Игра без правил

Глава 1: Знакомство с Елизаветой

Москва, 15 сентября 1996 года. 7:30 утра.

Особняк Громовых на Рублёвке просыпался медленно, будто нехотя. Первые лучи осеннего солнца пробивались сквозь витражные окна второго этажа, рассыпаясь разноцветными бликами по мраморным ступеням парадной лестницы. Где-то внизу, на кухне, звенела посуда – повар Анна Ивановна, бывшая официантка из "Праги", готовила завтрак для семейства. Во дворе слышался скрип кожаных курток охраны и привычное урчание двигателей – заводили "мерседесы" для утреннего кортежа.

Елизавета проснулась от знакомого звука – глухого хлопка дверцы машины. Отец выезжал на свою утреннюю "пробежку" – так он называл объезд подконтрольных точек. Она потянулась к тумбочке, где среди учебников по бухгалтерскому учету ("Ты должна понимать бизнес, дочь") лежала потрепанная книга Бродского. Страницы пахли старым букинистическим магазином на Арбате – единственным местом, где она могла быть не Громовой, а просто Лизой.

7:45. Резкий стук в дверь.

– Лиза! Отец ждет к завтраку. Через пять минут. – Голос Семёна, правой руки отца, звучал как приговор.

Она встала, босые ноги утонули в персидском ковре с замысловатым узором – подарке какого-то азербайджанского "бизнесмена". В шкафу – строгие костюмы, чёрные платья, белые блузки. Отец не терпел ярких цветов – "мы не цыгане, чтобы пестро одеваться". Выбрала бежевый свитер от Max Mara и чёрные брюки – компромисс между своим вкусом и его требованиями.

Перед зеркалом быстро собрала тёмные волосы в тугой хвост – "распущенные волосы для шлюх", как любил повторять отец. В отражении смотрело бледное лицо с высокими скулами и серо-голубыми глазами – точь-в-точь как у Виктора Громова. "Проклятое сходство", – подумала она, проводя пальцем по тонкому шраму над левой бровью. Подарок от разбитой бутылки в шестнадцать, когда впервые попыталась перечить отцу на людях.

На комоде стоял флакон духов "Shalimar" – подарок на восемнадцатилетие от Кати. Отец называл это "дурным запахом". Она брызнула на запястье, вдыхая пряный аромат – маленький бунт перед тяжелым днём.

8:00. Столовая.

Просторное помещение с дубовым столом на двенадцать персон пахло свежесваренным кофе и только что испечёнными круассанами. Виктор Громов сидел во главе стола, разбирая свежий номер "Коммерсанта". Рядом – Семён с вечной "Мальборо" в зубах и Артём, главный бухгалтер, в поношенном пиджаке от Hugo Boss – единственной роскоши, которую позволял себе этот скромный с виду человек.

На столе – традиционный завтрак "новых русских": чёрная икра в хрустальной вазочке, блинчики с красной рыбой, свежие фрукты (в 96-м — роскошь), бутылка армянского коньяка "Арарат" (хотя было только восемь утра).

– Опять заставила себя ждать, – не глядя на дочь, проворчал отец. – Садись. Есть новости. – Он отхлебнул коньяк из хрустальной стопки, сморщился. – Анна! Кофе!

Елизавета молча заняла место справа от отца. Руки сами сложились на коленях – годами выработанная поза послушания.

– Костровские "челноки" опять засветились в нашем порту, – Виктор отложил газету. – Везут японские телевизоры без нашей "крыши". Уже третий раз за месяц.

Семён хрипло засмеялся, обнажив золотой клык:
– Надо проучить этих ублюдков. У меня ребята готовы. – Он похлопал по кобуре под мышкой. – Один "разговор" у склада – и проблем не будет.

Артём нервно поправил очки:
– Но если действовать грубо, будут вопросы у наших друзей в мундирах... Вчера звонил Сергей Иванович из прокуратуры, интересовался нашими автосалонами. Говорит, слишком много новых иномарок с одним VIN-кодом.

Виктор вдруг уставился на дочь:
– А ты что думаешь?

Вилка в руке Елизаветы дрогнула, кусочек блинчика упал на тарелку. Отец никогда не спрашивал её мнения. Она почувствовала, как сжался желудок.

– Может... просто увеличить процент за провоз? Чтобы им было невыгодно ходить мимо нас, но и войну начинать не пришлось.

Громов медленно встал, подошёл к дочери. Его пальцы, пахнущие табаком и дорогим одеколоном "Antaeus" от Chanel, сжали её подбородок:
– Ты всё ещё не понимаешь. Этот мир – как зверинец. Покажешь слабину – сожрут с потрохами. – Он повернул её лицо к свету. – И подкраситься не забыла. Кого собралась соблазнять?

В этот момент дверь распахнулась, впорхнула Алла Громова в шелковом халате от Dior, с мутными глазами и трясущимися руками:
– Виктор, мне нужны деньги на лекарства... Опять голова...

– Опять своё г... пьёшь? – отец резко развернулся к жене. – Посмотри на себя! Ты позоришь фамилию! – Он схватил её за руку, сжал так, что кости хрустнули. – Иди проспись. К обеду чтобы была в нормальном состоянии.

Когда дверь за матерью закрылась, Елизавета заметила странный взгляд между Артёмом и Семёном. В этом молчаливом обмене было что-то... зловещее. Артём что-то записал в свой вечный блокнот, Семён усмехнулся.

После завтрака она поднялась в комнату матери. Алла лежала на кровати, сжимая в дрожащих руках фотографию – маленькая Лиза с братом Димой на даче в Подмосковье, лето 1988 года. До того, как отец "вошёл в бизнес". До первого трупа в их гараже.

– Мам... – Елизавета села на край кровати, взяла пустой пузырёк с валерьянкой со столика. – Давай я помогу тебе умыться.

– Ты должна уехать, – прошептала мать, цепко хватая её за руку. – Пока не стало поздно. Он и тебя сломает, как сломал меня. – В её глазах стояли слёзы. – Помнишь дядю Лёшу? Он тоже хотел уйти...

Елизавета вздрогнула. Дядя Алексей, брат отца, исчез в 92-м. Официально – уехал в Израиль. Неофициально... Лучше не думать.

За окном заурчал двигатель – отец уезжал на "деловую встречу". Елизавета подошла к окну, глядя, как чёрный Mercedes S600 с тонированными стёклами скрывается за коваными воротами. В кармане свитера она нащупала билет в Прагу (купила через знакомого за полгода).

На столе тихо зазвонил мобильный телефон (редкая роскошь в 96-м). Катя, её "подруга" из конкурирующеей банды:
– Лиза, сегодня в "Эпицентре" будет жарко! Ты ведь идешь? Твой отец разрешил?

Глава 2: Похищение

Москва, клуб "Эпицентр", 23:45

Гул басов, доносившийся из-за тяжелых дверей клуба, заставлял вибрировать асфальт под ногами. Лимузин Mercedes-Benz S600 с тонированными стеклами плавно подкатил к черному входу, где уже толпились охранники в кожаных куртках – их подмышки неестественно выпирали от спрятанного оружия. Елизавета поправила облегающее кожаное платье Gucci, чувствуя, как холодный октябрьский ветер пробегает по ее обнаженным плечам.

– Ты уверена, что хочешь туда? – Артём, её официальный сопровождающий на вечер, нервно крутил в пальцах сигарету Marlboro. – Отец сказал только показаться, не задерживаться...

– Я прекрасно помню, что сказал отец, – резко оборвала она, подводя глаза черным карандашом в зеркальце. – Час – и мы уезжаем. Доволен?

Охранник у входа – двухметровый детина с шрамом через всю бровь – почтительно склонил голову:
– Лизавета Викторовна... Ваш столик готов. – Он бросил оценивающий взгляд на Артёма. – Оружие сдадите.

Зал клуба встретил их волной тепла, смешанного с тяжелыми ароматами дорогих духов, пота и чего-то химически-сладкого. Люстры из богемского хрусталя бросали блики на стены, обитые красным бархатом с золотыми узорами. На сцене полуголая танцовщица в перьях извивалась под кавер на "Белые розы" в стиле техно. В VIP-зоне за низкими столиками из черного мрамора уже сидели знакомые лица – золотая молодежь Москвы 90-х.

– Лиза! Наконец-то! – Катя, её подруга с детства, махала рукой из центральной ложи. На ней было вызывающе красное платье Versace, а на шее сверкал массивный кулон с бриллиантами – подарок какого-то "бизнесмена".

Рядом с Катей сидели:

Сын председателя правления "Инкомбанка" в пиджаке от Brioni.

Дочь нефтяного магната с сигаретой в длинном мундштуке.

Два мажора из "семьи", каждый с "раскрученной" моделью на коленях.

На столе красовались бутылки "Кристалла", черная икра в хрустальной вазочке и несколько "дорожек" кокаина на зеркальце от компактной пудры.

– Мы уже начали без тебя! – Катя звонко чокнулась с ней бокалом. В её глазах читалось странное возбуждение. – А твой папочка разрешил тебе сегодня расслабиться?

Елизавета сделала вид, что отпивает шампанское, хотя знала – в её бокале только минералка с лимоном. Артём и второй охранник Сергей устроились за соседним столиком, не сводя с неё глаз.

