме заведётся кое-кто пострашнее клопов и других гадов.

– Только попробуй! – угрожающе зарычал призрак.

– А вот попробую. Что ты мне сделаешь?

“Дядюшка” материализовался, и теперь мы смотрели друг другу в глаза.

– Вот же невоспитанная нахалка! – прорычал он, надменно хмурясь.

– Так в вас, дядюшка! – поддела я.

– Ты мне не кровная родственница!

– Но упрямством мы похожи, – улыбнулась, налила в чашки компот и, обойдя духа, направилась к детям.

– А можно мне ещё немного каши? – попросил жалобно Эван. Люсиль тут же дёрнула его за рукав и тихонько шикнула.

Смотря на детей, я вздохнула.

Мне было не жаль каши, но малыш съел хорошую порцию. Кроме того, как бы ему не было плохо от переедания.

– Приходите вечером, я вас угощу ещё. Хорошо?

– Ага! – широко улыбнулся Эван. Люсиль сдержанно кивнула, испытывая стыд, что им с братом приходится есть в чужом доме. Умненькая девочка. Ответственная. Гордая.

Мне стало так жаль её.

– Чем вы обычно занимаетесь? – спросила у детей.

– Прибираем дом, если папка не пьяный. А если пьяный, то убегаем ухаживать за огородиком, чтобы нам сапогом не досталось. Или соседям пропалываем грядки.

– За что он так?

– Что бы под ногами не путались, – простодушно рассказывал Эван. Его сестрёнка стояла красная, смущённая и молчала.

– Знаете что, – я присела. – Вы всегда можете приходить ко мне. А если вам будет страшно, то позовите меня, и я выйду, встречу вас, чтобы кое-кто, – обернулась к дому, – не напугал вас.

– А вы его сами не боитесь? – спросила Люсиль, теребя тоненькими пальчиками истрепанный подол юбки. – Мистер Каратти живым был несносным, а теперь уж вовсе лютует.

– Сначала боялась, а потом привыкла. Мне ведь, как вам, тоже некуда деваться.

Глава 7

– Да, это вам, – кивнула я.

И если Эван обрадовался, то Люсиль расстроилась.

– Мы же испачкаем!

– Вы искупаетесь и станете чистенькими, – успокоила я её и, взяв детей за руки, повела на тёплую кухню, где приятно пахло дровами.

Налила кипятка в большую деревянную шайку, разбавила холодной водой и усадила мыться Эвана. Пока малыш плескался, весело изображая водяного, я в другом тазике застирала его одежонку

После купания дала Эвану переодеться в одну из тётушкиных сорочек.

– У-у! – раскинул руки малыш. – Я привидение! Бойтесь меня!

– Разгневаешь духа, он будет тебе мстить, – погрозила пальчиком Люсиль, строго взглянув на брата. Эван притих, но в его глазёнках так и плескалось озорство.

Настала очередь Люсиль мыться. Чтобы не смущать её, я поставила стулья и натянула на них простыню, создав импровизированную ширму. Затем помогла ей промыть волосы кусочком душистого мыла, которое нашла при уборке. Аромат лаванды, нежный и успокаивающий, наполнил помещение.

– Как вкусно пахнет! – восторженно выдохнула малышка глубоко и жадно вдыхая чудесный запах. – Вот бы всегда таким мыться! Да в тёплой воде!

На мой удивлённый взгляд она стыдливо призналась:

– Дрова дорогие. Если мы не насобираем хвороста, то и приготовить похлёбку не можем.

– А ты примерно знаешь цены?

– Некоторые.

– Расскажешь?

– Да!

Когда мы забрались в постель и укрылись одеялами, дети сразу заснули. Их дыхание стало ровным, спокойным. Я же, хоть и устала, не могла заснуть, размышляя, где и как заработать денег, если у меня ничего нет, кроме яблоневого сада и поврежденных непонятными грызунами яблок. Если только продать свадебное платье и что-то из наследства, чтобы собрать первоначальный капитал для старта. Но важно его не разбазарить, а приумножить. Иначе не представляю, как переживу зиму. Тем более что теперь я не одна, а несу ответственность за двух детей.

Утром Эван проснулся первым, начал ворочаться и разбудил сестру.

