Идеальный питомец для космического генерала

Пролог

Таша

Мы стоим в гостиной друг напротив друга. Время словно бы останавливается, замирает, как в каком-то сюрреалистичном сне. И лишь биение моего сердца сообщает, что всё это реальность.

— За что ты так меня ненавидишь, брат? Спрашиваю чисто из интереса, потому что для меня это и вправду непонятно. Непонятно, как вообще можно кого-то так ненавидеть.

— Всё просто: ты не должна была вообще появляться на свет, — отвечает он с максимальным отвращением. — После твоего рождения всё, что было моим, стало и твоим тоже.

— И всё? Это так… тупо.

В моих словах нет провокации. Я действительно считаю, что его причина какая-то недалёкая. Ему, в конце концов, не три года, чтобы ревновать всех и вся к младшей сестре. Однако для Макса мои слова отчего-то становятся триггером. Он бросается на меня и роняет на пол. Длинные цепкие пальцы тянутся к моей шее.

— Да что ты понимаешь?!

— Макс, остынь. Не думаю, что оно того стоит, — я пытаюсь оттолкнуть его. Страх за собственную жизнь смешивается с азартом и желанием подразнить его. Хочется узнать, как далеко он готов зайти. Даже если я могу пострадать.

— Заткнись! — шипит он, сжимая пальцы на моей шее. — Ты не знаешь и не понимаешь, каково мне было, когда ты появилась. И позже, когда мамы не стало. Ты снова и снова забирала у меня всё.

— Макс, достаточно… — говорю я сипло, сжимая в руках его запястья. — Ты можешь пожалеть, если не остановишься.

Он вдруг начинает смеяться. И от этого смеха у любого бы кровь застыла в жилах. Я пробую оторвать его пальцы от своей шеи, но, кажется, он вцепился в неё намертво и давит всё сильнее. Каждый мой вздох становится всё более тяжёлым и болезненным. Вот чёрт! Я была уверена, что справлюсь, но всерьёз начинаю опасаться, что переоценила свои силы.

Но вдруг я слышу уже знакомый звук раскрытия портала, а следом за ним тяжёлые шаги.

— Тенебрис... Ты здесь?! — хриплю я, хотя не уверена, что он слышит меня. — Макс, пожалуйста, если он увидит, что ты делаешь, он убьёт тебя!

— Думаешь, я боюсь твоего мужика?! — злобно усмехается брат.

— Ты не понял, Тенебрис не мой бойфренд, он мой хозяин. И больше всего он ненавидит, когда кто-то портит то, что ему принадлежит!

Я едва успеваю договорить, а в следующий момент Тенебрис хватает Макса за голову и сжимает её. Брат оказывается не в состоянии больше удерживать меня. Я, наконец, могу оттолкнуть его и отползти в сторону. В то же самое время Тенебрис разворачивает Макса лицом к себе. Брат видит, что перед ним не человек, и издаёт отчаянный вопль.

— Антихрист! Господи… Отче наш… как же там было?..

Дрожа и заикаясь, он складывает пальцы крестиком. Пытается вспомнить хоть какие-нибудь молитвы или хотя бы имена святых. Это оказывается настолько абсурдно и нелепо, что я даже забываю, что этот ублюдок только что пытался убить меня. Весь мой стресс и страх обращается истерическим хохотом.

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть, как именно мой хозяин наказывает его. Хрипы, вопли и стоны брата кажется жуткими, но мне ничуть его не жаль. Мой смех сам собой переходит в плач. Мне так обидно и горько, что всё дошло до этого. Но Тенебрис здесь, и это спасает меня от отчаяния.

Не знаю, сколько точно проходит времени, прежде чем Тенебрис подходит ко мне и подхватывает меня на руки. Я висну у него на шее. Знаю, что он собирается забрать меня назад, но на сей раз я не возражаю. Он открывает портал и делает шаг в искривлённое пространство. Меня снова почти выворачивает наизнанку, но этот прыжок оказывается легче, чем предыдущие.

Тенебрис, понимая, как я себя чувствую, держит меня на руках. Гладит ласково. Впервые я возвращаюсь в его замок, как домой, чувствуя невероятное облегчение. Стоит нам оказаться в прихожей, как он ставит меня на ноги и тут же заключает в объятия.

— Таш-ша… — произносит он ломано. Я ощущаю его нервную дрожь. Кажется, он не слабо так испугался за меня.

— Эй, я в порядке, — отвечаю я и похлопываю его легонько по спине. — Ну же, видишь. Жива и здорова.

Я заставляю его отстраниться и посмотреть мне в глаза. Тенебрис глядит на меня не моргая. В его теле всё ещё чувствуется напряжение. Я вздыхаю смиренно и касаюсь его головы. Зарываюсь пальцами в волосы. Потом привстаю на цыпочки и тянусь за поцелуем. Он понимает, чего я хочу, и склоняется ниже. Касается моих губ и почти сразу проникает языком в мой рот. Волна желания прокатывается по телу и оседает внизу живота.

— М-м-м… — мне не удаётся сдержать голос.

Ноги начинают дрожать, а потому он снова берёт меня на руки и, не прекращая целовать, несёт в свою спальню. Я знаю, что происходит, и почему он так ведёт себя. Думаю, он слишком сильно беспокоился, что больше не увидит меня, а потому сейчас ведёт себя настолько нетерпеливо. Я и сама чувствую то же самое. Он бросает меня на кровать и грубо разрывает одежду. Я слышу, как пуговицы разлетаются в разные стороны. И я не возражаю и позволяю ему сделать всё, что он хочет. Целовать, прикасаться ко мне снова и снова. В конце концов, он мой хозяин и у него есть на это полное право.

Друзья! Мы рады представить вам нашу новинку в жанре городского фэнтези! Поддержите её лайком, комментарием, и не забудьте добавить в библиотеку. Так же рекомендуем подписаться на профиль Алисы https://litnet.com/shrt/guSB поскольку эта работа выходит на её профиле. Всем приятного чтения!

Визуалы

Дорогие! Мы подготовили для вас визуалы персонажей.

Главная героиня Таша

Тенебрис, жестокий генерал космической флотилии и заботливый хозяин Таши в одном лице

Калидита, заместительница Тенебриса и его давняя подруга

Макс, брат главной героини

Напишите в комментариях, что думаете про визуалы. Совпали ли они с вашими представлениями?

А также не забудьте поставить звёздочку, подписаться и добавить книгу в библиотеку, чтобы не пропустить обновления (жмите на выделенные кнопки, чтобы они стали розовыми)!

