Хрущевка княжны Соколовской

Глава 1

— Княжна, очнитесь. Прошу, простите меня, я не хотел… не думал, что вы… Прошу, придите в себя, я знаю, вы можете, — бархатный мужской голос раздавался откуда-то сверху. И из-за того, что звучал он крайне приятно, до меня не сразу дошел смысл сказанного.

Какая княжна? Прямо тут что ли? Где? Я тоже хочу посмотреть!

Я открыла глаза, рывком села и начала озираться по сторонам. Ради того, чтобы поглядеть на настоящую княжну, которая каким-то чудом оказалась в нашем захолустном уральском городе, я и из могилы бы сейчас встала: любопытство буквально пожирало изнутри.

Но вокруг стояли только мужчины. Все в костюмах, с флером приятных запахов дорогого парфюма, от которого, правда, сейчас стало еще тяжелее дышать. На грудь вообще будто легла каменная плита.

И никакой мне княжны. Получается, меня обманули, а значит, можно и обратно того… помирать.

Голова раскалывалась, и потому убедившись, что поблизости не наблюдается никаких знатных персон, я прикрыла глаза и хотела снова принять горизонтальное положение, однако чьи-то руки меня подхватили, не позволив этого сделать.

— Дышите глубже, княжна, — голос звучал уже неприлично близко, совсем над ухом.

Так, погодите-ка, это я что ли княжна? Ничего не понимаю, он шутит так? Грешно, я между прочим больной человек. Ну, видимо больной. К врачам я в последнее время не ходила, но раз грохнулась в обморок посреди рабочего дня, значит со здоровьем что-то точно не так.

— В вас пробудилась родовая магия. Поздравляю, — тем временем продолжил незнакомец, обладатель бархатного голоса. Правда, особенной радости в его тоне я не расслышала, скорее в нем сквозила досада.

Я подняла на него глаза и некоторое время сосредоточенно пялилась, пытаясь сфокусировать взгляд: не знать внешности того, кто уже битый час держит меня фактически на руках, мне показалось неприличным.

Разглядев мужчину повнимательней, я едва не присвистнула. Таких красавчиков я видела разве что в кино: точеное лицо с благородными чертами, короткие светлые волосы с едва заметной под ярким солнцем проседью зачесаны назад, но растрепались то ли от бега, то ли еще от чего-то. Незнакомец втянул носом воздух, сжав тонкие губы, и мне показалось сделал это несколько нервно. Осознав, что нервничать он может из-за моего не в меру долгого и пристального взгляда, я опустила голову. Щеки почему-то залила краска. Перед тем, как уставиться на собственные колени, я успела отметить, что у красавца редкая форма носа — греческая, без впадины на переносице, и что лет ему на вид около сорока.

— Встать сможете? — спросил тем временем он и, не дожидаясь ответа, помог подняться.

Ноги подрагивали, но спустя пол минуты, которые я цеплялась за предплечье мужчины, уже держалась вполне бодро. Пока пыталась поймать равновесие и не рухнуть обратно на асфальт, перед глазами проносились картины, как мне казалось, недавнего прошлого: вот этот самый мужчина отчитывает меня за опечатки в какой-то статье, в другой момент его коллега требует кофе. Третий, которого я как будто знаю, но прежде вроде бы никогда не видела, хвастается победой в каком-то турнире, а когда я вступаю в разговор, лишь пренебрежительно заявляет, что женщина в этом спорте ничего понимать не может.

— Я вызову вам такси. Сегодня постарайтесь побольше отдыхать, а завтра утром приходите на кафедру, мы обсудим… ситуацию, — убедившись, что со мной все будет в порядке и умирать в ближайшее время я не собираюсь, незнакомец — вернее, сейчас я откуда-то знала, что его зовут Владислав — достал из кармана телефон и сделал звонок. При этом мужчина продолжал ненавязчиво придерживать меня за талию, страхуя от нового падения.

Я глубоко вдохнула и почувствовала, как головная боль отступает. Решив, что со странной информацией, которая появилась в голове будто бы из ниоткуда, разберусь потом, я огляделась по сторонам. И обнаружила, что стою у входа в здание, выполненное в псевдоготическом стиле. Над массивными двустворчатыми дверьми красуется лаконичная вывеска «Магическій университетъ имени ​Архимага​ Г.Е. ​Распутина».

Имени кого?!

От удивления я покачнулась снова. В голосе одновременно существовали как будто два мира: в одном Распутин — крестьянин, ставший то ли святым, то ли безумцем, приближенным к царской семье. В другом — тоже крестьянин, но благодаря упорному труду и таланту сумевший добиться степени Архимага и затем спасти царскую семью во время покушения. Да что за чертовщина?

Ощутив, что Владислав уже почти прижимает меня к себе, не давая упасть, я постаралась отстраниться. Подняла голову и в этот момент наши лица оказались так близко, что его горячее дыхание опалило мои щеки. Я попятилась, но разорвать дистанцию оказалось не так-то просто, хватка у профессора почти стальная.

И все же, заметив, что мне не слишком комфортно, он отпустил. Я каким-то чудом устояла на ногах и даже сделала несколько шагов в сторону такси, которое притормозило на парковке.

— Может быть, мне доехать с вами? — обеспокоенно спросил Владислав — называть его иначе даже мысленно мозг почему-то отказывался.

— Нет, благодарю. Я сама доберусь, — отказалась я и тут же поняла свою ошибку: понятия не имела, куда именно ехать, адрес дома совершенно вылетел из головы.

Однако мой то ли спаситель, то ли тиран-начальник решил и эту проблему: он расплатился с водителем несколькими купюрами и сам назвал нужный адрес. Как только машина выехала на дорогу и встроилась в не слишком плотный, но все же поток других автомобилей, я зажмурилась и закрыла лицо ладонями.

Маг Распутин… Колдовской университет… Да еще и блондин утверждает, что у меня пробудились какие-то «силы». Что вообще происходит?!

За время, пока желтый автомобиль с характерными «шашечками» вез меня куда-то за пределы центра и углублялся в лабиринт панельных пятиэтажек, я успела осознать, что либо сошла с ума и мне мерещится всякая чертовщина, либо… я попала. В магический мир.

Глава 2

Мы сделаем генеральную уборку! — провозгласила я. — Марина, ты приберешься в ванной и в коридоре, Марта — мы возьмем на себя кухню и зал.

Я оглядела маленькое помещение еще раз и прикинула, что начать надо бы со шкафа в углу и комода — перебрать их содержимое и, может, найти хотя бы какие-нибудь документы, которые прояснят мое нынешнее положение. О нем память нового тела почему-то предательски молчит.

За размышлениями я даже не заметила, как девочки скривились.

— Убираться? Нам? Но мы же из княжеского рода, это неприлично, — Марта состроила плаксивую мордашку и выглядела так, будто сейчас разревется.

— А жить в грязи прилично? — спросила я, пресекая нытье и попытки канючить.

— Но раньше ты сама не хотела заниматься уборкой. Почему сейчас передумала? — подозрительно сощурившись, спросила Марина. По всей видимости, из двоих сестер она более рассудительна.

— Мне все надоело, — немного помявшись, нашла оправдание я. — С сегодняшнего дня мы живем по-новому! Наденьте платья, которые не жалко испачкать, и начнем. Если постараемся, то все успеем еще до начала концерта.

При упоминании концерта поникшие сестры немного повеселели. Я, показывая пример, первой поднялась с дивана и направилась к шкафу. Перебрав скудный набор одежды Маргариты, выбрала серую юбку с заплатами и рубашку настолько застиранную, что цвет уже не удавалось определить, и быстро переоделась.

— Но чем мы будем вытирать пыль? У нас даже тряпок нет, — огорошила меня Марина.

— Что-нибудь придумаем, — не отрываясь от ревизии шкафа заверила ее я.

Порывшись в комоде, обнаружила несколько рваных полотенец. Располовинив их, получила средства для уборки. Благо, ведра и тазы в доме нашлись, правда, толковой чистящей химии я не обнаружила. Зато нашла обычное хозяйственное мыло и, измельчив его часть с помощью терки, взбила даже некоторое подобие пены. По комнате разнесся характерный запах, которого я… прошлая я не чувствовала со времен студенчества. Хотела уже приступать к уборке, но вовремя взглянула на нежные ручки девочек.

— Если есть какие-нибудь совсем старые перчатки, наденьте, — посоветовала я.

Сама же не стала тратить время на такие мелочи и, подхватив ведро с тряпкой, двинулась к комоду. Девочки с тяжелым вздохом последовали моему примеру.

Прежде чем вытирать, еще раз проверила его содержимое. В целом ничего особенного: постельное белье, полотенца, какая-то одежда, в которой и в огород стыдно бы выйти. В глубине нижнего ящика обнаружила шкатулку, в которой хранились старинные украшения. Безвкусные крупные камни, оправленные массивным золотом, восхищения во мне не вызвали, но наверняка их в случае крайней необходимости можно будет продать за неплохую цену.

При мысли о продаже я сразу вспомнила, как покойная матушка с тяжелым вздохом цепляла тяжелое колье на шею.

«Такие старомодные, — жаловалась она, поднося к мочкам слишком уж большие для ее изящных ушей серьги. — Но бабушке так нравится, когда я их надеваю».

Я моргнула, стараясь поставить мысленную границу между воспоминаниями этого тела и своими. Они смешивались, создавая в голове совершеннейшую неразбериху. И хоть по большей части знания предыдущей владелицы тела оказывались полезными, я все же злилась, что будто стала совершенно не собой.

Тщательно вымыв все ящики внутри и снаружи, я заново сложила в них вещи и переместилась к шкафу. Здесь, на верхней полке, нашла коричневую папку с документами, подтверждающими право собственности на квартиру, три паспорта — свой, вернее, Маргариты, и обеих сестер — и несколько справок, суть которых с первого взгляда определить не удавалось. Вчитавшись, поняла, что их выдали Маргарите после того, как за долги ее семья лишилась сначала загородного особняка, затем небольшой дачи и двух просторных квартир. Да уж, беда.

На самом дне папки лежала еще одна справка. Судя по ее потрепанному виду, сначала ее кто-то измял, но позже заботливые руки разгладили бумагу и постарались придать ей хоть сколько-нибудь презентабельный вид. Читать расплывшиеся буквы оказалось трудно, но возможно. Справка гласила, что Маргарита Соколовская прослушала курсы по истории Империи и мира, а также магической теории в университете имени Распутина.

Неприятное предчувствие кольнуло грудь. Судя по этой справке, а также по тому, как одеты местные женщины, в вопросах равенства полов этот мир продвинулся не так далеко, как хотелось бы. Конечно, надо бы еще поподробнее разобраться в особенностях местной социальной системы, но что-то мне подсказывает, что эти самые подробности меня не обрадуют.

