Игры Разума

1 глава. Ночная экскурсия в лес

— Ты… ты только что послал меня? Ты совсем охренел, Давид? Страх потерял? Может тебе напомнить, благодаря кому ты добился таких высот?

— Оль, успокойся!— сказал муж, даже не удостоив меня взглядом. Будто говорил с прислугой, а не с женщиной, с которой делил постель и жизнь.— Все кончено, ясно? Я устал от тебя. Ты меня окончательно достала.

— Достала?! Да ты без меня был бы никем! Сидел бы в своей дыре, клепал бы свои никому не нужные железки и мечтал бы о круассане на завтрак! А кто тебя вытащил? Кто поверил в твой талант? Я! Я, Оля, мать твоего ребенка, которую ты сейчас выставляешь за дверь!

Я почувствовала, как внутри меня закипает лава. Хотелось разнести все вокруг, разорвать в клочья этот дизайнерский интерьер, который я, между прочим, выбирала лично! Давид, с его вечной любовью к минимализму, без меня бы жил в белом кубе, как в стерильной палате!

— Ах, устал он от меня! — передразнила я его, стараясь не переходить на визг. — Устал он от женщины, которая годами терпела его заскоки, его гениальные прозрения посреди ночи и вечное ковыряние в железе! Да ты хоть раз спросил, как я себя чувствую? Хоть раз поинтересовался, что у меня на душе, кроме твоих чертовых микросхем?!

Я схватила со стола его любимую статуэтку, дорогущую, между прочим, и замахнулась.

Да, это был порыв… Я не успела обдумать последствия, перед тем как бросить тяжелую вещь прямо в голову этому ублюдку. Я вообще ничего не подумала.

Статуэтка со звоном дзынь врезалась в затылок Давида, и он, как подкошенный, рухнул на пол. Тишина. Звенящая, оглушительная тишина, прерываемая лишь моим сбившимся дыханием. Я стояла, как громом пораженная, наблюдая за багровой лужей, растекающейся по белоснежному персидскому ковру. Ну, вот и минимализм твоего любимого цвета! Иронично, правда?

И тут до меня дошло. Кажется, я слегка переборщила с выяснением отношений.

«Слегка» – это как если бы Титаник слегка задел айсберг. Полный крах!

Паника начала подкрадываться, как вороватая кошка, но я не из тех, кто сдается без боя. Стряхнув оцепенение, я принялась соображать, как выйти из этой щекотливой ситуации, запустив руки в свои рыжие волосы. Голова чесалась от изобилия приходящих в нее мыслей.

Может стоит вызвать полицию и признаться? Ага, и лет десять любоваться пейзажами казенного дома. Нет уж, увольте!

В черепной коробке замелькали безумные планы: спрятать тело в лесу, инсценировать несчастный случай, подставить соседа… Но все они были настолько абсурдны, что даже мне, в состоянии аффекта, стало смешно. Я представила, как пытаюсь тащить тело Давида, весом под центнер, по лесу. Зрелище достойное отдельных аплодисментов!

В итоге, решение пришло неожиданно. Простое, как дважды два. Я достала телефон и набрала номер своего лучшего друга, Сашки Смолина – гения компьютерных технологий и человека, который умел взломать Пентагон, сидя в трусах перед монитором.

— Сань, тут такое дело… В общем, мне срочно нужна твоя помощь. И, да, приготовься услышать историю, достойную экранизации!

Операция «Заметание следов» началась. И я, как режиссер этого безумного фильма, была готова к любым поворотам сюжета.

— Окей. Буду через минут двадцать,— бросил он и отключился.

Александр ворвался, как ураган в очках и с рюкзаком хакера-ниндзя. Окинул взглядом сцену, присвистнул:

— Ну ты даешь, Оль. Как погляжу, не скучаешь.

— Шутки позже, — рявкнула я, но уголок губ сам дрогнул. Истерика или облегчение, что он здесь – я пока не разобралась.

Друг расстегнул рюкзак, вытащил ноут, пару гаджетов с проводами — выглядело так, будто собрал на коленке терминатора.

— Камеры в подъезде я уже отключил, пока ехал. Видео с твоих «умных» часов удалил — ты же носила их сегодня?

Киваю. Браслет, мерцающий на запястье, — подарок Давида на годовщину.

«Чтобы следить за твоим пульсом, дорогая». Следил бы за своим.

— Хорошо. Теперь тело. — Смолин взял на кухне бумажное полотенце и с помощью него, деловито стал щупать шею Давида на наличие пульса.— Ты его херакнула статуэткой? Серьезно?— спросил он, заметив рядом лежащих предмет.

— Он сам напросился! — вырвалось у меня, но Сашка махнул рукой:

— Ладно, музейный экспонат потом похороним. Слушай: мы делаем историю с его побегом в другую страну в компании любовницы.

— Любовница? Да у него кроме железок в голове ничего не было! — возмутилась я, но Сашка только закатил глаза.

— Оля, живем в 21 веке! Виртуальная любовница. Моделька из инстаграма, сгенерированная нейросетью. Идеальная блондинка, с идеальными запросами на биткоины. Сейчас состряпаем ей липовый профиль, переписку с Давидом… Короче, он устал от семейной жизни, продал свои гениальные разработки, срубил бабла и укатил на Бали с кибер-богиней! Звучит правдоподобно?

Я представила, как следователи будут ломать голову над этой версией, а соседки сплетничать о коварной разлучнице. Идеально!

— Дай мне его телефон. Надо пару переводов сделать с VPN-ом в другую страну.

Я отдала все необходимое другу, и он принялся колдовать над ноутбуком, создавая фейковые аккаунты, подчищая переписки и заметая цифровые следы. А мне, тем временем, предстояло заняться более прозаичными вещами: вытирать кровь с пола и упаковывать вещи Давида в чемодан. Дорогие костюмы, галстуки, любимый свитер… все должно было выглядеть так, будто он собрался в спешке.

Закончив с «упаковкой», мы перешли к самому сложному вопросу – как избавится от тела. Сашка предложил сжечь его, а пепел развеять.

— Жечь?! Ты с ума сошел, Саш? У меня тут не крематорий, а дизайнерская квартира! Соседи учуют, вызовут пожарных, и вся наша спецоперация накроется медным тазом! — возмутилась я, представив, как моя гостиная превращается в филиал ада.

— Ладно, ладно, спокойствие, только спокойствие! — успокоил меня Сашка, почесывая затылок. — Тогда план "Б": упаковываем в ковер и вывозим на дачу, а от вещей избавимся позже. Закопаем его в лесу, никто не найдет! Делов-то!

2 глава. Свекровь

Вернувшись в город, мы первым делом избавились от улик.

Лопату, персидский ковер с лужей крови и собранные вещи Давида для поездки – все это с аппетитом поглотил огонь в старом и забытом богом ангаре на задворках цивилизации.

Знаете, говорят, огонь очищает. Ну, или как минимум, помогает замести следы. В нашем случае – и то, и другое!

— Слушай, а что если… ну… — начала я, но запнулась, бросив взгляд с пляшущего пламени на моего друга.

— За меня не переживай, — отрезал он, словно прочитал мои мысли. — Ни жены, ни детей, ни тещи с пирогами. Чист, как слеза младенца! Завтра стартую в Саратов под новым именем – Юрий Жарков, собственной персоной. Номер, как видишь, в утиль. Звони – не звони, а услышишь гудки лишь через недельку. Конспирация, понимаешь?

Выдохнула с облегчением. Санек – кремень, всегда знает, что делает. За это я его и обожаю, как друга, разумеется. Выглядит он, конечно, сногсшибательно: высокий брюнет с голубыми глазами и с каждым годом становится все лучше и лучше, но… Не мой формат.

Мы с ним – не разлей вода, с тех пор, как в пятом классе он ворвался в мою школу, словно ураган. Ребята его как-то не взлюбили, а я, наоборот, сразу приметила. Да и общее горе нас сблизило. Оказывается, у Сашки родители ушли в лучший мир, и его взяла бабушка, вот он и сменил пейзаж. У меня тоже не сахар – отец слинял в закат, когда я еще пешком под стол ходила. Мать тянула все на себе, бедная. Так и росли, два сапога – пара, в мире, где взрослых понять было сложнее, чем таблицу умножения.

Домой я вернулась под утро, уставшая и опустошенная, как выжатый лимон. Квартира встретила меня зловещей тишиной, но голова пульсировала, как после дискотеки в девяностых. Я быстро приняла душ, ибо видок мой напоминал черта из табакерки, закинула грязные шмотки в стирку, а после обессилено рухнула на кровать. Накрылась одеялом и попыталась уснуть. Но сон не шел.

Перед глазами стоял Давид, мертвый и завернутый в ковер. Черт, да я за последние сутки насмотрелась на него больше, чем за последние пару лет брака! Смех сквозь слезы. Вот она, жизнь во всей красе!

Утро началось с противного телефонного звонка, который хотелось отправить в полёт, но вовремя сдержалась увидев на дисплее «Свекровь»

Ну вот, приплыли. Сейчас начнётся концерт по заявкам. Натянув на лицо скорбную мину, я приняла вызов.

— Алло, — пролепетала я дрожащим голосом, стараясь изобразить горе.

— Оленька, доброе утро? Давид не отвечает на звонки, вот и звоню тебе узнать, кто из вас сегодня Ярика забирать будет.

— Ой, Марья Ивановна, — всхлипнула я, смакуя каждую ноту трагедии в голосе. — Давид… Давид уехал, так что я сама к вам приеду за сыном.

— Уехал? А почему не предупредил? — забеспокоилась свекровь, но я не дала ей опомниться.

— Марья Ивановна, это ужасно… Он бросил меня и сбежал! — залилась я фальшивыми слезами, щедро приправленными отчаянием.— Но давайте я подробности расскажу Вам при личной встрече.

И вот я, в роли обманутой и покинутой супруги, мчусь к свекрови на всех парах! В глазах – скорбь, в сердце – вулкан, а в голове – лихорадочный план, как убедительнее всего разыграть эту трагическую комедию. Главное, не переборщить с эмоциями, а то Марья Ивановна женщина проницательная, сразу учует подвох. А еще нужно придумать, что сказать Ярославу, моему сыну. Нельзя же ему просто так выпалить: "Папа улетел с кибер-любовницей на Бали!"

Это может слегка травмировать детскую психику.

Дорога к свекрови казалась бесконечной. Каждый светофор, каждый поворот — как испытание на прочность. Я сжимала руль так крепко, что пальцы немели, но это хоть как-то отвлекало от каши в голове.

«Что сказать Ярику? Как объяснить ребенку, что папа неожиданно исчез?» — эти вопросы крутились в мозгу, как назойливая муха.

Марья Ивановна жила в старом кирпичном доме с облупившейся краской, но внутри её квартира напоминала музей советского благополучия: хрусталь, ковры и запах пирогов. Ярика она обожала, и, честно говоря, это было единственное, за что я её терпела.

В остальном же, женщина максимально ставила мне палки в отношениях со своим сыном. То я Давидика довела, то Давидика плохо кормила, то Давидику это не то, то не се… Да и вообще, непутевая невестка! С его та умениями ее сынишка мог найти более подходящую партию и не важно, что три года после свадьбы я тащила на себе все финансовые вопросы, и все его вложения были с моей подачи. Ладно, об этом позже…

Дверь открылась ещё до того, как я успела нажать звонок.

— Оленька, что случилось? — свекровь стояла на пороге, бледная, с глазами, полными тревоги.

Я сделала глубокий вдох и... рухнула на её плечо, заливаясь слезами. Театральных курсов у меня не было, но инстинкт самосохранения творил чудеса.

— Он ушёл... — прошептала я, смазывая тушь по щеке для драматизма. — К какой-то... дряни. Даже записки не оставил!

Марья Ивановна замерла, будто её ударили током.

— Не может быть... Давид? Мой сын? — её голос дрожал.

— Я сама не верю! — всхлипнула я, вытирая тыльной стороной руки скатившиеся слезы — Сказал, что устал от семьи... и ушел.

В объятиях свекрови я чувствовала себя предателем, но игра стоила свеч. Марья Ивановна всегда видела во мне источник всех бед своего гениального сыночка, а тут такой поворот! Вдоволь на обнимавшись, я рискнула глянуть вглубь квартиры.

Ярик сидел на полу, увлечённо собирая лего. Сердце сжалось. Он ещё не знал, что его мир только что перевернулся.

— Мама? — он поднял голову, и его лицо озарилось улыбкой.

— Привет, солнышко, — я поспешила к нему, пряча дрожь в голосе.

— А где папа? Он обещал мне новый конструктор!

Я обняла его так крепко, словно боялась, что он исчезнет.

— Папа... уехал в командировку. Надолго.

— Опять? — Ярик надул губы. — Ну ладно. А конструктор?

— Купим! — бодро сказала я, ловя на себе взгляд свекрови.

Я чувствовала себя паршиво, как последняя злодейка из мексиканского сериала. Но что поделать? Правду не расскажешь, а врать нужно было красиво, с огоньком! Свекровь, кажется, поверила. Во всяком случае, выглядела она так, будто ее только что переехал фургон. Бедная женщина!

Визуализация главных героев

Громова Ольга Геннадьевна (30 лет)

Громов Давид Александрович (33 года)

Смолин Александр Сергеевич (30 лет)

3 глава. Я в полном… шоколаде

Дверь захлопнулась за нами с таким звуком, будто за нами навсегда закрыли прошлую жизнь. Ярик тащил меня за руку к лифту, болтая о каком-то новом наборе Лего с космическими роботами. Его голос звенел, как колокольчик, и мне хотелось зарыться в этом звуке, спрятаться от всего, что происходило.