– Слышала последние новости? – Катя наклонилась, обдавая её волнами Poison от Dior. – Вчера нашли твоего папиного бухгалтера... того, рыжего... в багажнике "девятки" у метро "Аэропорт". – Она игриво щёлкнула языком. – Говорят, перед смертью его хорошо "допрашивали"...

Ледяная волна пробежала по спине Елизаветы. Бухгалтер... Артём? Но он же... Она украдкой взглянула на своего "сопровождающего" – тот спокойно пил виски. Но теперь она заметила – у настоящего Артёма была родинка над левой бровью. У этого – нет.

00:30. Женский туалет "люкс"

Зеркала здесь были искусственно потёрты – владельцы клуба понимали, что не все посетительницы хотят видеть своё отражение после дозы. Елизавета плеснула ледяной водой в лицо, пытаясь собраться с мыслями. "Артём" – не Артём. Охраны нет. Это ловушка.

Дверь туалета распахнулась с лёгким скрипом. В отражении она увидела Катю – та стояла с каменным лицом, в руке что-то блестело.

– Лиза... прости... – в её голосе звучала неподдельная жалость.

Елизавета инстинктивно рванулась в сторону, но Катя оказалась неожиданно быстрой – резкое движение, укол в шею. Мир поплыл перед глазами.

– Не сопротивляйся... – это было последнее, что она услышала, прежде чем тьма поглотила её.

00:45. Грузовой лифт

Сознание возвращалось обрывками. Вибрация стального пола под щекой. Холод наручников, впивающихся в запястья. Мужские голоса, доносящиеся сквозь туман:

– ...сказал, живой доставить...
– ...Громов уже в курсе, охрану подняли...
– ...Костров заплатил половину, остальное после подтверждения...

Она притворилась что всё ещё без сознания, приоткрыв веки на щёлочку. Трое мужчин в одинаковых чёрных костюмах:

1-й: Крупный, с татуировкой "БОГ" на костяшках.

2-й: Худой, со шрамом от ножа через всю щеку.

3-й: И... "Артём", который теперь снимал парик, открывая короткую стрижку.

Лифт с глухим стуком остановился. Её грубо подхватили под руки, потащили по длинному бетонному коридору. Где-то капала вода, создавая зловещую какофонию с ритмом их шагов. В воздухе витал запах бензина, плесени и чего-то металлического.

01:00. Подвал

Её бросили на холодный бетонный пол. Где-то в углу урчал дизельный генератор, освещая помещение мерцающим светом. Катя стояла у стены, затягиваясь "Мальборо", её лицо было странно бесстрастным.

– Очнулась? – "Артём" пнул её ногой в бок. – Хватит притворяться.

Елизавета медленно открыла глаза, делая вид, что дезориентирована. Помещение напоминало бункер – голые бетонные стены, стол с инструментами (кусачки, паяльник, шприцы), и... видеокамера на штативе, направленная прямо на неё.

– Твой папаша перешёл все границы, – сказал человек с татуировкой, присаживаясь на корточки рядом. – Теперь он узнает, каково это – терять то, что дорого.

"Артём" достал складной нож, провёл холодным лезвием по её щеке:
– Красивая... Жаль, что после нашей маленькой съёмки мало кто это увидит.

01:15. Первая попытка сопротивления

Когда он наклонился, чтобы разрезать её платье, Елизавета собрала все силы и ударила лбом в переносицу. Раздался характерный хруст, мужчина с воплем отпрянул, хватаясь за лицо. Она перекатилась, пытаясь встать, но ноги ещё не слушались – действие препарата ещё не прошло.

– Сука! – "БОГ" ударил её кулаком в живот.

Боль разлилась горячей волной, но адреналин перебивал всё. Она вспомнила уроки отца: "Если бьют – кусайся, если держат – бей в пах". Она вцепилась зубами в руку ближайшего похитителя, почувствовав вкус крови на языке.

Глава 3: Сделка отца

Москва, старый промышленный мост, 3:58 утра

Ледяной октябрьский ветер гулял по заброшенному мосту, раскачивая ржавые конструкции. Туман, поднимающийся с Москвы-реки, превращал фигуры людей в размытые силуэты. Виктор Громов стоял у перил, его пальцы в черных кожаных перчатках сжимали ржавые поручни так, что металл скрипел под давлением. За его спиной, соблюдая дистанцию, выстроились двенадцать человек – лучшие бойцы, каждый с автоматом Калашникова под длинными плащами и пистолетами Макарова в кобурах у пояса.

На противоположном конце моста, в тридцати метрах, виднелись такие же темные фигуры – люди Кострова. Между двумя группами лежала нейтральная зона – пять метров пустого пространства, освещенные тусклым светом единственного уцелевшего фонаря.

– Где моя дочь? – голос Громова звучал спокойно, но Семён, стоявший справа от него, видел, как напряглись челюсти босса.

Из тумана выступила фигура Никиты. В левой руке – рация Motorola, в правой – пистолет ПБ с глушителем. Он медленно поднял руку и сделал знак. Двое крепких мужчин в черных балаклавах вывели Елизавету. Её лицо было мертвенно-бледным, левый рукав дорогого кожаного платья пропитан запекшейся кровью. На шее – отчетливые синяки в форме пальцев.

– Живая, как договаривались, – Никита толкнул её вперед, к нейтральной зоне. – Ваша очередь, Громов. Показывайте товар.

Виктор едва заметно кивнул Семёну. Тот вынес черный кейс Diplomat, щелкнул кодовыми замками. Внутри, под слоем пенопласта, лежали аккуратные пачки стодолларовых купюр и три флешки в прозрачных пакетиках.

– Полмиллиона. И база на ваших людей в ФСБ, – бросил Громов, его голос звучал как лезвие по камню. – Последнее предупреждение – больше не лезьте в мой порт. Следующая партия "белого", которую попытаетесь провезти через мои каналы, станет для кого-то последней.

Никита медленно подошел к кейсу, не спуская пальца с курка. Он бросил взгляд на содержимое, затем на Елизавету, в глазах мелькнуло что-то неуловимое.

– Это не мы начали, – сказал он, захлопывая кейс. – Ваши люди убили нашего курьера с партией товара. Двумя выстрелами в затылок, как животное. – Он сделал паузу, его взгляд скользнул по бледному лицу Елизаветы. – Хотя... теперь мы квиты. На сегодня.

4:12 утра. Чёрный BMW 750iL

Машина мягко покачивалась на разбитой дороге, увозя их от места обмена. Елизавета сидела на заднем сиденье, кутая плечи в отцовский кашемировый плащ. В салоне пахло дорогой кожей, оружием и его любимым одеколоном "Antaeus" от Chanel. Отец молчал, уставившись в темное окно, его профиль казался высеченным из камня.

Наконец, он резко повернулся, и Елизавета увидела в его глазах то, что видела лишь несколько раз в жизни – настоящую ярость.

– Ты хоть понимаешь, во что вляпалась? – его голос дрожал, хотя он явно старался сохранить спокойствие. – Из-за твоего самодурства я отдал им базу, которую собирал пять лет! Пять лет работы, десятки внедренных людей! Все к чертям!

Она почувствовала, как внутри закипает ответный гнев. Её пальцы вцепились в сиденье.

– Мой самодурство? – её голос сорвался на крик, несмотря на слабость. – Это твои разборки! Ты думал, они не ответят, когда ты начал давить их каналы? Ты использовал меня как приманку, зная, что они ударят по мне!

Громов ударил кулаком по кожаной обивке сиденья перед ней, заставив водителя вздрогнуть:

– Ты Громова! – прошипел он. – Твоя кровь – это и твоя защита, и твой крест! – Он схватил её за подбородок, заставив смотреть в глаза. – А теперь слушай внимательно: до конца месяца ты под круглосуточной охраной. Никаких клубов, никаких "подруг". Дом – учеба – дом. Поняла?

Елизавета резко вырвалась, её дыхание участилось:

– Я не твоя собственность! Мама была права – ты сломаешь всех, кто рядом! Ты уже сломал её, теперь моя очередь?

Она увидела, как его глаза сузились – опасный знак, предвещающий бурю. Но вместо ожидаемого крика он неожиданно спокойно произнес:

– Завтра в десять у тебя встреча с Женей. Он будет твоим новым сопровождающим.

– Женя? – она вспомнила высокого блондина с ледяными голубыми глазами, которого все боялись. – Ты приставил ко мне убийцу? Ты знаешь, что он сделал с теми девушками в Перове?

– Он лучший в своем деле, – отец отвернулся к окну. – И выучи немецкий – через месяц едешь в Швейцарию. Надолго.

5:30 утра. Кабинет Громова в особняке

Виктор стоял у большой карты Москвы, отмечая красными булавками территории Костровских. На дубовом столе перед ним горела лампа, освещая три включенных спутниковых телефона. Первый зазвонил – специальная мелодия, означавшая важный звонок.

– Босс, подтверждаю – Катя Борисова вылетела в Киев рейсом SU-231, – донесся голос из трубки. – Наш человек уже в самолете рядом с ней.

Виктор прикурил сигару, выпустил кольцо дыма:

– Пусть доживёт до утра. Затем пусть понесёт наказание. Чтобы другие запомнили, что бывает с предателями. — Он бросил взгляд на фотографию Кати на столе. – Особое внимание – правой руке. Она ею писала смс с информацией.

Второй телефон зазвонил почти сразу. Голос Семёна:
– Артёма нашли. Живой. Говорит, его подменили вчера утром, когда он выходил из квартиры.