Приятного вам чтения

Часть I Я завёл питомца Глава 1

За несколько месяцев до этого

Тенебрис

Ярость переполняет меня. Хочется ударить кулаком ближайшую панель. Металл прочный, но каждый раз на нём остаются вмятины. Сколько раз меня за это отчитывали инженеры. А я не выношу их занудные нравоучения, и только потому держусь. Передо мной в шеренгу выстроились мои подчинённые. И от откровенной неприязни, застывшей в их взглядах, я злюсь ещё сильнее. Ни проблеска страха, ни толики вины — будто бы они не осознают, что натворили.

— Вы позорно отступили, — бросаю я в лицо офицерам. — Одна-единственная планета, заселённая пещерными существами, и вы не смогли её удержать! Вы допустили проникновение противника на нашу территорию, вы осрамили свою форму, вы…

Капитан, что стоит напротив меня, отводит взгляд. Что за жалкое зрелище? Ни в одном из них я не вижу того огня, который должен пылать в груди настоящего воина. Сплошные цифры, расчёты, оправдания.

— Свободны! — бросаю я грозно. Чувствую, что если они задержатся в моей рубке хоть на миг, то точно дойдёт до рукоприкладства.

Вопреки моему желанию отослать всех подальше, Калидита, моя заместительница, остаётся. Она некоторое время глядит на меня задумчиво, словно пытается определить, представляю ли я угрозу для неё, а после подходит ближе. Её шаги мягки, плавны, будто она скользит по полу. Она единственная, кто не боится быть рядом, когда я в таком состоянии. Или, возможно, просто слишком упрямая, чтобы прятаться.

— Они поступили правильно, генерал, — говорит она тихо и спокойно. — Они сохранили корабли и численный состав. Это значит, что смогут отбить планету назад, как только восстановят силы и разработают план в соответствии с новыми обстоятельствами.

Я сжимаю кулаки. В висках продолжает пульсировать. Как она может оправдывать их слабость? Калидита что, не понимает, какой это позор для нас?

— Они постоянно разочаровывают меня, — рычу я, отворачиваясь к иллюминатору.

— Вы ведь понимаете, что дело в вас, а не в них? — она глядит на меня испытывающе. Как всегда, лейтенант говорит вещи, которые никто другой не осмелился бы даже подумать.

Я поворачиваюсь к ней. Её лицо по-прежнему спокойно. Я не могу понять, раздражает ли она меня больше всех или привлекает своей честностью.

— Не понимаю, — признаюсь я, отводя взгляд. — Я ведь всего лишь хочу сделать всё как можно лучше. Но окружающие отказываются быть в той же степени самоотверженными, как и я.

— Вы просто перфекционист, — говорит Калидита. — Потому и не прощаете другим ошибок. Попытайтесь развить в себе эмпатию, тогда вам будет легче понять своих подчинённых.

— Да о чём ты вообще?! — восклицаю я. — Я же генерал космической флотилии Кирийской империи!

— Именно, — кивает Калидита. — И наша империя не будет вечно находиться в состоянии войны. Однажды вам придётся научиться решать вопросы мирным путём. И для этого вам тоже понадобится эмпатия.

— И как развивать эту твою эмпатию? — спрашиваю я с ноткой раздражения.

— Ну, я слышала, что питомцы помогают стать более эмпатичными, — произносит она неуверенно. — Один мой знакомый как раз занимается продажей землян. Говорят, если их приручить, то они делают жизнь владельцев гораздо счастливее.

Я кошусь на неё недоверчиво.

— Земляне?

Звучит дико и глупо. Но интригующе. Всё, что я знаю о землянах, — они из далёкой звёздной системы, у них смешные лица и хаотичные повадки. Их иногда выбрасывает к нам через межпространственные порталы — то на окраины нашей империи, то вообще в соседние сектора. Они редко выживают. А если выживают, попадают на рынок.

Я смотрю на Калидиту. В её глазах проскальзывает лукавство. Но почему-то я решаю попробовать. Возможно, в этом безумии и правда кроется польза. Или хотя бы развлечение.

Салон, где продают землян, находится в самой неблагополучной части города. Здесь пахнет синтетикой и сожжённым маслом. Стены сияют кислотно-жёлтыми антисоциальными надписями. Сам магазин украшен дешёвыми мигающими панелями, будто в дурацкой лавке сувениров. Меня встречает продавец — неприятный тип, с масляной ухмылкой и хитрым взглядом.

— Генерал Тенебрис, — восклицает он. — Какая честь! Что привело вас к нам?

— Мне нужен питомец, — говорю, чувствуя себя идиотом.

— Прекрасно! — он улыбается и хлопает в ладони. — Вы не пожалеете. Наши земляне — это настоящее чудо. Пойдёмте, я всё покажу.

Он ведёт меня в заднюю часть салона, туда, где стоят ряды стеклянных боксов. Каждый землянин находится в отдельной ячейке. Мужчины, женщины и даже подростки. Кто-то просто сидит на полу, кто-то дремлет, кто-то играется с небольшими разноцветными мячами. Большинство выглядят как куклы, безжизненные и покорные. Странные натянутые улыбки вызывают у меня отвращение.

И вдруг я вижу её. Девушку с рыжими волосами. Она бьётся в стекло с такой злостью и отчаянием, будто желает пробить его. Скалится, кричит, пинает стенки бокса. Живая. Дикая. Что-то щёлкает внутри. Мне в голову приходит мысль, что мы похожи с ней.

— Вот эту, — говорю, останавливаясь перед её боксом.

Продавец замирает.

Глава 2

Таша

Сколько я себя помню, мне всё время приходилось бороться за место под солнцем. Мой отец мечтал о сыновьях. Он был самовлюблённым и даже в какой-то степени нарцистичным. И в своих детях он видел не других людей, а продолжение самого себя. Естественно, продолжение это не могло быть женского пола.

— Женщины глупее мужчин — это аксиома, — так он говорил. При этом я не уверена, что он действительно знал, что значит слово «аксиома».

Тем не менее дела у него шли неплохо. От нашего дедушки он унаследовал семейный бизнес и благодаря хорошей интуиции смог сначала развить его, а потом вовремя продать за приличную стоимость. Каждый его удачный шаг, каждый приумноженный доллар только подтверждали в его глазах собственную исключительность. Он был успешен и собирался обучить, как быть успешным своих сыновей в будущим. Он так и говорил об этом маме.

С первенцем ему повезло. Им действительно оказался мальчик. Отец дал ему имя Макс, объясняя это тем, что его сын всегда должен получать максимум. И он действительно получал всё, чего бы ни захотел. Любые игрушки и развлечения. Мама тоже рада была баловать его, хотя и не разделяла планов отца увековечить себя в собственных детях. Она в целом всегда служила медиатором в любых спорах в нашей семье, ведь могла понять точку зрения каждого и донести её до остальных.