Я тяжело вздохнула и собиралась отложить документы, но замерла, заметив, что посеревший от пыли ажурный тюль колыхнулся. Окно при этом оставалось закрыто, от двери тоже не сквозило — я стояла рядом и почувствовала бы ветер.

— Ой! — Марта бросила тряпку, которой неумело, но старательно мыла подоконник, и подбежала ко мне. — Марго, только не говори, что…

— У тебя открылся дар, — упавшим голосом констатировала Марина, которая прибежала на вскрик младшей сестры.

Я перевела удивленный взгляд с одной на другую. Разве магия — это не хорошо? Почему они обе выглядят такими расстроенными?

— Бедняжка, — Марта стиснула меня в объятьях так крепко, что я едва не задохнулась.

— Только не реви, она же не помирает, — напомнила Марина, но смотрела на меня все равно с грустью. — Ничего ведь страшного не произошло? — спросила она, пытаясь, кажется, убедить не столько меня, сколько себя саму. — У тебя и так кандидатов в женихи не было, кроме этого… Яринского, — фамилию незнакомого настоящей мне мужчины она почти выплюнула, скривив губы. — И вряд ли появились бы, даже не будь ты одаренной.

— Да, ты права, — я натянула на лицо улыбку, стараясь скрыть раздражение. Если снижение шансов моего замужества настолько сильно расстраивает сестер, значит с положением женщин тут совсем туго. Мне что, революцию придется устроить, чтобы жить здесь так, как я привыкла? — Давайте работать, иначе не успеем до концерта.

Глава 3

Видимо, я все же задремала, и пробуждение оказалось далеко не самым приятным. Голова гудела, будто на нее надели медный таз и хорошенько ударили по нему палкой, по телу расползлась мерзкая слабость.

— Может, не будем ее будить? — прошептала Марина, но она стояла так близко, что я расслышала эти слова.

— Думаешь, ей полезно спать в такое время? — с сомнением ответила Марта. — Да и как же концерт? Она ведь сама так хотела пойти! К тому же, мы все убрали, даже тут полы вымыли.

Марина тяжело вздохнула. Я зажмурилась: подниматься и куда-то идти не хотелось до тошноты, но я уже обещала девочкам. Разве могу просто взять и оставить их дома после того, как они постарались? Да и свежим воздухом подышать, наверное, будет полезно.

— Мы идем. Собирайтесь, — скомандовала я, но когда обе девочки вышли из комнаты, еще несколько секунд лежала с закрытыми глазами.

Однако подниматься все же пришлось.

Я понятия не имела, что будет прилично надеть на бесплатный концерт, и решила выбрать что-нибудь не слишком нарядное, но и не совсем простое. Покопавшись в шкафу, остановилась на зеленой атласной юбке с вышитыми на ней по подолу крупными цветами, и светлой рубашке с косым воротом. На платья поглядела, но они все казались слишком уж неподходящими для простой прогулки по городу.

После того, как оделась, наконец взглянула на себя в большое зеркало в углу. Я ожидала увидеть лицо, похожее на миленькие личики младших сестер, но Маргарита отличалась от них, хотя сходство и прослеживалось. Итак, я оказалась обладательницей таких же белых, как у сестер, волос, но янтарных раскосых глаз, острых и строгих черт лица, тонких губ и носа с аристократической горбинкой. А еще довольно изящного и даже на вид гибкого тела, предыдущая владелица которого, кажется, не пренебрегала то ли спортом, то ли еще какой-то физической активностью. Интересно, какой?

— Марго! — Марта вбежала в комнату и, надувшись, уперла руки в бока. — Если продолжишь так одеваться, никогда не найдешь себе приличного жениха!

— Это всего лишь концерт на улице, — одернула ее Марина, входя следом. — И девушкам ее возраста неприлично слишком наряжаться для такого простого мероприятия.

Я незаметно выдохнула. Судя по словам Марины, одежду я выбрала удачно. Сами девочки, в силу юности и миловидности, нарядились в платья. Их одежда походила на те праздничные наряды, которые я привыкла видеть в прошлом: юбки мягких пастельных цветов спускались к полу мягкими волнами, пышные рукава приоткрывали плечи, но не демонстрировали тело слишком уж явно. Жать только, что при первом же взгляде становилось понятно: одежда эта хоть и чистая, и тщательно отглаженная, но увы, далеко не новая.

Что ж, видимо вопросами доходов этой маленькой семьи мне тоже предстоит озаботиться в ближайшее время.

Память подсказывала, что до площади, на которой будут давать концерт музыканты, идти не долее получаса, поэтому мы отправились к ней пешком. Девочки, к моему удивлению, не возмущались, а даже наслаждались возможностью пройтись. Видимо, они ничем особенно не заняты, раз даже обычную прогулку воспринимают как событие. Выяснить бы, учатся ли они чему-нибудь? В том, что не подрабатывают, я почти уверена. Неужели вынуждены просто сидеть и ждать, пока их старшая сестра выйдет замуж?

Вопросы о месте, в котором я оказалась, только множились, ответов же на них я не получала. Чем может заработать здесь дочь угасшего княжеского рода? О том, что именно княжеского, услужливо напоминала чужая память. Почему магия нежелательна для девицы, которая хочет удачно выйти замуж?

Впрочем, волновали меня и более приземленные вопросы: сколько у меня денег и что я делала в университете, возле которого рухнула в обморок. Тот мужчина… Владислав Игоревич, кажется. Он сказал «обсудим ситуацию». Как обсудим? На каких основаниях? Непонятно.

Память отзывалась на попытки вспомнить о нем хоть что-нибудь только пеленой негодования, страха и жалости к себе. Но связаны эти эмоции оказались не с любовными терзаниями, а с тем, что Маргарита каким-то образом на него работала. Но что именно делала — голова упорно отказывалась вспоминать. Ну ничего, я еще добуду эту информацию.

— Марго, смотри, они уже выносят инструменты! — восторженно крикнула Марта.

Я вздрогнула и огляделась, выбрасывая из головы лишние мысли. Сейчас стоило немного отдохнуть и насладиться музыкой: ничего другого я пока что все равно не могу сделать.

Стоило немного покрутить головой и посмотреть по сторонам, как в глаза бросился контраст между людьми победнее и побогаче. Он проявлялся во всем, начиная от манер и походки, заканчивая качеством одежды. Мужчин состоятельных легко было отличить по дорогим тростям, служившим скорее предметом роскоши, чем реальной опорой при ходьбе, высоким цилиндрам, костюмам из хорошей ткани и дорогим часам. Но прежде всего — по размеренной, неторопливой и уверенной манере двигаться. Те, что попроще, одевались скромнее, вели себя несколько свободнее и развязнее: громко окликали друг друга, душевно здоровались, смеялись или суетливо шли куда-то.

Приглядевшись, я наверное смогла бы различить в этих двух больших группах еще и какие-то промежуточные классы. Например, чиновники средней руки отличались от простых работяг и манерой, и одеждой. Юркие молодые люди, не обремененные деньгами, но образованные, пытались подражать манере местных… аристократов? В общем, социальная жизнь тут даже на первый взгляд казалась сложной.

Женщин тоже легко разделить на несколько условных групп. Конечно же, богатых мужчин сопровождали красавицы в увешанных рюшами платьях. В моем мире их назвали бы «крупными»: покатые плечи, гордо выставленные напоказ объемные декольте, округлые бедра, которые легко угадывались даже под несколькими словами ткани. Но, по-видимому, здесь полнота считалась признаком достатка. Платья и юбки носили и женщины победнее, но судя по тому, что именно таких я видела на улице днем, пока ехала в такси, доходы их мужей позволяли им не работать.

Глава 4

Я обернулась на дребезжащий тенор и не сразу разглядела в толпе плюгавого старичка, который спешил ко мне, размахивая руками.

Мы с сестрами немного отдалились от толпы и подождали, пока мужчина приблизится. У меня появилось время, чтобы рассмотреть его, и хотя ничего примечательного, кроме очень длинного и крючковатого носа, на его старческой физиономии не наблюдалось, в груди все равно появлялось стойкое отвращение, когда он подошел и поздоровался.

Наконец, память неохотно сообщила, что это и есть тот самый Яринский. Константин Георгиевич, если быть точнее.

Уже по соотношению очень дорогого костюма и простоватых манер я догадалась, что передо мной либо преуспевающий торговец, либо промышленник. Классическая история, что ли? У него деньги, у меня титул?

— Не думал, что застану вас на концерте. Особенно после того, что случилось днем, — старик изображал сочувствие, но в его блеклых глазах с нависшими густыми бровями я видела алчные искры.

— Слухи уже разлетелись, — процедила я, глядя на собеседника сверху вниз: несмотря на внушительные объемы живота ростом он едва доходил мне до подбородка.

— Неудивительно! У княжны Соколовской – и вдруг дар! – причитал мужчина так, будто у меня обнаружилась не магия, а смертельная болезнь. – Все дочери вашей семьи всегда славились чистотой крови, и тут – такое! Еще и не какой-нибудь талант к растениям или там к воде, а воздух.

От причитаний Яринского становилось душно. И я уже сейчас, едва обменявшись с ним парой слов, начала понимать, почему у настоящей Маргариты этот человек вызывал омерзение.

— Прошу, не нужно меня жалеть. Я ведь не смертельно больна? – холодно спросила я, прерывая его затянувшийся монолог. – Магия уже проявилась, ничего с этим не поделать.

По-видимому, я была слишком резка: оскорбленный моим холодным тоном, старик сжал кулаки.

— Правду говорят, что магия истончает женщинам нервы и они становятся злее, — прошипел он. – Но как бы вы ни бодрились, все равно прекрасно знаете, что мужа из благородных вам теперь не найти. А мне, в отличие от них, даже выгодно, чтобы мои дети унаследовали ваш дар… Я не из…

— Нет, — еще жестче оборвала его я, осознав, что извиняться уже поздно. – И больше не приближайтесь ко мне с такими предложениями.

Я отвернулась и, жестом позвав замерших чуть в отдалении девочек, двинулась в сторону палатки с едой.

Вот, значит, в чем дело. Дети наследуют в первую очередь магию матери, и только если женщина не одарена – силы отца. И разумеется, тщеславные местные мужчины хотят, чтобы наследник их рода получил их дар, а не пришлой девицы. Надо бы поподробнее узнать, как тут вообще наследование магических сил работает. И как я получила свои? Какие были у отца? В общем, вопросов все больше.

И первые ответы я намеревалась получить уже в ближайшее время.

Расплачиваясь за угощение для сестер и для себя, я с прискорбием поняла, что денег осталось не так уж и много. Но судя по их наличию, в университете Марго все-таки платили зарплату. Я начала припоминать, что предыдущая владелица тела работала на кафедре обществоведческих наук – что бы ни значило это расплывчатое определение – но что именно делала, неясно.

