Идеальная ложь

Глава 1

— Как быстро все становится прошлым, — Тоня провела кончиками пальцев по фото сестры в черной рамочке. — Два года, как ее нет, а я все не могу привыкнуть. Кажется, сейчас зайдет и отмочит свою дурацкую шутку. Жаль, что вы плохо ладили, — девушка обернулась к мужу.

Кирилл смотрел на дно своего стакана, где перекатывались кубики подтаявшего льда, стуча между собой.

— Ты ее идеализируешь, любимая. Мила, считала, что ей все можно, что она исключительная, не такая, как все… Вечно лезла, куда ее не просят. Удивительно, как до двадцати двух лет дожила. Надо же шагнуть в пропасть и не проверить парашют. Любой ошибке есть своя цена.

— Не говори так. Просто у нее душа требовала полета. Хотелось выше, сильнее, экстримальнее, — Антонина сглотнула слезы, стоявшие в горле.

— Ладно, — вздохнув, он встал. — Пойду, проведаю как там наши родители. Не задерживайся, — в его светло – карих, медовых глазах мелькнула тревога. — Помни, чтобы ни случилось, я всегда буду с тобой. Люблю тебя, — отставив стакан, положил сильные руки на плечи и чуть сжал.

Она похлопала по его запястью, грустно улыбнувшись. Пообещала, что скоро спустится.

Кир ушел, оставив вкусный древесно-ореховый запах, свойственный только ему одному. Ее красавец муж, родной и всегда предупредительный. Таким Антонина полюбила его. Многие считали, что это брак по расчету. Две династии Воронцовых и Саламатовых породнились, сговорившись давно. Но замужество оказалось для Тони счастливым, она искренне обожала Кирилла. При мысли о муже неистово забилось сердце. Он помог ей пережить потерю сестры, всегда был рядом.

Тоня прокатилась взглядом по комнате сестры, не зная, за что зацепиться. Книги, тетради, исписанные стихами без рифмы и порой без логики. Красивый почерк с завитушками, как и сама Мила. Шурша страницами, девушка листанула зеленую записную книжку. Вчетверо сложенный тетрадный лист в клеточку выпал, шмякнувшись на стол.

Она облизнула пересохшие губы, уже чувствуя, что жизнь больше не будет прежней. Руки чуть дрожали, развертывая послание, которое попало к ней случайно.

«Кирилл, ты снова выбрал ее. Умеешь резать по живому, убивать ласково. Наша связь для тебя лишь — игра, месть родителям, что заставили выбрать одну из нас в жены, а другая… Должна улыбаться, смотреть издали, как ты воспитываешь с ней детей. Не наших с тобой. Не сейчас, так потом они будут. Пустота в моей душе поглотила все. Наш секс урывками, не смог эту пустошь насытить. Жажда тебя сводит с ума, сжигает любые принципы.

Кирилл, ты выбрал ее потому, что Тоня глупее? Скажи… Я простила бы все. Поняла и приняла твои измены. Тонька же не сможет. Сломается.

Не могу больше так. Не хочу. Она бесит своим влюбленным обожающим взглядом, овца недалекая. Я расскажу ей все. Пусть горит в аду, в который ты меня погрузил, любовь моя. Три года вашей свадьбе. Чем не повод?»

Антонина зажал рот, чтобы не закричать. Ее стало трясти так, что письмо выскользнуло из рук и спланировало под письменный стол.

— Тоня, мы тебя заждались, — мама вошла, стуча каблуками. — Пойдем, милая. Хватит тут околачиваться. Я знаю, что ты ее очень любила, как и все мы.

— Любила, — вывела девушка непослушными губами чуть слышно. — Ты иди, мам. Я сейчас, — стоя к ней спиной, прикусила нижнюю губу до крови, стараясь не заскулить.

Боль поглотила ее полностью. Разум на несколько секунд помутился, окрасив все вокруг в тошнотворный болотный цвет. Антонина сползла на пол и невидящим взглядом смотрела перед собой. Руки жили какой-то своей жизнью и пытались нащупать смертельно опасную улику. Они ее считали глупой овцой.

Муж изменял с сестрой… И не только, судя из этих строчек. В груди сбились настройки. Все, во что Тоня верила, оказалось ложью. Но идеальной лжи не бывает, правда всегда полезет наружу. Пусть не сразу. Это «отсроченное» письмо, возможно, спасло сейчас ей жизнь. Единственный и дорогой Кирюша, что же ты задумал? Просто избавился от надоевшей любовницы или… Все же случайность?

Тоня мысленно вернулась в день гибели сестры от несчастного случая… Такого ли уж несчастного? Милка не проверила свое снаряжение? Как удобно она умерла за несколько дней до трехлетней годовщины их свадьбы.

«Глупая. Глупая» — крутились в голове язвительные слова Милы и при этом, будто наяву, она видела лицо своей сестры: презрительно и злое, различив, наконец, истинную ее натуру. Тот, кто любит прощает недостатки, оправдывает их. Так и Тоня списывала нападки Людмилы в свою сторону на гормональные всплески, неустойчивую творческую натуру старшей сестры. Оказалось, она просто ее ненавидит и желает оказаться на месте Тони.

Как часто люди, подобные ей принимают доброту, искренность и честность за слабость? Тоня действительно в своем доверии не видела дальше своего носа. И правда, глупая она. Куда уж ей до уровня сестры. Вот только уровень ее на два метра вглубь оказался.

— Тоня! — прикрикнул отец. — Говорю, а ты опять не слышишь. Хоть бы табличку на лоб повесила: «Ушла, вернусь не скоро».

— И свисток в губы, чтобы подсвистывать, — у нее вырвалось само. Тоня нашла себя сидящей за столом, кровожадно посматривая на тупой столовый нож. Нечестивый муж как ни в чем не бывало, сидит рядом спокойный и уверенный в себе.

В гостиной наступила тишина. Никогда Тоня не позволяла себе говорить с отцом в таком тоне, хотя нападки были и раньше. Любимой дочкой была Людмила, а Тоня, будто приемная в семье Саламатовых.

Слышно как стучат старинные часы.

— Это все нервы, — заступилась за Тоню мать, дергано скомкав салфетку в правой руке. — Такой день для нас не простой.

— Общее горе… — поддакнула свекровь Лидия.

Разговор уходит в булькающий фон. Слышаться воспоминания о том, какой была Милка распрекрасной девушкой. Кирилл скоблит ножом по тарелке, не попадая в кусок мяса. Тоне хочется, чтобы все прекратилось: ужасный день, притворные фразы.

— Да, перестанешь ты уже скоблить? — она не узнала свой визжащий голос, как не узнала себя в отражении зеркала напротив. В той девушке больше не было любви, тепла и света. Всепоглощающая ярость рвалась изнутри, уродуя прекрасные черты лица. — У меня голова разболелась, — поправила себя, ни на кого не глядя. Пойду, прилягу в свою комнату.

Глава 2

Пять лет вместе, а теперь все разрушено. На голову сыплются кирпичи… Один за другим, пришибая больно. Наверное, и сейчас у мужа есть любовница.

