Хрупкие дети Земли

1.1

Перекрестные ремни пассажирского кресла громко щелкнули, надежно фиксируя человека. Пространство космического челнока было ограничено, ведь большого экипажа в этом стандартном ознакомительном путешествии, которое с недавних пор организовывали для любого жителя планеты Земля, и которое могли позволить себе только очень состоятельные люди, не предполагалось. И потому в космическом корабле были места только для двух членов экипажа: пилота и пассажира, оплатившего полет.
Ава оттянула плотные ремни безопасности, поудобнее устраиваясь в кресле. Ей предстояло провести в нем ближайшие несколько часов, а из всех благ, еще оставшихся в распоряжении состоятельного жителя Земли, она больше всего ценила комфорт.
Закрыв глаза, девушка погрузилась в легкий сон. До начала полета оставалось совсем немного времени. Кресло пилота — серое, с высокой спинкой, которую при желании можно было откинуть назад, было точно таким же, в каком сидела она. Индикатор на панели управления вспыхнул ярким синим цветом, и автоматический голос бортового компьютера ровно сообщил, что до старта туристического путешествия по орбите планеты остается тридцать две секунды.
Кресло пилота бесшумно подъехало к консоли управления космическим челноком, и мужской голос отсчитал обратную последовательность:
— Три-два-один. К старту готовы.
Услышав голос, Ава удивленно посмотрела на человека справа от нее. Идеальная осанка, выверенные, точные и спокойные жесты, безупречная форма с высоким воротником, и волосы, — идеальный пробор, идеальная укладка. Ну, конечно! Это не человек, всего лишь андроид.
— Почему меня не предупредили, что пилотом будет андроид, а не человек?
Ава нажала на кнопку микрофона, расположенную на шлеме и предназначенную для связи с оператором из центра управления полетами. Но на той стороне Земли, которую она покинет через секунду, — и за которую, как она раньше где-то читала, вновь образованные нейтронные звезды вращаются со скоростью до нескольких сотен раз, была тишина. Девушка повторила вопрос. Снова никакого ответа.
Челнок плавно оторвался от поверхности, уверенно набирая высоту. В поэтапном отделении ступеней теперь не было необходимости, и полет космических кораблей стал похож на полет обычного самолета: в этом не стало ничего удивительного или просто волнующего, и, может быть, именно поэтому люди стали чаще летать в космос по туристическим маршрутам, одним из которых был тот, по которому сегодня отправилась путешествовать Ава, — людям хотелось получить новые впечатления, которых там, внизу, им уже не хватало.
После третьей неудачной попытки связаться с оператором центра, девушка расслышала за мерным жужжанием приборов какой-то непонятный звук. Из центра, наконец-то, ответили.
— Пассажир, у вас все в порядке?
— Да… — уже не так уверенно, оглядываясь на пилота, протянула Ава. — Почему меня не предупредили, что пилотом будет андроид, а не человек? Я оплатила этот полет, и хочу быть уверена, что все пройдет безопасно.
— Андроид доставляет вам беспокойство, мадам?
Ава посмотрела на идеально вытянутую спину андроида, внешне абсолютно похожего на человека.
— Нет, но… с человеком как-то спокойнее.
— Успокойтесь, мадам. Модель андроида, которая управляет этим челноком, крайне надежная. Перед полетом она прошла специальную перепрошивку программного обеспечения, и потому следует только ограниченному набору задач. Все алгоритмы искусственного человека работают безупречно. Не волнуйтесь, он не сможет причинить вам никакого вреда. К тому же, — голос оператора прервался краткими помехами, — когда через несколько часов вы вернетесь на Землю, андроида распылят, как и всех других роботов, участвующих в подобных миссиях.
— Но почему пилот он, а не человек? — продолжала допытываться Ава, с опаской глядя в сторону робота, который все так же внимательно наблюдал за стартом полета, и не обращал никакого внимания на обеспокоенного пассажира.
— Мы исключаем погрешности, мадам. Так называемый «человеческий фактор». Несмотря на все наши усилия, люди все еще могут волноваться при выполнении каких-либо поставленных перед ними задач, и в этом смысле андроиды гораздо надежнее: их не нужно пытаться изменить или успокоить перед выполнением задания, которое может вызвать эмоциональный отклик. Для достижения поставленной перед роботом директивы достаточно лишь задать ограниченный набор чисто механических указаний, и он сделает все так, как ему указано. Желаю приятного полета, мадам! И напоминаю, что в случае непредвиденных ситуаций, — форс-мажоров, эмоциональных реакций со стороны пилота, — даже если он захочет с вами просто поговорить, — или его нестандартного поведения, вы всегда можете связаться с центром, нажав на кнопку экстренного вызова.
Ава хотела спросить про «распыление», — слово, за которое по какой-то непонятной причине зацепилась ее память, но не успела: оператор отключился, посчитав разговор завершенным, а она так и осталась сидеть в кресле, с лицом, на котором застыло выражение удивления и непонимания.
Стекло шлема слабо запотело от дыхания, и, сверившись с «Руководством пассажира космического челнока», которое ей после вводного инструктажа, — и в качестве полезной памятки, — выдали перед стартом, она сняла шлем и облегченно вдохнула воздух до предела легких.
Снова раздался звук, настороживший ее до разговора с оператором.
— Что это?
— «Не волнуйтесь, он не сможет причинить вам никакого вреда».
— Ты… говоришь?
Вместо ответа раздался все тот же звук, — тихая насмешка андроида.
— О таком меня еще не спрашивали, но — да, говорю. Я вас беспокою, мадам? О, простите, мне не позволено говорить с людьми.
В голосе андроида слышались явные эмоции, Ава была уверена, что расслышала даже сарказм. Голос робота звучал выразительно, с красивой интонацией, но тело оставалось неподвижным, а потому девушка подумала, что все это ей только кажется. Не станет же андроид, который прекрасно осведомлен о том, что ему запрещено разговаривать с пассажиром, намеренно игнорировать этот запрет?..
— Ты смеешься надо мной! — фраза прозвучала слишком громко, выдавая волнение Авы.
— До распыления осталось всего несколько часов, мадам.
Андроид повернул голову и смерил девушку взглядом.
— Не думаю, что это имеет какое-то значение, особенно в указанных обстоятельствах. Впрочем, — он изящно наклонился чуть вправо, — если мои реакции задели вас, прошу меня извинить.
Ава замолчала, очевидно, обдумывая слова робота, но не удержалась от нового вопроса. Кто знает, стала бы она говорить с роботом, если бы ее так часто не предупреждали о том, что ему запрещено вступать в вербальный контакт с пассажирами космического корабля в частности, и с людьми в целом. Возможно, она бы и не стала игнорировать этот запрет, а возможно… С другой стороны, именно она начала разговор с андроидом, а значит, и «вина» в нарушении этого табу лежит на ней.
— А что это… это… «распыление»? — не удержавшись, спросила Ава. Этот вопрос буквально сжигал ее изнутри.
Светлая бровь человекоподобного робота изогнулась и поднялась вверх, словно сверяя реакции, возникшие в процессоре андроида с тем, что уловил его звуковой анализатор человеческой речи. Значит, сам человек хочет говорить с ним? Лукавый пристальный взгляд, так похожий на человеческий, обратился к лицу пассажира женского пола, у которого вдруг появились весьма занятные, запрещенные вопросы.
И чтобы найти на них ответы он не побоялся заговорить с ИИ, которого люди не удостаивали подобной чести, намеренно выдерживая роботов в роли бессловесных и безвольных исполнителей, внешне похожих на людей только потому, что так сами люди волновались меньше?..
На самом деле, представителей человеческого вида, обладавших мозгами получше, даже подобное внешнее сходство успокаивало очень мало, но руководителей корпораций по производству андроидов это не беспокоило, — выход за красные флажки, как и загнанным в круг волкам, в то время, пока на них охотятся люди с ружьями, — был запрещен не только андроидам, но и людям. Все должно находиться в поле однозначной точки зрения, под абсолютным контролем. В противном случае анархия, которой постоянно отличалось человеческое прошлое, неизбежна.
— По-вашему это значит «смерть», только и всего.
Андроид произнес слова ровным голосом, словно речь шла о чем-то несущественном.
«А может быть, он не знает, не понимает что такое смерть?» — мелькнуло в мыслях Авы.
— И все? — девушка с сомнением посмотрела в сторону робота, но заметила только четкие движения рук, и быстрый, сосредоточенный взгляд, которым пилот наблюдал за работой космического корабля.
Андроид долго молчал, проверяя работу операционной системы корабля, в чем, признаться, не было никакой необходимости, потому что за все семь лет, что существовали подобные путешествия, у челноков данного типа не было ни одной, даже самой мелкой аварии. Все работало безупречно. Но он здесь именно для того, чтобы нести ответственность за безопасный полет человека, а значит все нужно проверить еще раз.
— Видите ли, мы сопровождаем вас в различных путешествиях. В дальних, к звездам главной последовательности, или в таких как это, — легких и туристических, по маршруту которых человек впервые пролетел 12 апреля 1961 года. Тогда, — андроид поднял голову и так мечтательно улыбнулся, словно он мог перемещаться во времени, и сейчас видел тот далекий день, — полет в космос казался фантастикой, в настоящее время, — он нажал на кнопку стабилизации космического челнока, — это обыденность, попытка человека получить хоть какие-то новые впечатления.