Еще какое-то время мы бесцельно бродили по площади. Девочки раскланивались со знакомыми, которых я если и вспоминала, что будто через мутную белую пелену. Да и не особенно меня интересовали новости про модные шляпки и жалостливые взгляды, которые то мужчины, то женщины бросали на меня исподтишка. Я следила за высоким господином, который регулировал звук с помощью магии, и хотела дождаться, когда он отойдет куда-нибудь. Может, передохнуть, или надобность в его услугах отпадет вовсе?

Спустя почти час случай представился. Маг подошел к дирижеру, перекинулся с ним парой слов и направился куда-то в сторону парка, разбитого между зданиями двух театров.

Усадив девочек за столик, я отдала им несколько бумажных купюр, наказала купить себе и мне чаю и никуда не уходить. Они, к моему удивлению, не сопротивлялись и не пытались меня остановить. Так что я, делая вид, что просто прогуливаюсь, направилась в сторону той же дорожки между елями, по которой шел и маг.

Судя по документам, которые выдали Маргарите, а также по ее обрывочным воспоминаниям, женщин в этом мире не обучали практической магии в университетах или на каких-нибудь специальных курсах. Если девочке везло родиться от одаренной матери, та могла рассказать что-нибудь о силе, в ином же случае добывать информацию приходилось самостоятельно. Или и вовсе скрывать силу, чтобы выйти замуж за достойного человека.

Но я и так знала об этом мире слишком мало, Маргарита ничего не помнила даже по магической теории, и мне нужен был наставник. Кто-нибудь независимый, кто может просто взяться за работу.

Обдумывая, как бы начать разговор, я медленно брела по тропинке, которую уже окутала густая предзакатная тень. Услышав вдалеке голоса, остановилась и затаила дыхание.

— Все прошло хорошо? – низкий голос с отчетливой хрипотцой доносился из-за ближайшего дерева.

— Да, все как планировали, — ответил ему более юный, почти мальчишеский.

— Хорошо, свободен. В следующий раз – как договаривались, — ответил ему старший товарищ.

Я попятилась, осознавая, что оказалась в плохом месте и в плохое время. Наверное, стоило просто покараулить мага у входа в парк: концерт-то еще не закончился.

Уже собиралась уйти, но горло вдруг сдавило будто тисками, воздух вырвался из легких с тихим свистом, и сколько бы я не пыталась вдохнуть – все напрасно. Черт, попалась!

Я не могла даже двинуться с места, пока колдун приближался. И хоть сознание едва не покинуло мою неудачливую голову, а сердце от страха билось, грозя вот-вот расколоть ребра, я не могла не восхищаться могуществом, которое дарила магия.

Мужчина, приблизившись, цокнул языком и провел по подбородку длинной узкой ладонью. Даже в полумраке я разглядела морщины в уголках его глаз, судя по которым возраст его приближался к пятидесяти годам. При этом двигался колдун изящно, его фигура словно текла или порхала среди деревьев.

Глава 5

Я уныло плелась вслед за недовольным мужчиной, раздраженная не столько сложившейся ситуацией, сколько непониманием происходящего. Неужели меня уволят только из-за того, что пробудился дар? Или Маргарита насколько плохо работала, что ее наконец решили больше не держать на вакантном месте?

Перед тем, как зайти в кабинет, дверь в который мне любезно распахнул Владислав, я успела пробежать взглядом по надписи на позолоченной табличке.

«Кафедра наук об обществе», — что бы ни значила эта загадочная фраза. Об обществе и социология, и история, и экономика, и этнография, и еще можно несколько дисциплин вспомнить только навскидку. Но наверняка это расплывчатое название имеет какое-то конкретное устоявшееся значение. Однако, обратившись к памяти Маргариты, я ничего выяснить не смогла.

Придется разбираться по ходу дела.

— Маргарита Алексеевна, доброе утро, — мне улыбнулся лысеющий мужчина средних лет, на необъятном пузе которого с трудом сходились пуговицы рубашки. Впрочем, его добродушное круглое лицо и улыбка, которая казалась несколько смущенной, оставляли скорее приятное впечатление.

За его массивной фигурой я не сразу разглядела высокую и худую женщину с совершенно седыми волосами, постным лицом и идеальной осанкой. Черное платье, и без того ушитое до безобразия, висело на ее острых плечах, как на вешалке. Она окинула меня холодным взглядом поверх очков и поджала губы.

— Владислав Игоревич, вы уверены, что нам следует это обсуждать? — обратилась она к моему провожатому, который зашел следом и захлопнул дверь. Эта карга даже не обратила внимания на мое приветствие, чтоб ей икалось. — По-моему, все и так очевидно. Не правда ли, Маргарита?

Я не отреагировала, даже бровью не повела. Пока не пойму, в чем дело, не стану соглашаться ни с какими предложениями.

— Вас настолько не устраивает качество моей работы, господа? — я повернулась так, чтобы окинуть взглядом всех присутствующих, и решила пойти напрямую.

Однако реакция на мой вопрос показалась чрезмерной: пожилая женщина, которую, кажется, звали Юлия Петровна, округлила глаза и стала похожа на сову. Толстячок, имя которого никак не удавалось выудить из памяти, охнул. Даже Владислав вопросительно изогнул бровь.

— Ну что вы, Маргарита. Работаете вы вполне… сносно, — ответил блондин, придя в себя первым. — Однако мы полагали, что после проявления дара вы не захотите больше оставаться в стерах университета.

Вот как. Странно.

— Почему? — не подумав, выпалила я, и сразу поняла, что мой вопрос для всех присутствующих звучит странно. Им как будто бы все очевидно.

Старуха вздохнула, приблизилась и подхватила меня под руку. Взглянула на мужчин и они, поняв ее без слов, вышли из кабинета. Я проводила их задумчивым взглядом, совершенно перестав понимать, что происходит.

— Милая, ну не думаете ли вы, что тут никто ничего не понимает? — мягко заговорила она, поглаживая мою ладонь. — Вы ведь устроились сюда лишь для того, чтобы найти жениха, всем это известно. Да, вы довольно умны, но девице вашего происхождения работать слишком долго просто неприлично!

Ах вот оно что… дальше старуха могла бы и не объяснять, я и так все поняла, но она взглянула на меня с сочувствием и продолжила.

— Однако теперь, когда у вас открылся дар, вряд ли кто-то из уважаемых профессоров обратит на вас внимание. Вам лучше поискать место секретарши при промышленнике: они, напротив, ценят дар вкупе с высоким происхождением.

Я дернула плечами, одновременно вырываясь из цепких рук Юлии Петровны. Вот так, напрямую, предлагает мне себя продать.

— Легко предлагать подобные мерзости, когда на своей шкуре их испытать не придется, — выпалила я, не успев подумать, что стоило бы проявить уважение хотя бы к ее возрасту. — Мне надо на что-то кормить сестер, и эта работа нужна мне вовсе не как рынок женихов. Пожалуйста, Юлия Петровна, вы же тоже женщина. Поймите меня правильно, я не хочу продавать себя кому-то из нуворишей. Да и кому-то из профессоров тоже.

Я замолчала, испугавшись собственной откровенности. Старуха поджала губы, но в ее колючем взгляде я все же заметила толику сочувствия и понимания.

— Что ж, может, вы и правы. Эта работа — самая приличная для девушки вашего происхождения, — наконец, после долгой паузы выдохнула она. — Но отныне вам придется взять на себя все обязательства, которые должен нести секретарь кафедры, поблажек больше не будет. Я поговорю с Владиславом Игоревичем, но вам придется самой и на деле доказывать, что эта работа вам действительно нужна.

Похоже, старуха не доверяла моим словам до конца, но все же смогла меня понять, и за это я поблагодарила ее, сжав сухие руки в своих пальцах.

— Спустись-ка в столовую, попроси собрать нам завтрак, а я пока поговорю с ними, — Юлия Петровна кивнула на дверь.

Я послушалась и, снова доверившись воспоминаниям Маргариты, позволила телу самому вести меня к нужной лестнице. Спускаясь, заметила, что Владислав провожает меня недовольным задумчивым взглядом, и даже немного засомневалась, удастся ли Юлии Петровне уговорить его меня оставить.

Пока брела до столовой, обдумывала, что сказать ее работницам, чтобы меня не посчитали за полную идиотку. Но едва завидев меня, женщины приветливо заулыбались, одна из них нырнула в недра кухни и вытащила оттуда широкий поднос с несколькими тарелками, содержимое которых скрывали жестяные колпаки, и чайником, из носика которого поднимался пар.

Я подавила вздох раздражения и поблагодарила женщину, принимая поднос. Спуститься на пару этажей – не барское дело, видимо.

Вспомнилось, что в прошлом я считала необходимость носить кофе отвратительным, едва ли не унизительным занятием, и сама совершенно точно избегала работ, где приходилось бы делать что-то подобное. Но здесь выбирать не приходится.

— Ты с нами последний день? – спросила другая женщины – круглолицая улыбчивая блондинка – приняв деньги за скромный завтрак у какого—то студента.

Глава 6

В начале работы я была полна энтузиазма, но стоило пробежать взглядом по первому абзацу, как у меня зарябило в глазах. Орфография походила на ту, которую использовали в царской России в моем мире. Все эти «десятичные и», «ять» вместо краткого «е», «фита» вместо «ф» – голова шла кругом от того, насколько одновременно знакомо и непривычно выглядел текст.

К середине первой статьи, которую я взяла в руки, я уже начала думать, что решение доказать свою профпригодность было опрометчивым. Но отступать некуда. С огромными усилиями я выуживала из памяти Маргариты местные правила, но по большей части полагалась на литературный слух. Не знала, принадлежит ли он мне или прежней владелице нового тела, однако другого ориентира все равно нет.

Может, пойти в библиотеку и взять словарь? Ага, и меня сразу уволят, когда я полезу проверять какое-нибудь простое слово вроде «линiя» или «мiръ».

На проверку первого текста, написанного, судя по размашистому карандашному росчерку, Григорием Остаповичем – тем самым пузатым стариком – ушло больше часа. Я отложила листы и опустила голову на сложенные на столе руки. Думала, что осталась на кафедре одна: слышала, как несколько раз хлопала входная дверь, но не обращала внимания, кто приходит и уходит.

— Княжна, как вы себя чувствуете? – обеспокоенный голос Владислава, раздавшийся за спиной, испугал.

Я вздрогнула и тут же выпрямилась.

— Все в порядке, — процедила я. Вот уж ему точно не буду душу изливать.

— Легкая головная боль и замедление мыслей нормальны после открытия дара, — равнодушно бросил он и, судя по шороху документов, продолжил заниматься своими делами.

Головной боли точно было бы меньше, если бы не местные орфографические особенности.