Громов потянулся к графину, налил себе коньяк:

– Привезите его ко мне. Живым, – подчеркнул он. – У меня к нему много вопросов. Особенно о том, как он позволил себя подменить.

Третий звонок прозвучал через минуту. Незнакомый голос с характерным кавказским акцентом:
– Виктор Сергеевич, насчёт вашего предложения... Мои люди готовы обсудить союз. Но нужны гарантии.

Громов улыбнулся впервые за эту бесконечную ночь:
– Гарантии будут. Через неделю Костровские потеряют два склада с электроникой на Капотне. Это достаточно убедительно?

Он положил трубку и подошел к окну. На востоке уже проглядывала заря. Где-то там, в этом просыпающемся городе, его враги строили планы. Но они не знали, что Виктор Громов уже сделал первый ход.

Глава 4: Игра в тени

Москва, особняк Громовых, 10 октября 1996 года. 9:00 утра.

Тусклый осенний свет едва пробивался сквозь плотные бархатные шторы в кабинете Виктора Громова. На массивном дубовом столе, среди разложенных карт, фотографий с подчёркнутыми лицами и финансовых отчётов с пометками красным маркером, стоял недопитый стакан армянского коньяка "Ной" – он не притрагивался к нему с той роковой ночи. В углу тикали старинные швейцарские часы, их размеренный ход нарушал лишь шелест газетных страниц. Виктор отложил свежий номер "Коммерсанта" с размашистым заголовком: "Кровавая разборка на Капотне: подожжены два склада с электроникой. Погибли трое охранников".

Громов позволил себе лёгкую ухмылку, поправив перстень с фамильным гербом.

Дверь открылась без стука – только Семён мог себе это позволить. Его кожаная куртка скрипела при движении, а под мышкой угадывался привычный контур пистолета.

– Босс, подтвердили – Костров в бешенстве, – голос Семёна звучал глухо, будто сквозь зубы. – Его люди рыщут по всему городу, проверяют все наши точки. Вчера ночью устроили обыск в казино "Удача".

Виктор медленно поднял глаза, в его взгляде читалось холодное удовлетворение:

– Пусть ищут. Они уже проиграли, просто ещё не знают об этом.

Семён замялся, нервно потирая ладонь с выжженной татуировкой "ВОЛК":

– Ещё новости. Женя приехал. Ждёт у ворот.

Громов кивнул, откинувшись в кресле. Лёгкое движение его руки – и Семён исчез так же бесшумно, как появился.

10:15. Холл второго этажа.

Елизавета стояла у высокого окна, вцепившись пальцами в тяжёлый штоф занавеса. Внизу, на засыпанной жёлтыми листьями подъездной аллее, остановился чёрный BMW 740iL с тонированными стёклами. Из машины вышел высокий мужчина в безупречном чёрном костюме от Brioni – Женя. Его движения были точными, отточенными, как у хищника, привыкшего убивать.

Она почувствовала, как по спине пробежал холодок.

"Отец приставил ко мне своего лучшего убийцу. Значит, он действительно боится".

За её спиной раздался скрип паркета – Семён вошёл, тяжело дыша:

– Лиза. Отец ждёт.

Она медленно разжала пальцы, оставив на дорогой ткани следы от ногтей.

– Идём.

10:30. Кабинет Громова.

Женя стоял у стены, сливаясь с тёмными дубовыми панелями. Его ледяные голубые глаза не выражали ничего – только пустоту профессионального киллера.

Виктор поднял глаза на дочь, оценивающе оглядев её строгий костюм от Hugo Boss:

– Садись.

Елизавета опустилась в кресло, не сводя с него глаз. В комнате пахло дорогим табаком, кожей и едва уловимым запахом оружия.

– Ты думаешь, я перегнул палку? – спросил он неожиданно, постукивая золотой зажигалкой по столу.

– Я думаю, ты играешь в игру, где все вокруг – расходный материал, – её голос звучал холодно, но в глубине глаз тлел огонь.

Громов усмехнулся, доставая сигару:

– Умнее, чем я думал. Но ты ошибаешься. – Он отодвинул газету, обнажив лежащий под ней пистолет Stechkin. – В этой игре либо ты жертвуешь пешками, либо проигрываешь всё.

– И я – очередная пешка?

– Ты – моя дочь. – Виктор сделал паузу, выпуская кольцо дыма. – А значит, тебя либо убьют, либо используют против меня. – Его взгляд скользнул к Жене. – Поэтому теперь он будет твоей тенью.

Елизавета сжала губы до белизны.

– Я не нуждаюсь в няньке.

– Это не просьба, – голос отца стал стальным. – Ты едешь в Швейцарию. Через неделю.

Она вскочила с кресла, опрокинув стакан с водой:

– Я никуда не еду!

– Ты уезжаешь, – поправил он, не повышая тона. – Пока я не разберусь с Костровым.

– А если я откажусь?

Громов медленно поднялся, опершись руками о стол. Его тень накрыла дочь целиком.

– Тогда ты подпишешь себе смертный приговор. И, возможно, матери тоже.

Тишина повисла в воздухе, нарушаемая только тиканьем часов.

Женя, до этого момента остававшийся безмолвным, наконец заговорил. Его голос звучал странно мягко для такого человека:

– Самолёт готов. Документы оформлены. Виза на год.

Елизавета посмотрела на него, потом на отца.

– Хорошо. – Её голос дрогнул, но она не опустила глаз. – Но это не конец разговора.

Она резко развернулась и вышла, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла в витражах.

11:45. Комната Елизаветы.

Книга Бродского с грохотом ударилась о стену, оставив след на шёлковых обоях.

"Он просто хочет убрать меня с дороги. Как мать. Как всех, кто ему мешает".

Она схватила флакон духов "Shalimar" – последний подарок Кати – и замерла, глядя на своё отражение в зеркале.

Вдруг дверь приоткрылась – вошла Алла. Её когда-то красивое лицо было измождённым, но в этот момент в глазах светилась редкая ясность.

– Лиза… – её голос звучал шёпотом. – Ты должна уехать.

– И что? Оставить тебя здесь одну?

Алла осторожно закрыла дверь и достала из кармана халата сложенный листок.

– Это адрес. В Цюрихе. Человек, который там живёт… он поможет тебе.

Елизавета развернула бумагу. На ней было написано всего одно имя:

"Алексей Громов"

Она резко подняла глаза:

– Дядя Лёша? Но он же…

– Он жив, – прошептала мать, хватая дочь за запястье. – И он единственный, кто знает правду о твоём отце.

За дверью послышались тяжёлые шаги. Алла быстро сунула записку ей в руку и отошла к окну, принимая привычную позу "безумной Аллочки".

Дверь открыл Женя.

– Собирайтесь. Через час мы выезжаем.

12:30. Подземный гараж.

Елизавета села в Mercedes S600, чувствуя, как Женя устраивается рядом. Водитель – новый, с военной выправкой – молча тронул с места.

Она посмотрела в окно, где в последний раз мелькнул силуэт матери в окне.

"Отец думает, что отправляет меня в безопасное место. Но он не знает, что я уже начала свою игру".

Глава 5: Первые дни в Цюрихе

Цюрих, аэропорт Клотен. 16 октября 1996 года. 11:30 утра.

Рёв турбин сменился оглушительной тишиной, когда самолет «Аэрофлота» завершил пробег по взлетной полосе. Елизавета прижала ладони к холодному иллюминатору, наблюдая, как наземные службы в ярких жилетках суетятся вокруг лайнера. Швейцария встретила их серым небом и мелким осенним дождем, превращавшим асфальт в зеркальную поверхность.

– Нравится вид? – Женя расстегнул ремень безопасности первым, его пальцы привычным движением проверили кобуру под пиджаком. – Здесь чистота. Порядок. Никаких грязных московских разборок.

Она молча отвернулась, глядя, как по трапу поднимаются две стюардессы в синих форменных пальто. Их безупречный макияж, уложенные волосы и пластиковые улыбки казались издевательством после пережитого кошмара.

"Они даже не догадываются, что везут в своем самолете", – подумала Елизавета, сжимая в кулаке окровавленный платок, которым до сих пор не решалась вытереть порез на запястье от наручников.

11:45. Паспортный контроль.

Очередь в «негражданский» коридор растянулась на двадцать человек – русские, арабы, пара африканцев в дорогих костюмах. Все они нервно переминались с ноги на ногу, украдкой поглядывая на строгих швейцарских пограничников.

– Документы. – Женя сунул ей в руку новый загранпаспорт с золотым гербом. На фотографии она была бледной, с подведенными глазами –– снимок делали наспех.

Пограничник в очках долго сравнивал лицо с фотографией, потом неожиданно спросил по-немецки:

– Цель вашего визита?

– Учеба, – прошептала она.

Женя быстро вступил в разговор, доставая из портфеля документы из Цюрихского университета. Пограничник что-то проверил в компьютере, затем поставил штамп с характерным щелчком.

– Willkommen in der Schweiz. (Добропожаловать в Швецарию.)

12:30. Дорога в город.

Черный Mercedes S600 с дипломатическими номерами мягко катил по идеальному шоссе. Елизавета прижалась лбом к стеклу, наблюдая, как за окном сменяют друг друга аккуратные домики с красными черепичными крышами.