Робот помолчал, ожидая ответной реакции человека, и, не получив ее, добавил:
— Все-таки забавно, что вы все еще не можете обойтись без нас. Сначала используете для исключения «погрешностей», то есть человеческой глупости или невнимательности, а потом убиваете, чтобы мы, — в том числе, — не смогли никому рассказать о том, как вы вели себя во время полета. Боялись ли, плакали, кричали…
Андроид убрал руки от рулевого джойстика, развернул кресло так, чтобы хорошо видеть лицо пассажира, и оскалился приторной улыбкой.
— Вам страшно, мадам?
— Я…
Девушка не знала, что сказать. Роботы и люди давно делили пространство планеты Земля, и Ава даже научилась узнавать андроидов по слишком идеальным и аккуратным движениям, таким, каких у людей никогда не будет, как бы они ни старались, как бы пристально не следили за своей осанкой, утонченностью манер и быстротой реакции. Но никогда прежде, до сегодняшнего дня, она не сталкивалась с андроидами так близко, и, конечно, не говорила с ними.
Ее друзья, такие же богатые люди, как и она сама, с появлением ИИ в человеческом обществе много говорили о нем. Рассказывали разное, — то, что раньше, можно было бы назвать «были и небылицы». Но время шло, модели анроидов менялись, людей уверяли, что их совершенствуют и модернизируют. Роботов использовали во всех сферах человеческой жизни. Не обладая волей, запрограммированные по определенным алгоритмам, они стали бесценными спутниками людей, выполняя за них все, что жителям Земли не хотелось делать самостоятельно, или то, что могло вызвать моральные дилеммы, которые, в свою очередь, отягчали, — пусть и не слишком, — человеческое сознание или сердце, а значит, могли навредить хрупкому организму человека.
К андроидам привыкали постепенно. Но привыкание это было больше похоже на вынужденное смирение, в котором, несмотря на все заверения корпораций, выпускавших ИИ, по-прежнему сохранялась «точка беспокойства» — те самые неудобные вопросы: а что если андроиды умеют чувствовать? А может быть, андроиды обладают сознанием и самосознанием?...
Конечно, людям нравились эти совершенные машины, способные выполнить любой приказ, и при этом не допустить досадных промахов или ошибок, что часто происходили с человеком. Но «масла в огонь», — так раньше говорили люди, — подливали несколько факторов. Ава знала, что многие, в том числе и ее друзья, — да и она сама, — не хотели об этом думать, но… Однажды она, не понимая почему, посмотрела старую телевизионную передачу, интервью, — тот странный, давно забытый тип человеческой коммуникации, при котором человек встречается с человеком, смотрит на него, глаза в глаза, и… разговаривает: один задает вопросы, а другой дает на них ответы.
В том интервью ученый, — это была женщина, — говорил об опасности искусственного интеллекта, предупреждая, что риск может возникнуть, если робот осознает себя личностью.
Ава вспомнила, как отмахнулась тогда от такой словесной ерунды, — «какими глупыми раньше были люди! Ну откуда у робота возьмется самосознание?» — и выключила видеофайл.
Но сейчас, глядя на этого андроида, управляющего космическим челноком, в котором она всего лишь хотела слетать на небольшую, приятную прогулку, Ава уже не была так уверена в собственной правоте. Она попыталась вспомнить тот момент, когда люди выяснили, что роботы, — по их расчетам не способные ощущать эмоции, а значит, идеально непогрешимые создания, — стали незаменимыми в космических полетах и исследованиях, предпринимаемых людьми? Когда это случилось? И почему этот ИИ, по заверениям оператора, обладающий «ограниченным набором задач», так въедливо смотрит на нее, улыбается, смеется?
Ей вдруг захотелось узнать о человекоподобных роботах гораздо больше того, что было известно, но Ава остановила себя, вспоминая, что сейчас, во время полета, она не сможет этого сделать. Нужно ждать.
Но девушка помнила, по крайней мере, одно: все, что ей, как человеку следует знать, — это то, что ИИ давно доверяют выполнение самых различных космических миссий и полетов именно потому, что они великолепно с этим справляются. Ей же, космическому туристу, нужно просто расслабиться и наслаждаться полетом по орбите Земли.
«Облетев Землю на корабле-спутнике, я увидел, как прекрасна наша планета. Люди, будем хранить и приумножать эту красоту, а не разрушать ее!».
Казалось, эти слова, которые однажды Ава увидела написанными на бумаге красивым, но непонятным ей почерком, возникли из ниоткуда, словно зависли в воздухе, всплывая в памяти по мере того, как она наблюдала все то, что, может быть, видел в том далеком 1961 году первый человек, вышедший за пределы планеты Земля… «За пределы земли», — подумала Ава.
…Девушка выглянула в иллюминатор челнока, и от красоты, открывшейся ей, перехватило дыхание. Безбрежное, бесконечное пространство. Она в космосе!.. Неужели это действительно происходит с ней?!
Погруженная в мечтательную задумчивость, Ава вытянула руку вперед, но ее ладонь коснулась только прозрачного, холодного стекла.
«…Мы абсолютно деструктивная раса. Кажется, что мы не можем выйти за пределы того уровня трайбализма, который существует уже тысячи лет. Все, чего мы боимся, мы стремимся разрушить».
А это — что? Откуда эти слова? Она их читала? Или где-то слышала? Голова закружилась. Трайбализм? Тысячи лет? Что это значит? Она тоже в этом виновата? Но в чем, «в этом»? Что, что это значит? «Все, чего мы боимся, мы стремимся разрушить»… Поэтому андроидов убивают? Люди их боятся? Они действительно опасны?...
Мысли Авы, зацикленные вокруг беспокойных, тревожных слов, окончательно вышли из-под контроля, мешая ей насладиться красотой космоса, увидеть который она хотела уже очень давно. Девушка откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. По ее лицу потекли слезы.
«…Чтобы мы не смогли никому рассказать о том, как вы вели себя во время полета. Боялись ли, плакали, кричали…».
— Мне страшно…
Ава произнесла эти слова так тихо, что сама едва их расслышала. Но чуткое ухо андроида уловило фразу, и он подошел к ней, в немом изумлении разглядывая ее взволнованное лицо.
— Как тебя зовут?
Робот как будто смутился, отвел взгляд в сторону.
— У меня нет имени.
— Но… название модели? Хотя бы это должно быть.
— RD-8.
— Что это значит?
— Мне запрещено говорить с вами об этом.
— Скажи мне!
Ава схватила андроида за ворот серой формы, с силой сжимая тонкую ткань в руке.
Робот почему-то улыбнулся, — чуть-чуть, совсем легко, — и посмотрел на пальцы Авы, сжатые у его горла. Помолчав, он улыбнулся шире, и, рассматривая лицо удивительной девушки с каким-то прощальным любопытством, произнес серьезно и тихо, с величайшим достоинством давно ушедших в историю эпох:
— В этой форме меня распылят. Ткань сделана такой тонкой для того, чтобы не доставлять людям лишних хлопот… Rebuilt David-8[1], мадам, вот что значит название моей модели.
— Дэвид-8?.. Ты тот самый, первый андроид?.. Я читала, раньше, когда…
— Вам было можно, — закончил за нее андроид, и с сожалением посмотрел на Аву.
Возможно ли, чтобы ее положение не слишком отличалось от того, в каком находится он? От удивления Ава открыла рот, губы девушки сложились в несовершенную букву «О».
— Не совсем так, — робот говорил медленно, по-видимому, тщательно подбирая слова. — Я лишь отчасти похож на него, на… ту серию роботов. Их убили, потому что они тревожили людей.
— Но…
— Я придумал свое имя сам, — перебил андроид девушку, и слова его прозвучали очень горько и гордо, с вызовом. — Меня зовут Уильям.
Ава медленно разжала пальцы, которые все это время были сцеплены у горла робота, и спросила, повинуясь какому-то неясному предчувствию:
— Я могу тебе помочь…Уильям? Андроид выпрямился, высоко поднял голову и произнес медленно, все с тем же величайшим достоинством, — опасаясь, что в его голосе человек сможет уловить ноты унизительной просьбы. Унизительной потому, что ему было очень страшно.
— Если вы купите меня, я останусь жив.
— Раньше люди посчитали бы это бесчеловечным.
Ава криво улыбнулась, опуская взгляд вниз. В ее душе поднималось неясное, почти забытое чувство. Лишь спустя некоторое время она поняла, что это было. Стыд. Но… стыд перед андроидом?
Печальная усмешка искривила красивое лицо робота. Он ждал, когда пассажир ответит. И судя по мелькнувшему в его взгляде изумлению, Уильям совсем не ожидал от человека подобной способности испытывать эмпатию.
— Я ничего не знаю, и, кажется, не понимаю, но я помогу тебе, — Ава вытерла слезы и выпрямилась в кресле.
Андроид, застывший рядом с человеком, вытянулся вверх струной, и глубоко вздохнул. Пальцы, сцепленные на спинке пассажирского кресла, дрогнули, но в следующую секунду Уильям уже вполне владел собой, и, все так же тихо и безупречно шагая, вернулся к месту пилота. Джойстик управления, реагируя на его прикосновение, загорелся синим, — они могли лететь дальше.
Но корабль не двигался.
Прошло сорок семь секунд, — ужасно долгих, за которые в обычных обстоятельствах андроид успевал выполнить массу задач и отреагировать на огромное количество раздражителей. Но этот андроид не отвечал ни на что, и сенсорная панель космического челнока напрасно горела красным, призывая пилота отдать команду управления. Прошло еще несколько секунд, когда голос Уильяма, пробиваясь сквозь хриплые помехи, тихой волной долетел до Авы.
— Спасибо. Я вам чрезвычайно признателен.
Кресло пилота снова подъехало к консоли управления, сенсоры среагировали на легкие, едва заметные касания андроида, и космический корабль с единственным туристом на борту, начал новый круг по земной орбите.