— Мам, ты меня слушаешь? — сын дернул меня за рукав, надув щеки.

— Конечно, солнышко, — я натянула улыбку, гладя его по голове. — Роботы, да? Самых крутых купим.

Лифт ехал медленно, скрипя, будто издеваясь. Я чувствовала, как взгляд свекрови, словно радар, пронизывает дверь и впивается мне в спину.

«Она не поверила», — пронеслось в голове, но и знать об убийстве женщина не может.

Вряд ли она догадается, что ее сынишку случайно прибило статуэткой, которую я кинула ему в голову в порыве злости.

Выскочив из подъезда, словно пуля, я, наконец, выдохнула! Казалось, вся тяжесть мира свалилась с моих плеч. Ярославчик, увлеченный предвкушением Лего-приключений, щебетал без умолку, а я старалась не отставать в этом потоке детской энергии. В голове же крутилась мысль: «Свекровь – это еще цветочки, вот что будет дальше – это ягодки! Скорее всего панику поднимут сотрудники, которые не смогут связаться с Давидом и его партнёры. Тогда-то и начнутся игры разума, в которой проигрыш карается закрытием в местах лишения свободы.»

Накупив сыну целый арсенал пластмассовых солдатиков и космических кораблей, я отвезла его домой. Счастью не было предела – ребенок забыл обо всем на свете, погрузившись в мир конструктора и фантазий. А я… я сидела на диване, смотрела на это детское блаженство и думала: «Вот ради кого стоит жить и выкручиваться из этой передряги!»

Вечер прошел в относительном спокойствии. Я, как примерная мамаша, читала сказки, готовила ужин, и даже умудрилась собрать с Ярославом пару-тройку инопланетных монстров. Но стоило ребенку заснуть, как кошмары вернулись.

Я лежала в постели, уставившись в потолок, будто там были написаны ответы на все мои вопросы. Тело ныло от усталости, но мозг отказывался отключаться. Каждый раз, когда я закрывала глаза, передо мной возникал образ мужа — то с презрительной усмешкой, то с пустым, остекленевшим взглядом. А еще эти капли крови на белоснежном ковре... Черт, да я теперь, наверное, до конца жизни не смогу смотреть на персидские узоры без дрожи в коленях.

Утро началось с того, что Ярик влетел в комнату, размахивая новым роботом из Лего.

— Мам, смотри, он стреляет лазерами! — восторженно кричал он, тыча игрушкой мне в лицо.

Я заставила себя улыбнуться:

— Круто, солнышко! Только давай без стрельбы перед завтраком, а?

Пока ребенок уплетал блинчики, я лихорадочно соображала, как вести себя дальше. Сашка был прав — нужно играть роль брошенной жены. Но как это сделать убедительно? Вдруг кто-то заметит нестыковки?

Первым звонком ада стал телефонный звонок от Людмилы, секретарши Давида.

— Доброе утро, Ольга Геннадьевна. А Давид Александрович дома? Он не выходит на связь, а у нас тут срочное совещание с инвесторами…

Я сделала глубокий вдох, стараясь придать голосу оттенок обиженной невинности:

— Людочка, милая, твой босс бросил меня и укатил в закат с молодой любовницей!

На другом конце провода повисла тишина, такая звенящая, что казалось, можно потрогать. Потом Людмила прошептала:

— Но… как же так? Он же…

— А вот так! — выпалила я, кусая губы. — И больше не звоните мне по его душу! Пусть катится ко всем чертям!

Бросив трубку на диван, я выдохнула.

«Отлично! Начало положено! Теперь вся контора будет судачить о его внезапном побеге из семьи».

Но настоящий апокалипсис начался днем, с неожиданного звонка от неизвестного мне номера.

— Это Ольга Геннадьевна Громова? — сухой голос на другом конце провода заставил мое сердце уйти в пятки, когда я приняла звонок.

— Да... — прошептала я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладонь.

— Вас беспокоит майор юстиции Высоцкий Кирилл Андреевич из следственного комитета. В отношении Громова Давида Александровича возбуждено уголовное дело.

Черт побери! Вот это поворот! Я чувствовала, как земля уходит из-под ног. Полиция! Да еще и следственный комитет! Мне своих проблем тут по горло, так ещё и это.

— А что собственно случилось? — решила поинтересоваться я, стараясь не выдать панику в голосе.

— Ваш муж обвиняется по части 4 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации. Мошенничество в особо крупном размере.

Сердце замерло, будто кто-то выключил свет в груди. Мошенничество? Особо крупный размер? Голос майора звучал, как гвозди по стеклу. Я машинально прикусила язык, чтобы не выдать панический смешок. Давид, мошенник? Да он в жизни не смог бы обмануть даже таксиста с подкрученным счетчиком! Его мозг был заточен под микросхемы, а не под аферы. Значит, это Сашкина подстава с виртуальной любовницей и переводами дала обратный эффект. Или... Или было что-то еще, что я упускала все время из виду.

— Я... я ничего не знаю. Да и не в курсе его дел, — выдавила я, глядя на Ярика, увлеченно строящего башню из кубиков.

— Тем не менее, вам необходимо явиться для дачи показаний. Сегодня, в 15:00. — Голос Высоцкого не оставлял пространства для возражений.

— Хорошо, я приеду к назначенному времени.— ответила я завершая разговор со следователем.

В трубке запищали короткие гудки, а в моей голове – настоящая какофония из тревожных мыслей! Ну вот, приплыли!

Уткнувшись лицом в ладони, я пыталась собрать мысль в едино.

«Какое мошенничество? На мне мокруха висит, так ещё и мертвый благоверный дел прибавил. Блядство! Сашка… Нужно связаться с Сашкой… Нет, он в Саратове, под чужим именем. Черт, черт, черт! Я в полной… шоколаде!»

В голове моей царил хаос, хуже, чем в комнате Ярика после взрыва Лего-фабрики! Следственный комитет, мошенничество, особо крупный размер… Да это же комбо! Чувствую, моя жизнь превращается в захватывающий детектив, где я одновременно и жертва, и подозреваемая, и, по совместительству, главная героиня-идиотка. Браво мне!

4 глава. Щекотливые темы

Я стояла перед зеркалом, пытаясь придать лицу выражение невинной овечки, а не женщины, закопавшей мужа в лесу. Тушь аккуратно подведена, помада нейтральная — идеальный образ «брошенной жены».

Едва няня переступила порог, я пулей вылетела из дома, словно супергерой, спеша на встречу с майором Высоцким! Ну, почти супергерой… скорее, супер-в-полном-дерьме-герой. В голове, как в центрифуге, крутились мысли: как убедить этих умников из Следственного комитета в своей полной непричастности к финансовым махинациям мужа, когда у тебя в анамнезе труп в гостиной? Задача, скажу я вам, уровня "Миссия невыполнима"!

Дорога до следственного комитета казалась бесконечной. Каждый светофор, каждый пешеход — будто назойливые напоминания: «Ты влипла, Ольга, и теперь не выкрутишься». Я сжимала руль так, что костяшки пальцев побелели, а в голове крутился один и тот же вопрос: «Какое, к черту, мошенничество?»

Здание СК встретило меня серыми стенами и холодным взглядом охранника на входе. Но всё это меркло по сравнению с тем, кто сидел в кабинете.

Майор Высоцкий.

Не просто следователь — а ходячий грех в костюме за пять зарплат обычного мента. Лет тридцать пять, но выглядел так, будто время боится его трогать, чтобы не сломать этот чертовски гармоничный профиль. Лицо — будто высечено из гранита, но не того, советского, а элитного итальянского мрамора, который так и просится на обложку мужского глянца. Губы тонкие, чуть насмешливые, будто знают все мои тайны.

А этот костюм… Чёрный, идеально сидящий на плечах, которые явно не стеснялись спортзала. Рукава закатаны, открывая жилистые предплечья с парой бледных шрамов — то ли ножевых, то ли от чего-то более… пикантного.

— Садитесь, Ольга Геннадьевна, — сказал он, и его голос, низкий, с лёгкой хрипотцой, будто специально создан для того, чтобы женщины теряли дар речи.

Я села, стараясь не смотреть на его руки — крупные, с длинными пальцами, которыми он медленно перелистывал дело. Будто не документы читал, а… ладно, хватит.

— Ваш муж, — начал он, и я поймала себя на мысли, что слежу за движением его губ, — за последние три месяца перевёл за границу два миллиона долларов.

Два миллиона долларов! У меня аж глаз задёргался. Давид, конечно, был не глуп, но чтобы вот так, втихаря, целое состояние за бугор перекинуть? Это уже попахивало не просто изменой, а государственной изменой, как минимум! Так значит вот его истинная причина скандала со мной! А не то, что он устал от меня… ну-ну. Оказывается, строил себе виллу на Багамах и плевал на меня с высокой пальмы, ублюдок! Сукин сын.

Я постаралась сохранить спокойствие, хотя внутри бушевал ураган. Два миллиона! И все мимо меня.

— Я ничего не знаю об этих переводах, — сказала я, глядя прямо в глаза Высоцкому.

Майор поднял бровь, но ничего не сказал. Он продолжал изучать бумаги, изредка бросая на меня короткие, пронзительные взгляды. Мне казалось, он видит меня насквозь, читает мои мысли, как открытую книгу.

— Ольга Геннадьевна, не стоит недооценивать следствие, — наконец произнес Высоцкий, откладывая бумаги в сторону. — У нас есть все основания полагать, что вы были в курсе финансовых операций вашего мужа. Ваши счета, совместные инвестиции, общие друзья… Все указывает на то, что вы были вовлечены в его дела.

Я похолодела. Они что, всерьез считают меня финансовой акулой? Да, в свое время я подкинула Давиду золотую рыбку в виде стартапа, когда моя мать, царствие ей небесное, оставила мне наследство. Провела мозговой штурм с Сашей, поняла, что надо вкладываться во что-то стоящее, пока инфляция не съела всё до костей. И тут, как по волшебству, появился Громов! Удачное вложение, ничего не скажешь. Но чтобы я переводила деньги за границу?! Да такого никогда не было!

Я почувствовала, как внутри меня закипает ярость. Да как он смеет? Я, Ольга Громова, погрязнувшая в дерьме по самые уши, теперь еще и мошенница в придачу? Это уже перебор!

— Вы ошибаетесь, майор, — процедила я сквозь зубы, стараясь сохранять самообладание. — Я понятия не имела, чем занимается мой муж. Мы не жили душа в душу в последнее время, я была занята сыном, домом… У нас были свои счета, свои интересы.

Высоцкий усмехнулся, и этот жест показался мне более опасным, чем прямой обвинительный взгляд. Он подался вперед, положив локти на стол и сложив руки в замок.

— Знаете, Ольга Геннадьевна, мне нравится, как вы играете. Но боюсь, ваш спектакль не убедит даже самого захудалого театрального критика. У нас есть доказательства, и они говорят об обратном. И если вы и дальше будете отказываться сотрудничать со следствием, это сыграет против вас. Очень сильно против вас.

В этот момент я поняла, что попала в настоящую ловушку. И единственный способ выбраться из нее – это начать говорить правду. Хотя бы часть правды. Потому что, если они копнут глубже, то вместо финансовых махинаций обнаружат кое-что гораздо более… интересное.

Я сглотнула, чувствуя, как пересохло в горле. Надо выкручиваться. Врать дальше бесполезно, этот Высоцкий – скала, которую не пробьешь нахрапом.

— Хорошо, — выдохнула я, поднимая взгляд на майора. — Есть кое-что, что я могла бы вам рассказать, но не уверена, что это хоть как-то поможет. Да, я знала, что у Давида есть какие-то… дела. Но я не знала, что они связаны с мошенничеством. У нас был брачный контракт, и я старалась не лезть в его финансовые вопросы. Но… он говорил о каких-то инвестициях, о возможности расширения бизнеса за границей. Я не придала этому значения, думала, обычные разговоры.

Высоцкий внимательно наблюдал за мной, не перебивая. Я почувствовала, как пот проступает на лбу, и нервно сжала руки в коленях.

— А еще… У моего мужа появилась любовница. Это я поняла, когда начались ночные звонки, сообщения и частые задержки на работе.

Я решила, что это идеальный момент, чтобы рассказать следователю про выдуманную женщину.

— Любовница? — Губы Высоцкого дрогнули, будто он только что услышал анекдот про тещу. — Интересно. А имя этой... дамы вам известно?

5 глава. Игры в шпионов

Я вышла из здания Следственного комитета, и меня тут же обдало ледяным ветром. Или это был не ветер, а мой собственный страх, пробирающий до костей? Неважно. Главное — выбраться отсюда, пока Высоцкий не передумал отпускать меня.

Я села в машину, дрожащими руками вставила ключ в замок зажигания и резко выдохнула, когда двигатель ожил.

«Ну вот, Ольга, ты влипла по самые уши. Теперь у тебя не только труп мужа на совести, но и два миллиона долларов, которые он куда-то перевел. И, судя по всему, следствие считает, что ты в этом замешана».

Мысли путались, как провода в ящике с инструментами. Давид — мошенник? Да он в жизни не смог бы обмануть даже таксиста! Но факты — вещь упрямая. Деньги ушли, а следствие намерено докопаться до истины. И если они начнут копать глубже...

«Черт, надо связаться с Сашкой!» — мелькнуло в голове. Но он теперь Юрий Жарков, где-то в Саратове, с новым номером и новой жизнью. И даже если бы он был рядом, что он мог сделать против майора Высоцкого, который смотрел на меня, как хищник на дичь?