– Эв, ну что ты вошкаешься? – проворчала она, зевая и потягиваясь.

– Не могу поверить, что мы здесь, а не дома. Госпожа такая добрая.

– Нам надо тоже отплатить добром за добро.

– Как?

– Хотя бы собрать яблоки. Их вон сколько уродилось.

– А где их хранить? Госпожа же их все не съест. А если съест, то тошнить её будет.

– Ну… – задумалась Люсиль. – Те, что целые, можно продать на ярмарке воскресной. Или нет. Лучше подождать осеннюю, там ярмарка будет больше. А те, что повреждены, можно оставить на хранение в подполье.

– А помнишь, что дед Митруш говорил про подпол этого дома? - оживился Эван.

– Ну да.

– Думаешь, госпожа знает?

– Не знаю, проснётся – и спросим у неё.

«Какие хозяйственные детки», – я не сдержала улыбку. Зевнула и поинтересовалась:

– А что с подполом и что я должна знать?

– Ой, мы вас разбудили, да? – притихли дети.

– Нет. Так что с подполом? – Я подняла подушку и оперлась на неё спиной. Хотелось ещё немного понежиться в тепле и комфорте.

– Яблоки бы в подпол убрать, – повторил Эван. – А ещё говорят, что там есть «арфекат» какой-то. С ним продукты хранятся очень долго. Его пытались достать, но призрак не дал украсть.

– Не дал! – сердито проворчал призрак из-под кровати. Дети от испуга завизжали. Я закрыла их собой. – И за вами приглядываю!

– Не надо пугать Люсиль и Эвана! – погрозила я пальцем призраку, полупрозрачным облаком поднявшемуся под потолок.

Он оскалился, сверкнул глазами, обещая только это и делать в ближайшие дни.

– Ой как страшно! – прошептал испуганный Эван, выглядывая из-под одеяла.

– Злой папка всяко страшнее, – отозвалась Люсиль.

– Держитесь рядом со мной и ничего не бойтесь, – успокоила я детей.

***

Пока, кроме круп и яблок, я больше ничего не могла приготовить. Но я набралась сил, привела дом в порядок, и теперь пришло время думать, как жить дальше и где и как заработать денег.

Мысль об артефакте в подполье не давала мне покоя. Когда мы поели, помыли посуду, Люсиль и Эван стали собираться в сад, помогать собирать яблоки, я решила спуститься и посмотреть, что там есть.

Зажгла одну из свечей, что нашла в шкафу, прикрыла специальным стеклянным колпаком, чтобы пламя не потухло и, взяв с собой по привычке кочергу, подошла к прямоугольной двери с железным кольцом, что располагалось в полу, в одном из углов кухни.

Взялась за увесистое кольцо.

Люсиль как раз забежавшая на кухню, чтобы взять ещё одну корзину, остановилась посмотреть, что я делаю.

– Мари, тебе помочь поднять творило?

– Что? – не поняла я и обернулась.

– Ну творило! – она подошла и потопала босой ножкой по деревянной крышке.

– Сейчас посмотрим.

Я потянула дверцу на себя, и она с лёгкостью открылась.

– Нет, спасибо. – Я заглянула в тёмное, глубокое нутро, уходящее куда-то вниз.

– Ой, Мари, а тебе не страшно туда спускаться? – опасливо заглянула и Люсиль.

По правде, я трусила. Но, чувствуя ответственность за детей, просто обязана была узнать, что там есть.

– Немного, – ответила уклончиво и стала спускаться по деревянным крутым ступеням в подпол, где было ощутимо прохладно.

На краю сознания мелькнула мысль: надо бы накинуть шаль. Но я ведь только гляну одним глазком и поднимусь обратно, поэтому продолжила спускаться.

Из предосторожности не забыла подложить под дверку кочергу, чтобы она не захлопнулась.

Пламя свечи выхватывало из чернильной темноты ровные побелённые стены. Ничего ужасного или подозрительного я пока не видела. Но, когда нога уперлась в дощатый пол, я сделала несколько шагов и закричала… От радости и восторга! Этот чудесный артефакт всё-таки был здесь и действовал, потому что на стенах и полках лежали продукты и выглядели они очень даже свежими, будто их положили на хранение только вчера или даже сегодня!