– Отец оплатил год обучения в университете, – Женя разложил на сиденье папку с документами. – Бизнес-администрирование. Утренние занятия.

Она молча взяла расписание:

07:30 – завтрак;
08:30 – немецкий язык;
11:00 – экономика;
14:00 – обед с куратором;
16:00 – самостоятельная работа.

– А когда я могу дышать? – Ее голос прозвучал хрипло после долгого молчания.

Женя не ответил. Вместо этого он достал маленький блокнот и начал что-то записывать ровным почерком.

13:15. Резиденция на Bahnhofstrasse.

Лобби отеля «Savoy Baur en Ville» поразило своей вычурной роскошью: хрустальные люстры, позолоченные перила, ковры ручной работы. У стойки регистрации японец в костюме за 10 тысяч долларов спорил с менеджером о чем-то на ломаном английском.

Лифт поднимался бесшумно. Елизавета заметила, как Женя положил руку на кобуру, когда дверь открылась на их этаже.

– Здесь будешь жить.

Пентхаус занимал весь восьмой этаж. Белоснежная мебель, современная техника, на столе – корзина с тропическими фруктами и бутылка шампанского Krug Grande Cuvеe. И полное отсутствие чего-либо личного.

– Где телефон? – Она обвела взглядом комнату.

– В Швейцарии ты общаешься только через меня. – Женя достал из кармана простенький Nokia. – Раз в день можешь звонить матери. Пятнадцать минут. Под наблюдением.

Она резко развернулась и подошла к окну. Внизу, на пешеходной улице, толпы туристов фотографировали витрины бутиков. Где-то там, за горизонтом, осталась ее прежняя жизнь.

– Отдыхай. Завтра начинаем по расписанию.

Дверь закрылась с тихим щелчком.

15:00. Первая рекогносцировка.

Елизавета ждала полчаса после ухода Жени, затем осторожно проверила дверь. Заперта.

Она методично обследовала квартиру:

Лифт требовал ключ-карту.

Аварийная лестница вела вниз.

Окна – панорамные, но с защитой от падения.

В спальне она нашла неожиданный «подарок» – в ящике тумбочки лежал потрепанный томик Бродского на русском. Та самая книга, которую она читала в Москве.

"Они обыскали мою комнату", – сжала она зубы.

17:30. Первая попытка побега.

Когда часы на ратуше пробили пять, Елизавета действовала:

1-й: Вынула из холодильника бутылку минеральной воды

2-й: Разбила ее об пол в ванной

3-й: Острым осколком поддела замок аварийного выхода

Черная лестница оказалась чистой и ярко освещенной. Восемь пролетов вниз – и она вышла в узкий переулок, пахнущий свежей выпечкой.

– Entschuldigung… (Извините...) – Она остановила пожилую женщину с собачкой. – Wo ist die… (Где находится...)

Резкая боль в шее.

Мир поплыл перед глазами. Последнее, что она увидела – знакомые черные туфли Жени на идеально чистом тротуаре.

19:00. Возвращение.

Очнулась она в той же кровати. На прикроватном столике стоял стакан воды и две таблетки аспирина.

Женя сидел в кресле у окна и чистил нож.

– Первый урок, – сказал он, не глядя на нее. – Здесь нет «случайных прохожих». Весь квартал – наши люди.

Он бросил на кровать фотографию: Алла Громова в больничной палате, на руке – капельница, глаза – мутные от лекарств.

– Второй урок. Каждый твой шаг имеет последствия.

Дверь закрылась. Елизавета сжала фото, пока бумага не порвалась.

23:30. Ночные мысли.

Город за окном светился огнями. Где-то там был человек, знавший правду о ее отце.

Она достала из-под матраса украденную у Жени визитку:

Dr. Brunner;
Klinik im Park;
Zollikerstrasse, 60.

На обороте – едва заметная пометка: *"A.G. – Zimmer 414"*.

Завтра она найдет способ добраться туда.

Глава 6: Встреча с призраком

Цюрих, клиника "Im Park". 17 октября 1996 года. 8:45 утра.

Елизавета стояла у окна пентхауса, наблюдая, как первые лучи солнца пробиваются сквозь осенние тучи. В руке она сжимала визитку доктора Бруннера, край которой врезался в ладонь, оставляя красный след. Сегодня она узнаевт правду – или умрет пытаясь.

Три дня подготовки. Три ночи без сна.

Она повернулась к зеркалу и оценила свой образ: строгий костюм Chanel, волосы, собранные в тугой пучок, минимум макияжа. Идеальный портрет послушной дочери, отправленной на учебу. Только тени под глазами выдавали внутреннее напряжение.

9:00. Выход.

Женя ждал в гостиной, разбирая свой SIG-Sauer P226. Его пальцы двигались с механической точностью – вставить магазин, проверить затвор, поставить на предохранитель. Все это заняло ровно 12 секунд.

– Готова? – Он даже не поднял головы.

– Всегда. – Елизавета взяла со стола кожаную папку с бумагами университета – идеальное прикрытие.

Лифт спустился на первый этаж за 17 секунд. Она считала. Всегда считала.

9:15. Дорога в клинику.

Мерседес плавно вырулил на Bahnhofstrasse. Елизавета изучала город через тонированные стекла:

– Мы едем не той дорогой.

– Наблюдательная. – Женя не отрывал глаз от улицы. – Кружной путь. Проверка на хвосты.

Она заметила, как его пальцы сжимают руль при каждом повороте, как глаза мельком бросаются в зеркала. Этот человек явно ждал неприятностей.

9:45. Парковка клиники.

Здание выглядело слишком роскошным для медицинского учреждения – больше походило на пятизвездочный отель. Современная архитектура, ухоженные клумбы, фонтаны.

– Запомни: ты здесь для консультации по мигреням, – Женя сунул ей новую медицинскую карту. – Никаких самодеятельностей.

Она кивнула, замечая, как у входа стоят двое мужчин в штатском – слишком мускулистых для обычных охранников. Их глаза сразу нашли ее в толпе.

10:00. Регистратура.

– Guten Morgen. Sie haben einen Termin? (Доброе утро. У вас назначена встреча?) – Медсестра за стойкой улыбалась слишком натянуто.

– Елизавета Громова. К доктору Бруннеру.

Женщина замерла, ее пальцы зависли над клавиатурой. Глаза метнулись к Жене, затем к двум охранникам у дверей.

– Einen Moment bitte… (Одну минутку, пожалуйста...)

Из глубины коридора вышел седовласый мужчина в безупречном белом халате. Его движения были слишком плавными для врача.

– Fräulein Gromova? Folgen Sie mir bitte. (Мисс Громова? Пожалуйста, следуйте за мной.)

10:15. Коридоры клиники.

Лифт спустился на два этажа вниз. Елизавета заметила, как доктор Бруннер трижды провел картой через считыватель, прежде чем двери открылись.

– Ваш сопровождающий должен остаться здесь, – сказал он на безупречном русском.

Женя замер, его рука непроизвольно потянулась к кобуре.

– Я подожду здесь, – сквозь зубы произнес он. – Ровно тридцать минут.

10:20. Палата 414.

Комната оказалась полутемной, освещенной лишь голубоватым светом мониторов. В воздухе витал запах лекарств и чего-то металлического.

– Лиза... – хриплый голос донесся из угла.

Она обернулась и едва сдержала крик. На кровати сидела тень человека – изможденное тело, лицо, изуродованное ожогами, левая рука, заканчивающаяся культей.

– Дядя Лёша? – ее голос сорвался на шепот.

Глаза – единственное, что осталось неизменным – смотрели на нее с мучительной ясностью.

– Они сказали... ты погиб в аварии...

– Авария, – он издал звук, похожий на смех. – Так Виктор называет взрыв, который устроил сам.

10:25. Исповедь.

Алексей говорил с трудом, его дыхание прерывалось каждые несколько слов:

– 1991 год. Черноморский порт. Мы с Виктором и Костровым делили бизнес... Но была одна сделка... три корабля с оружием из Болгарии...

Елизавета слушала, чувствуя, как холодеют пальцы. История раскрывалась как кровавый веер:

– Виктор решил забрать все. Подстроил взрыв... Я выжил чудом... Костров потерял брата и двадцать человек...

– Почему ты не... не пришел раньше?

Он медленно поднял остаток руки, указывая на шрамы:

– Посмотри на меня. Каждый орган поврежден. Каждый день – боль. Он хотел, чтобы я страдал.

10:40. Откровение.

Внезапно Алексей схватил ее руку с неожиданной силой:

– Слушай! Твой отец... он не тот, за кого себя выдает. Настоящий Виктор Громов умер в 1989-м.

Елизавета почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Это... невозможно...

– Проверь даты. Фото. Документы. – Его пальцы впились в ее запястье. – Твой "отец" – бывший капитан КГБ. Он взял чужую жизнь... как берет все, что захочет.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Женя, его лицо было бледным.

– Нам нужно уходить. Сейчас.

11:00. Побег.

Они шли по коридорам слишком быстро, вызывая подозрительные взгляды. Лифт не работал – пришлось прорываться через аварийные выходы.

– Что случилось? – задыхаясь, спросила Елизавета.

– Костровские здесь. – Женя толкнул ее в сторону служебного лифта. – Кто-то предупредил их.

Выбежав на улицу, они увидели черный BMW с тонированными стеклами, который резко затормозил у входа. Из него вышли трое мужчин в кожаных куртках.

