Хрупкая невинность

Пролог.

Дорогие читательницы!

Мир полон вызовов и неожиданностей, но внутри каждой из нас живет невероятная сила. Сила, способная преодолевать препятствия, подниматься после падений и сиять даже в самые темные времена. Будьте сильными! Не бойтесь быть несгибаемыми, как сталь, когда обстоятельства пытаются сломить вас. Верьте в себя, в свою интуицию и в свои мечты. Даже если сейчас кажется, что выхода нет, помните: всё так или иначе будет хорошо. Эта вера в лучшее – ваш компас, который приведет вас к успеху и счастью. Не позволяйте никому погасить ваш внутренний огонь, ведь именно он освещает путь не только вам, но и тем, кто идет рядом.

Пролог.

Гроза обрушилась на побережье Сиэтла, словно разгневанный титан вылил свой гнев на землю. Молнии, как трещины в ночном небе, озаряли бушующие волны, с остервенением бьющиеся о скалистый берег. Дождь, подобно тысячам острых игл, хлестал по крыше нашего домика, заглушая даже собственные мысли в моей голове. Обычно, я люблю грозу. Наблюдать, как стихия бушует за окном, ощущая себя в безопасности в теплом доме. Но сегодня… Сегодня в животе плескалось ледяное чувство тревоги.

Мне тринадцать, и я Адриана Шелдон. Отец говорит, что у меня глаза цвета весенней травы после дождя, зеленые, как изумруды, хранящие в себе безграничную тоску по приключениям и неизведанному. Алессио Шелдон, мой папа, мой несокрушимый герой. Капитан полиции Сиэтла, человек с добрым сердцем, но с характером, выкованным в адском пламени борьбы с преступностью. Он - мой мир, моя защита, самый близкий человек во вселенной.

Проснулась я от тихого, но настойчивого шороха внизу. Звук крадущихся шагов просачивался под кожу, ледяной змеей обвиваясь вокруг сердца, заставляя его биться в паническом ритме барабана.

Что это… подумала я, вспоминая слова отца о том, что иногда мир таит в себе опасности, которые не видны днем. Эта мысль зародилась у нас во время одного разговора, как-то вечером.

***

– Папа, почему ты всегда так серьезен, когда уходишь на работу? – спросила я усаживаясь напротив него в кабинете.

– Потому что мир, Адриана, – ответил он, нежно поглаживая мои волосы, – иногда бывает очень опасным местом. Есть люди, которые причиняют боль другим, которые отнимают то, что им не принадлежит. Моя работа – защищать тебя и всех остальных от них.

Отец всегда проверяет все замки перед сном, дважды – он, как и я, терпеть не может, когда в доме что-то скрипит и шумит без причины. Неужели…

Осторожно, крадучись словно мышь, стараясь не разбудить его, я тихонько выскользнула из кровати. На ощупь пробираясь в непроглядной тьме, на цыпочках подошла к двери. Даже сквозь плотно закрытую дверь в коридоре чувствовалась могильная тишина, словно само время замерло, в предчувствии крадущейся смерти, и только грохот грома за окном, раздирающий эту жуткую тишину, казался оглушительным выстрелом.

Я приоткрыла дверь и проскользнула в темный холл. Там… абсолютная тьма, густая, осязаемая, словно сотканная из самого первобытного страха.

В следующее мгновение чья-то рука, грубая и сильная зажала мой рот, отрезая путь даже слабому писку. Меня потащили обратно в комнату, словно ненужную поломанную куклу. Я отчаянно пыталась вырваться, царапалась, дергалась, кусалась, но силы были неравны. Хватка только усиливалась, прожигая кожу.

— Детка это я, — тихо донеслось до моего слуха.

— Папа? Что случилось? – я чувствовала как дрожат его руки.

— Тихо, Адриана, – прошептал он, его голос хрипел от напряжения, словно заржавевший механизм. – Спрячься. Под кровать. И не шуми. Не вылезай, что бы ни случилось. Обещай мне, Адриана!

— Но, папа… почему? Что происходит?

— Это… это очень важно. Ради меня. Даже если тебе будет страшно, даже если тебе захочется вылезти, чтобы помочь мне… не делай этого. Я должен знать, что ты в безопасности. Обещай мне, Адриана!

— Обещаю, – кивнула чувствуя, как подступают слезы

Отец смотрел на меня долю секунды, его взгляд был встревожен, затем он подошел очень быстро и поцеловал меня в макушку.

— Папа любит тебя. Очень сильно. Ты моя самая большая радость.

Он, словно отчаянно спасая, быстро подтолкнул меня под кровать.

В комнате погас маленький ночник, погружая меня в пучину непроглядной тьмы. Что происходит? Почему папа так напуган? вопросы роились в голове, но тело повиновалось инстинкту. Я забилась в пыльный угол под кроватью на втором этаже, стараясь не дышать. Сквозь пол доносились приглушенные голоса – чужие, злые голоса. Их слова были непонятны, но тон – угрожающий, словно рык голодных зверей. Затем внизу раздался грохот который заставил невольно дернутся и зажмурить глаза. Звуки ожесточённой борьбы, от которых кровь леденела в жилах, а сердце превращалось в кусок замерзшей земли. Хруст дерева, разрываемого на куски, как кости, ломающиеся под ударами молота, глухие, страшные удары, от которых содрогался не только дом, но и сама земля уходила из-под ног, разверзшейся бездной под моими ногами. Я тщетно закрыла уши руками, но разве можно было укрыться от этого кошмара? Ужас проник в каждую клеточку тела, сковывая движения, парализуя рассудок.

— Папа… - всхлипнула я беззвучно, чувствуя, как слезы стекали по моим щекам.

Прошло время, прежде чем появился запах. Тяжелый, приторный, едкий запах дыма, смешанный с тошнотворным запахом бензина – запах смерти, разлитый в воздухе.

Горло обожгло, словно его окатили кипящим свинцом. Болезненный кашель разрывал легкие на части, вырываясь наружу болезненными, неконтролируемыми спазмами. В голове всплыли слова отца: Не вылезай, что бы ни случилось... Но, сколько ждать? Минуты казались вечностью. Разум начал слегка расплываться.

Тишина. Она наступила внезапно, оглушительно, словно колокол, возвестивший о конце света. Мое тело безумно била крупная дрожь. Он жив? Папа жив? мучительный вопрос разрывал мое сердце. Инстинкт самосохранения отступил перед всепоглощающим страхом за отца. Я медленно вылезла из-под кровати мои глаза нещадно щипало от дыма, сквозь который мир расплывался в бредовом мареве, танцующем перед глазами. Мне удалось добраться до двери и выйти в холл.