Чтобы отвлечься от них, я снова взяла статью, в которой исправила лишь несколько опечаток, и пробежала по ней взглядом, стараясь не заострять внимание на повсеместные «ять», которые резали глаз особенно сильно и предвещали кучу проблем из-за сложных правил употребления. Постаралась вникнуть в смысл, и вскоре мне это удалось.

Статья касалась изменений в российском обществе, которые произошли в середине восьмого тысячелетия от сотворения мира. Костин – именно такую фамилию носил пожилой профессор – писал об усложнении социальной структуры и пытался в своей статье хотя бы как-то ее упорядочить. Судя по списку использованной литературы, до него новым общественным порядком никто еще не озаботился.

Значит, кафедра социологии. Или не совсем?

Я мельком взглянула на черновик, оставленный на моем столе Юлией Петровной. «Вера в первоначальную силу и ее влияние на социальную структуру средневековой Европы». От множества вопросов, которые породила в эта строка, голова снова разболелась. Они тут, значит, не только маги, но и вера у них другая.

А кафедра, по всей видимости, занимается не только современным обществом, но и процессом его развития. Что-то вроде европейском социальной антропологии в моем мире? Как же сложно! После работы – срочно в библиотеку, мне надо взять хотя бы базовый учебник по этим самым «наукам об обществе и человеке».

Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Поддаваясь привычкам Маргариты, потянулась к верхнему ящику стола и выудила оттуда изящную фарфоровую чашечку с едва заметным сколом над тонкой ручкой. Покосилась в сторону чайника, но тело охватила такая слабость, что я опасалась подниматься на ноги.

За спиной послышался тяжелый вздох. Скрипнул старый стул, Владислав прошел мимо моего стола, подхватив пустую чашку, и наполнил ее растворимым кофе из жестяной банки. Намного более ароматным, чем тот, к которому я привыкла в своей прошлой жизни.

— Маргарита, еще раз прошу у вас прощения. Я даже предположить не мог, что вы так отреагируете на мои слова, — медленно заговорил он, опуская чашку на стол. – Давайте постараемся забыть обо всем, что случилось, и сохранить приятельские отношения.

Хоть убей, я не могла вытащить из головы Маргариты воспоминания о том, за что он извиняется. Похоже, его поведение могло стать одной из причин, по которой у Марго проснулся дар, но что именно он сделал?

Раздираемая любопытством я, тем не менее, сделала постное лицо и, гордо выпрямившись, пригубила кофе.

— Ну что вы, князь, вам вовсе не за что извиняться, — в эту фразу я вложила столько сарказма, что им можно было отравить кого-нибудь более впечатлительного, чем мой собеседник. Но он лишь едва заметно скривился.

— Понимаю, мужчины обычно не извиняются за отказ, но в нашем случае все иначе. Вы могли бы быть прекрасной женой, но обстоятельства не позволяют мне… — он замолчал, впервые с момента нашего странного знакомства не в силах выразить свою мысль.

Интересно, что же там за обстоятельства такие? Уж не импотенция ли? Иначе не вижу причин, по которым ему стоило бы отказывать Марго, если она сама предложила ему себя в качестве супруги. А судя по его словам, произошло именно это. И чего этим мужикам надо? Маргарита красивая, образованная, воспитанная. Была. Допустим, красивая и осталась, но на этом все. Твой поезд ушел, ты больше не мужчина ее… моей мечты.

— Я же сказала, вам не за что извиняться. Мои слова в тот день были опрометчивы, так что и вы меня простите, — сменила гнев на милость я, наконец поняв, что же случилось. Давая себе возможность собраться с мыслями, я снова пригубила кофе. – В конце концов, ваше благоразумие принесло пользу нам обоим: вы не получили кота в мешке в виде жены-колдуньи, а я обнаружила дар.

Я невольно улыбнулась, наблюдая, как Владислав пытается справиться с удивлением. Он, кстати, при близком рассмотрении оказался немного моложе, чем я думала. Но ранняя седина в волосах прибавляла ему лишние несколько лет. В общем, можно понять, что в нем нашла Марго, но я – не она, и вообще мне больше брюнеты нравятся.

Явно не ожидавший столь благоразумного ответа от странной девицы, которая сама вешалась на него, князь не нашел, что сказать. Он только кивнул, после чего наконец перестал маячить перед глазами. Я выдохнула и, сделав еще несколько живительных глотков кофе, снова погрузилась в чтение статей.

Глава 7

По коже от его ироничного тона пробежали мурашки. Или может, это от прохладного сентябрьского ветра, который поднялся к вечеру и шуршал кронами деревьев в парке неподалеку.

— Вижу, вы замерзли, — мужчина, наконец, повернулся. Только увидев его остроносый сухой профиль я вспомнила, что в предыдущую нашу встречу он представился. Звали его, если память мне не изменяет, Эдуард. – Позвольте угостить вас ужином в приличном заведении.

Я оглянулась, сомневаясь, стоит ли соглашаться. Я все-таки незамужняя девушка, княжна, а он – незнакомец, которого я вижу второй раз в жизни. Причем в первый раз он меня едва не задушил. Неразумно. Но в том месте, куда мы пойдем, ведь будут люди?

При мысли о еде память Марагриты тут же подбросила мне образ нежной пасты с шампиньонами и хрустящими, но при этом удивительно сочными кусочками курицы. И даже пряный запах базилика, которым приправляли это блюдо, ударил в нос. Живот скрутило и я вспомнила, что за весь день во рту не было ни крошки.

Память услужливо подсказала, что подают такую замечательную пасту совсем недалеко отсюда.

Что ж, надеюсь, сестры достаточно самостоятельны, чтобы поужинать без меня? На этот счет у меня были опасения, но я должна хотя бы поговорить с этим человеком. Вдруг он в самом деле поможет?

— Что ж, можете угостить, но при условии, что заведение выберу я.

Мужчина улыбнулся, и его сухое лицо стало чуть менее неприятным. Но не слишком. Хищная улыбка не украсила его, только сгладила резкие черты.

— Что ж, ведите, — он галантно предложил мне руку и я, приняв ее, доверилась памяти Маргариты, позволяя ей вести меня вниз по улице, через перекресток, в небольшой проулок за университетом.

На вид заведение, перед которым мы стояли спустя минут пятнадцать неспешной прогулки в полном молчании, казалось приличным. Большая вывеска гласила: «Не ресторанъ». Вход украшала старая гирлянда, несколько звеньев которой давно выгорели, из-за деревянной двери, слегка потертой временем и частыми прикосновениями, доносилась спокойная музыка. За широкими окнами я разглядела людей. Не слишком много, так что будет не шумно, но вполне достаточно, чтобы не сидеть с незнакомцем наедине.

— У вас отличный вкус, — отвесил дежурный комплимент Эдуард и открыл дверь, пропуская меня внутрь.

Даже плохо зная местную моду, я сразу поняла, что ресторан был обставлен в подчеркнуто-старом стиле. Столы с нарочитыми потертостями пахли настоящим деревом, деревянными же панелями оказались обиты стены. Желтый свет из не слишком ярких ламп мягко ложился на светлые скатерти и гостей, оставляя их лица в загадочном полумраке. Шаги тонули в плотном и толстом ковре, официантки в коричневых платьях приветливо улыбались посетителям. Если тут еще и кормят так же вкусно, как запомнила Маргарита, то я уже люблю это место.

После того, как мы сделали заказ и официантка грациозно упорхнула в сторону кухни, Эдуард сцепил руки в замок и уперся в получившуюся конструкцию подбородком.

— Итак, в прошлый раз вы сказали, что хотите обладать силой в полной мере. Не изменилось ли ваше решение? – спросил он.

Не скрывается ли в этом вопросе какой-то подвох? Или этот странный мужчина просто еще раз проверяет мою решимость? В любом случае, отступать некуда.

Я покачала головой, глядя ему прямо в глаза. При этом благодаря воспитанию Маргариты спина даже в моменты волнения у меня оставалась прямой, взгляд не бегал. Работала память тела, созданная предыдущей хозяйкой. Так почему же во время печати проявились мои навыки? Где граница между тем, что осталось от этого тела и тем, что я в него привнесла?

Осознав, что слишком погрузилась в свои мысли, я едва заметно мотнула головой.

— О, не стоит смущаться задумчивости, — улыбнулся Эдуард, как мне показалось, с пониманием. – В вашей ситуации это вполне нормально. Вы уже не прежняя, ваша личность будет меняться. Но далеко не сразу. Вам еще только предстоит понять, кто вы теперь.

Слова мага заставили мысли лихорадочно метаться. Что он имеет в виду? Пробужденные силы Маргариты или то, что я – не совсем Маргарита? Или и то, и другое? В любом случае, лучше не уточнять, чтобы не давать ему повод для новых догадок.

— Благодарю за понимание.

Я улыбнулась официантке, которая сноровисто опустила перед моим носом тарелку с тем самым блюдом, которое Маргарита вспоминала с особой нежностью. В этот момент я ощутила себя самым голодным человеком на земле, но привычки княжны не позволили мне просто наброситься на еду.

Когда работница заведения направилась к другому столику, аккуратно, поражаясь собственному изяществу, взяла приборы. К счастью, простые нож и вилка, без десятка их вариаций. Но все равно постаралась не думать о том, что навыков использования столового ножа у меня нет.

— Вы уверены, что осознаете все риски? – уточнил Эдуард, аккуратно отрезает от массивной отбивной розовый кусок.

— Нет, — честно призналась я. Отчего-то преследовало чувство, что врать этому человеку бесполезно. – Но совершенно не понимать, на что я способна и как это контролировать, еще рискованнее. Это как иметь руку, которая совершенно тебя не слушается.

Я припомнила, как случайно подслушивала сегодня разговоры людей, которые находились от меня довольно далеко, по коже снова пробежал холодок. А что если в следующий раз магия выкинет что-то гораздо более опасное? Например, вдруг я в момент злости случайно начну кого-то душить и не сумею остановиться? Интересно, почему власти не думают о таком, когда запрещают местным женщинам магическое образование? В том, что оно запрещено, я тоже убедилась, пролистав местный закон об образовании в библиотеке.

— Верно, тут вы правы. Вам не кажется это абсурдным? – будто прочтя мои мысли, продолжил Эдуард. – Маги воздуха опасны, вы будете на особом контроле, как и все представители нашей силы. Вас будет проверять наша особая служба. Но при этом никто не удосужится дать вам знаний больше необходимого минимума. Никто, кроме меня.

Глава 8

Из повторных сбивчивых объяснений Марты я поняла, что женщина по имени Аглая, которую Маргарита нанимала для выполнения домашней работы время от времени, сегодня не смогла прийти. И девочки, совершенно не способные о себе позаботиться, остались голодными.

