Художник от слова «худо»

Этюдодин. Натюрморт с шоколадным тортом

В Корне Саю часто доводилось слышать, что женщина лжёт в трёх случаях: что ты — её первый мужчина, что она тебе не изменяет и что её ребёнок именно от тебя. Слухи эти распространял Фуу Яманака, уж кому, как не ему с его ментальными техниками в этом разбираться, а Сай тогда был мелким пацаном и верил, что однажды применит мудрые знания на практике.

Бушевала червонным золотом ранняя осень. С утра наступил день рождения жены, который ещё предстояло отпраздновать вечером среди своих, потому что год назад на эту же дату выпало событие, отныне более важное. Во дворе бархатные хризантемы набивали бутоны, но уже было понятно, какими сочными винными оттенками нальются лепестки, когда лягут снега и придут холода. Хоть сейчас хватай акварели и запечатлевай эту победу жизни над смертью, когда ускользающая красота росчерком высвечивает последние мгновения перед тем, как превратиться в сухие стебли. Но правда состояла в том, что краски Сай не брал в руки больше года, а также восковые мелки, цветные карандаши и прочее. Не до того стало. Служба в АНБУ отнимала всё время, а дома внимание к себе требовал Иноджин, и в итоге семейные хлопоты неведомым образом затянули в свои тенета даже вечного одиночку Сая.

Он хотел было зайти в дом, где наверху комода лежал позабытый, пылью покрывшийся этюдник. Минут пятнадцать в запасе ещё оставалось. Но тут послышался голос Ино:

— Дорого́й, ну где ты там? Собирайся скорее, мы же не успеем на годик Шикадая первыми!

Чего там собираться, Сай не знал. Тёща давно приготовила большую сумку, в которую утрамбовала игрушки, книжки, детское питание, воду, подгузники, сменную одежду, салфетки и всё, что могло понадобиться девятимесячному Иноджину. Сай вообще, как говорится, рот закрыл и пошёл. А Ино на целых два часа окопалась в ванной комнате, и что там изменилось в её облике оттого, что на лице появилась косметика, разобрать было трудно. Жена оставалась безупречна всегда, но и всегда собой недовольна. Отыскивала в отражении в зеркале и набранные килограммы, и мешки от недосыпа под глазами, и несуществующие расширенные поры, которые обязательно надо штукатурить и изводить масками. А пока жена лежала под масками, кто сидел с Иноджином? Правильно, Сай. И секретные документы и безопасность Конохи подождут!

— Да какое же «не успеем»? — не понял Сай. — Не волнуйся, родная, всё равно насколько бы мы не опоздали, Узумаки придут ещё позже. А твою заклятую подругу Сакуру не приглашали.

— Разумеется, — Ино вышла на энгаву и поправила и без того изящно уложенную чёлку. — Если приглашать Сакуру, то тогда и Ли, и Кибу, и Шино, и Тен-Тен… целую свадьбу собирать! Нет, Яманака, Нара и Акимичи всегда праздновали в узком семейном кругу…

Иногда у Сая дёргался глаз от количества людей этого самого «узкого семейного круга». Потому что когда торжество проходило у Яманака, собирал и раздвигал столы, носил стулья, расставлял угощения и строгал нарезку именно Сай.

— …и пришлось в качестве исключения позвать Наруто, потому что иначе этот нахал сам бы притащился… Но что мне эти Узумаки! Мне главное не явиться позже Каруи!

Ясно, Сакуры нет, значит, Каруи будет за неё.

И всё же не разбирал Сай женской дружбы и соперничества непонятно ради чего, тем более отстаиваемые преимущества видела лишь Ино, а окружающие и не догадывались о её очередной маленькой победе. И никакие книги по психологии не помогали разобраться в загадочной женской душе. Пришлось вздохнуть, взять Ино под ручку, другой рукой подхватить сумку с вещами сына (Сай меньше брал в командировки) и отправиться в квартал Нара. Замыкала шествие разнаряженная тёща с Иноджином в коляске, потому что «вам ничего ценного доверить нельзя».

Везёт нынешнему поколению: дни рождения справляли с размахом, с подарками, с гостями, а Сай понятия не имел, на какое число приходился его, и не знал, родители дали ему имя или придумали в Корне в честь тонкого смертоносного стилета. Вторая версия казалась правдоподобнее. Брат Шин говорил о шестом декабря, но не подвернулось случая спросить, откуда он взял это число, а потом и самого Шина — первого и долгое время единственного близкого человека — не стало. В Корне никто дни рождения не справлял и года не считал, да и жизнь подчинялась иным правилам. От задания до задания пришёл живым в казарму, и на том спасибо. А если сдох, то никто не заметит, заменят другим… один Сай, наверное, плакал по Шину.

Впрочем, глядя на Шикадая, Сай был уверен, что малец не понимал, какое счастье ему выпало, а подаркам радовались скорее родители, чем сам виновник торжества.

Шикамару утащил их с Чоджи и Наруто, конечно же опоздавшим, выпить саке в беседке, давно превращённой в склад сельхозинвентаря. Дети, которых неизвестно зачем привели, сидели на расстеленном суновском ковре и в силу ничтожного возраста никак не реагировали друг на друга, предпочитая общаться с бабушками. Один Боруто за неимением оной взял в оборот деда Чозу Акимичи, который строил башню из кубиков, а Боруто с разбега пинал их ногами. И напрасно бабушки пытались привлечь внимание мальчишек к «невесте» Чо-Чо. Эта смуглянка в чепчике ни на кого не смотрела, уписывала с ложки уже второе бенто (Саю одного такого хватало на обед) и обляпалась с ног до головы, несмотря на повязанный слюнявчик, картофельным пюре, куриным паштетом и слюнями. Еда — это то, от чего Чо-Чо никогда не отказывалась, и единственное, что могло отвлечь её от ползания по дому и открывания всех шкафов и ящиков без разбору и разбрасывания их содержимого.

— Какой же хороший аппетит, как же вам повезло! И никаких аллергий нет! — умилялась обычно всем недовольная госпожа Нара. — Вот нашего Шикадая не заставишь кушать, три часа угробишь на танцы вокруг него! Это не хочу, то не буду.

— А не перекармливаете ли вы её? — не удержалась от шпильки тёща, играющая в ладушки с внуком.