Вставать с кровати не хотелось. Потолок медленно вращался над ней каруселью. Чудились два обнаженных тела в страстной первобытной пляске. Мила и Кирилл… Кирилл и Мила. Стоны, хлюпанье, вздохи. Сестра смеется, запрокинув голову: «Смотри, овца! Он любит меня». Закрыв руками уши, Тоня мычала в подушку, молилась, чтобы пытка прекратилась, и они исчезли из ее головы навсегда. Каждая мысль о них жалила осой с яркой вспышкой фантомного кадра предательства.

Узнай об интрижке мужа и сестры раньше, как бы она поступила? Отпустила его? Развелась? Конечно, да! Тем самым сохранила Люде жизнь, а себе оставила разбитое сердце.

— Как ты? — заботливый голос мужа, вытряхнул из нее рвотный позыв. Тоня подогнула ноги, обхватив свой живот руками, свернувшись в защитной позе эмбриона.

— Подташнивает, голова раскалывается, — там, где лежала его рука на плече нестерпимо жгло. Поднять глаза боялась. Он увидит там настоящие чувства: боль, тоску, ненависть…

— Поеду домой. Ты оставайся, отлежись. А мне завтра на работу с утра, — Кирилл, встал с кровати и матрац выпрямился, не оставив о нем вмятин — «воспоминаний». Антонина хотела так же, выпрямиться и забыть, будто не было ничего, ей приснилось. Отмотать время назад и сказать твердое «нет». Пусть бы женился на старшей сестре, выбрал ее. Но чем дольше Тоня об этом думала, тем явней проскальзывала причина, по которой Воронцов сыграл в рулетку, когда ему преподнесли двух невест на блюде. Люда, после аборта в выпускном классе больше не могла иметь детей. Красивая. но не подходящая жена… Зато, любовница с опытом и горячим темпераментом. Порою, этот темперамент крушил все в доме, а через несколько минут Милка, как ни в чем не бывало, смеялась и была полна оптимизма.

Тоня — удобная, милая, тихая девочка. Овца, которой можно по ушам ездить и она поверит, радостно будет блеять муженьку про свою любовь.

Снова кольнула резкая боль, и девушка понеслась в туалет, где ее тошнило той грязью, в которой оказалась. Тоня заложница обстоятельств. Это Воронцовы спасли их семью от разорения. Папа неудачно вложился в акции одного предприятия и прогорел. Но он, несмотря на прохладную любовь к младшей дочери, не стал бы ею торговать. Девушка сама влюбилась по уши, пищала от восторга, когда Кирюша стал оказывать знаки внимания.

— Ты хорошо целуешься? — они гуляли по саду, и забрели в тенистую беседку.

— Нет, не умею, — покраснела Тоня, чувствуя, что ее сердце сейчас выскочит.

— Я научу, — обхватил пальцами подбородок, заставляя смотреть в свои манящие глаза.

Научил девушку целоваться и не только, подчинил своим желаниям, мужским запросам. Тоня думала, что у них все хорошо в интимном плане. Слепая вера в него, в их общее будущее цвела все пять лет и пахла. Запах оказался с душком. Почему, она наивно полагала, что если Кирилл ей изменяет, то только с правой рукой, когда у нее женские дни или простуда… Или она сдает экзамены в институте, забыв про сон и покой. Сейчас все позади, диплом у нее на руках. Пусть не красный, как мама мечтала, но без «удов».

Сейчас с ней случилась маленькая смерть. Убийство иллюзий. Тоня понимала, что совсем не знает своего мужа, его мотивов… И главное, почему? Ведь говорил, что любит. Лгал, наверное.

От Тони прежней ничего не осталось. Утром она вступила босой ногой на совершенно другую планету — враждебную и неисследованную. Чтобы выжить, нужно притворяться, проявить хакерские способности, шпионские навыки. Насколько будет затяжным спектакль, юная Воронцова не знала. Довериться абсолютно не кому. Если были раньше школьные подруги и институтские, то Кирилл их мастерски отшил, находя недостатки в каждой. Теперь Тоня знала, почему. Его научил случай с Милкой. Нужно держать озабоченных девок подальше от глупенькой супруги. Брезгливо передернуло от мыслей о муже.

Улыбайся, даже если больно. Улыбайся, если земля горит под твоими ногами. Не переборщить, сохранив остатки здравомыслия на лице.

Хотелось обожраться тухлой селедки и еще «проболеть» несколько дней вдали от чистоплюя, который только звонками интересовался, как у нее дела.

— Тоня, тебе лучше? Теща, как всегда, преувеличивает и хочет, чтобы я отвез тебя на обследование в клинику, — его голос с хрипотцой, который всегда завораживал, потерял свое влияние.

— Мне правда лучше, Кир. Завтра с утра приеду домой.

— Как знаешь, — слишком быстро согласился. — Целую, любимая. Соскучился.

— Я тоже, — она ограничилась короткой фразой. Сдержалась, чтобы не швырнуть телефон об стену. Вдох – выдох. Найти свое равновесие.

Глава 3

Прием у мэра. Масса людей, для Тони просто масса. Они пьют, жуются, вульгарно смеются. Каждый звук режет по нервам. Девушке кажется, что смеются над ней. Приходится держаться под руку Кирилла. Скулы свело от прилепленной на губах улыбки. Если раньше она чувствовала поддержку от мужа, представляла, что они одно целое, неразделимой… То теперь искала повод, чтобы отвернуться от него, ни смотреть, ни слышать. Воротит от сплошного лицемерия.

«Не можешь бежать — уползай. Пока тебе окончательно не переломали ноги и крылья» — читала она в романе Набоковой. Ползти некуда. Ее найдут, пострадает отец и мать, которые полностью зависят от Воронцовых. Недавно новый транш папа получил, закупил оборудование, запустил производство. В его глазах снова живет надежда на лучшее. Распустив павлином хвост перед мамой, он уже мечтает о расширении и филиалах. Выше. Больше. Мощнее. Собственное эго все никак не насытится.

А она? От Антонины требуется наследник и желательно ни один. Породистая кобылка должна понести. Сидеть дома, воспитывать принцев крови и не отсвечивать.

Только вот беременность никак не наступала, хотя они оба были здоровы в репродуктивном плане. Если какое-то время назад, Тоню сей факт огорчал не на шутку, то теперь она купила в аптеке противозачаточные таблетки, чтобы не дай бог…

— Тонечка, прекрасно выглядишь! — скалясь по самые десна, подошла подруга Милки.

Брюнетко стрельнула глазками в сторону ее мужа и загадочно прикрыла глаза ресницами. Сука! Там куда она лапнула «невзначай» по коже руки, жжет.

— Соня, ты как всегда прекрасна, — вернула ей Тоня комплимент, с удовольствием замечая ранние морщины от злоупотребления пьяными вечеринками, сигаретами. Судя, по лихорадочному блеску в глазах, заядлая тусовщица уже закинулась чем-то позабористее.

— Ладно, девочки, вы тут поворкуйте, я к Савицкому подойду. Обсудим дела, — Кир мягко высвободился от ее руки.