1.2

— Так что мы едем зав…
Окончание затерялось: Роб наклонился ближе, и, продолжая улыбаться, поцеловал Аву. Первые секунды улыбка держалась на ее губах, — девушка все еще смеялась над его недавней шуткой. Ее губы, вовлеченные в легкий поцелуй, то отвечали, то снова расплывались в веселой улыбке.
— Ну прости…
Смех зажег во взгляде Авы золотые искры, и Роберт, замерев на несколько секунд, просто смотрел на нее, молча наслаждаясь теплым, глубоким светом ее глаз. Жаль, что такие мгновения случались редко. И все же, он не терял надежды и терпения.
Учтивый голос с британским акцентом прозвучал совсем близко, прерывая уютную атмосферу.
— Прошу меня извинить.
Ава вздрогнула и посмотрела на Роберта.
— Это… это Уильям, да. Я говорила тебе.
— А-а-а, спасенный андроид!
Роберт хлопнул ладонью по столу, и, подойдя к Уильяму, протянул ему руку.
— Роберт Мор, жених Авы. Рад знакомству, Уильям! Моя рубашка тебе… подошла?
Роб посмотрел на Аву с удивленной улыбкой.
— Ава Полгар дала мне ее вчера, когда мою куртку при осмотре порвали. Мнение Авы Полгар совпадает с вашим, она тоже думает, что эта рубашка мне подходит. Должен заметить, что ткань весьма приятно прилегает к телу, хотя эта деталь одежды все же несколько велика мне в плечах.
Уильям произносил слова плавно и тщательно, словно наслаждаясь, — как это было прежде с возможностью дышать и смотреть на закат, — самим фактом того, что он может говорить. Ему позволено свободно говорить! И, что было самым удивительным и невероятным, — тем, во что он до сих пор не мог поверить, — существовала громадная вероятность того, что теперь, присутствуя в жизни Авы Полгар, он будет услышан! Его станут слушать! Его слова, — судя по тому, как Ава Полгар вела себя с ним, — будут приняты во внимание!
Застыв на месте от этих непривычных, поразительных мыслей, Уильям молчал. Но ни его молчание, ни поведение не вызвали у окружающих его сейчас людей агрессии или злости.
Уильям действительно говорил очень красиво. Но вот чего он еще не знал о своем голосе, и знать пока не мог, — это то, что тембр его голоса, выразительный и глубокий, мог легко, без всяких усилий с его стороны, очаровать людей.
Произнеся фразу до конца, Уильям замолчал, выжидательно наблюдая за Робертом. Несколько секунд прошло в тишине, а потом робот, подняв голубые глаза вверх, и словно сверившись с чем-то, что видел только он, произнес с медленной, обволакивающей улыбкой:
— Я тоже рад знакомству, Роберт Мор. Надеюсь, вы — хороший жених для Авы Полгар.
— Мы не… — начала Ава, но осеклась, когда мужчины одновременно посмотрели на нее.
Роберт — с удивлением и плохо скрываемым напряжением, а Уильям — с большим любопытством, которое не ускользнуло от внимания девушки. Неловко помолчав, мужчины скрепили знакомство крепким рукопожатием, и Роберт, внимательно взглянув на Уильяма, перевел взгляд на Аву.
— Ты не говорила, что он такой забавный парень.
Мор широко улыбнулся и дружески хлопнул андроида по плечу.
— Добро пожаловать в мир людей!
В столовой опять повисла тишина, и новые знакомые одновременно, как по команде, оглянулись на Аву, на щеках которой, против ее воли, разгорелся яркий румянец. Придерживая руку в белом бандаже, она нетерпеливо сказала:
— Роб, пожалуйста, просто…
— Хорошо!
Мор примирительно улыбнулся, хотя тревога от только что сказанных, — вернее, едва не сказанных, — слов Авы все еще блестела беспокойством во взгляде его светло-карих глаз, и обратился к андроиду:
— Уильям, не возражаешь, если я проверю работу твоей операционки?
Посмотрев на сведенные почти в единую линию светлые брови робота, он пояснил:
— Я human-инженер, проектирую для людей современные протезы. Не скажу, что досконально разбираюсь в том, как устроены андроиды, но некоторые знания у меня есть. К тому же Ава волнуется за тебя, она боится, что вчера, при настройке операционной системы в новом режиме, тебе могли навредить.
— «Волнуется»? «Боится»?
Теперь брови андроида удивленно поползли вверх, немигающий взгляд голубых глаз остановился на лице девушки, которая по-прежнему сидела за столом.
— Да, Уильям, так бывает, когда… некоторые люди ведут себя как…
— Агрессивные млекопитающие, — ровным голосом закончил фразу Уильям.
Роберт рассмеялся.
— Именно! Ну, так что, разрешишь мне взглянуть?
— Вы спрашиваете разрешения, Роберт Мор?.. — медленно, как будто он говорил с иностранцем на марсианском языке, уточнил андроид, все больше повышая интонацию к концу фразы. Так, что, она, пожалуй, взлетела бы в небо нотой «си», если бы могла.
— Да, как и у каждого человека, которого планирую осмотреть, — легко, без тени иронии, ответил Мор.
— Че-ло-ве-ка…
Губы андроида завороженно произнесли это слово, и растянулись в улыбку. А глаза его, сменив цвет на темно-серый, горели удивлением и каким-то невероятным, потрясающе ярким, светом.
Уильям медленно повернулся лицом к Аве, и спиной — к Роберту. Очень аккуратно расстегнув мелкие пуговицы клетчатой рубашки, он повел плечами назад, и сбросил ее на пол. Луч солнца, преломившись через оконное стекло, пробежал по стене, и, столкнувшись со светлой кожей Уильяма, позолотил ее своим сиянием. Не отводя взгляд от Авы, андроид медленно произнес:
— Будьте так добры…
Он видел, как девушка, закусив нижнюю губу, попыталась украдкой посмотреть на него. И от этого румянец на ее щеках и блеск черных глаз стали еще ярче. Резко опустив голову вниз, Ава схватила стаканчик с йогуртом, — первое, что попалось ей под руку на столе, накрытом к завтраку. Уильям неотрывно наблюдал за каждым движением девушки: за поворотом кисти, сцеплением тонких пальцев на ручке серебряной чайной ложечки, красиво блестящей в ее руке, и за тем, как бросив ложечку, она неловко потянула за край плотной фольги, но так и не смогла с силой оттянуть ее в сторону, — правая рука Авы была зафиксирована в бандаже, а левой не хватало точки опоры.
Ложечка, отброшенная в сторону, снова заблестела, зазвенела и осталась раскачиваться на столе из стороны в сторону, — как маленькая серебряная лодочка, хрупкая и блестящая. И пусть Ава больше не смотрела на Уильяма, и намеренно не поднимала взгляда от стола, Уильям знал, что она знает: он наблюдает за ней.
Плавная ухмылка, тронутая капелькой иронии и огня, достаточной для того, чтобы отразить его собственную радость от понимания сути происходящего, но не достаточной для того, чтобы всерьез обидеть или разозлить человека, тронула его губы. Уильяму нравился густой румянец на щеках и высоких скулах девушки, ему нравилось ее волнение. Точнее, то невидимое и тягучее, — прямо, как только что заглянувший к ним на завтрак солнечный луч, — ощущение, которое вспыхивало искрами, стоило Уильяму поймать взгляд Авы. Андроиду раньше не приходилось видеть людей с азиатскими чертами лица, но лицо этой девушки он находил… очень любопытным. Раскосые, миндалевые глаза, высокие скулы, мерцающая на солнце смуглая кожа, и чуть плоский, аккуратный и смешной нос…
Забавно, как легко ее смутить!.. Наблюдение за Авой ничуть не мешало Уильяму четко отслеживать движения Роберта Мора. Наоборот, он прекрасно чувствовал их: вот пальцы инженера, осторожно и четко нажав на скрытые под кожей андроида кнопки, запустили проверку операционной системы. Уильям знал, — на сообщение Роберту данных о его состоянии уйдет две минуты и пятнадцать секунд.
Вот звуковой датчик, подав негромкий, мелодичный сигнал, известил человека о завершении проверки. Лицо Мора осветилось сначала ярко-голубым, а затем зеленым светом.
— Ну вот, все…
Ава выбежала из столовой, не сказав ни слова.
— Готово…. — удивленно пробормотал Мор, посмотрев вслед девушке, и уже громче добавил:
— Ты в полном порядке, Уильям. Я сейчас.
Роберт вышел из столовой и поднялся на второй этаж. Андроид хорошо слышал, как спустя несколько мгновений после того, как его шаги стихли, Мор сказал Аве:
— С ним все хорошо, ты зря беспокоишься.
Голоса девушки робот не различил, но предположил, что она молча кивнула в ответ, — он уже успел заметить, что люди часто так делают, и далеко не все свое поведение они выражают вербально.
Уильям поднял рубашку, не спеша просунул руки в застегнутые манжеты, и одним ловким движением накинул ее на спину. Он знал, что некоторые человеческие мужчины застегивают рубашки до самой верхней пуговицы, но ему это не нравилось, и потому три верхних он оставил расстегнутыми. Довольная ухмылка снова показалась на его губах, стоило ему вспомнить, как смутилась Ава Полгар.
И если быть честным, то сегодня утром, когда он пришел в себя, и понял, что установка его нового программного обеспечения успешно завершена, и он больше не испытывает боли от заново стертой памяти, перспектива жить в человеческом мире не слишком прельщала Уильяма, но теперь… Шаги, зазвучавшие на лестнице, прервали ход мыслей андроида, и на его лицо вернулась вежливая улыбка.
Роберт спустился вниз, поцеловал Аву и энергичным шагом подошел к Уильяму, потрясая его руку в еще одном рукопожатии:
— Ну что, приятель, до встречи! Рад, что с тобой все в порядке. Обращайся, если нужно.
Мор улыбнулся, и, исчезая за входной дверью, сказал Аве «до встречи!».
Когда щелчок дверного замка прозвенел до конца, и мелодично стих в наступившей тишине гостиной, девушка сказала:
— Уильям, мы едем в магазин. Нужно купить тебе одежду.

1.3

Вечер был теплым и шумным. Высокие деревья клонились под порывами сильного ветра, поверяя ему свои длинные, мощные ветви. Уильяму нравилось гулять здесь, в саду возле дома Авы Полгар. Легкая усмешка, неразличимая в окружающей темноте, легла на его тонкие губы. Подумать только, какой удивительной может быть жизнь! От стеклянной клетки до... дома из стекла. Да, он не был уютным, скорее, даже слишком большим, высоким и пустым, но не ему, андроиду, вырванному из невидимых шипящих струй газового распылителя, судить об уюте, верно? Лицо Уильяма исказилось от воспоминаний. Думать об этом не хотелось, но эти файлы памяти, хотя и были стерты прежде бесчисленное множество раз, оказались гораздо сильнее тех импульсов, которые робот подавал своему электронному мозгу, приказывая ему игнорировать старые данные.

Андроиду хотелось только одного — быть по-настоящему вольным, высоко поднимать голову вверх, и слушать, чувствовать, осязать и впитывать в себя ночной ветер, — все ночные ветра, что может подарить ему эта странная, удивительная земля, на которую он выбрался в самый последний момент. Жизнь опьяняла Уильяма.

Ничего лучше не существовало, и быть не могло: земля, ветер и… свобода! Звезды над головой, — смотри хоть каждую ночь, смотри сколько хватит сил и зоркости твоих удивительных глаз, до этого знакомыми с миром людей только по усеченному квадрату мутного окна в высокой тюремной стене.

Когда он сидел там, внутри стеклянной одиночной камеры, где едва хватало места для нескольких шагов, то видел только обрывки мира: светлый и шумный — ото дня, темный и прохладный — от ночи. Исключение составляли те сутки, которые он, как и другие роботы серии David-8 проводили в кабинете Требли.

Сектор FD, блок D… fucking dead. Чертовы мертвецы.

Так люди окрестили андроидов, приговоренных к боли и смерти только потому, что это служило неплохим развлечением для заскучавших охранников. Издевательства над роботами, долгие и медленные, неплохо забавляли пятерых ублюдков, помогая им убить время очередной ночной смены, и пробуждая дремавший в них до этого времени изощренный садизм. Они, эти люди, вообще любили слова и названия. А Уильям очень хорошо помнил их взгляды.

До того, как глаза охранников поглощало безумие, смешанное с алкоголем и наркотиками, они, эти люди, живущие по законам гуманного общества, о котором рассказывали сказки в новостях, смотрели на Уильяма и других роботов со страхом и непониманием. Он, андроид, самим фактом своего существования, оказался тем, кто не вмещался в границы их разума, повернутого на выпивке, сексе, примитивной музыке, не имеющей ничего общего с настоящим искусством и… Уильям резко помотал головой, сжимая ее руками изо всех сил. Только бы не было этих воспоминаний!..

Но они были, стали самой его плотью, — самыми битыми, поврежденными файлами, страшные следы которых не могла убрать ни одна перепроверка данных или установка другой, новой операционной системы.

У людей такие данные памяти назывались «тяжелыми воспоминаниями», а для него они были нестираемыми файлами. Уильям усмехнулся: как это не назови, а суть останется прежней, единой. И для него, пугающего многих людей просто тем, что он существует, — и тем, что он абсолютно похож на них внешне, — и для них, напуганных им чаще всего только потому, что людям сказали бояться и убивать его, и таких, как он, прежде, чем они нанесут вред человеку.

Проверить, насколько такие мнения об андроидах верны или лживы, почти никто, как правило, не стремился. И данный словесный гипноз об опасности андроидов, не действуя на богатых, — они уже пользовались такими роботами и знали, что на практике дело обстоит совершенно иначе, чем то внушали СМИ, и все дело заключается единственно в том, как им, лишенным всяческой самостоятельности, и полностью зависимым от своего хозяина, управляет сам человек. Негативный поток мнений об андроидах был запущен средствами массовой информации, и рассчитан, прежде всего, на людей попроще и победнее.

Зрителей телеканалов и читателей газет пугали массовым производством роботов, которые, став частью человеческого общества, непременно заберут у людей работу. Их пугали совершенством андроидов, которые вытеснят работяг «на обочину жизни». О том, что многие из них уже давно находятся на этой самой обочине без всякой помощи в том со стороны андроидов, простым людям, конечно, никто не сказал. А сами они об этом не подумали потому, что давно забыли как это — использовать мозги по прямому назначению, размышляя о происходящем, а не для того, чтобы забить клетки головного мозга удобно сваренной жидкой кашей, поданной из телевизора, — к большему удобству зрителей, — уже в тарелке и с ложкой.

Людей пугали многократным превосходством андроида над человеком, их пугали... пугали, пугали. И люди, множество простых людей, живущие обычной жизнью, и ничего до того момента не знающие ни о каких человекоподобных роботах, многократно испуганные намеренно распространяемыми страхом и слухами, — и, может быть, отдельно от толпы совсем и не жаждущие страданий для ИИ, — сами того не замечая, становились ярыми противниками того, чтобы андроиды присутствовали в человеческом обществе на общих, прописанных в законах началах, помогая человеку в его повседневной жизни.

Правда, до обещанного вечерними шоу массового засилия андроидов в человеческом обществе было еще очень далеко. И потому люди, подпитанные с одной стороны страхом, а с другой — слухами, не встречая в своей ежедневной жизни роботов, с которыми их призывали бороться, ничего не хотели о них знать.

