Идеальное танго

ГЛАВА 1. Мятный коктейль со вкусом шторма

Девятый вал с грохотом ударился о скалу, рассыпался брызгами. Длинный пенный язык прошелся по деревянному полу, лизнул босые ступни. Ами довольно вытянула ноги и, подняв руку, щелкнула пальцами: «повторить». На узком белом запястье — как почти ко всем рыжим, загар к Ами совсем не лип — блеснул желтыми камнями браслет, подарок матери. Отец кривился — слишком вульгарная безделушка, но, когда узнал, сколько той безделушке лет и в какую сумму она оценена одним из столичных ювелиров, недовольство сошло на нет. Ами браслет нравился не за это. Мать нередко привозила ей ценные или не очень мелочи, некоторые — даже со своими историями. Но глядя на него, Ами думала о вязком тяжелом воздухе тропических лесов, жгучем солнце пустынь, которое будто оставило свой след на каждом из камней, и о тех, кто мог носить его прежде.

Подскочивший официант склонился в вежливом полупоклоне, поставил на столик бокал с мохито, двойную порцию мороженого и испарился.

Мороженое здесь делали вкусное, какое ни возьми. Хоть классический пломбир, хоть фисташковое, лимонное, с джемом, с шоколадной крошкой, фруктовое — все девятнадцать сортов, которые Ами успела перепробовать за две недели, были выше всяких похвал. А мохито освежал — несмотря на раннее утро и разгулявшийся еще с вечера шторм, духота стояла такая, что не хотелось даже подниматься с места. Ами какое-то время раздумывала, не попросить ли добавить ром, но тогда пришлось бы до завтра забыть о небе, а летать хотелось невыносимо.

Да здесь и заняться-то больше нечем. «Алмазный берег, Алмазный берег… незабываемый отдых для избранных, тьфу». Нет, кому-то вроде отца и в самом деле не вредно отдохнуть от столичной суеты, нудных светских визитов, а главное — от пожирающих время и нервы дел. Но ведь и здесь те же люди, то же «приличное общество»... Разве что курортная беззаботность и безделье накладывают свой отпечаток. Так ведь отец сам сюда не поехал! У него дела! А ей тут скучай…

Ами поморщилась, перекинула косу на плечо — хоть немного шею открыть! Сделать бы стрижку, но папочку точно удар хватит… Выпила залпом половину бокала и взялась за мороженое. Сливочный пломбир с кусочками персика и киви, страшно подумать сколько калорий — о да, ей нравилось ловить на себе завистливые взгляды сидящих на диете дамочек! Конечно, приходится считать каждую крошку еды, когда целыми днями только и передвигаешься от кресла в кафе к шезлонгу на пляже! Ами такой ерундой не заморачивалась — зачем, если единственный полет сожжет излишки?

Чем развлекался весь этот планктон — ах, простите, сливки общества! — Ами понять не могла. Танцы, кино, музыкальные вечера, игры в фанты или карты, теннис и пляжный волейбол, купания и солнечные ванны, спа и массаж, и даже экзотические развлечения вроде ловли акул — для желающих пощекотать нервы. Вроде и много разного, а все равно — скука смертная! «Камелия, девочка моя, ты прекрасно отдохнешь», — уверял отец, отправляя ее сюда. Забыл только добавить: «Отдохнешь от разумной деятельности». Да, конечно же, он наверняка считал таковой поиск подходящего жениха! Дорогой курорт — место, где они так и кишат, только присматривайся, выбирай и хватай подходящего. То-то женская часть отдыхающих смотрит друг на друга волчицами — конкуренция!

Спасибо, удалось взять с собой Крошку. Замуж Ами не рвалась, а возможность летать каждый день без бдительного присмотра отцовских телохранителей дорогого стоит.

Море сверкало бликами под утренним солнцем — темно-графитовое у самого берега, мутно-синее чуть дальше и бирюзовое к горизонту. Катило валы — Ами от нечего делать считала. Седьмой… восьмой… девятый! Древняя примета работала — снова лишь девятый вал поднялся на всю высоту крутого берега и разбился, оросив пол «Гнезда на скале» и босые ноги Ами.