Тоня только кивнула, стараясь держать лицо и не поморщиться. Терпеть не могла этого блондинистого тваренка. Холеный выскочка, холодный как рыба. Многие из женщин находили его неотразимым, только не она. Сонька тут же голову свернула, даже на цыпочки сделала стойку, чтобы увидеть в каком направлении цветочный барон находится.

— Извини, мне нужно… — стала оправдываться Софья Заславская, дергано теребя свой клатч, украшенный жемчугом. Ее чуть заостренный нос, как у крысы вынюхивал денежный след, где есть возможность поживиться.

— Да, конечно, — пожала плечами Тоня и отвернулась.

Она пошла совершенно в противоположную сторону к столу с закусками. Поднакусав парочку тарталеток, которые показались ей безвкусными, решила выйти и подышать на улице.

Теплый ветер осторожно толкает в спину. Фонари загадочно мерцают в сквере. Тоня шла, втягивая в себя запах вечерней свежести и цветущих роз. Галдеж остался позади, ей было здесь спокойней. Вкусный воздух и покой. Она мечтательно жмурилась, радуясь короткой передышке… Пока до боли знакомый голос не остановил.

Тоня вздрогнула, ссутулившись, прижалась ближе к высоким кустам, за которыми был ее муж и другая женщина.

— Святая Тоня не балует тебя своим телом? Что же ты такой нетерпеливый. Мог бы и потерпеть до отеля.

— Заткнись. Рот тебе не для этого, — прошипел Кирилл.

Шелест одежды. Тихие стоны.

Антонина стояла ни жива, ни мертва. Она ведь уже предположила измену. Убедила себя, что не станет страдать из-за недостойного предателя. Сейчас ей больно. Каждому сантиметру кожи больно… Будто куча муравьев сжирает заживо, отрывая по маленькому кусочку. Скоро от нее совсем ничего не останется. Нужно уйти и прекратить пытку, но ноги не слушаются, обездвижена. Прикусив ребро ладони, чтобы очнуться от коматоза, молча плачет. А там кульминация в самом разгаре… Пошло, до омерзения.

— Воронцова, ты вуйаристка? Вот, от кого не ожидал.

Тоня сдержалась, чтобы не заорать. Медленно повернулась, продолжая прокусывать свою руку, зубы не разомкнуть. Ее колотило страшно. В серо-голубых глазах ужас, словно ее поймали с поличным. Савицкий сдаст… Как пить дать, заложит ее с потрохами. И все измениться…

— Тонь, я пошутил, — шепнул и как-то жалостливо стал рассматривать ее бледное заплаканное лицо. — Глубокий вдох. Давай! Носом.

Рваный вздох обжег легкие. Она всхлипнула. От напряжения закружилась голова. Рука выпала из рта. По подбородку некрасиво побежала слюна, но сил и желания смахнуть не было. Словно после наркоза отходняк. Гул в голове нарастал. В венах кровь пенилась. Еще немного и позорно хлопнется в обморок. Когда до отключки осталось два стука сердца, сильные руки ее подхватили.

— Держись, девочка. Только не закрывай глаза. На меня смотри, — он нес ее на руках, встревожено посматривая.

Тоня не понимала, куда и зачем. Не проще ли бросить и высмеять, как поступал часто?

«Что мы такие кислые, Воронцова? Опять наше прогнившее общество ее светлости не подходит?»

«Сделай лицо попроще, глядишь, перестанешь отпугивать людей»

— Эй? — он пошлепал по щекам. — Выпей. Это коньяк. — У губ оказалось горлышко небольшой серебряной фляжки.

Эдуард посадил ее в свою машину на заднее сидение, примостившись рядом, подставив плечо. Тоня сделала большой глоток и закашлялась от крепкого алкоголя, щиплющего язык и горло. От второго раза отказалась, мотнув головой. Савицкий хлебнул сам и закрутив крышку, убрав емкость в свой мини-бар.

— Ладони совсем холодные, — проворчал, растирая в своих руках. — Тонька, ты от порушенной любви помирать что ли собралась? — снова включил ехидство, но светлые глаза говорили об обратном. Савицкий за нее переживает, но зачем-то хочет скрыть, спрятавшись за сарказмом.

— Нет. Умирать ради изменника не собираюсь, — она пыталась улыбнуться, но получилось криво.

— А что собираешься? — в нем вспыхнул интерес.

— Не твое дело, — она скосила глаза на любопытного. И вообще, пора ей уходить. — Спасибо, что помог. Дальше сама.

Глава 4

— Сама, — передразнил, Эдик, скорчив рожу. Почесал щетину на подбородке. Зачем-то положил руку туда, где сидела она. Место еще хранило тепло и приятно отдавало в ладонь.

Воронцова, поправив перышки, чинно удалилась. Только шаги ее были слегка нетвердыми, чуть заносило то влево, то вправо. Алкоголь, которым Тоня особо никогда не баловалась, сделал свое дело, девушку развезло. Но, даже здесь она старалась держаться и сохранить контроль.

Савицкий считал Антонину Воронцову ханжой. Она всегда задирала нос, будто люди вокруг недостойны ее внимания и Тонька находится на приеме у английской королевы. Аристократизмом от Саламатовых и не пахнет. Откуда у девчонки такая спесь? Миленькая мордашка с хрупким телосложением и только… Бесила страшно.

Сегодня Савицкий увидел ее слабость и боль. Железная леди оказалась ранимой и беззащитной, столкнувшись с кобелизмом мужа. Эдуард снова достал фляжку, сделав большой глоток, довольно зажмурился. Хорош коньячок! Друг гонит на своем заводике и говорит, что все на семи травах, как положено элитному коньяку быть десятилетней выдержки. Крякнул, сказав мысленно тост, и еще раз приложился.

Тоня доплелась до парадного входа, придерживая подол длинного платья, но зайти внутрь не успела.

— Ты где была? — подскочил Кирилл откуда-то из темноты. — Что, это с тобой? Растрепанная, алкоголем от тебя пахнет, — зло сузил глаза, заходив нижней челюстью.

Ей стало смешно. Как муж смеет предъявлять претензии, когда сам только что с любовницей в кустах справлял нужду? Много открытий чудных за последнее время. Тоня смотрела на него во все глаза и думала, что вот этого человека она считала идеалом? Хотелось сплюнуть поддонку в лицо, а потом выцарапать бесстыжие глаза.

Нельзя. Выбрав молчание, нужно идти до конца. Даже, если трудно сдержаться и так тянет разнести все в доме на щепки. Послать бы всех нахрен и босой с гордо поднятой головой, удалиться в закат… Столько безумных желаний, что захватывает дух.

Это путь в никуда. Есть более дельный план и для этого нужно запастись терпением, выдержкой и успокоительным.

— Пили с Савицким коньяк. В его машине, — Тоня с нескрываемым удовольствием наблюдала, как у муженька вытянулось лицо. — Можешь, у него спросить, — пожала плечами, на которые ниспадали волнистые пряди длинных волос цвета горького шоколада.