От новой информации голова шла кругом. Маргарита тратила деньги зря, когда дома сидят две уже достаточно взрослые девушки, которых между прочим еще и кормить надо. При этом сами девчонки, даже оказавшись в нынешней ситуации, цеплялись за старые представления о том, как правильно устраивать быт в княжеской семье.

Остановив поток жалоб, я сбросила ботинки и направилась на кухню с инспекцией. В шкафах обнаружились крупы, картошка в грязном мешке стояла, заброшенная в дальний угол. В холодильнике нашла половину палки колбасы, несколько яиц, кочан капусты, которую, судя по виду, надо срочно готовить или придется выбросить, и пакет молока. Вполне прилично. И необязательно обладать какими-то невероятными кулинарными способностями, чтобы соорудить при таких условиях ужин. Однако девочки этого все же не сделали.

— Идите сюда и запоминайте, — доставая из нижнего ящика сковороду и разделочную доску, я вытащила из холодильника капусту и завалявшуюся за ней одинокую морковку.

— Ты что, собираешься… сама? – удивленно выпучила глаза Марта. – Но ты же говорила, что это занятие недостойно княжны?

Я вздохнула. Ну и воспитание у Соколовских. Хорошие манеры им, может, и привили, а вот здравый смысл видимо сочли для девиц несущественной чертой. Придется переучивать. Тратить деньги на обслугу, когда живешь в старой хрущевке – это по меньшей мере глупо.

Готовить я не любила, и отчего-то, взявшись за кухонный нож, поняла это со всей отчетливостью. Не могла до конца осознать, нелюбовь это моя, из прошлой жизни, или Маргариты. А может, мы с ней в этом схожи. В любом случае, я считала, что к бытовым делам надо относиться философски. Не хочешь жить в грязи – будешь убираться. Не хочешь слечь с гастритом – будешь готовить. Другое дело, что кулинарные шедевры из-под моих рук вряд ли когда-нибудь выйдут, но и голодной смертью не помру. Особенно при полном холодильнике: уж на то, чтобы потушить капусту и обжарить несколько кусочков колбасы моих навыков как-нибудь хватит.

Рука Маргариты к ножу оказалась непривычной, из-за этого процесс готовки затянулся. Но методично кромсая сначала кочан, а потом – палку колбасы, я даже немного успокоилась и попыталась сосредоточиться на воспоминаниях Маргариты, связанных в деньгами.

Которых катастрофически не хватало по ее ощущениям. При этом сколько и куда уходило, я никак не могла вспомнить. С большим трудом выскоблила из памяти точную сумму ее зарплаты на кафедре — 420 рублей. По мнению княжны копейки, однако ей как-то удавалось не только выживать на эти деньги, но еще и платить прислуге. Значит, если оптимизировать расходы, будет не так уж и мало.

За размышлениями процесс приготовления ужина прошел быстро. Когда я сняла с казана крышку и по комнате разнесся запах тушеной капусты, приправленной перцем, сестры синхронно втянули носами воздух.

— Я думала, ты не умеешь готовить, — отметила Марина, пока аккуратно раскладывала салфетки и столовые приборы не столе.

Я замерла, на миг растерявшись.

— В журнале вычитала рецепт, вот и решила попробовать. И получилось! – я с наигранной торжественностью водрузила на стол три тарелки, перед этим велев Марте его протереть. Она скривилась, но поручение все же выполнила. – А раз я смогла, то и вы сможете. И не обязательно платить Аглае.

Я улыбнулась в надежде, что сестры воодушевятся, но обе заметно скисли.

— Мы что, будем как обычные безродные? Сами готовить и убираться, может еще работать нас отправишь? – поморщилась Марта, однако капусту уплетала с заметным удовольствием.

И как им объяснить, что в этом нет ничего зазорного? Снобизм обеих постепенно начал раздражать, а терпением я, как выяснилось, тоже не отличаюсь.

— Вы знаете, сколько я зарабатываю? – спокойно, но прямо спросила я.

Обе сестры удивленно подняли на меня глаза. Судя по их ошарашенным лицам, Маргарита не унижалась до разговоров о деньгах с собственной семьей и наверняка надеялась, что их с сестрами положение временное. Что ж, настало время объяснить им все как есть.

— Всего чуть больше четырехсот рублей. На эти деньги нам надо оплачивать счета, покупать еду на месяц на всех, хотя бы иногда обновлять одежду. Пока что получается, но я не знаю, получится ли у меня остаться в университете. Если нет, то мы можем вовсе лишиться средств. Поэтому сейчас нам следует начать экономить и скопить хоть немного денег на случай непредвиденных сложностей, — фактически, сделать «подушку безопасности» — добавила я уже мысленно.

Сестры подавленно притихли, очевидно, не привыкшие к такому обращению. Мне стало их даже жаль, но если я не буду разговаривать с ними, как со взрослыми, то они никогда и не повзрослеют.

— Я не настаиваю на том, чтобы работали вы, но вот с вашим образованием надо что-то делать. Вам нужны какие-то навыки, которые позволят вам себя прокормить на случай если я не смогу помочь, — аккуратно продолжила я, вглядываясь в лица девочек.

Страх, непонимание и удивление – вот что я читала на них.

— Ты сильно изменилась после того, как у тебя появилась магия. Наверное, не зря говорят, что у воздушных колдунов особый ум, — пробормотала она, не поднимая пристыженного взгляда от тарелки.

«Особый ум»? Что это значит?

Марта же, наоборот, вскинулась и посмотрела на меня дерзко, хотя в глубине глаз я видела признаки подступающих слез.

— Но не ты ли сама говорила, что главная задача каждой высокородной – найти хорошего мужа? Что работа – это для тех, кто рожден быть низшим, и что дело княжны – быть верной спутницей своего супруга, матерью его детей? – спросила она и довольно улыбнулась, сочтя, что переиграла меня.

— Быть замужней женщиной и матерью, конечно, очень хорошо, — согласилась я, не кривя душой. – Но что, если подходящего супруга не найдется? Если обстоятельства сложатся так, что ты не сможешь выйти замуж? Или с мужем что-то случится? Вдруг он заболеет или его не станет? Тогда тебе самой надо будет заботиться не только о себе, но и о детях. Ведь я…

Глава 9

Я хлопнула рукой по столу, как-то разом позабыв, что неплохо бы вести себя так же, как в прошлом вела Маргарита. Она была слишком невыносима: предлагала себя какому-то мужику (да, университетскому преподавателю, но все же) а сестру – князю, который старше нее на пятнадцать лет.

— Никуда ты не поедешь, — я отобрала у Марины перчатки и сжала их в кулаке, пытаясь выпустить злость.

— Но ты же сама говорила, что это хороший шанс, — в глазах сестры я заметила испуг, ее голос дрогнул.

Пришлось сделать глубокий вдох и на несколько мгновений прикрыть глаза. Но это не слишком-то помогло унять ярость. Это же надо было додуматься: продать сестру… Ужас. Ну и порядки здесь. А все из-за глупых местных стереотипов!

— Я подумала еще раз, и поняла, что ошибалась. Прости меня, — извиняться за то, в чем твоей вины нет – то еще удовольствие, но девочек надо успокоить. – С моей стороны это было подло: отказываться от брака с Яринским, но тебя ставить в похожую ситуацию. Ты заслуживаешь большего.

Под конец своей речи я все же немного успокоилась и ласково провела ладонью по щеке сестры, у которой дрожали губы. Малышка не выдержала, эмоций, зажмурилась и со слезами бросилась ко мне. Обхватила тонкими руками и сжала с неожиданной силой.

— Спасибо, Марго. Я же за него совсем-совсем не хотела, — всхлипнула она, размазывая слезы о воротник моей блузы.

— Но что мы тогда будем делать? – спросила Марта, которая все это время стояла чуть поодаль и наблюдала за нашим разговором, сжавшись. – Если кто-то из вас не выйдет замуж за богача, у нас что, больше никогда не будет красивых новых платьев? И своего водителя с блестящей машиной? И готовить всю оставшуюся жизнь придется самим?

Марина отлипла от меня, подняла голову и тоже смотрела вопросительно. А я понятия не имела, что им ответить. Мы ведь просто люди, разве мы можем наверняка знать, как сложится жизнь?

В прошлой жизни я относилась к такой неопределенности спокойно, но сейчас просто необходимо как-то подбодрить сестер. Но что я могу им сказать? Правда скорее всего заключается в том, что Марта права: без брака по расчету моя жизнь сложится именно так. Простая работа, старая квартира. Не исключено, что я еще смогу найти кого-нибудь, кто станет мне спутником жизни, но сомневаюсь, что это будет богатый человек. Девочкам может повезти больше, а может и не повезти.

— Я уверена, что обеспечить себе достойную жизнь мы сможем и сами. Мы же не в древние времена живем. На дворе середине восьмого тысячелетия, у нас есть много возможностей, которых не было у наших матерей и бабушек, — я старалась говорить убежденно, но сестры смотрели на меня со скепсисом. Не возражали – уже хорошо, но все же воодушевления на их лицах не наблюдалось.

— Ладно, хватит на сегодня сложных разговоров. Давайте просто хорошенько отдохнем, — я невольно огляделась, пытаясь сообразить, как девушки коротали вечера, если ни телевизора, ни разнообразия книг в их распоряжении нет.

Однако сестры, кажется, не нуждались в том, чтобы я их развлекала. Они тут же начали спорить о том, кто первой пойдет в ванную, а я, поняв, что помощь им больше не требуется, вернулась в гостиную, где, судя по воспоминаниям Марго, она и ночевала.

Упала на диван, который протяжно скрипнул. Если бы он мог говорить, то наверняка сказал бы что-нибудь нелицеприятное обо всяких там отъевшихся княжнах. Но к счастью, кроме скрипа никаких других звуков он не издавал.

Усталость накатила внезапно, как разогнанная ветром волна, но я все же дотянулась до сумки и достала одну из книг, прихваченных в библиотеке. Открыла первую страницу, намереваясь лишь бегло проглядеть содержание, но сама не заметила, как увлеклась.

Написанный приятным русским языком, без занудства и лишних деталей, учебник излагал историю развития общественных отношений в современной России. Я то и дело ловила себя на мысли, что информация о князьях и крестьянах не нова ни для меня, ни для Марго. От этого в голове странно двоилось. Правда, настоящая я помнила еще кое-что и о религии, но о ней здесь не было ни слова. Власть первые князья получали по той причине, что обладали самым сильным магическим даром. Пролистав книгу до конца, я убедилась, что и нынешняя правящая семья Романовых возглавляет Империю на тех же основаниях. С таким аргументом легитимности неудивительно, что свергнуть их не удалось.

