Хозяйка замка Тортоса

Глава 1

От души благодарю замечательных писателей Дмитрия Силлова и Полину Ром за неоценимую поддержку и полезные советы, полученные от них в процессе написания этой книги.

Трудно конечно женщине без мужика.

Но приноровиться можно.

И даже как-то незаметно становится, что так называемую «мужскую работу» ты начинаешь выполнять сама, на автомате, не задумываясь о том, что это трудно. Нормально, если свыкнуться с ситуацией и не морочить голову самой себе дурацкими мыслями.

Хрясть!

Топор с размаху точно надвое разваливает чурбак, две половинки которого разлетаются в стороны. Этими половинками уже весь двор завален, но азарт пока не отпустил, и потому я ставлю на огромный выкорчеванный пень новый чурбак.

Хрясть!!!

Плечи немного ноют, спина тоже, но это приятная боль. Классно чувствовать, что в свои почти пятьдесят ты по вопросу рубки дров дашь фору многим двадцатилетним парням, которые топором скорее себе в ногу попадут, чем по центру чурбака...

Но на сегодня хватит. И так уже половину дров переколотила, которые сегодня утром привез самосвал. Пора начать складывать поленницу, а там и обед не за горами.

- Эмка, ну ты прям терминатор! Смотрю на тебя – и аж завидно. В нашем возрасте так топором махать не каждый мужик сможет!

Через невысокий забор между нашими участками частично свесилась соседка Груша – мощный бюст и розовощекая физиономия на моей территории, всё остальное – на ее. Забор у нас чисто символический, чтоб кур не путать какие ее, а какие мои - хотя они тоже дружит между собой, и через нашу преграду приспособились перелетать, игнорируя народное «курица не птица».

А Груша - это не прозвище моей подруги, а ее реальное имя, с которыми нам обеим не повезло. Меня родители назвали Эммой, ее – Агриппиной. Которая сокращенно и Гуня, и Феня, и Груша. Третий вариант ее прикалывает так же, как меня моё «Эмка», которое звучит словно советская легковушка или американская винтовка М16. Или как размер одежды - Эмка, как «Эска» и «Элька», только Эмка. На почве наших необычных имен мы и сдружились. Ну и хозяйства рядом тоже этому поспособствовали. Как и отсутствие мужей у обеих.

Грушин супруг спился и умер, а у меня – не случилось. Всю жизнь наукой прозанималась, а как задумалась о личной жизни, оказалось, что доктор исторических наук Эмма Сергеевна в качестве жены никому особо не интересна. Да и привыкла я одной жить... Сейчас вот совсем на дачу перебралась, ибо преподавать в институте надоело, а научными изысканиями можно заниматься и удаленно.

- Махалово топором – это дело привычки, - сказала я, утирая пот со лба. – Мы с тобой девушки незамужние, самостоятельные, гордые, независимые, так что хочешь-не хочешь, а приходится быть терминаторами по жизни.

- Ну, я так-то не прочь еще разок замуж выйти, если подвернется подходящий кандидат, - проговорила Груша, многозначительно поправляя свой пятый размер, разложенный на заборе. – А то надоело ходить в невестах без места. Эх, куда мужики смотрят? Такой ресурс пропадает.

- Ну, я б не сказала, что мы без места в жизни, - усмехнулась я. – У тебя хорошая работа, у меня наука...

- Да просто в народе так говорят, - пояснила Груша. – Невесты без места - это девицы на выданье, которым не нашлось жениха.

- А, понятно, - отозвалась я. – Ну, не знаю как тебя, а меня наверно поздновато почти в полтинник замуж отдавать. Как говорится, дорога ложка к обеду...

В это время зазвонил телефон, который я положила на лавку неподалеку. Распаленная рубкой дров я схватила его, не обратив внимания на незнакомый номер, которые обычно игнорирую...

- Да, слушаю.

- Эмма Сергеевна?

- Это смотря кто интересуется.

- Ваш бывший ученик беспокоит, Андрей Сидоров. Вы у нас в институте десять лет назад историю преподавали.

- Возможно. Простите, не помню всех своих столь давних учеников...

- Ничего страшного, зато я вас запомнил, как потрясающего специалиста. Вы ведь еще и археолог, верно?

- В том числе, - улыбнулась я. Приятно всё-таки, когда люди, учившиеся у тебя десять лет назад, помнят о тебе и отзываются столь лестно.

- Понимаете, тут такое дело... В науке я себя не нашел, зато получилось с бизнесом. Недавно я приобрел старинную усадьбу в Каталонии с обширным участком. Начал реконструкцию – и понял, что это не простой участок, а один культурный слой на другом. Просто жалко пускать такое под бульдозер... Возможно, конечно, тут нет ничего ценного, но вдруг есть? Я хоть теперь и бизнесмен до мозга костей, но не забыл ваши уроки и слова̀, что историю нужно беречь, ибо она...

- Молодой человек, можно покороче, - перебила я бывшего ученика. – Вы от меня что хотите?

- Я бы хотел, чтобы вы приехали и оценили насколько важен для истории мой участок. Если тут нет ничего ценного, я с легкой душой буду строить на нем то, что наметил. Если же нет...

- А почему я? Обратитесь в местный муниципалитет, тем более, что на раскопки нужно разрешение.

- Вы не знаете испанцев, - усмехнулся голос в смартфоне. – Решение будут принимать лет десять, после чего вместо раскопок объявят мою собственность исторической ценностью, изымут ее в пользу государства, и всё равно ничего делать не будут. К тому же я по местным законам на своем участке могу заниматься чем угодно без всяких разрешений.

Глава 2

Сделав впечатляющий полукруг над морем, самолет приземлился в испанском аэропорту Реус, где меня встретил молчаливый водитель машины с табличкой в руках с надписью «Эмма Сергеевна», выведенной ровными и красивыми печатными буквами. Уже по одной табличке было понятно: меня действительно ждали, и постарались, чтобы надпись была заметной.

Автомобиль оказался большим и красивым. Я в них плохо разбираюсь, не на то училась, но внутри машина была комфортной, с приятным запахом нового кожаного салона и холодильником, буквально набитом прохладительными напитками. Мне на него указал водитель, более-менее прилично изъяснявшийся на английском, что оказалось весьма кстати: Испания в июле то еще пѐкло, жить в котором без кондиционера довольно затруднительно.

Впрочем, в машине было прохладно, уютно, и полтора часа до отеля пролетели относительно незаметно. Где-то на середине пути позвонил Андрей, осведомился как меня встретили, всё ли в порядке, после чего сказал:

- Эмма Сергеевна, сегодня отдохните пожалуйста после перелета. В отеле прекрасный ресторан, у вас всё включено, так что ни в чем себе не отказывайте. Вам удобно будет, если Матео заедет за вами завтра утром часов в восемь утра? Будет еще не так жарко, и вы сможете осмотреть участок до того, как он превратится в раскаленную сковороду.

- Да, вполне, - отозвалась я, усмехнувшись своим мыслям на тему, что неожиданно попала в сказку. Ну и – чего уж тут скрывать - немного позавидовала.

Живут же люди!

Тут всю жизнь горбатишься на науку, и даже близко не подошла к тому, что принято называть «богатством». А парнишка-студент, забросив учебу, за десять лет достиг того самого богатства, о котором я раньше как-то даже и не задумывалась.

Работой горела!

А недавно вдруг поняла, что комфорт не такая уж плохая штука. Старею наверно. Скоро научные изыскания и возня в земле по локоть осточертеют окончательно, и захочется просто сидеть на даче в кресле качалке, чесать за ухом мурчащего кота, смотреть на закат, и люто прокрастинировать, наслаждаясь бездельем...

Матео высадил меня возле отеля, расположенного на берегу живописной реки, передав с рук на руки услужливому менеджеру, который оформил меня, выдал карточку-ключ от номера, после чего лично отволок мой чемодан в номер, не прибегая для этого к услугам специального сотрудника. Из чего я сделала вывод, что мой бывший ученик очень непростой человек, ибо даже к вип-персонам в отелях не относятся настолько учтиво.

Мой номер оказался просторным и красивым, с сногсшибательным видом на реку, хоть картину пиши. Я, даже не переодевшись с дороги, некоторое время постояла на балконе, наслаждаясь прекрасным чистым воздухом, который хотелось пить, зажмурив глаза и позволив ветру играть моими волосами...

Потом я разобралась с вещами, приняла душ, сменила дорожный наряд на платье, спустилась в ресторан - и отдала должное валенсийской паэлье, пирогу «эмпанада» с начинкой из тунца и сладкого перца, и легкой сангрии без добавления бренди и ликера. При этом, сидя за столиком в одиночестве, я несколько раз ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин «за пятьдесят», таких же постояльцев отеля, как и я.

Надо же!

Стоило сделать прическу перед поездкой и немного подретушировать лицо макияжем, как противоположный пол принялся меня разглядывать довольно плотоядно, пытаясь залезть взглядами в декольте. Может в чем-то и права Груша, рано ставить не себе крест. Вот соберусь с духом, и как закручу интрижку с богатым испанцем! А то ярлык «невеста без места», навешенный на меня подругой, как-то не очень мне нравился...

«Это всё сангрия, потому тебе и лезет в голову всякая чушь», - пришла рациональная мысль. И сразу за ней следующая: «Наелась-напилась, красавица на выданье? Ну и прекрасно. А теперь иди в номер и хорошенько выспись. Завтра придется не амуры крутить, а серьезной работой заниматься. Так что, как верно заметил Андрей, отдыхай... и готовься ишачить. Ибо такого обслуживания за красивые глаза не бывает».

Что я и сделала.

Вернулась в номер, завалилась спать, поставив будильник на шесть – в результате чего к восьми уже была бодра, энергична, заряжена калориями в ресторане, и готова к трудовым подвигам во имя науки.

Матео я ожидала в холле отеля. Он там и появился ровно в восемь, после чего отвез меня на объект, где я была встречена Андреем, что называется, с распростертыми объятиями.

- Здравствуйте, дорогая Эмма Сергеевна! – воскликнул мой бывший ученик, с улыбкой идя мне навстречу. – Огромное вам спасибо что приехали! Вы не представляете, как меня выручили! Я хоть и несостоявшийся историк, но при виде того, что мои рабочие начали доставать из земли, у меня душа перевернулась! И я не нашел лучшего выхода, нежели позвонить вам!

Я, конечно, уже вспомнила этого тщедушного парнишку, который за десять лет превратился в ухоженного, широкоплечего мужчину с усами и бородкой, аккуратно подстриженными на испанский манер. На нем были надеты белая рубашка, джинсы и кроссовки, одного взгляда на которые оказалось достаточно, чтобы понять насколько это недешевые вещи. Казалось бы, ничего особенного, к тому же обувь еще и грязью заляпана – а уже понятно, что перед тобой весьма состоятельный человек. Удивительно как порой богатые люди умеют носить дорогие вещи – вроде бы небрежно, но в то же время посыл окружающим сразу понятен без дополнительных пояснений.

Глава 3

На мой взгляд, труд археолога похож на работу скульптора. Ты осторожно, по миллиметру счищаешь лишнее для того, чтобы из бесформенного куска глины показалось бесценное сокровище...

Для тебя бесценное.

Обычный человек лишь скользнет взглядом по ноздреватому куску металла, изъеденного коррозией, пожмет плечами, скажет:

- Копанина какая-то.

И даже дотронуться побрезгует до покрытого грязью и окислами артефакта, который я, улыбаясь от счастья, держу в руках бережно, словно новорожденного младенца.

Потому, что это не просто бесформенная железяка, а определенно фрагмент самого настоящего боевого топора, с высочайшей вероятностью выкованного в двенадцатом веке во времена правления Рамона Беренгера Четвертого, принца королевства Арагон!

Подумать только – прошло без малого девятьсот лет с той минуты, как некий рыцарь упал на этом самом месте, сраженный стрелой или саблей какого-нибудь мавра... И вот оружие убитого, потерявшееся в кровавой грязи, осталось лежать в ней, дожидаясь пока мои руки извлекут из земли его великолепно сохранившиеся останки...

Разумеется, «сохран» был неплох именно для этого возраста артефакта. У нас в российском влажном климате от меча, пролежавшего в земле без малого девятьсот лет, не осталось бы ровным счетом ничего. А тут почвы зачастую песчаные и сухие, в которых порой предметы из прошлого сохраняются на удивление хорошо...

- Эмма Сергеевна, подойдите пожалуйста!