Ей было сложно забеременеть во второй раз. Настолько, что она даже хотела совсем отказаться от этой идеи. Но отец настаивал на том, что ему мало одного сына. Учитывая размеры его эго, я не удивлена. И наконец, спустя четыре с половиной года после рождения Макса у родителей появилась я.

Сейчас я думаю, что отцу, скорее всего, соврали во время УЗИ насчёт моего пола. И я не виню врачей за это, потому что хорошо знаю своего отца. Я слышала от родственников мамы, что он был в ярости, когда ему сообщили о рождении дочери. Мама была счастлива, ведь я с самого начала походила на неё. Я была её маленькой рыжей копией. Она знала, что отец никогда до конца не смирится с моим появлением, а потому попыталась компенсировать мне недостаток его внимания и любви. Мама была моим ангелом.

Часто отец был недоволен тем, что мама проводит со мной больше времени, чем с Максом. Со слов тех же родственников они ругались из-за этого.

— Ты должна относиться к обоим своим детям одинаково! — повторял отец.

— Я непременно так и сделаю, но только после тебя! — отвечала ему мама. Она защищала меня будто тигрица.

Отец пытался ею манипулировать. Говорил, что раз она живёт за его счёт, то должна делать так, как он сказал. Но маму невозможно было запугать. Я уверена, что если бы вдруг их скандалы зашли слишком далеко, то она бы ушла от него не раздумывая. Время от времени я представляю, как бы мы жили тогда и какой бы я была в этом случае. Как бы там ни было, ни одна моя даже самая мрачная фантазия не будет хуже реальности.

Летом моего одиннадцатого года наша мама покинула этот мир. Мы возвращались по шоссе от семейного доктора, когда какой-то придурок решил поиграть в лихача и выскочил на встречку. Мама попыталась избежать столкновения и свернула на обочину. Но скорость оказалась слишком высокой, так что автомобиль протаранил ограждение и влетел в растущее у дороги дерево.

Я была на заднем сиденье и видела, как огонь жизни угас в её глазах. Мой ангел меня покинул. Меня до сих пор пробирает ледяной ужас, когда я слышу скрежет металла или визг тормозов. Но отец, видимо, решил, что мне мало одной психотравмы. Он сказал, что это я виновата в её смерти. Макс, разумеется, тоже не отставал. Они вдвоём устроили мне такую жизнь, что если бы не поддержка маминой родни, меня бы, вероятно, уже не было.

Макс со своими мерзкими дружками донимали меня в школе. Они портили мои учебные принадлежности и форму. Разумеется, когда я говорила об этом отцу, он ничего не предпринимал.

— Ты должна уметь постоять за себя, раз уж ты такая никчёмная, — повторял он снова и снова.

И, как ни странно, я действительно научилась защищаться. Вся его неприязнь и разочарование, что должны были уничтожить меня, подтолкнули меня к тому, чтобы стать невосприимчивой, более холодной и закрытой. Будучи обычной девочкой-подростком, я запретила себе чувствовать что-либо. Даже жалость к себе или самую простую радость.

В старшей школе меня считали психопаткой. На любые попытки унизить меня я отвечала агрессией. Это был какой-то замкнутый круг насилия. Школьная администрация жаловалась отцу. Отец избивал меня. И после я становилась ещё злее и отчаяннее.

Я пробовала сбежать из дома, путалась со всякими сомнительными парнями, надеясь, что они смогут помочь мне. Какой-нибудь психолог сказал бы, что я искала в них родительскую фигуру. Наверное, так оно и есть. Очень часто я чувствовала себя потерянным щенком. Я ждала, что появится кто-то огромный и сильный, кто заберёт меня из того ада, в котором я жила. Защитит и окружит заботой. Позволит мне снова чувствовать. Звучит безумно, да? Мне и самой казалось, что это безумие. В особенности после того, как те, на кого я рассчитывала, оказывались кончеными мудаками.

И вот я смотрю на огромную рогатую голову, наблюдающую за мной. Разум говорит, что это конец. Но сердце подсказывает, что это новое начало.

Глава 3

Тенебрис

Я сижу в гостиной уже какое-то время. Свет решил не зажигать. Снаружи сквозь панорамные окна внутрь проникает достаточно звёздного света. Вокруг очень тихо. Мир в этот момент кажется мне пустым. Я ощущаю лишь кресло под собой да тяжесть моей брони, которую не успел снять после возвращения. Всё моё внимание приковано к стеклянному боксу напротив.

Внутри она, мой новый питомец. Невысокая, худая землянка с холодными голубыми глазами и торчащими в разные стороны рыжими волосами. Я никогда бы не подумал, что просто наблюдать за кем-то может быть настолько интересно. Злость, страх, отчаяние сменяют друг друга на её лице. Она то кидается на стены бокса, бьёт прозрачный пластик кулаками, скалит зубы и рычит, то вдруг начинает скулить, оседая на пол. Повторяет это снова и снова, словно застряла в каком-то эмоциональном цикле, обусловленным её природой.

Я должен признать, это зрелище волнует меня больше, чем любые отчёты о сражениях. В ней есть нечто дикое и необузданное. Что-то настолько живое и будоражащее, что каждый волос на моём теле привстаёт дыбом. Совсем немного она напоминает мне меня самого, когда я был моложе и в первый раз столкнулся с неудачей. Я также бился об обстоятельства снова и снова, отступал и опять начинал, пока не добился желаемого. Эта мысль будит во мне сочувствие к этому существу, а ещё желание понять, чего она хочет. Она явно не понимает, что находится в безопасности в самых лучших условиях для питомцев. После того как я купил её, я оформил подписку на лучший сервис доставки еды для землян, поскольку слышал, что наша еда им не подходит. Говорят, еда их должна быть солёной, иначе у них пропадает аппетит и они теряют в весе.

Снова бросаю беглый взгляд на её выступающие рёбра. Нет, эта едва ли будет в состоянии потерять хоть что-то. Такая тощая. Может, стоило выбрать кого-то поздоровее? Впрочем, нет. Эта землянка особенная. Как только я её увидел, сразу понял, что она должна быть рядом со мной. Вот только что же мне делать с её агрессией? Если она продолжит так биться о стенки, то навредит себе. Я в принципе удивлён, что у её тела есть какой-то запас прочности.

После очередного её приступа ярости я, наконец, решаю, что пора выпустить её наружу. Ей нужно привыкать к новому дому. Возможно, именно чувство неволи делает её такой буйной. Я подхожу к боксу и поворачиваю рычаг разблокировки. С тихим щелчком крышка приподнимается. Изнутри в гостиную просачивается запах магазина — едва уловимый аромат дешёвых моющих средств, вперемежку с чем-то сладковато-кислым. Не самый приятный аромат, но терпимый.