Я резко тронулась с места, едва не задев соседний BMW.

Всю дорогу до дома я ехала на автопилоте, стараясь не думать о том, что меня ждет.

В квартире меня ждал Ярик, который с упоением строил космическую станцию из Лего со своей няней. Его смех, такой беззаботный, заставил меня на мгновение забыть о кошмаре.

— Мам, смотри, что мы с тетей Наташей сделали. Это ракета, она может лететь до Луны! — воскликнул он, размахивая пластиковым кораблем.

— Вау! Как здорово!— восторженно сказала я, натягивая улыбку до самых ушей.

Но внутри все сжималось. Я не имела представления, как выплыть из того дерьма, в котором сейчас находилась.

Проблемы прибывали в геометрической прогрессии и решить их в одиночку не было возможности.

Внезапно телефон в кармане завибрировал, заставив меня вздрогнуть. Неизвестный номер. Сердце ушло в пятки.

— Алло? — осторожно спросила я, ожидая чего угодно, но только не хороших новостей.

— Ольга Геннадьевна? — раздался женский голос, холодный и четкий. — Вас беспокоит адвокат Марина Валерьевна Соколова. Мне поручено представлять ваши интересы в деле о мошенничестве.

Я остолбенела. Откуда у меня взялся адвокат? Я никого не нанимала! Да и времени не было заниматься этим вопросом.

— Я... не понимаю. Кто вас нанял?

На другом конце провода возникла пауза. Видимо собеседница обдумывала ответ на заданный вопрос.

— Ваш муж, Давид Александрович, оставил указания в случае... чрезвычайных обстоятельств.

У меня перехватило дыхание.

«Какой еще муж? Он же мертв!»

Стояла, сжимая телефон так, будто от этого зависела моя жизнь. Голос адвоката звучал слишком спокойно, почти механически, как будто она читала заученный текст. А я же чувствовала, как пол уходит из-под ног.

— Что вы имеете в виду? — выдавила я, стараясь не выдать дрожь в голосе. — Какие «чрезвычайные обстоятельства»?

— Всё объясню при встрече, — ответила Соколова. — Сегодня в 19:00, мой офис на Тверской. Не опаздывайте.

Трубка замолчала, оставив меня в полной прострации. Я уставилась на экран, будто ожидая, что он взорвется. Мой мертвый муж оставил указания? Это какой-то бред! Либо же он что-то натворил и готовил реальный побег, но ради сына решил и мне жопку прикрыть.

«Нет, Ольга, не накручивай себя», — прошептал мой внутренний голос. Но от этой мысли стало только хуже.

— Мам, ты чего? — Ярик дернул меня за рукав, прервав мой внутренний диалог. — Привидение увидела?

Я натянула улыбку, погладив его по голове.

— Просто устала, солнышко. Давай-ка закончим твою ракету, а потом я тебе печенье испеку.

Ребенок тут же забыл о моей странности, увлеченно вернувшись к строительству. А я? Я была в эпицентре шторма.

— Наташ, ты не против остаться подольше? — обратилась я к няне. — Мне срочно нужно отлучиться.

— Конечно, Ольга Геннадьевна, — кивнула она, даже не спрашивая подробностей.

Через час я уже мчалась по городу, прокручивая в голове все возможные варианты. Может, это какая-то подстава? Ловушка, расставленная Высоцким, чтобы добить меня окончательно? Или Сашка что-то устроил? Но как он мог знать про адвоката, если мы даже не обсуждали эту тему?

Офис незнакомки оказался в одном из тех стеклянных небоскребов, где даже воздух пахнет деньгами. Лифт поднял меня на 25-й этаж, и я очутилась перед дверью с табличкой «Легион Права».

Внутри было тихо и пусто. Ни секретарей, ни клиентов — только длинный коридор и полуоткрытая дверь в конце.

Я постучала.

— Войдите, — раздался тот же холодный голос.

Кабинет был огромным, с панорамными окнами, за которыми мерцал вечерний город. За массивным дубовым столом сидела женщина лет сорока с идеально собранными в пучок волосами и взглядом, который, казалось, просверливал меня насквозь.

— Ольга Геннадьевна, — она жестом пригласила меня сесть. — Рада, что вы нашли время.

Я опустилась в кресло, чувствуя, как подушки мягко обволакивают меня. Но расслабляться было рано.

— Объясните, что происходит, — потребовала я, стараясь не дрожать. — Кто вас нанял?

Соколова медленно открыла папку перед собой.

— Ваш муж, Давид Александрович, три месяца назад оформил доверенность на мое имя. В случае его исчезновения или смерти я обязана защищать ваши интересы.

У меня перехватило дыхание.

— Он... он знал, что может исчезнуть?

Адвокат усмехнулась, но в ее глазах не было ни капли веселья.

— Ольга Геннадьевна, ваш муж был вовлечен в дела, о которых вы, судя по всему, даже не догадывались.

Она достала конверт и протянула мне.

— Это для вас.

Я замерла, держа конверт в дрожащих пальцах. Бумага была плотной, с золотым тиснением — явно не из категории «купил в киоске».

Я вскрыла конверт, словно бомбу замедленного действия. Внутри оказался ключ. Ключ? Серьезно? Мой покойный муж, вместо какой-нибудь записки с душераздирающим признанием, оставил мне…ключ? Да он, похоже, даже после смерти умудряется меня троллить!

Визуализация главных героев

Громов Ярослав Давидович (5 лет)

Громова Мария Ивановна (68 лет)

Соколова Марина Валерьевна (39 лет)

6 глава. Наследство от бывшего

Я ввалилась домой без пятнадцати десять, как выжатый лимон после марафонского забега в ластах. Ярослав мирно посапывал в своей комнате, а я… а я чувствовала себя так, словно меня пропустили через мясорубку! Этот день высосал из меня все соки, особенно "душевная" беседа со следователем. И знаете что? У меня маниакальное ощущение, будто этот Высоцкий, прости господи, не просто дышит мне в спину, а прикрутил к ней пропеллер и летает за мной по пятам! Паранойя? Может быть. Но, как говорится, если тебе кажется, что за тобой следят - возможно, тебе просто нужно сменить шторы!

Я рухнула на диван, как мешок картошки, и уставилась в потолок, пытаясь собрать мысли в кучу. Ключ от ячейки обжигал карман, словно раскаленный уголь. Завтра. Завтра – день икс. День, когда я узнаю, во что вляпался мой покойный супруг и, самое главное, как выпутаться из этой передряги.

Но пока что нужно было хоть немного поспать, иначе завтра я буду похожа на зомби, сбежавшего с утренника в детском саду. Я забрела в ванную, смыла с лица остатки макияжа и натянула старую футболку, которая была мне велика на пару размеров. Ну и пусть! Зато удобно! А сегодня комфорт – мой главный приоритет.

Утро началось с противного писка будильника, который настойчиво требовал моего внимания. Я проклинала все на свете, особенно того человека, который придумал эту пытку.

С трудом разлепив глаза, я выползла из постели и поплелась на кухню за дозой кофеина.

Кофе, как всегда, оказался жидкой бурдой, но хотя бы горький. Я глотнула, морщась, и уставилась на ключ, лежащий рядом с тостером. Блестящий, холодный, будто насмехающийся. «Ну что, Оленька, готова к квесту?» — мысленно передразнила я себя.

Первым делом — отправить Ярослава в сад. Няня Наташа, благослови её небеса, уже ждала у двери с сумкой, набитой бутербродами и яблоками.

— Мам, а сегодня мы будем строить крепость? — спросил сын, завязывая шнурки с сосредоточенным видом сапёра.

— Конечно, солнышко. Самую неприступную! — выдавила я улыбку, целуя его в макушку.

Как только дверь закрылась за ними, я приступила к сборам.

В зеркале на меня смотрела женщина, решительно настроенная превратить этот день из кошмара в комедию. Надела свои любимые джинсы, удобные кроссовки и кожаную куртку – образ городской амазонки, готовой к любым приключениям! Главное – не забыть ключик! Я чуть не выскочила из штанов, когда чуть не забыла его в ванной! Так, Ольга, соберись! Ты – мать, женщина и потенциальный узник, так что у тебя нет права на ошибку.

До банка я долетела, как на крыльях. Ну, почти. Пробки в Москве – это отдельный вид ада, но сегодня мне везло, как утопленнику! Нашла место для парковки прямо напротив входа – вот это удача! Чувствую, сегодня звезды на моей стороне! Внутри банк сиял чистотой и пах деньгами (или это просто мои мечты?). Я подошла к стойке информации, улыбнулась, как голливудская звезда, и заявила, что мне нужна банковская ячейка.

Клерк, утомленная жизнью и ипотекой, посмотрела на меня с подозрением, будто я собираюсь ограбить банк прямо сейчас. Но, увидев мой паспорт и ключ, ее лицо немного смягчилось. Видимо, банковские ячейки – это не ее зона ответственности. Она проводила меня в небольшую комнату с железными дверями и кучей ячеек, похожих на шкафчики в раздевалке спортивной школы. "Вот ваша ячейка, номер 27, откройте и делайте что хотите, только не вздумайте взрывать!" - как бы говорили ее глаза.

Вставив ключ в замок, я почувствовала легкую дрожь. Что там, внутри? Деньги, драгоценности, компромат на президента? Или просто старые носки Давида?

Повернув ключ, я открыла дверцу и… чуть не упала в обморок! Внутри лежал толстый конверт, перевязанный красной ленточкой, и флешка, подозрительно блестевшая в полумраке.

Я схватила конверт и флешку, закрыла ячейку и выскочила из банка, как ошпаренная. Нужно было срочно найти место, где можно спокойно изучить содержимое этого "клада".

Я запрыгнула в машину, завела двигатель и помчалась в ближайшее кафе. Кофе, круассан и тайна века – вот что мне было нужно для полного счастья!

Усевшись за столик в углу, я достала конверт и разорвала ленточку. Внутри лежали фотографии, документы и… письмо! Написанное почерком Давида, таким знакомым и таким далеким. Я развернула письмо и начала читать, затаив дыхание.

Каждое слово, каждая строчка были как удар под дых. Мой муж… был не тем, кем казался. Он был вовлечен в какую-то темную историю, связанную с крупными деньгами и опасными людьми. И теперь я – его наследница, его "приз", его "бомба замедленного действия"!

Письмо дрожало в моих руках, буквы расплывались от слез, которые я даже не заметила. Давид писал о чем-то большем, чем деньги. О людях, которые «помогали» ему, о схемах, которые оказались ловушкой. О долге, который теперь висел на мне.

«Дорогая Олечка, если ты читаешь это письмо, значит всё кончилось не так как я предполагал. Наше с тобой расставание было одним из этапов моего плана, чтобы обезопасить тебя и сына. Я не хотел впутывать вас в это безумие, но, видимо, выбора у меня не осталось. На флешке – вся информация, которая тебе понадобится, в конверте лежат деньги и пакет акций. Не доверяй никому! Даже себе! И помни, Ярослав – самое главное, что у тебя есть. Береги его, как зеницу ока. Я люблю вас обоих больше жизни…»

Письмо выпало из дрожащих пальцев, упав на стол с легким шорохом. Кофе остыл, круассан так и остался нетронутым, а в голове гудело, будто рой разъяренных шершней.

«Давид... планировал наш скандал? Серьезно? Так ещё и "наследство" оставил после себя, к которому инструкция, к сожалению, не прилагалась.»

7 глава. Не виртуальная, а живая

Я сидела в кафе, словно прикованная к стулу, пока вокруг кипела жизнь. Посетители смеялись, официантки сновали между столиками, а я держала в руках ключ от ада, завернутый в обычный конверт.

Первым делом — домой. Нужно было посмотреть, что на этой проклятой флешке. По дороге я десять раз проверяла, не следит ли за мной тот самый BMW с тонированными стеклами. Переступив порог квартиры, я первым делом ринулась к ноутбуку, не удосужившись разуться. Вставила флешку в разъем и приступила к изучению содержимого.

Папки с названиями вроде «Проект Арес» и «Код 451» выглядели так, будто Давид решил поиграть в шпиона. Внутри — схемы, переписки, контракты... И фотографии. Много фотографий. Люди в костюмах, встречи в полутемных помещениях, знакомые лица из новостей.

— Боже... — прошептала я, листая слайды. Давид был не просто инженером. Он был связующим звеном в сети, которая тянулась к самым верхам. Деньги, технологии, политика. И все это прикрывалось его «гениальными разработками».

Тут же всплыло имя «Арес» — проект, связанный с искусственным интеллектом для военных целей. Давид продавал его за границу, обходя санкции. Два миллиона долларов — это лишь верхушка айсберга. А я, дура, верила, что он ночами паял микросхемы для роботов-уборщиков!

Внезапно раздался звонок. Неизвестный номер. Сердце заколотилось, как сумасшедшее.

— Алло? — голос дрожал, но я старалась звучать твердо.

— Ольга Геннадьевна, — узнала я ледяной тон Высоцкого. — Мы проверили вашу информацию. Нам есть о чем поговорить с вами.

— Я... я сейчас занята, — попыталась увернуться я, глядя на экран с фото Давида и человека в форме с орденом на груди.

— Либо вы приходите ко мне, либо я приеду к вам.

Я похолодела. Высоцкий, как назло, заговорил голосом, от которого мурашки по коже бегут стадами!

Я выругалась про себя так, что покраснели бы даже грузчики.

