Хранитель маяка

Пролог

В маленьком городке наступила осень, и вместе с ней пришли ожидаемые проливные дожди, сопровождаемые сильными порывами ветра. Мрачная картина бушующего моря, видимая через окна просторной гостиной огромного дома, и вновь забарабанившие капли дождя по стеклам создавали идеальную обстановку для долгожданной встречи юных слушателей.

В такие дни, у дома на самом берегу моря, в окнах которого горели лампы с теплым светом, возникала атмосфера таинственности и мистического прикосновения к реальности. Вполне вероятно, что эту таинственность создавал сам хозяин дома, который любил в такую пору укутываться в теплый плед и садиться на террасу, откуда открывался прекрасный вид на бушующее море и его бьющие волны о высокий старый маяк.

Каждый ныне живущий человек в городке относился к хранителю маяка с глубоким уважением. Как самые порядочные соседи, при прохождении мимо его дома они неизменно поднимали свои зонты и, отыскав глазами одиноко сидящего старика, уходили лишь после того, как приветственно махнули рукой. История его жизни была всем известна, и поэтому люди находили его чуть ли не ожившей легендой. В душе у них после встречи возникало странное тепло, несмотря на непогоду, и это чувство не угасало еще долгое время.

Ему было около девяноста лет, но никто не осмеливался назвать его точный возраст. Дети вообще верили в его бессмертие и сочиняли много историй о том, как он прожил тысячи лет, искренне веря в правдивость слов, которые до них доходили от других детей. Именно поэтому они любили дождливые осенние дни намного больше, чем летние солнечные, ведь в такие дни, после школы, им разрешалось навещать его и, устроившись в тёплой гостиной у камина, слушать тихий голос старца.

Старичок заходил в комнату, опираясь на деревянную трость, обводил глазами детей, с радостью отмечая для себя все больше увлечённых слушателей. Затем он проходил к своему креслу у камина, убирал в сторону свою трость и тихо начинал рассказ о своей жизни. В эти моменты дети сидели, затаив дыхание, боясь нарушить нависшую идиллию рассказа своим дыханием, не говоря уже о том, чтобы сказать хоть слово полушепотом. Такой тишины у детей не смог добиться никто, кроме него — уважаемого бессмертного хранителя маяка. И не важно, что на самом деле он вовсе не бессмертен.

— Это произошло очень-очень давно... — тепло улыбнувшись своим преданным слушателям, начинал он с самого начала историю о своей жизни. — Я бы сказал, что тогда я был в том же возрасте, что и вы, ребята, а то и младше...

У старика действительно было много интересных рассказов, полных приключений и опасностей, тайн и интриг. Маленькие слушатели, боясь пропустить очередной поворот событий, старались сесть как можно ближе. Но не только им были интересны эти истории. Взрослые также приходили с не меньшим восторгом, ожидая продолжения очередного рассказа.

— Мой род со стороны отца издавна наследует обязанности хранителя света маяка. Однако мой отец в юности не горел желанием продолжать эту традицию, воспринимая её как нечто устаревшее и незначительное. Поэтому он решил покинуть родные места в поисках чего-то более яркого, чем тускнеющий свет старого маяка.

В глазах его отразились искры неодобрения столь глупого, на его взгляд, поступка, но эта искра исчезла так же быстро, как и появилась. Он продолжил свой рассказ с ровным тоном и улыбкой, явно намекающей на то, что давно понял и принял проступок отца.

— Возможно, не будь в его характере бунтарской натуры, он, вероятно, никогда бы не встретил мою маму — аристократку с белокурыми локонами, живым смехом и яркими глазами. — Старик улыбнулся, точно вспоминая влюбленные глаза своих родителей на протяжении всей их жизни. — Он, будучи из хорошей и состоятельной семьи, быстро завоевал расположение её и её родителей и вскоре женился. Я появился на свет не позднее чем через год после их свадьбы, и, не желая больше оставаться в большом городе, мои родители решили вернуться в уютный городок и приобрели этот дом, несмотря на имение родителей отца.

