Идеальный

Слова автора

Эта книга посвящается моим бестиям из книжного клуба — Катерина, Яна, Диана, Виктория, Надя, Бая, Кристина, Таня.
Тем самым, с кем мы по ночам обсуждаем книжных мужчин так, будто они действительно существуют. Мы знаем, где у них слабое место, что загорается в их взгляде, когда они злятся, и как звучит дыхание между последним словом и первым поцелуем.

Мы смеёмся, спорим, иногда теряем голос, но никогда — вкус к мечте. Потому что каждая из нас знает: где-то там, за страницами и снами, живёт Он. Не безупречный. Не святой. Просто мужчина, от которого кровь становится горячей, а реальность — слишком тесной.

Эта история — для нас, бестий, которые чувствуют слишком остро, любят слишком сильно и никогда не извиняются за то, чего хотят.
Для тех, кто не боится мечтать о мужчине, что может разрушить твой мир… и построить новый, из огня и желания.

Пусть в этих строках живёт Он — идеал, созданный из наших греховных мыслей и нежных фантазий.
Не потому что он совершенен.
А потому что рядом с ним мы дерзкие, живые, настоящие.

Рождение во тьме

Я открыл глаза — и понял, что горю.
Но это было не страдание, не боль, а нечто величественное — как если бы сама вечность выбрала меня своим сосудом. Пламя ласкало мою кожу, как ревнивая любовница, вплеталось в дыхание, пело внутри меня. Я чувствовал себя не человеком, а песней, сотканной из огня и дыхания преисподней.

Надо мной стояли двое — мужчина и женщина,
и над их головами струился дым, похожий на венцы власти.
Крылья их, тёмные, как полночь, были из живой кожи, полупрозрачной, натянутой, словно струна между вечностью и грехом. От них пахло серой, металлом и чем-то сладким — как от розы, что умирает в бокале с ядом.

Женщина была такой красоты, что хотелось умереть.
Её волосы — тяжёлые, чёрные, как бездна, вились до пояса, не отражая свет, а поглощая его. На голове — корона из костей, инкрустированная рубинами и обсидианом, как ожерелье греха, созданное самой смертью.
Её глаза — пламя в человеческом обличье: алые, обрамлённые ресницами цвета тьмы, сияли с той ослепительной яркостью, которая делает свет бесполезным. На губах играла улыбка — нежная и коварная, обещающая рай и дарующая Ад.
Красное платье, сотканное из шёлка и искр, струилось вокруг её ног, как жидкая кровь, и казалось — сама материя мира склонилась перед её совершенством.

Рядом стоял мужчина.
Высокий, статный, спокойный, с опасной элегантностью в каждом движении. Его волосы, цвета воронова крыла, касались плеч, а лицо было словно вырезано из оникса рукой безумного скульптора. Глаза — такие же красные, но холодные, как рубины в гробнице. Он был облачён в безупречный чёрный костюм, белоснежная рубашка под ним сияла, будто последний отблеск чистоты, заключённый в ловушку греха. За его спиной расправлялись массивные крылья, исполосованные шрамами, и каждая прожилка на них казалась отдельной историей войны, в которой свет проиграл.

Они что-то говорили — слова, похожие на шепот древних заклятий.
Но я не слышал их.
Мир вокруг был вязким, будто время растаяло. Свет и тьма сливались в дым, пепел кружился, как снег из чужой вселенной, а подо мной шевелился камень, как живое существо.

Так я впервые увидел своих родителей.
И именно тогда понял — я не человек.
Я — дитя пламени, дитя Ада.

Ад — это не место. Это чувство.
Это роскошь, доведённая до разложения.
Это вечность, где страдание стало искусством.

Здесь нет дня и ночи — есть только тление.
Горы из гранита и золы, по которым текут реки лавы, густые и медленные, как кровь, застывшая в венах. Здесь стены дышат, а ветер нашёптывает имена тех, кто забыл собственные молитвы. Здесь никто не умирает — смерть здесь слишком тривиальна, чтобы ею занимались.

Наш замок возвышался над Нижними землями, как корона на голове погибшего мира.
Он был построен из чёрного обсидиана, и его стены отражали пламя, будто в них заключено само сердце преисподней. Огромные ворота, украшенные символами власти, открывались не во двор, а в пропасть, в которую падали звёзды, уставшие светить. В зеркалах этого дворца нельзя было увидеть себя — лишь прошлое, истерзанное и прекрасное.

Потолок зала, где я родился, был расписан кровью павших архангелов. Их поражение стало фреской, их боль — орнаментом, их крики — музыкой тишины.

Мой отец — владыка Ада.
Моя мать — его королева, воплощённая страсть, сама идея греха, сошедшая в плоть.
Их союз был не любовью, а катастрофой, которая стала законом.

Когда я появился на свет, замок содрогнулся.
Пламя стало выше, чем башни, демоны завыли, и воздух потяжелел — будто сама тьма наклонилась, чтобы увидеть, кого породила. Отец взял меня на руки — и впервые за всё своё вечное существование улыбнулся.
Мать склонилась, провела когтем по моей щеке, и её голос, как шелест пепла, прошептал:

— Ты будешь идеальным, Кристиан.
Не добрым. Не злым.
Идеальным.
Мир боится тех, кто не выбирает сторону.

Так я родился — между красотой и проклятием.
Среди огня, камня и крови.
В мире, где ужас и великолепие — одно и то же,
где злость — это власть,
где свет — редкая форма тьмы.

И да, я стал тем, кого они создали.
Идеальным демоном.
Отточенным, как грех, и прекрасным, как смерть.