«Ну вот и приехали! Не успела я размотать клубок, как меня уже за него дергают!» – подумала я, стараясь унять дрожь в руках. «Спокойствие, Оленька, только спокойствие! Ты же сильная, со всем справишься!»

— Хорошо, Кирилл Андреевич, — выпалила я в трубку, стараясь придать голосу уверенности. — Буду через час.

Бросив трубку, я почувствовала себя загнанной в угол крысой. Час. У меня всего час, чтобы хоть как-то прикрыть свой тыл. Первым делом – флешку в надежное место. Но куда? Не дома – это очевидно. Вспомнилась старая книга, спрятанная на антресолях. "Война и мир".

Кто бы мог подумать, что она станет хранилищем секретов?

Быстро переодевшись, я выскочила из квартиры. По дороге написала Наташе, няне Ярослава, чтобы она задержалась с ним в парке. Не хотелось, чтобы сын видел меня в таком состоянии.

Я неслась по улицам Москвы, словно угорелая, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Встреча с Высоцким не предвещала ничего хорошего. Он был хищником, а я – его добычей. Нужно было срочно придумать, как выжить в этой игре.

Добравшись до здания Следственного комитета, я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это место излучало власть и опасность. Глубоко вздохнув, я вошла внутрь, стараясь сохранять невозмутимый вид.

Майор Высоцкий встретил меня тем же ледяным взглядом, но в уголке его губ играла едва заметная усмешка — будто кот, нашедший мышь в мышеловке.

— Ольга Геннадьевна, — начал он, медленно листая папку. — Вы помните свою историю про любовницу мужа? Так вот, мы нашли ее и опросили.

Пока я прибывала в немом шоке от новости, следователь достал из какой-то папки фотографии и показал их мне.

— Знакомьтесь: Оксана Анатольевна Черняц. 23 года, студентка МГУ.

Майор Высоцкий бросил фотографии на стол, будто игральные карты в покере. Я уставилась на снимки, пытаясь понять, не галлюцинирую ли я.

«Давид с девушкой? Настоящей, живой, а не виртуальной куклой из фейкового инстаграма?»

Его рука на её плече выглядела так естественно, словно он всю жизнь только тем и занимался, что гладил брюнеток по спине.

«Чёрт, что это? Неужели мой муж действительно изменял мне или это часть плана Сашки?» — пронеслось в голове. Но друг был в Саратове, а я — тут, в кабинете следователя, чей взгляд прожигал меня насквозь.

Во мне бесчинствовал шторм: предательство хлестало, гнев рвал на части, а непонимание душило. Но истерика – непозволительная роскошь. Высоцкий ждал, словно стервятник, а я не собиралась кормить его своей слабостью.

На фотографии Давид обнимал эту… Оксану. Ее улыбка – кричащая, приторная, как жвачка из дешевой рекламы. В глазах Давида – пустота, то же выражение, с каким он когда-то выбирал со мной оттенок обоев для гостиной. Будто все в порядке. Будто никакой измены.

«Вот оно что, – пронзило сознание. – Значит, ты увлекался не только железяками. Или это тоже часть твоего гениального, тщательно спланированного спектакля?»

Майор Высоцкий наблюдал за мной с волчьим вниманием, готовый вцепиться в горло при малейшей слабине. Его пальцы отбивали нервную дробь по столу, словно отсчитывая секунды до моего падения.

— Ну что, Ольга Геннадьевна? — в голосе сквозила фальшивая патока. — Узнаете?

Собрав остатки самообладания, я обуздала бурю внутри.

«Предатель! Лжец!»– эти слова рвались наружу, но я проглотила их, как горькую пилюлю. Сейчас главное – не выдать себя и понять, что за игру ведет Высоцкий.

— Нет, — произнесла я, нарочито расслабив плечи. Голос звучал почти спокойно, скрывая кипящий внутри ад. — Вижу ее впервые.

Высоцкий прищурился, словно рентгеном просвечивая мой фасад в поисках трещин. Его пальцы медленно скользнули по фотографии, оставив на глянце еле заметный след.

— Любопытно… А она утверждает, что у них был роман, целых полгода. Говорит, ваш муж обещал на ней жениться.

Я фыркнула, скрестив руки на груди. Сердце бешено колотилось, рвалось наружу, словно птица из клетки.

— Жениться? На студентке? Вы шутите, Кирилл Андреевич.

Следователь откинулся на спинку кресла, оценивающе меня изучая. Его взгляд зацепился за мои руки, сжатые в побелевшие кулаки, и я резко разжала пальцы, словно коснулась раскаленного железа.

Визуализация главных героев

Хочу поделиться с вами артом Кирилла и Ольги

Ну какая шикарная пара. Я прям с них тащусь)

Что ж... хорошего понемножку, а мы продолжаем нашу историю!

8 глава. Дьявол, вылезший из глубин ада

Беда, как назло, не приходит одна! Кажется, я не просто перешла дорогу той черной кошке с пустым ведром, а станцевала на ее могиле под аккомпанемент падающей звезды! Иначе чем объяснить этот душераздирающий парад неудач, обрушившийся на мою и без того несчастную головушку?! За какие такие прегрешения мне уготована эта эпическая битва с вселенским отчаянием? Может, правда, стоит эксгумировать бедного Давида и уже по-человечески его упокоить?

Чёрт… голова идёт кругом! И как вишенка на торте – Санек исчез где-то в своих саратовских степях.

Я сидела в кабинете Высоцкого, чувствуя, как стены надвигаются, словно алчные стервятники. Фотографии Давида с этой… Оксаной, разложенные на столе, кричали громче любого приговора. Но где правда, а где изощренная ложь? Мой муж, внезапно «уставший» от брака, оказался по колено в какой-то мутной афере, где измена и обман – всего лишь пешки в чужой, жестокой игре. Не удивлюсь, если он и смерть свою подстроил моими руками. Давид ведь знал мой вспыльчивый характер, все-таки десять лет в браке жили бок о бок.

— Ольга Геннадьевна,— баритон Высоцкого вырвал меня из пучины мыслей. — Вы что-то недоговариваете. И мне это совсем не нравится.

Я вскинула голову. Его взгляд был острым, как бритва.

— Мне нечего скрывать,— процедила я, судорожно сжимая кулаки. — А вот мой муж, видимо, скрывал слишком многое.

Высоцкий усмехнулся, будто сорвал джекпот.

— Вот мы и добрались до сути, — мужчина неспешно захлопнул папку.— Ваш муж был не просто инженером. Он работал на людей, которые не любят лишнего шума. И теперь эти люди крайне заинтересованы в его местонахождении. Или в том, что он оставил после себя.

Сердце ухнуло куда-то в район пяток.

«Флешка. Документы. Конверт».

В голове, как назойливая реклама, крутились обрывки воспоминаний.

— Я не понимаю, о чем вы, – прошептала я, но голос предательски дрогнул.

— Не испытывайте мое терпение.

Его «Не испытывайте мое терпение» повисло в воздухе, как пороховая гарь после выстрела. Но не слова заставили меня застыть.

Взгляд.

Он подался вперед, и вдруг я ощутила не только холодную угрозу. Его глаза – стальные, серые, как заточенное лезвие – вдруг изменились. Это был уже не взгляд следователя на подозреваемую. Это был взгляд мужчины… на женщину.

Смотрят так, будто хотят раздеть до костей.

Не просто оценивающе, а… принимающе. Словно я уже стою перед ним обнаженная, словно он чувствует дрожь под кожей. В уголках губ – тень опасной улыбки. Не той, что дарят в постели. А той, что шепчет: «Я сломаю тебя, и тебе это понравится».

И самое отвратительное? Мне вдруг стало жарко.

Не от животного ужаса. От чего-то другого, тёмного, что заворочалось внизу живота даже когда разум вопил "Беги!".

Он это почувствовал.

Видно, я дрогнула или зрачки предательски расширились, но его веки чуть прикрылись, будто он что-то понял, разгадал. И тогда пальцы Высоцкого, медленно, почти ласково, скользнули по краю стола.

— Вы плохо скрываете свои эмоции, Ольга, – прошептал он тише.

Меня словно окатили ледяной водой. Нет, ну это уже ни в какие ворота! Мало того, что муж – покойник, по уши в криминале, так еще и этот… Высоцкий, возомнил себя покорителем женских сердец! Да я скорее стану монахиней, чем дам ему хоть единый шанс! Хотя… признаюсь честно, чертовски привлекательный мерзавец. Словно дьявол, вылезший из глубин ада, чтобы предложить самое соблазнительное искушение.

— Ошибаетесь, следователь, — выпалила я, стараясь, чтобы голос звучал твердо и уверенно. — Я просто устала. Устала от лжи, предательства и бесконечных вопросов.

Я резко встала, отодвинув стул, и направилась к окну. За стеклом серое небо хмурилось над городом, словно разделяя мое отчаяние. Нужно взять себя в руки. Не позволить этому хищнику почувствовать мою слабость.

— Не стоит злить меня, — его голос прозвучал совсем рядом, заставив вздрогнуть. Я почувствовала его присутствие, обжигающее, как электрический разряд. — Мне не впервой выбивать правду. И поверьте, методы у меня… разнообразные.

Я обернулась, с вызовом глядя ему в глаза.

— Попробуйте. Но боюсь, единственное, чего вы добьетесь – это моего презрения. И, возможно, судебного иска за превышение полномочий.

Он усмехнулся, медленно покачав головой.

— Судебного иска? – Высоцкий хохотнул, звук раскатился по кабинету, словно гром среди ясного неба. — Ольга Геннадьевна, вы прелестны в своей наивности! Думаете, кто-то станет копаться в моих превышениях, когда на кону жизни людей и кое-что… гораздо более ценное?

Его слова задели за живое. И дело было даже не в угрозе. В его голосе сквозило что-то… личное. Будто он, этот каменный следователь, внезапно сбросил маску, и я увидела проблеск чего-то настоящего. Или мне просто хотелось это увидеть? Черт бы побрал эти гормоны!

— Вы забыли, с кем разговариваете, Я не ваша подозреваемая. И если вы думаете, что сможете запугать меня своими «методами», то сильно ошибаетесь.

Высоцкий медленно приблизился, его тень накрыла меня, как черное облако. Он пахнул дорогим парфюмом с нотками кожи и чего-то опасного, что заставляло сердце биться чаще.

— Ольга,— прошептал он, наклоняясь так близко, что я почувствовала тепло его дыхания на щеке.— Я не хочу вас запугать. Я хочу, чтобы вы мне доверились.

Его слова прозвучали почти нежно, но за этим скрывалась стальная хватка хищника. Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

— Довериться? — фыркнула я. — После того, как вы швырнули мне в лицо фото его любовницы? Очень мило.

Он отступил на шаг, но его глаза не отпускали меня.

— Это не просто фото, Ольга. Это фото девушки, которую час назад выкрали из собственной квартиры, пока вы спокойно ехали сюда. И я почти уверен, что те, кто забрали ее, теперь ищут вас.

Ледяная волна ужаса прокатилась по спине.

— К-как это выкрали?– только и смогла я выдавить, сквозь образовавшийся ком в горле.

9 глава. (Без)опасное место

Я стояла, вжавшись спиной в стену, будто пыталась раствориться в обоях с цветочным узором. Глаза Высоцкого сверлили меня, и в них читалось что-то... странное. Не просто холодный расчет, а почти азарт. Как будто он не только ловит преступницу, но и играет со мной в какую-то извращенную игру.

— Защита? — мой голос прозвучал хрипло, будто я только что пробежала марафон. — И что, вы предлагаете мне стать вашей... информаторшей? Или, может, личной игрушкой?

Его губы дрогнули в едва уловимой ухмылке.

— Ольга, Ольга... — он покачал головой, словно разочарованный учитель. — Вы всё усложняете. Я предлагаю вам выжить.

Он сделал шаг назад, давая мне пространство, но его взгляд оставался прикованным ко мне, как будто я была последней загадкой, которую он жаждал разгадать.

— У вас есть два варианта, — продолжил он, складывая руки за спиной. — Первый: вы уходите отсюда, и через сутки вас находят в Москве-реке с перерезанным горлом. Второй: вы сотрудничаете со мной, и я гарантирую, что вы и ваш сын останетесь в живых.

Сердце заколотилось так сильно, что я боялась, он услышит его стук.

Нельзя допустить, чтобы Ярослав пострадал. Мысль о том, что его могут тронуть, заставила меня содрогнуться.

— А если я выберу третий вариант? — прошептала я, подняв подбородок. — Например, исчезну сама и заберу сына так, что никто не найдет?

Высоцкий рассмеялся — низко, хрипло, будто делился со мной какой-то пошлой шуткой.

— Милая моя, — он наклонился ко мне, и его дыхание обожгло мою кожу, — вас уже ищут. И это не только я.

От его слов по спине побежали мурашки.

«Значит, они уже в курсе про мой визит к адвокату.»

— Ладно, — я резко выдохнула, отстраняясь. — Допустим, я соглашаюсь. Что дальше? Вы поселяете меня в безопасном месте, даете новую личность, а сами копаетесь в моей жизни, пока я не стану вам не нужна?

— Примерно так, — кивнул он, и в его глазах мелькнуло что-то, отчего мне стало еще жарче. — Только с одним уточнением: я не просто буду копаться. Я буду защищать. Лично.

Я закатила глаза.

— О боже, да вы романтик, Кирилл Андреевич! — я сделала шаг к двери, но он перехватил мою руку. Его пальцы обхватили запястье — крепко, но не больно.

— Ольга, — его голос стал тише, почти интимным. — Вы умная женщина. Но сейчас вам нужно перестать бороться и начать думать.