Андрей, копавшийся в земле метрах в десяти от меня, возбужденно махал рукой. Все-таки, научный мир потерял в его лице классного специалиста! Уже второй день он с самозабвением ковырял свой участок там, куда я указывала – и порой находил действительно уникальные вещи.

Я подошла.

- Что такое?

- Посмотрите! – воскликнул мой бывший ученик, указывая на торчащий из земли аккуратно обтесанный камень, на котором были выбиты какие-то знаки. – Что это, как думаете?

Я присела на корточки, несколько раз провела кисточкой по надписи, счищая с нее грязь.

- Это латинский язык, смешанный с языковыми элементами, соответствующими кастильскому диалекту, - проговорила я. – Ранняя форма местной письменности.

И прочитала вслух:

«Я, Рамон Беренгер Четвертый, принц Арагона, граф Барселоны, Прованса, Жироны, Сердани, Рибагорсы и Осоны, по воле небес завладел этой землей и замком Тортоса...»

Дальше надпись обрывалась, будучи скрытой в земле...

Я почувствовала, как меня охватывает самый настоящий охотничий азарт.

- Думаю, это так называемый знаковый камень. Нечто вроде мемориальной плиты, на которой великие люди прошлого оставляли автографы, дабы сохранить в веках свое имя. Андрей, думаю, вы нашли одну из стен некой крайне интересной постройки, скрытой под землей.

- И чем она интересна? – поинтересовался мой бывший ученик.

- Тем, что на хижинах простолюдинов графы не набивали свои автографы.

И усмехнулась – получилось в рифму, если ударение в «автографах» поставить на второе «а». Будет неверно, зато забавно.

Андрей тоже улыбнулся, явно гордый тем, что сумел отыскать нечто стоящее.

- И что теперь? – осведомился он.

- Теперь отойдите и дайте мне лопатку, - проговорила я. – Вы нашли одну из стен древней постройки. Далее, следуя за ее линией, мы постепенно откопаем то, что здесь было построено в те далекие годы. Но мне нужно будет тут поковыряться, понять, как примерно был расположен периметр здания, и наметить план раскопок.

- Понятно, - кивнул Андрей, отходя в сторону.

Мне показалось, что он слегка обиделся. Понятное дело: нашел нечто сто̀ящее - и тут же тебя отодвигают в сторону. Мол, отвали, неуч, это работа для взрослой тёти с кучей наград и дипломов.

Но ничего не попишешь, в научном мире субординация почище, чем в армии, потому мой бывший ученик молча уступил место мне – и я с лопаткой в руке поползла на коленях вперед, осторожно расчищая землю над стенами, расположение которых я пока что лишь предполагала...

Я сделала два контрольных вскрытия почвы, сняв с нее несколько слоев – и, убедившись, что мои предположения верны, поползла дальше для того, чтобы сделать третий... как вдруг внезапно почувствовала, как земля подо мной начала стремительно проседать.

Такое вблизи городов случается крайне редко, ибо кто-нибудь, да должен был ранее либо проехаться тут на лошади, либо прогнать через это место машину, либо просто прогуляться, вместо меня провалившись в полость, расположенную под тонким слоем земли.

Но, к сожалению, этим «кем-то» оказалась я, стремительно падая в тьму, разверзшуюся подо мной. Где-то далеко наверху раздался крик Андрея, полный ужаса:

- Эмма Сергеевна!!! – но тут же прервался. Ибо я почувствовала сильный удар обо что-то твердое, и моему мгновенно вырубившемуся сознанию стало уже не до чужих криков...

Глава 4

Правда, я довольно быстро пришла в себя, потому что кто-то – видимо, Андрей – усиленно тряс меня, при этом крича:

- Эмма! Эмма! Очнитесь же! Прошу вас, госпожа Эмма!

При этом его произношение было странным. Мне скорее слышалось на «Эмма», а «Эрма»...

«Почему Эрма?» - ворохнулась в моей голове вялая мысль. «И с какой радости «госпожа»?

И тут же пришла вторая...

Андрей кричал явно не на русском языке, перейдя на какой-то диалект, напоминающий смесь французского и испанского. И, что самое интересное, я этот диалект прекрасно понимала! Причем была и вторая странность: на фоне голоса Андрея я слышала странные звуки: лязг металла, крики людей, ржание коней...

Женщины – существа любопытные, и я не исключение. В определенных случаях наша любознательность способна сподвигнуть нас на подвиги! Такие, например, как открыть глаза, несмотря на то, что веки кажутся свинцовыми, а голова гудит так, словно на нее упал кирпич...

Открыла я, значит, глаза – и тут же зажмурилась снова...

Потому, что за плечи меня тряс не Андрей, а какой-то незнакомый бородатый мужик в кожаных латах и незатейливом шлеме-«таблетке», который делался в средние века из двух металлических пластин - одна складывалась обручем, а вторая, круглая, приклепывалась сверху. Ненадежная защита, так как у мужика была рассечена щека, из которой сочилась кровь, горячими каплями падая мне на шею.

А позади бородача творилось нечто невообразимое...

Там дрались люди!

Одетые в средневековые доспехи пехотинцы тыкали копьями в конников, на манер мавров двенадцатого века замотанных в полосы материи так, что были видны лишь глаза. Причем конники эти неистово отмахивались от копий кривыми саблями, клинки которых местами были в алых пятнах свежей крови...

Первой моей мыслью было, что я попала на съемки какого-то исторического фильма – так мозг пытался защититься от очевидного факта, который я как историк осознала сразу... Слишком дорогой фильм получался по реквизиту и костюмам, полностью соответствующим периоду Реконкисты середины двенадцатого века. И слишком уж натурально стекала накапавшая теплая кровь пехотинца с моей ключицы в область груди... непривычно тяжелой и почти до боли сдавленной одеждой.

Значит...

Впрочем, выводы делать было рано. А вот обеспокоенное лицо раненого в щеку бородача мне не нравилось. По нему выходило, что дела мои плохи, и из гущи реальной, совершенно не киношной битвы следовало свалить как можно скорее.

Конечно, глаза я открыла, при помощи пехотинца поднялась с земли – и тут меня нехило качнуло в сторону.

- Что со мной? – вырвалось у меня на русском...

Пехотинец, подставивший мне свое плечо, с тревогой заглянул в мои глаза.

И я повторила то же самое... на том же диалекте, при помощи которого меня вызывал из небытия мой бородатый спаситель.

- Мавры сделали вылазку из замка, неожиданно напали на наш лагерь, и один из них ударил вас по голове деревянной дубинкой для захвата пленных, - скороговоркой проговорил пехотинец. – Пойдемте скорее, госпожа Эрменгарда, здесь небезопасно!

Это я и сама видела.

Битва была в самом разгаре, но копейщики весьма успешно противостояли коннице мавров, которые наверняка решили добиться победы неожиданным броском – но завязли в ограждениях, телегах и бочках огромного осадного лагеря, окружившего знакомый мне за̀мок...

Тот самый, что я видела совсем недавно...

Только тогда он выглядел значительно хуже – раствор между камней выветрился, стены обточило время, покрыв их белесыми пятнами...

Этот же за̀мок выглядел недавно построенным, а между зубцами его стен и башен мелькали лучники, посылающие в сторону лагеря стрелу за стрелой...

Сомнений больше не было. Никакой киномагнат не вложит столько денег в фильм, масштабные декорации к которым сейчас преимущественно рисуют на компьютерах. И, конечно, никакой волшебник не сможет мгновенно отреставрировать огромный замок так, чтобы он выглядел почти новым.

Почти...

Ибо некоторые из зубцов на стене были обломаны, вероятно, попаданиями камнеметных орудий, одно из которых я увидела неподалеку. Вероятно, целью вылазки всадников были они – быстро приблизиться, разрубить на куски, сжечь дотла...

Но цели своей всадники не достигли.

Уже с безопасного места, куда меня отвел пехотинец, я наблюдала, как пехота с длинными копьями под командованием высокого мужчины в дорогих доспехах собралась, построилась стеной – и оттеснила конницу мавров за линию лагеря. А там и наши лучники подключились, которые опасались метать стрелы, боясь попасть в своих...

В результате остатки конного отряда мавров в панике бежали обратно в замок, но до ворот доехали лишь человек десять – остальных меткие лучники перестреляли, попадая стрелами кому в спину, а кому и в затылок.

Через несколько минут всё было закончено. Люди на стенах в ярости потрясали луками, но стрелять не решались – ведь для этого нужно было полностью высунуться из-за зубцов, рискуя подставиться под стрелу, прилетевшую из нашего лагеря.

«Нашего»...

У меня было стойкое ощущение, что в моем теле находится кто-то еще, ибо в сознание порой просачивались явно чужие мысли. Да и диалект, на котором я говорила, знать я, конечно не могла...

А потом я увидела свои руки!

Не те, которые каждый вечер мазала кремом чтобы не шелушилась кожа, понемногу превращающаяся в старческую...

Кожа на этих руках не требовала кремов, так как была молодой, бархатистой и упругой. А вот обломанные ногти с полумесяцами грязи под ногтевыми пластинами однозначно нуждались в уходе...

Глава 5

Сейчас у меня голова гудела не только от удара по ней дубинкой для захвата рабов. Я, попав в новое тело, явно потеснила чью-то личность – которой, разумеется, это не понравилось. Она тоже была в непонятках насчет того, что произошло, и сейчас отчаянно паниковала.

Ну да, я вполне ее понимала. Живешь себе, никого не трогаешь – и вдруг у тебя в голове ни с того ни с сего появляются чужие мысли, причем совершенно непонятные. Какие-то сессии, абитуриенты, институты, раскопки... А также самолеты, смартфоны, телевизоры, компьютеры... Это для меня было предельно понятно, чем заполнена голова средневековой девушки, а для нее, конечно, мои познания оказались сродни сумасшествию...

Ну и не сказать, что я прям с ходу разобралась во всем в чужом чердаке, куда с размаху влетела. Язык да, освоила сразу, ибо он – базовое знание, заложенное с детства. А вот с остальными сведениями, относительно свежими, нужно было еще осваиваться и осваиваться – тем более, что многие из них оказались для меня закрытыми...

Причем что интересно - попаданство в чужое тело и в далекое прошлое не стало для меня каким-то безумным стрессом. Человека двадцать первого века уже сложно чем-то удивить. На него столько противоречивых и шокирующих новостей сыплется ежедневно, что удивлялка постепенно атрофируется. А тут подумаешь, большое дело... Ну, попала в обстановку, которую хорошо знаю по историческим документам. Тело на первый взгляд молодое, что большой плюс. И, самое главное, вроде бы я не простолюдинка, а племянница вот этого громадного рыцаря, который сейчас гладит меня по ушибленной голове. В целом жить можно. Главное чтоб соседка по черепушке не подвела...

А она, кстати, чуть это не сделала!

- Дядя, ты знаешь, кажется в меня вселился дем...

«А ну заткнись!» - мысленно заорала я так, что юная девица внутри меня сжалась в комок от страха. Ибо я прекрасно знала, как лечат от вселившихся демонов в эти простые времена. Тут до гуманности, психдиспансеров и вежливых санитаров еще без малого девять веков, так что со словами лучше быть поосторожнее. А то быстро отправят лечиться на костер с очень сухими дровами, чтоб случайно не задохнулась от дыма, а именно сгорела вместе с демонессой из двадцать первого века в моем лице.

- Что? – нахмурил брови рыцарь.

- Нет, ничего. Просто голова очень болит... – отозвалась уже я плачущим голосом.

- Ну еще бы! – взорвался дядя Рамон. – Эти неверные решили захватить в заложники мою племянницу для того, чтобы я снял осаду! Хвала небесам, у них ничего не вышло! И, клянусь честью, они пожалеют о том, что сделали! Завтра с утра мы пойдем на штурм, и к вечеру над главной башней замка Тортоса будет реять мой желто-алый флаг! А ты, моя милая, иди в шатер и отдыхай. Пусть служанка положит тебе на лоб мокрое полотенце и пустит кровь. Поверь, тебе сразу станет легче.

- Да, дядя, - присела я в реверансе. Кстати, фиг знает, уже изобрели тут реверансы, или я сейчас выгляжу как дура, ушибленная дубиной?

Но рыцарь уже не обращал на меня внимания. Развернулся – и пошел по лагерю, перешагивая через трупы и зычным голосом отдавая приказы.

- Пойдемте, госпожа, - проговорила пожилая женщина, подойдя ко мне. – Вам и правда лучше прилечь, ибо вы бледны как снег на вершине горы Ането.