Я читала, не столько узнавая новое, сколько освежая в памяти основные вехи местной истории и социальной структуры, кажется, до тех пор, пока за окном не показалась Луна. К этому моменту глаза уже начали закрываться, но я продолжала перелистывать страницу за страницей до тех пор, пока организм насильно не отправил меня в глубокий сон.

Утром солнечный луч ударил в глаза. Я перевернулась с бока на спину, чувствуя, как болит затекшее на неудобной мебели тело, на пол с грохотом повалилась книга. Привычно потянувшись к телефону я, щурясь, проверила время. Десять утра.

Черт, я опоздала на работу!

Моментально вскочив, заметалась по комнате, торопливо приводя себя в порядок. Разве будильник в телефоне не должен был сработать? Он же установлен, я проверяла!

— Марго, чего ты мечешься? – раздался из спальни голос Марты. – Сегодня же суббота, дай поспать!

Я замерла, сжимая в руке юбку, которую только что вытащила из шкафа и намеревалась уже надеть. Медленно выдохнула, чувствуя, как голова наливается свинцом.

Взяла телефон, всмотрелась в непривычно-мелкие цифры и буквы на желтом экране. Так и есть: суббота, 10:07.

Прижавшись лбом к прохладному дереву шкафа, я еще немного постояла, соображая, что делать. Вспомнились слова Эдуарда о необходимой магам воздуха регистрации. Интересно, учреждение, которое ею занимается, работает по субботам?

Раздумывая о том, как бы не нарушить местное магическое законодательство из-за банального незнания, я натянула какую-то линялую одежду, которую, видимо, Марго не носила прежде даже дома, и направилась на кухню. Поставила на плиту чайник и посмотрела в окно.

Глава 10

Приблизившись, я запоздало заметила прислоненную к столешнице трость и – так уж и быть – простила чиновнику его невоспитанность.

— Давайте паспорт и документы об образовании, если есть, — он протянул руку, и я вложила в его широкую ладонь бумаги.

— Меня зовут Петр Иванович Ермаков, — представился он, не поднимая взгляда от бумаг. – И надеюсь, видеться мы с вами будем как можно реже. Печать теперь на месте, — он с размаху хлопнул по пустой странице паспорта зеленым штампом, — направление на курсы я вам сейчас выпишу. Там общий поток, вам он так-то не особо подходит, но к преподавателю после первого занятия подойдите, объясните ситуацию, вам, может, пойдут навстречу.

Петр инструктировал, я запоминала и продолжала наблюдать за ним. Широкие, размашистые движения, резкая манера – он совсем не походил на чиновника. Кресло и стол поразительным образом ему не шли. Он выглядел в этом кабинете как медведь в бальном платье. Разве что, пожалуй, не комично, а печально.

— Вы сказали, что я – вторая проблема. Кто же первая? — спросила я только для того, чтобы поддержать разговор.

Петр поморщился, будто от зубной боли.

— Не делайте вид, будто не знаете. Эдуард Краузе – это первая и до вашего появления единственная моя проблема. Вероятно, вы с ним уже виделись, и я почти уверен, что он предлагал вам какие-нибудь сомнительные мероприятия. Ради первоначал, не соглашайтесь, иначе обзаведетесь как минимум парочкой предупредительных предписаний, как максимум – большим штрафом или даже условным сроком в антимагических оковах. Поверьте, оно того не стоит.

Чиновник говорил быстро и четко, как военный. Его слова врезались в память, будто выжженные в ней каленым железом. Но я подозревала, что дело тут не в его манере, а в том, что мое внимание с каждым днем будто все лучше, все более цепко хваталась за все, что меня окружает, да и память как будто стала лучше.

— Вот расписание занятий и адрес. Они проходят в одном из корпусов университета, обычно с семи до девяти часов вечера, и займут всего десять дней. С помещением, надеюсь, проблем не возникнет, — Петр протянул документы и положил поверх них белый разлинованный лист – расписание, надо полагать. – С понедельника начинаются. И надеюсь, хотя бы в первый день мне не поступит на вас жалоб.

— Постараюсь вас не разочаровать, — несмотря на жесткую манеру говорить, чиновник производил приятное впечатление, так что я даже ему улыбнулась, принимая бумаги.

Когда поднялась и собиралась попрощаться, он тоже встал, взял трость и довольно быстро, но с заметным прихрамыванием, направился к двери.

— Когда курсы закончите, вам надо будет еще раз прийти сюда с паспортом и дипломом, — выдал окончание инструкции он, открывая передо мной дверь.

— Благодарю, — кивнула я за все разом и вышла в полутемный коридор, и, торопливо попрощавшись с чиновником, который побрел к кулеру, поспешила выбраться на улицу.

Темное и совсем тесное здание давило на голову, хотелось поскорее вдохнуть свежий воздух.

Еще раз взглянув в расписание и убедившись, что занятия начинаются вечером в понедельник, я поспешила вернуться домой.

Едва войдя в подъезд, ощутила запах гари, и скоро убедилась в том, что он доносится из-за двери моей квартиры. Оттуда же слышался и крикливый голос незнакомой женщины, которая то причитала, то порывалась ругаться, но в последний момент раз за разом умудрялась придержать язык.

Заинтригованная, я толкнула незапертую дверь и вошла в квартиру. Моего появления никто не заметил: обе сестры и какая-то крупная женщина в грязной коричневой юбке толпились на кухне, из которой и доносился резкий запах пригоревшей капусты.

— Да что ж это такое, барышни? – то ли ругалась, то ли жалела сестер незнакомка. – Зачем же вы сами портите свои белые ручки? Подождали бы меня, я бы и разогрела. Да где ж это видано, чтобы княжны – и сами…

Девочки стояли, понурив головы, и не возражали. Чего это они? Где же их барские замашки? Почему не могут приструнить не в меру разошедшуюся прислугу, если все такие из себя высокородные? Что-то не понимаю.

— Добрый день! – громко и холодно сказала я, пресекая брюзжание женщины.

Когда она повернулась, явив мне скуластое лицо с крупным носом, обрамленное выбившимися из пучка прядями непослушных волос, я догадалась, что передо мной та самая Аглая. О которой я совершенно забыла просто потому, что не привыкла ни к какой прислуге.

Что ж, самое время с ней попрощаться. Даже если бы мне вздумалось нанять кухарку, такую голосистую я бы прогнала – терпеть не могу шум, тем более по пустякам.

— З-здравствуйте, барышня, — тут же присмирела Аглая. Маргариту она, видимо, побаивалась, в отличие от ее сестер.

— Что здесь происходит? – спросила я и обвела требовательным взглядом кухню.

Аглая поджала губы и покосилась на сковороду с почерневшей капустой. Запоздало попыталась заслонить ее спиной, но я уже успела разглядеть последствия первых попыток княжон пользоваться плитой.

Сестры поникли еще сильнее, будто готовясь к выволочке. А я, наблюдая за ними, все меньше понимала тонкости местных взаимоотношений между работниками и их нанимателями.

Ладно, будем разбираться.

Я скрестила руки на груди, вопросительно изогнула бровь и в упор посмотрела на Аглаю, всем своим видом требуя, наконец, внятных объяснений.

— Вы только на младшеньких не ругайтесь, барышня… — со вздохом заговорила женщина, поднимая голову.

Девочки так и стояли за спиной Аглаи и поглядывали опасливо то на нее, то на меня. Видимо, еще до конца не решили, кого в этой ситуации боятся больше.

— Я когда пришла, они сначала открывать не хотели и все твердили, что хотят сами сделать. Я насилу их уговорила меня впустить, тогда запах гари еще чуть-чуть чуяла. Пока ругались, капуста и пригорела, — развела руками Аглая и потупила взгляд. Вздохнула украдкой и добавила таким печальным голосом, что я засомневалась в его искренности. – А вы никак новую кухарку наняли? И мне – от ворот поворот, получается?

Глава 11

Я посторонилась, пропуская мужчин к старому внедорожнику, в багажник которого они и забросили мешок. Там, кстати, еще парочка таких уже лежала. Интересно, что в них такого особенного, что сам князь не погнушался таскать?

Впрочем, расспрашивать его у меня не было особого желания. Посчитав, что наша встреча ограничится двумя взаимными окриками, я отвернулась к сестрам. Они тоже замерли как вкопанные, и хотя старались сохранять непринужденный вид, все равно то и дело поглядывали на князя. Наверное, они прежде видели его на каком-нибудь званом вечере или как-нибудь еще, в общем, в лицо явно узнали.

Я уже собиралась повести сестер в магазин и оставить мужчин разбираться с их загадочными мешками, но Владислав сам окликнул меня.

— Маргарита Алексеевна!

Мне пришлось обернуться. К моему удивлению, князь выглядел несколько смущенным то ли из-за своей грубости, то ли из-за ситуации, в которой я его застала. Продолжать разговор он не спешил, вместо этого почему-то разглядывал меня.

— В чем дело? – я усиленно старалась не рассмеяться, но судя по мелькавшей во взгляде Владислава злости, получалось плохо.

Еще бы: князь, который таскает мешки. Княжна, которая работает секретарем, а маг, способный одним взглядом убить, занимается усилением оркестра. Все это одна огромная нелепая ирония, и Владислав в его потертых джинсах – ее вершина.

— Прошу меня простить за несдержанность. Надеюсь, вы никому не расскажете о нашей сегодняшней встрече? – спросил он, все-таки вернув себе привычную невозмутимость.

Интересно, а если расскажу, насколько сильно это уронит репутацию князя в глазах других дворян?

Я попыталась обратиться к памяти Маргариты, но ничего, кроме постулата «работать – позорно, это для нищих» выудить из нее не смогла. Впрочем, если большая часть родовитых людей до сих пор придерживается такого мнения, то наверное история о князе, таскающем мешки, может произвести фурор.

Мою задумчивость Владислав расценил по-своему. Раздраженно выдохнул, отчего на миг стал похож на норовистого жеребца.

— Чего вы хотите? – процедил он сквозь зубы.

— А что вы можете предложить? – искренне удивилась я. – На счет руки и сердца мы с вами уже выяснили. Не деньги же с вас брать, в самом деле. Не беспокойтесь, никому ничего не расскажу, — я улыбнулась, уже с большим трудом сдерживая веселье: напряжение князя, как мне казалось, ситуации не соответствовало.

Готова поклясться, при упоминании руки и сердца у Владислава дернулся глаз, но он мужественно промолчал и на шпильку не ответил.

Мы попрощались, и я снова повернулась к сестрам, которые теперь не таясь смотрели на меня. За спиной загудел мотор и машина с мешками, содержимое которых так и осталось тайной, выехала на дорогу. Марта и Марина синхронно переглянулись и снова уставились на меня.

— Странно, — пробормотала старшая, задумчиво скользя взглядом по обычному, совершенно ничем не примечательному двору. – В прошлый раз во время конной прогулки Тарковский вел себя как обычно. И про его состояние по-прежнему шушукались. Никаких слухов о том, что внезапно обеднел, не ходило.