— Совсем стыд потеряла? — клацнул зубами. Он хотел еще что-то добавить, но увидел предмет их разговора. Эдуард шел по дорожке, заложив одну руку в карман брюк. В другой у него была сорванная белая роза. Блондин беззаботно насвистывал веселую мелодию.

— Прекрасный цветок для самой красивой девушки, — протянул розу, подойдя к Тоне впритык, не удостоив Воронцова взглядом. Она заворожено смотрела в голубые глаза с плещущейся там чертовщиной. Подняв руку, взяла цветок за стебель аккуратно двумя пальчиками.

— Савицкий, тебе баб вокруг мало? — зарычал Кирилл. Дергано подскочил сбоку, вырвал из стебля бедный бутон и кинул на землю. Как одержимый топтал ногами, словно гадюку уничтожал.

— Всего лишь дань красоте твоей жены. Ты чего так напрягся, братец? Неужели, ты мог подумать что-то плохое про Тоню? Она же «святая», — последним словом зацепил, внимательно следя за противником. Казалось, ему доставляет особое удовольствие издеваться над ним. — Если бы у меня была такая жена, то я бы ни кого больше не смотрел…

Тяжело дыша, Воронцов начал приходить в себя. Понял, что со стороны выглядит ревнивым идиотом и Эд сейчас над ним потешается. Расстегнув еще одну верхнюю пуговицу рубашки, Кирилл уже спокойней заговорил:

— Ты прав. Моя чудесная жена не заслужила подозрения. Ей я могу доверять, а вот тебе…

— Да, мне поебать, Воронцов. Я на тебе не женат, чтобы говорить о доверии, — в его глазах выступила сталь — колющая и режущая. Перед ним стоял сильный хищник, готовый вцепиться в глотку и рвать. Только Воронцов не мог понять причину агрессии. Есть над чем задуматься, им еще работать по общему контракту вместе.

— Тоня, мы едем домой, — протянул девушке руку. Несколько секунд задержки, пока она смогла подавить брезгливость и вложила свою ладонь. Чувствуя непонятную вину, взглянула на Савицкого: «Прости, я должна идти». Шла, как собака на привязи, низко опустив голову.

Воронцов всю дорогу лекцию читал, какой цветочный барон скотина, не имеющий ни царя в голове, ни Родины. Ему наплевать на всех и вся, не будь дурой, Тоня, не приближайся к нему, сей человек пагубно влияет на остальных…

Антонина дремала или делала вид, что уснула, отвернув голову к окну, пока они бесконечно долго ехали до дома.

— Выходи! — с ее стороны открылась дверь, и потянуло холодом.

Глава 5

Громкий звук взрывающейся вазы об паркет. Глухой звон идет со стороны гостиной. Грохот продолжался. На слух, там следующим убился стул…

Тоня на кухне стояла перед раскрытой дверцей холодильника, пытаясь вспомнить, что ищет. Возникает непреодолимое желание тоже что-нибудь разбить. Голову мужа, например. Но она тянет руку за йогуртом в стеклянной бутылке. С отворотом крышечки слышится хлопок. Девушка присаживается за стол и внимательно рассматривает этикетку. Руки трогают прохладное стекло, пальцы выводят невидимые узоры. Она видит себя со стороны, сидящей с опущенными плечами и бессмысленно рассматривающей бутылку йогурта.

Если она убьет Кирилла сегодня ночью, то оставшуюся жизнь будет доживать на свалке. Сначала тюрьма, потом… Будет ли это потом? «Не спеши, а то не успеешь» — вспомнилась мудрость. Мысли вязнут как муха в липкой ленте, ищут выхода…

Муж третий раз выкрикнул, чтобы она подошла к нему в кабинет. Прикидываться глухой больше нет смысла. Плохая из нее актриса вышла, не смогла Тоня скрыть неприязни. Милка была лучше. Никто не догадывался о ее связи с Воронцовым. Если знала, то только ее подружка Сонечка, но она по какой-то причине молчит.

— Антонина! — рявкнул Кирилл, возникнув в проходе.

У нее непроизвольно дернулись руки, йогурт чуть не выскользнул.

— Я тебя слышу. Ты что-то хотел? — пролепетала чуть слышно, заставив себя поднять глаза.

Пульсация в висках от напряжения. Снова тошнота подкатывает к горлу. Тоня делает маленький глоток холодной кисломолочной смеси, пытаясь прогнать дурноту.

— Ты ведешь себя странно. Может, сводить к психологу? Что с тобой Тоня? Я тебя не узнаю.

«А я тебя совсем не знала» — говорили ее глаза.

— Обещай, что покажешься специалисту. Завтра скину ее номер телефона, — сел напротив, сложив руки перед собой. Пальцы сцепил в замок до белых костяшек… В медовых глазах беспокойство и множество сомнений на ее счет.

— С ней? Это женщина? Ты ее знаешь? — Тоня цеплялась за любую информацию. Это раньше у нее не было вопросов. Теперь появились.

— Наш семейный психолог. Многим помогла… Я же вижу, что тебя что-то тревожит? — нахмурил брови, вглядываясь в ее лицо.

— Кому конкретно помогла? А нашу Людмилу она знала? — Тона не поняла, зачем приплела сюда сестру. Просто уловила что-то… Такие вещи не объяснить словами.

— У Милки был срыв незадолго до гибели. Сантана ее консультировала, — взгляд опустил. Стал ковыряться кончиками ногтей между собой. — С неделю у психолога твоя психованная сестрица наблюдалась, — выдал подробности. — Ей действительно помогло.

«Звучит как «сатана» — Тоня облизала пересохшие губы. — «Посмотрим, что там за психолог»

— Хорошо, — девушка согласилась на вторжение в свои мозги. — Пойду спать в гостевую комнату. Что-то плохо себя чувствую. Таблетку выпью от головной боли.

Прихватив с собой бутылочку, Тоня вылезла из-за стола и хотела проскользнуть мимо… Но, не тут-то было. Кирилл успел схватить за руку, останавливая. Лицо его разгладилось, словно вернулся прежний заботливый муж, желающий ей добра…

— Тоня, я волнуюсь за тебя, любимая.

— Да, — ей оставалось только кивнуть. Накатилась слабость, будто он высасывал из нее все жизненные соки. Пил, наслаждался причмокивая, как упырь.

— Ладно, иди. Ты действительно бледная, — нехотя отпустил, дозволяя скрыться.

Умываясь, она смотрела на свое отражение с темными кругами под глазами. Выглядит так, словно на рудниках вкалывает. «Как же, беспокоится он!» — втянула и без того впалые щеки. Хотела бы она ему доверять, да поводов маловато.

Утром Антонина специально выждала, когда муж уедет на работу и только тогда вышла из комнаты.

Кусок в горло не лез, но пришлось позавтракать, чтобы ветром не унесло, пока идет до машины с водителем.