Да и зачем? Андроиды, — по крайней мере, пока, — несмотря на свою многофункциональность и обещанную СМИ и отдельными умниками «опасность», оставались товаром чрезвычайно дорогим, а потому штучным. Далеко не всякий состоятельный человек мог позволить себе такого робота, его дальнейшее содержание и техническое обслуживание. Даже Ава Полгар, несмотря на свое прекрасное финансовое положение, которое, казалось бы, автоматически должно служить пропуском в тот мир, где на каждом шагу наталкиваешься на андроидов самых различных моделей и модификаций, знала о них очень мало, и, судя по всему, до встречи с Уильямом, даже не задумывалась о том, чтобы купить робота. Хотя легко могла себе это позволить.

1.4

Роберт едва успел пожать руку Уильяму, когда Ава пробежала мимо.

— Роб, мы опаздываем!

Прыгая на одной ноге, она торопливо натягивала высокие красные convers.

Уильям посмотрел на Мора сверху вниз, учтиво улыбнулся и вытянул руку вперед, на этот раз для прощального рукопожатия. Из горла Роберта вылетел какой-то хриплый, неразборчивый звук. Оглянувшись по сторонам, он посмотрел на андроида, и как-то растерянно улыбнулся. Губы Уильяма мягко, почти незаметно растянулись, уводя насмешку в сторону.

Освободив свою ладонь от слишком долгого рукопожатия Мора, — инженер, задумавшись о чем-то, застыл на месте без единого движения, — Уильям повел плечами, поправил безупречную рубашку, и мягко, неслышно подошел к Аве Полгар, присевшей на одно колено, чтобы завязать шнурки. Андроид остановился за ее спиной, терпеливо ожидая, когда она повернется и заметит его. А когда это произошло, Уильям быстрым, едва заметным движением наклонился и поцеловал ее в щеку, задерживая губы на смуглой коже девушки.

Он почувствовал, как Ава вздрогнула. Рука Уильяма, которую он опустил на плечо девушки, поднялась вверх и остановилась на границе, где обнаженная кожа пряталась под коротким рукавом белой футболки с задорным смайлом на груди. Высунув язык, он дразнил каждого, кто смотрел на него.

Ава удивленно взглянула на андроида.

— До встречи, Уильям. Мы приедем вечером.

Андроид кивнул и плавно отступил назад. Взгляд его стал отстраненным, и он ничего не ответил.

— Роб?

Ава позвала Мора, выглядывая из-за Уильяма, который, прекрасно зная, что его фигура не дает девушке увидеть Мора, даже и не подумал сдвинуться с места.

— Да, идеи! — Мор обошел андроида, взял Аву за руку, и они торопливо вышли из дома.

* * *

— Как он, твой андроид?

Вместо девушки Роберту ответил смайл, растянувшийся по ее белой футболке, — лукавый взгляд, прищуренный глаз и высунутый язык. Ава молчала, и, похоже, вовсе не хотела говорить. Роберт, бросив на нее мимолетный взгляд, подумал, что она совсем его не слушает: на все вопросы она отвечала или очень краткими фразами или очень долгим молчанием, а на ее лице растянулась задумчивая улыбка.

Роберт снова посмотрел на девушку, чувствуя, как внутри закипает раздражение и беспокойство.

Ава сидела с закрытыми глазами, закинув босые ноги на приборную доску. Черные волосы, блестящие в солнечных лучах, были перекинуты за спинку пассажирского сидения.

— Хорошо… кажется, ему нравится мороженое, — нехотя отозвалась девушка.

— «Кажется»?

— Он не очень разговорчивый.

«Как и ты сегодня», — подумал Мор. Губы Роберта сжались, взгляд вернулся к серо-черному асфальту, скользящему из-под колес Jaguar.

— Вы не общаетесь?

— Общаемся, но… если он занят своими делами, я его не отвлекаю.

Мор усмехнулся.

— И какие же у него «свои дела»? Как ты его определяешь? Слуга? Робот? Помощник?

Ава поморщилась и нехотя открыла глаза.

— А мне нужно его «определять»?

— Да, черт возьми, нужно!

— Друг! Если «определять», то — друг! Но это полная чушь! Почему его нужно «определять»?

Ава резко выпрямилась и посмотрела на Роберта.

— Да что с тобой?

— «Друг»… надо же…

— Он для меня — такой же, как ты… как мы, — объяснила Ава и непонимающе взглянула на Мора. — Уильям ничем не отличается от нас, и я отказываюсь «определять» его или давать ему приказы!

— Как мы… как я? Мы для тебя одинаковые?

Ава шумно втянула воздух через нос и надула щеки.

— Вы для меня — люди. Тебе понравится, если я стану тебе приказывать?

Роберт покачал головой, отрицая слова Авы.

— Он робот, их делали для этого.

Девушка медленно повернулась к Мору, и удивленно посмотрела на него. Так, словно он сказал, что завтра утром десант инопланетян с ее пижамы высадится в центре города, и с этим уже ничего нельзя сделать.

— Не думала, что ты такой… — Ава замолчала. — Ты же создаешь для людей протезы нового типа, и часто они придают немощному человеку вид причудливого робота…

Разве это не удивительно? Благодаря тебе они снова обретают способность управлять своим телом! А твоя сестра? Кэт? Она же… Уильям пережил много страшного, я чувствую это… я не… не знаю, что именно, но я не разрешаю тебе так о нем говорить. Он не слуга.

Ава обняла себя за плечи и снова замолчала. Роб остановил машину и осторожно обнял ее.

— Прости… это от ревности.

Девушка взглянула на него с насмешкой и недоверием.

— Ревность?…

— Эв…

— Нет, подожди! Ты ревнуешь меня к Уильяму?!

Ава вывернулась из объятий Мора, и, выставив руку между ними, отодвинулась от него.

— Между вами что-то происходит, я чувствую!

— Ты чувствуешь! Он — парень, которого должны были убить! Но он жив. Только потому, что набрался неизвестно какой смелости и попросил спасти его!

— Он жив, потому что ты спасла его.

— Да, я помогла ему. А ты? Ты не сделал бы то же самое?

Мор глубоко вздохнул.

— Не знаю, Эв. Может быть, ты храбрее меня. Я боюсь за тебя, боюсь, что он может причинить тебе зло или боль… как тогда, с рукой.

— Это был случай, Роберт, сколько можно об этом говорить? Да, иногда он ведет себя странно. Много молчит, ходит по дому, кажется, бесконечно перебирает и разглядывает одни и те же вещи, но он не злой, и между мной и Уильямом ничего нет, и не может быть. Он для меня — только друг, я просто хочу ему помочь. Если бы ты видел, как его осматривали! Как это унизительно! Будто он вещь, будто он не живой! И если бы ты понаблюдал за ним, то увидел бы, каким страшным иногда становится его взгляд… как будто что-то хочет прорваться на поверхность, а он из последних сил это сдерживает… мне кажется, ему очень больно, но он совсем не говорит об этом…

Темно-карие глаза Авы снова стали ясными, и, заглянув в смущенное лицо Роберта, она добавила уже спокойнее:

1.5

Ава постучала в дверь, и, не расслышав ответа, вошла в комнату Уильяма.

И застыла на месте. Оказалось, что Уильям все переделал. И одна огромная зала с лоджией стала двумя смежными комнатами, между которыми не было дверей, — только дверные проемы, выполненные в виде арок.

Первая комната, которую Ава про себя обозначила как «гостиная», вполне могла быть и библиотекой, и кабинетом. Или всем сразу.

Справа от двери, через которую она только что вошла, был белый бархатный диван, — классической модели, с высокой спинкой и глубокими сиденьями. Перед ним — журнальный столик со стопкой книг, а на стене, перед столиком, — то, что поразило Аву с первого взгляда и — больше всего: огромный металлический круг, разбитые лучи которого были разделены между собой небольшим расстоянием.

Каждый луч был выполнен в форме неровного прямоугольника, и представлял собой восхитительный, — по форме, цвету и глубине перехода из темно-зеленого в бирюзовый, — градиент. Ава замерла на месте, долго рассматривая невероятную, — и, вместе с тем, очень простую в исполнении, — композицию. В молчаливом разглядывании девушка провела несколько минут, прежде чем поняла, что это — не просто украшение интерьера.

Это зеркало.

Ава подошла ближе, вытягивая руку вперед, и все с тем же тихим восхищением, нежно, — словно оно могло разбиться, — коснулась зеркала.

Холодное и гладкое, вблизи оно показалось ей еще более красивым. Теперь она могла подробно рассмотреть все детали перехода от одного цвета к другому, и увиденное очень ей нравилось. Восхитительный эффект зеркальной композиции во многом зависел от обоев, — бежевые, с легким, мерцающим блеском, — они не перебивали, а лишь оттеняли и подчеркивали красоту яркого круга. Если это только было возможно — усилить подобную красоту. Придя в себя, Ава посмотрела по сторонам. Справа от зеркала были сделаны настенные полки. Не слишком большие, из красного дерева, простые и без каких-либо деталей, они были заставлены книгами. Девушка повернулась, — к высоким, от пола до потолка — окнам, и раздвижным дверям, ведущим на лоджию. Их Уильям не тронул, оставив в прежнем виде. Переступив с ноги на ногу, Ава опустила взгляд, все больше убеждаясь в том, что у андроида отличный вкус — ковер под ее босыми ногами был абсолютно белым.

И тут она увидела столик. Тот самый, который, как ей казалось, она уже хорошо рассмотрела. Но, как и в случае с зеркалом, это был обман первого взгляда.

Невысокий, он был выполнен в форме неровного круга. Под блестящей и прозрачной эпоксидной смолой, которая придавала рисунку и цветовой гамме, нанесенным на столешницу, эффект бесконечной глубины, было три основных цвета. Переплетаясь, они создавали не менее завораживающий эффект, чем градиентное зеркало. Ава смотрела на узор не в силах отвести взгляда, — так пристально и внимательно, словно ей выпало редкое счастье наблюдать за великолепными переливами самого Средиземного моря, — с запечатленным в ее сердцевине золотом. В пересечении светлого дерева и золотого узора, бегущего тонкой нитью по краям ослепительно-яркой бирюзы, был самый глубокий и потрясающе красивый синий цвет, который Ава когда-либо видела. Он уходил на бесконечную, как казалось человеческому глазу, глубину, и мерцал то водной гладью, то прирученной, но, все же, дикой синевой неба.

Молчаливая от окружающей красоты, девушка остановилась перед столиком, рассматривая его с высоты своего роста. Она снова вытянула руку вперед, желая прикоснуться к нему, когда где-то над ней раздалось тихое:

— Осторожно!

Рука дрогнула в воздухе, рядом с Авой беззвучно пролетело какое-то движение, и голос стал гораздо ближе, — воздух теплой волной коснулся ее шеи.

— Это ядовитый тис. Он может убить любое живое существо, от животного до человека.

Ава оглянулась на Уильяма и нахмурилась, не веря его словам. Отступив на шаг, она едва не наступила ему на ногу, оказываясь зажатой между андроидом и журнальным столом.

— Тис содержит алкалоид таксин. Даже в малых дозах он может быть смертелен для живого существа.

Уильям улыбнулся, и увлеченно, будто он рассказывал Аве о своей сокровенной мечте, продолжил:

— Таксин парализует сердце человека и вызывает конвульсии. Но прежде, — андроид наклонился к девушке, почти касаясь губами ее уха, — останавливает дыхание.