Землянка замирает, прижавшись к дальней стенке. Не хочет идти в руки. Маленькие пальцы пытаются уцепиться за гладкую поверхность стенок. Я медлю мгновение, затем решительно просовываю руки внутрь, ловлю её за талию и осторожно вытаскиваю наружу. Она дёргается, как дикий зверёныш. Брыкается, бьёт меня кулаками. Один её пинок попадает в локтевой сустав, и я морщусь. У неё хорошие инстинкты, раз дерётся несмотря на страх.

Держу её на руках будто ребёнка. Если её поставить на пол, то её макушка почти достанет мне до груди. Тело тёплое, дрожит. Она пахнет не только магазином — сквозь резкий запах проступает её собственный аромат. Хочется поскорее искупать землянку, чтобы распробовать этот аромат как следует. Но я не спешу. В универсальной инструкции по уходу за домашними питомцами сказано, что нужно дать им время на адаптацию.

Я снова оглядываю её со всех сторон. В магазине она была одета в какое-то тряпьё, а сейчас полностью нагая. У неё тонкие руки и красивые выступающие ключицы. Грудь маленькая с тёмными острыми сосками. Кожа светлая, почти без волосяного покрова. Только внизу под животом… Нужно будет раздобыть ей какую-нибудь одежду.

Я вздыхаю и снова поднимаю глаза на её голову. Нет рогов. Черты лица — непривычные, но симметричные. Большие глаза, в которых отражаются все её эмоции. Но в остальном я удивлён, насколько земляне похожи на нас. Почти как наши миниатюрные версии. Только гораздо шумнее и определённо более уязвимые.

Она продолжает пытаться вырваться, но я лишь прижимаю её крепче к себе с осторожностью.

— Не бойся, землянка, я буду тебя защищать, — произношу я, возвращаясь в кресло.

Касаться её тёплой, гладкой кожи приятно, и я сам не замечаю, как начинаю поглаживать её по спине. Она поначалу брыкается и размахивает руками, но потом затихает и даже засыпает. Я не удивлён. В конце концов, на то, чтобы так долго буйствовать, нужно много сил. Уверен, когда проснётся, она будет очень голодной. Надо бы мне отправить подтверждение доставки.

Робот-курьер оставляет заказ у двери. От внезапного звонка мой питомец просыпается и тут же ощетинивается на меня. Универсальные инструкции по уходу гласят: «предоставьте питомцу свободное пространство».

Я отпускаю её, и она, едва оказавшись на полу, бросается прочь, озираясь по сторонам, словно в поисках выхода. Ищет, где бы ей спрятаться. В углу комнаты стоит большой антикварный диван — один из тех, что доставили с Маркинии. Она заныривает под него, словно рассчитывает, что я не найду её там.

Я понимаю, что землянке действительно нужно отдельное пространство. Я вдруг загораюсь идеей устроить ей настоящее логово. Рядом с моей спальней как раз есть пустующая комната. Я иду туда, распахиваю двери и осознаю, что давно не вызывал специалистов из клининга. Тонкий налёт пыли осел на каждой горизонтальной поверхности. Я почти набираю номер клининга, но вдруг оглядываюсь назад на рыжую макушку, торчащую из-за спинки дивана. Если она меня так испугалась, то что с ней будет, когда приедут парни с пылесосами. Я смиренно вздыхаю. Кажется, я должен сделать это сам.

Глава 4

Таша

— Эй, ты чего творишь?! — кричу возмущённо. — Придурок рогатый, кто разрешил тебе меня лапать?

Стены просторной ванной комнаты отражают мои крики и ругательства. На самом деле я чертовски напугана, но ни за что не покажу этому ублюдку, что это так. Он ещё пожалеет, что связался со мной.

После того как меня в стеклянном контейнере привезли в это место, это существо, по-видимому, хозяин, предпринял попытку искупать меня, словно бы хотел подготовить к чему-то. Я подумала, что чёрта с два я буду покладистой. Если мне суждено быть изнасилованной или съеденной, я не собираюсь упрощать этому монстру его задачу. Сам он на удивление терпелив, я бы даже сказала: непрошибаем. Смотрит на меня внимательно и, кажется, совсем не злится из-за моего поведения. Не понимает мою речь? Под его спокойным, задумчивым взглядом мне даже становится неловко. Может, я всё не так поняла? Однако я тут же мысленно даю себе отрезвляющую пощёчину.

— Чего тут понимать, Таша?! Тебя сначала схватили и заперли в клетке, как животное, а потом продали этому негодяю! — бурчу я себе под нос.

Хозяин силой заставляет меня погрузиться в воду. Я начинаю чувствовать себя ещё более уязвимой. Он же зачерпывает широкой ладонью воду из ванны и поливает меня сверху. Что за?.. Я не понимаю его. Он трогает меня беспардонно, но при этом не делает больно. Разглядывает моё обнажённое тело, но дальше не заходит. Это что, какой-то извращённый способ приручения?

Будучи не в силах выносить его пристальный взгляд на себе, я поворачиваюсь к нему спиной. Знаю, что это тоже может быть небезопасно для меня, ведь он всё ещё может пялиться на мой зад. Немного подумав, я сажусь в воду, обхватив локти. Так он не сможет ничего увидеть. Хозяин ещё некоторое время поливает меня водой, а после капает мне на голову какое-то моющее средство с противным запахом. Вспенивает его на волосах, а после мыльными руками приходится по телу. Длинные пальцы забираются всюду: в подмышечные впадины и под мои руки, прикрывающие грудь, и даже между бёдер. Я кусаю губы, пытаясь сохранять разум, но мне всё труднее отрицать, что его прикосновения приятны. И то, что они не несут сексуального подтекста, только усугубляет всё. Я невольно начинаю заводиться и сама не верю, что это происходит. Кажется, что я спятила.

Я оказалась чёрт знает где, среди существ будто из фэнтези-фильмов. Я понятия не имею, зачем один из них забрал меня к себе домой. И по идее я сейчас должна бы забиться в угол и раскачиваться вперёд-назад, обняв колени, или рыдать и звать маму. Но вместо этого я кайфую от его прикосновений и даже расстраиваюсь, когда он внезапно заканчивает мои водные процедуры и заворачивает меня в полотенце.

«И что, это всё? — я смотрю на него в недоумении. Мой пульс всё ещё учащённый, а низ живота приятно напряжён. — Чёрт! Да очнись же, Таша! Мало тебе было унижения в жизни?! Минотавр он или сам дьявол, нельзя позволять ему делать всё что вздумается против моей воли!»

Нагоняй от самой себя чуть отрезвляет. Я снова смотрю на него исподлобья. Хозяин даёт мне свою рубашку, что на мне сидит будто платье. Обратно в ту стеклянную коробку заходить не заставляет, предоставив полную свободу передвижения в пределах дома. Вот же глупец! Решил, что входная дверь меня удержит. Он явно недооценивает меня.