Сантана оказалась яркой блондинистой сукой. Макияж в стиле смоки-айз с жирно подведенными глазами. Помада коричневая чуть подтерта и ее след есть на белой кружке, стоящей перед ней на столе рядом с метрономом. Красивая, лоснящаяся салонными уходами баба. Тоня, по сравнению с женщиной – вамп, просто бледная утопленница в скромной блузке и юбке чуть выше колена. Но так надо. Пусть видит перед собой забитую овцу.

На вскидку, Сантане за тридцать.

Кабинет просторный. На маленьком столике дымятся ароматические палочки, выделяя сладковато-цитрусовый аромат.

— Присаживайтесь, Антонина, — голос густой обволакивающий, как у хорошей джазовой певицы. Внимательный цепкий оценивающий взгляд.

Тоня прошлась до мягкого кресла и села напротив, отставив сумочку в сторону. Скрестила ноги в лодыжках и спокойно посмотрела ей в глаза.

— Обычно я не принимаю в такую рань. Работаю больше вечером. Но, для вас сделала исключение, — показала верхний ряд белых зубов психолог.

Тоня молчала, не реагируя на информацию. Ей плевать на мнимые неудобства стервы. Плевать на нее саму. Пусть задаст свои вопросы и поставит галочку, получив свой гонорар от Воронцова.

— Не нужно меня бояться, расслабьтесь…

«Гадина!» — прошипела Тоня мысленно. Откинувшись на спинку кресла, положила руки на подлокотники и вопросительно подняла брови: «Ну? Почему решила, что я тебя боюсь?»

— Кирилл Витальевич, не говорил о моих методах? Я ввожу в транс пациента через гипноз, — Сантана продолжала ей поминутно улыбаться, будто что-то милое рассказывала про погоду.

— Я против гипноза! — Тона проговорила четко, наклонившись вперед.

Глава 6

— Антонина, что вы! Ничего не стану делать без вашего согласия, — возразила Сантана проникновенным голосом, подняв ладони вверх, будто сдается. Со святым лицом она пыталась сгладить неудачно начавшуюся встречу и заблокировать недовольство Тони. Наверняка их где-то учат отвечать с таким участием и сочувствием, якобы ей, и правда важно тонино мнение и клиент действительно решает сам. Только Тоня — не клиентка, она жертва манипуляций.

Тоня, думала, про то, что с этой красивой мозгоклюйкой Кирилл тоже был в близких отношениях. Божий одуванчик прозрел и начал смотреть на многие вещи по-другому. Насколько правильно помогла психологиня Милке, что та прыгнула в пропасть, не дернув кольцо парашюта? Мелькнула страшная догадка, что от неудобных жен и любовниц выгодно избавляться именно так. Ни тебе раздела имущества, тяжбы за детей… Жадной и говорливой подстилке заткнуть рот раз и навсегда. М-да, кардинальные у них, должно быть методы. Интересно, что для нее любимый приготовил?

Сантана действительно палач или у Тони настолько богатое воображение?

— Знаете, мне в последнее время не по себе, — Воронцова прибавила глаза, будто решилась доверить важную тайну. Оглянулась по сторонам, не подслушивает ли кто ненароком.

— Расскажите об это подробнее, — женщина за столом довольной кошкой выгнулась в позвоночнике и приготовилась слушать, вертя в одной руке ручку. Она как бы незаметно коснулась своего телефона, чтобы «посмотреть время». Но Тоня точно уверена, что Сантана врубила диктофон.

— Понимаете, мы пять лет уже в браке с Кириллом, но мне все не удается забеременеть. Обследования результатов не дали, мы оба здоровы и совместимы… Даже не знаю, что и думать. Так хочется ребеночка от любимого мужа, — Тоня всхлипнула, настроившись на жалость к себе. Муж изменят, предает, не гнушаясь даже близким кругом. Сестру родную не пожалел… Отстой в ее жизни полный. А-а-а!

Воронцова рыдала как на похоронах, вздрагивая всем телом. Метафора про похороны не зря пришла в голову. Она — последняя в роду Саламатиных и умирать очень не хочется. Поэтому, реви Тоня, реви…

Дрожащими руками Тоня приняла стакан с водой от психолога, успев выдохнуть трясущимися губами: «спасибо». Глотала воду жадно, с гуканьем, не обращая внимание, что часть ее льется по уголкам губ, подбородку, капая на светлую блузку.

— Что же вы так убиваетесь? — заботливо похлопала по спинке Сантана, примостившись округлым бедром обтянутым кожей брюк на подлокотник.

«Угу. Вы же так не убьетесь»

— Не знаю, что мне делать, — продолжала всхлипывать, размазывая слезы по лицу Тоня, и жаловаться на судьбу – судьбинушку. — Муж меня разлюбит и найдет себе другую-у-у, — кудахтала, швыркая носом. — Я же не смогу без него и дня прожи-и-ить, — опять завыла на высокой противной ноте. Тоня специально жалась к бочине Сантаны, сопли в ее кофточку намазать, и доверчиво бубнить всякую чушь.

— Ну-ну, успокойтесь. Порекомендуем вам витаминки группы «Бэ», побольше отдыха, солнца, моря... — приобняв за плечи, успокаивала доброжелательница ласковым тембром голоса, а сама непроизвольно морщилась. Приходится утешать соплячку воронцовскую, слушать бредни.

Сантана перевела мысли в позитивный ряд, вспомнив о сумме гонорара и других бонусах общения с мужем этой дурочки. Можно потерпеть.

Стараясь заглушить совесть, Воронцова только и врала про то, как обожает своего Кирюшечку и не могла не заметить, как перекосило Сантану от передоза ее влюбленных изливаний. Заметно, что она еле терпит тонькины признания, которые та лепечет как мантру по десятому разу. Глаз у Сантаны дергается в сторону шкафчика, где наверняка бухло припасено спасительное — успокоение от таких вот проблемных клиенток.

— Я так переживаю, поэтому у меня постоянные мигрени, — согласно кивала, на рекомендации морем, Тоня. — А завтра, мне во сколько приходить? — аккуратно сложив предписание в сумочку, девушка уставилась доверчиво на сатану.

— Завтра не надо! — выкрикнула психолог. Поняв, что ответ был слишком резкий, более спокойней, добавила. — Давайте в среду на следующей неделе… Если в отпуск не поедите, конечно.

— Да-да, — у Тони шею успела подкачать, пока кивала. — Обязательно созвонимся! Спасибо вам большое.

Прикрыв за собой двери кабинета, расположенного в лабиринтах бизнес-центра, Антонина громко потопала по коридору. Потом, развернулась и на цыпочках потрусила обратно. «Если застукает, скажу, что кое-то забыла спросить» — приложила ухо к поверхности двери.

— Была твоя. Ну, что сказать? Если и больна, то только тобой. Все глаза проревела о тебе, ненаглядном. Давай, встретимся, как обычно в «Плазе» сегодня, часиков в восемь. Расскажу подробней.

«В восемь. Плаза» — повторила едва слышно Тоня, с содроганием представив, чем они там будут заниматься. Оттолкнувшись от двери, брезгливо поморщилась. Сосущая черная дыра в груди ширилась, поглощая все светлые чувства. Кожа на лице, где она терлась об одежду белой сучки, нещадно чесалась. Хотелось не только лицо и руки помыть, но и самой в душ залезть, хорошенько намылившись несколько раз.