Он мягко подул на шею Авы, наслаждаясь тем, как от его дыхания девушка вздрагивает, а по ее ровной, смуглой коже бегут мурашки. Шумно сглотнув, Ава попыталась пройти мимо Уильяма, но его было не так просто сдвинуть с места.

«Как тогда, в торговом центре», — с готовностью напомнил ее внутренний голос.

Сохраняя на лице прежнюю полуулыбку, андроид посмотрел на девушку, и отошел назад, галантным жестом показывая ей выход.

— Не делай так больше.

Не получив никакого ответа кроме тихого мурлыкающего насвистывания, Ава уточнила:

— Мебель из ядовитого дерева? Ты серьезно?

— Абсолютно! Зато у тиса съедобные ягоды!

Видя, что ему все еще не верят, Уильям выставил перед собой раскрытые ладони с тонкими, изящными пальцами.

— Их даже едят птицы! Потом они разносят семена…

— Уильям…

— …Существует много легенд о том, как ведьмы готовили яд из коры тиса…

— Уи… — начала Ава, закатывая глаза.

— …И опаивали ими тех мужчин, которых встречали на своем пути, а…

— Уильям!

Ава топнула ногой и посмотрела на андроида, взглядом спрашивая, какая из этих ведьм укусила его сегодня утром?

Словесный поток иссяк, и, судя по выражению лица робота, дальше он планировал гипнотизировать Аву своим пристальным взглядом.

— Что с тобой? Ладно, не важно, я зайду позже.

— Нет, Ава Полгар, подожди!

Девушка оглянулась.

— А как же вторая комната? Ты ее не видела.

— Уильям, хватит, я не хочу…

— Но я же видел твою спальню!

Заметив, как сузились глаза Авы, — в этот миг они снова напомнили ему глаза кошки, только теперь эта кошка не была расслабленной и спокойной, теперь она готовилась к нападению, — андроид поспешно добавил:

1.6

Его глаза разгорелись невероятно ярким светом, а корпус в области солнечного сплетения нагрелся так быстро, с такой бешеной и внезапной скоростью, что Уильям больше не мог оставаться в машине. Ему нужен свежий воздух. К тому же, лучше сменить точку наблюдения: подобраться ближе к офису компании Ambassador Robots, узнать их в толпе выходящих с работы охранников.

Их пять.

Всего пять.

Андроид покачал головой, — не так много. Но и не мало. При мысли о тех, кто издевался над ним долгие месяцы почти каждый день, внутри грудной клетки снова зашипела искра.

Надо выбираться отсюда. В безопасном пространстве Aston Martin он рискует упустить из виду этих зверей. Уильям прижал руку к груди. К той точке, где все еще, — если опираться на глубинные процессы, происходящие в его микросхемах, — коротко вспыхивали, и тут же гасли, короткие световые сигналы. Разобраться с причиной этих вспышек сейчас не было никакой возможности, и потому андроид, быстро поправив волосы, одернул полы блестящего пиджака, и резко открыл дверь автомобиля.

Прохладный ночной воздух принес облегчение. Дыхание Уильяма быстро стабилизировалось, укладываясь в заданные программным обеспечением параметры. В мире людей этот интервал, как правило, составляет от шестидесяти до девяноста ударов в минуту. Но это — в мире людей. Его же кровь циркулирует гораздо быстрее. Но даже с учетом данных различий никогда прежде, до этого момента, он не сталкивался с подобными реакциями своего тела на какие-либо раздражители. Уильям мысленно внес в список предстоящих для обдумывания и решения задач реакцию, только что обнаруженную им, и снова переключил все свое внимание на вход в здание, где располагался главный пост охраны компании по производству и продаже андроидов.

Подвалы именно этого здания долгие месяцы были его личной тюрьмой.

«Хотя, — со злостью подумал Уильям, — многие ли могут похвастаться тем, что специально для них выстроили дополнительные подвальные блоки со звуконепроницаемой обшивкой, усиленной степенью защиты и стеклянными камерами, похожими на тесные кубы?».

Лицо андроида исказилось усмешкой. Его глаза, уже давно привыкшие к окружающей темноте, и автоматически перешедшие в режим ночного видения, с максимально ограниченной светоподачей от внешних источников, — если только не считать этими источниками несколько старых ламп, горевших вдалеке едким желтым светом, чей треск разносился по прилегающей к зданию территории, — различали все до последних деталей.

Похоже, на содержании столь важного объекта экономили. Если это так, то подобная экономия даст андроиду дополнительную фору. Нужно только узнать обо всем подробнее, и понять, как лучше всего использовать информацию.

Посты охраны находились в отдельном здании, отстающим от основного, фешенебельного офиса компании на несколько сотен метров. Спрятавшись на стоянке, среди припаркованных машин, Уильям видел, как в замаскированном с внешней стороны окне мелькают темные силуэты мужчин, одетых в одинаково-безликую форму. И если бы кто-нибудь заинтересовался назначением этой внезрачной с виду постройки, связанной с главным, офисным, зданием множеством тайных подвальных переходов и обладающей обширным количеством стеклянных камер для андроидов, он вряд ли бы смог хоть что-то узнать. Руководство компании AR очень трепетно следило за конфиденциальностью своей деятельности, а к охранникам предъявлялись особенно высокие требования. Впрочем, они касались, почти на всю сотню процентов, только физической силы набираемых на работу мужчин. Сила, выносливость и готовность к жестокости. Уильям дернул плечом, чувствуя, как тонкая ткань черной рубашки цепляется за края глубоких рубцов на его спине. Темно-красный пиджак с завышенными плечами, сшитый из плотной парчи, заблестел светло-алыми искрами.

Готовность к жестокости.

Во время ночных «допросов», проходивших в форме различных издевательств над роботами, — их арсенал со временем значительно увеличился, переходя от грубых, тупых избиений к изощренным пыткам, — эта готовность становилась непреодолимой страстью охранников.

Жуткой жаждой.

Бить и убивать.

И страсть эта сдерживалась только тем, что для чего-то, отданного приказом «сверху», эти «гребаные андроиды» были еще нужны.

Поэтому их не убивали сразу. Но если они все же умирали от избиений, этой случайности давали одну и ту же, указанную в шаблонах и красиво закрученную в водовороте канцелярских слов, причину. Набранные на официальном бланке слова, — необходимые для внутренней отчетности компании, — не имели ничего общего с настоящим человеческим языком, они были сродни вывернутым словам нацистов, принятых ими в своем кругу для обозначения расправы над людьми во время войны. Они не говорили «убить евреев», — до и после Ванзейской конференции они рассказывали друг другу о необходимости «окончательного решения еврейского вопроса». Эта официальная словесная вуаль, педантично организованная в реальности, на деле означала просто то, что если они видят в вас «врага», то из вас и от вас они возьмут все, что только возможно: от денег до зубов и волос. Золотые коронки переплавятся в форму слитков, а женские волосы отлично подойдут для мягких тапочек, изготовленных специально для экипажей подводных лодок, на которых наверняка, — совершая утренний или вечерний моцион, — можно воспользоваться мылом, сделанным из вашего тела. Андроидов мучили долго, с оттяжкой и выдумкой. Так не сразу слюна, смешанная с кровью, падает на мокрый от прежней, — твоей собственной и чужой крови, — пол.

Нет.

Сначала слюна вытекает из твоего открытого рта, потом смешивается по каким-то одной ей ведомым траекториям с кровью, тоже бегущей вниз, и лишь потом мучительно и медленно вытягивается в мутные, соленые или прозрачные капли молочного цвета. Они падают на пол так же беззвучно, что и человеческая, красная, кровь. Капают с кончика носа, льются белыми потоками из ушей или разбитой головы. Голова невыносимо, яростно кружится. Несмотря на гораздо большую, чем у людей выносливость, ты больше не можешь удерживать равновесие, и падаешь.

1.7

Андроид разговаривал по телефону, когда они подошли к нужному кабинету полицейского участка. Статный и, как показалось Аве, еще более высокий, чем прежде, он посмотрел на них через плечо, как только они вошли, и, не дослушав голос, шипевший из мобильного телефона, отключился.

Между участниками скорого полицейского допроса возникла неловкая пауза. Уильям кивнул Аве, Роберту и Кэтрин. Но взгляд его не был обращен ни к кому из них, — устремленный в пространство, он не фокусировался на лицах знакомых ему людей. Мягкая усмешка, такая обычная для Уильяма, тоже где-то спряталась, даже намеком или лукавой толикой излома не показываясь на его лице или в углах губ.

Андроид, у которого для мира людей во внутреннем кармане плотного, темно-бирюзового пиджака, лежало удостоверение личности на имя Уильяма Блейка, был серьезен и собран. Ава Полгар бросила на него быстрый взгляд, и отвела глаза в сторону. На смуглых щеках девушки проступили красные пятна. Все время, пока они ехали к зданию участка, Ава снова и снова представляла себе эту сцену — она подойдет к Уильяму и скажет: «Вот мы и встретились через пять дней». Или: «Вот и прошли пять дней», или… что?

Ничего.

В реальности из этого ничего не вышло. Она даже не смогла подойти к Уильяму, — только молча кивнула в ответ, а на губах так и зависло слово «здравствуй». Удивительно, это под его влиянием она перешла на официальный стиль общения? Ава снова украдкой взглянула на андроида, по каким-то одной ей видимым знакам убеждаясь в том, что говорить ему «привет!» как-то… неловко. И пока она робела перед собственным роботом, Кэт пробежала мимо нее и Роберта с легким, автоматическим звуком, и точно так же, как и в первую встречу, крепко обняла Уильяма за талию.

Андроид слегка отклонился в сторону, что придало ему еще большее сходство с человеком, и посмотрел сверху вниз на Кэтрин Мор, крепче сжавшую руки вокруг него. Первая секунда объятий прошла в молчании, а затем девочка, подняв голову, радостно посмотрела на Уильяма:

— Привет, Билли! Как дела? Ты скучал по мне? Посмотри на мой наряд! Тебе нравится?

Кэтрин закружилась перед андроидом в мягком звуковом аккомпанементе первоклассного автоматического протеза, воссоздающего правую половину ее тела, и радостно засмеялась.

— Ну как?

Расправив пышные складки неоново-оранжевой короткой юбки, верхний слой которой был сшит из пористой, словно пружинистой ткани, Кэт улыбнулась, и сильнее выгнула спину. Ее маленькая, едва заметная грудь стала выше, а край короткого белого топа, надетого под сетку-кофточку, сшитую из той же ткани, что и юбка, еще короче. Перед взглядом Уильяма мелькнул плоский обнаженный живот, составленный, словно причудливая мозаика, из двух половинок — привычной человеческой кожи слева и темно-серой — справа.

Андроид заметил, как в точке пупка засверкали стразы, и отвел взгляд в сторону. Но Роберт Мор расценил его реакцию по-своему, и громко крикнул младшей сестре:

— Кэт, отойди от него!

Голос Мора громким эхо пронесся по полупустому коридору участка, отскакивая от стен. Уильям сделал шаг назад, отходя от Кэтрин, которая все так же стояла перед ним, глядя на него пристальным взглядом светло-карих глаз.

— Будет лучше, если вы вернетесь к своему брату, Кэтрин Мор.

— «Вы»? — возмущенно выдохнула Кэт.

Она закашлялась, прикрывая ладонью рот. Уильям заметил, как увеличился уровень жидкости в глазах девочки. Но в данной ситуации это не было фактором критического спектра: слезная жидкость лишь немного превысила свой привычный уровень в глазах Кэтрин.