...В целом для военного времени шатер, куда меня отвела служанка, выглядел прилично - плотная относительно чистая белая ткань защищала от посторонних взглядов и палящего солнца, что в походных условиях уже было очень немало.

Я прилегла на матрац – и непроизвольно стиснула зубы, настолько он был вонючим. Да и от меня, кстати, пахло немногим лучше. Впрочем, ничего удивительного. В двенадцатом веке считалось, что мыться человек должен один раз при рождении, и второй раз после смерти. Всё остальное небесами не приветствовалось, если только они сами не соизволят ополоснуть тебя дождем.

Но, что интересно: моё тело дискомфорта не ощущало, и почесывалось чисто на автомате, так же, как мы моргаем вѐками, не отслеживая и не контролируя этот процесс. Мысленно я ужаснулась, когда случайно отвела в сторону прядь своих волос и увидела, сколько вшей там обосновалось. Однако для средневековой девы, с которой мы поселились в одном общем теле, словно две студентки в тесной комнате общежития, это было нормально. Ладно, потерпим. Когда страдания не физические, а психологические, оно всё-таки полегче.

Служанка приблизилась ко мне с маленьким ножичком в руке, явно нацеливаясь пропороть мою вену и пустить кровь, что в те времена считалось лекарством чуть ли не от всех болезней.

- Не нужно, - отмахнулась я – и поморщилась, так как голова у меня всё-таки побаливала и под густыми волосами я нащупала наливающуюся шишку. – Лучше принеси мокрое полотенце.

- Да, госпожа, - недовольно поджала губы служанка. Но приказание выполнила.

- А теперь присядь, - попросила я, разместив на затылке прохладную тряпку. – Как ты, наверно, знаешь, меня ударил по голове мавр, и теперь я не всё помню.

К сожалению, средневековая девица в моей голове, фигурально выражаясь, так и продолжала сидеть в темном углу, дрожа от страха, и сведениями о мире, куда я попала, делиться не спешила. Потому инфу пришлось добывать из служанки.

- Как тебя зовут?

- Инэс, - несколько удивленно произнесла женщина. И добавила: - Крепко же вас стукнул по голове проклятый мавр, госпожа Эрменгарда. Слыхала я, что случается, когда люди от удара память теряют, но вижу такое впервые.

Ага, значит спасший меня пехотинец ни в чем не ошибся, и меня зовут Эрменгарда. Величественно, и с непривычки быстро не выговоришь без риска вывихнуть язык. Хотя вроде тот воин озвучил сокращенную форму «Эрма», почти как моё старое имя. Так что проблема незначительная и решаемая.

Глава 6

Из рассказа служанки я выяснила следующее.

Эрменгарда, виконтесса Нарбоннская, в тело которой я угодила, появилась на свет девятнадцать лет назад. Ее папа, Эмери Второй, виконт Нарбонны - феодального владения на юге Франции, погиб в битве при Фраге против войска эмира Кордовы.

Эрменгарду, унаследовавшую виконтство Нарбонна, приютил ее дядя после того, как граф Альфонс Первый Тулузский захватил владения юной виконтессы. Нормальная, кстати, тема в те времена, когда одни благородные господа легко и непринужденно отжимали земли у своих соседей. Причем, что самое интересное – этот самый Альфонс позже попытался взять тринадцатилетнюю Эрменгарду в жены, но союз окситанских князей его жестоко обломал. И не потому, что озаботился судьбой несчастного ребенка, а из опасений, что этот брак чрезмерно усилит Тулузское графство...

Чем больше я всё это слушала, тем сильнее негодовала!

Я, конечно, историк с большим стажем, но таких подробностей именно об этом испанском периоде двенадцатого века не знала. Это каким же надо быть человеком, чтобы отнять у ребенка всё, а после подкатить к ней с предложением руки и сердца. Цинизм высшей категории! Впрочем, в те времена понятия «мораль» и «порядочность» просто еще не изобрели, а слово «благородство» имело очень конкретную трактовку: что богатому и влиятельному господину выгодно, то и есть благородство.

Юную Эрменгарду приютил ее дядя, Раймон Беренгар Четвертый Барселонский, при помощи которого виконтство Нарбоннское было отбито у Альфонса коалицией князей и возвращено девочке – но лишь номинально. Фактически ее владениями правил дядя, что, наверно, было и правильно – вряд ли юная девица, склонная к меланхолии и депрессии, смогла бы защитить свои земли от посягательств жадных и завистливых соседей.

Граф Рамон же для своего времени оказался человеком порядочным. Племянницу не придушил ради того, чтобы стать полновластным хозяином ее земель, любил девочку словно родную дочь, но при этом относился к ней как к своей собственности – что, впрочем, для двенадцатого века было нормой.

Поскольку граф был человеком деятельным, тихая жизнь в собственных замках его не устраивала. Поэтому он периодически захватывал новые, при этом таская с собой племянницу, которую в свободное от битв время даже учил владеть тонким кинжалом-мизерикордией, приговаривая при этом:

- Благородная дама должна уметь постоять за себя. Полезет к тебе какой-нибудь негодяй типа того Альфонса, а ты ему просунешь клинок между шлемом и кирасой – и всё. Пыл у сластолюбца сразу и поутихнет, как только он почувствует сталь в своем горле.

Конечно, не совсем было понятно зачем рыцарю, полностью запакованному в латы, приставать к девице, но Эрменгарда с неохотой всё же тыкала мизерикордией в соломенное чучело, мечтая лишь о том, чтобы дядя поскорее отправился осаждать какой-нибудь новый за̀мок и отстал от нее.

Гораздо интереснее для юной девы было слушать сказания о доблестных рыцарях и прекрасных дамах прошлого, исполняемые бродячими менестрелями под звуки лютни, вышивать гобелен, который она под настроение ковыряла костяной иглой уже три года, кушать всякие вкусности, и спать, накрывшись большой подушкой чтобы не слышать, как дядя орёт на весь лагерь, воспитывая своих солдат.

При том, что для меня такое растительное времяпровождение было категорически неприемлемо, сейчас я полностью разделяла мысли виконтессы насчет поспать, которые всё настойчивее пробивались из темного угла моего сознания, где скрылась напуганная Эрменгарда.

- Спасибо, Инэс, я услышала всё, что хотела, - зевнула я, интеллигентно прикрыв рот ладошкой, после чего удостоилась еще одного изумленного взгляда служанки.

- Зря вы отказались от кровопускания, госпожа, - покачала головой пожилая женщина. – Да простят меня небеса, но, похоже, проклятый мавр очень сильно ушиб вашу голову, и теперь кровь, скопившаяся в ней, давит вам на мозг.

- Да что я опять не так сделала? - удивилась я.

- Благородные никогда не благодарят своих слуг, только друг друга, - вздохнула Инэс. – Хотя, конечно, порой хочется услышать и от господ доброе слово. Со своими конями они разговаривают гораздо ласковее, чем с нами...

- Думаю, в данном случае мавр своей дубинкой поправил мне мозги в нужную сторону, - улыбнулась я. – Повторяю: спасибо, Инэс. И за полотенце, и за историю, которая действительно освежила мне память. А теперь ступай. Я устала, и очень хочу спать.

- Конечно, добрая госпожа, - улыбнулась Инэс в ответ. – Я посторожу у входа в шатер чтоб никто не посмел потревожить ваш сон. Клянусь небесами, не поздоровится тому, кто рискнет в него войти до того, как вы проснетесь.

И вышла, продолжая улыбаться.

Как же порой мало нужно человеку, чтобы поднять ему настроение. Просто одно лишь слово благодарности. И как же мы порой бываем скупы на выражение признательности людям, оказавшем нам услугу, даже в моем просвещенном двадцать первом веке.

С этими мыслями я отработанным не мною движением закинула на ухо подушку, и практически мгновенно погрузилась в сон.

Глава 7

Спала я тревожно...

Снилось мне, что средневековая девица, которую я загнала в темный угол теперь уже моего подсознания, осторожно выползает из мрака.

На локтях и коленях.

Волосы, такие же длинные и светлые, как у меня, волочатся по полу шатра, устланному коврами... Через занавес из этих волос я вижу только ее глаза и злобный оскал...

Хотя нет, вижу и мысли. О том, как она мечтает вцепиться в горло демону – то есть мне – но пока побаивается...

- Спишь? – шипит она, в нерешительности остановившись на середине шатра. – А я нет. Ты забрала моё тело, но не сумела выгнать меня из него! Я не понимаю, что происходит, и боюсь твоей силы. Но если б ты только знала, как я тебя ненавижу...

От этого свистящего шепота у меня заболела голова, хотя я даже во сне понимала, что, наверно, это всё-таки не кошмар виноват, а удар по макушке то ли при падении сквозь время, то ли от удара сарацинской дубинкой.

Но кошмар был очень неприятным, потому я сделала над собой усилие – и проснулась. Хороший метод избавления от тяжелых снов, который я освоила еще в детстве. Зачем смотреть всякую неприятную чушь? Правильно, незачем.

Проснувшись, я еще полежала немного, осознавая увиденное, после чего негромко произнесла, обращаясь к виконтессе:

- Ну, извини, подруга, так уж вышло. Хочешь мирно делить одно тело на двоих – давай договариваться. Хочешь повоевать за него, я тоже не против, потому что деваться мне некуда. Однако в случае войны не обессудь, но в этом теле останется лишь одна из нас!

Ответом мне было внутренняя тишина, в которой я чужих мыслей не обнаружила. Если бывшая хозяйка этого тела и правда во сне пыталась что-то до меня донести, то сейчас, наяву, она явно затаилась. Ладно, так для нее и правда будет лучше, ибо характер у меня не из легких, и связываться со мной я никому не посоветую.

Зато в шатер заглянула Инэс, впустив в него лучи взошедшего солнца.

- Вы проснулись, госпожа? – улыбнулась служанка – Я слышала, как вы разговаривали во сне.

- Всё в порядке, - зевнула я, прикрыв рот ладошкой.

Блин, как же это приятно, когда у тебя мягкие девятнадцатилетние лапки, и упругие юные губки. Эх, зеркало бы сейчас, да посмотреться в него в полный рост! И хотя бы пять минут времени чтоб перед ним покрутиться обнаженной, дабы в полной мере оценить, чем меня одарила судьба!

Но до изобретения годных зеркал была еще половина тысячелетия, хотя в полированные металлические пластины дамы этого времени уже смотрелись. Так себе конечно было отражение, но всяко лучше, чем ничего. Ладно, украду у какого-нибудь местного вельможи парадный щит, уединюсь в комнате или шатре, и хоть как-то рассмотрю трофейное тело, захваченное мною по воле судьбы...

- А пока вы спали граф Рамон, да хранят его небеса, уже сходил на штурм замка Тортоса, и захватил его! – с восторгом произнесла Инэс. - Не правда ли, прекрасное у вас сегодня случилось пробуждение?

- Наверно, - зевнула я вторично.

Спать хотелось меньше, чем вчера вечером, но я б не отказалась придавить еще несколько часов при условии, что разозленная виконтесса не будет ползать внутри моего сна и доставать меня своим злобным шипением в стиле дешевых ужастиков моего времени.

- Вам следует привести себя в порядок, откушать завтрак, и поздравить графа с очередной замечательной победой! – проговорила служанка.

Ну, насчет первых двух пунктов я была не против. А вот как положено поздравлять высокородного дядю с очередным отжимом чужой недвижимости, я представляла слабо. И вредная виконтесса не желала делиться сведениями, надежно спрятавшись внутри моей головы. Ладно, проблемы будем решать по мере их поступления...

Интересно, что «привести себя в порядок» с точки зрения Инэс не значило умыться или почистить зубы. Мне следовало под ее охраной сходить по нужде в малый шатер с ямой в земле, где во время процесса я буду прикрыта от взглядов солдат, после чего надеть платье, сделать «подобающую скромную» прическу – и на этом всё.

- Так, - решительно сказала я, выслушав от служанки план действий. – Первый пункт принимается. А потом мне будет нужна кадка горячей воды и примерно полчаса времени.

- Из всего, что вы сказали, я поняла лишь про кадку, - жалобно проговорила Инэс.

Ну да, «полчаса времени» для неграмотной служанки в двенадцатом веке слишком сложное понятие.

- Забей, - махнула я рукой – и тут же поймала себя на том, что произнесла это слово по-русски. И исправилась, перейдя на местный суржик: - Это неважно. Покажи где тут у вас отхожий шатер, организуй мне кадку с горячей водой, а дальше я сама разберусь.