— А что, если не обеднел, то работать совсем не может? – удивилась я, потихоньку подталкивая сестер в сторону магазина. – Мало ли какие дела? Слуга, может, ногу сломал, а нового искать некогда.

— Да ты что? Он же при фамилии, и при деньгах. Если кто узнает – его в приличные дома перестанут приглашать. Особенно в те старые, в которых традиции чтут сильнее, чем в остальных. Святополк-Мирские, например, точно отказались бы его принимать. И графья Панины, и Берг… — начала торопливо перечислять Марта, загибая тонкие пальчики.

— И отставной генерал бы сильно разозлился, — добавила Марина. Судя по тому, что фамилию генерала она не упомянула, я и так должна была знать, о ком она говорит.

Видя серьезные лица сестер, я даже немного устыдилась своей веселости во время беседы с князем. И что вообще на меня нашло? Надо было мне еще про дурацкую выходку Марго ему припоминать! Дура.

С другой стороны – сам виноват. Если бы так сильно дорожил репутацией, мешки не стал бы ворочать. Второй-то мужик – явно его слуга, а где один работник, там и второй найдется.

— Ладно, перестаньте, это не наше дело. Я князю обещала молчать, и вы уж будьте добры рты держать на замке. Мне с ним еще в одном кабинете работать, — шикнула на сестер я. – И вообще, поучиться бы вам у него: при деньгах, но все равно не погнушался простого дела. А у вас и выбора нет, но все еще носы кривите.

Те понятливо потупили взгляды. Воспитательная беседа явно удалась.

В магазине остро пахло какой-то бытовой химией, на соседних полках ютились еда, садовый инвентарь, чистящие средств, в витрине завалялись даже несколько старых мобильных телефонов. Помещение навевало бы ностальгию по магазинам нулевых, но, пробежавшись взглядом вдоль стеллажей с товарами, я заметила, что они не пестрят привычным разнообразием ярких упаковок. Не оказалось здесь ни газировки ядреных цветов, ни маленьких конфет в вырвиглазных упаковках, ни разнообразия другой не слишком полезной еды. Про чипсы будто не знали вовсе или не считали нужным завозить, из сладостей большую часть составляла выпечка, разве что в углу стояла коробка с какой-то заветренной и совсем неаппетитной халвой.

В целом же, несмотря на менее броские, чем я привыкла, упаковки, ассортимент меня вполне устроил. Хотя покупать здесь я решила только самое необходимое. Наверняка в центре города есть какие-нибудь магазины поприличнее, и лучше бы наведаться туда.

Возвращаясь, уже планировала, как буду запекать приобретенную курицу и какие приправы к ней лучше добавить, но вдруг Марина вздрогнула и потянула меня за рукав.

— Там машина Снежина, — шепнула мне она, указывая на блестящую черную иномарку, которая среди облупленных многоэтажек смотрелась инородно.

— Ты ему сообщала, что на прогулку не поедешь? – уточнила я, морально готовясь к непростому разговору.

Глава 12

Возвращаясь в подъезд, я зацепилась взглядом за киоск с журналами и газетами, и, стараясь отвлечься от воспоминаний о неприятном и вызывающем тревогу разговоре со Снежиным, вгляделась в яркие обложки. За мутноватым стеклом скрывались большей частью какие-то женские издания, несколько журналов с историческими статьями сомнительного качества, что-то про путешествия. В общем, ничего, за что цеплялся бы взгляд.

В центре витрины я обнаружила довольно толстое издание с расплывчатым названием «Восьмое тысячелетие». Судя по заголовкам на обложке, в нем писали обо всем, что составляло жизнь современных людей вообще, и ни о чем конкретном при этом: обзоры популярных книг и театральных постановок, какие-то статьи на остро социальные темы, что-то про новую технику и даже статистические данные о недавней переписи населения. Решив, что такой срез культурного кода будет мне полезен, я купила этот журнал и, не успев подумать, еще и маленький сборник судоку.

Только когда тонкая книжица с головоломками оказалась в руке, я начала смутно припоминать, что в моем мире, скрашивая скучные поездки в автобусе, разгадывала такие в телефоне. Видимо, мои старые привычки проявлялись так же неожиданно, как и привычки Маргариты. Это даже радовало: вспоминая хоть что-то о своей прошлой жизни, я снова чувствовала себя собой.

По возвращении домой я едва не споткнулась оттого, как глядели на меня сестры. Обеспокоенно, почти со страхом. Пришлось заверить их, что Снежин больше нас не побеспокоит, хотя сама я в этом уверена не была.

Девочки поверили – или сделали вид, что поверили. И хотя в их глазах я видела невысказанный вопрос «что же мы будем делать теперь?», ни одна из них не задала его вслух. Однако эти взгляды заставили меня усомниться в правильности принятого решения.

— Вы уже разобрали продукты? – чтобы избавиться от гнетущего молчания, преувеличенно-бодро спросила я.

Девочки покачали головами, мне оставалось только вздохнуть. Никакой инициативности. Впрочем, стоит ли их за это винить? Они выросли в окружении прислуги.

— Идемте, сделаем все вместе, — я сбросила шаль и журналы на тумбу в коридоре и подтолкнула сестер в сторону кухни.

Спустя пару часов не всегда умелой, зато слаженной работы на столе в большом блюде стояла запеченная в духовке курица, окруженная золотистым картофелем. Запах удачно подобранных специй расходился по всему дому, сестры заметно повеселели, и еще около часа мы мило беседовали на самые отвлеченные темы.

Однако когда я отправила девочек спать и прикрыла за ними дверь, когда свет во всех комнатах погас и горел только ночник возле кресла, куда я присела, чтобы пролистать журнал, дрожь и страх вернулись.

Может, Маргарита знала, что Снежин опасен, и поэтому ему не отказывала? Может, боялась за сестер? Или просто не видела другого выхода: наверняка она и подумать не могла о том, чтобы провести в старой квартире всю оставшуюся жизнь и доходом в пять сотен рублей в месяц.

Чем больше я думала о ситуации, тем отчетливее понимала ее отчаяние. Теперь заботы о том, как накормить и пристроить сестер, и – еще страшнее – как защитить их, не имея ни денег, ни связей, ни даже банальной грубой силы, лежали на мне.

Отчаяние, видимо, и побудило Марго прийти к Владиславу. Наверняка эта гордая княжна не опустилась бы до такой просьбы, если бы не девочки. Может, она надеялась, что его сила и влияние позволят уберечь Марину от участи жены какого-то сомнительного, скользкого типа вроде Снежина? Она не видела другого выхода.

Размышляя, я неосознанно потянулась к книжечке с судоку, в длину едва превосходившей мою ладонь, и начала заполнять клеточки на самой первой странице цифрами. Легкая загадка почти не требовала усилий и не отвлекала от рассуждений, но когда поток панических мыслей схлынул, опустила взгляд на страницу.

Маргарита выхода не видела, но я – не она. Я могу дать сестрам нечто большее, чем просто деньги и богатого, но нелюбимого мужа. Я сумею подарить им самостоятельность, а вместе с ней – свободу выбора.

Но сначала я должна научиться нас защищать. Намек Снежина был очевидным, и я, всего лишь слабая девушка, физически ему противостоять не могу. Но когда Эдуард едва не задушил меня в парке за театром, он и пальцем для этого не пошевелил.

Головоломка уже закончилась, но вместо того, чтобы начинать следующую, я стала выводить на белых полях вокруг нее рваные геометрические линии. Они помогали успокоиться и выстроить мысли в относительный порядок.

Действовать надо быстро: кто знает, на что способен разозленный отказом, истеричный мужчина, привыкший к вседозволенности? Значит, к Краузе я пойду завтра. Что бы там ни говорили мне в министерстве на счет проблем, лучше уж ввязаться в них, чем ждать, когда тебя изобьют или сделают что-то похуже, и только после этого бежать за помощью.

Приняв решение, я немного успокоилась. И ненадолго прикрыв глаза, провалилась в тягучий и тревожный сон.

Разбудил меня визг сестер, который, ворвавшись в полудрему, разбил ее и ввинтился в голову дрелью. Я вскочила с кресла, в котором задремала вечером, и огляделась.

На пол медленно оседала белая сорочка из легкой ткани. Под ноги мне шлепнулась книжечка с судоку, тюль грациозно опускался, видимо, поднятый под потолок моей силой. Как и другие мелкие предметы, которые теперь разбросаны по всей комнате.

— Что случилось? – спросила я, уже подозревая, что сама и стала причиной этого бардака.

— Всякие мелочи вроде тетрадей и легкой одежды вдруг взлетели и начали кружиться по комнате, — затараторила Марта, наблюдая за тюлем с легкой опаской.

— А еще в доме поднялся ветер, — спокойно добавила Марина, которая смотрела больше на меня, чем на беспорядок вокруг.

— Что ж, вот и еще одна причина не откладывать обучение магии, — пробормотала я, подбирая книжку и бросая ее в сумку на низком столике возле кресла. – Давайте позавтракаем, потом я уберу этот бардак.

На скорую руку соорудив яичницу с помидорами, я быстро поела и принялась за уборку. Сестер помогать не просила, но они и сами принялись за дело, расставляя предметы по местам.

Глава 13

— Вернитесь и сядьте, Маргарита, — Краузе махнул рукой в сторону дивана.

Я повиновалась, и хотя все сильнее убеждалась, что магу известно о моем своеобразном раздвоении личности, опасалась задавать вопросы.

— Итак, прежде чем я смогу передать вам стоящие знания, необходима серьезная подготовка, — заговорил мой теперь уже наставник.

Я полезла в сумку, почему-то уверенная, что в ней должен лежать какой-нибудь блокнот и карандаш, но ничего, кроме книжечки с судоку и шариковой ручки там не обнаружила. Пришлось открывать последние, почти не занятые текстом страницы.

Когда я приготовилась записывать рекомендации, Краузе скользнул одобрительным взглядом по книжке. Затем облокотился на подлокотник кресла и задумчиво оперся подбородком на сжатую в кулак ладонь.

— Вижу, сила сама подталкивает вас к действию. И раз уж так, то первое, на чем вам следует сосредоточиться – тренировка ума. Некоторые теоретические концепции нашей с вами силы постичь не так уж просто. Пробегитесь заново по трудам античных и немецких философов, купите в дополнение к судоку еще и кроссворды.

Рекомендация звучала странно. Каким образом Кант и Гегель помогут мне в освоении магии? А кроссворды тут вообще причем? Впрочем, я послушно записала этот совет, обозначив его цифрой один. Вечерами в этом мире все равно нечего делать, так почему бы и не проверить, так ли сильно местная философия отличается от той, которую я изучала в другом мире.