Я прикидываю, сколько времени мне понадобится для того, чтобы добежать от угла , за которым я прячусь, до двери. Расстояние около тридцати футов. Если попробую сбежать сейчас, то у меня вряд ли получится проскочить. Но вот если он выйдет куда-то, я вполне могу попытаться. Главное, не показывать ему своих намерений и застать таким образом врасплох.

До самого вечера я настороженно держусь в стороне. Жду, что этот рогатый снова сцапает меня, чтобы сотворить какое-то непотребство. Готовлюсь отбиваться, даже если придётся драться до смерти. Однако после ужина он как будто забывает обо мне. Занимается домашними делами, а когда за окнами темнеет, так вообще уходит в одну из комнат и запирается там. Я на время выдыхаю. Должно быть, он сегодня не в настроении для того, чтобы творить свои извращённые дела. Но я всё равно засыпаю с трудом и вздрагиваю от каждого шороха.

Утром, до того как поднять сонные веки, я всего на секунду задумываюсь: а не приснилось ли мне всё это? Может, я сейчас открою глаза и увижу свой номер в отеле и лицо моего брата. Он скажет что-то грубое, как обычно. К примеру, что я офигела дрыхнуть до обеда, и вообще мы приехали в горы, чтобы покататься, а не для того, чтобы спать. Но стоит мне открыть глаза, как я понимаю, что все те страшные события произошли со мной на самом деле. А теперь я здесь, в этом доме, похожем больше на замок. И я не представляю, что меня ждёт дальше?

Чуть придя в себя после ночи и позавтракав холодным рагу, я мысленно возвращаюсь к своему вчерашнему плану: дождаться, когда кто-нибудь откроет дверь, и убежать. Через несколько часов снаружи на дорожке перед домом слышится шум. Я бегу в прихожую и прижимаюсь к стене за углом. Дверь с шумом распахивается. Я осторожно выглядываю и вижу рогатую краснокожую тётку. Не обращая на меня внимания, она вкатывает в дом огромную машину. Я поначалу робею, но потом понимаю, что это и есть тот самый шанс. Я отталкиваюсь от стены и мчусь со всех ног к двери, за которой сияет дневной свет. Я всегда спасала себя сама, справлюсь и на этот раз.

Глава 5

Тенебрис

Спустя некоторое время мне удаётся выловить землянку из-за дивана. Я держу её осторожно, как будто она может сломаться в моих руках. Даже после нескольких часов, проведённых в моём замке, землянка всё ещё пахнет тем салоном. Волосы на затылке поднимаются от чувства брезгливости к этому месту. Нет, так не пойдёт, надо поскорее смыть с неё эту вонь. Я несу моего питомца в ванную комнату. При помощи голосового помощника наполняю ванну водой. Потом пытаюсь усадить своего питомца в воду, но она сопротивляется.

— Успокойся! Я должен помыть тебя, — говорю ей, прекрасно зная, что она меня не поймёт.

Землянка смотрит на меня исподлобья, губы поджаты, брови сведены. Я уже научился различать базовые выражения её лица. И это явно не выражение радости. Когда я снова пробую опустить её в воду, она реагирует, пожалуй, слишком бурно. Дёргается, как будто я опускаю её в лаву. Брызгается, возмущённо пищит, цепляется за края ванны. Мне приходится крепко удерживать её, пытаясь не причинить вреда.

— Спокойно, — приговариваю я. — Это просто вода. Больно не будет.

Она поворачивается ко мне спиной и как будто прикрывается. Я только усмехаюсь. Было бы там, на что смотреть. Но купать её так даже сподручнее. Пена стекает с её волос на плечи, я осторожно смываю остатки грязи, в очередной раз удивляясь, насколько она худая. Мокрая, её кожа гладкая и скользкая. От прикосновений к ней у меня странные мурашки пробегают по спине. Она, кажется, за время купания немного привыкает ко мне. По крайней мере, больше не вздрагивает. А когда я заканчиваю и поднимаюсь, чтобы взять полотенце, то она оглядывается на меня. Взгляд у неё при этом какой-то разочарованный. Впрочем, возможно, мне это только кажется.

После купания у меня возникает другая проблема: я не знаю, во что её одеть. Роюсь в шкафу, с сомнением перебирая вещи. Специальную одежду для землянки мне ещё не доставили. Наверное, мне стоило позаботиться об этом заранее. Но откуда ж мне было знать? Калидита уверяла, что забота о ком-то приносит радость. Пока что я чувствую себя скорее вымотанным.

В итоге я останавливаюсь на своих старых вещах. Понимаю, что это не очень хорошая идея, ведь они всё равно будут землянке велики. Кроме того, в нашем обществе это считается дурным тоном. Кто-нибудь может решить, что я отношусь к землянам точно так же, как к кирийцам. А оттуда и до человекофилии недалеко. Но выбора нет. Замок большой, и в нём может быть довольно прохладно. Особенно для такого маленького существа, как моя землянка. Не хочу, чтобы она простудилась, а потому надеваю на неё мягкую рубашку. Землянка стоит, опустив голову, но время от времени кидает в мою сторону осуждающие взгляды. Видимо, не понимает, для чего нужна одежда. Что с неё взять? Остаётся надеяться, что она не снимет её, когда окажется вне поля моего зрения.

Я вспоминаю про доставленную роботом-курьером еду и спускаюсь к входной двери. Оборачиваюсь и замечаю, что землянка уже стоит в коридоре, уставившись на дверь. Быстро. Всё её тело напряжено, словно бы она ждёт, что дверь вот-вот откроется, и тогда она сможет удрать. Я отмахиваюсь от этой мысли — слишком уж смело думать, будто её мозг обладает высокими когнитивными функциями. Всё-таки земляне менее развиты, чем мы.

Я распаковываю доставленную еду, разогреваю её и выкладываю в миску. Осторожно ставлю её перед ней на пол. Землянка отталкивает её и бросает на меня ещё один осуждающий взгляд. Не поняла, что это еда? Я подвигаю миску ближе. Она снова отталкивает. На лице появляется ещё больше возмущения. Делаю третью попытку.

— Ну же, ешь свою еду! — произношу я настойчиво.

Она вдруг резко поднимается, берёт миску и направляется к столу. К моему обеденному столу. Ставит миску на столешницу, забирается на высокий стул и начинает есть. Но не как животные — грязно и безобразно, она берёт кусочки мяса и овощей и небольшими порциями отправляет их в рот. Я отчего-то думаю, что дай я ей приборы, то она бы ими пользовалась аккуратнее многих кирийцев. Её кто-то научил этому?