Я вырвала руку, но не ушла. Потому что он был прав.

— Хорошо, — прошептала я. — Но у меня есть условия.

— Какие?

— Во-первых, мой сын в безопасности. Абсолютной. Во-вторых, я не стану вашей марионеткой. Если я помогаю — то только на своих условиях.

Он задумался на секунду, потом кивнул.

— Договорились.

— И еще одно, — я прищурилась. — Если я узнаю, что вы ведете двойную игру используя меня... я вас лично пристрелю.

Этот черт снова рассмеялся, демонстрируя свои идеальные белоснежные зубы.

— Ольга Геннадьевна, — он покачал головой, — вы — единственная женщина, которая угрожает мне, когда ей предлагают спасти жизнь.

— Привыкайте.

— Привыкну, — усмехнулся Высоцкий. — У меня плохой вкус к женщинам. Меня, знаете ли, тянет к тем, кто с характером.

— Ладно, Кирилл Андреевич, — процедила я, отстраняясь от него ровно настолько, чтобы не чувствовать его дыхание на своей коже. — И не смейте меня больше называть милой. Ясно?

Высоцкий усмехнулся, но кивнул. Его пальцы легли на мое плечо, будто случайно, и я резко дернулась, словно его прикосновение обожгло.

— Не бойтесь, Ольга, — он убрал руку, но взгляд его оставался прикованным ко мне. — Я не склонен к сантиментам.

— Вот и отлично. — Я перевела дыхание, пытаясь вернуть контроль над дрожью в коленях. — Где безопасное место? Или вы планируете устроить мне экскурсию по подвалам вашей конторы?

— Подвалы — это слишком банально. У меня есть квартира. Неприметная, без любопытных соседей. Там вы с сыном переночуете, пока я разберусь с вашими... поклонниками.

Мужчина вернулся к своему столу, достал из ящика ключи и, быстро написав адрес на листке, протянул ее мне.

— Как только выйдешь отсюда, сразу езжай за сыном, а после сюда. Лишний раз нигде не светитесь. Если что-то нужно, позвони мне - я все привезу.

Я взяла ключи и записку, чувствуя, как внутри нарастает ком тревоги. Всё происходило слишком стремительно, что у меня не оставалось времени подумать о своих действиях. Но выбора у меня не было. Ярослав - вот, что имело значение, а ещё не допустить то, чтобы Высоцкий узнал о скелете в моем шкафу, а точнее в выкопанной яме.

— Хорошо, — сказала я, стараясь придать голосу уверенность. — Тогда я поехала.

Я вышла из кабинета, чувствуя на себе прожигающий взгляд в спину. Но я не стала оборачивать, а просто направилась прочь из этого места.

Дорога до сада заняла вечность. Ярослав, увидев меня, бросился в объятия, радостно тараторя о новом роботе из Лего. Его беззаботность и простые вопросы об отце заставляли внутренние шестеренки работать в полную силу. Было сложно объяснить пятилетнему ребенку почему папа уехал в командировке, а теперь предстояло сказать ему о внезапной ночевке в другом месте. Детская психика — не резиновая.

— Слушай, солнышко, сегодня ночуем в гостях! — выдавила я улыбку. — У… друга мамы есть крутой дом с секретными комнатами!

— Как в шпионском фильме? — глаза ребёнка загорелись.

— Именно! — я погладила его по голове, глотая вину.

Квартира Высоцкого оказалась не «неприметной», а роскошной — пентхаус с панорамными окнами, откуда Москва светилась, как новогодняя ёлка. Ярик ахнул, бросившись исследовать огромную гостиную.

— Мам, тут даже лифт внутри дома! — крикнул он, исчезая в коридоре.

Я устало опустилась на диван, наблюдая, как сын с восторгом изучает новую территорию. Пентхаус Высоцкого кричал о богатстве и власти, что совсем не вязалось с образом неприметного убежища. Скорее, это была демонстрация силы, способ показать, кто тут главный. Да и вообще, откуда у обычного следака такие деньги?

10 глава. Высоцкий Кирилл Андреевич

— Кирилл Андреевич, тут вам дело по Громову передали. Не посмотрите?— робкий голос помощника еле слышно прорезал тишину кабинета, а в мою сторону потянулась тоненькая папка.

— Арс, отвали. Скинь Олегу, пусть развлекается. Мне сейчас не до этого,— отмахнулся я, даже не взглянув на него. Знал, какое у него сейчас жалостливое выражение лица. Еще бы… Олег его пошлет куда подальше, и так будут пинать, пока кто-нибудь из нас не снизойдет до простых смертных дел.

Статья 153, часть 4 – «Мошенничество в особо крупных размерах».

— Арс, ты же знаешь, я таким не занимаюсь. Зачем принес?

— Но там…

— Что «там»? Бизнесмен в очередной раз бабки отмыл, и пострадавшие пишут слезные письма? Он обанкротится, мы его в СИЗО на пару месяцев, до суда, а дальше…

— А дальше – подписка о невыезде и исправительные работы,— закончил он за меня, прекрасно понимая всю гнилость этой системы.

— Вот именно. Потому что он, конечно же, поделится с нашими ребятами. Все, иди. Не выноси мне мозг.

Арсений тяжело вздохнул, прижимая папку к груди, а я вернулся к отчету по недавнему делу. Но мальчишка не уходил. Завис над душой и молча сверлил взглядом, как я стучу по клавишам.

— Арс! Достал! Что стоишь? Проваливай из кабинета!

— Кирилл Андреевич, мы пытались связаться с Громовым три дня, но он игнорирует звонки. Ему на почту отправлена явка, но…

— Да блядь! Естественно, мужик гасится. Кто в здравом уме добровольно на допрос пойдет? Ордер на арест, трясти родственников… все по протоколу. Тебя учить надо элементарным вещам?

Тут даже мое ангельское терпение лопнуло, и я все же посмотрел на этого бедолагу, которому на вид больше двадцати и не дашь. Зеленый еще совсем, только после учебы, набирается опыта. Не карьерист, каким я был в его годы. Нет… совсем нет. У него дорога прямая и короткая. Не выживет среди акул. Чтобы ею стать, надо глотки грызть, по головам идти. А этот слишком мягкий, слишком робкий… как мямля. Терпеть таких не могу! На дух не переношу, но терплю из уважения к руководству, хотя я на них с высокой колокольни…

Я настолько охуевший ферзь, что мне и слова никто не скажет, почему я вместо формы ношу дорогие костюмы.

— Нет, не надо. Просто…

— Сложно, Арс! Очень сложно! За год ты ни одного дела не раскрыл, только подсовываешь всякую хрень занятым людям. Мне что, больше делать нечего?

Арсений занервничал, начал теребить папку, и та, не выдержав, выскользнула из его корявых рук. Бумаги разлетелись по кабинету.

— Ну ебаный в рот! Арс!— он начал судорожно собирать листы, но один завалился ко мне под стол. Наклонился, чтобы помочь этому недоразумению, и взгляд упал на фотографию из паспорта.

Мельком пробежался по данным: Громова Ольга Геннадьевна, тридцать лет. По черно-белой фотографии толком не разберешь, но даже на распечатке баба выглядит весьма привлекательно.

Пожалуй, я пересмотрю свое решение и возьмусь за это дельце самолично.

— Документы на стол и вон,— отрезал я.

Арсений завис, словно поймал столбняк. Тупо уставился на меня, теребя папку в руках. Кажется, он даже не сразу осознал смысл сказанного.

— Я сказал: положил и вышел!— рявкнул я на этого идиота.

Парень аж подпрыгнул от неожиданности, снова уронив документы на пол.

Ну что за кретин…

Кажется, на этот раз придурок все услышал и понял, судя по багровому лицу и затравленному взгляду побитой дворняги.

Наконец, собрав все бумаги, он положил их на стол и пулей вылетел из кабинета.

Я взял папку и бегло пролистал материалы, нашел описание и фото Ольги.

Вроде обычная девушка, но сука цепляет чем-то. Сразу сработала бойцовская стойка. Просто понимаю, что хочу её. Первобытный собственник внутри меня вопит во все горло: "Это Моё!"

Я откинулся в кресле, барабаня пальцами по столешнице. Моё, значит моё. И плевать, что она подозреваемая в мошенничестве. Я разберусь, выверну наизнанку, но сделаю так, чтобы она была моей. Пусть даже для этого придется немного прикрыть глаза на некоторые детали дела. В конце концов, кто мне помешает?

Надо узнать о ней все. Где живет, с кем общается, что любит. Арсу поручу собрать максимум информации, пусть хоть раз принесет пользу. А пока… надо набрать ее номерок и пригласить на допрос.

— Это Ольга Геннадьевна Громова?— в трубке воцарилось молчание.

— Да… — прозвучал неуверенный, но чертовски приятный шепот.

— Вас беспокоит майор юстиции Высоцкий Кирилл Андреевич из следственного комитета. В отношении Громова Давида Александровича возбуждено уголовное дело.— говорю я спокойно и уверенно, как удав, завораживающий кролика. Посмотрим, как она держит первый удар.

— А что собственно случилось?— судя по голосу, там – паника, и это забавно.

– Ваш муж обвиняется по части 4 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации. Мошенничество в особо крупном размере— думаю, это нокаут для неё.

— Я... я ничего не знаю. Да и не в курсе его дел.

Да, точно нокаут, нужно ее добить и выманить сюда, хочу уже увидеть ее вживую, поиграем немного…

— Тем не менее, вам необходимо явиться для дачи показаний. Сегодня, в 15:00 — произношу я безапелляционно. Хочет она того или нет, она приедет ко мне.

— Хорошо, я приеду к назначенному времени.

Ну вот и отлично, мышка попалась в мышеловку, теперь ей уже не вырваться.

11 глава. Потерпевшая или соучастница?

Я положил трубку и усмехнулся. Голос у неё — как шёпот сквозь зубы, но с ноткой стали. Не та, что сломается сразу. Интересно. Обычно жёны таких, как Громов, либо в истерику бьются, либо в панике сливаются. А эта... держится. Ну что ж, посмотрим, как долго.

Арсений, будто тень, замер у двери, ожидая указаний.

— Всё, свободен, — бросил я, даже не глядя в его сторону.

— Но... а дело? — он не уходил, топчась на месте, как щенок, которому кинули кость, но не разрешили её грызть.

Я медленно поднял взгляд.

— Арс, если ты сейчас же не исчезнешь, я отправлю тебя разбирать архив за 90-е. Вручную.

Он побледнел и тут же ретировался.

Кабинет снова погрузился в тишину, нарушаемую только тиканьем часов на стене. Я развернул папку с делом Громова и пробежался по данным. Давид Александрович — инженер, предприниматель, якобы гений микроэлектроники. А по факту — очередной жулик, который решил, что может обвести вокруг пальца не тех людей. Два миллиона долларов — сумма, за которую убивают. Или исчезают.

Но меня интересовала не его судьба, а её. Ольга Геннадьевна.

Фотография в деле — чёрно-белая, но даже на ней видно: женщина с характером. Губы плотно сжаты, взгляд прямой, без страха. Цвет волос не определить по снимку, но я почему-то уверен что рыжие. Собранные в хвост, будто пламя, готовое вспыхнуть в любой момент.

Я откинулся в кресле, представив, как она войдёт в кабинет. Как попытается сохранить холодную маску, но дрожь в пальцах выдаст её. Как её глаза будут метаться, ища слабину в моей броне.

А слабины нет.

Я привык ломать людей. Это моя работа, моё ремесло. Но с ней… хотелось сыграть в другую игру.

Часы пробили три.

Дверь открылась, и она вошла.

Не спеша, не суетясь, будто зашла в кафе, а не в кабинет следователя. Одета просто — джинсы, белая блузка, кожаная куртка. Но даже это не скрывало её фигуры.

Глаза — зеленые, как майская листва после дождя, но с острыми осколками льда, затаившимися в самой глубине. Взгляд — острый, как лезвие.

Рыжие волосы, как я и предполагал, собраны в небрежный, нарочито небрежный хвост, словно ей совершенно плевать на то, какое впечатление она производит. Такая женщина не боится показаться несовершенной. Это её оружие.

— Садитесь, Ольга Геннадьевна, — произнес я, смакуя её едва заметную реакцию — зрачки на мгновение сузились от раздражения. Она терпеть не могла, когда её называли по имени-отчеству. Это был мой маленький укол, проверка на прочность.

Опустившись в кресло, Ольга не отрывала от меня своего взгляда, словно пыталась проникнуть в мои мысли, разгадать все мои намерения сквозь броню дорогого костюма. Её запах — тонкая смесь лаванды и чего-то острого, почти первобытного, как чёрный перец, — ударил в нос, вызывая странное возбуждение. Не навязчивый парфюм. Просто она. Натуральная, неподдельная, ничем не приукрашенная. Как дикая пантера, загнанная в клетку, но не сломленная, готовая в любой момент броситься в бой.

— Ваш муж, — начал я, небрежно перелистывая страницы дела, — за последние три месяца перевел на счета в офшорных зонах два миллиона долларов. Её веки едва заметно дрогнули, но голос остался ровным и твердым, как сталь.

— Я ничего не знаю об этих переводах. Ложь. Наглая, чистейшая, ограненная ложь, отполированная до блеска многолетней практикой. Но в ней была такая дерзость, такое презрение к опасности, что невольно заставило меня усмехнуться.