Глава 8

После обеда мы действительно молились за призрака, который, мешая нам, вопил над ухом, сбрасывал вещи и кричал ругательства.

И именно из-за него не сразу услышали голоса, доносившиеся издалека.

Эван и Люси поднялись с колен и бросились в сад. Я последовала за ними.

Крепкий старичок и благообразная старушка в чепчике, увидев детей, обрадовались. А, увидев меня, поклонились.

– Вечер добрый, госпожа.

На мой удивленный взгляд старушка пояснила:

– Вы так похожи на госпожу Альпирану.

– Правда? – Я подумала, что меня сравнили с тётушкой из-за её платья, которое я перешила для себя. Однако Ларда уточнила, что я очень похожа на тётушку чертами. Хм, неплохо бы портрет тётушкин увидеть, ведь наверняка он в доме должен быть где-то.

Но сейчас меня интересовал другой вопрос.

– Вы их родственники? – спросила я, кивнув на детей.

Пожилая женщина переглянулась со своим седовласым, но ещё бодрым спутником и, покачав головой, ответила:

– Мы-то всего лишь соседи, приглядываем за детьми в меру сил, пока Мортен Биг топит горе.

– Тогда, надеюсь, никто не будет против, если я присмотрю за детьми?

– Вы так добры, госпожа! – улыбнулась женщина. – Только, – она осторожно покосилась на дом, – как же призрак?

Я хотела заверить, что он не такой уж и страшный, но решила этого не делать. Путь злые люди обходят мой дом стороной. А хороших я сама приглашу и покажу, как мы будем жить. Но чуть позже.

Люсиль стояла рядом со мной, держа Эвана за руку и радовалась, что я не отправила их домой.

– Тогда мы пойдем, завтра на ярмарку рано ехать, – поклонился старик. И я ухватилась за возможность.

– А возьмите меня с собой, пожалуйста! – сложила я ладони на груди.

– Дак вы же благородная госпожа, а мы на простой телеге поедем.

– Ничего! Я потерплю!

– Ну, ладно, – крутанул старик седой ус. – Завтра до рассвета приеду за вами. Не проспите!

Я выбирала целые яблоки для продажи, сортировала. А когда пошёл дождь, поняла, что мне не в чем ехать. Предстоит весь день провести на улице, на рынке, поэтому я принялась искать, что бы надеть из тетушкиных вещей?

Нашла жилет, шаль. Даже ботинки. Но стоило подумать, что скоро станет холодно, а дети так и останутся босыми, расстроилась. И подумав, решила взять с собой на ярмарку нарядные туфли.

После стирки они выглядели аккуратно. А учитывая, что они богато расшиты и украшены, думаю, за них можно выручить неплохую сумму. Если продам яблоки и обувь, быть может, я смогу детям купить обувь?

Закончив дела, я прилегла уже заполночь. А проснулась от того, что услышала голос деда Митруша и фырканье лошади. Было ещё затемно, а они уже стояли у ворот.

Скорее натянула платье, жилет и бросилась к гостю.

Дети тоже проснулись, стали помогать мне носить яблоки.

Уже было всё готово к отъезду, когда Эвал жалобно попросил:

– Деда, возьми нас с собой?

Митруш оглядел сонных детей, одетых совсем легко, и покачал головой.

– Не сегодня, Эв. Вон, сколько всего надо везти. Да и продрогнете в дороге. Где греться-то будете? Лучше к Ларде идите, переждите, пока вернемся.

Дети повесили носы. Я опустилась перед ними на корточки, обняла и пообещала:

– Зайчики мои. В следующий раз мы поедем вместе. Хорошо?

Дети кивнули, перестали расстраиваться и, после того как Митруш согласился подвезти их до дома Ларды, перестали печалиться.

По дороге на ярмарку, жалея лошадку, я старалась идти пешком. И от того, что чувствовала в себе силы идти даже в гору, ощущала себя счастливой!

Только теперь меня мучила загадка: отчего же тогда на свадьбе мне было так плохо? Что случилось с хозяйкой тела, если вместо неё поселилась моя душа? А с моим телом что?

Ярмарка проходила в Дольреме.