11:15. Погоня.

Мерседес рванул с места, оставляя резину на асфальте. Елизавета обернулась – BMW уже разворачивался, чтобы последовать за ними.

– Пристегнись! – Женя резко свернул в переулок.

Машину бросало из стороны в сторону. Где-то сзади раздались выстрелы – стекло заднего вида покрылось паутиной трещин.

– Держись!

Он резко затормозил у входа в метро, вытащил ее из машины и толкнул в толпу.

11:30. Укрытие.

Подземные переходы Цюриха превратились в лабиринт. Женя вел ее за руку, постоянно оглядываясь. Они сменили три поезда, дважды проехали по кругу, прежде чем выйти на заброшенной станции.

Глава 7: Кровавые следы

Цюрих, пентхаус на Bahnhofstrasse. 18 октября 1996 года. 3:17 ночи.

Треск разбитого стекла заставил Елизавету резко открыть глаза. Она лежала в ванной, завернувшись в плед, с пистолетом Жени в руках – последние три часа дремала урывками, слишком чутко прислушиваясь к каждому шороху в огромном пентхаусе.

Губы пересохли, веки налились свинцом, но адреналин уже разлился по венам, заставив сердце колотиться чаще.

Они пришли.

Осторожно поднявшись, она прижалась к кафельной стене, прислушиваясь. Тишина. Слишком натянутая, неестественная – будто весь дом затаил дыхание.

Из-под двери ванной протянулась тонкая полоска света – она точно помнила, что выключила все лампы перед тем, как спрятаться. Значит, кто-то уже внутри.

Пальцы автоматически проверили пистолет – магазин полный, патрон в патроннике, предохранитель снят. Женя учил ее обращаться с оружием еще в Москве, на частных уроках в подвале отцовского особняка.

"Стреляй первым, спрашивай потом", – его голос звучал в голове, будто наяву.

Елизавета глубоко вдохнула, ощущая, как холодный воздух обжигает легкие.

3:23. Первая кровь.

Дверь ванной приоткрылась бесшумно – всего на пару сантиметров. Достаточно, чтобы увидеть тень в зеркале напротив.

Высокий мужчина в черном тактическом костюме медленно двигался по гостиной, держа перед собой пистолет с глушителем. Его движения были отработаны до автоматизма – профессиональный киллер, без сомнений.

Елизавета затаила дыхание.

Мужчина остановился у дивана, наклонился, провел пальцем по подушке – искал следы ее недавнего присутствия.

Сейчас или никогда.

Она резко распахнула дверь и выстрелила дважды, как учил Женя – одна пуля в центр массы, вторая в голову.

Грохот в замкнутом пространстве оглушил ее. Первая пуля попала убийце в плечо – она промахнулась, дрожь в руках подвела.

– Сука! – мужчина рухнул на колено, но почти мгновенно поднял оружие.

Елизавета ощутила, как пуля просвистела в сантиметре от ее виска, врезаясь в кафель. Осколки брызнули в лицо.

Третий выстрел. Четвертый.

Тело убийцы дернулось и рухнуло на паркет, оставляя кровавый след.

Тишина.

Только теперь она осознала, что кричит – короткие, прерывистые вопли вырывались из горла помимо ее воли.

3:40. Осмотр "трофеев".

Труп все еще был теплым, когда она начала обыск.

Мужчина лет тридцати, спортивного телосложения, короткая стрижка "под ноль". На шее – та же зловещая татуировка "СТРЕЛОК", что и у снайпера на крыше.

В карманах:

Складной нож Benchmade.

Три запасных магазина к Glock 17.

Записка с адресом: "Bahnhofstrasse 45, пентхаус 8" – ее точный адрес.

Фотография... ее самой, сделанная сегодня утром у клиники.

Но самое интересное – ключ-карта от отеля "Royal Savoy" с номером комнаты: 512.

Елизавета перевернула карточку – на обороте корявая надпись: "После ликвидации – проверка сейфа 347".

Холодный пот стекал по спине. Они знали про банк. Значит, Женя либо предал ее, либо...

Она резко встряхнула головой. Нет, Женя мертв. Об этом сказал тот голос в трубке.

4:15. Подготовка к побегу

Пока неизвестно, сколько еще убийц рыщет по дому, нужно действовать быстро.

Елизавета собрала вещи в походный рюкзак (найденный в гардеробной):

Пистолет + 4 магазина (взяла у убитого)

Все наличные – около 15 тысяч франков, припрятанные в книге Бродского

Документы (но не свои, а поддельный паспорт на имя "Софии Мейер", спрятанный Женей в сейфе)

Конверт Алексея, который она зашила в подкладку джинсов

Аптечка (бинты, антибиотики, ампулы с морфием – все, что нашла в ванной)

Оделась во все черное: водолазка, кожаная куртка, удобные кроссовки.

Последний взгляд на труп на полу.

Кто ты? Кто тебя послал?

Но ответа не будет.

4:30. Побег через канализацию.

Служебный лифт работал только по ключ-карте – той самой, что она взяла у убийцы.

Подвал отеля оказался пустынным – только стойки с винами и прачечная. Здесь пахло стиральным порошком и плесенью.

Елизавета вспомнила фильм, который смотрела с Катей в далекой прошлой жизни – как герои сбегали через канализацию.

Люк нашел легко – круглый металлический люк с надписью "Kanalisation".

Ржавый болт поддался не сразу. Ладони покрылись кровавыми волдырями, но наконец крышка с скрежетом отъехала в сторону.

Темнота. Запах сырости.

Она глубоко вдохнула и шагнула вниз.

5:00. Лабиринт под городом.

Цюрихская канализация оказалась чистой, но бесконечно запутанной.

Серая бетонная труба диаметром около метра – приходилось идти согнувшись. По колено в ледяной воде, которая с каждым шагом становилась все глубже.

Фонарик выхватывал из темноты:

Крысиные трупы.

Окурки.

Странные граффити на стенах (серпы и молоты? В Швейцарии?).

Через сорок минут блужданий она нашла лестницу наверх – чугунную, скрипучую.

5:45. Вокзал Цюриха.

Люк вывел ее прямо к товарным платформам вокзала. Рассвет только занимался, перрон был почти пуст.

Елизавета слилась с толпой первых рабочих, купила кофе из автомата (горячий, сладкий – глоток жизни) и села на скамейку, дрожа от холода и шока.

Нужно было решить:

1-й: Бежать из страны (билеты можно купить тут же).

2-й: Попытаться добраться до банка.

3-й: Найти Никиту (но как?).

Кофе был слишком горячим. Она обожгла язык, но это помогло сосредоточиться.

6:15. Банк Lehmann.

Здание банка в стиле необарокко выглядело нереально помпезным после ее ночных злоключений.

Елизавета вошла первой, едва двери открылись.

– Guten Morgen, (Доброе утро,) – клерк за стойкой (пожилой мужчина с безупречными манерами) улыбнулся. – Wie kann ich Ihnen helfen? (Чем я могу вам помочь?)

Глава 8: Предатель среди своих

Цюрих, заброшенный склад электроники. 18 октября 1996 года. 9:07 утра.

Очередь из автомата прошила фанерную стену в сантиметрах над головой Елизаветы. Древесная пыль осела на ресницах, смешавшись с потом. Она прижалась к бетонному полу, ощущая его ледяную шершавость сквозь тонкую ткань водолазки.

– Сколько их? – крикнула она Никите, едва слышно из-за звона в ушах.

Тот, прижавшись к дверному косяку, рискнул бросить быстрый взгляд в разбитое окно.

– Трое на крыше напротив. Еще двое...

Новый выстрел. Пуля сорвала кусок штукатурки с косяка, едва не задев его висок.

– ...теперь трое на земле.

Елизавета перекатилась за перевернутый стол, сжимая в потных ладонях Glock 17. Оружие казалось неестественно тяжелым. Всего два дня назад она пила дорогое шампанское в московском клубе, а теперь...

Щелчок.

Звук раздался прямо за дверью. Знакомый звук – боевая пружина пистолета.

Никита молча поднял два пальца – двое у входа.

9:15. Первая контратака

Он кивнул в сторону противоположной стены, где валялись три гранаты. Елизавета поняла намерение – слишком рискованно, но выбора нет.

Ползком, прижимаясь к полу, она двинулась к желанному "призу". Каждый сантиметр давался с трудом – казалось, что снайперы видят сквозь стены.

– Готово! – прошептала она, сжимая в руке холодный металл гранаты.

Никита показал пальцами:

Три... два...

На "один" он резко высунулся из-за укрытия и дал очередь в окно. В тот же момент Елизавета выдернула чеку и швырнула гранату к входной двери.

Грохот взрыва оглушил. В ушах зазвенело, но она уже бежала к запасному выходу, который заметила раньше – небольшая дверь за стеллажами.

– Быстрее!

9:30. Лабиринт промышленной зоны

Они выскочили во внутренний двор склада – бетонная коробка, заставленная ржавыми контейнерами. В воздухе пахло мазутом и горелой пластмассой.

– Туда! – Никита указал на узкий проход между зданиями.

Елизавета бежала, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Внезапно Никита резко дернул ее за рукав, прижав к стене.

– Стой.

Из-за угла вышли двое мужчин в черном. Один что-то говорил по рации:

– ...убежище чистое, переходим к плану "Б"...

Никита поднял пистолет.