...В местном туалете я долго не задержалась: жуткая вонища и стая жирных зеленых мух, кружащихся над ямой с продуктами человеческой жизнедеятельности, не способствовали одухотворенному расслаблению. Из шатра я вышла с мыслью, что изобретателю унитаза давно уже нужно было в моем времени поставить фаянсовый памятник метров десять высотой, чтоб потомки помнили кому обязаны своему ежедневному маленькому счастью.

Большая кадка с горячей водой меня искренне порадовала, и я, под недоуменные взгляды Инэс, как смогла отмыла тело юной виконтессы, после чего вода в деревянной емкости стала жирно-черной.

- Сменить воду реально? – поинтересовалась я, ощутив телом частичную свободу от грязевой корки, ибо сразу и как следует смыть с себя без мыла многолетнюю грязь было просто невозможно.

Инэс покачала головой.

- Боюсь, что нет, госпожа. Мавры перед тем, как скрыться в замке, засы̀пали все колодцы в окру̀ге. Наши воины раскопали лишь два из них. И если вы продолжите плескаться, то, возможно, завтра от жажды погибнут несколько наших лошадей и простых воинов.

Глава 8

Ранее принадлежавший сарацинам замок Тортоса мой дядюшка подразобрал существенно. Видимо, пока я дрыхла без задних ног, граф Рамон провел очень серьезную «артподготовку» из осадных орудий по крепостным стенам, фрагмент одной из них обрушив полностью. В этот V-образный пролом и ринулись штурмующие, устроив внутри замка настоящую резню.

Когда я подъезжала к воротам, то увидела, как из-под них льется кровь. Неторопливо так вытекает, постепенно... Судя по глухим ударам, а также крикам и хрипам за воротами, там сейчас проходила массовая казнь защитников замка...

Интересно, что этот вывод восприняли совершенно спокойно и Эрменгарда, немного свыкшаяся с моим соседством, и я. Для виконтессы происходящее было само собой разумеющимся, я же просто хорошо знала историю Средневековья, когда люди резали друг друга массово с эмоциями шнековой мясорубки. Типа, это жизнь и суровая необходимость. Если не ты – то тебя, и всё в том же духе. Например, примерно лет через пятьдесят Ричард Львиное Сердце после взятия Акры массово казнит две тысячи семьсот пленных сарацин. Конечно, его оппонент Саладин тоже был хорош, не выполнив своего обещания отпустить пленных рыцарей, но факт остается фактом – почти три тысячи человек были хладнокровно убиты...

Впрочем, и через пятьсот лет ничего особенно не изменилось. Достаточно вспомнить ту же Варфоломеевскую ночь, где было убито по разным оценкам от пяти до тридцати тысяч человек. Помнится, ее даже наш Иван Грозный, сам не отличавшийся кротким нравом, осудил – мол, нельзя так с народом обращаться...

Короче, я попала во время, хоть мне и знакомое по историческим документам, но весьма далекое от принципов гуманизма, сострадания и милосердия.

Ладно, деваться всё равно было некуда - значит, будем посмотреть, реально ли тут выжить даме двадцать первого века. Да и как историку мне было крайне интересно посмотреть изнутри на предмет, который я изучала практически всю свою сознательную жизнь...

Ворота мне открыли двое пехотинцев, которые их стерегли - и мой конь, фыркая и шлепая копытами по кровавым лужам, проехал внутрь замка. Непонятно конечно, зачем охранять ворота, когда неподалеку от них в стене был пролом, через который свободно проедет телега – но тут уж дядюшке виднее...

Граф Рамон, сидя на коне, деловито руководил казнью пленных мавров.

Возле деревянного помоста, явно сколоченного наспех, валялись свежеотрубленные головы в промышленном количестве – и переминалась с ноги на ногу примерно сотня связанных сарацин, покорно ждавших своей участи, которым из одежды оставили лишь штаны. А что еще им оставалось делать, когда на каждого пленника было направлено как минимум два копья, крепко удерживаемых пехотинцами дяди, которые окружали место казни плотным кольцом?

На помосте трудились три мускулистых палача, уже успевшие запыхаться, несмотря на то, что у каждого было по двое подручных. Впрочем, те только подводили пленников к деревянным чурбакам, поставленным «на попа», ставили несчастных мавров на колени, заставляли положить голову на плаху – а дальше палачу нужно было лишь широко размахнуться увесистым топором, и попасть точно по шее казнимого.

Получалось это не всегда.

При мне острое лезвие вошло не в шею, а в плечо сарацина, который лишь вздрогнул, но не проронил ни звука. Удивительное мужество. Хотя, может, и просто болевой шок...

Я отвела взгляд.

Средневековые казни я видела лишь на гравюрах и топорно исполненных древних рисунках, где они выглядели плоско и не страшно. Совсем другое дело, когда ужасное действие разворачивается прямо перед твоими глазами...

- Какого дьявола, Хосе? – заорал дядя, увидев промах палача. – У этого мавра достаточно длинная шея. Ты, я смотрю, скоро чтобы убить муху у себя на лице будешь хлопать по заднице!

- Простите, господин, - рявкнул Хосе, выдергивая топор из плеча пленника, после чего размахнулся - и вторым точным ударом прекратил мучения несчастного.

- Приветствую тебя, дядя, - проговорила я, подъехав ближе.

- О, Эрменгарда! – улыбнулся граф Рамон. – Видят небеса, ты проспала всё самое интересное! Я отправил поутру человека, чтобы разбудить тебя, но его чуть не загрызла твоя служанка Инэс. В общем, посыльный предпочел вернуться обратно, нежели связываться с этой старой дьяволицей. Нужно было ее одну закинуть катапультой в этот за̀мок, тогда б и штурма не потребовалось – мавры сами бы разбежались со страху кто куда.

Граф громко рассмеялся собственной шутке, его гогот немедленно подхватила рыцарская свита, которая пока тоже не слезала с коней. Как я понимаю, на всякий случай – вдруг сарацины захотят спасти пленников и предпримут атаку.

Отсмеявшись, Рамон махнул палачам рукой в стальной перчатке:

- Продолжайте.

Те, решившие немного передохнуть пока командир беседует с племянницей, вновь взялись за топоры.

И тут мне в голову пришла одна мысль!

Будучи хорошо осведомленной о нравах и обычаях того времени я, конечно, не собиралась падать в обморок при виде массовой казни. Но чисто по-человечески людей, которых сейчас истребляли столь безжалостно, было жалко...

- Дядя, а ты уверен, что необходимо уничтожить всех пленных защитников замка? – проговорила я.

Граф уставился на меня удивленным взглядом.

- А как иначе? Да и зачем они нужны?

Я показала глазами на пролом в стене.

- Посмотри сам. Чтобы заделать эту дыру потребуется не один десяток рабочих рук. Да и других повреждений у замка предостаточно. Угловая башня разрушена почти что наполовину, ворота практически вырваны из стен и держатся на честном слове. Внутренние строения, как я погляжу, тоже не в идеале – некоторые сгорели, другие имеют значительные повреждения. И кто их будет восстанавливать? Может, пленных лучше не казнить, а использовать для ремонта замка?

Глава 9

Эрменгарде было страшно...

Полагаю, такого ужаса девушка не испытывала с самого рождения.

Она безумно боялась сарацин – и ее можно было понять. В двенадцатом веке с врагами никто не церемонился, моральных ограничений не существовало у обеих воюющих сторон, и что жуткие пытки ради забавы, что ужасные казни были делом обыденным. В свете этого мой дядя выглядел гуманистом, даря пленникам легкую смерть через отсечение головы. Другие его коллеги по военному делу имели обыкновение разгонять скуку, предавая врагов многочасовым мучениям, и любуясь, как несчастные корчатся от невыносимой боли.

Причем так забавлялись что рыцари, что сарацины, стараясь перещеголять друг друга в жестокости – и Эрменгарда, которую граф Рамон Беренгер всюду таскал с собой в военных походах, по самое «не хочу» успела насмотреться на последствия зверств мавров, убивающих своих пленников с изощренной восточной жестокостью.

Но еще больше виконтессу пугала я...

Сейчас она уже безоговорочно считала меня мавританской демонессой, оккупировавшей ее тело, в чем знатная дева только что полностью убедилась.

Еще бы!

Можно сомневаться в своих ощущениях, когда кажется, что кто-то копошится в твоей голове. Но когда этот «кто-то» начинает свободно общаться с этими ужасными маврами на их языке, любые сомнения отпадают. Эрменгарда пришла к твердому убеждению, что в нее вселилась джинири, сарацинский демон женского пола, ибо вряд ли какая-то другая сущность могла бы свободно общаться с пленниками на их родном языке.

Этот вывод поверг юную виконтессу в состояние, близкое к помешательству. Она больше не пыталась скрыть от меня какую-либо информацию, лишь в ужасе еще плотнее забилась в темный угол теперь уже моего сознания, мечтая лишь о том, чтобы полностью раствориться в этом мраке...

Что ж, как бы не эгоистично это звучало, подобное положение вещей меня полностью устраивало. Не очень приятно ощущать в теперь уже своей голове истерично-меланхоличное существо, причем по меркам средневековья достаточно избалованное. Граф Рамон всюду возил с собой племянницу чисто из практических соображений: чтоб никто из конкурентов ее не стащил и не женился на ней, пусть даже насильно, став таким образом хозяином виконтства Нарбоннского. Сейчас граф Рамон получал с владений родственницы нехилые дивиденты, и распоряжался ими по своему усмотрению. В противном случае лакомый кусок мог уплыть в чужие руки, что дядю никаким образом не устраивало.

Вся эта информация вдруг мгновенно открылась в моей голове, и я поняла, что сейчас отвоевала у истинной владелицы тела право пользоваться им без ограничений.

Надолго ли?

Не знаю, время покажет. Но сейчас то, что Эрменгарда, дрожа от страха, признала мою победу, придало мне уверенности.

И я с воодушевлением продолжила:

- Что ж, принц Мухаммад ибн Марданис. Сейчас только от тебя зависит, сложите ли вы все сегодня свои головы на плахе, или же останетесь в живых.

Мухаммад покачал головой.

- Я понял, о чем ты говоришь. Мы никогда не подставим свои руки под рабские кандалы. Лучше смерть.

- В кандалах будет неудобно работать, - усмехнулась я. – Я могу попробовать договориться с моим дядей, графом Рамоном, о сделке. Твои люди качественно, как для себя восстанавливают этот за̀мок и все постройки, пострадавшие при осаде, после чего все они получают свободу.

Пленники, уже приготовившиеся к смерти, оживились. Понятное дело, умирать никому не хотелось – тем более, когда перед глазами наглядный пример того, как только что были казнены твои товарищи.

- Но это не всё! - возвысила я голос.

- Что еще? – буркнул принц, явно недовольный реакцией своих подданных на мои слова.

- Вы не только восстановите этот замок, но и дополнительно укрепите его. А также в случае, если кто-то в это время попытается осадить Тортосу, обязуетесь сражаться за него так, словно он ваша собственность. И только после того, как я приму вашу работу, все пленные будут отпущены на волю.

- Продолжай, - проговорил принц, скрипнув зубами от плохо сдерживаемой ярости – не на меня, а на своих боевых товарищей, которые были, похоже, не против еще немного пожить.

- Я не буду приказывать надевать на оковы на твоих людей, - продолжила я. - Но при этом я знаю, что среди сарацин слово, данное неверному, не значит ничего. Однако для вас священна клятва брату по вере, а уж тем более своему господину. Потому твои люди, принц, поклянутся тебе не пытаться сбежать, либо поднять бунт, а также выполнять все мои распоряжения до полного восстановления замка. Ты же добровольно станешь моим заложником. Будешь жить в одной из сохранившихся башен замка под усиленной охраной – но, увы, в цепях, ибо мне нужны гарантии безопасности моего гарнизона. Да, ты будешь в плену, однако при этом к тебе будут относиться с уважением, приличествующим твоему титулу.

Принц усмехнулся.

- Клянусь небом, я впервые вижу столь изворотливый ум, заключенный в женском теле. Ты предлагаешь мне пожертвовать своей свободой в обмен на жизнь моих подданных. Хитро, ничего не скажешь. Но нет, я не приму такого предложения! Никогда мои люди не будут работать на проклятых неверных!

- Что ж, хорошо, - усмехнулась я. – Тогда я велю продолжить казнь, но оставлю в живых пять человек, которым подарю свободу. Пусть они разнесут весть по всему Аль-Андалусу о том, как принц Мухаммад ибн Марданис отказался спасти жизни сотни своих подданных, принеся в жертву не свою жизнь, и даже не свою честь, которая дороже жизни, а всего лишь свободу.