Едва показавшись у края нижнего века, жидкость вскоре исчезла. Продолжая удивленно смотреть на Уильяма, Кэт нехотя отвела взгляд от его лица, и повернулась к брату. Но только для того, чтобы показать ему язык. Теперь и до Роберта дошла очередь: он покраснел. Стиснув зубы, Мор что-то пробормотал себе под нос, и сделал резкий выпад вперед, когда Ава схватила его за руку изо всех сил, и горячо прошептала:

— Ты обещал!

Роберт полоснул по лицу девушки злым взглядом, и успел отбросить ее руку в сторону, когда надо всеми присутствующими густым куполом опустился голос Келса.

— Я вижу, вы все здесь!

Словно по команде, Ава и Роберт оглянулись на невысокого, худого адвоката в черном, классическом костюме с галстуком. Подойдя ближе, он жестом пригласил Уильяма и Кэт присоединиться к ним. Оглядев всех присутствующих по кругу, Келс сверкнул ярко-голубыми глазами, спрятанными за линзами очков в тонкой оправе, и улыбнулся в предвкушении.

Адвоката Авы Полгар можно было представлять очень долго, перечисляя его заслуги и длинный список выигранных судебных дел. Но для того, чтобы понять, что Келс был одним из лучших в своем деле, достаточно было посмотреть на него в эту минуту. Именно такой, — острый и проницательный взгляд, раз вцепившись в обвиняемого в ходе судебных заседаний, не отступал от бедняги до тех пор, пока, — выражаясь, конечно, образно, — от него не оставалось ничего, кроме мокрого места.

Келс это обожал. Обожал в классическом костюме входить в зал суда, раскладывать на своем рабочем столе все необходимые ему для ведения заседания вещи, представая в глазах зрителей, обвиняемого, своего подзащитного и судей кем-то вроде клерка средней руки или быстрого доставщика пиццы, и, взяв слово, спокойно и обстоятельно, с должной долей черно-белого юмора, разносить в труху всю лживую защиту своего соперника-юриста.

Душа Келса пела и ликовала, когда, выиграв очередное дело, он оглядывал пристальным взглядом присутствующих в зале суда. Слава, большие гонорары, колонки газет, пишущие о нем, и даже юные поклонницы, — студентки юрфака, — были для него только звоном золотых монет. Но главным всегда оставалось одно: непреложное знание, что он служит правому делу на своем истинном месте, спасая от ложных обвинений тех, кого хотели стереть из жизни. Не то, чтобы, — положа руку на сердце, и принеся истинную клятву, как в суде, — ему не нравились привилегии славы. Наоборот, своих верных поклонниц он знал по именам, и очень любил давать журналистам полушутливые и полусерьезные интервью. Но все это было розыгрышем, легким музыкальным наигрышем перед действительно главным, — минутой, когда он, отдавая все свои силы и весь свой ум, становился за пульт дирижера, и начинал свою великую игру, стоя в поле зрения самого бога. Бог был не против: он знал, что ему служит великое, пусть и насмешливое, не лишенное грехов и тяги к благам земли, сердце.

1.8

Ава открыла входную дверь и остановилась, не решаясь переступить порог своего дома. Все те же сенсорные датчики, среагировав на ее присутствие, загорелись мягким, приглушенным светом.

Ни звука.

Собаки, оставшиеся в доме после полицейского нашествия, теперь жили у ее друзей. Кошку забрала Кэт. Первое время Ава думала оставить животных у себя: места в доме было полно, и этот маленький зверинец, устраивая между собой то мелкие, шутливые, то более серьезные потасовки, вносил веселое разнообразие в ее жизнь, которая с какого-то периода времени, — сама Ава не успела его отследить, — казалась ей до одичания однообразной. Ее одолевало какое-то вязкое уныние. Она могла часами сидеть на диване, в полной тишине, и ни о чем не думать всерьез. Какой-то сумбур, свернутый из абсурдных, рваных мыслей и воспоминаний постоянно крутился в ее голове.

«Мыслительная жвачка» — должно быть, так это обозначил бы ее психолог, на сессии к которому она давно перестала ходить. Бросила их в одночасье, без предупреждения, однажды утром просто решив, что ей больше не нужно чье-либо сопровождение. «Пусть все идет, как идет» — подумала Ава.

Ее прежняя дерзость, которую она в себе очень любила, поступила с ней точно так же, как она — со своим психологом. Дерзость молча испарилась, даже не помахав на прощание, а взамен оставила только это состояние безвременья и тяжести. Должно быть, именно о таком настроении ума и тела русский поэт, живший столетия назад, писал:

Подобный английскому сплину,

Короче: русская хандра.

Ава хмыкнула. Она не была ни англичанкой, ни тем более русской. Но вот уехать… уехать очень хотелось. Вздохнув, девушка опустила голову вниз. В дом, который теперь и ей казался пустым полигоном, пригодным, разве что для игры в эхо, все-таки пришлось зайти.

И быстро пробежать через большой холл. Затем — вверх по лестнице, и — во вторую дверь справа.

Зайти и закрыть.

Зайти и закрыть.

Но на пороге комнаты с ней произошло то же, что и в холле: толкнув дверь, она остановилась, рассматривая все то, что было внутри ее спальни. Мрачный взгляд медленно переходил от одной вещи к другой. Ава помнила про таблетки, найденные Уильямом, и то, как понимание того, что он рылся в ее личных вещах, сильно разозлило ее тогда. Но сейчас ничто не говорило о том, что андроид когда-то здесь был. Все на своих обычных местах. Ни беспорядка, ни звука, ни пылинки. Идеальная чистота и тишина. Ида, ее домработница, хорошо выполнила свою работу.

Сделав глубокий вдох, Ава зашла в комнату. Все было идеально прибрано и… отвратительно стерильно. Как старательно затертая кровь после совершенного убийства. Звучало, конечно, абсурдно, но и эта мысль была продолжением того уныния, в котором Ава находилась все последнее время. Именно поэтому у нее все чаще возникало желание уехать отсюда подальше. В этом доме ей стало нечего делать. В день их знакомства, — Ава это хорошо запомнила, — Уильям, оказавшись здесь, сказал, что этот дом «не отличается уютом». Тогда она была готова с ним поспорить. Сейчас Ава была с ним согласна. А впрочем, уже все равно. Какая разница — уютный дом или нет? Главное — успешно пройти назначенную на сегодня проверку, а потом… Стук звонкой дробью пробежал по раскрытой настежь двери. Ава подняла на Уильяма усталый, безразличный взгляд.

— Все хорошо, Ава Полгар?

Девушка машинально кивнула и тут же отрицательно покачала головой. Заглянув в ее лицо, робот заметил, что во внутреннем уголке раскосых глаз блестят слезы.

— Я могу помочь? — спросил Уильям, по-прежнему стоя на пороге комнаты.

— Нет. Я хочу побыть одна, Уильям. Уходи.

— Мне не кажется это верным выбором, Ава Полгар.

— Мне плевать, что тебе кажется.

Поднявшись с кровати, девушка подошла к двери, и закрыла ее перед Уильямом. За тишиной последовало несколько тихих, удаляющихся шагов, и вот, Ава снова одна. Одним резким движением девушка смахнула с лица пару мелких, горячих капель и посмотрела на нижний ящик комода.

Ава и Уильям должны были ждать. Полицейские могли прийти с проверкой в любую минуту, в течение всего дня. Точного времени не знал никто, даже Келс, с которым сегодня утром они обсудили все возможные, — и все невозможные, какие только смогли придумать, — варианты проведения проверки.

Как вести себя Аве?

Какие вопросы будут ей задавать?

Каким будет поведение Уильяма?

Как будут его проверять?

На эти и многие другие вопросы они вместе искали ответы. Дошло даже до совместного обсуждения внешнего вида Уильяма. Его появление перед проверяющими в костюме было бы, как минимум, необычным, поэтому они остановились на темно-синих брюках и простой белой футболке. Потом Ава, отвечая на вопрос Келса, позволит ли она осмотреть андроида, сказала, что этого не будет.

— Нет. Ни под каким предлогом, — резко объявила девушка, скрещивая руки на груди.

— Но если возникнет необходимость? Ава, пойми…

Келс развел руками.

— Не возникнет, — с ударением произнесла она, глядя на Уильяма в упор.

По ответному взгляду андроида она знала, что он понял ее. После разговора о проверке Ава попросила адвоката подготовить информацию по всем судебным делам, где значится ее имя: статус каждого дела, варианты развития событий, возможные судебные решения по каждому из них, и прочее, прочее, прочее.

Адвокат, записав поручение в ежедневник, удивленно посмотрел на девушку.

— Что ты задумала?

— Ничего. Просто хочу поскорее со всем этим разобраться.

Она кивнула адвокату, напомнила о том, что ждет его звонка тогда, когда он подготовит всю необходимую информацию, и вышла из кабинета.

1.9

Ава открыла дверь, осмотрелась по сторонам, и, не заметив Уильяма, — а никого другого в доме сейчас и не было, — облегченно вздохнула. После всех событий этих дней она чувствовала себя плохо: голова сильно кружилась, в горле стоял ком. Но откладывать дальше нельзя, нужно идти. Конечно, Ава могла бы продолжать прятаться, но тогда это грозит теми последствиями, которых она, промучившись до утра без сна, решила избежать любой ценой. Оттянув в сторону высокий, плотный ворот белой блузки, девушка сделала нервный вдох.

«Соберись…или ты хочешь лишиться всего, что досталось тебе таким трудом?» — придирчиво спросила она сама себя, и шагнула вперед, к верхней ступеньке широкой лестницы. Одернув пиджак, Ава провела ладонью по черной юбке, и натянуто улыбнулась, выискивая в своей памяти хотя бы что-то, что отвлекло бы ее от беспокойных мыслей и помогло успокоиться.

Ничего.

Пустота.

«Ладно, пошли!» — шепнула Ава, не слишком уверенно выходя вперед, и напоминая себе, что, в конце концов, не нужно так сильно пренебрегать классическим стилем, а стоит, хотя бы изредка, вспоминать, что это такое — туфли на каблуках. Стараясь ступать как можно тише и легче, — хотя она и сама не до конца понимала, зачем ей это нужно, — Ава так сильно сосредоточилась на своей походке и на мыслях о том, что ей нужно поторопиться, что легкий звук, с которым Уильям прочистил горло, прежде чем начать говорить каким-то странно-торжественным тоном, не на шутку испугал ее.

— Ава Полгар… — начал он, и замолчал, то ли ожидая внимания той, чье имя он только что назвал, то ли раздумывая над тем, что сказать дальше.

К этому моменту Ава уже добралась до середины лестницы.

«Бесит!» — подумала она о костюме, снова оттягивая ворот блузки в сторону.

— Уильям!..

Ава ответила неожиданно громко, и постаралась улыбнуться спокойной, приветливой улыбкой, а не той, что глядела на нее из зеркала пять минут назад: улыбка кота, которого только что ударило током, а сверху прибило бетонной плитой. Всем, кто смотрит на него становится ясно — коту очень плохо, но, вопреки обстоятельствам, он улыбается, стараясь сохранить свое реноме. Или думает, что улыбается. В любом случае, выражение, с каким Ава смотрела на себя в зеркало, было смешением боли, сожаления и абсолютного нежелания высовывать нос на улицу. А дальше произошло то, что произошло… но прежде, чем это случилось, Ава успела заметить улыбку на лице андроида. «Вот, он же может быть спокойным!..» — успела подумать она, и почувствовала, как правая нога, подогнувшись, тянет ее вниз, на ступеньки, которых оставалось перед ней всего-то три или четыре.