Хорошо, что она в шортах. Сарафаны в этом сезоне в моде длинные, подол давно намок бы. А что почтенные матроны ворчат: молодежь, мол, пошла, сверкает голыми коленками, ни стыда, ни приличий — так и пусть себе.

Внизу, на узкой полоске пляжа, сейчас пусто, да и полоски той нет, всю съедают высоченные волны. Купаться полезет разве что самоубийца или отчаянный любитель слишком острых ощущений: в море не войдешь, сразу захлестнет, опрокинет, а потом запросто разобьет о скалу. А сверху посмотришь — красота и почти идиллия! Солнце играет на воде, просвечивает гребни волн, так и чудится, что на одном из этих гребней вот-вот покажется русалка или морской дьявол — кому кто нравится. Ами предпочла бы дьявола. С ним наверняка не скучно.

Хотя проводить время именно здесь ей нравилось. Мало кто добирался в крохотное кафе на отшибе, вдалеке и от пляжа, и от коттеджей, и от развлекательной зоны. А по утрам, как сейчас, она и вовсе наслаждалась полным одиночеством и почти абсолютной тишиной. Здесь не включали музыку, и можно было слушать море и ветер. Или вообразить, что ты не на курорте, а на необитаемом острове… ну, почти необитаемом. Есть такие островки, обычно совсем крохотные, где или маяк, или метеостанция, или еще что-нибудь вроде того. Живут себе два-три человека, занятых делом. И никаких сливок общества, охоты на женихов и прочей ерунды.

Ами подозревала, что в этот раз давно надоевшее «когда ты наконец подаришь мне внуков» и «вокруг столько прекрасных, достойных молодых людей» было лишь предлогом. Уж очень внезапно все произошло. Обычно отец планирует отдых заранее — это раз. Два — он крайне не любит отпускать куда бы то ни было единственную дочь одну, без своего родительского надзора. Телохранители не в счет. А тут: «Камелия, девочка моя, все уже оплачено, вылетаешь завтра утром, все лето в твоем распоряжении, отдыхай, не скучай...»

ГЛАВА 2. Не все, что покупается — продается

«В воздухе отчетливо запахло приключением», — так, наверное, написали бы в романе. Ами сказала бы проще — ей настолько надоело «наслаждаться отдыхом», что перспектива изображать из себя воздушного извозчика для скандального и загадочного Рэя Брандера привела почти в восторг. И плевать, что дочери преуспевающего банкира такое не пристало, да и вообще — предосудительно.

Вот только стоило уточнить, правильно ли она поняла… или правильно ли поймет ее Брандер.

— Кто за штурвалом?

— Я.

— То есть ты хочешь машину без пилота? Нет, прости. Не сдается.

Брандер прищурился, смерил с ног до головы задумчивым, пронизывающим взглядом, сжал челюсти и ушел, громко хлопнув дверью.

Приключение окончилось, не начавшись.

А может, и нет. Если Брандеру не просто полетать захотелось, а нужно куда-то выбраться с острова, другой «птички» он не раздобудет. По крайней мере, пока шторм не кончится, а шторма здесь непредсказуемые — может, к вечеру установится штиль, а может, еще пару недель будет бушевать. Перекупить те самые две оставшиеся — не получится. Одна сегодня улетает — у Тумса отпуск закончился. Вторая вообще не на ходу: модели три четверти века, раритетный «Сокол» привезли сюда в грузовом трюме и отсюда увезут так же. Развлечение публики — аукцион антикварной техники. Торги будут, если Ами верно помнила дату, через неделю, а пока желающие вовсю фотографировались на фоне.

А служебные… Есть утвержденный график полетов, никто не станет его нарушать. Люди здесь держатся за место и боятся потерять работу. Никакое «цена не имеет значения» этого не перебьет.

«А он нахал и хам, — мелькнула запоздавшая мысль. — Так говорить с девушкой...» Ами фыркнула, надела босоножки и вышла вслед за Брандером.