Глава 10

Палачи вновь взялись было за топоры, но тут я звонко закричала:

- Стойте!!!

Офигели все...

И рубщики голов.

И свита дядюшки.

И пленники...

Поскольку теперь я свободно пользовалась багажом знаний Эрменгарды, превратившейся в комок концентрированного ужаса, было понятно, что сейчас я совершила нечто из ряда вон выходящее. Ибо не положено средневековой даме, даже знатной, орать на мужчин. Ну, на тех, кто стоял ниже по социальной лестнице, на рабов, например, или на крестьян – это без проблем. Но сейчас моё «стойте!» шло в разрез с приказом самого Рамона Беренгера Четвертого, принца-регента Арагона, графа Барселоны, Осоны, Жироны, Сердани, Рибагорсы и Прованса...

И вот это уже было недопустимо!

Тем более – публично, перед лицом не просто подчиненных солдат, а свиты доверенных рыцарей.

- Что ты себе позволяешь? – прошипел граф, лицо которого мгновенно исказилось от ярости. – Думай, что говоришь! Да я сейчас...

- Ты, дядя, через несколько дней собирался со всем войском идти на северо-восток, осаждать город Лериду! – нахально и напористо перебила я его. – А этот замок, согласно твоим планам, будет охранять гарнизон из двадцати пехотинцев и дюжины лучников - больше ты не сможешь оставить, так как люди нужны тебе для осады. И это при том, что в одной стены замка огромный пролом, казармы сожжены, а ворота висят на соплях! Кто всё это будет ремонтировать, а?

Над площадью, залитой кровью, повисла тишина... Которую внезапно разорвал громкий хохот графа Рамона, от которого его боевой конь вздрогнул и попятился назад.

- Как ты сказала, племянница? Ворота висят на соплях?!

Мой габаритный дядюшка, в доспехах вообще выглядящей как великан, закованный в сталь, ржал в голос – и, разумеется, следом угодливо начала хохотать и его свита. Даже некоторые приговоренные к казни пленники несмело заулыбались, хотя, конечно, из всего сказанного не поняли ни слова.

Наконец граф Рамон отсмеялся, смахнул слезы пальцем, закованным в сталь перчатки, зажал одну ноздрю, оглушительно сморкнулся в сторону, и проговорил:

- Ох, и повеселила ты меня, Эрменгарда. Да и удивила изрядно. Никогда не думал, что ты знаешь язык мавров, и вдобавок умеешь верещать столь оглушительно. И, кстати, надо признать, что ты права. Я и правда через пару дней собираюсь идти осаждать Лериду, потому большого гарнизона в Тортосе оставить не смогу. И если сарацины решат взять замок обратно, пожалуй, у них это может получиться. Не скажу, что мне нравится твоя идея привлечь мавров к работе, но, похоже, это единственный способ не потерять завоеванное. Кстати, откуда ты знаешь их язык?

- Изучала, - коротко ответила я. – Долго. И втайне. Хотела сделать тебе неожиданный сюрприз.

- Он получился неожиданным, это точно, - кивнул граф. – Ну, если ты договорилась с этим их принцем, пожалуй, я для дальнейших переговоров оставлю тебя в этом замке. И даже передам его тебе во временное владение, дабы поднять твой авторитет среди мавров. Как тебе идея, а?

Я пожала плечами.

В принципе, предложение дяди меня устраивало. Таскаться с ним от одного замка к другому и смотреть, как он пачками убивает местных жителей, меня не прельщало. А вот поизучать старинный замок изнутри мне как историку было очень интересно. К тому же у меня получилось спасти около сотни человек, что прибавило мне бонусов к самомнению: ай да я! Смогла всё-таки!

- Ну а за тобой присмотрит твой жених, который, будь он неладен, должен был прибыть еще вчера чтобы принять участие в штурме Тортосы, - добавил дядя.

В голове Эрменгарды не было никакой информации о том, что у меня есть кандидат в мужья, потому я переспросила:

- Жених? О ком ты говоришь, дядя?

- О доблестном рыцаре Бернаре Андузском, близком друге и преданном вассале графа Роже де Фуа, - многозначительно произнес дядя. – Уверен, что более достойной пары для тебя мне не найти!

Я быстренько копнула инфу в памяти Эрменгарды – и тут же всё поняла!

Бернар Андузский был любимчиком могущественного графа Роже – поговаривали, что он вообще его внебрачный сын. В папиных деньгах этот рыцарь недостатка не имел никогда, и даже порой ссужал значительные суммы своим хорошим знакомым, одним из которых был мой дядюшка – походы и осады дело дорогое, которое не всегда покрывали доходы от моих и его собственных владений. Стало быть, граф Рамон решил женить меня на своем кредиторе, который, разумеется простит дяде жены все долги, и, возможно, подкинет еще деньжат на затратное военное хобби.

А если совсем по-простому, то родственничек решил меня выгодно продать! Не знаю, о чем он там договорился с моим женихом, но что при этом дядя думал не о моей судьбе, а о своем кармане, это было и ежу понятно. Ну, а чтобы задобрить племянницу, неожиданно проявившую крутой нрав, дядюшка решил подарить ей завоеванный замок.

Временно!

То есть, на тебе презент к свадьбе, но, если будешь много выпендриваться, я его тупо заберу.

Хотела я высказать графу Рамону всё, что о нем думаю – но не успела. Потому, что раздолбанные ворота замка заскрипели, распахнулись усилиями стражников – и во двор за̀мка въехал рыцарь на белом коне, в дорогих доспехах и красном плаще.

Следом за ним двумя рядами следовали около двадцати хорошо вооруженных конников.

- Встречайте прекрасного и благородного рыцаря Бернара Андузского, покорителя вражеских замков и дамских сердец! – заорал какой-то тип из его свиты, видимо, решивший взять на себя роль глашатая.

«Ну да, ну да, - пронеслась у меня в голове мысль. – От штурма замка Берни откосил, типа, задержался в дороге. Дамское сердце вместе с остальной тушкой купил на папины деньги. Прям образец благородства! А насчет прекрасности – на вкус, на цвет конечно, но по мне так это просто обычный надменный мажор с простовато-глуповатым, но при этом смазливым лицом, которые во все времена нравятся наивным дурочкам. Особенно если к этой физиономии и понтам прилагается мешок денег. Эрменгарде может подобный типок был бы в самый раз, но я уж как-нибудь воздержусь от такого жениха».

Глава 11

- Приветствую тебя, Рамон Беренгер, - воскликнул Бернар, подъехав к моему дяде. – И от души поздравляю со взятием еще одного замка неверных. Прости, я обещал помочь тебе в штурме и осаде, но задержался в дороге.

- И я приветствую тебя, доблестный рыцарь, - с улыбкой кивнул дядя Рамон. – Ничего страшного, я и мои воины справились сами. А вот и моя племянница, портрет которой я тебе посылал. Не правда ли, она прекрасна, как только что распустившийся цветок?

Рыцарь бросил на меня оценивающий взгляд, словно на рынке прикидывал нужна ли ему такая корова, или нет.

- И правда, она довольно симпатична, - произнес Бернар. – Даже странно, что твоя племянница с такой милой мордашкой просидела в девицах на выданье аж до девятнадцати лет. Свою сестру я отдал замуж в тринадцать, и сейчас она уже готовится родить второго ребенка.

Я аж задохнулась от возмущения, и набрала воздуха в грудь, чтобы ответить достойно этому нахалу, но мой дядя меня опередил:

- Это не ее вина. В десять лет она была вынуждена бежать в мои владения, а после мы отбивались от притязаний на ее руку бесчестного, но увы, весьма влиятельного графа Альфонса Тулузского. Естественно, всё это время никто не решался сделать предложение Эрменгарде, дабы не сделать графа своим врагом.

«А потом ты стал таскать меня с собой в походы чтоб никто ненароком не сделал мне предложение и не прибрал к рукам мои владения, - подумала я, закипая от гнева. – И если б не твои долги, то я бы до седых волос сидела в девках».

Интересно, что я потихоньку начала думать об Эрменгарде как о себе самой – и истинная хозяйка тела, похоже, не возражала. Я чувствовала, что она одновременно и боится меня, и восхищается моим нахальством образца двадцать первого века. В человеческих жизнях как в компьютерных играх: одни предпочитают проходить их самостоятельно, а других вполне устраивает расслабленно наблюдать за тем, как играют другие. Я однозначно была из первых, а виконтесса с ее мягким и податливым характером – из вторых...

- Да, я все понимаю, - вздохнул Бернар. – Жаль, что моя жена умерла при родах – я так и не дождался первенца, и мне пришлось обратиться к тебе за помощью в этом пикантном вопросе.

Дядюшка улыбнулся вновь и развел руки в стороны.

- Ну ты же знаешь, дорогой Бернар, что я буду рад назвать тебя не просто другом, но и родственником.

Пока они чесали языками, я выдохнула – и прикусила свой.

Сейчас было не время и не место показывать характер: я отвоевала у дядюшки сотню жизней, и не думаю, что он был счастлив по этому поводу – все-таки в определенный момент он был на грани понижения планки своего авторитета перед подчиненными. И если бы я сейчас начала показывать собственную дурь, то могла нехило огрести от обоих рыцарей, для которых потеря лица была в те времена страшнее смерти.

Потому я решила действовать хитрее. Пока что план действий я еще не придумала, но он определенно должен был появиться в ближайшее время.

Если вы читаете эту книгу без качественных иллюстраций и движущихся кинофрагментов, значит перед вами пиратский вариант данной книги. Богато иллюстрированная версия этого романа, в том числе, с движущимися картинками, находится только на сайтах Литнет точка ком и Литгород точка ру

...В крепости был довольно вместительный коровник, который не пострадал при осаде.

Сейчас он пустовал, так как всех бурёнок перерезали победители, и сейчас на территории замка там и тут уже горели костры, над которыми жарились куски рубленого мяса. Сарацин, оставшихся в живых после казни, пехотинцы загнали в пустой коровник, плотно заложив за ними двери двумя засовами – и началось пиршество, которое, разумеется сопровождалось разграблением замка.

И рыцари, и простые воина тащили всё, что плохо лежит – обычная практика того времени. В Тортосе осталось довольно много местных женщин, и сейчас над за̀мком стоял многоголосый вой – дамы в восточной манере оплакивали потерю своего имущества...

Я скромно подошла к дяде, который все еще беседовал с Бернаром. Разумеется, разговор шел о деньгах.

- Я должен тебе шесть сотен золотых мараведи, - негромко говорил дядя. – Признаться, этот долг гнетет меня. Сегодня при взятии замка я захватил полторы сотни динаров, и готов их отдать, чтобы вернуть хотя бы часть - но, признаться, деньги мне нужны для выплаты наемникам...

- Не беспокойся, дорогой Рамон, - перебил его Бернар. – Мы же почти родственники, потому я готов подождать с расчетом сколько угодно, например, до наступления зимы. Более того, я мог бы ссудить тебе еще две сотни мараведи под родственный процент...

- Я не помешала? – встряла я в беседу двух благородных мужей, которые настолько увлеклись своими барыжными делами, что не заметили, как я подошла.

- Кхм... – недовольно свел брови дядя. – Что ты хотела, дорогая?

- Я хотела, чтобы твои люди перестали грабить мой замок, - мило улыбнувшись, проговорила я. – Ты уйдешь, а мне останутся голые стены и толпа местных жителей, которые откровенно меня ненавидят. Не думаю, что в твои планы входит оставить без невесты своего друга Бернара – вряд ли ему понравится, если после отбытия твоей армии меня растерзают озверевшие жители Тортосы.

- Ее замок? – удивленно приподнял брови Бергар.

- Ну да, - недовольно поморщился дядя. – Я передал ей Тортосу во временное владение, позже расскажу почему. И уже объявил об этом публично.

Мой жених недовольно поджал губы.

- Признаться, я надеялся получить этот за̀мок в приданое.

Дядя едва заметно усмехнулся в усы - мол, губа у тебя не дура, будущий родственничек. Приехал на все готовое, и только что отвоеванный за̀мок тебе подавай. Щас, разбежался.

Глава 12

Откровенно говоря, средневековый мажор меня подбешивал.

И своей надменностью, и тем, что он чуть ли не в глаза назвал меня старухой! Ну и главное – фактом того, что дядюшка приподнес мне такой сюрприз, обкашляв свадьбу с Бернаром за моей спиной.