Крадучись, она отправилась в сторону лифта.

Красные, лихорадочно блестевшие глаза, подтеки туши под глазами, печально опущенные уголки губ, как у Пьеро. Да, теперь вместо цветущей девушки, на нее из зеркала лифта таращилось это существо, вызывающее отторжение и жалось.

Что, вообще в таких случаях принято делать обманутым женам? Плакаться подружке? Отдаться другому мужчине в отместку? «Крутись, Тонька, как хочешь в одиночку» — глубоко сделав вдох, как учил Савицкий, она достала упаковку влажных салфеток из сумочки и стала подтирать разводы. Под одним глазом было уже боле – менее приемлемо, перешла на второй.

Лифт неожиданно подскочил, остановившись, и распахнул дверцы. Тоня сквозь зеркало смотрела в голубые глаза, удивленно на нее взирающие.

— Воронцова, опять ревешь? — кабинку заполнил парфюм с морской свежестью.

«Вот и море к нам пожаловало, все как прописали» — она моргнула. Затем снова перевела взгляд на свое отражение и стала дальше оттирать грязь с лица.

Глава 7

В лифте стало тесно, нечем дышать. Тоня старалась отодвинуться как можно дальше от наглого мужчины, занявшего все небольшое пространство. Казалось, что она голая перед ним стоит, беззащитная. Оттянула юбку за низ, поправила сумочку на плече. Руки свои не зная, куда девать, просто решила вцепиться в поручень и сделать вид, что не замечает его.

Но, у Савицкого понятие личного пространства и границ не существует. Шагнув к Антонине ближе, навис жирафом и стал рассматривать ее как экспонат на выставке.

— Куда ходила?

Тоня обалдела от напора и прямого вмешательства. Какое ему дело?

— Че, надулась как хомяк? Не нравлюсь?

— Отойдите от меня, — выставив пальчик, ткнула в твердое, казавшееся каменным тело. Конечно, сдвинуть гору мышц ей не удалось ни на миллиметр. Сжав кулачки, вздернула подбородок, решительно посмотрев ему в глаза.

— Недавно были на «ты», когда я таскал тебя полуобморочную на себе. Как быстро добрые дела забываются, Тоня, — цокнул языком. — Ты не ответила, куда моталась…

— К психологу, на пятнадцатый этаж, — проворчала девушка, в надежде, что на этом он от нее отстанет.

— О, как! К демонице? Это тебя муженек послал? — прищурился. Отвернулся в сторону, показывая свой идеальный профиль. — Х-м-м. Тонька, не ходи к ней больше. Слухи ходят. Разные… — почесал свой подбородок. — Воронцов узнал, что спалился со шлюхой?

— Нет. Не знает, — Тоня потрясла головой в отрицании.

— Вот и сиди тихо. А еще лучше, подай на развод и заляг где-нибудь на дно до поры…

— Какой поры? — серо-голубые глаза распахнулись.

— Угу, все тебе расскажи, — кинул на нее косой хитрый взгляд.

— Откровенность, за откровенность, — осмелела Тоня. — Баш на баш. Согласен? Я не на стороне мужа… Только на своей. Ты разорить его решил?

— Не суй свой симпатичный носик во взрослые дела, девочка. Вот, возьми, — каким-то фокусом у Савицкого в руке оказалась визитка, и Тоня автоматически приняла ее, зажав между пальцев. — Если будет нужна помощь, звони.

Не доезжая до нижнего этажа, Эдуард выскочил, даже не попрощавшись. Тоня опомнилась от оторопи встречи с цветочным бароном. Быстро спрятала визитку в потайной карман своей сумки. Нет, Савицкий не только цветочками торговал, у него были разные интересы в бизнесе: гостиницы, строительство. Там, где можно было хорошо поднять куш, ждите Савицкого. Чуйка у него хорошая на выгодные проекты. Что ему от Тони нужно? Чего, вдруг, добреньким заделался? Ничего этот жук не делает просто так. Или все дело в контракте с ее мужем?

Вопросов много, а ответчиков — ни одного.

Опять эти коридоры. Их специально сделали, чтобы людей запутывать? Вот так заблудишься и выхода не найдешь, сгинешь в лабиринтах современного муравейника. Тоня на первом этаже пыталась найти указатели, где выход. Походила туда – сюда. Пусто и спросить не у кого. В какую сторону идти, она забыла. Вперед ей путь администратор показал.

У Тони еще была проблема с ориентацией «лево» и «право». Кирилл часто подшучивал, сидя за рулем: «Тонь, куда надо повернуть?»

«Налево» — говорила она, взмахнув правой рукой. Смешно. Да.

Воронцова уже отчаялась. Не кричать же, как лесу: «Ау? Люди, помогите!».

Вдали мелькнула белая грива психологини. Тоня, отбросив все сомнения, побежала в ту сторону. У поворота притормозила. Продышавшись, осторожно выглянула из-за угла.

— Стой! — перед Сантаной неожиданно вырос Савицкий. Блондинка шарахнулась в сторону, налетев на стену, и прижалась, испуганно хлопая наращенными ресницами. Она вдруг стала размерами меньше, будто бы хотела совсем исчезнуть, только бы скрыться от угрозы.

— Эдик? — она еще надеялась, что кто-то другой отрезал ей путь.

— Зря вылупилась. На меня твои штучки не действую, — надвигался как большой хищный кот, не отрывая от жертвы взгляда.

Сантана ползла вдоль стены, обтирая ее спиной, не зная, куда деваться. Чуть не запнулась каблуками, едва удержавшись на длинных ногах. Растопырив пальцы, держалась за твердь в штукатурке.

— Эдик, не надо, — схватилась за горло, словно он ее душить собирался.

— Надо, ведьма, надо… Опять за старое взялась? Я же предупреждал тебя, тварина.

Глава 8

— Эдичка, что ты говоришь? У меня все законно. Ни одного нарекания от клиентов, налоги во время плачу, — лепетала Сантана, втянув голову в плечи, будто ожидала, что он ударит по ней сейчас.

— Пошли, расскажешь мне подробнее, — подхватив ее под локоть, дернул на себя и потащил в сторону, не реагируя на стенания и просьбы женщины. Сантана пыталась сопротивляться, тормозила каблуками, утяжеляла задницу, будто ее к полу гравитация притягивает усиленно, но ее барахтанья, бесполезны. Если уж Савицкий схватил за рога, то теперь вряд ли отпустит.

Тоня, приложив пальчик к губам, поморщилась от досады, что не может за ними пойти и подслушать важный разговор. Было слышно, как загудел лифт, и Эдуард со своей добычей взмыл наверх. Эх, как жаль…

Вход Воронцова нашла и торжественно махнула рукой администратору за стойкой. Перебежав дорогу в положенном месте, на пешеходном переходе, она заметила маленькое кафе, куда и направилась.