Я наблюдал, как Ольга сжимает кулаки, её ногти впиваются в ладони, оставляя красные полумесяцы. Она даже не осознаёт, как выдаёт себя. Но в этом её прелесть — она не из тех, кто пасует перед угрозами. Даже сейчас, когда я медленно, как удав, затягиваю петлю вокруг её шеи, она смотрит мне в глаза, будто бросает вызов.

— Ольга Геннадьевна, не стоит недооценивать следствие, — произнес я, откладывая бумаги в сторону, позволяя себе насладиться моментом. — У нас есть все основания полагать, что вы были в курсе финансовых операций вашего мужа. Ваши счета, совместные инвестиции, общие друзья… Все указывает на то, что вы были вовлечены в его дела.

Ольга молчала, прожигая меня взглядом. В её глазах плескалась ярость, но она держала себя в руках. Удивительно.

— Вы ошибаетесь, майор, — она почти прошипела эти слова. — Я понятия не имела, чем занимается мой муж. Мы не жили душа в душу в последнее время, я была занята сыном, домом… У нас были свои счета, свои интересы.

Я усмехнулся, забавляясь ее тщательно разыгранным неведением. Будь на моем месте Арс, возможно, и поверил бы.

— Знаете, Ольга Геннадьевна, мне нравится, как вы играете. Но боюсь, ваш спектакль не убедит даже самого захудалого театрального критика. У нас есть доказательства, и они говорят об обратном. И если вы и дальше будете отказываться сотрудничать со следствием, это сыграет против вас. Очень сильно против вас.

В этот момент я поймал в ее взгляде мимолетный испуг. Ольга поняла, что я все вижу.

— Хорошо, — сдалась она, поднимая на меня глаза, полные какой-то затравленной обреченности. — Есть кое-что, о чем я не рассказала. Да, я знала, что у Давида есть какие-то… дела. Но я не знала, что они связаны с мошенничеством. У нас был брачный контракт, и я старалась не лезть в его финансовые вопросы. Но… он говорил о каких-то инвестициях, о возможности расширения бизнеса за границей. Я не придала этому значения, думала, обычные разговоры.

Я продолжал сверлить ее своим взглядом, тем самым, от которого у всех, кто давал показания в моем кабинете, пропадало всякое желание врать.

— А еще… У моего мужа появилась любовница. Это я поняла, когда начались ночные звонки, сообщения и частые задержки на работе.

Банальная история классического мошенника начинала приобретать черты бульварного романа.

— Любовница? Интересно. А имя этой... дамы вам известно?

Она закусил губу пытаясь показать свою нерешительность, но я же не идиот вестись на это.

— Какая-то Алиса... или Алина. — развела она руки в стороны — Он скрывал, но я мельком видела переписку в его телефоне. Говорил, что это коллега по работе.

12 глава. Новые связующие

Арсений кивнул и исчез, оставив меня наедине с моими мыслями. В голове вертелись обрывки разговора, детали ее внешности, терпкий запах, который, казалось, въелся в обивку кресла. Что-то в этой женщине цепляло, не давало покоя. Возможно, это была ее неприступность, ее сила, спрятанная под маской уязвимости. Или просто игра гормонов, вызванная ее яркой, неординарной красотой. В любом случае, я не собирался позволять себе увлечься ею. Работа прежде всего.

Снова уткнувшись в бумаги, я просматривал банковские выписки Громова, пытаясь выявить закономерности, связи, хоть какие-то ниточки, ведущие к правде. Два миллиона долларов не могли просто испариться. Кто-то их получил, кто-то ими воспользовался. И я должен был выяснить, кто. А любовница Громова, эта загадочная Алина или Алиса, могла оказаться ключом ко всей этой головоломке.

Вечер выдался долгим. Арсений предоставил внушительную папку с информацией, которую он насобирал по Громову и его предполагаемой любовнице.

Любовница действительно существовала, только звали ее Оксаной, и была она обычной студенткой МГУ. Брюнетка с модельной внешностью, ничего примечательного.

Девушка оказалась на содержании Громова последние полгода, получала щедрые подарки и регулярно ездила с ним на выходные за город. Но к двум миллионам она явно отношения не имела. Скорее всего, просто красивая игрушка, не более. Но чтобы подтвердить свои догадки, нужно встретиться с этой куколкой лично.

И была ещё одна темная лошадка из инстаграма по имени Лина. Только вот лично ее распознать не удается. Кроме свежих переписок с Давидом и небольших переводов - ничего. Фотки все сделаные через один фотошоп. Хоть и качественный, но мои профессионалы сразу распознали липу.

Все очень странно и запутанно. Содержал одну, уехал с другой. Неувязочка вышла. Полный бред от которого голова вскипала.

Решив отложить допрос Оксаны до утра, я вновь вернулся к делу Ольги Геннадьевны. Что-то в ее поведении казалось мне неестественным. Слишком спокойно для женщины, чей муж исчез с крупной суммой денег. Слишком сдержанно для жены, узнавшей об измене. Слишком много "слишком". Возможно, она действительно не знала о махинациях мужа, но чувствовала, что он что-то скрывает. И возможно, именно это подозрение заставило ее закрыть глаза на его похождения, лишь бы не узнать правду.

Утро началось с визита к Оксане. Она встретила меня в шелковом халате, с растрепанными волосами и сонными глазами. Обычная содержанка, ничего выдающегося. Разговор был коротким и предсказуемым.

— Говорите, что Громов разорвал все связи еще неделю назад и больше не появлялся?

— Да! Обещал жениться на мне…— пищит мне в лицо эта мадмуазель, от которой воняет тошнотворными сладкими духами.— Я же и ребенка планировала ему подарить, если он уйдет от своей грымзы. А он… он…

Мне стало противно. Эта девица рассчитывала, что Громов бросит жену ради неё? Глупая наивная дурочка. Но я не собирался тратить время на утешение разбитых сердец. У меня было дело.

— Я вас понял, Оксана. А эту девушку знаете? Может она мелькала где-то рядом с ним? — я протягиваю одну из фотографий другой девушки, о которой мы так ничего и не обнаружили.

Оксана с интересом рассматривала фотографию, водя пальчиком по глянцевой поверхности. Нахмурилась, прищурилась, будто пыталась разглядеть что-то важное.

— Не-е, первый раз вижу. Давид мне про каких-то коллег говорил, но чтобы вот так… Нет, не знаю. Но красивая, зараза, — с досадой протянула она, скривив губы. — Может, это она его и увела?

Я пожал плечами, про себя отмечая, что версия, конечно, интересная, но маловероятная. Оксана, скорее всего, просто ревновала ко всем женщинам, которые хоть как-то могли быть связаны с Громовым.

— Хорошо, Оксана, спасибо за информацию. Если что-то вспомните, не стесняйтесь, звоните. Номер знаете.

Выйдя из квартиры Оксаны, я почувствовал себя еще более уставшим и разочарованным. Она не дала мне ничего нового, лишь подтвердила, что у Громова могла быть связь на стороне, но к деньгам и его делам она явно не имела отношения.

Оставалась загадочная Лина из инстаграма. Нужно было копнуть глубже, выяснить, кто скрывается за этим тщательно отретушированным образом.

Вернувшись в кабинет, я первым делом вызвал Арсения. Он выглядел замученным, но бодрым. Видимо, всю ночь просидел за компьютером, выискивая хоть какую-то информацию о таинственной Лине.

— Ну что, Арс, есть подвижки? Кто эта инстаграмная дива?

Парень покачал головой.

— Пока ничего, шеф. Она как призрак. Следов почти нет. Но мы работаем, — добавил он, заметив мой недовольный взгляд. — Я пробил все её контакты, номера телефонов, IP-адреса… Всё ведет в никуда. Похоже, кто-то очень хорошо замел следы. Но есть один интересный момент, когда я стал пробивать счета Громова. За несколько дней до своего исчезновения он снял крупную сумму наличных — около ста тысяч долларов.

Ооо… а это уже интересно.

Эта информация заставила меня встрепенуться. Наличные — это всегда сложно, это риск. Зачем Громову рисковать, если он мог просто перевести деньги на другой счет? Значит, ему нужно было что-то, что нельзя было купить за безналичный расчет. Или кто-то, кто не хотел светиться. И этот "кто-то" мог быть связан с исчезновением двух миллионов долларов.

— Арс, проверь все камеры наружного наблюдения в районе банка, где Громов снимал деньги. Мне нужно знать, с кем он встречался, кому передал деньги. И еще, подними все его старые дела. Может, там найдется кто-то, кому он задолжал, кто мог иметь на него зуб. Работай.

Арсений кивнул и тут же принялся за работу. Я же, достав из ящика початую бутылку виски, сделал пару глотков. Нужно было собраться с мыслями, разложить все по полочкам. Громов снял крупную сумму наличными. Либо он кому-то платил, либо что-то покупал. Если платил, то кому? Должнику, шантажисту, сообщнику? Если покупал, то что? Информацию, оружие, свободу? Вариантов было много, но ни один из них пока не складывался в логическую картину.

13 глава. Женщина - находка

Я закурил, откинувшись в кресле, и выпустил дым в потолок. Кабинет наполнился едким запахом табака, но мне было плевать. Мысли крутились вокруг Громова, его жены и этих чертовых двух миллионов. Всё слишком гладко складывалось, а я не доверял гладким историям. Особенно когда в них замешаны такие женщины, как Ольга. Арсений, как назойливая муха, снова маячил у двери.

— Кирилл Андреевич, нашли кое-что по тому мужчине с камер…

Я даже не повернулся, просто махнул рукой:

— Говори.

— Он исчез в районе Тверской, но перед этим зашел в один из подъездов. Камер там нет, но… — Арс замялся, — соседи говорят, что там живет некий программист.

— Имя?

— Александр Смолин. И еще…— мальчонка замялся подбирая слова для своей дальнейшей речи, а потом выдал на одном дыхании.— Только что поступила информация, что Оксану Чернец похитили прямо из дома.

Вот тебе и раз. Ничего себе поворот! Оксана похищена. Содержанка, знающая слишком много или, наоборот, ничего не знающая, но ставшая разменной монетой в чьей-то игре? Интересно!

Итак, что мы имеем? Муж – обычный инженер, оказавшийся отнюдь не таким уж и обычным, связанный с воротилами и замешанный в истории с большими деньгами – внезапно испаряется вместе с этими самыми деньгами. У него жена, сын, любовница… Жена якобы ничего не подозревает, но по ней видно, что что-то скрывает, как за плотно задернутыми шторами. Любовница, похоже, и вправду ни сном ни духом, но исчезает первой.

Похоже, тот, кто тоже рыщет в поисках этих денег, идет параллельным курсом, отставая всего на пару шагов. Значит, следующей мишенью станет Ольга! Нужно срочно прятать её, вместе с сыном, а уж потом копать под этого программиста. Решено! Звоню ей и выдергиваю сюда.

— Алло? — с напускной уверенностью прозвучал голос Ольги.

— Ольга Геннадьевна. Мы проверили вашу информацию. Нам есть о чём с вами поговорить.

— Я… я сейчас занята, — в голосе появилась предательская дрожь. Моего звонка она явно не ждала, да и судя по реакции, спокойствием там и не пахло.

— Либо вы приезжаете ко мне, либо я сам навещу вас, — придётся немного надавить. Впрочем, я не против.

— Хорошо, Кирилл Андреевич, — затараторила она, словно из пулемёта. Нервишки пошаливают не на шутку. — Буду через час.

Что ж, час мы подождём. Заодно ещё раз тщательно взвешу все "за" и "против". Особенно это касается любовницы. Как я и предполагал, за большими деньгами, как правило, стоят большие люди, а с ними шутки плохи. Девчонку, похоже, можно уже списывать в утиль. Найдут через месяц в какой-нибудь лесополосе. Значит, следующей на очереди либо Оля, либо её сын. В покое их точно не оставят, ставки слишком высоки. Нужно им затаиться, залечь на дно, пока я не разберусь во всем этом дерьме. А значит, личного общения у нас прибавится. Там и решим.

Я снова затянулся, выпуская в воздух густое дымное облако. Время тянулось, словно патока. Арсений, как верный пёс, продолжал маячить в дверях, готовый ловить каждое моё слово. Я чувствовал, как внутри нарастает напряжение, словно пружина, сжимающаяся до предела. Слишком много действующих лиц, слишком много карт на столе, и я пока не понимаю, кто из них союзник, а кто – злейший враг.

Час пролетел незаметно, и вот уже в кабинете появилась эта рыжая бестия. Эта рыжеволосая чертовка вызывала во мне бурю противоречивых чувств. В голове словно шла ожесточенная борьба между холодным расчетом и неукротимым желанием.

Я, в принципе, циник и прагматик до мозга костей, за что не раз получал звонкие оплеухи от обманутых любовниц. Но, глядя на эту девицу с её лукавым прищуром, я теряюсь, как мальчишка, обуреваемый желанием разгадать её тайну, сорвать все покровы.

При виде этой женщины во мне просыпается зверь. Неукротимое возбуждение затопляет сознание, заставляя мыслить лишь в одном направлении. Сейчас, утопая в бездонной зелени её распахнутых глаз, я на мгновение теряю контроль над собой, хотя внешне остаюсь невозмутим, как сфинкс.

Чтобы хоть как-то скрыть замешательство, я делаю вид, что углубился в изучение материалов дела. По правде говоря, в её истории зияют бреши, которые вызывают у меня вопросы, но я не привык оперировать непроверенными фактами.

Я стараюсь тщательно анализировать информацию и только после этого делать выводы.