А еще Эрменгарда добавила негатива к моему настроению, чуть ли не в ладоши от счастья захлопав с заднего сиденья условного такси. Я прям затылком ощущала ее восторженные эмоции: «красивый, богатый, рыцарь, латы, конь»...

Блин, как прям тупенькие девы в моем времени: «крутой, состоятельный, бизнесмен, прикид, тачка»... И ведь ни разу не задумается, овца эдакая, что ее мажорчик никто без своего реально крутого графа-покровителя! Нет, пофиг, что парень сам в жизни ничего не достиг, главное - «при бабле»! А, точнее, при мараведи, как в это время и в этом месте называли испанские и португальские золотые монеты.

Но, если разобраться, в целом всё было не так уж плохо. Дядя подтвердил, что за̀мок мой – а дальше я уж найду способ разъяснить женишку кто тут батя!

Кстати, Рамон с Бернаром удалились в главную башню, наименее пострадавшую при осаде – полагаю, обмыть продажу меня, и разобраться кто сколько и кому при таких раскладах должен. Я же осталась предоставленной сама себе – и отправилась осматривать свое новое владение.

Которое, к сожалению, выглядело не очень...

Разрушения, причиненные камнеметными машинами, были значительными. Помимо основной пробоины в стене, сводящей на нет все защитные функции за̀мка, я обнаружила, что раздолбанные ворота, скорее всего, починить не получится. И дело даже не в том, что по ним прилетело несколько камней из дядиных катапульт, которыми был завален весь двор вперемешку с осколками поврежденных стен. Просто сами доски изрядно прогнили, хотя изначально были довольно толстыми. То есть, качественно починить ворота не получится, их только под снос. Грустно, ибо работы предстояло много...

Насчет объема работ то же самое касалось и одной из угловых башен, обрушившейся примерно на треть. Если даже удастся починить стену и ворота, к этой развалине идет прямо сказочный подъезд для осадной башни. Если у наших потенциальных врагов найдется грамотный инженер, искушенный в осадах, то он, конечно, первым делом займется именно этим углом крепости...

Признаться, я слегка приуныла...

А потом до меня дошло!

Нет, мой дядя не был отъявленной сволочью. Для своего времени его даже наверно можно считать в определенной степени благородным – меня спас от притязаний противного графа Альфонса, обеспечил защиту и нормальную жизнь. Не безвозмездно конечно, но даром и в мое время мало кто будет впрягаться за кого-либо.

Граф Рамон Беренгер был деловым человеком, который в мое время, думаю, сделал бы головокружительную финансовую карьеру. Вот и сейчас, как мне показалось, он реализовывал свой очередной бизнес проект. А именно: занять побольше денег у жениха своей племянницы, которому и без того нехило задолжал – а после оставить нас обоих в полуразрушенном замке, на который, скорее всего, вскоре нападут сарацины. Тем более, что у нас тут их принц в плену содержится. Соответственно, после фактически стопроцентного взятия Тортосы, меня и Бернара мавры казнят. И тогда дядя одним выстрелом убивает двух зайцев: становится законным владельцем моих земель, и огромный долг выплачивать не нужно. Прекрасный, мать его испанскую за ногу, план! Надежный как старый советский будильник!

Я аж зажмурилась, когда осознала, что происходит...

Очень бы мне хотелось ошибиться в своих предположениях, но уж слишком чётко сходились все звезды в этом ни фига не благоприятном для меня созвездии фактов... И ведь ничего не скажешь дядюшке о своих предположениях, только его «справедливый» гнев на себя навлечешь. И помочь никто не сможет, ибо никому не нужна я в этом жестоком мире...

Кроме себя!

- А ну-ка соберись, тряпица! - негромко прорычала я самой себе под нос. – Как-то ты больно быстро решила, что у местного средневекового графа хватило мозгов обхитрить и подставить тебя, доктора наук образца двадцать первого века. Мы тут еще подергаемся, подумаем, что можно сделать. И сделаем! Да так, что все местные рыцари офигеют. Правда, Эрменгарда?

Услышавшая мои мысли, виконтесса вновь сжалась от страха в углу заднего сиденья моего сознания. Сейчас она умывалась ментальными слезами, и, как мне показалось, на всякий случай пристегнулась. Была бы ее воля, она б вообще в условный багажник залезла от страха, или же вообще выскочила из «такси», в которое по иронии судьбы подсела безумная водительница...

Но Эрменгарда даже представить себе не могла, насколько чокнутая дама поселилась в ее теле. Когда меня загоняют в угол, я становлюсь очень опасной зверюшкой, типа хрестоматийной крысы, готовой вцепиться в горло любому противнику.

И со сменой тела в моем характере абсолютно ничего не поменялось!

Глава 13

До самого захода солнца я лазила по замку, оценивая причиненный ущерб и объем предстоящих работ.

Поначалу за мной хвостиком ходила Инэс, уговаривая отдохнуть-попить-покушать-оставить это занятие, которое должно заботить не меня, а моего жениха...

Само собой, у служанки ничего не вышло, да и в силу своего возраста она быстро выдохлась. Видя ее старания, я попросила:

- Инэс, не нужно ходить за мной по пятам. Я всё равно не успокоюсь, пока не осмотрю за̀мок. Ты лучше найди здесь более-менее приличное место для ночлега и приготовь нам что-нибудь поесть. Я когда закончу, сама тебя найду.

- А вы разве не будете спать со своим женихом? – удивилась служанка.

- Как можно? – возмутилась я. – До свадьбы – ни в коем случае!

- Ну, вам уже не двенадцать лет, - усмехнулась Инэс. – В вашем возрасте нужно постараться, чтобы благородный рыцарь не передумал насчет свадьбы. К тому же, ваш ближайший родственник обо всем договорился с женихом, так что никто ничего не скажет, если...

- Никаких «если»! – решительно отрезала я. – Небеса не поймут, и не одобрят такое. В общем, с тебя место для ночлега и ужин, а я пошла – у меня до заката еще куча дел.

Пожав плечами, служанка ушла – а я продолжила осмотр, возмущаясь про себя. Мне в мои девятнадцать сегодня еще раз намекнули, что я старая кошёлка, жениться на которой почти что подвиг! Да пошли они все лесом вместе со своими средневековыми обычаями! Если всё, что мне светит, это мажор-понторез, который своим согласием взять меня замуж делает мне одолжение, то пошел он лесом к своему покровителю-богатею! Я и старой девой без мужика отлично проживу, тем более, что опыт имеется!

...Осмотр показал, что состояние замка так себе. Помимо воро̀т и стен, камни осадных орудий повредили или разрушили примерно треть внутренних построек замка, которые тоже нужно было восстанавливать. В общем, работы непочатый край...

Но давно известно: всё, что одни люди сломали, другие смогут починить. Главное, чтоб пленные сарацины не восстали, и чтобы дядя оставил хотя бы тот гарнизон, который собирался. Ну и запасов пищи тоже, потому что прокормить такую ораву народа это довольно-таки большая проблема...

Под вечер я тоже выдохлась, плюс голова разболелась от дум и переживаний. Я присела возле какого-то полуразрушенного дома – тут меня и нашла Инэс, от предложения которой пойти с ней, отдохнуть и покушать я теперь не отказалась.

...Служанка постаралась на славу!

Нашла довольно приличную комнату в главной башне замка, куда и принесла мой обед – или же ранний ужин: кусок жареной говядины, стопку лепешек, плошку с оливковым маслом, салат из овощей, и кувшин вина, кислого, как моя жизнь – от которого я отказалась, попросив принести просто воды. А за остальное принялась с аппетитом, несмотря на то, что мясо и салат были не солеными, но зато обильно приправленными пряностями.

В целом ужин удался! Не ресторан пять звезд конечно, но для двенадцатого века очень неплохо. Признаться, раньше я думала, что в эти времена с питанием даже у благородных было не очень. Но, как везде, всё зависит от повара – а точнее, от поварихи! Что-что, а готовить Инэс умела, даже жесткую говядину умудрилась пожарить так, что она буквально таяла во рту.

Когда я поела, служанка с довольной улыбкой проговорила:

- Скоро солнце совсем сядет, так что можно готовиться ко сну.

- Погоди, - вспомнила я. – А пленников покормили?

Инэс пожала плечами.

- Не знаю. Да и не мое это дело, кормили их или нет. По мне так пусть хоть они все там с голоду помрут, плакать не стану.

- Ну уж нет! – решительно проговорила я. И, встав из-за стола, под причитания служанки направилась к коровнику, где были заперты побежденные защитники Тортосы.

Разумеется, никто им за весь день даже воды не принес, не говоря уж о еде...

- Немедленно накормить и напоить всех пленных! - распорядилась я.

Двое стражников, стоящих с копьями возле дверей коровника, переглянулись, вздохнули – и отправились выполнять мой приказ. Эрменгарду, племянницу самого Рамона Беренгера прекрасно знали все воины дядиной армии, и пренебречь приказом виконтессы никто из стражников не осмелился.

Минут через пятнадцать охранники притащили два больших глиняных блюда, на которых были горой навалены недоеденные обрывки жареного мяса и куски лепешек, преимущественно надкушенных.

- Больше ничего нет, госпожа, - сказал один из охранников. – Остальное всё наши съели.

Мысленно ругая себя за то, что раньше не подумала о пленниках, я кивнула:

- На сегодня сойдет. Принесите еще воды, да так, чтобы всем хватило.

- Будет сделано, госпожа, - недовольно поджал губы старший из стражников. А младший добавил:

- Простите, но мне кажется, что вы заботитесь об этих сарацинах больше, чем о воинах нашей армии.

Я усмехнулась:

- Вы уже сами о себе позаботились, перебив весь скот местных жителей. Так что мне ничего другого не остается, как беспокоиться о тех, кто завтра будет восстанавливать эти стены.

Стражники не нашлись что ответить – и пошли открывать дверь коровника, откуда неслись тихие стоны. Я помнила, что некоторые из пленных были ранены, и, разумеется, о том, чтобы облегчить их страдания, тоже никто не подумал.

Глава 14

Внутри коровника стояла страшная вонь. Удушающие ароматы навоза и прелого сена смешались с концентрированным запахом немытых человеческих тел. Раненые лежали на земляном полу, остальные стояли, так как коровник был слишком тесен для сотни пленников...

Я задохнулась одновременно и от вонищи, и от жалости к людям, которые были вынуждены почти целый день находиться в таких кошмарных условиях...

Но в то же время я понимала, что эти пленники закономерно ненавидят победителей, и, если их просто отпустить на волю, начнется бойня между ними и войском дяди. Причем страшная, так как этим людям точно терять нечего, и драться они будут насмерть. Да, они конечно дали слово своему принцу Мухаммаду ибн Марданису, что не станут бунтовать, но клятвы быстро забываются, когда возникает конфликт интересов между победителями и побежденными. Сейчас эти люди были злыми, уставшими и голодными – и, что самое главное, с ними не было их командира, которого воины дяди заковали в цепи и заточили в одной из башен замка, выставив усиленную охрану.

Но мне показалось, что я всё-таки могу облегчить участь пленников, при этом не рискуя, что мне этой ночью отрежут голову кривым сарацинским ножом.

- Приветствую вас, храбрые воины! - громко произнесла я на хассанийском диалекте арабского языка. – Я пришла сюда чтобы накормить и напоить вас.

Ответом мне было настороженное молчание.

- Осторожнее, госпожа, - проговорил один из стражников за моей спиной. – Судя по их глазам, они готовы разорвать вас голыми руками.

Воин был прав, взгляды сарацин не сулили ничего хорошего. Но я и в прошлой жизни если что-то начинала, то отступать не привыкла. Соответственно, и здесь я тоже не собиралась отказываться от своих принципов, которые раньше мне хорошо помогали... в основном. Бывало конечно, что из-за своей упёртости я ловила неслабые подзатыльники от судьбы, но тут уж ничего не поделать, характер есть характер. Который как деньги: или он есть, или нет его, и тогда ты ползешь по жизни словно безвольная тряпка за шваброй...

Я шагнула вперед.

- Конечно, вы сейчас меня ненавидите, - проговорила я. – И имеете на это полное право. Но, надеюсь, вы не забыли, что я спасла вас от казни, уговорив своего дядю подарить вам жизнь. А еще вы поклялись своему повелителю, Мухаммаду ибн Марданису, что поможете полностью восстановить этот замок. Я же, в свою очередь, обещаю, что пока не закончится работа, вы всегда будете сыты, и никто из наших воинов не станет бить вас, оскорблять, и унижать.