Старик выдержал небольшую паузу, давая юным и взрослым слушателям понять, насколько ему важны события, произошедшие до его рождения. Если бы его отец не совершил побег от обязанностей, он бы никогда не встретил любовь всей своей жизни — мать его сына и дочери, прекрасную Маргеред, чьи черты лица можно было увидеть в нем, его сестре и их детях.

— Этот дом они находили прелестным, что в их понимании означало некий простор и свободу, красоту вида на море и саму историю дома. Поговаривали, что дом принадлежал лишь одному роду и передавался по мужской линии; здесь до них жила самая счастливая из семей, но у них родилась только дочь. Несмотря на то что девочка росла в любви и вышла замуж за любимого человека, дом всё же отошёл к дальнему родственнику и впоследствии был продан моим родителям.

Старик замечал нетерпение в глазах детей, как они завозились на своих местах, и улыбнулся. Он понимал, что они пришли не ради начала его жизни, а для того, чтобы услышать, что скрывается дальше.

— Вы же не думаете, что я просто так начал говорить о своём доме? — таинственным шёпотом произнёс он, мгновенно возвращая интерес слушателей. — Моя мать не скоро открыла мне часть своей жизни после переезда, и я уверен, что она не рассказала мне даже половины всей истории. Но тот рассказ... легенда нашего дорогого городка, которую вы все хотите услышать, зародилась именно в стенах этого дома. Но дойдём мы до него немногим позже, ведь моя история началась совсем в другом месте.

Старик указал на маяк, который находился вдали от берега, прямо посреди бушующего моря. В эту самую секунду на него обрушилась новая волна, полностью накрыв его водой, но крепкие стены одинокой башни без труда выдерживали любую непогоду. Ведь за ним присматривал тот, кто сидел напротив детей в этой самой комнате — сам хранитель маяка.

Легенда о морской деве

Впервые я увидел её, когда мне было около одиннадцати лет. Тогда, будучи ребёнком, я проиграл друзьям какой-то спор, и мне велено было дойти до маяка и постучать в его двери три раза.

Эта городская легенда существовала еще задолго до рождения моих родителей. Если спросить, то никто и не вспомнит, от кого она пошла. Легенда гласила, что если трижды постучать в древние двери, то старый хранитель этого места зажжет свет, и из бездны океана появится великолепная женщина. Мало кто имел счастье увидеть её, но те, кто всё же смог это сделать — в основном моряки, — описывали её удивительную красоту. Однако спустя несколько дней после встречи с ней море неизменно забирало этих людей, и о них больше никто никогда не слышал.

К нашему рождению, к сожалению, маяк уже закрыли, и нам запрещали к нему подходить. Причин было много, но родители упорно перечисляли только три из них: во-первых, мост к маяку пришел в негодность, и мы могли случайно упасть в море; во-вторых, иногда море бушевало, и нас могли снести волны; ну и, в-третьих, сам маяк тоже уже был довольно старым, и то и дело сыпались камни с его крыши и стен. Взрослые боялись, что, когда мы будем там, он может окончательно обрушиться.

Тем не менее, будучи любознательными и смелыми детьми, мы неустанно пытались обойти эти запреты. Регулярно устраивали споры на тему, кто быстрее добежит до моста, кто доплывет до его середины, кто сможет дойти до тех самых дверей и зажжет свет, то есть постучит — маяк пустовал уже очень давно. Но чаще нам не везло: береговая служба безопасности не отлынивала от своих обязанностей и сутки на пролёт следила за тем, чтобы такие пронырливые дети, как мы, не ступили на прогнившие доски моста.

Однако мне повезло, если это вообще можно назвать везением. Стоял конец августа, небосвод окрасился в красно-оранжевые оттенки заката, и медленно начали опускаться сумерки. Мы с ребятами оббежали весь берег и, едва дыша, свалились на горячий песок вблизи того самого моста. Я точно не помню, на что мы тогда спорили, возможно, даже на то, что мне не удастся добежать до тех дверей. Но я помню вид с берега на тот маяк на фоне света заката и опустившихся на его стены сумерек. Выглядело мрачновато.