— Во-вторых, вам необходимо заняться развитием своего дыхания. Я покажу несколько упражнений: некоторые из них используют певцы, другие больше подходят для бегунов. И разумеется вам надо заняться своим физическим состоянием, делать упражнения и главное — бегать. Олимпийские рекорды ставить нет нужды, но повысить выносливость – обязательное условие, — продолжил перечислять Краузе, с каждым словом все сильнее погружаясь в собственные мысли.

Я вздохнула и записала «дыхательные упражнения, спорт и бег» под номером два. Еще лучше. Если чтение хотя бы не бросается в глаза в обществе, то бегать мне как прикажете? Я же княжна, будь он неладен, этот титул. И хоть в местных порядках разобралась еще не до конца, но что-то мне подсказывает, что не могу просто надеть спортивный костюм и выйти утром в соседний парк. Есть ли тут, в этом городе, какие-нибудь специальные заведения, в которых женщины могут позволить себе занятия спортом?

— Я свяжусь с одним своим хорошим знакомым, он тренирует магов в университете. Будете заниматься с группой огненных или земляных колдунов, принципы их и вашей физической подготовки несколько схожи, — заметив мое замешательство, добавил Краузе.

— Прекрасно! – не выдержала я и саркастично улыбнулась. – Мало того, что я прославлюсь на весь университет как сошедшая с ума княжна, которая вместо поисков мужа по вечерам бегает, так еще и собственно бегать мне придется на глазах у целой толпы студентов! Кант – еще куда ни шло, но это уже слишком!

Я захлопнула книжку с судоку и бросила ее в сумку, туда же полетела и ручка. Чувствовала, как от возмущения трясутся руки. От возмущения, которое принадлежало, кажется, не совсем мне. Или мне, но ощущалось таким новым и непривычным, что становилось даже чужим. Страх перед позором и общественным осуждением, боязнь потерять остатки и без того испорченной репутации – все это оказалось для меня прежней новым и непривычным. Интуиция подсказывала, что в прошлой жизни я о таких вещах не заботилась. Но здесь они имели гораздо большее значение, и отчасти я готова была согласиться с возмущением Марго. Мне ведь еще в этом университете работать!

— К тому же, разве мои занятия бегом не оповестят всех вокруг, что я намерена развивать дар? – добавила я уже спокойнее.

— А разве ваше желание развивать дар должно быть тайной? – Эдуард вскинул седые брови в притворном удивлении. – Тут кроется третья задача, которую вам необходимо решить, прежде чем вы овладеете первыми навыками: вам придется отринуть свой статус-кво. Маг воздуха – всегда несколько эксцентричная личность. Женщина, будучи магом воздуха… — Краузе мечтательно прикрыл глаза.

Я замерла в ожидании продолжения, но он, будто очнувшись, резко выпрямился в кресле и окинул меня острым взглядом.

— В общем, вам придется заявить миру о том, что ваша жизнь больше не будет прежней. Удачи, Маргарита, — сказал он и, отвернувшись к столу, склонился над бумагами.

Поняв, что разговор окончен, я, совершенно шокированная услышанным, поспешила выбраться на улицу. Только оказавшись на свежем воздухе глубоко вдохнула и начала понемногу успокаиваться.

Но не успела привести мысли в порядок: зазвонил телефон.

— Марго, возвращайся скорее, — затараторила Марина в трубку, стоило мне только приложить ее к уху. – К нам пришел милиционер. Не из магических, обычный, говорит, что мы можем получить штраф…

— Спокойно, — прервала сестру я, догадываясь, что толковых объяснений от нее сейчас не получу. – Напоите его чаем и попросите подождать, когда я вернусь. Без меня ничего ему не говорите, ни на какие вопросы не отвечайте. Все понятно?

В ответ – только тишина.

— Понятно? – еще раз, несколько неравно уточнила я.

— Д-да, — наконец, ответила Марта и положила трубку.

До дома я добралась быстро. В автобусе привычно вытащила из сумки книжечку с судоку, но только исчеркала поля — сосредоточиться даже на самых простых загадках не удавалось.

Влетев в квартиру, быстро оценила обстановку. Девочки сидели на кухне, вход в которую виднелся из коридора. Марта, напряженно выпрямив спину, наливала гостю чай. Марина, которую я со своего ракурса не видела, что-то тихо говорила. — … Вот-вот вернется, и все выяснится, — услышала я ее тихий, спокойный голос.

— Сестра! — Марта заметила меня первой.

Я прошла в кухню, где сидел, развалившись на стуле, мужчина в синей полицейской форме. Участковый?

— Добрый день, — прохладно поздоровалась я, усаживаясь напротив.

Хоть и волновалась, но спина — спасибо привычкам Маргариты — оставалась безукоризненно-прямой, а улыбка — вежливой.

Глава 14

— Да что вы говорите?! — делано удивилась я и подалась вперед с преувеличенным вниманием.

— Д-да-да, — несколько ошарашенный моим напором участковый вытащил из кармана форменных брюк платок и протер им висок, блестящий от пота. — Князь, я думаю, сможет устроить все так, чтобы интересы и Аглаи, и ваши были удовлетворены.

Милиционер снова закопошился в кармане и вытащил из него записку, протянул мне. В местных телефонах что, нет функции отправки смс? Чего они все с записками бегают?

Я взяла аккуратно сложенный вдвое лист плотной бумаги и, развернув, прочла. Снежин предлагал «забыть обо всех возникших между нами недоразумениях — решительно обо всех — и вернуть прежние дружеские отношения между нашими семьями».

Вот, значит, как. Думает, что угрожая мне штрафом за незаконный наем работницы, сможет веревки из меня вить? Нет уж, так не пойдет! Если этот рычаг подействует один раз, Снежин уже не выпустит Аглаю из рук. А если Марина окажется в его невестах, то я и вовсе буду у него под каблуком.

Я небрежно отбросила записку на стол, все еще внутренне сгорая от гнева. Интриган и шантажист, да просто козел. Неужели он надеется, что перспектива попасть под штраф вынудит меня продать собственную сестру?

— Со стороны князя это крайне благородно, но я, как порядочная гражданка Империи, обязана ответить за свой проступок. Признаться, прежде я не понимала, насколько серьезен вопрос защиты прав работников, но теперь осознаю всю глубину своего проступка, — я опустила голову, из-под опущенных ресниц наблюдая, как краснеет и бледнеет лицо участкового.

— Но вы же понимаете, что вам придется предстать перед комиссией, что ваш случай будет вынесен на публичное обсуждение! — залепетал он.

Разговор явно шел не так, как планировали они со Снежиным. Наверное, согласно их расчетам, я уже должна была мчаться к особняку князя вместе с сестрой, утирая по пути слезы.

— Разумеется. Пусть мой пример станет показательным для остальных, — смирения в моем голосе, пожалуй, слишком много, но участковый этого не заметил. Он наконец собрался с силами, подхватил со стола папку, в которой, быть может, лежало заявление Снежина, и, откланявшись, ушел.

Я закрыла за ним дверь и прижалась к ней лбом. Медленно выдохнула и повернулась к девочкам. Пока мы говорили с участковым, обе сохраняли безукоризненно-спокойный вид, но стоило нам остаться втроем, как губы Марты задрожали.

— Марго, ты что, с ума сошла? — спросила Марина, которая хоть и держалась лучше младшей сестры, но в глазах ее стояли слезы. — Где мы возьмем столько денег?

У меня появились некоторые идеи на счет дополнительного заработка, но пока я не знала, пойдет ли все так хорошо, как мне хочется.

— Заложу маменькины драгоцености, если понадобится. Или ты передумала и хочешь замуж за Снежина? — уточнила я, вглядываясь в лицо сестры.

Она побледнела, поджала губы и зажмурилась.

— Если так надо, если это поможет вашему благополучию, — она покосилась на Марту, которая уже ревела, не таясь, — то я готова!

Я вздохнула и приблизилась к сестре. Положила руки на ее плечи и посмотрела в огромные голубые глаза.

— Не смей думать о себе как о товаре, — медленно проговорила я, стараясь, чтобы в голосе не пробивались рычащие нотки. — Я спросила, хочешь ли ты за него выйти.

На глазах Марты от удивления высохли слезы. Она сглотнула и замотала головой. При этом выдохнула с явным облегчением.

— Значит, я тебя ему не отдам, — я отступила от сестры, давая ей время осознать услышанное.

Чтобы отвлечь девочек, я решила пристроить их к готовке. Марте поручила нарезать овощи на салат, и она неумело, но старательно принялась орудовать ножом. Марине доверила следить за гречкой в кастрюле, а сама принялась резать то, что осталось от вчерашней курицы: хотела просто разогреть белое мясо на сковороде и решила, что лучше сделать это самой.

Я даже пыталась завязать какую-нибудь непринужденную беседу, но девочек так сильно напугал визит участкового, что они подавленно молчали. Ну Снежин, я тебе еще припомню! Напугал сестер, ничего толком не добился, но ведь наверняка продолжит мотать мне нервы.

Конечно ни перед какой комиссией оправдываться не хотелось. Влезать в огромные долги — тоже, однако первое и единственное правило переговоров с террористами и шантажистами гласит, что никаких переговоров допускать нельзя.

За едой я думала, что завтра надо будет заглянуть в местный трудовой кодекс, который почти наверняка есть в университетской библиотеке, а еще успеть на занятия, на которые меня отправили из магминистерства. Еще предстоит выяснить, где и когда мне придется заниматься бегом. В общем, дел все прибавлялось, и казалось, что я скоро переломлюсь под их неподъемной тяжестью.

Понимая, что прямо сейчас, вечером в воскресенье, я вряд ли что-то смогу сделать, решила, что надо отдохнуть. Сестры после ужина закрылись в комнате, и я, хоть и с огромным трудом, сумела как-то подавить силу, чтобы не подслушивать их обеспокоенный шепот. Уселась в привычное уже кресло и взяла со столика журнал, который купила накануне.

Первая же статья в нем привлекла мое внимание.

«О моральныхъ обязанностяхъ одаренныхъ высокородныхъ господъ» — гласило название. Под которым крылась возмутительная записулька о том, что люди благородного происхождения обязаны едва ли не жизнь положить на благо «простого народа» за то, что тот когда-то, три сотни лет назад, находился в состоянии закрепощенного, а затем еще лет сто — в статусе младших членов знатных родов, что в целом равносильно прислуге.

Я прочла эту возмутительную записку несколько раз, и по простоватому слогу быстро убедилась, что текст вышел из-под руки человека не лишенного воображения и явно хорошо образованного. Однако я почти уверена, что его мнение разделяли многие люди вроде Аглаи: из тех, кто, получив свободу и гражданские права, оказался не готов брать ответственность за свою жизнь в собственные руки.