Бледная, с испуганными глазами, она нервно перебирала ремешок своей сумочки. Даю ей немного времени, чтобы прийти в себя, прежде чем огорошить девушку "интересными" новостями о её муже. Я изучающе наблюдаю за каждым её движением, пытаясь разгадать её, словно сложный шифр.

Она оглядывает кабинет и меня в том числе, с опаской заглядывая в глаза, словно ожидая удара в спину. В её поведении сквозит подозрительность, но я пока не заостряю на этом внимание, лишь делаю пометку в своём сознании.

Как только красавица опускается в кресло, я сразу же перехожу к делу.

Тема, ради которой я её пригласил, весьма щекотливая: измена мужа.

Мне было интересно посмотреть на её реакцию, когда я предъявлю ей доказательства.

— Ольга Геннадьевна, — начинаю я, неспешно листая папку. — Вы помните свой рассказ о любовнице мужа? Так вот, мы её нашли и опросили.

Достаю и кладу перед ней несколько фотографий любовницы с мужем.

— Знакомьтесь: Оксана Анатольевна Черняц. 23 года, студентка МГУ.

Стоило только мне озвучить данную информацию, как лицо Ольги меняется. Ого, сколько эмоций одновременно в одном взгляде, настоящий ураган! Я её недооценил. Возможно, всё окажется гораздо интереснее, чем я предполагал изначально. Наблюдать за ней в таком состоянии – особое эстетическое удовольствие.

— Ну что, Ольга Геннадьевна, узнаете?

— Нет, — выдохнула она, в каждом движении угадывалась отчаянная борьба, но она почти собралась, почти нашла в себе силы для ответа. — Вижу ее впервые.

Я прищурился, терзаемый сомнениями. Неужели она настолько наивна и ничего не знала? Эта загадочность и недосказанность лишь подстегивали мое любопытство, заставляя кровь бурлить в венах.

14 глава. Разговор по душам

Я сидела на диване в этом чертовом пентхаусе, стиснув зубы так, что аж челюсть свело. За окном мерцали огни Москвы — красиво, блядь, как в кино. Только вот в кино героиня обычно не закапывала мужа в лесу и не пряталась у следователя, который смотрел на нее, как голодный волк на кусок мяса.

Ярик носился по квартире, охая и ахая. Его восторг был таким искренним, таким детским, что у меня невольно наворачивались слезы на глазах.

Да, я допустила ошибку… непоправимую. За которую рано или поздно придется заплатить.

Я не чудовище! И пусть меня осудят, но я не считаю себя убийцей.

Во время ссоры любая баба кинет что-нибудь своему суженному в голову, узнав что ее хотят вышвырнуть как котенка на улицу, после подаренных лет совместной жизни.

И скажу сразу, первые пять лет, я действительно любила своего мужа, потому и грезила мечтой забеременеть. Но ничего не выходило… пока я не решилась на эко.

Только желанная беременность не дала того результата, на который я рассчитывала. Отношения с Давидом стали резко ухудшаться.

Он уходил в себя, становился раздражительным и придирчивым.

Я терпела, долго и упорно, пока не настал момент икс.

Пока я была погружена в свои мысли, сын строит крепость из подушек. Его смех звенел, как колокольчик, но в моей голове гудело только одно: «Ты убийца. Ты убийца. Ты убийца».

Нет, черт возьми! Я не убийца. Убийцы хладнокровны, они планируют, они прячут ножи в рукава. А я? Я просто... вышла из себя. Как любая женщина, которую годами унижали, игнорировали, а потом решили выбросить, как старую мебель.

Дверь лифта открылась с тихим шипением, и я вздрогнула. На пороге стоял он — в черном пальто, с каплями дождя в волосах. Его глаза сразу нашли меня, будто сканер, считывающий каждый мой нервный тик.

В руках у него было две сумки с едой — пахло горячим хлебом и чем-то мясным, отчего у меня предательски заурчало в животе.

— Голодные? — спросил он, бросая взгляд на Ярика, который тут же прилип к пакетам.

— Мам, смотри, тут пицца! — завопил сын, выхватывая коробку.

Я хотела сделать замечание, но Высоцкий лишь усмехнулся:

— Оставь, пусть ребенок поест.

— А можно покушать ее возле телевизора? Я буду очень аккуратно. Честно- честно, — попросил сын у меня, со строив самую милую мордашку.

— Только сегодня, солнышко.

Стоило только ребенку устроился перед огромным экраном с пиццей в руках, Высоцкий наклонился к моему уху и прошептал:

— Какая приятная обстановка у нас складывается. Мне она очень нравится, Ольга.

Я промолчала, чувствуя, как его присутствие давит на меня, как тонны свинца. Он слишком близко. Слишком внимателен. Слишком опасен.

Я отодвинулась, стараясь сохранить хоть какую-то дистанцию. Этот запах – смесь дорогого парфюма и легкого аромата дождя – дурманил и пугал одновременно. Я чувствовала себя загнанной в угол, а он… он явно наслаждался своей властью надо мной.

— Не стоит так напрягаться. Я не кусаюсь.— промурлыкал он, отходя в сторону, давая мне немного пространства.

Я присела на край дивана, впиваясь ногтями в обивку, пока Высоцкий расхаживал по гостиной, будто хищник, помечающий территорию. Его взгляд скользил по стенам, полу, мне — везде, кроме Ярика. Сын, к счастью, увлекся мультиками и пиццей, словно мы оказались в пятизвездочном отеле, а не в логове человека, который мог в любой момент превратиться из защитника в палача.

— Кофе? — спросил он вдруг, остановившись перед мини-баром. Без моего ответа достал две чашки. — Или предпочитаешь что-то покрепче? Виски, может?

— Кофе, — буркнула я, хотя внутри всё кричало: «Дай мне целую бутыль!».

Он кивнул, включил кофемашину, и через минуту аромат свежесмолотых зёрен заполнил комнату. Ирония в том, что даже в этой адской ситуации запах кофе казался уютным.

— Молчишь,— заметил он, ставя передо мной чашку. — …потому что не нравится гостеприимство? Или я?

Я взяла чашку, стараясь не смотреть на его руки – сильные, уверенные, способные как спасти, так и уничтожить. Глоток обжег горло, но хоть немного помог прийти в себя.

— Мне просто нужно время, чтобы всё обдумать, — ответила я, ставя чашку на столик. — Ярик же не должен знать, что происходит.

Высоцкий присел в кресло напротив, скрестив ноги. Его глаза смотрели на меня с нескрываемым интересом, словно я была экспонатом под стеклом.

— Разумеется. Его жизнь – тоже моя забота. Но ты должна понимать, Ольга, что времени у нас немного. Те, кто тебя ищет, не будут церемониться.

— И что ты предлагаешь? — выдохнула я, чувствуя, как надежда тает, словно сахар в кипятке.

— Предлагаю сотрудничество, — спокойно ответил Высоцкий, отпивая кофе. — Ты рассказываешь мне всё, я – помогаю тебе выжить. Звучит неплохо, учитывая обстоятельства.

Сотрудничество… Звучит как сделка с дьяволом, от которой невозможно отказаться. Я перевела свой взгляд на сына, который увлеченно поедал кусок пиццы перед телевизором.

Я знала, что соглашусь. Вариантов нет. Ярик – вот моя главная причина дышать, и если ради него придется танцевать под дудку этого человека, я станцую.

— И что конкретно ты хочешь знать? — спросила я, стараясь придать голосу хоть немного уверенности.

— Все. С чего началось, как развивалось, чем закончилось, — ответил Высоцкий, не сводя с меня взгляда.

Глубоко вздохнув, я собралась с мыслями. Слова предстояло подбирать тщательно, словно разминируя поле боя. Нужно было рассказать все, не утаивая ни одной детали, но и не выдавая лишнего. Балансировать на грани, чтобы выжить. Это сложно… Чертовски сложно, особенно зная, что за сказанное слово, можно получить реальный срок, а я этого не хочу.

15 глава. Горькая правда

Я закусила губу, чувствуя, как дрожь поднимается от кончиков пальцев до самого горла. Говорить правду — значит признаться в убийстве. Но врать следователю — всё равно что играть в русскую рулетку с полным барабаном.

— Хорошо, — прошептала я, сжимая фарфоровую чашку так, что тонкие прожилки на пальцах побелели, а горький кофе расплескался на блюдце, оставляя коричневые подтёки. — Но только не здесь.

Я кивнула в сторону Ярика, который, пригнувшись к полу, увлечённо возводил крепость из диванных подушек, напевая песенку из какого-то мультфильма.

Мужчина поднял бровь в немом вопросе, но встал и жестом указал на дверь вглубь квартиры.

— Тогда пошли в кабинет. Там звукоизоляция.

Его шаги глухо отдавались в полумраке коридора, а мои ноги двигались сами по себе, будто прикованные невидимой цепью к его силуэту. Идея уединиться с этим человеком вызывала тошноту — словно я соглашалась войти в клетку с тигром, зная, что дверь захлопнется за моей спиной. Каждый шаг отдавался в висках тяжёлым гулом: вот он, эшафот, выстланный паркетом вместо обычных деревянных досок.

Кабинет оказался зеркальным отражением его хозяина — стерильно-холодным, лишённым души. Тёмный дубовый стол, будто вырубленный из цельного куска ночи, стеллажи с аккуратными рядами книг.

Ни фотографий, ни безделушек, только настенные часы с маятником, отсчитывающие секунды металлическим тиканьем. Воздух был густым, пропитанным запахом дорогой кожи и миндального лосьона, с едкой ноткой пороха, застрявшей где-то в подсознании.

Я опустилась в кожаное кресло, стиснув руки на коленях, пытаясь остановить дрожь. Кирилл закрыл дверь с мягким щелчком замка — звук, похожий на затвор пистолета. Он медленно обошёл стол, его пальцы скользнули по краю столешницы, будто проверяя остроту лезвия, прежде чем сесть напротив.

— Теперь мы одни. Можешь говорить.

Его голос, низкий и ровный, вибрировал в тишине, как струна перед разрывом. Взгляд — пронзительный, выжигающий слои лжи, — заставил меня содрогнуться. Сердце бешено колотилось, выстукивая морзянку страха: он-зна-ет-он-зна-ет-он-зна-ет.

Сердце бешено колотилось, отдаваясь в висках. Я судорожно сглотнула, ощущая, как пересохло во рту. Нужно было что-то сказать, тянуть время, придумать хоть что-то, что могло бы меня спасти. Но слова застревали в горле, словно ком.

— Мы поссорились, — начала я, глядя в окно за его спиной. Ночь, огни города, будто сотни глаз, следящих за моим падением. — Он хотел расстаться со мной. Бросил это так… будто обсуждал погоду.

— И?

Высоцкий не шевелился, его лицо оставалось каменной маской, но я чувствовала — он ловит каждую микротрещину в моём голосе, каждое непроизвольное движение века.

— И я… не выдержала.

Тишина. Слова повисли в воздухе.

Мужчина не торопил меня с ответом, не перебивал. Просто ждал, пока я сама произнесу правду вслух.

— В гневе, я швырнула в него статуэтку. Ту самую, которую он так обожал. Она попала ему в голову, — Голос сорвался, превратившись в хрип. — Он упал. А потом под ним образовалась лужа крови.

Я закрыла лицо руками, но слёз не было. Только жгучий стыд и страх, что вот сейчас он встанет, наденет наручники и всё — конец.

Но Высоцкий лишь тяжело вздохнул.

— Где труп?

— В лесу. За городом. — Я подняла голову, готовясь к чему угодно: к аресту, к осуждению, к гневу, но точно не к тому, что собирался сделать этот мужчина.

Он просто достал сигарету, закурил и откинулся в кресле, выпуская дым колечком.

— Ну ты и глупая.

— Что?

— Глупая, — повторил он, ткнув сигаретой в мою сторону. — Убить мужа — ещё куда ни шло. Но закопать его? Без перчаток, без плана, без алиби?

Слова били по сознанию, как молотки. Я онемела от шока, не зная как реагировать на подобный выпад в свою сторону.

— Ты… ты не…

— Что, не арестую? — Он усмехнулся. — Ольга, милая, если бы я хотел посадить тебя, ты бы уже сидела в камере с криками «Это не я!».

Сердце колотилось так, что, казалось, рвётся наружу.

— Тогда… зачем всё это? Почему ты…

— Потому что твой муж был дерьмом, — резко перебил он, затушив сигарету. — Потому что его «исчезновение» — лучший выход для всех. И потому что… — Его взгляд скользнул по мне, задержался на губах. — …ты мне нравишься.

Я фыркнула, откинувшись в кресле.

— О боже, серьёзно? Ты думаешь, сейчас я брошусь тебе в объятия? «Спасибо, что не посадил за убийство, давай переспим»?

Высоцкий рассмеялся — низко, хрипло, будто признавая мой сарказм.

— Нет. Но ты будешь мне должна. А дальше… посмотрим.— Кирилл сделал паузу, что-то обдумывая в своей голове, а потом невзначай спросил.— Труп мужчины весом не менее девяносто килограмм нести в одиночку весьма затруднительно. Кто помогал?

Я замерла, словно кролик перед удавом. Из моей головы совсем вылетела информация про Сашку.

Я бросила испуганный взгляд на следователя и стиснула зубы так, что они заскрипели.

Мое молчание стало лучшим ответом. Я чувствовала, как кровь отливает от лица. Саша… как я могла забыть о нем? Он ведь был не просто другом, он помог мне избавиться от тела, рискуя всем. Предать его сейчас было бы последним скотством.

— Я одна, — прошептала я на одном дыхании. — Мне никто не помогал.