Обстоятельства сложились в мою пользу: спокойное море, смена береговой охраны, на пост заступил новый сотрудник, и напарнику, к его большому огорчению, была уготована роль наставника. Приходилось объяснять и показывать все по сто раз, проходя по окрестностям, чуть ли не в пять раз медленнее, чтобы новичок мог все разглядеть и запомнить. По-хорошему, следовало бы выделить еще одного человека, но кто мог предугадать, когда ребята начнут новый спор?

Мы дождались, пока охранники удалятся из виду, а произошло это, когда солнце скрылась за горизонтом, и луна стала единственным источником света. Не теряя времени, мы подбежали к мосту. Вблизи он казался намного страшнее: прогнившие доски, при каждом прибое мост качало из стороны в сторону и издавал такие звуки, что вплавь было куда безопаснее. Впервые тогда меня посетила мысль, почему взрослые не додумались просто снести этот мост, если не хотели, чтобы мы там играли. Но отступить значило струсить, что било по репутации куда больнее, чем если бы все опасения родителей осуществились. Поэтому я сделал первый шаг.

Я не боялся ни призраков, ни русалок, ни загадочного хранителя-сторожа, которого никто не мог описать. Я верил, что эта легенда — всего лишь выдумка. Дойдя до середины моста, единственное, чего я боялся, — это звуков, словно он вот-вот рухнет. Сердце бешено колотилось о ребра, дыхание сбивалось, а бодрый ветер играл с моими чуть отросшими волосами, которые отец то и дело хотел подстричь, но всё никак не мог поймать время. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я смог с облегчением наступить на каменный выступ у маяка и, оглянувшись, приветственно махнуть возбужденным друзьям на берегу. Никому еще не удавалось дойти до конца, а мне это удалось.

Вид открывался завораживающий. Лунный свет отражался на водной глади, создавая волшебные блики и отблески в море. Небосклон был усеян множеством звёзд, среди которых искрились падающие звёзды. Тёмная каменная башня маяка передо мной, выстоявшая немало штормов и, противореча словам взрослых, показывающая, что выдержит еще столько же, больше восхищала, чем пугала. За спиной покачивался мост, а в городе мерцали огоньки уличных фонарей. Мне рассказывали о тех опасностях, которые подстерегают сторожей маяка, но только ради этого вида я бы и сам не прочь забраться на вершину этой башни и зажечь маячный свет.

По легенде, прекрасная дева должна была явиться после того, как зажжется свет. Но не успел я подойти к двери, как за башней заметил женский силуэт. Лунный свет придавал ей ореол загадочности, и именно этот свет дал мне возможность разглядеть её. Она стояла ко мне спиной, неподвижно; по одежде можно было подумать, что она пришла из прошлого века — такую я видел на старых потертых фотографиях своих предков в фотоальбомах.

Девушка стояла на самом краю выступа и смотрела вдаль, где поднималась полная луна. Её плечи подрагивали, как будто её одолевала печаль, но я не слышал никаких звуков плача. Она нервно сжимала пальцами край юбки своего длинного платья. Ее волнистые волосы, касавшиеся плеч, и теплый шарф, не подходящий для летней погоды, навсегда запечатлелись в моей памяти, а ветер, который всё ещё трепал мои волосы, никак не мог коснуться её. Девушка стояла, словно не ощущая погоды, словно была не здесь, где поднялся ветер, способный испортить её идеальную прическу. Она оставалась на месте, и я тоже не мог сдвинуться с места. Неясно, почему я боялся тогда, что она исчезнет, если я хоть как-то проявлю себя.

Позади меня зажёгся свет, и я так и не смог дойти до двери и постучать три раза. Всего на секунду я отвернулся от девушки, чтобы взглянуть на ослепляющий свет прожекторов береговой охраны. Похоже, они уже подошли к посту и заметили меня. Когда я повернулся обратно к загадочной деве, я увидел лишь пустоту там, где она стояла всего секунду назад.