Как она и предполагала, тот направлялся к летному полю. Поджарая фигура, широкие плечи. Брандер был высок, но нескладным при этом не выглядел, двигался быстро, но мягко, с удивительной, почти кошачьей, грацией. Смотреть на него всегда было приятно, и Ами смотрела. Сейчас он спешил больше обычного. То и дело переходил с быстрого шага на бег. Срезал углы, прыгая горным козлом по камням — видимо, извилистая тропинка (наверняка разработанная лучшими ландшафтными дизайнерами планеты!) вызывала в нем отнюдь не желание любоваться красотами. Ами замедлила шаг: пусть к ее приходу переговорит со всеми, кого найдет, и окончательно уяснит, что вариантов у него нет. В идеале — успеет решить, обращаться ли к ней снова. В таком случае — лучше ему будет начать с извинений! Хотя… ладно уж. Приторной вежливостью потенциальных женихов Ами и так сыта по горло, а деловые отношения предполагают другую манеру общения.

Ну вот, вспомни дьявола, он и появится! Из-за раскидистой магнолии навстречу Ами вывернул Тиал Беррингер — как всегда, весь в белом от ботинок до широкополой шляпы, даже ради солнечных ванн и удушающей жары не сменил костюм на пляжную рубашку и шорты.

Сняв шляпу, галантно приложился к ручке:

— Дорогая Амели, счастлив пожелать доброго утра! Так и знал, что встречу вас где-нибудь здесь.

— Вы каждый раз так говорите, — заметила Ами. — Что позволяет сделать единственный вывод: вы успели изучить мои привычки.

«А еще — наконец-то запомнил, что я не люблю, когда мужчины называют меня Камелией...» По-хорошему, это следовало записать Беррингеру в плюс, но «Амели»... Так ее называли приятельницы, это птичье имя как нельзя лучше подходило для светского щебетания, а потому раздражало даже больше «Камелии».

— Разумеется, изучил, — не стал отпираться Беррингер. — А потому прекрасно знаю, что сейчас вы не настроены долго беседовать. Не стану задерживать вас, дорогая Амели, разрешите лишь задать важный для меня вопрос.

— Да? — Ами подняла брови.

— Свободен ли у вас этот вечер?

— Пока не знаю.

— В таком случае… Смею надеяться, вы не откажете разделить со мной хотя бы его часть? О, не хмурьтесь! Всего лишь сходить вместе на просмотр кинофильма.

— Отвечу вам ближе к вечеру. Прошу простить, господин Беррингер, сейчас я действительно тороплюсь.

— О, разумеется. Прекрасная погода для полетов, — фальшиво улыбнулся кавалер номер один из папиного списка желательных женихов, еще раз приложился к ручке и посторонился, давая дорогу. Уже выучил, что она отвечает на «разрешите, по крайней мере, проводить вас».

Вот уж кто никогда не гнушался манерами и говорил с девушками так, как полагалось. Вообще, Беррингер, пожалуй, был самым симпатичным и обходительным из всех потенциальных женихов. Высокий, подтянутый блондин, со светлой кожей и светлыми глазами, он явно немало времени уделял собственной внешности и хорошо знал, как выглядит и какое впечатление производит на женщин. Он приехал на следующий день после Ами и с тех пор не оставлял попыток укрепить знакомство, которое состоялось еще в прошлом году. До этого нередко появлялся и дома. Поначалу заглядывал на чай по приглашению отца. Потом все чаще начал задерживаться после чая, и ей, как радушной хозяйке, приходилось выгуливать его по саду и занимать беседой. Невероятно скучное времяпрепровождение, о котором она не могла думать без содрогания. Что не так с Беррингером, и почему сама ни на секунду не задумалась о возможности сблизиться, Ами не знала.

Белый костюм скрылся за зеленью магнолий, и она тут же выбросила из головы и Беррингера, и его планы на вечер. Сейчас ее куда больше интересовали планы Брандера.