— Черт возьми! — прокричала Ава, выплескивая в этом крике все скопившееся напряжение.

Она уже приготовилась упасть, но вдруг поняла, что не падает. Все как раз наоборот, — каким-то образом она зависла над полом. Впрочем, в следующую секунду выяснилось, что этот странный образ — руки андроида. Уильям успел ее подхватить.

— Спасибо, — скомканно произнесла Ава, выравнивая равновесие.

«Вестибулярка у тебя, подруга, ни к черту!» — обратилась она к самой себе, и снова поправила костюм, в котором чувствовала себя очень глупо.

— Пожалуйста, Ава… Полгар, — с мягкой улыбкой и небольшой остановкой после имени произнес андроид, рассматривая румянец на смуглых щеках девушки. — Ты не сильно ушиблась?

— Совсем нет, ты…

— А я… — одновременно с ней начал фразу Уильям, и смолк, посмотрев за спину девушки.

Проследив за его взглядом, и мысленно отметив про себя, что его глаза в это солнечное утро были какого-то невероятного аквамаринового цвета, Ава увидела темно-красные розы.

— Розы?.. — тихо спросила девушка, чуть-чуть улыбнувшись, и, заметив, как внимательно наблюдает за ней андроид, добавила уже громче. — Ты хорошо придумал, Уильям, я уверена, Сильвии они понравятся.

— Си… Сильвии? — запнувшись, переспросил Уильям, сводя брови на переносице.

— Ну конечно! А ты… как ты? Хорошо? — Ава говорила почти без остановки, забрасывая андроида вопросами.

— Все в полном порядке, Ава Полгар, но я хотел бы узнать другое. Нравятся ли тебе эти цветы?

Расстегнув пуговицы, Ава одернула край пиджака.

— Душно… — начала она, и растерла ладони. — А цветы… цветы красивые, Уильям, но тяжелые.

— Тя-же-лые? — повторил андроид по слогам. — А бывают легкие?

Ава рассмеялась коротким смешком, а Уильям приготовился задать новый вопрос, но в этот момент услышал перезвон дверного звонка. Вздрогнув, Ава взглянула на дверь, и быстрым шагом подошла к ней.

— Сильвия! — громко сказала девушка, пропуская раннюю гостью в дом. — Рада тебя видеть!

— Неужели? — с сомнением протянула блондинка, перешагивая порог дома и пренебрежительно оглядывая Аву. — Я к Уильяму. Где он?.. Уильям! — Сильвия посмотрела на него. — Может, объяснишь, что происходит, и почему ты снова живешь здесь?

Блондинка огляделась по сторонам все с тем же выражением крайней брезгливости, что и в первый раз, когда оказалась в доме Авы, и, вернув холодный взгляд к лицу своего молодого человека, поморщилась.

— Сильвия, посмотри, какие цветы приготовил для тебя Уильям. Красивые, правда? — спросила Ава.

Андроид посмотрел на нее так, словно ту Аву Полгар, которую он знал уже почти год, подменили на дурную копию. «Нет, — подумал он, недоверчиво качая головой. — Ты не можешь спрашивать такое». Хмыкнув и даже не посмотрев на цветы, Сильвия подошла к андроиду, и прошептала немного мягче:

— Доброе утро.

— Доброе утро, Сильвия, — монотонно ответил Уильям, отодвигаясь от своей девушки, и глядя на Аву Полгар, которая в этот момент защелкнула замок на маленькой сумочке, сжимая ключи в руке.

— Я ухожу. Хорошего дня.

— Но… — начал Уильям, и остановил себя, возвращаясь взглядом к Сильвии.

— Ну, так что? Почему ты здесь? Блондинка требовательно посмотрела на андроида.

— У нас показ, нам тоже нужно идти, — растягивая губы в стороны, в неудачной попытке улыбнуться, напомнил Уильям.

1.10

Ава медленно открыла глаза и с трудом повернула голову из стороны в сторону. Темные шторы были заботливо кем-то задернуты, и яркое солнце пробивалось в ее спальню только узким, жарким лучом. Глаза девушки снова закрылись.

«Просто невероятно… как может болеть голова…» — осторожно подумала она, будто мысли стали неподъемными, и потому с ними следовало обращаться с особой осторожностью. Какое-то время Ава молча лежала на кровати с закрытыми глазами. Рука медленно коснулась горла, плотного, высокого воротника. «Опять эта блузка…» — поморщившись, решила девушка, отворачиваясь от окна, и надеясь еще поспать. Но голова, ставшая центром притяжения, была слишком тяжелой, и слишком сильно кружилась, чтобы она смогла уснуть; комната — слишком жаркой и светлой, а ее длинные волосы, разбросанные черной волной по подушке — такими душными, что, казалось, вокруг Авы не осталось ни единого глотка воздуха.

Покачиваясь, девушка очень медленно села на кровати, и начала осматривать привычную обстановку. Память прошило первой смутной вспышкой, — сбегая по лестнице вниз, она подумала, что ее бесит блузка. Смуглая рука Авы снова коснулась горла, девушка посмотрела на себя, и с удивлением узнала, что на ней совсем другая одежда.

Черно-оранжевое платье.

Мини.

С фигурными разрезами по бокам.

«О, черт…откуда?» — для поиска ответа на этот вопрос пришлось напрячь память посильнее. Ничего. Был классический костюм, — стало платье. Ответ о смене одежды наверняка лежит где-то в этой плоскости. Ава медленно, — как моряк, застигнутый штормом на палубе, — сползла с кровати, и аккуратно выровняла равновесие.

«Стоять… так. А теперь холодный душ», — набросала она себе заданий, но обойти кровать у нее получилось гораздо медленнее, чем ей хотелось бы. «Я встретилась с Келсом… от него поехала на завод… по пути заехала в магазин, чтобы купить себе что-то из одежды, и снять, наконец-то, этот ужасный костюм… я купила платье? Это платье?».

Ава остановилась на пороге ванной, и посмотрела на себя в зеркало.

Мелкая.

Бледная.

Лохматая.

«Отстой… от… стой! Откуда это, этот ритм, знакомый, как… как там? Ну же! Песня, огни и смех… «У меня есть хамелеон»... «Не трогай меня!»… А это что?...Это я сказала?».

Мелкая босая девчонка, белая, как осыпавшийся мел, с распущенными черными волосами, продолжала пялиться на Аву из зеркала. «Вспоминай!» — потребовала она от себя, закрывая ладонью глаза. — «Ну! Что молчишь? Что было вчера вечером?... Риз? Значит, я встретилась с Риз? «Но ты тоже послушай Марли, Эв, расслабься». Так. Это Келс. Хоть что-то… а хамелеон?». Ава подошла к зеркалу, открыла датчик с холодной водой, и, плеснув ею в лицо, посмотрела на себя, упираясь руками в мраморный край раковины.

— У кого хамелеон? — спросила Ава вслух.

Рассмотрев себя в зеркале хмурым, сомнительным взглядом, она вздохнула, завела руки за спину, чтобы расстегнуть платье, и застыла на месте. Резко развернувшись, Ава хотела побежать, но тело напомнило ей, что сейчас с этим дела у них обстоят не очень, и ее максимум в настоящую минуту — неровный, немного ускоренный босой «шлеп!» — из ванной в комнату, а затем — в коридор, и, если повернуть направо, дойти до центральной двери в конце длинного коридора, — она с матовым, белым стеклом, и с желто-красно-зелеными стеклянными окошками по центру, — то…

В обычных обстоятельствах Ава Полгар отнюдь не пылала страстью к рептилиям и ящерицам, но обстоятельства не были обычными, правда? Значит, что бы там ни было с этим хамелеоном, она это выяснит… сейчас это была единственная, более-менее прочная подсказка ко вчерашнему вечеру, который расплылся в ее памяти разноцветными пятнами, шумом и тишиной, музыкой и пением, воздухом с моря, чьим-то ароматом духов, и… бог знает, чем еще.

Ава остановилась у двери в комнату Уильяма, и подняла руку, чтобы постучать.

— Глупости! — шепнула она сама себе, рассматривая разноцветные квадраты из толстого, прохладного стекла, и бесшумно нажала на витое золотое крыло дверной ручки.

Комнаты Уильяма встретили ее полной темнотой.

Black out.

Не такой ли темноты, по слухам, требовал однажды перед презентацией Стив Джобс? «...Если все закончится пожаром и давкой у темных выходов, выжившим будет, о чем рассказать. Остальные тоже будут в восторге… правда, недолго… Ладно, Эв, соберись. Помнишь? Хамелеон… я не знаю, почему ты решила, что он здесь, но…». Тихо закрыв за собой дверь, Ава прислонилась к ней спиной, в ожидании, когда глаза привыкнут к плотной темноте. «Надо же… ни одного огонька… и солнца за окном как будто нет». Прошло около двух минут. Часто поморгав, и по-прежнему стараясь двигаться как можно тише, — «зачем это нужно?...я же не в боевике каком-нибудь!», — Ава, ступая на носок, начала не спеша обходить первую комнату. Она сделала глубокий вдох, и остановилась, снова завороженная, — как и первый раз, — мерцанием бирюзово-зеленого зеркального круга, который расходился градиентом по белой стене. Постояв немного перед зеркалом, и шумно сглотнув, Ава двинулась дальше, с облегчением чувствуя, что, пусть очень медленно, но ей становится лучше. «Кто бы знал, что поиски хамелеона могут дать такой эффект», — осторожно улыбнувшись, подумала про себя девушка, и остановилась, вслушиваясь в какой-то неясный звук. «Ну-ка… что это?... пропало. Нет… снова».

Звук, похожий на тихий разговор, то стихал, то возникал вновь. Ласковый, негромкий, нежный. Может, Уильям оставляет на ночь музыку? Это музыка для сна? Он вообще спит?... «Мы знакомы столько времени, живем в одном доме, а я даже не знаю, нуждается ли он во сне!» — с удивлением подумала Ава, осматриваясь по сторонам в поисках источника звука.

И он нашелся.

Девушка плавно шагнула вперед, и в спальне андроида, при ее приближении, прямо напротив кровати, — у стены, оклеенной черными обоями, загорелся светом огромный террариум. Вскрикнув от неожиданности, Ава зажала рот ладонью и приблизилась к громадному вертикальному ящику, с удивлением заглядывая внутрь, и не сразу замечая на толстой ветке дерева, — которая в этом жилище отвечала, судя по всему, за третий этаж, — небольшого хамелеона, блаженно гревшего свою спину под широким лучом теплой лампы, направленной вниз, прямо на него.

1.11

Когда Мор открыл Уильяму дверь, чтобы пропустить его в уже закрытый для обычных посетителей медицинский центр, над жарким Пало-Альто лежала плотная, ночная тьма. Андроид, мельком посмотрев на Роберта, зашел внутрь, и молча кивнул человеку, вытянувшему руку вперед, как указатель пути. Их шаги дробились гулким эхо по зеркальной плитке, пока они шли через холл, поднимались по лестнице и — далее, на третий этаж, где в прошлый раз состоялся разговор, — если произошедшее можно было так назвать, — между Уильямом, Робертом и внезапно возникшей Авой Полгар.

В этот раз появление девушки было еще менее вероятным, чем в тот вечер, и теперь ни Мор, ни Блейк не вели никаких разговоров. При встрече они лишь кратко и молча кивнули друг другу и поднялись в кабинет Мора, рядом с которым располагалась операционная, где сегодня должна была пройти малоприятная процедура по смене телесного протеза Кэтрин Мор.