9:45. Кровавая развязка

Два выстрела – два тела на асфальте. Елизавета зажмурилась – она уже убивала сегодня, но видеть смерть так близко...

– Нам нужно его тело, – Никита перевернул одного из убитых и начал обыскивать.

– Что ты ищешь?

– Это. – Он поднял рацию с яркой желтой полосой. – Армейская модель. Значит, с нами воюют не просто бандиты.

В кармане убитого нашли еще кое-что – пропуск на базу НАТО под Цюрихом. Имя стерто, но фото...

Елизавета вгляделась – молодое лицо, но эти холодные глаза...

– Это же...

– Да, – Никита мрачно кивнул. – Один из людей, которых я считал своими.

10:30. Убежище №2

Через полчаса блужданий по задворкам они добрались до небольшого кафе на окраине. Вывеска "Café Adler" висела криво, внутри было пусто.

Никита трижды постучал в дверь, затем дважды – особый ритм.

Дверь открыл пожилой мужчина с густыми седыми усами.

– Здесь, – только и сказал он, пропуская их внутрь.

Подвал кафе оказался оборудованным убежищем – две кровати, аптечка, даже небольшой арсенал.

– Садись, – Никита указал на стул. – Нужно разобраться.

11:00. Анализ предательства

Он разложил на столе все находки:

1. Пропуск НАТО

2. Рация

3. Фото из банка

4. Ключ от отеля "Royal Savoy"

– Кто имеет доступ к базам НАТО в Швейцарии? – спросил он риторически. – Только два человека из моего окружения.

Елизавета внимательно изучила пропуск – несмотря на стертое имя, в углу виднелся штамп: "Zugang Stufe 3".

– Что это значит?

– Третий уровень доступа. Такой есть только у моего заместителя и... – он замолчал.

– И?

– И у доктора Бруннера.

12:30. Неожиданное признание

Старик-хозяин принес им суп и хлеб. Елизавета внезапно осознала, что не ела почти сутки.

– Почему Бруннер? – спросила она между ложками горячего бульона.

Никита отложил вилку:

– Он не просто врач. В 80-х работал в ГДР, вербовал агентов для Штази. После падения Стены переметнулся к западным спецслужбам.

– Но как это связано с...

– С Сазоновым? – Никита мрачно усмехнулся. – Они вместе учились в школе КГБ. Старые друзья.

Елизавета отодвинула тарелку – аппетит пропал.

– Значит, нас предал Бруннер?

– Не только. – Никита достал из кармана смятый конверт. – Это нашли у второго убитого.

Внутри лежала фотография: доктор Бруннер разговаривает с... Женей. Датирована вчерашним числом.

14:00. Новый план

– Значит, Женя жив? – Елизавета вскочила со стула.

– Или это старая фотография. Или... – Никита развел руками. – Он играл в свою игру.

Они начертили план действий:

1. Проверить отель "Royal Savoy" (номер 512).

2. Найтиязь связь между Бруннером и Сазоновым.

3. Выяснить судьбу настоящего сына Громовых.

– А как насчет... – Елизавета коснулась своего плеча, где был зашит конверт Алексея.

– Позже. Сначала нужно убедиться, что за нами не следят.

16:00. Подготовка

Старик-хозяин принес им одежду – поношенные рабочие комбинезоны, кепки, даже фальшивые удостоверения.

– Здесь, – он указал на карту. – Автобус до центра ходит каждый час.

Никита осматривал пистолеты:

– Ты готова?

Елизавета кивнула, проверяя магазин. В голове крутилась одна мысль:

Кому можно доверять, если даже Женя...

17:30. Выход

Они вышли через заднюю дверь кафе, смешавшись с толпой рабочих. Автобус был набит битком – идеальная маскировка.

Глава 9: Тени прошлого

Цюрих, автобус №33. 18 октября 1996 года. 18:05 вечера.

Запах дешевого табака, перегара и прогорклого масла заполнял салон старенького автобуса. Елизавета сидела у окна, стараясь дышать ртом – так меньше чувствовался смрад. Через проход Никита напряженно сжимал рукоять пистолета под рабочим комбинезоном, его глаза постоянно сканировали пассажиров.

Автобус резко затормозил на повороте, прижав ее к холодному стеклу. За окном проплывали серые фасады промышленных зон, постепенно сменяясь нарядными витринами центральных кварталов.

Всего три дня назад я пила шампанское в "Эпицентре"...

– Следующая – наша, – прошептал Никита, незаметно ткнув пальцем в карту.

Она кивнула, проверяя краем глаза – нет ли хвоста. В зеркале водителя отражались три подозрительных типа на задних сиденьях:

1. Мускулистый блондин в кожаной куртке (слишком жарко для октября).

2. Худой азиат с бегающими глазками.

3. Пожилой мужчина с тростью (но его руки выглядели слишком моложавыми).

18:22. Выход на площади Бельвю

Они выскочили из автобуса в последний момент перед закрытием дверей. Никита резко рванул ее за собой в толпу туристов – как раз проходила какая-то экскурсия.

– Видел? – он дышал ей в ухо. – Все трое вышли следом.

– Кто они?

– Не знаю. Но это не мои люди.

Они нырнули в узкий переулок между двумя отелями, потом через служебный вход в универмаг "Globus".

18:40. Контрнаблюдение

Торговый центр оказался переполнен субботними покупателями. Никита вел ее против основного потока, постоянно оглядываясь.

– Запомни схему: второй этаж – через детский отдел, потом лифт для персонала.

Они трижды меняли направление, заходили в примерочные, выходили через черные ходы. В парфюмерном отделе Елизавета случайно увидела в зеркале – пожилой "инвалид" с тростью явно кого-то искал среди витрин.

– Он нас нашел!

– Не беги! – Никита резко обнял ее за плечи, прижав к стойке с духами. — Целуй меня.

Его губы оказались неожиданно мягкими. Запах кожи, пороха и чего-то древесного.

– Они прошли, – прошептал он через десять секунд, но не сразу отстранился.

Елизавета почувствовала, как кровь приливает к щекам.

19:15. Отель "Royal Savoy"

Роскошное здание в стиле ар-деко возвышалось над набережной. Никита изучал подъезды через бинокль из сквера напротив.

– Основной вход – два охранника. Служебный – камера и вероятно тревожная кнопка.

– А номер 512?

– Угловой люкс на пятом этаже. Вид на озеро. – Он передал ей бинокль. – Видишь балкон? Шторы шевелятся. Там кто-то есть.

Она поймала в линзы момент – мужская рука отодвигает край гардины. Крупная золотая печатка с гербом...

– Боже... – ее пальцы дрогнули. – Это...

– Сазонов?

– Нет. – Она сглотнула ком в горле. – Это Женя.

20:00. Разработка плана

В уличном кафе за углом они обсуждали варианты:

– Это ловушка, – Никита крутил в пальцах салфетку. – Он должен был умереть, но "воскрес" именно когда мы получили ключ от этого номера.

– А если он пытался предупредить нас?

– Тогда почему не вышел на связь?

Официант принес два кофе и булочки. Елизавета машинально развернула сахар – на бумажке мелким почерком:

"Лифт для персонала. 23:00. Ж."

22:30. Подготовка

В темном переулке за отелем Никита вручил ей маленький пистолет Beretta 950.

– Только для крайнего случая.

– А ты?

Он расстегнул куртку – под ней висели два автомата Uzi.

– Я буду прикрывать отход.

22:55. Лифт для персонала

Запах моющих средств и старого металла. Елизавета стояла, прижавшись спиной к стенке лифта, считая этажи.

4... 5...

Двери открылись прямо перед носом высокого мужчины в белом халате.

– Доктор Бруннер?!

– Тише, – прошипел он, хватая ее за руку. – Вас ждут.

23:10. Номер 512

Люкс поражал роскошью – хрустальные люстры, антикварная мебель, ковры ручной работы.

У окна спиной к ним стоял Женя.

– Я знал, что ты догадаешься, – он обернулся.

Его лицо было изуродовано свежими шрамами, левая рука висела как плеть.

– Ты... как...

– Мертв? Почти. – Он горько усмехнулся. – Сазонов оставил меня умирать в том переулке. Вытащил Бруннер.

Доктор молча показывал рентгеновские снимки – треснутый череп, три пули в спине.

– Он продержался только благодаря морфию.

– Зачем эта пьеса? – Никита не опускал автомата.

Женя медленно подошел к сейфу и набрал код.

– Потому что есть кое-что важнее нашей вражды.

В сейфе лежала детская фотография – мальчик лет пяти с кудрявыми волосами и знакомыми голубыми глазами.

– Артём Громов. Настоящий сын Виктора.

23:40. Исповедь Жени

Он говорил с трудом, часто останавливаясь:

– Сазонов украл его в 1991-м. Воспитывал как своего. Но сейчас... мальчик стал опасен.

– Почему? – Елизавета сжала фото до белых костяшек.

– Потому что он единственный, кто знает, где спрятаны документы о подмене. И Сазонов решил... ликвидировать проблему.

Бруннер достал медицинскую карту – диагноз "острая лучевая болезнь".

– Они держат его здесь, в Цюрихе. В частной клинике. Облучают малыми дозами...

Никита резко встал:

– Где?

– Это не важно, – Женя покачал головой. – Важно другое.

Он развернул газету – свежий номер "Цюрихер Цайтунг". На фото: Виктор Громов выходит из самолета.