ГЛАВА 3. Отсутствующие добродетели и склонность к авантюрам

Момент был пугающий. То есть, по-хорошему, следовало перепугаться — никто не любит ненужных свидетелей. Но отчего-то Ами вместо испуга испытала скорее… жалость? Сочувствие?

— Что ты любишь? — спросила, подойдя ближе.

— Стрелять в идиотов, — Брандер сунул руки в карманы и вроде бы немного расслабился. — Мясо, деньги, секс, скорость, оружие, ураганы, виски, тишину, понедельники, пентхаусы, часы от Берк-и-Райс, скутеры, танго. Еще?

— Неожиданно, — призналась слегка ошеломленная этим перечислением Ами. — А что ты ответишь, если после одного танго у тебя спросят: «Натанцевался?»

— Пошлю, — усмехнулся Брандер. — Но с такими вопросами ко мне не лезут.

— Завидую. А я девушка, мне не пристало... посылать. Я люблю летать, Рэй. И люблю еще летать. И еще люблю небо.

— И снова любишь летать, я понял.

— Да.

— Тогда береги хвост и крылья, девушка. Вечером обещают шторм. Не только на море.

Больше Брандер не задерживался. Ушел прямиком в парк — что он там забыл, спрашивается? Может, еще один сеанс связи, а может, ему просто не стоялось и не сиделось на месте.

Ами кивнула: то-то с утра такая духота. Ладно, всегда можно не улетать далеко, а побаловаться над пляжем. Чего уж там, она тоже любила эпатировать публику. Иногда. И только находясь за штурвалом Крошки.

Идти в «Таустер» теперь смысла не было — разве что встретить лишний раз Беррингера, чего вовсе не хотелось. И так, скорей всего, придется принять приглашение на вечер— раз уж шторм. А приключение с Брандером, очевидно, сорвалось окончательно — теперь точно будет дожидаться своего самолета. Жаль.

Пообедала Ами в небольшом фолк-ресторане на краю парка. Кроме нее, там сидел всего один посетитель — господин Эльт. Где-то Ами читала, что весной именно он получил Ниельскую литературную премию. Только писал этот автор интеллектуальных шедевров так скучно и уныло, что Ами не смогла до конца осилить ни одной книги. Да и в жизни господин Эльт не отличался ни приятными манерами, ни общительностью. Сидел хмурый, завесившись длинными, ниже плеч, волосами с проседью, и даже самый нежный десерт ел с таким видом, будто его обрекли на ужасные мучения. Зато никогда не приставал с вопросами, не пытался подсесть поближе или передать привет отцу. Право же, в мужчинах, которые совершенно точно не годятся тебе в женихи, есть своя прелесть. По крайней мере, ни ему, ни ей не нужно изображать заинтересованность.

Пока Ами гуляла и обедала, Джей, ее механик, осмотрел Крошку, заправил и подготовил к вылету. И, конечно же, едва появилась на поле, тут же предупредил о прогнозе.

— Уже знаю, — кивнула она. — Я недолго полетаю. Здесь, над пляжем.

— Поверь, не стоит, — возразил Джей. — Прогноз неточный по времени. Сама знаешь, как бывает в этих широтах.

— Знаю, — неохотно согласилась Ами. — Ладно, буду паинькой, пойду гулять.

Вот только гулять не хотелось. Сейчас, когда морские развлечения оказались недоступны, вряд ли повезет остаться в стороне от назойливого внимания мужчин и ревнивых взглядов женщин. Даже в коттедже не закроешься — с соседями ей не слишком повезло. Госпожа Карье, давняя знакомая отца, по-видимому, вообразила себя ее дуэньей: вечно совалась проверить, чем занята «дорогая девочка», донимала вопросами, критиковала «бесстыдные» шорты, слишком тонкие блузки и сворачивала разговор на «достойных молодых людей». Вполне может быть, кстати, что именно отец и попросил проследить.

Ами расстелила в тени под крылом покрывало и улеглась. Здесь, по крайней мере, она будет избавлена от ненужного внимания.