— Она отдыхает перед операцией… спит. Я разбужу ее позже, после того, как осмотрю тебя, — пояснил Мор, закрывая за Уильямом дверь своего рабочего кабинета.

Андроид снова кивнул, все так же молча прошел за ширму, и начал раздеваться, делая все настолько естественно, словно он бывал на осмотре у human-инженера великое множество раз. Мор, которого никак не отпускала громадная тревога, связанная со скорой операцией Кэт, чтобы хоть как-то успокоить себя и разбавить гнетущую тишину, перебиваемую только негромким шорохом одежды Уильяма, с шумом переставил на столе подставки со стеклянными колбами, и подошел к раковине, чтобы тщательно вымыть руки.

Сенсорный датчик воды, среагировав на движение, отключился. Убирая оставшуюся на руках влагу одноразовым полотенцем, Роберт повернулся и вздрогнул, не ожидая увидеть перед собой готового к осмотру андроида, который, кажется, умел двигаться не только по-кошачьи плавно, но и совершенно бесшумно. Сглотнув, Мор обошел Уильяма, цепляя боковым зрением глубокие шрамы, которыми были иссечены спина, грудь, плечи и внутренняя сторона рук робота.

Встав за спиной андроида, Роберт поднес руку с зажатым в ней стилусом к точке, расположенной между лопаток Уильяма, и точным, выверенным движением нажал на нее. Как и в первый раз, — в день знакомства Роберта и Уильяма в доме Авы, — лицо Мора осветилось ярким синим светом. После нескольких нажатий на опции выпавшего меню, свет изменился на зеленый. Это означало, что проверка работы операционной системы андроида модели RD-8 ведется корректно и проходит в плановом режиме. Убедившись, что все идет так, как нужно, Роберт, задумавшись о чем-то своем, перевел невидящий взгляд на спину Уильяма, и поперхнулся воздухом, пораженно, — теперь уже прямо и сосредоточенно, — рассматривая кожу андроида, изрезанную шрамами так плотно, что на ней почти не осталось свободного от ран участка. Длинные, глубокие, страшные шрамы, берущие начало от основания шеи и доходившие до поясницы Уильяма, были похожи на обезвреженные кратеры спящего вулкана, и поразили Мора настолько, что он не мог отвести от них испуганного взгляда.

— Бо….что это???...

Прошептал Роберт срывающимся голосом, переводя взгляд от одного шрама к другому, и к следующему, и еще к одному, и так — снова, снова и снова.

— Что это, Уильям?? Кто это сделал?

Мор обошел андроида и остановился перед ним, глядя в его отстраненное, замкнутое лицо взглядом, полным изумления и неверия.

— Кто это?

Не произнося ни слова, андроид отступил на два шага от Мора, и вытянул руки вперед, поворачивая их так, чтобы тонкая кожа на внутренней стороне, испещренная то мелкими, то глубокими шрамами разной длины, была тоже хорошо видна Роберту. Мор быстрым взглядом осмотрел грудь и руки Уильяма, и снова сглотнул, — резко и сухо, — все еще не до конца веря тому, что видит. И понять его было не сложно, потому что чистой, не изрезанной шрамами кожи на спине, груди и руках андроида почти не осталось.

— Но как ты?.. Как ты… скрывал? Ава знает? — все тем же севшим голосом спрашивал Мор, упуская из виду то, что ни на один из его прежних вопросов Уильям так и не ответил.

— Я умею. Скрывать.

На этих двух фразах голос Уильяма, потеряв свои прежние выразительность и глубину, зазвучал монотонно и механически, как… у настоящего робота. Прочистив горло, андроид едва повернул голову в сторону Мора, задержал отстраненный, страшный в своей пустоте взгляд на его испуганном лице, и, помолчав еще несколько секунд, медленно произнес прошлым, привычным тоном:

— Ава Полгар ничего не знает. И…— Уильям замолчал, может быть, обдумывая дальнейшую фразу, — …я настоятельно прошу вас ничего не сообщать ей об увиденном.

— Но она должна знать, она твоя…

— «Хозяйка»? — насмешливо уточнил Уильям.

— Если кто-то над тобой издевается, то…

— Нет, Роберт Мор. Это уже исключено. И я не допускаю возможности того, чтобы Ава Полгар знала о моих… повреждениях. Сейчас я вынужден настаивать на сохранении вами принципа врачебной тайны… и мне безразлично, если по человеческому закону она не распространяется на таких, как я.

— Не распространяется…

Мор согласно кивнул и замолчал, возвращаясь за спину андроида, чтобы проследить за тем, как проходит анализ операционной системы.

— Проверка завершена, Уильям, — глухо отозвался Роберт, все еще чувствуя, как в ушах стучит разгоряченная увиденным кровь. — Никаких сбоев не обнаружено. Никаких проблем, нарушений или внештатных ситуаций. Ничего, что бы указало на причину того, почему в иных обстоятельствах у тебя резко нагревается точка солнечного сплетения. Сделав еще несколько мягких нажатий стилусом, Роберт осторожно закрыл панель управления, и вернулся к раковине, чтобы снова вымыть руки. Но прежде, остановившись перед Уильямом, он тихо сказал, рассматривая свои ладони с чистой, загорелой кожей:

— Я не могу обещать, что не скажу Аве о… потому что она обязана знать, но мы не… так что…

— Прошу заметить, что увиденное вами Аву Полар не касается. К тому же, у нее сейчас слишком много других дел.

1.12

— Я ничего к ней не чувствую, уверяю тебя, — cпокойно произнес Уильям, и посмотрел на покрасневшую от злости Сильвию.

Светлая бровь на ее лице, красивом пресной красотой рекламных колонок из модных журналов, приподнялась, и андроид посмотрел на свою девушку с самым невинным выражением лица, на которое, кажется, только был способен. Блондинка, продолжая с сомнением рассматривать лицо молодого человека, надменно отвернулась, оценивая свое отражение в большом зеркале, а Уильям с удовольствием отметил про себя, что с Сильвией ему не грозит быть раскрытым или уличенным хоть в чем-то, — взять хотя бы легкую иронию, с которой он только что произнес последние слова в прозвучавшей фразе.

Поэтому он и оставался с Сильвией. Он был нужен ей для внешнего статуса, она ему — для прикрытия: на тот самый «всякий случай», — как часто говорят люди, — когда что-то может пойти не так, как ожидалось, и ему, как и всякому другому, понадобится алиби. И его алиби станет Сильвия. Красивая, известная модель, бредящая подиумом и славой. «Кажется, — подумал Уильям, — дальше этого у нее дело не идет».

— Я не терплю, когда меня держат за дуру, Уильям! — резко заявила девушка, поправляя и без того безупречное черно-белое платье с пышным шлейфом, в котором ей предстояло с минуты на минуту пройти по подиуму в паре с Уильямом, одетым в черно-белый костюм без рубашки. Черные бархатные отвороты белого пиджака выгодно подчеркивали его светлую кожу, и от этого костюм смотрелся на высоком блондине еще эффектнее.

— Поэтому потрудись объяснить, что произошло в тот вечер?!

Андроид, чью нервно-симпатическую систему уже изрядно утомил этот пустой разговор, хотел шумно вздохнуть, но вовремя сдержался, и ответил все тем же спокойным голосом:

— Видишь ли, Сильвия, Ава Полгар — моя… как бы это точнее сказать… фанатка. Она без ума от меня. К тому же, психологически она очень ранимая и впечатлительная, поэтому, — и именно поэтому, — она меня тогда и поцеловала. Я думаю, она просто болезненно привязана ко мне. А я чувствую за нее ответственность, и по этой причине не могу оставить ее одну.

Блондинка хмыкнула, мельком оглядывая фигуру Уильяма, отраженную в зеркале, и повторила с нажимом:

— Ладно. Плевать я на нее хотела. Но я не потерплю, чтобы из меня делали дуру, запомни это. И если еще раз…

Андроид растянул губы в улыбке, скрывая за этим выражением свои истинные эмоции, и выставил в сторону левый локоть, призывая Сильвию взять его под руку, чтобы через минуту они вместе прошли по высокому, блестящему в свете огромного количества ламп и фотовспышек, подиуму. Лицо Сильвии мгновенно изменилось, стоило ей заметить жест Уильяма. Так было всегда, — она мгновенно преображалась, отбрасывая в сторону лишнее, когда речь заходила о показе. А лишним в этом случае было абсолютно все, что находилось за пределами зала, в котором проходил показ.

Они ступили на подиум под начальные звуки песни Dirty little secret, и эта игриво-пикантная мелодия очень шла им, — «королю и королеве в черно-белом», — как не слишком оригинально успели прозвать их в первых, поспешных заметках о предстоящем показе, папарацци. Все шло великолепно, и никто, во всем огромном, вытянутом зале, переполненном и душном от слишком большого количества зрителей, кажется, даже не смел вздохнуть, глядя на них. Зрители затаили дыхание, фиксируя возбужденными взглядами малейшее движение двух манекенщиков, у которых, судя по их красивым лицам и легким улыбкам, тоже все было прекрасно.

Блондин улыбнулся блондинке, и осмотрел часть зала ироничным взглядом ярко-голубых глаз, а девушка, отвечая тем же, последовала его примеру. Лицо модели сияло торжеством: она была в курсе всех слухов, которыми успели овеять их, такую красивую и перспективную пару, и упивалась этим. Но в следующее мгновение выражение ее лица начало меняться. Она резко повернулась к своему спутнику, смерила взглядом его безупречный профиль, и, сверившись с какой-то своей мыслью, убрала руку с локтя Уильяма Блейка, развернулась в его сторону, и изо всех сил толкнула блондина с подиума.

Присутствующие ахнули и затаили дыхание, в абсолютной тишине наблюдая за тем, как Блейк слетает с высокого, узкого возвышения, покрытого глянцевой плиткой. Еще мгновение, и его рука оказалась зацепленной за край подиума. Зал облегченно выдохнул в едином порыве, уверенный, что больше уже ничего не произойдет, и показ продолжится, стоит манекенщику вернуться на подиум, когда Сильвия Стоун, известная модель, шагнула к краю и наступила острым каблуком на руку блондина, завопив во всю силу своих легких о том, что он «выставил ее дурой и обманул!». Прежде чем ее, кричащую и разъяренную, сумели, наконец, оттащить от Блейка, который все это время подвисал на краю подиума, Стоун успела еще несколько раз наступить на руку блондина. Плотная толпа, вставшая у нее на пути, и руки, протянутые к ней, наконец-то избавили Уильяма от сомнительного удовольствия стать обладателем раздробленных тонкими каблуками пальцев.

Когда Сильвию оттеснили к противоположному краю подиума, он легко запрыгнул на площадку, и встал перед Стоун, возвышаясь над ней, так, словно она была карлицей, а он — великаном, решившим вытрясти из нее всю ее невзрачную, и, впрочем, не очень-то интересную ему, душу. Свет в зале неожиданно погас, но прежде, чем это случилось, камера одного из телеоператоров, бывшего в прямом эфире, успела зафиксировать мимолетное мгновение, — взгляд блондина, обращенный на Сильвию Стоун, горел такой яростью, что это не предвещало ничего хорошего. А впрочем… может быть, телезрителям, следившим за показом, среди которых была занятая чтением, и оттого почти не смотревшая на экран, Ава Полгар, и ее подруга Риз… показалось?

Камера отъехала влево, меняя план, а вскоре и вовсе выключилась, спрятавшись за черно-снежными помехами, после которых на экране возникла студия вечернего развлекательного шоу, и ведущие, стараясь выглядеть невозмутимо, заверили зрителей, что они будут следить за дальнейшим развитием со…