Мавры начали переглядываться.

- Странные вещи ты говоришь, светловолосая женщина, - проговорил пожилой сарацин, лицо которого пересекал застарелый шрам, видимо, от удара мечом, полученного еще в молодости. – Где это видано, чтобы с пленными обращались как с людьми? Военачальники часто к собственным воинам относятся словно к собакам, которых бьют палками как за дело, так и просто чтоб знали свое место...

- Поверьте, пока этот замок принадлежит мне, подобного не будет! – воскликнула я. – Да, сейчас я смогла найти для вас только воду и объедки, но клянусь, что завтра вы будете есть нормальную пищу. Раненые же получат уход, и не будут привлекаться к работе до полного выздоровления.

Пожилой мавр усмехнулся.

- Твои слова похожи на сказку, но природа людей такова, что нам свойственно верить в чудо. Я вижу, что сейчас ты не обманываешь, так как мой нос чует запах пищи. Хорошо, мы поверим тебе. Но не обмани нас, светловолосая, ибо месть за несбывшиеся надежды всегда страшнее обычной мести.

В словах мавра была скрытая угроза, но я пропустила ее мимо ушей. Без дополнительных разъяснений было понятно: если я нарушу данное мной обещание, после ухода дяди вместе со своим войском эти люди легко устроят восстание. И тогда большой вопрос кто одержит верх – вооруженные победители, или безоружные, но озверевшие побежденные.

Я кивнула стражникам, которые занесли блюда с объедками.

Пройдя чуть дальше порога, они поставили их на пол, после чего спешно отступили назад, схватив прислоненные к коровнику копья и направив оружие на сарацин. Предосторожность объяснимая, но излишняя. Сейчас точно никто не собирался бунтовать – голодные люди просто набросились было на объедки...

Но остановились от моего звонкого крика:

- Стойте! Сначала накормите и напоите раненых!

- Светловолосая дело говорит! – поддержал меня пожилой мавр. – Ее воины также принесли ведра с водой. Сходите кто-нибудь, заберите их. И не делайте резких движений, а то доблестные победители от страха могут ненароком проткнуть вас своими копьями.

Глава 15

Хотелось мне, конечно, выпустить пленных из тесного и душного помещения, но я понимала насколько это небезопасно – как для войска дяди, так и для самих мавров. Ночная резня одних другими не входила в мои планы, потому я не препятствовала, когда стражники надежно заперли двери коровника, на всякий случай еще и приперев их снаружи большими камнями, валявшимися вокруг в изобилии. Главное, что сарацины накормлены и напоены, остальное буду решать поутру.

Инэс отвела меня в главную башню, где успела оборудовать довольно уютное гнездышко в одной из комнат со слегка облезлыми стенами и деревянными оконными створками, украшенными искусной резьбой. В двух стенных нишах были оборудованы шкафы с решетчатыми дверцами, где служанка успела разместить мои вещи. Сундук с ними же уже стоял в углу – похоже, Инэс заставила стражей башни доставить его сюда.

Помимо этого, в комнате имелся низкий стол со столешницей восьмиугольной формы, также украшенный резьбой, возле которого лежали подушки, заменяющие стулья. В углу расположился толстый матрац для сна, также обложенный подушками, а под ногами на полу комнаты лежал мягкий ковер. В общем, жить можно.

- Прикажете подать что-нибудь сладкое перед сном? – поинтересовалась Инэс. – Я тут нашла на местной кухне довольно приятный напиток, сарацины называют его «шербет». Думаю, он должен вам понравиться.

Я не отказалась – и была приятно удивлена изысканным вкусом напитка, приготовленного, конечно же, из полностью натуральных ингредиентов. Что ж, в любом времени есть свои плюсы и минусы – тут, по крайней мере, точно можно не опасаться трансжиров, консервантов и пищевых красителей...

Допивая шербет, я увидела, как Инэс достала из шкафчика длинный кинжал-мизерикордию, предназначенную для добивания поверженных рыцарей. Под весом своих доспехов самостоятельно подняться они не могли, а рубить латы было делом трудозатратным. Тогда и изобрели трехгранный кинжал, клинок которого легко проникал сквозь сочленения между доспехами, даря быструю смерть – оттого и название у него было такое, в переводе с французского означающее «милосердие».

- Возьмите, госпожа, и всегда носите с собой, - строго проговорила Инэс.

- Зачем? – машинально задала я вопрос, ответ на который и так был понятен.

- Затем, что когда в замке полно мужчин, даме нужно оружие, чтобы защитить себя, - пояснила служанка тоном учительницы лесной школы, объясняющей очевидное умственно отсталому. – Либо же отстоять свою честь, нанеся себе удар в сердце, если не будет иного выхода. Думаю, вы сможете и то, и другое – тем более, что граф Рамон учил вас владеть этим оружием.

Кинжал был красивым, с рукоятью, инкрустированной цветными камешками – вряд ли драгоценными, но симпатичными с виду. И ножны у него были вполне годные, кожаные, с удобным подвесом, видимо, специально сконструированным для скрытого ношения на дамском внутреннем поясе. В эти времена на таких поясах, пришитых к одежде изнутри, либо повязываемых на талии, женщины носили разнообразные кошели, как с деньгами, так и с разной необходимой мелочевкой, ибо до изобретения карманов было еще несколько столетий.

- Хорошо, - вздохнула я, принимая от служанки свое оружие последнего шанса.

- Ну и отлично, - улыбнулась пожилая женщина, доставая из складок одежды свой кинжал, пожалуй, подлиннее моего - и пофункциональнее, так как клинок ее оружия был заточен с обеих сторон. – Я со своим кинжалом не расстаюсь с девичества, и, признаться, он не раз выручал меня. Наконец-то мне удалось вас уговорить носить с собой оружие! Это вы у себя во Франции считаете, что даму должен охранять мужчина. А мы в Аль-Андалусии с детства приучены сами защищать себя и тех, кто нам дорог. Спокойной ночи, госпожа.

С этими словами Инэс взяла одну из подушек, которых в комнате было с дюжину, легла возле двери, подперев ее спиной, положила рядом с собой свой кинжал, и, закрыв глаза, практически мгновенно уснула...

Мой опыт историка и познания Эрменгарды подсказывали, что в средние века люди преимущественно спали не раздеваясь. Особенно в таких ситуациях, как сегодняшняя – мало ли что может случиться в замке, который только что взяли приступом. В случае чего, пока будешь одеваться, тебя уже десять раз зарежут.

Так что я легла на матрас в чем была, мысленно понимая, что вряд ли смогу быстро заснуть. В одежде я уже спала, однако незнакомое место и полчища насекомых, как ползающих, так и летающих, по моему разумению, не способствовали комфортному отдыху.

Но я ошиблась.

Это лишь мои заморочки ворошились в чужом мозгу, не привыкшем обращать внимания на неудобства своего времени. Вши, клопы и мухи Эрменгарду совершенно не беспокоили. В тех местах, где было совсем невтерпеж, ее тело чесалось само, и само же рефлекторно давило слишком уж назойливых кровососов, даже не просыпаясь. Удивительный для меня навык, как я понимаю, с рождения отработанный у всех жителей средневековья. То же относилось к вони немытого тела, грязной одежде и сладковатому запаху гниющей крови, проникающему снаружи даже сквозь закрытые ставни окон...

Но для виконтессы Нарбоннской эти очевидные для меня неудобства были каждодневной обыденностью, к которой она привыкла с рождения. И пока я переживала обо всем этом в ее голове, Эрменгарда преспокойно погрузилась в сон – и мне ничего не оставалось, как последовать ее примеру. Когда тело общее, и одна из сущностей дрыхнет, вторая просто вынуждена заниматься тем же самым, волей-неволей абстрагировавшись от многочисленных раздражающих факторов двенадцатого века...

Глава 16

Проснулась я от того, что луч солнца, проникнув между оконных ставней, бесцеремонно принялся копаться в моих ресницах, пока окончательно в них не запутался. Я непроизвольно поморщилась, чихнула, вынула из ноздри попавшую туда соломинку – и окончательно пробудилась.

М-да, подушки и матрац хоть и выглядели симпатичными с виду из-за цветастой ткани, но соломы из них торчало тут и там немало. Нужно будет Инэс сказать, чтоб к завтрашней ночи организовала нечто типа простыней и наволочек.

Кстати, ждать ее долго не пришлось. Дверь открылась, и служанка вошла в комнату, неся поднос с расписными чашками и красивым высоким кувшином в восточном стиле.

- Плохо в замке с едой, - проворчала она, поставив поднос на столик. – Запасов осталось на четыре дня, и это я не считаю пленных мавров, которых проще казнить, чем прокормить.

- А почему так мало? – поинтересовалась я, присаживаясь к столику.

- Ваш дядя почти всё увез с собой, - пожала плечами Инэс. – Сказал, что ему при осаде города Лериды продукты важнее, а мы тут как-нибудь перебьемся.

- К-как увез? – едва не поперхнулась я кусочком лепешки, который едва успела положить в рот на пробу. – Он уехал?

- Ну да, рано поутру, пока вы еще спали, - кивнула служанка. – И войско с ним ушло. Но ваш жених сказал, что вот-вот должен подойти его обоз, который поотстал в пути, так что, думаю, с продуктами у нас будет всё в порядке.

- Да твою ж блинскую маму... – вырвалось у меня по-русски. – Опять я всё проспала...

- Что? – вполне закономерно не поняла Инэс.

- Да так, ничего, - вздохнула я, перейдя на родной для нее язык.

Получается, дядя всё решил по-своему, не удосужившись уведомить меня, что уезжает раньше, чем планировал. Ну да, кто я такая? Всего лишь бестолковая племянница, которую можно выдать замуж, не спросив надо ей это или нет – или же оставить с крохотным гарнизоном в замке, защищенном лишь полуразрушенными стенами, который отряд в сотню хорошо вооруженных сарацин легко возьмет даже без осадных орудий...

Я дернулась было к выходу, но Инэс меня осадила:

- Покушайте, госпожа, прошу вас! Знаю, день сегодня будет трудный, но я не хочу, чтобы, бегая по замку, вы внезапно умерли с голоду.

Я улыбнулась пожилой женщине, не лишенной чувства юмора. Ее забота была приятной – хоть кому-то не наплевать на меня в этом мире. Потому я послушалась, отдав должное арабским кушаньям: простым, но на удивление вкусным. Видимо, всё-таки полностью натуральные продукты - это большой плюс, и искренне жаль, что в мое время фиг где достанешь мясо барашка, выращенного на траве и сене без каких-либо искусственных добавок.

Меня удивил местный «гамбургер» - варёная баранина, уложенная слоями между тонкими листами теста. Инэс сказала, что его нужно макать в мясной бульон, при этом слегка скривившись:

- Местные называют это блюдо сарид по-маррокански, - сказала она. – Считают его чуть ли не наилучшим местным кушаньем. Но по мне нет ничего лучше нашей национальной паэльи. И я бы ее вам приготовила так, что пальчики оближешь - но граф Рамон увез с собой весь рис. Потому мне пришлось принести вам то, что удалось достать – пару лепешек, какую-то сладкую жижу, и вот это местное недоразумение.

- Не переживай, Инэс, всё очень вкусно, - улыбнулась я, быстренько заточив всё, что она принесла, и запив еду довольно приятным, сладко-соленым густым молоком, непривычным на вкус даже для Эрменгарды.

- Что это? – спросила я.

- Верблюжье молоко, - вздохнула служанка. – Коровьего, к которому вы привыкли с детства, я не нашла. Так что извините меня за то, что вам пришлось пить на завтрак эту гадость.

- Да не переживай ты так, очень вкусный напиток, - сказала я. – Ну всё, побегу. А то как бы мой женишок не наделал дел, которые мне придется за ним разгребать.

...Я как в воду глядела.

Бернар Андузский уже вовсю рулил гарнизоном крепости, заставив солдат вместо несения службы на стенах заняться встречей его обоза, который неторопливо втягивался в замок и через разбитые ворота, и через широкий пролом в стене.

- А на башнях наблюдателей не надо было оставить? – поинтересовалась я, подойдя к рыцарю.

- И я приветствую вас, дорогая невеста, - процедил сквозь зубы Бернар. – Не лезли б вы не в свое дело. Приличной и воспитанной девушке пристало тихо сидеть в своей комнате, вышивать гобелен, и ждать, пока муж соизволит посетить ее покои.