Вспомнилась короткая встреча с Брандером. «Стрелять в идиотов», вот как? Подобная откровенность цепляла. Что еще он назвал? Секс, деньги, оружие, виски, ураганы? Прямо-таки хрестоматийный набор «плохого мальчика». Приличная девушка — то есть такая, какой мечтает видеть ее отец — от такого попросту шарахаться должна.

А еще — скорость, которую Ами любила тоже. И танго. И тишину. И… а интересно, почему вдруг понедельники?

Солнце все так же сияло в чистой синеве, но даже на земле Ами ощутила перемену ветра. Надвигался шквал. Пожалуй, следовало найти местечко под крышей: летать Ами любила, а вот мокнуть — нет. Но подняться не успела.

— Небо закрылось на обед? — сначала она услышала голос, и только потом в поле зрения появился Брандер.

— Почему понедельники? — не удержалась Ами.

— Все вокруг страдают. Приятно смотреть.

Ами села, тряхнула головой, отгоняя навеянную предштормовой тишиной сонливость. Брандер откровенно ее рассматривал, и она ответила тем же.

Вряд ли кто поверил бы, что часа не прошло, как он был в пугающей ярости. Сейчас Рэй выглядел спокойным, даже расслабленным. Хотя и угадывалась за его спокойствием какая-то напряженность. Пожалуй… да, пожалуй, он все еще был готов в любой момент сорваться и — то ли пешком по скалам, то ли вплавь через океан. Но больше не казалось, что каждая секунда промедления грозит смертью если не ему, то окружающим уж точно.

— Отец любит повторять, что умение ждать — добродетель, — сказала Ами. — Мне кажется, ты еще менее добродетелен, чем я. Куда тебе нужно лететь?

— Даже не представляешь, насколько менее. Здесь недалеко. — Он вытащил из кармана смятый листок и протянул Ами. Там жуткими каракулями — будто царапал кто-то спьяну — был начерчен маршрут с координатами. И даже роза ветров красовалась в верхнем правом углу, больше, правда, похожая на перекошенную звезду, чем на розу.

ГЛАВА 4. Настоящий Рэй Брандер, приятно познакомиться

Джей, конечно, пытался отговорить. Грозил сначала прогнозом, потом — отцовским недовольством. Причем очень скоро стало ясно, что Брандер в кабине Крошки пугает его даже больше предсказанного синоптиками шквала. Ами, в общем-то, и не сомневалась, что в должностные инструкции механика входит докладывать господину Атталю о происходящем с дочерью. Но окончательно в этом убедиться оказалось обидно. Джей знал о ней больше любого другого — о ее мечтах, сожалениях, даже некоторых тайных планах.

К счастью, во всем, что касалось полетов, распоряжения Ами были в приоритете, и, хоть и ворча, с машиной Джей помог. А там и Брандер явился.

Его «кое-что» оказалось битком набитой черной спортивной сумкой, да и сам он, судя по виду, собирался не на развлекательную прогулку. Тяжелые ботинки, джинсы, майка, кожаная куртка через плечо и очень грозный вид. То ли от этого вида и крайне устрашающего взгляда, то ли еще отчего Джей совсем уж разнервничался и позволил себе явное превышение полномочий — прямо и во весь голос спросил:

— Госпожа Ами, вы уверены, что не погубите свою репутацию, отправляясь в полет с ЭТИМ господином?

— Заглохни по-хорошему, — очень мягко сказал Рэй. — Приказ слышал? Работу сделал? Взял свой ящик в зубы и умотал отсюда, пока я добрый.

— За свою репутацию отвечаю я, — отрезала Ами. — Не ты.

Запрыгнула в кабину и уже оттуда крикнула:

— Канистру запасную закинул?

— Две, — недовольно ответил Джей.

— Пристегнись, — скомандовала она усевшемуся рядом Брандеру. Дождалась, пока тот щелкнет ремнем безопасности, и кивнула сама себе: — Поехали.