Когда въехали в город, сначала я увидела неказистые одноэтажные и двухэтажные дома, кривые мощеные улочки, но чем дальше ехали, тем более внушительно, солидно выглядел город. В нём кипела жизнь,и я заволновалась, ведь от того, как пойдёт продажа, зависит так много!

Ничего, я пока начну с малого: узнаю, какие цены на товары, что пользуется спросом. И подумаю, что этому миру могу предложить я.

Дед Митруш заплатил за место, разрешив мне встать с ним. У него для продажи были плетёные корзины и веники из прутьев. Я же, опять же с помощью деда, расположила у прилавка мешки с яблоками. Для наглядности поставила блюда, наложив в них горкой фрукты.

В свете дня глянцевые бока яблок красиво поблёскивали и привлекали внимание. Дед Митруш подсказал, сколько за них можно просить, и я не стала спорить. И хорошо, потому что красивые яблочки за адекватную цену пользовались спросом.

Я радовалась. Но оказалось, что одежда в этом мире, даже простая, стоит дорого. Значит, придется мне продать туфли.

Когда яблоки стали подходить к концу, я оставила остатки на деда Митраша и решила пройтись по ярмарке, чтобы приглядеть: где и кому продать свои туфли.

Побродила по рынку. Нашла ряд с тканями и кружевом, фурнитурой, одеждой... И, узнав, сколько может стоить моё кружево от свадебного платья, выдохнула от облегчения. По крайней мере зиму я переживу, если продам его. Так что сегодня продав туфли, могу смело потратить вырученные деньги на детей.

Торговалась я с торговцем до дрожи, но выторговала хорошую цену и без жалости продала туфли. Тётушкина обувь, в которую я переобулась, был, вполне удобной, практичной, крепкой, хоть и не такая красивой.

Походив по рядами приценившись, я прикупила детям добротные ботиночки, курточки, вязаные чулки и шапочки. Остальное я смогу перешить из части тетушкиных платьев и костюмов дядюшки.

Возвращаясь с покупками, я узнала, какие сладости и вкусности продаются, и поняла, что не очень-то тут избалованы жители. Разве что орехов много. Как лакомство продавали яблочные дольки на палочке, которые окунали в мёд. Продавались мочёные яблоки, сушёные, просто яблоки.

Глава 9

Сосед помог мне сгрузить мешки с яблоками и поехал пристраивать телегу на скотном стане. А я занялась украшательством нашего торгового места.

Пасмурная погода не радовала, но я аккуратно разложила на прилавке плетёные туески, короба, кошели, сумки, вазочки, короба, корзины. В некоторые из них для привлечения внимания разложила яблоки, которые накануне тщательно вымыла и протёрла, чтобы как можно выгоднее показать свой товар.

Затем поставила на прилавок свою яблочную корзину, достала чистую тарелочку и нож, чтобы для привередливых покупателей порезать на дольки любое выбранное ими яблоко.

Убедившись, что все лежит красиво, достала из кармана передника зеркальце, что недавно совсем нашла в комоде у тётушки.

В дороге могла прядка выбиться из причёски, или лицо запылиться, а я должна производить приятное впечатление.

Заглянув зеркальце, я улыбнулась своему отражению. С тех пор, как впервые увидела измождённое лицо девушки, в чьё тело попала, прошло не так много дней, но они пошли на пользу.

Выглядела я теперь гораздо лучше: цвет лица уже не был бледным, даже лёгкий румянец появился на слегка поправившихся щёчках, а раньше они были впалые. Взгляд стал более ясным, озорным.

Любуясь своим отражением, я испытала двоякое чувство: с одной стороны, приятно, что я стала молодой красавицей, но с другой, ощущала чувство вины, что заняла чужое тело, хоть и не по своей воле.

Моё родное тело тоже не было плохим, не считая больного от рождения сердца.

Наверное, всё же я умерла в больнице, и эта бедная девушка, тоже. Остаётся надеяться, что душа хозяйки этого тела тоже получила второй шанс, попав в другое или заново родившись.

– Мари, – вернувшийся дед Митруш легконько дёрнул меня за рукав, прерывая мои грустные мысли. – Смотри!

Я перевела взгляд на место, куда он указал, и увидела в толпе высокого, красивого мужчину.