Здесь просто, вкусно, недорого. Пахнет кофе, свежей выпечкой и уютом. Антонина любила такие места, где нет элиты в дорогих костюмчиках и капризных женщин в бриллиантах, дующих по каждому поводу в накаченные губы. С точки зрения матери, Тоня — не современная девушка. Ей в радость простые вещи и томики Эмиля Золя, описывающие обычных людей, иногда со сниженной лексикой. Еще она любит детективы с неожиданной развязкой, где главный герой или героиня, выполнив свой план мщения, уходят от правосудия… У каждого из них было право на возмездие. И только после ухода в мир иной, пройдя весь жизненный путь, наполненный разными яркими событиями, кто-то найдет после улику или записку. Да, лучше записку, чтобы было понятно, за что и почему…

Заказав кофе и круассан, Тоня, предается мечтам, что Сантану сейчас расчленяет Эдик и распихивает по мусорным пакетам. А Кирюшу сбивает лихач на парковке, у которого отказали тормоза, или он педали перепутал. Ей очень пойдет черное платье с серебряным ремешком. Под него есть прекрасная сумочка…

Сделав глоток ароматного напитка, Тоня зажмурилась от удовольствия. Покусанный круассан истекал шоколадом на тарелочке. За окном по тротуару семимильными шагами, на ходулях двигалась Сантана, приложив руку с телефоном к уху. По нервным взмахам свободной руки, было понятно, что разговор идет на повышенных тонах. Красный стильный автомобиль моргнул фарами, приветствуя хозяйку. Психологиня запрыгнула в него и умчалась в неизвестном направлении.

Воронцова посмотрела на настенные часы. До вечера еще предостаточно времени. Кирилл на работе кует для их будущего новые капиталы, трудяженька… Будто услышав ее мысли, сотовый Тони выпустил рингтон, дергаясь зеленой кнопочкой, но хотелось нажать на «мертвую» красную.

— Да, родной, — ее голос так же сладок, как остатки шоколада на языке.

— Тоня, ты где? — с претензией было сказано, словно она скрылась, прихватив у него миллионы в долларовом эквиваленте с любовником.

Сравнение девушке очень понравилось, и она заулыбалась, довольно выдохнула в трубку.

— В кафе напротив бизнес-центра, куда ходила к психологу. Все хорошо со мной, не волнуйся. Пью кофе под музыку Бетховена. Слышишь? — чуть отстранила от себя гаджет, чтобы до Кира дошло вечное, и монументальное.

— Я тут подумал, что нам нужно развеяться, съездить отдохнуть куда-нибудь, — Кирилл сбавил тон на милостивый. — Хочешь, на море махнем на недельку? Я в последнее время мало уделял тебе внимания, — проникновенно с хрипотцой обволакивал.

«Да-да! Поплаваешь с аквалангом, где я из баллона кислород успею сцедить. Или кровью прикормлю акул, капая на тебя сверху, сидя на катере…»

Правда, здесь есть одно «но»! Неизвестно, какие планы преследует муженек.

— Кирилл, я только «за»… А как же твой новый контракт? — напомнила ему о проекте с Савицким.

— Че-е-ерт! Совсем заработался, — он действительно по голосу казался разочарованным.

— Можем вечером куда-то сходить? — Тоня облизнула губы, высказав провокацию: «Ну, же! Выбери меня, Кир. Дай себе хоть один шанс на оправдание».

— Прости, малышка. Вечером срочные дела, буду поздно, ложись без меня. Пока, любимая. Целую.

Тоня послушала тишину в трубке. Муж просто отключился в одностороннем порядке. Стер последние сомнения в порошок. Сердце в решето пропускает грусть и разочарование. Воронцов сам взрастил в Тоне монстра и продолжает его кормить ложью. Чудовище гложет ребра, просится наружу, подвывает, требуя вырвать кишки обидчиков. Тихий омут девушки бурлит и пенится, стирая остатки былой любви.

Из динамиков заведения лилась прекрасная ода «К Элизе» на фортепьяно — последняя мелодия влюбленного Людвига ван Бетховена.

Заплатив за поздний завтрак, Тоня позвонила водителю, сообщив, что освободилась.

Глава 9

Тоня стояла и смотрела, как загораются фонари, освещая искусственным светом площадку перед парадным входом «Плазы». Ее укрытием стал ствол большого тополя. Антонина успела съездить домой и переодеться в удобные вещи: джинсы и майку. Прихватила кофточку, понимая, что вечером будет прохладно. Жалела, что не взяла раскладной стульчик. Целый день на ногах, и не известно, сколько наблюдение протянется.

Люди пробегают мимо, сокращая себе путь, топча газон. Но люди Тоню не интересуют, как и им нет никакого дела до девушки. Девятый час. Любовники опаздывают или перенесли встречу.

Приехала свадебная процессия. Счастливые и пьяные. Невеста в белом облаке капрона и кружев. Путаясь в фате, она липла к своему мужчине, запрокидывая голову, смотрела ему в глаза… Тоня, тоже так когда-то смотрела на мужа, любила до одури. Стеснялась своей любви, краснела, робела. Двух слов не могла промычать, если Кирилл был рядом. Воронцов говорил, что будет любить ее любую. Растрепанную. Подурневшую. Больную или хромую.

— Почему? — спросила Тоня.

— Ты одна в моем сердце. Других там нет, и не будет.

Антонина поверила, размякла. Но, получается, что он уже крутил роман с сестрой? Если сердце для Тони, то остальное тогда, что? Разве можно любить одну, и быть с другими? Или мужчины устроены иначе? Они отделяют любовь от секса?

Шумная кучка людей зашла в гостиницу. Машины разъехались. Воронцова решила еще пять минут подождать и уйти. Стоит битый час под тополем, запинаясь об его корни. Время утекало, и отмеренные минуты закончились. Тоня отрицательно покачала головой, понимая, что нужно возвратиться в семейное гнездо до приезда мужа. Она сделала шаг в сторону… и отпрыгнула обратно.

Ярко – красная машина психологини въезжала на парковку перед отелем. Рядом тормознул большой внедорожник мужа. Тоня достала телефон и стала снимать на видео. Двое: мужчина и женщина шли навстречу. Встали напротив друг друга… Никаких обнимашек и поцелуйчиков, вообще романтики не видать между ними. Тоня еще подумала, что зря сделала выводы о характере их слишком близких отношений. Но вот, Сантана идет впереди него. Муж отвешивает хлопок по заднице.

Тоне кажется, что это ее ударили по лицу. Воздух забрали… У них есть кислород, а у нее — нет. Только рука не падает, держит сотовый, продолжая снимать. Тоня видела такие кадры, где блогеры ходят по улице и все фиксируют. Она шла вперед, записывая все на камеру.

Двери. В холе никто не обратил на Тоню внимание. Свадебные посетители устроили дебош. Крики. Споры. Оскорбления. Охрана кого-то разнимает и валяет по полу. Невеста рыдает, утираясь фатой.

Кирилл брезгливо поджал губы, посмотрев в сторону дебоширов. Положив руку на талию блондинки, подтолкнул ее вперед. Глазам больно на это смотреть, даже через призму видеокамеры. Парочка поднималась по лестнице туда, где будет предаваться порочной страсти. А потом муж, как ни в чем не бывало, будет улыбаться ей и снова скажет: «Попробуем еще раз ребеночка завести».