- Вы пока мне не муж, - огрызнулась я. – Это первое. И второе. Надеюсь вы слышали, что этот замок принадлежит мне?

- И что? – криво усмехнулся рыцарь.

- И то, что я буду решать, куда пойдут солдаты гарнизона, и что они будут делать.

- Да ну? – рассмеялся Бернар. – С каких это пор женщина имеет право голоса в этом мире?

И поперхнулся собственным смехом, когда кончик кинжала, который подарила мне Инэс, коснулся его шеи под аккуратно подстриженной бородкой.

- С тех самых пор, дорогой жених, как я, виконтесса Эрменгарда Нарбоннская, появилась на свет, - улыбнулась я. – И для того, чтобы лишить меня этого права, вам придется свернуть мне шею. Верю, вы это сможете. Но поверьте, я раньше лишу вас голоса, проткнув ваше горло этим кинжалом.

Глава 17

Бернар покосился на мизерикордию в моей руке, перевел взгляд на моё, надеюсь, решительное лицо, осторожно сглотнул слюну и проговорил:

- А вы не боитесь, дорогая невеста, что я сейчас на всё соглашусь, а когда вы уберете клинок от моего горла, снесу вам голову мечом?

Я подумала, что, возможно, этот рыцарь не очень умен, однозначно чрезмерно высокомерен, но то, что он не трус, было очевидно. Далеко не каждый мужчина моего времени стал бы говорить такое, чувствуя, как острый предмет щекочет его кадык.

- Не боюсь, - отозвалась я. – Если вы отрубите мне голову, то у дяди Бернара появится весомый повод для кровной мести. И не потому, что он так сильно меня любит – просто тогда ему некому будет отдавать свой довольно существенный долг. А вот если я убью вас, дядя по той же самой причине мне только спасибо скажет. К тому же вам не выгодно лишать жизни свою невесту – ведь вы же положили глаз на мое виконтство, которым рассчитываете управлять после нашей свадьбы. Иначе зачем бы вам жениться на пожилой деве, которая вот-вот рассыплется в труху от старости?

Неожиданно Бернар расхохотался, да так активно, что мне невольно пришлось опустить кинжал пониже, иначе жених точно напоролся бы на него бородатой челюстью.

- Клянусь небесами, я всегда думал, что любая женщина лишь немногим умнее коровы, - проговорил рыцарь, отсмеявшись. – Но сейчас я поменял свое мнение. Столь изощренный ум достоин находиться в голове придворного мудреца, убеленного сединами, или же королевского советника. Уберите свою мизерикордию, Эрменгарда Нарбоннская, ибо сегодня не умрем ни вы, ни я.

- В этом я бы не была так уверена, - сказала я, вкладывая кинжал в потайные ножны. – В округе у сарацин наверняка имеются соглядатаи. И если они увидят, что на стенах и башнях нет дозорных, войско мавров может появиться здесь очень быстро.

- Не думаю, что это случится до того, как уляжется пыль от копыт всадников армии Рамона Беренгера, которая, заслышав звуки битвы, может вернуться обратно, - отозвался Бернар. – Но ваша правда, лучше отправить на стены хотя бы четырех наблюдателей, по одному на угловую башню. Давайте я займусь этим, а вы встретьте мой обоз – думаю, у вас это получится даже лучше, чем у меня.

И ушел.

«Ишь ты, как тон сменил, женишок, - злорадно подумала я. – Иногда мужчинам достаточно почувствовать сталь у своего горла, чтобы поменять мнение о собеседнице. Правда, не совсем понятно, почему у меня должна так хорошо получиться встреча бернарского обоза».

Но ответ на мой вопрос я получила довольно быстро.

Крытые повозки тащили за собой низкорослые и мощные волы с переразвитыми рогами. Погоняли их возницы, замотанные в длинные одежды по самые глаза, что, по моему мнению, было оправдано, ибо в жаркое время года дорожная пыль лезет во все естественные отверстия тела, скрипя на зубах и мешая дышать. Но когда первая повозка, въехав на территорию замка, остановилась, и возница спрыгнул с нее, по первым же движениям я поняла, что это женщина.

Интересно...

Насколько я знала, в средние века погонять тягловых животных было мужской работой. С какой это радости Бернар заставил заниматься этим женщину? Или же вся обслуга обоза состоит из нее?

Оказалось, что я не ошиблась в своем предположении.

Действительно, на две дюжины повозок рыцарского обоза приходилось чуть меньше сотни женщин разных возрастов, включая охрану. Три десятка конников, вооруженных луками и легкими мечами, оказались... дамами, что для меня как для историка стало сюрпризом.

Одна из всадниц спешилась и, подойдя ко мне, откинула глубокий балахон, скрывавший ее лицо. По плечам молодой девушки с волевым лицом и решительным взглядом немедленно рассыпалась волна темно-каштановых волос.

- Судя по одежде, ты из благородных, - проговорила девица. – Кто владелец этого замка, и куда подевался господин Бернар?

- Владелица замка я, зовут меня виконтесса Эрменгарда Нарбоннская, - проговорила я, слегка опешив от нахального тона всадницы.

- Нарбоннская? – усмехнулась девица. – Землячка получается. Меня зовут Элизабет Лотарингская. Я командую отрядом наемниц, которые охраняют этот чертов обоз, будь он неладен.

- Лотарингская? – хмыкнула я в ответ, решив, что если эта наемница со мной на "ты", то и я не буду церемониться. – Тоже из благородных? Так почему ж ты тогда обоз охраняешь вместо того, чтобы сидеть в четырех стенах, вышивать гобелен, и ждать пока именитый супруг соизволит посетить твои покои?

Элизабет подвигала губами и сплюнула пыльный комок, едва не попав мне на сапог.

- В гробу я видала и мужей, и гобелены, - проговорила она. – Моим дедом был Готфрид Горбатый, герцог Лотарингии, а бабушкой Матильда Тосканская, которая лично водила в поход армии против императора Священной Римской Империи Генриха Четвертого, пока лично не отрубила ему голову в битве. Правда, рождение матери от нелюбимого мужа бабушка решила скрыть, дабы не портить свою репутацию безгрешной воительницы, зато основала Орден наемниц, где тренировала мамашу до седьмого пота, заставив забыть о благородном происхождении. Ну и мать, когда выросла, забеременела от понравившегося ловца удачи, который бросил ее сразу же, как только узнал, что она ждет ребенка. При этом, родив, мамаша не утопила меня в луже, за что ей большое спасибо, а с детства натаскивала владеть мечом и луком, пока ее в битве не проткнул копьем какой-то мавр. Но перед этим она успела найти моего отца и перерезать ему горло – не смогла простить предательства.

- В общем, у вас теперь это семейная традиция убивать мужчин, - подытожила я.

Глава 18

Наемница была красивой девушкой. Но мне подумалось, что вряд ли мой женишок укротил эту дикую пантеру, и теперь возит с собой в качестве любовницы вместе с подчиненным ей гаремом. Такая сама кого хочешь под каблук загонит. Но тогда зачем Бернару нужны именно наемницы? Мужчин не логичнее было нанять?

О чем я и спросила Элизабет, на что та зло усмехнулась:

- Всё просто, землячка. Странно что ты сама не додумалась. Наемницы обходятся дешевле раза в три. При заключении договора работодатель норовит составить его так, чтобы еду и снаряжение оплачивали мы сами, включая стрелы, которые мы посылаем в его врагов. К тому же в случае смерти одной из нас добыча остальных не увеличивается – ее просто забирает себе тот, кто нас нанимает.

- И зачем вы соглашаетесь на такие условия? – удивилась я.

- Иначе мы останемся без работы, - пожала плечами Элизабет. – Единственное что мне удалось выторговать, когда нас нанимал твой жених, так это добычу смерти.

- Это как?

Наемница посмотрела на меня как на дуру.

- Про это тоже не слышала? Даже представить себе не могу, как ты тогда тут оказалась, да еще и целый за̀мок себе отхватила. Добыча смерти - это значит, что всё снятое с трупов убитых нами врагов становится нашим. Но на эти условия идут почти все работодатели: просто никто из них не верит, что мы можем кого-то убить. Зато все требуют, чтобы мы сопровождали караваны завернутыми в ткани по самые макушки

- Чтоб никто не мог узнать в вас женщин, - кивнула я, а сама подумала, что ошиблась насчет дорожной пыли – не она была причиной столь плотной упаковки наемниц в тряпки.

- Хоть до этого ты сама додумалась, - усмехнулась Элизабет. – Ага, нанимают для вида. Разбойники оценивают охрану каравана по числу конников. Но три десятка бойцов-мужчин обошлись бы Бернару в триста динаров. Нам же можно заплатить сто, и мы согласимся. Причем аванс потратим на еду для себя и коней, стрелы, и снаряжение, необходимое для похода.

«Это похоже на моего жениха», - подумала я. «Скупердяй еще тот, хотя небось считает себя экономным. И обслугу обоза наверняка нанял исходя из тех же соображений – в стране, истерзанной Реконкистой, найти работу не так-то просто. Цель у людей одна: выжить. И женщины, оставшиеся без мужей, братьев и сыновей, будут согласны на любые условия найма, даже самые грабительские».

А еще я подумала, что мы вряд ли подружимся с Элизабет: у нее взрывоопасный характер, у меня же он просто атомный если меня вывести. Я вообще по жизни человек добрый, душевный и отзывчивый, если меня не злить. Но тому, кто меня выбесит, обычно потом приходится сильно жалеть, что он довел меня до состояния белого каления.

Потому я решила общаться с наемницей исключительно по делу.

- Можешь помочь? – поинтересовалась я.

- С чего это я должна тебе помогать? – приподняла бровь Элизабет. – Я и мои воительницы работают лишь на того, кто им платит.

- Ну, для начала напомню: это мой замок, - хмыкнула я. – А ваш отряд нанял мой жених, который сейчас загоняет дозорных обратно на башни, откуда он их до этого снял. Но дело даже не в этом. Вон в том коровнике сидит около сотни сарацин, очень сильно разозленных тем, что им почти всем пришлось ночевать стоя. И если они решат выломать двери и начать тут всё разносить, то не поздоровится никому.

- А какой ифрит их туда загнал? – округлила глаза наемница.

- Демон пустыни тут не при чем, - заверила я ее. – Это наша рабочая сила, но мне нужно чтобы ты со своими воительницами постерегла двери коровника, пока я отойду ненадолго.

- Да уж будь уверена, мы глаз с них не спустим, - прорычала Элизабет. – Хотела бы я посмотреть на того идиота, кто своими руками загнал столь опасного джинна в эту каменную бутылку.

Я не стала распространяться на тему какой идиот это сделал – и направилась к главной башне.

Да, проблем в за̀мке было хоть отбавляй. Но я решила начать с главной.

...Возле комнаты, в которой содержался сарацинский принц, стояли двое плечистых стражников с обнаженными мечами в руках.

Судя по их суровым лицам и телосложению, это были опытные вояки, прошедшие не одну битву. Думаю, богатый папаша выделил их своему любимому незаконнорожденному сынуле чтобы того ненароком не пришибли злые сарацины. Ну а Бернар поставил их сторожить того, кого опасался больше всего. Что, в целом, было разумно: узник, содержащийся в этой комнате, мог своим авторитетом наделать весьма неприятных дел, которые не разгреб бы даже дядя Рамон со своей армией, не говоря уж о моем женихе.

- Сюда нельзя, госпожа, - пробасил один из мечников, видя мое намерение войти в комнату.

- Я хозяйка за̀мка, - сухо проговорила я. – Если не пропустите, будете иметь дело лично с графом Барселоны Рамоном Беренгером Четвертым, который передал мне Тортосу во владение. Рискнете пойти против воли моего дяди?

Стражники переглянулись.

- Но ваш жених... – неуверенно начал один из них.

- Мой жених тоже находится в моем за̀мке, - напомнила я. – И вряд ли ему понравится, что вы отказываетесь подчиниться приказу его невесты.

- Пусть знатные сами разбираются, - проговорил второй, наиболее рассудительный. – Но мы будем стоять у дверей, госпожа, уж не обессудьте.

- Это сколько угодно, - проговорила я, протягивая руку. – Ключи давайте.

- Какие? – удивился стражник.

- От этой двери, и от цепей, которыми вы сковали сарацинского принца.

- Никак невозможно, - покачал головой стражник.

- Хорошо, - кивнула я. – Тогда я сейчас уйду, и вернусь с пехотинцами дяди, которым прикажу отрубить ваши головы за неповиновение.