16 глава. Собственность

Глупость. Чистейшая, концентрированная глупость заструилась по моим венам ледяной волной. Глаза Высоцкого сузились до щелочек – не гнев, нет. Хуже. Разочарование. Как у хирурга, увидевшего, что пациент самовольно выдернул катетер и теперь истекает гноем прямо на стерильный пол.

Он медленно откинулся в кресле, пальцы сложив домиком перед губами. Тиканье часов на стене вдруг стало оглушительным, как удары молота по наковальне.

– Одна? – Голос его был тише шелеста бумаги, но каждое слово впивалось в кожу, как игла. – Хрупкая женщина, вытащила самостоятельно в одиночку тело своего благоверного и запихнула в багажник автомобиля. Потом вывезла за город, выкопала яму в промерзшей земле – в ноябре-то, Ольга! – и закопала? Без единой ссадины на руках? Без боли в спине на следующий день? – Он наклонился вперед, и его взгляд, холодный и острый, как скальпель, вонзился в меня. – Ты считаешь меня идиотом? Или сама настолько наивна, что веришь в эту ахинею?

– Я… – голос сорвался в хриплый шепот. – Я сильная. Спортом занимаюсь. Бокс, если что.

Боже, что за бред я несу? Бокс? Я последний раз в зал ходила, когда Ярик еще в коляске спал!

Высоцкий фыркнул. Звук был коротким, презрительным.

– Бокс. Конечно. Особенно полезен при транспортировке трупов и земляных работах. Это я ещё не спрашиваю откуда взялась неизвестная девчонка из инстаграмма и подчищенные камеры.

Он резко встал, заставив меня вздрогнуть. Прошелся по кабинету, остановился у окна, спиной ко мне. Москва горела внизу миллионами огней – холодных, равнодушных.

– Знаешь, что меня больше всего бесит, Ольга? Не твоя ложь. Лгут все. Даже святые, если копнуть. Бесит то, что тебе плевать на себя. Раз так, то хотя бы о сыне подумай. – Он обернулся. Лицо было каменным. – Я тебе предлагаю сделку. Рискованную для меня, смертельно опасную для тебя, если что-то пойдет не так. А ты… ты плюешь мне в лицо этим наглым и неправдоподобным враньем. Это оскорбительно.

Сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать. Паника, липкая и тошнотворная, подкатывала к горлу. Я только подставила своего друга. Нет, я пыталась его прикрыть, а вышло только хуже. Теперь Высоцкий точно знает – был кто-то еще. И он не отстанет.

– Послушайте… – начала я, голос дрожал, как струна перед разрывом.

– Заткнись. – Он подошел вплотную. Не прикасался, но его близость, его запах – дорогая кожа, холодный металл оружия, едва уловимый дым – давили, как физическая сила. – Сейчас я скажу тебе, что будет дальше. Ты слушаешь внимательно и не перебиваешь. Поняла?

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Во-первых, – его голос был низким, размеренным, как приговор, – твой «помощник». Я найду его. Считай, что уже нашел. Если он умный, если он не оставил следов глупее, чем ты, – возможно, он пока жив. Если он такой же дилетант, как ты… – Он пожал плечами. – Москва-река или лесополоса – не суть важно. Его проблемы. Твоя проблема в том, что его поимка или… ликвидация… выведет на тебя тех, кто реально охотится за Громовым и его деньгами. Значит, время играет против нас. Против тебя.

Из-за нервов, я даже не почувствовала, как закусила свою щеку настолько сильно, что прокусила ее. Во рту образовался вкус железа, который я с трудом проглотила.

– Во-вторых, твой «шедевр» в лесу. Оставь следы ДНК – слюна, пот, капля крови от порезанного корня. Снег еще не лег толстым слоем, дожди могли размыть, но не всё. Если кто-то начнет искать Громова серьезно, не как беглого мошенника, а как пропавшего… найдут. Значит, яму надо дорабатывать. И это надо было делать вчера.

Меня бросило в жар, потом в холод. Представила холодную глину, запах тлена, скрип лопаты, как сразу желчь подкатила к горлу. Я больше не готова на такие подвиги. Ни сейчас, ни когда-либо ещё… Хватит! Я сама себя тогда не помнила, как все это случилось, а тут надо ещё что-то дорабатывать.

– В-третьих, – он наклонился так близко, что я почувствовала тепло его дыхания на щеке, – наше «сотрудничество». Ты только что его похерила своей ложью. Доверие – ноль. Значит, теперь оно будет строиться не на словах. На залоге.

Я невольно отпрянула.

– Залоге? Каком?

Его губы тронула едва заметная, опасная усмешка. Он медленно провел пальцем по моей щеке – легкое, почти невесомое прикосновение, от которого по спине пробежали мурашки смеси ужаса и чего-то еще… постыдного, животного.

– Телесном, Ольга. Самом древнем и надежном. Ты станешь моей. Не в романтическом смысле, хотя было бы неплохо. В смысле собственности. Твое тело или душа – не важно. Ты будешь знать, что я могу сломать тебя одним словом. А я буду знать, что ты слишком дорожишь своей шкурой и шкурой своего сына, чтобы меня предать. Неравный обмен? Да. Но альтернатива – тюрьма или петля на шее от тех, кто ищет Громова. Выбирай. Сейчас.

Он отступил на шаг, давая пространство, но его взгляд держал меня прикованной к креслу. В гостиной доносился смех Ярика и звуки мультика – жутко нелепый контраст с адом, разверзшимся в этом кабинете.

Выбор? Какой выбор? Между виселицей и гильотиной? Между смертью быстрой и… медленной, в объятиях этого человека? Тело сжалось в комок страха и отвращения. Но где-то в глубине, под слоем паники, шевельнулась холодная, ясная мысль: «Он прав. Других шансов нет. Для Ярика – нет.»

Я подняла голову, заставив себя встретиться с его ледяными глазами. Горло сжато, голос чужим, хриплым:

– А если я скажу «нет»? Прямо сейчас? Что ты сделаешь?

Он усмехнулся, беззвучно, лишь уголки губ дрогнули.

– Отвезу тебя и сына домой. Вызову наряд, оформлю задержание по подозрению в убийстве Громова Давида Александровича. Дальше – следствие, суд. Ярик – в детдом или к той самой проницательной свекрови, которая, кстати, уже подала заявление о розыске сына. Очень трогательное, с упоминанием твоего «неадекватного поведения» в день последней встречи. – Он посмотрел на часы. – А пока ты будешь гнить в СИЗО, те самые «люди без следов» найдут твоего помощничка. И выбьют из него всё. Включая место, где закопан твой муж. И твое участие. Тогда даже я не смогу тебя вытащить. Если, конечно, они оставят тебя в живях до суда.

17 глава. Волк в овечьей шкуре

Он вышел из кабинета, оставив меня наедине с тишиной и собственными мыслями. Но тишина была обманчивой. В ушах звенело, перед глазами стояли расплывчатые пятна. Я встала, словно на автомате, и поплелась в ближайшую ванную комнату, которую обнаружил Ярослав, когда обследовал данные хоромы.

Я плеснула холодной водой прямо себе в лицо – ледяные шлепки по щекам, по векам. Не помогло. В зеркале смотрела на меня незнакомка: бледная, с синяками под глазами, губы опухшие, ярко-красные от его... клейма. Я ткнула пальцем в отражение.

«Ну и дура. Дошла до жизни такой. Собственность. Залог. Красиво звучит, а? Прямо как в дешевом романе про мафию и несчастных барышень. Только вот мафиози у нас в дорогом костюме и с корочкой следователя».

За дверью доносился смех Ярика и приглушенный голос Высоцкого. Говорили о чем-то – о конструкторах, кажется. Тон у него был... отцовский? Нет, скорее, как у дрессировщика, который угощает зверька лакомством перед тем, как загнать в клетку. Я сжала край раковины до побеления костяшек. Ради него. Ради этого смеха за дверью. Иначе – решетка, детдом, или что похуже. Выбора не было. Совсем.

Я вытерла лицо жестким полотенцем, стараясь стереть не только воду, но и ощущение его губ, его пальцев на подбородке. Унижение жгло изнутри, как кислота. «Собственность». Сука, да я ему покажу, кто кому собственность! Но... поздно. Ставки сделаны. Теперь надо выжить и выкрутиться. Как всегда.

Открыв дверь, я застыла на пороге. Картина мирного вечера: Ярик на ковре, увлеченно соединял детали нового Лего-корабля. Высоцкий сидел напротив, в кресле, откинувшись. Не читал, не смотрел в телефон. Просто наблюдал. Как экспонат в музее. Его взгляд скользнул по мне, оценивающе, цепко – будто проверял, не стерлось ли клеймо. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

— Мам! Смотри, что дядя Кирилл помог собрать! – Ярик гордо поднял угловатую пластиковую глыбу. – Это звездолет! Самый быстрый во Вселенной!

Я заставила губы растянуться в улыбку, подошла, присела рядом.

— Круто, солнышко! Прямо как настоящий!

— А дядя Кирилл сказал, что у него в детстве тоже был такой! Правда, дядя Кирилл?

Высоцкий кивнул, уголок его губ дрогнул в подобии улыбки.

— Был. Только поменьше. И без лазеров. – Его взгляд уперся в меня. – Время спать, космонавт. Завтра продолжим покорять галактику.

Ярик надул губы, но протестовать не стал – видимо, авторитет «дяди Кирилла» уже работал безотказно. Я повела его в спальню, которую он сам выбрал – огромную, с панорамным окном и кроватью размером с мой прежний балкон. Пока умывались, чистили зубы, я чувствовала спиной присутствие Высоцкого. Он стоял в дверях, молча, заложив руки в карманы брюк. Следя. Всегда следя.

— Мам, – шепнул Ярик, когда я укрывала его одеялом. Его глаза в полумраке были большими и серьезными. – Дядя Кирилл... он папин друг?

Сердце упало куда-то вниз. Вот она, первая мина. Я погладила его по волосам.

— Ну... не совсем друг. Но он хороший человек. Помогает нам, пока папа в командировке. – Ложь давила горло комом. – Он... он как стражник, понимаешь? Охраняет нас.

Ярик кивнул, доверчиво прижавшись щекой к подушке.

— Как рыцарь? Вон там, в гостиной, даже меч висит на стене! Настоящий!

— Да, солнышко. Как рыцарь. Спи.

Я приглушила свет, вышла, прикрыв дверь. Высоцкий все так же стоял в коридоре, опершись о косяк.

— Рыцарь? – Он усмехнулся тихо. – Оригинальная трактовка. Хотя... почему бы и нет. Рыцари тоже брали в плен и требовали выкуп. – Он выпрямился. – Твоя комната вон там. Рядом с моей. На случай, если «стражнику» понадобится проверить свой залог.

Тон был ровным, но в словах – лезвие ножа. Я промолчала, прошла мимо него, чувствуя, как его взгляд прожигает спину. Комната была роскошной и безличной, как номер в дорогом отеле. Большая кровать, гардеробная, свой санузел. Все в холодных, серо-бежевых тонах. Ничего живого. Я села на край кровати, уставившись в стену. Тело ныло от усталости и напряжения, но мозг лихорадочно работал.

«Сашка... Господи, Санек, где ты? Жив ли?» Высоцкий не зря говорил про «ликвидацию». Если те, кто ищет Давида, вышли на след виртуальной любовницы, они могли докопаться и до Саши. Он хакер, гений, но против пули или ножа... Я сжала кулаки. Это я втянула его в эту мясорубку. Еще один грех на моей и так перегруженной совести.

И тело... Эта проклятая яма в лесу. «Дорабатывать». Значит, копать снова? Прикасаться к... Нет. Не смогу. Физически не смогу. Но если найдут... Если найдут ДНК... Меня вырвало бы прямо здесь, если бы в желудке было хоть что-то, кроме желчи и страха.

Легкий стук в дверь. Не дожидаясь ответа, вошел Высоцкий. Он снял пиджак, расстегнул пару пуговиц на рубашке. Выглядел расслабленным, как хозяин, вернувшийся в свои владения. В руках – два бокала и бутылка красного вина.

— Не помешает? – Он поставил бокалы на мини-бар, налил вина. Темно-рубиновая жидкость заиграла в свете ночника. – Для снятия стресса. Ты сегодня неплохо держалась. Для новичка.

Я не двинулась с места.

— Я не хочу вина.

— А я хочу, чтобы ты выпила. – Он подошел, протянул бокал. – Это не просьба, Ольга. Это часть твоего нового... статуса. Учиться расслабляться по команде. – Его глаза скользнули по моей фигуре. – Или тебе нужна помощь?

Отвращение смешалось с леденящим страхом. Я взяла бокал. Пальцы дрожали, вино чуть не расплескалось. Он чокнулся со мной, его бокал издал мелодичный звон.

Я залпом осушила половину бокала. Вино обожгло горло, немного притупив противное ощущение безысходности. Высоцкий наблюдал, чуть склонив голову, словно оценивал скорость моего падения.

— Молодец, — произнес он, когда я опустила пустой бокал на столик. — Вижу, учишься быстро. А теперь… я хочу посмотреть на тебя во всей красе. Раздевайся!

Я замерла, бокал выпал из ослабевших пальцев и с тихим звоном покатился по ковру, оставив на нем темно-красное пятно. А этот мужлан, даже никак не отреагировал, лишь приподнял бровь, наблюдая за моей реакцией. Сердце заколотилось в груди с такой силой, будто хотело выпрыгнуть из грудной клетки и пустить куда-то прочь из этого места. Подальше от этого волка в овечьей шкуре.