Я замираю, не сводя с неё глаз. Прежде мне казалось, что она дикая. Но теперь совершенно очевидно, что это не так. Растительность на моём теле приподнимается от восторга. Сердце бьётся быстрее. Конечно, по инструкции так нельзя. Питомцы не должны забираться на диваны и кресла. Это разрушает иерархию, делает их дерзкими. Но я не могу её прогнать. Она слишком сосредоточена, слишком старательна. И, возможно, впервые за всё это время спокойна.

Я просыпаюсь утром раньше будильника и первым делом иду проверять своего питомца. Она спит в своей лежанке, накрывшись покрывалом с одного из кресел в гостиной. Сама принесла? И пусть оно предназначено совершенно для других целей, я оставляю всё как есть. На стол в гостиной я выкладываю для неё две порции вчерашнего рагу. Я не знаю, сильно ли холодное оно хуже горячего. Но это лучше, чем совсем ничего.

Проверяю землянку в комнате ещё раз и отправляюсь в штаб.

На службе я никак не могу сосредоточиться. То слоняюсь по кабинету, то пялюсь бездумно в доклад разведчиков. Даже проколы подчинённых не трогают меня. Я только киваю, не разбирая, кто и в чём виноват. Все мои думы о том, что сейчас происходит дома. Проснулась ли уже моя землянка? Смогла ли самостоятельно распаковать еду? Не будет ли ей одиноко без меня? (Хотя о чём это я? Конечно же, нет.)

— Что с вами, генерал? — спрашивает Калидита после собрания военачальников. — Вы сегодня будто не в себе.

Вздох срывается с моих губ. Она наблюдательна, как всегда.

Глава 6

Во второй половине дня на мой коммуникатор поступает звонок с неизвестного номера. Я отвечаю и слышу на другом конце взволнованный голос. Женщина на одном дыхании сообщает, что она сотрудница клинингового сервиса и прибыла в дом для уборки.

— Мне так жаль, господин Тенебрис! — лепечет она слёзно. — Я только открыла дверь, а она, как выскочит мне навстречу! Я даже понять ничего не успела. Ещё и внешние ворота, как назло, оказались открыты. В общем, ваша землянка сбежала…

Дальнейшие её объяснения и извинения я оказываюсь не в состоянии воспринимать. Всё, о чём я могу думать, — как много опасностей может поджидать моего питомца снаружи. Я с силой сжимаю коммуникатор. Как же я зол сейчас! Но не на неё, а на себя. Это я не догадался сообщить клининговой службе о том, что в доме появился питомец. Это я не предусмотрел меры предосторожности. Землянка оказалась ловчее и сообразительнее, чем я предполагал.

Я отменяю все собрания, инициированные мною, и покидаю штаб. Воздух в транспортном шлюзе густой, пропитанный металлическим запахом. Я прыгаю в свой планер и незамедлительно стартую. За стёклами иллюминатора плывёт багряное небо и верхушки фиолетовых деревьев, слабо покачивающихся от ветра. К вечеру обещали кислотные осадки. Я должен найти землянку раньше, чем они проявятся.

Приземлившись на внешней стыковочной площадке замка, я спешу осмотреть двор и вспомогательные постройки. Пусто. Даже следов никаких не осталось. Вижу только длинные тени башен, ползущие по земле. Выругавшись сквозь зубы, достаю коммуникатор и вызываю Калидиту. Она живёт неподалёку, и если кто и может помочь мне, так это она. На самом деле сейчас я так сильно беспокоюсь, что готов поднять войска, чтобы отыскать мою землянку.

Калидита пребывает вскорости. Благодаря её присутствию мне удаётся не поддаться панике.

— Тенебрис? Что случилось? — спрашивает она, направляясь ко мне со стыковочной площадки. За пределами штаба ей не нужно придерживаться формального тона.

— Мой питомец сбежала, — говорю, не глядя на неё. — И я понятия не имею, где её искать!

Калидита выдыхает. Её напряжённое выражение сменяется улыбкой.

— И только-то? Я уж думала, что Девонская империя наступает на нас, — произносит она насмешливым тоном. — Серьёзно, тебе бы стоит как-то поработать над интонациями. Ты ведь один из генералов нашего космического флота.

— Почему я не повесил на неё датчик? — спрашиваю я сам себя, краем уха слушая её нотации.

— Да успокойся ты уже! — Калидита закатывает глаза. — Найдём мы её. Это же земляне. Они всё время убегают. Как ты её назвал? Может, она отзовётся на имя, что ты ей выбрал.

Мне становится жутко неловко.

— Я… ещё не дал ей имя.

Калидита качает головой осуждающе и вздыхает. На её лице так и написано, что я заслужил, чтобы мой питомец сбежала. Раздражает. Не будь она моей подругой с самого раннего возраста, я бы давно поставил её на место. Но она слишком хорошо знает меня, а потому в два счёта справляется с возникшими кризисами.

Я мысленно прокручиваю в голове все возможные маршруты от замка. Если бы я был испуганным землянином в чужом мире, куда бы я подался? Ответ приходит вместе с запахом — лёгким, но чужеродным. Сразу за оградой, отделяющей территорию замка от внешнего мира, есть небольшая папоротниковая рощица. Она кишит лизертами, но землянка, конечно, не знает об этом. Я спешу туда. Ещё на полпути, замечая примятые травы, я понимаю, что не ошибся. Но вот что меня настораживает, так это тонкий след крови. След ведёт меня к оврагу. Я бегу туда, перескакивая через камни, и уже на подступах слышу крики и удары.

Мой взгляд расфокусировано шарит по камням и зарослям кустарника, пока наконец не сосредотачивается на землянке. Она стоит на большом камне, широко расставив ноги, и отбивается палкой от стаи лизертов. Эти твари, с чешуёй цвета ржавчины, обступили его и норовят вцепиться в её тонкие ноги. Не раздумывая, я активирую лазерный меч. Тонкий синий луч будто струна вытягивается от рукояти до наконечника. Один взмах — и два лизерта распадаются на части. Второй взмах — ещё трое падают на землю, издавая визгливые предсмертные звуки. Последние разбегаются визжа.

Всё вдруг резко затихает. Мы остаёмся стоять друг напротив друга. Землянка всё ещё сжимает свою палку, словно собралась защищаться от меня. Я оглядываю её и замечаю кровоточащую рану на ноге. Всё-таки достали, гады. Надо бы поскорее обработать. Лизерты — падальщики, а потому на их зубах часто образуется трупный яд. Наконец, я осторожно выключаю лазер и возвращаю меч в ножны. Вижу, что землянка жутко напугана. Похоже, даже не понимает, что происходит, и не узнаёт меня из-за шока.

— Тенебрис, попробуй позвать её! — раздаётся голос Калидиты с холма.

— Ты бредишь, что ли?! Она же всё равно меня не поймёт! — отвечаю я.