Он выделялся среди других людей не только добротной, дорогой одеждой, благородными чертами, горделивым выражением лица, но и статью, словно был бароном или даже графом.

Не то, чтобы я разбиралась в местной аристократии, но он чем-то напомнил мне жениха Мариэтты, за которого меня пытались выдать замуж.

Хм, а этот что забыл на рынке среди простых людей?

– Кто это? – спросила я у соседа, наблюдая за мужчиной, с любопытством озиравшимся по сторонам.

– А кто его знает, – усмехнулся дед. – Но деньги у него явно водятся, так что давай-ка, милая, продай ему свои яблочки.

– Да вы что? – рассмеялась я. – Зачем они ему?

Словно почувствовав моё внимание, мужчина повернулся и встретился со мной хмурым взглядом.

Миг, – и я почувствовала себя настоящей юной девчонкой, у которой от волнения задрожали коленки.

Взгляд красавчика был грозовым, властным, подавляющим. Но в то же время я не могла отвести от него глаз. Было в нём что-то невероятное, отчего моё сердце взволновано затрепыхалось.

Предчувствуя, что внимание этого аристократа ни к чему хорошему не приведёт, я отвернулась.

– Ну, чего ты стоишь? Видишь, заинтересовался. Давай, подзывай, цену выше предлагай! – жужжал рядом сосед, немного действуя мне на нервы.

Я и так растерялась, ещё он добавлял беспокойства. К тому же этого богатея другие торговцы усиленно зазывали. Мой голос среди их зычных голосов затеряется.

Да и незачем этого делать, потому что… красавец-мужчина, к всеобщему удивлению, направился именно к нам, рассекая толпу зевак.

Подойдя к прилавку, мужчина оглядел меня с высоты своего роста. Края его красивых губ дёрнулись в усмешке. Конечно, он привык, что на него так реагируют, и чувствует себя господином. Красавчик бесцеремонно схватил яблоко из корзины и, пристально глядя на меня, с хрустом откусил.

– Ничего так, – бросил надменно, продолжая откусывать от моего яблока.

– Не ничего так, а вкусные, сладкие яблоки! – возмутилась я, выдерживая грозовой взгляд незнакомца. Ну и пусть испепеляет, я не отступлю! Набрала в грудь воздуха и выпалила: – Медовые! Если не хотите купить корзину, то одно яблоко стоит солид.

Вокруг раздались смешки, и я спохватилась, что перепутала! Не золотой солид, а разменное сольдо! Но было уже поздно. Тем более что бровь незнакомца насмешливо изогнулась.

– Не дороговато ли для одного яблока?

– А у вас что, денег нет? – тихо прошептала я. Да, я несла глупости, но… я не могла отступить. Этот незнакомец давил своей властной аурой, а ещё дурманил разум. Он хоть и мерзавец, но красивый и… влиятельный. Ой, какой кошмар! Что я делаю?

– Ладно, – незнакомец растянул губы в недоброй усмешке. – Давай сюда ещё своих медовых яблок.

От его заносчивого поведения и обжигающего взгляда у меня в груди как будто проснулся огонь. Стало жарко. И воздуха перестало хватать. Наверное, со стороны я стояла истуканом и тупила, хватала ртом воздух, потому что незнакомец вызывающе с хрустом откусил от яблока ещё кусок и, подойдя к корзине, сунул в неё свою мощную пятерню.

– Хр-ры… – внезапно застыл с округлившимися глазами.

Я подумала, что он подавился, подалась вперёд и стукнула его кулаком по широкой, мощной спине.

– Не подавитесь, милорд!

После чего услышала отчётливое яростное рычание, вырвавшееся из глотки незнакомца.

– Ар-р-р!

Вмиг торговая улочка опустела. Даже дед Митруш испарился, оставляя меня один на один с разъяренным незнакомцем.

– Медовые, говоришь! – прорычал он, надвигаясь на меня.

– Да-да!

– А крысы тоже медовые? – На пути у него оказался прилавок, и незнакомец перегнулся через него.

– Ка-какие крысы? – прошептала я ошарашенно.

Незнакомец поднял из корзины руку, и я увидела, что на его пальце болтается… Найдёныш, которого я назвала Лапушком… Ведь это же он?