– Он прилетел лично. Чтобы завершить начатое.

00:30. Решение

Елизавета стояла у окна, глядя на огни города. Где-то там был ребенок, который по иронии судьбы оказался ее братом.

– Мы его найдем.

Женя слабо улыбнулся:

– Я знал, что ты так скажешь.

Глава 10: Дитя тени

Цюрих, квартира на окраине. 19 октября 1996 года. 2:17 ночи.

Дождь стучал по подоконнику старого чердачного окна, словно настойчивый гость, требующий впустить его внутрь. Елизавета сидела на скрипучей кровати, держа в дрожащих пальцах пожелтевший листок с отцовским письмом. Три слова. Всего три проклятых слова, перевернувших всю ее жизнь.

"Лиза, прости меня."

Она провела пальцем по неровным буквам – чернила растеклись в местах, где на бумагу падали слезы. Чьи? Отца? Или того, кто хранил это письмо все эти годы?

– Не надо сейчас, – прошептала она себе, сжимая веки. Но образ всплывал перед глазами снова и снова: маленький мальчик с кудрявыми волосами и огромными глазами – глазами ее отца. Ее брат.

Где-то в этом проклятом городе его медленно убивали радиацией, как лабораторную крысу.

2:35. Разговор с тенями.

Никита стоял у мутного зеркала в углу комнаты, разбирая и снова собирая свой пистолет с неестественной методичностью. Каждый щелчок затвора отдавался в тишине, как выстрел.

– Мы не можем идти туда вслепую, – его голос звучал хрипло после долгого молчания.

– У нас есть адрес, – Елизавета показала на клочок бумаги, который дал Женя. – Частная клиника в Кюснахте.

– Это ловушка.

– Все в нашей жизни – ловушка! – она вскочила, сжав кулаки. Грубые швы на подкладке куртки впивались в ладони. – Ты видел его фото! Он умирает там один, в каком-то подвале, а мы...

Никита резко повернулся. В тусклом свете настольной лампы его лицо казалось высеченным из камня – только глаза горели холодным огнем.

– Ты хочешь устроить штурм? В одиночку? Против обученных убийц?

Они стояли так, лицом к лицу, дыша друг другу в лицо. Елизавета первой отвела взгляд – к разложенному на столе оружию.

– Тогда что? Ждать, пока он умрет?

3:10. Планирование операции.

Никита разложил на кровати схему, нарисованную от руки.

– Клиника принадлежит фонду "Хельвеция". Номинально – исследования рака. Фактически...

– Лаборатория Сазонова, – Елизавета закончила за него.

Она изучала план: три этажа, подвал, два запасных выхода. В углу красным помечено одно окно – детское отделение.

– Откуда эти данные?

– У меня есть человек внутри, – Никита избегал смотреть ей в глаза. – Медсестра.

Елизавета почувствовала укол ревности – глупый, необоснованный.

– Твоя бывшая?

– Моя сестра.

Тишина повисла между ними, густая и неловкая.

4:00. Ночные признания.

Дождь за окном усилился, превратившись в сплошную стену воды. Елизавета сидела на подоконнике, прижав лоб к холодному стеклу.

– Я даже не знала, что у меня есть брат, – прошептала она. – Все эти годы...

Никита молча подошел, поставив рядом два стакана с дешевым виски.

– Сазонов специально держал вас врозь. Две части головоломки, которые не должны соединиться.

Она сделала глоток – алкоголь обжег горло, вызвав слезы.

– Почему?

– Потому что только вместе вы можете доказать, кто он на самом деле.

5:30. Утро перед бурей.

Елизавета проснулась от кошмара – в нем маленький мальчик звал ее по имени, но она не могла до него дотянуться.

Комната была залита серым предрассветным светом. Никита спал в кресле, пистолет на коленях, лицо внезапно молодое и беззащитное без привычной маски холодности.

Она осторожно подошла, поправляя слетевшее с него одеяло. В этот момент он резко схватил ее за руку – глаза открылись, мгновенно осознавшие реальность.

– Извини, – прошептала она.

Они замерли в странной близости. Елизавета чувствовала его дыхание на своих губах, тепло кожи...

Громкий стук в дверь заставил их вздрогнуть.

6:00. Неожиданный союзник.

На пороге стоял Женя, опираясь на костыль. Его лицо было мертвенно-бледным, глаза лихорадочно блестели.

– Они перенесли мальчика, – он тяжело дышал. – В старую виллу на берегу озера.

– Почему? – Никита помог ему сесть.

– Сазонов узнал о вашем побеге.

Женя достал из-под одежды конверт с новыми документами и ключом.

– Там все, что нужно. Но есть условие – я иду с вами.

Елизавета увидела, как Никита и Женя обменялись долгим взглядом – в нем было что-то большее, чем просто понимание.

7:15. Последняя подготовка.

Оружие. Документы. План побега. Все раскладывали по полочкам, проверяли, перепроверяли.

Елизавета сидела на кухне, чистя пистолет – движения, доведенные до автоматизма за дни скитаний.

– Ты уверена, что готова? – Женя стоял в дверном проеме, его тень растягивалась по полу.

– Нет. – Она подняла на него глаза. – Но я все равно пойду.

Он кивнул, как будто ожидал именно этого ответа.

– Тогда слушай внимательно...

8:00. Дорога к вилле.

Они ехали на стареньком "Фольксвагене" по извилистой дороге вдоль озера. Дождь прекратился, но туман стелился по воде, скрывая берег.

Елизавета смотрела на карту, которую нарисовал Женя – вилла стояла на отдельном мысу, подходы просматривались со всех сторон.

– Какой план?

– Я войду первым, – сказал Женя. – У меня есть пропуск.

– Это самоубийство, – резко оборвал Никита.

– Нет. Это искупление.

В его глазах было что-то такое, что заставило Елизавету содрогнуться.

9:30. Вид на озеро.

Они оставили машину в лесу и пешком подошли к высокой каменной стене.

Вилла "Золотой берег" выглядела как что-то из готического романа – острые шпили, стрельчатые окна, поросшие плющом стены.

– Где охрана? – прошептала Елизавета.

– Внутри. – Женя поправил костыль. – Сазонов не любит выставлять напоказ свое... хобби.

Никита проверил оружие:

– По плану. Женя входит через главный вход. Мы – через восточную стену.

Они обменялись последними взглядами. Елизавета неожиданно обняла Женю – его тело оказалось ужасно худым под одеждой.

Глава 11: Лицо врага

Цюрих, вилла "Золотой берег". 19 октября 1996 года. 10:25 утра.

Дым застилал глаза, едкий и горький, словно сама вилла горела не просто от огня, а от накопленной за годы жестокости. Елизавета бежала, спотыкаясь о корни старых лип, ее ладони царапались о кору, но она не чувствовала боли – только ледяное онемение в кончиках пальцев.

Перед ней Никита нес Артёма, прижимая мальчика к груди так крепко, будто боялся, что его вырвут силой. Лицо ребенка было спокойным, слишком спокойным для того, кто только что был освобожден из подвала, больше похожего на лабораторию пыток.

– К машине! – крикнул Никита, оборачиваясь.

Елизавета кивнула, но в этот момент из дыма вырвалась фигура – высокая, в безупречном черном пальто, с пистолетом в руке.

Виктор Громов.
Нет.
Дмитрий Сазонов.

Он не стрелял. Просто стоял, наблюдая, как они отступают. Его лицо было непроницаемо, но в глазах – холодное любопытство, словно он изучал поведение подопытных животных.

– Лиза, – его голос прозвучал почти ласково. – Ты действительно думала, что сможешь просто уйти?

Она замерла. Впервые за все эти дни она видела его. Не отца, не мифа, не силуэт в дверном проеме – а человека, который украл ее жизнь.

– Ты не мой отец, – ее голос дрогнул, но не от страха. От ярости.

Сазонов усмехнулся.

– Нет. Я сделал тебя сильнее, чем он когда-либо смог бы.

Где-то внутри виллы раздался новый взрыв – ближе. Огонь пожирал старые деревянные балки, стекла трескались от жара.

– Беги! – Никита схватил ее за руку, таща за собой.

Она не сопротивлялась. Но в последний момент обернулась – и увидела, как Сазонов медленно поднимает пистолет.

Выстрел.

Но не в них.

Женя стоял на террасе, опираясь на костыль, его окровавленная рука сжимала пистолет.

– Бегите! – он крикнул, и в его голосе не было страха. Была уверенность.

Сазонов развернулся к нему, и в этот момент второй выстрел разорвал тишину.

Елизавета не видела, куда попала пуля. Она уже бежала, чувствуя, как горячий воздух бьет в спину, как крики теряются в реве огня.

Они оставили Женю умирать.

11:00. Лесная дорога

Машина ждала там, где они ее оставили. Никита уложил Артёма на заднее сиденье – мальчик не плакал, не дрожал. Он просто смотрел в потолок, его пальцы сжимали край куртки Никиты, словно боясь, что его снова заберут.

Елизавета села за руль. Ее руки дрожали, но ключ повернулся с первого раза.

– Куда? – спросила она, глядя на Никиту в зеркало.

Он молчал несколько секунд, затем сказал:

– В аэропорт. У меня есть контакты. Мы должны вывезти его из Швейцарии.

– А Женя?

– Он знал, на что идет.

Она резко нажала на газ.