Короткий разгон — и заросшее травой поле прыгнуло вниз, уменьшилось, превратившись в тусклую заплатку на ярком фоне рукотворного парка. Еще пара минут, и земля под крыльями сменилась морем. Ами установила курс и тут только обратила внимание на Рэя. Тот до сих пор сидел молча, но вряд ли боялся помешать, скорее просто не хотел болтать, и лишь теперь вдруг протянул с явным отвращением:

— А-м-и-и-и. Сопли в квадрате. Камелия — воротит. Амели — убиться и не жить. Цветочком, что ли, называть? Хотя бы забавно. — Он, кажется, и не ждал ответа, просто размышлял. С другой стороны, если не хотел, чтобы она слышала и отвечала — не думал бы вслух. Стрекот мотора, конечно, немного мешает разговору, но все-таки не заглушает слова.

— Что это было? — поинтересовалась Ами. — Если попытка выяснить, как ко мне обращаться, спроси прямо.

— Попытка проверить, какой из вариантов самый приемлемый. Ни один.

— А теперь представь — я с этим живу. Спасибо папочке и классической литературе.

— Скорее папочке и ботаникам. Но если тебя не устраивает — сочувствую.

— Спасибо. «Милая Камелия» — верный способ испортить мне настроение. Хуже только «Амели, дорогая!»

— По тебе утром заметно не было.

— Ну я же не какая-нибудь вульгарная кухарка, лупить сковородкой по лицу? За столько лет… в общем, привыкаешь улыбаться.

— Сковородкой? Меня? — Рэй расхохотался. — Это было бы, пожалуй, даже забавнее Цветочка.

— Предлагаешь как-нибудь проверить? — говоря откровенно, Ами считала, что это был бы адекватный ответ на такое имечко. Если бы его позволил себе кто-то другой. У Рэя получилось до странного необидно.

— Возможно. Но я не отвечаю за последствия. Так что? Цветочек?

— Не на публике, — решилась Ами. — А то и правда отец мне не простит загубленной к дьяволам репутации.

— Учту. Ах да, наше соглашение, забыл. Сижу тихо. Не отсвечиваю. — И Рэй замолчал. Только ухмылялся вполне заметно.

— Вон он, шквал, — махнула рукой Ами минут через пять, показывая на серую стену дождя, стремительно двигавшуюся от моря к берегу — довольно далеко от курса Крошки. — Синоптики не обманули. Вылетели бы позже на четверть часа — как раз бы влетели в самый центр.

Рэй кивнул, и Ами подавила усмешку: ишь, молчит! Ну и отлично. Она отвлеклась от пассажира и сосредоточилась на Крошке. Та поймала ветер, шла ровно, теперь можно проделать любимый фокус.

Ами еще раз проверила курс и отключила мотор.

В обрушившейся тишине отчетливо слышен был свист ветра и едва угадывался далекий шум ливня.

Рэй зашевелился, но все что сделал — закинул руки за голову, устраиваясь удобнее. Будто всю жизнь так летал. Крепкие у него нервы. Отец, даже зная о ее способностях, дергался и просил не играть с судьбой.

Но ведь это и есть настоящий полет — не споря с ветром, а подчиняясь и используя! Хотелось петь от восторга, но петь в небе — это все-таки слишком личное. Не при пассажирах. Хватит и того, что она улыбается во весь рот и наверняка выглядит такой же счастливой, как мать, откопав на своих раскопках очередной древний артефакт.

Еще минут десять такого полета — и внизу показалась цель. Слишком быстро. Ами с сомнением покосилась на Рэя. Рушить момент не хотелось. Заложила плавный вираж, покидая принесший их сюда поток. Крошка накренилась, и Ами сжала руки на штурвале. Теперь придется побороться.

Она подозревала, что в такие моменты ее улыбка из просто счастливой делается абсолютно сумасшедшей — но, к сожалению или к счастью, в зеркало смотреться было некогда. Даже если использовать в качестве зеркала стекла на приборах. Ветер гудел тревожным басом, и Ами чудилось, что не крылья Крошки дрожат от нагрузки, а собственные плечи едва не выворачиваются из суставов.