— Слова, может быть, и не поймёт, но интонацию считает. Попробуй попросить её ласково, чтобы она вернулась домой!

Я стискиваю зубы. Ласково? В присутствии Калидиты? Да она потом сто лет будет надо мной смеяться. Но… другого выхода нет.

— Эй, малышка… —я протягиваю руку вперёд осторожно. — Понимаю, ты напугана новой обстановкой и кучей незнакомцев вокруг. Но я тебе не враг, правда. Позволь позаботиться о тебе.

Мой голос дрожит от напряжения. Я слышу, как за моей спиной Калидита едва сдерживает смех. Однако я не могу выходить из образа. Землянка глядит на меня недоверчиво некоторое время, потом оглядывается по сторонам и опускает взгляд на рану. Всё это выглядит так, словно она анализирует ситуацию, в которой оказалась. Я понимаю, что это бред, и земляне неспособны на такое. И всё же то, как она смотрит на меня, приводит в смятение. Она делает шаг вперёд, а после опирается на свою палку, не в силах продолжать идти. Я плавно подхожу к ней и беру её на руки. Жду, что она будет брыкаться. Но она только вздрагивает и всхлипывает. Кажется, ей очень больно.

Глава 7

Таша

Последнее, что я помню перед пробуждением в этом странном месте — как брат толкает меня вниз с фуникулёра. Его лицо, искажённое злобной усмешкой, стоит перед глазами, словно стоп-кадр из фильма. Я предполагала, что Макс задумал что-то, когда после объявления завещания он внезапно пригласил меня в горы покататься на сноубордах. Но мне казалось, что я смогу с ним справиться. Несмотря на то что он и отец всю жизнь считали меня никчёмной, в честной драке я бы сумела за себя постоять. Но Макс поступил как крыса — ударил в спину. А точнее, толкнул меня в пропасть, чтобы всё наследство нашего старика досталось только ему.

Вы спросите, как я вообще стала наследницей, если отец меня не любил? Всё просто. Этот самоуверенный дурак думал, что будет жить до ста лет, а потому не спешил составлять завещание. Он так и говорил: «Я в отличной форме, здоров как бык». Его инфаркт случился во время очередной тренировки в зале. Таким образом, я и брат стали наследниками состояния в полтора миллиона долларов. С учётом отсутствия жены и других родственников, по семьсот пятьдесят кусков каждому. Кто откажется от такой суммы? Вот и я не устояла. Отец издевался надо мной при каждой нашей встрече. Я посчитала наследство компенсацией морального и физического вреда, что он мне причинил.

Но брат был не согласен с таким раскладом. Ради того, чтобы в полном объёме получить наследство нашего сумасшедшего старика, он решил убить меня. И у него бы это получилось, если бы меня внезапно не выкинуло в какую-то другую реальность.

Моя попытка побега провалилась. Но благодаря ей я заметила, насколько это место другое. Опершись на подоконник, я смотрю вниз на фиолетовые кусты. Яркие, похожие на кораллы. А лужайка рядом с ними — кроваво-красная, как будто её присыпало кирпичной пылью. Я бы подумала, что всё это какие-то кислотные глюки. Как и футуристичный замок, из окна которого я сейчас смотрю на мир. Но боль от укуса той гигантской ящерицы даёт мне понять, что всё это реально.

Вдалеке возвышаются острые башни зданий. Время от времени в воздухе за оградой проносятся автомобили. Впрочем, автомобилями их трудно назвать. Они больше похожи на лодки, стремительно плывущие прямо по воздуху. Синева неба странная — густая и тёмная, с оттенком бирюзы. Солнце (если это вообще солнце) огромное, почти оранжевое, и светит неестественно мягко, будто матовая лампа. Чем больше я смотрю на это, тем сильнее мне кажется, что я больше не на Земле. Может, меня забросило куда-то на другую планету, как Рика и Морти из одноимённого мультсериала?

Хозяин замка появляется в дверях и замирает. Честно говоря, когда я впервые увидела существ его вида, подумала, что попала в ад. Сами посудите: они огромные, волосатые, с рогами и хвостом. Их технологии настолько развиты, что похожи на какую-то чертовщину или магию. А ещё они продают людей как товары в супермаркете. И я не уверена до конца, но, кажется, хозяин этого замка купил меня.

Поначалу я испугалась, что нужна ему для всяких извращённых утех. Не зря же он так пристально разглядывал моё тело, когда меня только сюда доставили. Но потом я поняла, что он извращенец другого рода. Он купил меня, чтобы заботиться обо мне. Иного объяснения тому, что он кормит, лечит и даже моет меня, я найти не могу. Я не понимаю, зачем это ему нужно. Но пока это не приносит вреда, мне пофиг. Я уже предприняла одну неудачную попытку сбежать и чуть не умерла. Если бы хозяин не спас меня (хозяин замка, я имею в виду), то я бы пошла на корм ящерицам. Пока что мне лучше оставаться с ним: узнать больше об этом мире и придумать план, как мне вернуться в свой и отомстить брату.

Хозяин оставляет на столе тарелку с едой и уходит на противоположную сторону комнаты. Садится в кресло со своей порцией еды. Делает вид, что увлечён ею, но на самом деле наблюдает за мной. Я выдыхаю облегчённо. В этот раз хотя бы не на полу еду оставил. Но вилка бы мне всё равно не помешала. Неужели он боится, что я могу напасть на него? Зачем тогда вообще выбрал меня? Ведь в том жутком магазине были и другие люди на продажу. Вздыхаю и сажусь за стол. Сегодня на обед то же рагу, что и вчера, и позавчера. Но надо признать, что оно довольно сносное. После смерти мамы не было такого, чтобы кто-то готовил или покупал для меня еду. А этот озаботился. Сам он ест что-то невообразимое черно-коричневое и склизкое. От одного только вида его еды мне становится дурно. Потому я предпочитаю смотреть лишь в свою тарелку.

После того как я заканчиваю свой обед, он забирает посуду и уносит её. Затем возвращается, подходит и хватает меня за талию.

— Эй, громила, я ж только поела! — возмущаюсь я, но он, конечно же, не понимает.

Говорит что-то на своём змеином языке, а после несёт меня на диван. Кладёт на свои колени поперёк, словно собирается отшлёпать. Мне жутко неловко, в особенности потому, что на мне нет белья. Его рубашка довольно длинная и доходит мне до колен. Но в таком положении она опасно задирается. Я готовлюсь к чему-то неприятному, но этот рогатый всего лишь обрабатывает укус на моей лодыжке, поглаживая меня при этом по спине одной рукой. И я понимаю, что всё это абсурд и бред, но на несколько минут позволяю себе расслабиться. Его ладонь тяжёлая, но ласковая. А ласка для меня явление столь же редкое, как и домашняя еда. Из-за проблем с доверием у меня было всего несколько парней за всю мою жизнь. Но даже те, что были, в конце концов, оказывались редкостными козлами. Ни один из них не дотрагивался до меня просто так: ни чтобы подбодрить, ни чтобы успокоить. Поэтому сейчас мне хорошо оттого, что делает хозяин (хозяин замка, не мой). Настолько, что я даже немного завожусь. Низ живота напрягается. После этого отсутствие белья уже не кажется проблемой. Это скорее обостряет все ощущения.