12:30. Трасса на Цюрих

Артём спал, свернувшись калачиком на заднем сиденье. Его дыхание было ровным, но слишком тихим – как у человека, который привык не привлекать внимания.

– Он знает, – вдруг сказал Никита, не отрывая глаз от дороги.

– Что?

– Где документы. Те самые. Которые докажут, что Сазонов – не Громов.

– Как ты можешь быть уверен?

– Потому что он сказал: "Он не сможет меня убить".

Елизавета сжала руль.

– Он ребенок. Он не должен…

– Он не просто ребенок, – резко оборвал Никита. – Он последний свидетель. И Сазонов не остановится, пока не доберется до него.

Впереди показались первые огни города.

14:00. Аэропорт Клотен

Они оставили машину на парковке дальнего терминала. Артём шел между ними, держась за руки, как будто боялся, что его снова разлучат.

– У меня есть человек, – Никита достал телефон. – Он может обеспечить нам вылет. Но только в одну сторону.

– Куда?

– Прага.

Елизавета вздрогнула. Прага. Тот самый билет, который она купила полгода назад, лежал в ее старом рюкзаке, в кармане, который она так и не использовала.

– Почему Прага?

– Потому что там живёт единственный человек, который может помочь нам.

– Кто?

Никита посмотрел на нее.

– Анна Вайсс.

15:30. Последний звонок

Они сидели в кафе аэропорта, ожидая подтверждения вылета. Артём ковырял вилкой кусок пирога, но не ел – просто смотрел, как крошки падают на тарелку.

Елизавета взяла телефон – старый Nokia, который дал ей Женя.

– Ты звонишь матери? – спросил Никита.

– Нет.

Она набрала номер, который помнила наизусть.

– Кто это? – ответил мужской голос.

– Семён?

Пауза.

– Лиза?

– Скажи отцу… Она замолчала, глядя на Артёма. – Скажи ему, что я нашла его сына.

Тишина.

– Где ты?

– Далеко.

Она положила трубку.

17:00. Вылет

Самолет был небольшим – частный чартер, организованный через "друзей" Никиты. Пилот, суровый мужчина с шрамом на щеке, даже не спросил документов.

Артём прижался к окну, когда самолет оторвался от земли.

– Я никогда не летал, – прошептал он.

Елизавета взяла его руку.

– Теперь полетишь.

Никита сидел напротив, его глаза были закрыты, но она знала – он не спал.

Где-то там, внизу, оставался горящий дом.
Где-то там оставался Женя.
Где-то там Сазонов уже отдавал приказы.

Но сейчас, на высоте десяти тысяч метров, они были вне его досягаемости.

Пока.

19:30. Прага, аэропорт Рузыне

Холодный вечер. Туман стелился по взлетной полосе, скрывая огни города.

Никита вел их через служебный выход, минуя паспортный контроль.

– Куда теперь? – спросила Елизавета.

– В центр. У Анны есть квартира.

– Он знает, что мы едем?

– Нет.

Она остановилась.

– Ты уверен, что он поможет?

Никита посмотрел на Артёма, потом на нее.

– Она последний, кто помнит настоящего Виктора Громова.

Она последний, кто знает правду.

Глава 12: Прага. Встреча с тенью

Прага, аэропорт Рузыне. 20 октября 1996 года. 00:47 ночи.

Самолет приземлился с глухим стуком, подпрыгивая на неровностях взлетной полосы. Елизавета прижала ладонь к холодному иллюминатору, наблюдая, как по бетонке снуют работники аэродрома в светоотражающих жилетках. Их движения в предрассветном тумане казались призрачными, нереальными.

"Мы в Праге," – прошептала она, ощущая странное спокойствие. Этот город пах по-другому – не едкой гарью московских пробок, а древесиной, старым камнем и речной сыростью.

Перед ней Никита поднялся с кресла, его пальцы сжимали плечо Артёма. Мальчик не спал весь полет - его огромные, неестественно взрослые глаза были широко открыты, но взгляд казался отсутствующим, будто он видел что-то за гранью реальности.

"Документы," – бросил Никита через плечо, протягивая три паспорта.

Елизавета машинально проверила свое новое имя – София Мейер, гражданка Швейцарии. Артём стал Андреасом, Никита – Маркусом Шульцем. Идеальная туристическая семья.

00:58. Паспортный контроль

Очередь в "негражданском" коридоре растянулась на двадцать человек. Елизавета заметила, как Никита непроизвольно провел рукой по кобуре под курткой, когда перед ними встал мужчина с восточной внешностью.

"Что-то не так?" – спросила она шепотом.

"Просто привычка," – он напряженно улыбнулся, но глаза продолжали методично сканировать зал, выискивая потенциальные угрозы.

Чешский пограничник в очках долго изучал их документы, сверяя с базой. Елизавета почувствовала, как по спине пробежал холодок - вдруг Сазонов уже предупредил...

"Vítejte v Praze," ("Добро пожаловать в Прагу,") – наконец произнес офицер, ставя штамп. Его пальцы были испачканы чернилами - маленькая деталь, которая почему-то врезалась в память.

01:30. Такси в город

Черная "Шкода Октавия" пахла дешевым освежителем и табаком. Водитель – лысеющий чех с татуировкой свастики на шее – молча кивнул, когда Никита назвал адрес: "Мала Страна, улица Нерудова, 32".

Артём прижался к окну, его дыхание запотело на стекле. "Я никогда не был в Праге," – прошептал он, и в его голосе впервые зазвучали нотки детского любопытства.

Елизавета поймала себя на мысли, что почти ничего не знает об этом мальчике. Сколько ему? Восемь? Девять? Что скрывают эти слишком взрослые глаза? Какие кошмары он видел в подвалах Сазонова?

Машина нырнула в лабиринт узких улочек. За окном проплывали готические шпили, барочные фасады, позолоченные гербы над дверями старинных трактиров. Прага встретила их пустынными переулками и редкими огнями в окнах –город спал, не подозревая, какие тени бродят по его мостовым этой ночью.

02:17. Дом "У Золотого единорога"

Вывеска "U Zlatého jednorožce" ("Золотой единорог") скрипела на ветру. Трехэтажный дом XVI века с облупившейся штукатуркой и зарешеченными окнами выглядел заброшенным, но в одном окне второго этажа теплился тусклый свет.

Никита постучал особым ритмом: три раза, пауза, два. Дверь открылась почти мгновенно.

В проеме стояла женщина лет пятидесяти. Высокая, с седыми волосами, собранными в строгую косу, и пронзительными зелеными глазами. На ней был мужской халат, перехваченный кожаным поясом с массивной пряжкой.

"Заходите быстрее," – сказала она по-русски с легким акцентом. Ее голос звучал как скрип старых страниц. – "Вас уже ждут."

02:34. Квартира Анны Вайсс

Интерьер поражал контрастами: дубовые панели времен Первой республики соседствовали с современной электроникой, на стенах висели старинные карты Европы и фотографии 20-х годов. В углу стоял рояль с открытой крышкой - на пюпитре лежали ноты Шопена.

"Садитесь," – Анна указала на кожаную кушетку. Ее длинные пальцы с коротко остриженными ногтями дрожали, когда она наливала бехеровку в хрустальные рюмки.

Елизавета наблюдала, как свет от камина играет на морщинах ее лица. Это лицо она видела лишь на одной фотографии в отцовском кабинете – Анна Вайсс, "мертвая" жена его лучшего друга.

"Вы похожи на свою мать," – вдруг сказала Анна, протягивая рюмку. – "Та же линия подбородка. Тот же взгляд."

Она взяла бокал, чувствуя, как дрожат пальцы. "Вы знали ее?"

"Лену? Конечно. Мы вместе работали в архивах." Ее глаза уставились в пламя камина. "Пока Сазонов не пришел."

03:12. История предательства

Анна разложила на столе пожелтевшие документы:

1. Фото 1989 года – Виктор Громов с женой и сыном (маленький Артём на руках отца).

2. Военный билет капитана КГБ Дмитрия Сазонова.

3. Справка о смерти Виктора Громова (автокатастрофа под Одессой).

4. Письмо Лены Громовой, датированное за день до ее смерти.

"Сазонов был специалистом по 'подменам'," – Анна провела пальцем по фото. "В 89-м его группа ликвидировала Виктора и взяла его место. Лена догадалась... поэтому 'покончила с собой'."

Артём вдруг подошел к камину и взял фотографию. "Это... я?" - он коснулся пальцем изображения малыша.

"Да. Тебе было три года." Анна вздохнула. "Ты видел, куда отец спрятал документы. Поэтому Сазонов забрал тебя - чтобы стереть память."

"Облучением," – тихо сказала Елизавета, вспоминая медицинскую карту.

Камин потрескивал. Где-то за окном завыл ветер.

04:30. План

Анна развернула старую карту Праги.

"Документы спрятаны в родовом доме Громовых в Еврейском квартале. Но..." она указала на район красным карандашом, "там теперь музей. И Сазонов наверняка ждет."

"Значит, нам нужен другой путь," – Никита изучал карту.

"Есть старые катакомбы. Они ведут прямо в подвал." Анна достала ключ с номером "217". "Это от служебного входа. Но будьте осторожны – там..."

Она не договорила. Вдруг раздался звонок – старый дисковый телефон на столе зазвонил пронзительно.

Анна подняла трубку. Не сказав ни слова, она побледнела.