— Выпьешь со мной, папарацци? — мужская рука держит бокал с красным вином, загородив объектив. Да, в принципе, и снимать больше некого. Кирилл увел демоницу в номер. Не бежать же за ними и ломиться с криками проклятия. Закатить истерику. Дать Сантане торшером по макушке, а ему вкрутить лампочку в одно место, чтобы подсвечивало, и видел в кого член совать… Нет. Нельзя.

Тоня, нажав на стоп, убрала телефон в задний карман. Рядом стоял молодой парень и открыто улыбался ей кривыми зубами.

— Давай, — она протянула руку, обхватив ножку бокала, сделала глоток.

Вино оказалось густым и сладким. Тоня не такое любит, но сейчас без разницы. Парень протянул на ладони несколько ягод винограда, всем видом показывая, что ему за радость угостить незнакомку.

— Ты красивая. Я тоже ничего, — он осмелел. Если самка принимает подношения, значит можно двигаться дальше. Девушка «клюет» виноградины, закидывая в рот одну за другой, запивая небольшими глоточками вина. — Так чего время терять? Пошли в номер?

— Спасибо, за предложение, но вынуждена отказаться. У меня герпес группы бета, передается не только половым путем, но и через слюну, — она сомневалась, что парень, что-то из этого понял, но настроение его резко изменилось. Он отшатнулся побледнев.

— Ну, ты это… Выздоравливай тогда. Я пойду, там меня друзья ждут.

Развернувшись, помчался в сторону туалета, чтобы руки помыть. С мылом.

В голове у Тони появилась приятная легкость и небольшое головокружение. Алкоголь ее расслабил. Но было и понимание… Все они, мужики, летят на красивый блеск стекляшки. Их не интересует, что внутри, какое там в бутылке вино: кислое или вообще суррогат паленый. И даже на вкус можно ошибиться… Как ошиблась она, не будучи опытным «дегустатором».

Глава 10

«Тише. Хватит» — Тоня растирала ноющее сердце, хватая воздух ртом. Она доплелась до какого-то сквера и упала на лавочку. Тяжело осознавать, что твоя жизнь летит в тартарары. Есть немного времени, чтобы заняться самобичеванием. Совсем немного, но есть. Ее никто не пожалеет. Все приходится делать самой: оправдывать свои ошибки, убеждать, вытаскивать себя за уши из трясины.

Скинув кроссовки, она подняла ноги, обхватив их. Стиснув голову в коленях, всхлипнула. Тоня плакала тихо, почти не слышно. Боль и алкоголь выходили со слезами. Становится чуточку легче. Если не сцедить ту ненависть, и отчаяние внутри, ее просто разорвет на ошметки. Сложно быть сильной, когда всю сознательную жизнь ты была тепличным цветочком, выращенным в домашних условиях. Ее готовили стать хорошей женой и хозяйкой. Тоня умеет вести разговор на любую тему, говорить на трех языках, играет на гитаре. У нее привито чувство вкуса и такта.

Только вот никто не обещал, что за умения будет даровано счастье.

«Ты должна быть мудрой и терпеливой» — говорила мама. И только сейчас Тоня поняла смысл данного выражения. Нужно уметь закрывать глаза на шашни мужчин и делать вид, что ничего не происходит. Притворяться. Лгать. Создавать видимость хорошей семьи.

«От женщины многое зависит. Недаром говорят, что мы хранительницы очага. Мужчина — добытчик, опора… Но от нас зависит продолжение всего рода, дочка, будущее детей».

Сейчас наступило ничто. Никакого будущего она не видела. Опустошенная Тоня очнулась и посмотрела по сторонам. Редкие прохожие. Веет вечерней прохладой. Вытянув из кармана телефон, вызвала по приложению такси. Обулась и подошла ближе к дороге, где ее сможет забрать таксист.

Дома умылась, переоделась. Смотрела на часы и гнев в ней бурлил напополам с обидой. В полночь карета превратится в тыкву, а необъемное эго Кирилла в труху… Адское напряжение. Тоня все успела… И в сейф слазать сфотографировать кое-какие важные документы и отправить их сканы Савицкому.

Воронцов скатился до махинаций, накручивая стоимость оборудования через подставные фирмы. Сертификаты все поддельные. Эд Савицкий должен был завизировать акты приема – передачи, тем самым подставиться… То есть, денюшки перетекут Кириллу, а получит за это уголовную ответственность его партнер. Ловко, ничего не скажешь.

«Понял. Буду должен. Всю переписку стирай. Ты обещала никуда не влезать, девочка. Но реально помогла. Спасибо! До встречи. Скоро увидимся» — ответил Эдуард.

Тоня удалила все из чата. Она не сомневалась, что поступила правильно. Савицкий напористый и нахрапистый, как бойцовская собака. Наглый тип, зло в чистом виде. Сколько про него ходит разных историй? Мать говорила, что приличной девушке рядом с Эдуардом не место. Тот берегов не видит, и не стесняется прошлого, говоря открыто: «Да, я гад, подлец… Так, что же? Говорю об этом открыто и честно, не прикидываясь паинькой, как некоторые. Кто из вас чистенький и беленький?». Столичная буржуазия затыкалась. У Савицкого на каждого найдется папочка с делом, где все грехи наперечет. Его так просто не заткнуть.

Тоня в чайнике заварила зеленый чай с чабрецом и ромашкой, какой любит Кирюша. Только немножечко изменила состав…

Все! Можно со спокойной душой ложиться баиньки. Девушка натянула на лицо тканевую маску. В такой случайно увидишь ночью и заикой останешься. Ночная белая рубашка в пол — ни капли не эротичная… Скорее, похожая на бабушкин балахон. Волосы заплетены в косу. Красотень! Хоть сейчас в панночки к Вию записывайся.

Нервно хихикнув, она включила на телефоне звук храпа, успев подоткнуть его скраю подушки. Сложила руки на груди, и постаралась прикинуться спящей.

Хлопнула входная дверь. Осторожные шаги. Муж заглянул в спальню и увидел «это» в свете ночника в виде свечей. Антуражненько так…

— Нихрена себе, — Кир пробурчал себе под нос, чертыхнувшись, и так же осторожно прикрыл двери спальни.

— Тебе точно нихрена, кобелина, — злобно прошипела Тоня, отключая озвучку. Хочет по-взрослому?

Скинув одело, она на цыпочках подкралась и приоткрыла створку. Один тонин глаз рассмотрел мужчину, выходящего с чашкой в руке в гостиную. Продавив диван, он пил свой чаек. Чуть нахмурившись, посмотрел на «зелье», распробовав, что вкус отличается. Хмыкнув, пожал плечами и допил до дна.

Тоня мышкой шмыгнула обратно в кровать, зная, что он сегодня точно не придет. Хорошо, если отрубится прямо на диване, а не по пути сбороздит мордой пол. Кхе-кхе.