Глава 8

Несколько дней подряд проходят по одному и тому же сценарию. Утром хозяин уходит, оставив для меня еду на столе. Он запирает только входную дверь, поэтому у меня есть возможность бродить по комнатам. Обычно я трачу это время на изучение бытовых приборов и сантехники. Да, туалета тоже, ведь он отличается от любого земного. И чтобы не справлять нужду в углу за диваном, мне пришлось научиться им пользоваться. То же самое и с плитой.

По возвращении хозяин снова даёт мне еду, а после кладёт к себе на колени и, поглаживая, меняет пластырь на моей ноге. Мне стыдно признаться, но лежать на его коленях после ужина постепенно входит в привычку. Я почти полностью перестаю бояться этого рогатого и даже проникаюсь к нему симпатией. Его действия всё ещё отдают чем-то извращённым, но я в своей жизни видела случаи и пострашнее. Он не бьёт меня, не засовывает в меня всякие-разные предметы и не прикасается ко мне, кроме тех поглаживаний по спине после ужина. Даже по голове больше не гладит, видимо, понял, что мне это не понравилось. Это подкупает и даёт надежду. Несмотря на то что хозяин воспринимает меня только как какое-то животное, он всё же принимает в расчёт мои интересы. Смешно, но и этого в моей жизни для меня никто никогда не делал.

Больше всего мне хочется научиться взаимодействовать с ним вербально. Хотя бы немного, чтобы дать понять, что я разумна. Я пытаюсь запоминать слова, что слышу от него. Но это довольно трудно, учитывая, что большинство из них жутко похожи друг на друга. Как я и говорила — змеиный язык, сплошные шипения и посвистывания. Потому приходится коммуницировать с ним при помощи жестов и мимики. Одобрение его действий показывать ласковыми прикосновениями. Наверное, если бы кто-то со стороны посмотрел бы на меня, то решил бы, что я спятила. Пытаюсь подружиться с тем, кто купил меня и держит взаперти. Но что-то мне подсказывает, что для хозяина всё выглядит совсем иначе. К тому же не его вина, что меня забросило в этот мир. Не его вина, что меня поймали и выставили на продажу в магазине. Он купил меня и обеспечил мне условия для жизни. Именно поэтому я и чувствую небольшую благодарность.

Сегодня после ужина я сама решила подойти к нему. Укус на ноге затянулся и покрылся коркой, которую больше не нужно накрывать пластырем. Я начала опасаться, что хозяин перестанет брать меня на руки. (Ладно, признаю, я стала называть его хозяином. А что ещё мне остаётся? Ведь я не знаю его имени.)

Как только он откладывает свою тарелку на столик рядом, я спешу к дивану. Сожалею, что не доела своё рагу, но боюсь упустить момент. Он ведь может уйти в свою комнату, и до завтрашнего утра я его не увижу. Поймав на себе мой взгляд, хозяин как будто удивляется. Его эмоции довольно легко прочитать, если привыкнуть. Подойдя к дивану, я немного теряюсь. Откуда-то берётся стеснение. А что, если он не захочет меня гладить и прогонит? Я ведь и так засунула своё самоуважение куда подальше, так что не переживу отказа. Большие чёрные глаза смотрят на меня внимательно. Устрашающая злодейская униформа делает его ещё крупнее, чем он есть на самом деле. Я закусываю губу, думая, что делать дальше. Именно в этот момент, он склоняется ко мне и как будто спрашивает о чём-то.

Я вдруг вижу его лицо настолько близко, что могу даже разглядеть собственное отражение в его глазах. Кончик его носа почти касается моего. И я не знаю, что внезапно взбредает в мою голову. Но я привстаю на цыпочки и сокращаю оставшееся расстояние между нами, делая кошачий «буп». Это кажется мне одновременно смешным и глупым. А ещё я начинаю понимать, почему кошатники любят такое. Хозяин ещё больше распахивает глаза от удивления, но, кажется, понимает, что это шутка. Он улыбается, показывая свои большие острые зубы. А потом подхватывает меня на руки и поднимает над собой.

Впервые я вижу его рога так близко. Мне, оказывается, очень трудно сдержать любопытство, так что я касаюсь одного рога. Хозяин встряхивает головой, продолжая улыбаться. Его длинный хвост показывается из-под плаща и начинает ходить из стороны в сторону. Отчего-то всё происходящее, оказывается, жутко волнительным. Замечаю, как учащается мой пульс. Мне хочется большего. Хочется, чтобы он посвятил весь свой вечер мне, и мне даже не особо важно, чем именно мы будем заниматься. И это странно, но хозяин словно бы понимает меня.

Он возвращается на диван и укладывает меня на колени. Но не на живот, как обычно, а на спину. Рубашка снова задирается. Но моя голова удобно размещается на его руке, а потому я игнорирую этот факт. Другой рукой он касается моего лица. Ведёт пальцами от щеки к подбородку. При этом продолжает внимательно смотреть на меня. От макушки до пяток прокатывается волна взволнованной дрожи. Я чуть наклоняю голову и сама касаюсь его руки. Трусь об неё щекой. И кажется, он понимает, что мне нравятся его прикосновения. Он проводит широкой ладонью от шеи до самой промежности. Рваный выдох вырывается из груди.

— Придурок рогатый… Ты хоть понимаешь, что ты творишь? — спрашиваю я, глядя на него из-под полуприкрытых век.

Лицо вспыхивает. Я невольно раскрываюсь перед ним — развожу ноги в стороны. Он повторяет движение, похоже, не замечая, насколько возбуждающим оно оказывается для меня. Я сама прикасаюсь к нему, глажу его руки, выгибаюсь навстречу его ладони. Я прекрасно отдаю себе отчёт, что для хозяина всё происходящее имеет иное значение, и всё же решаю воспользоваться его неведением, чтобы получить максимум удовольствия. Наверное, это нечестно по отношению к нему. Ведь, по сути, это харассмент. Но я ведь всего лишь домашняя зверюшка для него, а потому он вряд ли на меня обидится.

— Ше-сси, — повторяет он ласково, словно это какое-то имя. Я чувствую его горячую ладонь у себя между ног и думаю, что я согласна быть для него кем угодно, лишь бы он продолжал.